Письмо, с которого все началось

Вольные крестьяне, что жили здесь, возили товары по Битунской дороге, но она проходила далековато от Багрянцев, практически в половине дня пути. Правда от тракта к ним тоже была накатана неплохая колея, но нам не имело смысла забирать углом, раз предоставлялась возможность срезать в пути.

До деревни мы добрались раньше, чем рассчитывали. Солнцу еще предстояло часа три висеть на небосклоне, когда показались первые делянки с репой и зимней капустой. Несмотря на горячую пору, крестьян на полях не было. Странно.

Все прояснилось, когда мы въехали на центральную улицу. Вся деревня гуляла, поскольку кто-то из местных богачей справлял свадьбу. Столы, выставленные вдоль улицы, ломились от блюд, самогонка и пиво лились рекой. Перед трактиром на свободном месте вовсю наяривал оркестрик, музыканты которого нещадно фальшивили, однако окружающим было на это наплевать. Молодежь дружно и весело танцевала джигу.

— Погуляем! — обрадовано бросила Гертруда.

Естественно, нам задарма и уксус — что мед!

Когда нас заметили, накал пиршества слегка поутих, и сидящие за столами люди возбужденно зашушукались меж собой. С почетного места во главе застолья неспешно встал осанистый дородный мужичина в расшитом таперте1, и вышел нам навстречу. Он не слишком глубоко поклонился, прижимая правую руку к сердцу, не спуская при этом с нас внимательного взгляда. Мы, не слезая с коней, кивнули в ответ.

Возникла неловкая пауза. Неужели у него хватит наглости не пригласить нас к столу? Или не хватит?

Но хозяин, решив, что мы не представляем для гуляющих угрозы, широким жестом указал на накрытые столы.

— Прошу! Вы оказали нам огромнейшую честь, почтив сей скромный праздник своим присутствием, — уж выдал, так выдал! Сразу видно, что он не из простых вольных: либо староста, либо местный купчина.

А мужчина не зря волновался: вдруг заявим, что за дочкой или за невесткой приехали? Между прочим, бывали такие случаи. Правда, девицы сами с радостью рвались к нам из-за свадебных столов, по их же весточке за ними являлись... А как еще прикажете орден пополнять? У нас никто никого не неволит: хочешь — иди замуж, а не хочешь — молись, и делов-то!

— Благодарю, — я за старшую, значит, мне и отвечать за всех.

Мы с сестрами спешились, а какой-то паренек сразу подхватил поводья.

— Уй, зараза! — раздалось тут же, едва я сделала пару шагов в сторону. Я Пятого по крупу хлопнуть забыла, условный знак не подала, вот он и цапнул конюха. Пришлось вернуться и проделать полагающийся ритуал, иначе в ход могут пойти копыта.

Нас проводили к накрытым столам и усадили на почетное место. Я оказалась права, приветствовавший нас оказался здешним купцом, это его дочь выдавали сегодня замуж за старшего сына старосты. Еще бы не гулять всей округе, такое событие один раз в жизни! Нас усадили рядом с местным священником, что повенчал молодых. Сами молодожены кружились где-то в танце. Теперь музыканты играли польку.

— Господь посреди нас, — поприветствовал нас святой отец: маленький пузатый старичок с плешью на голове.

— Есть и будет, — отозвались мы хором.

— С самого ордена?

— С самого, — подтвердила я немногословно.

— А я, знаете ли... — и понеслось!

За полчаса мы выслушали все проблемы его прихода, нравственные терзания паствы, виды на урожай на брюкву в этом году, и отел коров в прошлом.

Соскучился старичок по родной церковной душе. Заметив наши постные лица, купец занервничал: вдруг встанем и уйдем, тогда позора не оберешься! Он попытался было побольше подливать святому отцу. Куда там! Священник тотчас замахал руками: 'Мне нельзя, в боку колоть будет', — и устроил экскурс в историю его болячек. Часа через полтора остервенев от его болтовни, мы готовы были разнести все по камушку. Агнесс от скуки порывалась пойти потанцевать, но, увидев бешеное лицо Юозапы, плюхнулась на место.

