Уроки ирокезского 62

Должен отметить, что Тедди Рузвельт, учитывая хоть и временную, но зависимость от России, позвонил мне и поинтересовался что же делать с русскими подданными. На что получил полностью удовлетворивший его ответ что "подданных теперь у России нет, а граждане пусть покажут новый русский паспорт". И в результате почти четверть миллиона "религиозных бегунцов" из России дружно потопали на фронт: в США им религия уже держать в руках оружие не запрещала. Во-первых, потому что янки воюют за справедливость. А во-вторых, дезертиров по закону военного времени...

Пока что война в Америке слегка отложила войну в Европе. У меня не было ни малейших сомнений в том, что это — очень ненадолго, однако вопрос "с кем придется воевать" оставался открытым.

То есть было почти ясно, что воевать придется с Германией и Австро-Венгрией: эти ребята уж больно громко хотели Малороссию. Однако начало закрадываться подозрение, что на помощь им придет и Британия, а там и французы с итальянцами подтянутся. По крайней мере Бьюкенен принес мне ноту британского правительства с требованием немедленно прекратить "поставки военных товаров" в США. Сбили, похоже, несколько самолетов Кёртиса... Кстати, у него — несмотря на приобретенную лицензию — повторить мой мотор не получалось, так что по тысяче моторов в месяц я продолжал отгружать за океан. Ну да, заокеанские инженеры пересчитали метрическую размерность в свою дюймовую, чуток подправили — и на больших оборотах мотор начал трястись как бешеный. А насчет балансировки шатунов они не спрашивали...

То есть янки, конечно же, про балансировку и сами знали. Однако Жуковский, рассчитывавший этот мотор Рейнсдорфу, отметил, что легкий и очень — по нынешним временам — высокоскоростной мотор дает не круговое "вращение" этой детальки, а движение по весьма непростой траектории за счет упругости шатунов, и литая (и очень "кривая") надпись "завод No 10" на противовесах как раз и смещала центр тяжести на потребные доли миллиметра.

Я бы может и согласился с предложениями англичан — но денег мне они не предложили для компенсации "недополученных прибылей", а даже та небольшая копеечка, которую янки платили за винтовочные стволы и моторы, помогала мне слегка ускорить собственную индустриализацию и пренебрегать этим было бы глупо. То есть за вырученные деньги удалось полностью укомплектовать станками (не столько американскими, сколько бельгийскими и шведскими) срочно расширенный автозавод в Городце — куда было полностью передано производство "ГАЗ-51". А в Арзамасе на конвейер был поставлен грузовик с ностальгически радующим меня названием "ЗиЛ-130": ну что "завод инженера Лихачева" — это понятно. А сто тридцать — это мощность двигателя. Внешне машина тоже что-то очень мне напоминала — но тут уж я постарался насчет "дизайна", правда изобразил скорее всего ГАЗ годов так девяностых, с прямоугольным носом...

До конца года Лихачев обещал довести производство до восьмидесяти грузовиков в сутки, а в Городце завод уже делал по полсотни машин — но там уже отлаженная модель делалась и народ из Арзамаса составлял больше половины рабочих. А вот в Миассе... мотор-то для "Урала" был уже в производстве освоен, и я решил строить "Уралы" на их "исторической родине". Идея была красивой — но сейчас уже полностью выстроенный завод в день делал хорошо если две машины: рабочие только учились. И учились медленно — но тут уж ничего поделать было невозможно. Семь классов образования — оно лучше чем четыре, но с семью классами можно всерьез только в ПТУ идти еще пару лет осваивать специальность. А пока из десяти тысяч рабочих завода взрослых-то было чуть больше четырехсот человек...

Еще бы пару лет... к лету четырнадцатого года школы-семилетки выдали вторые выпуски, сто с небольшим тысяч человек. А в прошлом году выпускников было вообще около тридцати тысяч. Но и в прошлом году, и в этом тысяч по двадцать пошли учиться дальше — в десятилетки. Это хорошо — они потом в институты пойдут и станут инженерами, врачами, учеными. Но пока образованных рабочих не хватает катастрофически, я уже не говорю про инженеров. Хотя нынешний выпуск инженеров уже превысил две тысячи человек, но за год заводов больше строилось! И в результате у меня появился авиазавод, на котором был всего один-единственный инженер...

Сережа Никитин два года назад закончил Технилище — которое ежегодно теперь выпускало сотни четыре инженеров. И работать отправился в Тюратам, в конструкторское бюро Григоровича. Но там он умудрился с Димой разругаться — причем исключительно по работе: вместо заказанного "грузовика" на три тонны он "доработал" неудачную машину "в противоположном направлении". Сконструированный Никитиным самолет поднимал всего тонну груза, да и тащить он мог эту тонну только на тысячу километров. На двух движках по сто пятьдесят сил мог тащить, но главное заключалось в том, что самолет этот с деревянным клееным каркасом обходился чуть дороже десяти тысяч рублей.

