Дерека тоже терзали сомнения, на кой ляд он попросил ее спеть?! И зачем согласился на балладу? Вот теперь самое то выпить яду, чтобы не было так одновременно муторно и легко от подтверждения его безумной надежды — недоступная любимая к нему не равнодушна! Только от этого знания еще сильнее ломало и корежило душу парня.
Зачем Тесса так поступила с ним? И ведь не похоже, что нарочно поиздевалась, интуитивно угадав его секрет. Сама, вон, сидит, замерла, затравленно уставившись на него угодившим в силки зверьком... Неужели до сих пор не поняла, что она для него значит?
Шальная надежда вышибла дух, но тут же угасла. Даже если и произойдет тайно вымоленное у богов его родины чудо — и они позволят своим телам сплестись в древнем, как мир, танце любви — это будет лишь первым шагом к краю бездонной пропасти, которая безжалостно поглотит их обоих. Тесса никогда не оставит своего варвара, а Аслан не отпустит ее, и любой ценой не допустит никого к ней. С какими бы тараканами в голове не уживался лаэр, но нельзя не понимать, что жена для него не просто женщина, с которой он вынужден коротать ночи для исполнения супружеских обязанностей или достойная пара, чтобы показаться с ней в свете. Даже если соблазн поверить в обратное слишком велик.
Меченому было физически больно осознавать — они с Тессой никогда не смогут быть вместе, и причиной этому не только его сегодняшний статус раба и изуродованная внешность. Для порядочной замужней женщины слова 'любовь' и 'прелюбодеяние' не являются синонимами. Без Аслана его любимая не сможет быть счастливой, и при всем своем огромном желании — ему не заменить ей мужа — с его варварским обаянием, харизмой, темпераментом, убеждениями и багажом духовных ценностей...
Раз уж она терпимо относится к особенным пристрастиям Аслана, воспитанного в Степи, значит, наверняка есть что-то еще, что, может быть, ему и не следует знать, чтобы не глодала зависть, удручая еще больше из-за собственной неполноценности личности в ее глазах.
Тесса не владела собственным одеревеневшим телом, даже дышать было больно, впрочем, девушка чуть было не забыла, что дышать все-таки необходимо...
Обжигающий взгляд Дерека заставлял чувствовать себя беззащитной, несмотря на то, что буквально обволакивал страстной нежностью, отрезая от всего остального мира, не позволяя вырваться из этого губительного плена. Он вызывал ледяные мурашки по спине и плавил внутренности, беспардонно проникая в самую душу, будто и нет на ней ни одежды, ни кожи, ни плоти. Вынуждал беспомощно отзываться вибрирующими колебаниями в груди, порождал волнующий трепет и не поддающуюся подавлению уплывающим сознанием дрожь в руках и коленях. Тессу лихорадило, раздирало на части, размалывало на осколки, которые никак не желали собираться обратно в единое целое. Растерянная, оглушенная открывшейся истиной о себе самой, она не боялась мужчину, пришпилившего ее взглядом к креслу, словно бабочку, и одновременно обещавшего ей все сокровища мира и свою жизнь впридачу. В его глазах красноречиво отражался весь спектр испытываемых им самим эмоций — боль, страсть, сожаление, обида, тенью мелькнувшая надежда и неподдельное отчаяние, понимание неизбежного, несбыточного.
А получится ли теперь сохранять видимое равнодушие, когда так нелепо сорваны маски? Нет, равнодушна-то она и раньше не была, но неужели теперь не останется места ровным теплым отношениям — странного участия — с ее стороны и преданности — с его, которые могут испытывать лишь близкие люди?
Но когда они успели стать таковыми?
По дороге из Энейлиса в Замок? Или в городе, пока бегали от банды распоясавшихся ублюдков? Или в тот день, когда узнала, что обязана ему жизнью своего мужа?
Тщательно возводимые мысленно бастионы должны были наглухо захлопнуть рвущуюся навстречу чужаку душу. Ее душа не нужна Дереку! Ей есть с кем делиться теплом!
