| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
С некоторой задержкой в помещении штаба бригады появился полковник Любимов. Он остановился, несколько минут о чем-то разговаривал с начальником штаба полковником Алексеем Молоковым. Затем Любимов направился прямо к столу майора связиста, поздоровался с ним, пожал ему руку. Радиостанции "Шершень" его сильно заинтересовали, один такой комплект он взял в руки и начал его разбирать. Наблюдая за тем, как быстро и уверенно полковник разбирает радиокомплект, майор Сергеев понял, что Любимов хорошо знаком со схемой и устройством этой радиостанции. Но Любимов временами грустно качал головой и приговаривал:
— Это они хорошо сделали, но вот с этим перестарались... . — Задумчиво говорил он.
А затем полковник поднял голову, посмотрел на майора Сергеева и продолжил:
— Знаете, что майор, давайте-ка запишем наши претензии, а затем пошлем их наркому связи Ивану Пересыпкину, чтобы в следующей партии этих недоделок или переделок не было. Тогда наша радиостанция станет самой лучшей в Советском Союзе. Она действительно такая легкая, мобильная и уверенно работающая. На нее ведь можно с телефона звонить!
Претензий оказалось не очень много и в основном они касались электробатареи. Требовалось уменьшить ее размеры и вес. Батарея к сегодняшнему радио комплекту весила шесть килограмм, на восемьсот грамм больше, чем сама радиостанция.
В этот момент полковника Любимова подозвали к телефону, звонил старший майор госбезопасности Михаил Журавлев и сообщил, что в одно городское районное НКВД от местного жителя поступила странная информация о том, что в одной деревеньке, расположенной в километрах двадцати от московских границ, происходят странные вещи. Туда приехала бригада-артель шабашников, она предлагает свои строительные услуги, сарай или новый дом поставить или же хорошо отремонтировать дом. Странно только то, что эти мужики шабашники появились в военное время. Сейчас всех мужиков под совковую лопату в армию гребут, а этим, хоть бы что, ходят по деревне и у свободных баб ночуют.
— Данную информацию проверить срочно надо. — Говорил Михаил Журавлев. — Я сердцем чувствую, что эта информация по твою душу, она каким-то образом связана со вчерашнем инцидентом на Сретенке.
— Это, что, — полковник Любимов гневно прервал Журавлева, — о вчерашнем столкновении теперь каждый милиционер знает?
— Да, не баламуться ты, полковник?! Об этом происшествии знают очень немногие командиры. Те, кто знают, их по пальцам пересчитать можно, все они доверенные люди Лаврентия Павловича. Но те мужики шабашники, о которых я говорил, остановились в деревне Жабкино, которая под городом Видным. Если у тебя есть время и люди, можешь туда съездить и пообщаться с теми мужиками. Но, если у тебя такого желания не будет, тогда придется мне этим делом заниматься. А у меня свободных людей, да и автотранспорта пока нет.
— Хорошо, во второй половине дня пошлю кого-либо из своих парней. Они посмотрят, что там, в деревне за шабашники появились.
Положив трубку на рычаги телефонного аппарата, Любимов осмотрелся вокруг, размышляя, кого можно было бы послать в деревню Жабкино. У всех командиров, в этот момент находившихся в помещении штаба бригады, были озабоченные лица, каждый из них был занят каким-то определенным делом. Полковнику Любимову было не совсем удобно отрывать командира от дел. На целых полдня засылать его на непонятные переговоры с какими-то непонятными шабашниками в дальнюю подмосковную деревню. В этот момент одна идея родилась в его голове, он окликнул бойца вестового, находившегося поблизости, чтобы попросить того, срочно разыскать и прислать к нему старшего сержанта Нефеда Григоровича.
Вскоре старший сержант Григорович объявился в помещении штаба бригады и, завидев полковника Любимова, направился прямо к нему:
— Здравия желаю, товарищ полковник! Явился по вашему приказу.
— И тебе того же желаю, Нефед! У меня тут для тебя небольшое поручение имеется. Возьми отделение бойцов, желательно, разведчиков и с ручными пулеметами. Быстренько смотайся с ними в деревню Жабкино, которая расположена под городом Видное. До нас слух дошел о том, что там какие-то странные мужики шабашники не ко времени появились. Ты, проявляя осторожность, сначала определи, что это за мужики, а потом примени к ним соответствующие меры, то ли их выгонишь из деревни, то ли их арестуешь, а то ли ничего не делай. Да, и особенно долго там не задерживайся, я твоего возвращения ожидать буду
Только Любимов распрощался со старшим сержантом Григоровичем, даже пообнимался с ним, как появился начштаба Молоков, который тотчас же наклонился к уху полковника, и нашептал в него о том, что по Москве слух прошел о том, что Иосиф Виссарионович генерала армии Жукова назначил командующим Западного фронта. Это была действительно хорошая новость! В ответ Любимов проинформировал начштаба о том, что сформирована разведгруппа, которая во главе со старшим сержантом Григоровичем отправлена в деревню Жабкино под Видное. А также о том, что вскоре в бригаду вернется Жора Бове, выручать которого из рук Особого отдела 33-й армии отправился Алексей Немчинов.
