1701-Депрессия

— Иное развитие лучше чем никакого.

— Тоже верно, — покивал я, — однако, я задаюсь вопросом — стоит ли? Ксенопатриотизм привёл к тому, что Россия была под моральной, нравственной оккупацией извне. Не имела суверенитета — все решения производились с оглядкой на иностранцев — что они подумают, как поступят, не поругают ли — как трусливый помощник смотрит на своего строгого хозяина. За это время нас успели крепко перекроить — нам внушили мысль, что в России ничего своего нет, что Россия — отсталая страна, которая должна быть счастлива быть полезной западу. Что у нас нет морального права на кого бы то ни было нападать — в то время как они сами могут нападать на кого угодно и творить что угодно — и никто им не указ. Нас приучили не замечать своих успехов — и возвеличивать успехи иностранцев — смотреть на них как на цивилизованных господ.

— Неприятно.

— Так работает их цивилизация. Всё что не является её господствующей частью — это колонии. Колонии воспитывают, морально довлеют над ними, выкачивают ресурсы — рабочую силу, иные ресурсы — чтобы развивать метрополии. И из России качали ресурсы не меньше — зерно, металлы, чтобы жить нужна была казна — нищета крестьянского класса в России длилась до тех пор, пока история не сделала новый оборот — и в том веке, когда цивилизация уже развилась — Россия настолько отстала, что кроме как полнейшим разрушением монархии и всего общественного уклада — ничего нельзя было исправить. В начале двадцатого века крестьянство России мало отличалось от крестьян века нынешнего. Хотя формально их освободили, отменили крепостное право, строили школы, развивали медицину и прочее — всё равно. Это ничего не значило — большая часть населения была колониальным ресурсом запада — дешёвой, бесплатной рабочей силой — в то время как на западе ушли далеко вперёд и крестьянство исчезло как класс.

— И что сделали?

— Революцию. С полнейшим разрушением всего общественного строя, и создание нового, уже по новой идее. Но она правда оказалась так себе — но всё равно — тогда то Россия и сформировалась в ту страну, которая известна мне. И она имеет мало общего с Россией, которая вокруг нас.

— Нда... радикальное решение — но видимо необходимое в той ситуации.

— И я вот думаю исходя из всего этого — если копировать запад — пойти по пути обезьяньего подражания — мы получим более мощную основу — но чужую. А если развивать своё, собственное, по своему — то это совсем другой путь развития. Но он не предполагает уже северной столицы, санкт-петербурга.

— Но как? Скажи мне — как развивать, если нет ничего, вообще ничего? — развёл руками царь, разглядывая вентильный блок.

— На чём базировался рост европейской цивилизации? — задался я вопросом, — на римском праве — на законности, соблюдении законов, правосудии, едином для всех. На внутренней конкуренции внутри цивилизации. На экспансии вовне, которой предшествовал долгий период внутреннего освоения ресурсов своей земли — и за экспансией вовне — колониальной политикой — последовало развитие торговли. Главное, пожалуй, люди — всё, что мы здесь обсуждаем — это люди. Торговля не идёт сама по себе — её ведут торговцы, картины пишут художники, пьесы писатели, музыку композиторы, машины придумывают изобретатели, дороги строят тогда, когда есть внутренняя потребность, экономика есть — когда есть спрос и предложение — те, кто готов производить, продавать, покупать... и чтобы люди шли в эти профессии — нужно чтобы в них была потребность — доступное образование прежде всего. Вопросами просвещения я уже начал заниматься — печатная слобода застраивается, у нас уже открылась библиотека, доходные дома и машинно-механический цех — с кузнечной и слесарной мастерскими. Люди, вот что главное в развитии — а в России сложилась порочная колониальная структура общества — которую и ломали в двадцатом веке, избавляясь от навязанного. Есть двадцать процентов граждан — назовём их средним классом и элитой — и есть остальные восемьдесят процентов — нищее крестьянство, которое занимается самым низкопроизводительным трудом. Наукоёмкость такой экономики низкая — ведь основной производственный станок — это крестьянин, считай это всё равно что овец разводить.

— А как это развивалось в европе?

— Они старались индустриализовываться, роль нищего крестьянства для них исполняли колонии — колонии обирали, колонии выжимали, колониальные рабочие горбатились, рабы работали. В то время как внутри своей экономики — они старались развить экономически правильное соотношение для развития. Прежде всего есть внутренний рынок — товары, торговля внутри страны, продажа товаров своим гражданам. И чтобы их продавали и покупали — нужно зарабатывать больше, то есть повышать производительность труда — промышленного и крестьянского — это делает крайне выгодным развитие наук, механизмов, станков... они окупаются — так как производимые на них товары — можно продать дороже — и на это есть спрос. Наша экономика формирована как колониальная — это ресурсная база — которая не развивается и не имеет внутреннего рынка — внутренний продукт — утекает на нужды небольшой прослойки населения — а большая часть населения отторжена от рынка, дистанцирована от него. Не может свободно выбирать профессию, иметь доступ к образованию — только тяжко трудиться, примитивно, как в средневековье... да, средневековье — лучшее отображение этой модели. И такая модель продержалась в России до начала двадцатого века.

