На перемене, оставил группу без своего присутствия — они дошли до тем, слышать которые, мне не хотелось — пусть сами решают, кто с кем и когда. Тем более что наше горе заключается в том, что браки между "мертвыми" — бесплодны. Ну не выдерживает женский организм такое количество энергии, заключенное в маленьком сгустке протоплазмы. Может быть — позже... А пока, пусть девчонки начинают думать — чем быстрее дойдет до них, тем быстрее они все растолкуют своим обалдуям... Тем более, что я точно знаю, что уже кое-кто, задумывается съезжаться, после академии...
В столовой, быстро "захватил" кружку кофе и вырвался в курилку, унося добычу в цепких лапах — поварихи были в курсе моих предпочтений, посуду я возвращал, так что и "визгов" не было.
Курилка у нас знатная, с фильтрами и щадящим режимом вентиляции — вроде и есть дым, а вроде и нет его. Правда, окна не открывались, заделанные намертво, зато вид был — на две стороны. Курилку догадались устроить в самом углу, так что — "курите и радуйтесь, уважаемые курящие!", как говорил наш президент, делая официальное открытие сего богоугодного заведения.
Сам Вадим Петрович относился к числу "бывших" курильщиков, но признавал, что аналитика и сигареты, вещи, странным образом взаимосвязанные. Так что нашей курилке завидовали даже математики, у которых все — по высшему разряду.
С удобством устроившись на деревянной лавочке, со вздохом вытянул ноги и сделав первый глоток кофе, сделал первую затяжку.
"Хорошо!"
Жаль только, перемена десять минут — самая длинная — только одна.
Через пару минут, на скамейках было уже "яблочно", а гул голосов, обсуждающих все, кроме занятий — не гласное правило нашей курилки — стал равен гулу работающей вытяжки в кабинете химии, после лабораторной...
"Интересно, до чего договорятся мои красавцы и красавицы, пока я тут сижу, курю?!" — Кофе приказал долго жить, сигарета уже полетела в пепельницу, а я собрался вставать, как в распахнувшуюся дверь ворвался наш "подкрашенный" президент и "сопровождающие его лица" и тут же кинулись к окну, выходящему на дорогу.
— О, нет... — Взвыл дурниной Артанский. — Только не эта сука климаксная... Только — не сегодня, а лучше — вообще никогда! Кто-нибудь, убейте ее — я заплачу и даже сам сяду...
Схватившись за голову, Артанский отошел от окна и плюхнулся на лавочку.
— Тут не то, что курить — "ширяться" начнешь! — Профессор почесал затылок и потребовал сигарету.
Пока "сопровождающей его лица" суматошно рылись по карманам, перед бледным лицом президента возникла черно-желтая пачка, с гостеприимно выдвинутой сигаретой.
Кивком поблагодарив Георга, Вадим Петрович помял сигарету, высыпая из нее табак и сунул в зубы, с протяжным выдохом — мол чему быть — того не миновать!
Щелкнула зажигалка и на лице президента появилось такое выражение, что проще пристрелить, чем видеть.
Выдохнув первую затяжку, президент встал, передернул плечами и зашвырнул тлеющую сигарету в пепельницу.
— Никто. Ничего. Не видел. И не слышал! — Потребовал Артанский и, поправив галстук, вышел из курилки с улыбкой на лице.
— А звонок уже был, господа учителя! — Ехидно подопнула нас, наша бессменная уборщица Серафима Самойловна. — Геть до классив, гайдамаки!
— А ты, — поймала она меня, — сперва кружку занеси...
Класс встретил меня потрясающей тишиной, точнее — ужасающей. Ведь известно каждому родителю — если ребенок молчит — жди беды!
— До чего договорились, группа? — Потребовал я отчета. — Впечатлениями не поделитесь?
— А правда, что работающий на "Фемиду", никогда не злоупотребляет служебным положением? — Выскочила вперед Нэт.
— Неправда. — Отрезал я. — Мы постоянно им злоупотребляем. Мы вершим справедливость, а служебное положение — наш якорь и груз на ногах.
Группа зашумела, обсуждая услышанное, пока не заметила моей ехидной улыбки.
