А я что, рыжий что ли?

— Ну так, — Гарри грустно вздохнул, — я не лучший, но и не то чтобы худший.

— Сойдёт, — отмахнулся я, — пару часов в день давай уделять занятиям по математике. Со временем, упорство и постоянные тренировки дадут свои плоды. Главное не возгордиться раньше времени. И со временем ты научишься если не творить магию напрямую через алгоритмы, то по крайней мере — придавать заклинаниям желаемый эффект. А это уже то, чего не умеют большинство волшебников.

Поттер кивнул.

— Тогда давай начнём с рассмотрения формулы и действия простейшего из заклинаний. Люмоса. Оно неплохо передаётся в форме физики и математики — яркость свечения, длинна световой волны, направленность световых волн — всё это можно измерить с высокой точностью.

Я убрал свои тетради и взял из сумки новую, взял перьевую ручку с чернильным картриджем, расписал ручку и написал формулу. Она была маленькой, всего девять переменных и несколько постоянных. По ходу дела я ещё и объяснял.

— Существует помимо матмагии и лингвомагическое воздействие. Оно довольно простое, ты должен всего лишь произнести заклинание. Но на самом деле это очень, очень непросто. Ты никогда не задумывался, как язык связан с магией?

— Я думал, но никаких внятных объяснений не нашёл.

— И не найдёшь. Это очень сложная тема, описать её по простому невозможно. Лингвистическая формула имеет прямое магическое воздействие, она является продолжением алгоритма, как и жест палочкой. Поэтому, ошибившись в формуле или жесте, ты можешь сотворить заклинание, но с совершенно неожиданным эффектом.

— Понятно. Так как эта штука работает?

Поттер кивнул на исписанный мною лист тетради.

— Очень просто… Давай разберём составляющие формулы…

* * *

2 hours later

* * *

Вроде ему теперь всё понятно. Гермиона пропадала в библиотеке, поэтому с нами её не было. Люмос на самом деле восхитительный пример заклинания, я продемонстрировал на его примере то, как изменение некоторых параметров меняют формулу заклинания, тем самым создавая совершенно новое. И понимание глубокой связи между цифрами в формуле и словами, даже жестами палочкой — это крайне сложная штука, так просто её не объяснишь.

Я попросил Гарри взять механический калькулятор и посчитать заклинание так, чтобы получился не жёсткий, неприятный свет, а мягкое свечение, более жёлтое. Хотя до спектра солнечного света ему ещё далеко. Солнечный свет тоже можно было создать магией.

Гарри усиленно начал думать, и в результате у него получилось уравнение с новыми переменными. И на его примере, мы начали разбор по существу. Существовало множество различных вещей, как в физике, поняв которые, начинаешь понимать суть действия алгоритма заклинаний. К примеру, маго-энергетическое преобразование, выражающееся в излучении частиц света или любых других.

Именно эта магия была самой простой — поэтому люмос и был простым. Разница между светом, электромагнитными волнами, радиацией, невелика.

Поэтому ошибка могла вызвать радиацию — но вряд ли до этого могло дойти — у радиации куда бОльшая энергия, чем у света. Гарри научился пользоваться механическим арифмометром очень быстро, и с его помощью довольно точно рассчитал всё до мелочей. Я же при этом рассказывал, как это всё работает в своей первооснове. Маго-энергетическое преобразование — простая штука, имеет большую вариативность, и это целый подраздел магической науки.

Принципы формирования новых заклинаний я так же объяснил, но постаравшись упростить это до максимума, настолько, что это понял бы даже маленький ребёнок. И мне, я думаю, удалось объяснить Поттеру, как это работает. Из видоизменённой формулы я вывел новую формулу, воспользовавшись всё тем же калькулятором и использовав свои познания в магии — новое заклинание активировалось так же, как и Люмос, но имело одну особенность — оно создавало красный свет.

За занятиями математикой и изучении основы основ математической магии, мы провели занятные несколько часов — просидели до отбоя. До того, как результат стал виден невооружённым взглядом, Поттера это томило, зато потом он, кажется, начал понимать.

* * *

*

Первый учебный гход в хохгвартсе! Ох, это просто цирк какой-то на выезде, еслэи так подумать. Ученики из волшебных семей ничеэм не лучше учеников из семей магловских. Можно .было сказать про воспитание, про то, что они, дескать, всю жизнь до школы, провели в волшебном мире… Но как я могу теперь здесь убедиться — ученики из магловских и волшебных находятся примерно в равных правах и в равной ситуации — то есть и те и другие нихрена не понимают. Я не понимаю тоже, почему с детьми не занимались ранее? Волшебники уж точно могли бы го.товить своих детей немного заранее к будущему Хогвартсу, но нет. На чём стоит ихэ уверенность в том, что дитё будет нормально учиться — для меня загадка. Тайна за семью печатями. Просто тайна.

Взять к примеру самого отстающего ученика в школе — Невилла Лонгботтома. Хуже него учились только пара негритят из гриффиндоръцев, эти вообще оторви и выбрось. Учиться не хотят категорически, что с них взять — негры. Некоторые, может быть, и обладают умом и сообразительностью, но не эти.