— Её необходимо ломать. Ты заставил меня по другому взгнлянуть на процессы развития — хорошо, допустим, книг ты напечатаешь столько, сколько потребно. Ты прав — люди, людей мало, людей грамотных, людей, которым доверить что-то можно...

— Дело ведь не только в доверенных. Дело ещё и в тех, кто сам хочет за дело взяться — чтобы был рынок, был спрос, чтобы можно было прожить не только тяжёлым крестьянским трудом, ремесленничеством или будучи владельцем земли и крестьян — но и торговлей, искусством, промышленностью, массовым производством... У нас нет рынка — какой в европе с большим трудом создавался — в том беда. Хочется найти какой-то простой выход — такой, чтобы хоп — и всё заработало, но... его, наверное, попросту нет. Или есть... — я задумался, — есть, есть выход!

— Ну? — обрадовался государь, — говори скорее, говори, не томи!

— Нужно сделать так, чтобы доходы крестьян превышали их расходы. Я вспомнил, пирамида маслоу — классическая схема потребления — сначала человек пытается удовлетворить свои самые примитивные потребности — еда, сон, кров, потом — потребность в безопасности, стабильности, защищённости, потом — потребности социальные — любовь, внимание, общение — потом потребности в уважении — успех, признание, потом творческие — созидание, познание, потом эстетические — в красоте, порядке, гармонии, и только потом — как вершина всех потребностей идёт духовное развитие...

— Ну, и в чём здесь секрет?

— В том, что это базовая схема работы человека. Наша проблема в том, что крестьянство застряло на второй стадии — их работа направлена на то, чтобы обеспечить себе стабильность и защищённость — накопить деньги, построить дом побольше, и так далее — у них есть ещё барин, они неуверены в будущем — поэтому... поэтому они не могут развиваться дальше. Это одна из базовых причин отмены крепостного права как такового, и принципа "землевладельческой элиты" — пока землю и крестьян держит какой-то там барин — крестьяне не уверены в будущем, и вынуждены работать, чтобы обеспечить себе защиту — они не являются хозяевами своей судьбы. Вообще, есть рецепт — отменить это крепостное право.

— Это обрушит целые пласты русских элит.

— Да и хер бы с ними. Люди останутся, будут работать — продавать зерно — то есть ВВП страны никак от этого не пострадает. Это вопрос перераспределения доходов. Пока крестьяне не уверены в своём будущем — пока их жизни в руках чужих людей — они не могут развиваться. Эта система, которая похожа на скотоводство — когда разведение поголовья крестьян и делает человека элитой — и есть корень зла. Первородный грех нашей экономики — от которой всё и пошло — не нужно ничего думать, не нужно развиваться — барин думает. Не нужно строить промышленность, чтобы разбогатеть — достаточно разжиться землёй и крестьянами — это дешевле в содержании, и намного надёжнее. Так они и жили — продавали, закладывали имения и крестьян, и жили эдакой золотой ордой, кагалом, фрондой, напыщенной, напудренной, самовлюблённой и совершенно не развивающейся. И после отмены крепостного права им оставили землю — то же самое. И только когда отобрали и землю у всех, вообще всех — тогда они и разбежались как тараканы.

— То есть ты думаешь — что если отменить крепостное право — то экономика пойдёт вверх?

— Это создаст фундамент для дальнейшего развития — я могу сказать одно — пока в России индустрия рабовладения — не будет никакого развития. Это совершенно точно. Зачем нужно мучиться, изобретать что-то, придумывать, строить компании, торговлю — если куда проще и дешевле купить крестьян и жить как мелкий помещик, и потомкам в наследство передавать деревеньку и доходы с неё? Вот так то. Неудивительно, что англичане уже больше ста лет как отменили крепостное право — они правильно поняли — внутренний рынок нужно развивать — а не жить как ослы средневековые... Значит так — первое — отмена крепостного права, второе — отмена, или существенное сокращение землевладений.

— Помилуй, тогда многие разорятся.

— А как иначе? — вздёрнул я бровь, — иначе никак. Ни у кого не должно быть исторического права на землю — помещики, землевладельцы — её не покупали — они её получили в наследство. В них корень зла. Они не хотят развиваться сами — вся страна — это отражение их натуры — лежать на печи, пока крестьяне работают, классицизм, практически упорная, упоротая дремучесть. Не нужно вертеться, не нужно работать — торговать, договариваться, учиться, вводить новые технологии, думать не нужно — земля есть — доход капает — а там хоть трава не расти.

