Неизвестный мир. Черновик

Я качнулась вперед чтобы встать и опять кто-то рывком усадил меня обратно. Твою мать...Я больно ударилась головой о что-то металлическое и острое, струдом удерживая сознание, где-то на грани восприятия почувствовала укол в шею...И на меня упала темнота... или я в нее упала.

Не знаю, сколько времени прошло, но очнулась я там же — на полу. И передо мной была все та же картина. Но как же так!!! Почему же время так медленно тянется!

Я уже это видела. Те же люди. Те же позы. Боже, скорее бы сменились декорации...

... страх вернулся. Эмоции-опять эмоции. Вжавшись в кого-то, кто опять обнимал меня, я во все глаза смотрела на медленно редеющую толпу перед выходом их автобуса. Я рассматривала их фигуры, лица, одежду. Удивлялась состоянию людей и отсутствия ясности в их сознании. Общая кишащая масса все еще не захватила с собой меня с тем мужчиной, кто удерживал меня на полу. Этакий островок безопасности. К слову, поза была неудобной. И если совсем откровенно, я только сейчас обратила внимание, что вообще-то я сижу на чьих-то ногах. Ну, так или иначе, он, а это, конечно, был мужчина особо не возражает. Вместе с нами здравый смысл на нашем острове сохранял тот мальчик, которого отправил "отдыхать" мой спутник (хотя лишь потому, что часть времени был без сознания) и еще трое неизвестных, что, стоя у уцелевших окон, пинками откидывали от себя некоторые туловища и части тел, тянущиеся к ним за опорой. Мы надеялись и ждали одного и тогоже — когда же закончится это поток, вываливающихся из атвобуса тел.

Очередной помехой на пути движущихся пассажиров стал узкий проход к открытой двери автобуса. Вот здесь, люди "помогали" друг другу спускаться, пихая в спину и под колени впереди стоявших. Часть из дверей выпала, другая — выпрыгнула и только последние в этой "очереди" смогли просто спуститься со ступенек автобуса. Внутри мы остались вшестером.

— Все закончилось.. — прозвучало прямо мне в ухо.

Разворачиваться было очень неудобно, поэтому:

— Да, — только и проблеяла я. — Хорошо.

— Александр, — представился кто-то. — А теперь будем выбираться, — невозмутимым тоном сообщил мне новый знакомый.

Я собственно сразу намека не поняла, все еще абсолютно бесцеремонно рассиживалась на его ногах, сожалея, что мой-то голос был слаб и жалок, точь-вточь, как у барышни в преддверии обморока. Печально, что не удалось с собой справиться. Но чем предаваться этим мыслям... Через секунду я уже пыталась сползти вниз по проходу с ног Александра.

Движение началось и в середине салона:

— Эй, вы там, так и собираетесь сидеть? — низким неприятным голосом, осведомился ближайший к нам мужчина, как раз тот, кто активней всех сбивал в плотную кучу толпу своими 50-м размером.

Уж, на его-то месте я бы в последнюю очередь задумалась о передвижении на дальние расстояния на рейсовом автобусе. Шагнув с сидения, он дал мне в полной мере оценить свою стать. Да, уж. Рост 190 с гаком, ни разу не узкие плечи. Остается загадкой, как до начала всей этой чертовщины он умещался на своем сиденье. Выберусь отсюда, рассмотрю его поближе, пожалуй.

— Пора выходить, поднимайтесь, что ли. — Повторяет свою просьбу дядя Каланча.

— Я прекрасно тебя слышу,— Огрызнулась я.

Сильные эмоции легко заменяют одна другую и если минуту назад меня посетили чувства облегчения, а затем и стыда, сейчас я бы, пожалуй, с удовольствием на ком-нибудь сорвала свои усталость и раздражение. Ну, да ладно, не сейчас.

— Как тебя зовут, — примирительно спросила я.

-Степан.

— Меня Леной зовут, а это, — указываю себе за спину, — Александр.

— Сашка, значит, будем знакомы. А может тебе помочь, красавица... — делая движение, в моем направлении спрашивает Степа.

