Орех в Яслях
Кхм… Вообще, вход в странный параллельный мир Мишаня Лопухов обнаружил случайно. Ну, почти случайно. Ну, как сказать обнаружил… Ладно. Начнем издалека, чтобы понятнее было.
В общем, Мишаня Лопухов. Вернее — Михаил Лопухов. Человек. А значит — хуман. Двадцати шести годков от роду. Прозвище у него было… нет, не то, на которое следует подумать исходя из фамилии. Другое. Но о нем чуть позже. Так вот — прозвище по фамилии Миша невзлюбил с раннего детства. И, в общем-то, именно это сподвигло юного Михаила заняться собой и всякими разными непотребностями в мире спорта. Что в конечном итоге к двадцати годам вылилось в звание кандидата в мастера спорта по вольной борьбе, черный пояс по карате, и некоторое уважение среди окружающих. Ну, а кто бы попробовал не уважать идущий на тебя «шкаф» под сто восемьдесят ростом и за сотню кило весом. Но улыбка у Миши осталась открытой — он вообще человек с юмором. Был. Правда и с некоторыми странностями тоже. Например, очень любил кушать орехи. Разные. Всякие. Которые всегда были у него в кармане. Вот это-то и определило его прозвище — Орех.
Как-то так получилось, что Миша Орех после школы решил стать геологом. Может, повлияла романтика дальних странствий, а может что еще, но факт — поступил Миша в горный университет, который и окончил спустя пять лет. Звёзд с неба не хватал, но знания получил твёрдые, что и планировал применить в своей жизни. Вот только работать по профессии не стал — не нужны оказались геологи в стране почему-то. Но Миша не расстроился и пошел, покамест, охранником в дельную контору, в коей к своим двадцати шести годкам и дослужился до звания начальника охраны.
Контора была солидная, денежки были. Так, что прожив четверть века, Мишаня начал задумываться о продолжении рода. Задумывался спокойно, что вообще соответствовало жизненному кредо Ореха — всё делать методично и обдумав как следует. Спросил совета у родителей. Посоветовался с лучшим и единственным другом, с которым с самого детства босоногого дружил. И начал поиск подруги.
Как ни странно — подруга нашлась довольно быстро. Сама, что немного смутило Мишу. Красивая и бойкая. Со своей жилплощадью и кучей знакомых. С закидонами — куда ж без них. В принципе Мишу всё устраивало, так что они стали жить вместе. На ее квартире. Поскольку жить в Мишиной однокомнатной, девушка с богатыми родителями и связями отказывалась наотрез. Так и жили — Миша много и упорно работал, подруга — что-то делала целыми днями, живя своей жизнью. Встречались ночами, когда Миша был свободен от дежурства или многочисленных командировок, в кои его отправлял непосредственный шеф, как оказалось — один из знакомых подруги, уже начинавшей Мише ездить по ушам на предмет замужества. Хм…
В общем, в самом конце декабря, за два дня до нового года, Мише Ореху исполнилось двадцать шесть. Миша данное событие не отмечал, поскольку подруга настаивала отметить в Новый год всё и сразу. Спорить с женщиной Миша с детства считал верхом глупости, поэтому отнесся спокойно. Да и к тому же, был на дежурстве, контролируя свою жизнь и систему охраны предприятия. А вот после дня рождения события начали выходить из под контроля.
Сначала «обрадовал» Мишу непосредственный начальник, человек денежный и со связями.
— Лопухов, завтра утром поедешь с проверкой по нашим объектам в области. Как раз к Новому году успеешь.
— Сан Валерич, так не успею же?! Сами знаете, что проверка на неделю растянется. Да и снегопады сильные прошли.
— Не, вот ты меня удивляешь? Начальство сказало надо — будешь спорить? Ты смотри Орех — нынче сокращений полно. Попадешь под горячую руку-то.
— Да понял я, понял…, — Миша действительно осознал всю бесполезность споров. На проверки его отсылали не единожды за последнее время. Даже странно как-то… Правда, вот под Новый год — это первый раз такое.
