Вальпургиев рассвет
Annotation
Категория: джен, Рейтинг: General, Размер: Макси, Саммари: Иногда маленькая деталь круто меняет судьбу человека. Рудольфус Лестрейндж, не взяв жену на поиски Темного Лорда, сам того не ведая, спас Беллатрикс от пожизненного заключения.Белла была не рада тому, как с ней обошлись братья Лестрейнджи и Крауч-младший. Белла была очень не рада, получив от старшего Крауча путевку в Азкабан на десять лет. Белла была совсем не рада обнаружить в соседней камере лоботряса-кузена.Но, оказавшись на свободе в мае 1992 года, она еще больше не рада узнать о крахе организации.
Альбус, Poxy_proxy Вальпургиев рассвет
Пролог
Часть первая. Свобода. I. Клетка повышенной комфортности
II. Слизеринское трио
III. Воспоминания и планы
IV. Снейп. Снейп. Северус Снейп
V. Летние дни
VI. Точки над i
VII. Когда гаснут звезды
VIII. Дальние родственнички
IX. Дожди осени
X. Тени Блэков
XI. День поминовения
XII. Третья сестра
XIII. Зима
XIV. Рождество
XV. Репетиторство
XVI. Дважды в одну воду
XVII. Во мраке
XVIII. Луч надежды
XIX. Компромисс
XX. Непредвиденные обстоятельства
XXI. Бег на месте
XXII. В гостях у дядюшки
XXIII. Женщина в черном
XXIV. Экспекто Патронум
XXV. Голос крови
XXVI. Игра начинается
XXVII. Жучок
XVIII. Пища для ума
XXIX. Игра продолжается
XXX. Семейное дело
XXXI. Наперегонки
XXXII. Особое совещание
XXXIII. Дежа вю
XXXIV. Последствия
XXXV. Казуистика
XXXVI. Следствие
XXXVII. В поисках выхода
XXXVIII. Суд
XXXIX. Вердикт
Часть вторая. На краю. XL. Семья
XLI. Танец льва и змеи
XLII. Хлопоты
XLIII. Прогулка
XLIV. Память
XLV. Драко Малфой
XLVI. Темные искусства
XLVII. Раздумья
XLVIII. Пат
XLIX. Новая партия
L. Бал у князя серости
LI. Вниз по древу
LII. Откровение
LIII. Тень
LIV. Момент истины
LV. Обвал
LVI. День трех совещаний
LVII. Расшаркивания
LVIII. Последние дни лета
LIX. Прокладка курса
LX. Рифы
LXI. Вокруг школы
LXII. Размышления
LXIII. Перед Хеллоуином
LXIV. На трибунах становится тише
LXV. Драконоборчество
LXVI. Выдуманные истории
LXVII. Разные последствия
LXVIII. Изыскания
LXIX. За рамками
LXX. Курс молодой Блэк
LXXI. Труп на троне
LXXII. Штабная работа
LXXIII. Перед грозой
LXXIV. Паутина лжи
LXXV. Вспышка
LXXVI. Ставка
LXXVII. Искры
LXXVIII. Первая кровь
LXXIX. За кулисами
LXXX. Сделка
LXXXI. Открытые карты
LXXXII. Погода в семье
LXXXIII. В любви и на войне
LXXXIV. Пакт Дамблдора-Блэк
Часть третья. Путь над мрачной бездной. LXXXV. Последние приготовления
LXXXVI. Рейд
LXXXVII. Спецкурс
LXXXVIII. Новые шарады
LXXXIX. В пределах допустимого
XC. Новые земли
XCI. Педагог дополнительного образования
XCII. Могила Регулуса Блэка
XCIII. Тайна домового эльфа
XCIV. Верность мертвым
XCV. Брат и сестра
XCVI. Рутина
XCVII. Последнее мирное Рождество
XCVIII. Побег
XCIX. Паладин и предатель
C. Минута длиной в жизнь
CI. Золотой трон
CII. Соколиные сны
CIII. Светлый образ
Часть четвертая. Жертва качества. Глава CIV. Высокое давление
CV. Головокружение
CVI. Гостья на горизонте
CVII. Сезон отпусков
CVIII. Омуты и рамки
CIX. Нечеткая логика
CX. Тайные замыслы
CXI. Черный директор
CXII. Плащ и кинжал
CXIII. Хороший. Плохой. Беллатрикс
CXIV. Распаковка
CXV. Подготовка декораций
CXVI. Лорд Волдеморт и внук Воланда
CXVII. Тайны
CXVIII. Полное знание
CXIX. Интересы сторон
CXX. Дело жизни
CXXI. Треск швов
CXXII. Три веселых буквы
CXXIII. Вот Крэбб, а вот и Гойл!
CXXIV. На грани
CXXV. Исповедь
ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ Продолжение ищите на сайте
Альбус, Poxy_proxyВальпургиев рассвет
Иногда маленькая деталь круто меняет судьбу человека. Рудольфус Лестрейндж, не взяв жену на поиски Темного Лорда, сам того не ведая, спас Беллатрикс от пожизненного заключения.
Белла была не рада тому, как с ней обошлись братья Лестрейнджи и Крауч-младший. Белла была очень не рада, получив от старшего Крауча путевку в Азкабан на десять лет. Белла была совсем не рада обнаружить в соседней камере лоботряса-кузена.
Но, оказавшись на свободе в мае 1992 года, она еще больше не рада узнать о крахе организации.
Фандом: Гарри Поттер
Персонажи: Беллатриса Лестрейндж/Северус Снейп, Сириус Блэк/Пенелопа Кристал, Гарри Поттер/Нимфадора Тонкс, Драко Малфой/Джинни Уизли, Альбус Дамблдор, Люциус Малфой/Нарцисса Малфой, Андромеда Тонкс/Тед Тонкс
Категория: Джен
Рейтинг: General
Жанр: Общий
Размер: Макси
Статус: В процессе
События: Азкабан, Не в Хогвартсе, Тайный план Дамблдора, Темная сторона, Фик о второстепенных героях
Предупреждение: AU
Комментарий автора: Автор в основном хочет написать про Организацию. Но все комментарии по поводу всяческого рода отношений, побочных ветвей и второстепенных персонажей будут с радостью услышаны.
Вот тут вот лежит коллекция рисунков:
http://fanfics.me/message62638
Страница произведения: https://fanfics.me/fic49471
Пролог
...В конце 1981 года, в поместье Лестрейнджей...
— ...Ты никуда не идешь! — рявкнул Рудольфус.
— Что-о-о?! — Беллатрикс потеряла остатки самообладания. — Даже не смей об этом думать!
Как это обычно и бывает, в компании из-за чего бы то ни было напряженных людей достаточно искры, чтобы разгорелось нешуточное пламя. Супруги Лестрейндж орали друг на друга, не смущаясь присутствия посторонних. Беллатрикс никогда не отличалась спокойным нравом, но даже ее деверь, Рабастан Лестрейндж, отлично знавший обоих, не помнил такой ссоры.
— Куда ты собираешься идти в таком состоянии?! — заорал Рудольфус. — Ты вообще себя не контролируешь!
Рабастан покосился направо. Сидевший на одном диване с ним Барти закатил глаза: мол, из-за этой умалишенной мы только теряем время.
— Марш в свою комнату! — выдохнул старший Лестрейндж. — Без тебя справимся!
Это оказалось последней каплей, переполнившей крохотную чашечку терпения Беллы. Ведьма зашипела что-то нечленораздельное и выхватила палочку. Но воспользоваться ей она не успела.
— Экспеллиармус, — резко произнес Рабастан.
— Инкарцеро!
— И Силенцио!— рявкнул Барти Крауч-младший. — Идемте уже!
— Руди, сделай что-нибудь, ей незачем валяться на полу, — заметил Рабастан.
Беллатрикс молча смотрела, как хозяин поместья Лестрейнджей вызвал домового эльфа, и велел перенести ее на диван в гостиной. Палочку ведьмы Рудольфус оставил себе. Ей оставалось только дергаться в магических путах, пока остальные отправились на поиски Темного Лорда, так загадочно исчезнувшего в ночь Хеллоуина...
...Из тех, кто покинул поместье Лестрейнджей в ту ночь, назад никто не вернулся. Обоих братьев Лестрейнджей и Крауча-младшего схватили прямо в доме супругов Лонгботтомов. Трибунал приговорил их к пожизненному заключению в Азкабане. Беллатрикс Лестрейндж была арестована следующим утром в поместье. В мае одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года она была приговорена к десяти годам заключения. От мужа, деверя и Крауча ее отделяло меньше сотни метров, но никого из них она больше ни разу не видела. И никто больше не пытался найти Волдеморта.
Часть первая. Свобода. I. Клетка повышенной комфортности
В Азкабане она ничего не могла предпринять из-за решетки и выводка дементоров. Сейчас ее держало на месте делопроизводство Министерства, оказавшееся немногим слабее каменного мешка. Беллатрикс Лестрейндж раздраженно закрыла том Виридиана и, отложив книгу на журнальный столик, помассировала виски. Усваивать содержимое книги у нее совершенно не получалось: мысли постоянно возвращались к недавним событиям. Ее ходатайство о свидании с мужем до сих пор плутало по министерским дебрям. Сегодня вечером ведьма спрятала расписку о приеме заявления в ящик. С каждым новым днем ей все сильнее хотелось спалить этот клочок бумаги, дате на котором уже почти два месяца. Внизу что-то зашумело. Ведьма моментально схватилась за палочку. Только через полсекунды она сообразила, что это домовой эльф начал готовить ужин. Беллатрикс медленно разжала пальцы, положила палочку на место и устроилась в кресле поудобнее.
Вальбурга Блэк завещала Белле свой дом. Семь лет дом пустовал, до того момента, как Нарцисса привела туда только что освобожденную старшую сестру. Иногда, в минуты слабости, Беллатрикс казалось, что она просто сменила одну клетку на другую. За ней по-прежнему наблюдал аврорат. И в лавочки Лютного переулка, и к старым соратникам, избежавшим Азкабана, вход ей был заказан. Единственными, кто поддерживал с ней отношения, оставались Малфои. Сестра время от времени появлялась на Гриммо, Люциус помог выгодно вложить средства, особо оговорив, что дает советы только для блэковских денег. Малфои позаботились о ней, но Беллатрикс была уверена, что кроме родственных чувств там были вполне приземленные интересы. И свояк, и сестра хорошо знали что собой представляет Беллатрикс Лестрейндж и кто, вероятнее всего, будет ей наследовать. Когда Нарцисса уговаривала Беллатрикс позаботиться о своем здоровье и не предпринимать никаких действий, Белла очень хорошо представила себе голос и интонации Люциуса Малфоя.
Тем неприятнее было осознавать, что Нарцисса в очередной раз оказалась права. После того, как Беллатрикс в первые же дни отправилась в Гринготтс и Косой переулок, она чувствовала себя совершенно разбитой. Едва придя в себя, она попробовала колдовать. Но после первых успехов, стоило ей испробовать невербальное заклятие, пришла слабость. Беллатрикс ненавидела бездействие, даже вынужденное, но на ее пути стояла преграда, не пробиваемая с разбега. Хоть какую-то отдушину для себя волшебница нашла в сборе сведений и рейдах в домашнюю библиотеку. В кабинете Ориона Блэка за два месяца появилась подборка газетных вырезок и заметок о том, что происходило в мире за прошедшие десять лет.
Ее коротко обстригли сразу же по прибытии на Гриммо. Она соблюдала режим дня. Она пила зелья как воду. Она заново училась колдовать. Список продуктов, которые ей теперь нельзя было есть, был длиной со список прописанных лекарств. Тот, в свою очередь, был длиной с ее давнее эссе по высшему зельеварению. Она старалась по вечерам находиться в освещенном помещении. Она привыкла спать в носках и с ночником. Взгляда в зеркало и трезвой оценки своего поведения ей хватило, чтобы осознать: Азкабан превратил ее в истощенное, затравленное, нервное существо. Когда в комнате с негромким хлопком возник Кричер с флаконом, волшебница с трудом удержалась от того, чтобы опять дернуться за палочкой.
— Госпожа Беллатрикс приказала доставить ей в это время лекарство, — проквакал домовик.
Залпом проглотив горькое зелье, Беллатрикс откинулась на спинку кресла. Теперь через полчаса можно будет поужинать. Ведьма вздохнула, разглядывая бело-зеленые носки. Читать ни классический труд Виридиана, ни газеты не хотелось. Белла подвинула к себе стопку бумаги и волшебное перо. Выждав, когда оно активируется, волшебница начала диктовать.
— После суда меня отправили в Азкабан…
* * *
…Шлепанья ног осужденной не было слышно из-за топота ботинок надзирателей. Беллатрикс шла, придерживая одной рукой ножную цепь. Кто-то решил, что ведьма может попытаться покончить с собой, и ей не дали ремень. Приходилось идти, наклонившись, но находиться в не самой удобной позе было все равно лучше, чем постоянно слышать грохот крупнозвенной тяжелой цепи. После долгого подъема ведьма и ее конвоиры шли по длинному, тускло освещенному коридору. Лестрейндж пару раз глянула по сторонам. Камеры закрывали решетки с толстыми прутьями. Заключенные с интересом смотрели на процессию: по местным меркам, как позже поняла Беллатрикс, это было целое событие.
Оба надзирателя провели ведьму к самому концу коридора. Один из них прошел вперед, к решетке. Вместо вязанки ключей у него был всего лишь один, но зато внушительных размеров, видимо, подходящий ко всем замкам коридора. Распахнув дверь, надзиратель мотнул головой; дескать, заходи. Беллатрикс послушно прошла за решетку, не дожидаясь, пока ее затолкают внутрь. Пока за ее спиной гремел ключ, Беллатрикс смотрела в окошко. Проем располагался где-то на высоте ее глаз, и в нем было видно разлинованное светло-серое небо. Светло-серое небо, просто серые прутья и роба, темно-серые камни… Азкабан целиком состоял из разных оттенков серого. Лестрейндж подумала, что по логике вещей здесь будет серая еда в серой миске.
Она отпустила цепь и положила на койку положенные ей вещи. Стоять босиком на каменном полу было очень холодно, и ведьма забралась на койку с ногами, стараясь согреть ступни ладонями. Неприятно саднила шея, на которой полчаса назад появилась татуировка с номером. Беллатрикс подавила желание ощупать кожу своими немытыми руками. Она уже почти отогрелась, когда с другой стороны коридора раздался до ужаса знакомый голос:
— Кузина?
Лестрейндж развернулась и, увидев лицо соседа, взвыла. Из камеры напротив ухмылялся Сириус Блэк.
* * *
Беллатрикс понятия не имела, кто придумал посадить ее рядом с Сириусом. Может, было принято сажать родственников поближе друг к другу. Во всяком случае, братья Лестрейнджи сидели в соседних камерах. Может, кто-то хорошо знал о взаимоотношениях двоюродных брата и сестры и решил сделать обоим приятное. Ведьма причины не знала и знать не хотела. Сириус, предатель крови, оказался для нее средством против сумасшествия. Они спорили, ругались, вспоминали вместе курс Хогвартса. И сейчас Беллатрикс тщательно надиктовывала перу содержание их споров, пока помнила.
II. Слизеринское трио
Осмотр Черной метки давно стал для Беллы обязательным утренним ритуалом. Ведьма уже несколько лет подряд начинала день с взгляда на левое предплечье. Долгие годы она надеялась увидеть признаки жизни знака, и долгие годы она видела одно и то же: бледную змею, оплетающую череп. Такую же серую, как все, что окружало ее в Азкабане. Как и много раз до этого, проснувшись, Белла в первую очередь закатала рукав пижамы. Метка ни капли не изменилась с прошлого раза. Точно такой же рисунок, словно выполненный маггловским простым карандашом. Точно так же змея, извиваясь, сползает вниз по предплечью, и голова ее лежит возле запястья, разбивая кольцо рубцов и потертостей.
Беллатрикс допускала, что недавнее движение знака в одну из ночей в конце июня могло ей просто померещиться. Но жжение, от которого она проснулась, Лестрейндж не могла спутать ни с каким другим ощущением. Слишком часто Волдеморт вызывал ее через метку, слишком хорошо она запомнила, как пробегает по руке волна жара. Это воспоминание не смогли бы забрать никакие дементоры. Той ночью она ощутила слабое подобие вызова. Ведьма знала, что в случае смерти Лорда Протеевы чары должны были исчезнуть. Метка есть; значит, Лорд не мертв. Не может быть так, чтобы произошла причина, и при этом не выполнилось ее следствие.
Чем было для нее клеймо Волдеморта? Беллатрикс ответила бы: «Всем!» и при этом не погрешила против истины. Оно было знаком верности. Оно было живым напоминанием о принятом в юности решении, в котором Беллатрикс не раскаивалась никогда. Когда дементоры исчезали, ей хватало взгляда на Черную метку, чтобы воскресить в памяти свою молодость. Вновь и вновь она переживала лучшие мгновения своей жизни. Когда клеймо Волдеморта было черным, как ночь. Когда она аппарировала по зову Лорда вместе с бригадой молодых, непоколебимо уверенных в своей правоте ребят. Когда она стояла по правую руку от своего предводителя, как черный ферзь стоит возле своего короля. Кузен-лоботряс и Черная метка были ее Патронусом все десять лет. Они не сберегли ее здоровье, но помогли сохранить разум.
Белла перевернулась на спину, закинув руки за голову. Спать уже не хотелось, хотя до звонка будильника оставалось примерно полчаса. Завтрак еще не готов, он будет строго по расписанию. Пить лекарство рано. Вместо того, чтобы шататься по дому, Белла решила понежиться в постели. Кровать с мягкой подушкой и теплым одеялом еще не стала для нее чем-то привычным. Разглядывая балдахин, ведьма предалась размышлениям. Сейчас начался июль. Племянник вернулся из школы. Нарцисса, вчера навестившая сестру, не только возмущалась тем, как у Слизерина прямо на пиру отняли кубок школы, но и недвусмысленно намекнула: Люциус хочет о чем-то с ней поговорить.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить факты: баллы начислили в июне. Метка полыхнула в июне. Баллы начислили Поттеру. Где Поттер, там и Темный Лорд. Все сходилось к событиям в Хогвартсе, даже то, что Люциус назначил встречу после учебного года. О чем именно будет говорить Люциус, Белла не знала. Зато ей было известно, о ком она сама хочет узнать: о Гарри Поттере. Младенец, который отбил лбом Аваду, выпал из жизни магической Британии на долгие десять лет. Беллатрикс не нашла ни одного упоминания о мальчике до 1991 года. Все будто забыли о ребенке до того, как тот пошел в Хогвартс. С чем это было связано, ведьме было непонятно. Но интуиция подсказывала, что в этом мог быть замешан Дамблдор. А там, где замешан старый директор, всегда остается простор для комбинаций, смысл которых неочевиден.
Белла не заметила, как снова задремала. Когда зазвенел будильник, Лестрейндж досматривала сон, в котором юный Люциус Малфой объяснял, что не выполнил домашнее задание, потому что был под «Империо». Отчего за кафедрой стоял Темный Лорд, Белла предпочла не осмысливать. Ведьма спустила ноги с кровати и принялась нашаривать тапочки. Хорошие носки и хорошая обувь — еще две вещи, к которым Беллатрикс относилась чуть ли не с нежностью.
Она успела умыться, принять очередное зелье и почти закончить завтрак, когда в окно застучала знакомая малфойская сова. Моментально впустив почтальоншу, Белла угостила птицу и распечатала письмо. Как узнала ведьма, читая послание прямо на ходу, лорд Люциус Малфой приглашает леди Беллатрикс Лестрейндж к пяти часам вечера в Малфой-мэнор. Постскриптум гласил, что кроме нее, в гости приглашен Северус Снейп.
— Снейп... — Беллатрикс произнесла эту фамилию вслух.
Упоминание профессора означало, что предположения Беллы подтвердились: речь обязательно пойдет о Хогвартсе. Быстро расправившись с завтраком, волшебница отправилась в кабинет.
* * *
Уже после того, как ведьма освежила в памяти все, что она нашла по Гарри Поттеру, Беллатрикс смогла сформулировать неясные ощущения, преследовавшие ее с самого вчерашнего вечера. Она настолько предвкушала эту встречу, что решила, будто сразу окажется в курсе событий в Хогвартсе. Но если подумать — с чего она взяла, что Люциус сам в курсе этих событий? Почему она уверена, что Снейп расскажет правду? Даже не так — отчего Снейп и Малфой поделятся с ней информацией?
Слишком по-разному они провели эти десять лет. Пока Беллатрикс обнималась с дементорами и препиралась с кузеном, Люциус старательно шел к успеху. Это при Темном Лорде Белла стояла по правую руку от Волдеморта, ближе Долохова. Сейчас все иначе: Люциус богат, влиятелен, если ему и приходится стучать в дверь Фаджа, то недолго. У Беллатрикс же нет ни здоровья, ни влиятельности, ни соратников, обязанных ей спасением от Азкабана. Кто из них двоих сейчас имеет больший вес в осколках организации — настолько очевидный вопрос, что его даже не стоит озвучивать.
Белла достала из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой. Малфой о ней позаботился — с этим спорить просто глупо. Но вот мотивация Люциуса — вполне себе тема для обсуждения. Сейчас Беллатрикс если и не была уверена, то крепко подозревала, что свояк предпочел бы ее видеть за решеткой. Или, если уж Беллатрикс вернулась на свободу — ограничить ее активность застольными разговорами о былых временах и маггловском засилье.
И, тем не менее, если думать трезво, а не так, как Сириус на крысиной охоте, к Малфою надо идти обязательно. Цинично рассуждая, если Люциус будет молчать, Белла останется при своих, а вот если он поможет — жизнь станет гораздо веселее. Малфой, безусловно, всегда был трусоватым и меркантильным человеком, но при этом умным. Сочетание этих качеств заставляло его воспринимать Беллу как школьника с Финдфайром. Пока Лестрейндж бессильна — злить свояка было самым неумным поступком. Приняв решение, Белла с довольным видом выдохнула струйку дыма. Жизнь, в общем-то, могла складываться гораздо хуже.
* * *
К половине пятого Белла успела осилить главу из трактата Виридиана, перечитать вырезки про Гарри Поттера, пообедать, поспать после обеда и, наконец, привести себя в относительный порядок. Ведьма придирчиво посмотрела на себя в зеркало. После освобождения она даже не заглядывала в «Твилфитт и Таттинг», решив пока что обойтись мантиями из магазина мадам Малкин. Мантия выглядела вполне прилично, хотя на фоне гардероба Нарциссы Белла назвала бы фасон своего облачения «ощути себя Уизли».
Уже собираясь отправляться, Беллатрикс задумалась: как ей добраться до мэнора? «Ночной рыцарь» исключить: один раз Белла на нем ездила, и повторять этот опыт не стремилась. Люциус не написал, что камин будет открыт. Стараясь хоть в чем-то не зависеть от Малфоя, Лестрейндж решила, что будет аппарировать. Уже когда она натягивала сапоги в прихожей, на портрете Вальбурги Блэк распахнулись шторы. «Интересно», — подумала Беллатрикс, слушая монолог тетушки о семейных ценностях и гордости за племянницу. — «Отчего бы тетя Вальбурга орала громче? От упоминания Сириуса или при виде маггловских сигарет?» Тетка, по воспоминаниям Беллы, умела кричать и читать нотации примерно так же, как Белла творила Круцио — сильно, изобретательно и с душой. За два месяца Лестрейндж несколько раз испытывала жгучее желание взяться за шторки и с силой их закрыть, чтобы прервать речь Вальбурги. Пока Беллатрикс сидела в Азкабане, тетка не написала ей ни строчки. Даже дом, как крепко подозревала Белла, был завещан ей по принципу «лишь бы не Малфою и не Сириусу!». Не дожидаясь завершения Вальбургиной речи, ведьма без десяти пять вышла на крыльцо и аппарировала.
После рывка аппарации Беллу чуть не стошнило. К ее счастью, она не расщепилась и не промахнулась. В сотне метров от нее были ворота Малфой-мэнора. Беллатрикс быстро отхлебнула из фляжки зелье и ухмыльнулась, глядя на синее безоблачное небо. Через пять минут она раздавила каблуком окурок и направилась к воротам.
* * *
— Добби, — негромко позвал Люциус. Зашуганный домовик вновь наполнил бокалы гостей коллекционным вином.
Они сидели втроем в гостиной. Сиятельный лорд Малфой, которому на роду написано быть знаменитостью с самого детства. Северус Снейп, человек со специфическими талантами, привязавшийся к Люциусу с самого первого курса. И Беллатрикс Лестрейндж, одна из лучших учениц Волдеморта, за десять лет основательно отдалившаяся от них обоих. Все трое — слизеринцы. Все трое — разные. И все трое — до сих пор в одной лодке. Говорили долго. Вернее, большую часть времени говорил Снейп. Беллатрикс поразилась тому, насколько старым сейчас кажется этот человек. Профессор выглядел как ровесник Беллы, к тому же, повторивший ее жизненный путь. Ведьма внимательно слушала рассказ Снейпа. Его повествование сводилось к тому, что ночью в конце учебного года Квирелл и Поттер с друзьями проникли в хранилище, в котором хранился философский камень. Что внутри между ними происходило — Снейп не знал, но Квирелл оттуда не вышел.
— Значит, ребенок смог одолеть преподавателя ЗОТИ? — заинтересованно спросила Белла, когда Снейп закончил рассказ. — Я даже не знаю, как на это отреагировать.
— Если учесть, что он до этого вел маггловедение, — пожал плечами Люциус. — Я даже не особо удивлен.
— И тем не менее, это был дипломированный специалист, — заметила Беллатрикс. У нее появилось интересное предположение. — Северус, скажи, а что собой вообще представляет Гарри Поттер?
— Это Поттер, — на лице Снейпа впервые появились эмоции. — Самовлюбленный, наглый, заносчивый мальчишка, совершенно пренебрегающий школьными правилами. Абсолютная посредственность в учебе, пожалуй, единственное, в чем он хорош, так это в квиддиче. Точная копия своего отца.
— Северус... — вкрадчиво произнесла Белла. Она подалась вперед, будто змея. — Скажи откровенно: если бы он меньше был похож на Джеймса Поттера — ты бы сказал то же самое?
— Да, — ответил Снейп после секундной паузы.
— Ходят... слухи, что мальчик и есть Темный лорд, — тихо произнес Люциус. — Северус, твой рассказ косвенно их подтверждает. Может, стоит подумать в этом направлении?
— Это исключено, — Снейп покачал головой. — Если бы это правда, то Поттер гениально скрывает свои силы. К сожалению, то, что осталось от Квирелла, допросить уже не удастся, а Поттер склонен к... фантазиям.
Беллатрикс не покидало ощущение, что она смотрит тщательно отрепетированный спектакль. То ли Снейп о чем-то умолчал, то ли они с Люциусом заранее договорились не рассказывать ей все. Во всем рассказе было серьезное белое пятно: первокурсник Хогвартса одолел преподавателя. Как ему это удалось — Снейп так и не сказал.
— И все же, — Беллатрикс закатала левый рукав мантии. Малфой еле заметно поморщился, глядя на запястье ведьмы, покрытое рубцами, но самой Белле это было безразлично. — Метка есть. Пока есть метка, наш лорд не мертв. И возникает вопрос: где же он тогда? Как он избежал гибели?
— Может быть, он создал сами знаете что? — чуть ли не прошептал Люциус.
— Если бы у Лорда был крестраж, я бы точно об этом знала, — уверенно произнесла Беллатрикс. — Какой смысл создавать эту вещь, если она будет вечно лежать мертвым грузом?
— Я склонен согласиться, — заметил Снейп. — Из всего ближнего круга я бы доверил такую вещь Лестрейнджам.
Белла улыбнулась. Со стороны могло показаться, что она так реагирует на слова профессора, но на самом деле она нашла подходящий вопрос.
— Северус, а когда именно Квирелл сошелся с Поттером?
Снейп назвал дату: ту самую ночь, когда у Беллатрикс на мгновение ожила Черная метка.
* * *
Поздним вечером, уже в своей гостиной, Лестрейндж прокручивала в памяти разговор в Малфой-мэноре. Несмотря на все слова Снейпа, она только уверилась в предположении, что Гарри Поттер связан с Волдемортом гораздо теснее, чем полагают ее коллеги. У нее попросту не находилось другой, более подходящей гипотезы. Несмотря на то, что Снейп и Люциус явно о чем-то заранее договорились, что Нарцисса по странному стечению обстоятельств именно в этот день уехала с сыном в гости к Паркинсонам, Белла сочла визит удачным. Люциус пообещал надавить на министерские кнопки и пружины, чтобы свидание с Рудольфусом разрешили побыстрее, Снейп пролил немного света на Гарри Поттера — в общем-то, все могло пройти гораздо хуже. По министерству плутало второе прошение — о свидании с кузеном, но про это Малфою было говорить совсем не обязательно. Беллатрикс снова придвинула к себе стопку бумаги и активировала перо.
III. Воспоминания и планы
Найдена подходящая фотография Хелены Бонем Картер, примерно соответствующая внешности обстриженной и тощей Беллатрикс, вышедшей из Азкабана: недействительная ссылка
Упадок сил подкрался неожиданно. Уже в третий раз за два месяца Беллатрикс переоценивала свои возможности и немногим позже за это расплачивалась. Ведьма успела недолго подиктовать волшебному перу, когда недавняя аппарация напомнила о себе. Белла кое-как добралась до кровати и долго лежала, почти не шевелясь. Уснуть у нее не получалось: тело ныло, как будто ведьму долго и старательно били. Не получалось и хоть чем-то заняться: даже застегивание пуговиц на пижаме потребовало от Беллы нешуточных усилий. По своему опыту Лестрейндж знала, что зелье ей не поможет: оно только отсрочит неизбежную слабость.
В точно таком же противном состоянии Беллатрикс оказалась в начале мая, в первую же неделю после освобождения. Еще даже не распробовав воздух свободы, она рванулась в волшебную часть Лондона. В Косой переулок — купить самое необходимое. В Гринготтс, оформить нужные бумаги. Ради разнообразия, в Мунго. Потом еще раз в Гринготтс — осмотреть сейф Блэков. После заездов на гоблинской тележке ей стало дурно. Тогда, свалившись в кресло, Беллатрикс в полной мере осознала, насколько подорвано ее здоровье. Собственное бессилие подействовало на Беллу гораздо сильнее, чем слова целителя и длинный список зелий.
В тот день на нее впервые наорала Нарцисса, сопровождавшая Беллу в Гринготтс. Стоило Белле заикнуться про визит в Министерство, младшая сестра буквально взорвалась.
— Ты вообще думаешь над тем, что делаешь? — самая тихая и спокойная из трех сестер кричала, и это выглядело по-настоящему страшно. — Тебе что зеркало говорит каждое утро, или ты к нему даже не подходишь?
Белла хотела было ответить, что зеркало вообще избегало что-то ей говорить, но Нарцисса просто не давала старшей сестре открыть рот.
— Посмотри на себя! — леди Малфой не унималась. — Тебя шатает от ветра! Как ты собираешься служить Темному Лорду, когда ты даже колдовать не можешь?! Куда ты рвешься, когда за тобой наблюдает аврорат?!...
* * *
— Служить Темному Лорду... — прошептала Беллатрикс, прикрыв глаза.
В первое же утро, которое Лестрейндж встретила на свободе, Нарцисса задала ей простой вопрос: «Что ты намерена делать дальше?». Белла не колебалась ни секунды, когда давала свой ответ. Тогда ей еще казалось, что слабость — лишь временное недоразумение. Беллатрикс настолько привыкла прошибать любую преграду на своем пути, что не могла оценить всей серьезности своего положения. Нарцисса, когда они вернулись из Гринготтса, разорялась не хуже тетки Вальбурги. Беллатрикс узнала много нового, начиная от того, что Драко даже в семь лет был куда ответственнее, и заканчивая тем, что Нарцисса просто привяжет сестру к кровати. Леди Малфой кричала, Белла чувствовала в ее голосе страх, и этот страх родной сестры оказался для Беллатрикс убедительнее даже ее собственных ощущений. Тогда Лестрейндж смирилась с тем, что вытравить из своего организма последствия Азкабана окажется сложнее, чем выйти из тюрьмы. Как только схлынула эйфория первых дней, Беллатрикс осознала, насколько Нарцисса была права. Вместо могущественной волшебницы ее сестра увидела истощенную женщину, немногим отличающуюся от сквиба. Скрепя сердце, Беллатрикс позволила себе отсрочку.
— Я поклялась служить Темному Лорду, — прошептала Беллатрикс еще раз и погрузилась в сон.
* * *
— Кажется, мы месяц назад уже говорили с вами на эту тему, юная леди Блэк, — Волдеморт посмотрел на ведьму усталым взглядом. — Я не вижу, что заставит меня пересмотреть мое решение.
Они сидели вдвоем в беседке. Рядом в мэноре играла музыка. Белла подумала, что их уединение вот-вот нарушится: или Рудольфус отправится на поиски, или Темный Лорд попросту встанет и уйдет подальше от назойливой девицы, вышедшей за ним в сад Малфоев. Надо было решаться.
— Милорд, — покачала головой Беллатрикс. — Я не буду просить вас... о взаимности, об этом бессмысленно говорить дважды. Попросить я хочу о другом, — девушка собралась с духом и выпалила. — Позвольте мне принять Черную метку!
— Подобные просьбы нельзя рассматривать без объяснения мотивов, верно? — лицо Волдеморта по-прежнему ничего не выражало.
— Я из Блэков. Я из древнего чистокровного рода, милорд. Я со Слизерина, — тихо сказала Белла. — И я хочу быть не безучастной наблюдательницей, а стоять с теми, чьи убеждения я разделяю. Если позволите, меня зовет кровь Блэков, милорд.
Лорд Волдеморт помолчал, смотря в глаза волшебницы. Он перевел взгляд на ее руку, теребящую рукав мантии. Беллатрикс покраснела и отдернула ладошку от левого рукава. Темный Лорд рассматривал ее, как волшебник в магазине Олливандера смотрит на палочку. Через несколько долгих секунд Волдеморт заговорил.
— Вы понимаете, что потом отказаться от своего решения уже не сможете? — наконец произнес он. — Вы действительно готовы воевать за ваши убеждения, Беллатрикс? Вы готовы пойти за них до конца?
— Да, — прошептала Беллатрикс, и уже громче добавила. — Да, я готова, мой лорд.
— Тогда закатайте рукав и протяните вперед руку...
... Первой, кому Белла показала Черную метку, была Андромеда.
* * *
Беллатрикс проснулась среди ночи. Она обнаружила, что во сне закатала рукав пижамы и вытянула перед собой руку с Черной меткой. Ведьма вспомнила выражение лица Дромеды: удивленное, недоверчивое, и испуганное. Сестра не ожидала, что Белла найдет себе настолько специфический повод для радости. Андромеда внимательно рассмотрела татуировку, даже провела рукой по еще красной коже... и крепко обняла сестру. Про знак Лорда она не сказала ни единого слова. Беллатрикс вздохнула и повернулась на спину. Тогда она еще не знала, что пройдет год — и Андромеда, ее любимая сестра, сбежит с грязнокровкой, одним махом отрезав себя от семьи. Белла не хотела знать, что толкнуло Дромеду на такой шаг. Они не виделись с начала семидесятых, и все, что Беллатрикс было известно про Андромеду — та жива и родила дочь. Полукровного ребенка, в котором благородная кровь Блэков смешалась с кровью магглов.
Белла заскрежетала зубами. Когда она вспоминала хоть кого-то из полукровок, в ее памяти против воли всплывали события первой недели в Азкабане.
* * *
— Нет! Нет!.. Это ложь! — закричала Беллатрикс. — Замолчи!
— По-лу-кров-ка, — медленно, по слогам выговорил Сириус. — Папаша Волдеморта был магглом.
От Блэка ее отделяло лишь несколько метров и две прочных решетки. Сириус с интересом смотрел, как Беллатрикс пытается то ли выломать решетку, то ли пролезть между прутьями. Ведьма ничего не замечала, кроме скалящейся физиономии кузена — такой близкой и в то же время недоступной.
— Замолчи!! — вопль Беллатрикс, полный боли и злобы, был слышен на весь коридор. — Предатель рода!
Вокруг поднимался шум. Кто-то громко требовал тишины, кто-то на чем свет стоит проклинал сумасшедшую. Кто-то, действительно сведенный дементорами с ума, вносил лепту беспорядочными криками. О, если бы у нее была палочка! Но Белла не могла даже развести руками шире, чем на фут. Тяжело дыша, Беллатрикс, подалась назад. Ее взгляд метался по камере, разыскивая хоть одну вещь, которой можно пронять Блэка.
— Почему я должен замолчать, если это правда? — невинно спросил Сириус.
Лестрейндж хрипло зарычала и схватила ложку. Подскочив к решетке, она с силой метнула свой снаряд. Ложка попала в плечо Сириуса и жалобно зазвенела в углу чужой камеры. В отчаянии Беллатрикс ударила кулаком по пруту. Она даже не обратила внимания, что гул чужих голосов постепенно затихает.
— Петрификус Тоталус, — произнес тюремщик.
Минутой позже двое надзирателей потащили в карцер парализованное тело.
* * *
— Урод... — прохрипела Беллатрикс, лежа на койке.
Вся прошедшая ночь слилась для нее в один сплошной ком из холода и боли. Крохотной ниши в стене Азкабана как раз хватало, чтобы дементор мог почти достать своими конечностями до забившейся в угол узницы. Тени в рубище вились вокруг решетки карцера, и Беллатрикс, как наяву, видела лицо Сириуса, повторявшего по слогам: «Полукровка!».
— Я тебя тоже люблю, — произнес Блэк.
Ведьма плотнее закуталась в тонкое одеяло, стараясь хоть немного согреться. Ночью дементоры слетались на ее крики, как мухи на варенье. Если бы Беллатрикс узнала, что твари кормились около часа, то она бы ни за что в это не поверила. По ее собственным ощущениям, дементоры вились вокруг нее всю ночь. Когда под утро за Лестрейндж пришли надзиратели, чтобы отвести ее назад, им пришлось тащить заключенную по коридорам.
Где-то далеко по коридору послышались шаги и скрип тележки. Наступало время завтрака.
— Эй, Белла! — негромко окликнул ее Сириус.
На полу, рядом с койкой, зазвенела ложка.
* * *
Утром Беллатрикс чувствовала себя как выжатый лимон: все еще утомленной, но хотя бы способной что-то делать. Спала она отвратительно: стоило один раз вспомнить первые дни в Азкабане, как всю ночь ей снились дементоры. Во сне Рудольфус мог обнять ее за плечи, и рука мужа тут же превращалась в покрытую струпьями лапу. Белла просыпалась, зажигала Люмос, встревоженно осматривалась, засыпала снова; и в следующем сне ближний круг Упивающихся дружно взлетал в воздух. Когда зазвонил будильник, Белла обнаружила, что заботливый Кикимер накрыл ее еще одним одеялом.
Кое-как она поднялась и привела себя в порядок. После завтрака, съев двойную порцию шоколада, Беллатрикс отправилась в кабинет и основательно задумалась над итогами вчерашнего похода в Малфой-мэнор. Люциус в очередной раз подтвердил, что Белла до сих пор пребывает под аврорским колпаком. Оно, конечно, понятно, что Малфою только выгоднее, когда беспокойную родственницу что-то держит в узде, но сейчас Белла склонна была ему верить.
Ее положение было уникальным. Всех остальных, чье членство в организации было доказано, отправили в Азкабан пожизненно. Те, кто спасся от переселения в Азкабан, официально все десять лет проходили под «Империо». Беллатрикс Лестрейндж сейчас была единственной из ближнего круга Упивающихся, одновременно избежавшей пожизненного заключения и не открестившейся от Волдеморта. Сильный интерес аврората к ней был попросту неизбежен.
Все размышления Беллатрикс сводились к поиску ответа на один-единственный вопрос: что она может сделать, имея при этом хотя бы подобие алиби? Искать Лорда? Где и как? Навестить тех, кто остался на свободе? Пусть даже они поговорят, но что дальше? И что потом наврать аврорам? Белла опасалась даже за свое собрание газетных вырезок: не нужно быть Аластором Муди, чтобы сразу задаться вопросом: почему это Лестрейндж испытывает интерес к Поттеру и жертвам «Империо»?
Пожалуй, вчерашняя беседа подарила ей возможность для приложения сил. После рассказа Снейпа Белле захотелось увидеть в лицо Поттера. Проще всего это было сделать в Косом переулке, куда школьник неизбежно явится. Можно было напроситься сопровождать Нарциссу, когда та поведет сына покупать учебники. Как половчее поговорить с сестрой, Белла придумать не успела. Посреди кабинета возник Кикимер.
— Хозяюшка! Чистокровная госпожа Нарцисса просит открыть камин.
IV. Снейп. Снейп. Северус Снейп
— Тебе опять было плохо, — Нарцисса не спрашивала, она печально констатировала факт. — Белла, зачем ты аппарировала?
Беллатрикс поерзала в кресле. Невыносимо хотелось сказать чистую правду: что Лестрейндж аппарировала, чтобы хоть в чем-то не зависеть от Малфоя. Чтобы не ждать открытия камина. Вряд ли Нарцисса могла в полной мере осознать, насколько важно для ее сестры не предстать беспомощной перед свояком. Хотелось сказать правду — и в то же время было нельзя.
— Про камин не было ни слова, — выдавила Беллатрикс после недолгой паузы.
— Мне теперь тоже к тебе аппарировать? — Нарцисса, сидевшая напротив, приложила ладонь к лицу. — Белла, это уже несерьезно. Неужели ты думала, что тебе не откроют сразу же?
— Нет, — проскрипела Беллатрикс.
— А что тогда?
Лестрейндж промолчала, но вместо нее заговорила Нарцисса.
— Раз ты молчишь, то я скажу. Подумай хоть немного о своем здоровье. Ты думаешь, что Люциус не понимает, что ты недавно из Азкабана? Послушай...
— Нет, это ты меня послушай! — резко перебила Беллатрикс.
Нарцисса отшатнулась, как будто внезапно увидела в кресле напротив ядовитую змею.
— Когда я приглашала сюда твоего мужа, то приписала, что камин будет открыт, разве нет? Нарси, милая, это все детали, но детали значительные, — Беллатрикс подалась вперед. — Я искренне благодарна лорду Малфою. Но не следует помещать меня в компанию Крэбба и Гойла!
После этих слов, которые Белла буквально прорычала, наступила тишина. «Мерлин», — подумала Беллатрикс, глядя на сестру. — «Она сейчас просто встанет и уйдет». Лестрейндж вспомнила встревоженное лицо Нарциссы, встречавшей ее на свободе и почувствовала, как у нее от стыда горят уши. Все эти два месяца сестра искренне заботилась о ней, так как умела. Разве Нарцисса виновата в том, что она росла домашней девочкой и в принципе не может осознать, насколько невыносимо сидеть без дела в четырех стенах? «Она просто встанет и уйдет», — повторила про себя Беллатрикс. Но Нарцисса не уходила.
— Нарцисса, — Лестрейндж чуть подалась вперед и заговорила уже спокойнее. — Я понимаю, что тебя во мне беспокоит кроме состояния здоровья. Но и ты пойми: я не могу сидеть в четырех стенах без дела. Ладно Люциус, но хоть ты можешь меня понять?
Нарцисса задумалась и через секунду медленно кивнула.
— Я не могу понять, отчего ты рискуешь остатками здоровья, но хорошо. Я могу попросить Снейпа зайти к тебе этим вечером, хочешь?
— Да, — сказала Белла...
...Через полчаса Нарцисса, уже взяв щепотку летучего пороха, произнесла:
— Белла, — младшая из сестер обернулась и пристально посмотрела на леди Лестрейндж. — Одну сестру я уже потеряла. И я не хочу потерять еще и тебя после того, как ты выжила в Азкабане. Хоть ты, — она в точности воспроизвела интонацию Беллатрикс. — можешь меня понять?
Не ожидаясь ответа, Нарцисса шагнула в камин.
* * *
Уже после второго завтрака, сидя в кабинете Ориона Блэка, Беллатрикс подумала, что эта вспышка злости дала ей вспомнить, кто она есть. Слишком долго она провела в клетке, чтобы перестать пробовать ее прутья на прочность. Беллатрикс никак не могла иначе объяснить, отчего она до этого даже не пробовала хоть в чем-то перечить сестре. Стоило Белле повысить голос, на один миг в глазах Нарциссы проявился страх; и этого мига хватило, чтобы Лестрейндж вспомнила, чего именно опасается Нарцисса.
Беллатрикс выдохнула струйку дыма. Она действительно оказалась близка к тому, чтобы позабыть все, что было между принятием метки и Азкабаном. Воспоминания оставались, но они выглядели набором колдографий: будто и не с ней это происходило, а с кем-то еще. Беллатрикс затянулась, и ей показалось, что она вдыхает дым не от маггловской сигареты, а от Финдфайра. Жаль, что она повысила голос на сестру, которая искренне о ней заботится. Но если только таким способом можно было сломать свою клетку — это действительно стоило сделать. Беллатрикс даже не надеялась объяснить сестре, почему она не может сидеть и ждать выздоровления. Слишком разными были старшая и младшая дочь Кигнуса Блэка. Одна стала для Рудольфуса Лестрейнджа подругой по оружию. Вторая стала хранительницей домашнего очага для Люциуса Малфоя.
Беллатрикс погасила окурок и уставилась в потолок. Клубы дыма наверху сейчас напоминали ей зловещий туман, из которого должна была вот-вот выползти змея. Ведьма машинально потянулась и, приподняв руки, задумалась. Когда она сидит в кресле, ее руки всегда сложены на коленях, не на подлокотниках. Когда она потягивается, она вытягивает руки вверх. Она почти всегда держит руки вместе. Но если в Азкабане цепь не позволяла развести их шире, чем на фут, то что мешает ей сейчас? Беллатрикс вздрогнула, предчувствуя, как стальные кольца вопьются в запястья. И рассмеялась, когда ее руки легко раскинулись в стороны.
— Надо прежде всего выгнать Азкабан из головы, — прошептала она.
* * *
Сова от Снейпа прилетела незадолго до обеда. С обычной для него сухостью профессор извещал, что появится на Гриммо, двенадцать по просьбе леди Малфой в шесть часов вечера. Беллатрикс ответила той же совой, что камин будет открыт, и отправилась готовиться к визиту. Беседовать с профессором она собиралась в кабинете, и теперь старательно прятала свои материалы; Белла по-прежнему была уверена, что демонстрировать подборку не стоит даже Снейпу. Если Люциус узнает о том, что на столе в кабинете Беллы лежат материалы по Упивающимся, то лорд Малфой сделает очередные неприятные выводы.
— Готовитесь к обыску? — над головой Беллатрикс прозвучал знакомый голос.
Финеас Найджелус Блэк, прапрадед и директор Хогвартса, ожил на своем портрете и с интересом разглядывал рабочий стол ведьмы.
— Нет, лорд Блэк, — Белла коротко поклонилась предку. — Я жду гостя, которому ни к чему видеть, чем я занимаюсь.
— Похвально, — Блэк обвел взглядом комнату. — Не забудьте положить на стол книги из библиотеки. Пустой стол тоже вызовет подозрения.
Финеас Найджелус помолчал, глядя на то, как Беллатрикс складывает в коробку стопки вырезок и заметки. Затем он вздохнул и грустно добавил:
— В нашем доме теперь живет Лестрейндж...
— Один Блэк еще жив, — заметила ведьма, но портрет ее уже не слышал.
После обеда Беллатрикс пробовала диктовать свои заметки, но у нее никак не выходило сосредоточиться. Мысли прыгали в ее голове, как калейдоскоп: о чем она ни начинала думать, все сводилось либо к предстоящему разговору со Снейпом, либо к прошедшему разговору с прапрадедом. Наконец, без десяти шесть, уже сидя в гостиной, ведьма вспомнила важную и неприятную для себя вещь и тут же сжала подлокотники так, что у нее побелели костяшки пальцев.
Финеас Найджелус Блэк был не просто ее прапрадедом. Он был директором Хогвартса и, как любой директор, оказавшись на портрете, был обязан помогать нынешнему руководителю школы. Все эти два месяца портрет провисел в кабинете Блэка за ее спиной. Он мог видеть почти все. Дамблдор мог легко узнать, чем же она занимается. Беллатрикс глухо простонала что-то нецензурное. Как только она закончит со Снейпом, тут же прикажет Кикимеру перевесить портрет.
Ровно в шесть часов вечера из камина в гостиной вышел Северус Снейп с видавшим виды чемоданчиком.
* * *
— Ну что же, — Снейп начал упаковывать инструменты — Жить будете и колдовать тоже.
— Улыбаться — вряд ли, — мрачно добавила Беллатрикс.
— В ближайшие полгода, увы, не будете, это совершенно точно, — кивнул Снейп. — покажите, что вам прописали в Мунго.
Лестрейндж покладисто протянула свиток с копией карты и рецептами. Пока профессор читал документ, Беллатрикс сидела как на иголках. Снейп похмыкивал, качал головой, но ничего не комментировал. Чем ближе зельевар подбирался к окончанию, тем сильнее ведьме казалось, что он сейчас выкинет свиток в камин. Наконец Снейп дочитал и поднял взгляд на Беллатрикс.
— В общем-то, тут все изложено верно, — Северус соизволил прокомментировать прочитанное. — У вас проблемы с желудком, невроз. Истощение скелетных мышц. Вы десять лет таскали на себе двадцать с лишним фунтов железа. Поэтому вам и больно ходить.
Беллатрикс угрюмо кивнула и потянулась к сигаретной пачке. Снейп, увидев ее движение, приподнял бровь.
— Маггловские? Миссис Лестрейндж, с вами точно все в порядке?
— Привычка, — вздохнула ведьма. — Может, мне бросить?
— Как ни странно, легкие у вас пострадали меньше всего, — профессор пожал плечами. — Можете продолжать, если хотите. Так вот, — Снейп пристально поглядел на Беллатрикс. — Я вас честно предупреждаю о самом главном: если вы продолжите аппарировать, не долечившись до конца — станете немногим лучше сквиба.
— Но... — Лестрейндж почти потеряла дар речи.
— Никаких но, — отрезал Снейп. — Минимум полгода вам придется восстанавливаться. Это не травма на квиддичном матче, миссис Лестрейндж. Ваш организм ломали десять с лишним лет с помощью дементоров, некачественного питания и малой подвижности. Чтобы вернуть вас в форму, потребуются месяцы. Если вы решили отправиться в Азкабан, то за этот жест вам придется расплачиваться сейчас.
— Есть такое слово, «преданность», Снейп, — процедила Беллатрикс. — Если тебе известно, что оно означает.
— Лестрейндж, — лицо профессора оставалось непроницаемым. — Вы сейчас почти сквиб, и вам, конечно, известно, что это слово означает. С точки зрения пользы для Темного Лорда ваше сидение в каменном мешке не дало ничего.
— Ты... — Беллатрикс задохнулась от возмущения.
— Я говорю то, что есть на самом деле,— Снейп не обращал внимания на бешеный взгляд Беллатрикс, будто регулярно строил чистокровных аристократок в их же собственном доме. — Впрочем, леди Малфой говорила мне, что вы, растратив здоровье и силы, теперь рветесь служить Лорду, верно? Я готов помочь вам с этим.
— Верно, — глухо произнесла Белла. — Но как? Лорд Малфой не одобрит, если я влезу в его дела.
— Я постоянно забываю, что говорю с боевиком, — Снейп приложил ладонь к лицу. — Есть множество вещей, которые Люциус просто не может охватить или в которых не сможет умело сориентироваться. Вас гораздо легче представить в Лютном, чем Малфоя. Налаживайте связи, формально имея алиби. Кстати, вы ведь не забыли русский язык в Азкабане?
— Нет, не забыла, — Беллатрикс чуть подалась вперед. — Чем это может помочь?
— Есть мой знакомый аптекарь из Лютного переулка, нуждающийся в грамотном переводе нескольких статей по темным искусствам из дурмштранговского журнала. Я бы мог вас познакомить под этим предлогом.
— Могло бы быть интересно, — Беллатрикс представила, что можно получить через аптеку и чуть не облизнулась.
— Тогда давайте обсудим завтрашнее посещение Лютного...
V. Летние дни
Профессор появился на пороге минута в минуту, будто вчера сверял свои часы с блэковскими. Когда Кикимер сообщил о прибытии «полукровного гостя», Беллатрикс почти успела собраться. Зельевар появился в прихожей в тот момент, когда ведьма натянула второй сапог.
— Компенсируете прошлые неудобства? — нейтральным тоном поинтересовался Снейп.
Беллатрикс была одета в свою обычную мантию; дамский гардероб Блэков ей пока не подходил по размерам, да и не было у ведьмы ни малейшего желания надевать те платья. Блэковские наряды слишком хорошо показывали, насколько по Белле ударил Азкабан. Один раз глянув на себя в зеркало при примерке, Лестрейндж закрыла комнату с гардеробом и больше к ней не подходила. Ведьма обзавелась у мадам Малкин несколькими мантиями и платьями: добротными и строгими, без капли украшательства. Снейп просто не мог не обратить внимания, насколько мантия Беллатрикс отличается от ее сапог, украшенных шитьем.
— Примерно так, — волшебница принялась надевать перчатки.
Беллатрикс не собиралась рассказывать Снейпу, как она в первую же неделю на свободе перемерила почти всю обувь в доме. В Азкабане, где круглый год царит одинаковая прохлада, ведьме полагался только полосатый балахон. После десяти лет, проведенных босиком, Беллатрикс испытывала настоящее наслаждение от хороших сапог и туфель, благо почти все, что она обнаружила в поместье, пришлось ей впору. Перчатки, носки и сапоги твердо ассоциировались у нее со свободой. Умом Белла понимала, что ее обувь и перчатки не очень сочетаются со строгим платьем, но ничего с собой поделать не могла. Профессор, видимо, прекрасно понял пристрастия Беллатрикс и больше не возвращался к этому вопросу.
— Вы готовы, леди Лестрейндж? — поинтересовался Снейп, когда Белла погляделась в зеркало.
— Да, профессор, вполне.
Зеркало, как обычно, предпочло благоразумно помолчать, но Беллу ее внешний вид вполне устраивал. Сейчас Лестрейндж могла сойти за приличную чистокровную волшебницу, если не особо присматриваться. Шрамы на запястьях были надежно прикрыты перчатками, а все остальное сторонний наблюдатель мог бы списать на последствия болезни или возраст.
— Тогда, если не возражаете, я перенесу вас с крыльца на площадку за «Котлом», — Снейп оставался бесстрастным. — Такая аппарация будет для вас безопасна.
Снейп, конечно, оставался бесстрастным, но Белатрикс знала его достаточно давно, чтобы научиться различать эмоции профессора за маской равнодушия. Сейчас зельевар был скорее доволен: ему не пришлось ждать больше двух минут, Беллатрикс вела себя тихо. Ведьма, помня вчерашний разговор на повышенных тонах, постаралась сгладить все возможные углы. Да, профессор Снейп мог быть невыносим, мог воспринимать Беллатрикс как неразумное существо, но он же был единственным, кто мог вывести Лестрейндж на что-то серьезное. Ведьма спокойно позволила профессору взять ее за плечи, и они аппарировали.
* * *
Стоя перед открывающимся проходом, Беллатрикс чувствовала себя школьницей, впервые попавшей на платформу девять и три четверти. Ее нынешние ощущения сильно напоминали ей тревогу девочки, стоящей перед барьером на вокзале. Все-таки она здорово отвыкла от шума и людей: в Косом переулке в это время года было не так уж и людно, но Белла, едва ступив за ворота, почувствовала себя на берегу людского моря. Ведьма очень хорошо помнила стародавние гам, толчею и собственное удивление при виде маггловского чудовища под названием «паровоз».
Снейп шагал не очень быстро, и у Беллы, наконец, была возможность вдоволь поглядеть по сторонам. В первый раз, еще почти сразу после освобождения, она была сосредоточена на неотложных делах, во второй раз Нарцисса буквально тащила ее к Гринготтсу. По-видимому, любимая младшая сестра всерьез опасалась, что Беллатрикс, стоит ее предоставить самой себе, тут же бросится авадить магглорожденных и в полный голос признаваться в любви Волдеморту. Сейчас ей оставалось полностью положиться на Снейпа, и поэтому Белла старалась отвлечься. Косой переулок не особо изменился за десять лет. Те же магазины, которые Беллатрикс помнила еще младшеклассницей. Там же выставлена очередная метла, в которых Белла почти не разбиралась. Там же продаются котлы и учебники. Все почти так же, как в детстве; даже грязнокровки почти не попадались на глаза — еще не наступила пора закупки учебников, когда маггловские дети слетаются в Косой переулок.
Среди неплотного людского потока высокий волшебник в черном был заметен, как гиппогриф в спальне. Гойл твердо шагал по другой стороне улицы, направляясь к «Дырявому котлу». «Видимо, возвращается из Гринготтса», — успела подумать Белла, до того как лорд Гойл обратил внимание на Снейпа. Чистокровный волшебник кивнул профессору в знак приветствия, и сразу же встретился взглядом с ведьмой, которая шла в двух шагах позади Северуса.
«Узнал», — усмехнулась Беллатрикс, любуясь на стремительно меняющееся лицо Гойла. Маг узнал ее, даже отощавшую и коротко обстриженную, и не нашел ничего лучше, чем юркнуть в дверь магазина. Прочитав вывеску, Белла не сдержалась и негромко фыркнула в кулачок; Гойл сочетался с «Флориш и Боттс» примерно так же, как сама Беллатрикс с магглофилией.
— Если бы мы шли чуть помедленнее, ему бы пришлось интересоваться квиддичем, — весело пояснила Белла обернувшемуся Снейпу.
«О Мерлин», — подумала она, успокоившись несколькими секундами позже. — «И вот с этими я год назад всерьез надеялась делать шум на всю Британию?». После того, как Гойл скрылся в ужасе, Беллатрикс по-настоящему осознала, что даже половинчатая и аккуратная позиция Малфоя — еще не самое худшее, что могло ее поджидать. Собственно, у нее не было двух вещей, без которых не стоило и думать о чем-то кроме поддакивания Вальбурге: надежного состава, который сейчас был не менее надежно замурован в Азкабане, и плана действий. Но долго обдумывать эту печальную мысль ей не пришлось: они со Снейпом свернули в Лютный переулок.
