Неизвестный мир. Черновик

Я как всегда, приехала прямо к отправке междугороднего автобуса. Не вижу смысла приезжать раньше и стоять, кутаясь в не всегда соответствующую сезону одежду, на неприветливом, доступном всем уральским ветрам перроне. А так...сразу заняла свое место в автобусе, притерлась к сиденью, рассмотрела соседей. К слову о попутчиках, как правило, имеет значение только вес и степень трезвости твоего соседа. Мой был трезв и компактен, а это значит, что сегодня я непременно высплюсь. Дорога длинная — 7 с лишним часов, можно успеть и выспаться, и почитать, и музыку послушать и заскучать.

Автобус принимал последних пассажиров. Устроившись, позволяю себе поозираться. Дело не бесполезное, между прочим — так и норовят то на твою полку и твою же куртку грязную сумку поставить, то подтянуть что-нибудь чужое. Ночные автобусы всегда полные, дневные может быть тоже, но я на них не езжу, и утверждать не берусь.

Много было на этот раз молодых пар, зато совсем не было маленьких детей, и пожилых людей. Уж не знаю кого за этот подарок благодарить: маленькие дети в замкнутом пространстве — атомный удар по нервам и без того недовольных жизнью, сонных людей. Со стариками проще — побубнив немного, они, в конце концов, всегда успокаиваются и засыпают.

Нужно заметить, я очень часто езжу между Е. и К. и успела увидеть все автобусы этого направления изнутри. Машина, в которой я сидела сейчас, мне не была знакома, и это был хороший знак. На 24 часа обычно ставят старенький корейский автобус с природной вентиляцией через щели в окнах, что делает пребывание в нем мало совместимым с комфортной жизнью, особенно зимой, особенно уральской зимой. Есть у меня самый-самый "любимый", я узнаю его по характерным тряпкам на окнах — розово-буро-голубым занавескам — со свисающими по краям нитками, с рисунком, очертания которого не дают даже намека на изображение, когда-то украшавшее их. Как правило, секунды узнавания мною этого автобуса сопряжены преждевременной дрожью всего организма и желанием плюнуть на все и пойти менять билет. Эта "машина смерти" все время неисправна: то двери не закрываются (и это зимой-то), то сцепление барахлит, то сиденье не откидывается, то отопление не работает. Пф....сплошные эмоции. Правда, вряд ли я когда-нибудь реально сойду с рейса, поскольку менять билет на отходящий автобус — бесперспективное занятие в нашем маленьком и не очень-то благополучном городке с его вечно злыми жителями и далеким от сопереживания персоналом. Так вот, собственно, этот автобус — не герой моих кошмаров. Ура! По виду аккуратный и не очень старый автобус — крепкий середнячек.

Наконец все пассажиры расселись — не прошло и 10 минут. Мы тронулись.

Дробный стук где-то в районе хвоста нашего автобуса заставил меня отвлечься от вялых мыслей и любимого лейт-мотива кинофильма Ромео и Джульетта 1968 года выпуска, льющегося прямо в мое левое ухо из наушника. Молодой человек опоздал на рейс всего на пару минут, но уже вынужден бежать за автобусом. Отбытие рейсовых автобусов, как я могу судить, полагаясь исключительно на свой опыт, производится либо ровно по расписанию, либо раньше. Но никогда-никогда позже.

И чаще всего в таких ситуациях дяденьки водители, измочаленные ночными бдениями за баранкой, не склонны становиться на место опоздавших и, тем более, пропускать их в салон с ободряющей улыбкой. Обычно тяжело дышащих от быстрого бега парней и девчонок (дяденьки и тетеньки никогда не опаздывают...) на пути к своему месту сопровождают негодующий взгляд и пара непечатных слов, произносимых без голоса, только губами, а то и выкуп места, которое уже было вычеркнуто из пассажирского листа контролером. В общем, сегодня все в этом автобусе было по-доброму. И молодой мужчина, нужно заметить, очень эффектный наружности прошел на свое место (сразу за моим сиденьем) без финансовых убытков и без недобрых взглядов водителя. Мы тронулись. Наконец-то. Я засунула наушник обратно в ухо и включила музыку погромче.

