Посланник Небес

Владимир Жариков

vzhar@yandex.ru

Тел. 8 915 185 12 58

ПОСЛАННИК НЕБЕС

Глава 1.

Несмотря на ранний час, в воздухе стояла невыносимая жара, что вовсе и неудивительно для данных широт, ведь корабль находился всего в пятнадцати градусах севернее экватора. Море, простиравшееся во все стороны от горизонта до горизонта, было в это солнечное утро вполне спокойно. Его лишь слегка морщил свежий и достаточно крепкий ветер, который весело двигал судно по волнам со скоростью добрых одиннадцати узлов. Однако на палубе его дуновения совсем не ощущалось, поскольку корабль шел фордевинд, и его скорость практически была равна скорости попутного ветра.

Палубные матросы, пытаясь бороться с жарой, беспрестанно поливали друг друга водой, но их одежды моментально высыхали. Хотя на судне присутствовали женщины, рулевой стоял у штурвала голый по пояс, пользуясь тем, что вышеупомянутых дам в настоящий момент на палубе не наблюдалось. Вахтенный офицер, стоявший рядом с рулевым на полуюте, был в сорочке. Но он поминутно снимал ее, ополаскивал в бадье с забортной водой, после чего надевал снова. Сорочка тут же высыхала, становясь сухой и твердой, будто накрахмаленной, оттого что насквозь была пропитана солью морской воды и по?том самого офицера.

Такая погода почти неизменно стояла последние четыре недели. До этого случались и дождливые дни, и полный штиль, когда несколько дней паруса беспомощно свисали с рей как вывешенное на просушку белье. Слава богу, что до сих пор не было ни одного крепкого шторма. Правда, на третьи сутки после выхода из Кейптауна ветер разогнал довольно сильную волну, и качка доставила немало неприятностей пассажирам. Но опытные моряки сходились во мнении, что это еще не качка, так, небольшая болтанка. А через два дня ветер утих и его сменил полнейший штиль.

Вахтенный офицер снял в очередной раз сорочку, окунул ее в бадью с так и не остывшей за ночь водой и надел на себя снова. На какое-то время, пока вода испарялась, это принесло облегчение. Подойдя к балюстраде, огораживающей полуют, он прикрикнул на группу матросов, бездельничавших около борта — их внимание привлекла стайка дельфинов, которые скользили параллельным курсом на небольшой глубине, время от времени показываясь на поверхности, чтобы глотнуть воздуха и с любопытством наблюдали за кораблем. После окрика офицера матросы нехотя занялись своими делами.

В кают-компании было немного прохладнее, чем на палубе. Там находились шесть человек — трое мужчин и три женщины. Обстановка кают-компании выглядела достаточно богато. Тут имелся большой дубовый стол, двенадцать резных золоченых стульев с мягкой обивкой, два обитых кожей кресла, и такой же диван, два сундука и комод для всякой мелочи, ковры на полу, а еще шкаф с посудой и даже клавесин. На стенах висели картины с изображениями лошадей и морскими пейзажами.

Во главе стола восседал худенький мужчина с маской недовольства, как у школьного учителя, на лице. Он оглядел своими колючими глазками присутствующих, вальяжно откинулся на спинку стула и принялся обмахиваться носовым платком. Несмотря на свой не особо внушительный вид, он, по всей видимости, пользовался среди собравшихся достаточно большим уважением. Этому человеку было двадцать семь лет, он носил титул виконта, и звали его лорд Оскар Мейкенфрут.

— Где Гарри Маттерсон? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Несет вахту, милорд, — ответил ему капитан корабля, а это был, несомненно, он, судя по традиционным капитанским атрибутам: коротенькой трубке, усам и секстанту, которым он нервно поигрывал в руках.

— А мисс Оуэн Уордли?

— Еще не вставала. Позвать ее?

— Нет, не надо. Начнем без них. Леди и джентльмены. Я собрал вас здесь, чтобы напомнить вам еще раз о цели нашего путешествия. Как вы прекрасно знаете, это опасное и рискованное предприятие, а совсем не увеселительная прогулка...

