Ошеломившие его, эти мысли заняли менее половины секунды, чтобы пронзить его разум и снова уйти. Джейми очень медленно вдохнул и выдохнул. Неужели Йен вспомнил Уильяма с их встречи семь лет назад? Или их схожесть настолько очевидна даже случайному взгляду?
Сейчас это не имело значения. В лагере начинали готовиться к ужину: через несколько минут все будут поглощены едой. Лучше будет тогда и начать, даже не дожидаясь прикрытия темноты.
— Это буду я, да? — привлекая внимание, Йен схватил его за запястье. — Ты хочешь сделать отвлекающий маневр до или после?
— После.
Все время, пока они ползли к лагерю, он подсознательно обдумывал это, и теперь решение было готово, как будто кто-то другой принял его.
— Лучше, если мы сможем забрать его тихо. Попытайся, а если все пойдет не так, кричи.
Йен кивнул и, без дальнейших разговоров опустившись на живот, начал пробираться сквозь кусты. Вечер был прохладным и приятным после жаркого дня, но руки Джейми похолодели, и он обхватил округлости глиняного горшочка с маленьким пламенем внутри. Он принес его из своего лагеря, скармливая ему по дороге кусочки сухой палки. Пламя тихонько шипело, поедая обломок сушеного гикори, и вид, и запах его благополучно скрывались в дымке от лагерных костров, которая дрейфовала по деревьям, рассеивая комаров и кровожадных москитов — слава Богу и Богоматери.
Удивившись собственному трепету, — на него это было не похоже, — Джейми коснулся своего споррана, еще раз убедившись, что пробка не вышла из бутылки со скипидаром. И, хотя он прекрасно знал, что этого не произошло, он чувствовал запах.
Стрелы в колчане сдвинулись, когда Джейми переместил свой вес, перья зашуршали. Он был на расстоянии короткого полета стрелы от палатки командира, мог бы поджечь ее полотно за несколько секунд, когда Йен закричит. Если же он не...
Джейми снова начал двигаться, глазами шаря по земле, ища место, которое могло бы подойти. Сухой травы было много, но она бы слишком быстро сгорела, если обойтись только ей. Требовалось, чтобы не только быстро загорелось, но и огонь был большим.
Солдаты, должно быть, уже собрали все дрова в близлежащем лесу, но Джейми заметил упавшую пихту, слишком тяжелую, чтобы ее унести. Фуражиры обрубили нижние ветви, но оставалось много верхних, густо усеянных сушеными иглами, которые ветер еще не разнес. Он медленно отошел назад, достаточно далеко, чтобы можно было быстро и незаметно двигаться, собрал охапки сухой травы, поспешно соскреб кору с бревна — все, что могло зажечься.
Пылающие стрелы, пущенные в палатку командира, без сомнений, мгновенно привлекли бы внимание, но они также вызвали бы общую тревогу: солдаты, как шершни, повыскакивали бы из лагеря, ища нападавших. А вот поджег травы — нет. Такие вещи были обычными, и, хотя это, безусловно, стало бы отвлекающим маневром, никто никого не будет искать после того, как поймут, что горит всего лишь трава.
Через несколько минут его диверсия была готова, и Джейми настолько поглотила подготовка, что ему даже не пришло в голову еще разок взглянуть на сына.
— Господь накажет тебя, как лгуна, Джейми Фрейзер, — пробормотал он себе под нос и оглянулся.
Уильям ушел.
СОЛДАТЫ ужинали; веселые разговоры и стук посуды покрывали любой незначительный шум, произведенный Йеном, когда он мягко ступал вокруг левой палатки. Если его кто-то увидит, он обратится к ним на могавском, заявив, что он разведчик из лагеря Бергойна, и пришел с информацией. К тому времени, когда они доберутся до командира, он либо придумает какую-нибудь добротную и живописную информацию, либо закричит и сообразит, как пробраться к выходу пока всех отвлекают пылающие стрелы.
Однако это не поможет Дэнни Хантеру, и Йен был осторожен. Постовые стояли, но вместе с дядей Джейми они достаточно долго наблюдали, чтобы увидеть, как они делают обход, и найти мертвые зоны, где деревья мешали обзору застав. Он знал, что его нельзя увидеть за палаткой — только если кто-нибудь не отправится в лес помочиться и натолкнется на него.