Собственно, кто их знает этих водителей, какие существуют суеверия по поводу возврата в точку начала рейса или непредвиденных остановок. Может остановка в начале пути к поломке или аварии? Меня это вообще никогда не интересовало и в этот раз, как и всегда. Меньше переживаний — меньше поводов для кошмаров. Так что через пять минут я уже и не вспоминала об остановке и о соседе.

Как правило, я очень мало внимания уделяю людям, с которыми сталкиваюсь по жизни, если, конечно, у меня нет особой причины быть в них заинтересованной. Даже их внешности. Мужчины вызывают мой интерес только будучи в чем-то выдающимися (размеры живота в тот же раздел), женщины внешностью, дети — криком, пожилые люди — громкими разговорами и злыми замечаниями в отношении окружающих. Часто это первый интерес быстро перерастает в раздражение, особенно по последним двум пунктам. А в таком маленьком пространстве, когда ощутимо не хватает воздуха и так необходимого мне спокойного одиночества...Люди мешают даже просто своим присутствием.

Так, к чему это я? А, сегодня, по-настоящему, я заметила только того красивого мужчину, как будто сошедшего с фотографии моего любимого аромата духов, которую я заботливо вырезала и разместила на спинке своей кровати этак на курсе 3-м универа, как эталон мужской красоты, да еще, пожалуй, женщину на противоположном ряду. С ее габаритами стоит покупать уже два места в салоне автобуса, а не одно. И на нее я обращаю внимание, только потому, что мне не единожды приходилось сидеть рядом с большими людьми, и я знаю, что пространство, отведенное мне, уменьшалось тогда в два раза, а настроение, если бы могло исчисляться в разах, то в неподдающееся подсчету количество раз. Ну, и Бог с ней! Мне повезло сегодня. Отбросив мысли о недостижимом красивом м/ч за спиной и порадовавшись, что не сижу с той дамой напротив, я придалась своему любимому делу...

Мое любимое занятие в автобусах — витать в облаках, строить планы, желать себе невообразимых успехов на работе. Это помогает мне заснуть и скоротать избыток времени, в конце концов, смириться с вынужденными временными неудобствами. Эдакая универсальная палочка выручалочка.

Но все равно каждый раз ночью, в унылом темном автобусе, среди незнакомых людей мне хочется, хочется, что бы что-нибудь случилось интересно из области ..чего-то интересного. Но в действительности, конечно, ничего еще ниразу не происходило. О Боже, какая же пресная жизнь! Я так часто предаюсь этим фантазиям что...

— Держитесь! — раздался мужской вопль со стороны первых мест.

Всего мгновение и мой лоб встретился с подлокотником сиденье параллельного пассажирского ряда, что-то в голове поменяло свое положение и сознание на пару секунд покинуло меня. Очнулась я уже в проходе между сиденьями, куда вместе со мной повалились пакеты с полок и бутылки из-под минералки, стоявшие до того под ногами моих соседей с обеих сторон. В общем, не так плохо я себя чувствовала, если не принимать во внимание странно-воздушное состояние в моей голове.

Автобус кидало из стороны в сторону, да так, что становилось очевидным — если не остановимся, то в скором времени перевернемся к чертовой матери!

Многие пассажиры,сменили место своего пребывания с начала пути на тоже что и я, то есть оказались на полу. Другие, набивая шишки и синяки о подлокотники, подставки под кружки и собственные вещи, пытались удержаться на сиденьях. И за это им большое человеческое спасибо, поскольку, если бы со всего размаху на меня приземлилась, например, тетенька с ближайшего ко мне сиденья, я бы точно не дожила до остановки в собранном виде. И что я к ней прицепилась? Ну, вот заметная она? А я злая, наверное. Хм.

