Волчий Пасынок: Чудовище Каоле

Матерый разбойник, безжалостный убийца и до отчаяния везучий авантюрист, Марид поднял руку, сунул гномий самострел-галдасу под мышку и, вынув из кармана аккуратно сложенный платок, вытер лоб и щеки.

— Ну что, мой юный друг? Все условия нашей... сделки... оговорены. Если у вас нет вопросов и уточнений — прошу.

Вторая галдаса картинным жестом прочертила дугу и указала на развалины мертвого города Каоле, снискавшие самую дурную репутацию во всех окрестных землях.

— Вопросов у меня нет. Но и уверенности тоже. — не двигаясь с места, произнес Гай, переламывая слова своим гортанным уранийским акцентом.

Голос Волчьего Пасынка был негромким, ровным и холодным, как лед.

— Я должен иметь четкие гарантии того, что с баронетом ничего не случится. В противном случае более верным будет попытаться ликвидировать всех вас.

Он обвел врагов таким расчетливым и убийственным взглядом, что у некоторых пот едва не замерз на теле.

— Если быстро двигаться, раны барона могут оказаться... не смертельными.

При этих словах человек с мешком на голове ощутимо вздрогнул. Пика, приставленная к его спине, тут же усилила нажим, царапая кожу через ткань пыльного, лопнувшего под мышками камзола.

— Гай не смей! — вырвался из-под плотной материи придушенный испуганный голос. — Делай, как они скажут! Ты не можешь рисковать моей жизнью!

Канна чуть ссутулил плечи, пригнулся. Его чуткие уши уже слышали тихий шелестящий звук, с каким меч покидает выстланные изнутри мехом ножны. Если удастся удачно метнуть стилет, а затем в одном невообразимо быстром прыжке, отбить пику от спины баронета, сбить его с ног, прикрывая собой от арбалетных болтов, и достать клинком главаря... Он расслабился.

Не удастся.

А даже если и выйдет — продырявленный сразу в нескольких местах, если не пораженный насмерть, сможет ли он выстоять, сражаясь сразу против нескольких опытных бойцов? Исключено.

— Книги, есмь кладезь мудрости. — наставительно сказал Марид. — Мудрость есмь сила. Сила есмь власть. Вывод? Кто много читает — добивается власти. Хотя бы над Волчьим Пасынком.

Он снова промакнул платком взмокший лоб и продолжил. Некоторая искусственность, звучавшая в голосе авантюриста, была призвана скрыть трясучее нервное напряжение, возникшее при одной только мысли "а если...". Молодой меченосец был куда опаснее ручного тигра, сбежавшего от дрессировщика. Такой же страшный и гораздо менее управляемый.

— Я много читал об Ордене Крылатого Волка, или как вас звали иначе — Черной Гвардии. Такие как ты, Волчьи Пасынки, признают лишь один способ мышления — логический. Не так ли?..

Гай молчал. Баронет с пикой у спины со всхлипом вздохнул из-под своего мешка. Юному отпрыску семейства Лобльак было до жути страшно, и боялся он не столько окруживших его головорезов, сколько собственного защитника, поведение которого сейчас было непредсказуемо.

— ... давай рассудим логично. — Аль`Растум справился с собой и голос его приобрел менторский тон. — Если ты выполнишь свою часть нашего... ммм... договора, разве не логично будет мне выполнить свою? Смерть этого трусливого сопляка. — (баронет Лобльак всхлипнул). — не принесет никаких выгод, а я — человек корыстный и ничего не делаю без своего меркантильного... не слишком мудреное слово для тебя?... интереса. Кроме того, убив нашего баронета, я неминуемо накликаю на себя твою ярость. Что такое ярость Волчьего Пасынка мы все уже видели минувшей ночью. Клянусь кинжалами Кресса, я не думал, что ты один вырежешь более дюжины человек! Знал бы, привел бы вместо двадцати все полсотни! Но и отпустить нашего сопливого друга я тоже не могу. — (баронет всхлипнул на полтона выше). — Как только он окажется в безопасности, я и мои товарищи окажемся вне таковой.

— Почему? — недоуменно спросил Канна, внимавший велеречивому разбойнику с преувеличенной бдительностью, свойственной неискушенным людям.

