Посланник Небес

Гриффитс немедленно вскочил на ноги. Из окна было видно, как по дороге к воротам замка движутся вооруженные всадники.

— Не показывайся им, — Мейкенфрут потянул приятеля за руку от окна. — Пошли!

— Куда?

— У меня тоже имеется подземный ход. Он ведет во флигель, расположенный в дубовой роще в двухстах ярдах отсюда. Мы переждем там до наступления темноты, а потом отправимся в Плимут.

Мейкенфрут открыл потайную дверь в гостиной за камином, совершенно неразличимую в стене и плотно затворил ее, когда оба друга оказались не лестнице, ведущей в подземный ход. Этот подземный ход был более ухожен, чем тот, который вел в дом Гриффитса. Очевидно, им неоднократно пользовались.

— Кто-нибудь знает про этот потайной ход? — спросил Гриффитс.

— Из прислуги — никто. Я им сам время от времени пользуюсь. Я иногда назначаю рандеву в том флигеле, куда мы идем. И, как правило, не хочу, чтобы слуги знали об этом.

— Оуэн, наверное, поднимет много шума, если на ее глазах мы заберем алмаз и скроемся, — сказал Гриффитс, когда друзья добрались до флигеля и расположились там в уютных креслах.

— Ее не будет дома. Когда я спросил у Мэри, как скоро она собирается домой, она ответила, что к вечеру за ней приедет карета. Я рассказал дамам о том, что помог тебе бежать и что ты, будто бы, скрываешься у сторожа в пансионе "Незабудка" в Вудшире. Бедняжка Оуэн от этого известия так расчувствовалась, что заявила о своем желании непременно воспользоваться случаем и поехать вместе с Мэри, чтобы увидеть тебя. Представляешь, как она будет расстроена?

— Возможно. А как Мэри отреагировала на то, что я на свободе?

— Мэри? Ах, да, Мери! Она безумно счастлива. К сожалению, и она поверила в этот обман и на крыльях любви помчалась на встречу с тобой. Бедная Мэри. Но сейчас главное — спасти Посланника и наши собственные шкуры. Мэри мы дадим весточку. Она на всех парусах примчится к тебе в Америку первым же судном.

— Послушай, Мейк, ты говорил, что нам сегодня же ночью надо сесть на корабль. Как же мы это сделаем?

— Я что, по-твоему, зря сегодня мотался в город? У меня все предусмотрено. Сейчас на рейде стоит корабль, который на рассвете отплывает на Ямайку. Лодка будет ждать нас в два часа пополуночи возле пристани, за южным причалом. Я уговорил капитана сделать крюк и высадить нас у берегов Флориды. Кстати, капитан — наш старый знакомый.

— Милфорд?

— Не-а.

— Неужели?..

— Ага!

Когда стало смеркаться, Мейкенфрут достал две накладные бороды, старую потрепанную одежду и две широкополые бесформенные шляпы. Друзья переоделись в бродяг и пешком направились в Плимут. В город они вошли уже в кромешной тьме, уже за полночь.

В дом Оуэн друзья забрались самым тривиальным способом — через окно. Со стороны двора они выдавили оконное стекло и влезли внутрь. Мейкенфрут уже знал, где стоит глобус, поэтому без труда провел к нему своего друга. Глобус Оуэн поставила в самой большой комнате. В темноте Гриффитс отодрал клочок карты в том месте, где были изображены острова Карибского моря, и нащупал потайную гайку. Отвернув ее, он извлек розу ветров с тайником. Тайник оказался пуст.

— Проклятье! Боюсь, мы недооценили мыслительных способностей Оуэн.

— Вот зараза! — воскликнул Мейкенфрут и замысловато выругался. — Эта девка обдурила нас! Теперь камень у нее, а у нас даже нет времени расправиться с ней! Увы, нам придется удирать с пустыми руками, оставаться в Англии нам просто нельзя. Ладно, у меня при себе есть двести фунтов.

— А у меня перстень с изумрудом и золотой медальон. Их можно будет продать или заложить.

— На первое время достаточно. Тем более, я надеюсь, что в дороге мы сумеем заработать еще.

