Жизнеописание Айзена Соске.

— Ну и давись, — гулким басом советует третий собеседник, крупный мужик, с всклокоченной бородой и маленькими черными глазками, — а сторонятся — потому что рядом с ним вдохнуть спокойно нельзя, будто давит что-то. Такие дела, старпер.

— Да я... я... — старик.

— Пусть жрать нам не надо, я хочу время от времени позволять себе вкусную трапезу, жене безделушку подарить, носить нормальную одежду, — загибает пальцы парень, — а не давиться тухлой водой и сухой лепешкой, как Шимура.

— А что сразу Шимура? — здоровяк залез рукой за пазуху, с ожесточением почесал широкую волосатую грудь, — я коплю деньги и когда-нибудь построю себе дом, как у господина. Голода для слабых душ все равно нет, только пить хочется.

"Нет голода?" — подумал мальчик, — "Так вот что это за пустота в животе, но что значит слабых? Я сильнее этих взрослых? Быть не может".

Мысли Соске прерывает хмурый старик.

— Я больше не позволю творить над собой подобное...

Издалека доносится хриплый, протяжный вой, по спине мальчика пробегают мурашки. С высоких крон срывается стая черных птичек, они улетают от страшного воя.

— Слышали? — бородач.

— Что за вой? — парень.

— Похоже, волки, пойдем-ка ребята отсюда, — командует старик.

Рабочие шустро поднялись с бревна, мальчик слышит удаляющиеся голоса.

— А вдруг это чудовище, пожирающее души? — обеспокоенный голос молодого парня.

— Ты хоть одного видел?

— Неа.

— Тогда не пугай зря...

Лес вокруг перестал давать ощущение покоя и безмятежности, тени будто становятся гуще и темнее, солнечные лучи не греют кожу.

"Странно... Пойду домой" — решает Соске.

Путь обратно оказался в два раза короче, может, потому что он бежал. Без проблем добравшись до дома, Соске не заглядывая в комнаты родителей проносится наверх, в свою комнату, перегородка захлопывается за спиной, сердце начинает успокаивать свой суматошный бег.

— Фух, — утирает с широкого лба капельки пота, — И чего я так бежал?

Мягкий футон на полу снова манит прилечь, скинув кимоно возле столика для каллиграфии, мальчик делает шаг к заветной постели, под ногу попадается кисть для письма. Застыв на секунду в шатком равновесии, Соске с приглушенным воплем падает на постель, раскинув руки, кисточка укатывается в угол комнаты. Проводив взглядом виновницу падения, мальчик закидывает руки за голову.

"Надо прибрать комнату, мама ругаться будет. Ай, ладно, позже уберу" — подумал Соске, прикрыл веки и начал расслаблять ноющие от бега мышцы, одну за одной, уходя все дальше в царство сна.

* * *

На следующий день. Утром вся семья собралась на завтраке, удобно расположившись за столом в обеденной комнате, тихо и спокойно кушают не хитрую еду: тофу, вареные овощи и чай. Во главе стола отец степенно прихлебывает горячий чай, остановив взор на яблоне во дворе, думает о своем. Слева от него сидит жена, облокотив голову на ладонь, с легкой улыбкой следит за каждым движением и мысленно сравнивает отца и сына, так похожих мелкими привычками. Маленький Соске так же держит кружку двумя руками, смотрит во двор, даже наклон головы и прямая спина неосознанно копируют отца. В этой утренней тишине каждый чувствует уют и спокойствие, приятно просто молча сидеть и пить чай.

— Вечером придет повозка, одевайтесь в нарядное, — тихо проронил Акихиро.

— Могу я одеть свое любимое? — оживилась женщина.

— Конечно, — ответил улыбкой он, — ты прекрасно в нем смотришься.

— А куда мы едем? — маленький Соске задумался и подумал, что пропустил часть разговора.

— Вчера принесли письмо с приглашением от одного из советников. Попросили взять на прием жену и сына, но скорее всего это будет деловой разговор. Смертный камень — дорогой товар, я надеюсь на хорошую сделку.