-Нет, спасибо, мне не сложно подняться — быстро прервала я его . — А вот на улицу, идти не хочется. Кстати. А это кто, там впереди? — Я указала пальцем на пару человек, по-моему, мужчина пытался помочь женщине встать.

— Помогите мне, нечего смотреть...— прокричал срывающимся голосом мужчина, уставившись на нашу троицу.

Женщина была без сознания. Только вот отчего? На первый взгляд с ней

Было все нормально, только небольшие порезы на руках. Хотя...

— Ребята, у человека ноги под таким углом сами не закручиваются. Нужно, ее на улицу перенести и наложить шину...Хммм, — мысли в голове копошились, как умирающие тараканы. — Степа и Саша вынесете ее, пожалуйста, на улицу я пока поищу что-нибудь для шины. И постарайтесь не трогать ногу, берите за руки и вперед, — заканчивая фразу, я отдернула ей платье, которое задралось уже почти до талии и собрала ее блондинистые волоса в хвост.

Судя по всему женщина, получила повреждение еще в начале тряски, нога уже отекла и начала наливаться синим цветом. Оставалось только сказать спасибо за то, что она находилась в бессознательном состоянии и не могла испытывать весь спектр болезненных ощущений, а мы, в свою очередь, были избавлены от ее стенаний. А еще нужно было сказать спасибо, моему школьному медику, которая решила, что нам нужно знать, как оказывать первую медицинскую помощь. И я сейчас, впервые, между прочим, после окончания школы, буду применять эти знания. Еще, правда оставалась возможность кликнуть врача. Может, в этой осоловелой толпе найдется медик? Вряд ли, конечно, но мне искренне не хочется причинять женщине дополнительные болезненные ощущения. А ведь она когда-нибудь придет в себя, и это может произойти как раз, когда я буду тревожить ногу.

Выбраться из автобуса удалось только по прошествии 10 минут. Женщину спускали втроем, пытаясь удерживать ее от неприятного соприкосновения со ступенями и поручнями автобуса.

— Еш-крандык!? — всю бурю эмоций, взметнувшихся во мне, как только окинула поляну беглым взглядом, я постаралась вложить в это междометие. Легче не стало.

Из автобуса мы вышли на полянку очень скромных размеров. Складывалось впечатления, что мы находимся где-то посреди леса, на небольшом пяточке относительно чистого пространства. Десяток метров вокруг автобуса были завалены сломанными ветками, иглами ельника, стеклом и вывалившимися из багажного отделения сумками и пакетами. Кое-где люди уже начали очищать пространство для отдыха, стаскивая крупные фрагменты веток ближе к лесу. До него собственно было рукой подать, никаких тебе предварительных тенистых, аккуратных, почти симметрично высаженных деревьев и дорожек между ними. Лес был взаправдашний и не намного уступал тайге по моим представлениям. Мешанина коричневого и зеленого, огромные корни, фантосмагоричной формы стволы деревьев, которые располагались впритирку друг к другу. Чем темнее становилось на улице, тем сложнее было угадывать, где кончается одно дерево и начинается другое. Пассажиры лежали и сидели здесь же на полянке прямо на подстилке из веток и мха, на поваленных, может быть даже нашим продвижением, тоненьких деревьях, на пакетах и сумках. Однако люди быстро приходят в себя, если умудрились раскопать свои вещи и загрести их хозяйской рукой. Кто-то судорожно щелкал по клавишам сотового, а одна девушка, явно в отчаянии, карабкалась на пенек с мобильником в руке. Видимо, в этой глуши непросто добыть сигнал.

Женщину с переломом, то есть возможным переломом, удалось поместить на самом чистом месте — сразу за автобусом, между двумя глубокими колеями от колес.

-Эй, люди есть здесь врач. Или кто-нибудь смыслящий в переломах?

-Ну?

-Я.., наверное, я, — со своего места на поваленной ели тянул руку молодой человек, явно интеллигентской наружности.