Фактом данной проверки Миша поспешил поделиться с подругой — ну, чтобы не расстраивалась особо. Подруга выслушала, отматерила Мишу, но благословила на поездку, дескать «будет тосковать и плакать, но дождется».
Поскольку все нужные вещи Миша хранил у себя дома, то ночь с тридцатого на тридцать первое декабря Миша провел в своей скромной и маленькой квартирке один, а рано утром, сел в старенький служебный джип и отправился с инспекцией.
Проверка не заладилась сразу, поскольку доехать даже до первого обьекта — огромного овощехранилища в сорока километрах от города Миша не смог — наглухо увязнув в сугробах. Благо связь работала — к вечеру прибыл эвакуатор — трактор, помнивший еще целину Советского Союза, и дотащил замерзшего и очень голодного Мишу до хранилища. Охрана ни сном не духом почему-то не слышала ни о какой проверке, но Мишу встретила радостно, ибо Миша руководителем был не вредным, а очень даже правильным. Правда, с одним недостатком, который Мишу временами толкал в неприятные ситуации — Миша не переносил спиртное. Вот вообще. Принципиально. Достаточно было выпить тридцать грамм беленькой и огромного Мишу сворачивало от отравления. Врачи говорили «много естественного алкоголя в организме». Сослуживцы подкалывали «ты и так постоянно вдрабадан»!
Так вот — Мишу встретили и посадили к столу. Радостно предвкушая встречу нового года. Но не срослось — Миша был мальчик правильный и где бы ни был, помнил, что семья — святое. Поэтому уже в одиннадцать вечера стал вызванивать родителей с целью поздравить. Родители почему-то не отвечали ни на домашний, ни на сотовые. Это несколько озадачило Мишу, поэтому он позвонил соседке — Людмиле Павловне. Даме склочной, но полезной как источник информации и наблюдатель за предками.
— Людмила Пална, здравствуйте, это Миша Лопухов. С Новым годом вас, с наступающим.
— Ой, Мишенька, — Людмила Павловна почему-то вскрикнула и заплакала. — Горе-то какое…
Где-то внутри Миши раздался отчетливый хруст…
— А что случилось-то? Я до родителей никак не могу дозвониться.
— Беда, Мишенька. Пожар. И мама, и папа твои…, увезли их вот только в морг…, держись, — поток слез и слов утешения не иссякал.
Два сотрудника охраны наблюдали странное событие — их непосредственный шеф, говорил по телефону, потом словно окаменел, протянул руку к початой, но почти полной бутылке водки и выпил ее одним махом из горла.
— Э, Михал Саныч…, ты закуси что-ли…
Михал Саныч на реплику и протянутый бутерброд с красной икрой не отреагировал, а спокойно встал, молча одел куртку и шапку, обулся и вышел в ночь. На улице заработал двигатель…
Как Миша приехал обратно в город — он не помнил. Следующим воспоминанием в его мозгу явилось осознание факта, что он под бой курантов из орущего телевизора входит в квартиру своей подруги и слышит крики и страстные стоны. В принципе ничего такого особого Миша не увидел. Ну, что странного в том, что органы размножения его непосредственного шефа и единственного лучшего друга детства в данный момент находились внутри его подруги, которая, не замечая вошедшего Мишу, активно подмахивала обоим и яростно стонала?! Мужчины тоже Мишу не заметили, поскольку громко орал гимн, а руки и глаза были заняты прелестями и округлостями девушки. Да и вообще — большие квартиры Мише не нравились.
Заниматься членовредительством Миша не стал, просто подошел к праздничному столу и забрал с него полную литровую бутыль коньяка. Спокойно развернулся и уже только под гимн покинул квартиру с почему-то замолчавшими людьми. Нужно было ехать в морг.
А вот до морга Миша не доехал, поскольку еще в лифте, начал употреблять коньяк простым и самым доступным способом. Как раз к выходу из подьезда в бутылке коньяка не осталось, а путь до припаркованной за углом машины сильно затруднился, так как на улице кроме снега был еще и сильный ветер.
