Хеймскрингла-00. ч 2 (продолжение)

Секунда-другая в помещении еще стояла тишина и, вдруг: — Ха-а-а! — дикий рев взорвал зал.

— Война, война, война!!!— повскакивали со своих мест рерики, иступленно крича и стуча оружием об пол...

— Священная клятва принесена, — прямо на уши Кулю и Расстриге проорал Лувэн, впрочем, не особо надеясь, что руми и вариназ слышат его. Вой, изрыгаемый 3-мя десятками глоток, мог заглушить кого угодно. И добавил для ничего не понимающих, недоуменно смотрящих вариназа, руми и Гунава: — Дело сделано! Белоглазый произнес священную клятву помощи. — А затем, тоном пониже сказал: — Белоглазого раса уважают все рерики и Рукс, в том числе.

На многолюдном подворье герцога рериков сновали туда-сюда воины и вооруженные слуги. Между слуг и воинов, с визгом проносились дети. На огромных вертелах жарились целые туши бугаев — агрессивных, коротконогих больших животных, водящихся на болотах и пустошах Боссона. На длинных столах разделывали убитых байбусов — полуптиц-полуживотных, обитавших в лесах Боссона — и бросали их кости, крутившимся тут же, возле столов, скоростям.

— Неприятные твари, — произнес Куль, обращаясь к Расстриге и Гунаву и показывая на усеянные острыми зубами морды-клювы байбусов. — Живут только в лесах руми и в Боссоне. Однако, мясо у них вкусное.

Неожиданно рерики, находившиеся возле Куля, Расстриги и Гунава подались в стороны. Мимо послов беликов, цепочкой, один за другим, прошла странная процессия — несколько человек в неопрятно свисающих до пят шкурах зверей и повязках на голове из древесной коры. В руках эти люди держали маленькие барабаны и, периодически, стучали по ним кулаком.

— Колдуны? — поинтересовался Расстрига, затыкая нос — от людей в шкурах исходило жуткое зловоние — и спрашивая, почему-то, у Куля, хотя рядом крутилось множество боссонцев.

— Ой, что это? Чучундра?! — воскликнул, вдруг, Гунав, уставившись на маленького, с коричневатой шерсткой и узким длинным телом, остромордого зверька. Зверька, малораспространнего и редкого. Чучундра сидела на земле возле одного из столов и, не обращая внимания на бегавших вокруг скоростей, придерживая лапкой брошенную кость байбуса, аккуратно объедала с нее мясо.

— Где-то здесь должны быть расы, — оглядываясь, произнес Урвай — старший дружинников Кузаа, сопровождавших посольство беликов, — это их зверек. Их талисман.

Руми, вариназ, мальчишка Гунав и дружинники Кузаа уже час гуляли по герцогскому подворью, ожидая Лувэна, ушедшего к герцогу — после того, как послы беликов покинули совет у Рукса и отправились в отведенный им дом, их, вскоре, навестил представитель Рукса и сказал, что рерики приняли решение. И попросил Лувэна-ап-Гера пройти с ним. Кроме того, посыльный герцога сообщил, что вечером, как того требует обычай, в честь посольства беликов будет пир, и они все — и послы и дружинники — приглашены на него.

А, пока, пока повсюду за посольством тянулись любопытные взгляды и не только взгляды. В особенности, за Расстригой. Вариназов в Боссоне до сих пор не видели, в отличие от руми, живущих в лесах по соседству. Поэтому одетый в красный плащ поверх безрукавки — на голой волосатой груди, а также в просторные пестрые штаны и светло-зеленые башмаки коротышка Расстрига производил неизгладимое впечатление на боссонцев. Широкий меч на поясе и пара кинжалов там же, плюс шальные желтые глаза вариназа, только дополняли это ощущение гостя из неведомой страны. Босоногие, чумазые дети рериков, со всего селения-крепости сбежавшиеся посмотреть на послов беликов, просто млели от восторга, видя Расстригу. Дружинники Кузаа уже несколько раз шугали самых настырных, стремившихся подергать Расстригу за плащ или, хотя бы, ухватить за штанину. В крайнем случае, потрогать лук Гунава, выглядевшего почти их ровесником.

Вдруг Расстрига остановился, как вкопанный.

