Один Червь

* * *

Возможность справляться с болью — великая способность нашего сознания. Во-первых — сон, что предлагает убежище от мира и его боли. Сон ускоряет течение времени, отделяя и отдаляя разум от того, что причинило ему боль. Раненые часто теряют сознание, а люди, получившие страшные вести, падают в обморок. Во-вторых — забвение. Некоторые раны слишком глубоки и не поддаются исцелению — по крайней мере, быстро. Кроме того, воспоминания часто причиняют боль, тут уж ничего не поделаешь. Пословица, мол 'время лечит все раны' лжива, ибо лечит оно лишь многие раны. Остальные забываются. В-третьих — безумие. Порой разум получает такой удар, что впадает в сумасшествие. Хотя это кажется бессмысленным, на самом деле польза есть. Бывают времена, когда реальность не приносит ничего, кроме боли, и, чтобы от неё уберечься, разум вынужден просто бежать. И, в-четвёртых — смерть. Последнее прибежище. Ничто не может причинить нам боль, когда мы мертвы.

Тайгер оглядел находящегося в ступоре человека. Мужчина, на первый взгляд только разменявший пятый десяток лет, выглядел откровенно паршиво — обваренная кожа, седые волосы и равнодушный взгляд без малейшего проблеска мысли. Проведя рукой перед его лицом и не добившись никакой видимой реакции, он задумчиво хмыкнул.

Лещ не мог любить людей в целом, но также и не мог не протянуть руку помощи в подобной ситуации. Пусть всякая попытка людям как-то помочь приводила к тому, что судьба — в лице тех же самых людей — его же наказывала. Собственно, своей смертью Фишер был обязан желанию помочь маленькой девочке... впрочем, если бы ему предстояло сделать этот выбор ещё раз, он поступил бы аналогично, разве что подготовился бы получше. Но удивительное дело — только недавно рыбочеловек размышлял о необходимости взять языка, а теперь вот он, прямо перед ним. Что это — совпадение? Фантастическая удача человека, что привела Тайгера сюда, дабы спасти его? Какова была вероятность, что он случайно окажется рядом и услышит звуки пира людоедов? Или всё же судьба? Как бы то ни было, упускать такой шанс пират не собирался, да и жаль ему было мужика. Если останется здесь в таком состоянии — точно не жилец. Да и потом как бы головой не поехал.

Тварей было чуть больше десятка, и у них явно были какие-то особые отношения с пространством. Их выступающие клювы с торчащими зубами замерли в бессмысленных гримасах смерти, большие глаза, лишённые век, были совершенно черны. Руки и грудь были похожи на человеческие; под грязно-зеленой и черной кожей, отливающей так, словно она была смазана слизью, угадывались мощные мускулы. Сужаясь к талии, тела людоедов переходили в плоские хвосты — в несколько раз длиннее туловища, что делало их похожими на огромных угрей. Кровь, будто издеваясь над силой тяжести, растекалась по ним во всех направлениях. Будучи живыми, они плавали в воздухе, извиваясь всем телом, а их длинные хвосты закручивались по-змеиному. Как ныряльщики, они двигали руками в каком-то тошнотворном танце, сжимали и разжимали перепончатые когтистые лапы, управляя таким образом своей пространственной плавучестью и, по-видимому, искажая траектории пуль. Вкупе с нечеловеческой гибкостью, обеспеченной по большей части хрящевым скелетом, и эффектом неожиданности, у людей не было ни шанса.

А когда явился Тайгер, шансов не было уже у тварей. Вышедшие из моря людоеды содержали в своих телах более чем достаточно жидкости. Ну хоть сражались до последнего.

Рыбочеловек полил керосином тела людей и нелюдей, также щедро окропляя стены логова и следы отвратительного пиршества. Закинув выжившего на плечо, лещ покинул подожжённое здание, затолкав воспоминания поглубже. В его родном мире тоже встречалось людоедство, на маленьких островах с недостаточным количеством пахотной земли и дичи, чтобы прокормить дикарей. Но болезненны были не эти воспоминания. Он видел столько грязи, несправедливости, жестокости и боли, что бесповоротно избавился от иллюзий относительно людского рода. Истинная доброта встречается редко...