Вопрос застал Марида врасплох. Он даже замялся. Кто-то из его подельников нервно хохотнул, хотя руки, сжимавшие деревянную раму арбалета, были влажны от холодного пота. Эти псы загнали волка и теперь могли брехать на него, сколько душе будет угодно, но никому из них не удавалось заставить себя хотя бы на мгновение позабыть о длинных белых клыках серого.

Страх прямо-таки клубился вокруг Волчьего Пасынка.

— Ну... э... почем мне знать, что придет в голову Волчьему Пасынку? Может быть, у тебя сыграет ретивое. — Марид принялся растолковывать уранийцу мотив его же предполагаемых поступков. — Не понимаешь? Ах да! Каргах и его черные крылья! Ты же у нас почти ни в чем наивен и прямодушен! Все-то тебе разжевывать надо... Ну, понимаешь, стыдно тебе станет, что ты такой вот весь быстрый, грозный и непобедимый, телохранитель самого императора Урануса сплоховал перед шайкой обычных (ей же ей, умру от скромности!) разбойников... а может наш распустивший нюни дружок. — (долгий всхлип). — решит взять свое за страх и унижение и пошлет тебя вдогон. А то и на свой собственный выкуп польститься, я этих аристократов знаю — народ ушлый. В общем, я люблю рисковать, но никогда не делаю этого понапрасну.

— Хорошо. — Медленно произнес Гай.

Многих слов чужой речи он не понял, но общий смысл сказанного Маридом до него дошел.

— Вы не можете убить моего хозяина, и не можете его отпустить. Что же вы тогда сделаете?

— Продам его! — весело сказал разбойник. — Получу Сокровище и продам! За хорошую цену, можешь не сомневаться! Папаша Лобльак наверняка потрясет мошной, чтобы выкупить своего толстощекого отпрыска. Да и будущий тесть, граф Клопиес ради того, чтобы получить родовитого, пусть и безземельного, женишка для своей дурнушки. — (баронет издал отчаянный всхлип). — запустит руку в карман по самый локоть. Ох, и позлятся же оба старика, когда узнают, что за этот студень в штанах заплачено аж трижды! Клянусь костьми Пиора!

Марид заразительно засмеялся, помахивая галдасами перед носом Канны. Подручные вторили ему, но их смех звучал как-то натянуто.

В памяти матерых, повидавших на своем веку, душегубов были слишком свежи воспоминания бешенного ночного боя, когда черный ураниец кровавым вихрем метался вокруг баронской кареты, уклоняясь от выстрелов из арбалетов почти в упор и, рассекая людей на части острым как бритва мечом...

Вот он стоит перед тобой, нужно только протянуть руку и проткнуть его насквозь, но миг!.. и его уже нет! куда-то исчез! Неуловимая черная тень возникает сбоку, в стороне от твоего ищущего взгляда и меча — и снова ускользает в сторону, блестя длинной полосой отточенной стали, точно когтем Хогона. А ты не можешь кинуться вдогон, не можешь даже выкрикнуть ему в спину проклятье, или предупредить своих. Трудно кричать, когда твои голосовые связки перерезаны холодным прикосновением клинка....

Марид оборвал смех.

— Принеси мне Око, и он останется жив! — враз посерьезневшим голосом приказал он. — Ведь это для тебя главное? Жизнь этого жирдяя?

Несколько коротких секунд Гай провел в раздумьях. Ему тяжело было переварить логику авантюриста.

Юный Лобльак за эти секунды успел так разволноваться, что сделал слишком резкое движение. Пика, прижатая к его спине, нажала чуть сильнее. Баронет сдавленно пискнул, и Канна тут же схватился за меч. Марид смертельно побледнел и шатнулся назад. Платок вылетел из его рук, бабочкой порхнул в воздухе...

...меч Волчьего Пасынка не покинул ножен. Чудовищным усилием воли Гаю, мгновенно взвинтившему себя до состояния неудержимого стального смерча, удалось сдержаться. В воздухе прозвучало несколько явственных вздохов.

— Хорошо. Я принесу его.

Волчий Пасынок принял единственно верное решение.

