Перст Высшего

Без крови не обойдется, Ярик. И это хорошо!

'Умолкни! Без тебя тошно'.

А Крах меж тем заводился все больше:

— Слушайте меня, славные люди Хортейма! Да-да, не Грохта, а всего Хортейма. Хватит уже думать только о своем животе, пора вспомнить кто мы на самом деле. Неужели забыты Честь, Воля и Преданность? Как мы могли допустить такое непотребство? Я отвечу — виноваты мы сами, не смогли исполнить волю Высшего и за это поплатились!

— Жрец ты говори-говори, да не заговаривайся! Не мальчиков отчитываешь, у нас своя голова на плечах!

Из кучки зажиточных подал голос крепыш с пшеничными волосами, обрамляющими лицо больше напоминающее свиное рыло и такими же маленькими подленькими глазками. Руки его были сцеплены и покоились на внушительном брюшке.

— Да я знаю, Пивг. Тебе с сыновьями точно ничего не надо, вам бы и дальше меды варить, да свиней растить. Вот только кончилась спокойная жизнь и те кто не вспомнит кто он таков и кем были его предки, поплатится посмертием! Это я вам как первожрец Корвуса обещаю!

И будто в подтверждение его слов над острыми пиками Ледяных Гор ударил гром. Не сказать, что событие редкое — куда там, раз в неделю, а то и чаще подобное случается, но сейчас слишком все вовремя произошло. Так что многие взрослые мужи опасливо покосились на Краха и схватились за нательные обереги, кто-то вовсе чуть слышно забормотал старую молитву.

— Нет твоего Высшего! Пропал и бросил нас на поживу остального мира. Как можно верить ему, если даже горные чудища наседают так, что мочи нет. В поле без пары сулиц и рогатины выйти не можем. Ответь жрец?

На этот раз от меньшей части подал голос высокий — на полголовы выше остальных — человек с седым конским хвостом до лопаток и блеклыми серыми глазами. На первый взгляд ему можно дать как три десятка так и все пять. Многие глядят на него с легкой заинтересованностью, а вот наставник, тоже чуток уступающий ему в росте, смотрит на 'Коня' словно на пустое место. И знающим людям такое отношение о многом говорит. Жаль только понять это могут не многие: жрец, кузнец, ну и я в довесок.

А 'Конь' не получив ответного выпада начал распаляться, куда-то делась серость и блеклость, появился нездоровый блеск в глазах, сухие морщинистые руки задрожали будто у наркомана увидевшего долгожданную дозу. Глядя на распалившегося скандалиста обычно спокойный Косарь хекнул и подхватив с земли ком слежавшейся земли со всего маху запустил тому в рожу.

Оратор подобного не ожидал. Шмякнуло знатно и черно-бурая с навозными прожилками земля расползлась по его лицу неприглядной маской. На пару секунд над толпой воцарилась тишина, а затем уже никто себя сдерживать не стал. Все вспомнили былые прегрешения недругов и теперь решили оторваться друг на друге. Возникла стихийная куча мала из габаритных тел, среди которых правда попадались и менее впечатляющие — те что принадлежали юнцам, оказавшимся в общей свалке.

Хрясь! Бам! Хрясь-бам, хрясь-бам...

Люди распалялись. Зуботычины летели чаще, удары точнее и больнее, если кто и сдерживал себя по первой, то забыл об этом, отдавшись целиком упоению кулачного боя. В этом конечно лидировали гридни — защитники, мать их, деревни. Всего десять и это на три сотни дворов! Правда остальные от них мало отставали, ведь обучение то проходили все, ну а то что не опоясаны мечами — судьба иная. Вон к примеру наставник тоже не опоясан, а витязь не из последних во всем Хортейме! Правда в драку он не полез, как и жрец с кузнецом, а так же яр, медовар и тот что с конским хвостом.

Мы стояли с одной стороны, они с другой. Я их изучал, они на меня как на вошь глядели -прихлопнули бы, да не могут, защита у меня ого-го какая! Пискнуть не успеют как Косарь их пожнет и посеет.

