Вечность спустя темнота уходит — мои глаза словно заново привыкая к свету, открываются медленно и осторожно. Смотрю прямо над собой — полумрак, какое-то странное помещение с конической крышей. Под самой вершиной конуса — светильник в форме шара. Мягко так светит, успокаивающе. Бормотание сбоку — поворачивать голову не буду, потом. Сейчас важно понять и осознать себя. Руки — слушаются. Боли нет, есть дикая слабость. Попытка пошевелить рукой удается, но кажется сил нет совсем. Последствия обморожения? Вполне возможно.
Вопрос «где я?» не важен. Важно стать собой. Ноги откликаются слабо. Сердце начинает гнать кровь сильнее — я слышу его биение. И, кажется, не только я это слышу. Бормотание приближается. Обзор закрывает чье-то лицо…, нет, маска…, нет, все же лицо — глаза успели адаптироваться — надо мной склоняется настоящий орк — так их изображали в популярных фентезийных играх. Испуга нет — приходит понимание, что я у каких-то геймеров — ролеплейщиков, переигравших в онлайн — симуляторы. Что ж — тем лучше. Орк кажется что-то говорит — я не знаю этот язык…, прислушивается ко мне, словно пытаясь понять меня и мои ощущения. А я — улыбаюсь и вновь…, Темнота.
Я начинаю любить Темноту — она дарит спокойствие и безмятежность. Но любя Темноту, я всегда помню, что создан для Жизни. Поэтому отстраняю мягкое покрывало Тьмы и просыпаюсь. Шатер, все так же горит шар света под потолком, тепло и, самое главное — я могу немного двигаться. А значит — пора продолжать жить…
— Эй, есть кто? — голос слабый и тихий. Ответа нет, как и следовало ожидать. Осматриваюсь — шатер. Из каких-то шкур. Словно я попал в музей Арктики, где подобные шатры как раз и выставлялись. Шатер большой, основание — метров восемь в диаметре. В центре — какая-то большая плошка, в которой что-то горит. Странно, но дыма нет, а тепло явственно ощущается. Пол шатра застелен шкурами — ногам, как и всему телу, тепло и слегка щекотно… Кстати — я обнажен полностью. А где моя одежда? Быстрый осмотр по сторонам, несмотря на легкое головокружение — одежки не наблюдаю поблизости.
Интересно другое — во мне нет тревоги. Словно что-то случилось. Необычное. Чувствую азарт первооткрывателя. На ногах держусь вполне сносно, только вот странно — я очень истощен. Предельно. Такое ощущение, что морил себя голодом месяц — аж кости выпирают везде. Скелет, кожей обтянутый. Но главное — удержаться и дойти до двери. Она вон там, если я все правильно понимаю. Пересилить слабость и дойти.
Дошел. И даже приоткрыл шкуру, закрывающую вход. А там…
Сначала я зажмурился, словно не веря тому, что увидел. Потом — вновь открыл глаза и посмотрел снова, более внимательно. Сугробы, примерно метр глубиной, сумрак позднего зимнего вечера — холодный воздух обжигал голое тело. Но не сильно холодно — градусов пять примерно. Расчищенная поляна, метров тридцати в диаметре, на которой танцевал давешний орк весьма странный танец. Но не это меня поразило в первую очередь. И не это заставило меня усомниться в реальности происходящего — небо! Усеянное колючими яркими звездами. И Луны. Целых три. ТРИ! Яркие, освещающие снежную равнину вокруг разноцветными пятнами. Розовые, серебристо-голубые и травяно-зеленые разводы цвета словно подчеркивали необычность местности. Странный танец огромного орка — теперь я отчетливо различал его габариты — много выше меня, гораздо массивнее.
