| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Может, все же останешься ненадолго, выпьешь со мной бокальчик-другой вина, надо же отметить мое удачное вызволение, да и твое продвижение в гильдии, — подмигнула она, белозубо улыбаясь и медленно, тоненьким пальчиком вернув на место мою отвисшую челюсть.
Ах вот оно что! Мы, оказывается, пронюхали о продвижении, и теперь усиленно налаживаем связи... Я хотел было ляпнуть какую-нибудь отговорку и уйти, попрощавшись и "Пожелав очаровательной Леди приятного вечера", но сообразил, что в таверне стоит мертвая тишина. Кое-как оглядевшись, я осознал, что наша "сладкая парочка" стала центром внимания всех посетителей "Старого Лиса". Даже захудалый дудочник, которого корчмарь нанимал, дабы тот заполнял своими трелями гробовую тишину таверны и тот смолк, откровенно пялясь в нашу сторону, ожидая развязки. Миссалина уловила мое желание позорно ретироваться, и обижено засопела.
— Я вижу у вас другие планы, сударь, — проговорила она официальным тоном, сощурив зеленые как молодая листва глаза, и разворачиваясь полуоборотом. — Не смею задерживать...
Я изо всех сил старался побороть внезапно нахлынувшее чувство "благородства". Прекрасно же знаю, как эта стервоза играет на чувствах доверчивых и глупых мужиков...
— Ну вообще мне было бы очень приятно составить вам компанию, Леди... ненадолго...
Черт, ну и что я делаю? Глупо! Идиот! Попался! Знаю ведь, что просто так Миссалина никогда не интересуется мужским вниманием, коего у нее предостаточно. Чуйка говорит, что я еще об этом ой как пожалею...
Между тем, натянутую тишину нарушил смачный шлепок, отпущенный корчмарем зазевавшемуся музыканту, и зал вновь наполнился трелями, переплетающимися с тихим гомоном посетителей, наверняка обсуждающим наши персоны...
Девушка улыбнулась, склонила голову в изящном поклоне, и "милостиво" подала мне руку. Толком не обученный как себя следует вести, я подхватил ее под локоток и последовал в заданном ею направлении — в противоположный конец зала, к уютному алькову на двоих, куда пускали обычно самых уважаемых и знатных посетителей. Здесь было заметно почище, стол был накрыт скатертью, вместо обычных глиняных винных кружек стояли изящные... как они называются... в общем ужасно дорогущая посуда из стекла, эльфийской работы. На столе стояла бутыль с "Кровью Императора", а ароматно прожаренный поросенок буквально заставлял желудок урчать как проголодавшегося тигра, и это не смотря на то, что я только из-за стола!
— Вот, госпожа, все как вы заказывали, — с лисьей подобострастной улыбкой раскланялся корчмарь, задернув за собой штору, выполнявшую роль отгорородки от основного зала для посетителей.
— Позволь тост! — в глазах девушки плясали чертики. — За твою успешную карьеру! Я поднял свой... как это... в общем, стекло с легким звоном соприкоснулось, и мы выпили.
"Интересно", — промелькнуло у меня в голове. — "С чего это она так разошлась? Вырядилась, как на бал у Императора, этот ужин, свечи, дорогое вино... "
— Мисси, а можно спросить...
— Тс-с, — оборвала она меня. — В "Старом Лисе" сегодня выступает Дарион из Соколиного Гнезда, и как раз сейчас он должен начать... Давай помолчим и послушаем, ага? А попозже я отвечу на все твои каверзные вопросики, коих у тебя уже в голове разгуливает...
Я послушно притих. Об этом барде я много слышал. Говорят, герои его баллад оживали, и слушатели, словно воочию видели всех этих принцев на белом коне, сказочных принцесс, могучих драконов, коварных волшебников и загадочных эльфов.
Через небольшой просвет между штор было видно, как "старый Лис" заполняется посетителями. Столики были уже давно заняты, но народ все валил и валил, ютясь вдоль стен, около проходов и вокруг стойки, за которой сидел невозмутимый корчмарь.