Положение усугубил и перебегавший дорогу столб с какой-то странной коробкой, в который уже сильно нетрезвый Миша, конечно же, вписался. Столб не только сбил Мишу с курса, но еще и отказался освещать дорогу, погаснув при очередном порыве ветра. В общем, до машины Миша не дошел. Возможно к счастью, ибо Миша нашел параллельное измерение.
На самом деле то, что измерение параллельное всему известному, Миша понял много позже. Не сразу понял, ну, вот как-то так вышло. А в сам момент перехода он вообще вряд ли что-либо осознавал, ибо сознание его вырубило напрочь. И только если бы хоть кто-то в этот момент был на улице, то заметил бы странное событие — здоровый мужик в теплой куртке сначала стоит посреди заметенной снегом улицы, под фонарем. Потом фонарь гаснет, а в мужчину словно разноцветная молния от погаснувшего фонаря вонзается, и мужчина начинает медленно падать. Медленно. И даже как-то величаво. При этом словно растворяясь в окружающем мире. Распадаясь на сверкающие, но быстро затухающие мельчайшие кубики. И только если бы какой-нибудь программист-затейник видел падающего Мишу, он бы четко мог сказать, что Миша оцифровывался…
Вот так и попал Миша Орех в параллельный мир. Странный и необычный. Потеряв в одну секунду всю свою прежнюю жизнь. И став готовым к изменениям…
Новый год! Его отмечают все. Особенно в самой большой стране планеты Земля. И вот, именно в Новый год, в самой большой стране мира, в офисе большой и сильно могучей компании, что делала свои деньги в области компьютерной техники, и всего, с ней связанного, на одном большом пульте, что отвечал за работоспособность и готовность очень уж важных элементов, тревожно мигнул и погас всего один маленький огонек! И никто этого не заметил! И хорошо. Ведь в Новый год исполняются желания! Особенно — искренние…
Сознание проснулось резко. Вот только, кажется, ударял снег в глаза, ветер выл в ушах. Теперь — ничего. Словно в пустоту влетел. Боли нет — только непонятное что-то вокруг. И глаза ничего не видят. И рук не чувствую. Ничего не чувствую. Только осознаю — это я, Михаил Лопухов. По прозвищу Орех.
Что со мной? Не знаю. Помню только последние события… Надо к родителям, но не понимаю где я. Странно — мысли очень четкие, а тела не ощущаю. Наверное, так вот большое количество алкоголя действует?! А я и не знал. Теперь знаю. Всё-таки это глупо — напиваться. Куда лучше потренироваться или с девушкой… Мда. Про девушек тоже не будем. Надо с родителями проститься и узнать подробности.
Странно, почему в глазах-то вообще ничего? Интересно, а они вообще на месте? Проверить бы, да рук-ног тоже не ощущаю. Словно и нет их. Пошевелить…, поднять…, нет, ничего не чую. Не слышу…, хотя, звук какой-то есть. На самом крае слышимости — как пищит что-то. А вот запахов тоже нет. Ни тепла, ни холода. Что за состояние такое?
Пищание…, пусть будет оно. Сосредоточиться. Попытаться усилить. Вроде получается. Какое-то непонятное. Похоже на морской прибой. А может и не он?! Как будто волны мерно бьют в берег. Сильнее и ближе. Бух-бух…, бух-бух…, на что-то похоже…, сердце? Точно — это же сердце мое! А раз сердце на месте и работает — пора пробуждаться… Ох!
Боль! Боль была везде. Я ощутил свое тело — оно словно открытая рана. Боль переливалась всеми оттенками. Много боли. Очень много. Только стиснуть зубы и терпеть. Ничего другого.