Он встал и подошел ко мне, робея, от своей смелости.

-Что значит, наверное?

-я,.. мой папа — травматолог и учил меня оказывать первую медицинскую помощь и классифицировать переломы. Я ведь правильно понял, женщины, которую выносили из автобуса, у нее нога сломана, — голос парня к концу речи ощутимо окреп и взгляд стал более твердым.

Сам он производил впечатление спокойного и уравновешенного молодого человека и вышел он из автобуса, как мне помнилось, одним из последних, хоть и с толпой, а это значит, присутствие духа не терял. Да, и на нем, в отличии от большинства пассажиров, не виднелось особых повреждений, ну, помяты немного джинсы, возможно пара синяков на ногах, о которых я могу только догадываться, неопрятная рубашка и порезы на шее, наверное от осколков, залетевших на воротник — вот, собственно, и все. В любом случае, он в состоянии оказывать помощь... и, наверное, не только нашей девушке, вон как на него поглядывают со всех сторон пострадавшие.

Пока никто не решился увести находку у меня из под носа, я подхватила его локоть и потащила за собой.

— Как тебя по батюшке, а? Меня зовут Лена.

— Просто — Максим.

— Вот, она. Уже была без сознания, когда нашли ее. Ногу не трогали. Я ее бегло осмотрела, больше повреждений нет, свиду по крайне мер, так что не знаю, от чего она могла оказаться в таком глубоком обмороке. Это не по моей, а по твоей части. Надеюсь, папу ты слушал внимательно.

Ответ я выслушать не удосужилась. Мою голову сейчас, когда пострадавшая была передана в заботливые руки, занимали два вопроса. Первый: куда делись Александр и Степа, которых я оставила с девушкой буквально три минуты назад, и второй, что это за мужской голос с командными нотками проповедует на полянке пассажирам. Если ответ на первый вопрос останется неизвестным до появления мальчиков, если они вообще соизволят появиться, то по второму вопросу, я начала работать незамедлительно, направив свои стопы в обход автобуса, к поляне с пассажирами.

Я зашла проповеднику с тыла, что называется. Со спины он внушал уважение, хотя бы тем, что взял на себя труд разгладить и заправить рубашку в джинсы и собрать свои длинные рокерские волосы в аккуратный хвостик. Безусловно, они были его достопримечательностью, на вид очень мягкие, волнистые волосы, до плеч. Прислонившись к пыльному боку автобуса, я начала осматривать поляну и, конечно, внимательно слушать оратора. Сейчас у меня появился исследовательский интерес. А любопытство, которое лежало в основе моего интереса, как известно не задушишь, не убьешь. И я определила задачу на ближайшие часы — как можно больше слушать и внимательно смотреть.

Прежде всего, я пересчитала пассажиров. 42 человека, включая меня, Александра, Степу, пострадавшую девушку и нашего лекаря. Мне казался автобус полным, а в нем, как известно, от 46 пассажирских мест. В нашем как раз 46. И водитель. Ведь где-то же должен быть водитель, который скажет, с какого перепугу завез нас в глушь.

Водитель. Водитель. Ну, конечно же, как я сразу о нем не подумала? Сорваться с места на поиски водителя меня мне не позволила набирающая обороты речь длинноволосого. Просто диву даешься, как человеку удается так стремительно менять стили поведения. Не удивлюсь, если он был одним из первых выбравшихся из автобуса.

— Мы все попали в сложное положение, многие ранены. Поэтому каждый должен помогать другому. Если у вас есть медикаменты, поделитесь с тем, кому плохо. Как мы знаем, у нас есть врач в коллективе, но может распределить лекарства. Нас скоро спасут, но пока мы будем помогать себе сами. Ведь живут же люди в диких местах и ничего — не умирают. А мы все люди цивилизованные, уж как-нибудь продержимся до спасателей. Возможно сутки. Но это максимум. Не паниковать! Вот, я например, могу костер развести, кто-то может с утра пойти в лес за грибами и ягодами, там может, кто в корешках съедобных разбирается. Да и о еде! Наверняка, многие брали с собой еду в дорогу? Ведь брали...

