— О, так вы практик! — с уважением протянула Куд-Ай. — Тогда извините, что отнимаю у вас время. Вам нужен Таэлиан, он работает у нас с тех пор, как добровольно покинул культ Клавикуса Вайла и решил стать на путь честного изучения магии.

— Я могу его увидеть?

— Конечно. Только он очень поздно встает, это связано с его ночными экспериментами. Если ваше дело срочное, я разбужу его.

— Нет-нет, не стоит, — Ги почесал заросший жесткой щетиной подбородок. — Я подожду его. Или загляну позднее. Когда он будет на месте?

— Где-то с трех он уже вполне бодр, — ответила Куд-Ай. — Только не приходите между пятью и семью, в это время он бродит по лавкам в поисках нужных книг и ингредиентов.

— Пятью и семью, — повторил бретонец, поднимаясь со стула. — Очень хорошо.

— Обязательно заходите, — напутствовала Куд-Ай, пока Ги надевал свой плащ. — Таэлиан порой очень скучает без посетителей.

— Непременно нанесу ему визит. И спасибо вам.

Покинув здание Гильдии, Ги решил вернуться в "Счастливую старую леди" и наложить на подвал какое-нибудь простенькое заклятие от крыс. Один лишь короткий разговор с аргонианкой многое прояснил. Поговаривали, что Рыбий Череп чтил Клавикуса Вайла, так что его желание побольше узнать о чернокнижнике, некогда бывшим жрецом лорда сделок, выглядело вполне логичным. Теперь, когда распорядок дня этого Таэлиана более-менее прояснился, можно было слегка расслабиться. Опытный маг, сделавший карьеру в темных подворотнях Бравила, сможет за неделю раскопать все необходимые сведения о практически любом живом существе. Ги нисколько не сомневался в этом.

Подвал трактира действительно был в весьма плачевном состоянии. Похоже, обнаглевшие грызуны чувствовали здесь себя особенно вольготно. Большая часть мешков и корзин с провиантом была погрызена и попорчена, а под крысиным пометом невозможно было разглядеть пол. Ги брезгливо поморщился и поудобнее перехватил факел. Оставалось самое сложное — понять, откуда крысы проникают в подвал, и придумать, какие заклинания отпугнут их лучше всего.

Первую дыру бретонец нашел довольно легко и сразу же запечатал ее примитивной огненной ловушкой, затем, после долгих блужданий с факелом под нелепые советы Рейнольда, был обнаружен второй лаз, который вел в подвал соседнего дома. Поборов себя, Ги встал на колени и заглянул в отверстие. Судя по удушающей вони, почти все крысы приходили именно из этого лаза.

— Кто живет в соседнем доме? — спросил Ги, поднимаясь с колен и брезгливо отряхивая штаны.

— Крето, имперец, — после недолгих раздумий ответил Рейнольд.

— И чем он занимается?

— Почем мне знать? — пожал плечами трактирщик.

— Лучше бы знать. Из этой дыры так и тянет крысами. Разводит он их, что ли?

— Пойдем спросим, — засучил рукава Рейнольд. Он был сторонником простых и эффективных решений.

— Пойдем. А то, думаю, сам архимаг не смог бы найти заклинание, которое сдержало бы столько крыс, — Ги потушил факел об пол и вслед за Рейнольдом начал подниматься наверх.

Крето оказался высоченным детиной с грубыми чертами лица и длинным кривым шрамом, рассекавшим лысину. Ги подумал, что, будь он крысой, то от такого красавчика сбежал бы безо всяких раздумий, даже ломись его подпол от еды. Впрочем, первое впечатление оказалось обманчивым: имперец довольно вежливо обошелся с посетителями, предложил им войти и даже согласился выслушать суть их просьбы. Дальше просьбы, собственно, дело не пошло. Крето наотрез отказался пустить Ги в подвал, но пообещал купить в "Счастье чернокнижника" яд и разбросать его по дому.

— Ничего он не купит, — сплюнул себе под ноги Рейнольд, когда имперец выпроводил гостей на улицу и закрыл дверь. — У него денег и на веревку, чтоб повеситься, не хватит.

