Куда я - туда и ты

— Ты Никиту не звала? — осторожно поинтересовалась мать, наблюдая, как дочь расстегивает пуговицы.

Ира скривилась, как и всегда при упоминании бывшего мужа. Игорь тихо хмыкнул за ее спиной, протянув руки, чтобы помочь сестре снять пальто.

— Я не совсем выжила из ума, мам, чтобы окончательно портить всем вечер его нытьем. И потом, я как-то не успела соскучиться за полгода развода, — усмехнулась она, позволив кузену забрать пальто. И наклонилась, чтобы снять сапоги.

— А может помиритесь еще? — с робкой надеждой прощупала почву мать.

Ира улыбнулась.

— А я с ним и не ссорилась, мамочка, — взяв свой телефон, Ира благодарно кивнула Игорю и пошла к ванной, намереваясь выполнить наказ дяди.

— Ирочка..., — мама посмотрела ей в спину и вздохнула, поняв, что дочь не собирается поддерживать тему "реанимации" ее распавшегося брака. Сама Ира только отмахнулась. — И как вы их различаете? — кивнула ее мать Игорю, наблюдая, как племянник забирает свой телефон. — Специально, что ли, все одинаковое берете?

Ира обернулась через плечо и поймала веселый, лукавый взгляд кузена.

— Так мы привыкли, тетя Мила, — Игорь обнял ее мать и подтолкнул ту к комнате. — С детства Ирка за мной все, что можно было, донашивала, вы же с мамой сами старались нам все одинаковое, по возможности покупать . А если мы телефоны и перепутаем — не страшно, там все равно — номера одни и те же, — рассмеялся ее брат.

Мать Ирины опять вздохнула.

— У нас просто денег не было, Игорек, вот и жили вскладчину, после того, как мой Паша..., — Ира то же вздохнула, заходя в ванную, но не обернулась. Разговор о смерти папы всегда был тяжелой темой и для мамы и для нее самой.

— Так мы же вас ни в чем и не упрекаем, тетя, — мягко проговорил Игорь, — наоборот, благодарны, что вы нас вырастили, несмотря на все сложности, — брат умел быстро переключать тетю на другие темы и об этом можно было не волноваться.

Включив воду, Ирина с удовольствием подставила руки под теплую струю, наблюдая за передвижением родственников в зеркале, через открытые двери сан-узла на первом этаже, а мысли, волей-неволей, метнулись слишком далеко назад.

Почти на двадцать шесть лет...

— Отдай! — маленькая Ира вздрогнула и испуганно прижала к груди небольшую пластмассовую машинку, которую только что возила по потертому линолеуму пола. Огромные глаза уставились на двоюродного брата, который грозно навис над младшей сестрой. — Это моя машинка, — семилетний мальчуган требовательно протянул руку, едва не толкая младшую на три года сестру.

— Я только поиграюсь, — тихо пролепетала Ира, вцепившись исцарапанными пальцами в пластик. — Чуть-чуть...

— Это моя машинка! — настойчиво крикнул Игорь, все-таки толкнув сестру в плечо. — Моя. Не твоя! Не смей трогать! Я — не разрешал! Вечно ты лезешь, все хватаешь! — мальчик опять толкнул Иру, случайно попав по повязке на предплечье.

Ира заплакала от боли, которая тут же обожгла ее руку.

— Мамочка! — тихо завыла она, пусть и знала, что ни мама, ни папа не придут. — Мама, папа, мама, мамочка, папа..., — снова и снова повторяла она, ухватившись здоровой рукой за поломанную, отбросив злосчастную машинку. — Мама..., — захлебывалась плачем Ира.

— Ирка, ты что? — Игорь испугался, плюхнувшись на пол рядом с сестрой. — Я не хотел, взаправду не хотел, честно-честно. Ну, хочешь, на, — он схватил игрушечный автомобиль и сунул ей под нос, наверное, надеясь этим успокоить сестренку, с которой его оставили сидеть, пока взрослые собрались в соседней комнате после странных и каких-то тяжелых, непонятных похорон.

