* * *
— Недополученная прибыль… — повторил Люциус. — Метко сказано. Я бы не хотел, чтобы семья осталась на вторых ролях после всего того, что было при Фадже.
— И я бы не хотела, но есть нюанс, — Нарцисса снова взяла в руки стакан. — Я напомню, что наша Белла отсидела десять лет в тюрьме и ни к одной должности ее не подпустят даже на пушечный выстрел.
— Темный Лорд тоже не занимал никаких должностей, — заметил Малфой. — Ему это было не особо нужно.
— Темный Лорд, если я помню, дальше остальных зашел по тропе бессмертия, — парировала Нарцисса, — а вот наша… кандидатка в Темнейшие вовсе не бессмертна.
— Ты намекаешь… — Малфой подался вперед и прищурился.
— Не приписывай мне этого! — Нарцисса загородилась ладошкой. — Все-таки я ее люблю, она моя сестра… по матери.
Люциус снова откинулся на спинку дивана.
— Я видела, какие лекарства она пьет, — продолжила Нарцисса. — Судя по ним, Белле осталось не больше десяти лет. И далеко не все из этих лет она будет работоспособна. Война омолаживает ее, Люциус, но это временное явление. Увы, леди Блэк осталось недолго. Думаю, мы оба благодарны ей за все: и за храбрость, и за Драко, и за командование. Но скажу тебе так: мне часто кажется, что лучшее место для нынешней Беллы — это комфортный вольер сразу после войны.
— Все-таки, насколько хорошо было при Фадже… — вздохнул Люциус.
— Фаджа давно нет на посту, — пожала плечами Нарцисса, — приходится выбирать из того, что есть. Но… я уже сказала, десять лет.
— Десять лет — это все-таки большой срок. Кроме того, — Малфой чуть помолчал, — а что будет, если Белла кое о чем догадается?
— Я помню, как тебя пытались шантажировать в восемьдесят третьем, — Нарцисса нервно облизнула губы и тут же сделала большой глоток воды. — Хватило всего лишь наблюдений. Может, она вообще уже догадалась?
— Если бы Белла догадалась, нас бы не было в живых.
— Или мы еще не пережили свою полезность.
* * *
В восемьдесят третьем году улыбчивый волшебник предложил лорду Малфою подумать сразу над несколькими вопросами. Как в семье Блэк могла родиться блондинка? Почему жена лорда Малфоя внешне похожа на самого лорда Малфоя? Почему у супругов Малфоев родился семимесячный болезненный ребенок? Сколько денег готов дать лорд Малфой, чтобы никто не отнес в «Пророк» фальшивую переписку Друэллы Блэк с Абраксасом Малфоем и не предложил обратить внимание на несколько странных совпадений?
Для Люциуса тогда все обошлось. Покойный ныне шантажист, правда, не знал, что некоторые из этих вопросов пришли Малфою в голову еще после помолвки. Нарцисса Блэк нравилась ему; девушка была хороша собой, умна и аристократична. Но было между ними двумя такое сходство, которое не столько притягивало, сколько настораживало.
Подозрения только окрепли, когда Абраксас Малфой не стал торопить их с рождением внука. Кажется, именно тогда Люциус — слово за слово — крепко разругался с отцом. Он не высказал прямого подозрения, не получил прямого ответа, но еще больше укрепился в своих опасениях. В конце концов, он набрался смелости и в конце медового месяца серьезно и откровенно поговорил с женой.
Малфой до сих пор помнил, как они стояли ночью перед зеркалом и всматривались в отражения; чуть-чуть разный цвет волос, похожий цвет глаз, и близкие черты лица. Действительно, родись Нарцисса мужчиной или Люциус женщиной — они бы оказались очень похожи друг на друга. У них не было прямых доказательств. Не было ни возможности, ни желания выяснить правду у родителей. Но зеркало было само по себе косвенным свидетельством.
В конце концов, они решили подстраховаться. Люциус замучил Руквуда, расспрашивая, как определить наиболее благоприятный день для зачатия ребенка. Малфой надолго запомнил ту ночь: Нарцисса пришла к нему в маггловском нижнем белье, черном, кружевном, соблазнительном. Потом ему долго пришлось ее успокаивать и нашептывать на ухо, сколько раз они рассчитывали дату и что ошибки быть просто не может.
Драко родился семимесячным и болезненным, но все же во всех смыслах полноценным волшебником. После рождения сына Люциус и Нарцисса уже не сомневались в том, что они — единокровные брат и сестра.
* * *
— Пережить свою полезность, — повторил Люциус. — Весь вопрос в том, когда это произойдет с нами в глазах Беллы.
— Очень не скоро. Но может произойти. Особенно, если Белла догадается — а она может догадаться хотя бы потому, что не дура.
Малфои помолчали. Люциусу вспомнился разговор с Каркаровым, пока тот еще не был в бегах.
— Я бы все-таки подумала о запасном варианте, — наконец, сказала Нарцисса. — Белла мне не безразлична, но сын для женщины всегда важнее. Хорошо, что у нас есть имение во Франции. Можно тайком вывезти туда часть наших денег.