Мне самолет понравился — экономичностью. После небольшой доработки (Рейнсдорф сделал двенадцатицилиндровую версию мотора на двести двадцать сил, и у самолета длинна разбега сократилась до четырехсот метров) машину я решил запустить в серию. Для производства был выстроен новый авиазавод... ну, в смысле в одном из новых городков были поставлены четыре арочных ангара и два обычных — хотя и небольших — механических цеха. Ну еще двухэтажный домик, изображающий из себя контору. А главным туда как раз Сережа Никитин и был направлен.

Место было выбрано сказочное: в сотне километров от Орска геологи Иоссы нашли залежи асбеста и там началось строительство карьера — и рабочего городка, конечно. Сказочность заключалась в том, что ближайшая деревня лежала в сорока километрах — и Сережа вот уже год не мог найти себе помощников. В смысле инженеров, все же рабочих Слава ему отправил, заняв, правда, больше половины жилья, выстроенного для горняков. Ну да асбест — штука нужная, однако на войне самолеты, пожалуй, поважнее будут. А дома — так выстроит еще. Скоро. Как только ресурсы найдутся...

Осталось только догадаться, где эти самые ресурсы найти: до широких слоев трудящихся инженерных масс уже дошло, что полезная инициатива приветствуется, и число инициативников начало потихоньку зашкаливать. Конечно, большую их часть перехватывал Слава Петрашкевич — и старался даже из них извлечь какую-то пользу для страны. Но иногда и он пасовал — просто потому, что был не в состоянии разобраться в том, полезна инициатива или наоборот. И тогда творческие личности попадали в мой секретариат, а иногда — и в кабинет.

Хорошо, что в секретариате такие визиты были полностью подготовленными. Так что когда перед Рождеством ко мне в кабинет вошли сразу пять человек, я уже представлял о чем предстоит ругаться. Ну, в общих чертах, поскольку Иосиф Виссарионович обозначил тему совещания как "вопрос шлюзования Волги" и приложил список участников: министр Пузыревский, инженер Кржижановский, председатель Госплана Струмилло-Перташкевич, инженер Графтио — так что я к совещанию подготовился.

— Ну, что у вас, Глеб Максимилианович? — спросил я как только визитеры расселись у стола. Мне был очень интересен "большевик", публично заявивший, что "состоять в одной партии с Ульяновым значит публично признать себя подонком". Не в этой жизни заявивший, но я его запомнил.

— Я против — первым ответил Нестор Платонович, опередив растерявшегося было Кржижановского: Глеб Максимилианович-то меня в первый раз в жизни видел и не совсем понимал, откуда я его знаю. Но объяснять я не стал — да и не собирался: в худшем случае появится еще одна легенда про "всезнающего канцлера", что может быть даже подвигнет людей работать еще тщательнее...

— Я знаю, но сначала мне все же стоит выслушать господина Кржижановского. Тем более, что вы ошибаетесь.

— И в чем это я ошибаюсь?

— В том, что против. Впрочем, Глеб Максимилианович тоже ошибается, и сегодняшней нашей задачей будет из двух ошибочных мнений вывести правильное решение.

— А в чем тогда, по вашему, ошибаюсь я? — Кржижановский выглядел уже совсем... удивленным, что ли. — И в чем тогда вы видите ошибку Нестора Платоновича? Мы же даже не рассказали, в чем суть нашего спора...

— Попробую угадать. Вы же, как правоверный борец за светлое электрическое будущее наверняка пришли с проектом электростанции на Волге, так?

— Так.

— А Нестор Платонович искренне считает, что на равнинных реках строить гидростанции неправильно, поскольку мало того что затапливается много земли, так еще резко увеличивается испарение и подтопление окружающей территории. И в этом он прав — но гидростанции строить можно и даже нужно. Вот если мы рассмотрим ГЭС у Царицына, то при расчетном подпоре метров, скажем, в двадцать — чтобы до Саратова судоходство стало беспрепятственным — затопится около трех тысяч квадратных километров земли, что очень плохо: в хороший год это недобор шести миллионов тонн зерна. Причем почти тысяча километров водохранилища будет с глубиной меньше двух метров, то есть фактически работать больше на испарение чем на водоудержание — а это вообще безобразие. Так что по хорошему нужно углубить то, что будет глубже двух метров и поднять метра на три то, что при нынешнем рельефе будет меньше двух. То есть с тысячи километров снять плодородный слой земли... с трех тысяч, затапливать почву все же просто глупо. Затем тысячу километров поднять — в среднем хотя бы метра на два, углубив остальные две тысячи, а затем на поднятое насыпать ранее снятую почву. И только затем приступать к строительству станции. Понятно, что перекинуть быстренько пару миллиардов кубометров земли не выйдет, но если все подготовить заранее, то можно будет углубление и подсыпание оставить на второй этап, используя уже плавучие земснаряды — как сейчас делается на Иваньковском водохранилище...

— Вообще-то у меня предложения были по станции на Самарской луке...

— Это уже лучше — реку нужно начинать шлюзовать сверху. Но там, пожалуй, двадцатиметровый подпор земли затопит раза в два больше...

— Почему двадцатиметровый? На Самарской луке перепад около шести метров, и если поставить плотину по типу Асуанской и поднять уровень в устье Усы на пару метров, то станция на сто пятьдесят мегаватт — или даже на сто семьдесят пять...

