Этот чисто американский шоу-бизнес

Обвиняемый, встаньте!

В котором решением присяжных вы были признаны виновным

— Хорошо, Маккой, что вы нам предлагаете? — сказала Джудит, немолодая, маленького роста женщина, с крупными чертами лица и по-мужски широкими плечами.

— Вначале мы ждём чистосердечное признание, Джудит. Это сэкономит деньги налогоплательщиков.

Я бросил взгляд на собеседника. Билл Маккой, помощник окружного прокурора. Удлинённое лицо, которое можно гармонично разделить на три равные части, волосы, отливающие медью, выдавали в нем ирландца. Ирландцы почти такие же изгои, как итальянцы. Может быть, им чуть полегче. Ирландская и итальянская мафия поспособствовала победе ирландского католика Джона Фицджеральда Кеннеди. Потом Бобби Кеннеди, назначенный генеральным прокурором страны, начал борьбу против мафии. Итальянской мафии. Итальянцам всегда везло меньше всех.

— И что я буду за это иметь? — с иронией осведомился я. — Мне включат электрический ток не на две тысячи семьсот вольт, а на две? Или меня помилуют, если я не сдохну после первого раза?

— Мы предлагаем — от двадцати пяти до пожизненного, — сказал Маккой спокойно, не обращая внимания на мою идиотскую браваду. — Без права на досрочное освобождение.

— Мистер Маккой, я вернулся из этой проклятой тюрьмы совсем недавно. И не хочу туда возвращаться. Мне 37. Даже если получу 25, выйду глубоким стариком. Как не банально звучит, я не убивал Келли. Вы взяли не того. Я хочу полного оправдания. У меня будет шанс, если я предстану перед присяжными, — ответил я.

— Почему вы так решили, мистер Романи? Я — хороший обвинитель, — возразил помощник прокурора.

— Хорошо помню об этом, Маккой. В прошлый раз вы засадили меня на десять лет. Но сейчас у вас ничего нет, ни улик, ни мотива...

— Ну почему же? У нас есть орудие убийства, замечательный мотив, — перебил Маккой.

Он перевернул перед моим носом папку и достал фотографии. Стильная "мужская игрушка" с длинным, полированным стволом и элегантной деревянной рукояткой. Я сглотнул комок в горле. Чёрт возьми, я совершенно об этом забыл!

— Но там нет моих отпечатков, — нашёлся я.

— Разумеется, рукоятка из бука с насечками. Отпечатки снять невозможно. Но это именное оружие, — парировал Маккой. — Которым вы очень дорожите.

— Билл, у мистера Романи есть алиби, — подала голос Джудит.

— Миссис Романи? Насколько мы знаем, она последний год даже не встаёт с постели, — возразила мягким, мелодичным голосом Дайана, помощница Маккоя. — Она скажет, что угодно, чтобы защитить сына. Представляете, мистер Романи, что с ней будет, когда вас казнят? Если вы окажитесь в тюрьме, вы сможете ей помогать.

Эта девочка оказалась циничней обвинителя с холодным взглядом. Сумела ударить в самое больное место.

— А мотив? Какой у меня мотив? — поинтересовался я. — Келли должен был мне денег. Какой смысл мне его убивать? Чтобы остаться с носом?

— Все очень просто, — объяснил со спокойной улыбкой Маккой. — Он отнял у вас все, ваше дело, вашу жену. И он все равно не отдал бы вам долг. Вы надеялись, что у миссис Келли остались чувства к вам. Вы смогли бы утешить вдову, подставить плечо, так сказать. Потом женились бы и получили бы все. Наследство, которое оставил всемирно известный композитор и пианист. Одни авторские права на его произведения стоят около десяти миллионов. Неплохой куш, а, мистер Романи?

— Я бы не стал убивать этого выродка из-за денег! — вырвалось у меня.

Маккой снисходительно улыбнулся, глаза потеплели, будто он услышал что-то очень приятное.

— Гангстер, который не убивает ради денег? Это оксюморон, мистер Романи. Не знаю ни одного человека, который бы в это поверил. Почему вы надеетесь, что присяжные вас пощадят на этот раз?

— Мистер Маккой, за десять лет кое-что изменилось. Люди стали лучше относиться...

— К кому? К мафии? — кажется, он готов был рассмеяться.

— К итальянцам, мистер Маккой.

Суд определяет вам высшую меру наказания, предусмотренную законом

Шериф штата передаст вас в руки палача в тюрьме штата

Я вошёл в гостиную казино, ещё пустую, без публики. На фоне рояля выделялся стройный женский силуэт. Осиная талия, бесконечно длинные стройные ножки, литая грудь, соблазнительно выглядевшая в разрезе золотистого платья. Мы женаты с Ритой пять лет, а я хочу её, как в тот день, когда впервые увидел. Если бы мог, сделал бы её голливудской звездой. Но на "фабрике грёз" свои законы. Я слишком мелкая сошка по сравнению с каким-нибудь Говардом Хьюзом. Впрочем, он ни хрена не разбирается в кинематографе.

