Только вот не зря мальчишка тренировался — видимо он хорошо отдавал себе отчет, что за слова, слетевшие с языка, иногда приходится отвечать, и сейчас именно такой случай, поэтому резкий выпад в сторону хохочущего вместе со всеми Рени, успехом не увенчался — юноша вывернулся ужом и задал стрекача в направлении площадки для тренировок. Дерек сначала даже растерялся, не ожидая от него подобной прыти и ловкости, но азарт погони за ускользающей добычей оказался сильнее, и Меченый помчался за ним. Ребята не захотели упускать забавное развлечение и гурьбой потянулись следом, делая ставки. А уж какая интересная представилась тема для шуток — то, что оба раба приобретались Асланом для спальни, давно набило оскомину, и вот теперь, надеясь, что занятый погоней Меченый их не слышит, вовсю глумились над тем, что "наложники" никак не поделят господина. На счастье слишком языкастых, Дерек и в самом деле не слышал подобных высказываний — они вдвоем с Ренальдом хорошенько повеселили собравшихся солдат, выделывая немыслимые кульбиты, со стороны, наверное, здорово смахивая на резвящихся тушканчиков, или мартышек из городского зоосада, устроив себе внеплановую тренировку на преодоление различных препятствий рядом с высокой полуразрушенной стеной и на самой стене, где обычно отрабатывались упражнения по осаде, захвату и отражению атак на ограниченном пространстве.
Правда силы были явно неравны, поэтому спустя несколько минут, изрядно попотевший в погоне Дерек, наконец-то, сграбастал подавившегося очередным смешком Рени, и, взвалив его на плечо, словно куль, решил отшлепать дерзкого любимчика хозяина, потерявшего страх. Ренальд залился краской, но мог лишь возмущенно шипеть и брыкаться. Конечно, кому понравится ощущать себя беспомощным по сравнению с сильным разгоряченным мужчиной, раззадоренным охотой и жаждой возмездия.
Дерек же, издав торжествующий вопль, все-таки один раз шлепнул мальчишку пониже спины, чтобы тот не лягался, и тут же обернувшись, похолодел, встретившись взглядом с недобро прищурившимся, незаметно подошедшим хозяином.
Аслан был крайне недоволен, хотя кривая улыбка, предназначенная для подчиненных, пыталась говорить об обратном — вроде бы ему нет дела до забав бойцов. Но Дерек, да и не только он, а все, находящиеся сейчас на площадке, буквально кожей ощутили эти флюиды раздражения, исходящие от Аслана по поводу создавшейся ситуации. Уж слишком не вязался злой, бешеный взгляд варвара с его улыбающимся лицом. Да и обманчиво расслабленная поза вряд ли кого могла обмануть, достаточно было заметить напрягшиеся мускулы на руках лаэра и полусогнутые пальца на его ладонях, уже готовых сжаться в кулаки.
Парень со шрамами моментально пришел в себя, вид Аслана подействовал на него (да и на всех присутствующих) не хуже, чем пара ведер холодной воды, и он поспешил медленно и аккуратно опустить незаконную добычу. После чего, одернув на все еще возмущенно сопящем парне задравшуюся рубаху, подтолкнул его к господину, желая показать, что с его наложником ничего дурного не приключилось.
— Аслан, извини, мы немного увлеклись, — очень вовремя предупредил Дерек возмущение господина, и хозяин Замка-крепости, уже открывший было рот, не стал комментировать, лишь молча кивнул, принимая извинения.
Привлеченный шумом на площадке и смехом своих бойцов, Аслан, направляющийся по своим делам к Коменданту, решил поинтересоваться, что происходит, и увиденное вызвало в нем совершенно противоречивые чувства.
Первой мыслью было: 'Моё!' — только вот к кому в данной ситуации она относилась, он так и не сумел разобраться, невольно залюбовавшись стремительными упражнениями в ловкости обоих парней, один из которых сводил с ума своей недоступностью, а второй вызывал чувство нежной привязанности и иррациональное желание защищать и оберегать.