Орк, заметив меня, танец не прекратил. Наоборот, словно приглашающе махнул рукой. Поманил меня, ни на секунду не останавливаясь в движениях. Странных, завораживающих, гипнотизирующих. Что ж — раз зовут, надо подойти. Интересно ведь, да и вежливость надо проявить. Пусть и голым, но пошел. Самое интересное — с каждым моим шагом тело мое словно оживало, наливалось силой. Хотя внешне не менялось — появлялась энергия. Орк танцевал и указывал огромной рукой на землю. В паре метров от себя. Приглашая меня встать туда. Несколько шагов и…, вокруг меня начали светиться какие-то узоры. Проступали прямо на утоптанном снеге и светились ярко-синим огнем. Следовали за мной. Чем ближе я подходил к указанному орком месту, тем сильнее было свечение. Где-то в подсознании начала рождаться своеобразная ритмичная музыка. Ни на что прежде слышанное не похожая, но какая-то… живая. А орк продолжал свой танец до тех пор, пока я не встал на указанное место. Ярко вспыхнули синие огни. Кажется, даже Луны ответили им. Вспыхнули и погасли. А музыка продолжалась и не собиралась уходить, заполняя всего меня. Вновь возникло синее сияние — только прямо у меня под ногами. Возникло и начало впитываться в мое тело. Немного щекотно получалось и забавно — я видел все свои органы, кости сквозь это сияние. Оно начало пульсировать в такт музыке. И как только я был заполнен весь синим светом и ритмом Жизни — всё остановилось. Вообще все. Мое сердце, мир, даже свет исчез — остался тот самый орк, которого я только теперь смог рассмотреть как следует. Рассмотреть и запомнить. До мельчайшей подробности. Словно последнее видение перед смертью. Яркое и неповторимое. Пронзительно синие глаза как два ледяных шипа вонзались в душу. Но не убивая, прося. Обьясняя очень важное. То, чего я пока не мог понять. Но обязательно пойму. Обязательно. А в руках орк протягивал мне нечто, очень напоминающее темно-синюю друзу кристаллов. Ослепительно красивую. Завораживающую. Сияющую. Наполненную пульсирующей энергией. В застывшей реальности друза медленно приближалась к моей груди. Миг — касание…
Темнота!
— Живой? Аль не дышит уже?
— Да погодь ты, старая. Вишь — дышит. Слабо, но есть. Всё бы тебе каркать пошто зря.
— Да ты сам-то чего городишь, пень трухлявый. Глянь — кось тощий — то какой. И не жилец почти. Разве ж бывает такое-то?
— С вами, бабами, и не таким станешь. О, глаза открыл. Живой!
Данный диалог, судя по-всему, ко мне был обращен. И это я глаза открыл. И в очередной раз не понял — где я? Солнышко. Облачка легкие на небе. Тепло. Лежу на травке зеленой. Надо мной старичок какой-то склонился. А рядом с ним — бабулька в платочке. Прямо ностальгией повеяло. Из русской деревни.
— Ты, милок, хоть слово скажи. Понимаешь нас?
— Понимаю, — мой голос хрипел, — где я?
— Ох ты ж… Так ты в Яслях сейчас. Деревня наша так называется — Ясли. А ты откуда взялся-то? — ох и словоохотливый дед попался.
— Не знаю. А Ясли — это где?
— Хм, — дед как-то неопределенно хмыкнул, а бабка чего-то зашептала себе под нос, да на лбу своем какой-то символ пальцем своим нарисовала, — ох, беда. Память отшибло видать тебе. Да и имени у тебя нету. Ох, беда.
Что за ерунда? Имя у меня есть. Я — Михаил, можно Орех. А вот вы…— мою слегка возмущенную мысль я высказать не успел — просто потому, что заметил первую несуразность — над дедом, прямо над его головой, в воздухе проявилась надпись — «дед Акиша». Зелененькая такая. Приятного травяного цвета.
Сказать, что я удивился — ничего не сказать. Перевел удивленный взгляд на бабку — «бабушка Агафья». И тоже зелененькая. Бред какой-то. Зажмурил глаза. Открыл — не помогло.
— Э…, дед Акиша, а скажи — почему ты решил, что у меня имени нет? — я уже приподнялся на локтях и только тут заметил, что опять голый. Ну, не совсем голый — на причинное место кто-то накинул дерюжку какую-то. Судя по-всему, дед и закрыл.