В нижней части палатки виднелся зазор, и внутри горела свеча: в сумерках на полотне выделялось пятно света. Йен понаблюдал за щелью и не увидел двигающихся теней. Значит, правильно...
Он лег и осторожно просунул руку, ощупывая грязный пол и надеясь, что никто не наступит на ладонь. Если удастся найти раскладушку, он заползет внутрь и ляжет под ней. Если... что-то коснулось его руки, и Йен крепко прикусил язык.
— Ты — друг? — прошептал голос Дэнни. Йен увидел на холстине сидящую на корточках тень квакера, и рука Дэнни ощутила его крепкую хватку.
— Да, это я, — прошептал он. — Сиди тихо. Отойди.
Дэнни шевельнулся, и Йен услышал, как звякнул металл. Черт возьми, засранцы держали его в оковах. Сжав губы, он скользнул под край палатки.
Дэнни молча поприветствовал его, на его лице вспыхнули надежда и тревога. Кивнув на ноги, маленький квакер поднял руки... Полные кандалы. Боже, они действительно хотели его повесить.
Йен наклонился, чтобы шепнуть Дэнни на ухо.
— Я выйду первым. Ложись туда, как можно тише и как можно ближе, — он указал подбородком на заднюю стенку палатки. — Не двигайся: я вытащу тебя.
Затем надо будет взять Дэнни на плечи, как мертвого олененка, и направиться в лес, ухая совой, чтобы дядя Джейми понял, что пришло время поджечь огонь.
Невозможно перемещать человека в цепях в полной тишине, но с небольшой удачей скрежет ложек в походных мисках и беседа солдат покрыли бы любое случайное звяканье. Йен оттянул на себя полотно насколько мог, просунул под него руки и крепко взял Дэнни за плечи. Мелкий засранец был тяжелее, чем выглядел, но Йен вытащил туловище Дэнни из палатки почти без особых проблем. Потея, он отбежал в сторону и потянулся, чтобы схватить его лодыжки, обернув цепь вокруг своего собственного запястья, чтобы не допустить звяканье.
Никакого звука не было, но голова Йена дернулась, прежде чем его разум подсказал, что воздух рядом с ним шевелится, что означало — кто-то там стоит.
— Тише! — сказал он машинально, не зная, с кем разговаривает на самом деле — с Дэнни или с высоким солдатом, который вышел из леса позади него.
— Какого черта... — начал солдат удивленно, но, не закончив вопрос, быстро сделал три шага и схватил Йена за запястье.
— Кто ты и что ты... Боже, ты откуда взялся? — Уильям-солдат взглянул в лицо Йену, и тот коротко возблагодарил Бога за то, что другая его рука обездвижена цепью Дэнни, иначе Уильям был бы уже мертв. А ему вовсе не хотелось бы сообщать дяде Джейми подобное.
— Он пришел, чтобы помочь мне убежать, друг Уильям, — мягко сказал лежащий на земле Дэнни Хантер из тени позади Йена. — Я бы очень тебя попросил, чтобы ты не мешал ему, хотя я пойму, если твой долг принудит тебя.
Дернув головой, Уильям быстро огляделся, а затем посмотрел вниз. Если бы обстоятельства были менее ужасными, Йен бы расхохотался над его гримасами, которые постоянно сменяли одна другую. Уильям на мгновение закрыл глаза и снова открыл их.
— Не рассказывайте мне, — сказал он коротко. — Я не хочу знать.
Он присел на корточки рядом с Йеном, и вдвоем они в считанные секунды вытащили Дэнни наружу. Йен сделал глубокий вдох, приложил ладони ко рту и заухал совой, затем сделал паузу и повторил сигнал. Уильям гневно и озадаченно уставился на него. Затем Йен поднырнул плечом под живот Дэнни, Уильям подхватил доктора, и с удивленным покряхтыванием и легким лязгом оков они закинули его Йену на плечи.
Рука Уильяма сомкнулась на предплечье Йена, и его голова — темный овал в последних лучах света — кивнула к лесу.
