Университет вредной магии. Книга вторая

— Помощь нужна?

— Разберусь сама! — решила ведьмочка, то есть я.

— Не у тебя спрашивал, — парировал Герак. И с самым солидарническим видом: — Азаэрыч, у нее это, удар метлой слева самое опасное.

Недочерт медленно повернул голову и вопросил:

— Ты видишь здесь метлу?!

Чертяка фыркнул пятачком, и убрался за дверь.

Но когда она закрывалась, мы с деканом услышали:

— На сеновал не пойдут, это я вам точно говорю, так что ночуем в другом ме...

После дверь закрылась, оставляя одну пунцовую ведьмочку и одного разъяренного декана чертового факультета.

Ведьмочка осторожно опустила туфлю на пол и сделала вид, что вообще ничего никогда в некоторых русалколюбивых не бросала. Но вспомнив про русалок...

— Положи туфлю на место, — прошипел Владлен Азаэрович.

— А вы мне не указывайте, — перехватывая снаряд удобнее, потребовала я.

Лицо декана несколько побагровело и мне уже угрожающе прорычали:

— Положила туфлю на место!

А я не люблю, когда мне указывают! И туфель полетел прямо в чей-то нерогатый лоб и... рука недочерта метнулась, перехватив снаряд до столкновения, после чего моя туфля приказала долго жить, а сама почила в Бозе. Действительно почила, потому что одним сжатием Владлен Азаэрович превратил мою обувку в нечто смятое, со сломанной подметкой и с хрустом сломанным каблуком.

И остались я, гневомордушечка и последняя туфля. Что ж ей одной век доживать?

Туфля полетела к декану чертового факультета на героическую гибель.

Погибла.

— Все, Стаська, достала! — прошипел, отшвыривая и эту несчастную уже рухлядь.

"И он метнулся к ней как голодный тигр, сжал в объятиях, прижимая мускулистым телом к стене, и накрывая ее губы жадным поцелуем, словно путник в пустыне приник к живительному источнику. Ее грудь сладко затрепетала и..."

Мы с Владленом Азаэровичем удивленно посмотрели друг на друга. Он, не дошедший до меня примерно с полшага, и я, вполне успешно и сама прижавшаяся к стене от страха. Стена мускулистой не была...

"И его рука накрыла ее трепещущие грудья..."

Невольно посмотрела на собственную грудь. Грудь не то чтобы не трепетала, она и грудьями не была...

"Его естество вздыбилось..." — продолжил странный голос.

— Сатиры! — мрачно сообщил декан чертового факультета.

— Живые? — удивилась я.

— Ненадолго, — с мрачным обещанием в голосе произнес Владлен Азаэрович.

Странное дело комментарии прекратились и наступила тишина.

— Почему ненадолго? — перестав прижиматься к стене, спросила я.

— Я голос узнал, — еще более мрачно сообщил декан чертового факультета.

За окном раздался дробный удаляющийся стук копыт и едва слышный звон удаляющейся же арфы. Мы с недочертом переглянулись.

— Собственно именно поэтому, преподаватели и не заводят отношений в стенах университета, — уведомил меня Владлен Азаэрович. — Рано или поздно, эти рогато-копытные с арфами появляются.

Недочерт шепотом выругался.

— А студенты? — почему-то спросила я.

— Студенты текста надиктовываемого арфе не слышат, — проявил неслыханную разговорчивость декан чертового факультета.

— А... зззачем это сатирам? — ну должна же быть хоть какая-то логика.

— Графоманят потихоньку. — Недочерт едва не плевался.

— Зззачем?

— Мечтают о славе, издании на бересте и авторских гонорарах, — Владлен Азаэрович сел на край кровати, тяжело вздохнул. — Хорошо хоть без нефритового жезла обошлось и поджимающихся на ногах пальчиков.

— А что это такое, жезл? — подходя и осторожно присаживаясь рядышком, спросила я.

Просто, что такое пальцы-то я знала.

Недочерт удостоил меня мрачным взглядом и не стал отвечать. Затем еще более мрачно посмотрел на дверь. И та почему-то даже открылась, впуская двух... навов.

— Скиртос с псевдонимом Шедеврос, поймать, рога обломать, арфу уничтожить. Обломки мне принести.

Навы поклонились, развернулись и вышли.