— Так ведь, милок, не видно имени-то твоего. Ты сам-то хоть помнишь себя?
— М…, — почему-то именно в этот момент мне в голову пришла странная мысль не называть своего истинного имени, — Орех зовут меня. Прозвище такое. С детства.
— Ух-ха, — дед Акиша хохотнул, — пусть будет Орех. Всё ж не безродный теперь.
И улыбаться начал. И бабка его тоже улыбнулась. А я — себя осматривать начал, да окрестности. С окрестностями как-то сразу понятно стало — обычный сельский двор: корова вон, куры ходят, даже навозом пахнет. По — родному как-то. Ну, за исключением того, что над каждым обьектом табличка с его наименованием мне мерещится. А вот про себя сказать хорошего не мог — скелет, кожей обтянутый. Да и сил вообще не было практически в организме.
— Тебе, Орех, к старосте нашему надо бы дойти, — бабушка себя проявила, — поговорить бы с ним.
— Да погодь ты, бабка. Как же ему дойти-то? Глянь, как отощал-то? Не дойдет. Ветром унесет, аль куры затопчут. Ты вот что — ступай — ка в дом, да щец подогрей — покормим гостя-то. Не убудет.
Хороший дед. Толковый. А уж как после его слов у меня в животе заурчало — это что-то. А Акиша услышал, да улыбаться довольно начал.
— Ты, милок, вставай. Дерюжку с собой вон возьми. Не гоже причинным местом светить. А дома, я тебе уж найду штанцы какие.
— Спасибо, дед Акиша, — встал я с трудом, но сам. Покачивало, но не так чтоб сильно. — Ты мне дедушка расскажи пока, что за село у вас?!
Так за неспешным разговором и доковыляли до дома. Штанцы дед и правда нашел — неказистые, но все же лучше чем голым рассекать. Переодевался я в сенях. После — в горницу вошли. А тут и щи поспели в большой русской печке. Вкусные! Горячие. И, самое главное, питательные. С горячим и свежим хлебом. Душистым до одури. Так что я надолго выпал из реальности. Хотя и помнил, что торопиться есть нельзя — нужно потихонечку, чтобы не разладился желудок. Но совладать с собой и внезапно проявившимся бешеным аппетитом не мог. Пока не слопал большую миску щей и два крупных ломтя хлеба.
— На-кось вот еще чаю попей, — бабушку Агафью, похоже, прямо умилял мой аппетит. Смотрела на то, как я щи наворачиваю и улыбалась. А Акиши не было.
— Фух, спасибо бабушка. Накормила досыть. — Я довольно погладил сытый но пока тощий живот, с трудом сдерживая зевоту — внезапно и сильно потянуло в сон. — А где дед-то?
— Так за старостой побег. Надо о тебе сообщить ведь сразу. Правила такие, — практически сразу за ее словами, входная дверь в горницу распахнулась.
— Вот, Прохор Митрич, проходи, — вперед Акиши в дом вошел грузный мужик с окладистой бородой, большими мозолистыми руками и зеленой надписью над головой «Прохор Митрич, Староста».
— Здрава будь, Агафья. И тебе приветствие, юноша. — Голос какой мощный, прямо бас. Вошел и рассматривает меня.
— И тебе не хворать, Прохор Митрич. Щец отведаешь?
— Не обессудь, хозяйка, из-за стола я. Но благодарствую. Давайте с гостем вашим дела решать, — уселся на скамейку напротив меня, — как меня зовут, ты знаешь. Тебя — тоже знаю. Но скажи мне, отрок — кто ты и откуда у нас в деревне взялся?
А что я мог сказать?
— Я — Орех. Как тут оказался — не знаю. — В принципе вот и всё, что я мог открыто сказать.
— Ты Орех пойми, я тут староста и надо мне знать, что и как происходит. Ежели пришел к нам, да жить тут хочешь — занести тебя в книгу реестровую, да узнать планы на будущее. Гостей у нас много постоянно, да все они чужие — приходят-уходят. Галдят, да надоедают, только и требуют, что заданий всяческих, да наград. А ты — другой какой-то. Вроде наш, да только неясно откуда взялся. Так что? Расскажешь о себе что-то? О планах своих?