* * *
— Снейп, ты кого сюда привел? — возопил невысокий полный человек, стоило Беллатрикс войти в помещение.
— Стивенсон, — Снейп, как всегда, оставался непроницаемым. — Я сюда привел эксперта по Темным Искусствам, знающего русский язык. Если я правильно помню твою просьбу, в ней ничего не говорилось о судимостях и мировоззрении. Или ты не считаешь леди Беллатрикс Лестрейндж специалистом в этой области?
«Похоже, обо мне помнят только старожилы и авроры», — подумала Белла, оглядываясь по сторонам. Было что-то сюрреалистическое в том, что она прошла незамеченной по Косому переулку, и ощутила на себе несколько тревожных взглядов, стоило ей свернуть в Лютный. Вмешиваться в разговор она не стала; пока Снейп беседовал с аптекарем, Белла стянула перчатки и осмотрелась. Слабо освещенное помещение и разнокалиберные сосуды на полках вызывали у нее стойкое дежа вю; точно в такие же лавочки она с коллегами захаживала лет пятнадцать назад.
— ...Ты не поверишь, но весь Косой переулок даже ухом не пошевелил, — голос Снейпа вернул ее в реальный мир. — Только ты один тут ужасаешься. Ну?
Про то, как Гойл побежал покупать книги, профессор благоразумно не упоминал.
— Хорошо, — сдался аптекарь. — Давайте смотреть...
...Беллатрикс быстро пробежалась взглядом по оглавлению. С шумом потянула воздух, увидев статью за авторством Каркарова. Хмыкнула, увидев работу, посвященную окклюменции. Дурмштранг был в своем репертуаре: только в «Вестнике Дурмштранга» вещи называли своими именами и вместо стыдливого «пыточного проклятия» или «Второго Непростительного» писали «Круцио». В отличие от номеров, которые она читала дюжину лет назад, из этого издания уже пропали дурацкие твердые знаки на конце слов и «яти».
— Наконец-то они почистили язык, — пробормотала Белла, читая «Вестник» прямо на ходу.
— Я бы вам посоветовал все-таки убрать журнал, — заметил Снейп. — Когда вы читаете его вслух, пусть и шепотом, вас могут неправильно понять...
Уже на крыльце дома, взявшись за ручку, Беллатрикс вспомнила, о чем хотела спросить.
— Северус... — аккуратно начала она. — Скажи, юный Поттер вообще хоть чем-то отличается от отца?
Снейп помолчал несколько секунд.
— Нет, — покачал он головой после долгой паузы. — Вылитый Джеймс Поттер.
— То есть, в нем нет ничего от грязнокровки? — уточнила Белла.
— Нет, — ответил профессор и развернулся. — До свидания, леди Лестрейндж.
— До свидания, Северус, — произнесла ведьма, и Снейп тут же дезаппарировал.
* * *
Поздним вечером Белла тщательно надиктовывала перу перевод статьи о зельях, повышающих устойчивость к «Империо». Поначалу Беллатрикс опасалась, что подзабыла русский, но ее опасения быстро развеялись. Работа шла бойко, лишь иногда ей приходилось смотреть в словарь, чтобы вспомнить особо заковыристое выражение. Тяжелый, как свинец, русский язык оказался еще одним якорем, который смог закрепить ее воспоминания.
Во время перекура Белла вспомнила, как она уже в подростковом возрасте взялась за родной язык Каркарова и Долохова, чтобы лучше разбираться в Темных Искусствах. Библиотека Блэков в основном содержала классические труды, хорошие, но старые. Дурмштранговская периодика, посвященная Темным Искусствам, выходила на русском, и юная Блэк тщательно, со словарем, переводила то, о чем потом понятно и просто расскажет Долохов. Воспоминания хлынули сплошным потоком. Вот она читает в хогвартской библиотеке «Вестник Дурмштранга», поминутно заглядывая в пухлый словарь. Вот Каркаров и Долохов, говоря по-русски, замечают блеск в глазах Беллатрикс и припирают к стенке вопросом, понимает ли она их. Вот она на спор, медленно, по слогам, выговаривает слово zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа...
...Из калейдоскопа приятных воспоминаний ее выдернула сова Малфоев с тревожным сообщением о возможном обыске в домах Упивающихся.
* * *
— А живете вы тут одна и во владение вступили в мае сего года?
— Совершенно верно, даже докси не отовсюду вытравили. Так что вы будьте аккуратнее.
— Вы за два месяца не управились?
— Мистер Муди, я могу вам показать карту из Мунго, в которой написано чернилами по пергаменту: крайнее истощение. Я не хочу стать сквибом даже ради вашего спокойствия.
— Тогда позвольте уточнить, почему вы не поселились в поместье Лестрейнджей?
— Ответ на этот вопрос кому-то придется рунами высекать на камне, потому что бумага таких слов не терпит, а сил у меня не хватит. Нюансы брачного контракта, если в двух словах... О, Мерлин!
Молодая стажер дернулась, но уже было поздно: вешалка с грохотом полетела на пол. Беллатрикс закрыла лицо ладонью, предчувствуя, что сейчас начнется. Ведьма слишком поздно сообразила, что стоило бы не стоять, а немедленно поспешить к портрету, который может закрыть шторами только она.
— Нимфадора, аккуратнее, — произнес Муди, когда Вальбурга наконец угомонилась.
— Не называйте меня Нимфадорой, — раздраженно заметила девушка.
— Нимфадора? — медленно переспросила Беллатрикс.
Теперь она внимательнее присмотрелась к девице. Та почти ничем не напоминала Блэков: обычная круглощекая блондинка, которую легко представить где-нибудь за прилавком у мадам Малкин. «Может, просто тезка?» — с надеждой подумала ведьма.
— Так, Тонкс, иди сюда, — Аластор Муди окончательно добил Беллатрикс.
Что-то все же проскользнуло во взгляде Беллатрикс, такое, что ее племянница молча двинулась к старому аврору, на ходу перекрасив волосы в угольно-черный и похудев лицом. Теперь девушка казалась точной копией молодой Беллы.
* * *
— И все же, миссис Лестрейндж, я поражаюсь вашей реакции, — Муди закончил осматривать полки и направился к письменному столу. — Я ожидал от вас монолога в стиле вашей... тетушки, правильно? Выглядите, как будто вас дементор недоцеловал.
Беллатрикс помолчала, уставившись в пол. Что ему ответить? Что уже откричала свое в Азкабане? Что ей до сих пор снятся холодные лапы дементора? Что она даже спит в носках? Что она попросту боится снова оказаться в каменном мешке? Ведьме было противно наблюдать, как авроры, особенно полукровная племянница, роются с хозяйским видом в ее доме, но Беллатрикс была настолько слаба и телом, и магией, что ее протест или угрозы выглядели бы жалкими. Молчать было противно, но показаться жалкой было по-настоящему отвратительно.
— Я тоже поражаюсь вашему благодушию, мистер Муди, — Беллатрикс нашла нужные слова. — Когда вы прошлый раз заходили ко мне домой, вместо «Здравствуйте» вы сказали «Круцио».
— На пенсию я собрался, — с неожиданным добродушием ответил Аластор. — Вот доучу Тонкс, и отправлюсь на заслуженный отдых; Вас, до кого добрался, уже пересажал. Кстати, миссис Лестрейндж, что вы забыли в Лютном?
— Перевод статьи, — пожала плечами ведьма. — Я не могу совсем уже сидеть без дела.
* * *
Поздним вечером Беллатрикс сидела в кресле в гостиной, закутавшись в плед. От всех воспоминаний, связанных с арестом и следствием ей становилось холодно, и даже горячий чай почти не помогал согреться. Тогда, в восемьдесят первом, Аластор Муди первым ворвался в поместье Лестрейнджей; Силенцио, наложенное Краучем, уже сошло, а Инкарцеро еще держалось. Аврор то ли не увидел, что изрыгающая ругательства ведьма связана, то ли решил подстраховаться, но стоило Беллатрикс поднять голову, как оперативник наколдовал Круциатус.
Лестрейндж вздрогнула, вспоминая непереносимую боль от проклятия и пут, вгрызающихся в тело, когда воющая ведьма покатилась по полу в конвульсиях. Пожалуй, Муди владел Непростительными на уровне самой Беллатрикс. Белла устроилась в кресле с ногами и, укрываясь пледом, ощутила себя заключенной, кутающейся в тонкое одеяло, чтобы хоть как-то согреться.
— Кикимер! — домовик тут же возник рядом. — Принеси стакан огневиски из погреба.
Этим вечером Беллатрикс позволила себе расслабиться таким способом.
VI. Точки над i
В середине августа Косой переулок всегда резко наполняется школьниками. Вся волшебная Британия, получив письма, внезапно вспоминает, что грядет новый учебный год и ведет своих детей закупаться всеми необходимыми принадлежностями. Беллатрикс уже привыкла к людным местам, но оживление, царившее в переулке, показалось ей странным даже для августовского ажиотажа. Причины такого поведения стали ясны очень быстро: вдоль витринного стекла «Флориш и Боттс» был протянут огромный плакат со смазливой физиономией Гилдероя Локхарта.
Ведьма попадать в книжный магазин не планировала и просто отправилась дальше, по направлению к Лютному. На нее почти никто не обращал внимания, что только радовало Беллатрикс. За те несколько раз, что она появлялась в маггловском квартале Лондона, Лестрейндж узнавали в лицо лишь несколько раз; Крэбб, увидев рядом Беллатрикс, оказался не умнее Гойла и внезапно заинтересовался квиддичем.
В отличие от двух клиентов Люциуса, лорд Нотт не сбегал в первый попавшийся магазин и не делал вид, что в упор не замечает Беллатрикс Лестрейндж. Когда Белла столкнулась на выходе из Лютного с Фредериком Ноттом, старый волшебник вежливо поздоровался с соратницей, поздравил ее с освобождением и поинтересовался о самочувствии. Лорд Нотт был приветлив и спокоен, но глядел он при этом неподвижными глазами, непроницаемыми, как свинец. Белла тогда ни словом не обмолвилась об их общем прошлом; Нотт — это не Крэбб, не Гойл и не Макнейр. Старый насмешник владел словом, как сама Беллатрикс непростительными проклятиями. Он будто ждал намеков или попыток заговорить об их общем деле.
Белла осознала это с первых секунд и сделала единственное, что позволяло сохранить лицо. Она свела разговор к простому обмену любезностями. Поймав взгляд Нотта, она теперь не сомневалась: и Малфой, и Нотт, и все остальные, у кого хватило везения и ума выкрутиться, жили уже совсем другой жизнью. Беллатрикс для них была приветом из того прошлого, о котором респектабельные чистокровные господа старались забыть.
Пока Лестрейндж шла к повороту, на нее никто не обратил внимания. Ведьма поравнялась с Гринготтсом, повернула налево, и увидела на узенькой улочке две знакомые беловолосые фигуры.
* * *
— Здравствуйте, леди Лестрейндж, — лорд Малфой был, как всегда, безукоризненно вежлив.
— Здравствуйте, тетушка, — мальчик коротко поклонился сразу после того, как поздоровался его отец.Беллатрикс впервые видела племянника вблизи, и это знакомство вызвало у нее смешанные чувства. Если Люциус просто смотрел на Беллу, как на бедную родственницу, то Драко рассматривал свою тетушку как дорогую игрушку, подаренную родителями. «Он обо мне все-таки наслышан», — подумала Беллатрикс, поймав этот взгляд ребенка.
— Приветствую вас, лорд Малфой, — произнесла ведьма и чуть улыбнулась, наклоняясь к мальчику. — Здравствуй, Драко.
Люциус непроизвольно сжал трость. Младший Малфой не обратил внимания на жест отца: ему было интересно впервые поглядеть на свою тетю. До того, как Белла успела что-то сказать, Драко открыл рот и буквально огорошил обоих взрослых магов.
— Тетушка, а ты убила много грязнокровок? — спросил племянник с невинной интонацией, будто говорил о погоде или квиддиче.
Беллатрикс выпрямилась. Боковым зрением она увидела выражение лица Люциуса; тот, похоже, не определился, что стоит сделать: дать сыну подзатыльник или, схватив его за руку, тащить подальше. Ведьме на миг захотелось рассказать племяннику про славные дела Малфоя и Лестрейнджей, но она взяла себя в руки.
— Мальчик, — в устах Беллы это обращение сочилось змеиным ядом. — Ты уверен, что тебе не рановато знать такие вещи?...
...Люциус увел сына, выговаривая ему что-то на ходу. Беллатрикс постояла, провожая взглядом Малфоев. Ведьма невпопад вспомнила про трость; когда полтора месяца назад ей было больно подолгу ходить, она всерьез задумалась над покупкой трости, как у Люциуса. В конце концов, в ней возобладало блэковское упрямство, и Беллатрикс отказалась от этой затеи.
«Какой избалованный ребенок», — подумала Белла, вспоминая этот откровенно оценивающий взгляд. — «Не представляю, как он будет жить самостоятельно». Драко напоминал ей типичного золотого мальчика, привыкшего к вседозволености и не знающего слова «нет» и «нельзя». Ведьма тоскливо поглядела в сторону «Гринготтса», куда ушли отец с сыном. Она не брала в рот алкоголя с тех пор, как у нее побывал Муди, но сейчас, повидав ближайшего наследника, ей остро захотелось выпить стакан огневиски.
Белла постояла пару минут и двинулась дальше, вглубь Лютного переулка. Все же Снейп знал, что посоветовать. Дело было не в деньгах, которые Стивенсон платил за эту работу; даже с изрядно облегчавшими сейфами Блэков Беллатрикс была все еще неплохо обеспечена. Переводы давали ей возможность появляться в Лютном переулке, не вызывая вопросов. Заходя за журналом или относя пергамент, Беллатрикс, как правило, покупала в аптеке некоторые ценные реактивы, из тех, что не найти в Косом переулке. После визита к Стивенсону она всегда могла зайти на обратном пути в «Гринготтс» и спрятать покупку в сейфе Блэков. Наконец, переводы занимали ее делом. Всерьез колдовать Беллатрикс еще не могла, аврорат еще не избавил ее от наблюдения, и ведьма практически все свое время проводила взаперти на Гриммо. Конечно, в ее распоряжении находилась библиотека Блэков, но свежие публикации были гораздо интереснее.
Белла успела пройти всего несколько шагов, как снова увидела знакомого: перепутать Хагрида с кем бы то ни было попросту невозможно. Полувеликан стоял спиной к ней и что-то высказывал мальчишке, очень сильно напоминавшему Джеймса Поттера.
* * *
«Так вот ты какой, Гарри Поттер», — Беллатрикс присмотрелась к ребенку. Если бы ведьма не знала в лицо Джеймса Поттера, то Мальчик-Который-Выжил показался бы ей обычным ребенком из небогатой семьи. «Где же шрам? Ага... вот» — ведьма увидела зигзаг под челкой мальчика. Белла потерла подбородок и сделала шаг вперед, поближе к увлеченно болтающей парочке.
Хоть убей, она не видела в мальчишке чего-то выдающегося и героического. Добрый маленький мальчик, худоватый для своего возраста, одетый в маггловское. «Видимо, магглы его не жалуют», — мысленно заметила Беллатрикс, оценив одежду Гарри. На фоне одетого с иголочки Драко Поттер смотрелся... бледно.
С некоторым опозданием Лестрейндж задалась естественным вопросом: а что же Поттер делает в Лютном переулке? Если Хагрид, похоже, физически не мог говорить тихо, то Гарри шептал так, что Беллатрикс не могла его услышать. Из реплик Хагрида становилось понятно, что полувеликан точно не приводил сюда школьника. Белла двинулась еще ближе, и мальчик, наконец, обратил на нее внимание.
Хагрид, стоило лесничему обернуться, отреагировал мгновенно: Беллатрикс даже не ожидала, что этот грузный бородач способен так быстро двигаться. Едва лишь Хагрид увидел, кто стоял в нескольких шагах у него за спиной, он тут же заслонил собой Гарри и схватился за зонтик.
— Рубеус, вы собрались заколоть меня зонтом? — непринужденно спросила ведьма.
— Вы... не приближайтесь, — Хагрид был настроен решительно. — Нечего вам возле Гарри делать, миссис Лестрейндж!
— Видите ли, Рубеус, — Белла откровенно забавлялась. — Мне надо дальше по переулку. Я никак не смогу пройти, не приближаясь к вам. Вы же не заставите истощенную женщину идти назад до перекрестка? К тому же, — ведьма послала пристальный взгляд Поттеру, высунувшемуся из-за спины Хагрида. — Как я могу пройти мимо... такой знаменитости?
Хагрид промолчал. То ли он не понял до конца слов Беллы, то ли благоразумно решил не вступать в перепалку. Беллатрикс крепко подозревала, что второе: Дамблдор не послал бы идиота, чтобы доставить куда бы то ни было годовалого Гарри Поттера. Ведьма и полугигант медленно разошлись по разным сторонам переулка, причем Хагрид не отпускал мальчика.
— Рубеус, я безоружна, честно, — Лестрейндж с улыбкой показала руки.
Лесничий удостоил ее только сердитым взглядом. Когда они разминулись, Беллатрикс постояла, разглядывая комичную парочку.
— Это страшная женщина, Гарри, — донесся до нее громовой шепот Хагрида. — Хуже Малфоя.
Входя в аптеку Стивенсона, Беллатрикс улыбалась...
* * *
День выдался богатым на встречи. Белла еще раз увидела и Малфоев, и Гарри на выходе из книжного магазина. Приближаться к Поттеру во второй раз она не рискнула, заметив несколько рыжих макушек рядом с мальчиком. Что-то ей подсказывало, что Уизли тоже узнают ее мгновенно и примут стойку. Аккуратненько, прижимаясь к стенам, чтобы не попасть в толпу фанатов Локхарта, Беллатрикс добралась до «Дырявого котла» и отправилась домой обедать.
Сразу же после еды ведьма принялась за дело. Посылка, которую Белла собирала для мужа, достигла уже титанических размеров; с самого начала августа леди Лестрейндж, сверяясь со списком запрещенных предметов, готовила передачу для Рудольфуса. Несколько дней назад Беллатрикс здраво рассудила, что готовиться надо уже сейчас, чтобы в момент, когда разрешение на свидание будет получено, не суетиться. В посылке были и сладости, и фрукты, и газеты, специально перевязанные яркими ленточками. Рудольфусу хватило бы всерьез и надолго, и еще осталось бы поделиться с младшим братом.
Уложив в коробку свежий номер «Пророка», Беллатрикс, наконец, успокоилась и сосредоточилась на Поттере. Усевшись в кабинете, ведьма вновь и вновь вспоминала встречу. Сейчас она остро пожалела, что в доме нет думосброса; насколько проще было бы переписывать воспоминания о беседах с Сириусом и сохранять такие моменты. «Купить думосброс», — тут же записала Беллатрикс и в очередной раз щелкнула зажигалкой; пока маггловская вещица работала, ведьма не собиралась поджигать сигареты колдовством.
Сейчас, по зрелому размышлению, Белла начала понимать, откуда взялось мнение Снейпа о Поттере. Если раньше она подозревала, что Снейп просто не может взвешенно воспринимать сына Джеймса Поттера, то теперь готова была согласиться: на первый взгляд, ничего особенного в мальчике нет.
«Если он даже Хагрида воспринимает с обожанием, то что он за ребенок такой?» — размышляла Беллатрикс. — «Хагрид, Уизли... такое ощущение, что он после своих магглов готов любить первого, кто о нем хоть как-то позаботится. То, что сын Джеймса Поттера — кроткое и чистое существо, я не признаю даже под пытками». Когда Лорд исчез, множество семейств чуть не передрались за право опекать Мальчика-Который-Выжил. Даже Блэки, и те желали усыновить младенца. Но Дамблдор сделал иначе, и юный Поттер выглядит будто грязнокровка.
— Дамблдор, — произнесла вслух Белла и стукнула по подлокотнику кресла, тихо засмеявшись. Разумеется, Дамблдор!
Любое влиятельное семейство вырастило бы из Поттера в традициях своей семьи. Белла представила, как воспитал бы Гарри Кигнус или Арктур Блэк и плотоядно облизнулась. Во всяком случае, ее отец не довел бы ребенка до маггловских обносков и битых очков. Да и до гриффиндорского шарфа дело бы точно не дошло. Но старый директор спрятал мальчика у магглов, и Гарри Поттер пришел в волшебный мир, ничего о нем толком не зная. Кто привел его в Хогвартс, тот и будет воспитывать ребенка и прививать ему свои взгляды.
— О, разумеется, Альбус позаботился, чтобы мальчик достался предателям крови, — прошептала Беллатрикс, со злобой гася окурок.
В лучшем случае Дамблдор вывел мальчика из игры чистокровных. Белла догадывалась, что Гарри грозила нешуточная опасность. В худшем же раскладе у директора есть свои планы на Поттера, и эти планы уже вовсю осуществляются: Гарри общается с нужными Дамблдору людьми, водит дружбу с грязнокровками, ничего толком не знает об истории волшебного мира, а значит, будет верить тому, что ему скажет все знающий и понимающий директор.
Белла откинулась на спинку кресла, вспоминая окружение Поттера. Рыжие Уизли, полугигант, грязнокровка и магглы. Достойная наследника Поттеров свита; лицо грязнокровки освежило в памяти Беллатрикс беседу восьмилетней давности.
* * *
— ...Ага, и поэтому их надо всех убить. Отличная логика, Беллс! Браво!
— Да никто не собирался резать всех грязнокровок! — огрызнулась Беллатрикс.
— Беллс, — устало произнес Сириус. — Ты серьезно пытаешься меня в этом убедить? Ты сводки помнишь? Магглы или магглорожденные. Хорошо, я даже поверю, что вы не хотели их перебить, но есть очень простой вопрос.
— Ну?
— Как насчет той же Лили, например? Очень сильная ведьма, хоть и из магглов.
Беллатрикс тяжело вздохнула.
— Бродяга, ты не понимаешь всей ситуации. Да, может быть, магическая сила определяется не только кровью...
Сириус грубо заржал.
— Ma Belle, леди Вальбурга Блэк взорвалась бы, услышав ваше высказывание. Прости, продолжай.
— Тетка могла бы и принять Метку, а не говорить что-то воодушевляющее, оставаясь дома, — Беллатрикс непринужденно оперлась на горизонтальный прут решетки, как на ограду балкона. — Кровь, мой заблудший кузен, означает прежде всего воспитание и память. То есть то, что тебе очень трудно осознать.
В полумраке Белла видела, как Блэк закатил глаза, предвкушая лекцию.
— Ты не видел, как смотрели на Хогвартс грязнокровки, — ведьма подалась вперед, будто и не было между ней и кузеном никакой решетки. — Ты застал их тогда, когда они боялись вслух вымолвить имя Лорда! А я видела их еще до того, как приняла метку! Я видела этот наглый взгляд невежды, который представления не имеет о нашем мире, но считает, что ему все уже известно! Ты такими их видел?!
— Нет, не видел, но нам пора прекратить, — в коридоре явно дохнуло холодом. — Дементоры идут. Лезь на топчан, Беллс, пока ничего себе не отморозила!
* * *
Нормально уснуть у Беллы этим вечером не получилось. Чуть ли не час она ворочалась в кровати; в голову лезло всякое, начиная от удивленного лица Драко и заканчивая торжественно плывущим по коридору дементором. Ведьма ощущала странное, неприятное предчувствие, не дававшее ей заснуть, пусть даже и с кошмарами.
Беллатрикс привыкла за эти месяцы рано вставать и рано ложиться спать; еще не было такого, чтобы сон не шел так долго. В конце концов, она мысленно плюнула на распорядок дня и прямо в пижаме отправилась в кабинет. Можно было выпить зелье сна без сновидений, но то же самое предчувствие подсказывало, что этого делать нельзя ни в коем случае. Ведьма решила, что лучший способ борьбы с бессонницей — не бояться нагружать себя работой. Белла уселась за стол и принялась за перевод очередной статьи.
Министерская сова застучала в окно, когда Беллатрикс почти добралась до половины. Крупная птица принесла целых три официальных письма с печатями департамента магического правопорядка. Быстро откупившись от птицы, Белла уселась в кресло и принялась распечатывать конверты дрожащими руками.
Первое письмо было отказом на прошение о свидании с Сириусом. Лестрейндж ждала подобного, но письмо все равно подействовало на нее как пощечина. «Интересно», — мрачно подумала Белла. — «Люциус знал о моем запросе или нет?». Мысль, о том что свояк приложил руку к этому отказу, Беллатрикс вполне допускала.
Второе письмо оказалось разрешением на свидание с Рудольфусом. Беллатрикс радостно раскрыла третий конверт и тут же выпустила его из рук. Сухим, официальным тоном ей сообщали, что лорд Рудольфус Лестрейндж скончался в ночь на двенадцатое августа. Не до конца понимая, что она делает, Беллатрикс подняла письмо и перечитала текст. С одной и той же совой ей разрешили увидеть мужа и сообщили о его смерти.
Держа в руках обе бумаги, Беллатрикс ощутила противную дрожь.
— Идиотизм, — прошептала вдова. — Какой идиотизм...
Белла рассеянно осмотрела комнату. Ее взгляд наткнулся на коробку, которую она подготовила для посылки. Белла часто заморгала и вскочила из кресла. Коробка вздрогнула от пинка.
— Вон! — крикнула Беллатрикс, когда рядом возник встревоженный домовик. — Пошел вон!
Боль в ноге ненадолго отрезвила ее. Ведьма села прямо на пол, обхватив себя руками.
— Какой идиотизм, — повторяла она, как мантру. — Мерлин, какой идиотизм...
Если бы Белле прислали просто извещение о смерти мужа, она бы еще смогла не сорваться. Но разрешение на свидание с покойником окончательно выбило ведьму из колеи; не в силах больше сдерживаться, она всхлипнула и секундой позже заревела в три ручья.
Сколько она так просидела — Беллатрикс не знала. За окном было уже совсем темно, когда она добралась до кровати и залпом выпила дозу сонного зелья.
VII. Когда гаснут звезды
На гобелене рядом с ее именем больше не было фамилии Лестрейндж. Волшебное полотно изменилось в точном соответствии с условиями брачного котракта. Скорее всего, это произошло еще вчера, но ведьма за прошедший день просто не заглядывала в гостиную и не могла увидеть изменений родового древа.
Беллатрикс с поразительной отчетливостью видела на гобелене детали, на которые раньше не обращала внимания: листочки на ветвях родового древа; оформление портретов; сходство одежды и головных уборов у отца и деда. Этот интерес к мелочам оттягивал на себя ее внимание; он и дурман от зелья не давали Белле сосредоточиться на произошедшем. Сейчас Беллатрикс меньше всего думала о Рудольфусе Лестрейндже как о человеке, бок о бок с которым она десяток лет жила и воевала. Мысли о годах мужа в Азкабане тоже не приходили ей в голову. Белла воспринимала произошедшее как что-то необычайно уродливое в своем идиотизме, что вдруг ударило ее жизнь и вызовет самые разнообразные последствия.
С тех пор как они последний раз видели друг друга, прошло десять лет. Их брак устраивали родители; чувствами жениха и невесты и Блэки, и Лестрейнджи интересовались мало. И все же между ними было что-то большее, чем расчет и общий дом; их крепко связала война, Лорд и общий враг. Может, между ними и не было любви, но было уважение и дружба. Беллатрикс так и не смогла уйти в дом, как Нарцисса; она осталась в строю почти до самого конца. Тогда, в семидесятых, все казалось настолько незыблемым, что к неудовольствию родителей молодые Лестрейнджи заявляли, что успеют завести детей после победы. Прошло полтора десятка лет; не было ни победы, ни свекра, ни мужа и Белла могла только гадать, какими бы оказались их дети.
На миг ей пришла в голову мысль, дикая в своей ненормальности: как жаль, что Рудольфус не взял ее с собой; тогда бы их осудили вместе и Беллатрикс оказалась бы с супругом, а не напротив кузена-лоботряса. Она бы не дала Рудольфусу умереть, не дождавшись возвращения Темного Лорда. Но муж решил иначе. Он отправился к Лонгботтомам без нее, пойман был без нее, без нее был осужден и умер, так и не встретившись с супругой.
Из-за сонного зелья Беллатрикс очнулась на несколько часов позже, чем обычно; она проспала и завтрак, и прием одного из лекарств. Когда ведьма разлепила глаза, за окном был уже полдень. Снадобье до сих пор не выветрилось окончательно; даже когда Белла через час пришла в гостиную, ее не покидало ощущение, что уши заложены ватой. На секунду ей захотелось послать Кикимера за огневиски, но Белла сделала над собой усилие и промолчала. «С алкоголя похмелье, с похмелья еще хуже», — подумала она, усаживаясь в кресло.
Беллатрикс хотела что-то сделать, что-то предпринять, и понимание, что сделать уже ничего нельзя, тяготило ее. Все, за что она пробовала взяться, валилось у нее из рук; единственное, что Белла смогла сделать — пересчитать еще раз все, что она собрала в посылку для Рудольфуса. Ближе к вечеру, когда дурман уже рассеялся, прибыла еще одна сова. Волшебница отвязывала конверт дрожащими руками; она ожидала от письма чего угодно.
Но на сей раз Беллатрикс всего лишь извещали о предстоящем вскрытии завещания, содержание которого она могла изложить, даже не заглядывая в документ.
* * *
Она оказалась единственным заинтересованным лицом: живых близких родственников, кроме жены и младшего брата, у Рудольфуса не было, Рабастан прибыть не мог по уважительной причине. «Если Рабастана вообще волнует завещание», — отметила про себя Белла, слушая монотонный голос клерка. Чиновник зачитывал профессионально уставшим голосом длинный свиток, содержание которого вмещалось в две фразы. Отдать Беллатрикс приданое и выпроводить из рода. Рабастану отдать все остальное.
Наконец, перечисление завершилось, и Беллатрикс смогла пробежаться взглядом по протоколу.
…Во владение сейфом и недвижимостью семьи Лестрейнджей вступает единственный наследник — Рабастан…
…Согласно статье такой-то брачного контракта, вдова отстраняется от наследования имущества семьи Лестрейндж…
…Согласно статье сякой-то брачного контракта, вдове возвращается ее девичья фамилия…
Беллатрикс дочитала свиток и взялась за перо, чтобы подписать протокол. Перо уже прикоснулось к бумаге, когда Белла на миг застыла и размашисто вывела «Блэк». Однако, получив документ назад, чиновник не успокоился.
— Теперь, леди Блэк, по действующим нормам права вы признаетесь главой рода Блэков… — клерк сделал паузу.
Несмотря на не располагающую к юмору обстановку, Беллатрикс задумалась: интересно, изображал бы этот чиновник Биннса, например, перед Темным Лордом? Но в следующий миг ей стало совсем не до смеха.
-…Следовательно, в отношении вас применяется ряд пунктов завещания Кигнуса Блэка…
* * *
Поздним вечером Беллатрикс вновь стояла перед гобеленом. Двойная линия, которая связывала ее портрет с Рудольфусом Лестрейнджем, была разорвана. По всей видимости, родовое древо вновь изменилось, когда Белла поставила свою подпись под протоколом. «Хорошо, что я вовремя догадалась», — подумала волшебница, рассматривая свой портрет. Проверять, что стало бы с гобеленом, подпишись она как Лестрейндж, Белле не хотелось. Ведьма аккуратно коснулась ткани кончиками пальцев. Гобелен был неожиданно теплым; когда она дотронулась до древа в мае, еще при живом муже, полотно было ощутимо прохладнее.
Возвращаясь из «Гринготтса», Белла призналась себе, что давно была готова к такому повороту событий. Можно было сколько угодно придумывать себе оправдания, но она не отправилась в поместье Лестрейнджей из-за страха быть внезапно выкинутой из дома.
Тонкие женские пальцы скользнули по гобелену вверх и вправо, там, где под прорехой с обгорелыми краями было написано «Андромеда». Это сестре, сбежавшей с грязнокровкой, Белла была обязана рядом условий в брачном контракте. Относись Дромеда серьезнее к семейным традициям — Беллатрикс носила бы фамилию Лестрейндж даже после смерти мужа. Невероятная ирония: предательство семейной крови привело к тому, что в семью Блэков вернулась ярая поборница семейного кодекса.
Беллатрикс хмыкнула, оценив черный юмор ситуации, и коснулась ленты с именем отца. Кигнус Блэк ушел из жизни через два года после деда Беллы, Поллукса. И лишь несколько месяцев он не дожил до освобождения дочери. Имение Кигнуса и Друэллы Блэков отошло Нарциссе Малфой. Глядя на отцовский портрет, Белла вспомнила, как давным-давно, когда она только сдала СОВ, отец в минуту откровенности пожалел, что Беллатрикс не родилась мальчиком.
У ведьмы было десять лет, чтобы основательно подумать над взаимоотношениями внутри семейства. Вспомнить многое и сделать определенные неутешительные выводы. Блэки всегда ценили чистоту крови и магическую силу, но к Темному Лорду примкнули лишь двое волшебников из младшего поколения. Даже выжигание Андромеды с семейного гобелена было инициативой Вальбурги, но не Кигнуса и не Друэллы. Чем дальше, тем сильнее Беллатрикс укреплялась во мнении, что все старшие Блэки терпеливо выжидали. Но при этом, будучи связанными семейной политикой, не одергивали Беллу с Регулусом.
Возле отца на гобелене примостилась Вальбурга, дочь младшей ветви Блэков и рупор семейных ценностей. Если в юности Беллатрикс относилась к тетушке с большим почтением, то в Азкабане восхищение сменилось разочарованием. Убеждения Беллы привели ее к Черной метке и борьбе за идеи, в которые она верила. Убеждения Вальбурги выражались через нотации и словесное одобрение. Общаясь с Сириусом, Беллатрикс пришла к выводу, что тетушка просто дорвалась до власти, выйдя замуж за Ориона Блэка. Дорвалась и старалась быть большей слизеринкой, чем сам Салазар. Но все же тетка завещала Беллатрикс дом и блэковский сейф, которым распоряжались Орион с Вальбургой.
Теперь Белла смотрела на старшую ветвь рода. От Вальбурги шла двойная линия, ведущая к Ориону Блэку. К отцу лоботряса Сириуса и тихого мальчика Регулуса. Белла запомнила дядю как очень тихого и спокойного человека, надежно задавленного каблуком голосистой жены. Орион скончался всего лишь в пятьдесят лет, в тот же год, когда пропал Регулус. Глядя на дату смерти дядюшки, Беллатрикс вспомнила лицо отца, когда она продемонстрировала ему метку.
Выше Ориона располагался лорд Арктурус Блэк, переживший и брата, и сестру, и сына, и невестку, и кузена, и одного из внуков. Поллукс, Арктурус и Кигнус Блэки ушли из жизни с интервалами в один год. Со смертью Кигнуса не осталось ни единого Блэка мужского пола, изображенного на гобелене.
Беллатрикс сделала пару шагов назад, чтобы видеть все родовое древо, начинавшееся с Финеаса Найджелуса. Блэки вели свою историю за столетия до того, как был сплетен гобелен. Но даже тот крошечный фрагмент, что был запечатлен на стене гостиной, поражал воображение. Директор Хогвартса, кавалеры Ордена Мерлина, депутаты Визенгамота. Все, как на подбор, властные, богатые, могущественные аристократы. Древнейший и благороднейший род Блэков в лучшие годы не уступал по богатству даже таким денежным мешкам, как Малфои. Теперь же слава ушла с тремя последними Блэками, а богатство растащили все, кто успел породниться с семейством.
Поместье Арктуруса и большая часть средств достались дочери, имение Кигнуса Блэка — Нарциссе. Теперь Беллатрикс знала, что отец особо оговорил в завещании случай, если Белле вернется девичья фамилия. Или, что вернее, когда к Белле вернется девичья фамилия. На что именно надеялся отец, завещав ей приличную сумму, Беллатрикс не знала.
— …Главе рода Блэков я завещаю сейф… — пробормотала Беллатрикс. — Главе рода Блэков!
Звезды Блэков, горевшие столетиями, погасли, и на волшебном небосводе осталась одна-единственная звезда.
— Древнейший и благороднейший род Блэков, — прошептала ведьма, глядя на свое поколение. — Предательница крови, изгнанный лоботряс и я, в двух шагах от сквиба. Вот и все, что от нас осталось…
Услышав бой часов, Белла повернулась и побрела в спальню. Стоило ей переодеться и забраться под одеяло, как ведьма провалилась в тревожный сон.
* * *
Дементоры держали ее под руки. Холод от лап легко проникал сквозь мантию. Пара конвоиров вела ведьму к залу заседаний, неслышно плывя в воздухе. Беллатрикс ни на что не обращала внимания; она глядела только перед собой и в ее голове билась одна мысль: холодно, холодно, холодно. По опыту Белла знала, что пытаться ослабить хватку дементоров бесполезно: любое шевеление они воспринимали как повод ухватить женщину еще крепче и полакомиться. Когда тройка прошла в ворота зала, волшебница ощутила подобие облегчения: твари вот-вот ее выпустят. В паре шагов до кресла дементоры ослабили хватку. Беллатрикс молча уселась на кресло, как на трон. Золотые путы моментально примотали ее руки к подлокотникам, но ведьма никак на это не отреагировала; смотреть на собравшихся было гораздо интереснее, чем в очередной раз наблюдать измененное «Инкарцеро».
Посмотреть на вынесение приговора собрался почти весь цвет магической Британии. Скосив глаза, Белла увидела отца, деда и лорда Арктура, сидящих рядом в глубине зала. Беллатрикс уже знала, что муж и деверь неделю назад были приговорены к пожизненному заключению в Азкабане. Впрочем, Крауч сам выглядел постаревшим на десяток лет: Беллатрикс не без злорадства отметила, как сдал председатель трибунала. Приглядевшись получше, Белла даже смогла увидеть, как пульсирует жилка на лице Бартемиуса. по другую сторону от судьи сидели победители во главе с Дамблдором. Волшебница сразу увидела Муди возле директора. От одного вида аврора у Беллатрикс заныли ребра.
В зале стоял шум множества голосов и этот гул, как ни странно, успокаивал. Белла незаметно облизнула пересохшие губы; сегодня все должно решиться. В то, что ей удастся избежать Азкабана, Беллатрикс не верила: в отличие от того же Малфоя, Лестрейндж созналась, что осознанно и добровольно вступила в ряды еще Вальпургиевых рыцарей. Она вовремя сообразила, что не сознаваться в конкретных действиях не означает предать Темного Лорда. Все, что было у трибунала — свидетельство Каркарова и ее признание. Хватит ли им этого — Беллатрикс не знала.
Она вспомнила прикосновения дементоров и представила годы рядом с этими существами. Если даже несколько минут возле дементора заставляют ее дрожать, то во что она превратится в Азкабане? Белла втянула воздух, стараясь унять дрожь в коленях. «Они недостойны увидеть твою слабость», — произнесла она про себя и повторила еще раз с нажимом: «Они. Недостойны. Увидеть. Твою. Слабость».
Пока Крауч в притихшем зале излагал сто раз услышанный Беллой официоз, ведьма рассматривала присяжных. Колдуны и ведьмы по правую руку от Крауча смотрели на подсудимую, как кошка на зажатую в угол мышь. «Темный лорд вернется», — прошептала Белла себе под нос, стараясь унять страх. — «Даже если они запрут меня в Азкабане, он придет за мной. Я дождусь его».
— Беллатрикс Лестрейндж! — отрывисто произнес Крауч. — Вас обвиняют в том, что состояли в рядах организации Сами-Знаете-Кого…
Подсудимая презрительно усмехнулась; даже здесь, в зале Визенгамота, они боятся имени Волдеморта. Крауч продолжал зачитывать список обвинений; по существу, все они сводились к членству в Пожирателях смерти и участию в нескольких стычках с аврорами.
— …Мы выслушали свидетельства против вас и готовы вынести вердикт. Можете ли вы добавить что-то к вашим показаниям, до вынесения приговора?
— Нет, — покачала головой Беллатрикс.
— Я прошу, — продолжил Крауч, — поднять руки тех присяжных, которые считают, что за подобное преступление обвиняемая заслуживает заключения в Азкабане сроком на десять лет.
Глаза Беллатрикс расширились от удивления, когда больше двух третей магов подняли руки. Она чувствовала себя как школьник, который вытаскивает на СОВ единственный билет, который знает. Она даже не сразу почувствовала, как скользят золотые путы по ее предплечьям.
— Уведите осужденную, — глухо произнес Крауч.
… Дементоры вновь подхватили Беллатрикс под руки, но до того, как ее развернули к выходу, она успела заметить легкий кивок деда и неприязненный взгляд Дамблдора…
* * *
…Утром Белла проснулась за несколько минут до звонка будильника. В отличие от многих прошлых дней, она прекрасно помнила сон вплоть до того момента, когда ее вывели из зала суда. Ведьма села в кровати и помассировала виски. В своем сне она увидела свою последнюю встречу с тремя Блэками.
— Блэк… — ведьма будто попробовала на вкус свою старую новую фамилию.
Вспомнив еще раз деда, Беллатрикс тихо произнесла по памяти:
-Опомнись от сна, душа,
и разуму пищу дай,
созерцая,
как жизнь проходит, спеша,
как приходит смерть невзначай
столь немая;
как радость становится тленной
и влечет потом за собою
скорби года,
и кажется нам неизменно
что в прошлом время любое
лучше всегда.
VIII. Дальние родственнички
Артур Уизли встретил ее у поворота в Лютный переулок. Беллатрикс заметила его не сразу: ведьма спохватилась только в тот момент, когда рыжий волшебник рванулся в ее сторону, будто ловец за снитчем. Если бы не чей-то возмущенный возглас, Белла даже не обратила бы внимания на движение на другой стороне улицы. Как всегда, днем в Косом переулке было людно, а Беллатрикс почти не смотрела по сторонам, размышляя о своем.
— Здравствуйте, леди Блэк, — по голосу Артура было понятно, что пожелание здоровья тут чистая формальность.
— Здравствуйте, мистер Уизли.
Ведьма не без усилий сохранила спокойное выражение лица, когда Артур поморщился. Обмен приветствиями содержал понятный любому чистокровному подтекст. Главу чистокровной семьи принято называть «лорд» или хотя бы «сэр». Одно дело — слышать такое обращение от ничего не знающего грязнокровки, и совсем другое — от человека, прекрасно знающего такие тонкости. Холодное, чуть выделенное интонацией слово «мистер» из уст чистокровной ведьмы действовало сильнее, чем грубая фамильярность. Артур взялся играть по правилам этикета волшебников, и по этим правилам Беллатрикс показала ему свое отношение к Уизли.
— Я хочу предупредить вас, леди Блэк, — в голосе старшего Уизли появился металл.
Беллатрикс судорожно вдохнула, будто ей не хватало воздуха. «Посмел бы ты со мной так разговаривать лет пятнадцать назад?» — эта мысль пришла в голову ведьмы, стоило только ей услышать тон Артура. Старший Уизли даже не обратил внимания на ее раздражение.
— Оставьте в покое Гарри, — с расстановкой произнес Артур. — Лучше просто наслаждайтесь свободой.
«Вот как», — Белла сощурила глаза. Ведьма даже не успела глазом моргнуть, как ее рука легла на пояс. Только страшным напряжением воли она заставила себя не выхватить палочку. «Наглец!» — раздраженно подумала Беллатрикс. — «Как будто ты меня ловил, чтобы грозить мне Азкабаном!» У волшебницы чесались руки от желания проучить Уизли как следует. Если бы только у нее были силы! Белла прекрасно помнила, какими способами можно отделать противника; но эти методы годились для сильной ведьмы, а не для женщины, вспоминающей, как колдовать. От прежней Беллы, молодой, пышущей здоровьем и магической силой, остался разве что острый язык.
— Лучше не пускайте мальчика одного в Лютный переулок, — процедила Беллатрикс. — стоит ли удивляться, что такая знаменитость вызвала там повышенное внимание? Или вы обойдете весь Лютный, прося не трогать мальчика?
— Вы прекрасно знаете, почему я говорю это именно вам, — Уизли не обращал внимания на сарказм. — Я не прошу, а рекомендую.
Сейчас Беллатрикс уже видела некоторые вещи, на которые не обратила внимания, пока шла по переулку. Она заметила на крыльце Гринготтса пухленькую блондинку, заинтересованно наблюдающую за диалогом двух волшебников. Разглядела подозрительную рыжую макушку в отдалении. И, чуточку опустив взгляд, она увидела жало волшебной палочки, показавшееся из чужого рукава. В отличие от Беллатрикс, старший Уизли не таскал палочку на поясе. «Это провокация», — страшная догадка забилась в мыслях ведьмы. — «Они хотят, чтобы я дала им повод».
— У меня все в порядке со слухом, — Беллатрикс собрала все остатки выдержки. — Если вы закончили, то до свидания, мистер Уизли.
— До свидания, — Артур заканчивал фразу уже в спину ведьме.
* * *
Беллатрикс захлопнула книгу. У нее были два с лишним месяца, чтобы просмотреть богатую библиотеку Блэков. Разумеется, на Гриммо были далеко не все книги, накопленные семьей за века; что-то перекочевало в поместье Малфоев, что-то унаследовали многочисленные родственники по женской линии, но даже то собрание, что осталось в библиотеке, впечатляло. Как почти все блэковское, даже в неполном виде библиотека могла быть гордостью почти любого чистокровного семейства.
И во всех этих книгах, начиная от средневековых трактатов, и заканчивая периодикой восьмидесятых, содержалось одно общее утверждение: «Авада Кедавра» не блокируется никаким контрзаклятием. Беллатрикс могла продираться сквозь староанглийиский язык, могла перечитывать монографию дурмштранговского профессора или свежую статью — результат был один и тот же. Даже Квентин Трибл, общепризнанный эксперт по защите от Темных искусств, не приводил никаких способов защиты от этого проклятия.
— Как ему это удалось? — Белла произнесла этот вопрос вслух.
В ее распоряжении была отличная подборка литературы, предназначенной далеко не для школьников. У нее был огромный опыт и достаточно времени. И все это вместе взятое ни на йоту не приблизило ее к ответу на важнейший вопрос: каким образом мальчик выжил?
За время своего вынужденного бездействия в Азкабане Беллатрикс, сама того не замечая, начала считать, что самое серьезное препятствие на ее пути — решетка. Будто стоит ей только выйти на свободу, механизм запустится и все будет как встарь. Но ее представления сразу же разбились о чугун реальности.
Пока Белла сидела в каменном мешке, она успела многое обдумать и вспомнить. Ведьма примерно представляла, с чего она могла бы начать поиски. Например, отправиться в Албанию, где Темный лорд провел немало времени. Белла достаточно хорошо помнила обрывки разговоров и воспоминания своего повелителя, чтобы твердо уверенной — одним из мест, откуда стоит начинать поиски, является Албания. Можно было восстановить события ночи на Хеллоуин. Можно было осмотреть старые тайники. Но все это разбивалось о простой вопрос: а что дальше?
Беллатрикс успела придумать многое из того, что стоило бы сделать. Но она с трудом представляла себе, как это сделать. Сидя за решеткой, она не могла представить себе и половины проблем, подстерегающих ее на свободе. Министерство и аврорат сковывали ее гораздо надежнее железа. Например, если Беллатрикс решит посетить Албанию, о ее отъезде узнают в считанные часы. Самое позднее через полсуток об этом узнает Дамблдор, и директору потребуется минута, чтобы сложить два и два. Что будет дальше — предсказать нетрудно; Белла слишком хорошо знала Дамблдора и министерство.
Те из старого состава, кому удалось остаться на свободе, будут шарахаться от нее, как от прокаженной. Как еще себя должны вести жертвы «Империо» при виде террористки, чудом избежавшей пожизненного заключения? Только держаться подальше, чтобы никто и подумать не мог о том, что чистокровных и уважаемых волшебников что-то связывает с Беллатрикс Лестрейндж, которая уже несколько дней Блэк...
...Белла щелкнула зажигалкой. Трудно осознать, что сменив камеру на кабинет, ты почти не приближаешься к цели. Сейчас она, как никогда раньше, понимала Люциуса Малфоя; вполне возможно, что свояк гораздо раньше осознал неспособность найти и вернуть Лорда. Вполне возможно, что за его желанием управлять Беллой скрывается страх: что, если боевик поведет себя как слон в посудной лавке? Ведьма как-то холодно, отстраненно подумала, что Малфоя есть все основания так считать. Те качества, которые подняли Беллатрикс на вершину боевого состава, сейчас играли против нее. Ей ничем не поможет ни вспыльчивость, ни личная храбрость, ни чисто блэковская способность броситься в самое пекло очертя голову.
Но даже если предположить, что она найдет Темного лорда, проблемы, которые придется решать, только начинаются. Если Волдеморт и жив, то вряд ли он пребывает на пике своей формы. Надо будет искать, где его спрятать, надо будет искать способ вернуть его силы, и все это придется делать под колпаком аврората. Беллатрикс не сомневалась, что при первой же ее попытке всерьез взяться за старое Министерство не будет медлить ни секунды.
Но даже если предположить, что ей удастся незаметно для всех найти Темного лорда, количество проблем только возрастает. Выстраивать организацию и добиваться поддержки придется вновь. В отличие от молодых Упивающихся, Беллатрикс помнила еще те времена, когда лорд Волдеморт только искал себе сторонников и считался чуть ли не респектабельным политиком. Ничего из этого сейчас не сохранилось.
И, наконец, даже если предположить, что Темный лорд вернется во всей своей силе, оставался главный вопрос, который Беллатрикс очень долго боялась себе задать. С самого первого дня на свободе эта мысль витала на задворках сознания и, наконец, сейчас она обрела форму.
Зачем могущественному Темному лорду нужна Беллатрикс Блэк в ее нынешнем состоянии?
Белла всегда была достаточно циничной, но в свое время ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы понять: она Темному лорду не сестра, не жена, и не любимая женщина. Волдеморт ценил ее, даже уважал, но как преданную и сильную ведьму. Сейчас перед Темным лордом, окажись он в кабинете Ориона Блэка, предстала бы истощенная и постаревшая женщина, которая даже «Вингардиум Левиоса» может сделать с трудом. От старой Беллатрикс осталась лишь преданность, но что-то подсказывало волшебнице, что одной непоколебимой верности для Волдеморта будет недостаточно.
Единственным перспективным направлением, в котором можно было работать, оставался Гарри Поттер. Вспоминая произошедшую этим днем беседу с Артуром, Белла окончательно решила: мальчик заслуживает пристального внимания. Неважно, что двигало Артуром: желание не подпустить ее к ребенку или провокация. Неважно, подошел он к Беллатрикс по своей инициативе или все это было спланировано Дамблдором. Важно то, что стоило ей хотя бы приблизиться к Гарри Поттеру, как тут же последовала ответная реакция. Раз Уизли настолько сильно не хотят подпускать ее к мальчику, следует узнать о нем как можно больше.
Но как? Это еще один вопрос, на который у Беллы не был готов ответ.
* * *
Беллатрикс успела выйти из аптеки Стивенсона и пройти несколько шагов по Лютному, когда ей навстречу двинулся совсем молодой волшебник.
— Здравствуйте, леди Блэк, — нерешительно поприветствовал ее парень.
— Здравствуйте, — Беллатрикс сама пребывала в легкой растерянности. Что, во имя Мерлина, от нее нужно этому незнакомому юноше?
— Я Флинт. Маркус Флинт, — представился молодой человек.
Из рода Флинтов происходила жена Финеаса Найджелуса Блэка, это Белла помнила.
— Очень приятно, но я бы хотела знать, чем обязана.
— Я хотел бы поговорить с вами... — тихо произнес Флинт и неожиданно выпалил. — Я хочу поговорить о Темном лорде!
— Передайте своему начальнику, что они работают очень топорно, — холодно ответила ведьма.
На лице Флинта отразилась целая гамма чувств: от непонимания до возмущения.
— Юноша, вы в самом деле ожидаете, что я стану это обсуждать с кем ни попадя? — Белла шагнула вперед.
— Подождите, прошу вас! Я... я понимаю, как это выглядит...
— Как дешевая провокация, — вежливо подсказала Беллатрикс.
— Ну напоите меня тогда веритасерумом! Или примените легилименцию!
— Незаконный оборот сыворотки правды, до пяти лет в Азкабане. Неохота, — пожала плечами волшебница, но остановилась. Смутное предчувствие подсказывало, что надо довести разговор до конца.
— Я же чистокровный, леди Блэк! Я слизеринец и уже совершеннолетний! — Флинт выложил последний козырь.
— Об этом незачем орать на весь Лютный.
Беллатрикс вспомнила, как к Вальпургиевым рыцарям приходили разные люди. Кого-то приглашали. Кто-то приходил сам, как Беллатрикс. Сильнее всех ей запомнился Крауч-младший: Лорд лично привел на собрание смущенного парня. Тогдашний Барти чем-то напоминал нынешнего Флинта напряжением и сквозившей во взгляде жаждой. Вот только жаждой чего?
Младший Крауч поплыл во время следствия. Беллатрикс слышала, что парень на суде устроил истерику, умоляя отца не отправлять его к дементорам. «Поплывет ли этот?» — подумала Белла и удивилась тому, что уже рассматривает Флинта в качестве молодого пополнения. Может, это и в самом деле не провокация, а отчаянная попытка?
— Хорошо, — наконец кивнула ведьма. — Давайте поговорим...
* * *
...Ночью ей опять снился замок в Северном море.
Азкабан целиком серый. Но теперь он не казался Белле монолитной глыбой. За лето Беллатрикс стала хорошо различать свинцовый и стальной оттенки. В Азкабане всегда прохладно. Но прохлада бывает разной, как и серый цвет. Бывает холодок, как в тени, в котором приятно устроиться жарким летним днем. Бывает холод поздней осени, которому далеко до зимней стужи, но от него хочется закутаться поплотнее. В октябре в Азкабане стоял именно такой холод. От него не спасали тонкий плед и роба. Беллатрикс не слезала с топчана без крайней необходимости и отчаянно завидовала кузену, который почти все время спал в собачьем облике. Очередным утром ведьма почувствовала, что ей уже не так холодно. Она полежала несколько минут, привыкая к новым ощущениям, и аккуратно потрогала пол ногой. Камень оказался неожиданно теплым.
Через несколько дней пошел снег. Проснувшись ранним утром, Белла увидела, что снаружи предрассветное черное небо испещрено светлыми точками. Некоторые снежинки долетали до камеры сквозь узкое окно в стене Азкабана и таяли, стоило им оказаться за подоконником. Снег падал и падал, и казалось, конца ему не будет. Беллатрикс встала с топчана и, стараясь не шуметь, подошла к окну. В слабом и холодном свете колдовских факелов снежинки казались призрачными и по-настоящему волшебными. Белле хотелось стоять и смотреть, не отрываясь. Снег шел всю ночь; на длинном подоконнике его намело уже порядочно.
Беллатрикс стояла у окна, одетая лишь в тонкую полосатую робу. В паре футов от нее лежал снег, но в каменном мешке после промозглых октябрьских дней было даже тепло. Волшебница протянула вперед руку и ее ладонь тут же оказалась в зимнем холоде. Белла рассеянно провела пальцем линию по снегу. Рука и железное кольцо, обхватившее запястье, хорошо выделялись на белом фоне. Металл уже натер ей кожу: Беллатрикс смогла как следует оценить ссадины и шрамы на запястье. Ведьма вздохнула; это всего лишь первая ее зима в Азкабане. Впереди долгие девять с половиной лет, но замок уже начал разрушать ее здоровье.
Запястья и лодыжки чесались. Зуд ненадолго унимался только после чистящего заклинания, которым раз в две недели обрабатывали заключенных. Беллатрикс должны были расковать через три года, по истечении трети срока. Но если за шесть месяцев кандалы так растерли ей кожу, то что они сделают с ней за три года? Рядом не было весов, но Белла чувствовала, что успела основательно отощать. Во что она превратится к концу срока? Или... доживет ли она вообще до освобождения? Ведьма тяжело вздохнула. Может, Темный лорд не оставит ее? Может, в такое же раннее утро он разрушит стены Азкабана, чтобы вернуть тех, кто остался верен до самого конца? Белла надеялась, что когда-нибудь это случится.
— Доброе утро, Беллс, — Сириус изволил проснуться и поприветствовать кузину.
Одной из уступок, которые она позволила себе в Азкабане, было общение с Сириусом Блэком. Двоюродный брат мог быть полным лоботрясом, позором семьи, и совершенно не разделять ценности благороднейшего и древнейшего дома. Но более достойного собеседника у Беллатрикс попросту не было. Она вовремя осознала, что в одиночку просто сойдет с ума и тогда окончательно станет бесполезной.
— Доброе утро, Сириус, — Белла отвернулась от окна и подошла к решетке...
...— И все же, Беллс, — начал Блэк, когда ведьма расправилась с порцией каши. — Если продолжить нашу беседу, то есть один интересный вопрос.
— Ну, задавай, — Беллатрикс уже смирилась с тем, что Сириус все равно его задаст рано или поздно.
— Пусть даже у вас получилось бы победить, — по лицу кузена было видно, что он это допускает лишь в теории. — Но что дальше? Какой мир вы собирались строить?
— Мир, уважающий наши традиции, — глухо отозвалась ведьма. — Такой мир, в котором грязнокровки знают свое место, а не воспринимают себя, как великих знатоков. Мы же жили раньше по-другому.
— Статут принимали, когда магглят не подпускали к Хогвартсу на пушечный выстрел, если ты помнишь, — заметил Сириус. — И как ты планируешь ставить кого-то на место? Если не пускать в наш мир магглорожденных, то получишь угрозу раскрытия Статута, а если пускать — все равно придется мириться с их существованием, или получишь вторых оборотней, нет? Кстати, что вы будете делать с численностью чистокровных магов? Беллс, ты говоришь лозунгами.
— А тебе так нравится происходящее? Так хочется расшаркиваться перед магглами?
— Нет, не нравится, — ответил Сириус после недолгой паузы. — Но ваши методы и цели мне нравятся еще меньше. То, что ты высказываешь, просто неубедительно.