— Слева, — прошептал он. — Справа траншеи для отхожего места. Два пикета, в сотне ярдов.
Он сжал руку и отпустил.
— Сохрани тебя Божий свет, друг Уильям, — тихонько зашептал Дэнни возле уха Йена, но он уже пошел и не знал, услышал ли тот. И в принципе, это не имело значения.
Несколько мгновений спустя позади себя, в лагере, он услышал первые крики: 'Пожар!'
ГЛАВА 61
ЛУЧШЕ РУЖЬЯ НАПАРНИКА НЕТ
15 сентября 1777
К НАЧАЛУ СЕНТЯБРЯ мы добрались до деревни Саратога на Гудзоне, где расположился лагерь основной армии, которой командовал генерал Горацио Гейтс (американский военачальник, участник Войны за независимость в Северной Америке. — прим. пер.). Он с удовольствием принял к себе оборванцев, беглецов и стихийные отряды ополченцев. Пока что армия вполне хорошо снабжалась, и нас обеспечили одеждой, достойным пропитанием и потрясающей роскошью в виде маленькой палатки, поскольку Джейми все-таки являлся полковником ополчения, даже несмотря на то, что людей собственных не имел.
Хорошо зная Джейми, я понимала, что это лишь временное положение дел. Что касается меня, то я была счастлива иметь настоящую кушетку для сна, крошечный столик, чтобы есть за ним — и пищу, которая регулярно на нем стояла.
— Я принес тебе подарок, Сассенах.
С приятным мясистым звуком Джейми плюхнул на стол мешок, и от нее повеяло свежей кровью. Мой рот наполнился слюной.
— Что за подарок? Дичь?
В мешке были не утки и не гуси — эти птицы имели характерный мускусный запах жира, перьев и гниющих водорослей. А вот куропатки, скажем, или рябчики... Я обильно сглотнула, представив голубиный пирог.
— Нет, книга.
Джейми вытащил из набитого до отказа мешка небольшой предмет, завернутый в драную промасленную тряпку, и гордо вручил мне.
— Книга? — тупо спросила я.
Джейми ободряюще кивнул.
— Да. Слова, напечатанные на бумаге — помнишь такую штуку? Хотя понимаю, это было так давно.
Я выразительно на него посмотрела и, пытаясь не обращать внимания на урчание в животе, раскрыла сверток. Это оказалось весьма потрепанное карманное издание первого тома 'Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена' (книга Лоренса Стерна, изданная в 9 томах с 1759 по 1767 годы, — прим. пер.), и, несмотря на недовольство тем, что вместо еды мне подарили литературу, я заинтересовалась. Уже давным-давно я не держала в руках хорошую книгу, а это была история, о которой я слышала, но никогда не читала.
— Владелец, должно быть, ее очень любил, — сказала я, осторожно поворачивая томик в руках: корешок почти полностью порвался, а края кожаного переплета лоснились. Меня пронзила довольно жуткая мысль.
— Джейми... а ты не... ты не с трупа взял ее, а?
Снять оружие, снаряжение и пригодную одежду с павших врагов грабежом не считалось: это была неприятная необходимость. И все же...
Но Джейми покачал головой, продолжая копаться в мешке.
— Нет, я нашел ее на берегу ручья. Наверное, выпала во время сражения.
Ладно, это уже лучше, хотя я была уверена, что человек, который ее обронил, будет переживать о потере своего бесценного спутника. Я открыла книгу на случайной странице и сощурилась на мелкие буквы.
— Сассенах.
— Хм-м?
Подняв глаза от текста, я увидела, что Джейми глядит на меня одновременно с сочувствием и весельем.
— Тебе нужны очки, да? — сказал он. — Я даже и не думал.
— Чушь! — парировала я, но в сердце у меня слегка ёкнуло. — Я все прекрасно вижу.
— О, да?
Джейми встал рядом со мной и взял у меня книгу. Открыв ее на середине, он показал страницу мне.
— Прочитай-ка это.
Я отклонилась назад, а он приблизился ко мне.
— Прекрати, — сказала я. — Как я могу что-нибудь прочесть так близко?
— Тогда стой ровно, — сказал Джейми и отодвинул книгу от моего лица. — Теперь ты видишь буквы как следует?