Но под этим беспощадным взглядом призрачные стены рушились и рассыпались в прах...
Ради собственного спокойствия, ради семьи — любимого варвара и своего ненаглядного Солнышка, ради этого сероглазого парня, застывшего в кресле напротив, она должна взять себя в руки и прекратить их самоистязание, если он не хочет или не может...
А потом забыть эту встречу, как кошмарный сон, умыться ледяной водой из ключа — пусть она унесет прочь нечаянное наваждение, похоронив его в недрах земли на веки вечные...
Затянувшееся безмолвие, повисшее в гостиной, оглушало. Словно затишье перед бурей, которую ни в коем случае не следовало выпускать на волю. Разгулявшейся стихии — все равно, кого она сметет на своем пути, а потери могут оказаться невосполнимы.
Дерек сглотнул образовавшийся в горле горький ком.
Но другого шанса объясниться, ничего не прося взамен, не смея даже надеяться на понимание, может и не представиться...
Соблазн оказался слишком велик. Парень открыл рот, увидел, как испуганно расширились зрачки девушки, молчаливо умоляя — 'НЕ СМЕЙ!' — и... промолчал.
Она права. Тысячу раз права!
Насколько же было легче существовать в крепости до сегодняшнего вечера, пока его душа была надежно упрятана в глухие доспехи...
Мрачные воспоминания о последствиях проигранной битвы, которые хотелось бы вытравить из памяти, помогали обуздать неуместные и опасные порывы смешной и губительной для раба страсти к своей хозяйке, к жене своего господина, которого хотелось считать другом...
Только вот сейчас почему-то не хватало мужества встать и уйти, дав им обоим шанс не сойти с ума от свалившегося несчастья быть понятыми друг другом без всяких объяснений.
Меченый силился вспомнить причину, приведшую его сюда, на место неожиданной казни, к которой они сами себя нечаянно приговорили, но подлое сознание никак не хотело подсказывать, пока глаза видели ее — такую невозможно близкую и родную, и такую недоступную. Ему никогда не владеть ее душой и телом...
Глупо было допускать даже в мечтах, что когда-нибудь его сны смешаются с явью...
Сколько они так, молча, глядели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова, подавленные откровенными, ненужными, недопустимыми эмоциями... целую вечность или не больше удара сердца? — ни Тесса, ни Дерек не взялись бы утверждать.
Из оцепенения их вывела распахнувшаяся дверь. Явившаяся Рута, извинившись, доложила, что Орис ушел и господин лаэр освободился...
Хозяйка Замка вздрогнула, зажмурилась на мгновение и, распахнув ресницы, взглянула на служанку с благодарностью:
— Спасибо, Рута, — хрипло произнесла она, поспешно отложив лютню, которая вдруг стала жечь ладони. Машинально стиснула ворот платья, словно собирая разодранные края души.
Нелепое сравнение, но жена лаэра именно так и ощущала эту рану, непредумышленно нанесенную нежданным гостем.
Дерек, вжавшийся в кресло при появлении служанки госпожи, подался вперед, но не поднялся, а снова неловко застыл истуканом.
Вновь попытался что-то сказать, но Тесса едва заметно покачала головой — ни к чему слова. Ей хотелось сбежать, ничего не объясняя, не оправдываясь.
И что это на нее нашло?
Интересно, каким образом оградить их с Рени от еще одного претендента на внимание Аслана, если у того оказалось совершенное оружие, против которого у нее, оказывается, не нашлось противоядия?
Надо отступить, зализывая нанесенные повреждения, опалившие сердце, и подумать, как действовать дальше...
Понятно лишь одно — наедине им с Дереком оставаться ни в коем случае нельзя. По крайней мере, пока не минует кризис. Это просто как заразная болезнь, подкосившая внезапно. Надо переболеть, желательно в легкой форме, и не допускать рецидивов.
А дальше обязательно будет легче, ведь у нее есть Аслан и Рени!
