Наследники (часть 2)

— Франческа, я очень рад, что встретил вас сегодня. Я понимаю, что вы очень заняты, и благодарю, что вы смогли уделить мне столько времени. Но если вы и дальше будете стоять с таким видом, будто видите меня в последний раз, я, честное слово, начну что-нибудь подозревать.

— Что, например? — смутилась девушка.

— Что мне все-таки стоило прочесть вам стихи, например. Право, лучше скажите прямо. Я грубый вояка и принципиально не понимаю намеков.

Франческа усмехнулась.

— Мне просто вспомнилось, как часто вы заходили к Ясону, и почти каждый раз мы с вами виделись, но только сегодня я начала понимать, что вы за человек.

— Звучит не очень обнадеживающе, — негромко, смотря куда-то в сторону, пробормотал рыцарь.

— Что?

— Нет, ничего. До встречи, Франческа.

Поцеловав на прощание руку, рыцарь выскользнул на улицу. После жарко натопленного, не иначе как магией, особняка банкира уличная прохлада приятно успокаивала. Октавиан вздохнул и побрел в гостиницу. Беседа с красивой девушкой благотворно сказалась на настроении рыцаря, и на сей раз с его пути никто не шарахался в испуге. Город словно отзывался на мысли драконоборца, и с улиц куда-то благополучно пропали и подозрительные группки заговорщиков, и настырные стражи, и надоедливые нищие. Теперь на пути воина попадались степенные и грациозные дамы, веселые молоденькие служанки и пугливые монашки. Просто диво, насколько восприятие мира зависит от настроения.

Идиллию нарушил крик мальчишки-разносчика, пристававшего к прохожим с предложениями купить газеты.

— Чернокнижник возвращается! Ясон де ла Фернандо и его армия мертвецов идут на восток!

Рыцарь споткнулся на ровном месте и, круто изменив направление, решительно двинулся к источнику столь удивительной информации. А новость действительно была незаурядная, и большинство тех, к кому подходил мальчишка, газету покупали.

Услышав за спиной размеренный стук подкованных сапог, разносчик обернулся и увидел приближающегося рыцаря. Военная выправка, ширина плеч и металлический взгляд Октавиана, похоже, внушили мальчишке недетский трепет, и разносчик испуганно попятился, прижав к груди пачку газет.

— Спокойно, — иронично сказал рыцарь. — Я за газетой, а не за тобой.

Расплатившись с притихшим разносчиком, Октавиан сунул газету под мышку и вернулся на первоначальный маршрут. Читать на ходу он считал занятием небезопасным и даже в чем-то неприличным. Есть что-то грубое в человеке, зарывшемся носом в страницы и буквы в публичном месте, как будто такая личность презирает окружающих.

Хотя удержаться было сложно. Воображение рыцаря рисовало демонически хохочущего колдуна, скачущего верхом на скелете лошади на восходящее солнце, и клубящееся облако тьмы за спиной чародея, схематично обозначавшее армию мертвецов.

Более не медля, Октавиан быстро добрался до своей гостиницы. Серое двухэтажное здание с маленькими окнами напоминало скорее тюрьму, чем дом, и рыцарь снова ощутил сдавленную злость.

За стойкой в вестибюле на месте пьяницы-портье снова сидела его жена, маленькая угловатая женщина в строгом чепчике, казавшаяся на первый, второй и третий взгляды старухой, и лишь самый внимательный созерцатель мог распознать, что сей даме едва минул третий десяток лет. Но Октавиан таковым не был. Рыцарь быстро и молча прошел мимо настороженно поглядевшей на него женщины, вышел на ступеньки. Его комната располагалась на втором этаже, недалеко от лестницы, что позволяло минимизировать шанс встречи с остальными постояльцами.

Добравшись до комнаты, рыцарь машинально отпер дверь ключом и повернул ручку. В тот самый миг на лестнице послышались шаги. Не придав этому особого значения, Октавиан вошел в свою скромную обитель, где кроме кровати и шкафа для одежды ничего не было, и притворил за собой дверь.

