Куда я - туда и ты

Куда я — туда и ты...

Пролог

Вороны громко и хрипло каркали, встревоженные нежданным, надрывном криком. Они кружили над ее головой, испуганно хлопая крыльями и перекликались, вспугивая голубей и горлиц. И все больше птиц взвивалось в серое, пасмурное и тяжелое небо этого заброшенного и запущенного уголка старого парка.

Ветер влажным, прохладным касанием бросал ей в лицо желтые и багровые листья, кружил опавшим золотом на еще зеленой траве.

Но ей не было дела до всего этого. Она кричала, потому что не имела больше сил терпеть, потому что то, что накопилось внутри — разрывало ее на части, толкало на глупые, абсурдные поступки, подталкивало к бредовым идеям.

Ее крик звенел в тишине этой поляны, сбегал по небольшому холму и отражался в темной, стоячей воде старого пруда. По укрытой опавшими листьями поверхности воды пробегала рябь от порывов ветра, носились встревоженные отражения метущихся в небе птиц. Но она не смотрела на это. Просто все ближе и ближе подходила к кромке, понимая, что надрывный крик поломался, как и она сама, превратившись в хрип.

Ее отражение не выделялось в темной глади. Черное пальто, темные волосы, черное платье, черные колготки, черные сапоги.

Она не носила траур. Нет. Разве что, по себе и своему сердцу, по своей душе.

Черное на черном терялось. Черное скрывало, прятало все, что никто не должен был увидеть. Только бледное, почти мертвенное в водном зеркале пятно лица разбавляло это темноту. Оно создавало иллюзию, будто разрешало заглянуть внутрь ее существа. И так удачно справлялось с обманом в течении стольких лет...

Отстраненным, словно не своим взглядом, она смотрела на тонкие бледные пальцы, протянутые над водой. Такие бесцветные. Холодные и дрожащие. Словно в них уже не было жизни...

Визг тормозов за спиной не оказался неожиданным. Хотя она и надеялась, что в этот раз он не приедет за ней. Или же, наоборот, боялась этого?

Хотела закончить то, к чему тянуло отчаяние? Или же рвануть назад, к нему, не слушая ни совесть, ни мораль, ни здравый смысл, ничего...

Звук тяжелых, твердых шагов эхом отдавался в голове, перекрыв и шелест ветра в листьях, и гомон птиц.

Он шел тихо. Просто она досконально знала этот звук. Слишком часто тот отмерял ее ночи и дни. Слишком давно...

— Как ты узнал, что я уехала? — хриплым, сорванным голосом спросила она, не оборачиваясь. Он стоял рядом, в двух шагах. Она могла с закрытыми глазами указать его положение.

— Отойди от воды, — он проигнорировал ее неуместное любопытство.

Даже не дал отреагировать на свой приказ. Просто протянул руку и тяжело положив ту на ее плечо потянул назад. Она подчинилась. Всегда подчинялась ему. И не могла, а может, не хотела поступать иначе.

Он прижал ее к себе. Обхватил плечи горячими ладонями, жар которых она ощущала, впитывала заледеневшим телом и сквозь кашемир пальто, опустил лицо, припав горячими губами к коже ее шеи, и обнял так крепко, что между ее спиной и его грудью не осталось пространства.

Они стали единым целым. Всегда им были.

— Отпусти меня, — прошептала она, и отрицая свои же слова, вскинула руки, обхватив дрожащими пальцами его ладони, скользила по плечам, по его волосам, по чертам, которых не видела, но так досконально знала. — Отпусти...

— Я вернулся в офис раньше, встреча быстрее закончилась, — он говорил жестко, отвечая на предыдущий вопрос. Тем самым показывая, что не желает слушать подобные бредовые мысли и просьбы. — Тебя не было на месте. Секретарь сказала, что ты не сообщила, куда вдруг уехала.

— Ненавижу тебя, — она зарыдала. Беззвучно, сотрясаясь всем телом, но не в силах даже всхлипнуть сорванным голосом. И подалась назад, еще плотнее прижавшись к нему.

