Гастон тут же, как заправский экскурсовод, объяснил нам, что камень — это древнее метеоритное тело, а точнее, расплавленный остаток того булыжника, который упал сюда много тысяч лет назад. Редчайший сплав — камасит, а серебристые полосочки — это прожилки никеля. Но вообще сплав какой-то необычный. Многие жители верят, что он обладает удивительными свойствами. Если к нему прикоснуться — это оздоравливает человека, если обойти камень против часовой стрелки тринадцать раз — будет удача в деле, а если сможешь услышать из камня голос, то сбудется желание. Кое-кто из горожан даже считает, что камень этот напрямую связан с космосом и через него боги передают людям свою волю, помощь или наказание. Поэтому здесь не пьют, не курят, не ругаются и не воруют по карманам. И по счастливому стечению обстоятельств, когда власти города решили отрыть этот метеорит, обнаружились источники минеральной воды, богатой сульфатами натрия и железом.
Ирина все записала на диктофон — для повышения квалификации и в качестве этнографических заметок, как она пояснила. Аюми восторженно цокала языком и снимала на видео. Паттерсон тоже снимал, возбужденно ахая. Полковник спросил, не радиоактивен ли камень и какая тут глубина почвы. Артур сразу же начал объяснять все про камаситы и прочие метеорные сплавы, а также с удовлетворением заметил, что золотом на территории города и не пахнет. Дронова хотела на концерт и выпить, а Йорген с Сибиллой стали брызгаться друг в друга водой из кранов и, пока я не пихнул Йоргена в бок, не прекратили. А вот Азиз замер, словно в медитации...
Местная солдатня из милиции равнодушно глазела по сторонам — видать, все здесь по разу уж точно были.
Потом нам предложили попить из источников — я вежливо отказался, сославшись на аллергию от натрия. Кто-то из туристов согласился.
Когда мы вышли на площадь, музыканты еще играли, но уже что-то более примитивное, а вокруг них шевелилась небольшая толпа, приплясывая в такт музыке.
Нас усадили обратно в автопоезд и куда-то повезли. Сказали, что в ресторан. Дронова согласилась, только когда пообещали хорошую выпивку.
Ехали медленно, потому что улицы были забиты людьми, но благо недолго — свернув через квартал направо, мы довольно быстро оказались возле здания городского совета на небольшой площади, у того самого места, куда нас и привозили с Ириной на прием к Диего.
Ресторан располагался почти напротив здания совета. Это было трехэтажное здание из различных материалов, но построенное достаточно аккуратно. Две металлические трубы, словно колонны, подпирали выступающий второй этаж с длинным балконом, прикрытым гофрированным железным листом, на котором висела вывеска. Ее освещали два софита, в лучах которых бугрились тенями рельефные буквы, вырезанные из пластика: "Щит и Копье. Гильдия свободных Охотников Персеполиса". В окнах горел свет, а по краям вывески и балкона мерцали, словно диковинки из прошлого, электрические гирлянды.
Перед входом стояли две девушки в коротких платьях из грубой материи с кожаными вставками и широкими ремнями. Стоящую ближе я узнал: это была портье с нашего этажа, которую теперь заменяли люди Брауна. Она широко улыбалась и призывно указывала правой рукой на дверь в заведение. Это напомнило мне чем-то манекен, стоявший при въезде в город...
Мое утомление сказалось: в своих мыслях и подозрениях я так разозлился от этой мелочи, что пожалел о забытом в номере автомате, — почему-то захотелось начать стрелять во всех, стало как-то приторно и тепло в нижней челюсти...
Я сделал маленький дыхательный комплекс упражнений, позабыв о том, что даже для Ирины это было немного странновато: она вопросительно поглядела на меня в тот момент, когда я, выдвинув верхнюю губу, испускал "отрицательную энергию" к марсианской поверхности.
Я скроил умное лицо и бледно улыбнулся.
