Побег со счастливым концом.

К такому событию в своей жизни я была решительно не готова, поэтому просто замерла и позволила незнакомцу делать то, что он считал нужным. Что подвигло мужчину на такое, я не знала. То ли он воспылал внезапной страстью, то ли предъявлял права на меня. Судя по тому, как он меня ухватил — это была права, судя по тому, как целовал — страсть. Когда мужчина оторвался от меня, добавив напоследок легкий поцелуй в носик, я так и осталась сидеть, не двигаясь, сжимая в руке отломленный кусочек хлеба. Рыжий медведина хмыкнул, дернул губой, отвернулся от нас и погреб к очагу.

Около очага снова загалдели, рыжий что-то разочарованно бормотал своим спутникам на их непонятном. Те пожали плечами и дальше принялись за выпивку. Я понадеялась, что во время поцелуя посетители старательно отворачивались, чтобы потом ничего не знать. Зря надеялась. Как только я вышла из транса и начала осматривать помещение, от нас отвернулся чей-то любопытный, длинный нос. Мой сосед ухватил вилку и принялся доедать остатки ужина, не забывая медленно прихлебывать из кружки. Судя по поцелую, алкоголя в ней не было.

Я сидела и нервно сжимала ложку. Кажется, сейчас произошло то, чего не должно было произойти, будь я порядочной девушкой. Впрочем, сбежав от мачехи и из монастыря куда глаза глядят, я перестала быть порядочной девушкой, но пережить новый статус оказалось не так просто, как сбежать от судьбы уготованной мне мачехой.

Длинный нос, сидящий за парой столиков от нас, долго пялиться не стал и вскоре сбежал из таверны прочь. Я вздохнула с облегчением и даже попыталась что-то благодарное сморозить в адрес соседа. Набор издаваемых мною звуков прервала резко открывшаяся дверь в таверну. Посетители, кроме соседа, обернулись на звук. В нее вошел высокий, худой человек с неприятный лицом, длинноносый и еще пара каких-то смурных типов. Осмотрев зал и увидев нас за столиком, лидер подозрительной компашки расплылся в гаденькой улыбочке и направился в наш дальний угол.

— Городская стража, Аплогий Старрей, — Ехидненько представился вошедший.

Мой сосед и спаситель в одном лице, резко поставил на стол свою посудину, очевидно, допив последние капли.

— Чего тебе опять нужно, Старрей?

— Соблюдение законов и справедливости, разумеется, — Старрей растянул губы в показно-фальшивой улыбке, ясно давая понять, что сидящего напротив меня мужчину он искренне ненавидит.

— И чем же я помешал соблюдению законов и справедливости? — Неискренне поинтересовался мой спаситель. Судя по его сухому тону, он точно знал, что ему собираются предъявлять эти неприятные вторженцы.

— Ну как же! — Широко открыл глаза главный вторженец, продолжая все так же гадко улыбаться. — Недостойное поведение в общественном месте, совращение неискушенных детей, да еще и одного с вами полу! — Последние слова он сказал с подчеркнутой поддевкой-удивлением.

— Вы, наверное, перепутали, ничего подобного в общественном месте не происходило, — Сухо начал объяснять сосед, но слушать его никто и не собирался.

— Это вы будете не мне и не здесь рассказывать!

— И где же именно, простите за вопрос? — Судя по тому, как спокойно и выверено отвечал мой спаситель, угрозы и претензии г-на Аплогия Старрея его не пугали. Надеюсь, он хотя бы к ним не привык.

— Разумеется, я пока не собираюсь тащить вас в суд! — Брызнул слюной Старрей.

У меня появилось ощущение, что Старрей и мой сосед уже когда-то судились или Старрей пытался подать на того в суд, да не вышло, или мой сосед подал на Старрея в суд и у него как раз все получилось. Или он просто точно знал, я не одного с ним полу, о чем г-ну Аплогию Старрею еще не донесли.

— На предъявляемые вам обвинения, вам придется отвечать, но не здесь.