— Кто-то не смог убедить Визенгамот, что хранителем была крыса, а при этом тоже был прав, — ядовито заметила Беллатрикс.
IX. Дожди осени
Беллатрикс сильно изменилась за лето. Ей было еще очень далеко до прежней формы, но Белла уже могла без страха поглядеть в зеркало. Зеркало предпочитало отмалчиваться, но ведьме хватало собственных ощущений. Строгая диета, режим дня и множество зелий медленно, но верно делали свою работу. Уже в августе Беллатрикс, осматривая себя перед сном, с удовольствием видела не обтянутые кожей кости, а мышцы. Она оставалась худой, но выглядела не тощей, а стройной. Она уже не ковыляла, а ходила. В первые дни сентября зеркало, наконец, снизошло до комментариев.
— В меня смотрит женщина, — Беллатрикс вздрогнула, впервые за три месяца услышав голос изделия. — Но специфическая.
Зеркало помолчало секунду.
— Но все-таки женщина, — добавило оно. — Теперь однозначно.
«Наверное, уже можно примерить что-то из старого гардероба», — подумала Белла, услышав оценку своей внешности. Вероятно, блэковские платья теперь будут сидеть на ней не как седло на корове. Шрамы на руках еще оставались, но вот на лице следы Азкабана почти пропали.
Гораздо хуже было с магией. Едва покинув Азкабан, Беллатрикс попробовала колдовать. У нее даже сразу получились заклинания, которые сдают на СОВ в Хогвартсе. Окрыленная успехом ведьма уже было поверила, что осталось только попрактиковаться; ее волшебная сила никуда не делась. Но магия сочла по-другому. Стоило Беллатрикс испробовать невербальное заклятие и аппарировать к Малфою — и заклинания перестали получаться.
Снейпу удалось всерьез напугать Беллатрикс: для старшей Блэк хуже превращения в сквиба был только поцелуй дементора. Ее надежды на быстрое восстановление сил рухнули в самом начале июля, и Белла начала медленно, по капле восстанавливать свой колдовской дар. Силы, растраченные так неосмотрительно, возвращались с большим трудом.
Нормально разбираться в целительстве Беллатрикс так и не научилась. Сначала матушка, потом Мальсибер не без труда вложили в ее голову необходимый минимум, но дальше так и не пошло. Не доверяя своим познаниям в медицине, Белла чуть ли не допросила Снейпа о допустимых заклинаниях.
Нет, целителем Беллатрикс не была, но чистокровные маги всегда знают множество вещей, которые не преподают в Хогвартсе. Ритуалы, облегчающие восстановление колдовской силы, были из такой категории; несложно и, в общем-то, элементарно, но хорошо известно только тем, кто с самого рождения оказался в мире магов.
Точно так же, как человек может развивать свое тело физическими упражнениями, можно укрепить свои колдовские силы некоторыми заклинаниями. В отличие от физкультуры, сильно изменить способности к колдовству не получится, но вот восстановиться после травмы можно. По меньшей мере, Поллуксу Блэку эти упражнения дважды помогали вернуться в форму после крайнего истощения. Белла взялась за дело, стоило ей только выяснить, какие из заклинаний ей можно колдовать без риска.
С самого начала июля Беллатрикс упорно тренировалась дважды в день, собрав в кулак все свое терпение. Она заставляла себя вновь и вновь проделывать простейшие заклинания, которым учат первокурсников. Ее регулярно настигало мерзкое чувство бессилия — то чувство, когда даже «Вингардиум Левиоса» может не получиться, и газета останется лежать на столе, а портрет на первой странице будто нарочно улыбнется; дескать, на что же вы надеетесь, Беллатрикс? Каждое утро, вставая с кровати, Белла с ужасом думала: удастся ли ей не сорваться в этот раз? Но, умывшись и переодевшись, ведьма шла в гостиную и старательно повторяла простейшие чары, постепенно увеличивая время упражнений.
Она тренировалась, пила нужные зелья и выполняла целую кучу правил и предписаний вплоть до способов заваривания чая. В конце августа Беллатрикс с удовольствием ощутила, что она перестала высыпаться; ведьма еще помнила, что повышенная сонливость — один из признаков восстановления колдовской силы. Перед началом учебного года Снейп зашел к ней еще раз. Зельевар оказался в своем репертуаре: вежливо, но твердо объяснил, что Поттера он не видел и ничего нового сказать не сможет и занялся осмотром своей подопечной. Северус ушел ближе к вечеру, основательно обнадежив Беллу; к ней возвращаются и здоровье, и магия. Радуется или огорчается из-за этого профессор — Беллатрикс так и не поняла.
Вот Люциус Малфой, скорее всего, огорчался; Белла не сомневалась, что Люциус узнает о ее состоянии и забеспокоится. Как только Блэк восстановит силы, для Малфоя удержать ее станет еще труднее. Но до этого момента оставались еще долгие месяцы. Пока что наступил только сентябрь, и он тянулся, как патока. Началась осень с ее мерзкой погодой, и Беллатрикс почти не выходила из дому. Провожать Драко в Хогвартс она не поехала; незачем нервировать свояка, да и, по правде говоря, выбираться в маггловский Лондон было противно. Первое сентября она спокойно встретила дома. В тот день впервые за два месяца у нее на тренировке не сорвалось ни одно заклинание.
* * *
Когда зеркало заговорило, Белла вспомнила недавний разговор с Нарциссой. Сестра появилась на Гриммо вечером первого сентября и тоже заметила, что Белла стала выглядеть гораздо лучше.
— Знаешь, это неправильно, — растерянно произнесла Беллатрикс в ответ. — Я должна горевать, но... не могу. Я даже плакала из-за идиотизма министерских, а не из-за Рудольфа. Как будто закрыла горе в чулане и повесила замок. Цисси, может, я сошла с ума?
— Раз так говоришь, то не сошла, — Нарцисса пересела на диван к сестре. — Это сумасшедший утверждает, что он нормальный.
Нарцисса аккуратно взяла ее за руку, и Беллатрикс удивилась, какая у ее сестры теплая и мягкая ладонь.
— Послушай, — тихо заговорила леди Малфой. — Ты же знаешь, что Рудольф бы умер вдали от тебя, и даже похоронить его у тебя бы не получилось. Я думаю, ты просто успела осознать это за десять лет.
— Наверное, — глухо откликнулась ведьма.
— Насколько я знаю Рудольфуса, ему бы не понравилось, если бы ты убивалась.
Белла вспомнила разговор, и ей расхотелось думать о набеге на гардероб Блэков. Нарцисса, милая, теплая, опекала и поддерживала старшую сестру, как могла. В отличие от остальных, ей двигал не корыстный интерес, а сестринская любовь. Беллатрикс хотела быть откровенной с ней и в то же время осознавала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Старшая Блэк достаточно знала свою милую и домашнюю сестренку, чтобы сделать насчет нее серьезные выводы. Нарцисса явно побаивается, и, в отличие от Люциуса, боится не за политические планы, а за семью. Стоит в разговоре выйти за границы или вспомнить старое — Цисси тут же доложит об этом мужу.
Беллатрикс ни слова не сказала сестре о купленных в Лютном реактивах или о разговоре с Флинтом. Это было разумно, но, провожая Нарциссу домой, ведьма ощущала себя форменной свиньей, и ничего с этим сделать не могла.
* * *
Сова от Флинта застала ее за завтраком. Отвязывая письмо, Беллатрикс удовлетворенно отметила, что птица отправлена из Хогсмида. Маркус, конечно, тот еще лоботряс, но некоторых мер предосторожности от него удалось добиться.
— Тайный агент Упивающихся Смертью, внедренный в Хогвартс, вышел на связь, — Белла откровенно забавлялась, представляя, как можно обозвать происходящее, будь она кем-то вроде Риты Скитер. — Нет, лучше так: Упивающиеся Смертью вербуют сторонников в Хогвартсе.
Конверт был вскрыт прямо за столом после завтрака, и шуточки закончились. Разумеется, назвать Маркуса Флинта тайным агентом мог только откровенно пристрастный человек. Парень, похоже, всерьез разделял идеи Темного лорда и ответственно относился к вопросам крови, но настоящих талантов у него пока видно не было. Но и применение, которое ему нашла Беллатрикс, не требовало особых навыков.
Семикурсник обязался раз в неделю писать ей о происходящем в Хогвартсе, особенно о Гарри Поттере. Белла пробежалась взглядом по тексту и хмыкнула: у нее складывалось ощущение, что стадион Хогвартса превратился в ипподром Константинополя; если Белла правильно помнила, именно там команды служили инструментом политической борьбы. Понятно, что Флинт капитан квиддичной команды и это, видимо, один из немногих способов его самовыражения. Понятно, что Гарри Поттер — ловец команды-соперника. Но, ради Мерлина, зачем Люциусу понадобилось покупать метлы на всю слизеринскую команду? Зачем ему надо было проталкивать Драко на место ловца?
Беллатрикс неплохо держалась на метле, но квиддичем всерьез не интересовалась. Еще на втором курсе она попробовала пройти отборочные испытания в слизеринскую команду, благополучно не попала даже в запасной состав и на этом успокоилась. В квиддич играл Регулус и им увлекался Сириус, девицы Блэк предпочитали только болеть с трибуны. Люциус, насколько Белла его помнила, тоже не любил гонять мяч.
С такими предпосылками напрашивался очевидный вывод: Люциус этим жестом хочет что-то показать, но что и кому? Оставив это наблюдение, как еще одну загадку для размышления, Беллатрикс задумалась над другими событиями из письма.
Поттер с Уизли отличились в первый же день занятий. Угнать отцовский автомобиль и пересечь всю Британию — шалость, которая имела все шансы войти в золотой фонд «Мародеров». Флинт законспектировал слова Снейпа о происходящем, но Белла не узанала ничего нового. С ее точки зрения, декан Слизерина даже отлично подготовленное эссе по зельям воспринял бы как попытку Поттера выделиться и обратить на себя внимание. А вот дошедшие через третьи руки слова о закрывшемся барьере на Кингс-Кросс Беллатрикс отметила. Это была вторая загадка, про которую стоило почитать. Опыт подсказывал Белле, что подобная необъяснимая странность заслуживает внимания.
— Маркус, ты просто умничка, — произнесла вслух Беллатрикс.
Отдельное недоумение у Беллы вызвало назначение Локхарта на должность преподавателя ЗОТИ. Дамблдор, конечно, чудаковатый старик, но и в таком решении должны быть скрыты какие-то мотивы. Блэк до последнего момента надеялась, что это нелепая шутка.
* * *
«Зачем кому-то закрывать барьер и как это можно сделать?» — размышляла Беллатрикс, устроившись после завтрака в кабинете Ориона Блэка. Как всегда, домашняя библиотека не дала четкого ответа на вопрос «Как?». С вопросом «Зачем?» дело обстояло получше. Беллатрикс пришла к выводу, что на попытку помешать Гарри Поттеру попасть в Хогвартс это не похоже: слишком сложно, головоломно и бесполезно. Если бы мальчики были умнее, они просто дождались бы родителей Рона. А вот на провокацию это похоже. С Локхартом было сложнее. Цену ему Беллатрикс знала и потому смогла придумать лишь две гипотезы. Первую, которая сводилась к тому, что Альбус Дамблдор сошел с ума, она отмела сразу. Дамблдор был кем угодно, но не дураком и не безумцем. Второе предположение было лишь немногим лучше.
Если всего лишь на миг предположить, что директор может ради одного ученика пойти на многое, то появлялось удовлетворительное объяснение такому назначению. Поттер, забитый магглами, может не пройти испытание славой. Если Локхарт появился ради того, чтобы наглядно показать мальчику, к чему ведет пресыщение славой, то его назначение даже выглядит логично.
Беллатрикс нервно притянула к себе пепельницу. Если директор и в самом деле готов крупно подставиться ради Гарри Поттера, что же он намерен с ним делать? И что он сотворит с леди Блэк, стоит ей подобраться к этому мальчику поближе? Вопросов было гораздо больше, чем ответов.
* * *
Поспав после обеда, Беллатрикс задумалась о вещи, совершенно не связанной с письмом. Все еще лежа в кровати, она вспоминала указания Снейпа и пыталась оценить границы дозволенного ей колдовства. Смешно сказать, но именно слова зеркала и желание примерить платье подтолкнуло ее к старым мыслям. Белла размышляла несколько минут, и, наконец, собравшись с духом, резко поднялась и прямо в пижаме отправилась к запертому гардеробу. Существует множество неписаных правил, которые чистокровные аристократы впитывают буквально с молоком матери. Одно из таких правил гласит, что в доме есть помещения, в которые можно заходить, лишь только одевшись так, будто идешь в свет. В места, подобные реликварию, не заходят в банном халате.
Через полчаса на ступеньках лестницы, ведущей в винный погреб, появилась леди Блэк, облаченная в строгое черное платье. Твердо ставя ноги, Беллатрикс двинулась к дальнему углу. Бутылка мадеры никуда не исчезла, она все так же сиротливо стояла возле стеллажа. Волшебница набрала в грудь воздуха и потянула сосуд. Стеллаж отъехал в сторону, и Беллатрикс шагнула в открывшийся проем, как в пасть чудовища.
Факелы на стенах вспыхивали сами, стоило ей поравняться с ними. Белла еле заметно улыбнулась, когда спуск в зал осветился холодным сиянием волшебных светильников. Дом признавал в ней хозяйку и главу рода; ведьма хорошо помнила, что дед и отец, спускаясь с ней, зажигали факелы сами, но лорду Арктурусу Блэку, старшему мужчине в семье, утруждать себя не приходилось.
Все осталось таким же, как и двадцать лет назад. Такой же широкий и гулкий зал, те же звезды на стенах, те же шкафчики и родник. Все цело, только в пыли.
— Кикимер, — негромко позвала Беллатрикс.
Домовик моментально возник рядом и уставился с немым обожанием на хозяйку.
— Когда я закончу, подметешь пол в зале. Здесь слишком пыльно.
Эльф поклонился и с хлопком исчез. Он почувствовал серьезность момента и не сказал ни единого слова.
Белла прошлась по залу. Осмотрела все три закутка. Потрогала доспехи, аккуратно сложенные в углу. Даже ростовая мишень волшебника стояла на своем старом месте. Надо было решаться. Снейп говорил про ограничения, и Беллатрикс не собиралась их нарушать. Но и повторять одни и те же заклинания она уже не могла.
Волшебница потрогала мишень, держащую в руках муляж волшебной палочки. Медленно отошла на рубеж и потянула палочку. Пальцы знакомо зудели; магия возвращалась и это сопровождалось самыми разными ощущениями. В начале августа она вообще чуть не обожглась, взявшись за палочку. Леди Блэк встала в стойку, вскинула палочку так, как учил ее Долохов. Ей еще нельзя колдовать те вещи, которым ее учил Антон Михайлович, не говоря уже о знаниях, почерпнутых у самого Темного лорда. Но хотя бы одно заклинание, достойное боевого зала, она знает.
— Экспеллиармус! — Беллатрикс выкрикнула заклятие так, как в лучшие времена произносила «Круцио!».
Луч ударил в торс мишени и муляж палочки вылетел из деревянной руки. Белла не удержалась и, как маленькая девочка, подбежала к выбитому жезлу. «Экспеллиармус», конечно, не чета невербальным проклятиям. Это простое заклинание, доступное даже юному школьнику. Простое для взрослого мага и одновременно с этим такое сложное для Беллатрикс в ее нынешнем состоянии.
— Получилось! — воскликнула Белла и расхохоталась.
Она смеялась от счастья и чувствовала, что пьянеет без всякого вина.
X. Тени Блэков
Беллатрикс сидела у окна и курила. Для спуска в боевой зал она выбрала не очень удачное время; ведьма поднялась наверх перед самым ужином. Спать ей пока еще не хотелось, всерьез размышлять о чем-то кроме спуска в зал она не могла: яркие впечатления целиком занимали ее ум. Впервые за долгие годы она ощутила хотя бы подобие своей прошлой силы. Белла уже переоделась в пижаму; она не собиралась долго засиживаться. Максимум через полчаса ей захочется спать.
Боевой зал Блэков был для нее приветом из прошлого. Поллукс Блэк, отставной аврор, и на восьмом десятке не растерял старых навыков. Сильнее, чем родной дедушка, Беллу гонял только Долохов. Если Кигнус и Друэлла не особо одобряли увлечения дочери, то дед охотно занимался с любимой внучкой. Именно Поллуксу Блэку Беллатрикс была обязана обширными познаниями в ЗОТИ. И именно дедушка занялся ее обучением после окончания Хогвартса. Их первое занятие в боевом зале началось как раз с «Экспеллиармуса»...
-...Итак, — Поллукс Блэк, высокий, худой, седой как лунь, прошелся по залу. — Здесь мы будем заниматься твоей подготовкой. Школ магического боя существует множество, но сначала мы подтянем тебя в базовых вещах. Первым заклинанием, которое ты разучишь, будет «Протего».
Беллатрикс еле удержала разочарованный возглас. «Протего» она уверенно демонстрировала еще на СОВ, которые были три года назад. Неужели дедушка настолько низкого о ней мнения? Видимо, она не смогла удержать при себе все эмоции, потому что Поллукс поинтересовался непринужденным тоном:
— Вопросы?
— Дедушка, — аккуратно начала Белла. — Я показывала «Протего» еще на СОВ. Я знаю это заклинание.
— Вот как? — Поллукс Блэк остановился и поглядел куда-то в сторону. Беллатрикс даже не успела дернуться, когда дед вскинул палочку и гаркнул: — Экспеллиармус!
Палочка Беллы улетела в сухую дедовскую ладонь и ведьма почувствовала, как теплеют ее уши. Поллукс Блэк сделал несколько шагов, вертя в руках изогнутую палочку внучки.
— Нет. Ты не знаешь «Протего», — спокойно произнес он. — Вот когда я не смогу тебя так обезоружить, тогда будешь знать. Лови палочку...
...Если Кигнус Блэк долго и упорно старался сделать из дочери нормальную чистокровную леди, то Поллукс поступил рациональнее. Когда Белла закончила Хогвартс, дед объяснил ей, как правильно ставить сложные щиты, научил пользоваться невербальной магией и преподал основы окклюменции. Старый аврор отлично научил ее защищаться, но на любые просьбы показать боевые заклятия упорно отсылал в библиотеку. Сейчас, успев дойти до вершин в боевке Темного лорда и подготовить троих боевиков из молодых Упивающихся, Беллатрикс осознавала дедовскую мудрость. Хотя в то время Волдеморт еще считался легальным политиком, Поллукс Блэк предвидел, что внучка, связавшись с Вальпургиевыми рыцарями, неизбежно рискует. И дедушка тщательно учил Беллу самозащите, чтобы Беллатрикс могла спастись в случае опасности и при этом не представляла ценности для Вальпургиевых рыцарей как боевик.
Но жизнь рассудила иначе, чем старый Поллукс Блэк. Тогда еще мало кто знал, что Темный лорд будет готовить свое боевое крыло не по методике аврората и не по классической дуэльной системе. Антонину Долохову досталась ведьма, которая уже знала защитные чары и невербальную магию. Но при этом Беллатрикс не надо было переучивать с другой системы. Поллукс Блэк хотел направить энергию внучки в нужное русло, а сделал идеальную заготовку для боевки Темного лорда; царский подарок для Антонина Долохова, которого Белла быстро приучилась называть Антоном Михайловичем.
Все возвращается на круги своя. Может быть, через несколько месяцев Беллатрикс сможет восстановить силы. Или хотя бы не будет ощущать бессилия, когда ее может скрутить голыми руками не то, что Муди, а племянница-полукровка, еще проходящая стажировку в аврорате. Белла заскрипела зубами. Стоило ей вспомнить про полукровок, в памяти против воли всплывал насмешливый голос Сириуса...
* * *
... За стенами стояло лето — единственное время года, когда прохлада каменного мешка воспринимается как благо. В Азкабане был очередной день, такой же, как несколько сотен дней до него. Как обычно, они с Сириусом разговаривали. Как обычно, разговор свелся к проблемам крови и прошлой войне...
— ...Ну, допустим, — хмыкнул Блэк. — предположим, что все это имеет значение, что только чистую кровь надо сохранять и преумножать. Даже допустим, что ради этого надо отрезать от нашего мира магглорожденных и полукровок... не перебивай, я тебя дослушал. И как тогда избежать вымирания чистокровных магов?
— Ты гобелен видел? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Разумеется, — кузен или не понял подколки, или предпочел ее не заметить. — Я его даже заучивал.
— Ну мало ли... — протянула Белла. — Вдруг ты настолько порвал с семьей, что наложил на себя «Обливейт». Я же не знаю, насколько ты хотел не отличаться от грязнокровок.
Беллатрикс с невинным видом пожала плечами. Могла бы — развела руками, расковать ее должны были только через год.
— Ну-ну, — покачал головой кузен. — К делу, если можно.
Сириус даже не думал реагировать на оскорбления. Младший Блэк только посмеивался, когда Беллатрикс отпускала очередную колкость. Белозубая усмешка действовала на Беллу не хуже ответных подколок и насмешек; от ироничного и неунывающего Сириуса Блэка будто отлетали все шпильки, которые пыталась в него вонзить кузина.
— Дядя Альфард, твой двоюродный дедушка Регулус, Сириус, старший брат директора Финеаса Найджелуса Блэка, — Белла, подняв взгляд к потолку, начала перечислять. — Они все не оставили потомков, даже не женились. Это только в мужской линии, а еще есть женская. Элладора и наша двоюродная бабушка Кассиопея...
— ...И ты, — буднично заметил Сириус.
Несколько секунд Беллатрикс молчала.
— И я, — наконец признала она. — И множество браков, в которых только один ребенок. Если бы чистокровные маги задумывались над этой проблемой — ее бы не существовало.
— Есть нюанс, — заметил Сириус. — Например, моему деду на войне с Гриндевальдом повезло больше, чем братьям. Во-вторых, Беллс, есть еще одна проблема, о которой ты забываешь.
— Какая же?
— Тебе о чем-то говорит такая фамилия, как Габсбурги?
Беллатрикс напрягла память. Что-то маггловское, знакомое, но совсем смутно.
— Маггловские правители? — неуверенно спросила она. — Что-то достатутное времен охоты на ведьм?
— В точку, — Сириус показал большой палец. — Беллс, у моей мамы уже начался бы нервический припадок. Карл Пятый, тебе о чем-то это имя говорит?
— Отец Филиппа Второго Испанского, который заложил предпосылки для принятия статута, если я правильно помню. Но какое это имеет отношение к теме? — Белла еще не улавливала, к чему клонит кузен.
— Ты, наверное, догадываешься, что маггловская аристократия тех лет щепетильно относилась к вопросу крови, — начал Сириус. — Они в этом напоминали наше дорогое семейство. Карл Пятый был последним монархом, который когда-либо был провозглашен римским императором, и его владения включали в себя Испанию, Италию и Германию, не считая заморских колоний. Говорили, что над его владениями никогда не заходит солнце...
— Впечатляет, — кивнула Беллатрикс.
Белла знала об этом правителе, но через призму истории магии. История, судя по всему, будет долгой и про магглов, но слушать о магглах все равно интереснее, чем считать черточки на стене. Ведьма устроилась поудобнее; Сириус часто говорил, что она опирается руками на горизонтальный прут так, словно стоит на балконе.
— Ты, наверное, догадываешься, что у него была острая проблема наследования.
— Логично, — кивнула Белла.
— И он не мог допустить, чтобы с ним роднился кто попало, — продолжил Сириус.
— Естественно, — фыркнула Беллатрикс. Карл Пятый ей уже начинал нравиться за отношение к крови, хотя и был магглом.
— Поэтому он женился на кузине, и Филипп Второй, его сын, наследовал испанские владения. А младший брат Карла, Фердинанд, наследовал германскую корону.
— А Италия?
— Королем Неаполя и Сицилии был Филипп Второй. Но это не суть важно. Важно то, что Габсбурги доминировали в Европе до самой Тридцатилетней... короче, до статута. Старшая ветвь управляла Испанией, младшая — Священной Римской империей. И у них у всех была проблема наследования.
— Наверное, было очень мало родов, которые были достаточно знатными, чтобы родниться с Габсбургами, и при этом недостаточно опасными, так? — спросила Беллатрикс.
— Именно, Беллс! — воскликнул Сириус. — В самую точку! После того, как англичане разбили Непобедимую армаду, испанские короли опирались на союз с младшей ветвью Габсбургов.
— И вплоть до династических браков?
— Да, — просто ответил Сириус. — Карл Пятый, как я говорил, был женат на кузине...
— ...У нас отец директора Блэка был женат на кузине, — заметила Белла. — У тебя самого отец и мать — троюродные брат и сестра.
— Верно, — кивнул Сириус. — А Филипп Второй был женат на своей племяннице, Анне Австрийской.
— Это уже хуже, — настороженно произнесла Беллатрикс. — А кто был родителями у этой Анны?
— Двоюродные брат и сестра, сестра Филиппа и сын Фердинанда, — просто ответил Сириус. — А у Филиппа и Анны родилось несколько детей, но до совершеннолетия дожил лишь один, тоже Филипп, но уже третий. И он был женат на своей кузине, которая родилась от брака среднего сына Фердинанда, Карла, и его племянницы.
— Кошмар, — Белла покачала головой. — Это же вырождение.
— Ну да, — Сириус снова кивнул. — Внук Филиппа Третьего, Карл Второй, прожил тридцать девять лет, не оставил детей, болел кучей болезней...
— ...Там тоже были близкородственные браки? — спросила Беллатрикс севшим голосом.
— Разумеется. Его отец был женат на племяннице, которая родилась от брака двоюродных брата и сестры. Беллс, как только не билась над этим уродцем его мать! Они нашли ему жену из рода, славного своей многодетностью, устраивали обряды экзорцизма, только вот корона все равно стала выморочной, — Сириус начал злиться. — Как видишь, Габсбурги превратились в умственно отсталых инвалидов, последний из которых даже жевать не мог! Но зато сохранили свою чистую кровь, правда, Белла?!
— У нас не так мало чистокровных семей! — парировала Беллатрикс.
— Но все в родстве друг с другом, — возразил Сириус.
— Не на уровне кузена и кузины. Всегда можно найти совсем дальних родственников.
— Найди прямо сейчас, на ком можно было женить кого-нибудь из нашего поколения Блэков. Регулуса или Андромеду, например, — оскалился Сириус.
— Гойлы... — Беллатрикс начала вспоминать чистокровные фамилии. — но это клиенты Малфоев, и они уже близки к вырождению. Лестрейнджи, Дромеду можно было выдать за Рабастана...
— Ну Лестрейнджи рядом с нами, — прокомментировал Сириус. — Еще какие идеи?
— Селвины, но только для Регулуса. Моя бабушка по матери из Селвинов. Флинты — мы с ними очень дальние родственники, Урсула Флинт — жена Финеаса Найджелуса Блэка. Но да, ты прав, половину фамилий приходится вычеркивать, если исключать троюродных родственников.
— Но вы с Волдемортом решили, что свежая кровь вам не нужна, лучше тихо вырождаться, верно?
— А грязнокровки опоганят нашу кровь.
— Твоя племянница, между прочим, метаморф, — заметил Сириус. — Уникальный дар, неплохое такое опоганивание.
— Кузен, — Беллатрикс впервые за два с небольшим года назвала так Сириуса. — Она неизбежно чем-то заплатит за такой талант, полукровки очень нестабильны.
— А чистокровные стабильно вырождаются, — усмехнулся Сириус. — Есть же сильные волшебницы среди...
— Хватит вспоминать вашу Лили! — грубо перебила Белла. — Хватит! Она бегала за Снейпом до самых СОВ, сколько и чего он ей перерешал, я даже не знаю! И стоило вашему золотому Джеймсу поманить ее, где оказалась Лили?
— Все было не совсем так, — процедил Сириус. — Точнее, даже совсем не так.
— Да не важно! — в сердцах сказала Белла. — У вас много грязнокровок училось хотя бы нормально? Вот покажи мне хоть одного грязнокровного волшебника, который учился в Хогвартсе хотя бы без единого «Удовлетворительно»! И при этом учился самостоятельно! Покажешь такого — я даже не знаю, что я сделаю!...
...Беллатрикс потушила окурок и двинулась к кровати. В тот раз они опять остались каждый при своем мнении, но одна фраза намертво отпечаталась в памяти ведьмы.
— Беллатрикс, — Сириус редко называл ее полным именем, еще реже кузиной. — Скажи мне лишь одну вещь: тебе нужно ваше светлое будущее, в котором не будет Блэков? Мы выродимся, — кузен сказал «мы», а не «вы» и это заставило Беллатрикс вздрогнуть. — как Габсбурги. Они ушли за сто лет, мы гибнем медленнее, но идем по тому же пути уже целый век.
Тогда она честно ответила: «Я не знаю». Тогда этот вопрос был чисто умозрительным. Тогда Беллатрикс носила фамилию Лестрейндж. Тогда ее отделяли от свободы мили морской глади, футы камня и восемь лет. Сейчас она снова Блэк и этот вопрос напоминает о себе.
— Нужно ли мне будущее, в котором нет Блэков? — тихо произнесла Беллатрикс.
Она никак не могла отделаться от привычки разговаривать сама с собой. И, укрываясь теплым одеялом, сама же прошептала.
— Ответ «я не знаю» теперь не принимается...
XI. День поминовения
В списке радостей Беллы большая, теплая и мягкая кровать, стоявшая в ее спальне, уступала только носкам и хорошей обуви. Лежать под теплыми одеялами было даже приятнее, чем нежиться в ванне. После вечной прохлады Азкабана Беллатрикс очень любила греться. Еще летом, занимаясь самокопанием, ведьма решила не слишком разлеживаться в постели, но в итоге позволила себе компромисс. Иногда, когда желания двигаться не было, но мысли неслись, Белла не шла в кабинет, а усаживалась в своей кровати. Два теплых одеяла и несколько подушек превращались в самое настоящее гнездо.
Сентябрь шел. Как только Беллатрикс смогла колдовать что-то более-менее приличное без риска стать сквибом, дни побежали гораздо быстрее. Только в боевом зале Блэков Белла осознала, насколько сильно ей не хватало возможности колдовать. С тех пор, как в подвале под подвалом прозвучал «Экспеллиармус», ведьма тренировалась именно там. Она еще раз сверила список заклинаний со Снейпом и разыскала в библиотеке старые учебники, по которым училась в Хогвартсе еще Вальбурга Блэк. С начала сентября Беллатрикс отрабатывала в боевом зале заклятия, которые давным-давно мэтр Флитвик объяснял еще на первых трех курсах.
Это были утомительные, противные часы. Ее пальцы зудели от прикосновения к волшебной палочке, после ужина она практически сразу засыпала. Магия медленно возвращалась в отвыкшее от нее тело, прокладывая себе путь подобно воде, протекающей по засоренной трубе. Но для Беллатрикс все неудобства перекрывались пьянящим ощущением собственной силы, от которой она почти отвыкла.
Белла никогда не боялась быть сильной. В дочери рода Блэков сошлись воедино гордость крови, гордость касты и гордость магической силы. Это чувство не смог вытравить из нее даже Азкабан; каменный мешок и дементоры только заглушили его. Как только у Беллатрикс появилась цель, пусть даже и скромная, нашлась и дорога.
Кроме постоянных тренировок, Белла изредка выбиралась из дома и анализировала информацию. Время от времени у Стивенсона появлялась интересная статья; интересная не только для аптекаря, но и для самой Беллы, кредо которой в ЗОТИ выражалось емкой фразой: «Нельзя нормально защититься от того, чем сам не владеешь». Ситуация была вполне нормальной: дурмштранговский вестник выходил на русском, и в Британии действительно нелегко было найти волшебника, владевшего и темными искусствами, и русским языком.
Стивенсон практически не вызывал у Беллы паранойи. Гораздо сложнее было с Флинтом. Мадам Блэк не так много общалась с семикурсником, но уже могла сделать определенные выводы. Маркуса при всем желании нельзя было назвать одаренным человеком. Успехами в учебе он не блистал, соображал он сильно медленнее Беллы, но некоторые достоинства у парня все же имелись. Например, Флинт оказался наблюдательным. В общем-то, слизеринец справлялся со своей задачей, сообщая актуальную информацию, но у Беллатрикс возникал совсем другой вопрос: «Как быстро его раскусит Снейп?» В том, что Северус рано или поздно заподозрит своего студента в шпионаже, Белла не сомневалась. Вначале она хотела даже не связываться с Хогвартсом, но чуть позже, подумав, пришла к интересному выводу.
Пусть Флинта даже и раскусят. Но что такого нового узнает Дамблдор, даже если Снейп сообщит ему о переписке с Беллой? Что Беллатрикс, которая уже несколько недель снова Блэк, не намерена успокоиться и тихо доживать свой вдовий век? Старый директор это и так хорошо знает. Белла очень хорошо помнила неприязненный взгляд директора, услышавшего вердикт: десять лет. Волшебница была твердо убеждена: Дамблдор предпочел бы увидеть ее безвольной куклой — тем, что остается после поцелуя дементора; или хотя бы запертой навечно в Азкабане. Старик очень хорошо знал, кто такая Беллатрикс Лестрейндж, и чем конкретно она занималась в ближнем круге Темного лорда.
С этой точки зрения, любой приговор, вынесенный Белле, кроме пожизненного заключения или смертной казни означал только лишь передышку для ордена Феникса. Цинично рассуждая, если Флинта и раскроют, Дамблдор ничего нового для себя не узнает. А вот Беллатрикс, читая новости из первых рук, узнает очень и очень многое.
* * *
Очередное письмо от Флинта застало Беллу в выходной день после обеда. Слизеринец не был полным дураком и отправлял письма из Хогсмида. Сова прилетела именно в то самое время, когда Беллатрикс не имела ни малейшего желания передвигаться. Отпустив птицу, ведьма устроилась в кровати и пробежалась взглядом по строчкам. Интересных моментов было ровно два и оба они касались квиддича.
Итак, за Поттером целенаправленно гонялся бладжер. Мяч сломал мальчишке руку и Гарри провел ночь в больничном крыле, пока ему выращивали заново кости. То, что Локхарт — некомпетентный идиот, Белла понимала уже давно. Сцена с удалением костей из руки не добавила ничего нового. Гораздо непонятнее было другое; второй раз вокруг Поттера происходят странные события, требующие недюжинных способностей. Один раз перед мальчиком закрыли барьер на Кингс-Кросс, сейчас натравили на него блаждер. Но зачем?
Беллатрикс, если как следует постараться, смогла бы заговорить бладжер. Но если хочется навредить мальчику, что мешало подловить его летом? В газетах было написано, что Мальчик-Который-Выжил летом живет у родственников-магглов. Нет, конечно, адрес там не указан, но даже Беллатрикс смогла без особых усилий найти, где мальчик живет. Зачем городить огород с бладжером и барьером, когда есть испытанный арсенал, увенчанный тремя Непростительными?
Беллатрикс задумалась. Может, злоумышленник опасался связываться с ребенком, от которого отлетела Авада? Но почему тогда попросту не уронить на мальца что-нибудь потяжелее? Слишком нелогично, слишком странно это выглядит. Ведьма устроилась поудобнее и попробовала посмотреть на ситуацию с другой стороны. Кто и зачем мог затеять такое с Гарри Поттером?
Ей сразу пришла в голову версия о ком-то из ближнего круга Упивающихся, собравшемуся отомстить мальчишке. Догадка была на поверхности, она просто напрашивалась, и сразу же была отвергнута. Во-первых, почему именно сейчас? Во-вторых, почему такой фанатичный умелец даже не попробовал связаться с Беллатрикс? Волшебница никак не могла подобрать среди товарищей, разгуливающих на свободе, хоть кого-то, кто именно так занялся бы этим делом.
Идеи с барьером и бладжером были вполне в духе Дамблдора: запутанные, неочевидные планы, которые срабатывали с завидной эффективностью. Но это предположение разбивалось о назначение Локхарта. Директор — человек со странностями, но кажущаяся запутанность его решений связана не с отсутствием логики в голове Дамблдора, а с незнанием планов старого волшебника. Даже если предположить, что Альбус счел Гарри новым Темным лордом, то зачем ему надо воспитывать мальчика, приняв в Хогвартс Гилдероя Локхарта? В том, что тщеславный пустозвон появился в школе только и исключительно в воспитательных целях, Беллатрикс не сомневалась. И то, что директор рискует показателями целой школы ради воспитания Гарри Поттера, только лишний раз убеждало Беллу: ставки на мальчика неимоверно высоки. Белла никак не могла представить, зачем одновременно воспитывать мальчика и пытаться ему навредить. Что-то ей подсказывало, что и барьер, и бладжер — дело одних рук. Значит, вариант с переоценкой Гарри директором был очень маловероятен.
Тупик? Ни бывшим Упивающимся, ни Дамблдору это не выгодно? Тогда кто мог это задумать? От избытка чувств Беллатрикс хлопнула себя по лбу. Она настолько привыкла воспринимать реальность через призму противостояния ордена Феникса и организации, что даже не допускала мысль о какой бы то ни было третьей силе. Если предположить, что злоумышленник преследовал какие-то свои цели, не связанные с Гарри Поттером напрямую, версии хотя бы не выглядели бредом. Например, кто-то пытается надавить на директора. В этом случае даже сложность нападений на Гарри становится обоснованной: надо и запутать директора, и отвести от себя подозрения, и ни в коем случае не причинить ребенку настоящий вред. Кто мог это сделать?
Вряд ли Корнелиус Фадж. Действующий министр, безусловно, может недолюбливать Дамблдора. Беллатрикс даже догадывалась, почему. Любой деятель, похожий на незабвенного Корнелиуса, всегда будет воспринимать независимого и авторитетного человека как угрозу своей власти. Но у Фаджа есть совсем другие рычаги влияния. Может, Люциус? У него точно есть причина мстить директору: Белла помнила, как старший Малфой отнесся к наложенному на Драко взысканию. Методы, которыми досаждают Поттеру, тоже вполне могут соответствовать образу свояка. Мысли Беллы описали круг и вернулись к вопросу о Темном лорде.
Люциус, безусловно, добился неожиданного успеха в политике. При этом Беллатрикс, соотнося высказывания свояка и поведение его вассалов, была уверена, что возвращение Волдеморта для Люциуса Малфоя — не самое желанное событие. С этой позиции, свояк мог как пытаться насолить Дамблдору через Поттера, так и стараться задавить в зародыше реинкарнацию Волдеморта. Белла улеглась в кровать. Жаль, что ей не хватает опыта. Она могла спланировать диверсию, могла в лучшие годы сражаться на дуэли даже с Муди, но в политических играх до Малфоя и Дамблдора ей было очень далеко. Пока Беллатрикс могла только созерцать происходящее.
Она не заметила, как снова задремала. Ее разбудил Кикимер, сообщивший с виноватым видом, что хозяюшка велела будить ее в это время.
* * *
Осень шла, чем дальше, тем быстрее. В самом начале октября в доме на Гриммо объявилась Нарцисса с неожиданной просьбой.
— Ты пока ничего не сказала мне из того, о чем я не догадывалась, — улыбнулась Беллатрикс после того, как леди Малфой пожаловалась ей на Локхарта.
Они сидели в столовой за чаем, как в старые добрые времена, еще когда обе сестры были девицами Блэк. Для полноты не хватало разве что Андромеды. Нарцисса долго собиралась с духом и наконец медленно произнесла то, ради чего и появилась:
— Белла... — младшая сестра говорила медленно, будто нащупывала путь через болото. — Ты не могла бы позаниматься с Драко в каникулы защитой?
— Ты хочешь, чтобы я занялась с племянником? Защитой? От темных искусств? — Беллатрикс удивленно приподняла брови. — Тебя никто не покусал, Цисси?
— Я думаю, что у тебя получится заняться с мальчиком именно защитой от темных искусств, — Нарцисса выделила голосом слово «защитой».
* * *
Неизвестно, повлияло ли согласие Беллы, или нет, но в середине октября леди Блэк преодолела сопротивление министерских бюрократов. В Азкабан к Сириусу отправилась огромная посылка со сладостями, газетами и куревом. Вернувшись из министерства поздним вечером, Белла могла разве что облегченно выдохнуть: прорваться через дебри министерства было не легче, чем уйти от аврорской погони. Вместе с газетами отправилось и письмо кузену.
На следующий же день Белла начала гораздо интенсивнее надиктовывать свои заметки о беседах с кузеном. Из краткого пересказа их дискуссий и перебранок надиктованные записи постепенно превращались чуть ли не в политическую программу.
«Таким образом, вопрос статуса крови носит прежде всего социальный характер», — перо записывало за Беллой. После вчерашнего похода один вопрос, который они давным-давно обсудили с Сириусом, снова всплыл в ее памяти.
Когда кузен рассказывал о Габсбургах, он уделил очень много внимания Хуану Хосе Австрийскому, королевскому бастарду. Та же наследственность, тот же отец, что у болезненного Карла Второго. И какие разные дети родились у племянницы Филиппа Четвертого и актрисы Марии Кальдерон! Несчастный и слабоумный Карл, который даже не мог нормально жевать, и дон Хуан, «князь моря», полководец и усмиритель восставшей Каталонии. Сириус рассказывал о королевском бастарде с восхищением. Белла, слушая его, была уверена, что кузен хотел бы прожить подобную жизнь. Со слов Сириуса, дон Хуан даже выглядел похожим на Блэков.
Сириус рассказывал об этом полукровке, чтобы показать Белле, как капля горячей алой крови, как всего лишь одна грязнокровка оживляет заскорузлое родовое древо, близкое к вырождению. Но Беллатрикс, как всегда, истолковала все по-своему. История Хуана Хосе Австрийского в ее заметках стала примером правильного воспитания полукровного ребенка.
* * *
Чем ближе становился Хеллоуин, тем нервознее становилась Беллатрикс. Она не собиралась отмечать сам праздник; длился траур по умершему мужу, к тому же в Хеллоуин исчез Лорд. Но сразу за Хеллоуином наступал день поминовения. Белла не могла увидеть даже могилу мужа, но твердо решила посетить семейный склеп. День всех святых она провела в одиночестве. Как ни странно, но ей почти не хотелось спать вечером; противное, томительное предчувствие полностью завладело ей. Утром, кое-как приведя себя в порядок, Беллатрикс отправилась к кладбищу на «Ночном рыцаре». Она успела выбраться из автобуса и сделать несколько шагов к семейному склепу, когда услышала сбоку хлопок аппарации.
Белла машинально вскинула палочку. Она даже не успела ни о чем задуматься, пока развернулась на месте и прицелилась на источник шума. Она подсознательно ожидала увидеть что угодно: от авроров до Дамблдора. Но вместо этого она увидела еще более неожиданное зрелище.
— Андромеда? — недоверчиво произнесла Беллатрикс и опустила палочку.
XII. Третья сестра
— Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты, — лицо Андромеды оставалось непроницаемым. — Сегодня день поминовения.
— От тебя отреклась семья, — прошипела Беллатрикс. — Твое имя исторгнуто из истории нашего рода, как только ты сменила фамилию на Тонкс.
— Ну а ты Лестрейндж, — парировала сестра.
— Я уже Блэк, — машинально ответила Белла и осеклась, поняв, что только что сказала Андромеда. — Что? Ты смеешь?...
— Да. Я смею, — Андромеда говорила тихо, твердо, с расстановкой, как в юности. — Тетя Вальбурга — это еще не вся семья.
Андромеда пристально посмотрела на Беллу, ожидая бури. Но старшая сестра молчала.
— Ни отец, ни мать не порвали со мной отношения, — Тонкс продолжила монолог. — Даже дед мне писал несколько раз. А ты сейчас стоишь и удивляешься. Тебе так хочется устроить здесь сцену из-за того, что я пришла к склепу?
Только сейчас Андромеда чуть опустила взгляд и увидела, что на нее нацелено из рукава жало волшебной палочки.
— Если бы я хотела устроить сцену, — Беллатрикс шипела, как кобра. — Я бы это сделала гораздо раньше. Но мы возле нашего семейного склепа.
Поймет ли Андромеда, что Белла блефует — леди Блэк не знала. Тонкс хорошо знала свою сестру, но она запомнила ее вспыльчивой и могущественной ведьмой, которую на Гриффиндоре встретили бы с распростертыми объятьями. Андромеда даже не знает, что Рудольфус умер; вряд ли она догадывается, сколько сил потеряла Беллатрикс за годы в Азкабане. Мысли в голове Беллы метались, как мотылек, попавший в фонарь.
— Ты снова Блэк из-за... — аккуратно начала Андромеда.
— Я вдова, — прервала ее Беллатрикс. — Ты знаешь, почему я больше не Лестрейндж.
— Да, — кивнула Андромеда. — Я догадываюсь.
«Меня бы точно приняли на Гриффиндор», — подумала Белла. Мысль, пришедшая ей в голову, была совершенно отчаянной, способной впечатлить даже закоренелого МакКошкиного львенка.
— Здесь не время и не место это обсуждать... Андромеда, — Беллатрикс впервые за полтора десятка лет назвала сестру по имени. — Единственное, что стоит обсуждать здесь — время и место встречи для серьезного разговора.
— А разве у нас есть тема для серьезного разговора? — прищурилась Андромеда.
Одну долгую секунду Беллатрикс молчала. Перед ней стояла родная сестра, сбежавшая с грязнокровкой из дома. Если бы им довелось встретиться лет двенадцать назад — вряд ли Андромеда пережила бы эту встречу. Теперь они разговаривают. Надо было решаться.
— Да. У нас есть тема для серьезного разговора...
...Поездка на «Ночном рыцаре» для Беллы все еще оставалась испытанием. Вернувшись домой, она с наслаждением устроилась в кресле. Андромеда согласилась на встречу, значит, у Беллатрикс есть самое большее несколько дней, чтобы купить думосброс и обдумать, что именно она покажет сестре. Белла забарабанила пальцами по подлокотнику. То, что она затеяла, выглядело немногим лучше побега Андромеды, во всяком случае, с точки зрения тетушки Вальбурги. Даже то, что они с сестрой смогли просто поговорить, не сорвавшись на проклятия, уже казалось удивительным.
Миссис Тонкс теперь заняла свое место в игре Беллы. Раз дочка Дромеды близко знает Муди, можно попробовать выйти на старого аврора. Аластор достаточно параноидален, чтобы всерьез рассмотреть историю Сириуса. Беллатрикс тяжело вздохнула. Она определилась с ответом на давний вопрос. Если кроме Сириуса некому продолжать род — остается лишь надеяться на кузена.
Ведьма снова вспомнила избалованного Драко Малфоя: цинично выражаясь, мальчишка Сириус в чем-то был даже лучше, чем золотой мальчик Драко, не знающий слов «нет» и «нельзя». Остается надеяться, что Муди хотя бы выслушает ее или Андромеду.
Беллатрикс развернула газету и почувствовала, что тонет в кресле.
* * *
— Тайная комната снова открыта. Берегитесь, враги Наследника, — Беллатрикс произнесла эту фразу вслух уже в десятый раз.
Ведьма не находила себе места. Она даже собралась пойти в кабинет, чтобы расспросить предка-директора и, лишь взявшись за дверную ручку, одумалась и вернулась в гостиную. Сейчас Белла напоминала тигра в клетке; она расхаживала по гостиной, не зная, что предпринять. Будь у нее хвост — она хлестала бы себя по бокам. Ей вновь пришла в голову фраза, которой она описывала свой дом почти сразу после освобождения: клетка повышенной комфортности. Беллатрикс ощущала себя, как давным-давно на прогулке в Азкабане. Все, что ее манило, было совсем рядом и в то же время недоступно.
Ведьма раздраженно уставилась на потолок, под которым плавали клубы табачного дыма. На извечный вопрос: «Что делать?» у нее так и не было нормального ответа. Флинт еще не написал. Связаться с Малфоем? Он ничего не скажет, лучшее, что можно извлечь из разговора со свояком — ошарашенное лицо Люциуса. Но это выглядит настолько мелко, что даже всерьез рассматривать это не стоит. Беллатрикс нервно облизнула губы. Опять все упирается в непроницаемый купол, поставленный Дамблдором. Куда бы она ни двинулась — на ее пути оказывались барьеры, не прошибаемые с разбегу.
Что там, в конце концов, происходит? Она знала легенду о Тайной комнате, слышала историю сорок третьего года, но не знала ничего конкретного. Из того, что было изложено в газете, было трудно понять, что же происходит в школе. Парализованная кошка и надпись на стене — те вещи, которые может сделать любой второкурсник. По меньше мере, Рудольфус, пока был юн, мог поразвлекаться с еще большим размахом. Но даже братья Лестрейнджи не стали бы связываться с кошкой завхоза. Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов; но что-то подсказывало Белле, что кошку парализовал не Петрификус Тоталус.
С некоторым опозданием Беллатрикс подумала, что к ней могут прийти снова; любые происшествия, хоть как-то относящиеся к Упивающимся Смертью, так или иначе свяжут с ней.
* * *
Флинт написал на следующий день. Его письмо подействовало на леди Блэк, как бутылка холодной родниковой воды после долгого марша под солнцем.
Слизерин стоял на ушах. Как выяснилось, миссис Норрис привести в чувство можно только с помощью мандрагор. Значит, о шутках школьников можно смело забыть: нет в арсенале детей средств, с которыми не могли бы справиться профессора. Конечно, если пренебречь Локхартом.
По факультету ходили самые невероятные слухи. Маркус законспектировал основные версии и точки зрения, и Беллатрикс наслаждалась плодами буйного подросткового воображения. Волшебница с удивлением узнала, что это она открыла Тайную комнату, проникнув в Хогвартс; что в особняке Блэков, окруженном несколькими слоями защитных чар, уже оборудована резиденция для Упивающихся Смертью; что Беллатрикс Блэк уже наводнила Хогвартс своими шпионами; что Рудольфус Лестрейндж на самом деле не умер, а сбежал из Азкабана и уже укрыт на Гриммо, двенадцать. Наконец, парочка пятикурсниц совершенно серьезно рассказывали, что Темный лорд, предвидя свое исчезновение, назвал Беллатрикс своей наследницей. Якобы где-то, да не где-то, а в доме Блэков, лежит завещание Волдеморта. И вот-вот уже Беллатрикс Лестрейндж разрушит стены Азкабана, чтобы продолжить долгую войну.
«А ее кузен, приведший меня к Поттерам, будет вознагражден так, как и мечтать не мог», — вслух и с выражением прочла Белла и приложила ладонь к лицу. Сколько чая в кабинете прорицаний выпили бедные девочки, и какой был сорт у этого чая, волшебница даже боялась предположить. К счастью Беллатрикс, племянник не выдвигал сумасбродных предположений. Драко просто радовался, не особо понижая голоса.
Молчание Снейпа не удивило леди Блэк — слизеринский декан был под еще более плотным колпаком. Интереснее было другое: кроме совершенно бредовых версий по школе ходили слухи, что наследник Слизерина — Гарри Поттер.
Вопросов, как всегда было больше, чем ответов, но основное Беллатрикс уловила: в Хогвартсе действительно происходит что-то серьезное.
* * *
Время до визита Андромеды тянулось невыносимо медленно, как патока. Беллатрикс с трудом находила себе занятие. Силы возвращались к ней, и если раньше она тратила свою энергию на борьбу со своей слабостью, то сейчас вынужденное бездействие давило и угнетало. Белла оставалась одна в пустом доме.
Думосброс появился почти сразу же после письма Флинта. В воскресенье Беллатрикс читала послание Марккуса, в понедельник она уже выбралась в Косой переулок и доставила домой артефакт. Нарцисса, как ни странно, не появлялась на Гриммо. Обычно сестра навещала Беллу раз в две недели, но с самого начала октября леди Малфой не давала о себе знать. Белла начала уже нервничать, но, к счастью, Малфои были достаточно известны, чтобы серьезное происшествие с ними осталось незамеченным.
Наконец, случилось то, о чем Нарциссе было лучше пока не знать. Седьмого ноября, в назначенное время, перед Беллатрикс появился Кикимер и с непередаваемой интонацией сообщил, что у крыльца стоит Андромеда Тонкс, предательница крови и второе после Сириуса огорчение хозяюшки Вальбурги.
* * *
— Давай на всякий случай определимся сразу, — произнесла Андромеда. — Дочь и муж знают, куда я отправилась.
Они стояли напротив друг друга, по разные стороны от порога. Беллатрикс сразу обратила внимание, что сестра одета в нормальную мантию, а не в маггловский костюм. Белла как будто посмотрелась в зеркало: Андромеда осталась очень похожей на старшую сестру, разве что не такой худой: она растила свою полукровную дочь, а не сидела в Азкабане.
— Разумно, — пожала плечами Беллатрикс. — Я бы сделала так же. Заходи, переобувайся, только не шуми, разбудишь тетушкин портрет.
Через несколько минут они расположились в гостиной. Кикимер, строжайше проинструктированный, молчал, но все равно нашел способ выразить свои эмоции. Домовик подавал сестрам чай совершенно по-разному, наглядно показывая, кого он рад видеть в доме. Андромеда то ли не обратила внимания, то ли предпочла не реагировать на попытки эльфа.
— Итак, — невозмутимо сказала миссис Тонкс, когда сестры попробовали. — Беллатрикс, ты говорила, что у тебя есть серьезный разговор, и я пришла.
— Есть, — ведьма щелкнула пальцами.
В дверном проеме появился Кикимер, бережно несущий каменную чашу, украшенную рунами. Все воспоминания, которые Белла хотела показать, уже были помещены в думосброс.
— Я хочу показать тебе это. Посмотри и скажи, что ты думаешь по этому поводу.
Андромеда поднялась из кресла и нерешительно прошла к столику, на котором домовик уже установил артефакт.
— Я не настолько дура, чтобы пытаться навредить тебе сейчас, — подбодрила сестру Беллатрикс.
Андромеда окунула голову в омут. Теперь можно было расслабиться и ждать примерно полчаса, читая интересную книжку. Беллатрикс помнила наизусть все, что сейчас просматривает Андромеда. Всю историю с хранителем секрета и суд над кузеном. Она специально добавила туда несколько воспоминаний о ругани с Сириусом, чтобы у Андромеды не создалось ощущения, что она смотрит срежиссированный спектакль...
* * *
— Допустим, что это правда, — медленно заговорила Андромеда, закончив просмотр. — Тогда у меня сразу несколько вопросов.
— Задавай, — Беллатрикс тщательно старалась сохранять спокойствие.
— Во-первых, почему ты показываешь это именно мне?
— Ответ очень простой, — кивнула Беллатрикс. — Ты единственная из Блэков, с кем Сириус поддерживал отношения и при этом имеешь выход на его компанию. Я сильно сомневаюсь, что фениксовцы будут со мной говорить. А ты, скорее всего, заинтересована в восстановлении справедливости.
— Хорошо, — Андромеда оставалась настороженной, будто нащупывала путь через болото. — Тогда второй вопрос. Какова твоя мотивация? Если поверить, что Сириус не служил Сама-Знаешь-Кому, то вы ни в коем случае не друзья, верно?
— Я не отреклась от Темного Лорда, — Белла вскинула подбородок. — И Сириуса с нами не было. Я бы точно видела его в нашем кругу.
— Вот именно, — холодно заметила Андромеда. — Я не верю, что ты воспылала к кузену родственными чувствами. Я не верю, что ты заинтересована его вытащить из тюрьмы только потому, что он — допустим! — невиновен. Поэтому я хочу знать, каков твой интерес.
Беллатрикс не сдержалась и улыбнулась. Слизеринка всегда останется слизеринкой, даже если она выйдет замуж за грязнокровку.
— Мой интерес в сохранении рода Блэков, — ответила Белла. — Альтернативы Сириусу нет: он единственный из Блэков, кто может оставить потомков по мужской линии. И... я не хочу оставить наше наследство Малфою и его платиновому мальчику. Решай сама, насколько это рациональный интерес.
XIII. Зима
Андромеда поверила. Или сделала вид, что поверила. Беллу мало интересовало, что Андромеда думает по поводу мотивов старшей сестры и невиновности Сириуса. Гораздо важнее были действия миссис Тонкс. Беллатрикс очень хорошо знала свою младшую сестру и лучшую подругу детства; если Дромеда не изменилась, то точно не питает к ней теплых чувств. Так или иначе, дело сдвинулось с мертвой точки. В середине ноября в дом на Гриммо прилетела сова Тонксов.
«Приготовь воспоминания, которые относятся к делу Сириуса», — Андромеда, как всегда, была пунктуальной и раздражающе точной в деталях. — «Я связалась с Муди. Он заинтересован и готов посетить тебя через двое суток».
Вот и все; старый аврор теперь в деле. Пожалуй, у Аластора хватит паранойи, чтобы всерьез воспринять такую информацию и хотя бы ее проверить. Но у него же хватит подозрительности, чтобы подвергнуть сомнению каждую секунду того, что он увидит в Омуте памяти.
Беллатрикс отложила короткое послание и помассировала виски. Надо подготовить набор самых убедительных воспоминаний. Ей хотелось показать несколько разговоров с Лордом, которые могли бы косвенно оправдать Сириуса. Но эти же разговоры могли снова отправить ее под следствие. Леди Блэк крепко подозревала, что даже через десять лет о былых делах Упивающихся хорошо помнят. Белла управилась за полтора дня, собрав практически все их беседы с Сириусом о Петтигрю. К собственному удовольствию, она нашла способ показать воззрения кузена. Муди предстояло насладиться серией споров Сириуса и Беллатрикс.
Визит Аластора прошел спокойно, если не считать разбуженной Вальбурги. Муди задержался лишь на несколько минут и даже не прошел дальше прихожей, за что Белла была ему только благодарна. Муди ушел с флаконом, оставив Беллатрикс в компании разоряющейся тетки и сомнений.
Когда за оперативником закрылась дверь, а Вальбурга прекратила монолог о том, что поганым полукровкам надо уже отстать от ее племянницы, Белла основательно задумалась. С самого детства ей в голову надежно вбили чувство клановости. Беллатрикс могла очень серьезно относиться к чистоте крови, но при всех своих воззрениях ей было бы трудно послать проклятие в Андромеду. Сейчас, услышав вопли Вальбурги, Белла всерьез задалась одним простым вопросом.
А воспримет ли Сириус себя как часть семьи?