Они вместе отправились в кабинет Молокова, чтобы обсудить, как полки бригады ведут строительство противотанковых укреплений по своим направлениям. Московские заводы к этому времени научились и начали производство в промышленных масштабах противотанковых ежей Горрикера, по воли судьбы ставшего военным комендантом Киева и бесследно сгинувшего в дни отступления Юго-Западного фронта. Мешки с песком и противотанковые ежи еще не стали, но становились привычными деталями московских проспектов и улиц, по которым могли прорываться немецкие танки и мотоциклисты.
Вчера утром полковник Любимов разговаривал и с председателем исполкома Моссовета Василием Прониным о возможности налаживания в Москве производства бетонных пулеметных и орудийных дотов и их установке на пересечениях крупных транспортных развязок. Тогда Пронин пообещал выяснить этот вопрос и попросил ему перезвонить на следующий день. Но все сегодняшние его попытки связаться с Прониным пока были напрасными, он все время был у начальства, а важный вопрос оставался нерешенным. Постепенно внутри у Артура Любимова начало формироваться мнение о том, что об его неудачной встрече с первым секретарем Московского Горкома ВКП(б) Щербаковым многие в городе знают. Поэтому они особо не торопятся с ним встречаться и претворять в жизнь его предложения. Он понимал, что его звонок Иосифу Виссарионовичу или наркому Берия, не решит этой проблемы.
Полковник Молоков, увидев задумавшееся лицо Любимова, протянул ему плотный конверт, только что поступивший из московского Управления НКВД от старшего майора госбезопасности Журавлева. В короткой записке тот сообщал о том, что направляет полковнику Любимову информацию, которая позволит ему более свободно ориентироваться в той ситуации, кто именно сегодня мог бы укрываться среди городских жителей. Это была выдержка из одного секретного документа НКВД, поэтому старший майор госбезопасности Журавлев был бы признателен за то, чтобы по прочтению полковник Любимов уничтожил бы эту выдержку.
— "С начала войны по 10 октября сего года Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 тысяч 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта... Особыми отделами арестованы 25.878 человек, остальные сформированы в боевые части и отправлены на фронт. По постановлениям Особых отделов и по приговорам военных трибуналов расстреляно 10.201 человек, из них перед строем 3.321человек".
— 3 -
Сегодня в ночь бригада особого назначения силами одного полка должна была провести первую масштабную операцию облаву по обезвреживанию дезертиров и криминальных авторитетов в Москве. Такую масштабную операцию еще никто и никогда не производил в государстве рабочих и крестьян, тем более с участием армейских частей особого назначения. Но ситуация во фронтовой столице складывалась таким образом, что задержка с проведением подобных операций облав, могла привести к непредсказуемым результатам. В Москве скопилась, по меньшей мере, целая армия дезертиров, криминал из тихих переулков вышел на широкие столичные проспекты, стреляли и грабили простых людей не только по ночам, но среди бела дня. Этот беспредел должен был быть остановлен и прекращен, но партийное руководство столицы умыло руки и отошли в сторону от принятия решения по этому вопросу, мотивируя свой поступок тем, что ничего об этом не знает.
Москва была наводнена не только дезертирами и собственным криминалом, с которыми в той или иной степени справлялась московская милиция со своими наганами и мосинскими трехлинейными винтовками. В городе появилась и агентура Абвера, немецкой армейской разведки, которая не только пускала ракеты по ночам, наводя "Юнкерсы 88" на важные промышленные цели, Немецкая военная разведка была представлена целыми диверсионными группами и профессиональными тактическими разведчиками. Эти уже занимались более серьезным делом, производили картографические работы, проставляя на картах секретные объекты, крупные военные и промышленные объекты, а также разведывали маршруты следования танковых и моторизованных колонн вермахта по городским дорогам. Контрразведка НКВД в рабочих записках и рапортах на имя наркома внутренних дел, товарища Берия, неоднократно отмечала факты формирования в пределах Москвы "пятой колонны", которая активно готовилась к организации и проведению массовых мероприятий.
Лаврентий Павлович несколько раз поднимал вопрос о положении в Москве перед товарищем Сталиным, некоторое время тот отмалчивался, а затем прямо сказал:
— Почему с такими вопросами ты, Лаврентий, ко мне обращаешься? Я хорошо понимаю, что это очень важный и актуальный вопрос, но не это меня сейчас беспокоит. Мы с товарищем Жуковым готовим немцам небольшой сюрприз под Москвой, а для этого нам нужны войска из Сибири и Дальнего Востока! Понимаешь, в течение недели эти наши сибирские дивизии должны появиться у нас здесь в Москве, а это оказывается не простое дело иметь дело с нашей железной дорогой. Так, что, дорогой, занимайся своими делами и наводи должный порядок в Москве, а я поработаю с маршалом Жуковым! Если у тебя не хватает сил, так от доброты души своей позволяю тебе воспользоваться бригадой полковника Любимова, она для этого и создана.