— С ума сошла?! — зашипела та на нее. — Монашки не танцуют! Совсем спятила!

А святой отец вцепился в нас как клещ. Мне приходилось совсем туго, я сидела рядом с ним. Наконец хозяева нашли выход: к нему с другой стороны подсадили какого-то почтенного старика, и они о чем-то увлечено заспорили. А пока священник отвлекся, нас увели на другой конец стола, где сидела вся молодежь, и освободили место недалеко от жениха и невесты.

Но и тут хрен редьки оказался не слаще! Молодые уже вернулись с танцев и теперь переводили дыхание. Едва мы опустились на новые места, как девушка начала сильно краснеть и смущаться, а жених заметно нервничая, принялся нас разглядывать.

— Я не статуя, чтобы на меня таращится, — не выдержала Гертруда его пристального внимания.

Н-да-а. Конфуз может быть...

— Идите, опять потанцуйте, что ли, — посоветовала я им, а то когда так глазеют, кусок в горло не лезет.

Пара, облегченно вздохнув, снялась с места. Слава Богу! Нас оставили в покое! Теперь можно основательно приняться за еду. Что ж всего два часа мучений и ужин задарма наконец-то набил наши изголодавшиеся животы.

Поздно вечером гуляющие разбредались кто куда. Половина деревни уползала со свадьбы на карачках. Вот похмелье у народа будет завтра!

Мы же не могли позволить себе даже слегка напиться, поскольку устав запрещал. Когда более или менее трезвые почетные жители Багрянцев плавно переместились в трактир, мы с сестрами подтянулись туда и теперь сидели вместе со всеми. Усталая подавальщица наравне с остальными обнесла и нас пивом, выставила на стол подкопченное сало и жареные колбаски. Пара музыкантов из оркестра, что перекочевали сюда с улицы, выводили что-то печальное, юный менестрель нежно пел о вечной любви.

Пиво оказалось замечательным и очень вкусным: мы с Юзой предпочли светлое, а Гертруда темное. Агнесс налили ягодного компота, мала еще хмельное хлебать.

А вот интересно выходит у народа: замуж в пятнадцать выходить это нормально — не маленькая, а если пиво пить незамужней в семнадцать, то рано еще?..

Так, похоже, меня развозит. Надо налечь на сало — протрезвею. А где Юозапа? Только же была здесь. А вот и она! Договаривается с кем-то о провизии. Ее с верного пути не собьешь — так набьет сумы, до самой границы свадебной провизией кормиться будем.

Рядом с нами сидел отец невесты Тревор Борк, ничего — компанейский оказался мужик. Как он сам признался, когда нас увидал, так душа в пятки ушла. Неужели его Марика не захотела замуж?! А потом ничего, успокоился, вспомнил, как он ее с сеновала гонял. Знает, хитрец, что порченых девок мы не берем.

Агнесс было невесело: танцевать нельзя, пить нельзя, не церковные гимны петь тоже возбраняется. Юза быстро разъяснила ей, что пусть она и не настоящая боевая сестра, но позорить одеяние ей никто не позволит. Теперь вот сидит теперь — куксится.

За то Гертруда наелась вволю. За столько лет все ни как не перестаю удивляться: куда в нее столько помещается? А мне просто было хорошо; копченое сало, вкусное пиво, теплая компания. Ну что еще надо для счастья? Ничего!..

Проснулись мы у старосты на сеновале, похоже на том знаменитом упомянутом, с которого Борк свою ненаглядную дочурку гонял. Ночевать нас к себе зазывали чуть не половина сидевших в трактире, но мы отказались. Скажите на милость, какая радость в том, чтобы остаток ночи провести, слушая храп хозяев и дыша перегарными ароматами. Дома в деревне были сплошь большие и справные, но отдельную комнату там вряд ли найдешь.

Встали поздно, потому что легли далеко заполночь, можно сказать — почти утром. Солнце успело пройти уже половину небосвода.

