"...Пропал Без Вести, Вероятно, Погиб..." часть третья

Фома аккуратно убрал под стол пустую бутылку. Тихий звяк, сопроводивший это действие, свидетельствовал о том, что под столом стало тесно.

— Операцию "хрусталь" провести бы... — задумчиво сообщил Гриц люстре, выныривая из-под скатерти.

— Тох, что ты пел "я тебе напишу..."? Спой ещё, я её не расслышал.

— Я тебе напишу

Через час после схватки,

А теперь не могу,

Не могу, не проси...

Игорь протянул опустевшую кружку Кэпу:

— Где они ведро раскопали? А кофей — ништяк, крепкий. Костыль, это — "Арабика"?

— "Арабика". Местная.

— ...Эскадроны бегут,

Бегут без оглядки,

Унося седоков на рыси...

Мерзляков забрал полную кружку и утопал в холл.

Чьи-то шаги прошлёпали из комнаты по направлению к санузлу.

— ...Нас теперь не построить

В шеренги по восемь,

И наскучил героям

Солдатский жаргон,

И кресты вышивает

Последняя осень

По стёртому золоту наших погон...

— ...Кто-то из мелких. В той комнате — Латыш да мелюзга. Но Ян ногу подволакивает.

— ...Я тебе напишу

Через час после смерти,

А теперь — не могу,

Не могу, не зови!

Похоронный сургуч,

Сургуч на конверте,

На моей замешан крови...

— Главное, чтоб не Ромка. А то ж подпевать примется...

— Придёт поручик...

— ...Мы у Господа Бога

Пощады не просим.

Только цокот копыт,

Только пуля вдогон.

И кресты вышивает

Последняя осень

По стёртому золоту

Наших погон.

И кресты вышивает...

...Шаги в коридоре. В дверь просунулся нос, затем что-то мелкое неуверенно устроилось у входа по ту сторону дверного проёма. Дрюня.

— ...Последняя осень

По стёртому золоту

Наших погон. -

— Всё.

— А дальше?

— Всё.

— Тогда — браво, Тоха! А чё ж она такая короткая, я ещё хочу! — Мешок в свою очередь протянул опустевшую кружку Вовке.

— Такую написали. Киньте зажигалку!

— Она вправду — белогвардейская?

— А хрен знает. Может — закос... — "Интрудер" затянулся, отхлебнул кофе. — Вроде "Поручика Голицына".

— О! Спой "Поручика Голицына", а?

Мелкое тело, сидевшее у дверей на корточках, переместилось в комнату — не целиком, а частично. Пока.

Антон поморщился:

— Да я его не знаю... — Тоха врал. Знал он "Поручика", просто затрахали уже этим "Голицыным". — И ваще, хватит душу рвать... Чего бы такого поприкольнее... А, вот:

Стоит под горкою кабак,

И как-то вечерком

Туда один мужик с Луны,

Надев парадные штаны,

Явился за пивком...

— Эт дядя Армстронг, что ли? Представляю картинку...

— ...Там жили вместе кот энд пёс,

Корова там жила...

— А вообще, — в кассу — про пиво.

Мелкий уже сидел в комнате целиком и слушал "Интрудера" с раскрытым ртом. Кэп посмотрел на Эндрю и улыбнулся краем рта. "Тень" покосилась на Вовку, но осталась на прежнем месте.

— ...И ложка с ними заодно,

И кружка с ними заодно,

Из чистого сребра...

С улицы всё чаще доносился шум проезжавших машин. Какой-то местный житель под окном решил, видимо, прогреть мотор, и фырканье тачки заглушило пение "Интрудера". Тоха оскорблённо замолк. Вовка оценил ситуацию:

— Гринь, поди, объясни этому чудаку, что он не прав: шести нет ещё, и суббота, как-никак...

Фома вырулил на балкон и выдал... Да уж, не на всякой Сорочинской ярмарке можно услышать подобное "разъяснение". Народ наслаждался, захлёбываясь беззвучным смехом: сложнейшие ненормативные конструкции с хохляцким акцентом, да ещё и излагаемые с пулемётной быстротой... Кайф непередаваемый!

Судя по паузам, оппонент пытался что-то отвечать. Наконец Гриц сунул голову в комнату и серьёзно сообщил:

— Кэп, товарищ не понимает...

