Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 1

При этих словах комкор внимательно посмотрел на начальника инженерной службы подполковника Сахновского и начальника автотранспортной службы майора Кормилицына. И подполковник произнёс:

— В два часа ночи, все имеющиеся в наличие и переоборудованные по вашему приказу, товарищ генерал-майор, огневые средства будут отправлены из Львова, в расположение корпуса. Ожидаемое время их прибытия, на позиции корпуса, в районе пяти часов.

— Хорошо, товарищ подполковник, по прибытии передайте эти средства начальнику артиллерии корпуса. А вы товарищ генерал-майор подчините их взводу самоходок. И используйте как свой мобильный резерв, — генерал-майор Сидоров подтвердил, что приказ ему понятие и комкор продолжил, — Но теперь ещё один вопрос, уже к начальнику автотранспортной службы, вы товарищ майор, сформировали временный батальон трофейной техники?

— Да, товарищ генерал-майор, — ответил майор Кормилицын, — батальон сформирован, личный состав определён. Единственное, командир батальона ещё не вернулся из разведывательного рейда, к Вербе. Но приказ на него уже оформлен. По прибытию примет батальон.

— Хорошо, — тут уже согласился Власов, и обведя командиров взглядом, разъяснил свою задумку, — Товарищи командиры, в составе корпуса сформировано подразделение, которое будет заниматься использованием трофейной техники. Занимаясь её ремонтом и её снабжением. Причём, в первую очередь, в интересах, захвативших трофейную технику и вооружение, частей. Поэтому захватив, пригодную к использованию, трофейную технику и коллективное вооружение, немедленно докладывайте, о ней, в автотранспортную службу корпуса. К вам пришлют специалистов. Которые будут использовать технику, в ваших интересах. Пока будет возможность. Далее эту технику переведут в распоряжение корпуса. Надеюсь, всех, такая постановка вопроса устраивает?

Все подтвердили, что они поняли командира корпуса, Власов продолжил:

— Надеюсь, все осознали необходимость взаимодействия друг с другом. И особенно с артиллерий. Взаимодействие с авиаций к сожалению, организовать своими силами не получиться. Хотя авиационную поддержку нам завтра и обещают. Но в отличие от противника у нас нет авинаводчиков, и корректировщиков артиллерии, в передовых частях. Так что, на поддержку авиацией особо не рассчитывайте. Ну а артиллерийская поддержка, и поддержка друг друга, зависит от нас самих. И особое внимание командования третей бригады и артиллерии корпуса обращаю на поддержку наступления триста двадцать третьего мотострелкового полка. Завтра полк будет наступать. Но поддержать его огнём, восемьдесят первая дивизия, не сможет. Так что, на артиллерию тридцать второй дивизии и возлагается поддержка наступления соседа слева. И это приказ. В этом отношении полк, оперативно, придаётся тридцать второй танковой дивизии.

— Есть поддержать огнём дивизионной артиллерии наступление триста двадцать третьего мотострелкового полка товарищ генерал-майор, — отозвался командир дивизии полковник Пушкин.

Андрей Андреевич кивнул и произнёс:

— Ну тогда, товарищи, на этом наше совещание и закончим. Мне ещё до заката необходимо посетить аэродром. Так что прошу всех проследовать к вверенным частям. И подготовиться к завтрашнему наступлению. Все свободны, товарищи.

