Alyte

Карлайн набычился. Раньше его били совершенно безнаказанно, но с недавних пор он начал давать сдачи. Помогало это мало и даже становилось хуже — разозленные сопротивлением хулиганы били сильнее. Но Карлайн упрямо продолжал сопротивляться и два — три напавших уходили с синяками и ссадинами.

— И как же у нас успехи по дойке молока? — издевательски спросил Саати, — не стал еще бабой?

Его люди охотно поддержали вожака, наперебой выдвигая версии дальнейшего существования пастуха.

Карлайн знал, что их фантазия быстро иссякнет и тогда его будут бить. Он решил не слушать издевательских высказываний, ускорив ход событий. Неожиданно для хулиганов юноша пошел на прорыв, сбив с ног ставшего у него на пути прыщавого толстяка.

Разумеется, уйти ему не дали. Члены банды были не очень умными, но понимали толк в драках и встали таким образом, что перекрывали все возможные пути выхода. Сильный тычок в грудь оттолкнул его обратно в толпу, после чего на пастуха обрушился град ударов. Один из них повалил его на землю. Но еще до этого он почувствовал, как под одним из его ударов хрустнули косточки носу у рыжеволосого парня, а другой выплюнул зуб.

Зато повалив, они пинали без всякой жалости. Вскоре Карлайн, получив несколько ударов в грудь и в живот, лишился дыхания. От острой боли сознание помутилось.

— Парни, подохнет же, — раздался громкий голос. Настолько громкий, что его услышал и забитый до полусмерти пастух.

Хулиганы отскочили и вопросительно посмотрели на Саати. Тот призадумался. Вообще, жесткие законы приграничного голоса во многих случаях в виде наказания предусматривали смерть. Скажем застань в своем жилье хозяин вора, он имел полное право убить его. Если сможет, конечно. Ибо доказать воровство на общинном суде будет трудно.

Сильный бьет слабого — таков был закон природы и правила общины не очень отличались от него. Но публичное убийство заведомого слабого все же не одобрялось. Смерть Карлайна могла вызвать недовольство рядовых общинников. А это означало скорую смерти самого Саати и его людей. Повесят или забьют палками. А если изгонят — это тоже смерть, только более медленная.

— Уходим, — скомандовал Саати, взвесив доводы, — а до тебя, щенок, мы еще дотянемся, — пообещал он.

Карлайн немного полежал, приходя в себя. Сел, вытер кровь с лица, огляделся. Узнал своего спасителя. Это был общинный сторож Лико, своего рода полицейские силы общины. Главной его обязанностью было не наведение порядка — в одиночку это было невозможно, а констатация смерти постоянных жертв тяжелой жизни общины, в том числе приговоренных к смерти общинным судом. Он не его пожалел, а постарался избежать неприятной обязанности мертвого для определения причин смерти.

— Подох бы ты скорее, — пожелал Лико юноше и отправился дальше. Все правильно. Карлайн даже не обиделся. Слабый должен гнуться и не мутить порядки в селении и не тревожить общинного сторожа. Нельзя идти против течения и ломать привычный обычаи. Умрешь!

Глава 3

После скудного ужина и побоев он сразу же пошел на свое место в хлеву, чтобы не получить дополнительные затрещины помимо уже "заработанной" дозы. Вдруг его цепко схватили за воротник. Карлайн удивленно поднял голову. По сравнению с обычными тычками это была почти ласка. Но он рано обрадовался. Его схватил хромой Дуки, полусумасшедший старик, помешанный на поиске врагов в их общине.

Последнее нападение, обошедшееся селению очень дорого, влило в старика дополнительную энергию. Он целыми днями искал подозрительные признаки шпионажа и вредительства, пытаясь найти тех, кто по его мнению связывался с эльфами и передавал сведения о жизни в общине. Горе тем, кто оказывался на его пути. Взрослые, правда, отделывались затрещинами, а если старик не отставал, то ударами дубинки, но те, кто не мог отбиться, оказывались в тяжелом положении. Ох и влип же он! Не мог пойти другой тропинкой! Что за вечер сегодня!