— Замечательно. — заметно осевшим голосом пропел аль`Растум, выуживая из кармана новый платок. — Просто чудесно. Если до полудня следующего дня Око Хуммы будет у меня, наш юный друг проведет долгую и счастливую жизни, благополучно жениться на простушке Клопиес и, на радость Владычице Итае, наплодит целую ораву себе подобных сопливых дурней. И все они (да и я тоже) будут бесконечно гордиться твоим подвигом, непобедимый Волчий Пасынок. Ура! Ура! А теперь — иди. Полдень уже почти минул, и времени у тебя немного.

Гай повернул голову и бросил взгляд туда, где прозрачный воздух дрожал и чуть заметно переливался, поднимаясь вверх от нагретых за день руин мертвого города Каоле...

Там в развалинах огромного старого амбара, на самом деле являвшегося тайным прибежищем сектантов, поклоняющихся Марраку Мрандогу, Повелителю Тьмы, лежала оправленная в бронзу жизнь молодого баронета Лобльака — жизнь, по сути ничтожная и не интересная никому, кроме папаши Лобльака, да богатого графа Клопиеса, мечтающего породниться с именитым и древним родом. Но для Волчьего Пасынка любая жизнь, которую он охранял, была священной. Он повернулся к главарю разбойников и, глядя ему в глаза, раздельно и четко произнес:

— Я вернусь на рассвете.

Акцент жутко уродовал слова.

Отливающие стальным блеском глаза кололи, точно наконечники пик.

У Марида неожиданно нестерпимо защекотало шею. Он явственно представил, даже не представил, почувствовал, прикосновение тонкого и пугающе острого клинка уранийца к своей коже. Ему пришлось намотать все нервы на кулак, чтобы только не вздрогнуть. Неровная улыбка сломала губы аль`Растума.

— Ты не представляешь, как искренне я буду на это надеяться! — картинно приложив руку к сердцу, произнес разбойник.

Как бы то ни было, ему удавалось оставаться собой, даже в этой, щекочущей нервы ситуации.

Гай повернулся спиной и двинулся, было, прочь.

— Постой. — нагнал его оклик авантюриста. — Не так скоро, мой отважный герой.

— Что еще? — сухо спросил Канна.

— Право же я никогда не позволял себе даже усомниться в боевых достоинствах Волчьих Пасынков. Более того, я так глубоко и искренне в них верю, что даже не считаю свое маленькое поручение сколько-нибудь опасным для тебя. Кто как не бывший гвардеец бывшей Империи может пройти в сердце проклятого города и принести мне Око Хуммы-Мранда? — в голосе аль`Растума звучало все больше патетики, самообладание и нахальство стремительно возвращались к нему. — Кто еще так быстр, силен, ловок и смел? Кто я вас спрашиваю?! Ответ один — никто. Никто! Слышишь меня? Поэтому отдавай меч.

Брови Волчьего Пасынка взлетели в недоумении. Он опустил ладонь на рукоять, привычно ощущая шероховатые ромбики акульей кожи.

— Не понимаю.

— Чего тут не понимать? — дернул плечом Марид. — Гони свой меч.

— Но это же... нелогично. — невольно вырвалось у Канны. — Это снижает мой боевой потенциал, необходимый для выполнения задачи. Я... не понимаю.

Соратники разбойника тоже зароптали. Неожиданный выкрутас главаря смутил и их. Затягивать нежелательное соседство с Волчьим Пасынком как-то не хотелось.

— Да, да, да. — быстро сказал Марид. — ты не понимаешь, потому что такие как ты не имеют веры. Все во что ты веришь, это то, что только труп, по возможности расчлененный, может быть не опасен для того, кого ты защищаешь. Я верю в гораздо большее количество вещей на этом свете. И в данном случае — в тебя. Ты пойдешь туда без своего меча и принесешь мне Око, потому что ты — это ты, Волчий Пасынок. Все. Ура! Давай меч.

Гай Канна ничего не понял, но послушно отцепил узкие и тонкие ножны — скорее даже не для меча, а для атагельской рапиры, закрепленные на поясе за спиной так, чтобы рукоять клинка смотрела под углом вниз, от бедра, и бросил их к ногам авантюриста. Пока пика и арбалеты угрожали баронету Лобльаку, Волчий Пасынок был вынужден выполнять любые прихоти этого человека, какими бы бредовыми они ему не казались.

— А теперь вынь из ножен стилет, и положи его на землю.