В голове моей, сквозь дремоту, по — мере диалога старосты, начала формироваться весьма странная мысль. Очень странная. И дикая. Ну, никак такого быть не должно, но… Зеленые таблички над головой. «Чужие», что «приходят-уходят», да еще и «требуют заданий, да наград». Всё это наводило на мысль, что я не в реальном мире, а в… игре! Мысль безумная самим фактом, что вот как я мог в такую игру попасть-то?
Отвечать что-то надо было, ибо староста замолчал и терпеливо моего ответа ждал.
— Хм, даже не знаю, уважаемый, что сказать, — я с трудом подавил зевок, — сказать, как я тут оказался, не могу ничего, потому что не знаю где именно я, — еще один зевок чуть не вылез наружу. — Раньше был охранником, потом родители погибли, я поехал к ним, а дальше…, — я развел руками, показывая, что сказать больше нечего. В этот момент подлый зевок все-таки проскочил мимо моих усилий.
— Ну, вижу, что устал ты, Орех. Давай продолжим позже — к вечеру зайду к вам, а ты — сил набирайся. Скажи только одно — чего делать-то хочешь?
— Да осмотреться бы, работу найти. Понять, что, да как…, — я реально засыпал.
— Ладно. В книгу тебя внесу. До вечера. Хорошего дня, хозяйка. А ты, Акиша, со мной пройдись…
Как я добрался до большой деревянной кровати в сенях — помнил смутно. Только слышал причитания бабушки Агафьи, да увещевания поспать и отдохнуть. Вырубился напрочь, как только голова подушки коснулась.
Пробудился я только под вечер. Причем пробуждение вышло практически эпическим. Во-первых, впервые за долгое время я чувствовал себя не то чтобы отлично, но очень хорошо. Только очень есть хотелось. Во-вторых, подтвердилась моя безумная идея. Ну, та, что про игру. Ничем иным то, что произошло со мной, когда я открыл глаза, быть не могло:
Внутреннее информационное сообщение.
Активирован новый игровой персонаж.
Имя — Орех.
Раса — человек.
Тип развития — неизвестно
Направление развития — неизвестно
Временное место регистрации — Ясли, Зона 1, континент Рослин, Ресна
Квестодатель — неизвестно
Первичные параметры — неизвестно
Уровень — 1
Принять? Да/Нет
Малинового цвета надпись мигала перед глазами и требовала сделать выбор. Причем, просто висела в воздухе, написанная красивым таким шрифтом. Выбор я сделал утвердительный больше из врожденного любопытства. Надпись удовлетворенно мигнула и сменилась на следующую:
Характеристики персонажа:
Сила — 1
Ловкость — 1
Выносливость — 1
Интеллект — 1
Мудрость — 1
Интуиция — 1
Уровень персонажа: 1
Опыт: 0/100
Баллов для распределения: 0
Жизнь: 20
Мана: 20
Дополнительные параметры: неизвестно
Настройка интерфейса: временно блокирована.
Вторая надпись помигала несколько раз и погасла, оставив внизу, в правом нижнем углу «внутреннего экрана», мигающую пиктограммку в виде пульсирующего огонька. Маленького. Мысленное усилие — разворачивается в тот же список. Пульсирует раз пять и сворачивается обратно. А в моей голове только одна мысль и бьется — как же так?
И стал я усиленно вспоминать то, что было. И поездку вспомнил на овощехранилище. И обмороженные руки-ноги. И трактор. И звонок, после которого словно отключился. И глупость моей, теперь уже бывшей. И вкус коньяка — горько и противно было. А потом — мороз и ветер. И больше ничего — следущее, что вспомнил — деда Акишу. Кажется было что-то еще. Но вот что? Что со мной случилось, и как я тут оказался? В игре!!! Мысль начинала сводить с ума. Но в истерику не ударялся — сказались жизненные привычки. Прорвемся! Осмотримся. Всё узнаем. И решим, что и как.