Когда грязнокровная мама Гарри Поттера еще носила фамилию Эванс, Сириус точно не воспринимал себя как часть клана Блэков; беспокойный кузен просто носил эту фамилию без особого пиетета к нескольким векам только писаной истории. Сейчас, за десять лет напротив друг друга, они, наконец, осознали себя родней; но достаточно ли этого, чтобы ужиться на свободе? Сможет ли Беллатрикс не превратиться в Вальбургу, а Сириус осознать, что он теперь последняя надежда вымирающего рода?
Ответа на этот вопрос она не знала. Она даже не задавалась таким вопросом до того, как услышала в очередной раз тетушкины вопли. Сейчас Беллатрикс очень живо вообразила, что скажет Вальбурга Блэк, увидев на пороге блудного сына.
— В любом случае, менять что-то уже поздно, — произнесла вслух волшебница.— Не к Фаджу же обращаться.
С действующим министром магии у госпожи Блэк были свои счеты.
* * *
...Беллатрикс прищурилась. После полумрака в коридорах Азкабана яркий свет бил по глазам. Ведьма замерла на пороге комнаты свиданий, но, как ни странно, ее никто не подтолкнул.
— Здравствуйте, миссис Лестрейндж. Проходите, присаживайтесь, — Беллатрикс услышала мягкий, почти приветливый голос.
Белла шагнула вперед. Сейчас она осознала, почему помещение выглядит так странно. Кто-то убрал решетку, перегораживающую комнату, и добавил дополнительные светильники. Сейчас в комнате было светло, как обычным днем, но Беллатрикс это казалось иллюминацией. Посреди комнаты поставили стол, кресло и стул. Человека, сидевшего в кресле за столом, Беллатрикс узнала сразу. Корнелиус Освальд Фадж, действующий министр магии и гарант стабильности. До этого момента Белла видела его в лицо только раз, и обстоятельства не располагали к знакомству. Вживую Фадж оказался не очень похожим на свои колдографии; министр казался не величественным руководителем, а добрым дедушкой-домоседом.
Беллатрикс прошла к столу, сглотнув слюну. Пока она не понимала, что заставило Фаджа пойти на такое нарушение режима, но стол был заставлен едой; словно министр встречается не с заключенной, а принимает высокопоставленного гостя. Волшебница чувствовала соблазнительный, вкусный запах и собрала в кулак всю волю, чтобы удержать на лице спокойное выражение. Она подвинула стул и спокойно уселась, будто и в самом деле пришла на файф-о-клок к старому другу семьи.
— Угощайтесь, — Фадж взял в руки сигару и посмотрел на Беллатрикс так, как отец смотрит на блудного сына.
— Благодарю, министр, но мне большую часть из этого нельзя, — Белла старалась держать себя в руках. — Но если вы угостите меня сигарой и позволите попить чаю, я буду очень признательна.
Беллатрикс сидела прямо, как и подобает сидеть за столом чистокровной леди. Как ее поза выглядела со стороны в сочетании с полосатой робой, ведьма и не задумывалась. Даже если это смотрится комично или хорошей миной при плохой игре, аристократка останется аристократкой даже в Азкабане. Беллатрикс слишком долго варилась во всем этом, чтобы понимать: за угощением и добродушием скрыт какой-то корыстный интерес, и чем меньше эмоций она будет проявлять, тем лучше для нее.
— Пожалуйста, — Фадж протянул ведьме сигару и зажег ее волшебной палочкой. — Как вы себя чувствуете?
— По местным меркам, великолепно, — Беллатрикс непринужденно пожала плечами. — Если я еще не сошла с ума, то принадлежу к здоровому меньшинству Азкабана.
После хорошего табака и теплого чая жизнь стала гораздо веселее. Беллатрикс впервые за годы почти забыла, что находится в Азкабане.
— Тогда, раз вы в здравом уме, у меня к вам есть предложение, миссис Лестрейндж, — Не «леди», «миссис». — Вам ведь осталось примерно полгода до выхода на свободу?
— Ну да, около того. В мае должны выпустить, — ведьма выпустила колечко дыма и пронаблюдала, как оно поднимается к потолку. Смотреть на лицо Фаджа ей не хотелось.
— Вы бы хотели выйти на свободу в ближайшее время? — в лоб спросил министр.
Вот теперь Белла пристально посмотрела в лицо министра. Фадж показал, зачем он сюда пришел, назвал, что он может ей дать... но что он хочет взамен? Теперь вместо глаз доброго дедушки на ведьму смотрели глаза расчетливого политика, непроницаемые и тяжелые, как свинец.
— За такие предложения приходится расплачиваться, — медленно произнесла заключенная и залпом допила чай. — Что вы хотите получить взамен?
— В принципе, сущую безделицу, — поморщился министр. — Вы ведь отдаете себе отчет, что вашей организации давно уже не существует, как и Сами-Знаете-Кого.
Именно так, как ножом по живому.
— Вы уже всех телохранителей рассчитали или десяток оставили? — непринужденно поинтересовалась Белла.
— Не суть важно, — Фадж махнул рукой. — Важно, миссис Лестрейндж, что вы девять лет назад потерпели поражение и за это время ситуация не изменилась.
— Допустим, — Беллатрикс пожала плечами. — Так что вы хотите?
— Не перебивайте своего министра, — Фадж показал иголки. — Вы сейчас единственная из Упивающихся смертью, кто не отбывает пожизненное заключение в Азкабане. Вы в курсе?
Беллатрикс кивнула, стараясь сдерживаться. Знал бы Фадж, сколько волшебников отвертелись за счет «Империо» — говорил бы по-другому. А может, он и знает, но изображает неведение. Все же Крауч оказался слаб, не дошел до конца — ему следовало бы перецеловать дементорами всех, кто носил метку. Тем досаднее было осознавать, что всего лишь глупая случайность не дала Лорду добиться победы. Видимо, что-то промелькнуло на лице Беллатрикс.
— Да-да, вам пора бы признать, что вы потерпели сокрушительное поражение, — назидательно произнес Фадж. — задумайтесь, наконец, о своем будущем, миссис Лестрейндж.
Беллатрикс опустила взгляд, чтобы не выдать эмоций, и принялась сосредоточенно рассматривать свои ноги.
— От вас потребуется всего ничего, — продолжил министр. — Надо будет публично покаяться и отречься от Сами-Знаете-Кого. В самых нашумевших делах той войны ваше участие не доказано, так что вас можно будет и выпустить из Азкабана. Вы вернетесь домой, а не будете гнить тут. Не потеряете еще полгода, наконец.
Ведьма вздрогнула и жадно затянулась сигарой.
— Можете подумать, у вас есть немного времени, — заметил Корнелиус.
Ведьма помолчала. Она докурила сигару, погасила окурок, и молча закатала рукав своей несвежей полосатой робы.
— Глядите, министр.
На предплечье ведьмы красовалась бледная змея с черепом.
— Увидели? — поинтересовалась ведьма. — Волдеморт жив. А я из рода Блэков. А Блэки не предают то, во что они верят.
— Это еще что за интонации? — раздраженно поинтересовался Фадж.
— Обыкновенные! — отрезала Беллатрикс. — Я не отреклась тогда, и сейчас не отрекусь. Вам стоит обратиться к кому-то другому, министр.
— Что ж, — процедил Фадж. — Как бы вам не пришлось потом об этом пожалеть...
— ...Мелко, Беллс! — прокомментировал Сириус. — Слишком мелко!
Беллатрикс промолчала, разглядывая вновь скованные руки. За несколько лет уже успела отвыкнуть от противного холода оков и их тяжести; снова это ощущать было по-настоящему невыносимо. Ведьма кое-как устроилась на своем топчане и закуталась в плед.
— Какой человек, такая и реакция, — наконец произнесла она. — Знаешь, кузен, я считала Крауча тряпкой.
Сириус заржал невоспитаннейшим образом.
— Что, ma Belle, ты пересматриваешь свои взгляды насчет тряпок?
— Примерно так.
— Он хоть не обещал увеличить тебе срок? — настороженно поинтересовался Блэк.
— Вроде нет, слишком много чести, да и сложно будет, — хмыкнула Беллатрикс. — Сириус, а знаешь, чего Фадж не знает?
— Ну?
— Блэки не только не предают свои убеждения. Еще Блэки всегда платят свои долги.
* * *
Нет, любой вопрос надо было решать как можно дальше от Фаджа — это Беллатрикс осознала очень давно. Именно поэтому она так и не заговорила о кузене с Нарциссой: мало того, что Малфою не нужен претендент на деньги Блэков, так еще и все связи Малфоя проходят через ставленников министра. Пока что от Беллатрикс ничего не зависело, и ведьма упорно тренировалась в боевом зале, возвращаясь в форму.
Флинт написал еще пару раз. Первое письмо было не особенно интересным: Маркус описывал, что говорят и думают на Слизерине. Как Белла и предполагала, первая истерика сошла на нет, и даже самые восторженные чистокровные девочки больше не мечтают увидеть Беллатрикс Блэк, радостно выпускающую «Морсмодре» с Астрономической башни.
Что удивительно, Белла проиграла конкуретную борьбу за звание наследника Слизерина не кому-то, а Гарри Поттеру. Гриффиндорская троица, которой не оказалось на празднике Хеллоуина, попала в список подозреваемых. В общем-то, ничего интересного в начале ноября Флинт не написал, разве что тактично коснулся цитат и поведения Драко Малфоя. Белла, почитав эти новости, про себя торжественно пообещала помочь сестренке с воспитанием сына.
Почти сразу же после письма Флинта на Гриммо заявился Снейп. Может быть, его визит и был связан с событиями в Хогвартсе, но по иронии судьбы Беллатрикс договаривалась встретиться с ним именно в эти выходные. Зельевар осмотрел волшебницу, вежливо отказался от предложенного чая и отбыл в Хогвартс.
— Я бы чуть снизил темп ваших тренировок, — сказал он на прощание. — По меньшей мере, стать сквибом вам уже не грозит, но нагрузки пока не повышайте.
Снейп исчез в зеленом огне, оставив Беллатрикс размышлять: кто, кроме нее, узнает, что леди Блэк еще не в той форме, чтобы дуэлировать с Аластором Муди, но может быть допущена к сдаче выпускных экзаменов в Хогвартсе? Малфой или Дамблдор? Или, может быть, оба сразу? Белла не доверяла Снейпу, но альтернативы были, пожалуй, еще хуже.
Но все эти мысли были отброшены в дальний угол сразу после второго письма Маркуса Флинта. Беллатрикс без особого интереса читала отчет о Дуэльном клубе. Локхарт ведет себя как павлин... Снейп ему ассистировал... Снейп показал «Экспеллиармус»... Локхарт покатился по полу... Дуэлировали Драко Малфой с Гарри Поттером... Поттер оказался змееустом... Стоп. Змееустом?! Беллатрикс расхохоталась. Змееуст! Значит, слухи действительно не врали и ее мысль оказалась верной: мальчик и есть новый Лорд!
Рухнули ее последние сомнения. Она вытаскивает из Азкабана лоботряса-кузена с помощью предательницы крови? Какое это будет иметь значение, если крестник Сириуса и есть новый Волдеморт? Ради того, чтобы вернуть Лорда, Лестрейнджи были готовы на все: даже на такое. Она обратилась к Андромеде ради семьи, но не могла и помыслить, что это же делается и во имя Темного Лорда.
— Я знала, я чувствовала, что это надо было сделать, — торжествующе прошептала она, откладывая письмо. — Блэки всегда платят свои долги! Всегда!
XIV. Рождество
Время шло, и теперь оно бодро шагало, а не ползло, как улитка. Как только в жизни ведьмы появилась осязаемая цель, появились и силы.
— Ты просто светишься, — сказало зеркало на следующий день после получения письма от Флинта.
Беллатрикс действительно чуть ли не светилась изнутри. Ей хотелось смеяться, визжать и прыгать до потолка, как в детстве, когда у них с Андромедой была одна комната на двоих. Слишком долго не было ни единого знака, ни единого намека на то, что ее вера была не напрасной. Сидя в каменном мешке, она продолжала верить, что в один день Лорд вернется и все будет так же, как и раньше. Жаль только, что Рудольфус не увидит возвращения Темного Лорда.
Теперь Беллатрикс совсем по-другому воспринимала пророчество, которое Волдеморт узнал незадолго до своего исчезновения. Волшебница не знала текст предсказания: Снейп сообщил его господину за закрытыми дверями. Белла только знала, что пророчество было и что после него Волдеморта словно подменили. Лорд стал иррационален и это по-настоящему пугало; она до сих пор вспомнила, как Рабастана пришлось откачивать после «Круцио».
Написанное Флинтом расставило все на свои места. Белла пришла к выводу, что в пророчестве так или иначе говорилось о Гарри Поттере. Видимо, Лорд подстраховался и нашел способ избежать смерти, формально не нарушив пророчество. Фраза про путь бессмертия, которую Волдеморт говорил незадолго до того злополучного Хеллоуина, отлично ложилась в представленную Беллой схему. Лорд жив! Но сколько в мальчике от Темного Лорда и сколько от Гарри Поттера, волшебница не знала. С другой стороны, это было почти не важно. Был бы Гарри, а как разбудить в нем Волдеморта, Беллатрикс разберется.
У ведьмы наконец-то дошли руки до наведения порядка в доме. Призвав на помощь Кикимера, Беллатрикс окончательно вытравила докси и прибралась почти во всех комнатах. Если раньше в пыльном особняке было несколько чистых дорожек, по которым перемещалась хозяйка дома, то теперь гнездо Блэков напоминало нормальное жилье. Белла дошла до того, что снова начала самостоятельно готовить.
В конце концов, она призналась сама себе, что мысленно уже поселила тут и Сириуса, и Гарри Поттера.
* * *
Нарцисса почтила ее своим визитом только во вторую неделю декабря. Беллатрикс не удержалась от улыбки, когда леди Малфой с удивлением осматривала обжитый дом.
— Белла, что с тобой случилось? — недоверчиво спросила Нарцисса.
— Наверное, я пришла в себя, — пожала плечами ведьма. — Решила навести порядок. Я не могу сидеть одна и без дела.
Входило ли это в планы Нарциссы или она восприняла слова сестры как намек, но леди Малфой осталась на Гриммо дольше, чем обычно. Нарцисса наслаждалась домашней выпечкой и мило болтала с сестрой, разговаривая обо всем сразу и ни о чем одновременно. Цисси выглядела наивной, невзрослой девочкой, но Беллатрикс очень хорошо знала, насколько обманчиво это впечатление.
Лучше всего младшую из девиц Блэк охарактеризовала Андромеда. «Нарцисска, это же надо быть такой умной, чтобы выглядеть такой дурой!» — сказала средняя сестра, когда малышка Цисси училась на четвертом курсе. Если вдуматься в ненавязчивые вопросы, которые задавала Нарцисса, то получалось, что младшая сестра вытягивает из Беллы практически всю информацию о ее делах после Хеллоуина; куда Беллатрикс сходила, что Беллатрикс купила, что Беллатрикс слышала о происходящем.
«Она уже давно Малфой», — подумала Белла, сделав очередной глоток чая. Цинично выражаясь, Нарцисса устроилась гораздо лучше своих старших сестер; вот только ее жизнь была давно связана с домом Малфоев, а не с вымирающим семейством Блэков. Беллатрикс тщательно подбирала слова, стараясь ни словом не обмолвиться о том, что знает больше, чем от нее ожидается. Ведьма благодарила свою предусмотрительность: сразу после Хеллоуина она проштудировала газеты, и знала, о чем там точно не писали.
— Как думаешь, к чему нам готовиться? — Нарцисса, наконец, задала тот вопрос, ради которого и пришла к сестре.
«Нам — это кому? Семье Малфоев?» — подумала Беллатрикс, стараясь не проявлять эмоций. В любом случае, надо сказать то, что Нарцисса хочет услышать и при этом то, во что она поверит.
— Не знаю, — Беллатрикс пожала плечами. — Ты веришь в появление наследника Слизерина?
— Да, — нехотя произнесла Нарцисса. — Я чувствую, что что-то близится.
Ее лицо оставалось спокойным, но Беллатрикс увидела на мгновение вильнувший взгляд сестры. Взгляд не леди Малфой, а напуганной девочки.
— Знать бы еще, что, — старшая сестра откинулась на спинку стула. — Ты хорошо знаешь, Цисси, что я заперта в четырех стенах и выбираюсь только в Косой переулок. Я же не твой муж, в Хогвартс меня не пускают.
Беллатрикс смотрела спокойным, холодным, по-настоящему змеиным взглядом. Нет, Нарциссе совсем незачем знать про Флинта. И про мысли Беллатрикс о том, кто наследник Слизерина. И тем более незачем знать про разговор с Андромедой.
— Я боюсь за Драко, — тихо сказала Нарцисса.
— Ой, — Белла махнула рукой. — Твой сын чистокровный! Чего ему там бояться?
Беллатрикс почувствовала, что когда-то уже видела сестру такой встревоженной. Волшебница пыталась успокоить сестру, но вместо этого только сильнее ее напугала. Они еще недолго посидели вдвоем, но разговор уже не клеился...
...Нарцисса исчезла в камине, оставив сестру в компании книг и старого домовика. Кикимер убирал со столика, что-то бормоча под нос про хозяюшку Нарциссу и предателей крови, которые появляются в доме хозяйки Беллатрикс.
— Кикимер, — негромко позвала Белла.
Эльф бросил все и уставился на нее с немым обожанием.
— Я запрещаю тебе кому бы то ни было рассказывать о том, что в этом доме бывали Андромеда Тонкс, ее дочь, и Аластор Муди, — Беллатрикс начала загибать пальцы. — Особенно нельзя говорить об этом Нарциссе Малфой.
— Кикимер повинуется, — поклонился домовик.
Сейчас Беллатрикс вспомнила, когда же она видела такую тревогу на лице Нарциссы. Дело было в середине семидесятых годов в малой гостиной Малфой-мэнора.
* * *
В особняке молодого лорда Малфоя собрались гости. Гостей было немного, и все они расположились возле камина. Антон Михайлович, он же для большинства присутствующих Антонин Долохов, устроился в кресле у огня; руки его лежали на подлокотниках, сидел он прямо, и только по полуулыбке и вытянутым ногам было ясно, что волшебник приятно расслаблен. В кресле напротив Долохова расположился Рабастан. Младший Лестрейндж, наоборот, был сильно возбужден: он вертел в руках палочку и регулярно обводил собравшихся победным взглядом. Рудольфус, усевшийся на диване по правую руку от брата, неуловимо напоминал Долохова. На том же диване расположилась Беллатрикс: по правую руку от мужа, ближе всех к Долохову, с чашечкой чая в руке и полным отсутствием волнения в глазах.
Хозяина дома с ними не было. Люциус Малфой был крайне занят, и вместо него за гостями ухаживала молодая супруга. Они все, даже Нарцисса, сейчас напоминали сытых змей, греющихся на солнышке после удачной охоты. Все, кроме одного — слизеринцы. Все — чистокровные. Все, кроме одной, связаны Черной меткой. Два брата, две сестры и мастер; все в одном деле, даже Нарцисса.
— Ну что же, — произнес, наконец, Долохов. — Еще раз хочу сказать, что доволен результатом ваших групп и не жалею, что каждого из вас поставил на пятерки. Раз мы немного отдохнули, давайте обсудим ближайшие дела.
— Сэр? — Рабастан еле заметно показал взглядом на Нарциссу.
— Я думаю, что все это можно обсудить при леди Малфой, — Долохов оставался спокойным. — У кого-то есть возражения?
Домовик подал мужчинам сигары. Беллатрикс поморщилась от табачного запаха: до того момента, как она сама начнет курить, оставалось около десятка лет. Антон Михайлович, не меняя позы, выпустил кольцо дыма и поинтересовался:
— Возражений нет? — и, не услышав ответа, продолжил. — Молчание, как известно, знак согласия. Итак, вчера я виделся с Лордом. Наш сюзерен считает, что вскоре мы должны перейти к активным действиям. Грядет война, ученики мои, — Долохов слабо улыбнулся. —Особые надежды, разумеется, возложены на бригаду сопровождения Лорда.
Беллатрикс с довольным видом прищурилась. Сопровождение Лорда — это телохранители Волдеморта, это боевики из ближнего круга. Это, в том числе, трое Лестрейнджей.
— Ваши действия и успехи высоко оценены, — Долохов говорил негромко, не сомневаясь, что его расслышат. — Особенно твои, Беллатрикс, при всем уважении к присутствующим. Мне приятно видеть, что ты способна к самостоятельному планированию.
— Я знал, на ком жениться, — заметил Рудольфус и нежно погладил жену по голове.
— Успокойся, мое солнце и звезды, — Беллатрикс мотнула головой, уворачиваясь от поглаживания.
Рудольфус мог иногда вести себя, как мальчишка, но Белла была ему благодарна за этот жест; приятно знать, что ее успехи — повод для радости, а не зависти.
— Пока что план операции утверждается, — продолжал Долохов. — Мне нужно, чтобы вы трое через три дня собрали свои пятерки. Отработаете то, о чем мы с вами говорили; возможно, что действовать придется уже через неделю. Вопросы есть? Нет? О, а что это за шум?
Откуда-то снизу, донесся приглушенный вопль, от которого Нарцисса чуть не подскочила. Насколько Беллатрикс знала, их отделяла от подвалов существенная прослойка камня; ведьма с трудом представляла, что надо делать с человеком, чтобы его крик был слышен в этой комнате.
— Ну надо же, — Рудольфус достал часы. — Уже полтора часа прошло. Рабастан, ты проиграл. Я говорил: не спорь с сэром Долоховым!
Пристыженный Лестрейндж-младший только развел руками: виноват, мол, не подумал.
— Люциус знает, что делает, — назидательно сказал Долохов. — Я с самого начала говорил, что ваш клиент точно протянет больше часа.
Волшебник откинулся на спинку кресла и выпустил очередное кольцо дыма.
— Антон Михайлович, — в голосе Беллы звучал исключительно спортивный интерес. — Еще на час ставить будете?
— Пожалуй что. Я верю в таланты Люциуса. А ты?
— О, во-первых, я верю в Селвина, — засмеялась Беллатрикс. — Во-вторых, если грязнокровка не сдохнет через час, мы так и не начнем без Люциуса. Я верю в лучшее. Пари?
— Пари, — улыбнулся Долохов...
...Следующий вопль они услышали только через полчаса. Рабастан вопросил в потолок, что же и кому там откручивают, и даже начал предлагать варианты, но замолк после укоризненного взгляда Беллы и Долохова: в самом деле, не при Нарциссе же! Беллатрикс заметила, что младшая сестра уже не находит себе места и просто усадила Нарциссу на диван рядом с собой. Когда Цисси оказалась рядом, леди Лестрейндж увидела, что руки Нарциссы мелко дрожат.
— Так, ну вроде все, — произнес наконец Рудольфус.
— У меня еще три минуты, — возразила Беллатрикс, глянув на часы мужа.
У нее действительно оставались еще три минуты до истечения часа. Ровно за минуту до условленного времени в залу вошел лорд Малфой.
— Прошу прощения, что задержался, господа, — непринужденно обратился он к собравшимся. Нарцисса смотрела на него огромными глазами.
* * *
Беллатрикс помнила тогдашний вечер в мэноре во всех подробностях. Они сделали свое дело и спокойно отдыхали, пока пыточная бригада Люциуса возилась с грязнокровкой, с которым спуталась несовершеннолетняя племянница Селвина. Тогда, зимой, они еще не знали, что остается неделя до «Ночи трех непростительных» и начала настоящей войны; никто не знал, что все четверо вместо триумфа окажутся в Азкабане.
Беллатрикс вздохнула: Рудольфус часто говорил о том, что их дети родятся в мире, который будет гораздо лучше того, в котором они живут сейчас. Тогда все казалось незыблемым и надежным. Они, скорее всего, не осознавали, чем все может закончиться. А вот Нарцисса осознавала уже тогда, что Малфой-мэнор окажется не аналогом клуба, а базой. Она знала, что ее муж не избежит участия в войне, да и сама она, хоть и не носит метку, так или иначе окажется втянутой в войну. Нарцисса всегда была очень умной девочкой. А сейчас она боится, как тогда, в семидесятых. «И боится, наверное, того же самого», — мысленно заключила Беллатрикс.
* * *
Рождество на Гриммо почти ничем не отличалось от обычного дня. Белле не к кому было идти, к ней некому было идти, да и просто нельзя было праздновать: траур по Рудольфусу все еще длился. Праздник без праздничной атмосферы напоминал Азкабан: в сочельник в коридорах не появлялись дементоры, но приводило это лишь к тому, что твари были гораздо голоднее на следующий день.
Беллатрикс отправила всего лишь три подарка. Один — посылка Сириусу. Если повезет, кузен получит ее до праздника. К посылке прилагалось письмо, в котором Белла побоялась писать все подробности; просто указала, что ведется работа.
Второй — Андромеде. Во время уборки Беллатрикс совершенно случайно нашла любимую сестринскую брошь. Видимо, Дромеда не смогла захватить ее с собой, когда сбегала из дома. После недолгих раздумий Беллатрикс решила отправить ее как рождественский подарок: как бы она ни относилась к блудной сестре, сейчас только через Дромеду можно решать вопрос с пересмотром дела.
Третий — Нарциссе. Подарок для младшей сестры оказался в большей степени подарком для племянника: Беллатрикс отправила несколько хороших старых учебников из домашней библиотеки.
Когда ведьма проснулась утром после рождества, ее тоже ждали три подарка. Кикимер аккуратно сложил их под утро возле хозяйкиной кровати так, что Беллатрикс даже не пришлось вставать, чтобы дотянуться до коробок. Перетащив подарки к себе в постель, Белла принялась за их распаковку, начиная с самого большого. На свет появилась записка и несколько пар носок. «Я связала их сама», — прочитала Белла. — «Надеюсь, что ты всегда сможешь их носить». Волшебница усмехнулась, увидев подпись Андромеды. Сестра оставалась в своем амплуа; только Дромеда может тонко намекнуть: «Я надеюсь, что ты снова не сядешь в Азкабан».
Во второй коробочке, размером поменьше, оказался старинный кинжал. Беллатрикс, взяв в руки это оружие, восхищенно поцокала языком. Изделие было воистину великолепным. Ведьма улыбнулась, увидев на лезвии руну Тейваз — «воин». В коробке с кинжалом тоже обнаружилась записка, уже от Маркуса Флинта.
Наконец, в третьей, самой маленькой, обнаружилась записка от Нарциссы и кольцо: тонкая серебряная полоска со змеей и тремя рунами. Хагалаз, Ансуз, Альгиз: «товарищество», «порядок», «защита».
Носки, кинжал и кольцо — отличные подарки. Беллатрикс откинулась на подушки и подумала, что это Рождество, пожалуй, лучшее за последние одиннадцать лет.
XV. Репетиторство
Вечер двадцать шестого декабря Беллатрикс Блэк встречала в библиотеке. За долгие месяцы вынужденного бездействия волшебница привыкла засиживаться за книгами. Но на этот раз вместо монографий или классических трудов перед ней лежал учебник по ЗОТИ для второго курса. Потрепанная книжка принадлежала еще тетушке Вальбурге и застала те времена, когда преподавателей Защиты не приходилось менять каждый год. Белла очень хорошо помнила, что входит в программу второго курса; не так давно она сама по сути заново училась колдовать. Но одно дело — знать самому, и совсем другое — донести знания до кого-то другого.
Давным-давно Антон Михайлович донес до нее очень простую мысль. Задача преподавателя заключается не в том, чтобы продемонстировать свои знания ученикам. Задача преподавателя — сделать так, чтобы ученики после его уроков знали больше. Наверное, у Беллы получилось усвоить этот принцип; по меньшей мере, Долохов доверял ей подготовку некоторых новобранцев. Вот только сейчас ей придется иметь дело не с будущими боевиками, а с двенадцатилетним ребенком, в знаниях которого есть вопиющие пробелы.
— Очень избалованный ребенок, — произнесла вслух Беллатрикс.
Она до сих пор помнила выражение лица племянника, когда они встретились в Лютном переулке. Помнила взгляд, оценивающий ее, словно дорогую игрушку. Помнила вопрос, от которого осталось липкое, противное ощущение. Драко, безусловно, до крайности избалован; для единственного наследника богатого рода это неудивительно. «Зачем мне это надо?» — подумала в очередной раз Беллатрикс и в очередной раз дала сама себе ответ. Нельзя отплатить родной сестре неблагодарностью; нельзя упустить возможность помочь Малфоям. Но эта помощь должна остаться жестом доброй воли.
Белла слишком долго варилась в обществе аристократов, чтобы улавливать подтекст невинных с виду поступков. От того, какими будут отношения Беллатрикс с племянником, по сути, зависели ее отношения с Люциусом. Если она допустит, что Драко будет воспринимать ее как гувернера — Белле останется смириться с попаданием в один ряд к Крэббу и Гойлу. Если это будет обставлено так, что Беллатрикс согласилась уделить время юному Малфою — можно будет по-прежнему говорить со свояком на равных. Отвлекшись от учебника, ведьма еще раз пересмотрела те письма Флинта, в которых упоминался ее племянник. Чем дольше она обдумывала предстоящее, тем сильнее становилась ее уверенность, что поведение Драко будет таким же, как и летом в Лютном переулке.
Белла тяжело вздохнула. Племянник приедет завтра днем, и надо с самого начала задать тон их отношениям. Вот только как это сделать? Двенадцатилетний мальчик — это не совершеннолетний маг. Да и если посмотреть правде в глаза, не его вина в том, что он так избалован вечно занятым отцом и любящей матерью.
Когда часы пробили девять вечера, у Беллатрикс появились кое-какие мысли насчет завтрашнего дня.
* * *
Ровно в три часа дня Драко Малфой шагнул в гостиную дома на площади Гриммо. Старенький домовик встретил мальчика у самого камина и, кланяясь, доложил, что леди Блэк ждет молодого чистокровного господина. Драко с интересом вертел головой, пока эльф вел его по темным коридорам. Юному Малфою дом тети показался существенно мрачнее и запущеннее, чем Малфой-мэнор. Что Драко знал про тетушку? Она была среди слуг Все-знают-кого; она сидела десять лет в Азкабане; она знает черную магию. Он видел тетку всего лишь один раз и тогда заметил, насколько она выглядит уставшей и небогатой: почти как крестный. Интересно даже, что она может ему рассказать и показать?
Пока Драко раздумывал, старый эльф уже довел его до кабинета. Мальчик смело шагнул внутрь и с интересом осмотрелся. Его внимание сразу привлекли книжные шкафы и волшебные окна; обычно волшебники заколдовывают окна так, чтобы они показывали летний пейзаж. У тети за окнами расстилалось серое зимнее море и сумеречное небо.
Шорох переворачиваемой страницы отвлек его от созерцания. Драко наконец-то обратил внимание на хозяйку дома. Волшебница сидела в кресле с высокой спинкой с таким видом, будто восседает на троне. Тетя Белла читала книгу; мальчик не видел ее названия, но, судя по размерам фолианта и переплету, это было что-то старое и внушительное. Тетушка выглядела уже лучше, чем летом; на ней было строгое черное платье без каких-либо украшений, но юный Малфой уже хорошо знал, что только нувориши обвешиваются всякой мишурой. Она выглядела почти здоровой, но в ярком свете Драко разглядел следы на ее запястьях, не закрытых широкими рукавами.
— Здравствуйте, тетя Белла, — Малфой сел на стул. — Мама сказала, что вы будете меня учить ЗОТИ.
Беллатрикс не удостоила его ответом. Ведьма молча закрыла книгу и отложила ее на журнальный столик. Только после этого она подняла взгляд на племянника, и Драко стало не по себе от ее пристального взгляда.
— Встань! — холодно произнесла Беллатрикс.
Ведьма еле улыбнулась одними уголками губ, когда Драко подскочил со стула.
— Ты опоздал, — Белла показала взглядом на часы. — Ты пришел заниматься ЗОТИ или разглядывать мой дом?
Мальчик опешил, и Беллатрикс продолжила изображать из себя помесь Вальбурги Блэк и профессора Снейпа.
— Что с тобой? Ты не знаешь ответа на мой вопрос?
— Заниматься ЗОТИ, — сказал Драко после короткой паузы.
— Твоя мать, — никакого намека на привязанность и теплые чувства. — говорила, что ты что-то знаешь помимо того, чему вас учили в Хогвартсе. Это так?
— Да, — кивнул Малфой. — Со мной занимались мама и крестный. — я знаю проклятия. И у меня очень хорошо с зельями.
Беллатрикс помедлила секунду, всматриваясь в лицо племянника. Она видела недоумение: как она смеет так пренебрежительно разговаривать со мною, с самим Малфоем? Она видела страх; что собирается делать эта странная женщина? Она видела настоящие слизеринские амбиции; я еще покажу ей, чего я стою! Белла покивала головой: пожалуй, с мальчиком можно работать.
— Ты где-то видишь лабораторию? — ведьма сделала широкий жест рукой. — Ты пришел заниматься ЗОТИ, а не потрошить флоббер-червей!
Белла встала и взяла в руки палочку.
— Я хочу посмотреть, что ты можешь, — ее голос сочился ядом. — Возьми палочку.
Не говоря ни слова, Малфой выхватил палочку из рукава мантии. Беллатрикс видела его злой, сосредоточенный взгляд и снова еле заметно улыбнулась.
— Попробуй меня заколдовать чем-нибудь из тех немногих заклинаний, которые ты знаешь, — процедила она. — Если у тебя получится хоть что-то сделать — я скажу, что ты уже знаешь Защиту.
Она не успела договорить, когда Драко выкрикнул «Эверте Статум!» Мелкий Малфой ударил, как на дуэли с Поттером, но вместо второкурсника Гарри напротив него стояла Беллатрикс Блэк и заклятие разбилось о невербальное «Протего». Беллатрикс позволила ему наколдовать еще несколько проклятий. Драко вспомнил почти все, что знал, но волшебница играючи отбила все ученические заклятия. Племянник был неплох, объективно неплох для своего возраста, хотя, конечно, ему не хватало подготовки. Теперь оставалось лишь поставить его на место.
Драко сделал паузу лишь на миг, и Беллатрикс тут же ответила невербальным «Экспеллиармусом». Один миг — и племянник висит под потолком, спутанный в «Инкарцеро».
— Маленький мальсик присол в дом к бальсой ведьме и лесыл, сто будет себя вести, как в меноре, — пропищала Беллатрикс тоненьким голоском, вертя в руках палочку Малфоя. — Маленький мальсик думает, сто он говорит с Креббом и Гойлом?
Драко только вращал глазами и готов был закричать или расплакаться.
— Ты в курсе, кто я? — Белла прекратила изображать из себя маленькую девочку.
— Да! — крикнул Драко.
— Ты вообразил, что сможешь со мной потягаться?!
— Нет!!
— У меня твоя палочка, — засмеялась Беллатрикс. — Может, я ее... сломаю?
— Нет, пожалуйста! Не надо!
— Как всякий избалованный мальчик из богатой семьи, — Беллатрикс цедила слова, как будто обращается с домовиком. — Ты умеешь только клянчить у родителей новую игрушку и бегать к ним жаловаться. Немудрено, что ты так плохо колдуешь! Впрочем, — ведьма задумалась на секунду. — Чего еще ждать от волшебника, лучше которого учится какая-то гриффиндорская грязнокровка?!
Если бы Малфой начал сейчас вспоминать родителей или угрожать, Беллатрикс оставалось бы только махнуть рукой. Но племянник, тяжело дыша, смотрел на нее злыми глазами и ведьме этот взгляд понравился.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты еще многого не умеешь и не знаешь?
— Нет.
— Хочешь научиться колдовать так же? — спросила ведьма уже нормальным голосом.
— Да, тетя Белла! — выкрикнул Драко.
— Хорошо, — кивнула ведьма и рассеяла свои заклятия. — Пойдем учиться. И запомни: я для тебя не тетя Белла. Пока ты не будешь чего-то стоить, я для тебя — леди Блэк!
* * *
Нарцисса что-то заподозрила на третий день занятий. Утром, за несколько часов до того, как должен был прийти Драко, из камина вышла встревоженная леди Малфой.
— Белла, я бы хотела задать тебе один вопрос, — Нарцисса сразу взяла быка за рога после приветствия. — ты не в курсе, отчего Драко стал звать тебя исключительно леди Блэк?
— Я ему так велела, — пожала плечами Беллатрикс.
Нарцисса нервно облизнула губы.
— Так в чем проблема? — поинтересовалась леди Блэк
— Драко выглядел очень обеспокоенным и подавленным. И зная тебя, мне приходит в голову всякое...
— Ты в курсе, что он вошел ко мне, как будто я какой-то Крэбб? — огрызнулась Беллатрикс. — Или он тебе это не рассказал?
— Он вообще мне не рассказывал, как ты с ним обращалась, но я же чувствую!
— Я не издеваюсь над твоим сыном, — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. — я учу уму-разуму своего племянника. Цисси, тебе когда-нибудь приходило в голову, что Драко не всегда будет под твоей юбкой?
* * *
Тогда в глазах Нарциссы ясно читалось: Беллатрикс, мягко говоря, не является для нее авторитетом в педагогике. Но Драко пришел и двадцать восьмого декабря. И двадцать девятого. И потом. Что приятно удивило Беллу, мальчику явно нравилось заниматься со строгой и язвительной тетушкой, на которую фамилия Малфоя не производила ни малейшего впечатления. Сложнее всего было сделать так, чтобы Драко не узнал об отношениях Беллатрикс с другой тетушкой Малфоя. Андромеда прекрасно поняла ситуацию, и совы от семейства Тонксов прилетали исключительно по вечерам или ранним утром.
Прогуливаясь в конце каникул возле Серпентина, Беллатрикс основательно занялась самокопанием. За неполные несколько месяцев она совершила поступки, о которых не могла и подумать до Азкабана: чего стоило только общение с блудной сестрой. Пока Белла неспешно шагала возле озера, в ее голове вертелся один простой вопрос.
Что же она творит?
Обучая племянника азам ЗОТИ, Беллатрикс как-то раз подумала, что в другое время и с другой биографией ее вполне могли бы принять в Хогвартс на преподавательскую должность. Эта мысль породила — всего лишь на мгновение! — и другую мысль: а не жалеет ли она о своем выборе?
Наверное, хотя бы один раз в жизни ей следовало задать себе такой вопрос и честно на него ответить. Стоило ли оно того?
Она не стала матерью, как Нарцисса. Но она стояла в круге бок о бок с супругом; тогда они, молодые и злые, мечтали, что их дети будут жить в мире лучшем, чем нынешний.
Она приняла метку, и отрезала себя от жизни нормальной чистокровной леди. Но она смогла воевать за то, во что она верила; воевать, а не говорить, как тетка Вальбурга.
Она до сих пор носит шрамы от оков. Но она осталась верной тому, во что искренне верила.
Она мерзнет, сидя у натопленного камина. Но она из рода Блэк, а Блэки не предают. Беллатрикс хорошо усвоила, что такое быть частью благороднейшего и древнейшего семейства. Ее привязанность к клану была не врыта в землю, как столб, а выращена, как дерево. И лучше было десять лет провести во мраке и холоде Азкабана, чем потерять это чувство принадлежности.
Зачем ей иная жизнь? Зачем ей другая молодость, когда та, что у нее была, прошла страшно, но честно? Разве только затем, чтобы исправить некоторые ошибки прошлого и вырвать-таки победу из гнилых зубов старого Министерства. Нет, Беллатрикс не пожалеет ни о чем.
Но почему тогда она делает вещи, немыслимые в прошлом?
В маггловском Гайд-парке ей пришла в голову простая мысль: а разве Темный Лорд не ходил к Дамблдору проситься на должность преподавателя? Разве сам Волдеморт не был готов учить даже грязнокровок? «В конце концов, я спасаю семью и готовлюсь к возвращению Лорда», — Беллатрикс сформулировала, наконец, оправдание для себя. — «Проще объяснять, отчего я имею дело с предателями крови, чем полное бездействие».
Идея встретиться именно в маггловском парке принадлежала Маркусу Флинту. Слизеринец здраво рассудил, что Гайд-парк будет местом, в котором вероятность встретить волшебника стремится к нулю. Они назначили встречу в будний день, когда каникулы еще продолжались, а гуляния — закончились. Наверное, парк был единственным местом вне волшебной части Лондона, где чистокровная ведьма могла себя чувствовать более-менее комфортно. Подальше от кучи магглов, их шумного транспорта и их раздражающего поведения.
Белла сочла, что не особо выделяется на общем фоне, благо в гардеробе Блэков водились и кожаные плащи, и платья отчетливо маггловского фасона, но максимально приближенные к вещам, привычным для волшебницы. Наверное, «Твилфит и Таттинг» сделали состояние, продавая чистокровным семьям такую одежду. По меньшей мере, она не вызывала чьих-то удивленных взглядов или возгласов и минут через десять после прибытия Беллатрикс окончательно успокоилась. Она аппарировала сильно раньше условленного времени на случай непредвиденных обстоятельств. Она успела немного погулять, когда заметила, наконец, долговязую фигуру Флинта.
* * *
— ...Ваша задача, мистер Флинт — не выпускать из поля зрения Поттера и моего племянника, — Беллатрикс не говорила, она проводила инструктаж. — Ваши письма четко показывают, что юный Малфой, пожалуй, больше остальных слизеринцев уделяет внимание Поттеру и его приближенным. Я опасаюсь, что из этого может выйти нечто неприятное.
— Слушаюсь, леди Блэк, — Флинт был немногословен.
— Напоследок, — ведьма чуть расслабилась. — Хочу похвалить вас за выбор места, даже от маггловедения есть польза, как я вижу.
Флинт улыбнулся. Похоже, его впервые за долгое время хвалили из-за познаний в чем-то.
— И еще, — добавила Беллатрикс. — у меня для вас есть ценная вещь.
Волшебница сняла с плеча сумочку.
— Я упаковала сюда конспекты и эссе по предметам, которые вы изучаете, естественно, кроме маггловедения. Я заинтересована в том, чтобы вы успешно сдали ТРИТОН...
...Через несколько минут волшебники разошлись.
XVI. Дважды в одну воду
Как только каникулы закончились, Беллатрикс сменила пейзаж за волшебными окнами и убрала учебник для младшей школы на дальние полки. Провожать Драко в Хогвартс Беллу не пригласили, за что она была только благодарна; не хватало еще встретиться на платформе с теми, кто в ту войну стоял на другой стороне.
Племянник уехал, и жизнь снова потекла своим чередом. Статьи, тренировки в боевом зале, библиотека. Беллатрикс тщательно готовилась к активным действиям. Неизвестно, кто открыл Тайную комнату, неизвестно, что же происходит с Поттером, но что бы ни случилось дальше, надо встретить это во всеоружии.
Собственное здоровье, наконец, перестало быть для ведьмы проблемой номер один. Гораздо больше беспокойства у нее вызывал Сириус. Андромеда сообщила, что Муди счел показания заслуживающими внимания, но на этом список положительных новостей исчерпывался. Слишком медленно двигалась машина бюрократии, и слишком недоверчиво в министерстве восприняли слова Муди. В последнем письме сестры проскальзывали тревожные нотки: придется мало что не доказывать невиновность кузена.
Беллатрикс рассудила, что против Аластора играла его репутация. Старый аврор достаточно параноидален, чтобы всерьез воспринять рассказ о Петтигрю. Но при этом Муди настолько параноидален, что его слова будут восприниматься с изрядной долей скептицизма. Сама Беллатрикс по этому поводу могла сказать лишь одно: «Так проходит слава людская». После войны прошло десять лет, и легендарного Муди теперь воспринимают, как чудака. Наверное, в аврорате даже вздохнут с облегчением, когда Аластор отправится на пенсию.
Повлиять на ситуацию Беллатрикс никак не могла; ей оставалось только ждать, хотя временами она всерьез думала, что найти в Британии одну крысу окажется проще, чем растолкать министерство. Не к Дамблдору же идти на поклон; даже если бы они могли поговорить, у директора сейчас куча других забот.
В Хогвартсе творилось непонятное. Снейп отмалчивался, Флинт не понимал ситуации до конца, к Люциусу Белла даже не рисковала обращаться. Она уже успела понять, что останется для Малфоев живым напоминанием о скелетах в шкафу Люциуса. Даже удивительно, что Нарцисса доверила ей обучение племянника. Но, что еще удивительнее, Драко начал ей писать. В начале февраля кроме совы от Флинта, на Гриммо прибыло послание от племянника.
«Уважаемая леди Блэк,
Хочу еще раз поблагодарить вас за уроки. После занятий для меня стала гораздо понятнее Защита. Староста говорит, что я смогу как следует сдать экзамен. Но мне кажется, что главный урок от вас я получил в первые пять минут первого занятия.
Сейчас я старательно учусь и тренируюсь в команде. Капитан мной недоволен и я хочу это исправить.
В школе пока тихо. У нас боятся того, что находится в Тайной комнате, и мама сильно волнуется, но я думаю, что раз я чистокровный, мне нечего опасаться.
Искренне надеюсь, что смогу научиться чему-то у вас этим летом.
Драко Малфой»
Прочтя письмо, Беллатрикс основательно задумалась. Если Нарцисса не может скрыть от сына свое волнение, в доме Малфоев действительно все на нервах. Интересно, как дражайшая сестра отнесется к тому, что ее сын уже переписывается с тетушкой? В конце концов, Белла рассудила, что, во-первых, родители Драко неизбежно узнают о письме, а во-вторых, мальчику стоит ответить. Он мог быть заносчивым, избалованным, откровенно нахальным — но, тем не менее, у парня были хорошие задатки. Вечером того же дня в Хогвартс полетела блэковская сова с коротким, но емким ответом.
«...Одобряю твое решение тренироваться всерьез. Надо либо играть в факультетской команде как следует, либо не играть вообще. Поскольку ты уже ловец и лорд Малфой сделал команде Слизерина такой подарок, не играть ты не можешь, следовательно, выбор невелик. Рада, что ты осознаешь эту ответственность.
Что касается учебы, советую вот что. Как чистокровный маг, ты знаешь много вещей из тех, которые не преподают в Хогвартсе. Попробуй заработать баллы для Слизерина с их помощью, разумеется, не показывая фамильных секретов...»
Если даже Драко, которого мама тщательно опекает от всех неприятностей, заметил волнение Нарциссы — это первый тревожный звоночек.
* * *
Второй тревожный звонок раздался в марте: Беллатрикс во второй раз нос к носу столкнулась с лордом Фредериком Ноттом.
Прошлым летом они уже один раз виделись. Тогда Нотт смотрел на ведьму, как на неприятное напоминание. Он не сказал ей при той встрече ни единого худого слова, но им и без слов было ясно, какая между ними пролегла пропасть. Лорд Нотт будто говорил: «Ну начни уже вспоминать былое». Беллатрикс хватило ума не доставить ему такого удовольствия.
Теперь, весной, чистокровный маг смотрел чуть ли не заискивающе. Ему неожиданно стало интересно, как чувствует себя Беллатрикс: восстановила ли она свои силы, все ли в порядке с ее здоровьем, не донимает ли ее аврорат. Весьма странный интерес для человека, который знал ее адрес и за полгода не написал ни строчки. Слушая Фредерика, Белла не удержалась от того, чтобы отплатить ему той же монетой.
— Если что, лорд Нотт, мой адрес: площадь Гриммо, двенадцать, — сказала Беллатркис на прощание. — Пишите, если у вас будет возможность.
Как только на горизонте замаячил призрак Темного лорда, Беллатрикс снова стала кому-то нужной.
Уже вечером, устроившись в курительной комнате, Белла предалась воспоминаниям. Старший Нотт, каким она его помнила, был расчетливым и умным человеком; не боевик, но отличный штабист и мастер пропаганды. Припомнив карикатуры Нотта, Беллатрикс не смогла удержаться от смеха. Чего стоило только изображение мага в шикарно-нелепой мантии, вопрошающего у сына: «А Пушки Педдл — это футбол или регби?».
К сожалению для самого Фредерика, его таланты, чем дальше, тем меньше были востребованы. Нотт был рупором Темного лорда времен легальной политики. Когда Упивающиеся перешли к террористической войне, старина Фредерик со своей пишущей машинкой оказался практически не у дел.
Белла в очередной раз убедилась, что те, кто остались на свободе, играть будут не за совесть, а за страх. Они боятся Темного лорда, и если даже придут к нему вновь, то потому, что Волдеморт пугает их больше, чем министерство. Те, кто не боялся, уже давно в могиле или замурованы в Азкабане. Их отправили туда такие же молодые фанатики.
«Они боятся», — подумала Беллатрикс. — «Боятся и будут или цепляться за меня, как за соломинку, или избегать еще тщательнее». Но из поведения Нотта следовал еще один серьезный вывод.
Существует мнение, что Беллатрикс знает о Темном лорде гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И это мнение разделяют серьезные люди, такие, как Нотт.
* * *
Но в середине марта наступил и третий звонок. Взяв во время завтрака у совы очередной выпуск «Пророка», Беллатрикс нервно отставила чашку, расплескав чай по блюдцу. Одного взгляда на газету ей хватило, чтобы понять, что она там прочитает.
На первой полосе красовалась огромная фотография: перешептывающиеся трибуны, Крауч, нависающий над кафедрой, и Беллатрикс Лестрейндж, сидящая в кресле, как на троне. Фотограф сделал очень удачный снимок, запечатлев момент вынесения приговора. Зал суда снимали откуда-то сбоку, со средних скамей: подсудимая, точнее, уже осужденная, была как на ладони. Гордо поднятая голова и подчеркнутое равнодушие действительно смотрелись впечатляюще, вот только Белле до художественных достоинств кадра сейчас не было никакого дела. Над колдографией красовался заголовок, набранный аршинными буквами: «Черные тайны Хогвартса».
Беллатрикс отложила газету. Закурила прямо за столом, прикончив сигарету за несколько жадных затяжек. С опаской поглядела на номер вновь, будто заголовок и колдография исчезнут. Но газета с тем же самым текстом продолжала лежать на том же самом месте. Подождав еще пару секунд, ведьма подтащила к себе выпуск, взяв газету двумя пальцами, будто дохлую мышь.
«...директор Дамблдор занимает половинчатую позицию. Тем не менее, существует еще один нюанс, о котором не упоминает Министерство, видимо, не желая ворошить дела прошлых лет...»
«...Беллатрикс Блэк, вдова Рудольфуса Лестрейнджа, в данный момент находится на свободе. В отличие от многих известных волшебников, госпожа Блэк не являлась жертвой Первого Непростительного. Эта волшебница созналась в добровольном вступлении в организацию Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут...»
«...семейство Блэк подарило организации Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, сразу троих членов. Но место и Сириуса, и Регулуса Блэков в иерархии Упивающихся Смертью не идет ни в какое сравнение с положением Беллатрикс, носившей тогда фамилию Лестрейндж...»
«...из материалов уголовного дела известно, что Рудольфус Лестрейндж силой удержал свою супругу в поместье, отправляясь в дом Лонгботтомов. Можно только угадывать мотивы старшего из двух братьев, но в свете изложенного представляется, что им двигало стремление оградить от опасности ценнейшего из оставшихся членов организации...»
«...таким образом, мы можем констатировать, что наследница Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут сейчас находится на свободе. В этом смысле братья Лестрейнджи добились своего...»
Беллатрикс перевернула лист, чуть его не порвав. На следующем развороте оказалась еще одна ее фотография времен юности. Кажется, с шестого или седьмого курса. Ведьма быстро пробежалась взглядом по тексту. После исторической экскурсии, в статье шли выдержки из интервью с теми, кто знал Беллатрикс еще в юности. Разумеется, все интервью обошлись без упоминания имен.
«...она всегда была очень целеустремленной и убежденной...»
«...ее всегда привлекала черная магия. Вы знаете, что она изучила русский язык, чтобы лучше разбираться в Темных искусствах? Из первоисточника, так сказать...»
«...Очень, очень впечатляющая волшебница. Беллатрикс отличалась колоссальной магической силой и необузданностью. Страшное сочетание, если вдуматься...»
«...Я даже не удивляюсь, что она приняла метку. Беллатрикс всегда на дух не переносила магглов...»
Кроме однокурсников и просто знакомых, отметился даже кто-то из персонала Азкабана, тоже решивший остаться неизвестным.
«...Я видел, как она прибыла в Азкабан и как она шла на свободу. Конечно, тюрьма сильно ударила по ее здоровью. Но если поглядеть в ее глаза, сразу становится понятно — этот человек ни о чем не жалеет...»
Венчал статью простейший и, наверное, даже логичный вопрос. Если в мае из Азкабана вышла «наследница Сами-Знаете-Кого», а осенью в Хогвартсе началось, то куда смотрит аврорат?
На какой-то момент Беллатрикс показалось, что «Пророк» просто перепечатал фантазии слизеринцев из письма Флинта. Будто и в самом деле на Гриммо засела могущественная волшебница, а не медленно приходящая в форму женщина.
Было даже обидно.
* * *
К ней пришли почти сразу после пасхальных каникул. Культурно постучались в дверь вечером. Предъявили ордер на обыск и удостоверения. Белла помолчала секунду, разглядывая гостей: двое авроров, двое понятых и пожилая низенькая женщина в розовом платьице.
— Заходите, — Беллатрикс отошла в сторону. — Чем обязана сим визитом?
— Вам бы следовало следить за газетами, миссис Блэк, — у женщины в розовом оказался высокий, почти девчоночий голос. — Министерство всегда реагирует на подобные обращения.
Ведьма только пожала плечами. Чего-то подобного она уже давно ожидала. Все, что могло вызвать вопросы у авроров, еще летом было перетащено из дома в ячейку Гринготтса. Пусть себе обыскивают; их право.
— Ваше право, — протянула Белла с неопределенной интонацией. — Вы не представитесь?
Вместо ответа эта, за неимением лучшего слова, дама, протянула под нос волшебнице удостоверение. «Долорес Джейн Амбридж, помощник министра магии», — прочла Беллатрикс. Происходящее ей решительно перестало нравиться; Белле хватило увидеть, как авроры заходят в дом, чтобы понять — за главную у гостей именно эта женщина в розовом.
— А это ваша настольная книга? — поинтересовалась Амбридж, когда обыск дошел до библиотеки. — Вы даже сейчас увлекаетесь черной магией?
— Это классический труд девятнадцатого века, — холодно пояснила Беллатрикс, стараясь не сорваться. Полчаса в обществе помощницы министра уже довели ее до белого каления. — Вам требуется справка?
— Нет-нет, — приторно улыбнулась Долорес. — просто это так показательно... миссис Блэк.
— Что именно показательно? — крышка на котле блэковской вспыльчивости отчетливо начала прыгать. — За хранение такой книги не предусматривается даже штрафов!
— Это Министерство будет решать, за что полагаются штрафы! — Амбридж сорвалась на тоненький фальцет. — И за что полагается Азкабан!
— Мне всегда казалось, что это решает Визенгамот или трибунал, а не каждый министерский клерк! — Беллатрикс впервые повысила голос.
Взгляд чиновницы на миг вильнул в сторону. Каким-то шестым чувством Белла почувствовала подвох и резко развернулась; но один из авроров уже достал палочку и моментально приложил ее невербальным «Ступефаем»...
...Ее так и понесли наружу: в домашней мантии, туфлях без задников и подаренных Андромедой носках. С бумагами никто даже не возился: протокол об изъятии целой коллекции темных артефактов и сопротивлении при обыске был заранее составлен и подписан.
* * *
За прошедший год Азкабан ни капли не изменился. Все та же серая каменная громада и пасмурное небо; Беллатрикс почти не помнила ясных дней в этом месте. Точно так же где-то поодаль вьются дементоры; до вечерней кормежки тварей еще долго.
Все оставалось таким же, как и одиннадцать лет назад. Даже затянувшееся ожидание во внутреннем дворе. Разве что в тот раз не было дождя, под которым Беллатрикс успела вымокнуть до нитки. И, конечно же, в тот раз не было Хагрида.
— Рубеус, а вы тут что делаете? — Беллатрикс, наконец, решила тихонько поинтересоваться. — Вы тоже открыли Тайную комнату?
Полувеликан помолчал. Ведьма решила уже, что он оставит ее без ответа, когда Хагрид, наконец, заговорил.
— К нам пришли Фадж и Малфой. Четвертое нападение в школе, — даже косноязычие лесничего куда-то исчезло. — Дамблдора сняли с должности, меня обвиняют в том, что я открыл комнату. Дескать, если не так, то отпустят с извинениями...
Беллатрикс слушала и чувствовала, как внутри нее что-то с хрустом ломается.
Все происходило как и в прошлый раз: и мешковатая роба, и фотография, даже с ее старым номером. И чувство пустоты и безнадежности внутри. До разговора с Хагридом она надеялась, что Люциус одернет Фаджа и не даст отправить сестру жены в Азкабан с такими грубыми нарушениями. Как оказалось, зря.
Малфой был в курсе.
XVII. Во мраке
Шлеп. Звяк. Шлеп. Звяк...
Беллатрикс в сопровождении надзирателей медленно поднималась все выше и выше по лестнице. Азкабан с точностью до наоборот напоминает ад из «Божественной комедии». Маггловский поэт изобразил пекло как воронку, уходящую вниз, к новым и новым ужасам. Чем ниже, тем страшнее грехи и изобретательнее муки. В каменном мешке все не так: ужас нарастает по мере подъема на новые этажи. Но девятый круг ада и верхний этаж Азкабана удивительно похожи: там безраздельно царят страх и холод.
Ступням было очень неудобно. За год в тепле Беллатрикс успела позабыть противные ощущения от прикосновения к холодному камню. Противная, липкая стужа угнетала сильнее, чем саднящая боль: на ее шее снова появился номер заключенной.
Шлеп. Звяк. Шлеп. Звяк...
Ведьма мелко дрожала, но не только и не столько от холода. Малфои предали ее. Люциус все знал. Он вхож к министру. Он появился в Хогвартсе в нужное время и нужном месте. Так не бывает, чтобы он и не подозревал, что к его свояченице едут с ордером. Так не бывает, чтобы помощница министра без поддержки начальника связалась с подложными документами.