— Сайд! Ну мы же серьезно! — Нэт сморщила носик. — Так не честно!
Поперхнувшись своими же словами, Нэт обвела класс таким взглядом, что улыбаться мне расхотелось.
Эта маленькая, миленькая, второкурсница, с полпинка смогла понять самую главную правду нашего подразделения: "Есть работа. Есть справедливость. Все остальное — пыль".
— Э-э-э-э... Сайд... Вас вызывает декан Стелла Нихх... — В открытую дверь, без стука, ввалился странный паренек, в кричаще безвкусной синей рубашке, с желтым горохом и галстуком в тон глазам — красным.
На кафедре я такого чуда не видел, но не факт, что это "нечто" не новенькое.
Ну да и пусть на него, лишь бы к моим не лез — опустят ниже плинтуса и раскатают — за одну только рубашку, не считая галстука...
— Группа! Сидим тихо, пожалуйста. — Попросил я. — Молодой человек, вы останетесь или?
— Или... — Мотнул головой молодой человек и вымелся за дверь.
Ну да, я бы тоже вымелся, под такими-то взглядами, девичьей части группы!
Погрозив пальцем, вышел в коридор и потопал по переходам — деканат у нас расположен ближе к Богу — под самой крышей, на четвертом этаже.
У нас даже лифт есть, точнее — два, грузовых. Ни разу не видел, чтобы они работали...
В кабинете Стеллы не оказалось — "вышла вот только прямо сейчас будет прямо через минуточку!" — Заверила меня Наша секретарь Алиса, своей очаровательной скороговоркой, понимать которую я научился только через два месяца общения.
От ее "прямо", хотелось стукнуть головой прямо в стенку.
Но Стелла запретила бить Алису — словно чувствовала — сразу, вот прямо в первый же день и запретила...
А свою голову — жалко...
Появилась Стелла через несколько минут, задумчивая и настороженная.
— Ты чего здесь? — Уставилась она на меня, взглядом удава Каа на бандарлогов. — Заблудился?
— Вот, прямо по твоему вызову и явился! — Выпалил я и с любовью посмотрел на Алисочку — может быть, ее в декрет отправить...
Повертев пальцем у виска, Стелла прошла мимо меня.
— Стелла...
— Сайд, сейчас правда, не до тебя... Гароева прибыла, с инспекцией... Кто-то ей уже успел настучать, что у нас тут ЧП за ЧП и преподаватель новый...
Мы переглянулись и пулей вылетели из кабинета.
Я впервые увидел, каким вихрем может стать женщина на каблуках...
По лестнице мы скатились быстрее шариков, миг, мгновение и мы у входа в мой кабинет.
Стоявших у дверей бугаев я положил носом в землю раньше, чем понял, что делаю — тренировки, вбивавшие движение в подсознание, даром не прошли.
Все равно мы не успели...
Госпожа Гароева вжималась в стенку, белая как простыня.
Ее черный, крашеный парик — стоял дыбом, а глаза...
В зеркале ее души бился ужас.
— Гадоева Сульмира, 47 лет, инспектор отдела высшего образования. Дочь Рафика Гадоева и Тахмины Суладзе, осужденных на 15 лет за махинации с лекарственными средствами, повлекшими человеческие жертвы. Трижды находилась под следствием. Дважды прошла как свидетель, в третий раз, запугав свидетелей, была признана невиновной.
— Я — Гароева Гульмира! — Попыталась вклиниться инспектор, но Сантана, стоящая перед ней с закрытыми глазами просто улыбнулась.
— Документы вы исправили в 1998 году, просто подчистив и дописав пару штрихов в паспорте. После чего вы его намочили и поменяли, уехав для этого из Тулы, где Вы проживали на тот момент, в Омск. После этого, вы дважды попытались поступить на заочное отделение Омского института — в первый раз на грант, второй — платно. Оба раза — безуспешно. Оклеветав директора института, привлекли к себе внимание отдела образования. "Горизонтальным" методом смогли окончить Барнаульский медицинский. Через полгода — первая афера с медикаментами.
Стелла сползла по стеночке, наградив меня таким взглядом, что температура в классе понизилась, махом, градусов на десять.