Игорь знал, что хоронили его дядю, который часто брал их с папой на рыбалку, и сильно-сильно подкидывал всегда Игорька в воздух, если тот просил.

Он утром тайком пролез в коридор, пока Ирка рисовала что-то, не заметив его отлучки, и подсмотрел, как в зале толпились люди, собравшись вокруг ящика, в который положили дядю Пашу. А тот спал. Нет, Игорь уже был достаточно взрослым, чтобы понимать слово "умер", но выглядел дядя так, словно уснул. И совсем не ясно было ему о чем шепчутся собравшиеся большие, упоминая, что "покойника хорошо загримировали, почти не видно следов аварии..."

А еще, Игорь никак не мог понять, зачем дядю укрыли каким-то белым покрывалом почти до шеи. "Наверное, чтобы не замерз", решил он, и тихо прокрался назад, в свою комнату, где сестра с забинтованной рукой и огромным куском лейкопластыря на зеленом от зеленки лбу, продолжала рисовать какие-то черные и красные пятна в альбоме.

Ирка даже не подняла глаза, только вздрогнула, и сильнее втянула взлохмаченную голову в маленькие плечи.

Игорь скривился. Он не понимал, за что его оставили сидеть с этой малявкой. Он же мальчик, в конце-концов, и большой уже, не то, что сестра.

Нет, он конечно любил Ирку, с ней всегда что-то смешное случалось, и она вечно восторженно смотрела на старшего двоюродного брата, когда их семьи собирались. А еще ее можно было заставить сделать что-то, что самому не хотелось. Малявка с радостью кидалась помогать старшему брату. Но жить с ней в одной комнате четвертый день подряд — Игорю уже надоело. Она теперь все время ревела, брала без спросу его игрушки, кричала ночью, пугая его каким-то странным нытьем, и звала маму или папу.

Но ни дядя Паша, ни тетя Мила не приходили. Потому что отец Ирки погиб, а мама — как сказали Игорю — лежала в больнице, и никто не знал, выживет ли она после аварии, в которой разбилась вся их семья.

И вместо ее родителей, с Иркой теперь носились его собственные мама и папа. Они давали ей кучу всяких вкусностей и разрешали что угодно, а на самого Игоря почти не обращали внимания, и только ругали, если Ирка начинала ныть. Будто бы это он виноват в том, что эта малявка все время ноет.

В общем, Игорю надоело уже отвечать за сестру.

Но сейчас, он действительно испугался. Так она еще не кричала...

Ира оттолкнула машинку, даже не заметив ту. Ей так хотелось к маме, или к папе. Но тетя Марина сказала, что папа больше никогда не придет. Никогда-никогда.

А Ира не могла понять, чем его так рассердила, что он не хочет ее видеть, и ушел от них? Ведь она же почти всегда слушалась. И баловалась не сильно...

И мама не приходила к ней. Тетя Марина сказала, что мама в больнице. Но Ира не знала, вернется ли она.

А вдруг, мама выздоровеет, и как папа решит, что ей не нужна такая непослушная дочь, которая чем-то настолько расстроила папу и тот ушел? И тоже навсегда ее бросит?

Она еще сильнее зарыдала, и не могла остановиться, все звала и звала маму и папу, отмахиваясь от брата, который пытался вытереть ей лицо и нос помятым платком и уже разрешал играться чем угодно, только умолял, чтобы Ира умолкла.

— Не надо, — захлебываясь слезами, она одной рукой оттолкнула Игоря, и отползла от брата, забравшись под кровать. И свернулась там калачиком на пыльном полу, продолжая глотать слезы. — Не надо мне ничего. Я плохая, — Ира уткнулась разбитым лбом в колени. — Не заслуживаю игрушек. И мамы не заслуживаю, и папы... они все ушли, потому что я им не нужна такая, — продолжала она всхлипывать скорее самой себе, чем брату. — Это твоя машинка, и родители твои не уходили от тебя. А у меня ничего нет, я ничего не заслужила, я плохая. Потому папа и ушел... — Ира тихо закусила подол большой кофты. Не своей, брата, которую тетя Марина надела на нее утром, сказав, что им некогда ехать за ее платьями, и опять заплакала.