9

Когда командир корпуса, после посещения аэродрома в Бродах, где теперь базировалась только 104-я отдельная корпусная авиационная эскадрилья, вернулся в свою палатку, в штабе корпуса, было уже совсем темно. А генерал-майор посетил, находившийся в несколько километрах севернее Бродов, аэродром сразу по нескольким причинам. Он лично проводил на взлёт семь подготовленных к полётам самолётов эскадрильи. Пять, из которых, были типа У-2 и были приспособлены для сброса авиабомб. И комкор, приказав у окончания взлетно-посадочной полосы развернуть знамя и лично, прикладывая руку, к околышу фуражки, проводил самолёты в первый боевой вылет. После чего оценил имевшиеся на аэродроме запасы вооружения, горючего и боеприпасов. Оказавшуюся на аэродроме технику. Включая и то, что оказалось, доставлено с аэродромов Броды и Млынов. Ибо подавляющая часть имущества, доставленное двумя, уже пришедшими, автоколоннами было как раз имущество с аэродромов. Что находились возле этих городов. И где, перед войной, базировались сорок шестой истребительный авиаполк. А так как, на аэродроме Бродов, находился девяносто второй истребительный авиаполк, то теперь на аэродроме находилось несколько десятков неисправных истребителей И-16 и И-153. Что находились на вооружении этих двух авиаполков[28]. При этом из Бродов и Млынова, оказались эвакуированы не только повреждённые в ходе боевых действий самолёты, но и те, что оказались неисправными на начало боевых действий. И все эти истребители, вместе с запасными частями к ним, генерал дал распоряжение отвезти на аэродром Адамы. В распоряжении командования пятнадцатой авиадивизии. Исходя из того, что они сумеют найти применение этому подарку. А это всё, было без учёта лёгких самолётов, которые комкор приказал оставить на вооружении разведывательной эскадрильи. При этом самолёты, не пригодные к восстановлению, он распорядился поставить открыто на краю лётного поля, там же поставить и не пригодную к использованию автомобильную технику. Организовав, из них, ложную цель, для немецких авиаударов. Ну и приказал разместить рядом, с ними, зенитные средства, прикрывавшие аэродром. Ну и часть запасов, что находилось на аэродроме, но оказавшихся излишними для эскадрильи, отдал распоряжение использовать в интересах корпуса. И после чего Власов и отправился назад в штаб корпуса.

Где и распорядился, принести к нему в палатку кувшин с водой и таз. Что бы хоть немного привести себя в порядок. После всех этих безумных дней. Ну и заодно сменить нижнюю рубашку, на свежую. Для чего он снял китель. И повесил его на вбитый, в поддерживающий палатку столб, гвоздь. Как раз, под еле горевшей керосиновой лампой, называемой летучей мышью. Заключённой в металлическую рамку, с большой жестяной крышкой, и с изогнутым проволочным каркасом. Ну, как бы пока что, до светильников, сделанных из приплюснутых, в горловине, гильз, со вставленным внутрь фитилём, из отреза от шинели, и дизтопливом на донышке, дело не дошло. Но в палатку, подняв полог, первой нырнула Седунова. С котелком и чайником в руках. И только за ней появились два красноармейца, с табуретом, тазиком и кувшином полным водой. И прежде, чем Андрей Андреевич успел, раскрыт рот, женщина затараторила:

— Товарищ генерал-майор, вы же целый день на ногах, и до сих пор не ужинали. А я вот, вам ужин, принесла.

И, поставив на стол котелок, с каким-то супом, крышку от котелка, с гречневой кашей, с тушёнкой, и с торчащей из гречки ложкой, пустую кружку, в которой было несколько ломтей ржаного хлеба, взгромоздив рядом с этим всем чайник, Ирина замахала руками на красноармейцев, приговаривая:

— Ступайте, дальше я сама.

— Ну я вообще-то хотел себя в порядок привести, — улыбнулся было, на такое женское самоуправство Андрей Андреевич, — И вид у меня немного не подходящий. Для взгляда молодой женщины.

— Да что я там необычного увижу, — выпалила Ирина, — Как будто замужем не была.

И поняв, что высказала немного лишнее, молодая женщина смущённо зарделась. Ну а Власов произнёс:

— Так ты замужем? И как муж тебя одну отпустил.

Лицо женщины тут же приняло серьёзное выражение. И она, поджав губы, произнесла:

— Была. Но он оказался слишком ветреным и ненадёжным. Мы и расстались. А тут как раз случилось освобождение Западной Украины и Западной Белоруссии. Я и нанялась на работу, в освобождённые районы. Попала в школу в Перемышлянах.