— На получи!

— Фрад это тебе за прошлый год!

— У-уу тварина, держи!

Разнимать толпу, вошедшую в раж не только бессмысленно, но и глупо. Это понимали все оставшиеся в стороне, хотя таких было меньше десятка, остальные участвовали в драке. Глядя на самозабвенно лупцующих друг друга людей поневоле задумаешься о том, что здесь далеко не все безоблачно. Хотя о чем это я вообще говорю? Одно то как я провел первый день в Грохте о многом говорит!

Сучьи дети...

Люди сбрасывали злость и ярость столь резво и быстро, что не прошло и пяти минут как большая часть валялась на земле, а оставшаяся надсадно дыша лупцевала друг друга богатырскими ударами.

Это могло продолжаться еще долго, если бы не яр Гарл. Толи надоело наблюдать драку, толи так и было задумано, но стоило 'битве' немного утихнуть как он сделал пару шагов вперед и громогласно объявил:

— Ищу Суд Правды Высшего!!

Что это такое я конечно не ведаю, но остальные знали. И судя по хмурым лицам Сурва, Краха и Грима такое развитие событий явно мне не на пользу. Драка прекратилась и окровавленные рожи стали расползаться по сторонам.

Жрец Корвуса поправил свое потрепанное одеяние и сквозь плотно сжатые губы спросил:

— И какой правды ты ищешь?

— Родовой!

Люди удивленно загудели, будто пчелиный рой разворошили, но по взмаху руки жреца замолчали. Послушались, а Крах сильнее нахмурился, всем известно чем заканчивается подобный суд, но даже зная ответ все-таки продолжил:

— От кого ты, яр, требуешь Суда Правды?

Лот картинно встал в гордую позу обличителя и резко вскинул руку, указывая пальцем прямо на меня, одновременно выкрикнув:

— Того кто решил предстать перед нами самозваным Перстом Высшего — Ога сына Иива Крушителя!

Ты глянь, Ярик, каков подлец! Чует, что жаренным запахло, прохвост еще тот! У-ууу гнида мелкошапочная...

— Принимаешь ли ты вызов на Суд Правды, Ог, Перст Корвуса?

И тон жреца даже не допускал и тени сомнения в том, что я не приму вызова на поединок. Уж об этом я догадался. Недаром традиция решать важные споры и проблемы ритуальным сражением сохранилась на Земле аж до двадцатого века, а кое-где и остается неизменной и по сей день.

Я конечно могу отказаться, но тогда мне точно не видать ни армии, ни Источника, ни моих здоровых улыбающихся весеннему солнцу девочек. Да и не первый день внутри свербит отчетливое понимание того, что новая порция полезной информации откроется только после увеличения личного авторитета. Эдакое интуитивное понимание.

Так что, понимая всю безнадежность положения, я как можно тверже отвечаю:

— Да.

14.

Когда власть стремительно уплывает в руки другого — отрекись или будь готов умереть за нее.

Солнце будто специально для поединка освещало поляну лучше прожекторов футбольного стадиона. А вот остальное пространство скрывала тень от густых свинцовых облаков, закрывших весь небосвод. И что самое удивительное — прореха не затягивалась, серая пелена обходила ее стороной.

Толпа, что еще недавно была готова перебить друг друга, замерла в ожидании. И не поймешь сразу чего жаждут больше — развлечений или правды Высшего суда. Мне известно одно — равнодушных нет, даже мальцы и те лупят глазенками так, словно торжище увидели. А вон та рыжая шмакадявка, как то странно на меня смотрит и глаза вновь на мокром месте. Неужели обидел дите? Быть такого не может, не видел с тех пор как спас, точно знаю.