Сделав упор на последней фразе, он покосился на штурмана Джеймса Уолтерса и его невесту Джулию Гарлей, кругленькую, этакую пышущую здоровьем пухленькую девицу восемнадцати лет. Они, держась за руки, весело о чем-то перешептывались и, по мнению оратора, не представляли всей опасности предприятия.

— Об этом нельзя забывать, господа! — продолжал председательствующий. — Несмотря на то, что мы довольно длительный срок болтаемся без толку, предчувствие мне подсказывает, а оно редко меня обманывает, что удача близка! Где мы находимся, не подскажете, дорогой сэр Гриффитс?

— Вот тут, милорд — капитан Винсент Гриффитс ткнул мундштуком своей трубки в карту, разложенную на столе.

Он буквально несколько минут назад сделал измерения, определив координаты, и даже не успел занести в свою каюту хронометр, секстант и книгу с таблицами.

— Здесь, — продолжал капитан, — совсем рядом, пересекаются морские торговые пути, которые связывают Испанскую Сахару, Мавританию и Сенегал с Флоридой и Виржинией, что в Новом Свете. Кроме того, этими же путями проходят суда идущие из Мексики и Южной Америки через Гибралтар в Средиземное море.

— Вот, слышали? — Оскар Мейкенфрут обвел довольным взглядом присутствующих. — Скоро вы убедитесь, господа, что сегодня, или, в крайнем случае, в ближайшие день-два, мы коснемся вымени золотого тельца!

Эмили Джоус, самая старшая из присутствующих здесь, на корабле, дам, до того безучастно глядевшая в иллюминатор на бесконечную морскую равнину, повернула голову и произнесла с укоризной:

— Боже мой, Оскар! Какую чушь вы говорите, откуда у тельца вымя?

— Это образное выражение, миссис Джоус. Так сказать, аллегория.

— То есть, этой аллегорией вы допускаете, что проку от нашего "рискованного предприятия" будет не больше, чем молока от молодого бычка?

— Напротив, я имею в виду, что первое же захваченное судно принесет нам богатую добычу.

— Добыча-то может и будет, — продолжала миссис Джоус. — Но сумеете ли вы взять ее, господа? Главное при ловле крокодила не поменяться с ним местами. А какие шансы у вас? Ведь мало того, что ни у кого из вас нет опыта нападений на корабли, так вообще, поглядеть на вас — одни скелеты!

Лейтенант Уолтерс недовольно на нее покосился, эта фраза задела его самолюбие. И на самом деле, каждый, кто хоть раз видел его атлетически сложенную фигуру, скелетом этого человека никогда бы не назвал.

— И команду набрали — не бог весть, какую, — не унималась Эмили. — Поскупились нанять больше матросов! У нас на сорок пушек приходится только двадцать пять канониров.

— Не так-то часто приходится палить одновременно с обоих бортов, — заметил Уолтерс.

— Не имеет значения. Все равно, матросов в команде мало. А те, что есть, так это просто сборище помойных котов...

— Знаешь что, дорогая сестрица, — прервал ее критические высказывания капитан Гриффитс. — Мы — военные моряки, у нас есть опыт морских сражений, а это дорогого стоит. А уж в абордаже как-нибудь сумеем проявить себя. А если ты будешь отпускать в наш адрес столь нелестные замечания, то ничего не получишь при дележе. Мы тебя просто-напросто исключим из пайщиков концессии!

— Исключите? Ха-ха-ха! Как бы ни так! Это мой корабль!

— Числится вашим, но куплен на мои деньги, — напомнил Мейкенфрут. — Только я не совсем понял, какую альтернативу вы предлагаете, Эмили? Отыскать остров с сокровищами?

— Смотреть на мир реальными глазами. Сапоги должен печь сапожник... в смысле — пирожник. То есть, тьфу, пироги должен тачать... Короче, каждый должен заниматься своим делом! Между прочим, в Калькутте мне предлагали выгодный фрахт. Можно было заработать тысячу талеров, захватив всего лишь навсего попутный груз. Но лорд Мейкенфрут влез тут со своим каперством!

— Влез? — возмутился лорд Мейкенфрут. — Напомню, я заплатил за этот корабль и хочу использовать его так, как считаю нужным.