— Разумеется, но сразу заявляю, что всего лишь пытался разрешить сложную ситуацию самым простым способом.

С этими словами он поднялся с места, и попросил хозяина таврены прикрыть оставшуюся, в основном у меня, еду и разогреть ее по нашему возвращению. Хозяин перчить не стал, видимо, мой спаситель был здесь завсегдатаем. Старей смерил его ехидным взглядом. В наше возвращение сюда он не верил.

— Милое дитя, — обратился он ко мне тоном дающим понять, чтоб собирается защищать меня от недостойных поползновений этого чудовища в соседском обличии, — Пойдемте с нами, вы нужны в качестве свидетеля.

После этого он попытался ухватить меня за рукав и поднять со скамьи. Я отдернула руку. Старрей скривился, а мой сосед тем временем отвернулся от хозяина и, мрачно глянув на Аплогия, подошел ко мне и сам помог подняться, после чего крепко ухватил за руку и направился в сторону выхода, где маячили смурные типы. Хитрый нос уже куда-то умелся. Наверное, здесь сделал все, что мог и теперь искал нарушителей общественного спокойствия в другом месте. Спиной я почувствовала, как из жертвы превращаюсь в глазах г-на Старрея в соучастника нарушителя и собственного совращения одновременно, возможно, не менее злостного, чем стройный сероглазый мужчина, который шел рядом со мной. И все это по одной причине: я явно оказалась не на его стороне.

Идя в неизвестность, я старалась успокоить себя тем, что одно обвинение в любом случае распадется само собой. Может, в полумраке дальнего угла таверны я и походила на парня, но когда хоть кто-то даст мне хоть слово сморозить, этот вопрос легко прояснить. А пока мы с моим соседом-спасителем шли впереди всех, следом трусили типы, а последним шел Старрей и то, что ему не нужно указывать обвиненному путь, его жутко бесило. Правда, я еще беспокоилась за Стефаниуса, который ушел к неизвестному мне Твисткарю. Когда он вернется и не найдет меня в таверне — что предпримет? Пойдет искать или подумает, что сбежала и забудет про меня? Хотя, нет... Желающие рассказать про скандальные события в таверне всегда найдутся. Надеюсь, Оун не испугается моего соучастия в нарушении общественного порядка. Я обычно такого не делаю, честное слово!

* * *

Шли мы минут пятнадцать. За это время и успела привыкнуть к внутренней безмятежности своего спутника и тому, как приятно охватывала его рука моё запястье. Конечный пункт нашего шествия заставил мои брови удивленно взметнуться вверх. И они взметнулись без особого сопротивления и выпендрежа, послушные они у меня.

'Твисткаръ & Ко' значилось на вывеске небольшого магазина. Судя по всему, это был магазин платья или ателье. Причем торговали тут, судя по витрине, и мужской и женской одеждой. Вывеска была простой, но элегантной и качественной. Похоже, здесь торговали недешёвым платьем. Вот только... ни разу не слышала, чтобы в нашей столице нарушения общественного порядка рассматривал портной. Да и в принципе не швейное это дело. А еще здесь должен быть Стефаниус и мое появление в качестве подозреваемой, его точно не обрадует. Вдруг он больше не захочет со мной знаться? Зачем вести к жене преступную личность, замешанную в публичном скандале?

Почувствовав мое замешательство, мой спутник крепче сжал руку и потянул в здание. Дверь он открыл, не сомневаясь в своем праве это сделать. Надеюсь, он не сам Твисткарь часом? За дверью обнаружилась пара спокойных людей в неброской одежде, которые насторожились при звуке открываемой двери и окинули цепким взглядом всех вошедших, даже на ввалившегося последним Старрея посмотрели с подозрением. Похоже, ателье 'Твисткаръ & Ко' это не то, чем кажется на первый взгляд, хотя это, несомненно, был магазин одежды — вокруг были прилавки и вешалки, забитые ею. Впрочем, нас никто не кинулся останавливать, и мы прошествовали к узкой лесенке, ведущей на второй этаж.