Откладывать или переносить поединок никто не стал, так что вместо традиционных боев за звание новика люди собрались на Суд Правды. Никакой помпы или мишуры, все аскетично и даже бедно, единственное что сделали — вбили колышки по кругу, выделив под площадку квадратов на двадцать пять. С одной стороны много, но с другой — на таком пятачке и развернуться толком негде, одно радует — весь месяц Грим заставлял меня отрабатывать все примитивные удары с минимальными передвижениями. В любом случае моя надежда на неожиданность и быстрый исход схватки, в противном случае мне не жить...

Яркие лучи солнца слепили и иссушали, такого палящего зноя я давненько не испытывал. Эх скорее бы уже началось!

По толпе прошелся недовольный ропот, впрочем тут же затихший. Я сначала не понял в чем дело, но стоило посмотреть на оппонента как все встало на свои места. Краем уха я услышал то чего до этого момента не знал — ни Грим, ни Сурв не догадались меня просветить в правилах Суда. Оказывается по давней традиции на Суд Правды бойцы сходились в нательном белье и в рукопашную, однако яр пришел к кругу в полном комплекте криптовой брони и с огромной секирой. Знакомой до дрожи. Ага, да ведь это тот самый летун! Ему разве что шлема не хватает, а так точно он, интересно как яр так быстро оправился от пинка?

Но еще больше меня волнует такая несправедливость, о каком Суде Правды тут говорить если он при полном параде, а я голытьба голытьбой? Удивительно но люди поддержали меня недовольным гулом, но яр и не подумал снимать доспехи, а десять гридней, его сопровождавших вовсе добавили, мол 'владетелю негоже биться как смерду'. Тут уже народ не вытерпел, вмиг посуровевшие мужики окружили зарвавшихся бойцов. Позволь себе они еще какую-нибудь вольность и быть беде, но толи мрачные лица образумили гридней, толи сами поняли что сказали не то, но больше никто не нарывался.

Яр Гарл, некогда уважаемый человек и к тому же глава деревни, старался сохранить хоть толику спокойствия и не дать ярости вырваться наружу. Весь его авторитет и сила обратились в прах за один день. Теперь он жаждет крови. Моей крови. И я его понимаю, на его месте сделал бы точно так же. Ведь кто я такой? Дурачок, внезапно обретший чистоту разума, да к тому же покусившийся на святая святых — на власть над людьми. Правда, мне от этого не легче.

Крах подошел к краю выделенной площадки и не говоря ни слова выхватил из складок одеяния узкий клинок. Коротко свистнуло и на траву полетели тревожно-алые капли.

— Высший рассудит вас!

Я стоял рядом с кругом, но войти не мог. Вроде и руки плотно держат харн, что наставник по доброте душевной мне доверил, и уверенность есть, а вот ноги не идут — подрагивают, и ведь зараза, не могу себя заставить. Хоть ты тресни, не слушаются и все!

А на импровизированное борьбище с другой стороны, явно красуясь перед толпой, вышел мой противник. Картинно взмахнул секирой и закинул ее себе на плечо, да так что понятно — в любой момент скинет и красивым размашистым ударом с полборота развалит любого врага. Рядом с краем поля со стороны яра кроме гридней замерли еще два подручных, тех кто приходил с ним к Сурву, вон и кнуты на поясах висят. И стоят ухмыляются, ни капли не сомневаются в том кто победит. Скоты! Знают ведь, что пацан не обучавшийся воинскому ремеслу не выстоит против опытного воина, ну а то что я выше и плотнее мне не помогут. Одно попадание секирой и бритвено-острое лезвие располовинит меня будто разделочный нож тушку куропатки перед праздником.

В спину легонько подтолкнули и Грим, впервые за все время моего знакомства с ним участливо добавил:

— Ступай Перст, помни, чему я тебя учил.

Шаг, второй, третий и вот я стою на борьбище. Напротив меня криво ухмыляющийся Гарл, яр Грохта. смотрит на меня так будто все уже предрешено и осталось последнее действо — повеселить публику. Он не испытывает и тени сомнения в исходе поединка.

Не рано ли он меня списывает со счета? Хрена ему лысого, русские не сдаются!