Я вскочил на эстраду и обнял Риту сзади, поцеловал в шею.

— И что вы тут делали без меня? — спросил я, делая вид, что ревную.

— Мы репетировали с Гленом, — объяснила она совершенно очевидную вещь.

Глен оторвался от клавиатуры рояля и бросил на меня на удивление печальный взгляд.

— Классно играешь, — сказал я, чтобы ободрить. — Я в тебе не ошибся. Из тебя выйдет толк.

— А Франко тоже играл раньше, — вдруг подала голос Рита. — Правда, дорогой? И ничуть не хуже тебя, Глен.

К моему глубокому неудовольствию она выскользнула из моих объятий, отошла в сторону, присев на стул рядом с Гленом.

— Да ладно, — театрально смутился я. — Скажешь тоже. Играл. Баловался.

— А почему перестал? — удивился Глен. — Кодекс чести не позволяет?

— Дева Мария, какой кодекс! Результат стычки с копами. Сломал пару пальцев и привет, — я помахал перед его носом пятернёй — Да плевать, мне это не важно. Смотри, какая у меня есть вещь, — гордо объявил я, доставая из наплечной кобуры тяжёлый револьвер с длинным блестящим стволом. — Новинка. Только, что выбросили на рынок. Точность, мощность потрясающая. Полированный ствол, рукоятка из какой-то ценной породы дерева. Кольт "Питон". Красавец. Настоящий роллс-ройс среди "пушек".

Он уважительно взвесил на руке мою "игрушку", перевернул к себе выгравированной надписью, чуть заметно усмехнувшись.

— От дона Марчианно? Он тебя слишком балует. И тебе это важнее?

— Ладно, скажи лучше, — бросил я, пряча подарок в кобуру. — Чего такой грустный.

Он нахмурился, вернулся к роялю и наиграл какой-то мотивчик. Я ощущал, что он стесняется. Хотя, это выглядело глупо.

— Глену предложили концертный тур по побережью, — Рита решилась сказать то, чего боялся Глен. — Понимаешь? Для него это важно.

— И что тебе мешает? — поинтересовался я. — Давай. Я тебя отпускаю. Можешь, если хочешь захватить Риту с собой, — я задорно подмигнул ей. — Представляешь, как будет круто, если ты станешь знаменитым.

— Не в этом дело, — мрачно отозвался он. — Это же не просто так. Чтобы провести на нужном уровне, нужна хоть какая-никакая раскрутка. Понимаешь? Эти уроды — жуткие скупердяи, пока не поймут, что смогут отбить своё бабло, ни хрена вкладывать в меня не будут. Ни цента.

— И сколько надо? — деловито осведомился я. — Ладно, давай, колись. Мы же друзья, твою мать. И я не жмот. На хорошее дело мне не жалко.

— Много. Очень много. Пятьдесят кусков.

Я усмехнулся. Всего-навсего. Больше разговоров. Я быстро спрыгнул с эстрады и вернулся буквально через пару минут. Выложив перед его носом пачки банкнот.

— Хватит этого?

Он поднял на меня взгляд, в котором светилось восхищение, от чего я без меры загордился собой. Его щеки зарделись, как у подростка, которого застали с баночкой любимого варенья.

— Это так щедро, — запинаясь, проговорил он, осторожно дотрагиваясь до пачек.

— А это тебе ещё, маленький подарок от меня, — добавил я, протягиваю папку.

Он открыл, пролистал и удивлено поднял на меня глаза.

— Ты что, музыку пишешь?

— Да не музыку, а так, глупости всякие. Может тебе что пригодится. Исполнишь на своих концертах. Но ни слова, что это — моё. Иначе меня на смех поднимут. Только там, конечно, аранжировка нужна хорошая. Ну, это я тебе помогу. У меня есть кое-кто на примете.

Приведёт смертный приговор в исполнении

И да упокой Господь вашу душу

— В чем дело, Маккой? Прокурор Дэнильс знает о вашей выходке? По какому праву вы арестовали мою клиентку? По совершенно надуманному обвинению! Она — уважаемый член общества, филантроп, вдова великого композитора.

— Помолчите, Саммерс, — грубо оборвал его помощник прокурора.

Он пристально взглянул на сидевшую рядом с адвокатом удивительно красивую женщину с царственной осанкой. Аристократка. Нежный овал лица, огромные серо-зелёные глаза, резко очерченный волевой рот.

— Миссис Келли, вам знакома эта женщина? — спросил Маккой, выложив несколько фотографий.

— Впервые вижу, — спокойно ответила она. — Кто это?

— Маргарет Стриклэнд — сиделка миссис Романи, матери Франко Романи, вашего бывшего мужа.