Владлен Азаэрович повернул голову, посмотрел на меня и медленно встал...

— В общем так, Григорьева, — декан чертового факультета тяжело вздохнул, — пришло время выяснить наши отношения.

Сказано было очень торжественно, и как-то так... решительно. Я, осознавая торжественность момента встала, потупив глазки посмотрела в пол и жалобно попросила:

— А может не надо?

— Надо, Стася, — безапелляционно произнес недочерт.

В двери постучали, затем дверь открылась впуская... тех же навов. Те сурово вошли, не менее сурово сгрузили на пол перед Владленом Азаэровичем рога и сломанную арфу. Поклонились, вышли.

— А может... — начала было, едва навы нас покинули.

— Нет, — отрезал декан.

Тяжело вздохнув, я милостиво разрешила:

— Ладно, так и быть, начинайте извиняться.

Повисла пауза.

А я все жду, жду... Не дождалась, взгляд вопросительный на зломордушечку подняла, а он — стоит на меня глядит и рот то открывается, то закрывается, то...

— Что?! — вопль вышел на славу, я даже отступила на шаг от декана.

Но не от своих слов.

— Извиняйтесь, — говорю.

Так и сказала. А этот перестал рот открывать, побагровел и вопросил:

— За что?!

Нет, зря он так.

— За то, что вы на мне женились, — начала я пальцы загибать, — за честь мою в семейных разборках пострадавшую, за гордость попранную, за...

За русалок, двести семьдесят желающих попасть к нему в жены, за то что "Азаэрыч мужик ого-го", и вообще... Но этого я, конечно, не сказала. Но было обидно.

Я же еще не знала, что дальше будет только обиднее.

— В общем, так, Григорьева, — начал декан чертового факультета, и тут же закончил,— с меня хватит.

Это был неожиданный поворот.

— То есть как? — уточнила я.

— Совершенно и абсолютно, — отчеканил декан.

Я с размаху села обратно на кровать, недочерт же продолжил:

— За то, что женился, извиняться не буду, поступим проще — я развожусь с тобой, Григорьева.

Хорошо, что я уже сижу.

— Что? — голос стал сиплым.

— Ты же этого хотела, — произнес Владлен Азаэрович.

Сказать мне было нечего.

— Счастлива? — мрачно поинтересовался декан чертового факультета.

Молча кивнула.

— Вот и замечательно, — от чего-то совсем зло произнес недочерт.

После чего развернулся и вышел.

А я осталась. Одна. Совсем.

Совсем.

Медленно легла на кровать, обняла подушку, подогнула ноги и...

— Занавесссссски верните-ссс, сссволочи! — раздалось за дверью.

Судя по всему, вампир какой-то залетный.

— Ты чего-то сейчас вякнул? — раздалось басовитое и явно чертячье.

После чего Герак открыл дверь и вошел. Я продолжала лежать и прижимать подушку.

— И чего? — спросил черт.

— Он меня бросил, — сообщила совершенно раздавленная случившимся ведьмочка.

— Чего? — не понял черт.

Вот и я мало чего поняла, но до слез обидно и еще сердце побаливает. И грустно очень.

— А знаешь, — черт присел на край кровати, от чего она жалобно скрипнула, — не удивлен я. Ты же это...

Наморщил пятачок, задумчиво на меня глядя. И продолжил:

— Одна сплошная проблема, Стась, а нам, мужикам...

— Чертям, — зло поправила я.

— Ну да без разницы, — пожал могучими плечами Герак, — нам мужикам проблем и так хватает, чтобы еще одну такую масштабную как целая неспокойная ведьма себе на шею сажать. Азаэрыч мужик ого-го, но и умный тоже. Так что... Сеновал-то у вас был?

— Сеновала не было, — зло прошипела я.

— Тогда тем более мужик тебе ничем не обязан, — последовало серьезное.

Скривившись, зло ответила:

— А я ведьмочка гордая, с кем попало на сеновал не хожу!

Герак задумался, потом удивленно так:

— Это Азаэрыч у тебя "кто попало"?

— Нет, у меня он "как попала?!".

— Куда попала? — совсем запутался Герак.

— Замуж попала, — грустно было до слез.

— А как попала? — не унимался черт.