— А там будут другие дети? — заблестели глаза мальчика.

— У Машибы вроде есть сын, твой ровесник, — слегка призадумался отец, — Прости, не припомню его имени. Главное запомни, проявляй уважение и будь вежлив, даже если тебе что-то не понравится. Машиба Кихиса из Совета Сорока Шести — очень уважаемый человек, и наш район — это его земля.

— То есть все вокруг принадлежит ему?

— Нет, конечно, — Акихиро дотянулся до головы сына и взъерошил волосы, — Просто мы платим налоги этому человеку. А советник распределяет эти финансы по нуждам людей, отправляя их с отчетом в Сейретей.

— Город синигами! — встрепенулся Соске, — отважные воины, сражающиеся на благо Общества душ! Когда я вырасту...

— Станешь помогать мне вести дела, — прервал отец, переглянулся с матерью.

— Угу, — поник мальчик.

— Да ладно тебе, Соске. Если ты проявишь способности и захочешь, я найму для тебя учителя из Академии Духовных Искусств.

— Правда?

— Если кто-нибудь согласится поехать в нашу дыру, конечно, — поспешно добавил мужчина. Кстати, — прищурился отец, — Хиями сказала — ты стал лопать за троих. Начал чувствовать голод, Соске?

— Похоже, что да, — потер живот мальчик.

Отец медленно покивал, убрав руки в широкие рукава кимоно. Во дворе становится светлее, первые лучи солнца касаются веток яблони.

— Мне пора, пожалуй.

Отец пошел на выход, мать неслышным хвостиком за ним, из прихожей донесся звонкий "чмок".

— Удачи на работе, муж мой.

— До вечера.

Отец ушел, а Соске с матерью стали убивать время до вечера, занимаясь домашними делами, после обеда мама учила его новым кандзи, а потом Соске просто сбежал гулять по узким улочкам. Когда солнце стало клониться к закату, мальчик побежал домой.

Возле дома стоит роскошная черная повозка, с тремя красными сидениями, возчик лениво покуривает, разглядывая отражение в полированных боках повозки.

— Доброго вечера, — тихо сказал мальчик, проходя мимо.

— И тебе, — проводил взглядом мужчина, пыхнул самокруткой и снова принялся разглядывать себя, поправляя соломенную шляпу и простое белое одеяние, штаны да рубашка.

В прихожей уже ждут родители, маленький Соске остановился на полном ходу. Отец набрасывает на плечи матери свою накидку, оставшись в просторном темном кимоно, расшитым золотыми лепестками. Мама поправляет любимые костяные заколки, волосы сложены в замысловатый узел с торчащими прядками, глаза подведены макияжем, губы ярко-красные, как вишни. В противовес отцу одета в белую юкату, с серебряными цветами, но вместе они смотрятся как части единого целого, идеально гармонируя.

— Мам, пап, вы просто нечто! — выпалил Соске.

— Ты маму на свадьбе не видел, — обнимает женщину за плечи, — там я сам дар речи утерял.

— Акихиро, ты и сам хоть куда... — слегка покраснела мама.

— Я сейчас, только переоденусь! — Соске шустро проскальзывает мимо.

В комнате висит кимоно, копия отцовской, быстро переодевшись, Соске побежал обратно, родители с удобством устроились в повозке, мама раскрыла над головой небольшой бумажный зонтик, под цвет своего кимоно. Красная обивка оказалась мягкой, мальчик поерзал, усаживаясь поудобнее.

— Трогай, — тихо обронил отец.

Возчик взялся за поручень, повозка плавно трогается, тихо шурша деревянными колесами по земле. Рядом проходят босые люди, одетые кто во что горазд. Тихо переговариваясь о чем-то своем, на низкой лавочке сидят старики в потрепанных халатах. Мимо пробежала тройка детей, почти ровесников Айзена. Двое молодых мужчин тянут ручную повозку, загруженную овощами к уличной торговой лавке, крытой тканым навесом. Рядом, в соседской лавке, под навесом сидит седой старик, приглашающий отведать свежезаваренного чая. Каждый занимается своим делом.

