— Пресветлый отец, а не лучше ли сделать это через несколько дней, чтобы если, не дай Судьба, в твоем ближнем окружении есть кто-то неверный, он не смог бы понять, в чём дело?
Патриарх отменил приказ и отослал своих людей, которые, к счастью, не услышали слов принца. И пока дверь не закрылась, он сурово отчитывал принца за недостатки в духовной подготовке и за грехи. Так что все могли бы подумать, что сначала Патриарх очень разгневался на принца, а затем немного смягчился. Когда Патриарх почувствовал, что никто не слышит и не видит, он вновь достал листки, быстро просмотрел их все и подытожил:
— Насколько я понимаю, рассказывать ты ничего не имеешь права в силу клятвы. Я присмотрелся к тебе и вижу, что ты сумел повредить их мощный ментальный щит, причем тонко, так, что заметить утечки трудно. Приходи через несколько дней, мы поможем тебе великим благословением всех монастырей и духовной защитой.
— Ещё один щит? — обречённо спросил Атар, только сейчас окончательно поняв, в какие опасные дела он влез.
— Сын мой, надо слушать внимательно. Я сказал: защита, а не щит. Тебе придётся противоборствовать сильнейшим духовным и психическим атакам. Тебя будут пытаться подчинить Единобожники, поскольку та территория, куда ты сейчас отправляешься, не является канонической ни для одной религии. Тебя будут атаковать Проклятые. Да и Южный Монастырь не так-то прост. А тут ещё одна мощная сила, и ведь они поставили на тебя и твоё новое царство... или, может, на всю Южную Империю?
Принц содрогнулся. В третий раз упоминается про императорство. Неужели ему придется принять на себя тяжесть короны Юга?
После всего происшедшего принц остаток разговора помнил как в тумане, но по косвенным признакам установил, насколько детально его исследовали. Вернувшись к себе, он проспал вплоть до следующего утра. А поскольку теперь отплытие в Зоор откладывалось, он занялся рутинными делами Сейма и подбора специалистов. На Имперском острове ему удалось соблазнить несколько архитекторов и дошедшую до критического по меркам гетер возраста (сорок лет) Высокородную Иолиссу. Теперь основные направления были более или менее укомплектованы. Принц почувствовал, что выигрывает год против тех двух лет, которые он первоначально отпустил на подготовку. Одно было плохо: ни одного Великого Мастера. Но Мастеров каждой специальности было раз в десять меньше, чем Высокородных художников или гетер.
Великое благословение всех монастырей и постановка защиты оказались столь трудными и даже мучительными процедурами, что принц на неделю слёг в постель и лишь затем отбыл в Зоор.
В Зооре буквально через несколько дней после возвращения принца поджидал сюрприз, вновь изменивший его намерения и вызвавший немедленные действия. Хитрые планы короля насчет Атара и колонии были сорваны простоватым и прямолинейным воякой. Верховный адмирал Крис Эритайя возмутился, услышав, что чужой флот будет ещё год стоять в гавани Зоора и ремонтироваться на королевских верфях. Флотоводец поднял громадный скандал при поддержке многих других военных и целой своры советников и знати, теперь уже завидовавших славе Атара и тому, что к нему стекаются люди. Этим воспользовались демагоги и начали подбивать народ на бунт против колонистов, которые мешают жить коренным зоорцам и нагло объедают их, пользуясь покровительством короля. Такие неприятности заставили принца убраться с флотом в Карлинор, где его ждали (впрочем, его звала к себе и Хирра). Король был недоволен, но делать было нечего: он сам видел, что слишком много влиятельных людей будут всячески мешать принцу Атару, и рассчитал, что лучше пусть он будет обижаться на них, чем потом переносить отрицательные чувства на короля. Всё равно дерзкое решение ехать в дальние страны, чтобы начинать там заново, означало: принц разочарован настроениями и образом жизни большинством знати и народа в Империи. Так что это возмущение действиями Атара лишь подтверждало мнение принца о массах. Поскольку с принцем отбыли и набранные им колонисты, можно считать, что дальний путь начался, пока что с короткого морского перехода.
Словом,
Хоть самый сильный,
Если меж сил попадёшь,
Будешь раздавлен,
Как жерновами
Будет размолот червяк.
— Глава 5. Новый Император
Неожиданно быстрый отъезд из Зоора заставил будущих колонистов сплотиться. В Карлиноре они поставили временный городок под стенами города. Клингор был доволен, что его княжество всё-таки будет метрополией новой колонии. В данном случае он обыграл короля и Хирру.
Кисса встретила принца в буквальном смысле с распростёртыми объятиями и немедленно вызвала его на любовный поединок. Принц сумел без нарушения правил чести только обговорить отсрочку на три дня, пока он устроится сам и устроит своих людей. Вечером у него состоялся ожидаемый, необходимый, но от этого не менее тяжёлый, разговор с женой.
— Я понимаю, что ты, муж мой, как владетель, а теперь и будущий царь, должен поддерживать отношения с самыми разными людьми. Я понимала, что без гетер нам там будет выжить намного труднее, а сохранить культуру почти невозможно. Но они просто атакуют тебя как нынешнюю знаменитость и будущего правителя.