— Каким образом? Нас примут в команду матросами?

— Зачем? Старым пиратским способом.

Выбравшись из особняка Оуэн, они наткнулись на совершавших обход стражников, которые с криками "Держите воров!" кинулись за ними в погоню. Петляя по переулкам, им удалось оторваться от преследователей и выбраться к берегу морю между верфью и портом, в южной части причала. Там возле берега они увидели лодку с четырьмя гребцами. Произнеся пароль, Мейкенфрут запрыгнул в шлюпку, за ним последовал Гриффитс.

Увидев издали, в лунном свете, силуэт корабля, стоящего на рейде, Гриффитс не мог не узнать его. Он узнал бы его даже с закрытыми глазами. Эти обводы он вынашивал в мыслях, потом чертил на бумаге, потом воплощал в дереве десять лет назад. Это была его "Кассиопея". Только изменился рангоут и парусное вооружение. На грот— и бизань-мачте были установлены гафельные паруса, судно теперь больше походило на барк, чем на фрегат. А на борту, когда они подплыли ближе, в свете луны можно было причитать новое название: "Морской монах".

С корабля им скинули веревочную лестницу, а когда люди взобрались на борт, лодку подняли на талях. На палубе теплым рукопожатием друзей приветствовал капитан Роберт Дейк.

— Рад вас видеть на борту "Морского монаха", господа! Надеюсь, вы в добром здравии? Как вы находите свое судно, капитан Гриффитс? Узнали его.

— Конечно, узнал, сэр. Но что вы сделали с парусами?

— Два года назад нас здорово потрепал ураган в Наветренном проливе. Да еще испанцы приложили к этому руку. Мы их, конечно, потопили, но они снесли нам грот-мачту. А бизань-мачту за день до этого свалил ураган. Пришлось чиниться в Кингстоне, а тамошние корабелы предпочитают гафельные паруса.

— Роберт, а каким ветром вас занесло в Англию? — поинтересовался Гриффитс. — Вы совсем не опасаетесь местных властей?

— А почему я должен их опасаться? По здешним меркам я вполне в ладах с законом. У меня есть патент капера и еще комиссия губернатора Тортуги. Я не пират с точки зрения правопорядка. А на рейс к вашим... в смысле, к нашим берегам у меня был фрахт губернатора Ямайки. Что-то случилось с их кораблем, одним из тех, что курсировал между Англией и Ямайкой. То ли потерпел кораблекрушение, то ли был потоплен пиратами, не знаю.

— Вы привезли сюда королевскую долю награбленной каперами добычи?

— И ее тоже. Но еще губернатору требовалось немедленно отправить на родину преступников, которых должны судить и казнить именно здесь, а местная тюрьма была уже переполнена. Как раз в это время я заканчивал ремонт "Морского монаха", а расплатиться с корабелами никак не мог. Губернатор заплатил за меня, и вот я — здесь. Кстати, среди заключенных был ваш боцман. Он нарушил закон береговых братьев, проявил трусость и отсиживался в трюме во время сражения. Сначала мы хотели высадить его на необитаемом острове, дав ружье, полфунта пороху и десяток пуль. Через полгода он все равно бы умер с голоду. Но потом решили — пусть его шея отведает английской веревки.

— А вот мы здесь, на вашем корабле, только что спаслись от этой самой веревки.

— Да. Вам лучше на день-другой спрятаться в трюме. Вдруг на корабль нагрянет таможня или еще какая-нибудь проверка. А через пару дней, в открытом море, вам уже ничего угрожать не будет.

— Мы так и сделаем.

Капитан Дейк снялся с якоря и вышел в море еще до рассвета. На второй день Гриффитс уже без опаски вышел из укрытия и осмотрел бывшее свое судно. Корпус был еще крепок, не зря при его строительстве использовался мореный дуб и красное дерево. Но во многих местах были видны заделанные пробоины. Каюты в корме оказались немного переоборудованы, их стало больше за счет перегородок — Дейку не нужны такие просторные каюты, какие были у Гриффитса и Мейкенфрута. А вот пушек немного поубавилось — из сорока осталось тридцать две.

