Политический брак, взаимовыгодный, с разменом. 1я часть.

Темный чуть-чуть повозился, закрыл глаза и затих, а я и не заметила, как уснула. Проснулась от какой-то тихой возни сбоку, приоткрыла чуть-чуть один глаз и присмотрелась. Темный как-то криво сидел, прислонившись спиной к дереву. Левая штанина оказалась подкатана до колена, и дроу, тихонечко матерясь, зашивал длинную, почти в ладонь длинной, рану на ноге. Когда я медленно приподнялась на локтях, он перестал материться и зыркнул на меня, не прекращая своего занятия. Закончив с 'штопкой', вытащил из поясной сумки несколько флакончиков темного стекла, начал лить то одно, то другое на рану, тихо шипя сквозь стиснутые зубы. Когда закончил процедуры и забинтовал ногу, принялся отмерять в кружку по несколько капелек разной гадости из других флаконов. Намешав кучу всего непонятного, залпом выпил, и выдохнув, принялся убирать за собой. На столько все это выглядело обыденно и буднично, все его действия были такими спокойными и привычными, что оторопь брала от мысли, как часто он вот так, в одиночестве, ночами, себя штопает. Я легла обратно, когда темный по-удобнее устроился и вновь затих.

До самого рассвета я не могла сомкнуть глаз — разглядывала своего 'супруга' сквозь ресницы. Как я не замечала, что у него темные — даже на фоне его почти черной кожи — круги под глазами. И что волосы — всегда блестящие, как белое полированное серебро — сейчас заметно потускнели. Он не расплетает косу уже вторую неделю, и не спит, как я под одеялом — только вот так — полу-лежа, прислонившись спиной к дереву, или к седлу, брошенному на землю... Пока я тут дулась, жалела свою 'загубленную жизнь', истерила и коллекционировала поводы ему отомстить, мой 'супруг' не расслабляясь ни на миг, обеспечивал мою безопасность. Я почувствовала себя маленьким ребенком, с которым возится терпеливый взрослый. Неприятное открытие, когда ты уже разменял третью сотню лет жизни.

Я закусила губу и попыталась потихонечку выбраться из-под одеяла. Замерла, прислушиваясь — темный не шевельнулся, даже дыхание не изменилось. Поддавшись какому-то порыву, я прихватила с собой свое нагретое одеяло — укрыть Дарриэла. Получилось. Только, когда я уже собралась тихонечко, на цыпочках, уйти, темный поймал меня за пальцы. Не открывая глаз поднес мою руку к губам и поцеловав запястье, выпустил.

Я аккуратно, бочком отошла в сторонку. Чем дальше, тем страннее.

Глава 14.

Переживания — переживаниями, а завтракать нужно. Правда я такой повар, что... Но чему-то я научилась у темного? Вот есть прекрасный шанс проверить. Я, как смогла, сложила и запалила костерок и пошла за водой к речке. К одной из опущенных до самой воды ветвей ивы оказалась привязана тонкая бечевка. Потянув за нее, улыбнулась предусмотрительности и запасливости темного эльфа. На бечевке, пропущенной через жабры, суетились крупные рыбины — как раз таких я на ужин и ела жаренными. Рыбу я потрошить не умела, но желание показать себя присутствовало. Да и как рыба жаренная должна выглядеть я знала, а остальное — дело техники. Так что вернулась за ножом и принялась за первую рыбину. Промучившись несколько минут, сообразила, как её выпотрошить, худо-бедно, в основном ногтями, отколупала скользкую чешую, промыла замученную рыбку. Взялась за следующую. Из пяти рыбин осталось четыре — одна, самая вроде бы тихая, умудрилась резво ускакать от меня в воду по бережку. Ну и ладно!

Дальше — проще: нанизала их на веточки, как темный до того мясо козы жарил, и разместила над костром. Затем — чай. Пока котелок с водой грелся, а у оставшихся трех рыбок (одна упала в костер, когда я их переворачивала) пеклась над углями вторая сторона, я начала рыться по своим сумкам в поисках берестяного туеска с сушеными травами. В поисках заварки я перерыла всю сумку, найдя её на самом дне. Под туеском лежали памятные книги, бережно завернутые в кусок ткани.