Невилл рассказал жуткую историю о том, что его семья даже не была уверена в том, что он волшебник! То есть до Хогвартсаъ он даже не творил и не изучал никакой магии, вообще! Это в голове не ухкладывалось. Как такое вообще может быть в цивилизованном магическом мире, что человек, ребёнок, ничему не учится? Даже если опустить в сторону традицио.нны.й английский идиотизм, остаётся вопрос — как он, чёрт побери, дожил до своих одиннадцати лет в волшебном мире, при этом не интересуясь ничем? Как можно не знать .хотя бы все классические заклинания, если это основа основ. Так же, как для магловских детей, наверное, очевидно, что в розетке электрхичество, в холодильнике — холодно, что фотоаппарат фотографирует, а машину нужно заправлять бензином. ЪЭто такие вещи, которые человек знает просто потому, что таков мир вокруг. И на мой взгляд, любое дэитё магического мира .до.лжно знать такие вещи, как заклинанияэ первого курса — классические, должно знать о многих вол.шебных зверях, о многих других вещах, традиционных и обыденных для волше.бников. Но каким образом, к примеру, некото.рые субъекты умудрились дожить эдо одиннадцати лет и до сих пор не интересоваться ничем?

Не иначе как их поят каким-то особым волшебным составом, начисто отбивающим любопытство у детей. Потому что в .их возрасте мне было интересно абсолютно, абсолютно всё, и поступая в первый раз в .хогвартс, я уже умел довольноъ неплохо обращаться с палочкой. ХТогда уъ нас была первая же пара — сразу после пира, поезд отъезжал не утром, а вечером, приезжал утром, и посл.е пира, соединённого с завтраком и распределением, начинался учебный день. Первая же пара в первый же день — была у профессора чар, и занимались мы простейшими чарами, теорией и практикой простейших чар, классификацией заклинаний!

Здесь же — прошло уже несколько учебных дней, но до сих пор, подчеркну, до сих пор, не начались уроки чар. Хотя прошли все основные и мы познакомились с профессорами. Самым ядрёным из всего профессорского состава оказался профессор Биннс. Э,то несчастхное привидение, .измученное долгим существованием и по всей видимости, сфокусировавшее на себе всё занудство этого мира, монотонно бубнило нам про гоблинское восстание, с трудом поняв, что перед ним новые ученики. Это был кошмар, многие спали. Я занимался математическими расчётами, справедливо предположив, что легче будет выучиьт всё это дерьмо потом, в одиночку, или вместе с Гермионой Грейнджер. Да и у меня раньше был хороший учитель истории.

Беда лишь в том, что из прошл.ой жизни и прошлой учёбы в хогвартсе я забыл девяносто процентов всех знаний. То есть я не помнил многих даже обыденных, основных вещей. В памяти моей сохранилось лишь то, что использовалось и использовалось по назначению. И такого было на самом деле немного, как оказалось. Как оказалось — я не такой уж знаток всего подряд.

Но в чарах — прошу меня не поучать, профессор Флитвик начал свои занятия с того, что попытался втолковать ученикам, что волшебство — это нечто более возвышенное, чем просто взмахи палочкой, и требуется бла-бла-бла...

Короче, профессор Флитвик попытался переубедить тех юных волшебников, которые жили по принципу "подумаешь, магия, я ещё и не так могу" и халатно, даже более того — совершенно безобразно относились к магии. Палочка для них всего лишь мелкий подручный инструмент, как и сама магия. Сами же они... У них на лбу написано — обыватель обыкновенный, ничтожный.

Профессор Флитвик разорялся в первую очередь перед такими вот субъектами, коих оказалось больше всего на факультете Гриффиндор. Остальным же — строгое внушение об опасности магии и опасности что-либо предпринимать не подумав, особенно творить заклинания без достаточной на то квалификации.

Кстати, запрет ученикам колдовать в коридорах прозвучал четырежды. Гарри это разочаровало, но я после занятия оттащил его в сторону и объяснил — в основном запрет колдовства в коридорах связан с тем, что коридор длинный и даже если он кажется пустым — там может оказаться кто-то. Волшебник не может достаточно хорошо контролировать свою магию и дальность её полёта — а она летит очень далеко, так что могут быть случайные жертвы. Поэтому в кабинетах, залах, гостиных и спальнях, колдовать можно, а в коридоре лучше воздержаться. Было много прецедентов, когда выходя из кабинета, люди попадали под шальные заклинания, пущенные драчунами где-то за полсотни метров от них, и совершенно случайно отрикошетивших в невинного человека.

После первого знакомства с Северусом Снейпом, больше никаких Особых эксцессов в школе не было. Но если их не было в школе — это вовсе не означает, что за мирной обстановкой, не творилось чёрт знает что. Дамблдор рвал и метал, а так же метался, и пытался обрабатывать мою матушку. Северус стал ещё более невыносимым, чем раньше, и теперь ученикам всех курсов впору было на стенку лезть, потому что он переходил все границы разумного.