— Извини, Ира, не знал, — осторожно проговорил Власов, не желая ещё больше обижать женщину, которая ему к тому же нравилась, — Вот только я женат.

Но Седунова усмехнулась и, махнув рукой, произнесла:

— Ну и где она? И кто о тебе, Андрей, тут позаботиться? Вон голодный ходишь.

— Ну приятно конечно, когда красивая женщина заботиться, — примирительно произнёс Власов, — Но с чего мне такая честь?

— Ты, хороший, — выпалила в ответ женщина. На что мужчина, усмехнувшись, ответил:

— Ну как ты, об этом можешь судить. Мы с тобой знакомы совсем чуть, чуть. Может быть, я совсем не такой.

— Не говори так, — тут же стала качать головой в разные стороны Седунова, — Ты хороший. Ты, добрый, смелый, чуткий, решительный, внимательный. Я очень хорошо тебя знаю. Я за тобой как за стеной, и когда ты рядом ничего не боюсь. Только не прогоняй.

— Ну да, день на войне идёт за несколько в обычной жизни, — проговорил в ответ Власов, — На самом деле я очень мягкий, добрый и легкоранимый человек. Вот только не всяким там, фашистам, да и националистам, положено об этом знать. И хорошо, хорошо, оставайся. Никто тебя не гонит. Вот только, Ира, я хотел себя в порядок привести.

— Я полью воду, — тут же с готовностью произнесла женщина, — А потом, пока ты ешь, подошью тебе подворотничок.

И Власову ничего не оставалось, как согласиться. И уже потом, когда он ужинал, а сидевшая рядом женщина, очень аккуратно, пришивала лоскут белой ткани, к воротнику его кителя он спросил:

— И ты сама то поела? И где устроилась? И может быть тебе всё-таки лучше отправиться в тыл? Чувствую всё это не твоё. Да и рядом со мной может быть очень опасно.

Но Седунова тут же переменившись в лице, которое стало буквально испуганным, тут же замотала головой, отрицая даже такую мысль:

— Я поужинала. И разместили меня, в палатке с другими женщинами. Тут при штабе. И нет, не надо меня ни куда отправлять. Мне кажется, что как только я потеряю тебя, то весь тот ужас, с тем пленом, с тем сараем, тут же вернётся. А тут мне спокойно. Ведь рядом мой спаситель, мой генерал.

И женщина, преданно смотря на Андрея Андреевича, виновато улыбнулась. И Власов, поддавшись наитию, провёл ладонью по руке, почувствовав, как та вздрогнула, от его прикосновения, но тут же расслабилась.

— Ира, ты чего?

— Ты не представляешь, как давно, до меня, вот так, с нежностью дотрагивались, — печально произнесла женщина и стыдливо зардевшись, опустила голову.

— Бедная ты моя, — только и произнёс мужчина, обхватив, тут же буквально поплывшее в его объятиях женское тело, перед тем как склонить голову, приближаясь губами к полуоткрытому рту женщины. Хотя, если мужчина не овладел понравившейся ему женщиной, то он трижды преступник, перед собой, перед природой и перед женщиной. Но стоит отдавать себе отчёт, что мужчина гоняется за женщиной пока она его не поймает и женщина знает, согласиться она на близость или нет, только увидев мужчину.

[1] "23 июня началось выступление подполья в Перемышлянском районе, Львовской области. В лесистой местности, близ Перемышлян, базировался отряд оуновцев, в составе 87 хорошо вооруженных и подготовленных бойцов. В первый же день, своей боевой деятельности, отряд убил 35 и пленил 188 военнослужащих. На следующий день оуновцы начали боевые действия за Перемышляны..."

[2] Тюрьма номер один, самая большая тюрьма во Львове. Находиться возле здания СБУ. Бригидки, самая старая тюрьма Львова. Находиться в центре города, в жилой застройке. В здании начала ХVII века. Где находился женский монастырь бригитток. И где, с конца ХVIII века, существует тюрьма. Сначала австро-венгерская, потом польская, существовала и во время СССР, с использованием немцами в 1941-1944 годах. Сейчас тюрьма на Украине. Всего же во Львове, и его окрестностях, в 1941 году, находилось четыре тюрьмы. Подвергшиеся 24 июня 1941 года нападениям. При этом часть их заключённых бежала. В частности, из Бригидок, бежала Екатерина Мироновна Зарицкая, псевдонимы: "Орыся", "Калина", "Монета", "Легенда". Возглавлявшая женское отделение ОУН.