— Нет, — рассердилась я. — Дальше. Дальше. Нет, черт возьми, еще дальше!
И, наконец, я вынуждена была признать, что не могу четко видеть буквы с расстояния ближе, чем примерно восемнадцать дюймов (около 46 см., — прим. пер.).
— Знаешь, что, это очень мелкий шрифт! — расстроившись, сказала я раздраженно.
Конечно, я осознавала, что мое зрение уже не такое острое, как прежде. Но настолько грубо столкнуться с доказательством того, что я, если и не слепая, как летучая мышь, то определенно составлю конкуренцию кроту, который предсказывает итоги скачек, — это кого угодно выбьет из колеи.
— Кэзлон двенадцатого размера, — Джейми профессиональным взглядом оценил текст и критически добавил, — я бы сказал, что межстрочный интервал ужасный, и поля вдвое меньше положенного. Но даже так... — он захлопнул книгу и посмотрел на меня, подняв одну бровь. — Тебе нужны очки, a nighean (девочка (гэльск.) — прим. пер.), — мягко повторил он.
— Хмф! — произнесла я и, схватив в порыве книгу, открыла и вручила ему. — Тогда... сам прочитай, давай-ка!
Удивленный и слегка настороженный, Джейми взял томик и заглянул в него. Затем вытянул руку немного, а потом еще чуть-чуть. Я наблюдала за ним, испытывая то же самое чувство смешанного с удовольствием сочувствия, когда, наконец, он вытянул руку практически на полную длину и прочел: 'Так что, жизнь писателя, как бы ему не хотелось думать обратное, состоит не столько из сочинительства, сколько из ведения борьбы, в которой писатель проходит испытание, как и любой другой активно настроенный человек на земле. И жизнь его наполовину зависит, как от ОСТРОУМИЯ — так и от способности СОПРОТИВЛЯТЬСЯ'.
Джейми закрыл книгу и, прикусив губу, взглянул на меня.
— Ладно, хорошо, — проговорил он. — По крайней мере, я все еще могу стрелять.
— А я полагаю, что смогу отличить одну траву от другой по запаху, — сказала я и рассмеялась. — Это и к лучшему. Не думаю, что в этой части Филадельфии есть мастер по изготовлению очков.
— Нет, наверное, нет, — с сожалением произнес Джейми. — Но, когда мы приедем в Эдинбург, я знаю там нужного человека. Я куплю тебе пару в черепаховой оправе — это на каждый день, Сассенах, и пару в золотой — для воскресений.
— Надеешься, что я стану в них Библию читать, да? — поинтересовалась я.
— А, нет, — ответил Джейми. — Так, всего лишь для показухи. В конце концов, — он взял мою руку, которая пахла укропом и кориандром, и, поднеся к губам, деликатно провел языком вдоль линии жизни на моей ладони, — самые важные вещи ты делаешь на ощупь, так ведь?
НАС ПРЕРВАЛО ПОКАШЛИВАНИЕ и, обернувшись, я увидела возле входа в палатку огромного, похожего на медведя мужчину с длинными седыми волосами, распущенными по плечам. Лицо добродушное, верхнюю губу пересекает шрам, мягкий, но проницательный взгляд сразу же обратился к сумке на столе.
Я немного напряглась: существовали строжайшие запреты на разграбление фермерских хозяйств, и, хотя этих конкретных куриц Джейми подбил, когда те копошились в лесу, доказать сей факт он не мог, а в данном джентльмене, хоть и одетом в простую домотканую одежду и охотничью рубашку, безошибочно угадывалась офицерская властность.
— Вы будете полковник Фрейзер? — спросил он, кивая Джейми и протягивая руку. — Дэниэл Морган (американский военный деятель и политик, участник битв в Квебеке, Саратоге и Каупенсе в Войне за независимость Северной Америке. — прим. пер.).
Имя знакомое, хотя единственное, что мне было известно о Дэниэле Моргане — из примечания в учебнике Брианны по истории за восьмой класс, так только то, что передо мной стоял знаменитый стрелок. Информация не слишком-то полезная, потому что об этом знали все, и лагерь просто гудел от любопытства, когда в конце августа Морган явился, приведя с собой людей.