Мариджоа. Столица мира. Место проживания Мировой Знати, 'Потомков Богов', стоящих над законом. Богатый глянец, за которым, как за дорогой ширмой, даже не скрывались развлечения много отвратнее кровавых гладиаторских сражений. В изысканных притонах практиковали действительно страшные вещи. Изнасилования детей до смерти, пытки на заказ, подчёркнуто гурманское людоедство. Трупы 'работников' и 'работниц' часто были настолько обезображены, что их даже сжигали самостоятельно. Сжигали такие рабы, как Тайгер, знавшие, что могут оказаться следующими. Воспоминание о фразе '— Вот интересно, если его убить и зажарить, то какой будет вкус? Рыбы или мяса?' до сих пор заставляла рыбочеловека яростно скрипеть зубами. Зачесалась 'Лапа взлетающего Дракона', клеймо на груди, поверх которого лещ после побега выжег свой собственный символ, который вся эта мразь запомнила до конца своей жалкой жизни.

Мариджоа. Город, который он сжёг дотла. Этот город боялся Тайгера, ибо он видел его истинное лицо. Улицы — продолжение сточных канав, а канавы заполнены кровью. И когда стоки были окончательно забиты, а вся это мразь начала тонуть в огне... Когда скопившиеся грязь похоти и убийств вспенилась им до пояса, все шлюхи и политиканы посмотрели вверх и возопили: "Пощади нас!". А лещ ответил: "НЕТ".

Всю дорогу с губ Тайгера не сходила кривая ухмылка. А учитывая, что то, что рыбочеловек считал за обычную улыбку было для окружающих запредельно-жуткой гримасой... неудивительно, что проблем по пути не было.

* * *

До этого дня Фрэнк был уверен, что существует два способа проснуться. Из сна можно либо спокойно выплывать, либо панически выныривать. Пример первого — это утро выходного, когда ярко светит солнышко, и его лучи нежно щекочут за ухом. Вариант номер два встречался в его жизни гораздо чаще. Это когда встаешь по команде и мчишься на тренировку/миссию/что-то там ещё. Но оказывается, существовал и третий способ. В этот раз его буквально вытряхнуло из сна, как будто щёлкнув переключателем, а раскручивающаяся в груди пружина в мгновение ока вымела остатки сонливости. Страха не было, только понимание, что на него открыли охоту. Смотрят, как на мясо, выбирая самый сочный кусок.

Пару секунд мужчина судорожно хватал ртом воздух, пытаясь сориентироваться. Затем к нему разом вернулись последние воспоминания. Снова смерть прошла рядом, буквально приласкав на прощание. Его команде повезло куда меньше. И ведь на ровном месте нарвались... Лейтенанту запаса не впервой терять соратников по оружию, но с подобными противниками лоб в лоб сражались обычно приданные на усиление паралюди. Но тогда он был ещё на службе, а в карантинной зоне свободных масок нет. Опыта и вооружения оказалось недостаточно. Нда, паршивый из него получился командир, возомнил себя самым шустрым пескарём в этом пруду, а ведь знал, какие щуки здесь водятся. Кстати, о рыбах...

В просторную светлую комнату, явно какой-то номер (гостиница? санаторий?), боком протиснулся через слишком маленькую для него дверь тот, кому Фрэнк обязан жизнью. Массивная розовокожая фигура за три метра, но без обычной сутулости высоких людей. Может быть потому, что шеи нет? Очень странная, нечеловеческая голова (плавники и... это что, жаберные щели?) растущая прямо из плеч. Широких, массивных, как валуны... Его можно было бы принять за очередного иномирового монстра, если бы не обстоятельства, ибо последние обычно крайне агрессивны и уж точно не понимают по-человечески. Как Фрэнк узнал последний факт? Так он, проведя ассоциацию, не подумав ляпнул:

— Неужели и вправду Ктулху фхтагн?