— Три мы утопили, пять пришло в негодность, — прокомментировал Дейк. — А новые покупать пока не было смысла, "Морской монах" в Карибском море пользуется такой репутацией, что одним своим видом вынуждает испанские галеоны опускать флаг до начала боя.

В экипаже судна оказалось несколько матросов, которые плавали еще под командованием Гриффитса, а один из них — вообще старожил, он прошел с этим кораблем от самой Англии. Этот человек одним из первых нанялся в экипаж после спуска судна на воду. Матросы-"старички" узнавали своего бывшего капитана и приветствовали его как старого друга. Но вся команда у Дейка была не очень многочисленна — тридцать пушкарей, пятнадцать палубных матросов, десять марсовых и восемь стрелков, которые во время абордажного боя сидели на реях и палили из ружей, а в перерывах между сражениями были на подхвате в распоряжении боцмана. И еще на судне был кок и его помощник.

Без малого полтора месяца плавания прошли достаточно тихо. Даже океан был спокоен, за все это время не приключилось ни одного шторма. Однажды вечером, когда судно находилось примерно на восемнадцати градусах северной широты и на равном расстоянии между Африкой и островами Карибского моря, марсовой заметил у северной кромки горизонта парус, двигавшийся параллельным курсом. Поначалу капитан Дейк никак не отреагировал на это событие и даже не сообщил об этом двум своим пассажирам. Но на рассвете выяснилось, что судно идет все тем же курсом и на том же расстоянии. Пристально вглядываясь в подзорную трубу, Дейк пытался разглядеть, что это за корабль.

— Большое трехмачтовое судно. Флага не разобрать. Похоже, испанский. Надо подойти ближе.

— Ты хочешь его атаковать? — уточнил Гриффитс, который тоже в это время находился на палубе.

— Если это торговый корабль, — вмешался Мейкенфрут, — то что он может везти в Америку? Негров или лошадей. Богатая добыча на тех судах, которые идут в другую сторону.

— Черт их знает, что они там везут. Но я атакую все, что плавает, особенно — если над посудиной развевается испанский флаг. Привычка такая.

— Consuetado est altera natura — привычка вторая натура, как говорили древние римляне, — прокомментировал Гриффитс.

Прошло два-три часа, прежде чем корабли сблизились на достаточное расстояние. Теперь было видно, что это большой фрегат, напоминавший английский линейный корабль первого ранга, но флаг и на самом деле оказался испанским. На борту начищенной медью блестело название "Виктория".

— Канониры! Заряжай картечью! — крикнул Дейк. — Стрелки — на мачты. Команде готовиться к абордажу!

И добавил спокойным голосом своим приятелям.

— У них всего шестнадцать пушек с одного борта, как и у нас. Зато мои артиллеристы лупят без промаха. Мы их разделаем с первого залпа, как миленьких! Вон, вон, смотрите, они уже опускают флаг!

— Шестнадцать пушек? — усомнился Гриффитс, заметив открывающиеся амбразуры. — Это только на верхней палубе шестнадцать. Еще на второй палубе четырнадцать. И двенадцать на третьей...

Ощетинившись орудиями, "Виктория" и в самом деле опустила испанский флаг. Но вместо него над мачтой взметнулся английский. С палубы раздался усиленный рупором голос:

— Капитан! На вашем корабле находятся государственные преступники! Сдайте их нам, и мы отпустим вас с миром! Даю вам на раздумье пятнадцать минут! Если не опустите флаг, открываем огонь!

— Нас предали, — прошептал Мейкенфрут.

— Еще ни разу Роберт Дейк не опускал флага! Поднять все паруса! Живо! Полный вперед! Рулевой, курс фордевинд!

Первое время разрыв увеличивался, "Морскому монаху" удалось оторваться почти на милю. Но, несмотря на то, что судно имело хорошую ходкость, днище очень сильно обросло ракушками и водорослями и не давало развить максимальную скорость. "Виктория", тоже подняв все паруса, настигала и очень скоро поравнялась с "Морским монахом". От первого же ее залпа в нескольких местах в щепки разлетелся фальшборт, было выведено из строя шесть пушек и убито четыре матроса.