Беллу затрясло от ярости. Ладно еще Люциус — она могла понять его мотивы, хоть и не принимала их. Лорд Малфой еще прошлым летом недвусмысленно дал понять, что считает Беллатркис непредсказуемой и опасной женщиной. Ведьма, наверное, даже смогла бы поверить в то, что Малфой не смог отстоять ее перед Фаджем. От Люциуса можно было ждать чего угодно, но не от Нарциссы.
Если сестра совершенно не осведомлена о планах ее мужа, то Беллатрикс совершенно не знает Нарциссу. Леди Малфой уже должна была догадаться обо всем, но не сделала ничего, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. «Она могла хотя бы предупредить, — сокрушалась Беллатрикс. — Она не могла не знать, что это будет не обыск!»
Когда они поравнялись с этажом, на котором до сих пор сидел Сириус, Белла двинулась было к коридору, но ее аккуратно остановил надзиратель.
— Дальше, — произнес волшебник сухим голосом.
Шлеп. Звяк. Шлеп. Звяк...
Чем выше они поднимались, тем острее Беллатрикс ощущала противную, гнетущую тяжесть. Из глубин ее памяти против воли поднимались самые омерзительные и неприятные воспоминания. Хохот Сириуса, встревоженное лицо Рудольфуса после того самого Хеллоуина, «Круцио» от Муди упорно пытались завладеть ее сознанием.
— Я не должна бояться, — Беллатрикс не сразу поняла, что шепчет себе под нос. — Страх ведет за собой смерть.
Она привычным движением закатала рукав и поглядела на метку. Змея оставалась неподвижной, но отчетливо видной. Белла не могла сказать в полутьме, стал ли знак ярче, но вид Волдемортова клейма придал ей сил. Она преодолела последний подьем и увидела дементора.
Длинный коридор на верхнем этаже Азкабана был чуть ли не вдвое выше, чем обычно, и под его потолком вилась тварь. Здесь дементоры не приходили раз в сутки; кто-то из существ всегда оставался рядом с узниками.
— Прочь, — негромко произнес надзиратель.
Дементор тотчас скрылся в проеме под потолком, и конвоиры повели ведьму дальше. Беллатрикс видела знакомые фигуры в камерах. В осунувшихся, исхудавших узниках было очень трудно узнать Мальсибера, Руквуда, младшего Лестрейнджа... Заключенные молча провожали Беллатрикс взглядами. Наконец, напротив Долохова процессия остановилась. Через полминуты за Беллатрикс Блэк закрылась решетчатая дверь. Надолго ли — она не знала.
* * *
Поздний вечер в Азкабане — время, когда темнота и ужас властвуют безраздельно. Дементоры спускаются к каменной громаде, чтобы насытиться, и, хотя их трапеза не длится больше получаса, в представлении заключенных она тянется гораздо дольше. Беллатрикс успела только забраться на топчан и громко поздороваться с соседями, когда прутья решетки покрылись инеем.
Твари влетали в коридор откуда-то сверху, видимо, через отверстия в стенах. Сколько их было — ведьма не видела, но к ее решетке, как к барной стойке, скользнуло сразу два дементора. Они рвались к ней, как свежей пище. Рвались так яростно, что ведьме казалось, будто прутья решетки сейчас погнутся от усилий тварей. Одно дело — знать, что дементорам не хватит сил погнуть стальные прутья, и совсем другое — видеть покрытые струпьями руки, которые тянутся вглубь камеры.
Беллатрикс отодвинулась как можно дальше от коридора. Ведьма опять закатала рукав и уставилась на Черную метку — свой якорь в этой реальности. Но даже со всеми способностями к окклюменции она, как наяву увидела улыбающегося кузена, четко, по слогам выговаривающего: «По-лу-кров-ка!». «Ты останешься здесь, — мягкий шепот коснулся ее разума. — Ты никому теперь не нужна. Малфой сдал тебя в Азкабан, как поломанную вещь. За тобой никто не придет».
По собственным ощущениям Беллы, дементоры лакомились свежей узницей несколько часов. На деле твари провисели у решетки около тридцати минут, оставив Беллатрикс в полной прострации. Волшебница смогла только свернуться в клубок и почти сразу провалиться в забытье.
* * *
Так бывает только во сне.
Беллатрикс видела себя со стороны: похожую на скелет, обтянутый кожей. Сколько времени она уже провела в этой камере — было неясно, но на ней уже не было кандалов. Судя по худобе и седой пряди в отросших волосах — она в Азкабане уже не год и не два. Беллатрикс поежилась, наблюдая, как узница смотрит на налившуюся чернотой метку и неожиданно целует ее.
Где-то в отдалении прогремел взрыв; Беллатрикс подняла голову и тревожно огляделась по сторонам. Вслед за грохотом в коридоре начали с лязгом падать решетки; ведьма поднялась и робко выглянула из своей камеры.
Там, в конце коридора, у пролома в стене, стоял подросток. Ношеную маггловскую одежду сменила мантия, за смешными круглыми очками горели красным глаза, но Беллатрикс сразу узнала своего спасителя. Гарри Поттер, новый Темный Лорд, пришел в Азкабан за своими солдатами...
* * *
...Беллатрикс проснулась от холода и машинально попробовала поправить одеяло. Она недоуменно уставилась на босые ноги, пытаясь сообразить, куда делись носки. Только через полсекунды ведьма осознала, что находится в Азкабане.
— Здравствуй, девочка, — Белла вздрогнула, услышав охрипший, но все еще знакомый голос Долохова.
Беллатрикс поднялась с топчана и аккуратно, стараясь не греметь цепями, подошла к решетке. Глава лордовской боевки здорово исхудал за эти одиннадцать лет; поджарый и жилистый Долохов был будто высушен. Его тонкое небритое лицо было будто присыпано снегом: Беллатрикс даже при слабом свете увидела, что щетина на щеках волшебника поседела.
— Здравствуйте, Антон Михайлович, — ведьма перешла на русский язык. — как вы себя чувствуете?
— Лучше, чем мог, но хуже, чем хотел бы, — слабо улыбнулся волшебник. — Знаешь, я не удивлен тебя здесь увидеть.
— Я даже не успела ничего сделать! — вскинулась Беллатрикс.
— Тише, ты перебудишь остальных, они еще спят, — Долохов приподнял руку в успокаивающем жесте. — понимаешь, Белла, я убежден, что тебя не оставили бы на свободе.
На лице Беллатрикс отразилась целая гамма эмоций, при виде которых маг негромко рассмеялся.
— Беллатрикс, — Антон Михайлович был серьезен, как никогда. — Подумай как следует: твое добровольное вступление в организацию доказано. Если что-то из твоих дел ушло от внимания Крауча, то не ушло от внимания Дамблдора. А если тебя не захотел посадить наш милый Альбус — тебя посадил бы Фадж при первой возможности. Ну или как сейчас, необходимости изобразить бурную деятельность.
Слова Долохова давили на нее не хуже дементора.
— Девочка, такая, как ты, не выйдет из Азкабана. Они, — Антон Михайлович указал взглядом под потолок. — могут сколько угодно рассказывать про то, что Лорд погиб и никогда не вернется, но они на самом деле до сих пор боятся нас. Поэтому, как только Керри зачитал статью в «Пророке», я сразу подумал, что ты скоро окажешься на месте Рудольфуса.
— Керри? — переспросила Беллатрикс.
— Амикус Кэрроу.
* * *
Беллатрикс в очередной раз убедилась, как смена обстановки может повлиять на важность людей. Брат и сестра Кэрроу в лучшие годы организации были немногим лучше пустого места: ни боевых навыков, ни какого-то ценного умения, ни финансов. Но если Фредерик Нотт после перехода от легальной политики к террористической войне остался фактически без дела, то Кэрроу с посадкой в Азкабан превратились в ценнейших людей.
Кто-то из их родственников имел выход на нужных людей, и Амикус с Алекто регулярно получали газеты и посылки. Все одиннадцать лет Кэрроу были для узников единственным источником информации о внешнем мире.
Беллатрикс осмотрела камеру. Хоть убей, она не могла найти ни одного следа, оставленного Рудольфусом. Вообще ничего, что могло хоть как-то отличать эту камеру от той, в которой она провела десяток лет. Азкабан сьел ее мужа живьем, не оставив от него ни единого следа.
— Он был здесь, — прокомментировал Долохов. Волшебник так и не перешел на английский язык. — Я хочу, чтобы ты знала: Рудольф был только рад, что тебя нет в этом коридоре. Хотя Рабастан его в этом не понимал.
* * *
Для сидевших в блоке Упивающихся Беллатрикс оказалась глотком свежего воздуха. Волшебники с неиссякаемым интересом расспрашивали Беллу о новостях магического мира; одно дело слушать пересказ газет, и совсем другое дело — слушать человека, который недавно «оттуда». Беллатрикс отвечала на вопросы до самого вечера, когда дементоры разогнали людей по углам и оставили их обессилевшими. Узники воспринимали ведьму как свежую голову, как старую соратницу, как источник новостей...
...но не как человека, которому можно посочувствовать. Долохов был еще мягок; младший Лестрейндж высказался куда жестче.
— Знаешь, мне даже как-то обидно было, что мы с Руди оказались здесь, а ты смогла отвертеться... — начал было Рабастан, но на него шикнул Антон Михайлович.
Они были совсем не такими, какими их помнила Беллатрикс. И дело вовсе не в худобе и подорванном здоровье; Азкабан уже начал пережевывать их. Треверс с упоением рассказывал о том, как он пытал грязнокровок. Рабастан стал чудовищно раздражительным. Разве что Долохов, Мальсибер и Руквуд, старые, опытные маги, владеющие окклюменцией, еще напоминали себя прежних.
Остальных уже мало волновало, во имя чего они пришли под знамена Волдеморта. Им была почти не важна политика. Их не интересовали причины поражения в прошлой войне. Дементоры выдернули самые черные, самые неприятные стороны их натуры, раздув и обострив их до невозможности. Дрожа от присутствия тварей, Беллатрикс чувствовала, как меняется ее собственное восприятие реальности; улыбка Нарциссы уже казалась ей презрительной, а письмо племянника — полным тонкой издевки. Вместо смеющегося кузена в ее памяти поднималась противная улыбочка Долорес Амбридж, спокойно переступающией через Беллатрикс, чтобы сбросить со стола книгу и развернуть заранее написанный пергамент.
К третьему дню узники, наконец, заинтересовались ее первым сроком в Азкабане и обществу Сириуса Блэка. Беллатрикс не особо запиралась и замалчивала только подробности, касавшиеся семейных дел. Но, рассказывая о спорах с Сириусом, Белла сделала грубейшую, непоправимую ошибку.
Она рассказала про Габсбургов.
Алекто Кэрроу посетовала, что Беллатрикс посадили не в камеру Каркарова. «Тот тоже всех сдал», — упомянула ведьма. Рабастан шумно поинтересовался, сколько лимонных долек скормили Белле, пока та была на свободе. Было непонятно даже, что возмутило их сильнее: упоминание о том, что даже чистая кровь может выродиться или сам факт рассказа про магглов.
* * *
Те, кто еще держался в более-менее ясном уме, тогда обошлись без истерики. Долохов слишком хорошо знал Беллатрикс, чтобы всерьез поверить в ее переход на другую сторону. Но даже он заметил, что Белла выбрала очень неудачную тему и неудачное время. Они вдвоем предпочитали разговаривать по-русски; Долохов уверял остальных, что родной язык помогает ему держаться в Азкабане. Для Беллы же это была возможность избежать подколок Лестрейнджа. Никто особо не возмущался, но и Блэк, и Антон Михайлович старались беседовать по утрам, пока остальные еще спали. Хуже было то, что у Беллатрикс появился насморк. Ожидание под проливным дождем и холод сделали свое дело. Ведьме оставалось только задуматься: что произойдет раньше? Она сойдет с ума или ее доконает развивающаяся болезнь?
Но жизнь в очередной раз перечеркнула планы Беллы. Вечером седьмого дня за ней пришли надзиратели и повели вниз...
— ...Заходи, эта камера как раз недавно освободилась, — надзиратель позволил себе небольшое отступление от правил.
Беллатрикс равнодушно шагнула вперед и уселась на топчан. Когда ключ в провернулся в замке, ведьма заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Дурак, — равнодушно произнесла она. — Это моя камера.
Надзиратели оставили ее выпад без ответа. Они пошли прочь, и лишь пару раз до ушей Беллы донесся тихий смешок. Беллатрикс повернулась к коридору и слабо улыбнулась, увидев знакомое лицо.
— Привет, Бродяга.
Из камеры напротив на нее обеспокоенно смотрел Сириус Блэк.
XVIII. Луч надежды
— Не везет тебе на Фаджа, — сочувственно произнес Сириус на следующее утро.
— Зато у нас с тобой свидание, — пожала плечами Беллатрикс.
Ведьма сидела на топчане, подобрав ноги и закутавшись в плед. Она могла пребывать в этой позе часами: почти не холодно и можно видеть кузена. После краткого рассказа о том, как ее угораздило оказаться снова в Азкабане, Белла чувствовала себя отвратительно.
Она оказалась в каменном мешке, как животное в маггловском зоопарке; без суда и без следствия. Просто потому, что министр так решил и потому что Беллатрикс ничем не может достойно ему ответить.
— Беллс, это не смешная шутка, — покачал головой Сириус. — это вымученная штука.
— Зато правда.
Беллатрикс откинулась к стене. В прошлый раз она знала, что самое позднее через десять лет выйдет на свободу. Надолго ли она заперта сейчас — она не знала. С одинаковой вероятностью ее могли заточить как на неделю, так и еще на одно десятилетие; все зависело от желаний Фаджа.
Ведьма покосилась на свою левую руку. Черная метка все еще была с ней; Волдеморт жив, и, как Белла подозревала, великий маг набирался сил в теле Гарри Поттера. Пока оставалась метка, оставалась и надежда. Возрожденный Темный Лорд обязательно явится за ней. Но когда?
Беллатрикс поежилась, вспомнив лица тех, кто остался несколькими этажами выше. Поттер еще совсем мальчик; что, если память и сила Лорда проявится в нем только через долгие годы? Во что тогда превратится сама Беллатрикс? Нужен ли будет Темному Лорду обтянутый кожей скелет, растерявший силы?
Стоило ей задуматься о своих силах, как память услужливо воспроизвела интонации Снейпа: «Вы почти сквиб, и вам, несомненно, известно, что это слово означает». Зачем Темному Лорду больной сквиб?
— Я их видела, — Беллу прорвало. — Они совсем не такие, какими я их помнила.
Сириус молчал. Он сразу понял, о ком идет речь.
— Они все будто высохли, — продолжала Беллатрикс. — Я даже не про здоровье. Они заторможены.
— Это дементоры, Беллс.
— Там постоянно висит дементор и прилетает вечером вдвое больше, чем сюда. Там почти ничего не осталось от людей. Знаешь, когда свекор ругался на нас с Руди, Рабастан постоянно нас поддерживал. Он говорил, что у Рудольфуса отличная жена, которая поддерживает его гораздо лучше, чем домохозяйка...
— И что же с ним сейчас? — поинтересовался Сириус.
— А сейчас он сказал, что я отличный боевик, но полная дрянь, как жена, — глухо произнесла Беллатрикс и резко заговорила, передразнивая чужой голос. — Папа, ты не понимаешь счастья Руди! Папа, я сам хочу найти такую же!
Беллатрикс тяжело вздохнула. Мысль, которая пришла ей в голову, оказалась проста до невозможности. Она даже поразилась, почему она не смогла догадаться до этого раньше.
— Знаешь, Бродяга, кажется, я все прекрасно поняла, — глухо произнесла она. — в их глазах я виновата уже тем, что не попала в Азкабан по соседству к ним. Впрочем, я думаю, что тебе не очень интересно слушать про них. Я права?
Сириус ненадолго скрылся в глубине камеры.
— Это вообще больная тема, — донесся его голос. — но насчет твоего понимания я согласен.
Блэк вернулся, держа в руках плитку шоколада.
— У меня еще осталась еда из твоей посылки, хоть ее и ополовинили по дороге. Ловить будешь?
Лакомство помогло, но ненадолго. Белле было слишком трудно прийти в себя после такой наглядной демонстрации. Нет Лорда, нет его боевки, и все, что осталось от организации — Люциус, который выстраивает на ее обломках свое маленькое королевство.
А зачем Люциусу в такой ситуации Беллатрикс?
* * *
Они больше не возвращались к воспоминаниям Беллы о последнем этаже. Каким бы ни был Сириус, ждать от него сочувствия по этому поводу не стоило. Кузена могло волновать состояние самой Беллатрикс, но не ее соратников. Ведьма, выговорившись, просто не возвращалась к этой теме, благо им обоим было что обсудить. Сириус, чувствуя состояние кузины, тщательно переводил разговор на события в Британии.
— А я видела твоего крестника, — рассказывала она через пару часов. — Выглядит, как точная копия вашего Джеймса. Только одет бедно. Видимо, магглы его очень не любят.
Беллатрикс не была бы Беллатрикс Блэк, если бы удержалась от того, чтобы проехаться по магглам.
— Ты не знаешь, как над ними глумился Джеймс, ma Belle, — усмехнулся Сириус. — у Лили всегда были натянутые отношения с сестрой.
— Но это их не извиняет, — припечатала Беллатрикс. — Мальчишка одет в ношеное и не по размеру. Ты представляешь, чтобы кого-то из нас повели в Косой переулок в таком виде?
— А он был с Дурслями? — уточнил Сириус.
— Нет, — протянула Беллатрикс. — твой Дамблдор заботится о том, чтобы мальчик не был замешан в эти игры. Как я поняла, его опекают Хагрид и Уизли.
— Жаль, — вздохнул Сириус и пояснил, поймав недоуменный взгляд. — жаль, что я не увижу крестника. Жаль, что мальчик думает, будто я выдал его родителей.
Беллатрикс помолчала. Что она могла сказать, кроме того, что поговорила с Андромедой?
* * *
В разговорах Сириус постоянно возвращался к встрече Беллатрикс с Андромедой. Ведьме было хорошо знакомо это чувство: последний месяц своего срока она сама не могла надолго отвлечься от предстоящего освобождения. Она понимала, что такое увидеть проблеск надежды и терпеливо пересказывала Блэку содержание писем и разговоров во всех подробностях.
— И все же, Беллс, — заинтересовался Сириус. — ты всерьез думаешь, что она в это поверила?
— Бродяга, — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. — меня мало волнует, во что Андромеда поверила. Меня больше волнует, что она предпринимает. Она уже говорила с Муди, он в деле. Нашими трудами Муди превратился в такого параноика, что всерьез к этому отнесся. Они работают, но, чтобы вытащить тебя без демонстрации крысы, им придется очень сильно попотеть.
— Я понимаю, — в голосе Сириуса послышались рычащие нотки. — Может, они и насчет тебя что-то придумают.
— Может, — пожала плечами Беллатрикс, — но я не знаю, что в голове у Фаджа. И у Малфоя.
— Ты все-таки думаешь, что тебя сдал Малфой?
— А кто еще?! — взвыла Белла. — Ты сам как считаешь? Если он вместе с Фаджем пришел спихивать Дамблдора, то он точно все знал! Они все знали заранее! Так не бывает, чтобы какая-то жаба пришла с подложными документами, не согласовав это с министром!
— Беллс, послушай, — Сириус приподнял руку, точь-в-точь как Долохов. — Во всей этой истории ты подозреваемая номер один. К тебе просто обязаны были прийти. Ладно Люциус, но Нарцисса твоя сестра, она тебя ждала на выходе из Азкабана, она присылала тебе посылки, она ездила на свидания. Разве она не предупредила бы?
— Она слишком... Малфой, — выдавила из себя Беллатрикс. — я не знаю, как она могла не знать.
Белла действительно не могла представить ситуацию, в которой Нарцисса не оказалась бы в курсе планов супруга.
* * *
Дни в Азкабане были похожими друг на друга, как песчинки в колбе часов. В конце концов, Беллатрикс даже потеряла счет времени. Прикинуть дату она могла с точностью до трех дней, не более. С того момента, как она в первый раз вышла на свободу, рядом с Сириусом так никого и не сажали. Они были только вдвоем; кроме надзирателя, развозившего пищу, и появлявшихся по вечерам дементоров, Блэки никого не интересовали. Никому, кроме Бродяги, до Беллы не было дела. Не было ни обвинения, ни суда; она так и оставалась в неведении. Ее даже не расковали. Но с узницей происходили и гораздо худшие вещи.
Стояние под дождем и холод верхнего этажа не прошли бесследно. Беллатрикс заболевала; кузен все чаще и чаще слышал из ее камеры противный сухой кашель. Сириус отдал двоюродной сестре всю еду, которая оставалась от последней посылки, но это мало помогало. Ведьме нужны были лекарства и тепло, а не тонкий плед и регулярные визиты дементоров.
Через неделю после того, как она оказалась напротив кузена, Беллатрикс почти перестала вставать с топчана. Сириус видел, что Белла почти не шевелится, свернувшись в клубок на досках; ведьма старалась хоть немного согреться. Сириус боялся, что кузина попросту перестанет есть. Но каждое утро она поднималась за порцией еды и хрипло здоровалась с Блэком.
Беллатрикс почти не шевелилась, но разговаривала. Ее голос сел, она часто кашляла, но старалась не молчать подолгу; беседы с кузеном были для нее соломинкой, за которую хватается утопающий.
— Драко оказался не так уж плох, — сказала она, когда разговор опять зашел о семье Малфоев. — но все равно, я не хочу оставлять ему наследство Блэков.
— А кому еще можно оставить его, ma Belle? — спросил Сириус. — У тебя есть другие кандидатуры?
— Ты. У нас есть еще один Блэк.
— Белла. Кузина, — покачал головой Сириус, — ты знаешь, кто я. Я ушел из дома; что мне до родового имени?
Беллатрикс закашлялась. Бродяга терпеливо ждал, когда кузина хоть немного придет в себя.
— Моя мать выжгла меня с гобелена, я изгнан из рода, — Сириус впервые говорил с двоюродной сестрой таким тоном, будто объяснял ей прописные истины. — как ты собираешься доверить мне наследство? Я же для вас всех был настоящим гриффиндорским отребьем.
— Шляпа предлагала и мне пойти на Гриффиндор, — Беллатрикс криво улыбнулась, — у нас нет другого Блэка.
— А гобелен и изгнание из рода? — Сириус был настроен скептически.
— Я глава рода Блэк, — медленно произнесла Белла. — Я буду в своем праве.
Ведьма снова свернулась калачиком. Она не видела, как Сириус измеряет шагами камеру и о чем-то сосредоточенно размышляет. Прошло несколько долгих минут, пока кузен не подошел к решетке и негромко окликнул узницу.
— Беллс!
Беллатрикс подняла голову и вопросительно уставилась на Блэка.
— Послушай, — заговорил Сириус. Бродяга был удивительно серьезен. — Я даю тебе слово: если я выйду из Азкабана, я женюсь на чистокровной ведьме и продолжу род.
— Бродяга, — медленно произнесла она, — даже не надейся... даже не надейся, что я сдохну в Азкабане. Даже не надейся, — ведьма снова закашлялась, — что некому будет тебе об этом напомнить.
* * *
За ней пришли ранним утром, еще до кормежки. Беллатрикс очнулась от грохота ключа в замке. Надзирателей было двое; те же самые, которые вели ее с последнего этажа. Волшебники негромко что-то обсудили и, наконец, один из них вошел в камеру и аккуратно потрогал лоб узницы. Ее не стали заставлять идти самостоятельно. Волшебник наколдовал «Мобиликорпус» и ведьма поднялась в воздух. Куда ее левитируют, зачем это делают — Беллатрикс не знала.
Происходящее казалось ей сном. Она оживилась лишь тогда, когда узнала помещение, в котором ее осматривал целитель перед освобождением. На сей раз никто не возился с тщательным осмотром; к ее губам сразу поднесли флакон с укрепляющим зельем. Беллатрикс мутило, но после зелья она смогла хотя бы встать и пойти, когда с нее сняли оковы. Медленно, не веря своим ощущениям, Беллатрикс переоделась и двинулась в сопровождении надзирателя к воротам.
Если в прошлый раз ее ждала только младшая сестра, то теперь Беллу встречала целая делегация. Андромеда с дочерью и Нарцисса стояли по разные стороны от выхода, старательно не замечая друг друга. И младшая, и средняя дочь Кигнуса Блэка наблюдали за воротами и, стоило Беллатрикс выйти за пределы Азкабана, обе волшебницы устремились к ней.
— Уйди, — прохрипела Белла, когда к ней приблизилась Нарцисса. — Лучше уйди. Я не хочу тебя видеть. И слышать тоже.
Беллатрикс позволила Андромеде взять себя под руку.
— Это твоих рук дело, что я на свободе? — спросила старшая Блэк.
Андромеда только кивнула. Через секунду две сестры аппарировали на Гриммо.
XIX. Компромисс
— И все же, как тебе удалось? — спросила Беллатрикс.
Она снова была дома, в своей спальне, чистая и под теплым одеялом. Ее возвращение на свободу почти не отличалось от первого раза; такой же ком воспоминаний, в котором не получается разобраться на следующее утро. Отдельные события могут всплыть в памяти, но систематизировать их слишком утомительно.
В тот раз ее встречала и вела домой Нарцисса. В этот — Андромеда. Сестра то ли ночевала здесь, то ли пришла рано утром: после лошадиной дозы перцового зелья Беллатрикс уснула еще до ухода Дромеды. В любом случае, когда Белла проснулась, миссис Тонкс уже была в доме с подготовленным флаконом зелья. Сейчас Андромеда сидела возле кровати и обрабатывала запястье Беллы каким-то пахучим составом.
— Мне просто повезло, — заговорила миссис Тонкс, сделав очередной мазок. — Когда тебя посадили, в «Пророке» вышла статья.
— И?
— Журналисты не нашли ничего умнее, чем привести опись якобы изъятых вещей, — Андромеда приподняла бровь. — Но я знаю, что, например, чашу гоблинской работы дед сдал в Отдел Тайн в восемьдесят втором и эта чаша одна в стране.
— Откуда?! — резко спросила Беллатрикс.
Ведьма тотчас же закашлялась. Даже после зелий в горле по-прежнему першило; для ее излечения нескольких доз перцового зелья явно будет недостаточно.
— Молчи, тебе не стоит много разговаривать и тем более кричать, — сестра совершенно не повышала голоса. — Я же говорила: отец и дед немного отличались от тетушки Вальбурги.
Беллатрикс прикрыла глаза. Чего еще она не знает о семье? В ком и в чем еще ей предстоит разочароваться?
— Дальше было проще, — продолжала Андромеда. — Я написала в аврорат. Как мне шепнула на ухо одна птичка, в Отделе Тайн за сутки нашли сосуд и подтвердили, что изделие уникально, второго такого изъято не было.
Белла улыбнулась. Действительно, так подставиться еще надо суметь. «О, глупость людская!» — мысленно возопила ведьма. — «Мне ли тебя проклинать?» Если бы не разгильдяйство чиновников и промах журналистов, Беллатрикс так и осталась бы в Азкабане.
— Поэтому тебя отпустили, как только началась проверка. Говорят, что в Хогвартсе случилось что-то странное. Люциуса исключили из попечительского совета.
Беллатрикс открыла глаза. Одно лишь упоминание свояка подействовало на нее как удар кнута.
— Люциус... — прошипела ведьма, — я его ненавижу. Дромеда, ты же знаешь...
— Я помню про Блэков и их отношение к долгам, — Андромеду, похоже, было невозможно чем-либо пронять. — Но сейчас ты будешь смирно лежать в кровати и пить зелья.
Во взгляде ведьмы скользнуло нечто, заставившее миссис Тонкс повториться:— Тебе необходим постельный режим, — жестко произнесла она. — Или я просто привяжу тебя к кровати!
Такая же интонация, такое же сердитое выражение лица, как у Нарциссы, уговаривавшей Беллу подумать о здоровье. Волшебница не выдержала и рассмеялась: все происходило точно так же, как прошлым летом.
— Я не буду вставать, Дромеда, — Беллатрикс снова прикрыла глаза. — Я поумнела с прошлого года. Разреши задать тебе один вопрос.
— Задавай, — Андромеда вернулась к обработке ран.
— Когда я показывала тебе воспоминания кузена, ты задалась вопросом, — Беллатрикс тщательно подбирала слова, — в чем мой интерес. Могу ли я, — ведьма закашлялась, — знать, в чем сейчас твой интерес?
— Вопрос правомерный, — согласилась миссис Тонкс. — Знаешь, я поверила в те твои воспоминания. Если ты смогла перешагнуть через себя, то, наверное, и мне стоило сделать так же. Решай сама, насколько это рациональный интерес.
* * *
Больше всего Беллатрикс боялась того, что ей придется вновь восстанавливать колдовские силы. Постельный режим оказался для нее форменной пыткой; как бы ведьма ни была утомлена, проспать все сутки невозможно. Настоящим спасением для нее снова оказались книги. Читать по-настоящему серьезные труды в ее состоянии было невозможно, но освежить в памяти некоторые простые чары Белла еще могла.
Анромеда приходила к ней ежедневно, не оставляя сестру на попечении домовика. Что удивило Беллатрикс, так это отношение Кикимера к Дромеде. Осенью, когда средняя из трех сестер впервые появилась на Гриммо, эльф демонстрировал свою неприязнь к предательнице крови. Теперь у Кикимера с Андромедой установился вооруженный нейтралитет. Домовик не воспринимал миссис Тонкс как хозяйку или как часть рода Блэков, но мирился с ее присутствием в доме. Наконец, на третий день Андромеда собралась с духом. Беллатрикс чувствовала, что ее сестру что-то гложет, но терпеливо ждала, когда Дромеда дозреет.
— Белла, — начала она вечером, — я хочу задать тебе серьезный вопрос. Меня беспокоит твой кашель.
— Я знаю, о чем ты, — Беллатрикс посмотрела на Андромеду тяжелым взглядом. — И я знаю, что чахотка не лечится, когда ее легко выявить. И не выявляется, когда она легко лечится.
— Можно сейчас дать тебе зелье, но оно несовместимо... — начала миссис Тонкс.
— Ты пока не говоришь ничего из того, что я бы не знала, — раздраженно перебила ее Белла.
Средство, которое могло бы спасти от туберкулеза на ранних стадиях, нельзя было принимать с перцовым зельем и с доброй половиной лекарств, которые Беллатрикс сейчас должна была пить. Можно было рискнуть, начать прием зелья и запустить болезнь. Как бы ни повернулось дело, хорошего и надежного выхода не было.
— Ты сама пила зелья? — резко спросила Беллатрикс еще до того, как Андромеда открыла рот. — Не хватает еще и тебя заразить.
Белла могла более-менее нормально говорить, не срываясь на кашель, но слабость и озноб еще никуда не делись. Ей все равно было холодно, но мысль, что Андромеда сама могла заразиться, заставила Беллатрикс вздрогнуть так, будто ее накрыли не парой теплых одеял, а тоненьким пледом.
— Да, я приняла зелье, — Андромеда не дала сестре осмыслить свои чувства. — За это можешь не беспокоиться. Я хочу предложить тебе вариант, но даже не знаю, как ты отнесешься...
— Говори уже, — Беллатрикс начала нервничать.
— Я могу привести целителя, который сможет выявить туберкулез на ранней стадии, — голос Андромеды был бесцветным.
— Я слышу явное «но». В чем проблема?
— Это мой муж.
Беллатрикс замолчала. «Ты будешь иметь дело с грязнокровкой? — спросила она себя. — Посмеешь привести маггловское отродье на Гриммо?» — «А кто уже привел сюда сестру? — на ее вопрос возник другой вопрос, не менее ядовитый. — Раз имеешь дело с предательницей крови, иди уже до конца» — «Но Андромеда — это другое дело!» — «То есть свою жизнь ты ценишь меньше, чем возможность вытащить из тюрьмы другого предателя крови?» — «Но Темный Лорд никогда этого не поймет!» — «Темный Лорд никогда не поймет, если ты превратишься в чахоточную развалину!»
— Хорошо, — ведьма неохотно кивнула. — Я согласна, но...
— Я знаю, как ты относишься к Теду, — произнесла Дромеда. — Все, о чем я прошу — не демонстрировать этого во время осмотра.
* * *
Каркаров говорил: «Коготок увяз — всей птичке пропасть». Чем дальше, тем сильнее Беллатрикс убеждалась в правоте старой пословицы. Вся ее жизнь после первого освобождения из Азкабана была цепочкой компромиссов. Сначала она примирилась с позицией Малфоев, потом она отказалась от активных действий, мотивируя это тем, что надо восстановить силы. Еще чуть позже она связалась с кузеном-лоботрясом ради спасения рода Блэков. А заканчивается все тем, что она принимает у себя дома грязнокровку, который увел из семьи ее сестру. Все логично, все обоснованно, но только чем дальше, тем больше поступков, на которые она не решилась бы в молодости.
Неизвестно, какие доводы пустила в ход Андромеда, но на следующий день Тонксы появились на Гриммо, двенадцать вдвоем. Тед, грязнокровка, похититель Андромеды, отец Нимфадоры, и просто умелый целитель, неуловимо напоминал Снейпа. Нет, он не ходил с засаленными волосами; по его облику было видно, что о нем заботится аккуратная жена. Тонкс напоминал Снейпа движениями, жестами, даже потертый чемоданчик у него был точно такой же. В обоих магах сочеталась неряшливость в повседневной жизни и потрясающая аккуратность в своем искусстве.
Беллатрикс повидала достаточно целителей, чтобы осознавать: Тед Тонкс знает свое дело. Кроме палочки, целитель принес несколько приспособлений откровенно маггловского вида. Если про стетоскоп Белла знала, то про остальные приборы не имела представления. Ведьму снова начал глодать червячок сомнения, но она взяла себя в руки; что бы ни было, этот человек мог поставить точный диагноз. Даже Кикимер, обожавший тетушку Вальбургу, осознал общее настроение и не попадался на глаза.
Осмотр ожидаемо затянулся. Тед долго возился и со своими приборами, и с палочкой, колдуя какие-то малопонятные чары. Наконец, через час целитель закончил и взмахнул палочкой над свитком. По бумаге растеклись какие-то письмена и рисунки, остававшиеся для Беллатрикс непонятной тарабарщиной.
— Туберкулеза нет, — Тонкс наконец сообщил вердикт.
Белла в изнеможении откинулась на подушки и зажмурилась. Результат осмотра означал жизнь. Означал возможность быстро поправиться и вернуться к делам.
— Замечательно, — улыбнулась ведьма.
Беллатрикс приоткрыла глаза. Она заметила, как напряглась Андромеда: что сейчас сделает старшая сестра, узнав, что опасности нет?
— Я благодарю, — тихо произнесла леди Блэк.
Наверное, она произнесла это больше ради Андромеды.
* * *
Тонксы очень быстро ушли после осмотра, оставив Беллатрикс в компании домовика. Старый эльф так и не посмел подать голос при хозяйке, но ведьма слышала тихое бурчание, пока Кикимер убирал комнату и коридор. Домовик сетовал на то, что даже госпожа Беллатрикс водит в дом предателей крови. Разве одобрила бы хозяюшка Вальбурга такое поведение? «А как бы на моем месте поступила тетушка?» — задумалась Белла. По всему выходило, что отказалась бы от такой помощи. Как в свое время ведьма говорила кузену про логику Вальбурги, «пусть имение сгорит, лишь бы грязнокровка от дыма покашлял!»
Домовик будто прочел ее мысли. «А все же госпоже Беллатрикс было очень плохо, в таком деле, думает Кикимер, можно и грязнокровку позвать, если он может помочь», — донеслось из-за двери. Белла услышала этот монолог, улыбнулась и неожиданно задумалась: а в сущности, какое ей дело до эмоций домовика? Наверное, она сильно привязалась к Кикимеру. Он был единственным существом, которое просто не могло ее предать. Он всегда был рядом, и для того, чтобы искренне заботиться о леди Блэк, ему не нужны были какие-то основания. Наверное, это имело какое-то значение.
Дни потекли быстрее. Стоило убрать из жизни ведьмы дамоклов меч, как она ощутила, что даже дни стали ярче. Белла стремительно шла на поправку. Она уже начала вставать, когда ее настигло письмо Флинта. Выпускник Хогвартса благодарил госпожу Блэк за помощь, поздравлял с освобождением и интересовался, чем он может быть полезен сейчас.
Но что еще удивительнее — о встрече попросил Снейп.
* * *
Зельевар явился точно в назначенное время. Снейп прибыл в гостиную, облаченный в свой неизменный сюртук, который, похоже, не снимал ни зимой, ни летом. По иронии судьбы, Белла встречала его в том же самом облачении, в котором отправилась в Азкабан во второй раз: такая же мантия, такие же туфли без задников, и подаренные Андромедой носки.
— Рад убедиться, что вы практически выздоровели, — произнес Снейп сразу после приветствий.
— Убедиться? — удивилась Беллатрикс. — Вам известно о моем состоянии?
— Да, мне известно о нем от Дамблдора.
— От директора? — переспросила Белла.
— Дамблдор находится в центре большой паутины осведомителей, — заметил профессор. — Стоит случиться чему-то важному, как птички директора тут же шепнут ему об этом событии.
— О, мне приятно узнать, что мое здоровье важно для господина директора, — съязвила Беллатрикс. — Даже неприятно разочаровывать его своей живучестью.
— Возможно, — кивнул Снейп. — Дамблдор по-прежнему считает вас опаснейшей из ныне свободных сторонников Темного Лорда. Даже ваши отношения с сестрой не поколебали его точку зрения.
Ведьма на миг прикрыла глаза. Глупо было надеяться, что ее дела не останутся незамеченными. Даже если Дромеда не поддерживает связь с директором, остается Муди и целая толпа людей из Министерства. «Птички Дамблдора», — грустно подумала Беллатрикс. Она понимала, что не сможет многое скрыть от великого мага, но все равно было по-детски обидно узнать, что почти все оказалось известно директору.
— Тогда какая цель вашего визита, Северус? — устало спросила ведьма.
Невыносимо хотелось закурить. За все время болезни Беллатрикс хотела курить даже больше, чем есть; но простуда совершенно не позволяла. Зачем здесь Снейп? Если его послал не Дамблдор, то кто? Неужели... Малфой?
— Я прибыл сюда по просьбе леди Малфой, — профессор подтвердил ее догадку.
— И что же она хочет сделать? — голос Беллы прямо-таки сочился ядом. — Сказать что-то вроде «извини, что отправила тебя в Азкабан»?
— У вас, безусловно, есть объективные причины так считать, — кивнул Снейп. — Но все же Малфои напрямую не виноваты в ваших злоключениях.
— И поэтому Нарцисса попросила вас, Северус, поговорить со мной от ее имени?
— Не совсем. — зельевар покачал головой. — Ваша сестра ищет возможности встретиться с вами, но зная вас, она уверена, что вы ее и слушать не будете.
Беллатрикс забарабанила пальцами по подлокотнику.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Я наступлю себе на горло и готова принять ее здесь, на Гриммо...
Белла пошла на очередной компромисс.
XX. Непредвиденные обстоятельства
Нарциссу не пришлось долго ждать. Как Беллатрикс и подозревала, младшая сестра уже находилась в полной готовности. Стоило ведьме согласиться на встречу, Снейп тут же уточнил, не желает ли леди Блэк принять сестру прямо сейчас?
— Все уже готово, Северус? — Белла улыбнулась уголками губ. — Насколько я знаю леди Малфой, она ждет у камина в мэноре. Зови.
Ведьма даже не поднялась с места, когда Нарцисса вошла в гостиную; перед тем, как сухо кивнуть в ответ на приветствие, Беллатрикс окинула взглядом Нарциссу. Госпожа Малфой выглядела безукоризненно, но только Белла очень хорошо знала сестру, чтобы видеть: Нарцисса не на шутку встревожена. Ее нервозность проявлялась в движениях, интонации, мимике. Цисси всегда отлично владела собой, и видеть ее настолько взвинченной было даже удивительно.
Белла никогда не страдала ложной скромностью, но была уверена, что Нарцисса сейчас опасается не старшей сестры. Беллатрикс, при всех ее особенностях, не могла бы напугать Цисси. Нарцисса могла бы бояться за Беллу, но не самой Беллы, которую не так давно буквально тащили из Азкабана в полуживом состоянии. В то, что Нарцисса боится за ее здоровье, Беллатрикс не верила. Значит, у госпожи Малфой другая причина для беспокойства, но какая?
— Белла... — начала было Нарцисса, но Беллатрикс тут же ее прервала.
— Садись, — ведьма показала на кресло. — Профессор, если вы желаете, то останьтесь и присаживайтесь, где вам нравится.
Нарцисса безропотно опустилась на предложенное ей место. Снейп же огляделся и прошел к дивану, чтобы быть поодаль от сестер; в отличие от госпожи Малфой, профессор чувствовал себя, как рыба в воде. Белла отметила, что мастер зелий не выглядит хвостиком Люциуса — слишком независимо он себя ведет. Вполне вероятно, что Снейп мог и отказаться от просьбы Нарциссы. Он не выглядел сопровождающим. Он казался самостоятельной фигурой.
— Итак? — Беллатрикс приподняла бровь.
— Я волновалась...
— Разумеется, — ухмыльнулась Беллатрикс. — Вдруг я и во второй раз выйду?
— Послушай! — быстро заговорила Нарцисса. — Ты прекрасно знаешь, что я не стала бы...
— Нет, это ты меня послушай! — Беллатрикс тяжело посмотрела на сестру исподлобья. — Цисси, то, что я здесь сижу и слушаю тебя, еще не означает, что я тебе доверяю. И ради Мерлина, я заранее прошу тебя не притворяться глупенькой маленькой девочкой.
— Я хочу заметить, — бесстрастно произнес Снейп, — что для меня непонятен смысл встречи, если вы не желаете никого слушать, госпожа Блэк.
— А я хочу заметить, профессор, — Беллатрикс развернулась к Снейпу, — что исход дела кажется самоочевидным, как говорят в Визенгамоте.
— Я думаю, что это утверждение как минимум спорно.
— И что же вы можете считать спорным? — в голосе Беллатрикс сквозило глухое раздражение. — Например, то, что лорд Малфой хорошо знал планы министра?
— И это тоже, госпожа Блэк, — Беллатрикс и Северус почти забыли про Нарциссу, которая сидела неподвижно, не отнимая ладоней от лица.
Белла усмехнулась.
— Северус, вы хотите сказать, что каким-то образом богатый и влиятельный маг, вхожий к министру не знал планов нашего любезного Фаджа? Или вы хотите меня убедить в том, что лорд Малфой совершенно случайно прибыл в Хогвартс смещать Дамблдора? — казалось, еще немного, и с клыков ведьмы потечет яд. — Мне видится достаточно простая картина, которую я могу и рассказать.
— Расскажите, — Снейп мог поспорить по невозмутимости с Андромедой.
— Когда сиятельный лорд Люциус Малфой выстроил свое королевство на обломках нашей организации, ему явно не была нужна хоть какая-то активность одной фанатичной особы, безумной настолько, что она отправилась в Азкабан, чтобы не отрекаться от Лорда, — Беллатрикс выпрямилась. — А его дражайшая супруга, по всей видимости, удостоверилась, что я не планирую оставить начатое дело и при первой же оказии ко мне пришли домой. Северус, я не верю, что Малфои не знали, что готовится.
— Я не думаю, что вы представляли такую уж угрозу для Люциуса, — Снейп приподнял бровь.
— Северус! — Беллатрикс рассмеялась своим противным смехом. — Вы не далее как несколько минут назад рассказывали про интерес Дамблдора к моей скромной персоне. Я, конечно, лишь тень от славного прошлого, но, без ложной скромности, почти вернулась в форму к весне.
Профессор кивнул.
— Так что, я думаю, раз директор проявил интерес, то и лорд Малфой не считал меня такой развалиной. Не так ли?
— Возможно, — Снейп снова кивнул. — Но, объективно говоря, у вас как не было рычагов влияния на политику, так и нет...
«Но директор мной интересовался», — подумала Беллатрикс. — «Интересно, сидит ли тут птичка Дамблдора, и какая? Наверное, большой черный ворон с грязными перьями».
— ...кроме того, госпожа Блэк, кровь не вода.
«Это поэтому тебя так тянуло к грязной крови?»
— Я никогда бы не отправила сестру в Азкабан, — глухо произнесла Нарцисса. — Белла, я тебя не забывала даже там...
— До того, как пообщалась со мной на свободе!
— Не смей... не смей бросаться такими обвинениями! — глухо и страшно произнесла Нарцисса.
— То есть ты хочешь сказать, что ничего не знала о планах мужа?
— Мы с Люциусом вообще не могли предположить, что они заберут тебя!
— Вот как, — протянула Белла. — Но в это очень трудно поверить, сестра.
— И как мне тебе доказать, что я говорю правду?
— Дай Непреложный Обет, — вкрадчиво произнесла Беллатрикс.
В гостиной повисла неприятная, физически осязаемая тишина. Нарцисса подняла лицо, белое, как бумага.
— Ты... — прошептала она.
— Ты не слышала, Нарцисса? — Беллатрикс повысила голос. — Дай Непреложный Обет! Поклянись рассказать правду о том, что знаешь! Мне не хочется гадать, сколько пустых слов будет в том, что ты мне наговоришь!
— Вам так нужен именно Обет? — поинтересовался Снейп. — Может, еще и принести веритасерум?
— Это уже статья, — Белла даже не поглядела в сторону профессора. — А я должна знать, что госпожа Малфой скажет мне правду. Вы скрепите клятву, профессор?
— Если только госпожа Малфой захочет этого, — глухо произнес Северус. — Но я не могу себе представить ситуацию, в которой дал бы Непреложный Обет при таких обстоятельствах. Особенно в вашем присутствии, госпожа Блэк.
— Итак? — Беллатрикс пристально поглядела на сестру.
— Хорошо, — тихо сказала Нарцисса. — Я дам обет.
* * *
Снейп ушел сразу же после того, как Нарцисса ответила на вопросы сестры. Перед Беллатрикс стояла достаточно сложная задача: как расспросить Нарциссу, чтобы узнать нужное и при этом не выдать Снейпу ничего лишнего. Отчего-то Белла была уверена, что доверять профессору нельзя ни в коем случае.
Но ведьма знала, что будет важно для нее, и не представит никакого интереса для Дамблдора. Она выяснила то, от чего зависели ее отношения с Малфоями. Люциус не планировал отправить Беллатрикс в Азкабан; обыск в ее доме был сугубо инициативой Фаджа, о которой Малфои узнали постфактум. Все, чего смогли добиться Люциус и Нарцисса — перевод Беллатрикс с верхнего этажа назад, к Сириусу.
— Нарцисса, я попрошу тебя остаться, — Белла заговорила, когда волшебница уже подошла к камину.
— Слушаю тебя, — голос госпожи Малфой был сухим и безжизненным.
— Присядь, есть вещи, о которых мы должны поговорить без профессора Снейпа.
— Теперь ты мне веришь? — Нарцисса опустилась в то же самое кресло, с которого встала, чтобы дать Обет.
— Думаю, что да, — Беллатрикс сплела пальцы и подалась вперед.
— Думаешь? — усмехнулась младшая.
— Думаю, — кивнула ведьма. — Скажу тебе прямо, я не стану извиняться. Ты знаешь, как эта история выглядела с моей стороны. Хочешь чаю?
— Я не сомневалась, что не станешь. И я ничего сейчас не хочу, давай уже говорить.
— Во-первых, я не советую тебе доверять Снейпу. Я уверена, что он уже идет к кабинету Дамблдора, чтобы изложить все, о чем слышал.
— Но он крестный нашего сына, Белла.
Беллатрикс набрала было воздуха для яростной отповеди, но вовремя осеклась. Вся разница в их восприятии Снейпа строилась на одном серьезном факторе. Нарцисса воспринимала профессора как друга семьи. Для Беллатрикс он был бывшим членом организации.
— И все же не стоит путать ваши отношения и его работу, сестра, — Белла чуть смягчилась. — И второе. Если у вас будет желание, я готова принять Драко и снова его учить ЗОТИ.
— Ему понравится, — кивнула Нарцисса.
— И третье, последнее, но самое важное. Передай Люциусу мои слова: пусть он подумает, кто из них с Фаджем для кого опаснее. Если министр просто проигнорировал его, то пусть подумает — это он вертит Фаджем, или Фадж им? Корнелиус очень неприятный и беспринципный тип, уж я-то знаю.
Сестры одновременно поднялись, и Беллатрикс обняла Нарциссу на прощание. Рукава платья чуть съехали вниз, и Белла увидела рубцы на своем запястье. «Уж я-то знаю».
* * *
Проводив Нарциссу, Белла уселась в кресло и как можно сильнее опустила рукава. Мерзкое воспоминание не покидало ее; она будто наяву услышала, как молоток бьет по заклепкам и с каждым его ударом растворяется свобода.
Люциус переоценил свое влияние на министра; отправкой Беллы в Азкабан Фадж ему продемонстрировал, что министр может оценить некоторые идеи лорда Малфоя, но не обязан к нему прислушиваться. Если Малфой поймет это — хорошо. Если нет — Люциус подставится еще раз.
«И подставит меня».
Беллатрикс не так уж хорошо знала министра, но тех двух раз, которые она сталкивалась с ним или его людьми, хватало, чтобы сделать определенные выводы. Если бы Белле предложили охарактеризовать Фаджа, прежде всего она назвала бы две вещи. Во-первых, важнейшим и единственным интересом министра является сохранение поста. Во-вторых, Фаджу глубоко наплевать на процессуальную сторону.
Вряд ли такой управленец, как Фадж, будет держать вокруг себя инициативных и ярких людей. Чиновники его склада предпочитают видеть в своем окружении в первую очередь исполнительных и преданных сотрудников. Ценил бы Фадж мозги — его розовая помощница не подставилась бы с чашей так глупо. Вряд ли эта бюрократическая машина сломается от интриг и политики. Если Беллатрикс правильно поняла, там за десяток лет уже выстроена целая система, оберегающая министра. Реально насолить Фаджу могли бы Упивающиеся старого состава: опытные боевики, которых кто-то наподобие Амбридж будет ловить до посинения.
Вот только где она возьмет боевку?
Беллатрикс сбросила туфли и уселась с ногами в кресло, обхватив руками колени. И все же начинать копать под Фаджа надо уже сейчас. Благо есть повод: та самая чаша в Отделе Тайн. Если из-за одного письма Андромеды началась проверка, то эту историю можно и нужно раскрутить дальше. Грех не использовать такую воможность.
Кикимер аккуратно и неслышно подошел, чтобы накрыть свою хозяйку пледом. По-хорошему, следовало бы идти в кровать, но Беллатрикс слишком удобно устроилась; она опасалась, что собьется с мысли, если пойдет устраиваться на другом месте. Если Фадж не смог затормозить проверку, то, вероятнее всего, у него есть высокопоставленные противники. И он все еще не может от них избавиться.
Белла достаточно хорошо представляла себе, что надо сделать: выяснить, кто на ножах с Фаджем, грамотно составить жалобу и отправить ее по нужному адресу. Как обычно, проблемы возникали с тем, как это сделать. К кому пойти и у кого получить дельный совет, да еще так, чтобы не переполошить Дамблдора?
После короткого размышления Беллатрикс решительно отправилась в кабинет — писать Флинту и средней сестре.
* * *
Драко Малфой появился на Гриммо через несколько дней после разговора с Нарциссой. Беллатрикс уже успела поправиться и получить ответ на оба письма. Как и в прошлый раз, госпожа Блэк встретила своего племянника в кабинете.
— Здравствуйте, леди Блэк, — Драко остался посреди кабинета.
Мальчик все-таки усвоил урок. Беллатрикс видела, насколько племянник изменился за весну. Он уже не смотрел на нее, как на игрушку; Драко смотрел на нее, как на учителя.
— Здравствуйте, молодой лорд Малфой, садитесь и рассказывайте, — кивнула Беллатрикс. — Секунду.
В окно забилась сова с газетой.
— Разрешите, я возьму? — спросил мальчик, увидев, что ведьма собралась было встать.
Драко взял свежий номер «Пророка», угостил птицу и положил газету на стол. Так она и осталась лежать до вечера, когда Белла отпустила племянника домой.
Ведьма прошла в кабинет, уселась за стол, раскрыла газету... и судорожно начала искать сигареты. С первой полосы на нее смотрел оскалившийся Сириус Блэк. Кузен сбежал из Азкабана.
XXI. Бег на месте
Беллатрикс погасила окурок и грязно выругалась. Новость о побеге кузена только что перечеркнула все ее усилия; о пересмотре дела теперь можно даже не говорить. Сириус ухитрился пустить на ветер ее планы одной непредсказуемой глупостью.
«Такой ли уж глупостью?» — задумалась Беллатрикс, когда чуть успокоилась. В сущности, что знал Блэк о ситуации? Только то, что могла ему рассказать Белла, сидевшая напротив. Он слышал, что Малфои упрятали Беллатрикс в Азкабан и видел, что кузина даже не могла идти самостоятельно. С такими вводными побег казался логичным и обдуманным шагом. Беллатрикс вытянула из пачки вторую сигарету. В ее голове оформился простой вопрос: почему кузен бежал именно сейчас?
Вопрос «как?» ее не волновал — даже если она разберется, как именно Сириус прошел мимо дементоров и надзирателей, толку от этого знания уже не будет. Гораздо важнее был вопрос «куда?» Куда сейчас направится Блэк? Белла даже не задумывалась — стоит ли ей помогать кузену; ее участие представлялось ей чем-то само собой разумеющимся.
Скорее всего, у Сириуса, точнее у Ордена, есть ухоронки еще военных времен. Вероятно, он может скрываться в поместье Альфарда. Ведьма потерла виски и резко поднялась из кресла. Слишком много вариантов; слишком долго она не занималась планированием. «Куда?» — правильный вопрос, но чтобы дать на него правильный ответ, нужно задать вопрос «зачем?»
Почему Сириус бежал именно сейчас? Ведь не из-за отсутствия хорошей компании!
Неужели дело в том, что он потерял всякую надежду на освобождение? Это тоже выглядит в высшей мере нелогичным. У Сириуса появилась надежда только через одиннадцать с лишним лет и благодаря кузине. Будь дело лишь в надежде выйти на свободу — Сириус сбежал бы куда раньше. Белла твердо решила, что у кузена появилась какая-то серьезная причина сбежать. Но вот какая? Она не знала ответа.
Вряд ли Сириус сбежал, чтобы мстить Малфоям. Беллатрикс не думала, что кузен настолько воспылал к ней родственными чувствами, да и, рассуждая трезво, в Британии осталось немало других волшебников, которым Блэк желал бы мстить гораздо сильнее. Даже если Сириус считал ее мертвой, он бы не сорвался сейчас.
Но что тогда могло сподвигнуть его на побег?
От размышлений Беллу отвлек Кикимер, сообщивший о целой делегации.
* * *
— Ты в курсе, — Андромеда не спрашивала, она утверждала.
— Только что выяснила, — кивнула Беллатрикс.
Они обе прекрасно понимали, о чем идет речь; у них попросту не могло быть более насущной темы для разговора. Кроме двух сестер, в прихожей стояли Аластор Муди и дочь Андромеды. Зачем Дромеда впутывает в это дело Нимфадору — для Беллы пока осталось загадкой. Гости настороженно смотрели на госпожу Блэк, и Беллатрикс без всякой легилименции понимала, какой вопрос они хотят ей задать.
— Для меня это неожиданность, — произнесла Белла, когда пауза затянулась.
— Тем не менее, я вам не доверяю, — заметил Муди.
— Не сомневаюсь, — согласилась Беллатрикс. Муди ей нравился хотя бы тем, что не пытался замаскировать свою подозрительность.
— У мистера Муди есть на это объективные причины, да и у меня тоже, — высказалась Андромеда. — Сириус сбежал почти сразу же после твоего освобождения.
— И вы здесь, чтобы выяснить мою роль в этом, — протянула Белла. — И если окажется, что я вас использовала втемную, вы сдадите меня, куда следует, а если нет, то мы будем решать, как жить дальше.
— Примерно так.
Беллатрикс снова покосилась на Нимфадору. Девушка помалкивала, не вмешиваясь в разговор старших. И все же, зачем она здесь? На что рассчитывает Андромеда, притащив сюда стажерку? Или, может, это еще одна птичка директора Дамблдора? Но тогда почему недостаточно одного Муди?
— Белла, — Андромеда шагнула вперед, — так что ты скажешь по поводу нашего дела?
— Я скажу тебе, что в обстановке взаимного недоверия я знаю только два способа убедить в своей искренности. Причем пить веритасерум я не стану. Мистер Муди может скрепить обет, и я расскажу, уверена ли я в невиновности Сириуса, участвовала ли я хоть как-то в его побеге и подлинные ли воспоминания я предоставила.
Жизнь, как обычно, описала очередной виток: недавно Беллатрикс требовала обет с одной сестры, теперь намерена дать его же другой. Маги всегда остерегались давать Непреложный Обет, но Белла просто не видела другого способа быстро и надежно доказать Андромеде и Муди, что она играет честно.
* * *
— Вот и все, — развела руками Беллатрикс, закончив отвечать на вопросы.
Они даже не вышли из прихожей. Только каким-то чудом тетка Вальбурга так и не проснулась; младшая Тонкс смогла взять себя в руки и не устроить погром в доме. «Интересно даже, как они дома поддерживают порядок?» — задумалась Белла, покосившись на племянницу. Девушка была очень похожей на мать; Беллатрикс решила, что это и есть ее нормальный вид.
— Хорошо, думаю, что я тебе верю, — Андромеда снова завладела вниманием сестры. — Мы выяснили, что хотели…
— …и я думаю, что не будем дальше вас отвлекать, — вмешался Муди.
— Андромеда, я хочу, чтобы ты ненадолго осталась. Нам с тобой стоит побеседовать, Беллатрикс улыбнулась. — Я думаю, мистер Муди не обидится.
* * *
— Кикимер, чаю для меня и моей сестры! — громко произнесла Беллатрикс, входя в кабинет Ориона Блэка.
Ведьма нервно прошлась взад-вперед по комнате. В очередной раз взяла в руки газету и швырнула ее на стол, секунду полюбовавшись на фотографию кузена. С шумом выдохнула и уселась в кресло, в котором обычно встречала Драко Малфоя.