— Оптимистично, — поморщился Малфой.
— Из нас двоих ты всегда думал, как добыть деньги и влияние, а я думала, как их не потерять, — улыбнулась волшебница.
— Я думаю, Нарцисса. Я действительно думаю над тем, как вернуть старое положение, но все упирается в войну. Надо очень аккуратно прощупать почву, потому что в крайне случае надо будет или быстро бегать, или же…
— …Приготовить вольер, — сказала Нарцисса. — Назовем это так. Нам надо приготовить возврат к тому, хорошему состоянию дел. Не более.
Волшебница поднялась из кресла и прошла к дивану, на котором сидел Люциус.
— Все получится, — тихо произнесла она, касаясь плеча мужа.
— Да, сестренка, — прошептал Малфой, — все получится.
CX. Тайные замыслы
Дым клубился под потолком, складываясь в затейливые фигуры. Беллатрикс, Руквуд и Мальсибер методично просматривали выкладки. Время от времени кто-то из них обращал внимание на переполненную пепельницу и опустошал ее «Эванеско». За стены обведенной «Квиетусом» лаборатории не проникали звуки.
Когда-то Орион Блэк разбирал здесь особо интересные случаи. Белла Блэк взламывала здесь Протеевы чары. Теперь трое волшебников сводили воедино свои наблюдения. По большей части говорил Руквуд; в отличие от своих собеседников, он был и оставался ученым — ни Мальсибер, ни Блэк исследователями не были.
— Вот как-то так… — невыразимец свернул огромный ватманский лист со схемой. — Все выкладки проверены, давайте перейдем к выводам.
— Давайте, — Беллатрикс щелкнула зажигалкой, — мы точно можем утверждать, что крестраж поместили в живой объект.
— И не только, — Руквуд показал самую капельку недовольства; кто-то прервал его лекцию. — Действительно, я сам не ожидал, что такое вообще возможно. Но это… простите, мадам Блэк, но это не главное.
Белла кивнула. Если невыразимец настроился на лекцию, то лучше дать ему все сказать.
— Во-первых, мы пока не имеем представления о принципах работы такого крестража. Только общие догадки и направление работы. Я даже не берусь гарантировать, что… хм, уничтожение тела носителя, — Руквуд предельно нейтрально обозначил Поттера, — может привести к нужному результату. Со змеей — если это тоже крестраж — я уверен, но с человеком, который настолько сросся с этой личностью, что превратился в змееуста — все очень туманно и расплывчато.
— Хорошо. А во-вторых?
— Во-вторых, — Руквуд сам полез за сигаретами. — во-вторых, первую пробу, которую вы отнесли Слагхорну, снимали до уничтожения медальона. Вторую вы снимали уже после. Как вы нам говорили, в конце августа директор Дамблдор уничтожил еще один крестраж. Теперь посмотрите на таблицу.
Невыразимец выудил из рукава мантии еще один лист. Все трое склонились над текстом, чуть не стукнувшись головами.
— Глядите, — Руквуд улыбнулся, показав острые зубки. — Вот они, интенсивности со всеми погрешностями. Без вычислительной машины пришлось повозиться, но поглядите, какая систематика.
— Да, видно отчетливо, — Мальсибер выпрямился и закивал.
— Каждый раз с уничтожением крестража аномальная интенсивность возрастала. Покопавшись в библиотеке, я вывел оценку такой аномалии для одного крестража. На коленке, конечно, но…
— …Но мы не статью пишем, — Белла откинулась на спинку стула и глубоко затянулась; во рту ведьмы стояло неприятное табачное послевкусие, но прекратить дымить у нее никак не получалось. — Получается, что мы знаем количество?
— Именно, — Руквуд вежливо наклонил голову, — Из воспоминания видно, что Темный Лорд хотел семь крестражей. Но думаю, что Поттер не был запланирован. Мы не могли знать, сколько их сделано сейчас и будет сделано потом. А теперь можем.
— Руквуд, я перед тобой преклоняюсь, — Беллатрикс вздохнула. — Все, что нам нужно — после каждого крестража делать очередную пробу.
— Люблю признание своей полезности, — заметил Руквуд. — Именно так. По моим оценкам, сейчас крестражей всего четыре. Три уже уничтожены, но предсказывать действия фальшивого Темного Лорда я не возьмусь. Даже два крестража ставили крест на любом восстановлении личности. С семью же… даже гипотетического шанса не дам.
— Я знаю, — хмуро заметила Белла.
У нее не было академических знаний Руквуда, но был практический опыт.
— Так что, — невыразимец снова улыбнулся, — на мой взгляд, решение проблемы Поттера терпит до уничтожения остальных крестражей и тени Темного Лорда.
— Не уверен, — сказал Мальсибер.
— Я замечу, что связь мальчика с фальшивым Волдемортом проявилась только спустя годы, — Руквуд прищурился. — Нет оснований полагать, что после нового развоплощения будет иначе.