— Согласен, — хитро улыбнулся Ги, — но это и не нужно. Яд купишь ты, а я телекинетически просуну его сквозь дыру между подвалами.

— Недурная мысль, — трактирщик заметно повеселел. — Вот прямо сейчас и схожу. Посиди за меня за стойкой.

— Спишешь еще десять монет.

— За что?

— За то, что я буду сидеть за стойкой, исполняя твои обязанности.

— Пошел ты, Ги! — не согласился с волшебником Рейнольд. — Если бы не крысы, ты бы как миленький отдал мне девяносто монет. Так что обойдешься. Сиди так.

— По крайней мере, я попытался, — пожал плечами Ги.

Он вошел в "Счастливую старую леди", снял плащ, аккуратно повесил его на спинку стула и уселся сам, задрав ноги на барную стойку. Посетителей в час дня можно было не ждать, так что Ги позволил себе расслабиться и предаться воспоминаниям.

Он родился далеко от Бравила, в морровиндском городе Тир. Его родители работали казначеями у одного из лордов-рабовладельцев Дома Дрес. Маленький бретонец рос смышленым и непоседливым, его постоянно тянуло за стены города, на плантации, где работали диковинные аргониане и хитроумные изворотливые каджиты. Ги не боялся и не стеснялся зверолюдей. По вечерам, когда их тяжелый труд в поле на время заканчивался, мальчишка приносил им еду и хмель и просил рассказать о дальних странах, откуда их привезли в Тир. Со временем Ги начал понимать языки каджитов и аргониан. Затем один старый ящер пробудил в нем интерес к алхимии, и несколько месяцев юный бретонец старательно толок в ступке батат и смешивал его с вытяжкой из растения хальклоу, но вскоре ему это страшно надоело. Так закончилось первое знакомство Ги с магией.

А потом произошел удивительный случай, резко поменявший всю жизнь Ги. Как-то раз, бесцельно слоняясь по Тиру, бретонец увидел, как группа данмерских мальчишек дразнит своего сверстника. Парню не посчастливилось родиться слепым, и жестокие молодые эльфы вовсю измывались над ним. Ги хотел было пройти мимо, но тут один из нападавших совершил совсем уж неслыханную вещь: он вырвал у слепого его палку и со всех сил забросил ее на крышу ближайшего дома. Слепой заплакал, и Ги, неожиданно для себя самого, остановился. Какая-то сила словно заставила его сделать это. Мальчишки бесновались вокруг, пытаясь сбить слепого с толку, чтобы он упал, но бретонец больше не обращал на них внимания. Он высоко поднял руку — и палка, слетев с крыши, как влитая легла в его ладонь. Юные данмеры, глядя на это, с испугом попятились назад. Магов в Тире побаивались. Но в тот момент Ги и сам боялся. Сам себя. Машинально сунув палку в руку исходившего слезами слепого, он рванулся домой, чтобы рассказать отцу о случившемся. Так и состоялось второе знакомство Ги с волшебством.

С тех пор прошло десять долгих лет. Ги успел потерять отца и мать, поссориться с тирским лордом, что привело к изгнанию из Тира, и уехать из Морровинда. В Сиродииле, впрочем, молодой волшебник-самоучка себя тоже не нашел. Однако, используя свои познания в аргонианском языке, он пришелся ко двору сначала в преступном мире Лейавина, а затем и Бравила. Довольно-таки бесславная карьера. Ги не жаловался на судьбу, он ее просто презирал. Презирал и за поветрие лихорадки, убившее его родителей, и за несовершенство мира, и за то, что единственной возможностью реализовать себя стала работа на аргонианских преступных боссов. Бретонец разработал свою систему ценностей, в которой понятию судьбы отводилось второе с конца место, зато на вершину были поставлены уверенность, самонадеянность и цинизм.

— А вот и я! — дверь трактира распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Рейнольд. — Убирай ноги со стойки — и вперед в подвал!

— Слушаюсь и повинуюсь, — Ги ловко поймал мешочек с ядом.

— Давно бы так!