Миссалина, воспользовавшись тем, что я отвлекся, вновь наполнила бокалы. Я поднял свой, девушка молча отсалютовала, шустро подмигнула мне, и сделала глоток. Я последовал ее примеру, не спуская впрочем с нее глаз.
Мелодичный перебор струн разлился из-за шторы: так обычно начинались баллады в исполнении менестрелей. Зал сковала тишина, томящая предвкушением. Звонкий мелодичный голос, которому позавидовал бы эльфийский Тэалли*, протянул в такт мелодии:
"Я шагну в тишину меж пылающих звезд
в мир величия тайн и чудес,
окунусь всей душой, воздух Ночи вдохну,
тот, чем дышит Загадочный Лес... "
Я сделал вдох, и долгое время боялся выдохнуть. Судя по началу, баллада повествовала об Эльфах, живущих в Лесу Миражей, или Загадочном Лесу, как его окрестили люди. Лес Миражей брал свое начало в Островерхих горах, сползая с их подножия плотным зеленым одеялом. Говорят, в том лесу деревья и трава так зелены и первозданны, что сам воздух пропитан их целебной магией. Там, в его чаще, водятся единороги — белоснежные лошади с магическим Хорном на лбу — символы чистоты и Жизни. Там, в Лесу Миражей находится и Алладар — совет эльфийских старейшин, обучающих "молодую поросль" премудростям магии Света. Там — Сокровенная Обитель, древний храм, символ веры Детей Леса...
Бард между тем продолжал:
"...в далекие те времена,
под тенью Древа жизни,
два брата, дети Света звезд,
клинки скрестили в поединке.
Был старший опытен и смел,
годами мудр, сердцем отважен,
а младший Даром овладел,
ему и Солтир* был не страшен.
И длился бой тот день и ночь,
Без сил валились братья с ног,
Но ни один из них не смог
Признать победу за другим. "
Мы слушали, затаив дыхание. Баллада повествовала о двух братьях-близнецах, сыновьях Эльфийского Владыки. Один из них был великим воином своего народа, мастером Клинка Ветра*, а другой — настолько постиг таинства мистических наук, что советники Алладарсэ склоняли перед ним головы в знак уважения. Беспощадная война с дроу унесла тысячи жизней перворожденных, еще часть погибла от проклятий некромантов и от лап демонов, призванных магами Хаоса. В числе последних оказался и Владыка Светлого Леса. Как оно бывает — Повелитель погиб в рассвете лет, не назначив наследника, а так как вопрос старшинства между братьями был весьма спорным — самым верным способом его разрешения был выбран и самый древний — с помощью поединка.
Братья не уступали друг другу: один недостаток физической силы и ловкости компенсировал мистической силой, а другой теснил его, опираясь на свои навыки, и отражая магию силой своего Духа Воина. В конце концов — оба измотались, но никто так и не взял верха. И тогда воин неожиданно уступил, согласившись склонить голову перед братом, как перед Повелителем Перворожденных, но при этом потребовал трех вещей: 1 — особое положение новому Дому, основанному принцем, меч отца (магу ведь он все равно не нужен) и... а третье условие будет озвучено тогда, когда "Сияние юной звезды озарит Светлый лес, и затмит собой свет солнца...".
Бард заливался, повествуя о победе новоиспеченного остроухого Повелителя над дикими кланами степных орков, об изнурительной партизанской войне с Бильгетами*, и о заключении перемирия, а затем и мирного соглашения с дроу — чего не смог достичь за десять тысяч лет ни один предыдущий Повелитель. Закончил он на странной и безрадостной ноте:
"...и одержал он тьму побед,
был смел, честолюбив и властен,
но злого рока план лихой
увы, ему был не подвластен.
Коварный брат, шел по пятам,
за троном `серым кардиналом'
строил он планы, козни плел,
подобно мерзкому шакалу.