Я их вытащила и прихватила с собой — делать-то все равно нечего, пока рыба готовится. Уселась около костра и задумчиво провела пальцем по тисненому серебром знаку 'Воды'. Хм... Что он этим хотел сказать? Явно не оскорбить меня, как мне показалось в тот момент. 'Вода' для младших адептов. Энциклопедия оружия. Любовный роман. Да, и зеленое яблоко. Я воровато оглянулась на спящего Дарра, и открыла верхнюю — 'Воду'. Пролистала всю книгу — нет ни отметок, ни надписей, ни знаков никаких, кроме 'штампа' нашей Академии. Почти половину книги занимали упражнения на самоконтроль и концентрацию. Новенькая книга. Явно украденная из подвальной библиотеки... Дальше — оружие. Такие книжицы продаются в Столице — видела в витрине книжного магазина на Дворцовой площади. Стоят довольно дорого, их обычно берут богатые гости Столицы — либо в дар кому-то, либо в качестве сувенира на память. Тут тоже не единой посторонней отметки — потертая, старенькая книга в черном переплете. Не ветхая, но слегка исцарапана кожа обложки и корешка, истрепались уголки... Будто её много и часто таскали в карманах, или в сумке. Заглянула в 'содержание', нашла где раздел, посвященный оружию темных эльфов. Скромненько — всего одна страничка. И тут ничего, никаких подсказок. Даже обидно. Ладно, последняя — любовный роман, который меня так разозлил тогда. 'Розовые сопельки', как их называли юноши с курса. Первые пять страниц грубо вырваны. В качестве начала теперь — картинка акварелью — влюбленная парочка, держащаяся за руки на фоне звездного неба. Пошлость какая. Но рисунок качественный. Я фыркнула и начала искать название книги. И тут разочарование — последние, с содержанием и словами автора страницы — тоже отсутствуют, столь же безжалостно выдраны, как и первые. Еще там в комплекте было яблочко, закончившее свой жизненный путь в компоте... Зеленое яблоко — маленькое и не зрелое, лесное. Наверняка горько-кислое, противное и вяжущее, но пахнущее так зазывно, что так и хочется куснуть, а рот слюной наполняется... Так, яблоко — это я? Зеленая, маленькая, кислая и не зрелая, но пахну, значит, заманчиво, ладно. 'Вода', украденная из Академии и 'оружие' из столицы. Тут тоже вроде все ясно. А роман?! он тут причем? Это намек такой не изящный?! Ну уж не-е-ет, хватит с меня. Я решительно затолкала книги обратно на дно мешка и вернулась к костру — как раз успела смогла спасти рыбу и заварить чай к моменту, когда дроу завозился под своим деревом. Я как раз раскладывала рыбу по тарелкам, когда он, слегка прихрамывая, подошел к костру, завернутый в мое одеяло и мрачный, как приведение брошенного замка. Посмотрел на меня до-о-олгим взглядом, а когда он увидел 'пищу' — едой или кушаньем это сложно назвать, вздрогнул всем телом... Но, принюхавшись, все-же поборол брезгливость и, забрав тарелку, ухромал обратно к своему дереву. Ну да, рыба выглядела... Да жутко она выглядела. Но пахла же съедобно? А золу и отковырять можно! И самые горелые места я соскребла уже. А то, что без соли — так полезнее...

Ели мы, как всегда, в гробовом молчании. Я же, украдкой косилась на дроу. Он ел! Давился, ковырялся, но ел. Мой герой! Я первая не выдержала, каюсь! Собралась с духом, и подошла. Ну а для прикрытия — понесла чай. Прокашлялась и севшим от долгого молчания, позвала мужчину, делавшего вид, что местами подгорелое месиво в его тарелке — это самое важное сейчас в его жизни:

— Дарр...

Дарр медленно оторвал взгляд от тарелки и хмуро уставился на меня.

— Лорд Дарриэль, — голос совсем сел, предательски дрогнув, — Простите мне мое поведение, пожалуйста. Я вела себя недопустимо и глупо.