— Если спрямлять русло Волги на луке... — начал кипятиться Пузеревский.

— Господа, стоп. Вы пришли ко мне спорить по поводу станции на полтораста мегаватт? Генрих Осипович, вы тоже?

— Нет. Я против предложения господина Кржижановского потому, что сейчас на Нарве станцию на сто двадцать мегаватт можно выстроить впятеро дешевле и втрое быстрее и я не вижу смысла...

— Согласен с вами. Сейчас... в общем, приступайте к проектированию станции на Нарве, деньги я изыщу. Что же касается Волги... Глеб Максимилианович, вы проявили инициативу — вам и разгребать. Но пользы от нынешнего вашего предложения я не вижу совершенно... погодите! Еще раз: на Самарской луке брать даже пару сотен мегаватт смысла не имеет просто потому, что там можно — и нужно — брать пару гигаватт минимум. А всего с Волги — и Камы, конечно — если мы возьмем меньше десяти гигаватт, то потомки назовут нас болванами и правильно сделают. Значит так, вы займитесь проектированием настоящих гидростанций. Сверху вниз — так строить удобнее, и регулирование строка проще проводить. Скажем... — я стал водить пальцем по заранее выложенной на стол карте, вспоминая где в СССР размещались ГЭС — Рыбинск, далее... Городец, Ставрополь, Балаково, Царицын. Да, пожалуй еще Углич — это на Волге. Скажем Углич — сто, Рыбинск — триста, Городец... уже почти гигаватт, Ставрополь — два гига, Балаково — один, два у Царицына — получается шесть. Это — минимум, на деле можно получить больше. И пару гигаватт можно и нужно взять с Камы. А как все это взять — вы и спроектируете.

— Я не большой специалист по гидростанциям...

— Знаю. Но вы — раз не боитесь проявлять эту самую инициативу — назначаетесь директором... директором проектного института по гидроэнергетике. И все что вам для этой гидроэнергетики потребуется — сами сделаете.

— Я не...

— Я тоже не. Но приходится — ведь если мы не сделаем, то никто не сделает. Кстати, Генрих Осипович... я тут подумал, что в верховьях Иртыша, ниже озера Зайсан, по рельефу сам бог велел выстроить несколько станций на полгигаватта каждая. Не поглядите на досуге?

— Волков, ты нашел новый фонтан денег? — недовольным голосом поинтересовался Слава после того как в кабинете мы остались втроем. — Ты ведь сейчас на миллиард наговорил, не меньше.

— Ну не знаю, затраты считать — это твоя работа. Моя — добывать деньги, которые ты тратить будешь. Но я так считаю: один гигаватт мощности ГЭС — это пара миллионов тонн угля. Пять миллионов рублей экономии в год только на топливе. Так что все окупится на одном угле лет за двадцать. А если посчитать, во что встанут угольные электростанции такой же мощности...

— Допустим, ты меня уговорил. Но только из каких средств все это строить? Средства-то нужно сначала вложить...

— А я не знаю. То есть знаю что средств нет. Сейчас нет, но и строить станции на Волге можно будет начинать лет через пять — когда заработают новые заводы по выпуску турбин и генераторов. Так что у тебя есть время придумать где все нужное изыскать.

— А пока ты на свои "закрытые проекты" тратишь почти четверть бюджета...

— Слава, если ты не забыл, сейчас идет война.

— Англичане воюют американцев — нам-то какое дело? Ну да, миллионов пятьдесят мы на этом заработаем...

— Да ни хрена мы не заработаем! Фактически мы сейчас просто платим американцам за то, что на нас никто не нападает! Вопрос в том, на сколько у них выйдет задержать войну в Европе — и, боюсь, надолго их не хватит.

— Вы считаете, что американцы войну проиграют? — спросил молчавший до этого момента Иосиф Виссарионович.

— Проиграют англичане, просто из-за транспортных проблем проиграют. Но проиграют они очень немного...

— Это как? Как можно немного проиграть войну?

— В Америке англичане не победят, янки по факту заберут себе часть британских колоний... небольшую часть. Военные потери — в людях, в ресурсах — будут относительно невелики, но армии наберутся боевого опыта — и британцы захотят компенсировать потери. За наш счет и чужими руками — и они уже готовятся это сделать.

— Каким же образом?

— Вогак сообщил, что по его данным Германия уже получила уверения в том, что Британия не возражает против захвата Германией территорий царства Польского и большей части Малороссии. Туркам предлагается забрать себе Закавказье — при условии, что Баку отойдет Британии.

— Но Германия в Америке не воевала, так что боевой опыт...

— Сама Британия ударит по нам с севера — после того, как Германия измотает уже нашу армию. И с юга вслед за турками.

— Но они и так воюют с США. Вряд ли они рискнут начинать войну и в Европе, будучи заняты там.

— С американцами они скоро заключат мир. Потому что война никому не дала существенных выгод, а убытки растут с обеих сторон. А после заключения мира янки с удовольствием будут продавать Британии все, что потребуется.