— Пять лет назад, по истечении брачного контракта, получили в собственность недвижимость за рубежом. — Продолжала Сантана. — Сдавали ее в аренду...
Один из бугаев, придя в себя, решил вмешаться, но получил в лоб каблуком изящной женской туфельки и снова прилег отдохнуть.
Гадоева — Гароева пыталась ретироваться, но не тут-то было — на шум и вопли, в кабинете собралось уже достаточно народа, а умничка Алиска — вот раз в месяц теперь ей буду носить шоколад! — "вызвонила" президента, сразу после нашего лихорадочного исчезновения из деканата.
И все, как на подбор, держали в руках свои смартфоны, записывая происходящее.
— Это — грязные инсинуации! — Гадоева развернулась и замерла — Сантана вновь стояло прямо напротив нее. — "Грязные инсинуации" — это ваше письмо, в отношении заслуженного учителя. "Грязные инсинуации" — это оскорбление школьников и принуждение их...
Гадоева рванула к двери.
— Я Вас научу... Отучу... — Задыхаясь, она перла через весь класс, к открытой двери.
В лаборантскую...
Дождавшись, когда разъярённая женщина туда войдет, Георг закрыл за ней дверь и повернул ключ в дверном замке.
— Ну... "Как-то так", как говорит наш препод... — Сообщил собравшимся парень и пожал плечами, ославив меня на всю академию...
— Блин... Что делать-то будем? — Аша, подхватила свою подругу и усадила на стул.
— Ничего. Обвинения "ментата" являются неоспоримыми. — Скривился я и обернулся к Артанскому. — Вот и сбылась Ваша мечта, Вадим Петрович... Вызывайте, полицию.
— Лучше — "Фемиду"! — Профессор Артанский широко улыбнулся и расправил плечи. — Только — "Фемиду"!
В дверь лаборантской что-то стукнуло, потом еще и еще, раз.
— На сегодня — все свободны! — Президент академии набрал полную грудь воздуха и рявкнул. — От лица академии, благодарю за... Всё! Спасибо!
Аудитория, в которой я остался сейчас один, небольшая — квадратов 60 — 65. Столы, исписанные бесчисленными поколениями студентов, истертый паркет, магнитная доска, проектор на всю стену за спиной лектора, да развешанные по стенам знаменитые люди. Точнее — их портреты, разумеется. Средняя университетская аудитория. Не хуже и не лучше других.
Пустой стол, пульт управления и больше ничего.
Хотя и этого слишком много для умного человека. Или — ленивого.
— Итак, что там, впереди? — Задал я самому себе вопрос и сам же на него ответил — Ничего, кроме длинной дороги из ниоткуда в никуда. Дороги, в которую, веришь ты или нет, а идти надо...
Вот и поговорил, с умным человеком...
Хлопнув себя по карманам, проверяя, ничего ли я не забыл, я вышел из аудитории.
Пустой коридор академического корпуса кафедры психологии и аналитики.
Пустой, на прострел.
От острого укола боли в висок хочется выть и кидаться на стенку.
Огромные окна.
Скоро станет еще больнее...
Прямой солнечный свет.
Скоро все пойдет наперекосяк...
Солнечные зайчики на стенах.
Идиллия, наверное.
"Сайд" — Тоненькая нить мыслеречи. — "Ответь, пожалуйста..."
"Ну да..."
"Не будь Букой, все что было — давно прошло!"
"Да ну?!"
"Так и будешь на меня злится?"
"Ну — да..."
"Послушай, ну будь нормальным человеком!"
"Не хочу. Никогда им не был. И, надеюсь — не стану!"
Тихий писк вызова "лайна" выбил неприятный голос из головы. Попрощавшись с давно ненужным человеком, я ответил на вызов.
— Привет, Сайд.
— Добрый день, шеф. Что опят на мою голову?
— Чума сгодится? — "Вот так-так, у шефа тоже есть чувство юмора! Замечательная новость..."
— А еще? Дело?