Таким образом, бригада особого назначения полковника Артура Любимова бросили на проведение крупномасштабных облав в наиболее криминогенных кварталах Москвы. Наиболее опасными рассадниками опасного элемента были признаны жилые кварталы рабочих, которые в недавнем прошлом были простыми крестьянами в родных деревнях и селах. Особенно в этом направлении выделялись временные бараки, специально построенные для проживания рабочих семей. Первую облаву такого масштаба было решено провести в районе Лефортово, где рядом стояли три такие барака, построенные в свое время Водоканалом Москвы для рабочих из крестьян. Планировалось силами одного полка бараки окружить, специальные команды бойцов должны были обыскать внутренние комнаты рабочих, проверить их документы с целью выявления незаконно пребывающих людей в этих помещениях.
Коллективизация, раскулачивание, словно безжалостной металлической гребенкой прошлись по российскому крестьянству, были лишены своих хозяйств, расстреляны или сосланы в Сибирь миллионы крестьян. Как политический класс, под корень были уничтожены богатый и средний крестьянин. Который и был основным поставщиком сельских продуктов питания. А тут еще грянула индустриализация, великая страна создавала промышленное производство там, где его никогда не было. Появилась тяжелая промышленность, которая в нашей стране, да еще в таких масштабах никогда прежде не существовала!
Для работы на всех новых промышленных предприятиях нужны были все новые и новые рабочие руки. Пролетариат крупных и малых городов состоял из весьма ограниченного контингента рабочих разных специальностей и его, разумеется, попросту не хватило на эту реформацию такой большой страны. Одно только крестьянство оказалось способным выделить из себя такое большое количество рабочих рук. В тридцатых годах широкой рекой большие лапотные ватаги молодых и среднего возраста крестьян потянулись в большие города великой страны. Там их ожидали ликбез, курсы по получению рабочих специальностей, а затем работа до старости на заводе или на крупном промышленном предприятии.
При этом партийное руководство страны напрочь забыло о необходимости обеспечения нового гегемона всемирной революции крышей над головой. К этому времени уже произошло выселение из больших городских квартир людей буржуазного происхождения. Их большие квартиры превратились в мощные коммуналки, но и комнат в коммуналках стало катастрофически не хватать для новой волны рабочих. Жилищного строительства в те времена практически никакого не велось, крупные города ни шатко, ни валко строили по одному — двум новым зданиям в год, но и это была капля в океане.
Тогда-то и родилась идея, которая так понравилась партийным аппаратчикам, для новых рабочих построить производственные общежития и временные бараки для социалистического образа жизни. В производственных общежитиях жили одинокие деревенские девчата и ребята, ставшие токарями, фрезеровщиками, столярами, но когда они переженились и у них пошли дети, то их переселяли во временные бараки, которых только в Москве была чертова куча. Эти бараки представляли собой уникальную архитектуру социалистического жилья.
Бараки были одноэтажными деревянными зданиями в четыре коридора, по обеим сторонам которых располагались, примерно, восемнадцати или двадцати метровые комнаты, в которых жила или одна, или две рабочих семьи. Не надо только забывать о том, что в те времена средняя русская семья имела более четырех детей. В самом центре барака имелся зал, от которого и отходили четыре коридора в разные стороны. В таком бараке проживали до восьмидесяти семей, более трехсот человек постояльцев. В нем имелась центральная кухня, на которой бывшие комсомолки и ударницы труда, ставшие женами и матерьми четырех или более детей, готовили семейные завтраки, обеды и ужины. Эта центральная кухня была идеальным помещением для женских скандалов, ссор и показательных драк с вырыванием клоков волос и нанесением царапин на лицо. Главы семейств, мужчины, на кухнях никогда не дрались, их драки без пролития крови проходили в коридорах барака, а с применением холодного оружия, ножей, шила и заточек за его стенами. Пример, в течение одного или двух лет в таких бараках обязательно кого-либо убивали, простого рабочего по пьяни или по соседским разборкам лишали жизни насильственным путем. Иногда этим делом занималась милиция, но чаще никто бытовыми драками и убийствами не занимался.
К сороковым годам эти бараки превратились в сплошной криминальный рассадник, часть сыновей рабочей династии очень неохотно шли по стопам отцов, работали на заводе или на фабрике. Другая часть сыновей занималась уголовщиной, крали кошельки и грабили запоздалых прохожих. Милиция их честно ловила и отправляла в колонии на исправление, но оттуда эти дети возвращались уже профессиональными уркаганами. Таким образом, в этих бараках соседствовала мечта о светлом социалистическом будущем и заветы старого прошлого, которые говорили: "хочешь жить, умей вертеться". К советской власти в целом в таких бараках было двойственное отношение, ее не любили, но терпели. Участковый милиционер днем мог посещать любой такой барак, но по вечерам и ночам несознательные элементы обязательно били ему морду, когда он переступал порог этого семейного заведения.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