— Да, жаль будить весь квартал. А придётся... Ну ничего, граждане тут крепкие, заснут, поди...

— Кэп, он ментов позвать обещает, — с интонацией детсадовского ябеды продолжал рапортовать Хохол. — Вот смеху-то! — добавил он уже нормальным голосом.

— Не, Кэп, я народ будить не буду, — Костя встал, потянулся с хрустом. — Ох, чтой-то засиделся я... Тох, кинь шпалер, вон он, рядом с твоей подругой... Благодарствуйте... — он шагнул на балкон и, не повышая голоса, протянул. — Эй, мужик, с добрым утром! Чё? Мужик, заткни свою кобылу, ни фига не слышу! Чё? Не, я сегодня ваще не ложился, правда... А зря ты, дядь, так... Я ж к тебе по-хорошему... Пока. Не, мужик, по-плохому я говорить не буду, по-плохому вот эта железяка скажет... — клацанье затвора. — Не, дядь, ты рискнёшь, конечно, но обувку-то не жаль тачкину? Не, мужик, мне-то чё? Рискнёшь? Ну, я считаю до двух, на "три" — дырявлю покрышки. Раз, два...

Мотор стих, как отрезало.

— Аттракцион "Райская тишина"! — откомментировал "Интрудер".

— Вот и всё, а вы боялись!.. — Костя вернулся в комнату. — Мирный сон мирных граждан — превыше всего! Тох, спой соседям колыбельную, а то этот старый акушерский валенок своим "Мерином" забодал не только нас.

Теперь Вовка вдруг захотел спать. Странно, после крепкого кофе-то... Волна дрёмы накрыла его с головой, и он, буркнув "Тоха — за главного!", утопал в соседнюю комнату, в ту, где спали Ян с мелкотой. В комнате стояла здоровенная кровать (имелось в виду, что двуспальная, но пять человек в ней умещались без проблем, а постараться — так и больше влезет). По центру этого "сексодрома", как обычно — пузом вниз, спал Ян; слева к нему, склубочившись, приткнулся Серёга; справа — но на расстоянии — сопел Гольдин; между Латышом и Пинёнзой оставалось свободное место, где вполне можно было улечься... даже не одному. Туда Кэп и приземлился. Последнее, что он воспринял, проваливаясь в сон, были заключительные строки песни "...И спать пошёл весь коллектив, немало этим возмутив взошедшее светило!".

* * *

...И было утро, и был вечер, — день второй. И было утро, и был вечер, — день третий...

И была ночь, и было утро...

Наконец-то распогодилось, — ещё со вчерашнего рассвета.

— Ты чем думаешь дальше заниматься, Костыль?

— Не грузи, Вовка. Проблемы надо решать в порядке их поступления. Оттрублю на срочке, а там посмотрим.

— Ясно.

Всё-таки гулять почти трое суток подряд — довольно утомительно. Одно дело — спокойно, не торопясь, расслабляться в течение недели-другой; совсем иное — за минимальное время пытаться влить в себя максимальное количество самых различных по крепости, качеству, цвету и вкусу напитков. Даже — при "грамотном" употреблении.

И ведь не всё время дома сидели, куда-то выбирались, где-то ещё бузили... В другие кварталы города, подальше от квартиры Латыша, и от "Скаута", само собой.

Куда их только не заносило! Кажется, чудом не смотались в Маклайск, заклинило вдруг у кого-то на автовокзале, — монорельс углядели... Хорошо, "Интрудер" просёк фишку, затормозил, а там и Стрелок с Хохлом поддержали.

Потом раскопали где-то в Старом Городе очередной кабак, где плясать можно было. Ну, и выдали по полной программе, — Багира может гордиться, — под Тохину гитару такую "Цыганочку" заделали, что мэтр им выпивку за счёт заведения выставил — на все восемнадцать рыл, — и ещё звал приходить, чуть ли не долгосрочный контракт сулил... Кажется, их приняли за студентов театралки, все же в гражданке были. Выпивка, кстати, была шикарная — белый мускат, — не крепко, зато вкусно и ароматно. И — на халяву. А закусывали уже на свои, — каким-то шашлыком, и рыбой, кажется... Вот тебе и "танцы на пьяных столах"! Случается же!