— Экое наваждение, — громко произнес он. — Слышал раньше, что у боссонцев воюют и девушки, но видеть, никогда не видел.

Несколько в стороне, спиной к ним, стояли три высоких воина-раса с заплетенными в косы светлыми волосами. Расы обсуждали что-то, опираясь на свои луки. На перевязях у всех троих были закреплены узкие мечи, а на спинах висели полные стрел колчаны. Но фигуры у расов были явно не мужские...

Расы обернулись и недоуменно воззрились на вариназа. Это, действительно, были девушки, три весьма симпатичные девушки.

— Что надо, коротышка? — грубо спросила одна из них, рыжая и с рыжими бровями.

— Да так, ничего, — не смущаясь вопросом, ответил Расстрига. — Полюбопытствовать хотел — не ваш ли зверек там сидит? — и отступил в сторону, чтобы раски могли увидеть чучундру.

Девушка с рыжими бровями, нахмурившись, вытянула в направлении зверька руку и, слегка опустив ее к земле, позвала: — Шшишил!— Чучундра оставила обьеденную кость и повернула голову на голос девушки. А затем побежала к раске, с ходу запрыгнув на ее руку. Пробежав по руке, чучундра уселась девушке на плечо и стала зарываться мордочкой в ее волосы, как бы говоря — я хорошая!

— А, еще, я спросить хочу, — продолжил Расстрига, не стесняясь, — вы луки сами натягиваете, али помощников каких для этого держите?

Рыжебровая, скрипнув зубами, дернулась к ножу за поясом, но девушка рядом, с синими глазами, перехватила ее руку. Затем, меряя Расстригу с высоты своего роста холодным взглядом, поинтересовалась: — А ты напрашиваешься в помощники?

— Напрашиваюсь, — ответил Расстрига, нагло смотря в глаза девушки. — Возьмете?

Синеглазая еще раз глянула на вариназа.

— А, что, подруги, — произнесла она, — возьмем коротышку? Молодец хоть куда, от горшка два вершка... Интересно, где такие только растут?

— А-а, — протянул Расстрига, — это далеко. За семь раз по десять земель, за множеством рек и морей, посреди высоких гор и обрывистых скал есть долина вариназов... Небось, слыхали? — спросил он.

— Да, не может быть! — Третья девушка подала голос. Чуть пониже своих подруг и пошире в кости, она уставилась на Расстригу ярко-зелеными глазами. — За тридесять морей и тридевять рек, говоришь... На вид-то ты молодец-удалец, — произнесла она, рассматривая Расстригу, — а, вот, как мужчина... На что-то годен? — бесстыже спросила она.

— Так, может, пойдем, убедимся? — в свою очередь, уставившись на девушку, задал вопрос Расстрига

— Хочется, да? — поинтересовалась воительница.

— Хочется, ага! — подтвердил вариназ.

— Ну, пойдем, — улыбаясь, произнесла зеленоглазая воительница, — пойдем, молодец. — И, обернувшись к подругам, добавила: — Я скоро!

— Ой, не скоро, — хохотнул Расстрига, беря за руку раску. — Совсем не скоро...

— А ты чего таращишься? — зло спросила рыжебровая, заметив взгляд Гунава. — Маловат еще таращиться!

Мальчишка покраснел и опустил глаза.

— От, вариназ, — хмыкнул один из сопровождавших Куля, Расстригу и Гунава дружинников. — Я бы тоже непрочь, — мечтательно произнес он. — Красавицы, может и со мной кто пойдет?

— Слышишь, Горлида, — поворачиваясь к подруге, произнесла синеглазая, — желающих появилось... Идите, идите, — с издевкой добавила она, — там хрюки есть.

— Куль, Расстрига, Урвай!

Девушки-раски с удивлением воззрились на неожиданно возникшего краснобородого крепыша. Статью крепыш был не меньше расов, выделявшихся среди боссонцев своим ростом.

— А я ищу вас! Надо поговорить... а... а Расстрига где?

— У них, вот, спроси, — кивнул на девушек один из дружинников Кузаа, тот самый, кому советовали идти к хрюкам.

Лувэн обернулся к двум раскам, смотревшим на него с интересом.