В коридоре второго этажа маячил еще один спокойный человек, который даже не напрягся при виде нас, а только расслаблено откинул голову чуть назад и прислонился к стене с еще большим комфортом, чем до этого. Вот как. Ему даже напрягаться не надо, чтобы нас убить. Мой спутник остановился у двери и четко, но деликатно в нее постучал. За дверью раздалось странное шуршание и даже смех. Мне совершенно не хотелось заходить в эту дверь.

— Да! — Раздалось резкое разрешение.

И мы вошли. В комнате почти не было мебели, небольшой шкаф, круглый столик и массивное кресло. В кресле сидел серьезный мужчина, судя по его важной наружности и уверенности в себе — обличенный властью. Рядом с ним, на подлокотнике сидела красивая полураздетая женщина. Когда мы вошли, мужчина прихмурился, оперся правой рукой на второй подлокотник и подпер рукой щеку, а женщина игриво тряхнула кудряшками, покрепче приобняла мужчину и насмешливо уставилась на моего спутника. В этом городе все женщины не могут себе отказать в удовольствии подразнить этого человека? Как скоро я начну делать то же самое?

А потом она уставилась на меня. Я не знала, что и делать — то ли радоваться, что раз здесь женщина, ее точно не обманешь короткими волосами и брючным маскарадом, то ли пугаться, что она увидит во мне соперницу. Или по какой еще причине она так на меня уставилась? Я упрямо сжала губы, и это оказалось ошибкой: в ее глазах зажглось недоумение и тревожный огонек, похоже, она сделала неверный вывод. Немую сцену прервало появление Аплогия Старрея. По дороге он потерял еще и своих смурных спутников и приобрел неуверенность в себе, которую тут же попытался скрыть за бравадой.

— Господин! — Шустро, но анонимно обратился Старрей к мужчине. — Я прошу вашего персонального внимания по делу необычной важности. Речь идет о нарушении серьезного закона.

Перед тем, как начать объяснительную речь, городской страж собирался кинуться раскланиваться, да вовремя передумал. Похоже, анонимный господин не принимал формальностей в такой обстановке и в этом с ним лучше не спорить. Мужчина в кресле сделал непринужденный жест рукой, позволяющий Аплогию рассказывать дальше. Разумеется, он знал г-на Старрея, а вот на моего спутника, который продолжал цепко держать мою руку старался даже не смотреть. Он что, успел и этому мужчине досадить, а не только Старрею? Может, он тут первый бабник на столице, дамы его обожают и домогаются, а мужики ненавидят за это лютой ненавистью? Насколько сильно тогда он и я заодно попали? И... почему здесь не обнаружилось Стефиниуса Оуна? И кого Стефиниус собирался здесь искать?

— Говори. — Сурово бросил сидящий в кресле.

— Сегодня, в городской таверне 'Бодрый сапожник', во время большого скопления народа...

— Опять много и грубо ругались? — Скривился мужчина. Видимо, ему не нравился Старрей и он не смог отказать себе в удовольствии его подколоть. — Или опять после пары кружек Столичного вели себя слишком бодро? — Мужчина взмахнул рукой, как будто Старрей был надоедливой мухой, от которой ему хотелось побыстрее отмахнуться. — Так что там натворил этот милый молодой человек рядом с Кевином? Надеюсь, не слишком домогался внимания какой-нибудь смазливой подавальщицы? — Он начал говорить скучающим тоном, чтобы дать понять Аплогию, что ему нужно побыстрее выговориться и завязывать.

Я дернулась, а сердце заколотилось, как бешенное. Этот человек играючи попал почти в точку. А вот сам Аплогий улыбнулся такой хищной улыбкой, что мне стало ясно: то, что случилось в таверне, гораздо серьезнее, чем ругань и пьянство.

— ... во время большого скопления народа небезызвестный вам г-н Лесали поцеловал этого молодого человека. У меня есть свидетель.

Небезызвестный этим людям г-н Лесали продолжил выжидательно молчать и прямо, но не вызывающе, смотреть на ставшего совершенно серьезным мужчину в кресле.