— Садись, где хочешь, — Беллатрикс обвела кабинет широким жестом.
Андромеда, быстро оглядевшись, присела на стульчик.
— Белла… — миссис Тонкс поморщилась, когда Беллатрикс притянула с рабочего стола пепельницу и пачку сигарет.
— Если ты решила меня пилить, то нашла не то бревно, — Блэк устроилась поудобнее и щелкнула зажигалкой. — Давай сразу перейдем к делу. Во-первых, я совершенно не представляю, где наш кузен сейчас.
— Мне кажется, что правильный вопрос не «где?», не «как?» и даже не «куда?», а «зачем?» — Андромеда погладила подбородок. — Если он бежал без твоего участия, то почему именно сейчас?
— Я думала в этом направлении, — Беллатрикс сердито цокнула языком. — Вряд ли он бежал, как только представилась возможность. Вряд ли он бежал из-за того, что счел меня мертвой.
— Ты с ним находилась практически все время, — Дромеда подалась вперед. — Ты можешь за ним вспомнить что-нибудь?
— В том-то и вся проблема! — Беллатрикс сжала подлокотник кресла. — Я не помню за ним даже мыслей о побеге! Мы говорили о чем угодно, кроме этого.
— То есть ответа на вопрос «зачем?» мы не знаем. Но мы должны найти Сириуса раньше, чем это сделает Министерство.
«Мы», — отметила про себя Белла.
— Получается, что так. Именно поэтому я обсуждаю это с тобой наедине. Я тоже не доверяю Муди, — Беллатрикс чуть помедлила. — Я не знаю, зачем он сбежал, но знаю минимум два места, в которые он мог бы направиться.
«Все равно это просчитывается на раз-два», — подумала ведьма.
— Какие? — быстро спросила Андромеда.
— Поместье дядюшки Альфарда, что очевидно. И место, где летом живет Гарри Поттер. Сириус очень впечатлен тем, что крестник — точная копия его лучшего друга.
— Похоже на то.
— С острова, на котором расположен Азкабан, можно только аппарировать. Оттуда вплавь до Британии не доберешься. Значит, Сириус на несколько суток неспособен к активным действиям
— Отчего ты так считаешь? — спросила Андромеда.
Беллатрикс посмотрела на сестру с недоумением и укоризной.
— В самом деле, откуда мне знать, как Азкабан влияет на способности к магии? — вопросила ведьма в пустоту.
— Согласна, глупый вопрос.
— Так вот, я думаю, у нас есть еще несколько дней, — продолжила Беллатрикс. — Но говорить с тобой я хотела бы о другом.
— Я вся внимание, — Андромеда даже не заметила, как рядом с ней появилась чашка чая.
— Будем считать, что Сириус узнал нечто, заставившее его сбежать. Узнать это он мог только извне, а отношения Азкабана с внешним миром завязаны на Министерство, — Белла даже не заметила, как начала не просто говорить, а инструктировать. — Надо постараться выяснить, что было в Азкабане в мое отсутствие, но сделать это надо крайне аккуратно.
— Постараюсь, — Андромеда кивнула.
— Второе. Я не собираюсь второй раз садиться в тюрьму для профилактики, поэтому сразу после твоего ухода я активирую все, что было наколдовано Орионом Блэком. Связываться можно через сов. И третье. Не потешишь мое любопытство? Как тебе рассказали про ту самую чашу?
— Когда Доре было одиннадцать, ко мне зашли папа с дедушкой, — Дромеда, наконец, взяла чашку. — Это долгая история.
— Просто зашли? — быстро уточнила Беллатрикс.
— Просто зашли, — повторила Андромеда. — Может, тебе дать воспоминание?
— Потом, — тихо сказала Беллатрикс после недолго паузы. — Значит, тогда ты и узнала про чашу?
— Я не буду врать, что мы мило пообщались, — заговорила сестра. — Но обошлось без ругани и проклятий. Они… знаешь, я бы сказала, что они осматривали то, что останется от Блэков. Тогда дедушка и оговорился, что сдал в Отдел Тайн тот артефакт.
* * *
Когда за Андромедой закрылась дверь, Вальбурга, наконец, соблаговолила проснуться.
— Племянница, скажи, за тобой опять приходили из Министерства? — запричитала тетушка.
— Примерно так, да, — кивнула Беллатрикс.
— Они никак от тебя не отстанут? Как жаль, что вы не смогли привести к победе Темного Лорда. Кто это был?
Беллатрикс взяла себе за правило не ссориться с теткой и как можно меньше с ней беседовать. Но сейчас после слов Вальбурги Белла почувствовала себя так, будто ей дали пощечину. «Вы не смогли привести к победе Темного Лорда!» Ведьма помолчала секунду и произнесла с совершенно невинным видом:
— Я принимала дома мою сестру, Андромеду и племянницу.
Белле показалось, что тетушка вполне может конкурировать с баньши. Волшебница слушала истерику примерно тридцать секунд, после чего решительно подошла к портрету.
— Тетушка! — рявкнула Беллатрикс. — Если ты так любишь Темного Лорда, отчего же ты не приняла метку?!
Ведьма резко закрыла шторки на портрете и пошла наверх.
* * *
Про карту Мародеров ей рассказывал Сириус. В свое время кузен и шайка его приятелей сделали волшебную карту, показывающую Хогвартс и тех, кто находится на его территории. Идею «Мародерам» подкинул Блэк, и вдохновлялся он тем предметом, который Беллатрикс сейчас разворачивала в библиотеке. Огромный чистый пергамент занял весь стол. Белла шагнула назад, критически оценивая лист. Отчего-то тот не стремился сворачиваться в рулон.
— Откройся, — волшебница постучала по пергаменту палочкой.
На желтоватой поверхности начали проступать очертания Британских островов. Эта карта не могла показать, где находится тот или иной человек, но зато она могла масштабироваться и показывала не только Хогвартс, а всю волшебную Британию.
— Карта, — Белла затаила дыхание, — карта, покажи мне поместье Альфарда Блэка.
Сложное изделие, недавно вытащенное из тайника, работало. Ведьма огляделась, пока пергамент рисовал физическую карту местности. Ее дом как будто ожил; до ее ушей иногда доносилось слабое, на грани слышимости, гудение защитных чар. Рядом уже были сложены палочки Вальбурги, Ориона и Поллукса Блэков.
Беллатрикс отпила зелье из флакона. Ей предстоит долгая ночь: надо готовить специальное зелье для следящих чар, надо чуть свет отправиться в поместье Альфарда и срочно писать Флинту — пусть парень напрягает свои познания в маггловедении.
Беллатрикс Блэк готовилась действовать.
XXII. В гостях у дядюшки
Зелье дошло до кондиции к утру, когда часы пробили восемь. Беллатрикс трижды проверила получившееся снадобье и успокоилась только тогда, когда все три качественные реакции дали положительный результат. Ядовито-зеленая жидкость слабо плескалась в котелке: в процессе готовки пропахла вся лаборатория. Хорошо, что у Блэков в доме было отдельное помещение для варки зелий; Белла плохо представляла, во что превратилась бы кухня, если бы ей пришлось заняться там зельеварением.
За эту ночь ведьма осознала, что для варки зелий из снейповского арсенала ей нужно чаще упражняться. Старые навыки никуда не делись, руки и голова хорошо помнили, что в какой последовательности выполнять, но вот четкости исполнения уже недоставало. Беллатрикс не рисковала и переделала раствор, когда в первый раз ей не понравилось количество осадка.
«Знал бы Северус», — усмехнулась она. Наверное, если бы мрачный мастер зелий узнал, что разработанное им снадобье будет использоваться для помощи Сириусу Блэку, он бы проклял тот день, когда сел за разработку этого зелья. Белла совершенно точно знала, что Снейп будет последним, к кому она обратится за помощью в отлове кузена. На чьей бы стороне профессор ни был, тот поймает Сириуса лишь ради того, чтобы сдать снова в Азкабан. Бродяга много рассказывал про школьные подвиги, и описание издевательств над Снейпом занимало не самую малую долю в его воспоминаниях. Ни «Мародеры», ни Северус еще не участвовали в войне — универсальном оправдании для любых издевательств.
Впрочем, только в детских сказках персонажи бывают безусловно злыми или абсолютно добрыми. В жизни все гораздо сложнее и неоднозначнее. Дамблдор может быть манипулятором и пауком, сидящим в огромной сети осведомителей, но при этом он остается замечательным директором и магом исключительной силы и таланта. Люциус может быть трусоват и меркантилен, но при этом оставаться умным человеком. Сама Беллатрикс, если подходить к ней с позиции обывателя, была чудовищем, но при этом очень верным и сильным чудовищем. Если силой могут похвастаться многие, то для верности это далеко не так; настолько не так, что верность саму по себе считают добродетелью.
Кем бы ни был Сириус Блэк — хулиганом, лоботрясом, откровенным подонком, Беллатрикс будет его спасать. И поэтому она тщательно готовит зелье, которое служит сырьем для следящих чар, заклятых на родную кровь. Даже изгнанный из рода волшебник будет обнаружен, если окажется поблизости от распыленного зелья. Беллатрикс зевнула, залив наваренный раствор во фляжку. Ей сильно хотелось спать, но она точно знала, что продержится еще несколько часов. Если дать себе хоть пять минут передышки — подняться уже не получится.
Приняв еще немного бодрящего зелья, Беллатрикс собралась и аппарировала к поместью. На часах было примерно пятнадцать минут девятого.
* * *
Ведьма выглянула из-за дерева. От поместья Альфарда ее отделяло несколько сот метров открытого пространства. Дядин дом выглядел так же, каким она его помнила: двухэтажное здание, чуть поменьше, чем гнездо Вальбурги и Ориона Блэков. В саду около дома ведьма не заметила никакого шевеления. Если следящие чары наложены на все окрестности, Беллатрикс уже обнаружили. Если же чары только на здании — тогда смысла прятаться тем более нет. Сама Белла обвела бы чарами только дом — нет смысла приходить сюда, не желая попасть в поместье Альфарда. Увидев, что людей поблизости нет, Беллатрикс прогулочным шагом направилась вперед.
Она медленно шла, постоянно проверяя путь. Руквуд, бывший невыразимец, обучал ближний круг разнообразным диагностическим заклинаниям. Если в аврорате не придумали новых версий следящих чар, то Белла будет оповещена о приближении к охраняемой зоне. В последнее время, полюбовавшись на работу Министерства, ведьма не сомневалась, что новых чар так и не придумали.
Она дошла до самых дверей; на ее пути оказались только охранные чары, наложенные самим Альфардом. Их бояться было незачем. Системы защиты не должны были реагировать на главу семьи. Белла не сомневалась, что здесь рано или поздно появятся авроры, поэтому в поместье не должно остаться никаких следов проникновения. Она тщательно вскрыла замки, чтобы не повредить ни механизмов, ни заклинаний. Дверь, которую давно никто не смазывал, с неожиданной легкостью открылась и Беллатрикс, секунду помедлив, шагнула внутрь.
Внутри дом выглядел почти так же, как ее логово на Гриммо сразу после выхода Беллы на свободу. Заброшенный особняк, в котором давным-давно никто уже не жил. Пыль на полках и по углам. Выцветшие кое-где краски. Это был дом, в котором жил одинокий мужчина — Белла подмечала вещи, которые не ускользают от взгляда хозяйки. Магия до сих пор хранила этот дом, но она была не в силах заглушить аромат запустения.
Беллатрикс осмотрелась. Дяде досталось во владение самое маленькое из имений Блэков. Вальбурга перебралась в фамильное гнездо, отец Беллы остался в родовом имении. Альфард жил здесь один и умер один. Белла запомнила дядюшку как чудака, белую ворону среди остальной родни. Кто знает, что он держал у себя дома? Волшебница повела палочкой. Тишина. В доме на Гриммо за семь лет только завелись докси. Что может быть тут?
Ведьма шагнула вперед, к лестнице, ведущей на второй этаж. Надо было найти место для распыления зелья. Беллатрикс шла тихо, и ее мягкие сапоги не оставляли следов на полу. Вряд ли она сейчас задумывалась над этим, но истощенный полусквиб окончательно умер в тот момент, когда Белла сделала первый шаг к дядюшкиному дому. Впервые за долгие годы ведьму не держали ни оковы, ни проблемы со здоровьем.
Беллатрикс поднялась на второй этаж и остановилась. Она осмотрелась по сторонам и даже принюхалась. Как и внизу, здесь все выглядело заброшенным. Пыль не скапливалась посередине коридора; все гнезда Блэков строились на века и заклинания еще работали. Любой дом, в котором долго живет чистокровная семья, кажется живым. Если это так, то дом Альфарда давно спал. Внимание Беллы привлекла полуоткрытая дверь. Повинуясь какому-то странному предчувствию, Беллатрикс двинулась в эту комнату, переступила через порог и обмерла. Она знала, что дядюшка чудак, но не могла предположить, что до такой степени.
Первым, что она увидела в комнате, был корабль. Маггловский корабль двадцатого века: шаровый цвет, дымовые трубы и гребные винты сразу выдавали его происхождение. Это был военный корабль: Беллатрикс отлично знала, что такое пушки и сразу же увидела восемь орудий, размещенных в четырех башнях. «Интересно, как у магглов поворачиваются такие чудища?» — невпопад подумала ведьма. Пушки должны были весить не один десяток тонн. Корабль стоял на столе посреди комнаты. Не отводя взгляда от диковинки, Беллатрикс подошла поближе и присмотрелась к макету.
Конечно, она не знала, насколько корабль похож на настоящий. Но она видела, что модель была сделана с любовью и старанием. Зачищенные швы, аккуратная покраска, мелкие детали на палубе — все это выдавало знание и опыт, с которым делался макет. У корабля было собственное имя: его звали «Куин Элизабет». Видимо, название было дано в честь Елизаветы Тюдор.
Белла подняла взгляд. На полках большого шкафа за стеклом стояли солдатики и разные маггловские машины. Там были бойцы времен Наполеона, разные рыцари, но большую часть полок занимали солдаты и техника обеих мировых войн. Русские, англичане, американцы, немцы — все они рядами стояли на полках. Рядом с пехотинцами Беллатрикс видела танки и грузовики. Она плохо понимала, что это за машины, но могла различать их принадлежность по знакам. Ведьма знала, что означают красная звезда или черный крест.
«Неужели он все это делал сам?» — задумалась Беллатрикс. В хобби дядюшки, как в капле воды, отражался весь его характер. Ведьма и запомнила его таким: спокойным и усидчивым человеком, неуловимо похожим на Ориона Блэка, но с намертво приклеившейся репутацией человека со странностями.
Белла навострила уши. Снизу донесся какой-то тихий звук. Превратившись в слух, Беллатрикс ждала, когда кто-то внизу снова даст о себе знать. На первом этаже снова тихонько завозились. Аккуратно, стараясь не шуметь, ведьма выскользнула из кабинета и прошла за лестницу так, чтобы поднимающийся человек оказался к ней спиной. Белла выглянула и обмера во второй раз. По лесенке медленно поднимался дементор.
* * *
Белла отшатнулась. Как он мог здесь появиться? Откуда вообще взялась эта тварь? Дементор почуял ее и лениво поднялся вверх. Ведьма сделала шаг назад. И еще. Дементор не спеша проследовал за ней. Монстр не рвался вперед, он забавлялся, зная, что бежать его жертве некуда. Из дома нельзя аппарировать. Пока Беллатрикс попробует открыть окно, дементор успеет ее поцеловать.
Ведьма отступила еще, подняв палочку. Убить дементора можно, но единственным способ, который она знала, был «Финдфайр». Наколдовать-то адское пламя она могла, а вот справиться с ним — далеко не факт. Одна ошибка — и изжаришься в доме, как мышь в печи. Беллатрикс лихорадочно искала выход из ситуации. Патронуса она не знает. Протего может лишь ненадолго задержать дементора. Ведьма сделала шаг назад. Она была готова выставить щит, как только окажется у окна.
Дементор держался рядом с ней, как приклеенный, и Белла, наконец, заметила странную деталь. Вокруг твари не было изморози. Волшебница вскинула палочку и резко прознесла: «Риддикулус!» Дементор расплылся. Его серое рубище превратилось в белую простыню с нарисованной на ней улыбкой. Боггарт как-то обиженно хлюпнул и исчез под хохот Беллы.
Ведьма перевела дух. Страх чуть было не парализовал ее. Сейчас она осознала, насколько этот боггарт отличался от настоящего дементора. Надо было сразу вспомнить, что в старых домах заводятся боггарты, что рядом с дементорами становится холодно, что дементор движется гораздо быстрее.
Беллатрикс помотала головой. Ее боггарт не был дементором. Самый сильный страх волшебницы был связан с ощущением, а не каким-то материальным объектом. Чувство собственного бессилия угнетало ее гораздо сильнее, чем любая тварь. Еще давно, после того разговора с Фаджем, Белла задавалась вопросом: что мешало министру испортить ей жизнь гораздо сильнее? Фаджу было наплевать на процессуальную сторону, но он ограничился лишь тем, что Беллатрикс оставшиеся ей полгода проходила в цепях. Что мешало ему озаботиться причинением действительно серьезных неприятностей? Белла пришла к выводу, что министр хотел показать ей ее беззащитность и бессилие. Ей продемонстрировали это простым и унизительным для ведьмы способом.
Белла сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. Боггарт сымитировал бессилие. Беллатрикс иногда представляла себе это чувство, как дементора, который пытается ее поцеловать без приказа. Имитация, действительно, оказалась весьма удачной. И вместе с этим боггарт натолкнул Беллу на простую мысль: что она будет делать с дементорами, если их отзовут из Азкабана? Беллатрикс была не уверена, что справится с «Финдфайром». Вопрос заслуживал тщательного обдумывания.
* * *
Белла обошла второй этаж, заглядывая в комнаты. Двери оказались не заперты; за все время осмотра ведьме не понадобилось ни единого заклинания. Она не особо опасалась; через пару часов следы колдовства не обнаружат даже эксперты. Беллатрикс знала, что аврорат пользуется некоторыми маггловскими методами, но и на этот случай у нее были припасены свои решения. Еще при выходе из дома Белла надела перчатки и тщательно обработала мантию и сапоги чистящими заклинаниями, чтобы не занести в дом Альфарда ни единой пылинки из Лондона.
После шкафа с солдатиками, танками и военными кораблями Беллатрикс была готова к чему угодно. Но «Куин Элизабет» осталась самым сильным впечатлением. Белла уже не удивилась отдельному шкафу в библиотеке, выделенному под маггловские книги. Как и следовало ожидать, дядюшка собрал коллекцию исторической литературы.
Волшебница не особо увлекалась осмотром дома: ей нужно было найти точки для распыления зелья, а не обыскать поместье дяди. Она прошлась по комнатам второго этажа, осмотрела первый и, наконец, принялась за дело. Через полчаса Беллатрикс Блэк вышла из входной двери поместья. В здании по укромным углам растеклась прозрачная жидкость без запаха и вкуса. Пройдет несколько часов, и от капель зелья останутся малозаметные пятнышки. Но заклятие будет работать, и стоит только Сириусу Блэку подойти к дому ближе, чем на полсотни метров — Белла тут же узнает о его появлении.
Ведьма тщательно закрыла дверь и аппарировала домой. Ей уже хотелось спать, но она заставила себя тщательно отчистить одежду, обувь и только после этого отправилась в кровать.
* * *
Она проснулась около четырех часов дня и несколько минут лежала, смотря в потолок. Белле казалось, что ее руки и ноги сделаны из ваты. Ведьма медленно поднялась и, одевшись в мантию, поплелась на кухню. После чая и табака Белла почувствовала себя бодрее.
«Хорошо, что племянник сегодня не должен прийти», — подумала она, выдохнув струйку дыма. Драко был сообразительным и наблюдательным мальчиком. С него станется увидеть плохо спавшую тетушку и доложить об этом маме с папой. И очень хорошо, если Люциус просто решит ей не мешать.
До вечера ей пришли два письма. Одно — от Андромеды. Оно не содержало ничего особо интересного: но отсутствие плохих новостей само по себе новость хорошая. Беллатрикс слабо улыбнулась, читая постскриптум: «Тед сказал, что ты похожа на королеву Елизавету».
Второе письмо было куда короче и интереснее. Маркус Флинт сообщал о готовности действовать хоть сейчас. Не отпуская сову, Белла тут же написала ответ. Завтрашним вечером они встретятся. Для второго этапа плана Белле понадобятся познания Флинта в маггловедении.
XXIII. Женщина в черном
Беллатрикс не стала готовить зелье для похода к Поттеру. Это в доме заряженная заклинаниями жидкость останется надолго и всерьез; Снейп говорил, что снадобье сохраняет свойства в течение полугода. На улице же первый дождь в буквальном смысле смоет всю кропотливую работу. Да и даже ночью будет трудно скрыть от магглов, как волшебница распыляет странную жидкость по улице и потом колдует.
Побывать на Прайвет-драйв надо было ради того, чтобы разведать местность. Если у Сириуса проснется жажда увидеть крестника, а она у него проснется, появится подходящий момент для поимки кузена. А идти в насквозь маггловский район без знающего человека Беллатрикс просто опасалась.
Маркус Флинт не особо хорошо учился. Ведьма предполагала, что на маггловедение он записался лишь ради того, чтобы набрать хоть что-то из дополнительных курсов. Но неожиданно оказалось, что у парня вполне получается; Маркус даже устроился менеджером по связям с магглами. Белла уже успела оценить идею Флинта насчет встречи в Гайд-парке.
* * *
Они встретились на окраине Литтл-Уининга, когда уже стемнело. Беллатрикс аппарировала чуть раньше назначенного срока; она, наконец, смогла обходиться без «Ночного рыцаря». Пока ведьма ждала Флинта, ее на секунду посетила постыдная мысль: а каково ездить в маггловской машине? Судя по тому, что она видела, автомобили должны ездить помягче, чем волшебный автобус. Хотя и помедленнее. В любом случае, аппарировать ей нравилось больше, чем ездить на машине.
Флинт появился минута в минуту. Беллатрикс, едва завидев знакомую фигуру, достала часы и удовлетворенно улыбнулась, поглядев на время. Пунктуальность и исполнительность Маркуса ей нравились чем дальше, тем больше.
— Так, я нормально выгляжу? — деловито поинтересовалась Белла, едва только они поздоровались.
Молодой волшебник сделал шаг назад и придирчиво осмотрел ведьму. Перед вылазкой в стан магглов Беллатрикс основательно покопалась в гардеробе Блэков. В конце концов, она остановилась на костюме, напоминавшем традиционную одежду волшебников. Юбка до щиколоток, жакет с длинными рукавами — вроде бы и похоже на привычное платье, но и маггловское.
— Да, вполне, — сказал Флинт после секундного размышления. — Немного необычно, но в хорошую сторону.
— Поясните, — напряглась Беллатрикс.
— Ваше облачение по понятиям магглов выдает хороший вкус и стиль, — поспешил успокоить ведьму Флинт. — Они воспримут вас, госпожа Блэк, как красиво одетую женщину, а не как что-то странное.
Белла улыбнулась одними уголками губ…
…Литтл-Уининг Белле понравился больше, чем Лондон. Если такая ведьма, как Беллатрикс, вообще могла использовать слово «нравится» применительно хоть к чему-то маггловскому. Скорее даже, городок был похож на Хогсмид гораздо больше, чем столичный муравейник, и из-за этого вызывал меньше отвращения. Белла с Флинтом потратили около часа, чтобы обойти окрестности дома Дурслей. К удивлению Беллатрикс, никаких следящих чар вокруг жилья не было. Ведьма отметила это как еще одну непонятную вещь, которая заслуживает внимания. Почему Дамблдор не озаботился защитой мальчика? Когда волшебники уходили, Белла кинула ее один взгляд на дома по соседству. Почти вся улица спала; только в одном из окошек рядом с Дурслями горел свет.
Оказавшись у себя в кабинете, Беллатрикс основательно задумалась. Развешивать сигнальные чары возле Гарри Поттера — верх идиотизма. Насколько Белла знала Дамблдора, тот всегда отличался хитрыми и запутанными планами. Вполне может быть, что за мальчиком постоянно наблюдают с помощью способа, который ведьме попросту неизвестен. Так просто не бывает, чтобы Артур Уизли стал ей угрожать из-за простого появления рядом с Поттером, но при этом Дамблдор не подстраховался насчет визита домой к Гарри.
Почему вообще Поттер проводит лето у магглов? От Сириуса она знала, что Дурсли очень не любят волшебников. Если директор хочет ограничить его круг общения Гарри, то почему мальчик не живет у Уизли?. Белла забарабанила пальцами по столу. Она никак не могла понять, почему ребенок находится в маггловской семье, когда есть несколько фамилий волшебников, лояльных Дамблдору и готовых приютить мальчика. Единственное нормальное объяснение, которое приходило в голову — Гарри живет у тети, единственной кровной родственницы. Да и выглядит их дом поприличнее Норы. Но что-то подсказывало Белле, что это объяснение не исчерпывающее.
— Кричер, — негромко позвала Беллатрикс. Домовик тут же возник посреди кабинета, — я хочу, чтобы ты пронаблюдал за домом, в котором живет Гарри Поттер. Ты не должен позволить себя заметить магглам и мальчику. Как только возле дома появится Сириус Блэк, ты должен немедленно явиться сюда и предупредить меня…
Пожалуй, послать на Прайвет-драйв нагруженного инструкциями домовика — самое разумное решение.
* * *
Драко Малфой пришел учиться на следующий день, и как обычно, к трем часам. До его прихода Беллатрикс успела кое-как выспаться, поработать в библиотеке, позавтракать и пообедать. Теперь Кричер был занят ответственным делом, и готовкой еды Белла занималась самостоятельно. Как и любая нормальная чистокровная волшебница, Беллатрикс умела вести домашнее хозяйство. По меньшей мере, былой опыт никуда не делся. Ведьма сможет обойтись без помощи Кричера. Настолько, что ей в случае чего не будет стыдно накормить своей стряпней племянника после занятий: как раз в шесть вечера подходящее время для ужина.
Драко Малфой кушал очень аккуратно, как и полагается воспитанному мальчику. Беллатрикс с удовлетворением отметила, что с племянника окончательно слетела позолота и звездная болезнь. «Интересно, он только со мной перестал быть таким заносчивым?» — подумала Белла. Если за пределами дома на Гриммо Драко ведет себя так же, как и при их первой встрече, многие усилия Беллы пойдут насмарку. Судя по письмам и некоторым фразам, племянник все-таки осознал и проникся. Слизеринский принц должен быть именно что принцем, а не просто сыном короля — это была самая главная мысль вне тем ЗОТИ, которую Белла пыталась донести до родственника.
Пока что успехи племянника ее радовали. Драко достаточно бодро осиливал программу и некоторые дуэльные заклинания. Разумеется, в боевой зал Беллатрикс его не водила, но ученические заклинания легко можно было отработать и в комнате. Драко действительно стал более… дисциплинированным. Пожалуй, что ему можно уже поручить задуманное.
— Драко, — аккуратно начала Беллатрикс, когда племянник покушал и начал собираться. — Я бы хотела обратиться к тебе с важной просьбой.
— Я слушаю, леди Блэк.
Белла достала письмо.
— Я не желаю пользоваться совой или отправляться лично через камин, — пояснила ведьма. — Ты должен уже понимать, что Министерство может это отследить при желании. Можешь передать это письмо лорду Малфою лично в руки и наедине?
— Я сделаю, как вы говорите, — Драко с серьезным видом кивнул.
Через пару минут племянник исчез в зеленом пламени.
* * *
— И как Драко воспринимает наши уроки? — поинтересовалась Белла, когда они с Люциусом успели поздороваться, пообедать и расположиться в гостиной.
— Могу сказать так. Драко как-то раз сказал, что для тебя существует две оценки. «Превосходно» и «все остальное». Причем «Превосходно» ты считаешь нормой, — лорд Малфой посмотрел на Беллатрикс. Долго. Пристально. Понимающе.
Ведьма забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Интересно, что скрывается за взглядом свояка? Это его собственные догадки или не помешало бы оторвать Нарциссе язык?
— Я думаю, что это правильно, — добавил Люциус. — Мой сын действительно избалован. Так что твои методы ему только на пользу. Я благодарен.
— Хорошо, что тебе это понятно, — Беллатрикс щелкнула зажигалкой.
— Я ознакомился с твоей идеей и она мне понравилась. Ты все правильно оценила. «Томпсон и сыновья» имеют лицензию до две тысячи пятого, так что да, это будет делом, которое не приносит больших прибылей, но при этом дает интересные возможности.
— Значит, ты в деле? — Белла выпустила колечко дыма.
— Значит, я в деле, — согласился Люциус. — У нас классическая ситуация: у одной есть деньги и навыки, у второго нужные связи. Я добьюсь нужного отношения в Министерстве. Может быть, даже хорошего госзаказа на защитное снаряжение. Треть суммы внесу я, делить выручку будем пополам.
Беллатрикс подумала пару секунд, прикидывая получающиеся суммы.
— Хорошо, — согласилась ведьма. — Составим договор. В конце концов, надо переходить к чему-то большему, чем Лютный переулок.
— Вот именно. У тебя есть какой-то вопрос, — Люциус не спрашивал, он утверждал.
— Есть, — Белла чуть помедлила. — Мне очень важно знать, насколько вероятно повторение весенних… событий.
— Ты читаешь газеты?
— Как видишь, — кивнула Беллатрикс. — Там, конечно, нет про меня ни слова, но…
— Фадж получил очень хорошую оплеуху, — Люциус смотрел куда-то в сторону. — То, что его ослы якобы изъяли у тебя вещь, которая десять лет как в Отделе Тайн, вызвало массу вопросов. Говорят, что дошло даже до служебного разбирательства. Поэтому я бы на твоем месте не слишком волновался.
* * *
Одно из самых тяжелых и ответственных дел на любой войне — снабжение войска едой, снаряжением и оружием. Применительно к «Вальпургиевым рыцарям», а потом и «Упивающимся смертью» это выражалось в том, что организации были нужны ценное сырье для зелий, самые разнообразные изделия и, разумеется, деньги.
Когда Беллатрикс только вышла на свободу, она была еще Лестрейндж, и имела доступ лишь к одному из блэковских сейфов. Она, на свое счастье, вовремя догадалась посоветоваться со свояком насчет вложения средств. Ей должно было хватать доходов на не самое плохое существование; в свое время Белла связалась с переводами ради того, чтобы иметь доступ в Лютный переулок и восстанавливать квалификацию. Потом ее внимание было сосредоточено на собственном здоровье и попытках разобраться в причинах исчезновения Лорда.
Сейчас, дойдя в своих поисках до определенных границ и перестав ощущать себя сквибом, Беллатрикс уже сделала некоторые выводы. Без серьезных связей ей просто нечего ловить в Британии. Хочет она того или не хочет, но сторонников придется искать заново и их придется убеждать. На ее счастье, жизнь будто решила компенсировать ведьме второй поход в Азкабан. «Томпсон и сыновья» было старым предприятием, производившим защитное снаряжение разных типов. Просматривая газеты, Беллатрикс наткнулась на новость о продаже этой мануфактуры.
Они с Люциусом моментально оценили выгоды от такого приобретения. Для Малфоя сделка пахла госзаказами и связями. Для Беллатрикс покупка предприятия означала легальный канал поставок. Лорд неизбежно вернется, и он должен прийти к чему-то готовому, а не как Белла год назад, к руинам. Сириус так и не появлялся, и весь июль Блэк и Малфой посвятили денежным делам.
* * *
Несколько раз Белла вызывала Кричера. Со слов эльфа выходило, что магглы воспринимают Гарри Поттера как натурального домовика. Даже Вальбурга, о которой Беллатрикс была наслышана, не доходила до такого. Сириус сбежал из-за нотаций и скандала, а не из-за того, что его держали в комнате и выпускали только травить докси и разгребать захламленный чердак. Ведьма слышала от кузена, что Дурсли, мягко говоря, недолюбливали магов, но не предполагала, что до такой степени.
Предположение о том, что мальчика оберегают кровные родственники, пусть и магглы, с треском сломалось о чугун реальности. Как понимала ведьма, ребенка им именно что навязали. Но тогда почему Поттер до сих пор у них? Что заставляет Дамблдора не давать ребенка на воспитание даже лояльным волшебникам? Может быть, он стремится максимально задержать пробуждение Темного Лорда? Или для чего-то важно, чтобы ребенок находился именно у кровных родственников?
Кроме отчетов Кричера, пару писем прислала Андромеда. Прислала уже с серьезным шифром, на каплю крови. Сестра писала открытым текстом: Фадж в истерике. Со слов Нимфадоры, аврорат трясет. Министр выпустил джинна из бутылки и теперь упорно старался родить его обратно. Будь другое время и другие обстоятельства, Беллатрикс вцепилась бы в эту возможость. Но жизнь, как обычно, спутала ее планы.
* * *
Вечером второго августа, стоило Белле поужинать, к ней буквально на голову свалился переполошенный Кричер. Домовик, прижав уши, тараторил без умолку.
— …Молодой Поттер надул магглу! — разорялся эльф. — Его сейчас выгнали из дома, но у городка магглов ходит предатель крови, госпожа! Он сейчас найдет мальчика, госпожа!
Беллатрикс буквально впрыгивала в свой костюм для выхода к магглам. Ведьма аппарировала прямо из прихожей на заранее выбранное место; они с Флинтом обошли район в поисках таких вот незаметных мест рядом с Прайвет-драйв, куда можно аппарировать. Белла краем глаза увидела рядом Кричера, который тут же сделался невидимым.
— Ну и где? — выдохнула ведьма.
Услышав ответ, Белла стремительно двинулась к Прайвет-драйв. Если верить Кричеру, мальчик пошел по ней, таща за собой чемодан с вещами и сову. Летящая по воздуху толстая маггла в другое время изрядно бы повеселила ведьму. Но сейчас это означало только то, что в самое ближайшее время тут появятся обливиаторы и авроры. Над ухом Беллатрикс затикал невидимый секундомер.
Где Бродяга, Мерлин его дери? Куда спряталась бродячая собака? Вон впереди уныло сидит Гарри Поттер. А где Сириус? У дороги? Ведьма хищно оскалилась, увидев, как Поттер уставился в кусты; там как раз может поместиться собака. Сейчас главное, не привлечь ничье внимание. Белла быстро наколдовала следящие чары. Так и есть; вот он, Бродяга! Сидит в кустах и любуется на крестника!
Поттер вскочил и бросил палочку. С полусотни метров Белле казалось, что она слышит, как с глухим звуком палочка падает на асфальт. Ей казалось, что она слышит, как с хлопком исчезает Сириус. Мгновение — и рядом с Поттером возник «Ночной рыцарь». Все. Охота провалена, Бродягу придется искать еще раз. Мальчик медленно поднялся в автобус. Пока худосочный кондуктор грузил его чемодан, Белла успела дойти до дверей.
Кондуктор вытер пот со лба и обернулся к выходу. Перед ним стояла Беллатрикс Блэк, с совершенно спокойным видом отсчитывающая сикли.
XXIV. Экспекто Патронум
Шанпайк было собрался показать ведьме ее кровать, но Беллатрикс остановила его повелительным жестом: мол, я пока постою. Кондуктор тут же остановился, сделав неопределенный жест в сторону второй от водительского места постели. Сколько раз Белла ни ездила на волшебном автобусе, Стэн вел себя со смесью подобострастия и страха. Наблюдать за этим было забавно, но сейчас все внимание волшебницы было приковано к Гарри Поттеру. Мальчик сидел с совершенно потерянным видом.
«Ночной рыцарь» взревел и рванул с такой силой, что Белла чудом удержалась на ногах. Привыкнуть к сумасшедшей езде она так и не могла; недавно съеденный ужин чуть было не попросился наружу. Короткая остановка, на которой из автобуса вышла позеленевшая волшебница, показалась Белле мигом счастья. Волшебница заметила, что Гарри смотрит только на дорогу: видимо, он первый раз ездил на «Рыцаре». Беллатрикс машинально сделала вывод, что маггловские машины ездят мягче: иначе юный Поттер воспринимал бы тряску и качку как нечто обыденное.
Ведьма уже было решила подойти к мальчику, но тут рядом с ним уселся Шанпайк, и Белла поняла: можно и нужно погреть уши, потому что кондуктор способен заболтать кого угодно. В руках Стэна была сегодняшняя газета с портретом Сириуса. Беллатрикс аккуратно подобралась и сотворила невербальное заклятие, чтобы лучше слышать кондуктора и Поттера. Мальчик просто не смотрел в ее сторону, а Стэн, стоило появиться благодарному слушателю, превращался в глухаря на току. Кондуктор даже в упор бы не увидел, что госпожа Блэк что-то колдует. Ведьма присела на свою кровать, подперла рукой подбородок и вслушалась в беседу.
— …Он что, и вправду одним проклятием убил тринадцать человек?
— А то, — кивнул Стэн. — Средь бела дня и при свидетелях. Вот в чем кошмар, правда, Эрн?
— Правда, — мрачно поддакнул Эрни. Развернувшись в кресле, Стэн заложил руки за голову и перевел взгляд на Гарри.
— Блэк — один из ближайших соратников Сам-Знаешь-Кого, — важно сообщил он.
— Волдеморта, что ли? — брякнул Гарри.
Прыщи на лице Стэна побелели, Эрни крутанул руль, и фермерский дом в ужасе шарахнулся от автобуса.
— У тебя как с головой?! — завопил Стэн, схватившись за сердце. — Ты чье имя назвал?!
— Ты осмеливаешься произносить вслух его имя?! — Беллатрикс не кричала, но ее шипящий голос оказался слышен гораздо лучше, чем вопли кондуктора.
Гарри в ужасе обернулся.
* * *
Разумеется, мальчик ее узнал. Со дня их встречи прошел год, Беллатрикс уже не выглядела такой изможденной, но спутать ее с кем-то еще Гарри просто не мог. Ему, наверное, было хорошо известно, что это за «страшная женщина, которая хуже Малфоя». Гарри пристально смотрел на нее и Белле понравился его взгляд. Поттер выглядел как человек, который борется со страхом. В самом деле, чем продиктовано то, что мальчик называет по имени Темного лорда? Глупостью или храбростью?
— Да. И я вас знаю, — голос Гарри почти не дрожал. — Вы Беллатриса Лестрейндж, и вы служили Вол… Сами-Знаете-Кому.
Мальчик покосился на Стэна.
— Беллатрикс, — поправила ведьма. — Меня назвали в честь звезды. Гамма Ориона, ты должен был проходить это на астрономии. И я уже Блэк, с тех пор, как мой супруг год назад умер в Азкабане. И да, я в свое время поклялась в верности Темному лорду.
— И вы можете об этом спокойно говорить?
— А почему нет? — пожала плечами Белла. — Я не отреклась от этого даже на суде. Тебя так смущает, что у людей может быть другая точка зрения? Что они могут быть верны другим убеждениям и считать правильными совсем другие вещи?
— Я не думаю, что убивать магглорожденных — хорошие убеждения, — резко ответил Гарри. — А вы хотели именно такого.
— Ты знаешь, чего мы хотели или знаешь то, что тебе рассказывал Дамблдор? — Беллатрикс приподняла бровь. — Я бы не стала слепо верить господину директору.
«Интересно, как он отреагирует на это?» Белла и не думала, что за пять минут сможет изменить взгляды мальчика. Но вот посеять зерна сомнения или увидеть, что в ребенке есть от Волдеморта — на это она могла рассчитывать.
— Не смейте оскорблять Альбуса Дамблдора! — взвился Гарри. — И уж ему я поверю скорее, чем вам!
«Прекрасно!» Белла увидела место, в которое можно со всего размаху плеснуть яда и воззвать к настоящим слизеринским качествам.
— О, у меня есть серьезное преимущество, — рассмеялась она. — Я честно признаю, кому верна. А вот Дамблдор, говорят, сплавил тебя магглам. Говорят, что Дурсли используют тебя как домового эльфа. Это правда? Если да, то это даже забавно. Гарри Поттер, победитель Темного лорда… и прислуга в маггловской семье.
— Поттер? — удивленно переспросил Стэн. Автобус вильнул и фонарный столб еле увернулся от носа «Ночного рыцаря».
— Ну да, это Гарри Поттер, — пояснила Беллатрикс, любуясь, как ребенок играет желваками. — Но я гляжу, он этого стесняется. И я вам не советую, мистер Шанпайк, бегать вокруг и просить его показать шрам. Этого не одобрю даже я.
Кондуктор застыл на месте, как будто поймал «Петрификус Тоталус».
— Так вот, о чем это я, — продолжила Беллатрикс. — Мне и в самом деле интересно, как тебе удалось одолеть Темного лорда.
— И не только его, — заметил Гарри.
— А был и еще кто-то? — вкрадчиво спросила Беллатрикс. Видимо, мальчик решил бравадой заглушить свой страх.
— Квирелл, — Гарри смотрел на нее, как на своего врага, и его даже не волновало, что подумает Стэн. — он сгорел, когда попробовал меня коснуться. А потом…
Тут мальчик понял, что сболтнул лишнего.
— А потом ты вернулся стричь газон и готовить еду на троих с половиной человек, — непринужденно заметила Беллатрикс.
Гарри, сам того не желая, выдал ей маленькую тайну.
— Я туда не вернусь, — нахохлился Поттер.
— Я думаю, что директор тебя туда вернет, — улыбнулась Белла.
— Меня все равно выгонят из школы, если не хуже, — все переживания и страхи мальчика выплеснулись наружу.
— Хуже что? — Белла помолчала секунду. — Я не представляю, что ты должен натворить, чтобы тебя отчислили.
— Я надул тетушку.
Беллатрикс, прекрасно знавшая о подвиге Гарри, расхохоталась.
— И все? И ты сидишь тут с таким видом, как будто тебя везут в Азкабан?
— Там страшно? — невпопад спросил Гарри.
— Ты не представляешь, как, — медленно произнесла Беллатрикс. — Но ты туда не попадешь. Думаю, что через пару часов ты будешь на поводке Дамблдора.
— Я верю профессору Дамблдору, а не вам, — нахохлился Поттер. И считаю вас своим врагом и буду с вами воевать.
Мальчик и кондуктор успели только напрячь мышцы, когда Беллатрикс вскинула палочку.
— Ты пока не готов воевать, — волшебница вернула палочку на место. — В настоящем бою я бы успела тебя проклясть несколько раз, пока ты только лезешь за палочкой. Кстати, советую ее держать под рукой.
— Я учту, — холодно сказал Гарри.
— Советую тебе осознать, юноша, что ты находишься в игре, — еще одна порция яда. Главное, выдержать дозировку. — И не ты играешь, играют тобой. Успехов.
Беллатрикс отвернулась к окну. Автобус подъезжал к Абердину.
— Так где вас высадить в Лондоне, мистер Поттер? — за спиной у Беллы поинтересовался Шанпайк, когда «Ночной рыцарь» отправился из Абердина.
— В «Дырявом котле», — мальчик похоже, пришел в себя.
Беллатрикс задумалась. Поттер, конечно, неуверенный в себе мальчик, трепетно привязанный к всезнающему директору. Но в нем видны типично слизеринские эмоции и желания. Если окажется, что его мать была способной ведьмой, многое станет понятным. Очень и очень многое. Белла отвлеклась от своих мыслей лишь тогда, когда Гарри пошел наружу в сопровождении кондуктора. Ведьма увидела за окном знакомую полосатую мантию и котелок.
— Блэк всегда платит свои долги, — произнесла она одними губами, глядя на фигуру Фаджа.
Невыносимо хотелось поднять палочку, направить ее на министра, и сказать заветное слово, но пока сделать это было нельзя.
— Отвезите меня на Гриммо, — медленно сказала Белла, когда кондуктор наконец вернулся в автобус.
Через несколько минут ведьма поднялась к себе домой.
* * *
Беллатрикс практически заставила себя пойти спать. Она оказалась в кровати только после того, как переписала наиболее важные наблюдения. После разочарований и ночных поездок наступило совсем не доброе утро. Белла молча лежала в кровати и разглядывала потолок. Сириус скрылся. С другой стороны, он и не попался аврорам. В сухом остатке пока что пребывал диалог с Поттером и выданный им секрет директора. Вряд ли полукровный мальчик понимал, о чем он проболтался вечером. А вот волшебница из чистокровного и благородного семейства очень хорошо понимала, про что именно рассказал Поттер.
Ведьма улыбнулась. Был, конечно, великий соблазн пригласить мальчика домой. По меньшей мере, Фадж с Дамблдором от такого могли бы заорать громче, чем тетушка Вальбурга и мать Беллы вместе взятые. Волшебницу остановило то, что мальчик вряд ли бы согласился с ней отправиться, да и реакция другой стороны могла быть непредсказуема. Все-таки, вчерашний вечер прошел лучше, чем мог бы — она увидела потенциал в Гарри Поттере.
Сразу же после завтрака Беллатрикс засела в библиотеке. Под описанное ребенком идеально укладывался ритуал кровной защиты. Чем больше Белла копалась в книгах, тем крепче была ее уверенность, что Лили Поттер выкупила своей жизнью жизнь сына. Но как тогда объяснить парселтанг?
Белла хорошо помнила слова Темного лорда: «Я дальше других зашел по пути бессмертия». Именно бессмертия, дарующего вечную жизнь, а не вечную агонию. Волдеморт жив, и есть доказательства того, что он жив в теле Гарри Поттера. Но тогда надо объяснить, отчего погиб Квирелл. Теперь у ведьмы был надежный ответ на вопрос: «Отчего Поттер живет летом у Дурслей?» Дамблдор смирился с отправкой мальчика к магглам ради поддержки кровной защиты ребенка. Беллатрикс почувствовала, что открыла еще один кусок головоломки, но вопросов все еще было больше, чем ответов.
* * *
Беллатрикс не владела Патронусом. Слишком уж это специализированное и не так сильно востребованное заклинание. Ведьме было известно несколько способов изжарить дементора или сбежать от него. Вот только в поместье Альфарда ни один из них не сработал. Газеты окончательно убедили волшебницу в том, что Патронуса нужно разучивать.
В сегодняшнем номере «Пророка» обсуждалось использование дементоров для поимки Сириуса. Конечно, пока что стражи Азкабана оставались на месте, но Белла не могла воспринять газетную статью иначе как подготовку общественного мнения. С Фаджа станется пойти на многое; Беллатрикс это очень хорошо знала.
В библиотеке Блэков нашлась соответствующая литература. Как и следовало ожидать, нужная книга оказалась на дальних полках, к которым пару десятков лет разве что подходили смахнуть пыль. В пухлом томе достаточно подробно разжевывалось, как Патронус создается и в чем заключается принцип его работы.
Нужные движения палочкой — вещь, в общем-то, элементарная. Белла прочла принцип действия даже с интересом. Автор достаточно остроумно сравнивал воздействие дементора и щит Патронуса с процессом горения; точно так же, не имея возможности поднять в человеческом разуме самые черные эмоции, дементор отступает. Огнем можо вскипятить кастрюлю, но вот вода, как правило, огонь гасит.
«Необходимо сосредоточиться на самом счастливом воспоминании. Как правило, нужный образ можно найти в детских впечатлениях», — прочла Беллатрикс и резко захлопнула книгу. Основную мысль она уловила, но вот какое взять воспоминание? Самое счастливое или самое веселое? Или самое яркое? Слишком неформализуемо, как и многие старые обряды. Ей вспомнился пристальный взгляд Люциуса. И все же, это он так описал перфекционизм Беллы или действительно стоит оторвать Нарциссе не в меру болтливый язык?
* * *
Беллатрикс прошлась по залу, разглядывая звезды на стенах. Конечно, проверить работу заклинания можно только в реальных условиях, на настоящем дементоре или хотя бы боггарте, раз он изображает из себя эту тварь. Но до этого надо хотя бы потренироваться. Белла не сомневалась, что рано или поздно сможет наколдовать Патронуса; у нее уже было все в порядке с магической силой. Вопрос был всего лишь один.
Какое ей взять воспоминание? Ведьма сделала еще один круг по залу, машинально повторяя нужные жесты палочкой. Вроде все получалось как надо, доведенное до нужной степени автоматизма. Белла замедлила шаги и в очередной раз окинула взглядом помещение. Пора пробовать или еще нет? Она набрала в грудь воздуха и сосредоточилась на возвращении домой после первого курса Хогвартса.
— Экспекто Патронум, — ничего не проявилось.
Ведьма раздраженно фыркнула. Чего автор не учел, так это того, что воспоминания — вещь взаимосвязанная и самое радостное событие может против воли поднять и другие, куда менее приятные. Может, стоит попробовать вызвать в памяти образ дедушки? Не вспоминать же ненависть к Хеллоуину, единственное, что у них было общего с матерью? Беллатрикс зажмурилась: Поллукс Блэк будто прошелся рядом с ней, вертя палочку.
— Экспекто Патронум! — лишь слабое серебристое облачко сорвалось с палочки и растаяло через мгновение.
Беллатрикс покрутила палочку в пальцах. Изогнутая ветвь казалась когтем, который выпустила большая кошка. Вспоминать школьные шалости вообще бессмысленно, это именно что веселое, а не счастливое воспоминание. Что еще взять за основу? Может, стоит попробовать не просто радость, а гордость? Но какую? Опять образ дедушки или Антона Михайловича? Уважение соратников? Теперь в своих воспоминаниях Беллатрикс стояла с Рудольфусом на веранде и любовалась на звездное небо. Тогда они были женаты всего лишь второй месяц.
— Экспекто Патронум! — выдохнула волшебница, и вокруг ее палочки закрутился клубок серебристого света.
И это тоже не подойдет. Слишком давно это было, слишком многое отделяет Беллу от того дня. Может, она и не любила по-настоящему навязанного ей мужа, но за годы между ними возникла взаимная симпатия, уважение и доверие. Даже свой переезд к Лестрейнджам она воспринимала как избавление. Но сейчас Рудольфуса нет. Азкабан сожрал его; с того злополучного вечера Беллатрикс так и не увидела супруга. Что бы она ни вспомнила о муже — вместе с образом придет та сова с двумя письмами из Министерства. Что еще остается? Что такого можно позвать из памяти?
Наверное, остается лишь одна вещь, к которой можно обратиться. Беллатрикс прикрыла глаза, вспоминая, как теребила рукав мантии. Было ли это счастливым воспоминанием? Вряд ли. Темный лорд сказал ей «нет», ему не нужна была любовь. Да и как впоследствии выяснилось, под личиной любви скрывалось восхищение; тогда Белла еще не умела разграничивать эти два чувства. Нет, это не счастливое воспоминание, если считать счастьем щенячий восторг. Это было чем-то большим: гордостью, чувством принадлежности к великому… Белла не могла это внятно сформулировать. Но она до сих пор помнила слабое жжение и проступающую на руке змею. Если бы Беллатрикс была чуть меньше сосредоточена на заклинании, она обязательно оценила бы иронию: Темный лорд подарил ей самое светлое и чистое воспоминание.
— Экспекто Патронум!
На сей раз вокруг ведьмы возникло серебристое кольцо, которое медленно, будто нехотя, растаяло. Пожалуй, с этим уже можно работать дальше.
XXV. Голос крови
Беллатрикс спала. За окном стоял август, ведьма была накрыта теплым одеялом и все равно лежала, свернувшись калачиком; так, как она уже давно привыкла. На удобной кровати Белла засыпала почти мгновенно, как будто кто-то нажимал на ней кнопку. Кричер, если его спросить, рассказал бы, что госпожа Блэк почти не шевелилась во сне. Лишь изредка она ворочалась и сбрасывала одеяла. Тогда старательный домовик спешил вновь ее укрыть, чтобы обожаемой хозяйке не стало холодно.
Волшебница заворочалась. Если бы старый эльф сейчас был в доме, он тут же поспешил в спальню, чтобы поправить одеяла. Но Кричер неотступно следил за домой Дурслей: Белла направила домовика скорее для очистки совести и ради призрачного шанса обнаружить Блэка во второй раз. От одного резкого движения Беллатрикс почти раскрылась…
…Девочка быстро закрыла створки изнутри. Она тихонько хихикнула, представив, как внезапно вылезет из шкафа и напугает дедушку. Или бабушку. Мама все равно возится с Нарцисской и здесь не появится. Разыгрывать деда ей всегда нравилось. Поллукс Блэк посмеивался от внучкиных шуток и постоянно рассказывал и показывал что-то интересное.
Дедушка уже три дня был в отпуске. Он всегда оставался на Хеллоуин. А вот папа — нет. Папа будет дома только завтра, уже к празднику. Папа постоянно работает. Девочка как-то раз за ужином спросила папу, отчего он не берет отпуск на праздник, как дедушка. Тогда взрослые ненадолго замолчали. Бабушка объяснила, что папа очень занят на работе, а мама взглянула на девочку злыми глазами.
В коридоре послышались шаги. Девочка затаилась и тихонько наблюдала за полутемной комнатой сквозь узенькую щель. Сначала в комнату на кончике волшебной палочки вплыл шарик света, потом уже показалась волшебница. Девочка увидела длинные светлые волосы: мама. Волшебница вошла в комнату и огляделась, что-то разыскивая. «Сейчас», — девочка тронула створки и с улыбкой выбралась наружу. Мама в ужасе обернулась. Девочка ничего не успела сказать, когда Друэлла Блэк отскочила и направила на нее палочку.
— Риддикулус! — крикнула волшебница. — Риддикулус!
— Мама? — недоуменно спросила девочка…
…Беллатрикс Блэк проснулась и первым делом нащупала палочку. Гораздо позже, уже на третьем курсе в Хогвартсе, она узнала, что такое боггарт и заклинание «Риддикулус». А тогда реакция матери казалась ей только непонятной и от этого пугающей. Ведьма спустила ноги с кровати, нащупывая тапочки. Включив свет, Беллатрикс прошлепала к столику, присела на стул и придвинула к себе пепельницу. Белла уже совершенно не хотела спать, несмотря на усталость. Она тихо сидела, закинув ногу на ногу, и, сбросив с ноги тапок, разглядывала носок зеленого, вполне слизеринского цвета. Как будто во всем доме не было более интересного зрелища, чем этот носок.
Когда шестнадцатилетняя девушка узнает о том, что беременна, у нее появляются два выхода. Либо, как стыдливо говорят, «сделать все по-тихому», либо сказать обо всем родителям. Во втором случае могут быть разные варианты. Если бы Друэлла Розье уединилась в пустой аудитории с кем-нибудь худородным, девушке предстояло бы выпить зелье и сидеть под замком, пока ее не выпнут по-тихому замуж. Или, в другом случае, ее семья смирилась бы с внебрачным ребенком. Но Друэлла развлекалась в канун Хеллоуина с Кигнусом Блэком, и поэтому ей досталось обручальное кольцо, а не флакон с зельем. Беллатрикс Моргана Блэк родилась в конце июля, когда ее отцу было всего лишь тринадцать полных лет.
Белла погасила окурок и пошлепала на кухню, чтобы съесть что-нибудь вкусное. Мерзкое воспоминание никак ее не отпускало. Виноваты ли наблюдения за Поттером или просто она ослабила самодисциплину — ведьма не знала. Шагая по коридору, она как-то холодно, отстраненно подумала: что стало бы с ней, окажись она не напротив Сириуса, а с остальными боевиками? Сколько бы она смогла продержаться, доберись дементоры до ее детства? Месяц? Полгода? Год? Уж точно не десять лет.
«Наверное, я — элитный корм для дементора». Никаких иллюзий на свой счет она не питала: Белла успела полюбоваться на Лестрейнджа, Руквуда и Долохова. Окажись она с ними, ведьму бы ждало безумие. Слишком много зацепок для дементоров лежало в ее памяти. От тварей не спасла бы никакая окклюменция. Темному лорду, наверное, пришлось бы держать ее на цепи и выпускать лишь для боя.
Дедушка всегда говорил ей, что любой, лишь увидев Беллатрикс, сразу узнает кровь Блэков. Белла внешне пошла в отца и деда. Угольно-черные волосы девочки, скулы и форма лица повторяли черты предков по отцовской линии. Мать предпочитала отмалчиваться. Уже потом Белла поняла, что Друэлла, когда смотрит на нее, видит женскую версию Кигнуса Блэка, без единой материнской черты. Из трех сестер на мать оказалась похожей лишь Нарцисса: единственный ребенок со светлыми волосами, который родился в семье Блэк за несколько поколений.
Дедушка всегда говорил, что Беллатрикс — настоящая Блэк. Отец матери как-то раз высказался, что у Друэллы растет уголовница. В девочке сошлись импульсивность, жесткость, и буквально ослиное упрямство. Белла росла озорной девчонкой, которой нравилось слушать о том, каким должен быть аврор, а не какой должна быть приличная леди. Мать и бабушка смогли хоть как-то повлиять на девчонку-сорванца, только объединив усилия. Беллу, наконец, сняли с метлы, изловили в дедовской библиотеке и загнали на кухню. Натянутые отношения с матерью изменились после СОВ, когда папа сказал, что Белле стоило бы родиться сыном — был бы замечательный наследник дома Блэк. Друэлла перестала недолюбливать дочь — она ее попросту возненавидела.
У Беллатрикс ушло немало лет, чтобы осознать простую вещь: для матери она всегда будет плохой. Просто потому, что ее зачали в пустой аудитории, а не на брачном ложе. Просто потому, что она для своей матери — живое напоминание о собственной дурости. И потому, что в первой дочери Друэллы Розье, из-за которой она вышла за Блэка, нет ни капли от матери.
Пожалуй, у них с Сириусом была общая черта. Он тоже грязнокровка в глазах собственной матери. Разница между Беллой и ее кузеном-лоботрясом проявлялась в другом. Из Сириуса долго и старательно пытались сделать наследника рода, а Бродяга упирался всеми четырьмя лапами. Вальбурга пилила сына за то, что тот ведет себя недостойно, и Сириус демонстративно оказался на Гриффиндоре и плевал на семейные ценности в том смысле, в котором их понимала матушка. Друэлла, наоборот, не переносила дочь за то, что та была только Блэк, без капли от Розье. И Беллатрикс стремилась быть Блэк настолько, насколько это вообще возможно. Бывают мамины дочки, бывают папины дочки, а Белла оказалась дедушкиной внучкой.