Вопреки привычке Дуки не стал его доводить хитроумными вопросами и подозрительными догадками, а сразу поволок к магу, обслуживающему селение. Это был самый неприятный признак. Как он не додумался — надо было избавиться от запаха крови эльфа и очистить душу! Если бы Карлайн не похоронил сегодня первородного, максимум, что грозило ему — это несколько часов сообщества с Дуки. Эмелент, их маг, был человеком трезвомыслящим и добрым, насколько можно быть добрым в приграничном селении. Он быстро бы разобрался и отпустил юношу. Маг был одним из немногим, кому чокнутый старик доверял и не стал бы препятствовать уходу. Но после общения с эльфом ему грозило такое же скорое разоблачение и расправа. Эмелент при помощи трав, усиливающих ощущения человека и его магические свойства, легко учует кровь первородного и увидит эльфийскую магию на душе.

По большому счету Карлайн ничего страшного не совершил — всего лишь похоронил эльфа. Но из-за их постоянных налетов люди ожесточились и были готовы воевать хоть с мертвыми первородными. А если учесть, что была возможность прервать полосу перерождений эльфа и отправить его в нижние миры... Если его всего лишь повесят, уже хорошо. Но скорее всего его будут мучать долгое время, магически поддерживая жизнь. Защитить его некому, бедного сироту разорвут на мелкие части и закроют душе путь к перерождению.

Эмелент был занят очень серьезным делом — варил магическое зелье. Карлайну очень повезло. Пахучее и очень летучее зелье забивало не только обоняние, но и магическое чутье. На ближайшие несколько часов маг бессилен, как младенец.

— Что случилось? — торопливо спросил он.

— Это враг, — привычно зачастил Дуки, — он шпионит на эльфов.

Эту фразу от старика Элемент слушал не один десяток, а может быть и несколько сотен раз. И поэтому равнодушно пропустил ее мимо ушей. Мальчишка, которого приволок Дуки, был хорошо известен — сирота, пастушонок, пострадавший от жизни и без того сверх меры.

— Отпусти его, — велел он полоумному, — сварю зелье, проверю.

Карлайн возвращался, не веря своему счастью. Как ему повезло! А если бы маг был во всеоружии, его бы уже подвешивали на дыбу. Он задрожал от страха и омерзения, представив, что его начинают пытать. Надо срочно бежать. Куда угодно, но селение придется оставить. Пусть лучше вазлиборские кошки съедят. Или дымчатые волки. Все одно проще умирать. И душа останется целой.

Он нырнул в хлев, собрал все свое имущество — рваный плащ, огниво, старый полотняной заплечный мешок, в котором лежал его резерв на самый крайний случай — два ржаных сухаря, палка, вырезанная из моглибарского тополя, редкого для их края. Проезжие купцы выбросили за ненадобностью сломанную в двух местах оглоблю. Он взял маленький прут, обточил. Для него все подойдет, лишь бы не отобрали.

Высунулся, собираясь рвануть к воротам. Надвигающаяся темнота враждебно запахла опасностью. Карлайн осторожно прислушался, втянул воздух носом. Кажется, рядом кто-то есть. Он вспомнил, как несколько месяцев назад старик обвинил одного парня в предательстве. Тот почему-то попытался ночью бежать после обвинения полоумным. Действительно ли был виноват? Это известно только богам. Дуки этого и надо было. Он схватил скрывающегося парня и заорал, зовя подмогу. Доказательств никаких не было, Эмелент ничего не обнаружил, но парня на всякий случай повесили.

Нет, кто-то действительно ходит! Карлайн демонстративно зевнул и начал громко укладываться спать.

— Дуки! — раздалось неподалеку. Это его жена, не дождавшись, отправилась искать мужа. Ночью опасно даже в селении. А уж полоумный старик станет легкой добычей ночных хищников, появлявшихся не только в окрестностях, но и за стенами.

Старый Дуки вышел из раскрытой засады, заглянул в хлев.