— Дело... — Шеф словно готовился прыгнуть в прорубь. — Дела в общем такие — преподаватель ваш, физик, вот уже четыре года занимался ТЛСП. После появления в его группе двух, тоже пропавших, студенток, добился весьма впечатляющих успехов. Оборудование, исчезнувшее вместе с ними, мы нашли в городке, на другом краю нашей прекрасной планеты, в состоянии, близком к дауну.
— "Поматросил" и бросил?
— Не похоже. Активация подобного оборудования, незаметной не бывает. А тут — ни малейших следов. Действия не отслежено. По заверениям экспертов... Оно просто состарилось.
— Я видел дату изготовления.
— Тем не менее. По оценке экспертов, это оборудование валялось на помойке не меньше десяти лет. И, что самое неприятное — на станинах обнаружены следы одного, очень редкоземельного вещества, используемого, между прочим, в очень узкоспециализированных отраслях.
— Отлично. От меня, что требуется?
— Ничего. Учи детишек — они наша смена. Ведь мы все — не вечны...
— Весело и ласково. Спасибо.
— Как там Твои студенты? Набрал группу?
— Спасибо, Вашими молитвами. Есть пяток "редких"...
— Даже так... Это хорошо! Это — замечательно! Только, что-то ты не радостный. Боишься конкуренции?
— Нет. Боюсь внутренней грызни. Коллектив здесь... Взрывоопасный...
— Голова болит? — Голос шефа дрогнул.
Вот и стало понятно, что весь этот разговор он завел только ради этого, одного-единственного, вопроса.
— Пожалел волк кобылу... Отчего такая забота, осмелюсь спросить?
— Примета ходит такая... Если у Сайда болит голова...
— Быть беде?
Вместо ответа шеф вздохнул.
За всеми этими разговорами, я успел дойти до курилки и теперь мрачно вертел в руках сигареты.
— Нет, шеф, голова у меня не болит. Уже давно. Спасибо врачам, старым знакомым и вашей опеке. Просто нечему болеть. Так что и проблем — не ждите. Гарантирую!
— Вот и славно. Шел бы ты спать, Сайд... А то вид у тебя... Дерьмовастый. На редкость. — Шеф всегда меня удивлял — он действительно видел человека по лайну!
— Обязательно, Шеф.
Окурок полетел в пепельницу, стоящую в дальнем углу. Я проводил его взглядом, приготовившись к чуду...
— Опять мимо?
— Стелла... Просто проходила мимо?
— Да нет. Искала тебя. Есть разговор.
— Пошли в деканат.
— Нет, лучше на улице.
Я пожал плечами и скрипнул зубами — надеюсь незаметно: головная боль уже не пульсировала, а била отбойным молотком.
Мы вышли из здания, прошли по тенистой аллее, свернули на тропинку, ведущую к беседке, увитой диким виноградом, с огромными, красными листьями.
— Стелла, что случилось?
— Не случилось, а случится. Когда ты здесь появился, я не зря тебя встречала. За день до твоего прибытия, Энрикс приснилось, что человек, приехавший к нам, получит три вещи: Любовь студентов, ненависть преподавателей и... — Стелла набрала полную грудь воздуха. — И мою душу. Альба поспорила, что тот, кто приедет, станет ее любовником, и пророчество не исполнится.
— С Альбой мы на "штыках", так что... — Прищурился, любуясь солнечными бликами на виноградных листьях. — Ваше пророчество...
— Ненависть ты уже заработал. А твоя группа — тебя боготворит... Уезжай, Сайд. Пожалуйста. Не разрушай наш мирок... — Стелла отвернулась. Ее тонкие руки перебирали сохнущие лозы, выламывая ярко-красные листья. — Уезжай. Ты и так — притча во языцех всей Академии. Ты перетянул в свою группу, прямо скажем, не совсем честным методом, студентов, которых очень многие жаждали видеть своими. Твои дела, твои лекции — обмусоливают все, кому не лень. Ты не преподаватель — ты ходячее приключение!
— Стелла. Ты начиталась моего досье. Все очень просто — из 23-х студентов в моей группе — пять "редких". Остальные — "уник". Покажешь мне, хоть одного препода, который "потянет" их? Оставь их на обычном курсе и ты получишь — ничто. — Голова просила топора, а приходилось разговаривать. Связно разговаривать, а не скрипеть зубами.