Рита Келли усмехнулась одними губами, поправила причёску.

— Какое отношение это имеет ко мне, мистер Маккой? — произнесла она бархатным, чуть хрипловатым голосом. — Я давно выбросила из головы все воспоминания об этом мерзавце.

— Мерзавец? — подала голос Дайана, помощница Маккоя. — Франко Романи был талантливым композитором. Глен Келли стал всемирно известен, благодаря тем песням, которые отдал ему Романи. После того, как мистер Романи освободился из заключения, он хотел вернуть хотя бы часть денег, которые он передал Келли. Эти деньги были нужны Романи, чтобы спасти мать. Но ни ваш муж, ни вы не помогли ему.

— Я не собиралась помогать гангстеру, — ответила миссис Келли брезгливо. — Я не имею никакого отношения ни к этому делу, ни к этим грязным деньгам, полученным в результате махинаций.

— Благодаря этим 'грязным' деньгам Глен Келли организовал промоушен для своего первого концертного тура, где он с огромным успехом исполнял песни Романи, — сказал Маккой, не отводя взгляда от женщины, сидевшей перед ним. Пытаясь выявить хотя бы намёк на раскаянье.

— Маккой, я не понимаю, какое отношение эти разговоры имеют к моей клиентке? — раздражённо вмешался Саммерс. — Авторство Романи надо ещё доказать. Вы арестовали мою клиентку. Заключили под стражу без залога. Чтобы мы выслушивали эту чушь? Даже, если это правда, пусть разбираются наследники мистера Романи.

— У него нет наследников, — сухо оборвал его Маккой. — Он умер бездетным.

— Тогда зачем мы здесь собрались?! — возмутился Саммерс.

— Смотрите, миссис Келли, — не обращая внимания на вопли адвоката, Маккой достал из папки фотографии и начал раскладывать на столе. — Вы подслушали ссору Глена Келли и Франко Романи. У вас созрел дьявольский план. Из кольта Франко Романи с выгравированной дарственной надписью вы застрелили своего мужа. Затем подкупили Маргарет Стриклэнд, чтобы она подбросила в квартиру мистера Романи орудие убийства. Когда Маргарет Стриклэнд узнала об аресте Франко Романи, она стала шантажировать вас. И тогда вы убрали её.

— Я не собираюсь отвечать на эти вздорные обвинения, — возразила миссис Келли, тон её голоса не изменился ни на йоту.

— Вы хладнокровно убили двух человек, — подытожил Маккой. — Затем поспособствовали смерти вашего бывшего мужа, который был казнён на электрическом стуле. Франко Романи очень хотел жить. Через его тело пропустили ток дважды, а сердце продолжало биться. Шериф спросил разрешение у губернатора Джордана о помиловании. Губернатор отказал. И с третьей попытки Романи умер. Кажется Марк Джордан — ваш хороший друг, мадам?

— Совершено верно, мистер Маккой, — спокойно подтвердила она, улыбнувшись с явным чувством превосходства.

— И ваша четвёртая невинная жертва — миссис Романи, умерла от сердечного приступа, узнав о гибели единственного сына.

— Я тут совершенно ни при чем.

— Четыре жертвы. Четыре трупа. И все они на вашей совести.

— У вас нет никаких доказательств, мистер Маккой.

— Вы так уверены? — торжествующе произнёс Маккой, выкладывая перед ней конверт. — Маргарет Стриклэнд боялась, что вы её ликвидируете. Она оставила письмо, где все рассказала. О подкупе, шантаже.

— Нет! Этого не может быть! — воскликнула миссис Келли, потеряв самообладание. — Вы лжёте! Она ничего не оставляла! Она не могла!

Саммерс мгновенно сжал ей руку, но было поздно.

— Мадам, расскажите, для чего вы это сделали? Облегчите душу.

Злобно сузив глаза, она откинулась на спинку кресла и промолчала.

— Кажется, я понимаю, Билл, в чем дело, — подала голос Дайана. — Когда закончились песни Романи, карьера Келли резко пошла на спад. Он привык к красивой жизни, влез в громадные долги. Миссис Келли решила убрать мужа, который только мешал теперь. Она знала, что ореол мученической смерти Келли вызовет взрыв интереса к нему. Люди боготворят знаменитостей, которые трагически умирают в столь раннем возрасте. Глен Келли стал коммерческой иконой.

— Рита Келли, я выдвину вам обвинение в убийстве четырёх человек, — холодно изрёк Маккой. — И поверьте, добьюсь приговора, чего бы мне это не стоило.

— Вы не сможете, Маккой, — потеряв всё очарование, скривилась в гримасе Рита. — У вас не хватит сил бороться с теми людьми, которые стоят за моей спиной. — У меня хватит сил, миссис Келли, — жёстко сказал Маккой. — И, поверьте мне на слово, я — хороший обвинитель.