[3] Согласно данным противника, на июнь 1941 года ОУН имел порядка 12000 вооружённых активных бандитов и порядка 7000 их пособников, в основном из молодёжи. В результате их выступления советская сторона потеряла порядка 2100 военнослужащих, пограничников, сотрудников НКВД и милиционеров, убитыми. 900 человек попали, к оуновцам, в плен.

[4] Луцк был сдан 25 июня. Берестечко и Верба были переданы оуновцами немецким частям утром и вечером 24 июня соответственно. В Вербе погибло, будучи окружёнными около 50 сотрудников и бойцов НКВД, милиционеров. При этом западная часть Дубно была оставлена советскими силами к вечеру 24 июня, хотя район тюрьмы и удалось удержать, отбив нападение на тюрьму. К утру 25 июня бандиты были выбиты из города частями НКВД, но, между 14 и 15 часами, 25 июня Дубно были захвачены немцами.

[5] В реальной истории, на конец 24 июня 1941 года, 15-я сад имела боеготовыми, в 23-м иап шесть МиГ-3 и четыре И-16, в 28-м иап двадцать один Миг-3, в 64-м иап тринадцать И-16, пятнадцать И-153 и один И-15, и в 66-м, штурмовом, шап девятнадцать И-15 и три Ил-2. Всего семьдесят боеготовых самолётов. Безвозвратно потеряв, к этому моменту, сто шестнадцать самолётов. В том числе шестьдесят четыре уничтоженных немецкой авиацией на аэродромах, и шесть оставленных, из-за невозможности их эвакуации.

[6] Восьмой мехкорпус пользовался запасом топлива, с аэродрома в Бродах, несколько дней.

[7] Потери 4 мехкорпуса, в городе Львове, 24 июня 1941 года, составили два человека убитыми.

[8] Перед войной управление 15 мехкорпуса, и входившая в его состав, 212 моторизованной дивизия, находились в Бродах.

[9] Откровенный авторский произвол. Так как танки этого типа экранировались только на заводе в Ленинграде.

[10] Короткое объяснение, чем отличается ДП-27 от РП-46.

[11] Часть современной улицы Ивана Франко, (на местном диалекте вулиця Івана Франка) во Львове, с 1940 года, имела такое название. Именно та её современная часть, где он жил в начале ХХ века. Улица была застроенная доходными домами на рубеже ХIХ и ХХ веков. После объединения, с двумя другими улицами и площадью, в 50-х годах прошлого века, получила современный вид.

[12] Одними, из главных адептов национализма, во Львове 1941 года, стали студенты Львовского университета имени Ивана Франко. Приехавшие из сельской глубинки и поступившие в него в 1940 году.

[13] Бой под Радзехувым, стал первым столкновением немцев с танками типа Т-34. И в котором они хоть и заметили новую технику, но особо хорошего мнения о них не составили. Оценив, по обломкам, вес танка в 16 тонн, лобовую броню в 50 мм. Пушку как трёхдюймовую.

[14] Выступление националистов в городе Радзехув началось в ночь с 22, на 23 июня 1941 года. И именно это выступление было принято, советским командованием, за немецкий десант. Уничтожить который и выдвинул части 4-го и 15-го механизированных корпусов.

[15] В составе полка "Герман Геринг", на лето 1941 года, и взаимодействовавшего с одиннадцатой танковой дивизии вермахта, будучи в составе второго немецкого корпуса ПВО, прикрывавшего первую танковую группу, находилось два батальона зенитной артиллерии. Каждый из которых имел батарею восьмидесятивосьмимиллиметровых зениток. Третий батальон полка оставался на территории Германии.