А вот уж когда Дереку все же удалось настичь хохочущего Рени, в мозгах у варвара что-то перемкнуло. Никто не имел права так беспардонно не во время тренировок обращаться с его и Тессиным Солнышком! И что его возмутило больше — то, что 'обидчиком' Рени был Дерек, или же именно потому, что Ренальд счел возможным допустить такое развлечение с Меченым, прекрасно зная, как тот сводит с ума его господина, но до жути всыпать захотелось обоим. Причем еще и из-за того, что вот такая их борьба, как сейчас, когда Дерек начал задирать на Рени рубашку, стиснув его своими ручищами и не давая вырваться, оказалась неожиданно, но от этого не менее остро, привлекательна для варвара. Аслан как раз пытался избавиться от весьма пикантных мыслей, возникших из-за поведения обоих парней, и выведших его из равновесия, когда его присутствие заметили, и смешки бойцов моментально смолкли. И пока лаэр мужественно отметал весьма интересные и немного пошлые идеи в сторону, уже собираясь высказать что-нибудь эдакое, чтобы впредь было неповадно, оба, и Рени, и Дерек, моментально почуяли, что слегка заигрались.
Дерек сообразил быстрее и извинился, а Рени стоял, кусая губы и, виновато опустив пушистые ресницы, не смея поднять взгляда, рассматривая утоптанную землю у своих ног.
Бойцы, ставшие невольными свидетелями любопытной кульминации событий, не спешили расходиться, и Аслан недовольно хмыкнув, кивнул обоим виновникам идти за ним.
Дерек чувствовал недовольство хозяина, Рени тоже здорово присмирел, но Аслан, теперь слегка удовлетворившись тем, что оба осознают свою 'вину', сам уже злился на то, что невольно продемонстрировал свое отношение к происходящему перед всеми подчиненными. Наверное, следовало бы слегка развеяться, чтобы привести в порядок всколыхнувшиеся чувства и эмоции. Конная прогулка сейчас оказалась бы в самый раз, только вот мучило сомнение — с кем из них? Почему-то мысль о том, что надо побыть наедине с собственными мыслями, не вдохновляла.
Лаэр оглянулся, и, вздохнув, озвучил свое решение — пожалуй, так будет лучше для всех.
— Рен, тебя Тесса хотела видеть, но если уже отпала необходимость, иди, занимайся своими книжками. Дерек, а ты едешь со мной проверять посты.
Рени сначала обиженно вскинулся. Вот все-таки Аслан действовал на него непостижимым образом. Пусть юноша и искренне не хотел привлекать слишком пристального внимания определенного рода к своей персоне, он при этом ревновал своего господина по отношению к Меченому, стоило лаэру в очередной раз обратить свое внимание на него. Сейчас Рени с удовольствием бы принял приказ сопровождать Аслана, тем более мужчина практически всегда находил темы для разговора, вспоминая какой-либо случай из своей богатой событиями жизни. А уж если дело касалось стратегии или тактики ведения боя, или преимущества какого-либо вида оружия — излюбленной темы варвара, с удовольствием отвечавшего на вопросы и просьбы уточнить какие-то неясные моменты, то только Тесса была в состоянии переключить их увлеченную беседу на другие темы. Рени уже удалось решить несколько задач из учебника, который вручил ему господин, и, кажется, Аслан был доволен успехами парня в теории.
Невольная обида из-за того, что Аслан выбрал не его, быстро сменилась здравым рассуждением, что если Аслан сейчас уедет минимум на полтора часа, значит, у них с Тессой появится возможность побыть наедине друг с другом, и эта мысль окрылила мальчишку. Он кивнул, подтверждая, что понял распоряжение.
— Хорошо, Аслан...
* * *
И вот теперь, стараясь не наступить на упавшие на пол пяльцы, Рени косился на одно из раскрашенных перышек, которые вчера сослужили интересную службу, чтобы отвлечь любимую от занятия вышивкой...
Он пришел, как и велел ему Аслан, спросить у Тессы, зачем она его искала, но девушка уже только пожала плечами, то ли сердясь на него, что он не явился вовремя, то ли уже просто 'перегорев' — необходимость отпала.