— Славно посидели, — выдала Герта, сладко потягиваясь на душистом сене.

Зато Юозапа проснулась раздраженной, похоже у нее после выпитого болела голова и теперь она с кислой миной отряхивала сюркот2 от налипших соломинок.

— А Агнесс где? — спросила я, тоже приводя одежду в порядок.

— А она не спит? — удивилась Герта.

— Слоняется, поди, где-нибудь поблизости, — язвительно ответила Юза.

Однако Агнесс долго искать не пришлось. Та сидела, привалившись спиной к стене, и гладила разомлевшую кошку. Серая мурлыка прищурив глаза, улеглась у нее на коленях, и благосклонно принимала свалившиеся на нее ласки.

— Поехали? — спросила девушка, когда мы вышли из ворот сеновала. Я кивнула. — Лошади на конюшне у купца Борка, можем хоть сейчас седлать, сумки — там же.

Лихо наша тихоня управляться научилась — все успела!

Забрав лошадей и провизию, мы направились к броду. В этом месте Вихлястая привольно раскинулась вширь, и неспешно перекатывала свои серебристые воды. Пологие песчаные берега поросли травой и осокой. Весной, когда таяли снега, и река разливалась, откосы скрывались под серебристо-синей гладью, осенью же — русло мелело, и вода местами едва ли доходила до брюха коню.

Чтобы попасть на другой берег мы втроем с сестрами, раздевшись до исподнего, распихали всю одежду по сумкам и только тогда полезли в реку. Вода оказалась холодной, но вполне терпимой, чтобы поплыть рядом с лошадьми. Заставлять окунаться Агнесс не рискнули, она не была закаленной как мы, и запросто могла простудиться. Пришлось усаживать ее верхом, заставляя скрестить ноги на луке, заставив для страховки покрепче ухватиться за невысокую спинку седла. Девочка покачивалась на спине у лошади как индюшка на насесте; оставалось надеяться, что она не свалится при переправе. Ухватив своего и коня старшей сестры за уздечки, я первой вошла в воду, следом Герта с Агнесс, Юозапа замыкающей. В этом году река сильно обмелела и была неглубокой, мы больше брели, чем плыли. Однако когда перебрались на другой берег, уже зуб на зуб не попадал. Все-таки, не лето. В зарослях негустого ивняка, переоделись в сухое белье и покрепче отжали мокрое. Ничего, вечером высушим. Гертруда глянув на мои синие губы, велела отхлебнуть из своей фляжки. А что, дельный совет. Сделала пару глотков, и настойка огненной дорожкой побежала в желудок. Протянув фляжку звонко стучащей зубами Юзе, я спросила:

— Будешь?

— Д-давай. — согласилась она не думая.

После недолгих споров как лучше ехать, мы направились дальше, держа путь на Каменцы.

В майорат Рибургов мы въехали по Битунской дороге, вновь вернувшись на нее недалеко от границы. Полями удалось срезать довольно большой кусок пути, сэкономив при этом едва ли не полтора дня. Ленные владения герцогов с разбросанными тут и там скромными деревушками особым богатством не отличались. Да и земля была здесь каменистой и скудной на урожай.

Стоило только пересечь границу, как в первой же убогой деревне, где располагался приграничный контроль, у нас дважды проверили проездную бирку: сначала орденские и потом тут же герцогские служаки. Даже невооруженным глазом было видно, что хоть они и терпеть не могли друг друга и в любой момент готовы подложить свинью, но, тем не менее, с вежливыми оскалами общались друг с другом.

Несмотря на церковные разъезды бедных братьев Святого Симеона, Рибурги дополнительно охраняли свои владения, содержа на службе наемных солдат. Хотя чего там охранять-то? Громадина замка на господствующей высоте, с которого просматривались окрестности, пять плешивых коз на каждое селенье и непролазные буреломы еловых лесов, в которые ни один нормальный человек не совался.