Маленький Соске повторяет за отцом и матерью несложные действия, слегка кивает тем, кто в одежде приличней, игнорирует босяков и откровенных попрошаек, гнущих спину перед повозкой. Мальчик оборачивается на одного такого, оборванец корчит злую рожу и плюет в след.

Никак не прореагировав, Соске устремил взгляд вперед. Постепенно пыли и мусора на улице становится меньше и меньше. Засаленные лавочные навесы, сменились аккуратными домами. Не было видно ни дыр в стенах, ни прорех в крыше. Людская толпа тоже сменилась. Все чаще видны богато выглядящие прохожие — аккуратные кимоно строгого покроя, пышные прически, хорошая обувь. Люди, проходящие мимо, лишь изредка обращали внимание на повозку, бросая короткие, ничего не значащие взгляды. Зато Соске крутится во все стороны, пытаясь успеть увидеть все.

— Не ерзай, уже скоро — осадил отец.

Вдалеке виднеется высокий каменный забор, песочного цвета и чуть выше человеческого роста. Над ним видно волнообразную крышу из красной черепицы.

Повозка подъезжает вплотную к забору и останавливается напротив больших ворот. По бокам ворот стоят двое стражников, смотрят прямо, сжимают в руках длинные рогатины с металлической окантовкой.

— Идем.

Айзен-старший спустился на землю и подал руку Хиями. Следом за ними слез и мальчик, заинтересованно смотря на стражников. Не сказав и полслова, стражники поднимают вверх оружие, пропуская внутрь гостей. Навстречу спешит полноватый мужчина в годах, пыхтя и перепадая с ноги на ногу. Округлое лицо с добродушной улыбкой, покрыто мелкими капельками пота. Короткие темные волосы прорежены пробивающейся сединой. Соске заинтересованно выглядывает из-за отца, но тот его одергивает, успокаивающе положив руку на плечо.

— Какие люди. — Радушно развел руки мужчина. — Давненько не виделись, Акихиро. Рад встрече и с вами госпожа Хиями, а это Соске, я полагаю. — С улыбкой кланяется.

— И я рад встрече, советник Машиба, — кивает отец, — как ваше здоровье? Все ли хорошо с делами, работой?

— Все идет своим чередом. Что же я вас на пороге держу? Проходите гости дорогие. — Приглашающе повел рукой мужчина.

Взрослые прошли вперед, мальчик идет позади, вертя головой в разные стороны. Одноэтажный дом советника выглядит кричаще и богато. Узорная резьба обрамляет оконные рамы. У широкой, двустворчатой двери, стоит слуга — маленький мальчик, с миловидным лицом, одетый в простой халат, темных тонов. Загодя открыв одну дверцу, он кротко кланяется, пропуская людей внутрь.

— Проходите, чувствуйте себя как дома. — С улыбкой на лице протянул советник, от чего его длинные, висячие усы встопорщились.

Семья вошла внутрь. Внутреннее пространство особняка выглядит кричаще. Стены украшают широкие полотна картин и фресок. Посредине зала длинные столики, заставленные едой и напитками. Рядом стоят группы мужчин и женщин, неспешно общающиеся между собой.

— Рад представить вам семью Айзена Акихиро. Его жена — Хиями, и сын Соске.

Гости советника обернулись на пришедших. Большинство, безразлично мазнув взглядами, вернулись к своим делам. Несколько людей слегка поклонились. Родители мальчика расслабленно следовали за Машибой. К ним подошли две высокие женщины, одетые в узорчатые, цветастые наряды и подхватили за руки Хиями.

— Мы уведем ее у вас ненадолго? — веселыми голосами.

— Да, конечно, — кивает глава семьи.

Женщины торопливо заговорили с матерью, всплескивая руками и повышая голос, и удаляются вглубь зала.

— Пойдемте к столу. Нас уже ждут. — Поторопил Машиба отца и сына.