— Что поделаешь? Такова жизнь, таковы обычаи. Хорошо ещё, что по положению моему я могу отказать полноправным, но над Высокородными и сам Император не имеет власти.
— Да, что поделаешь. Но есть ещё одно. Ты, муж мой, до сих пор делал всё, чтобы я оказалась признана в высшем обществе, и добился своего. Но ведь там тебе придется вступить в политический брак с дочерью какого-нибудь местного царя или же Императора Юга. И я стану второй женой.
— А вот здесь ты ошибаешься. Вернее, наполовину ошибаешься, моя драгоценная жена! Да, я понимаю, что вынужден буду вступить в политический брак. Но с самого начала я поставлю старкских граждан на положение местной знати, а сам, чего бы мне это ни стоило, заявлю, что положение настоящего принца настоящей Империи выше положения всех этих царей. Так что ты там будешь не ниже по знатности, чем дочь захудалого Императора Юга, и я буду брать лишь вторую жену.
— Ты очень многое продумал и решил, мой муж и мой настоящий мужчина! Я ещё раз увидела, что перед нами дорога Судьбы, ведущая к одному из двух: или к славе на много столетий, или к достойной смерти. Я рада, если мы пройдём эту дорогу вместе до конца. И у меня есть чувство, что так и будет.
— А у меня есть уверенность в этом, моя замечательная жена! Я рад, что понял, увидев тебя, что наши линии судьбы сходятся.
— Но я чувствую, муж мой, как будут раздражены все местные царьки и местная знать. Тебя-то они готовы были бы признать, а если у них там нелады и раздоры, может быть, и отдаться под твою руку. Но признавать знатью всех старков!
— Заставим. Я знаю, что воевать нам там придется много, и войны будут нелегкими. Поэтому завтра же я начинаю военные тренировки своих людей, пока их местные дамы и служанки ещё не заставили забыть обо всех делах. Ведь женщины всегда падки на героев, идущих на опасность. Особенно как на любовников...
— Так что не захотят признать добром, заставишь признать силой! Ты у меня тоже герой, мой повелитель и муж! Но это я знала даже ещё до того, как решилась выйти за тебя замуж. А насчёт необходимого для управления и для политики — я же понимаю, что теперь, как жена правителя, я должна помогать ему в таких делах, а не мешать. То, что ты любишь меня одну, я вижу и рада!
— А я не очень рад. Мало ли что может быть. Если союз меж нами основан на любви, то мы становимся уязвимы. Представляешь себе, какой-то интриган наплетёт тебе о моих отношениях с другой женщиной. Да ещё и доказательства представит такие убедительные на вид! Ведь ты, от любви и ревности, можешь больших глупостей наделать и повести себя так, как никакой предатель не повёл бы. Сколько было таких примеров в истории. Извини за жестокость, но то, что нас соединяет, это прежде всего общая судьба.
— Да. Вспомним Крангора. Он показал, что и ты, муж мой, тоже мог бы наделать глупостей от любви. Я понимаю, что если кто-то тебе начнет клеветать насчет моей неверности, ты не поддашься. А если кто-то убьёт меня? Или похитит?
— Осторожно!!! Такие речи, тем более сказанные с таким чувством, могут исказить линии Судьбы!
— Ты прав, муж. Нельзя отпускать себя на волю.
— Да, особенно нам, тем, кто стоит наверху. Нельзя по многим причинам. И даже по той, ничтожной, но важной, что нельзя давать простонародью повода говорить, что мы всё получаем не по заслугам, а по праву рождения. Поэтому знать вынуждена регулярно изгонять сыновей и дочерей, проявляющих нерадение или просто не выдерживающих обучение, а ещё чаще хоронить их, погибших в ходе учебы.
— Каждые такие похороны на некоторое время заставляют умолкнуть демагогов, кричащих о равенстве всех людей. Когда мужик, а особенно его жена, представляют себе муки, на которые им пришлось бы обречь своих детей, стань они Высокородными, у них в голове кое-что проясняется.
— Как говорят в Монастырях, если ослабить обучение Высокородных, общество продержится ещё сотню лет без видимого изменения. Но потом наступит медленный и глубокий распад, и всё высшее сословие должно быть заменено, даже те, кто остались не затронуты разложением.
— Почему даже те?
— Они своей чистотой позволяют грязным представителям знати оправдывать в глазах народа своё положение: смотрите, какие люди есть среди нас!
— Да. Страшно!
— Много страшного узнаёшь за время обучения и потом, когда тебя допускают к древним книгам. И единственное, о чём я жалею, что Храма Двенадцати в Карлиноре пока нет. Ведь сейчас меня вновь допустили туда, чтобы я изучил то, что доступно лишь правителям высшего круга.
— Что тебе мешает, полностью организовав лагерь здесь, вернуться в Зоор или даже в Великий Монастырь?