— ЧЁ??? — у дела 53 отвалилась челюсть, открыв частокол треугольных зубов, точно не подходящих для жевания. — О, понятно, ты всё-таки двинулся по фазе. Вот, холера...

— Эээ, нет, нет, — замотал головой лейтенант запаса. — Прошу прошения, это я от неожиданности.

— Ну, раз от неожиданности... — протянул собеседник недоверчиво. — Ты помнишь, что случилось?

— Да, — помрачнел Фрэнк. — Приношу искреннюю благодарность за спасение. Если бы не ты, мои кости уже обгладывала бы эта склизкая мерзость.

— Не стоит благодарить за то, что на моём месте сделал бы любой нормальный человек, — покачал головой здоровяк, и Смит только сейчас заметил, что тот говорит с акцентом, путая 'р' и 'л'. Иностранец? Или это просто от необычного строения челюстей? — Жаль, что я не успел спасти весь твой отряд.

— Мы выбрали опасную работу, в которой смерть — подруга, напарница и любовница. Каждый из нас знал о рисках и согласился с ними, — Фрэнк говорил это больше для себя, хотя и знал, что душевная боль пройдёт не так скоро.

— На удивление здравый подход, — хмыкнул рыбочеловек.

— Все солдаты думают так же, — ответил Смит и протянул руку. — Фрэнк Смит. Я твой должник.

Розовокожий рыбочеловек ответил на рукопожатие со словами:

— Приятно познакомиться, но прозвища у меня ещё нет. — Ну да, этикет масок, он такой.

— Может, 'Мегалодон'? — предложил Фрэнк

— Хмм... — задумался собеседник. — Сойдёт. Вот только тебе оно тоже понадобится.

— А? — Проследив взгляд Мегалодона, человек обратил внимание на абсолютно здоровую кожу, без малейших следов ожогов. — О!

— Очень глубокомысленно, — бесстрастно сказал рыбочеловек. — Думаю, тебе подойдёт что-то вроде 'Регенератора'. Добро пожаловать в клуб.

Новоиспечённый парачеловек с силой ударил предплечьем по краю кровати, ощутив, как острый край разрывает кожу. Когда он поднял руку, то смог увидеть уродливую кровоточащую ссадину, а затем рана затянулась, методично закрыв разрыв. Затем последовал ушиб, тёмные точки исчезли за пару мгновений, пока не осталась лишь чистый розовый кожный покров.

Мегалодон хладнокровно наблюдал за опытом, явно что-то прикидывая. Пока Фрэнк переваривал свой новый статус, его собеседник мягко, но властно спросил:

— Скажи-ка мне вот что, Фрэнк...

Ещё один шаг по дороге домой был сделан.

...некоторое время спустя, в западном анклаве...

— Поддерживаю.

— Олл-ин.

— Ну что, господа, посмотрим, на чьей стороне сегодня Фортуна.

Четыре игрока, разложившие карты на столе в салуне Одноногого, переглянулись. Абсолютно спокойным выглядел один хозяин, державший банк четвертую партию подряд. На него косились молча: несмотря на наличие аж шести конечностей, выигрывал тот честно. Да и манипулировать вероятностями не умел. Значит, бить по наглой рыжей морде пока что не за что, ибо сказано, что если не пойман — не вор.

Хотя маски уже успели пожалеть о своем решении попытаться выиграть в карты у дела 53, известного особыми отношениями с леди Удачей. Он держал в Западном анклаве салун, по совместительству посредническое бюро, гарантируя честность сделок своей репутацией. Неоднократно подтверждённой и достаточно внушительной. У торговца доверием много длинных рук, а карантинная зона не слишком велика. Здесь всегда были предложения и обсуждения, работа и слухи. Деньги плавно перекочевывали в загребущие лапы Одноногого, и конца сему процессу не было видно. Если так пойдет дальше, людей обдерут до исподнего.

— Открываемся. Две пары.

— Стрит.

— Флэш, — довольно заулыбался третий парачеловек, открывая крестовую комбинацию.

Кажется, у него появился шанс. Реальный шанс.

— Тоже флэш, — огорченно заметил Одноногий. — Ниже рангом.