— Подумаешь, тысяча талеров! — усмехнулась молчавшая доселе мисс Мэри Киссинг. — Сколько же надо таких фрахтов, чтобы оправдать хотя бы покупку "Кассиопеи"? И вообще, велика ли честь — возить чай в Новый Свет! Пусть эти янки сами себя обслуживают — и чай выращивают, и кофе! А с грузом на борту мы и на самом деле из ловцов превратимся...

— Не забывайтесь, Мэри! — гневно раздула ноздри Эмили. — И оставьте свои замечания при себе. Вы находитесь здесь среди нас исключительно по протекции моего брата.

Гриффитс при этом покраснел, а юная мисс Киссинг горделиво вздернула носик.

— И вообще, все дамы, находящиеся на борту, — снова завелась вошедшая в раж Эмили, — нужны здесь только для того, чтобы наше плавание соответствовало записи в судовой книге порта Калькутты: "Цель выхода в море — увеселительное кругосветное путешествие", — она метнула молнии из своих глаз в сторону Джулии Гарлей. — Согласитесь, цель довольно странная для сорокапушечного фрегата!

— Вы себя тоже причисляете к этим дамам, миледи? — обидевшись за Джулию, поддел ее Уолтерс.

Эмили промолчала, сделав вид, что не расслышала это замечание.

— Пожалуйста, — невозмутимо заявила Мэри. — Я могу сойти на берег в любом порту!

— До ближайшего порта — шесть недель пути, хоть на восток, хоть на запад! — напомнила Эмили.

— Господа, точнее — дамы! — вмешался Оскар Мейкенфрут. — Я думаю, сейчас не время для междоусобиц. Уолтерс, передайте матросам, что тот из них, кто первым увидит корабль, получит двести процентов своей доли после дележа добычи.

— Хорошо, милорд, — кивнул Уолтерс.

В это время в кают-компанию вошел Гарри Маттерсон, тот самый офицер, который нес вахту и смачивал свою сорочку в бадье с водой.

— Гриффитс, принимайте вахту, ваша очередь, — он плюхнулся в кресло и, наслаждаясь еще сохранившейся в кают-компании утренней прохладой, принялся раскачиваться из стороны в сторону и напевать какую-то африканскую мелодию, отбивая ритм ладонями по подлокотникам.

Гриффитс посмотрел на хронометр, кивнул и направился к выходу, бросив на ходу:

— Простите меня, господа!

В дверях он столкнулся с мисс Оуэн Уордли.

— Ну, как дела? — спросила она. — Где мое золото?

— Долго спите, мэм, — ответил ей капитан, — Ваше золото уже в наших карманах.

— Да ладно! — обиделась Оуэн. — Я знаю, нет у вас никакого золота.

— И не будет! — не оборачиваясь, сквозь зубы бросил Гриффитс.

Оуэн двадцать один год. Эта девица влюблена в него, и капитан Гриффитс это прекрасно знал, но оставался к ней совершенно равнодушным. Его равнодушие ужасно злило Оуэн, но капитан каждый раз старался его подчеркнуть, чтобы эта женщина запомнила раз и навсегда — не следует иметь на него никаких видов. Его сердце принадлежит мисс Мэри Киссинг и только ей, и он добьется от Мэри взаимности, чего бы ему это ни стоило.

Выйдя на палубу, Винсент Гриффитс подставил лицо жаркому тропическому солнцу. Его тайной мечтой было получить ровный бронзовый загар как у настоящего морского волка. Но мечта эта никак не воплощалась в жизнь — лицо его загорало плохо, оно лишь становилось красным и облупливалось.

Гриффитсу было тридцать лет, но профессию моряка он получил сравнительно недавно. А это плаванье, начавшееся полгода назад, состоялось как его первое крещение в качестве капитана корабля. Выходец из семьи обедневшего джентри, он не гнушался никакой работы, чтобы прокормить себя. Объезжал лошадей и участвовал в скачках, работал на судостроительной верфи и мечтал о профессии кораблестроителя. С юных лет он мастерил модельки кораблей и добивался, чтобы они выглядели как настоящие. И вот однажды судьба свела его с лордом Мейкенфрутом. Оскар Мейкенфрут был дальним родственником престарелого, но состоятельного виконта, лорда Джона Джоуса, который семь лет назад женился на сестре Гриффитса Эмили. Познакомившись с Мейкенфрутом, Эмили свела с ним своего брата. Лорд Джон Джоус довольно скоро умер, оставив в наследство Эмили дом и ферму с конюшнями скаковых лошадей недалеко от Плимута.