— Меня зовут Ула, — произнесла синеглазая, — а это Горлида, — она показала на свою рыжебровую подругу.

— Очень приятно, — произнес Лувэн, — а...

— А коротышка скоро придет, — добавила Ула, продолжая смотреть на Лувэна. — Его искать не обязательно, — с ударением на слове 'не обязательно', подчеркнула девушка.

— Ясно, — понял Лувэн. — Гунав, подожди его, а мы пойдем в дом. — И он махнул рукой, призывая всех следовать за собой. — Есть новости.

— Просим прощения, — куртуазно произнес Куль-Неудачник, обращаясь к несколько неожиданно оставшимся одним девушкам, — но у нас дела.

— Налей и мне, — попросил Лувэн дружинника, цедившего себе из маленького бочонка воду. — В кувшин налей...

Лувэн хлебнул воды из поданного дружинником кувшина и неторопливо вытер губы ладонью. Затем утвердил: — Рерики и расы придут на помощь беликам! Рукс обьявил общий сбор.

Лувэн снова хлебнул водички из поданного кувшина.

— Утром шаманы вознесут хвалу Неведомым и достанут барабаны войны, — добавил Лувэн. — А потом вожди разъедутся собирать воинов...

Рерики отвели послам и дружинникам беликов отдельный дом рядом с теремом самого Рукса. И сейчас, слушая Лувэна, Куль сидел на деревянной плохо ошкуренной лавке в единственном помещении этого дома, а сопровождавшие послов дружинники расположились — кто где попало. Кто тоже на лавке, лавках, расположенных вдоль стен дома, а кто и просто на полу, на охапках соломы или шкурах зверей. Лувэн же стоял возле маленького, затянутого мутной пленкой-пузырем животного происхождения окошка, потягивая неторопливо воду.

— К герцогу расов гонцы отправились уже сегодня, — продолжил Лувэн. — Но общий сбор воинов, займет неделю, еще несколько дней уйдет на дорогу — до границы с беликами 2 дня пути и столько же от границы до крепости Кузаа. А король уже вот-вот вступит в пределы Боссона, — вздохнул Лувэн. — Белоглазый сын расов... — тяжелая шкура какого-то зверя, заменявшая дверь в доме, приподнялась, и в комнату скользнули Расстрига и Гунав. — Садитесь, — коротко сказал им Лувэн. Вариназ тут же плюхнулся на лавку, возле Куля. Рядом приземлился и Гунав.

— Дева, ух! — прошептал Расстрига Кулю. — Огонь!

Руми изогнув бровь, кося глазом на Расстригу. У вариназов тяга к 'близким отношениям' с противоположным полом была очень сильна, даже сильнее, чем у людей. Если бы все женщины, с которыми вариназ имел дело, могли рожать от него... Десятки малолетних Расстриг уже бегали бы по городам империи...

— с полусотней воинов,— продолжал Лувэн, — прибывших вместе с ним к Руксу, пойдет с нами прямо завтра, не дожидаясь сбора всех расов. Кроме того, с нами пойдет и часть воинов Рукса, из тех, что сейчас в крепости. Таким образом, сотни четыре наберется... — Лувэн помолчал, ожидая, что, может, кто-нибудь из присутствующих захочет что-то сказать, но все тоже молчали. И Лувэн подвел черту своему монологу: — Вот, такой у нас расклад на сегодня.

Закончив речь, он подошел к дверному проему и приподнял полог — ему показалось, что света, попадающего в дом через мутное отверстие-окно, стало совсем маловато. Но и снаружи темнело, причем быстро темнело. Лувэн высунулся из дверей и ему за шиворот тут же упала крупная, холодная капля. Он моментально шагнул назад и взглянул вверх — на крепость наползала большая темная туча.

— Дождь будет, — произнес он, обращаясь к собравшимся в комнате, и опустил полог. — Ливень хороший намечается!

— Окошко прикрыть? — вскочил с пола Гунав. — У нас в деревне всегда окна закрывали, когда шел дождь!

Лувэн посмотрел на Гунава, он был совсем мальчишкой, обычным мальчишкой.

— А, не надо, — улыбнувшись, сказал Лувэн. — Авось, пронесет!

