Третий путь

Я выбрал себе жертву среди тех, кто работает допоздна. Я следил за девушкой несколько дней. Легко завязал знакомство и провожал домой тёмными вечерами. Но всё же совершил непростительную ошибку — я привязался к ней. Она мне понравилась. Но самое ужасное — я тоже понравился ей. Спустя несколько дней она призналась, что в моей компании ей не страшно возвращаться домой. Что, прожив несколько лет в этом ужасном городе, она впервые чувствует себя защищённой.

Но когда я уже осознал свою ошибку, она пригласила меня к себе в гости. Не я отвёл её домой, где всё было готово к тому, что должно было произойти, а она привела к себе. Признаюсь, я всячески отказывался. Отбивался и пытался увильнуть. Но мне не удалось. Сработали сразу два фактора — и основной, и сексуальный голод. Я пообещал сам себе, что смогу себя сдержать. Что займусь с ней сексом, а затем просто уйду. Уйду, и больше она обо мне никогда не услышит. Но я обманывал себя. Когда перед глазами замаячила обнажённая шея, я уже не мог сдерживаться...

Следы содеянного помог замести Верховный. "Понять и простить" не помогло — меня посадили под замок и долго совещались о дальнейшей судьбе. И в первые, самые тяжёлые дни, я был готов принять любую кару. Я осознавал свой поступок. Но смотрел на него не с колокольни "низшего" вампира, которому не по статусу будоражить законы мегаполиса и безнаказанно убивать, а смотрел с колокольни человека. Я корил себя. В заточении бился бессмертной головой об стену, орал и рвал на себе одежды. Я ненавидел себя за то, кем стал и за то, как поступил с несчастной девушкой. Я успел хорошо её узнать. В жизни она не причинила никому зла. Работала официанткой и пыталась писать пьесы. Поэтому мы так быстро нашли общий язык. Но потом на её пути оказался я и отобрал самое ценное, что у неё оставалось — её жизнь.

В общем, хоть я насытился, удовольствие от трапезы не испытал. Я вынужден был продать практически всё, чтобы расплатиться с Верховным и теми, кто помог замести следы. С теми умельцами, кто сделал так, что бедная девушка просто исчезла. Будто и не было её вовсе.

А сам Верховный настоял на том, чтобы дать мне второй шанс. Он не дал поставить на мне клеймо "отшельника" и обещал, что я возьмусь за ум. Не зря же он сам обратил меня. На Совете он сказал, что рассмотрел что-то в этом отчаявшемся наркомане, который бродил по ночным улицам и будто искал смерти. Он не стал пить его пропитанную алкоголем и лекарствами кровь, а пощадил. И он надеется, что этот запутавшийся "низший" вампир когда-нибудь отблагодарит его за это.

— Будешь? — Верховный вырвал меня из дебрей воспоминаний и протянул стакан с вискарём.

Я выхватил и прикончил его одним махом. Но чувство настоящего голода никуда не исчезло.

— Верховный, мне это надо. Мне сейчас хуже, чем после кокаиновой ломки.

— А какую пользу ты принёс нам, а? — он вернулся в кресло. — Я разве похож на филантропа? Здесь никто никого не будет подкармливать просто так. Заработай. Заслужи.

— А если в долг?...

— Не смеши, — Верховный захохотал. — Тебе в долг? У тебя не осталось ничего.

— И то верно, — согласился я. — Давно ничего не осталось... И никого.

— А ну хватит! — Верховный подскочил и встряхнул меня так, что голова затряслась, как у китайского болванчика. — Ведёшь себя, как сопляк! А ты кто? Ты же бессмертный! Ты над ними! — он кивнул головой в сторону потолка, где в ночном клубе веселились самые обычные люди. — Ты сильнее, ты быстрее, ты умнее. Тебе не страшны их кулаки и пули. С твоей подготовкой ты бы уже давно смог занять достойное место. Поставил бы на уши этот город! Но ты всё ещё продолжаешь жалеть себя.

— Я не просил этой чести! — я вырвался из крепких рук. — Убил бы меня тогда, да и дело с концом.