Гай взялся за округлое навершие метательного кинжала.

— Пожалуйста, не поддайся искушению его использовать. — голос аль`Растума упредил его мысли. -Аккуратными плавными движениями... И не забудь про доспехи. Их тебе придется тоже оставить здесь. Можешь не сомневаться, я внимательно пригляжу за твоим снаряжением.

Идеально уравновешенный и сбалансированный для броска стилет упал в жесткую траву. Носком сапога Канна отбросил его в сторону.

На его правой руке были закреплены такие же ножны, но второго стилета в них не было. Он сейчас красовался за поясом убийцы с пикой. Тот не погнушался выдернуть его из глазницы своего товарища, так и не успевшего выскочить из засады, устроенной на проселочной дороге, ведущей в поместье Клопиесов... У Волчьего Пасынка была феноменальная реакция и животное чутье на ловушки.

Вслед за стилетом упал боевой браслет-наруч, которым Гай отводил в бою не особо сильные, скользящие удары. Далее пришел черед кольчуги с невероятными тонкостью и искусством сотканной из мелких вороненых колец. Избавившись от всего вооружения, Канна поднял руки, демонстрируя, что чист, и хмуро оглядел восьмерку убийц в последний раз, намертво впечатывая в память их фигуры.

— А теперь — ступай. Уверен, найдешь себе какую-нибудь железку в развалинах. Туда много народа таскалось, и никто — безоружным. Удачи, мой герой!

Волчий Пасынок молча повернулся и двинулся вниз по склону холма.

— И помни о том, как возвращаться! — несся в спину крик авантюриста. — Никакого оружия! Мой талисман обмануть невозможно! Если мне хотя бы пригрезится блеск железа, наш милый баронет утыкается им же по самое не могу. Клянусь Крессом, так и будет!

Гай не обернулся.

* * *

Фигура Волчьего Пасынка быстро уменьшалась в размерах.

Марид задумчиво смотрел ему вслед и крутил в руках платок, завязывая и развязывая на нем узлы. Наконец, он отвлекся от этого занятия.

— ... боюсь я его. — пояснил авантюрист не то своим людям, не то вообще самому себе. — Больно споро орудует такими вот острыми штуками. Вдруг как начнет издалека швыряться?

Он повесил гномьи самострелы на плечо, заткнул за пояс стилет и взялся за меч Волчьего Пасынка. Выдвинутый из ножен клинок облило солнечным светом, сверкающим на отполированной до зеркального блеска поверхности. Человеческое знание металлургии не достигло уровня, позволяющего добиться такой совершенной шлифовки. Разве что в Стальгороде, где гномы передали часть своего искусства борийским кузнецам, могли создать что-то подобное. Солнечный свет, казалось, резался о заточенную тоньше волоса кромку лезвия. Такая заточка опять же была недоступна людям-оружейникам. Так навострить клинок было под силу только хмурым бородатым гномам, ворочающим неподъемными молотами в своих подземных городах-берлогах. Да и то не всяким.

— Пятьдесят золотых. — пробормотал Марид. — И, клянусь обеими ликами Баббета, это будет еще божеская цена. Пожалуй, хватит, чтобы окупить пятую часть моих затрат.

Он кинул взгляд в сторону баронета.

— На самом деле я не настолько верю в твоего Волчьего Пасынка. В Каоле было сломано столько шей — на армию мертвецов наберется. Приз-то лежит о-го-го! И все были знатные рубаки, отчаянные парни и головорезы, каких свет не видел. Жальон-крысеныш с собой чуть не целый отряд, вооруженный до зубов притащил. И где все? Вернулся только один, но с головой у него совсем было тяжело, все лепетал невесть что, цеплялся к людям, и старался напиться вусмерть, чтобы забыться. Пришлось беднягу прирезать по-тихому. Не хорошо, если все будут знать, что сторожит Чудовище Каоле. А братья Ру? Ведь и в огне не горели, и в воде не тонули, и даже виселицу, для них же построенную дважды сжигали при большом скоплении народа и на глазах городской стражи. Где они? А кто там последний был? Сесар? Рыцарь из Фистии? Говорят, он незадолго до того привез герцогу головы целого выводка троллей, убивавших крестьян, что пасли стада на склонах Кольцевых гор... Какие люди!