Ничего не отвечая, накрылась одеялом. Некоторое время лежала, глотая слезы и думая о некоторых, а потом...

Оно появилось, словно радужный водоворот, закружилось перед глазами, утягивая куда-то, лишая возможности пошевелиться, заставляя утратить связь с реальностью... И настолько утянуло, что перенесло в высокий замок на скале. Откуда знаю что скала? Так внизу плескалось море, а позади виднелись огоньки деревень и какого-то города... очень знакомого города.

— И как ты там, Стась? — раздался безумно знакомый мягкий баритон.

— Фил! — оборачиваясь, радостно воскликнула я.

Световой дракон, весь сверкающий в темноте глубокой ночи, раскинул руки приглашая в объятия. Естественно я тут же бросилась к нему. Светляк подхватил, закружил и прижал крепко-крепко. А дальше началось:

— Так, похудела. Напилась. Рыдала. Сердце разбили моей ведьмочке. И... — он отодвинул меня и держа на вытянутых руках, сурово вгляделся в глаза, — и корнем золотым тебя, Стаська опоили. Только действовать он лишь с одним будет, с тем, кто сердце разбил. Рассказывай, давай.

И ну его к лешему, скромность и стеснительность — дракону я рассказала все. Вот абсолютно все. И про университет, и про боевых фей озабоченных, и про Тиаранга, и про малинку волшебную, и про смородинку, и даже про... Владлена Азаэровича. Филимон где-то слушал внимательно, где-то хмыкал, местами покатывался от смеха, но в итоге — сидел и внимательно смотрел на меня своими фосфорецирующими в сумраке глазами и улыбался так загадочно.

— И в общем все, — закончила я свой рассказ.

— Не скучно тебе было точно, — резюмировал Фил.

— Ага, — тяжело вздохнула,— совсем.

— Семейные разборки чудо, только Светке про них не рассказывай, у меня и так жизнь в браке не скучная, — очень серьезно попросил он.

Кивнула, криво улыбнувшись.

— Теперь давай подведем итог, — Фил, сидевший в кресле напротив меня, подался вперед упираясь локтями в колени, и началось: — С первой любовью тебя, Стасенок.

— Это с какой такой любовью? — оторопела ведьмочка, то есть я.

— Вза... — начал было дракон и тут же исправился, — безответной.

Кто-то всхлипнул.

— Бывает, — поспешил утешить меня светляк. — С вами, ведьмами, такое часто бывает. Вы у нас из серии "У вас проблемы раньше бывали? Нет? Теперь будут."

Треснуть бы его чем-нибудь поувесистее.

— Хотя нет, вру, — Фил задумчиво потер переносицу. — Ты у нас ведьма особенная, ты у нас "У вас с мужественностью проблемы бывали? Нет?! Теперь бу...".

— Фил, я же стукну чем-нибудь, и не посмотрю что ты редкое магическое существо! — пообещала грозно.

Дракон рассмеялся, весело посмотрел на меня и наставительно сообщил:

— Проекции не способны на физическое воздействие, Стась.

Ну да, я тут только мысленно, а фактически там сплю в общежитии у чертей.

— Как тебе черти кстати? — поинтересовался не разделяющий ведьминского расизма Фил.

— Жить можно, — пробурчала недовольная я.

Дракон вновь загадочно улыбнулся, и протянул:

— Чего делать будем, Стась?

Хороший вопрос... Завтра проснусь, метнусь в ведьминское общежитие, переоденусь, на тренировку слетаю, потом лекции, явно будет что-то интересное, на диверсионном факультете не интересного не бывает, потом... Кто мне скажет, от чего горько так на душе?

— Влюбилась ты, малыш, — мягко сообщил Фил. — Сильно влюбилась и отчаянно.

— Да было бы в кого, — нахмурилась я. — Он... он... он...

Слова закончились.

— Бедный мужик, не повезло ему, — добавил к моему онемению Фил.

— Это ты сейчас про что? — мрачно спросила я.

— А напои его приворотным зельем, — предложил Филимон, — они у тебя знатные выходят, вон половину ректоров и директоров до сих пор колбасит. Правда, переход на деканов оно как-то... деградация, Стасик.

— Хватит, а?

Улыбается. Нагло. Вот ведь гад светоностный. Но улыбка у дракона такая, что волей неволей в ответ улыбнешься.