Ги проследовал в подвал, там достал из мешочка щепотку яда, сплюнул на нее и скатал небольшой шарик. Затем бросил его на пол и сосредоточился. Телекинез — магия не из простых. Волшебник должен тонко чувствовать, где объект магического воздействия находится сейчас и где ему следует находиться. Как выглядит подвал Крето, Ги не знал, поэтому решил просто с силой толкнуть шарик яда через отверстие между подвалами. Все шло сравнительно гладко, пока бретонец внезапно не ощутил, что в дыре шарик упирается во что-то жесткое. Тогда Ги вытянул яд назад, снова встал на колени и, поборов брезгливость, прижался щекой к полу и заглянул в отверстие. То, что мешало яду пройти, он обнаружил сразу — оказалось, что крысы затащили в дыру початок кукурузы, но внимание бретонца привлекло вовсе не это. Из подвала Крето доносились странные звуки. Прижав ухо к полу, Ги услышал мерный топот, словно несколько человек одновременно ударяли тяжелыми башмаками в пол. Затем он расслышал и музыку. Точнее, пение. Пели на совершенно незнакомом Ги языке, и именно в такт этому пению стучали башмаки. Все это было очень странным, если не сказать — пугающим. Бретонец телекинезом вытащил кукурузу и продолжил слушать. Но, к его великому разочарованию, песня почти сразу же оборвалась. Топот тяжелых башмаков тоже прекратился, и сразу же раздался отдаленный скрип. Без сомнения, так могли скрипеть лишь деревянные ступеньки, по которым певшие выходили из подвала.

Ги поднялся на ноги, высыпал весь яд из мешочка на пол и магическим путем затолкал его в дыру, но пропихивать в подвал Крето не стал. Не стоит навлекать неприятности на Рейнольда. Пусть уж лучше будут крысы, чем шайка непонятных певцов, которая может оказаться смертельно опасной.

— Справился? — трактирщик вытирал стойку, на которую с сапог Ги натекло немало грязи.

— Вполне. Только позволь дать тебе совет.

— О крысах?

— О Крето. Не связывайся с ним.

— Почему? — удивился Рейнольд.

— Не могу пока сказать. Просто прими как данность.

— Да я и не связываюсь с ним особенно, — Рейнольд пожал плечами. — С тебя, кстати, еще два септима.

— За что? — волшебник сощурил глаза.

— За изгвазданную стойку.

— Знаешь что, Рейнольд?

— А?

— Иногда мне кажется, что те крысы из твоего подвала и то ценят меня больше, чем ты.

Рыбий Череп открыл дверцу клетки, и зверек ловко скользнул на его плечо. Аргонианин почесал его за ушком и вышел из комнаты. Вечером игорный дом Рыбьего Черепа выглядел совсем по-другому, нежели утром, когда приходил Ги. Многочисленные светильники освещали просторный зал, в центре которого был сооружен высокий подиум. На подиуме под аккомпанемент лютнистов и барабанщиков извивались в танце полуобнаженные девицы, за барной стойкой ловко жонглировал кубками и кувшинами каджит Р"Шадд. Но Рыбьего Черепа интересовало лишь главное сокровище заведения — двадцать длинных игорных столов, расставленных вокруг подиума. Именно недотепы, рискнувшие своими деньгами ради призрачного шанса на победу, приносили аргонианину большую часть дохода.

Коротко кивая знавшим его в лицо завсегдатаям, Рыбий Череп добрался до самого большого из столов. Он был уже занят. Группа каджитов из Гильдии воров резалась в кости с какими-то незнакомыми молодыми имперцами. Наверняка очередные крестьяне, прослышавшие о легкой наживе в игорном доме. Аргонианин уселся на свободный стул возле Трех-Стрел, каджита, занимавшего в Гильдии высокое положение. Три-Стрелы, само собой, богател на глазах. На столе перед ним уже высилась горка монет и разнообразных мелких украшений, а один из крестьян с досадой и какой-то тоской смотрел на простенькое колечко, которое каджит задумчиво вертел в пальцах.

— Отдай кольцо назад, — шепнул Трем-Стрелам Рыбий Череп, незаметно для крестьян засовывая в карман каджита мешочек с золотом. Хитрый ящер прекрасно понимал, что, потеряв свою драгоценность, проигравшийся вряд ли еще раз посетит его заведение. Допустить это было бы глупо.