Беллатрикс дожевала шоколадку. Ее мысли вернулись к Поттеру. О, она хорошо могла понять мальчика. Скептицизм матери не хуже плети гнал Беллу все выше и выше. Если у Гарри нет хотя бы капли желания показать себя и добиться уважения, она ничего не понимает в людях. Действительно, магглы не только давали Поттеру кровную защиту, но и надежно держали под крышкой амбиции мальчика и все те качества, которые Белла связывала с Темным лордом.
«Интересно, как он воспринял наш разговор?» — задумалась Беллатрикс. Разумеется, она не ждала, что ребенок прибежит к ней, как к источнику мудрости, но влить капельку яда в неокрепший детский ум ей, наверное, удалось. Через полчаса она снова вернулась в спальню.
* * *
Белла проснулась со звонком будильника. Хоть убей, она не помнила, что приснилось ей, когда она легла спать во второй раз. Ведьма тоскливо поглядела на часы: прошлым летом, когда еду готовил домовик, она вставала на час позже. Она позволила себе поваляться пару десятков секунд и рывком поднялась с кровати. Начинался очередной день.
Снейп явился к полудню, каким-то чудом застав Беллатрикс в гостиной. Профессор не присылал сову, не договаривался о встрече. Он просто пришел без приглашения, и, на его счастье, Белла проходила возле камина.
— Директор и Фадж крайне встревожены, — произнес Снейп вместо приветствия. — Дамблдор на моих глазах писал ответ министру.
— Вот как? — Беллатрикс уселась на диванчик. — Садись, Северус.
Ведьма указала рукой на место рядом с собой. Снейп помедлил секунду, будто ему предлагали усесться рядом с ядовитой змеей, и примостился на краешке дивана.
— И что же их так побеспокоило? — непринужденно поинтересовалась Белла, откинувшись на спинку дивана.
— Не пытайтесь казаться наивной, у вас все равно очень плохо получается, — Снейп был холоден, как льдышка. — Вы прекрасно знаете, что у директора вчера был только один повод для беспокойства.
«Только один?» — Беллатрикс не без усилий не показала эмоций. Она-то знала минимум три причины для серьезного волнения: Бродягу возле Поттера, себя возле Поттера и побег Поттера. Может, не хватило времени для укрепления кровной защиты?
— Побег Поттера или…? — Белла сделала театральную паузу.
— Или, — кивнул Снейп. — Поттер рассказал, что вы ехали с ним в «Ночном рыцаре».
«И ты хочешь узнать, как я там оказалась».
— Допустим, — кивнула Беллатрикс. — И что с того? «Ночной рыцарь» один на всю Британию.
— Поттер изложил суть вашего с ним разговора, — Снейп оставался бесстрастным, будто взвешивал реактивы. — Судя по оговоркам директора, я опасаюсь, что…
— Что для кого-то уже подготовили камеру в Азкабане?
Снейп почти незаметно поморщился. Беллатрикс, с ее опытом в распознании профессорских эмоций, ясно определила: «Чем ты кичишься?»
— Нет, — Северус пристально поглядел на ведьму. — Дамблдор и Фадж, как я могу судить, полагают, что вы с Блэком действуете заодно, — фамилию Сириуса Снейп чуть только не выплюнул.
«А ты пришел узнать, так ли это». Волшебница даже не усомнилась, что Дамблдор узнает содержание этого разговора во всех подробностях. Директору перескажет его птичка: такая большая, черная птичка с сальными перьями. Она была практически уверена, что Снейп работает на Дамблдора, но ничего конкретного пока предъявить не могла.
— О, как интересно, — Белла откинулась на спинку и улыбнулась. — Тогда, наверное, Фадж объяснит, каким образом целых двое Блэков ничего не сделали с маленьким Поттером? Странно, что мы вдвоем с кузеном так и не зашли к нему в гости, верно? Или, может, сейчас у меня дома сидит Сириус Блэк?
Снейп улыбнулся в ответ одними уголками губ.
— Не сомневаюсь, что Блэка здесь бы не нашли.
— Северус, — Белла приложила ладонь к лицу, — Мерлин с ним, с Фаджем. Но неужели Дамблдор верит, что у нас с кузеном совпадают убеждения. Мерлин с Дамблдором, но ты-то знаешь, что Сириус никогда не был в наших рядах.
Нет, бесполезно. Как о стенку горох. Едва услышав имя «Сириус», Снейп потерял способность соображать трезво. Нет смысла его убеждать, нет смысла приводить тысячу доводов — у профессора есть свои долги прошлому, которые он еще не отдал.
— Это не отменяет того, что вас будут подозревать в первую очередь.
— Мне не привыкать, — Беллатрикс закатила глаза. — Надеюсь, что хотя бы в этот раз обойдется без эксцессов.
— Кстати, госпожа Блэк, — профессор подался вперед. — Что такого вы рассказали Поттеру?
«Ты за этим сюда пришел, директорский ворон?»
— Даже не знаю, из-за чего там волноваться, — ведьма пожала плечами. — Я спросила его о самоуважении, о доверии к Дамблдору, о точках зрения. А разве случилось что-то очень нехорошее?
— Со слов директора, Поттер очень подавлен. Со слов Фаджа…
— Дай угадаю, со слов Фаджа милый Гарри, помучившись одну ночь, уже готов принять Черную метку, — начала Беллатрикс. — Я настолько удачно налила яду в нежные мальчишеские уши?
— Дамблдор лично приезжал в «Дырявый котел».
— Как интересно, — Белла даже не пыталась скрыть сарказм. — Сколько лимонных долек скормили ребенку?
— Я с трудом представляю, что надо было сказать Поттеру, чтобы этот заносчивый мальчишка всерьез задумался о своем месте в жизни, — холодно произнес Снейп. — А зная вас, госпожа Блэк, я удивлен, что Поттер вышел своими ногами.
— Северус, — Беллатрикс второй раз прижала ладонь к лицу. — Северус, Поттер — забитый и не уверенный в себе ребенок. И таким его сделали директор и его магглы-опекуны. Сделали для того, чтобы в нем не осталось ни капли от Темного лорда. Даже я смогла это осознать за одну поездку.
— Как будто вы знаете о том, как его подавляют.
«Гораздо больше, чем ты думаешь». Беллатрикс сделала неопределенный жест: мол, понимай, как хочешь: я свое мнение сказала, а ты можешь любоваться на Поттера и видеть в нем Джеймса.
— В любом случае, Северус, спасибо тебе за предупреждение. Чаю хочешь? — деловито осведомилась Белла.
— Благодарю, — по интонации Северуса было непонятно, то ли это сарказм «не прошло и получаса», то ли действительно благодарность. — Мне еще предстоит отправиться в Косой переулок…
…Пламя в камине уже окрасилось в зеленый цвет, когда Снейп повернулся к провожавшей его ведьме.
— И еще, госпожа Блэк. Приемом документов по «Томпсону и сыновьям» занимается Джереми Хилл. Если он будет артачиться и… искать повод отказать вам с Люциусом, напомните ему, кто составлял опись изъятых у вас вещей.
— Вот как? — Беллатрикс рассмеялась. — Значит, это благодаря его стараниям у меня отобрали чашу, которая с восемьдесят второго лежит в Отделе Тайн?
— Благодаря его промахам у вас не должно быть проблем с документами, — Снейп пристально поглядел на Беллу. — Это, на мой взгляд, важнее.
— Знаешь, Северус, — тихо сказала Беллатрикс. — Иногда мне кажется, что я зря тебе не доверяю.
— Недоверие ко мне, госпожа Блэк, — сухо произнес профессор, — ваш самый умный поступок после выхода на свободу.
Снейп исчез в зеленом пламени.
* * *
Беллатрикс перевела дух. Хорошо, что Снейп пришел не в обеденное время: тогда его пришлось бы приглашать к столу, и он мог бы заметить, что домовика нет. Хорошо, что Поттер волнует директора больше, чем Сириус. Хорошо, что у нее есть теперь крючок, на котором сидит чиновник.
Белла постояла возле гобелена и еще раз полюбовалась на даты рождения. Тридцать восьмой год у отца, пятьдесят первый у нее. Любой, кто вдумчиво глядел бы на гобелен, мог сделать определенные выводы. Например, о том, откуда она очень хорошо знает, что и как происходит с Поттером. Пусть теперь у Дамблдора болит голова.
Белла развернулась и отправилась в дядюшкин кабинет. Предстоял насыщенный день.
XXVI. Игра начинается
— Прекрасно выглядишь, — прокомментировало зеркало.
Беллатрикс повернулась, придирчиво рассматривая свое отражение. В очередной раз поправила еле заметные складки на платье и поглядела на часы. Времени на приведение себя в порядок хватало, даже если делать поправки на перфекционизм. Белла прихорашивалась так, будто оценивать ее внешний вид будет Друэлла Блэк. Ради похода в Министерство ведьма устроила настоящий налет на блэковский гардероб. Ей ни в коем случае нельзя показаться на фоне Люциуса Малфоя бедной родственницей.
Своим внешним видом она занялась с самого утра; все бумаги были собраны и уложены в сумку еще вечером и дважды перепроверены. Весь вчерашний день они со свояком вычитывали документы вплоть до запятых. Что бы Снейп ни говорил, Белла и Люциус перестраховывались.
Наконец, волшебница отошла от зеркала. Свое привычное платье фасона «ощути себя Уизли» Белла сменила на наряд из гардероба тетушки Вальбурги. Темно-зеленое платье с серебряным шитьем и такая же мантия смотрелись на ней немного непривычно. Но это облачение ей, безусловно, подходило; кроме удачного фасона платье обладало важным свойством. У него были длинные и узкие рукава, надежно закрывавшие запястья.
Беллатрикс тщательно замаскировала все следы, которые ей оставил на память Азкабан. Причесалась так, чтобы седая прядь волос не бросалась в глаза. Подобрала платье так, чтобы никто не увидел шрамы от кандалов. Извела прорву кремов и зелий для лица и рук. Белла потратила массу времени, но результат ее более чем устраивал. Нужно было действительно сделать над собой усилие, чтобы эту царственную и красивую женщину представить растрепанной босой узницей в рваной робе.
Белла слабо улыбнулась. Пусть полюбуются.
* * *
Она вышла из камина ровно в назначенное время. Белла не удивилась, увидев рядом лорда Малфоя, стряхивающего сажу. Точность — вежливость королей. Так говорили и папа, и мать, и дедушка с бабушкой. Ведьма негромко поздоровалась со свояком, и оба мага отправились к лифту. Беллатрикс с интересом оглядывалась по сторонам; слишком давно она не была в Министерстве. К тому же в последний раз ей было не до разглядывания Атриума; лишь бы прийти, выслушать заранее известное ей завещание и исчезнуть поскорее из обители маразма.
Сейчас ее узнавали. Белла чувствовала кожей взгляды волшебников. Перед Беллой образовывался коридор. Белла ощущала, что это не она сопровождает Люциуса Малфоя, как бедная родственница; это на нее сейчас обращено внимание. Чистокровная госпожа Блэк, аристократка, террористка, соратница Волдеморта, шагала по Атриуму. Шагала с таким видом, как будто целый свет покорно лежит под ее сапогами.
Она ощутила легкий укол беспокойства, лишь когда сдала для проверки палочку. Надменное выражение сошло с ее лица, и Беллатрикс впилась взглядом в охранника. Она успокоилась лишь тогда, когда ее пальцы снова сомкнулись на ветви грецкого ореха, так похожей на птичий коготь. Ведьма понимала умом, что палочка никуда не денется, но так и не смогла не показать тревоги.
Они вошли в лифт. Позади остались фонтан, камины и толпа. Белла с интересом поглядела на самолетики, влетевшие в кабину.
— Это вместо сов, — одними губами прошептал Люциус. — Разносят сообщения.
Ведьма только пожала плечами. Даже здесь не смогли обойтись без маггловских самолетиков. Будто конверты выглядели бы хуже или их труднее складывать. Кроме них с Малфоем в лифте не было никого, заслуживающего внимания. Кабина вздрогнула и поползла к департаменту магического правопорядка, а Беллатрикс в это время упорно старалась не засмеяться от идиотизма ситуации.
* * *
Магическое право меняется медленно и во многом не менялось еще с достатутных времен. Такое уж общество, породившее это право — консервативное, не любящее перемен, и с большой неохотой принимающее извне что бы то ни было. Но в пятидесятых годах, когда в Министерстве что-то стукнуло, Визенгамот вышел из спячки и поглядел, как с законами обстоит у магглов. Что-то даже понравилось законодателям и прижилось по другую сторону Статута. Сколько и чего сдохло в то время в Запретном Лесу, Белла не знала и знать не хотела, но поправки пятидесятых касались ее напрямую.
Например, ей сейчас было запрещено занимать хоть какие-то должности в службах Министерства или в Хогвартсе. Должно было пройти еще несколько лет, прежде чем Беллатрикс Блэк хотя бы в теории могут подпустить к такой деятельности. Но вот никаких ограничений на собственность для нее не существовало. Они с Люциусом собирались купить большую часть предприятия, работавшего на аврорат. В руках Беллы могла оказаться доля мануфактуры, к работе на которой ее просто не допустили бы.
Разумеется, грамотный бюрократ и крючкотвор мог бы не допустить такого. Всегда можно найти повод придраться, пусть и насквозь формальный, но все же абсолютно законный. Вот только и на этот случай у Блэк и Малфоя были свои тузы в рукаве. Беллатрикс представила себе комизм ситуации: двое магов с Черными метками поставляют в аврорат снаряжение. «Мерлин, какой маразм!» — в очередной раз подумала ведьма. Хотя ей ли проклинать этот маразм?
* * *
Джереми Хилл оказался чиновником, которых бюрократическая машина массово выпускает по давно устоявшимся лекалам. Лысинка, мантия с усиленными локтями, сухое лицо — все это выдавало человека, давно обжившегося на своем месте и превратившегося в винтик большой машины. Клерк, как он есть, впридачу страдающий синдромом вахтера. Разумеется, никакой дерзости он себе не позволял, но проскальзывало в его бесцветном взгляде нечто, недвусмысленно дающее понять: человек получает удовольствие от того, что целых два чистокровных мага ждут, когда же он соблаговолит ознакомиться с бумагами и поставить печать.
Когда клерк отложил свитки, Беллатрикс сразу поняла, что сейчас ей будут рассказывать про ошибки, не позволяющие принять документы. Ведьма-то знала настоящую проблему: обладательница документов сидела в Азкабане. Но Хилл со скорбным лицом поведал, что тут не хватает еще пары бумаг, которые оформляются минимум две недели, поэтому…
— Постойте… — удивленно начал Люциус.
Лорд Малфой знал министерскую практику, знал, что предлог надуман, но сказать ничего так и не успел. Беллатрикс приподняла руку и Люциус замолчал.
— Мистер Хилл, — голос ведьмы сочился медом. — Позвольте уточнить всего один вопрос.
— Конечно, задавайте, — Чиновник еще не чуял подвоха.
Что-то все-таки прозвучало в ее голосе такого, что Люциус напрягся. Белла видела боковым зрением, что лорд Малфой нахмурился. Он-то хорошо знал сестру жены, чтобы понимать: мягкий голос ведьмы — это не вколоченный в Азкабане страх перед властью, это, пожалуй, затишье перед бурей.
— Скажите, мистер Хилл, — елей плавно перетекал в змеиное шипение, — к кому мне обратиться с заявлением по поводу якобы изъятых у меня при обыске вещей?
Клерк дернулся так, будто Беллатрикс уже вытянула палочку. Ведьма с интересом поглядела на чиновника. Да, пожалуй, этот вопрос сойдет за очень, очень слабый, но все же Круциатус. Вот только за него Белле не грозит никакое наказание. Ведьма смотрела на чиновника и понимала, что все их бюрократические проблемы сейчас решатся моментально.
* * *
Беллатрикс и Люциус закончили дела через считанные минуты. Атриум снова встретил их ровным гулом. Волшебница уже собиралась было пойти к камину, но Люцис аккуратно придержал ее под локоть.
— Белла, — тихо, но отчетливо произнес лорд Малфой, — пойдем к фонтану.
Присмотревшись, ведьма узнала стоящего возле самой воды волшебника. Лорд Фредерик Нотт собственной персоной. Он что, их ждал? Так не бывает, чтобы вечно занятой Нотт просто стоял и скучал у фонтана. Как будто у него нет других дел, кроме как разглядывать статуи колдуна и ведьмы.
Лорд Нотт поздоровался первым и, выслушав ответные приветствия, сразу перешел к делу.
— У вас все прошло удачно? — все сомнения Беллатрикс развеялись.
— Да, вполне, — Люциус еле заметно улыбнулся.
— И… — лорд Нотт помедлил, видимо, подбирая замену фразе: «И что же вы сделали, что вас в Министерстве не завернули, лишь увидев фамилию Блэк?»
— У меня есть методы убеждения, — теперь улыбнулась уже Белла.
Фредерик хмыкнул; он хорошо помнил методы убеждения, которыми пользовалась Беллатрикс Лестрейндж. Даже слишком хорошо. Вот только ничего из того, что помнил старший Нотт, не подходило для ситуации.
— Я даже боюсь представить, какие.
Теперь лорд Нотт смотрел на нее не так, как прошлым летом в Лютном переулке. Из его взгляда пропала свинцовая тяжесть. Что было этому причиной, Беллатрикс не знала, но уже имела предположения на этот счет.
— Даже меня впечатлила информированность госпожи Блэк, — поделился Люциус.
Белла все больше и больше убеждалась, что у Малфоя большие планы на сегодня. Она предпочла помолчать, пока Люциус беседовал с соратником. Больше всего Беллатрикс опасалась, что сейчас в ее кармане нагреется медальон. Это будет означать, что Сириус у поместья дядюшки Альфарда и надо бросать все и бежать ловить кузена. Периферийным зрением она увидела Флинта. Бывший слизеринец, а ныне менеджер по связям с магглами, заметил Беллатрикс, но благоразумно не узнал ее.
Наконец, когда Нотт предложил немного подождать Яксли и отметить успешное приобретение в «Хайберри», Белла поняла идею свояка. Дебри Министерства — это лирика, самое интересное начнется сейчас.
Только бы не нагрелся медальон!
* * *
Беллатрикс никогда не любила официальные мероприятия. Балы, на которые выезжали Блэки, всегда заканчивались замечаниями от матери. Потом, после замужества, у нее с Рудольфусом были более интересные занятия. Но вот к таким посиделкам Белла относилась гораздо лучше. Она достаточно быстро, еще в юности, осознала, что во время таких встреч регулярно обсуждаются серьезные вопросы и вырабатывается линия поведения.
Ведьма больше слушала беседу, изредка вставляя свои комментарии. Пока шел обычный разговор обо всем и ни о чем, это было вполне простительно. Они сидели в кабинете, обведенном перманентным «Квиетусом». Мужчины заказали немного огневиски; Беллатрикс же пила только чай. Сейчас ей была нужна полная трезвость.
Все стало ясно, как только Нотт назвал фамилию Яксли и упомянул, что в «Хайберри» уже бронирована комната. Уж в слишком интересной компании она сейчас отправилась отмечать сделку. Лорд Люциус Малфой, пока Белла обживала камеру в Азкабане, тесно связался с Министерством и добился неожиданного успеха в делах и политике. Лорд Фредерик Нотт, старый, богатый, острый на язык, владел долей в «Ежедневном пророке» и обзавелся хорошими связями среди журналистов, пока Белла препиралась с кузеном. Наконец, Яксли, просто Яксли, имя которого почти и не помнили, являлся очень грамотным юристом. Пожалуй, сейчас рядом с Беллатрикс сидели три чрезвычайно влиятельных чистокровных волшебника.
И всех четверых связывало одно. Черная метка. Ни Яксли, ни Нотт, ни Малфой не были боевиками, но стояли в ближнем круге.
Белле пришло в голову слово, которым лучше всего описывалась эта встреча. Смотрины. Они именно что хотят посмотреть на нее, оценить, могут ли они иметь с ней дело. Чего вообще ждать от женщины, которая в свое время открыто созналась, что добровольно и осознанно вступила в ряды Вальпургиевых рыцарей?
Белла, в свою очередь, прикидывала, чего ей ожидать от них. Из всех, кто остался на свободе, эти трое — самые значительные люди. Они уже не те молодые и непоколебимые ребята, которыми пришли к Волдеморту. Вот только выбирать не из кого. Как говорил Долохов, если бы можно было пойти в магазин и купить десяток подготовленных боевиков, он бы давно это сделал. А так работать приходится с тем, что есть.
— И все же, позвольте поинтересоваться, госпожа Блэк, почему вы выбрали именно такое вложение средств? — Яксли осторожно закинул удочку.
— Надежность, — пояснила Беллатрикс. — Может, это не те прибыли, но это гарантированные прибыли. И кроме того…
Ведьма помедлила.
— И кроме того, — повторилась она. — возможно, это станет актуально потом. В будущем.
— Вы имеете в виду возвращение Темного Лорда?
— Именно так.
Нотт и Малфой быстро обменялись взглядами.
— Однако, его нет уже двенадцать лет, — заметил Нотт. — И нет никаких знаков.
«Вот он, момент истины».
— Вы все прекрасно знаете, что Метки не исчезли, — Беллатрикс прищурилась. — Темный Лорд жив и он неизбежно вернется. Не будем ходить вокруг да около. Вы ведь слышали, господа, что он зашел дальше всех по пути бессмертия.
— Вы имеете в виду… крестраж? — переспросил Яксли.
— Крестраж впервые создал Герпо Омерзительный еще до основания Хогвартса, — Белла покачала головой. — Я не думаю, что Темный Лорд сказал бы «зашел дальше всех» про повторение опыта, которому больше тысячи лет. И кроме того, я не верю в крестраж.
— Почему вы так считаете, госпожа Блэк? — сухо спросил Нотт.
— Потому что Темный Лорд никому и ничего не говорил про крестраж. Никому не доверил его на хранение. Без всего этого такая вещь лишена смысла. А я убеждена, что он доверил бы эту тайну мне или моему мужу.
Трое мужчин кивнули; пожалуй, да, такой секрет можно доверить Белле, пошедшей в Азкабан, чтобы не отречься от Волдеморта.
— И мы возвращаемся к тому же, с чего все и началось.
— Я полагаю, что нам нужно присмотреться к Гарри Поттеру, — Беллатрикс обвела взглядом присутствующих. — Как мы сейчас знаем, мальчик змееуст и, не будучи блистательным учеником, проявляет неожиданные для его возраста способности.
— Вы думаете, что Гарри Поттер и есть воплощение Темного Лорда? — приподнял бровь Яксли.
— Именно так.
…Все складывалось лучше, чем Белла представляла.
XXVII. Жучок
К счастью Беллы, медальон так и не нагрелся за все то время, которое она провела в «Хайберри». Ведьма явилась домой только поздним вечером, основательно нагруженная пищей для размышлений.
С самого начала было ясно, что у Малфоя свои цели. Хотел бы Люциус просто приятно провести вечер — провел бы его с Нарциссой. Нет, все было задумано для того, чтобы троица из Малфоя, Нотта и Яксли пообщалась с Беллатрикс и определилась с выводами. Беллатрикс не имела особого опыта в византийских играх, но, по ее разумению, к компании Крэбба, Гойла и прочих, обязанных Малфою и до слез ему благодарных, ее не записали. Соратникам Беллы, ныне жертвам «Империо» и респектабельным господам, нужно было понять — стоит ли иметь дело с Беллатрикс и чего вообще от нее ожидать?
Но в каждой встрече есть не одна сторона, и ведьма, в свою очередь, присматривалась к ним. Малфой и компания не знали, чего ждать от Беллатрикс: с них сталось бы предполагать что угодно, вплоть до Непростительных. Но и Белла опасалась того, что услышит что-то вроде такого: «Нам плевать на Темного Лорда». Она и не ожидала от них военных действий. Белла рассчитывала на их помощь в политике и в денежных делах. В подкопе под Дамблдора или, чем Мерлин не шутит, под Фаджа.
Лет пятнадцать назад она бы очень легко вышла из себя и наломала дров. Тогда Беллатрикс, привыкшая прошибать стены лбом и спорить с матерью, была твердо уверена: лучший выход — всегда насквозь. Сейчас, после десяти лет напротив Сириуса и освобождения, Белла осознавала: есть такие стены, которые она своим лбом не пробьет. Можно было словесно смешать с грязью всех троих, можно было наорать на них, можно было напомнить им, в чем и кому они клялись. Но толку-то от этого? Ссора с компанией Малфоя ни на шаг не приблизит возвращение Волдеморта, лишь отбросит Беллатрикс назад.
Ведьма тяжело вздохнула. Наверное, всю свою вспыльчивость она уже растратила на кузена. Об этом она подумала, уже укладываясь спать.
* * *
На потолке образовалось мокрое пятно, которое регулярно разрождалось очередной каплей. Эта капля падала рядом с топчаном и вливалась в лужицу на полу. Куда вода из этой лужи текла дальше, Белле было уже неинтересно. Если шум волн, бьющихся о стены Азкабана, ее успокаивал, то мерные удары капель, наоборот, раздражали; будто не крупинки воды падают на пол, а молоточек бьет по ее голове. По вечерам, когда дементоры проплывали по коридорам, лужица замерзала, и стук ненадолго прекращался.
Узник, сидевший над Беллатрикс, сошел с ума. Так рассказывал заключенный с невыразительной фамилией Смит, которого отделяли от Блэка и Лестрейндж три пустые камеры. Откуда это знал сам Смит, судя по фамилии, грязнокровка, Беллатрикс не спрашивала. Вот уже несколько дней безумец разливал по полу воду. У него была миска, у него был источник, такой же, как у ведьмы, и он устраивал потоп.
От очередного «кап!» Беллатрикс дернулась, громыхнув цепью. Она уже привыкла лежать до самой утренней кормежки, но из-за проклятого сумасброда не могла нормально дремать. Когда она смотрела в потолок или отворачивалась от стены, Белле постоянно казалось, что сейчас на нее вот-вот польется вода. Капли уже несколько суток падали из одного и того же места, но в полумраке ведьме чудилось, что влажное пятно на потолке сдвигается в ее сторону.
Ведьма отвернулась к стене, разглядывая черточки. Вчера их оказалось тысяча двести пятнадцать. Начинался май; в вечном полумраке и прохладе близость лета выражалась в чуть большем разнообразии оттенков серого. Беллатрикс закрыла руками уши и тоскливо выругалась. Ну когда же этот ненормальный уймется?
Не выдержав, она поднялась с топчана и прошла к решетке. С другой стороны коридора на нее смотрел большой черный пес. Сириус спал и пережидал дементоров в своем анимагическом облике. Увидев Беллу, Блэк демонстративно почесался задней лапой за ухом.
— Привет, Бродяга, — поздоровалась Беллатрикс.
Тех, кто помнил, как себя вела Беллатрикс Лестрейндж три года назад, в этом коридоре уже давно не было. Часть из них умерла, часть вновь вышла на свободу. До того момента, как Сириус рассказывал историю про Габсбургов, дотянуло трое. Один уже к тому моменту не соображал и почти не ел, другой считал дни до освобождения. Третьим как раз и был Смит.
Потом Беллатрикс часто возвращалась к одному вопросу: что заставило ее общаться с предателем крови? Может, дело было в людях, которые их окружали. А может быть, в том, что для Беллатрикс Лестрейндж одиночество было страшнее перебранки с кузеном. А может быть, они в глубине души ощущали себя родственниками. Мерлин знает. Их споры напоминали ритуал: оба знали, что собеседник останется при своем мнении, но они упорно продолжали свою словесную дуэль.
Белла понимала, что, будь она вместе с остальными Упивающимися, она и не поглядела бы в сторону Блэка. Но ее никто не спрашивал. Кроме споров, они часто рассказывали друг другу что-то интересное. Первую пару лет эти истории тоже напоминали ритуал. Сириус любил поведать что-то про магглов, Беллатрикс — про старые дела волшебного мира.
Шел тысяча двести шестнадцатый день в Азкабане, когда традиция сломалась.
— Доброе утро, Беллс, — Блэк соблаговолил перекинуться в человека и раскланялся. — Твоя очередь рассказывать сказки.
— Утро добрым не бывает, — Беллатрикс кивнула к себе за спину. — Особенно с этим. Про что тебе рассказать сказку?
— А про магглов, — Сириус подначивал ее, как и несколько сотен раз до этого.
— Про магглов, говоришь? — усмехнулась Белла. У нее нашлась идея. — Ладно, я до сих пор под впечатлением от твоего рассказа о Габсбургах…
— А я до сих пор поражаюсь Вашей спокойной реакции, ma Belle, — Блэк опять начал паясничать.
— Тогда ты можешь знать этого маггловского поэта.
Беллатрикс выпрямилась и оперлась руками на горизонтальный прут решетки.
— Пробудись от сна, душа, огляди в раздумье строго все, что живо… — начала Белла.
Ее голос метался по пустому коридору. Беллатрикс читала стихи монотонно, мрачно, так, как и должны были звучать стансы, сложенные рыцарем на смерть отца. Ведьма видела сейчас лишь печальное и задумчивое лицо Сириуса. У нее не было зеркала, но Сириус потом скажет, что она напоминала изваяние, на котором живыми казались только глаза.
— Наше время быстролетно: от всего, что наступило, ни следа, — читала ведьма. — Мы отдали бы охотно, что грядет, за то, что было, навсегда…
Она прикрыла глаза. Из ее мира исчез холодный, темный коридор, растворилась решетка, пропала тяжесть кандалов.
— Даже тот, чей славный род чтит достоинство и честь, живет с размахом, только время подойдет, все что было, все, что есть, пускает прахом, — волшебница словно зачитывала эпитафию дому Блэков. — Там страдают без вины, обрекла на прозябанье их опала; тут, глядишь, разорены, добывают пропитанье чем попало…
Она впервые отвлеклась от мерного стука капель. Собственный голос целиком завладел ее слухом.
— Мы богатство и чины донесли бы до потомства непременно, но награды нам даны той, чья милость — вероломство да измена: над Фортуной мы не властны, а она несет и множит злые вести. Все старания напрасны, колесо ее не может стать на месте, — Белла остановилась. — А дальше… а дальше я уже забыла.
— Что это за поэт? — глухо спросил Сириус.
— Это дон Хорхе Манрике, испанский маггл из какого-то их древнего рода. Он жил в пятнадцатом веке, — когда стихи закончились, Белла снова ощутила себя в Азкабане. — воевал в их гражданских войнах. Так что для тебя, магглофила, одного с тобой поля ягода.
Блэк кивнул.
— А будешь еще просить рассказать про магглов, Сириус, — Беллатрикс сощурилась, — учти сразу: я помню кое-что из Гомера и Вергилия…
…Сумасшедший узник, сидевший сверху, скончался на тысяча двести шестнадцатый день. Потоп прекратился. Еще через день утром за Лестрейндж пришли надзиратели, чтобы расковать заключенную; три года и четыре месяца прошли.
Беллатрикс навсегда запомнила грохот падающих на пол заклепок и неожиданную легкость. Ведьма знала, что такое раскованность в самом полном и прямом смысле этого слова. Заклепки упали на каменный пол еще раз. И еще. И еще. Наконец, Белла проснулась. Как оказалось, в окно колотится почтовая сова.
* * *
Рита Скитер была в своем амплуа. Только она могла прислать сову ранним утром, чуть ли не с рассветом. Беллатрикс сидела в кабинете, даже не сменив пижаму на домашнее платье, и перечитывала письмо журналистки. Все послание сводилось к одному простому предложению. Рита хотела встретиться с госпожой Блэк.
Белла основательно задумалась. Скитер осталась в ее памяти бедной девочкой, смотревшейся среди слизеринцев белой вороной. Даже ее светлые волосы только усиливали это впечатление. Рита к концу Хогвартса выросла целеустремленной девочкой, готовая зубами вцепиться в свой счастливый билет. Если ее эпатаж и склонность к кричащим цветам и не вписывались в среду чистокровных аристократов, то беспринципности и изворотливости у Скитер хватало на целый выводок слизеринцев. Белла даже не удивилась, узнав о выбранной Ритой карьере.
Волшебница поднялась и отправилась на кухню. Журналистке нужна история. Но вот в чем проблема: если для этой истории ей нужен круг, ты можешь показать квадрат, сказать отчетливо, что это квадрат, объяснить предельно доходчиво, почему это ничем, кроме квадрата, быть не может, и потом прочесть в статье про круг с незначительными выступами. А какая история нужна Рите? Разумеется, ответа на этот вопрос Белла не знала.
Зато было понятно, что раз журналистка проявила к Белле интерес, она все равно начнет искать материал для истории. Вопрос сводился к возможности влиять на ситуацию. Если отказаться от встречи, Беллатрикс совершенно точно не будет участвовать в написании истории.
Сразу после завтрака к Рите Скитер отправилась сова с письмом. Госпожа Блэк согласилась встретиться с журналисткой в ближайшее время.
* * *
Журналистка была неисправима. Яркая мантия совершенно вырвиглазного оттенка. Завитые волосы, покрашенные в белый цвет. Несколько побрякушек и очки. Скитер выглядела как один большой китч и полная противоположность Беллатрикс. Хотя, если Рита хотела привлечь к себе внимание, ей это удавалось.
Разумеется, они встретились не в «Хайберри» или подобном ему месте. Обычный столик в «Дырявом котле», даже не комната. Место встречи назначала Рита в соответствии со своими представлениями о подходящем месте для переговоров.
— Здравствуйте, госпожа Блэк, — журналистка чуть наклонила голову.
— Здравствуйте, мисс Скитер. О чем же вы хотите со мной поговорить?
— Если честно, то о многом, — Рита вытянула из сумочки пачку тонких сигарет с зажигалкой. — Вы не возражаете?
Вместо ответа Белла сама полезла за табаком, только достала не зажигалку, а палочку.
— Не ожидала, — хмыкнула Скитер.
— Людям свойственно меняться, — Белла прикурила от волшебной палочки и положила ее на стол.
Они сидели в дальнем углу, подальше от любопытных глаз. Никто вроде не подслушивал, скорее даже наоборот, но Беллатрикс хотела подстраховаться, помня о том, с кем имеет дело. Изогнутой палочкой волшебницы можно было касаться стола как будто невзначай. Беллатрикс легонько постучала этим деревянным когтем по поверхности, вызывая невербальные заклятия. Нет, кажется, Рита играет честно.
— Итак, — Белла посмотрела на журналистку. — Многое — это очень расплывчатое понятие.
— Например, ваши впечатления о Британии после… перерыва, ваши планы, наконец, ваш кузен.
— О, — мысль, витавшая в голове Беллы, оформилась в набор конкретных действий, — мисс Скитер, давайте сразу проясним два момента.
— Давайте.
— Во-первых, я не хочу обсуждать мои планы и финансовые дела. Во-вторых, мое желание с вами общаться зависит от того, какого рода история вам нужна.
Беллатрикс выдохнула струйку вишневого дыма и пристально посмотрела на журалистку.
— У меня нет какой-то конкретной установки, — Скитер улыбнулась. — Мне нужна хорошая история.
— Но вы понимаете, мисс Скитер, — Белла ухмыльнулась. — Что я надеюсь на вашу порядочность в этом вопросе.
— Я понимаю, — кивнула Рита и слабо улыбнулась. — Я помню, что такое дом Блэк.
«И кто такая ты», — мысленно добавила Беллатрикс.
XVIII. Пища для ума
«Рита Скитер: Вернемся к вопросу о вашем кузене. Можете ли вы поделиться предположениями о причинах его побега?
Леди Беллатрикс Блэк: Вряд ли я смогу назвать хоть одну причину, кроме его нежелания находиться в Азкабане. Замечу, что наша семья прервала общение с Сириусом Блэком с одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года и как протекала его жизнь, можно только догадываться.
Рита Скитер: Тем не менее, госпожа Блэк, в этом вопросе вы сейчас самая информированная в стране волшебница. Если и спрашивать о мотивах и возможном способе побега, то только вас, раз вы провели рядом десяток с лишним лет.
Леди Беллатрикс Блэк: Вижу, вы хорошо ознакомились с материалом.
Рита Скитер: Это часть моей профессии.
Леди Беллатрикс Блэк: Даже пребывая друг напротив друга, мы не особо откровенничали. Так что сказать вам что-то вразумительное относительно мотивов, к сожалению, никак не смогу. Что же до способа побега — для меня это такая же загадка, как и для Министерства.
Рита Скитер: Как вы можете прокомментировать мнение, что целью Блэка является Гарри Поттер?
Леди Беллатрикс Блэк: Раз вы знакомились с материалами, то, вероятно, знаете и о моем процессе, верно?
Рита Скитер: Совершенно верно.
Леди Беллатрикс Блэк: Тогда вы согласитесь, что я знаю, о чем сейчас говорю. Совершенно точно могу сказать вам, что у Сириуса Блэка не было Черной Метки, в то время как все, даже попавшие под «Империо» волшебники, состоявшие в рядах Пожирателей Смерти, этот знак носили. Для меня загадка, каким образом мой кузен мог быть чуть ли не правой рукой Тем…Сами-Знаете-Кого и при этом не носить такой отметины. Или хотя бы ни разу не попасться мне на глаза.
Рита Скитер: То есть вы утверждаете, что Сириус Блэк невиновен?
Леди Беллатрикс Блэк: Я говорю лишь то, что говорю. Меньше всего мне хочется ажиотажа вокруг моей персоны и повторения событий весны.
Рита Скитер: Могу вас понять. Хорошо, давайте сменим тему. Что вы можете сказать насчет слухов о привлечении дементоров к поискам сбежавшего узника?
Леди Беллатрикс Блэк: Я хочу напомнить, что Министерство с очень большим трудом пошло на союз с дементорами, и то, скорее для того, чтобы эти существа не оказались на другой стороне. Если властям хочется терроризировать волшебников, выпустив на охоту дементоров, то их можно понять. Но я надеюсь, что никому не придет в голову, например, оцепить Хогвартс.
Рита Скитер: Можете поподробнее это осветить, госпожа Блэк?
Леди Беллатрикс Блэк: Во-первых, я на личном опыте знаю, что такое дементоры. В Азкабане значительная часть заключенных попросту сходит с ума через пару-тройку лет. это при том, что создания появляются рядом с узниками лишь на полчаса в сутки. Если вы решите оцепить Хогвартс дементорами, то вы, по сути, посадите школьников в камеру строгого режима.
Рита Скитер: Однако, как я могу судить, вы смогли выдержать присутствие дементоров.
Леди Беллатрикс Блэк: Мне сильно повезло и я все-таки давно не школьница. Но есть еще и во-вторых. Ели дементоры один раз упустили Сириуса Блэка, то упустят и во-второй…»
— Ты в курсе, что вопрос о привлечении дементоров уже решен? — Люциус Малфой отложил газету.
— Разумеется, — Беллатрикс взяла из вазочки с черешней очередную ягоду.
— Фаджу это не понравится.
— Я вообще ему не нравлюсь, — пожала плечами Белла. — Не думаю, что смогу испортить с ним отношения еще сильнее. Кроме того, все получится так, как мы и хотим.
— Ну да, — кивнул лорд Малфой. — Хороший Малфой, который может влиять на плохую Блэк.
— Самое интересное, что я не сказала ни единого слова неправды, — прокомментировала Беллатрикс и на мгновение зажмурилась от удовольствия. Черешня была на редкость вкусная.
Они сидели в беседке в саду Малфой-мэнора. У Нарциссы срочно нашлось какое-то неотложное дело, Драко с друзьями гонял квоффл, а лорд Малфой и леди Блэк в это время планировали очередной ход.
— Тем интереснее, — если свояк и подумал, что Белла рассказала не всю правду, то оставил это при себе.
— Я всерьез опасаюсь повторения весенних событий, — Беллатрикс поежилась. — С Фаджа станется…
— С Фаджа как раз не станется, — Люциус загадочно улыбнулся.
— Поясни.
— Министр уже один раз подставился с тобой по полной программе развлечений. Фаджу пришлось очень многое отдать и очень сильно кое на кого надавить. Лишь бы только замолчать эту историю с изъятыми вещами. Поэтому, если ему и понадобится во второй раз изобразить бурную деятельность, к тебе подступятся только с соблюдением норм закона.
— Это радует, — Белла была абсолютно серьезна.
— Даже твое интервью скорее похоже на моральную компенсацию. Фадж позволит тебе немножко облить его грязью, позволит нам войти в долю предприятия, он вообще много что позволит, пока ты не начнешь шатать его кресло, — Малфой неопределенно хмыкнул. — Так что даже месяц в Азкабане можно превратить в неплохой капитал.
— У меня свои счеты к Фаджу, — ведьма забарабанила пальцами по скамейке.
— Я знаю, — кивнул Малфой. — Именно это и заставляет меня беспокоиться.
— Поясни, — второй раз попросила волшебница.
— Зная тебя, я не исключаю, что ты можешь наломать дров, — начал объяснять Люциус. — Пойти на опасные шаги ради того, чтобы отомстить министру. Сжечь дом, лишь бы Фадж от дыма покашлял.
— Именно поэтому я и советуюсь с тобой, Люциус, — холодно ответила Беллатрикс.
— И это хорошо, — Малфой подался вперед. — Я хочу, чтобы ты понимала ситуацию. За те десять лет, которые ты сидела в Азкабане, мы выстроили свою систему. Мы, я говорю обо мне, Нотте, Яксли, нашли свои ключи к чиновникам, нашли способы проводить нужные нам законы. И я не могу позволить кому бы то ни было это сломать.
— Малфой, я все же не настолько глупа, — в голосе Беллы зазвучало раздражение.
Ведьма сплела пальцы рук в замок.
— Я прежде всего знаю, кто ты и хорошо помню, на что ты способна, — Малфой то ли не заметил тяжелого взгляда Беллы, то ли специально его проигнорировал. — Именно поэтому я и рассказываю тебе все это, чтобы ты не могла меня не понять. В конце концов, — свояк еле заметно улыбнулся, — Ты же даешь мне советы.
Крыть было нечем.
— Я тебя слушаю, — Беллатрикс взяла еще одну ягоду из вазочки. Чисто для успокоения.
— Во-первых, отдам тебе должное, ты правильно сказала про Фаджа, — Люциус то ли кинул ведьме косточку для успокоения, то ли действительно похвалил ее. — Но, во-вторых, ты не учитываешь, что именно Фадж — наиболее удобный нам министр магии.
— Почему же?
— Он авторитарен, — все-таки проявилось в свояке что-то снейповское, хотя, если учитывать их отношения, в Снейпе что-то малфоевское. Люциус будто читал лекцию, — с этим даже глупо спорить, но вся его авторитарность направлена только и исключительно на удержание своей власти. Понимаешь, что для нас это означает?
— Это означает то, что поддержка Фаджа для нас всех будет индульгенцией.
— Примерно так, но есть еще один нюанс. Фаджа волнует не курс нашего корабля, а его собственный комфорт и покой в своем кресле. У него нет своей программы, единственное, что он обещает, так это стабильность.
— Стабильность болота, — хмыкнула Беллатрикс.
— Не так важно, какую стабильность, Белла. Важно другое, — Малфой ухмылялся. — Пока у руля Фадж, пока Министерство состоит из серости, которые уши без зеркала нащупать не могут, пока в Британии царит праздник коллективной безответственности, мы можем гнуть свою линию.
— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, — кивнула ведьма.
— Если Фадж уйдет, на его место может прийти другой человек с другой командой, — голос Малфоя стал суше. — И нам придется не откупаться от идиотов, а бороться с другой идеологией. Чувствуешь разницу?
— Еще как. Но у меня вопрос, Люциус, — волшебница пристально посмотрела на Малфоя. — Я хочу понять, какую роль во всех этих планах играю я, и есть ли вообще сверхзадача у нашего объединения.
— Давай начнем со сверхзадачи. Как ты сама считаешь, какой может быть цель у нашего объединения?
— Как я сейчас поняла, вы предоставляете Фаджу сидеть в кресле, а сами хотите задать… курс? — ответила Беллатрикс после недолгого раздумья. — Но какой курс?
— А вот это самый интересный вопрос, — Люциус улыбнулся по-настоящему. Не сложил губы в улыбку, а послал порцию душевного тепла. — Я думаю, что это будет супрематистская линия. Мы можем и будем так действовать, к этому наша компания шла десять лет.
Белла только улыбнулась в ответ. Точно так же, по-настоящему.
— Первые два года я вздрагивал от каждого шороха, — продолжил Малфой, — но сейчас, как видишь, дошел до определенных успехов. Мы сможем найти общий язык с той же Францией, есть уже выходы, есть идеи. Могли бы и раньше, но Треверс с Каркаровым это упустили со своей германофилией.
— Но пока что мне непонятно, зачем тебе в этих играх я.
— А ты до сих пор не понимаешь? — покачал головой Малфой. — Если не упоминать общего прошлого, то ты единственный в нашей компании боевик с опытом планирования операций. Если дойдет до своей боевки, а я этого не исключаю, кому, как не тебе, этим заняться? Ну и, наконец, если бы я предоставил тебя самой себе, ты бы точно наломала дров.
— Вот как.
— Что поделать, Белла. Среди нас не было боевиков, зато было много политиков. Вот мы и делаем то, что умеем и так, как умеем.
Беллатрикс помолчала.
— Однако…— протянула она после паузы. — Я теперь думаю, сколько и чего могла бы пропустить, если бы Рабастан с мужем тогда не вышли из себя.
— Очевидно, тебя бы здесь не было.
— Да, — вздохнула Беллатрикс. — Их ведь взяли прямо у Лонгботтомов.
— Ты бы не отвертелась от пожизненного заключения, — заметил свояк.
— Не отвертелась бы, — согласилась ведьма. — Значит, планов громадье?
— Именно, — согласился Малфой. — Не только планов, но и, наконец-то, возможностей.
Белла помедлила. Взяла еще одну ягоду.
— Что же, Люциус… — наконец, произнесла она. — Я в деле, как ты понимаешь.
* * *
Первого сентября на платформе 9 ? полно детей и провожающих их волшебников. Беллатрикс впервые за долгие годы оказалась возле «Хогвартс-экспресса»; в последнюю неделю августа Нарцисса предложила сестре вместе с ними проводить племянника на поезд.
Ее, разумеется, узнавали. Разумеется, не одному юному волшебнику родители спешно объяснили, что это за надменная черноволосая леди, которая пришла вместе с Малфоями. Но самой Белле было интересно не внимание окружающих, а встреча с Ноттом-старшим.
— Фредерик почитал твои записки, — заметил Люциус, когда Драко отправился к вагону. — Сказал, что интересно, даже свежо. Впрочем, об остальном он тебе сам расскажет.
Белла кивнула и проводила взглядом племянника. Сейчас Драко нравился ей куда больше, чем при первой встрече. Юный Малфой выкинул подальше свои привычки избалованного золотого мальчика и обзавелся неким внутренним достоинством.
«Интересно, как он себя поведет в этом году?» — задумалась ведьма. В ее памяти еще были свежи отчеты Флинта. Оставалось надеяться, что племянник начнет позиционировать себя как Драко Малфоя, а не как сына самого Люциуса Малфоя. Между этими словами большая разница, если как следует вдуматься.
Драко и Нотт-младший показались в окне вагона. Беллатрикс помахала им рукой и улыбнулась, увидев идущего к ним с Люциусом Фредерика Нотта.
А вот медальон за несколько недель так ни разу и не нагрелся. К поместью Альфарда Блэка кузен так и не пришел.
XXIX. Игра продолжается
Дементоры все же заступили на охрану Хогвартса. Первого сентября «Пророк» разразился огромной, на два разворота, статьей, все содержание которой сводилось к простому тезису: Сириус Блэк настолько опасен, что для защиты детей надо окружить этих детей дементорами. В газете долго и старательно рассказывали о мерах предосторожности, вынужденной необходимости вызова стражей Азкабана, коснулись и прошлой войны, живописуя зверства сторонников Темного Лорда. Однако, что удивительно, про Беллатрикс Блэк, которая остается на свободе, не было написано ни слова.
Тем не менее, обидно из-за такого пренебрежения не было.
В «Пророке» ни слова не было про появление дементоров в поезде. Чуть подумав, волшебница решила, что причина в одном из двух: либо Министерство не настолько контролирует своих тварей, либо, как всегда, скрывает неприглядные дела. Сама Беллатрикс узнала о происшествии от племянника. Драко написал ей вечером первого сентября и, судя по времени прилета совы, взялся за перо чуть ли не сразу после приезда.
Как отнестись к тому, что младший Малфой написал ей едва ли не раньше, чем мог бы написать родителям, Белла еще не решила. С одной стороны, Нарцисса откровенно опасалась, что «тетя Белла» научит мальчика плохому. С другой же… с другой стороны, чувствовать такое отношение племянника ей было очень и очень приятно.
Драко был лаконичен. Написал, что доехал в одном купе с Забини, Ноттом и Паркинсон. Написал, что обошлось без драк и стычек: все четверо слизеринцев провели время за приятной и умной беседой. Написал, что хочет показать Нотту пару заклинаний, если, конечно, госпожа Блэк разрешит. Кончалось же письмо очень интересно. «Я представил, что такое изо дня в день, десяток лет находиться рядом с дементорами и сохранить разум», — писал Драко Малфой. — «Я восхищаюсь Вами, госпожа Блэк, и горжусь тем, что вы учите меня».
Беллатрикс отложила письмо. Она вспомнила, как в первый раз увидела Волдеморта. Ей было четырнадцать лет, и ведьма в первый раз вышла в свет. К летнему балу, который давали Блэки, ее готовила бабушка, аккуратно отодвинув в сторону Друэллу. Сейчас, через три десятка лет, она ясно помнила свое первое впечатление от Темного Лорда. Волдеморт стоял в кругу дедушки, отца и лорда Арктуруса Блэка. Сильный. Властный. Решительный. И впечатляющий. Для четырнадцатилетней девушки Темный Лорд казался рыцарем Круглого Стола.
Она не сразу поверила, что женщина из выродившегося и бедного семейства Гонтов смогла породить на свет подобное. Белла сразу заметила, как держался этот волшебник. Он был потомком самого Слизерина, и вел себя с Блэками как равный, но все же гость. Только после тихого, но язвительного замечания матери девушка отвлеклась от созерцания и позволила кому-то пригласить себя на танец. Через десяток минут Волдеморта рядом с отцом и дедом уже не было.
Беллатрикс до сих пор помнила, как узнавала, что Темный Лорд отправился на веранду. Как, дрожа от собственной наглости, тайком подозвала домовика, отобрала у него вазу с черешней и отправилась на веранду угостить самого Волдеморта. С того вечера черешня стала ее любимой ягодой, потому что к вкусу прибавлялось воспоминание. Темный Лорд охотно принял угощение. Они говорили, пока разделывались с ягодами.
О чем могут говорить могущественный волшебник и ведьма, которая только перешла на четвертый курс? Белла говорила с ним об учебе: это была очевидная тема, которая была интересна обоим. Волдеморт говорил с ней почти как дедушка: его гораздо больше занимал образ мышления Беллатрикс, чем происхождение. «Вы же Блэк», — сказал он лишь один раз, и для Волдеморта в вопросах крови это было альфой и омегой. Даже для Слагхорна Белла была прежде всего старшей дочерью Кигнуса Блэка. Для старшего поколения Белла являлась «невестой второй очереди» и инструментом семейной политики.
Волдеморт говорил с ней, и гадкий утенок Блэков был для него Беллатрикс, талантливой девушкой, которая может стать сильной ведьмой. Белла непритворно покраснела, когда Темный лорд сказал, что с ней интересно разговаривать. Волдеморт танцевал с ней, и Беллатрикс запомнила его взгляд, заинтересованный и оценивающий.
— У вас потрясающая старшая дочь, господин Блэк, — сказал потом Волдеморт при Белле.
Беллатрикс улыбнулась и поглядела на письмо. Интересно, что увидел и почувствовал Драко? Точно такой же спокойный взгляд от человека, которому интересно, что ты из себя представляешь? Отсутствие пиетета и оценку потенциала? В свое время из-за такого взгляда и отношения возле Темного Лорда появилась Беллатрикс.
Ведьма дочитала послание племянника до конца. В завершение письма Драко докладывал, что ЗОТИ у них будет вести профессор Люпин, и эта новость шокировала Беллу по-настоящему.
Дамблдор что, совсем выжил из ума, что принял на работу оборотня? В отличие от свояка, Беллатрикс очень хорошо знала, что директора нельзя недооценивать. Даже если старик вдруг умрет, Белла задаст только один вопрос: «Зачем ему это понадобилось?» Все решения Дамблдора имеют разумное, хотя зачастую запутанное объяснение.
Недолго подумав, Беллатрикс пришла к выводу: директор ждет ее кузена в гости и поэтому позвал старого друга Сириуса, чтобы легче было защитить мальчика. Гораздо важнее был другой вопрос.
Как использовать решение Дамблдора?
Сообщить свояку? Тогда Люциус сможет подкопаться под Дамблдора и во второй раз. И, наверное, во второй раз не добиться успеха. Цинично выражаясь, директор нового преподавателя найдет, а вот ниточка, ведущая к Белле Блэк, останется. И Дамблдор не из тех, кто оставит эту ниточку в покое.
Беллатрикс была не против подложить свинью директору, но все-таки осознавала, что овчинка совершенно не стоит выделки. Ей сейчас совершенно ни к чему пристальное внимание Фаджа: после фиаско Люциуса министр, со слов свояка, всячески старался загладить вину перед Дамблдором.
В конце концов, Белла нашла компромиссное решение. Со свояком и лордом Ноттом они встретятся уже пятого числа. Проще, чем подумать над вопросами, было написать Драко: ведьма разрешила племяннику показать товарищам то, что сам юный Малфой сочтет нужным.
В конце концов, пусть мальчик набирает очки.
* * *
Сбор по воскресеньям в Малфой-мэноре потихоньку начал превращаться в традицию. Лорд Нотт и леди Блэк прибывали к лорду Малфою на традиционный английский файф-о-клок и задерживались на часок-другой, обсуждая насущные вопросы. Сегодня на повестке дня были записки Беллатрикс.
Ведьма рискнула и в конце августа дала почитать Фредерику Нотту свои заметки о спорах с Сириусом. Старый насмешник еще на платформе достаточно тепло отозвался о творчестве Беллы, но настоящее, плодотворное обсуждение происходило именно сейчас. Лорд Нотт принес копию ее трудов, всю исчерканную красными чернилами.
— …В целом нужно отметить пару моментов, — излагал главный пропагандист организации. — Во-первых, тут есть глубокая мысль о том, что вопрос грязнокровок прежде всего лежит в социальной области. Этот тезис мне нравится…
Беллатрикс кивнула. Чем дальше, тем больше она ощущала себя матерой двоечницей, в эссе которой профессор ищет дельную мысль хотя бы ради спортивного интереса.
— …Так, еще хорошо изложено о вырождении чистокровных фамилий и о демографии.
— А в остальном?
— В остальном сложно, — Нотт улыбнулся. — Я исходил из того, что вы рассматриваете ваше творчество не как записки, а как некую… программу, что ли.
— Не исключала подобного, — согласилась ведьма.
— И вот тут мы сталкиваемся с рядом проблем, — Нотт начал читать лекцию. — Во-первых, и в-главных, основная претензия сводится к простой фразе: «А делать-то что?» Вы описали удручающее положение в магическом мире, но рекомендаций к выходу мало и они… утопичны, госпожа Блэк, уж простите за прямоту.
— Но это достаточно точное описание, — возразила ведьма.
— Да, достаточно точное, — согласился лорд Нотт. — Но вот в чем беда: плач о гибели волшебного мира стоит не один десяток лет. Тональность меняется, меняются причины скорой гибели нашего общества, неизменен один только плач.
— А людям это интересно только для щекотания нервов, — вмешался Люциус.
— Именно, — Нотт покривил губы. — Они прилягут на диванчик и почитают очередную книжку про сломанную палочку волшебного мира. Потом посокрушаются, что все пропало. И не более того. И я бы не хотел, чтобы ваши мысли, госпожа Блэк, утонули в очередной «Сломанной палочке чего-то там». Я бы предпочел для них более достойное оформление.
— Так, — кивнула Беллатрикс.
— Дальше. Ваши с кузеном споры о причинах поражения в войне, увы, очень долго нельзя будет публиковать. Хотя бы до тех пор как не выйдут сроки давности, — все трое слабо улыбнулись. — Но должен признать, изложено здраво. А вот с предлагаемыми решениями немного печальнее. То, что вы предлагаете, называется крайней степенью супрематизма и, увы, с ходу это не ввести, хотя я не возражал бы.
— Понятно.
— Но я бы не советовал вам разочаровываться, госпожа Блэк, — Нотт, уловив настроение ведьмы, посмотрел на нее с одобрением. — Как минимум, вы выдвигаете очень хорошие тезисы, и, когда дойдет до программы и явного выхода в политику, я бы хотел вас цитировать.
— Хорошо, — Беллатрикс чуть успокоилась.
— Кстати, — медленно произнес Малфой. — Я бы хотел задать очень щекотливый вопрос, госпожа Блэк.
— Задавайте, — волшебница пожала плечами.
— Если к вам вдруг придут с обыском домой, найдут ли авроры вашего кузена? Я не спрашиваю, есть он у вас или нет.
Белла прищурилась: что пришло свояку в голову? Или что ему нашептали?
— Если и найдут, то только как ту гоблинскую чашу, лорд Малфой, — холодно произнесла ведьма.
— Очень хорошо, — Люциус и не собирался скрывать облегчение. — Я слышал об очень неприятном разговоре в министерстве.
— О каком? — Нотт опередил Беллатрикс на долю секунды.
— Я слышал, что Фаджу предложили поискать Сириуса Блэка у вас на Гриммо. Министр отказывается от этой затеи, но прошу вас отнестись к этому максимально серьезно. Могу обнадежить только в одном: в данном случае это будет действительно обыск, а не провокация.
— Спасибо им хотя бы на этом… — растерянно произнесла ведьма.
Память услужливо напомнила о розовой мерзости по имени Долорес Амбридж. С такой чиновницей и без всякой провокации будет сопротивление при обыске.
— В принципе, этого следовало ожидать, — заметил Нотт.
— Наверное, да, — протянула Беллатрикс. — Господа, у меня есть встречный неприятный вопрос.
— Задавайте, — настала очередь Люциуса пожать плечами.