Серьезный мужчина, обличенный властью, наконец-то посмотрел на нас, но как-то нервно. Мне показалось, что в его взоре скорее скрывалось беспокойство за Кевина, чем порицание поступка г-на Лесали. И, тем не менее, обвинение было действительно серьезным, до меня только начало это доходить.

— Господин Лесали, потрудитесь по... — Приказным тоном начал мужчина.

Ставший покладистым господин Лесали не стал ждать окончания фразы, отогнул край моего капюшона и послушно повторил поцелуй. Но теперь уже не страстно, а нежно и бережно. После поцелуя он на секунду прижался губами к моим губам и легким давлением, похоже, дал понять, что все идет как надо. Или не знаю, что он хотел этим сказать. Сердце просто подпрыгнуло в груди от этого прикосновения, а в голове пропали последние мысли. Краска сумбурно залила лицо. Больше всего мне сейчас хотелось остаться наедине с господином Лесали и... выяснить чего он добивается всем этим.

— Эээ... — Растеряно затянул опешивший зритель, но быстро взял себя в руки, наверное, положение обязывало. — Эвелина, выйди! — Ряфкнул он.

Женщина грациозно поднялась с подлокотника, и свысока глянув на Старрея, скользнула в небольшую дверь около шкафа. Наверняка, соседняя комнату обставлена не так скудно, как эта, сообразила я и покраснела. Впрочем, чуть насмешливый взгляд достался и ее ухажеру, а когда она отворачивалась, мне показалось, что она от смеха закусила губу. Похоже, для нее маскарад закончился, и она ждала, когда остальные участники комедии сделают свои выводы.

А вот анонимный господин был то ли в глубоком шоке, то ли в бешенстве.

— Вввооот! Видели? — Выдавил из себя Старрей, который был то ли в глубоком шоке, то ли в безграничной радости от того, что ему удалось добиться своего.

А меня начало трясти из-за того, что парень стоящий рядом со мной нагнетает обстановку в этом скверном деле. Не знаю, что за игру он ведет, но кто подумает обо мне? Мне казалось, что человека в кресле не стоит злить, даже если очень сильно охота поиздеваться над господином Старреем. Чтобы не откладывать финал истории в долгий ящик, я сняла капюшон.

— Извините, он вовсе не хотел этого делать, просто выручил меня из скверной ситуации. Ко мне подошел один из тех северных воинов...

Я посчитала, что мое объяснение и снятый капюшон разрешат ситуацию прямо сейчас, но я просчиталась: мне даже не дали договорить.

— Кевин! Я понимаю, что эти северяне просто варвары и им все равно с кем спать, но зная тебя, никогда не поверю, что не было другого способа отвадить их от мальчишки!

Я услышала, как за дверь кто-то то ли стукнулся головой о деревяшку, то ли хрюкнул от смеха, то ли и то и другое вместе. Старрей преувеличенно презрительно фыркнул. А Кевин преспокойно разглядывал меня без капюшона. Потом, наплевав на мнение всех вокруг, и на мое в том числе, приобнял одной рукой за плечи и, притянув второй за щеку, зарылся лицом в мои растрепанные волосы и поцеловал в макушку. В его руках было очень... комфортно, несмотря на всю странность обстановки вокруг.

Анонимный господин изо всех сил сжал подлокотники. Такое ощущение, что он бы тоже наплевал на все и бросился нас разнимать, да воспитание не позволяло — оно держало его еще крепче, чем он за подлокотники.

— И... что ты мне хочешь этим сказать? — Наконец выдавил из себя господин. — Скажи же уже хоть слово.

— Я бы хотел, чтобы вы не забыли про свое, господин. — Кевин непринужденно оперся подбородком на мою макушку.

— Эм... я обещал тебе, что за все услуги, что ты уже оказал, непременно буду на твоей стороне, если наступит такая необходимость. — Челюсти мужчины не успели толком разжаться, поэтому он все еще говорил тихо.