Мальчик замечает облокотившегося о стену мужчину, в красном кимоно без узоров, длинный черный хвост волос перекинут через плечо, горбинка на длинном носу. Он стоит, разглядывая шепчущихся женщин, держит в руках пиалу. Соске смутно вспомнил его лицо. Партнер отца — раньше он часто заходил в гости.

— Шигеру? Как ты здесь оказался? — Приподнял брови Акихиро.

Мужчина оторвался от стены, и приторно улыбнулся:

— Меня пригласили, так же как и тебя. — Останавливает маслянистый взгляд на Соске, — смотрю сынок подрос, наследник, значит.

— Идем! — Джун тащит за руку младшего Айзена.

Проходят через весь зал, Соске увидел мать и внимательно слушающих женщин, все красивы и стройны, облаченные в яркие одеяния.

— ... подарок от Акихиро на свадьбу, реликвия его семьи. Когда-то давно его предок победил чудище, пожирающее души. Заколки сделаны из осколков маски, я иногда чувствую, как они охлаждают голову в жаркие летние дни. Я их очень люблю, — прошлась кончиками пальцев по узорам на заколках.

— Ваш муж так красив, — закрывая рукавом нижнюю часть лица, шепчет одна из женщин.

Звонкий смех мамы журчащим ручейком пролетает над головами людей, привлекает половину зала.

Следуя за Джуном, Соске проходит во внутренний двор особняка. От внешних территорий двор огорожен высокой стеной, изнутри прикрываемой аккуратно подстриженными кустами, добавляющими приятный зеленый цвет к общему виду. Центром композиции является небольшой пруд с радужными карпами, издалека заметными по яркой чешуе. Через водоём переброшен декоративный мостик, едва ли способный выдержать кого-то крупнее ребенка, или ворона, со злобным карканьем снявшегося с места при приближении людей.

Возле пруда расположен ухоженный сад камней, с выложенной плиткой круговой дорожкой, чей путь проложен так, дабы продемонстрировать гостям советника всё великолепие и завершенность открывающегося вида. Уже при первом взгляде не возникает и мысли, что можно что-то добавить или убрать, все занимает свои места. Вдоль тропинки стоит несколько деревянных скамеек с резным каменным основанием, свободное пространство обильно засыпано мелкой щебенкой, приятно шуршащей под ногами тех, кто позволяет себе не следовать установленному курсу.

В сопровождении пары слуг, немногим их старше, дети подходят к берегу. Заинтересованно разглядывающего карпов Соскэ отвлекает слишком пристальный взгляд голубых глаз невысокого худощавого паренька со светлыми волосами, одетого в униформу слуги. Его чуть более высокий и упитанный русоволосый коллега демонстративно повернулся в сторону, кося на происходящее лиловым глазом.

— Смотри, берешь камень, и кидаешь, — объясняет нехитрые правила сын советника, личным примером показывая, что надо делать. — Чем больше прыжков, тем лучше.

— Вот так? — первый бросок младшего Айзена выходит посредственно, чем вызывает пренебрежительную усмешку у соперника. Камешек лишь дважды отрывается от воды и резко погружается в глубину.

— Не лучший бросок, даже для первого раза, — с напускным сочувствием говорит Джун. — Но ничего, смотри, как действует настоящий аристократ, и восхищайся!

В следующий раз он приложил куда больше усилий, превзойдя начальный результат. У Соскэ дела не ладятся, с трудом удаётся добавить скачек, что вызывает еще одну насмешку, и демонстрацию возможностей. Внимательно наблюдающий Айзен понимает, что смог уловить определенные закономерности в процессе, но, для проверки, совершает еще несколько "неправильных" бросков, подмечая все больше мелких деталей, как изначальное расположение камня и руки, угол соприкосновения с водой, скорость движения...

Настаёт момент, когда его камни летят всё лучше и лучше, вплотную приближаясь к застывшему максимуму сына советника, отчего тот злится все больше, и его рассуждения о классовом неравенстве и превосходстве аристократии вообще, и его в частности, становятся всё грубее.