Вновь началась суматоха с выгрузкой, в процессе которой я совершенно отстранился от происходящего, изображая из себя буддистского монаха, ставшего на путь Истины. Видать, меня отпустило Азизово зелье... Просто за длительное время, проведенное в рейдах по пустыне, я здорово отвык от всей этой людской суеты и мелких эмоций, выдуманных правил и неожиданных праздников. Все вокруг мне казалось каким-то вычурным, надуманным и утрированным.
Словно электронная карта в прорезь, я протиснулся между туристами и девушками-хостес.
Я почувствовал запах пота и какой-то гари, как вдруг кто-то потянул меня за рукав.
— Странный! Гваделупа! Привет, парни! — раздался звонкий радостный голос слева от моего уха.
Я вздрогнул и покосился: вторая девушка-хостес, которая стояла при входе, чуть позади нашей портье, имела волосы красновато-медного оттенка, диковатый хулиганский блеск в карих глазах, лунообразное лицо и...
— Лайза! Привет! — заорал Сенька, высовываясь из-за плеча какого-то дюжего милиционера.
— Тысяча гарпий мне в реактор, — растерянно пробормотал я, пока меня оттирали ко входу проходящие мимо.
Мне пришлось обойти трубу-подпорку с обратной стороны, чтобы выбраться из толкучки.
Сенька уже вцепился своими лапищами в девушку-хостес, явно изображая жаркие объятия.
— Охотник Лайза Чили, — сказал я, пожав ей руку, — я не верю своим органам зрения и тактильного восприятия! Как ты попала на службу к этим могущественным правителям кратера Персеполис? Ты больше не шастаешь по диким барханам с шайкой головорезов и не спишь в обнимку с автоматом?
— Тысячу солов! Вот ты-то откуда тут взялся? — смеясь, ответила она вопросом на вопрос. — Последнее, что я про тебя слышала, — что ты ходил в Фебу с какими-то отморозками разбираться, которые тебя собирались закопать.
— Как видишь, недокопали. — Я усмехнулся. — А про тебя говорили, что ты с кланом Сорок Восьмого Градуса в районе равнины Исиды копаешь редкозем.
— Сходили мы с ними в пару рейдов, — махнула она рукой, высвобождаясь от Сеньки, — они мне надоели. Они какие-то тюфяки! С ними скучно — их, кроме собирательства, ничто не интересует: геологи какие-то, честное слово. А ты, Сенька, как?
— Да вот ребят встретил в дороге. — Сенька внимательно разглядывал Лайзу. — Там в нас круто постреляли, от души: ели ноги унесли из этой девятнадцатой Башни...
— Да, я слышала! — кивнула Лайза. — Охотники даже ставки на вас делали: сказали, что если Странный и Гваделупа вместе, то выкрутятся. Вы же специалисты влипнуть в напарку.
— Только не в такую. — Сенька округлил глаза.
— Я думаю, что если бы они на это посмотрели, — я закурил, — ставки резко пошли бы вниз.
— Да, — опять кивнула Лайза, — говорили, что какие-то отморозки на вас танки напустили, а вы их там раскатали! Вы — монстры!
— Я предпочел бы побыть ягненком, — мрачно ухмыльнулся я, — а потом, нас здорово паладины выручили.
— Да эти паладины сами отморозки, — махнула Лайза своим обычным жестом, словно кошка била когтями по надоедливой мыши.
— Так как же ты угодила на эти галеры? — спросил я, чтобы перевести тему.
— Думаешь, я приросла? — Она вскинула дугой пушистые брови. — Ничего подобного! Решила сделать паузу, чисто сориентироваться по жизни. Понимаешь?
Мне захотелось вдруг ей сказать, что она всю жизнь пытается сориентироваться и поэтому-то теперь служит таким парням, как Диего, но сдержался, посчитав это невежливым.
— Понимаю, — кивнул я.
— А этот кабак — Охотника Ланса, он в гильдии Скаутов, вот меня сюда и рекомендовали.
Она разглядывала нас с Сенькой по очереди, сверкая возбужденным взглядом.
— Вы куда потом? — спросила Лайза.
— Мне надо по делу одному сгонять, — сказал я, — мы в городе ненадолго.