Ренальд с сожалением вздохнул — теперь оставалось только идти в библиотеку и заниматься академическими науками. Он даже и не думал ослушаться распоряжения Аслана, но все-таки внезапно пришла в голову идея, хотя бы попытаться привлечь внимание Тессы.
Сейчас они были в ее комнате, где над столом, в виде декоративных украшений, висели подаренные (специально для нее раскрашенные яркими красками), небольшие перышки редких в этих местах птиц. Ренальд взял одно и, под вымышленным предлогом, якобы вымаливая прощение за свое недостойное опоздание, принялся усиленно обмахивать Тессу от несуществующей мошкары, угрожающей, по его же словам, страшными укусами нежной коже его хозяйки.
Девушка сначала кривилась, только жмурясь на невольное мелькание отвлекающего предмета (на опахало небольшое перышко никак не тянуло), потом кусала губы, чтобы не улыбаться и не показывать, что ей уже не до вышивки, и 'мелкий жулик' добился того, что и у нее возникли определенные фантазии насчет использования этого перышка. Но для острастки все-таки шикнула на раба, что он мешается. И вот тогда Ренальд, пообещав, что сейчас уйдет, словно невзначай коснулся мягкими пушинками пера открытой шеи Тессы, с удовольствием отметив, как та ахнула, прикрыв глаза, и невольно подалась назад, безвольно опуская вышивку на колени и расслабляясь.
Рени не мог утаить счастливую улыбку, радуясь, что ему удалось добиться хоть маленького, но эффекта, а теперь стоило его закрепить.
Положив руки на плечи любимой, он осторожно потянул ткань платья вниз, обнажая плечи девушки и освобождая себе местечко для дальнейших манипуляций. Только вот он еще не решил — сначала перышко будет ласкать плечи, шейку и спинку любимой, заставляя ее млеть под этими чувственными ласками, или сразу же можно дотрагиваться губами? Как же все-таки, оказывается, были полезны 'уроки', когда Тесса использовала самые необычные подвернувшиеся под руку атрибуты, заставляя прикосновениями испытывать нарастающее возбуждение и предвкушение, немного пугающее своей необычностью, и интригующее — а что же дальше? Впрочем, конечно, почти всегда все заканчивалось оглушительным ярким оргазмом, но вот "путь" или прелюдия к нему, иногда растягивающаяся во времени, а иногда (если госпожа позволяла), ограничивающаяся лишь временем нахождения Аслана в душе, была прекрасна, удивительна и почти никогда не повторялась... Кроме того "быстрые слияния" сменялись потом долгими нежностями, даримыми ему ласковыми руками и губами Тессы, до тех пор, пока Аслан не объявлял 'отбой' или не уносил жену из комнаты наложника в супружескую спальню, подмигивая оставшемуся в одиночестве Рени, казавшемуся самому себе осиротевшим на огромной кровати, на которой уже привыкли засыпать втроем. Единственное, что его радовало, что хозяева все-таки возвращались, зная, что он все равно не спит, ожидая их, хотя Аслан и недовольно ворчал, что его утром потом не разбудишь, а Тесса мягко журила. Но в такие вот вечера и ночи, когда она уединялась с Асланом, любимая уже не роптала, что Рени слишком жаркий, и не просила его чуть подвинуться, а наоборот, сама прижималась к нему, даря всем телом успокоение и уверенность, что он не один, и, по-прежнему, самое любимое ее Солнышко...
Ренальд сам уже чувствовал себя совершенно иначе, едва только стоило принять все как есть, и даже находя некоторую прелесть в своем положении наложника (к счастью, наложника для госпожи, а не для господина, Аслан по-прежнему вызывал слишком противоречивые чувства и эмоции). Все как-то само собой встало на свои места — ушла напряженность своего непонятного положения хозяйской игрушки и страх быть выкинутым за ненадобностью, или за неисполнение своих прямых обязанностей, а не привилегий, разрешающих ему быть с Тессой.
Юноша по-прежнему ее боготворил, только не оставляла появившаяся недавно навязчивая идея — точно так же привязать девушку к себе, как привязан к ней он сам — до отчаянного крика, который так никогда и не сорвется с губ, зная, что если Тесса скажет — умри! — он готов ради нее перестать дышать.