— Бежать хотел! — прошипел он, — ничего, я тебя все равно раскрою, это ты помог пробраться в селение эльфам. Пригрозил:

— Через час вернусь с Эмелентом, он тебя сразу раскроет. Отдай дубинку!

Он взял единственное оружие юноши, вышел, закрыл дверь с внешней стороны. Кажется, ушел.

Плохо дело. Жить осталось так мало, что задрожали руки. Надо бежать. Он не считал себя предателем или изменником и не собирался из-за бредней Дуки умирать в страшных муках.

Схватил плащ, заплечный мешок и палку, рванулся в дальний угол. Здесь хряк Петеш прорыл прошлой осенью дыру за пределы хлева. Хряка хозяин зарезал зимой, но нору никто заделывать не спешил. Если не мешает, то зачем мучиться?

Легко пролез в нору. Массивный хряк делал проход для себя и худенькому юноше ничего не стоило пробраться наружу. Накрапывал дождь. Карлайн сначала пригорюнился. В скором времени он промокнет насквозь. Но потом ему подумалось, что дождь размоет следы. К тому же сторожевые коты не любили воду. Заставить их выйти в дождь за пределы селения будет трудно, и искать они станут без особого усердия.

Главные ворота всегда охранялись особенно тщательно. Но сторожевая калитка осталась без присмотра. Опять постовой либо ушел пиво пить, либо спрятался от дождя. Немного подождав и окончательно убедившись в отсутствии охраны, Карлайн открыл калитку и скользнул в образовавшуюся щель.

Прошлепал десяток шагов от стены. Кажется, почти пронесло. Темнота, обволакивающая селение и кажущаяся такой враждебной, сегодня выглядела такой доброжелательной. Ему удастся в ней укрыться от людей, а, значит, выжить. Так не хочется умирать в свои четырнадцать лет!

Из-за дождя и темных предосенних ночей ничего не было видно. Огонь, которым можно было освещать путь, ему был категорически противопоказан. И люди, и эльфы с большим желанием нападут на беглеца, если учуют его. И тогда все. Медленная смерть на эльфийских рудниках или человеческих угольных шахтах — самый благополучный выход для несчастного пленника. Пришлось выкидывать вперед палку вперед, как слепому, медленно пробираясь во мгле.

Когда он дошел до ручья, обрамляющего пастбище, в селении началась суматоха. Раздались крики, показались огни. Скорее всего, неутомимый Дуки обманул жену и вернулся к хлеву, чтобы продолжить допрос-обвинение. Теперь ему ни в коем случае нельзя попадаться жителям селения. Бежав, он подтвердил обвинения в свой адрес. А с врагами у них никто не церемонился, ни с мнимыми, ни с настоящими.

Шум в селении людей обеспокоил стаю дымчатых волков, как всегда, охотящихся ночью. Их вой послышался настолько близко, что сердце Карлайна стало биться с перебоями. Они гонятся за ним? Он остановился и приготовился к последнему бою, перехватив поудобнее палку.

Через некоторое время юноша с облегчением понял, что волки напоролись на стадо кабанов и ввязались с ними в бой. Хищники были не прочь полакомиться поросятинкой, но стокилограммовые секачи и свиньи вряд ли с этим согласятся. Кабаны считаются травоядными, но не прочь закусить мясом охотников на них.

Надо уходить как можно дальше. Ночью, наверное, они не решаться выступать, а вот с рассветом все равно пустят сторожевых котов, как те не будут сопротивляться и орать противными голосами. Прочешут округу хотя бы для того, чтобы убедиться в его отсутствии в окрестностях селения или найти останки съеденного зверями тела.

Карлайн пошел по течению ручья, рассчитывая сбить со следа котов. А там... в любом случае надо уходить. Без денег, без магической метки, обозначающей состояние свободного человека, отпущенного общиной, без продовольствия он был почти обречен. Но здесь его убьют, изощренно и очень больно. В приграничной полосе между Гавардским королевством и Эльфландом — эльфийским великим княжеством для него земли не было.