— Высосав бы тебя досуха, я бы получил несварение желудка, — засмеялся Верховный. — Тогда твоя кровь была наполнена коктейлем из дешёвых лекарств... Ладно, ладно. Ты же знаешь, что дело не в этом. Хоть таких, как ты, — жалких наркоманов — мы убираем с улиц практически ежедневно, я решил, что ты способен на большее. Я надеялся, что ты сам сможешь вычищать улицы. Я надеялся сделать тебя "чистильщиком"... И всё ещё надеюсь, если честно. Ты ведь не наркоман на самом деле. Ты был обычным человеком, с которым Жизнь поступила несправедливо. Я дал тебе второй шанс.

Отчасти Верховный был прав — он действительно дал мне второй шанс. "Чистильщикам" не пришлось за мной гоняться. Они обнаружили мою тушку под мостом, где я пребывал между сном и явью. Обнаружили и притащили к Верховному, надеясь, что тот разделит трапезу с ними. Но едва клыки Верховного прикоснулись к моей шее, он передумал. Он прочёл меня, как книгу. Он узнал, по какой причине я опустился на самое дно социального дна.

Он узнал, что я закончил военную академию, пару лет провёл в "горячих" точках, женился на любимой женщине из своего взвода и оставил службу после того, как она забеременела. Узнал, что мы переехали в этот город, что я открыл школу единоборств и работал инструктором. Я был доволен избранной стезёй и успешен. Я написал пособие по контактному бою, и его даже издали.

Но так же Верховный узнал, что случилось потом. Что авария, после которой я так и не смог вновь сесть за руль, отобрала у меня и жену, и дочь. Что чудом выживший я доставал их из пылающей машины. Что рыдал над телами, после того, как попытки реанимировать ни к чему не привели. Верховный узнал, что за один день я лишился всего, что было мне дорого. И сжалился надо мной. Он не стал выпивать, а подарил лишь укус. Он обратил меня. Сделал тем, кому с тех пор регулярно нужна чужая кровь.

Но поскольку сам он являлся Высшим — тем, кто родился вампиром, — обращённому требовалось особая кровь — лишь человеческая. Кровь животных или птиц мой неживой организм отвергал. Поэтому приходилось изворачиваться и обращаться за помощью, когда голод крутил меня в бараний рог.

— Я не чувствую себя счастливым от того шанса, что ты мне подарил, Верховный, — пробурчал я, разглядывая на его лице снисходительную улыбку. — Я давно забыл, что это такое.

— Как бы тебе так сказать осторожно: мне насрать, что ты чувствуешь. Человеческие чувства и эмоции я не испытывал никогда. Мне всё это чуждо. Займись делом, как я тебе давно советовал. Выбери стезю "чистильщика" и каждую ночь выходи на охоту. Тщательно выбирай туши и волоки на склад. Уверен, ты можешь грамотно выбирать тех, чью смерть никто не заметит. Ты не хуже меня знаешь, как в этом городе всё работает.

— Я никогда не смогу поднять руку на ребёнка, — сказал я чистую правду и инстинктивно посмотрел на закрытую дверь, ведущую в соседнюю комнату.

— А тебе и не надо. Приводи детей ко мне. Я смогу. Ха-ха-ха, — засмеялся Верховный. — Не по статусу тебе такая трапеза, даже если бы ты смог, кстати. Но ты можешь заслужить моё уважение. И уважение Совета. Там тоже ценят вкус юности.

Я зло зыркнул на смеющееся лицо. Я никогда не строил иллюзий и точно знал, что из себя представляет эта неживая погань. Несмотря на то, что она помогала мне сводить концы с концами. Высший вампир — тварь, ничего общего не имеющая с людьми. Это продукт таких же тварей, как и он сам. Хоть он живёт в мире людей, он относится к этому миру, как к собственному пастбищу. Люди живут и размножаются лишь для того, чтобы удовлетворять его прихоти. Его и таких, как он.

— Но это же, наверное, была чья-то дочь...

— Достал ты меня своим морализаторством. У тебя зуб на зуб не попадает. Руки дрожат и в брюхе, наверное, урчит. Ты бы мог давно утолить голод. С твоим-то опытом, с твоими-то возможностями. Но ты всё ещё сомневаешься. И мне, честно говоря, это надоело. Я дал тебе время всё пережить. Всё оставить позади. Дал тебе возможность смириться и обо всём забыть. Но с меня хватит. Отныне ты сам по себе. Никакой больше протекции...