Но... Мне нужно бхыло помнить одну вещь — я теперь человек с большой семьёй, не то что привык. И внезапное обогаъщение семьи Уизли не пройдёт незамеченным. ъъэээ.

Прошло всего две недели. Две несчастные недели, которые пролетели словно мгновение, и мне пришло письмо от родителей, касающееся Гарри Поттера, а так же моего бизнес.а.

Интересно, у старого Деда можно выпросить академический отпуск?хэ.ъ.ъ..

* * *

— Ох, божечки ты мой, накрутили эти клинические идиоты-волшебники, накрутили столько самых непонятных вещей, что просто хоть стой, хоть падай. К счастью, у нас уже есть главный герой — это Гарри Поттер. А я — герой второстепенный, меня миновала участь быть на первых страницах газет, я могу спокойно жить и не париться. Казалось бы.

Нет покоя грешникам — я заинтересовался не только нынешними инструментами маглов, но и их историей, инструментами механической эры. Идиотский запрет на зачарование магловских предметов определённо портил всю картину. Он мешал мне, и мешал очень сильно.

Механический калькулятор уступал компьютеру на порядки. На несколько порядков, более того, использование программируемых машин в алгоритмизации заклинаний позволяло достичь небывалых и немыслимых во времена моей прошлой жизни, вещей. Подумать только — на перерасчёт одной и той же формулы по разным характеристикам могли уходить годы! Годы самой напряжённой, тяжёлой, муторной работы, но сделав одну единственную программу, можно выполнить это всё гораздо эффективнее. Вообще, процесс анализа заклинания начал для меня напоминать анализ математического шифра.

Думаю, объяснить простыми словами, как взаимосвязаны слова, движения палочкой и математические формулы — я попросту не могу. Как не может человек объяснить ребёнку квантовую физику.

Забросив всё это, я подумал — у меня впереди годы. И тратить время за неимением здесь электронной аппаратуры — пустая трата сил и средств. Мне нужно продолжить изучение программирования и с помощью мощной вычислительной машины ломануть заклинание Табу, вернее, создать контрзаклинание, позволяющее игнорировать табу, но при этом незаметно для самого владельца этого запрета.

Чтобы это сделать — мне придётся выехать из Хогвартса на некоторое время, и за пределами школы этим заниматься, а уже потом — когда я смогу принести хотя бы компактный маломощный компьютер в школу — продолжать свои исследования — благо что они в самом разгаре. Новая жизнь ставит новые цели! И в условиях такого тотального упадка магической науки…

На мой взгляд, во всей истории лишь восемнадцатый и девятнадцатый века можно считать золотой эрой волшебного мира. Золотым временем, а потом он начал изолироваться, отдаляться от магловского и терять одно за другим знания, предпочтя им глупые сказки.

Проблемы в деньгах не было — пока что они были и в достаточном количестве. Можно было вкладываться в технику. И именно этим я и хотел заняться. Мне нужно было укромное местечко, где меня не затронет заклинание табу, где я могу колдовать, и где могу работать хотя бы после занятий…

Можно было попросить у Дамблдора разрешение после занятий отправляться домой. Чтобы поправить домашний бизнес — у меня там куры, урожай, всё такое — и это требует вмешательства. Аргумент? Аргумент. Теперь задача — заполучить себе самый мощный персональный компьютер и продолжать изучение языков программирования — с таким подспорьем я мог бы закончить анализ Табу уже до рождества, а не до третьего курса, как планировал ранее. Скорее всего — до рождества управлюсь.

Впереди ещё три месяца осени — это немного, пролетят мгновенно. А пока что можно расслабиться и позволить себе моральный и физический отдых.

Отложив в сторону свои записи, я почесал карандашом нос и посмотрел на девушек в гостиной, они щебетали о чём-то в углу. Нужно будет обязательно заняться собственной личной жизнью. И раз фея у нас чистокровная слизеринка — а это морока и головная боль — выбрать себе фею из тех, что попроще и не с таким апломбом и понтом. Скажем… Да хоть ту же Грейнджер. Приударить что ли за ней? Девочка умная, симпатичная, лет через пять будет вообще конфетка. Единственный минус — немного зануда, но как правило хороший и регулярный секс лечит подобные недостатки без остатка.

Решив приободриться, и сегодня сходить к Дамблдору, я потёр руки и поднялся — слишком долгая неподвижность вредна, как и слишком фанатичные занятия спортом. Займусь ка я более приятным делом. Разузнаю, что да как с мисс Грейнджер.

— Привет, — долго искать её не пришлось. Она сидела в гостиной, подальше ото всех, и читала книгу. Наша гостиная вообще напоминала читальный зал, поскольку было чуть громче, чем в библиотеке, а так… в основном тут читали.

— О, Рон! — улыбнулась девочка, — решил оторваться от своих безумных идей?

— Безумных идей?

— О тебе уже ходит дурная слава, как о безумном ученике. Профессор Флитвик даже интересовался, чем ты занимаешься.