Он резко, рванно выдохнул.

И отпустил одно ее плечо, с силой сжав свои пальцы на ее талии.

— Я сам себя ненавижу, — глухо прошептал он ей в волосы. — Не отпущу. Некуда тебе ехать.

— Некуда, — она положила ладонь поверх его пальцев на своем поясе и нежно погладила кожу, на которой знала каждую линию и мозоль. — Некуда идти, не к кому возвращаться. И терять нечего. У меня ничего нет. Я никогда ничего не имела...

— Неправда, — он отрывисто оборвал ее, с силой закрыв рукой рот. — У тебя есть я. Всегда был. И всегда буду.

Она закрыла глаза, жалея о том, что не может раствориться в этих руках, исчезнуть в его глазах, потеряться в этом голосе.

И внезапно, резко обернувшись, отчаянно ухватилась за его шею руками. Приподнялась на носочках и жадно поцеловала резкие, твердые губы. Отстранилась. И вновь прижалась к его лицу, целуя колючие щеки и подбородок, добралась до шеи...

У него зазвонил телефон. Офис. Они оба знали эту мелодию. И оба проигнорировали ее.

Его руки уже забрались под ее пальто, задрали, смяли вверх трикотажное платье, и алчно шарили по нежной коже живота, сжимались на спине и бедрах, подбирались к груди.

Он целовал ее в ответ. Нет, он просто целовал ее, доминируя и властвуя над всем, что составляло суть ее.

Телефон продолжал звонить. И мелодии вторил вызов ее собственного мобильного. Им стоило возвращаться. Слишком много всего оставалось неоконченным. Но не было сил разорвать одержимые объятия. Не хватало воли оторваться от губ и тел друг друга.

— Отпусти, — хрипло и тяжело прошептал он, развевая тонкие волоски за ее ухом своим горячим, надсадным дыханием. И попытался одной рукой вытянуть телефон из кармана брюк.

— Не отпущу, — прошептала она ему в точку пульса на шее, так же, как и он недавно, продолжив покрывать кожу поцелуями. — Никогда...

— Ненавижу тебя, — криво вздернув угол рта, ответил он ее словами, и сжал ей подбородок своими жесткими пальцами, вновь впиваясь поцелуем в податливые губы.

— Я сама себя ненавижу, — повторила она их такое странное и отчаянное признание в чувстве, которое существовало над любовью и ненавистью. Непреодолимое, парящее и тягостное, окрыляющее и распластывающее обоих по земле.

— Я сделаю это за нас двоих, — прошептал он, языком стирая, выпивая эти слова из ее рта.— А ты просто живи в удовольствии.

И с силой втянул в себя воздух, когда умолкшие телефоны вновь начали трезвонить.

— Иди, — приказал он, отклонившись от ее лица на несколько сантиметров. — У нас еще много дел. Поезжай, — он одернул ее платье, которое успел поднять почти до груди и тщательно застегнул каждую пуговицу на пальто. Не пряча следы, заботясь о ее тепле и здоровье. Она знала все, что руководило любым его поступком. — Встретимся потом. Позже.

Она молча кивнула, послушно ступив в сторону своего автомобиля. И не оборачиваясь, пошла вперед. Она знала, что он следует на расстоянии двух шагов.

Всегда рядом.

Он никогда ее не обманывал.

Глава 1

"Что может быть скучней и нудней семейного ужина?"

Ирина резко вывернула руль, явно превышая необходимую скорость да еще и на повороте, и с тяжким вздохом откинула за плечо прядь темных волос.

"Пожалуй, только семейный ужин, на котором соберутся все родственники, чтобы с радостью обсудить твою неудавшуюся и практически законченную жизнь".

Ибо если тебе почти тридцать, и ты женщина в разводе без детей — родные однозначно считают твою жизнь оконченной. И не имело значения, сколького ты достигла и что заработала для этой самой семьи. Мать и тетка все равно будут считать тебя последней неудачницей и приводить в пример дочерей подруг и знакомых, лишь бы ты ощутила, насколько жалкая и ничтожная. И тут же бросилась бы в объятия первого встречного, или, что еще лучше, пошла бить поклоны бывшему супругу, которого кинула сама по никому не ясной причине, и вернула свою "семью".