— Верховный, ну ещё хотя бы раз... В долг... Я расплачусь...

Ответом на мою очередную плаксивую просьбу стал смех.

— Я слышал, ты дома сидишь целыми днями? Копирайтером подрабатываешь? Такой ерундой ты даже на пинту не заработаешь. Но даже если на пинту. Надолго ли тебе её хватит? Возьмись за ум. Начни с "чистильщика" и пройди весь путь. Из тебя получится отличный "охотник". А может, ты даже дорастёшь до "охранителя". С таким "охранителем", как ты, члены Совета будут спать спокойно. А может, и выше взберёшься. Помнишь это? — Верховный подошёл к стоявшему у стены стеклянному шкафу. Шкафу, содержимым которого он хвастался перед каждым, кто посещал его кабинет. — Копьё с серебряным наконечником графа Георга фон Ренберга. Он долго за мной гонялся... Как сейчас помню: март 1871-го года. Германские войска только-только зашли в Париж. Повсюду хаос, паника. А тут какой-то дурак ломится в дверь. Я сначала подумал, что это пьяный прусский солдат. Но всё оказалось намного сложнее... Эх, как же приятно было разорвать его на части... Ты поразмышляй над этим. Есть люди, которые не считают нас фольклором. Большинство не верят, но есть те, кто не считает нас выдумкой. Они могут причинять определённые проблемы. И ты, с твоим-то опытом, если перестанешь нарушать кодекс, конечно, сможешь легко взобраться на вершину. Ты будешь устранять тех, кто подберётся слишком близко. В нашем мире — это самое почётное занятие. Ведь мы все зависим от тех, кто не брезглив и обладает определёнными навыками. Стань таким — и сладкая трапеза тебе обеспечена. Тебе не придётся самому добывать пропитание. Об этом позаботятся другие. И доставят не менее вкусную еду, чем мне, — Верховный опять улыбнулся и допил виски.

А я опять скосил глаза на запертую дверь. Но почему-то картина, где я сижу в подобном мягком кресле, а в соседней комнате на кровати лежит мёртвый ребёнок, не вдохновляла меня. Лишь вызвала очередной приступ отвращения.

— Быть одним из нас почётно, мой мальчик, — видимо, Верховный не рассмотрел на моём лице особого энтузиазма. — Лишь каждый тысячный из той бесполезной массы, что копошится под лучами солнечного света, удостаивается подобной чести. Все остальные идут в суп, как говорится. Ты должен гордится тем, кем стал. Гордится тем, кем я тебя сделал. Возьми себя в руки, наконец! Осознай свою значимость. Веди себя, как настоящий вампир, а не как попрошайка. Будь решительным! Перестань канючить! Тогда, я уверен, "низшим" тебе не долго придётся быть.

Я вновь уставился на свои дрожащие руки. Они, наверное, дрожали сильнее, чем у алкоголика с полувековым стажем. И тряску рук мне надо было как-то остановить.

Но, к сожалению, на выбор оставалось лишь два варианта: идти по пути, к которому меня подталкивал Верховный, или избрать собственный путь — стать "отшельником". В одиночку охотиться и ни с кем не делить добычу. Но если первый путь — достойный. Я могу зарекомендовать себя с лучшей стороны и очень быстро взобраться по ступеням вампирской пирамиды. То второй неизбежно приведёт к моей смерти. Совет прикажет ликвидировать отбившуюся от стада овцу. По следу отправят самых опытных "охотников". И те, рано или поздно, найдут меня. И хоть взять меня будет не так-то просто, уверен, они смогут. Ну а дальше я отправлюсь принимать солнечные ванны. Недолгие, неприятные. И смертельные.

— Хорошо, Верховный, я согласен, — я сжал руки в кулаки. — Но можно хотя бы сто грамм...

— Завтра приходи, — Верховный улыбнулся так, будто не сомневался, что я не только соглашусь, но и опять начну клянчить. — Посмотрим, что можно сделать. Дадим тебе что-нибудь перед заданием. Иначе окончательно расклеишься.

— Мне сейчас надо...

— Я всё сказал, — Верховный подтолкнул меня к выходу. — Всё, пошёл отсюда. Прекрати позориться. Мне на тебя смотреть противно.