Ещё в какой-то момент чуть не попёрлись на пляж. После двух суток непрерывной пьянки-то! Тут уж тормознули они с Костылём. Мешок, хоть и раздолбай, ТБ блюдёт свято. Правда, здесь он схитрил: ухватил в ближайшем видеопрокате какую-то кассету, и объявил, что немедленно едет домой — смотреть. Народ, помирая от любопытства, рванул за ним. Конечно, через двадцать минут просмотра Костыль резюмировал, что этот разрекламированный фильм — обычная лабуда, но пляж от дома товарища Петерса далеко, пешком не дойдёшь, и вообще всем стало леняво, и народ тихо расползся по углам.

В общем — по накатанной колее: выпивка — ящиками, кофе — вёдрами, закусь — тазиками.

Под вечер в воскресенье в дверь позвонили (как раз крутили ту кассету). На пороге обнаружилась старушенция с дюралевой тростью. "Вот вам и неприятности с доставкой на дом", — решил было Вовка. Старуха, впрочем, была настроена мирно. Просто выясняла, что за новые жильцы в квартире? Так, для себя, нет, она не из домового комитета... Да, она живёт этажом ниже, но нет, не слишком шумно, тут перекрытия хорошие. А это что же, свадьба, что ли? Ах, день рождения! А у кого? А, извините, не расслышала, кто же здесь теперь жить-то будет? Ах, Янек! Анны Альбертовны сын! Ну да, да...

"Интересная версия имени. Латыш, впрочем, говорил, что его маманю как только не величали..."

...А вы, значит, его друзья...

Бабке явно хотелось влезть в квартиру и рассмотреть друзей поближе. Чтобы потом подробно обсудить со своими друзьями-подругами. Положение в который раз спас Мешок. Он появился у дверей и откровенно-настойчиво стал приглашать бабулю на стопку-другую чего-ни-есть. Бабка тут же ретировалась.

Позже явилась другая старуха — уже сверху. Поинтересовалась, не надо ли помочь чего? Рассыпалась в благодарностях, что "эту сволочь Мишку из двести пятнадцатой" осадили ("Это который тачкой тарахтел. Интересно."). Сообщила массу сведений, по большей части ненужных. Наконец, ушла и она.

Заполночь всех как-то разом пробило на жор, но, кроме бананов, ничего не осталось. Была ещё какая-то выпивка, но на неё просто не смотрелось. Гришка пошарил по карманам и с торжествующим видом извлёк рекламку "Пицца на дом круглосуточно". Позвонили, заказали. Через двадцать минут заказ прибыл. Под стопкой пицц в три погибели согнулся парнишка-яванец, глядевшийся ровесником скаутам (но работа ночью свидетельствовала о том, что парень был постарше). Ему попытались налить, тем паче, что пить уже ломало, он отказался — мягко, но решительно и с достоинством. Тогда ему оплатили заказ и вручили штук пять бананов. Ну, и чаевые, само собой. Бананы он взял, чаевые — тоже; улыбнулся и откланялся.

За пиццой Вовка изложил Стрелку суть беседы с соседками. Ян усмехнулся:

— Снизу — это Марь Семённа. Айну она боялась жутко. Сверху — Владлена Антоновна. Ничего тётка... вроде ходячего справочника — в смысле, где чего достать, отремонтировать, посмотреть и тэпэ. С ней Фому свести надо, они друг друга поймут... организаторы. Мишка из двести пятнадцатой? — Помню этого м...звона, как же... Айна его шугала, он не высовывался, а как её не стало, он значит... В общем, он и при ней пальцы гнуть пытался, типа весь такой растопыренный, но она его в полвзгляда на место ставила... Ясно, — Латыш прищурился, брезгливо скривил рот. — Ладно, молодец Мешок, а то расслабился за пять лет, упадок конченый... Ничего, Вовка, с соседями проблем особых не будет, думаю. Всё устаканится.

"Твоими бы устами..."

* * *

...Только что отбыли Тоха и Ко. Дрюню тоже прихватили, обещали в Школу забросить. Игорь уехал ещё раньше, он учится. Квартира — в почти идеальном состоянии, только тару сдать надо. Даже посуду не побили! "Вот и всё, что было..."

— Костыль, а вот прикинь в порядке бреда, что "Скаут" для нас накрылся, — что делать будем?

— Кэп, ты чё?! Не, ты зря с утра пораньше так бредишь! Ты это брось! Как "для нас накрылся"?!