— Может, мне бросить на фиг этот шалман и с вами пойти? — Она игриво заулыбалась. — Я в рейд хочу.
— Конечно, пойдем! — воскликнул Сенька. — У нас девушек нет почти!
Я аккуратно толкнул Сеньку ногой.
— Ты чего меня толкаешь? — возмутился Сенька. — Он меня толкает!
Иногда Сенька в упор не хотел понимать никаких намеков.
— Я просто хотел сказать, — ответил я, немного сконфуженный, так как Лайза смотрела прямо мне в глаза, — хотел сказать, что у меня группа на руках...
— Так ты же ее разогнать собирался в Гваделупу? — ляпнул Сенька.
— Да, — вздохнул я, — но я по поводу этой группы налип сильно.
— А что такое? — Глаза Лайзы заискрились с живым интересом.
— Долго рассказывать, — отмахнулся я.
— Он себе девушку присмотрел, — улыбнулся Гваделупа лукаво.
— Надо же, как любопытно, Странный! — Она ухватила меня за локоть. — Красивая?
— Очень, — ответил я с каменным лицом.
— А ты ничего не слышал про нашего несчастного ублюдка Джо? — вдруг спросила она.
Я даже слегка вздрогнул.
— Он погиб недавно, — ответил я, овладев собой.
— Да ты что?! — вырвалось у Лайзы: она резко метнула на меня внимательный взгляд. — А ты откуда знаешь?! Как это было?
— Знаю только, что его застрелил какой-то негр, — ответил я, сжав зубы, — которого он собирался убить сам...
— Боже, бедный идиот, — вздохнула Лайза, — этим и должно было кончиться... А я ведь ему говорила...
— Ладно, я пойду. — Меня этот разговор начал утомлять. — Мне нужно с губернатором переговорить по поводу одной сделки...
— И я с вами в доле, — задорно и не ожидая возражений, воскликнула Лайза, две секунды назад скорбящая по Джо.
— Пошли с нами выпьем. — Сенька обхватил ее за талию и потянул на себя.
— Я не могу, я на работе, — начала сопротивляться Лайза. — Сенька, я не хочу проблем.
— Я договорюсь с твоим начальством, — упорствовал Сенька. — Да я за смену твою заплачу! Пошли!
Я поискал глазами Ирину, но ее уже не было — почти все вошли в здание.
Эта нечаянная встреча меня почему-то нервировала, хоть я и не видел Лайзы бог знает сколько лет: прежней радости при виде нее я не испытал, хоть мне и не за что было злиться. Просто мне сейчас она показалась какой-то чужой и нелепой, как и весь этот город. К тому же эти воспоминания о Вэндерсе...
За входом были двери кладовых и холодильных камер, а по центру — железная лестница на второй этаж. Пахло подгоревшим маслом и табачным дымом, с примесью какого-то еще кисловатого запаха.
На верхней площадке, сзади, висело копье, сделанное из крашеной дюралевой трубы, с настоящим каменным наконечником. Вокруг него красовалось семь маленьких щитов, один из которых закрывал середину копья. Он был сделан из круглой выпуклой крышки люка, наверное, от какого-то посадочного модуля. На нем был герб города. Гастон рассказывал Ирине, что это символ римских царей: копье бога Марса и щит, упавший с неба, который замаскирован еще шестью щитами, дабы его не украли враги. Так в глубокой древности...
Увидев меня, Ирина вежливо прервала рассказ Гастона, который всех позвал в зал. Сенька подошел к нему, обогнав на лестнице Лайзу, и спросил, может ли с ним посидеть сотрудница ресторана.
Гастон немного растерялся, так как не был владельцем заведения, но потом махнул рукой и сказал, важно почесав бороду: "Ну в порядке исключения..."
Ирина взяла меня за руку, а Лайза, проходя мимо, разглядывала ее с ног до головы. Затем она как-то неестественно улыбнулась и сказала громким голосом:
— Привет!
— Здравствуйте, — негромко ответила Ирина и посмотрела на меня.