Был бы я на его месте, уверен, меня бы от самого себя стошнило. Но я не на его месте, а на своём. Поэтому я лишь сцепил зубы и покинул кабинет, столкнувшись в дверях с "уборщиками". В вампирском табеле о рангах эти шли ещё ниже "низших". Они выполняли самую мерзкую, самую грязную работу — сжигали тела. И получали за это лишь крохи с совсем не барского стола.

Я проследил за двумя тощими бедолагами, которые, повинуясь повелительному взмаху Верховного, направились в соседнюю комнату и расстелили на полу чёрный мешок для трупов. А затем сплюнул, зашёл в лифт и поднялся наверх. Под внимательными взглядами охранников прошёл дальше и вновь остановился перед плотной пробкой из танцующих людей. Секундная мысль выхватить из этой толпы самое пьяное тело, унести в соседнюю подворотню и вонзить зубы, улетучилась сразу после появления второй мысли, подсказывающей, к чему такой поступок приведёт. Хоть дрожь во всём теле не исчезла, а голод продолжал орать, требуя пищи, инстинкт самосохранения победил. Значит, хочешь не хочешь, придётся перетерпеть. А завтра начать новую карьеру — карьеру "чистильщика".

Кто-то схватил меня за руку. Задумавшись, я лишь лениво склонил голову.

— Чего мрачный такой? — "Посредник" заметно повеселел. Судя по его виду, жизнь у него удалась. Солнцезащитные очки он снял и блеск в глазах скрыть было невозможно. Скорее всего, "закинулся" он не только алкоголем. А одна из девчонок только-только выбралась из-под стола и подводила помадой губы.

Я не ответил и тяжко вздохнул.

— Значит, всё же "чистильщик"? — "Посредник" всё правильно понял. — Будешь подбирать с социального дна человеческий мусор и подавать к столу? Ну, что ж. Все профессии нужны, все профессии важны... Будет нужда в "левом" заработке, обращайся. Я сделаю конкретный заказик. Всё подряд не подбирай, а принеси что-нибудь стоящее — не старше двенадцати лет. Доплачу за старания.

Он полез в карман, извлёк толстую пачку, демонстративно послюнявил палец и отсчитал несколько банкнот. Но вместо того, чтобы передать их в мои нуждающиеся руки, небрежно уронил на пол.

Девчонки захихикали. Они смотрели на меня с таким презрением, которое никогда ранее я не видел в человеческих глазах. Возможно не видел потому, что сейчас я смотрел совсем не в человеческие глаза.

— Это тебе на такси и на пиццу. А вот чтобы перекусить чем-то более существенным, придётся постараться.

В этот раз кулаки я сжал не для того, чтобы унять дрожь, а для того, чтобы не выбить всю дурь из этой улыбающейся рожи. Я хорошо знал, кто это такой. В рангах мы все разбираемся. И "низшие", и "высшие". Хоть фигура "Посредника" не неприкасаема, физические увечья, нанесённые этой фигуре, к добру не приведут. Приведут лишь к наказанию. Очередному для меня.

Поэтому я смирился и постарался уйти. Не потянулся за лежащими на полу деньгами, конечно, но и ничего не сказал на прощанье. Я просто пошёл.

Но я не смог пройти даже через первый ряд танцующих людей.

— Грёбаный раб, — презрительно сплюнул "Посредник" за моей спиной. Девчонки его поддержали и опять захохотали.

А я так и замер на месте. Замер с поднятой ногой после первого же шага.

Я никому не позволял с собой так обращаться. Никому не позволял себя унижать. Я всегда был смелым и крепким парнем. Я мало чего боялся. Даже в детстве. В школе более слабые ребята сами тянулись ко мне, а не я искал чьей-то компании. Я без раздумий бросался защищать слабого, если видел, как над ним издевается сильный. Я прошёл таким до самой армии. Но и там ничего не поменялось. Я выполнял приказы и очень быстро дослужился до старшего лейтенанта. Командовал специальным отрядом, и мои солдаты, мои братья по оружию, уважали меня. Я уверенно шёл по карьерной лестнице, но был вынужден поменять карьеру, когда увидел округлившийся живот жены. Я основал собственный бизнес и, в какой-то степени, был успешен. Легко ставил на место любого зарвавшегося наглеца. Нигде не позволял вытирать о себя ноги.