Минули годы, Лес расцвел,
Война ужасная забылась,
И правда так и не раскрылась
Хранимая в Тени Эйел*... "
Интересно, сколько правды в этой странной балладе? Светлоухие — все из себя белые и пушистые — согласно хроникам, да и рассказом очевидцев — ни за что в жизни не станут пачкаться в такой грязи, а будте это произойдет — свидетелей своего позора уж точно не оставят... живыми. Да и бард очень уж рискует, исполняя такое.
Тут я вспомнил о Миссалине, бросил мимолетный взгляд на девушку, и застал ее отсутствующее выражение лица, кое меня прямо, скажем, озадачило. Сложилось впечатление, что она словно сама воочию переживала историю, воспетую менестрелем. По правой щеке девушки текла слезинка. Или мне только показалось?
Между тем из зала послышались хлопки в ладоши и одобрительные возгласы. Я приоткрыл шторку, наблюдая, как Дарион раскланивается, а в его шляпе, лежавшей на стуле неподалеку, позвякивают бросаемые благодарными слушателями монетки.
— Что с тобой, Мисси? — спросил я тихо, присев радом, и, будто невзначай накрыв кисть ее руки своей ладонью. Откровенно говоря, я рассчитывал, что девушка тут же ее уберет, но она неожиданно ловко перевернула ее, и наши ладони переплелись.
— Все хорошо, — улыбнулась она, старательно прогоняя грустное выражение лица.. — Так, вспомнила кой-чего...
— Откуда ты знала, что сегодня будет выступать Дарион? — поспешно сменил тему я, стараясь прогнать неловкость, и хотел было высвободить руку, но девушка держала свою ладонь плотно сжатой.
— Ну... знала и все, — увильнула Мисс. — Ты уже уходишь? Тебе неприятно мое общество?
Пришел мой черед смущаться и увиливать.
— Понимаешь, Мисси, твое общество мне м... слишком приятно. Но повадки твои мне тоже очень хорошо известны, так что...
Девушка улыбнулась, опуская глаза.
— На сегодня клятвенно пообещаю тебе быть ангелочком...
Я скептически хмыкнул
— К чему все это? Этот наряд, который ты, вероятно, стащила в гардеробе какой-нибудь дочки аристократа, вечер в "Лисе", дорогое вино, и... ты ведь знакома лично с Дарионом? Это по твоему приглашению он здесь, не так ли?
— ... даже если и так? Тебе есть на что жаловаться? — Миссалина показательно надула губы. — Между прочим, Стерн, ты мог бы хотябы из уважения к леди нарядиться соответственно, вести как подобает благородному кавалеру, и оставить свои язвительные замечания... однако, боюсь сие невозможно, поэтому, приходится довольствоваться малым...
Ах ты ж... это я не могу, да! Пасс, контур "аура привлекательности", затем иллюзорный покров...
Я открыл глаза, придирчиво оглядел себя насколько смог. На мне сидел дорогой светлый камзол, в каковой облаченным я однажды лицезрел герцога Морлло, принимающего гномьих послов. Только вот герцога того даже костюм не красил... Плащ от этого костюма небрежно сложенный лежал на спинке кресла по правую руку от меня. Короткий тонкий меч на поясе, в отличие от всего остального, был настоящим: это был мой собственный клинок, с которым я не расстаюсь даже во время омовений.
Миссалина в один миг перестала улыбаться, и оглядела меня с неподдельным интересом.
— Это... так значит слух о том, что ты беглый маг с островов Тени — вовсе и не слух... — удивленно прошептала она, оглядывая меня с ног до головы.
— Ну, он несколько преувеличен... — начал было я, но девушка не обратила на мои отговорки ни малейшего внимания.
— Не важно, — тут же отмахнулась она. — Храни свои секреты. На сегодня меня вполне устроит и того, что ты мне доверился...
Ответить я не успел — по ту сторону штор, отделяющих нас от общего зала, послышались звуки шагов, едва различимое "кхе-кхе", будто кто-то предупреждает о своем присутствии, затем штора откинулась в сторону... И почему я не удивлен? Менестрель собственной персоной.