Или не будет... Но до весны, когда муж соберет все необходимые для 'вольной' раба-воина бумаги, осталось каких-то несколько месяцев, и Меченый сможет навсегда исчезнуть из их жизней.
Главное пережить эту зиму...
— Извини, Дерек, тебя Рута проводит... — медленно поднялась девушка, покачнувшись на ослабевших ногах.
— Вам нехорошо? — обеспокоено спросила служанка, удивленно глядя на бледную хозяйку. Правда, от внимания Руты не ускользнуло, что госпожа сегодня весь день сама не своя. И лаэр не в духе, а хозяйский мальчик вообще велел его не беспокоить.
Ее это, естественно, не касалось, но все же расстраивало напряжение в семье господина.
— Голова немного болит, — соврала Тесса, — пораньше спать лягу...
— Я и сам дорогу найду, — поднялся Дерек, не в силах оторвать встревоженный взгляд от жены варвара, словно опасаясь, что как только он это сделает, лопнет натянувшаяся между ними нить, позволившая хоть ненадолго почувствовать незримую связь. И никогда уже не повторится очарование момента единения соприкоснувшихся душ...
А, может, оно и к лучшему...
Хозяйка Замка достойно выплыла из комнаты, борясь с трусливым желанием сорваться на бег. Ей срочно нужна была передышка, чтобы привести растрепанные чувства в порядок. Но в коридоре вспомнила о добровольно взятой на себя миссии по устранению препятствий для Солнышка, и, скрепя сердце, вернулась.
Парень все еще стоял возле кресла с отсутствующим видом.
— Дерек, — не решаясь переступить порог, окликнула Тесса, — постарайся уложиться с решением своих личных вопросов с моим мужем до отбоя.
Помимо воли невинное замечание прозвучало ядовито и двусмысленно. Зато помогло ему прийти в себя, и, сморщившись от напоминания, что предыдущие полночи варвар провел в его обществе, вместо того, чтобы делить супружеское ложе, ехидно уточнить:
— Это приказ или просьба, моя госпожа? Слово 'уложиться' меня здорово напрягает.
Рута закусила губу, чтобы подавить улыбку.
— Не просьба! — сердито одернула шутника девушка, понимая, что делает ему намерено больно за то, что он невольно причинил боль ей. — Смести акценты на слова: 'до отбоя'! — негодующе сверкнула она глазами и захлопнула дверь, не дав Меченому возможность подтвердить понятую команду или продолжить дискуссию.
— Дерек, ты идешь? — вопросительно перевела Рута взгляд на бойца, по скулам которого перекатывались желваки. У нее на сегодня еще оставались кое-какие обязанности, которыми следовало заняться немедленно, и прохлаждаться, пока он решит, надо ли его провожать или сам дойдет до кабинета лаэра, было некогда.
— Да! — тут же откликнулся Меченый, вновь почувствовавший нужный настрой, с которым он заявился в дом своих хозяев, и злорадно усмехнулся. — Пошли!
* * *
Проводив Дерека до кабинета господина, Рута умчалась по своим делам.
Меченый машинально поправил рубаху, глубоко вздохнул и без стука распахнул дверь.
Аслан сидел за столом, подперев голову рукой, и что-то сосредоточенно писал.
На звук открывшейся двери лаэр поднял глаза и удивленно уставился на визитера:
— Ты не на тренировке?
— Неужели тебя это удивляет, мой господин? — желчно отозвался Дерек.
— Ну... в общем-то, да, — признался Аслан, откидываясь на спинку стула и стирая ладонями усталость с лица. — Утром же ты резво развлекался. Проходи. Что случилось? — кивнул он на стул напротив.
— Некогда мне рассиживаться, мой господин. Я вообще-то хотел нижайше просить тебя отменить твое распоряжение насчет моей неприкосновенности.
— В смысле?
— Не прикидывайся! — еле сдерживая ярость, негодующе зашипел Меченый. Стремительно подойдя к столу и оперевшись сжатыми кулаками на столешницу, он почти навис над недоумевающим хозяином. — Я сам в состоянии определить, могу ли я воспользоваться освобождением от тренировки или хочу размяться! — гаркнул парень.