— Тогда останется один крестраж в живом объекте, — парировал Мальсибер, — И поэтому…
— И поэтому я хочу обратить ваше внимание на один нюанс, — прервала обоих Беллатрикс. — Не научный, а политический. Вы все помните, сколько внимания получил Гарри Поттер, развоплотив Темного Лорда. Даже до Азкабана долетало. Я склонна думать, что наши отношения с Орденом Феникса не будут безоблачными. И поэтому тот, кто уничтожит фальшивого Волдеморта, получит серьезное преимущество после войны. Вы согласны?
— Разумно, — сказал Мальсибер; Руквуд кивнул.
— Дамблдор очень много сделал для решения этой задачи. Я убеждена, что мы узнали от него далеко не все и только то, что поможет ему реализовать свои планы. Но у Дамблдора было пятнадцать лет, а у нас была тюрьма.
— Я думаю, что в изучении Поттера он зашел очень далеко, — согласился Руквуд. — Но я не уверен, что до конца.
— И я тоже не уверена! — с нажимом произнесла Беллатрикс. — Но при нынешних вводных мы можем серьезно продвинуться в решении задачи. Знания о живых крестражах и методах извлечения — это бомба, друзья мои. Это настоящая бомба, и первыми ее взорвать должны мы.
* * *
Сентябрьские дни на Гриммо неизменно оказывались темными и мрачными. Сириус с женой располагались на верхих этажах, Руквуд почти постоянно сидел внизу, работая над проектом; там же обосновался Мальсибер. Иногда Кричер даже относил им еду. Единственной, кто общался со всеми и бывал везде, оставалась Беллатрикс.
Время текло медленно, как патока. Флинт шепнул, что Министерство ожидает терактов по другую сторону Статута. Белла представяла, что последует дальше. Фальшивый Волдеморт не смог сразу добиться своего — значит, начнется новая волна террора. Разве что, в отличие от прошлой войны, у Темного Лорда ни тормозов, ни чувства меры не будет.
Честно говоря, Беллу мало волновала паника обывателей. Крауч смог ее держать в рамках, сможет и Скримджер. Гораздо интереснее был расклад сил в новом Министерстве. Люди Фаджа, приспособленные к мирной жизни, никуда не исчезли. Как выразился Флинт, первый шок прошел и все Министерство, кроме силовиков, пошло по старому пути. Проблема заключалась даже не в том, что они не хотели мобилизоваться — они просто не могли этого сделать, даже если очень хотели.
По сути, и Орден Феникса, и Вальпургиевы рыцари стояли на стороне громоздкой и мало способной к войне организации. Но еще хуже было то, что при пролучившемся раскладе плоды победы достанутся всей фаджистской компании. В лучшем случае, только в лучшем, все вернется к старому. Нормального выхода из ситуации она не видела.
— Беллс, ходи, — напомнил Сириус.
Слова кузена выдернули волшебницу из размышлений и вернули ее в комнату, к сидящей с книжкой на диване Пенелопе, к Сириусу и к шахматной доске. Бродяга сделал ход, нацеливаясь на сдвоенные пешки. Еще пара ходов — и слабую пешку на с5 будут атаковать три фигуры. Белла могла защищать ее только двумя; ладьям не пробиться через заторы и никуда не деть вторую пешку на с6. Как только Сириус возьмет пешку, посыплется весь фланг черных.
Смешно, но и за доской Белла не видела нормального решения. Ведьма опустила подбородок на сплетенные пальцы. Еще пару минут она думала, и резко двинула ладью вперед, перекрывая диагональ. Сириус, почти не думая, взял ладью слоном.
Беллатрикс забрала слона. Теперь вместо трех пешечных островков в глубину позиции белых вонзился мощный клин. Ситуация на доске сразу изменилась: черные больше не защищались они начали атаку.
Жертва качества (1) изменила расклад на доске.
* * *
"Сегодня, двадцатого сентября, Британия прощается с Амелией Боунс, многолетней председательницей Отдела Обеспечения Магического Правопорядка.
Семья Боунс уже не первый раз несет потери — младший брат покойной мадам Амелии, Эдгар, погиб от рук Того-Кого-Нельзя-Называть, еще в первую войну. Тогда госпожа Боунс не сбилась с шага, и ее Ударники покрыли Отдел и все Министерство неувядаемой славой. Сейчас, однако, они осиротели.
Госпожа Амелия Боунс стала жертвой подлого покушения — уже не первого, но раньше Мерлин благоволил почтенной волшебнице. Однако никакое везение и даже никакой профессионализм не длится вечно. Свидетели из числа друзей и сослуживцев покойной говорят о достоинстве, что она хранила до последней минуты.
На церемонию прощания в полном составе явились и Ударники во главе с Эдвардом Бутом, и Аврорат, ведомый Робардсом, и сам Министр Скримджер. Убитый горем, он говорил о том, сколь надежную опору себе потерял, как трудно теперь будет Магической Британии без своей уже привычной охранительницы.
Семья усопшей — брат леди, господин Боунс с женой и дочерью — воздержались от комментариев. И мы их понимаем.