Нужно отметить, что в такие патовые ситуации на меня снисходит вселенский пофигизм, то есть, конечно, ближе всего это чувство к глубокому спокойствию, которое затапливает тебя как темная еле прозрачная вода в ночном озере, в которую ты погружаешься с головой в какой-нибудь из приятных вечерков середины лета. Все чувства сковывает мягкая тьма и ничто. Тишина. Но какая в сущности разница как это описывать?

Оглядывая трясущийся в эпилептическом припадке автобус почти трезвым взглядом, я, продолжала сидеть на своем неудобной новом месте без всякого движения, пока не поняла, что мы собственно и никуда больше не движемся. За окном пейзаж не проносится со скоростью 150 км/ч, а только дрожит, оставаясь неизменным. Мотор все еще работает. Люди, разбросанные неопрятно как тряпичные игрушки на полке у неаккуратного ребенка, дергаются и кричат.

"Пожалуй, никогда не достичь кинематографистам такой картинки",— как-то отстраненно подумала я.

Часы над приборной доской водители ярко мигали 00.30, значит по всем возможным подсчетам, мы только-только выехали на трассу. Я мотнула головой из стороны в сторону. Из всех окон были видны только ветки, везде ветки. Слева, справа, прямо передо мной и, подозреваю, за мной, как если бы мы стояли не посреди дороги, а где-то на тесной прогалине посреди густого леса. Через каких-то 3-5 минут какого-то флегматичного ожидания я была готова начать пробираться к выходу. Запах пота, разлившегося пива, становились невыносимы до тошноты, от слабых стонов и просто безысходных повизгиваний хотелось набить уши ватой. Меня почти тревожило это. Я даже почти начала различать цвета. Но нет, показалось — все по-прежнему бесцветно-серое и замутненное.

Ни минуты за весь этот кавардак мне не пришло в голову, что со мной что-нибудь произойдет плохое, ни минуты мой организм не потратил на болевые ощущения и душевне терзания. Только адреналин хлынул в кровь, по телу разлилось тепло и захотелось активных действий. Захотелось встать. Я резко вдавила стопы в человеческое тело перед собой, подвинув его или ее вперед. Встала. Неожиданно перед глазами все поплыло. Автобус начало раскачивать по все увеличивающейся амплитуде. Ветки выбивали стекла, цепляли волосы и одежду людей, рвали ткань и кожу. Автобус, вновь начал движение!!!! Он как таран, стремился проломиться сквозь не такой уж приветливый лес, не смотря ни на что. Мне казалось, что даже удалось расслышать сквозь треск и крики людей надсадный скрип механики, неготовой и несогласной, справляться с такой нестандартной задачей — прорываться сквозь сопротивляющуюся чащу. Скрежет прогибающегося металла и звуки рвущихся-ломающихся веток, предметов, разбитых стекол уже почти заглушали голоса...

С интуицией у меня всегда было плохо... Никогда собственно не могла оценить предел своих возможностей, склонная их преувеличивать, нежели преуменьшать часто останавливалась в шаге от увечий. И сейчас, если бы не чьи-то сильные руки, обхватившие мою талию, и усадившие обратно на пол, я бы поднялась во весь рост и оказалась бы в уязвимом положении перед последней, самой страшной минутой тряски. Сейчас автобус не просто ходил ходуном, его подбрасывало вверх и в стороны, как если бы кто-то играл в мяч и перебрасывал нас от одного играющего к другому. Автобус фактически отрывал свои колеса от земли, подскакивая на огромных корнях деревьев, кочках и камнях. Несколько стекол...большинство стекол первых рядов оказались разбитыми, и кто-то летел на улицу, через огромные неровные дыры на месте окон в автобусе, обдирая по-летнему голые руки и ноги. Истерика первых, как теперь очевидно, относительно спокойных минут тряски, превратилась в громкие стенания и визг. Неразбериха царила кругом. Люди толкали и били друг друга в попытках освободиться из-под кого-то или чего-то, кто-то пытался вытащить осколки стекла из рук, кто-то истекал кровью. Все изменилось. Для меня. Стало каким-то вещественным: и чувства и звуки приобрели смысл. Начали появляться цвета. Мне было жаль себя и окружающих. И страх. Он неожиданно просто прорвался в мое сознание и поглотил мое "ничто".