Снаружи громыхнул первый раскат грома, потом второй и тут же посыпался дождь, барабаня по земле, по крыше дома, в котором они расположились, по земле рядом с домом. Лувэн попытался что-то рассмотреть в окошко — только что бывшее многолюдным герцогское подворье мгновенно опустело, лишь кое-где, залитые водой с небес, еще дымилсь костры и висели неубранные туши зверей на вертелах. Да темные бревна герцогского терема, еле видневшиеся из окна, потемнели от дождя еще больше.

Лувэн заметил — от терема герцога к ним бежит дружинник Рукса.

— К нам посыльный от герцога, — сообщил Лувэн своей команде.

И, почти тут же, Лувэн краем уха, услышал, как Расстрига спрашивает Урвая, старшего дружины:

— Урвай, а в Боссоне много таких женшин? — И уточнил: — Женщин — воинов?

— Нет, — ответил дружинник, — только у расов. Больше ни у кого девушки не воюют.

— Кстати, Расстрига, — на всякий случай, решил уточнить для вариназа положение вещей Лувэн, — ты сильно не заблуждайся. Они, в первую очередь, воины и, если что, голову тебе отрежут во славу Неведомых мгновенно... Однако, девушка интересная, — после некоторой паузы, вдруг,сказал Лувэн.

— Лувэн, ты это чего? — спросил Куль. — Какая девушка? Та, что с Расстригой ходила?

— Причем здесь та, что с Расстригой ходила, — морщась, произнес Лувэн. — Синеглазая...

— А-а, — подал голос молодой белик-дружинник, — красивая!

— Цыц, — оборвал дружинника Урвай. — Молод еще со старшими разговаривать!

Король сидел на широкой спине своего любимца-ипохавра и смотрел, сквозь оцепление оллей, на вытягивающуюся из леса черную и белую пехоту. Слава Неведомым и небесной Рунии, леса пикси, наконец, осталась позади. Теперь только Боссон, один Боссон лежал впереди. Армия выходила из дебрей пикси с облегчением, хотя и потрепанная. К сожалению, к солдатам, погибшим на переправе через Безымянную реку — в бою с руми — добавилось еще несколько сотен погибших по глупости в лесах. Кто-то был растоптан взбунтовавшимися ипохаврами, кто-то наелся ядовитых ягод, а еще кто-то погиб от укуса опасных гадов или был растерзан хищниками, водящимися в лесах пикси.

— От собственной глупости никого не убережешь, — подумал король, наблюдая за своей армией. — Однако, Хвала Неведомым, эти леса мы прошли!

Больше всего короля заботило, что в походе пострадали ипохавры. Это было самое важное на данный момент. Исходящее от каждого дерева, от каждого кустика, каждой поляны и лужицы в лесу незримое чувство волшебства плохо действовало на ипохавров, привыкших к просторам степных предгорий. Животные не хотели слушаться наездников и выходили из повиновения. А в один из вечеров, когда армия в очередной раз остановилась на ночь, они совсем взбунтовались и ринулись вон из лагеря, давя всех подряд. Остановить ипохавров удалось лишь ценой многих жизней — в основном, наемников-горцев и белой пехоты Пураша, оказавшихся на пути животных.

Король вздохнул: — А, ведь, пикси вели армию по самому редколесью, вдали от больших лесных массивов...

Впрочем, этот поход, вообще, во многом зависел от пикси. Но король старался не думать о подобных 'мелочах', он достаточно много уплатил пикси, чтобы они его не обманули. Единственное, после того бунта ипохавров — наиболее легковозбудимых зверей пришлось перебить, чтобы остальные продолжили путь вперед.

Сейчас король слышал радостное шипение животных и сам радовался вместе с ними. Первый раз, за все время похода, ипохавры сами неслись вперед, не требуя понукания, обгоняя пеших солдат и шипя, кто в три, кто в одну глотки — в зависимости от голов.

— Ваше Величество, Ваше Величество, — за стеной окружавших короля оллей, появился, верхом на своем ипохавре, начальник штаба, — лазутчики вернулись.

Седьмой король похлопал любимца — ипохавра по одной из шей и, сопровождаемый оллями и свитой из трубача и вестовых, двинулся вперед, пристраиваясь к шагающей колонне черной пехоты. Начальник штаба, Ронаш, направил своего ипохавра следом.