Растерянность, мандраж и сомнения в мгновение ока смыло волной ярости и злости. И тут же Зверь пробудился. Моя вторая половинка, надежно укрытая в тенетах разума вновь готова действовать! Зверь пробудился резко, словно не спал, а только ждал удобного момента перехватить контроль.

Дать? А впрочем чего мне терять...

Мозг погрузился в сладостно-ватное блаженство безделья, единственное что я еще мог — это наблюдать за происходящим, но как то странно, будто гляжу из-за плеча, а на самом то деле просто теперь вижу целостную картину.

Перемены во мне Гарл заметил не сразу, видимо думал что я уже сломлен и готовлюсь принять смерть, поэтому продолжал играть на толпу, вобравшую в себя наверное даже грудничков. Он пару раз махнул секирой из стороны в сторону и только после этого соизволил начать поединок. Вот только я начал его раньше...

Зверь действовал в странном рваном стиле, тесно сплетенном из небогатого багажа месячных тренировок, собственных инстинктов и чуточку воспоминаний о русбое. Подкрасться незаметно к яру моей темной половине не удалось, толи он только делал вид что красуется, а на самом деле был собран, толи просто Зверь неверно выбрал траекторию движения.

Вжик! Сверкнуло лезвие перед моим носом. Зверь чудом уклонился и перекатом ушел влево. Гарл удивленно глянул на то место где я стоял мгновение назад и уже по другому посмотрел на Ога. Теперь из прищуренных глаз исчез даже намек на сожаление, осталось только желание поскорее разобраться с непонятным юнцом. Секунда и решение принято.

Яр удобнее перехватил секиру и мелкими шажками начал приближаться ко мне. Началась пляска смерти. Лучи солнца ярко освещают лезвия, блики, что должны по идее ослеплять доставляют Зверю лишь небольшое беспокойство. Гарл это заметил после первых же ударов. Мое тело свободно уходило от лезвий секир, подныривало и перекатывалось. Зверь действовал куда эффективнее меня.

Гарл уже через минуту распалился так, что перестал сдерживать свою вторую натуру: мелочную и подлую. Тут же вместо размашистых красивых ударов появились короткие, резкие тычки, подлянки и приманки. Время показухи кончилось, не успев начаться и те кто мог видеть рисунок боя это поняли.

Толпа недовольно колыхнулась и выпихнула одного из приближенных яра, того что похож на бочонок для медовухи, всего на полшага, но этого хватило для наказания. Жрец вскинул длань, а Сурв тут же качнулся следом и со всего маха бросил свой молот. Снаряд с ревом пронесся в стороне от дерущихся и ударил в грудь переступившему черту.

На мгновение гул толпы и хеканье поединщиков перебил смачный хруст вминаемой грудины. Приближенного яра откинуло на пару метров, прямо на руки гридней. Подняться он уже не смог, а через пару секунд у него изо рта потекла тонкая алая струйка. Воины опомнились, зашелестела вытаскиваемая из ножен сталь.

Жрец повернулся к ним и спокойно заметил:

— Он нарушил правило за что и поплатился жизнью. Не повторяйте его ошибки.

Собравшиеся поддержали Краха одобрительным гулом. Гридням пришлось вложить клинки обратно, но взгляды брошенные на Сурва говорили о том, что ему этого не простят...

Все прошло быстро, но я успел все подметить, благо что Зверь решил передохнуть, а может готовился к последнему рывку. Лот же казалось вовсе не интересуется ничем кроме боя. Внезапно он отталкивается от земли и летит на меня, готовя топор для тычка. Я непозволительно расслабился, а вот Зверь нет, тело ушло от удара и тут уже моя воинственная половина совершает безумный поступок...

Отступление 3.

Мастер-кузнец Сурв появился в закрытой деревне больше десяти лет назад. Его привел Грим Косарь. Сам мастер о своем прошлом говорить не любил, отмалчивался да шутил по-черному, что вкупе с металлическими зубами придавало им глубинный смысл. Ну а расспрашивать Грима — старейшего жителя Грохта не мог никто, даже избранный на общем сходе яр.