Но все закончилась на один счет. РАЗ! И как по команде, наш автобус встал на четыре колеса и замер. Мы не сразу поняли, что все закончилось.

Меня прикрывали чьи-то руки, почти сплошь покрытые чем-то серым вперемешку с битым стеклом. Только сейчас я почувствовала дыхание отдельно взятого человека, того, что пытался меня прикрыть собой.

Крики и ругань не умолкали, но сейчас — без грохота истязаемого автобуса стало возможным слышать собеседника.

— Спасибо...— сипло удалось выдавить мне со второй попытки.

Ответа не последовало, да, и не нужен он был мне. Я сейчас хотела только одного — ВЫБРАТЬСЯ. И не заботилась о соблюдении приличий.

Не дождавшись, пока он уберет руки надо мной, я оттолкнула их в сторону и попыталась встать.... Я думала все закончено. Приехали.

Я ошиблась. Вновь. Люди, получавшие надежду выжить, оказались, большим злом, чем потерявший управление автобус.

Женщины и мужчины в едином порыве бросились к выходу, причиняя еще больший ущерб себе и окружающим, чем недавняя тряска. Ноги не разбирали куда наступают, руки — за что хватаются. В результате чудом спасшиеся люди начинали драться здесь же — стоя на сиденьях и в проходах, лежа, пиная идущих и сидящих... Мое желание выбираться вместе со всеми остальными, испарилось, как не бывало.

На нас напирали сзади все, кто был в состоянии передвигаться, и мне очень повезло, что мое место было в хвосте нашего автобуса, иначе через меня пытались бы пройти гораздо большее количество человек.

Темнота вокруг не была абсолютной, к сожелению. И те, кто рванулся вперед, шли на мигание мобильников и кое-где оставшихся светильников, к тому же мы все же в широте Белых ночей и сейчас светло. Можно было различать цвета, а не только очертания предметов. Верните мне мое предыдущее состояние!!!!...Господи...Да, что же это творится! Я обернулась. Кто-то попытался поставить ногу в тяжелом ботинке на моего невольного защитника, не обращая внимания на выбор путей передвижения. Держась за сиденье обеими руками, мужчина почти подпрыгнул, бросая свое тело через нас, но... был одним неуловимым движением отправлен обратно, там и затих без движения. Только наш частный случай закончился без увечий. Впереди люди пребывали в агонии. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Человеки, наступая на тела, тех кто, не смог подняться с прохода между сидений, шли вперед. Самые живучие перелезали через спинки соседних сидений, швыряли их хозяев в стороны, оттирали к окну, спихивали в проход и продолжали движение. Эти скулящие, страшные в своем безумии люди, еще час назад считавшие неприемлемым мат и распитие спиртных напитков в общественных местах, вспомнили свое животное происхождение.

А я все сидела на пятой точке, зажатая между сидений, и смотрела на этот грустный спектакль глазами не менее безумными, чем у остальных, но не лезла вперед, хоть это желание было первым после окончания этой котовасии, а размышляла о том, что я этой встряски в своей жизни и хотела, этих нескучных событий и желала для себя. Да, уж. И впрямь — бойся своих желаний, могут и сбыться...

Оглушенная наблюдаемыми картинами, я не заметила, как во мне рождается отвращение ко всему окружающему. Не отвращение — брезгливость. ТО непонятное приятное в своем безразличии спокойствие опять затопило мое сознание, никакие другие чувства: ни жалость, ни понимание сложности бытия в данной конкретной ситуации, меня не заботило. Такое долгожданное безразличие. Я уже не хотела выкинуть всех людей за шкирку из автобуса лишь потому, что они создавали много шума, и мне было неприятно на них смотреть. Я, пожалуй, собиралась оттеснить всех, кто встанет на моем пути к выходу и выбраться отсюда как можно быстрей, предпочтя свежий воздух этой непонятной вони потных, грязных, окровавленных тел.