— Ну... логика прослеживается.

— Проблема в отсутствии так же внутреннего движения капитала и внутреннего развития. Молодые люди, готовые бросить соху и пойти учиться ремёслам, учиться выплавлять железо, добывать уголь, учиться наукам — в России есть — есть, и много. Но они не нужны — ведь как я уже сказал — в стране нужны крестьяне — и потом — они почти все — дремучие религиозные крестьяне — они не свободны выбирать свой путь. Их могут разве что в армию забрать, а потом в богадельню отдать — и всё. То есть проблема не в том, что людей нет — проблема в том, что они не нужны экономике. Пока образ богатого человека будет ассоциироваться с землевладельцем, который разводит крестьян как хозяин свинофермы поросят — и считает их по головам, продаёт, покупает, закладывает как вещь — у нас будет два типа людей. Дремучие крестьяне и дворяне, которые глубоко насрать хотели на какое-то развитие — им бы земли да душ побольше.

— Логично, но как это преодолеть, ты думал?

— Есть один вариант, — согласился я, — во-первых — дети и юноши должны иметь неоспоримое право выбора профессии. Какой угодно, независимо от их классовой принадлежности. Второе — их должны научить — причём за казённый счёт. Третье — необходимо поднимать соотношение урбанизации — количество людей, работающих в поле — к количеству людей, которых они кормят. Тогда образуются большие массы людей, которые нуждаются в работе, при отсутствии голода — то есть свободные руки. Производительность труда нужно поднять — это можно сделать механизацией труда и развитием инструментария — сознательным развитием металлургии, добычи угля и железа, меди и прочего.

— За рудами на север ехать нужно. Но я понял тебя — мысль дельная, логическое зерно есть. Развивать крестьян — как основную опору государства и народа Русского, экономики нашей — и чтобы запросы у них росли, и образованность. Мысль дельная, просветительством нужно заняться всерьёз, капитально. Для этих целей мыслится мне, проще будет учредить распространение книг большее, школы и библиотеки при городах — специально для крестьянского сословия. Насчёт освобождения крестьян я подумаю. С лошадьми сложнее.

— Тут я могу помочь — производство комбикормов для них наладить в промышленных масштабах — останется вопрос доставки такого объёма грузов. И с продажей металлов тоже могу помочь, — в общем, могу форсировать это направление. Фуража будет столько, что на телегах не увезти — это нужно строить ветку железной дороги от базы до конного завода. И необходимо распространить стальные сельхозинструменты — только следить, чтобы они использовались по назначению.

— Это мы сможем.

— Придётся всерьёз взяться за изготовление и эксплуатацию паровой тяги и доставку к машинам угля, его добычу считать одним из ключевых для государства промыслов — без угля встанет всё. Развитие — это уголь.

— Где он есть?

— На Донбассе, это севернее Крыма.

— Эти земли под османами.

— В этом и проблема. Железо и уголь там есть... значит так — скажу просто — мне нужны люди, готовые взяться за сложную инженерную профессию — производить и эксплуатировать паровые машины.

— А они тебе зачем?

— Это паровозы, это стационарные машины — сердце завода, от которого все механизмы и станки работают. Это обмолот зерна и изготовление муки, это вспашка полей, это доставка продовольствия на место. Это интенсификация во всех сферах — но нужны люди — нужно открыть полноценный институт — занимающийся и изучением паровой тяги, и обучением студентов. Тогда можно будет нарушить баланс производства зерна и его количества — в сторону производства. Сейчас по моим подсчётам — одна крестьянская семья из пяти человек — производит провизии примерно на семь человек. То есть себя кормят и ещё двоих — это соотношение определяет количество городских и сельских жителей — развитие индустрии в целом. Нужно поднять их продуктивность до пять на пять — чтобы семья из пяти крестьян могла прокормить пять городских жителей.

— Можно, учредим академию. Но преподавать в ней кто будет?

— Преподавателей я найду. Мне придётся найти людей, способных понять все нюансы паровой тяги и производить инженеров. Предлагаю назвать это Российским Государственным Институтом Паромеханики. Строительством займусь я — оплатить его содержание тоже могу из своего кармана — только указ дайте, где расположить — только места понадобится много — машины подчас и взрываются, и большие есть, и понадобится много чего...

— За городской стеной выделю тебе шикарное место — много места, коли такое дело пошло. Но как это работать будет?

— Я найду людей, инженерные труды... составлю, оставлю в качестве учебных пособий, учителей, натурные макеты, учебные образцы, и многое другое — и буду платить денежку. За изобретения, за улучшения, стипендии студентам — приличные, прожить чтобы можно было, общежития, в общем — полный пансион до выпуска. И подразделения гидравлики, пневматики, механики, паромеханики, и другие.

— Понятно — интересно, если справишься как с типографией — честь тебе и хвала. Но помни — что это малая часть общего плана.