Маски зашевелились. Наконец-то банк ушел из рук шерстистого нелюдя. Сдающим стал счастливчик из Труппы, любитель столь нетипичных для злодеев белых костюмов.

— Слышал, ваша последняя добыча ушла по тройной цене. — Холодильник тасовал колоду перед следующей партией.

— Редкий товар, — пожал плечами Регенератор. — Да здравствует аукцион.

— Если ты можешь помешать всяким уродам просто отобрать товар, — мрачно пробурчала Хрусталь.

Ушедшей из-под крыла Масти злодейке несладко приходилось в одиночку. В первую очередь по причине отсутствия за спиной серьезной организации, этой самой одиночке пришлось потуже затянуть пояс.

— Это да, — подтвердил Безымянный, зализывающий раны после не самой удачной вылазки на территорию Протектората. — Одни Сокрытые чего стоит.

— Пики не забудь, — вставил Холодильник, — и полудурков-зеленошкурых, и психов-Воздаятелей.

— Тихо ты, — шикнула Хрусталь, непроизвольно оглядываясь. — Услышат. Кто в игре?

— Все в игре. Не услышат: нет здесь никого.

— А чем плохи Сокрытые? — наивно поинтересовался Регенератор. — Я слышал, что территорию свою они держат в кулаке, порядок очень уважают.

Маски заржали, усмехнулась даже осторожная Хрусталь:

— 'Порядок'? Ну ты сказал!

В следующую пару минут на опешившего наёмника вывалили лавину информации с краткими описаниями крупнейших городских банд, расположения их штаб-квартир, характеристиками старейших масок, присущих методов работы. Собеседники приводили примеры из собственного опыта, делились слухами и сплетнями, жаловались и обсуждали услышанное. Поминали новоиспечённых вожаков, живущих в окрестностях и навещающих временами город, ругали цены, хвалились планами на будущее...

Партию Регенератор проиграл. И следующую проиграл, и ещё одну. Но в целом за всю игру он остался в выигрыше. Мог бы выиграть всё, но не стал. Наёмник справедливо считал сегодняшний день удачным и не хотел портить жизнь тем, кто ему эту удачу принёс.

Позднее они с боссом, которому он передаст содержание разговора, составят из разрозненных кусков информации полную картину реальной власти в городе, вычленят основные интересы каждой группировки масок. Узнают, с кем можно иметь дело, с кем — нет. Постараются установить хорошие отношения со всеми, оставаясь в стороне от схватки. Выяснят состояние рынка, пробьют списки популярных товаров, наладят торговые связи с соседями и конкурентами...

Капитан будет доволен.

1. Машина Времени "Разговор в поезде"

Глава 2 Отвальная

Мужик бы очень высок, на целую голову выше Тайгера, что было близко к трём с половиной метрам и намного, намного выше аборигенов. С непропорциональной фигурой — огромный волосатый торс, расширяющийся книзу, и брюхо, подобно ледоколу сильно выпирающее вперёд. Очень толстая и короткая мускулистая шея. Тонкие, по сравнению с телом, волосатые конечности и очень широкие плечи. На лице выделялись белые глаза с маленькими зрачками, практически не имеющие радужки, и мясистый, крючковатый нос. Чёрные густые брови и очень широкая щербатая улыбка шакала, скурившего полкило травы. У него были длинные, вьющиеся чёрные волосы и небольшая чёрная борода. Внешность человека вызывала в мозгу странный зуд, как будто Тайгер с ним уже встречался. Судя по лицу мужика, тот тоже что-то вспоминал. Затем оскалился ещё шире и выдал:

— Ты же умер!! — рыбочеловек едва смог удержать своё удивление, ведь этот возглас прозвучал не на местном попугайском наречии, а на привычном языке первомира. С другой стороны, становится понятно, откуда взялся этот фактурный здоровяк.

— И это единственное, что тебя удивляет, человек? — ехидно спросил лещ. Эх, как же приятно снова слышать звуки родной речи в подобных обстоятельствах. — Раз уж ты меня признал, мог бы и сам представиться.