Гриффитс и Мейкенфрут стали друзьями, их сдружило море и корабли. Один мечтал отправиться в плавание на корабле собственной постройки, а другой, несмотря на молодость, имел неплохие связи среди высоких чинов и в Королевском флоте, и в Адмиралтействе. Собственно, эти связи достались ему в наследство от покойного лорда Джоуса. Начинать карьеру моряка с простого матроса Гриффитсу не хотелось, а для обучения морскому делу требовалось иметь связи и деньги. Деньгами брату помогла Эмили, а Мейкенфрут составил ему протекцию для поступления в Королевскую Военно-морскую Академию. Проявив в процессе обучения в академии неплохие способности и получив по ее окончании звание лейтенанта, Гриффитс отслужил год с небольшим помощником капитана на одном из линейных кораблей флота его величества Вильгельма III.

Он сходил в поход в составе эскадры в Индию, в устье Ганга, где только что был основан новый город Калькутта. Эскадра простояла там недолго и вернулась в Англию. Поход был рассчитан на демонстрацию боевой мощи английского флота своему давнему и заклятому противнику — Франции. Однако в сражении при Бичи-Хэд, летом 1690 года, англичане потеряли немало кораблей. В частности, фрегат, на котором служил Гриффитс, был сожжен атакой брандера. Большей части экипажа, правда, удалось спастись. На этом завершилась практика молодого помощника капитана.

В дальнейшем на службе у короля Вильгельма Гриффитс не остался, он написал рапорт об уходе и вернулся на верфь, но уже не простым рабочим, а специалистом-проектировщиком, знавшим о конструкции корабля довольно много. А год спустя Мейкенфрут объяснил ему, для чего в реальной жизни может пригодиться обладание собственным кораблем и умение искусно им управлять. Управлять кораблем Гриффитс уже умел, не даром же он три года мучился в академии и еще год на практике. Дело оставалось за малым — приобрести собственный корабль.

Глава 2

Винсент Гриффитс взобрался по трапу на полуют и подошел к рулевому. Взглянув на компас, он молча указал пальцем повернуть на четыре румба вправо. Рулевой кивнул:

— Да, сэр! — и завертел штурвал.

Отдав команду матросам, чтобы они переложили паруса на бакштаг, Гриффитс спустился на палубу, встал у бакборта и поднес к глазам подзорную трубу. Он решил, меняя галсы, передвигаться челноком в меридиональном направлении, чтобы при этом перманентно оставаться на траверсе к крупным морским путям. И тогда не исключена возможность, что через час-другой на горизонте покажется какой-нибудь корабль, которому суждено будет стать добычей пиратов.

С юта в это время донесся грубый голос штурмана Уолтерса, вышедшего из кают-компании:

— Эй, вы, акулий корм! А ну пошевеливайтесь, проклятые висельники! Все вы явитесь в преисподнюю с пеньковым галстуком на шее, если до того не потоните! А теперь слушайте меня внимательно. Кто из вас первым заметит на горизонте какую-нибудь калошу, получит две свои доли при дележе, поняли?! А та сволочь, которая постесняется отправить к праотцам хоть одного дохляка с вышеупомянутой калоши, живо пойдет сама кормить крабов! Ха-ха-ха!

Матросы как дьявола боялись лейтенанта Уолтерса. Слухи о его жестокости разносились по всему Атлантическому побережью. Он нещадно избивал всякого, кто становился поперек его воли. Как-то раз корабль, на котором он служил, долгое время находился в плавании и более семи месяцев не заходил ни в один порт. На корабле вспыхнул бунт. Уолтерс выбрал одного из зачинщиков, самого крепкого, и ударил его кулаком в висок. Матрос тут же упал замертво. Поэтому сейчас, на "Кассиопее", матросы и не думали помышлять о недовольстве. Впрочем, причин для недовольства пока что не было.