— Ирка, ну что ты, — брат забрался за ней под кровать и опять пытался успокоить сестру. — Твой папа не ушел. Он умер, — Игорь потрусил Ирку по плечу. — Вы же на машине разбились. Ты тут ни при чем, — авторитетно заявил Игорь, и снова принялся размазывать платком по ее лицу слезы и пыль, в безуспешной попытке унять эту непонятную для него истерику.

— Что значит — умер? — Ира повернулась к нему и потерла пекущие глаза кулачком здоровой руки, стараясь не опираться на перевязанную.

Игорь нахмурил лоб.

— Ну... он на небо пошел, — наконец, пояснил брат так, как ему самому бабушка объясняла.

— Вот видишь, — Ира опять захныкала. — Он ушел, и не важно куда, потому что я плохая, и папе со мной было плохо. И мама уйдет. У меня никого не останется, — Ира никак не могла перестать плакать.

Ей было так одиноко и больно из-за того, что она никому не нужна. И никак не получалось понять, что же именно всех разозлило, чем же Ира их так расстроила...

— Ира, — Игорь растерянно вздохнул, точь в точь, как его папа. Совсем как взрослый, которым он себя почему-то почувствовал. — Ну не плачь, ну, — он погладил ее растрепанные волосы, которыми некому было с утра заниматься. — Ну, хочешь, у тебя буду я? — в отчаянной попытке предложил он, пытаясь утихомирить сестру, пока родители не пришли его ругать в очередной раз.

Ира растерянно уставилась на него огромными слезящимися зелеными глазами, всхлипнула, моргнула несколько раз. А потом закусила губу.

— Ты тоже уйдешь, — опять заплакала она, — как папа и мама. Никто со мной не останется. И я всегда буду одна, без мамочки, — Ирка почти выла, но так тихо и надрывно, что у Игоря что-то в животе сводило, как от страха перед зубным врачом.

— Не уйду, — вдруг серьезно пообещал он, и прижал сестру к себе, то ли пытаясь заглушить ее рев, то ли действительно стараясь успокоить. — Я всегда буду с тобой, обещаю, честно-честно, — Игорь в который раз принялся безуспешно вытирать ее лицо.

А Ира вдруг замолчала.

— А если я и тебя рассержу, — робко и неуверенно спросила она, спрятавшись у брата в рубашке от его попыток вытереть ее опухший нос платком. — Если и ты подумаешь, что я непослушная и веду себя плохо? Как папа, — Ира тихо всхлипнула. Но все-таки затихла.

Игорь немного расслабился, понадеявшись, что родители сильно заняты и не услышали ее рева.

— Я и сам часто балуюсь, — серьезно задумавшись над вопросом сестры, наконец признал он. — Так что, это не важно. Я все равно всегда буду с тобой, чтобы ты не делала, — он вдруг улыбнулся и скривил сестре забавную рожицу. — Может это ты еще захочешь от меня уйти, — предположил Игорь, и в попытке развеселить Ирку пощекотал сестру под подбородком, зная, что она не может терпеть такую щекотку. Они часто так баловались раньше.

Ира и правда улыбнулась, несмотря на красный нос и грязные разводы пыли и слез на щеках.

— Никогда, — вдруг отчаянно замотала она головой, не заметив, что пластырь на лбу немного сполз и к нему прилипли ее волосы. — Никогда, никогда, никогда. Я никогда тебя не брошу. Правда-правда, — с решимостью пообещала сестренка и отчаянно вцепилась в брата руками. Даже поломанной в аварии. Будто боялась, что он сейчас передумает и заберет свое слово обратно.

— Ты землю руками вскапывала? — насмешливый голос брата за спиной заставил Иру вздрогнуть.

Она улыбнулась и с вопросом подняла на него глаза в зеркале.

— Уже минут пять их моешь, — с такой же улыбкой пояснил Игорь свой интерес, хоть она и заметила, что его глаза смотрят внимательно и серьезно. — А тут очередь, между прочим, — насмешливо вздернул кузен бровь. — И если я не успею, меня отец из-за стола с позором выгонит, — Игорь подмигнул. — И я умру с голода по твоей вине.