— Ну, или — мы для него. Мы ведь сейчас для родного ОСпН — никто, и звать нас никак. Проверяется всё. Маховичок крутится, шестерёнки щёлкают...

— Ну и пусть себе щёлкают, нам-то — что?

— А вдруг заклинит? Чем какой-нибудь Варгин не шутит, покуда дед Романов спит?

— Не, Вовка, брось, а то я счас испугаюсь! Не надо лучше!

— И — всё-таки? Если?

— Испугался. Если... А хрен его знает! Хотя... Мы ж — группа? — Группа. Сработанная? — Сработанная. Наймёмся куда-нибудь... Пока люди воюют... А они почему-то всё время воюют...

— А подписки?

— А мы чё, болтать наймёмся? Неразглашение — неразглашением, а работа — работой... Не, Кэп, такую команду, как наша, с руками оторвут. И почему люди так любят воевать?!

— В наёмники, стало быть, подадимся?

— Да как хошь обзови. Хоть — в Иностранный Легион...

— Не, Иностранный — для нас недостаточно круто.

— Ага, скорее — всмятку. Эт я так...

— К тому же, туда мелких не берут.

— Слава Богу, хоть у кого бошки — на месте. Не, слушай, почему люди не могут жить без войны, а? — Костыль запустил руки в рыжую шевелюру, в упор взглянул на Вовку. — Ведь — что... других проблем не хватает, что ли?

Вот так. Вот это — киллер-убивец, подрывник-диверсант, пироман с пелёнок, парень, которому в мирной жизни ну очень трудно будет найти себя! Это — тот, кому война — мать родна.

— Ломать — не строить.

— Ага, — улыбка Костыля стала очень похожей на гримасу боли. — Вон, Ромкин папаня — строитель был... Строил... Да. А сам Рэм — только из пулемёта палить умеет... Блин! — Мешок двинул по столу кулаком. — Что ж за жизнь такая непростая! И ты ещё грузишь, командир! Всё. Проблемы решаю в порядке поступления. Первоочередные задачи: что-нибудь съесть, покурить и — на боковую. Вот.

— Кэп, а это как — надолго? — в комнату вошёл Серёжка с Крисом на плече.

— В смысле? — Вовка не въехал. — Что — "надолго"?

— Ну — это, — Серёга неопределённо махнул рукой. — Мне ж, вроде, учиться надо. Я ж на этом... икс... экс... экс-три-на-те, да?

— Экстернате. Джо, а чё это ты об учёбе вспомнил?

— Дык скучно, — Серёжка плюхнулся на диван, снял с плеча Криса, пустил на стол. И ваще, хочется же быть не совсем дураком...

— "Экстернат" — значит дома учишься, а в школе — только экзамены сдаёшь. Ты дома учиться сможешь?

— Вот вы меня и будете учить. Все скопом. Как навалитесь, чтоб жисть мёдом не казалась. А я буду орать "Не хочу! Не буду!" И брыкаться. И учиться. А то — недосупермен...

— Джо дело говорит. Вот и занятие, пока с нами не разобрались. Вовка, ты б узнал пока, что там у них по общеобразовательным. Это только у хвостатого — ноу проблем.

Крис обследовал кожуру от бананов и вернулся к хозяину: кожура его не вдохновляла.

— Значит, "учиться", говоришь? — Кэп встал. — Лады, будет тебе "учиться". А вот будет нам — завтракать, или как? Кто здесь хозяин, а?

— Будет, будет, — это Гриц, входя в комнату и водружая на стол огромное блюдо. — Хозяин здесь, вроде как Латыш был... Ща вот похаваем остатки пиццы, кавы хлебнём и...

— Начинается новый день, и машины — туда-сюда... — за Фомой врулил Ромка и поставил на стол ещё одно "блюдечко". — Ща кофе притараню. Эй, хозяин, ау! Ты где?!

— Иду, иду, — отозвался откуда-то Ян, — только не пой больше, а то Марь Семённа решит, что мы похуже Мишки-урода будем...

— А сегодня можно и на пляж сходить, — Костыль потянулся. — На трезвую-то голову — почему нет? Классный день будет!

— Ты ж спать собирался?

— А... Передумал! — Мешок вытащил из кармана шортов новую записную книжку, подаренную ему триста первой. — Во, у меня здесь уже телефоны есть! Блин, а это — что за тётенька?! В упор не помню, где познакомился... А почерк мой. Позвонить, что ли?