— Сию минуту, — каджит щелчком катнул кольцо по столу, и проигравшийся имперец с широкой улыбкой накрыл его ладонью. — Забирай свою безделушку, за нее все равно много не выручишь!

— Спасибо тебе, — начал благодарить Трех-Стрел крестьянин, но каджит лишь манул рукой.

— Еще кон — и будем говорить, — все так же тихо сказал каджиту Рыбий Череп. Кот кивнул и тяжело вздохнул, глядя на свой выигрыш. По договоренности с аргонианином, Гильдия отдавала ему ровно четверть от заработанного в игорном доме.

Сыграв еще один кон и разбогатев на восемь золотых и прекрасные кожаные сапоги одного из крестьян, Три-Стрелы дал понять, что продолжать не намерен, и, оставив своих ребят, поспешил в кабинет Рыбьего Черепа.

— С меня тридцать четыре золотых, — решил приступить к делу каджит, едва аргонианин запер дверь кабинета и выпустил своего зверька назад в клетку. — Как хочешь получить — монетами или побрякушками?

— Оставь себе, — сказал Рыбий Череп.

— Значит, услуга, — осклабился Три-Стрелы. — Что тебе понадобилось заполучить на этот раз?

— Читай, — аргонианин протянул вору запечатанный конверт.

— Ты никогда не утруждаешься объяснить самостоятельно, — каджит провел острым когтем по конверту, вытянул из него пергамент и стал читать. Рыбий Череп с удовольствием отметил про себя, что самодовольное выражение на морде каджита сменилось сначала настороженным, а затем и озадаченным.

— Сделка? — спросил аргонианин, когда Три-Стрелы наконец поднял глаза.

— Это будет стоить гораздо дороже.

— Без сомнений, — невозмутимо промолвил ящер.

— Тысячу золотых.

— Дорого.

— Ты же знаешь, друг Череп, оказывая для тебя эти твои "услуги", я нарушаю законы Серого Лиса. Я должен быть уверен в своем завтрашнем дне! — каджит упер руки в бока и вызывающе посмотрел прямо в глаза аргонианину.

— Восемьсот.

— Сразу.

— Сразу — половину, — ощерился Рыбий Череп.

— Хорошо. Считай, что работа уже сделана. Через неделю я приду за твоими дополнительными сведениями.

Рыбий Череп не удостоил каджита ответом. Зверек в клетке жалобно пищал, требуя еды, и аргонианин сделал вид, что это волнует его больше, чем что-либо другое на свете. Он вытащил из стола клочок пергамента, вписал туда сумму в четыреста септимов, вручил каджиту и занялся кормежкой своего любимца. Три-Стрелы бережно сложил пергамент вчетверо и сунул в поясной кошелек. Потом вышел из кабинета и, глазея на танцовщиц, поспешил назад к игорному столу. Необязательно ставить ребят в известность о задании именно сегодня, когда им так везет в кости.

Когда над Бравилом господствует ночь, даже всезнающий Хермеус Мора не сможет точно предугадать, какая пакость случится в следующий момент. Ги не особо боялся ночных обитателей города, благо он и сам, в какой-то мере, принадлежал к ним. Добираясь до жилища Свена, он даже пару раз встретил знакомых: вора, который часто посещал заведение Рыбьего Черепа, и аргонианку Городскую Пловчиху, которая, стоя возле статуи Счастливой старой леди, что-то горячо втолковывала двум молоденьким босмерам. Ги любил ночь. Она была похожа на него, хотя он никогда не мог объяснить себе самому, чем именно.

Свен жил в той части города, где жилища горожан строились прямо друг на друге. В этом переплетении балок, дверей, импровизированных балконов, площадок и сточных труб ориентироваться было до невозможности сложно, зато это давало и свои преимущества. Ги убил не один день, пытаясь выучить карту этого района, и теперь легко мог добраться от Великой часовни до моста, ведущего к замку графа, ни разу не коснувшись ногами земли. А уж лучшего места, чтобы затеряться или уйти от погони, не было во всем Бравиле. Ги подозревал, что именно поэтому Свен и обосновался там.