— Я уже сказал, жёнушка: военное обучение. Здесь должен буду всем всё время руководить я. Обычные военачальники станут учить воевать так, как можно было, имея за спиной Империю и её законы. А там нам придётся сражаться и жить по-другому. Мне надо сделать своих людей столь страшными в бою, чтобы ни у кого даже не вызывало сомнений, что в наших рядах стоит лишь знать.
— Я понимаю тебя, мой муж. Но тогда я тоже должна понять, как мне учить сейчас жён и детей переселенцев. А может быть, даже художниц и гетер?
— Насчёт гетер и художниц — нет. С этими справится Кисса. Она умница, не хуже тебя. Она тоже поймёт, что надо будет там, вдали. А вот насчёт женщин... Ты молодец, жёнушка! Ещё раз рад, что наши линии судьбы сошлись!
И принц поцеловал свою подругу жизни.
* * *
Уже на следующее утро принц собрал всех свободных мужчин из колонистов: и граждан, и неграждан, и слуг. Он выступил перед ними с речью.
"Свободные граждане Империи! Честные свободные колонисты! Я благодарен вам, что вы отважились отправиться из нашей благодатной империи в богатые, но нецивилизованные, края. Если вы решились на это, значит, каждый из вас чувствует, что у него есть возможности и способности, которые он не может раскрыть здесь, где всё обустроено и упорядочено. Каждый из вас хочет великих дел и готов начать с самого начала, чтобы иметь возможность совершить предназначенное ему Судьбой, и наилучшим образом пройти свой Путь. Известно, что самая главная заслуга человека: понять и правильно исполнить своё предназначение в этом мире. Правильно исполненное предназначение смывает тысячу грехов, которые совершены на пути к нему, естественно, если ты их осознаешь и в них покаешься. И даже если ты не успеешь покаяться лишь потому, что погибнешь славной смертью на пути к своему предназначению, сама эта смерть смывает такие грехи. Правильно исполненное предназначение открывает путь душе к лучшей участи в других жизнях, а за эту ты получаешь посмертную награду. Так что у каждого из вас открывается путь достойно прожить жизнь и искупить свои вины не простым покаянием, а покаянием делом. Это и лучше, и интереснее, и почётнее, и даже приятнее. Но зато намного труднее, чем просто молиться, поститься и воздерживаться от радостей, после чего опять бросаться в их омут с недомытой душой".
Люди уже знали, что колония благословлена всеми Великими Монастырями, и восприняли такое начало как должное. Ведь после благословения в колонисты потянулись довольно много таких, кто знал за собой серьёзные грехи. Кроме того, принц выкупал мелких преступников, и судьи королевства, зная отношение короля к колонии, тоже выражали готовность заменять наказание отправкой в колонию. Так что среди народа было чуть ли не большинство такого, кому требовалось очищение души, но кто предпочитал очистить её в честном бою и дожить жизнь весело, а не на каторге или в монастырской келье.
"Я уже говорил, что места, куда мы направляемся, благодатные и практически свободные. Там жили проклятые Древние, и оставили после себя проклятия. Но теперь, с Великим Благословением, мы с их проклятием справимся, если будем вести себя не слишком глупо. Так что это неприятность, но неужели вы надеялись очистить душу и совершить великие дела без трудностей и опасностей? По-моему, здесь таких нет".
— Нет! — дружно откликнулись колонисты.
"Я это знал. Ну ладно, с душой мы немного разобрались, хотя забывать о ней не будем никогда, а то наше благословение очень скоро сгорит и заменится на Великое Проклятие. Вы же слышали о таком? Это не сказки. И я не желаю, чтобы мы на собственной шкуре ещё раз убедились в том, что это правда, и стали бы очередным назиданием для потомков. Ну а то, что мы там отнюдь не будем святыми, всем вам тоже понятно. Мы едем за трудной, но интересной и богатой жизнью, и не собираемся отказываться от её радостей. Хотя бы даже потому, что десять тысяч — неплохо для начала, но затем нам будет нужно не менее ста тысяч граждан, чтобы удержаться среди чужих народов. Мы не можем надеяться, что к нам прибудет столько народу из Империи. Путь далёкий и опасный, да и людей, способных глядеть в лицо Судьбе, не так много. Так что вам, мужчины, придется наплодить детей-богатырей, а для этой цели взять либо захватить себе в жёны и наложницы женщин-красавиц".
Мужчины одобрительно загудели. Такая постановка вопроса им понравилась. И теперь они, как им казалось, понимали, почему среди колонистов так мало женщин. На самом деле женщины, по своей осторожности, просто гораздо менее охотно ввязывались в очевидную авантюру. Если бы она была хоть любовной...
"Поэтому сами понимаете, что в первых двух поколениях гражданство будет считаться по отцу и детей от наложниц будем считать законными младшими детьми. А затем уж мы ужесточим правила насчёт браков и гражданства, чтобы в варварах не раствориться. И в связи с этим я могу сразу сказать вам следующее. Нам нужно помнить, что каждый полноправный гражданин Империи в колонии должен стать знатью. Каждый негражданин и слуга, который едет с нами, станет гражданином. Каждый дворянин станет владетелем. Каждый мастер — основателем цеха. Каждый третий сын — основателем рода".