Такому испытанию она подвергалась от одного до трех раз в месяц, и в принципе, обычно просто не обращала внимания на нудные и агрессивные упреки. Но сегодня ей и так было нелегко.

Ира слишком устала, чересчур вымоталась на работе, чтобы еще терпеть толпу навязчиво-участливых людей, так отчаянно желающих ей счастья.

Хотелось поехать в свою квартиру, включить "Осень" Вивальди, или "Реквием" Моцарта, а может быть диск кого-то из новых певцов и с кружкой горячего глинтвейна постоять в темноте у окна, наблюдая за мерцанием огней города.

А потом, услышав в замке тихий поворот ключа, отставить свою кружку и отступить, попав в горячие и страстные, жадные объятия, забыв обо всем, что должно было бы остановить. Он пришел бы. Несмотря ни на что. Игнорируя упреки и претензии женщины, которая находилась рядом.

Ире достаточно было бы вызвать номер, даже не произнеся ни слова — и он бы приехал спустя двадцать минут, спасая ее от мира и отчаяния.

Но сегодня, определенно, на это не стоило и рассчитывать. Потому что мать неделю названивала ей, умоляя и угрожая, прося и требуя обязательно приехать. Аргументируя это тем, что вот-вот случится что-то ужасное и без нее им с тетей никак не справится.

Ира сомневалась, что действительно в состоянии оказать посильную помощь хоть в чем-то. Но и слушать остальную часть своей жизни о том, насколько она неблагодарная и безответственная — желания не имелось.

Потому сейчас и неслась по пустынной дороге благоустроенного загородного поселка. Наслаждалась музыкой, заполняющей пространство автомобиля, и упивалась красотой осени, неистовыми порывами ветра бросающей в ее лобовое стекло опадающие листья.

В мелодию, включенную в ее проигрывателе ворвался назойливый и противный звук автомобильного клаксона, привлекая внимание Ирины. Она посмотрела в зеркало заднего вида и усмехнулась, увидев, как массивный внедорожник "хонда CR-V" мигает ей дальним светом.

Игорь явно был против ее развлечений, и потому, поджимая сзади автомобиль сестры, неприкрыто намекал, что той стоит сбросить скорость.

Решив, что непременно сообщит братцу о его занудстве, Ира в детском порыве показала зеркалу язык, не сомневаясь, впрочем, что кузен догадывается о ее поведении, даже если не заметил этой шкоды. Но все-таки надавила на тормоз.

Ира действительно игралась с огнем. Тем более в поселке. Если бы ее догнал не Игорь, несомненно, направляющийся на тот же ужин семьи, а милиция — пришлось бы выложить кругленькую сумму.

Очевидно, довольный тем, что его намеку вняли, кузен, вечно кичащийся своим возрастным превосходством, обогнал ее собственную "хонду" той же модели, и притормозил спереди. Наверное, Игорь считал, что таким образом сумеет удержать ее от нарушения правил. А может напоминал, что в их семье шутки со скоростью никогда не заканчивались хорошо, и ей, как никому стоило соблюдать правила...

Ира усмехнулась — ее бы это не остановило. Да только разогнаться негде было — они уже почти добрались до ворот дома, который делили их родители.

Потому, спокойно притормозив, Ира пристроилась следом, и въехала во двор, припарковавшись в одном из слепых карманов дорожки. Когда-то они дрались за места, теперь же — переросли и давно определили свои любимые — и не пытались занять парковки друг друга.

Разве что, когда на своей машине приезжала Юля. Жена брата вечно пыталась сделать что-то Ире назло, как и всей семье, впрочем.

Но за руль собственного внедорожника Игорь супругу в жизни не пустил бы. Так что сегодня ее любимое место никто не оспаривал.

Заглушив двигатель, Ира вытянула ключи и, подхватив с соседнего сидения обитого кожей сумочку, вышла на плитку, поцокивая высокими шпильками черных сапог.