Шаги зазвучали громче, и рыцарь, не вполне отдавая отчета в своих действиях, обернулся и на шаг отступил от двери.

"Параноик ли я?" — подумал Октавиан и бросил газету на пол.

Шаги стихли точно перед его комнатой.

"Лучше бы я был параноиком".

Воин шагнул вперед и резко отворил дверь. Хрупкое дерево затрещало, наткнувшись на чей-то крепкий лоб, послышался болезненный вскрик. Намереваясь закрепить успех, рыцарь выскочил наружу и тут же раскаялся в содеянном. На полу действительно, прижимая ладони к голове, сидел незнакомый человек, но рядом с ним стоял неподвижно второй. Оба были одеты как мелкие лавочники, но тот, что избежал удара, быстро чертил в воздухе перед собой недвусмысленные символы, и пальцы его слегка светились.

Путей отступления не оставалось. Гостиничный коридор заканчивался тупиком, а через узкое окно в комнате невозможно было быстро выбраться. Эта мысль единым сигналом промчалась через голову драконоборца, и тот, как настоящий воин, последовал древней максиме: "Не знаешь, что делать — атакуй!"

Из пальцев второго вырвались тонкие змеистые нити, вцепившиеся в грудь рванувшегося вперед драконоборца, но Октавиан не почувствовал никаких перемен. Возможно, незнакомый чародей как-то выразил бы свое удивление по этому поводу, но тяжелый кулак рыцаря высказался первым. Громкий удар по подбородку заставил голову незнакомца дернуться, и мужчина начал заваливаться на спину.

Тот, что пострадал еще раньше, отскочил в сторону, прижался спиной к стене и выбросил вперед руки с причудливо растопыренными пальцами. Октавиана больно ударило в грудь и живот, но колдовавший явно не был великим чародеем. Рыцарь не только устоял на ногах, но еще и смог пнуть обидчика по коленям, благо тесный коридор создавал идеальные условия для рукопашной схватки. Чародей взвизгнул и снова припал к полу.

Октавиан попытался добить его пинком в лицо, но только лишь замахнулся, как его снова ударило невидимой силой, на этот раз гораздо ощутимее. Странно, но телекинетический заряд лишь скользнул по телу воина, и хотя боль от удара была довольно сильной, одежда рыцаря пострадала гораздо сильнее. Плащ с треском разлетелся сотней лоскутов, а мундир и рубашка под ним порвались на груди, открыв мускулистый торс воина.

Октавиан мотнул головой и глянул на лестницу, откуда, как ему показалось, прилетел последний снаряд.

— Ты! — воскликнул он, сразу же узнав обидчика.

Не так уж много у рыцаря было знакомых чародеев, чтобы он умудрился не опознать старшего мастера цеха колдунов Мигеля де Варга.

— Как интересно, — протянул тот, и заинтересованный тон колдуна вполне подтверждал эти слова. — Воистину, среди де Софо нет обычных людей.

— Какого черта вы...

Октавиан не смог договорить. Его глаза закрылись, ноги подогнулись, и рыцарь, как подпиленный дуб, громко рухнул на спину. Несколько секунд его конечности еще дергались, как бы подтверждая опасения де Варга, вложившего в заклятье сна силу, способную в иных условиях усыпить всю остальную гостиницу, а затем рыцарь затих.

— Жив? — коротко спросил де Варга у своего подельника, кивнув в сторону оглушенного Октавианом чародея.

Чудом избежавший той же участи колдун потрогал шею товарища, послушал дыхание и ответил утвердительно.

— Замечательно, — резюмировал Мигель, приблизился к спящему рыцарю и осторожно потыкал того в ребра носком сапога. Октавиан не реагировал, и де Варга вздохнул с облегчением. — А ты еще спрашивал, почему я иду с вами. Хм... Это что, чешуя?

Чародеи уставились на открытую грудь рыцаря, где с правой стороны виднелись несколько темно-серых сетчатых пятен, похожих на змеиную шкуру.