Ира рассмеялась, но внимательно посмотрела в зеркало за тем, как ходили по коридору их родные.

— Мог бы и на второй этаж сходить, тоже мне, — передернула она плечами и потянулась за полотенцем. — Уже и задуматься нельзя, — с шутливым обвинением покачала Ира головой и отступила на шаг, освободив место брату. А сама глубоко-глубоко вдохнула любимый запах одеколона, который так раздражал его жену. — Не бойся, — повесив полотенце на место, легко похлопала она брата по плечу, наблюдая, как он намыливает руки. — Если дядя Вова тебя выгонит, я припрячу что-нибудь из ужина и накормлю тебя позже. Впервой, что ли? — подмигнув ухмыльнувшемуся Игорю, Ира вышла из ванной и направилась в гостинную, где сегодня их родители накрыли стол.

Глава 2

В гостиной стояло неловкое молчание.

Похоже, тете Марине так и не удалось найти сегодня взаимопонимание с невесткой, и потому она то и дело кидала огорченные взгляды в сторону Юли, замерший у окна спиной к остальным. Дяди Вовы видно не было, наверное он все еще суетился с последними мелочами к ужину. А ее мать сидела на стуле, так же неуверенно, как и сама сестра, поглядывая в спину жены племянника.

И только бабушка Люба с веселой улыбкой наблюдала за всем этим.

Когда Ира зашла, бабушка приветливо махнула ей из своего кресла. И она с радостью подошла к ней.

— Привет, бабуль, — тихо прошептала Ира, словно боялась нарушить эту странную, натянутую, как надорванная нить, атмосферу. — Как ты себя чувствуешь? — ласково поинтересовалась она, понимая, что в восемьдесят семь лет самочувствие врядли может быть прекрасным. Но их бабушка всегда была бойцом.

— Потихоньку, моя хорошая, — с улыбкой ответила бабушка. — А как вас увидела — стало еще лучше, — она лукаво подмигнула внучке, от чего ее щеки избороздили глубокие морщины. Но не потеряла своей красоты. — Ты-то как, Иринка? — поинтересовалась баба Люба. И вдруг посмотрела ей за плечо. — Надеюсь, ты ее бережешь, а, Игорь? — еще тише спросила она внука, который подошел к ним сзади.

— Всегда, — так же тихо ответил ее кузен, в свою очередь целуя бабушку в щеку. — Только она не всегда слушается, — с усмешкой добавил он.

Ира сжала руки, но заставила себя все так же легко улыбнуться.

— Если бы я все время слушалась — тебе бы стало скучно, — поддела она брата, скривив вредную рожицу, и постаралась не показать, что ощутила нежное, и такое необходимое обоим касание его руки к своей спине. Рядом с бабушкой они всегда чувствовали себя немного свободней...

Игорь усмехнулся и сильнее сжал пальцы, чуть ближе придвинув ее к себе. Все так же тихо и незаметно.

— Никогда, глупая, — насмешливо покачал он головой, глядя ей прямо в глаза.

И она забыла, что следует ответить. Просто смотрела в такие знакомые и родные, напряженные синие глаза, думая о том, как же ей хочется наплевать на все, что должно было останавливать и...

Касание теплой и сухой морщинистой ладони бабушки заставило ее вздрогнуть. И Ира тут же плавно немного отодвинулась, вздохнув, а Игорь улыбнулся шире, словно бы только что кто-то из них произнес какую-то шутку.

И только она видела, как дергается жилка на его виске.

Это всегда было слишком сложно. Выматывающе и мучительно.

— Мам, — голос ее собственной матери, обращающейся к бабушке, заставил Иру перевести глаза. — Ну что ты детей оккупировала, — с добрым упреком покачала мама головой. — Идите все сюда, мы тоже соскучились. Да и Вова сейчас уже принесет свое фирменное блюдо, — добавила она, проводив взглядом тетю Марину, которая улыбнувшись всем, пошла на кухню, помогать мужу. — Юля, — добавила мама, — иди к столу.