Темный чуть склонил голову на бок, рассматривая меня так пристально, что я уже едва могла побороть трусливое желание удрать. Отставил в сторону свою тарелку, осторожно забрал и поставил на землю кружку, которую я выставила, как щит перед собой. Бережно, как что-то очень хрупкое, взял меня за запястья и протяну на себя. Я боялась шелохнуться — кто знает, что с ним сейчас происходит — может, он отравлен, или крови много потерял и не соображает почти... Глаза вон совсем больные, зрачки круглые и почти во всю радужку. Как-то в памяти начали всплывать сплетни про то, что темные с удовольствием кушают свежее сырое мясо и печень своих врагов...

— Элениэль... Выдох-стон. Медленно и осторожно он прижал меня к себе, усадил рядом и зарылся носом в мои волосы. Руки нежно, но крепко обхватили, не давая шанса отпрянуть. 'Дарриэль, ну что же ты творишь? Неужели не понимаешь сам, что ничего не может быть. Что через десяток лет ты вернешь меня домой, и мы расстанемся — таков договор. А договора ни ты, ни я, не нарушим. Зачем ты это делаешь?!' — мысленно вопрошала я, продолжая тихо сидеть, прижимаясь плотнее к этому непонятному эльфу, вдыхая полной грудью такой приятный для меня запах этого мужчины — 'Я же эльф, понимаешь? Высший эльф из древнего Дома. Ничего ты не понимаешь, милый...'

— Дарриэль, — прошептала я в грудь темному, зная, что он услышит, — давайте не будем больше так, ладно?

— Ладно, — послушно пробормотал темный с улыбкой в голосе, переместив поцелуи к моему ушку. Мурашки мягко понеслись по всему телу, — не будем. Вы о молчании? Или о ваших выходках? Или о вот этом? — опять поцеловал, гад.

— Я обо всем этом вместе взятом! — попытка сжаться в комок и спрятать ухо провалилась — жадные, дурманящие губы перешли на мою шею.

— Ммммм... Нет. — Дроу слегка куснул кожу и принялся зарываться носом глубже в ворот моей рубашки, расшнурованной по причине жары.

— Милорд, ну что вы вытворяете, а? — я вдруг поняла, что не только ему не мешаю, но еще и выгнулась поудобнее, запрокинув голову, пропуская нахала к своей ключице.

— А вы что, не знаете? Совсем не понимаете, миледи? — темный с явной неохотой оторвался от моей шеи и, поймав мой подбородок пальцами, притянул мое лицо к своему губам, и прошептал, — Уже должна была догадаться, мое сокровище!

Мои возмущения потонули в нежном поцелуе. Спустя мгновение он меня выпустил, но отстраняться не было не сил, не желания. Лишь по-удобнее угнездилась в кольце рук и спрятала нос в вороте его расстегнутой куртки, пытаясь совладать с дыхание. Да все я поняла. Осталось разобраться — что дальше делать. Так мы и сидели. Дарр, казалось, снова задремал — сердце, которое я чувствовала под своими пальцами застучало медленно и ровно. А я думала.

Я — Высший эльф. Из правящего дома. Вторая наследница на трон. Была ей и останусь. До тех пор, пока у кузена не появятся и не вырастут свои дети. До это примерно около двух с половиной тысяч лет, если сильно повезет, и больше времени, если не очень. За эту прорву времени я стану архимагом, если доживу до этого славного момента, войду в состав Совета — по достижении десяти 'долгих лет'... Десять раз по сто сорок четыре года на нашей родине, по сто десять лет Нового мира. Сейчас мне два. За последнюю неделю моя жизнь изменилась столь резко, что былой уверенности в моем будущем уже нет. И разделяли мою жизнь на два куска — десять коротких, человеческих лет политического 'союза'. Кем я выйду из него? Я — потомок древнего рода, дававшего нашему народу сильнейших архимагов, эльф с живой, 'стихийной' душой, поняла, что влюбляюсь. В темного эльфа, даже название расы которого в их родном, покинутом ими мире, переводится как 'предатель'...