— Привет, гонщица, — Игорь, уже вышедший из своего автомобиля, как обычно пренебрегая курткой, несмотря на конец октября, махнул ей рукой, направлялся в сторону сестры. — Давно штрафы не платила? — он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Не занудствуй, Игорь, мне твоих нравоучений и так хватает, — рассмеявшись, она передернула плечами, шлепнув его по груди. И тут же расправила смявшийся за дорогу свитер кузена. — Привет, Юль, — Ира кивнула супруге брата самостоятельно выбравшейся с пассажирского сидения "хонды".

Та только скривилась в ответ и надменно хмыкнув, резко пошла в сторону парадных дверей. Там, на пороге уже стояли их матери, приветливо маша руками.

Ира вздернула бровь.

— Твоя жена вновь одержима идеей собственного превосходства над нами всеми или просто не в настроении? — ехидно поинтересовалась она.

Игорь насмешливо хмыкнул.

— А она хоть раз была в настроении за эти три года? — со скептицизмом ответил вопросом он, подтолкнув Иру в сторону входа.

Ира не могла не признать, что брат прав.

— Так зачем ты женился на ней? — не в первый раз иронично поинтересовалась она.

Игорь ответил насмешливым взглядом, и свысока покачав головой, отвернулся, уже мягко улыбнувшись своей матери и ее тете, стоящей на крыльце.

— Привет, мам, — ее кузен наклонился и нежно обнял мать, поцеловав ту в висок.

— Тетя Марина, — с такой же приветливой улыбкой поздоровалась сама Ира, бысто обняв тетю с другой стороны. И повернулась к собственной матери, стоящей за спиной у сестры. — Мама, — улыбнувшись еще шире, она крепко обняла мать, как бы там ни было, радуясь тому, что приехала.

— Хорошо, что выбралась, доченька, — мама довольно вздохнула, погладив Иру по голове. — Совсем вы заработались, забыли о нас, стариках.

Вообще-то, Ира приезжала не больше десяти дней назад, да и брат не так давно был, кажется, дня через два после нее наведывался к семье. Но напоминать матери об этом — дело бессмысленое.

— Ну что вы, тетя Мила, — Игорь вмешался в их разговор, в свою очередь целуя тетю в щеку. Его мать прошла дальше в комнату, о чем-то распрашивая невестку. Юля отвечала сквозь зубы. — Мы про вас всегда помним, ведь и работаем для вас, — мягко пожурил кузен ее мать.

Мать только хмыкнула, но ласково потрепала племянника по плечу.

— Лучше бы вы своими семьями занялись, детки, все время на работу тратите, и к чему это привело? — она немного осуждающе посмотрела на Игоря.

Ира удивленно глянула на кузена. У нее конечно имелось подозрение, что ее помощь требовалась в чем-то, что непосредственно касалось Игоря. И судя по вот этим замечаниям...

Вздернув бровь, Ирина пристально уставилась брату в глаза.

Игорь сделал вид, что никогда не замечал красоты белого потолка коридора холла родительского дома.

Ира хмыкнула и уже собралась поддеть старшего брата этим любованием, когда в прихожую спустился дядя Вова, с поварским фартуком, повязанным вокруг его объемной талии. От него, как и всегда, божественно пахло чем-то вкусным. Именно отец Игоря был царем и богом на кухне этого дома, допуская жену и невестку только к варке кофе, да подсобным работам.

— Привет, ребятки, — он поцеловал племянницу и похлопал сына по плечу. — Ужин почти готов, не стойте в дверях, давайте, руки быстро мыть, — дядя уже направился назад, кивнув по ходу Юле. — Через пять минут за стол.

— Давайте, проходите, — мама посторонилась, бросив короткий взгляд в сторону гостиной, где ее сестра все еще пыталась разговорить невестку. — А то и правда, я вас в дверях задержала.

Ира с Игорем переглянулись, оба зная, что предстоит, и с одинаковой веселой обреченностью в глазах положили телефоны на полку комода в прихожей.