Заявились мы ближе к вечеру, предполагая прямо в этой же приграничной деревне остаться на ночлег. В доме, где велся учет въезжающих, орденским предъявили проездную бирку, и им оказалось этого достаточно. А вот служивые Рибургов хоть и не посмели расспрашивать нас — кто мы и откуда, потому что вид четырех сестер в боевом облачении вызывал уважение, но, тем не менее, тщательнейшим образом записали все сведения. Пока наши имена вносились во въездную книгу, Юозапа отправилась раздобыть чего-нибудь съестного, выполняя как всегда роль главного снабжающего. За четыре дня пути все, что брали из Багрянцев, мы съели подчистую.

Сестра вернулась смурная и сильно нервничала. Не пожелав ничего нам объяснять, и не слушая причитаний Агнесс, она чуть ли ни пинками загнала нас обратно в седла. На недоуменный вопрос Гертруды страшно прошипела: 'Все потом!' и с места рванула в галоп.

Остановились мы лишь минут через пять.

— В конце-концов, ты можешь объяснить, что случилось? — взвилась Герта, едва спешились.

Мы пошли пешком, ведя коней в поводу, чтоб, не дай Бог, не запалить.

— Тебя кто за зад укусил, что ты дернула из деревни как ошпаренная? Ладно бы по дороге, так заперла нас в какую-то глушь! Чудом лошадям ноги не переломали. Подобное я только за Фирей замечала!

— Герта, охолони маленько, — перебила я старшую сестру, привычно не замечая шпильки в свою сторону. — Дай отдышаться. Прекрасно знаешь, что Юза не паникер, без причины бы оттуда не сорвалась. Чего разворчалась?

— Да я с размаха запрыгивая, задом на край седла рухнула!

— Тебе не привыкать! — огрызнулась Юза, но потом совершенно другим тоном продолжила. — Там в деревне я наткнулась на двойной разъезд варфоломейцев: вестовой и пять братьев сопровождающих. Все с заводными конями. У вестового перевязь со 'срочной лентой'. Направляются к августинцам. Никого не наводит на размышления?

— Погоди, ты точно уверена, что к ним? — переспросила ее Герта, напрочь забыв о своем возмущении.

— Своими ушами слышала, как тебя сейчас.

— Они тебя видели? — тревожно спросила я; ничего себе картиночка вырисовывается!

— Нет. Я у одной бабки сыр покупала, а там корзины высокие, так что навряд ли заметили.

— Точно? — продолжала допытываться я.

— Да точно, точно! Это же с поездки к ним в монастырь все проблемы начались, поэтому я и решила убраться по-быстрому. К тому же у нас довесок за спиной, — сестра кивнула в сторону Агнесс, которая ковыляла позади с мученическим выражением лица. — Так что сцепляться с ними я бы не рискнула.

— Да с Агнесс это становится проблематично, — согласилась я. — Милочка, они точно не по твою душу? — решила я на всякий случай уточнить у девочки; та испуганно замотала головой. — Из-за чего весь сыр-бор?! Сиди, думай, голову ломай! Бродим словно с завязанными глазами, ни хрена не понятно!

— Не ругайся, — по привычке одернула меня Юза. — Лучше давайте решать, что делать? Дальше по дороге поедем или для безопасности дальним путем попробуем?

— Сталкиваться с ними я совершенно не желаю, — определилась я.

— А кто ж хочет! — веско бросила старшая сестра, а потом, глянув на небо, обеспокоено сказала: — Похоже, к ночи тучи натянет, может дождь пойти. Юза ты не слышала, они там на всю ночь останутся или дальше поедут?

— Кто их знает! — пожала плечами та. — Проще нам в поле заночевать, чем гадать, где они остановились. Если мы здесь останемся, то точно не пересечемся, — и, вздохнув, обрадовала нас: — Но в монастырь они первые прибудут, нам с ними бесполезно в скорости тягаться.

— Ясен пень, что первые! — согласилась Герта, а после предложила: — Может петлю к Измальцу сделать, а уж там мимо Горличей на монастырь?

— Не далековато в пути будет? — усомнилась Юза.

— А ты хочешь с ними нос к носу столкнуться? Мне не горит.