Я промолчал, а Сенька уволок Лайзу в зал.
— Это кто? — спросила у меня Ирина.
— Одна старая знакомая, — ответил я, — помнишь, я рассказывал про Джо?
— Смутно, — ответила Ирина, нахмурясь. — Но она мне показалась какой-то вульгарной.
— Ну, — протянул я, — она просто марсианка — здесь все немного по-другому.
Ирина промолчала.
— Пойдем за стол, дорогая, — сказал я, подставляя ей руку.
— Пойдем, — кивнула она, крепко обхватив меня за локоть.
В просторном зале были накрыты столы буквой "П". На ее вершине уже восседали "отцы" во главе с Диего. Народу было полно, клубился сигаретный дым, перемежаемый сладковатым привкусом конопли. Стоял гул голосов. Много в зале было Охотников, и некоторые даже оказались мне знакомы. Йорген и Сибилла уже сидели в кругу каких-то людей и что-то горячо рассказывали друг другу. Туристы сгрудились слева, а Дронова с Лайлой откололись и болтали с местными мужчинами рядом с барной стойкой. Играла какая-то ритмичная музыка, а через толпу посетителей протискивались миловидные молоденькие официантки, которых Охотники то и дело хлопали по заду.
Риск для жизни у этих людей выше среднего, вот и отдыхали они так же — на всю катушку.
Мы с Ириной собрались было присесть с правого края, но мой взгляд поймал Диего, который ожесточенно махал нам рукой. Пришлось пробираться через весь зал к "отцам". По дороге мне пожали руку несколько малознакомых людей, назвав меня "молотком" и похлопав по плечу, которое пока еще болело. Потом мы присели с краю от президиума, а Диего передвинулся к нам, наперебой рекламируя местную кухню и предлагая различные напитки, а еще не стесняться, веселиться и не думать об эргах — все оплачено.
Сенька, недолго думая, присоединился к нам, попросив немного сдвинуться людей с краю. Лайза кидала на меня выразительные взгляды.
Начались разговоры о политике, перерастающие в рассказы о разных интересных случаях: Охотники делились своими историями, от которых у меня уже давно была изжога, — да, все так и есть, но к чему об этом? Самые опытные больше молчали и пили, а я молчал мало и пил немного: я старался быть во всеоружии, больше расспросить, самому рассказать минимум и не особо существенного. Но это было очень непросто.
Некоторые придвинули к нам свои стулья и принялись подробно расспрашивать о событиях возле Башни.
Я раз пять повторил в общих чертах всю историю танковой баталии, опуская некоторые детали. Иногда в разговор влезал Сенька, который жаждал уточнить и дополнить подробностями мое повествование, по его мнению слишком укороченное. Мне приходилось его иногда затыкать, даже не совсем вежливо. Я опасался, что он ляпнет что-нибудь лишнее — и посыплются ненужные вопросы.
Среди активно интересующихся оказался даже редактор местного сайта "Персеполис Инфо".
В целом все были довольны рассказом и совсем не удивились, что командир паладинов работал с душманами. Я сильно упростил финальную сценку и, сколько Сеня ни встревал, повторял одно и то же, изредка пихая его под столом каблуком сапога.
Но в целом Гваделупа не особо понял происходящее, и самое неизгладимое впечатление на него произвела гибель "Ящера". Приставали к Ирине с расспросами: как себя вели отморозки, почему никого не тронули. Я, как мог, оберегал своего гида от назойливых и слишком любопытных, объясняя им, что Ирине неприятны воспоминания об этих событиях.
Лайза пыталась вставлять в разговор свои воспоминания о наших совместных рейдах, и это меня тоже нервировало, так как она норовила ввернуть что-нибудь из интимных подробностей наших с ней отношений, при этом внимательно глядя на Ирину. Я напоминал сам себе игрока в пинг-понг, отлавливая любые нежелательные темы беседы и ненавязчиво переводя разговор в другое русло. В общем, было весело и весьма утомительно, а Лайзу я поклялся придушить при первой же возможности.