— Надеюсь, я ничему не помешал? — вкрадчивым голосом спросил Дарион.
— О, нет, что вы, маэстро, — девушка одарила барда широкой улыбкой, от которой, наверное, и айсберг оттаял бы. — Познакомьтесь, это Стерн, он... мой хороший друг.
— Всего лишь только друг? — удивленно приподнял брови Дарион, не дав мне опомниться и вставить слово. — Странно, возможно что-то неуловимо изменилось за последние несколько лет, но во времена моей молодости обворожительная прелестница вроде тебя назначала свидания юноше, который по определению не мог (да и не хотел) быть просто другом!
Я спешно добавил компонент в заклятие иллюзии, направленный на то, чтобы сохранить неизменным цвет кожи лица, а в особенности ушей. Вам смешно? Ну не виноват же я, что когда смущаюсь у меня краснеют прежде всего уши!
Мисси вздохнула и вновь опустила глазки, изучая свои аккуратненько постриженные и изящно разукрашенные ноготки... как-то это называется, когда девушка делает такое... миникюр, что ли? А я разозлился на себя, изо всех сил борясь с накатывающим смущением и стараясь держаться обыденно.
— Ну ладно, не мое это дело, — тоном разочарованной сплетницы вздохнул бард, подтягивая к себе свободное кресло и устраиваясь в нем. Привычная рука пробежала по струнам, и полилась музыка.
" Наутро я уйду неслышной тенью,
чтоб сон не потревожить сладкий твой.
Прости, женой не стану я твоею,
Навек разделены мы злой судьбой..."
Грустная песня о двоих влюбленных, разделенных волей судьбы, заставила нас еще на пятнадцать минут задержать дыхание. Миссалина разлила остатки вина, и присела на край моего кресла, положив голову мне на плечо, и прикрыв глаза. С непривычки, я хотел было отодвинуться, уступив ей половину кресла, и заодно осторожно выскользнуть из ее объятий. Безусловно, мне было очень приятно чувствовать теплое дыхание девушки на своей шее, нежность рук, обнявших меня за плечи... но понимание, что эти руки принадлежат Миссалине отрезвило очень быстро.
— Не уходи... — прошептали ее губы мне на ухо, словно в ответ на попытку позорного бегства.
Я застыл в нерешительности.
— Мисси...
— Я сделала что-нибудь не то? — спросила она тихим голосом. — Чем-то обидела? ...или просто не в твоем вкусе? — В голосе проскользнула нотка иронии, но с примешанной толикой обиды.
Пришлось думать около минуты, чтобы подобрать слова. А ведь и в самом деле, что здесь такого? Вероятнее всего — это способ выразить благодарность за спасение ее драгоценной э... особы. Но тогда к чему это все? Романтический ужин, известный бард, дорогое вино...
— Знаешь, — проговорил я непослушным языком, — ты очень красивая девушка, и, разумеется, нравишься мне... равно как и большинству мужчин, знакомых с тобой. Но, в отличие от них, я очень хорошо тебя знаю... — девушка пристально поглядела мне в глаза, словно не понимая, к чему я клоню. — Вот смотри...
Медленно прикрыв глаза, я свел руки перед собой в жесте сплетения иллюзии, наложил образ, единожды виденный мной на пальце какого-то толи герцога, толи еще кого из благородных павлинов... На ладони поблескивал, переливаясь искрами от пламени свечей красивый перстень с крупным алмазом, отсвечивающим голубоватым цветом, в дорогой оправе и с красивейшей огранкой.
Девушка зачарованно уставилась на драгоценность в моей руке.
— Это твердая иллюзия, — добавил я, в ответ на непонимающий взгляд Миссалины. — Выглядит идеальной копией оригинала, который я однажды мельком видел...
— Поразительно... — прошептала девушка, разглядывая перекочевавший на ее ладонь перстень. — Даже "дух камня" отзывается...
— Ты — еще более прекрасная драгоценность, чем этот перстень, — продолжил я осторожно, — но, боюсь, столь же м... обманчива...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