— Стрелки, на мачты! — командовал Дейк. — Канониры, огонь!

В суматохе стрельба получилась беспорядочной и не нанесла кораблю преследователя ощутимый урон. Дейк сделал маневр, чтобы развернуться к противнику носом и протаранить его. Но капитан "Виктории" разгадал этот замысел и повернул свой корабль навстречу "Морскому монаху". Чтобы не подставлять борт противнику для очередной артиллерийской атаки, Дейк начал делать новый поворот, разворачиваясь к "Виктории" носом, поскольку корма более уязвима при обстреле. В это время корабли уже достаточно сблизились и в процессе маневра сцепились бушпритами. Команда "Виктории" с помощью веревок с "кошками" подтянула борт "Морского монаха" и кинулась на абордаж.

Помимо матросов на "Виктории" находилось более сотни хорошо вооруженных солдат морской пехоты. Они как черти ворвались на палубу "Морского монаха" и вступили в бой. Обороняться пришлось буквально всем, даже кок и его помощник выскочили на палубу с ножами мясника. Гриффитс двумя пистолетами сразил по очереди двух нападавших на него английских солдат, потом подобрал абордажную саблю убитого матроса и с ней бросился в атаку. Когда сломался клинок, смело начал биться врукопашную. Сейчас ему мог бы позавидовать и Уолтерс. Он не чувствовал боли от ножевой раны в спине, кровь струилась у него из носа и заливала рот. Стало трудно дышать. Здоровенный детина пытался схватить его и связать веревкой. Видимо, был дан приказ не убивать его и Мейкенфрута, а захватить их живыми. Гриффитс отбивался и увертывался, перепрыгивая через тела убитых, которых на палубе становилось все больше. Но силы его совсем уже были на исходе. Уловив момент, верзила-солдат нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Гриффитс устоял на ногах, но на несколько секунд оказался в нокдауне. Этого вполне хватило, чтобы набросить на него веревочную петлю.

Связанного Гриффитса посадили у фок-мачты. Он злобно сверкнул глазами, выругался и выплюнул выбитый зуб.

Мейкенфрут раздобыл где-то шпагу и отбивался от теснивших его двух солдат. Гриффитс тщетно пытался разорвать свои путы, так ему хотелось броситься на помощь другу. Сзади к Мейкенфруту подбегал английский пехотинец с ножом в руке.

— Осторожно, Мейк! Сзади! — успел предупредить его Гриффитс.

Мейкенфрут увернулся от удара и проткнул нападавшего шпагой. Рядом с Гриффитсом упал смертельно раненый матрос из команды Дейка. Это был тот самый матрос, что девять лет назад в Англии самым первым нанялся на этот корабль, носивший в то время еще имя "Андромеда".

— Это ты... — хрипел матрос, глядя мутнеющим взором в глаза Гриффитсу. — Это из-за тебя ... я тут... бедная мама...

Он умер. Гриффитсу стало не по себе. Удивительно, но где-то далеко отсюда, в Плимуте или в Борнмуте, в маленьком домике живет старая женщина и каждый день, выходя к морю и вглядываясь вдаль, ждет возвращения своего сына-пирата.

Капитан Дейк, потеряв саблю, в это время орудовал кулаками как цепами. Мейкенфрут тоже сломал клинок и отбивался голыми руками. Но это было уже бесполезно. Силы оказались слишком неравными. Почти все матросы "Морского монаха" были перебиты.

— Этих двоих не убивать! — молоденький капитан от инфантерии, командовавший ротой солдат, указал рукой на Мейкенфрута и Дейка. — Вяжите их!

"Это конец..." — прошептал Гриффитс. Вскоре и капитан Дейк, и Мейкенфрут, оба связанные оказались рядом с ним у фок-мачты.

Глава 15

В трюме было пусто. Пусто, темно и сыро. Снизу, под мокрым настилом, булькала вода. Бегали крысы. Связанных по рукам и ногам пленников перетащили с "Морского монаха" на "Викторию" и поместили в трюм. Мейкенфруту удалось выплюнуть изо рта кляп. Сделав это, он тут же принялся орать.