И боль словно почувствовала, что я сильнее. Начала отступать. Понемногу. Пошевелил рукой — почувствовал холод и крупинки льда. Холод начал пробираться в ноги — они словно два огромных полена. Нет, так дело не пойдет. Похоже, я замерз. Срочно надо согреваться. Не обращая внимания на боль и сплошную темноту вокруг. А, нет! Не темнота. Глаза четко зафиксировали яркое, пусть пока и размытое пятно. Ползти туда. Любым способом двигаться. Рука, нога. Боль и еще раз боль. Но и движение тоже. Тело, словно чужое. Двигается с трудом, толкаемое сознанием. Не сдаваться! Подумаешь, проблемы?! Подумаешь, замерз? И что?! Справимся — пятно света становится чуточку ближе. Вперед. А помнишь Орех, как ты учился ползать по-пластунски в армии, а? Помнишь! Действуй, сержант. Ползи.
Песнь Хрольма! Полярное сияние меняло свои оттенки, создавая настоящую музыку цвета. Согласно легендам Ресны, именно великан Хрольм создал это чудо природы. Когда спел богине весны свою песню. А Богине песня так понравилась, что она воплотила ее в свое драгоценное ожерелье. И теперь, каждую зиму, в канун праздника Возрождения, богиня отпускает Песнь своего возлюбленного на волю. Чтобы все жители северной Ресны могли ею полюбоваться.
Песнь накрывала весь Мерцающий берег. И все его жители знали — Возрождение мира началось. Скоро придет тепло и духи природы пробудятся. Взойдет долгожданный Рух, долгая ночь сменится ярким днем, и три Сестры перестанут быть единственными светилами в небе. Об этом знали все жители с малых лет. Ибо шаманы всегда стремились обучить молодежь доступному знанию. Научить понимать мир. Доверять ему.
В самой высокой точке нагорья Плачущего Духа, на мысе Встречи, глубоко вдававшемся в темные воды северного океана, стояло существо, которое знало очень много об окружающем мире. Когда-то давно — это был могучий воин. Массивные клыки, выходящие из нижней челюсти, и развитая сильная фигура подтверждали это. Но дни силы и побед остались в далеком прошлом воина. А вот пронзительный взгляд синих, наполненных силой льда глаз, остался и поныне. Мудрый, понимающий взгляд. Покрывающие все тело татуировки Знания сейчас были скрыты под теплыми одеждами, сшитыми из шкур полярных кхарлов. Только Печать Мудрости виднелась на лице. И уже по ней было ясно каждому знающему — это шаман. Сильный шаман. Два призрачных кхарла-духа, стоящие по бокам шамана, подтверждали его силу и мудрость.
Шаман следил за Песнью. Внимательно следил. Ибо сегодня он заметил Весть богини — в мир должно было явиться Изменение. Какое именно — шаман не знал, да и никто не мог сказать точно. Важно было другое — именно в ночь праздника Возрождения это произойдет. А возможно — уже произошло. Переливы Песни говорили об этом — сполохи цвета были резкими и тревожными.
Резкая лающая команда, повелительный жест — оба огромных призрака, став ручейками невесомого тумана, отправились на изучение нагорья. Чтобы найти. Шаману оставалось только лишь ждать.
Последний рывок отнял вообще все силы. Кажется, я вывалился в какой-то сугроб. Сознание начало угасать и сигналило только об отдельных фактах: сугроб…, снег…, яркое полярное сияние, освещающее каждую снежинку…, огромный белый медведь — почему-то рогатый и почти прозрачный…, медведь внимательно смотрит на меня, а потом начинает заунывно выть, задирая свою прозрачную голову к разноцветным разводам сияния…, прикольный мишка — мои губы раздвигает улыбка. Это усилие — последнее, что я могу сделать. Темнота.
Радужные переливы в сознании сопровождает, кажется, давно забытое ощущение — тепло. Теплая волна идет к моим ногам и рукам, обволакивает все тело. Ответные иголочки боли говорят лишь о том, что я еще жив. Пока. Но двигаться не могу — тело не слушается. Малое усилие поднять руку приводит к тому, что сознание угасает вновь. Лишь краем ощущая, что в меня вливают какую-то горячую жидкость. Темнота…, опять.