Глава 5.

Чернокнижник скользил по высоким сугробам и мечтал о весне. Снег, тихо поскрипывая, слегка продавливался под ногами колдуна, но удерживал вес. При желании чернокнижник мог свободно прогуляться и по менее плотным поверхностям, например, по воде. Время, когда требовалось экономить силу и брести по пояс в сугробах, благополучно миновало, и колдун наслаждался легкостью движений и скоростью.

Но это не мешало ему тосковать по весеннему теплу и распускающейся зелени. Белая пустыня заснеженной восточной степи навевала уныние.

Позади, копируя движения чернокнижника, как на коньках плавно двигался Залмоксис. Некромант, узнав, что его коллега собирается следовать за армией графа, сам вызвался составить компанию. Раздосадованным ученикам, разумеется, пришлось следовать за ним, но их мнение по-прежнему никого не волновало.

Чернокнижник не собирался звать Залмоксиса за собой, но отказываться от сопровождения не стал и поступил мудро. За четыре недели белого одиночества Ясон давно бы свихнулся, а так у него под рукой оказался умный и находчивый собеседник. Ну и два слушателя, которые, похоже, уже устали ненавидеть чернокнижника и теперь воспринимали его как неизбежное зло.

Где-то впереди, укрытые гребнями белых холмов, маршировали легионы дю Магнифа: два живых и один мертвый. Хотя, технически Легион Смерти не мог таковым называться, ибо его численность, как выяснилось, составляла почти восемь тысяч воинов. Но предложенное чернокнижником название прижилось и уже использовалось в нескольких песнях, наспех сочиненных живыми легионерами.

Как и ожидал колдун, граф принял командование мертвецами и в ту же неделю с их помощью в прах разгромил передовые части орды, штурмовавшие соседние крепости. Несколько укреплений, правда, пришлось отвоевывать обратно, но зато когда основные силы кочевников узнали о неожиданных поражениях, то варвары отступили. Еще через неделю произошло первое крупное сражение, в ходе которого выяснилось, что нежить тоже возможно уничтожать, но за это знание кочевники уплатили высокую цену. Две сотни разрушенных мертвецов в обмен на десять тысяч убитых кочевников — дю Магниф сдержанно назвал такой результат приемлемым, а варвары в панике отступили еще дальше. Живые легионы в той битве почти не участвовали, граф использовал их лишь как собственное прикрытие.

"Я первый полководец в истории, чей отряд телохранителей превышает по численности всю остальную армию", — пошутил граф на следующий день, когда чернокнижник тайком пробрался в полевой лагерь, чтобы оценить состояние войск.

Дю Магниф, как всегда, вел себя предельно разумно. Он запретил своим людям приближаться к нежити, придумав зловещую сказку, что всякий посмотревший в глаза мертвецу рискует стать еще одним воином холодной армии. Сам Легион Смерти он держал в отдалении от живых войск, благо меч позволял отдавать приказы чуть ли не из-за горизонта. Чернокнижник сам не ожидал, что артефакт получится настолько удачным, а его владелец — настолько успешным, но пока все складывалось просто великолепно. Варвары отступали в страхе перед бессмертной армией, граф дю Магниф со своими людьми на санях их преследовали, а мертвецы просто неутомимо шли вперед и убивали всех, кого могли догнать.

Его светлость, впрочем, умел вовремя останавливаться и никогда не отсылал Легион слишком далеко. Вероятность того, что кочевники соберутся с духом, разберутся в происходящем кошмаре и атакуют не мертвецов, а окружение самого графа, была мала, но она существовала. Дю Магниф предпочитал не рисковать без необходимости.

Еще в тот день, когда граф принял зачарованный меч, колдун пообещал, что не будет показываться на глаза легионерам, но не уйдет далеко от армии, чтобы в случае непредвиденных трудностей прийти на помощь. У дю Магнифа, разумеется, тут же возникло убеждение, что трудности будут непредвиденными только для него, но никак не для чернокнижника, и граф согласился. Оба заговорщика признавали, что легионерам не стоит знать о присутствии колдуна. У людей могло сложиться ложное впечатление, что чернокнижник контролирует графа, а это повредило бы делу и, чего таить, репутации обоих.