Глава 4

Он шел почти всю ночь, сначала по ручью, потом, заметив, что русло слишком петляет, свернул на звериную тропу. К утру расстояние между ним и селением было слишком большим, чтобы погоня застигла его. Жители общины были людьми практичными. Убедившись, что поблизости его нет и он не будет вредить селению, они не пойдут дальше. Чокнутый Дуки будет иметь другое мнение, но кто его послушает?

На этом его удача завершилась. На очередном повороте тропа оказалась перекрыта эльфом, с холодным интересом глядящего на измученного, еле бредущего человечка. Карлайн с опозданием понял, что за ним некоторое время следили, пытаясь понять, почему он оказался один вдали от своего селения, безоружный и беззащитный, а теперь решили остановить и схватить. И не он УВИДЕЛ первородного, а ему ПОКАЗАЛИ.

Карлайн рванулся в чащу, прикрывшись со спины обширным колючим кустом. Сдаваться он не собирался, пусть сразу убьют, будет менее больно и гораздо быстрее.

Эльф покачал головой, осуждая лягушонка, почему-то вздумавшего сопротивляться:

— Иди сюда, низший, — плавно и напевно заговорил он, — мы проверим тебя и если душа не в чем не виновата перед первородными и не запачкана тьмой, то направим в подземные каменоломни — выкапывать драгоценные камни. В них ты проживешь год — полтора. Если же будешь сопротивляться, будешь разрезан на полосы и в таком виде отправлен в свое селение для напоминания людям об их участи.

Эльф вскочил в седло единорога, который удивительным образом оказался рядом, хотя Карлайн совершенно его не видел. Что делать, лесной народ у себя дома способен стащить нож с пояса, хозяин даже не заподозрит.

Он насупился, поудобнее перехватил палку — единственное свое оружие. Эльф высокомерно улыбнулся, что-то сказал шепотом единорогу. Тот пошел к Карлайну. Эльф сообщил:

— Пока мой младший брат идет к тебе, ты живешь, затем тебя начнут медленно убивать копытами.

Карлайн посмотрел на единорога. С близкого расстояния он уже не казался красивым. Так выглядит смерть, в торжестве своем идущая к жертве и уже готовая запустить в нее свои когти, воя от счастья. Выходить против единорога с палкой было бесполезно. С ним не справиться в одиночку даже мечом или копьем.

Единорог подошел почти вплотную, Карлайн приготовился ощущать дикую боль от ударов копыт и массивного рога, растущего из середины лба. Закрыл глаза.

Через несколько секунд глаза пришлось открыть. Первородный решил поиграть с ним, прежде чем убить?

Единорог стоял на прежнем месте, а ошалевший эльф сидел в седле, едва ли не открыв рот от удивления.

— Что с тобой, Маль? — наконец спросил он, — почему ты не хочешь избавить мир от еще одного низшего?

Единорог заглянул в лицо Карлайна. Юноша едва не утонул в бездонной синеве умных глаз животного. Затем единорог издал негромкий возглас, средний между вопросительным и восклицательным, и отошел обратно по тропе. Человек его больше не интересовал.

Эльф не стал заставлять единорога выполнять свою волю, как сделало бы большинство людей со своими животными. Он соскочил на землю, посмотрел ему в глаза:

— Ты не заболел, Маль? — заботливо спросил эльф. Единорог заржал приятным мелодичным звуком, легонько толкнул хозяина головой в грудь.

Эльф погладил его по шее.

— Нет, вроде бы с тобой все в порядке. Твой душевный лик чист и безмятежен. Тан, а давай попробуй ты. Пусть твоя Лана растопчет низшего.

Карлайн вздрогнул — в нескольких метрах стоял еще один эльф с единорогом. Сколько же их?

Эльф, которого первый назвал Таном, согласно кивнул, вскочил на единорога и послал его на Карлайна. Лана охотно двинулась, но когда подошла к юноше почти вплотную, вдруг остановилась, миролюбиво заржала и отошла, не обращая внимания на понукания всадника.