Дарриэль старше меня на пять долгих лет. Для нас, Высших, это не существенная разница, по нашим меркам он — юный эльф, не достигший даже совершеннолетия. Два длинных года назад, когда мы с ним впервые встретились, я была маленькой девочкой в белом платьице с оборочками и тоненькой, едва доходящей до плеч, беленькой косичкой, в которую лент вплетали больше, чем волос. А Дарр уже тогда считался взрослым мужчиной. Между нами — пропасть различий, хотя наши расы и похожи, даже внешнее сходство есть — черты лица, разрез глаз и телосложение таковы, что если рисовать наши портреты и не раскрашивать, то только опытный, взрослый эльф может с уверенность сказать — где изображен дроу, а где — Высший эльф. Но при этом... Сложно найти более разных внутренне существ. Тут и характер, и менталитет, и уклад жизни самих дроу, о котором я хоть имела хоть и обрывочные, но достоверные сведения.

Перейдя по зову богини Лоры в новый мир темные, как и мы, уклад жизни почти не поменяли. Лора, Принцесса Ночи, одарила часть из них магией, наградив их даром некромантии и возможностью спокойно выносить яркий солнечный свет, забрала часть способностей, присущих детям их родного мира. Говорят, что очень редко среди темных появлялись и 'воздушные' маги — наши богини-покровительницы — родные сестры.

После долгих, кровопролитных войн на заре новой истории, наши народы, под давлением богинь-сестер и перед угрозой полного истребления другими расами, заключили союз. Мы, Высшие эльфы, вмешались тогда, встав между остервенело истребляющими друг-друга лесными эльфами и дроу. Темные эльфы, впервые увидев нас, молча опустили оружие и долго, с удивлением разглядывали наших представителей. Война была окончана и был заключен первый мирный договор, гарантом которого выступали богини-сестры и наши Архимаги. Спустя еще очень долгое время начались первые 'попытки' наладить общение, вылившееся в вереницу интриг и гигантские шпионские сети, охватывающие почти весь мир. Живя на разных концах 'эльфийской' трети континента, наши народы умудряются этот огромный кусок суши делить, постоянно подозревая соседей в том, что они что-то 'замышляют' против. При этом мы, Высшие, с темными никогда, ни разу за всю историю не ссорились — остальные ветви эльфийского народа за нас это с успехом делают. Иногда возникают короткие, кровавые, стычки, в глаза же — мир и дружба, ласковые, учтивые слова, 'мой драгоценный сородич' сквозь зубы... И отравленные иглы, зажатые в умелых руках наемных убийц. Темные не давали нашему народу расслабится ни на секунду, держали в постоянном тонусе правящие семьи, подчищали 'наших' полукровок. Светлые не давали дроу сконцентрироваться на идеи полного уничтожения других рас. Мир, баланс и взаимопонимание.

Только одно 'но'. Для нас 'Дом' значило 'семья'. Для них — 'правительница и свита'. У нас рождение ребенка в семье Высшего эльфа — величайший праздник для всего города. Такое событие случается столь редко, что абсолютно все аристократы знают на перечет имена всех детей во всех Домах. У них... у них все осталось по-прежнему. Маленький дроу, брошенный в одиночестве в коридорах их города-пирамиды, вынужден выживать вопреки всему, едва научится стоять на ногах. У него нет ни имени, ни защиты до тех пор, пока он не проявит себя.

А если учесть, что в новом мире они, наделенные даром бессмертия, начали жить несравнимо дольше — над ними больше не довлели их старые, кровожадные боги, богиня Лора укрыла их в нашем уютном, закрытом мирке, защитив и спрятав своих приемных детей, то они начали еще жестче отбраковывать 'потомство', производимое их женщинами в немалых количествах. Их женщины практически безвылазно сидели в своем городе-пирамиде. О их жестокости слагали легенды, рассказываемые шепотом и озираясь по сторонам. Их мужчин практически невозможно встретить нигде, кроме нашей Столицы, да Сердца Мира — гигантском городе на самой южной оконечности нашего континента. Спасало только то, что женщин у них безумно мало.