— А я-то при чем? Определяйся! — повысил голос Аслан.
— Ни при чем?! — возмущенно заорал Дерек. — А вот Инвар считает, что мы с тобою вчера здесь незнамо чем занимались, а не просто пили! И теперь не в состоянии поспарринговать с ребятами! Нахрена мне эти намеки?! Объясни ему, что моя задница не пострадала! — продолжал разоряться Меченый, не понимая, на кого он сейчас больше зол — на коменданта, на варвара, на Тессу или на себя самого?
— Ну-ка, заткнись! — тихо прошипел Аслан, подавшись вперед. Глаза лаэра предупреждающе сузились. И нарочно понизив голос, продолжил. — У тебя, что, тяжелое похмелье до сих пор не выветрилось? Если мы с тобой пили — это еще не повод забывать о субординации, боец!
Меченый уже слышал этот тон, не предвещавший ничего хорошего. Он и впрямь слегка переборщил — мало того, что Аслан являлся непосредственным командиром, так еще и претензии раба к хозяину звучали несколько неуместно. Следовало сбавить обороты, но обида на несправедливое несовершенство окружающего мира, не дающего ему возможность реализовать свои надежды и мечты, все еще дрожала внутри, мешая мыслить здраво. Он вцепился в край стола, чтобы переждать искушение схватить мужа Тессы за грудки и, хорошенько встряхнув, утащить немедленно, восстанавливая попранную честь.
— Мне плевать на остальных, но выслушивать от Караскета намеки, когда он даже в глаза не смотрит...
— Встать! Смирно! — рявкнул Аслан, стукнув кулаком по столу.
Подчинение приказам у бывшего воина было развито на уровне инстинктов, и заставило парня отпрянуть и вытянуться по стойке смирно. Однако лицо Меченого перекосилось от унижения. Побледнев, парень стиснул зубы и с ненавистью уставился на хозяина.
— Сядь! — удовлетворенно кивнул лаэр.
Раб-воин не пошевелился, проигнорировав 'предложение'.
— Сидеть! — повторил Аслан прием с усилением эффекта от приказа ударом кулака. Только от поднимающегося раздражения немного перестарался. Стоявшая рядом чернильница радостно подпрыгнула и, сделав пируэт, шлепнулась на бок, заливая наполовину исписанный лист.
— Твою мать! — выругался лаэр, спешно поднимая чернильницу. С сожалением взглянув на испорченный документ, он скомкал его и прицельным броском отправил в корзину для мусора. — Я и так уже шалею от этой писанины...
Мысленно позлорадствовав, Меченый обреченно рухнул на стул. Похоже, что очередной удар господина последует уже не по столу, а прилетит ему в морду. Его не пугала такая перспектива за явную конфронтацию интересов, но неожиданно Дерек понял всю тщетность и наивность заявления. С какой радости лаэр бросит свои дела и отправится оправдываться перед подчиненными? Может, ему, наоборот, выгодно, чтобы домыслы о них продолжали гулять по крепости?
— Если ты еще раз позволишь себе вякать здесь, вот в этом кабинете в моем доме — твоя задница пострадает, — произнес варвар, потерев отбитую об столешницу руку и удивившись, как это в рукопашном бою он почти не чувствует боли, а сейчас почему-то отбитое ребро ладони заныло. — Я тебе обещаю.
— Ненавижу тебя, мой господин, — тихо прошептал Дерек, глядя прямо в глаза Аслану. Он и в самом деле с данный момент ненавидел его всеми фибрами своей души — за все сразу. За эту демонстрацию разницы в их положении, за дурацкие угрозы, за то, что варвар имеет право прикасаться к Тессе... Как бы там ни было, а произошедшее в гостиной слишком выбило его из равновесия.
— Догадываюсь, — первым отвел взгляд Аслан. — Мне теперь пойти повеситься? — иронично поинтересовался он.