— Итого, — вновь заговорил светляк, — чертей построила, декана построила, кикиморе дорогу перешла, наплевав что теперь точно плюнет, половину женского пола охотой на недочерта заразила, Тиаранга до белого каления довела, а мужик между прочим на четверть демон, а значит мстителен собака. И да — практически развелась.

Хитрый взгляд на меня, и протяжное:

— И влюбилась.

— Я не влюбилась, — ответила зло.

— Полюбила?

— Нет!

— Ммм... запала?

— Выпала!

— Втемяшилась?

— Фил, прекращай общаться с Горычем, он тебя плохому научил!

Светляк вскинул бровь, задумался и загадочно улыбнулся, произнеся:

— А это мысль.

— Какая мысль?

— Как заставить твоего любимого пере...

— Фил, он не мой любимый, — грозно напомнила я, сложив руки на груди.

Дракон укоризненно на меня посмотрел, хмыкнул, и провокационно поинтересовался:

— Ты ему жизнь испортить хочешь или как?

Задумалась. Испортить жизнь некоторым очень хотелось, но...

— Нет, Филимон, — грустно так стало. — Владлен Азаэрович он не плохой... недочерт, — теперь грустно стало до слез, — и он...

Продолжать не стала, вспоминая, что я ему устроила под малинкой экспериментальной, и когда с разборками явилась и... А еще тот поцелуй, когда декан чертового факультета продемонстрировал, что такое вообще поцелуй, а я... я точно знаю, что все не так должно быть, а мягче, нежнее и чтобы было приятственно, а не горько.

— Как все сложно-то, — протянул самый лучший в мире дракон.

Я всхлипнула, и откровенно позавидовала Светлане — повезло ей с любимым. А уж как Фил свою ведьму завоевывал, так это вообще сказка, которую юные ведьмочки друг другу пересказывали сидя у первых летних костров. Еще бы не сказка — Светлана на Купальскую ночь к родне приехала в Ставрюки. Лет ей было двадцать два — для ставрюцких, в смысле деревенских, девка-перестарок, там же к шестнадцати уж и замужем, и дитятко под сердцем бьется. Говорят волхв ей белую рубаху святить не хотел, мол где это видано, чтоб в таком возрасте, да с девками у костра в русалочьем одеянии. Но Светлана не зря в Керимской ведической школе младшим преподавателем была, то есть ведьминскую науку в совершенстве знала, то есть — треснула его метлой так, что волхв поперед всех девок кружить умчался, помутившись болезным разумом. К утру отошел, вроде как. Надеюсь, не в иной мир... А ведьма пошла плясать меж костров, да так зажигательно, что пролетавший мимо дракон завис. В прямом смысле. Прямо над деревней завис. Повисел-повисел, да и спрыгнул на земь бравым парубком — косая сажень в плечах, русые волосы до плеч, улыбка широкая, подбородок квадратный, глаза голубые простецкие. И это деревенские смекнули, что парень пришлый, а ведьма-то местных не знала, вот из вредности и ушла с "первым парнем на деревне" гулять до рассвета. И уж загуляли они... На заре проснулась Светлана в собственной кровати, в отчем доме, и не девушкой. Утром то и узнала, что сего парубка в деревне никто никогда и не видывал, и откуда он такой взялся леший его знает. Солгали — лешего Светлана и пошла пытать в первую очередь, оказалось мужик не в курсе, но чем черт не шутит... Местный черт, Грыздей Якимович вообще не шутил, ну не было у него врожденного чувства юмора, посему в глухомань и переехал. И тем более черт не шутил, когда жалобно шмыгал пятачком и утирался хвостиком, пытался доказать разъяренной ведьме что к делу этому не причастен, и да — он тоже ничего не знал. Злющая ведьма была вынуждена вернуться на рабочее место, в смысле в Керимскую школу, несолоно хлебавши. Просто такая злая была, что кусок в горло не лез. Так вот на рабочее место вернулась, с ведьмами с горя напилась, а проснулась на горе кудыкиной, в смысле в пещере у Фила. Злая проснулась и с похмельного бодуна, так что дракону долго объяснять пришлось, кто таков, зачем украл, и почему хочет жить... с ведьмой в смысле жить, а так то он бессмертный. Эх, вот она любовь...