Именно поэтому чародей ныне был вынужден прятаться от собственных союзников, проклиная затянувшийся поход, и ждать момента, когда колдовские навыки пригодятся в бою.

— Ясон, вы ведь вчера снова виделись с графом? — спросил некромант, поравнявшись с чернокнижником.

— Да, — ответил тот, устало разглядывая горизонт.

Солнце, висевшее высоко в зените, щедро поливало землю яркими лучами, заставляя снега ослепительно сверкать. Глаза при таком освещении начинали болеть и слезиться уже через пять минут. В иные дни ситуацию усугублял мерзкий ветер, норовивший забросить ледяную крошку прямо в лицо, но ныне погода стояла тихая.

— И как настроение у войска? Солдаты еще не пытаются сбежать?

— Все шутите? — фыркнул Ясон. — Солдаты травят анекдоты про нежить и поют патриотические песни. Я сам слышал, как один рыцарь пообещал, если вернется домой живым, жениться на колдунье и лично отблагодарить все наше племя за спасение.

— Интересный способ выражения благодарности, — хохотнул некромант.

— И не говорите. Но это еще не конец. Он продолжил, что если вернется мертвым... да-да, именно так, если вернется мертвым, то все равно женится на колдунье. Потому что настоящим мужчинам смерть — не помеха.

— Мы перевернули их мировоззрение, — веселился Залмоксис.

— Именно. Даже дю Магниф меня спросил, почему никто никогда прежде не пытался захватить мир с помощью армии нежити.

— И что вы ему ответили?

— Правду, конечно же.

— Он был разочарован?

— Нет, — покачал головой чернокнижник. — Он сказал, что так и думал. И попросил не медлить, когда мы наткнемся на достаточно сильного чародея, способного превратить легион мертвецов обратно в кучу трупов.

— Если то, что я знаю о Шойта, правдиво, то ему не придется напрягаться, — заметил Залмоксис. — Рассеять чары с объекта гораздо проще, чем подавить потенциальную магию в чародее, а хан с легкостью превращал десятки магов в простых смертных.

— И это так, — согласился чернокнижник. — Но я уже сталкивался с ним и даже преодолел одно его заклятие. Оно сразу показалось мне странным и знакомым одновременно, и лишь после я догадался, в чем дело. Возможно, я единственный человек во всей Империи, кто знает, на чем основано колдовство хана.

— Звучит достаточно самоуверенно.

— Знаю. Но у меня действительно есть свои секреты, едва ли уступающие фокусам хана.

— Все равно не верю, — некромант выглядел непривычно серьезным. — Ясон, я понимаю, чего ты дожидаешься. Кочевники уже построились для последней битвы, и, судя по их решимости, на этот раз хан примет участие в бою. Ты хочешь лично напасть на него.

— Ну, этот план был очевиден с самого начала. — Чернокнижник равнодушно пожал плечами. — Я не удивлен, что вы догадались, Залмоксис.

Некромант вздохнул и вернулся к прежнему сдержанно-ироничному тону.

— Ясон, это самоубийство. Вы погибнете.

— Ничего подобного.

— Учтите, я не пойду в бой с вами.

— Этого и не требуется. К тому же от вас там, скорее всего, не будет никакого толку. Вы не умеете сопротивляться подавлению.

Некромант некоторое время молчал, потом снова заговорил.

— Но вы сами говорили, что сила хана и способности инквизиторов действуют по-разному.

— Зато я всегда остаюсь самим собой, вне зависимости от обстоятельств, — насмешливо отозвался Ясон.

— Намереваетесь задавить хана упрямством? Знаете, я в детстве тоже думал, что если буду долго и пристально смотреть на книгу, то она сама начнет листать страницы.