Лучше бы на трассу пошли, машину тормозить и на помощь звать. Черте что...

А между тем, оратор замолк на пару секунд, но и народ молчал. Без комментариев, что называется. И мужик продолжил, добавив экспрессии своей речи активной жестикуляцией...

— О воде нужно сказать отдельно. Мы пока не знаем, есть ли поблизости источник. Нужно собрать всю, что есть при себе. Товарищи, чисто по-человечески, нужно поделиться с ранеными. Собрав воду, которая есть, можно посмотреть насколько нам ее хватит и рассчитать паек, так сказать. Мы здесь все вместе и касается это всех нас. Скажу, по-простому, если кто-то сейчас зажмет еду при отсутствии воды, то тот, у кого есть вода, но нет еды, с вами делиться не станет. Будем дружно пухнуть кто с голоду, кто от жажды. Предлагаю сейчас все, что у кого есть, снести в кучу.

— А хто делить-то будет. Ты што ли? — прокомментировала женщина, параллельно затягивая повязку на полном плече с помощью зубов и свободной руки.

— Я сама не против твоего предложения, но нужно не одного человека на это подрядить, а как минимум двоих,— выплюнут ткань изо рта и отдернув рукав потерявшей товарный вид зеленой блузки, продолжила женщина. — Я могла бы помочь. Если нет возражений, — она осмотрела поляну достаточно небрежно, так, что если возражения даже имелись, она бы не заметила, -считаю, что все ЗА.

Но возражений, на самом деле, не было, поскольку, судя по осунувшимся лицам пассажиров, главным был для них покой.

Тогда женщина поднялась со своего места и направилась к оратору. Переговоры между организаторами заняли меньше пяти минут и не сопровождались мордобоем, из чего я сделала вывод, что работают профессионалы и им мешать не стоит.

Когда кинули клич по сбору продовольствия, я без сожаления вытряхнула свои припасы в количестве трех штук: одна плитка шоколада, один питьевой йогурт, одна пачка фисташек, и пошла заниматься своими делами, покуда вся остальная масса перерывала личные запасы продовольствия.

Я не сыщик, я только учусь, но по всему видно, что никто и не замечает пропажи как минимум четырех пассажиров, не считая водителя. Сейчас задавать вопросы пострадавшим людям, наверное, бесчеловечно? Ну, раз так, что можно начать и с другого конца. Например, с обследования поляны по следам шин автобуса, благо борозды остались, как будто по мягкой глине ехали.

Заходя за автобус, где должен быть орудовать в поте лица добровольный лекарь, я надеялась увидеть девушку в сознании.

Максим, предоставленный себе, видимо почувствовал себя уверенней и сейчас, примащиваясь на корточках поудобнее лихо вспарывал футболку девушки. За усердие ему стоило поставить 5 с плюсом, за аккуратность 2. Ну, кто, скажите мне, пытается пороть с середины полотна, а швы, зачем созданы?

— Если хочешь раздеть девушку, стоит спросить ее разрешения.— с ощутимым сарказмом заметила я.

Наверное, не стоило говорить под руку. От неожиданности парень с размаху опрокинулся на спину вместе с перочинным ножиком. Краска залила его щеки, хотя, кажется, понял, что я пошутила. А может, ему и вправду было неловко резать одежду на девчонке даже в медицинских целях.

-Зачем режешь?

-Нужно стянуть шину. Зачем кричать-то было? Я с ножиком, мог поцарапать ее, ну...— смешно наморщив лоб и растирая ушибленный копчик, отчитывал меня Максим.

-Извини, конечно, но я, кстати, спросила, не для чего, а зачем режешь. Можно было вспороть швы, и меньше мороки было бы с перевязкой, и меньше времени потратил бы на портняжество. Кстати, ты, надеюсь, планировал хоть что-то от футболки оставить, а то ведь девушка, когда очнется, может и не обрадоваться, что всем была доступна для созерцания ее грудь.