Но Рени еще и понимал, что со стороны Тессы подобного никогда не произойдет, не будет такой же, как у него, болезненной привязанности, когда без другого человека ты не то, что жить — ты дышать полной грудью не можешь. И только присутствие объекта страсти снимает этот невыносимый груз осознания своей зависимости, незримо пригибающий, принижающий тебя в собственных глазах, заставляя оживать и забывать обо всем остальном. Нет, этого Ренальд не ждал, потому как у нее было мощное противоядие от его беззаветной любви, пусть и достойной взаимности... у Тессы был Аслан... И Ренальд, имеющий возможность наблюдать за ставшими ему близкими людьми не только при посторонних, но и наедине, в приватной обстановке, когда нет нужды скрывать истинное отношение в повседневных сценках, не требующих зрителей — отход ко сну, пробуждение, трапеза, тихие вечера в гостиной, прогулки... Все эти взгляды, прикосновения, фразы, в которые даже при незамысловатости их значения вкладывалось столько любви и привязанности, понимания и согласия, даже если спорили о чем-то, и даже если ссорились — понимал, насколько Аслан и Тесса дорожат друг другом. Но при этом все-таки надеялся — ведь и он уже не просто рядом, и не между ними, а вместе...
* * *
Вчера после проверки постов Аслан вернулся довольный. Как выглядел Дерек, и получил ли он 'втык' за слишком фривольное обращение с 'хозяйским имуществом', Ренальд проверять не пошел, но почему-то в душе что-то неприятно царапало. И когда Аслан присел рядом, шутливо толкнул в бок, призывая повозиться, Рени игру не принял, а, забравшись на низкий диванчик с ногами, уткнулся в книгу, чем немного озадачил своего господина. Варвар бросил непонимающий взгляд на Тессу, но та только хмыкнула и пожала плечами. Аслан же не любил неясности. Отобрав у Ренальда книгу, он отложил ее в сторону и стянул упирающегося мальчишку за ногу с дивана на ковер.
— Аслан, ну что ты привязался, дай человеку почитать, — вступилась Тесса, но муж только мотнул головой.
У него было шикарное настроение. Словесная пикировка с Дереком, неспешная прогулка верхом на лошадях под предлогом проверки постов (к тому же не вызвавшая нареканий подчиненным), здорово подняли настроение. Но вид нахмуренного Солнышка, причем явно не из-за Тессы, которая чуть ли не мурлыкала весь вечер, наверняка успев получить от своего любимчика очередную 'дозу' удовольствия, вносил маленькую, но от этого не менее неприятную нотку в его мироощущение, и это срочно требовалось устранить.
— Ты мне расскажешь, что приключилось? — строго спросил он насупившегося Рени, который только молча извивался в тщетной попытке избавиться от стискивающих его запястья рук господина, слишком низко нависшего над ним, заглядывая в глаза, слишком близко, слишком интимно...
Юноша сглотнул, не желая, чтобы его отпускали и понимая, что он не может вот так просто сейчас обнять этого варвара, уткнуться ему в плечо и сказать, что успел по нему соскучиться... это было для него самого равнозначно признанию в своей ревности, в том, что Аслан должен принадлежать им — ему и Тессе, и больше никому... но вот что дальше? Дальше было слишком неопределенно. Рени нравилась такая их шутливая возня-борьба, которую позволял себе Аслан в отсутствии посторонних, нравился волнующий запах мужского тела господина, его редкие поцелуи в висок на ночь глядя, и даже его объятья, которые дарили чувство защищенности... но вот чтобы стать еще ближе... та самая первая ночь все еще блуждала кошмарным отголоском боли и унижения в сознании юноши... Ренальд понимал, что когда-нибудь она может повториться, и сжималось не только сердечко, но и непроизвольно пострадавшая в тот раз часть тела... И даже явный интерес Аслана к Дереку, интерес, благодаря которому, он мог не опасаться повторения случившегося с ним кошмара, казался в такие минуты благом, несмотря на всю его ревность к Меченому, отнимающему у него внимание лаэра...