— Как в наших планах мы будем противодействовать Дамблдору? Насколько я могу судить, директор не останется в стороне, как только мы выйдем на свет. В прошлой войне… мы с вами хорошо знаем, что было в прошлой войне.
— Есть два важных момента, госпожа Блэк, — ответил Нотт. — Во-первых, в той войне Дамблдор действовал на стороне Министерства. Машина государства ему если не содействовала, то не препятствовала. А в нашем случае ему придется пойти против государства.
— А во-вторых?
— Во-вторых, Дамблдор, хоть и играет в наши игры, никогда не погружался глубоко в политику. Он председатель Визенгамота, но он не в Министерстве, он над ним или в стороне. Вы сами помните, что орден собрался только с началом войны.
— Значит, подкоп под Дамблдора нам не нужен? — поинтересовалась Беллатрикс.
— На данном этапе, боюсь, не нужен, — ответил Малфой.
Не нужен, так не нужен. Тогда знание, что Люпин — оборотень, Белла оставит при себе.
* * *
Сентябрь выдался богатым на встречи. Во-первых, Малфой и Нотт. Во-вторых, Флинт, который вполне бодро осваивался на новом месте. Беллатрикс решила пока не трогать парня: пусть войдет в ритм работы, приживется, тогда можно будет его беспокоить. Тем более, что мысли у ведьмы были не про связь с магглами.
Беллатрикс регулярно писала Андромеде. Увы, ничего конкретного она сказать не могла только написать, что Сириуса все нет и нет и получить такой же ответ, что рано или поздно он объявится.
Гораздо интереснее выходило с Драко. Племянник, похоже, начинал воспринимать Беллатрикс как своего духовного наставника. Иначе объяснить его письмо было просто нельзя. Младший Малфой просил совета в серьезнейшем деле и буквально умолял не сообщать об этом письме родителям.
На уроке Ухода за магическими существами Драко Малфоя клюнул гиппогриф. Опасности для здоровья не было. Племянник, по сути, отделался легким испугом, хотя, как писал парень, руку ему лучше не нагружать. Хуже было другое: виноват оказался сам Малфой. Племянник честно признавался, что повел себя с гиппогрифом невежливо, несмотря на неоднократное предупреждение от Хагрида.
И вот сейчас Драко спрашивал совета: как же ему быть? С одной стороны, если Люциус Малфой узнает о происшествии, то начнется разбирательство. Племянник считал, что выглядеть это разбирательство будет достаточно жалко. Сам же нарушил технику безопасности, и Хагрид закрыл его от животного. Заставлять отца заниматься делом, которое для него мелковато, Малфой не хотел. С другой стороны, если промолчать, создавалась другая неприглядная ситуация. Вся школа знала, что Драко побывал в больничном крыле, и если лорд Малфой узнает о произошедшем, а он узнает, то будет обязан отреагировать. К тому же, скоро квиддичные матчи, а руку советовали не нагружать.
Письмо заставило Беллу основательно подумать. А чем она, собственно, может помочь родственнику? Поговорить с его родителями? Но послушает ли ее Люциус? С другой стороны, в панику впадет Нарцисса, а она-то Беллу послушает. Да и свояк воспримет логические аргументы. В любом случае, мальчик, хотя нет, уже юноша, обратился к ней в первую очередь и уже за одно это Беллатрикс не имела права не дать совета.
Что же до квиддича — игра не входила в санкционированный матерью список достойных для леди увлечений. С другой стороны, для Драко это тоже способ заработать очки, да и просто опыт работы в команде. В этом отношении — пусть летает и ловит снитчи. Беллатрикс подумала и приняла свое решение
* * *
Во время завтрака, когда школьники получают почту, перед Драко Малфоем приземлилась новая метла. К метле оказалась примотана записка.
«Драко!
Первый матч через почти два месяца. Рука должна уже почти пройти, как ты сам мне написал. Но, чтобы скомпенсировать травму, высылаю тебе «Молнию». Теперь о серьезном. Ты понял ситуацию правильно, твое решение не доводить до разбирательства одобряю. Советую тебе выставить дело так, что это твое решение — не вмешивать отца. Но обязательно, повторяю, обязательно поговори с родителями. Они должны узнать о происшествии от тебя. С лордом Малфоем я встречаюсь в воскресенье, и если он узнает о гиппогрифе от меня, я буду разочарована.
Госпожа Блэк.
P.S. Буду довольна, если вы обставите Гриффиндор».
XXX. Семейное дело
— Значит, это ты посоветовала Драко?
— Совершенно верно, но я только согласилась с его решением, — Беллатрикс оставалась невозмутимой.
— Значит, ты считаешь, что я должен все оставить без внимания, — Люциус забарабанил пальцами по подлокотнику. — Будто это происшествие является обыденным.
— Прежде всего я считаю, что Драко надо дать свободу воли в известных пределах, — ведьма откинулась на спинку кресла. — и пусть он отучается бегать к папе по любому поводу. В его возрасте уже можно быть более самостоятельным.
— Ну да, до деда ему очень далеко… — протянул Люциус.
— Что-о-о-о?! — Белла буквально подскочила на месте.
— Только то, что Драко гораздо менее самостоятелен, чем был в его возрасте Сигнус Блэк, — примирительно произнес лорд Малфой. — И не так харизматичен, как мой отец.
— И тем не менее, Люциус, — прошипела волшебница, — не стоит об этом упоминать в таком ключе.
— Хорошо. Прости.
— Хорошо. Прощаю, — произнесла Беллатрикс. — Вернемся к разговору?
— Хорошо.
— Так вот, Люциус, погляди на это дело с другой стороны. Если Драко сам отказался давать делу ход, это спасет твое лицо. Раз. Если даже ты свяжешься с Попечительским советом, то толку не будет. Дамблдор не даст тебе навредить Хагриду. Это два.
— Можно решать этот вопрос через министерскую комиссию… — начал лорд Малфой.
— Можно, — согласилась Беллатрикс. — Если бы Драко прибежал к тебе в слезах. Но он не прибежал, значит, дело окажется для тебя мелковатым. К тому же, цинично говоря, он дешево отделался и сам нарушил технику безопасности. К матчам все заживет.
— К матчам, — протянул Люциус с непонятным выражением. — Иногда я думаю, что зря связался с этими метлами.
— Ну, если сейчас Драко уйдет из команды, все будут уверены, что его взяли ловцом за семь метел, — Белла развела руками. — Пусть себе летает, привыкнет работать в команде, привыкнет работать с людьми…
…Люциус Малфой появился на Гриммо в пятницу вечером. Как оказалось, Драко серьезно отнесся к тетиному совету и написал родителям в тот же день, как получил метлу, еще до обеда. Слушая свояка, Беллатрикс никак не могла понять, чем Люциус недоволен: фактом вмешательства Беллатрикс или ее советом. Неизвестно, что происходило потом в мэноре, но в воскресенье лорд Малфой был спокоен, даже когда они остались с Беллатрикс наедине. Нотт и Яксли ушли на несколько минут раньше.
— Я написал сыну, — произнес свояк, когда Белла уже подошла к камину. — Пусть сам принимает решение и сам за него отвечает.
* * *
— Экспекто Патронум, — произнесла Беллатрикс.
Перед ней возник надежный серебряный щит, который уже не исчезал от каждого чиха. До материального Патронуса было еще далеко, но кое-какую защиту от дементора Белла уже могла себе обеспечить.
— Экспекто Патронум!
Повышать голос бесполезно, но, как обычно, стоит лишь увлечься, об этом забываешь. Все, что у Беллатрикс получалось — стабильное облако светлого пара. Насколько хорошо оно могло отогнать дементоров — вопрос открытый. Дементоров для эксперимента в боевой зал на Гриммо не доставляли.
Сентябрь для госпожи Блэк тянулся медленно и неприятно. Несколько раз они со свояком посетили выкупленное предприятие. Составили план развития. Договаривались о поставках. Одним словом, проделали большую работу, которая в результате обеспечит стабильный источник дохода. Люциус нажал на нужные кнопки и надавил на пружины, чтобы Министерство обеспечило крупный заказ.
Беллатрикс заставляла себя вникать в эти тонкости точно так же, как годом раньше заново училась колдовать. Чистокровная леди должна понимать в своем хозяйстве, причем под словом «хозяйство» подразумевался не столько дом, сколько дела семьи. Вот только с того времени, как она всерьез вела хозяйство, прошли полтора десятка лет. Сейчас Беллатрикс всерьез считала, что Люциус продешевил, согласившись на половину прибыли.
Беллатрикс прошлась по залу, раздраженно помахивая палочкой. Стоило ей хоть на секунду отвлечься от хлопот, как тут же в голове возникал простой вопрос. Куда, Мерлин его дери, делся Бродяга?
Ему нужна еда, одежда, палочка, наконец. Белла мало что понимала в жизни магглов, но была твердо уверена: увидев Сириуса, любой простец сразу вызовет авроров. Как называют маггловских авроров, уже не суть важно. Может, кузен живет как бродячий пес? Наверное, надо будет уточнить у Флинта пару вопросов.
Самым мерзким в ситуации было то, что Беллатрикс не знала, где Сириус мог прятаться. Она рассчитывала, что кузен не выдержит и отправится искать крестника, но упустила Бродягу в Литтл-Уининге. Сириус мог посетить дом дядюшки, но кузен даже не приближался к особняку Альфарда.
Волшебница подозревала, что у Ордена остались явки и схроны с еще той войны. Сириус мог бы скрываться там, но Белла не имела ни малейшего понятия, где эти точки расположены. Спрашивать же было не у кого. К Муди с таким вопросом подходить бесполезно, Нимфадора по молодости лет не знает.
Белла попробовала связаться с Андромедой и аккуратно уточнить: где бы ей поискать кузена? Ради такого дела она лично встретилась с сестрой, не доверяя почте и каминам. Но Андромеда, как оказалось, была не в курсе; в разговоре, который происходил в Гайд-парке, она не сказала ничего нового.
— Белла, — произнесла она, глядя прямо в глаза сестре. — Я не состояла в Ордене Феникса, а Сириус соблюдал конспирацию в ту пару раз, когда был у меня в гостях. У нас была маленькая Дори.
— Понятно, — Беллатрикс оставалось только разочарованно вздохнуть. — Значит, о том, где он может обретаться, ты не имеешь представления?
— Я думала над этим, — миссис Тонкс потерла подбородок. — И мне кажется, что его либо вообще нет в Британии, либо он залег на дно. К нам он не придет.
— Почему ты так считаешь? — резко спросила волшебница.
— Смотри сама: про меня он знает только то, что я поверила в его предательство. С твоих слов Сириус слышал, что я сейчас работаю с тобой. На его месте я бы всерьез опасалась, что у моего дома его уже ждут авроры.
— Допустим. Хотя ты всегда была его любимой кузиной.
— Как ни странно, сейчас его любимой кузиной являешься ты, — Андромеда еще заметно улыбнулась. — И поэтому к тебе он тоже не пойдет.
— Объяснись.
— По какому из двух утверждений тебе надо что-то пояснить? — средняя Блэк сощурилась.
— По обоим, — Беллатрикс не была настроена жонглировать словами. — Я хочу знать, правильно ли тебя поняла.
— Ну, насчет первого утверждения я скажу тебе так: за десять лет напротив друг друга даже злейшие враги станут друг для друга самыми важными людьми. У вас же рядом не было никого?
— Почти, — согласилась Белла.
— Что до второго… раз наш кузен знает, что к тебе пришли по поводу той истории с Тайной комнаты, он будет уверен, что ты сейчас под колпаком.
— Похоже на то, — Беллатрикс согласилась во второй раз. — Тогда…
— Если он появится у меня, я сразу дам тебе знать.
Андромеда, как и в детстве, с ходу угадывала мысли сестры.
* * *
За сентябрь Сириус так и не появился. Флинт только еще больше обеспокоил Беллу, рассказав про отлов бродячих животных. Чем дальше, тем больше ведьме хотелось обратиться за помощью к Муди. Пусть даже Аластор откажет, а он откажет! Беллатрикс просто не видела других вариантов.
В начале октября она уже почти решилась написать аврору, но вовремя одумалась. Беллатрикс успела обмакнуть перо в чернильницу, когда ей в голову пришла простая мысль: Муди очень хорошо знает Дамблдора. Они, без преувеличения, друзья. Если Муди в курсе про дела Беллатрикс и ее сестры, если он в курсе про Сириуса, то почему Дамблдор не в курсе?
Ведьма вспомнила лицо директора. Альбус хорошо владел собой, но даже он не смог скрыть неприязнь, когда дементоры уводили волшебницу из зала суда. Дамблдор, как понимала Белла, остался недоволен решением трибунала. Что, если сейчас он с радостью ухватится за повод отправить Беллатрикс за решетку? Конечно, это звучит так, как будто у ведьмы развилась паранойя, но со старым интриганом лучше оставаться параноиком. Нет, пусть лучше у директора просто будет пища для размышлений: пусть он знает про Петтигрю, но знать о конкретных шагах ему ни к чему. Белла отложила бумагу. Ей по-прежнему предстояло самое неприятное и противное в таком деле — терпеливо ждать.
* * *
Какой-никакой отдушиной выступал младший Малфой. После того, как Беллатрикс прислала племяннику метлу, Драко буквально воспрял духом и стал часто писать о своих хогвартсовских делах.
Парень писал обо всем: о зельеварении, о Снейпе, который приходился ему крестным, о том, как на его заявление о гиппогрифе отреагировал Поттер со своей шайкой. «Уизли, как он думал, тайком, себя ущипнул», — докладывал племянник. — «Сейчас я понимаю, леди Блэк, что такой поступок был для них неожиданным и произвел большое впечатление».
Драко не обошел вниманием и квиддичные тренировки. Еще в середине сентября Беллатрикс получила подробный отчет об управляемости и скорости «Молнии». Отчет был написан в восторженных тонах и просто дышал уверенностью, что с такой метлой у Слизерина все шансы выиграть кубок школы.
Белла выкраивала время, чтобы развернуто отвечать на эти письма. Чем дальше, тем больше она приходила к простому выводу: Драко будет писать ей просто потому, что увидел в ней не няньку, а наставника. Беллатрикс готова была поспорить, что Нарцисса, любимая мамина дочка, сама нежно опекала сына. Что же до Люциуса… свояк, как это часто бывает, совершил одну ошибку — он работал на благо семьи, но только и исключительно вне семьи. Драко Малфоя воспитывала мать: по меньшей мере, все поведение мальчика до встречи с тетушкой ложилось в это объяснение.
Беллатрикс не знала, что ей до этого, но почему-то ей хотелось, чтобы из молодого Малфоя получился не золотой избалованный мальчик. В конце концов, если не считать Сириуса, Драко был ближайшим наследником Блэков. И ему действительно был нужен кто-то, кто не будет смахивать с него пылинки.
От приглашения встретиться в Хогсмиде под Хеллоуин Белла, тем не менее, вежливо отказалась. Не то место и не то время; незачем ходить рядом с вотчиной Дамблдора. В ответе она очень обтекаемо объяснила, с чем могут возникнуть проблемы, и в ответ пригласила племянника на Рождество.
Утром первого ноября Беллатрикс буквально взвыла, осознав, что она упустила.
* * *
Дурная птица начала колотиться в окна с самого утра, еще когда ведьма доглядывала предутренний сон. Еще когда Белла только увидела сову племянника, она почуяла неладное. На листе бумаги наспех было не написано, а именно что накорябано: «Сириус Блэк был в Хогвартсе! Пришлю подробности чуть позже».
Беллатрикс не знала, как она усидела на месте до вечера. Это стоило ей как минимум мотка нервов и неумеренного количества табака. «Пророк» с самого утра разродился грозной вестью о покушении на Гарри Поттера. К тому моменту, как к ведьме пришло письмо Драко, она уже знала про Сириуса, пытавшегося изрезать портрет и проникнуть в гостиную. Малфой сообщил только о ночевке в Большом зале и решимости Снейпа. Что ж, Снейп, скорее всего, примешивает и свои старые долги.
Беллу даже не удивило, что Сириус обошел дементоров и проник в замок. Ее удивило то, что он избежал внимания Дамблдора.
* * *
Еще несколько дней Беллатрикс провела как на иголках. Только усилием воли она заставляла себя заниматься рутиной. Сон к ней не шел. В конце недели она уже всерьез раздумывала над зельем сна без сновидений.
Подвешенное состояние сломалось с оглушительным грохотом пятого числа, в день первого квиддичного матча. Сова от племянника прилетела вечером, и Белла уже было вознамерилась почитать письмо, когда медальон, который она носила в кармане, раскалился: Сириус Блэк появился у особняка!
Беллатрикс собиралась со скоростью горящей спички. Она буквально впрыгнула в сапоги и в ту же секунду прямо из прихожей аппарировала на облюбованное место. Ведьма аккуратно осмотрелась. Вокруг никого не было. Только выучка удерживала ее от того, чтобы сию же секунду метнуться к дому. Но рядом с ней не оказалось ни авроров, ни дементоров.
Беллатрикс двинулась к крыльцу. Тому, что дверь была открыта, она не удивилась. То ли Альфард еще при жизни настроил замки на Сириуса, то ли кузен знал, где лежит потайной ключ. Ведьма аккуратно открыла дверь и, не входя, тихо окликнула Блэка.
— Бродяга? Бродяга, ты тут?
В темноте коридора что-то зашевелилось, и знакомый голос удивленно спросил:
— Беллс?
Уже не сдерживаясь, Беллатрикс рванулась вперед и крепко обняла Сириуса: грязного, вонючего, но живого.
— Балда! — шепотом кричала Белалтркис. — Зачем ты полез в Хогвартс?! Где тебя носило?!
— Беллс, — Сириус чуть отстранился. — Он в Хогвартсе!
— А где ему еще быть?! — взвыла Белла в полный голос. — Где еще быть Поттеру, если не в Хогвартсе?!
— Не Поттеру, — Сириус так нее посмотрел, что Беллатрикс осеклась и отвела взгляд. — В Хогвартсе крыса. Та самая крыса, кузина.
XXXI. Наперегонки
— Вот оно что… — прошептала Беллатрикс. — Но как ты узнал?
— Фадж, — пояснил Сириус. — Это все Фадж. Он приезжал с газетами.
— И?
Никто из них и не подумал разжать руки.
— Уизли выиграли приз в лотерее, — продолжал Блэк, — в «Пророке» была колдография. На плече их младшего сына сидит крыса. А у крысы нет того самого пальца.
— Многозначительное совпадение, — прищурилась Беллатрикс. — Значит, его надо достать.
Блэк чуть-чуть отодвинулся от кузины, но продолжал держать ее за плечи вытянутыми руками. Сириус промолчал: что он мог сейчас спросить? «Пойдешь ли ты со мной его ловить?» Или, еще лучше: «Как же быть с тем, что он служил Волдеморту?». Все и так было понятно, без лишних слов. Достаточно было одного взгляда.
— Я в деле, — произнесла Беллатрикс, когда пауза затянулась до неприличия.
Сириус открыл было рот, но не издал ни звука. Вопрос «Почему?» был самым идиотским вопросом, который только можно было задать. Вопрос «Как?» был бессмысленен без ответа на «Почему?».
— Петтигрю уже не нужен Темному Лорду, — Беллатрикс понимала, что гложет ее кузена. — Так что наши желания совпадают, Сириус. Он задолжал Блэку двенадцать лет жизни. А Блэки…
— …всегда платят свои долги, — одновременно произнесли Белла и Сириус.
* * *
— Палочку подобрал?
— Отцова лучше всех подходит.
— Ее бери. Так, вот еще мантии. Из гардероба, Орион был твоей комплекции, так что должно подойти.
Беллатрикс еще летом собрала вещи, которые могут понадобиться Сириусу в его положении. В сумочку, обработанную заклятием невидимого расширения, влез целый мешок всевозможного добра. Ведьма инструктировала кузена прямо в прихожей дома Альфарда.
— Зимние ботинки и шерстяные носки, примеряй прямо сейчас, если что, подкорректируем.
Они занялись подготовкой меньше, чем через пять минут после встречи. И Беллатрикс, и Сириус очень хорошо усвоили уроки молодости; Блэки быстро разбирались с барахлом, предварительно обведя дом следящим заклятием.
— Подошло? Вот еще ножницы, блок сигарет, зажигалки, палатка. Ошейник от блох.
— Это-то зачем?
— Сам жаловался, что блохи мучают. Вот еще блокнот. Пером писать будет неудобно, поэтому держи маггловские ручки…
— Маггловские ручки? — заржал Бродяга. — Беллс, что с тобой?!
— Заткнись, пожалуйста!
* * *
Беллатрикс вернулась домой выжатой, как лимон. Часы показывали, что она находилась в поместье Альфарда примерно тридцать минут. По ее же собственным ощущениям прошло несколько часов. Только сейчас, тихо переодеваясь в прихожей, ведьма поняла: все это время она боялась, что запищит сигналка и по их душу заявятся авроры, или, что еще хуже — дементоры.
Белла поднялась в кабинет, свыкаясь с мыслью, что она, наконец, нашла кузена. Сейчас она невпопад вспомнила, что на столе лежит письмо племянника. Волшебница его даже не успела распечатать. Мысли Беллы опять скакнули в сторону: теперь можно вызывать назад Кричера. Добравшись до кабинета, ведьма уселась за стол и притянула к себе пепельницу.
— Кричер, — негромко позвала она. Эльф должен был ее услышать.
Проинструктировав домовика, Белла откинулась на спинку стула и щелкнула зажигалкой. Руки волшебницы почти не дрожали; старые навыки никуда не делись, Сириус оказался понятливым. Но, что было важнее всего, кусок головоломки сошелся: теперь ясно, куда и зачем бежал кузен, теперь понятно, как можно его оправдать.
Беллатрикс выдохнула колечко дыма и развернула послание племянника. «Госпожа Блэк!» — начиналось письмо. — «Со смешанными чувствами сообщаю, что Гриффиндор разбит со счетом 170-100». Драко все-таки изловил снитч, но было ли тому причиной его мастерство ловца — парень совершенно искренне не знал.
Гриффиндор играл со Слизерином в отвратительную погоду. Младший Малфой живо описал дождь, ветер и омерзительную слякоть; для Беллатрикс несколько предложений сводилось к простому слову: Азкабан. Такую погоду она регулярно наблюдала через окно своей камеры. Дементоры активизировались после визита Сириуса, как и следовало ожидать.
Поттер свалился с метлы. Его «Нимбус 2000» размолочен Гремучей ивой. Но матч продолжился, когда гриффиндорского ловца унесли в больничное крыло. Слизерин на тот момент проигрывал со счетом тридцать-десять. Когда Малфой поймал снитч, питомцы Снейпа отставали уже на восемьдесят очков. «Вуд рассчитывал, что, пока я буду ловить в такой дождь, они обгонят нас на полторы сотни», — написал племянник.
По-хорошему говоря, успехи Слизерина в квиддиче интересовали Беллатрикс постольку поскольку. Драко показал себя с лучшей стороны — и славно. Гораздо сильнее Беллу заинтересовал визит дементоров прямо на стадион и упоминание Малфоем большой черной собаки. Значит ли это, что дементоры смогли почуять Сириуса?
Чуть подумав, Беллатрикс пришла к выводу, что в Запретном лесу кузен в относительной безопасности. Он там уже скрывался, он дважды приходил в Хогвартс, палочка у него теперь есть. Как ни странно, Белла гораздо сильнее боялась того, что Блэк опять поведет себя, как мальчишка.
Через несколько минут она отправилась в кровать.
* * *
На следующее утро Беллатрикс чуть было не начала насвистывать песню, давно услышанную от Сириуса. Маггловское творчество привязалось к ней, как банный лист, и покидать голову упорно не хотело. Белла услышала ее через пару месяцев после того, как они с Сириусом начали нормально разговаривать, не срываясь на брань. Тогда она заинтересовалась, почему кузен называет ее «Беллс». К счастью ведьмы, тетушка Вальбурга сейчас ее не слышала. Беллатрикс не хотела даже представлять истерику, которую закатила бы старуха.
После завтрака Беллатрикс, наконец, избавилась от навязчивого воспоминания. Ведьме предстояло основательно поработать головой.
Сова отправилась к Андромеде. Когда птица вернулась в кабинет Ориона Блэка, ее ждало еще одно письмо. Когда почтальонша вернулась назад, в пропахшую табачным дымом комнату, госпожа Блэк отвлеклась от кружки с чаем и протянула третье послание — в Малфой-мэнор. Беллатрикс не любила кофе. Вместо этого напитка она предпочитала крепкий чай, который пила не из чашечки, а из кружки: еще одно следствие общения с Долоховым.
Андромеду и Люциуса она просила о встрече. Драко — приглядеться к Рону Уизли. Время, которое раньше неспешно текло, начало стремительно ускоряться.
* * *
— Значит, он в Хогвартсе?
— Именно так, сестра, — Беллатрикс огляделась по сторонам.
Андромеда всегда отличалась умом и сообразительностью. Сестры встретились у «Дырявого котла» и вместо захода в Косой переулок отправились на лондонскую улицу беседовать. Белла согласилась, что в толпе магглов их некому подслушать, но эти оживленные улицы и шум… ей было по-настоящему неуютно.
— Тогда, может, стоит написать директору?...
Беллатрикс остановилась. Кто-то коснулся ее, обходя перегородивших дорогу ведьм; Белла машинально дернулась.
— Я. Не. Верю. Дамблдору, — отчеканила она. — Если он идет налево, я иду направо.
— Однако, Сириус — его человек, Белла, — возразила Андромеда.
— Однако Дамблдор поверил в его предательство, — Беллатрикс двинулась вперед. — Кроме того, директор всех нас воспринимает, как шахматные фигуры.
— А как вас воспринимает Сам-Знаешь-Кто? — спросила Андромеда. — Стой.
Дромеда аккуратно выставила руку перед сестрой.
— Вот там загорится зеленый, тогда пойдем, — тихонько объяснила средняя сестра Белле, показывая на светофор.
Ведьма опять огляделась по сторонам. Где-то рядом находился музыкальный магазин: она слышала маггловскую музыку, но не видела ее источник. “Ride to live, live to ride” — выводил певец, и Беллатрикс на мгновение улыбнулась.
— Темный Лорд воспринимал нас как вассалов, если тебе это интересно, — ответила Белла. — Повторю: я категорически против того, чтобы кто-то сообщил Дамблдору о крысе. Даже — или особенно — Люпин, потому что он — человек директора.
* * *
— Я внимательно тебя слушаю, Цисси. Но где лорд Малфой?
— В некоторых вопросах ты можешь считать нас за одного человека, — Нарцисса улыбнулась. — Люциус поручил мне встретиться с тобой.
Леди Малфой изящно опустилась в кресло.
— Итак? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Люциус хочет, чтобы ты была во всеоружии. К тебе намерены прийти с обыском. Кто-то предполагает, что Сириус скрывается у тебя.
— Когда? — спросила ведьма севшим голосом.
— В течение недели, как сказал Люциусу его источник. Но могу обнадежить: это будет именно обыск, а не попытка упрятать тебя за решетку.
* * *
К ней действительно пришли через три дня после разговора с Нарциссой. Пришли ранним утром и достаточно большой компанией. Из всех авроров Белла узнала только хмурого и неразговорчивого Долиша. Блэка искали на совесть, буквально перерыв весь дом. Беллатрикс даже поверила, что они ищут Сириуса, а не повод затолкать ведьму в Азкабан.
Разумеется, Блэка не нашли. Белла только порадовалась своей предусмотрительности и необычной проницательности кузена. Сириус сам отказался скрываться в своем доме. «Если ты задействуешь все отцовы чары, Беллс, то да, в дом никто не проникнет», — заметил он. — «Но все сразу поймут, что там-то я и скрываюсь». Был бы Сириус один, не нужно было бы Беллатрикс покидать дом и появляться в том же Министерстве — ведьма бы рискнула. Но сейчас… Сириус как в воду глядел.
Обыск оказался не самой большой неприятностью Беллатрикс. Новости от племянника оказались гораздо хуже. Крыса пропала: Рон Уизли обвинил во всем кота Гермионы. Белла даже не знала, как на это реагировать. В другое время она бы порадовалась, что Петтигрю нашел смерть в кошачьем желудке, но это же означало конец для надежды оправдать Сириуса.
* * *
Драко оказался в компании Нотта, Забини и Паркинсон. Белла заметила стайку слизеринцев гораздо раньше, чем племянник увидел госпожу Блэк. Дело было в том, что младший Малфой шел к назначенному месту встречи, попутно болтая с друзьями. Беллатрикс же, наоборот, искала племянника, попутно продвигаясь к месту встречи.
Что ведьме понравилось, так это отсутствие в пределах видимости Крэбба и Гойла. То ли Драко чувствовал себя в безопасности, то ли его тяготило общество обезьян, но оба его, за неимением лучшего слова, телохранителя, шатались где-то далеко.
— Здравствуйте, госпожа Блэк, — Малфой поклонился по всем правилам. Парень поспешил к ней, задержавшись лишь для того, чтобы что-то сказать друзьям.
— Здравствуйте, племянник. — Драко и тетушка пошли рядом.
Идея встретиться в Хогсмиде возникла внезапно. Принимать Драко на Рождество Беллатрикс не хотела: не то время, не те условия. Но еще меньше она хотела оставлять племянника без внимания. В конце концов, ей никто не запрещает появиться в Хогсмиде, и уж тем более никто не запрещает общаться с племянником.
— Значит, дементоров прогнал Дамблдор? — поинтересовалась ведьма через несколько минут.
Они шагали по окраине поселка, подальше от орды школьников и излишне любопытных глаз. Леди Блэк хочет побыть с родственником. Ее тяготят косые взгляды, да и приближаться к школьникам ей не стоит. Кого удивляет, что они с Драко ушли с оживленной улицы?
— Да, госпожа Блэк, — с серьезным видом кивнул племянник. — Профессор Дамблдор прогнал дементоров.
— Значит, их пришлось прогнать… — Белла призадумалась.
Драко еще рассказывал о своих впечатлениях, но мыслями ведьма была очень далеко. Если Дамблдору пришлось отгонять дементоров Патронусом (а яркий светящийся феникс мог быть только Патронусом), то, вероятно, он не полностью контролирует ситуацию. Или дементоры полезли на стадион с одобрения министра?
Но скоро размышлять ей стало некогда: они дошли до Визжащей хижины.
— Драко, постой тут немного, — попросила Беллатрикс.
Она без труда нашла камень, о котором говорил Сириус. В условленном месте лежал листочек из блокнота, скатанный в трубочку и обработанный водоотталкивающими чарами.
Беллатрикс прочла послание кузена только вечером, оказавшись дома. На бумажке было написано всего одно предложение: «Кот говорит, что крысу не ел».
* * *
В сочельник ведьма прогулялась по Хогсмиду и оставила в условленном месте свою записку с пожеланиями и просьбой не геройствовать. Белла встречала Рождество одна. Она никого к себе не позвала. Новый год наступил как-то незаметно и буднично. Белатрикс уже физически ощущала, как песок времени течет сквозь пальцы.
Все резко изменилось в конце января, в воскресенье, когда в дом на Гриммо опять спикировала дурная малфойская сова. Птица, судя по виду и настроению, готовилась таранить окно. Раскрывая конверт, Беллатрикс уже чувствовала, что ее руки начинают дрожать от нехорошего предчувствия.
«Госпожа Блэк!» — племянник писал второпях. — «Я видел Уизли, грязнокровку и Поттера, идущих к профессору Хагриду. Через несколько минут Уизли на выходе схватил огромный черный пес и утащил к Гремучей Иве. Я своими ушами слышал, что Уизли кричал про крысу и у него в руке что-то билось…»
…Беллатрикс дочитывала письмо, уже выбегая в прихожую.
* * *
Ведьма аппарировала прямо на пустынную улочку Хогсмида. Деревня уже почти вся спала: только кое-где горели огоньки, напоминавшие редкие зубы во рту старика. Беллатрикс лихорадочно просчитывала время. Получалось, что Сириус самое позднее час назад потащил крысу к Визжащей хижине. За десять лет напротив друг друга Белла узнала про тайный ход от Гремучей ивы к заброшенному дому, и могла сложить два и два.
Ведьма побежала к хижине, совершенно не таясь. Если кто-то и выглянет в окно, то он увидит неясную черную фигуру и тут же спрячется в глубине дома. Беллатрикс выглядела, как оживший привет от Волдеморта: разве только вместо маски и капюшона на голове волшебницы красовалась вязаная шапочка. Не сбавляя скорости, Белла дернула палочкой и рванулась к хижине напрямик. Она бежала, не проваливаясь; в свое время Долохов научил ее несложному заклинанию, которое позволяло ходить по снегу, как по мостовой.
Если бы у Беллатрикс было время заниматься самокопанием, она решила бы, что по-настоящему вернулась к жизни именно сейчас. Тело само вспомнило движения и привычки, отработанные до автоматизма. Белла даже не задумывалась, послав «Бомбардо» в закрытую дверь; пыль еще не успела осесть, когда ведьма влетела в Визжащую хижину, поводя палочкой.
Тихо. В хижине никого не было, но, быстро пройдя по зданию, ведьма выяснила, что тут не так давно находились люди. Может, два часа назад. Может, тридцать минут. Точнее она сказать не могла. Эти люди явно не ушли через нормальный выход; возле входа их следов не было.
— Люмос, — чисто для самоуспокоения Беллатрикс произнесла заклинание вслух и отправилась в туннель.
Возле Гремучей ивы она сразу увидела следы борьбы. Не нужно быть следопытом, чтобы увидеть порванную одежду, и два набора собачьих лап. Одни лапы, наверное, Сириуса, вторые… Беллатрикс глянула вверх. Между низкими, тяжелыми облаками проглядывала полная луна. Значит, Люпин. Но Люпин не носил бы двух пиджаков. Белла взяла палочку наизготовку и сделала несколько шагов вперед, к старому, грязному пиджаку, валявшемуся на снегу бесформенным комом.
Она уже успела склониться над странной одеждой, когда ее обдало холодом, будто чьи-то ледяные пальцы сомкнулись на запястьях и лодыжках ведьмы. В памяти Беллы всплыли вопли Керроу и Рабастана, жуткая, угнетающая тяжесть надавила на нее. Беллатрикс сначала ощутила холод, услышала вопль матери, и только потом, подняв голову, увидела дементоров. Существа плыли над Запретным лесом, их рубища сливались с ночными облаками. Одна тварь заметила волшебницу и направилась к ней, будто к старой знакомой.
— Экспекто Патронум! — взвизгнула Беллатрикс.
С ее палочки сорвался клубок света, совсем жиденький, но его хватило, чтобы дементор обиженно зашипел и полетел назад к стае стражников Азкабана.
Увидев свои попытки наколдовать Патронуса, Белла окончательно осознала: искать надо крысу, а не Сириуса. Дементор ушел только потому, что для него существовала более вкусная цель. Кузен уже большой мальчик: если у Сириуса с собой крыса, то он должен успеть сдаться аврорам до того, как его настигнут дементоры. Если же крысы с ним нет нет, то Белла, найдя Бродягу, ничем ему не поможет.
Беллатрикс запахнула мантию и присмотрелась к пиджаку, который, как она была совершенно уверена, оставил Петтигрю. Вряд ли ему дали снять это старье или раздели специально — скорее всего, он смог превратиться и оставил его для отвлечения. Беллатрикс потыкала пиджак носком сапога. Нет, крысы, забившейся под ткань, нет. Он аппарировал? Вряд ли далеко, Петтигрю провел в крысином облике двенадцать лет, он еще не должен восстановить силы.
Искать крысу в лесу — занятие бесполезное, но Беллатрикс догадывалась, что можно сделать. Не искать, а позвать. Ведьма закатала рукав мантии и принялась возиться с узким рукавом своего платья. Через несколько секунд Белла занесла палочку над открытой Черной меткой, которую уместнее было из-за цвета назвать серой.
— Питер Петтигрю! — громко произнесла Беллатркис, приложив палочку к предплечью.
Никто ей не ответил.
— Питер Петтигрю! — выждав несколько секунд, Беллатрикс повторила имя, и огляделась по сторонам. Не хватало еще привлечь оборотня.
Ответа не было.
— Питер Петтигрю! — Белла, уже не таясь, крикнула.
Несколько секунд стояла тишина. Потом ведьма заметила какое-то движение среди деревьев. Долгая секунда прошла перед тем, как она осознала, что это не оборотень, а маленький, толстенький человечек с крысиными чертами лица. Хвост плелся к ней, напуганно озираясь. Петтигрю больше всего напоминал бродячую собаку, каждый миг ждущую пинка.
— Госпожа Лестрейндж, — запричитал он. — Госпожа, я знал, я чувствовал…
— Я уже Блэк, — Беллатрикс машинально поправила Хвоста и аккуратно коснулась левой рукой пояса.
Питер свалился на колени, не доходя нескольких шагов.
— Простите, госпожа Блэк! Я не знал, — он подполз еще ближе.
Неизвестно, стал бы Петтигрю целовать Белле край мантии или поставил бы себе на голову сапог госпожи Блэк, но Беллатрикс резко вскинула палочку и невербальным заклятием подвесила Хвоста в нескольких футах над землей. Питер не успел ни превратиться, ни закричать. Он только открыл рот, когда Белла произнесла: «Силенцио». Он беззвучно кривился и плакал, когда Беллатрикс еще парой заклинаний сломала ему ноги.
— Вот теперь не убежишь, — довольно произнесла ведьма.
* * *
— Где Сириус?! — выкрикнула Беллатрикс.
— Я не знаю! — простонал Петтигрю. — Больно! Я не знаю, где он, госпожа Блэк! Я превратился, когда Лунатик увидел луну!
— А если подумать?! — Белла махнула палочкой.
— Он дрался с Лунатиком, госпожа Блэк! — Хвост визжал, не отводя взгляда от палочки ведьмы. — Прошу! Пощадите! Я верно служил Темному лорду! Я выдал ему Поттеров!
Беллатрикс почувствовала, как старые воспоминания с силой ломают все выставленные ей преграды. Точно так же, как пар срывает крышку с котла, который долго держали на огне. Слишком многое проснулось после воплей Петтигрю и его чуть ли не физически осязаемого страха. Белла с шумом вдохнула и вскинула палочку. Лишь в последний момент она одумалась и вместо изогнутой ветви грецкого ореха вытянула из чехла палочку деда. Глаза Петтигрю, и без того выпученные, превратились в блюдца: он мгновенно понял, для чего Беллатрикс достала вторую палочку.
— Круцио! — закричала ведьма. — Как ты смеешь говорить, что служил Темному Лорду, ты, мозгляк, прибившийся к нам из страха?!
Хвост вряд ли мог ее расслышать. Он верещал, как недорезанная свинья, пока его терзало пыточное проклятие. Белла жадно смотрела, как Петтигрю молотит руками по воздуху, пытаясь хоть за что-то ухватиться. В памяти ведьмы оживал зверь из ее прошлого. Он скребся, стучал в висках и ушах, и Беллатрикс чувствовала мягкую лапку безумия, погладившую ее прямо по оголенным нервам.
— Ты должен Блэку двенадцать лет жизни, — прохрипела Белла. — Круцио!
Только невероятным усилием воли ведьма удержала себя от третьего проклятия. Нет, Петтигрю нужен ей живым, чтобы дементоры рассказывали ему те же сказки на ночь, что и кузену. Она обошла со спины Хвоста, вскинула дедову палочку, и отчетливо произнесла: «Обливейт!» Петтигрю забыл, какой палочкой его пытали.
Ведьма быстро трансфигурировала несколько сучьев в клетку для крысы.
— Превращайся и полезай туда! — скомандовала Белла. — И учти, Петтигрю: одна мысль о побеге, и я отнесу в Визенгамот твой труп!
Через минуту Беллатрикс уже спешила к Хогвартсу с клеткой, в которой съежилась крыса. Палочка Поллукса Блэка, заказанная им незадолго до кончины, была надежно спрятана в лесу.
Белла почти добралась до хижины Хагрида, когда в ее поле зрения оказалась знакомая фигура в неизменной черной мантии.
* * *
— Я услышал крики, — пояснил Снейп. — Весь состав Хогвартса поднят по тревоге, госпожа Блэк. Авроры уже прибыли.
— Мне нужно видеть директора или старшего у авроров, — Беллатрикс говорила прямо на ходу. Профессор еле поспевал за ней, проваливаясь в снег.
— Идемте же скорее, — Северус говорил односложно, экономя дыхание.
Беллатрикс мчалась к замку, постоянно проверяя клетку. Петтигрю сидел смирно, он даже не пробовал на прочность прутья. Снейп, хоть и не знал заклятия Долохова, не отставал. Он не спрашивал ни про клетку, ни про крысу, ни про Блэка. Белла и не готова была ему это объяснять: она дорожила каждой минутой. Потом, уже когда она покажет живого Петтигрю при свидетелях, она объяснит все. А сейчас от Снейпа нужно было лишь одно — он должен помочь ей добраться до Хогвартса.
Белла чуть замедлила шаг, увидев впереди двоих авроров. Раньше она никогда бы не поверила, что будет рада видеть мракоборцев. Они тоже увидели несущуюся по снегу волшебницу; один аврор взял наизготовку палочку, второй зажег «Люмос».
— Кто идет? — настороженно спросил светивший.
Беллатрикс остановилась, и уже было открыла рот, когда за ее спиной кто-то голосом Снейпа произнес: «Ступефай!»
— Силенцио! — добавил второй аврор, лишая Беллу голоса.
Чьи-то руки перевернули ведьму на спину. В неярком свете «Люмоса» немая и неподвижная Беллатрикс увидела лицо Снейпа. За долгие годы она впервые видела на лице профессора улыбку: Северус улыбался одними уголками губ, без капли теплоты в глазах.
— Я же предупреждал вас, госпожа Блэк, — Снейп говорил с легкой укоризной и досадой. — Я же предупреждал: не стоит мне доверять!
XXXII. Особое совещание
Каморка пахла запустением. Белла знала, что под Хогвартсом находится множество помещений и тайных ходов, но в эту часть подземелий давно не заглядывали. Ведьма, пока ее волокли по коридорам, узнала слизеринские подземелья и даже поворот к факультетской гостиной. Но авроры свернули в другую сторону, и понесли волшебницу по тем коридорам, в которых она не бывала. Последнее, что она видела — прочную железную дверь. Беллатрикс успела рассмотреть ее, пока дверь открывали, чтобы бросить ведьму в каморку. Потом дверь захлопнулась и наступила чернота.
Окон и постели в этом закутке не было. Белла успела увидеть только голые стены. Как ни странно, помещение оказалось сухим и слегка прохладным: в зимней одежде ведьма не чувствовала, что ей совсем уж жарко. Беллатрикс заворочалась на полу и отползла к стене: «Инкарцеро» держало ее, как паутина муху. Она ничего не видела, как будто ей выкололи глаза. Ведьма стянула шапку спутанными руками, но убор выскользнул из непослушных пальцев и остался там, в темноте.
— Идиотка, — прошептала Беллатрикс, и в следующую секунду взорвалась воплем: — Будь ты проклят!
Она прокляла всех: и Снейпа, и Петтигрю, и авроров, и Дамблдора, и Фаджа. Но за дверью стояло молчание. Эта тишина, когда слышишь только свое дыхание или свои крики, и темнота давила на Беллатрикс не хуже дементора. Медленно, проверяя путь на ощупь, она подобралась к углу и уселась, прислонившись к стене.
Она сделала свою ставку и проиграла. Сириус упустил крысу, а она не смогла ему помочь. Что теперь будет? Она не знала. Азкабан? Или они сразу притащат дементоров? Беллатрикс хотела заплакать от бессилия, но сдерживалась. Ей настолько хотелось пить, что она, наверное, приняла бы воду даже из рук Дамблдора.
Она не чувствовала хода времени. По ее ощущениям, с равной вероятностью могли пройти четыре часа или пятнадцать минут. Но усталость брала свое и Белла начала клевать носом и, в конце концов, провалилась в забытье.
Ее разбудил шум ключа. Снаружи кто-то открывал дверь и ведьма прищурилась: после мрака даже слабый свет от «Люмоса» бил по глазам. На пороге стоял кто-то в аврорской форме.
— Петтигрю жив, — затараторила Беллатрикс. — Он превратился…
— Силенцио, — аврор даже не стал ее слушать.
Мракоборец обновил «Инкарцеро» и ушел, оставив ведьму в темноте.
* * *
Когда авроры пришли во второй раз, Беллатрикс балансировала на грани сна. Ведьма сама плохо понимала, спит она или бодрствует: перед глазами все равно стояла чернота, и воображение рисовало ей самые разные образы. Белла, услышав скрип двери, подняла голову и уставилась на вошедших. К ней пришли Долиш и незнакомый ей чернокожий волшебник.
— Фините, — веревка, которой были связаны ноги ведьмы, исчезла. — Поднимайтесь, вас ждут.
Беллатрикс кое-как встала на ноги; незнакомый аврор, скептически оглядев ее платье, наколдовал чистящее заклинание. Белла огляделась; ее взгляд зацепился за шапку, сиротливо лежащую в центре каморки.
Затекшие ноги плохо слушались волшебницу, но Беллатрикс отшатнулась, когда Долиш приблизился к ней; она пойдет только сама. На этот раз они шли другим маршрутом. Оказалось, что каморка располагалась под одной из хогвартсовских лестниц. Как могла судить Белла, школьники уже проснулись; еще немного — и они потянутся завтракать. Авроры вели ведьму на верхушу Астрономической башни.
— …отправился сюда, как только проснулся, — донесся до ушей Беллы знакомый голос. — Прямо сейчас можно послать за дементорами.
— Должен возразить, — пока авроры преодолевали последний пролет, Беллатрикс услышала Дамблдора. — Во-первых, дементорам не место рядом с детьми. Во-вторых, мы обязаны соблюдать нормы законодательства.
— Я представить себе не мог, что им взбредет в голову пытаться поцеловать ни в чем не повинного мальчика... — пробормотал Фадж, — Совершенно распустились...
На площадке башни собралась примечательная компания. Министр магии Корнелиус Фадж. Его помощница Долорес Амбридж, которая даже зимой носила розовый цвет. Директор Хогвартса Альбус Дамблдор и двое деканов: Флитвик с МакГонагалл. Снейпа не было.
— А я вам говорил, что Беллатрикс Блэк замешана в этом деле! — назидательно сказал Фадж Дамблдору, указав рукой на ведьму.
— Нам может хватить и двоих дементоров, господин директор, — встряла в беседу Амбридж.
Беллатрикс почувствовала, что ноги вот-вот перестанут ее держать.
— Нет, — Дамблдор не удостоил чиновницу развернутым ответом. — Давайте подождем Сириуса Блэка.
* * *
— Блэк сбежал!
На площадку вошел запыхавшийся Снейп в сопровождении аврора.
— Он, должно быть, аппарировал… — недоуменно начала Амбридж.
— В замке нельзя аппарировать! — рявкнул Северус. — Ему помогли сбежать, и я даже знаю, кто! Поттер!
Профессор с отвращением посмотрел на чиновницу. Снейп кое-как держал себя в руках, но было видно, что его переполняют эмоции. Беллатрикс встретилась с ним взглядом, и Северус не отвернулся; он даже не моргнул, холодно смотря на Беллу. Ведьма беззвучно расхохоталась, глядя на обескураженных волшебников. Кузен сбежал еще раз! Его поймали, и он все равно сбежал!
— Северус, — удивленно произнес директор. — Как Гарри мог помочь сбежать Блэку, если провел всю ночь в больничном крыле? Давайте пошлем за мадам Помфри и узнаем, где был Поттер. Но замечу, что мадам Помфри должна была от них не отходить. Минерва, если вас не затруднит, приведите нашу целительницу.
— Тогда она помогла Блэку сбежать! — взвизгнула Амбридж, показывая на Беллатрикс.
— Мисс Амбридж, — Если Снейпа Дамблдор убеждал, то помощницу министра он просто уговаривал с интонацией матери, укладывающее спать ребенка. — Госпожу Блэк заперли в чулане под пятой лестницей и она провела там всю ночь, связанной с помощью «Инкарцеро».
Долорес открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Мистер Кингсли, — директор обратился к чернокожему аврору, — скажите: Беллатрикс Блэк покидала каморку?
— Нет, господин председатель, — похоже, для силовика Дамблдор был прежде всего Верховным Чародеем Визенгамота. — Мы всю ночь дежурили у двери.
— При всем уважении, мисс Амбридж, — директор развел руками, — госпожа Блэк физически не могла помочь своему кузену.
Беллатрикс окончательно отказалась от попыток понять происходящее.
— Она его укрывала, — с нажимом произнес Фадж. — Это очевидно.
— Увы, в суде все придется доказывать, а без вердикта суда… — Дамблдор покачал головой. — Впрочем, давайте уже спросим ее? Фините.
— Петтигрю жив! — выкрикнула Беллатрикс. Ведьма тараторила, пока на нее снова не кинули «Силенцио», — он превратился в крысу, он здесь! Он…
— Вы в самом деле думаете, что кто-то поверит в этот бред? — хихикнула Амбридж.
— Погодите, — Дамблдор совершенно не повышал голоса, но что-то в его интонации заставило чиновницу замолчать. — Госпожа Блэк, потрудитесь все это повторить членораздельно.
— Питер Петтигрю жив и находился в семье Уизли все это время, — заговорила Беллатрикс. — Он анимаг, его облик — крыса. Он был настоящим хранителем секрета у Поттеров и подставил Сириуса Блэка. Я нашла его этой ночью в Запретном лесу и несла сюда.
— Северус? — спросил директор.
— С ней была клетка с крысой, — кивнул Снейп.
— Где она сейчас?
— У меня под замком. Это одно из лучших мест для вещдоков.
— Северус, принесите ее, пожалуйста.
* * *
Белла больше всего боялась, что Северус «потерял» крысу или подменил ее. Но профессор явился с кривой, наспех трансфигурированной клеткой, в которой сидела облезлая крыса без пальца на передней лапе. Ее задние лапы изогнулись под причудливым углом.
Дамблдор достал крысу из клетки, положил ее на пол и взмахнул палочкой. Крыса медленно начала превращаться в толстого, неопрятного человечка. Петтигрю лежал на полу с закрытыми глазами, тяжело дыша.
— Это Петтигрю? — поинтересовался Дамблдор.
— Да, это он, — согласился Снейп.
Директор повернулся к МакГонагалл, которая вернулась чуть раньше Северуса вместе с мадам Помфри.
— Да, Альбус, это в самом деле Петтигрю, — удивленно произнесла Минерва.
— Конечно, надо будет сличить образцы крови, — Альбус Дамблдор прошелся вокруг Хвоста. — Но, Корнелиус, нам придется пересматривать дело Блэка. Это вот, — директор показал взглядом на съежившегося Питера, — вновь открывшиеся обстоятельства. Так что дементоров не будет.
— Как вы укрывали Блэка? — Фадж обратился к Белле.
Петтигрю, наконец, увидел, что Беллатрикс стоит со связанными руками и сообразил, как это использовать.
— Она пытала меня Круциатусом! — завизжал он во всю глотку. — Она переломала мне ноги! Проверьте, проверьте палочку! Она применяла непростительное!!
Петтигрю даже не кричал. Он блажил так, что закладывало уши. Хвост обещал все, что только можно, лишь бы его не расцеловали дементором прямо тут.
Беллатрикс увидела, что Снейп снова улыбнулся. Эта улыбка буквально сдавила ведьме горло. Действительно, она недооценила Дамблдора: зачем обвинять ведьму в укрывательстве кузена, когда у него есть возможность подвести Беллатрикс под пожизненное заключение?
— Это правда? — уточнил Дамблдор.
— Конечно, нет, — выдавила из себя Беллатрикс севшим голосом.
— Беллатрикс Блэк очень хорошо владеет темными искусствами, — Амбридж влезла со своим особо ценным мнением; будто она боялась, что ее сочтут бесполезной.
— Это вопрос не навыков, а интеллекта, — отрезал Снейп.
— Мистер Долиш, проверьте, пожалуйста, палочку госпожи Блэк, — попросил Дамблдор.
* * *
— Ни одного Непростительного, — со странной улыбкой произнес директор.
— Это как? — удивленно спросил Фадж.
— Возможно, Петтигрю попросту врет? — спросил Флитвик.
— Миссис Блэк, так как же вы укрывали своего сообщника? — вот уж кому не занимать идиотизма и наглости, так это Амбридж.
— Леди Блэк, — отрезала Беллатрикс. — И где ордер?
Фадж слегка приоткрыл рот.
— Против себя свидетельствовать никто не обязан, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес директор.
— Где ордер на арест? — повторила Беллатрикс, распаляясь. — Вы вообще понимаете, что по сути похитили и насильно удерживаете человека?! Я ничего вам не скажу без бумаг!
— Бумага будет, вас вызовут повесткой в Министерство, — прищурился министр.
— Вот и вызывайте, там и поговорим, — Белла повернулась лицом к Долишу и демонстративно вытянула перед собой связанные руки.
Аврор покосился на министра. Фадж еле заметно кивнул и Долиш освободил ведьму от пут.
— Еще у вас моя палочка, мистер Долиш, — требовательно добавила Беллатрикс.
— Значит, Блэк не отправится в Азкабан? — откуда-то со стороны входа донесся удивленный детский голос.
Белла обернулась. Она только сейчас заметила, что на лестнице стоят шестеро школьников. Трое гриффиндорцев и трое слизеринцев рассредоточились вдоль противоположных стен. Панси, Драко и Теодора она узнала сразу. Поттера и Уизли — тоже. Девочка в гриффиндорском шарфике могла быть только грязнокровкой Грейнджер. Кто из них задал этот вопрос, Белла даже не задумалась.
— Нет, — Беллатрикс широко улыбнулась и вытерла палочку о рукав мантии. — Блэк сейчас отправится домой.
XXXIII. Дежа вю
— Не совсем так, — мягко поправил Беллу Дамблдор и повернулся к школьникам. — Госпожа Блэк отправляется под домашний арест.
— Вот как? — Беллатрикс резко развернулась.
Директор пристально посмотрел на нее поверх очков. Глаза Альбуса напоминали две льдинки. В наступившей тишине ведьма отчетливо расслышала смешок Амбридж.
— К сожалению, госпожа Блэк, суду еще предстоит выяснить, имело ли место укрывательство, — Дамблдор развел руками.
— Под домашний арест помещают только с решения суда, — возразила Беллатрикс.
— Хорошо, — неожиданно согласился Дамблдор. Директор сохранял полную невозмутимость. — Если подходить к делу формально, то мы обязаны вас задержать, госпожа Блэк…
— До выяснения обстоятельств, — неожиданно сказал Долиш.
— Вы же понимаете, что повод нам искать не надо, — мягко произнес Дамблдор. — По закону мы можем вас задержать на трое суток и уладить все формальности. А так вы сразу отправитесь домой.
Только Дамблдор мог отправить под арест так, чтобы это еще и казалось благодеянием. Беллатрикс осмотрелась. МакГонагалл и Флитвик явно чувствовали себя не в своей тарелке. Снейп сохранял полное спокойствие; у ведьмы создавалось ощущение, что профессор созерцает исполнение хорошо продуманного плана. Фадж и Амбридж демонстрировали важность и незаменимость, вот только министр просто присутствовал с важным видом, то его помощница неоднократно уже пыталась вставить свое ценное мнение. Мадам Помфри просто старалась не отсвечивать.
Мысли Беллы метались, как мотыльки вокруг фонаря. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: особого выбора у нее нет. Снейп еле заметно кивнул Дамблдору и показал взглядом на учеников, до сих пор тихо стоявших в коридоре. Директор точно так же незаметно поморщился: мол, оставь их в покое.
— Заранее не обещанное укрывательство наказывается вплоть до двух лет лишения свободы, — Амбридж, похоже, заполняла своим потоком сознания любую паузу, которую ей предоставляли. — Это если мы имеем дело с укрывательством, а не соучастием.
— Но… но почему? — неожиданно для всех заговорил Поттер. — Сириус не виноват! Как можно отправить к дементорам за укрывательство невиновного?
— Вы же будете пересматривать дело! — возмущенно добавил Драко Малфой.
Судя по взглядам детей, обе кучки школьников первый раз к чему-то отнеслись одинаково.
— Есть нормы закона, которые мы не в силах переступить, — произнес Дамблдор. — Итак, госпожа Блэк?
— Хорошо, — протянула Беллатрикс.
— Господа, — Дамблдор обратился к аврорам. — Пожалуйста, пусть кто-нибудь из вас проводит госпожу Блэк к моему кабинету, я присоединюсь к вам чуть позже.
* * *
До кабинета, кроме Беллатрикс и Кингсли, шла целая делегация. Стайка школьников следовала сразу за аврором. И Поттер, и Малфой явно о чем-то хотели поговорить, но кто ж им даст?
По дороге они встретили еще рыжего гриффиндорца со значком. «Еще один Уизли», — подумала Беллатрикс. Староста переменился в лице, уже за спиной ведьма услышала сердитый шепот и голос Рона Уизли: «Потом!»
Наконец, Драко на что-то решился.
— Госпожа Блэк, я пишу отцу! — громко произнес племянник, когда они уже подобрались к лестнице, ведущей в кабинет директора.
— Мистер Кингсли, разрешите мне поговорить с племянником, — попросила Беллатрикс. — Я вам отдам палочку.
* * *
— Так он что, ее племянник? — Белла услышала громкий шепот Поттера.
— Все чистокровные семьи в родстве друг с другом, как маггловская аристократия… — взялась объяснять Поттеру девочка с Гриффиндора.
Беллатрикс сморщилась от отвращения. Маггловская аристократия! Маггл маггла называет магглом! Интересно, как ее вообще переносят на Гриффиндоре? Беллатрикс, не слушая дальше, повернулась к подошедшему Малфою.
— Госпожа Блэк, я немедленно напишу отцу о том, что тут произошло… — начал мальчик.
— Так, Драко, — прервала его Беллатрикс. — Напишешь не сейчас, а сегодня, не торопясь, а хорошо подумав. Время еще терпит. Ты меня понял?
— Да, госпожа Блэк, — серьезно кивнул племянник.
— Драко, ты точно меня понял? — с нажимом переспросила ведьма.
— Совершенно точно, — молодой Малфой выдержал взгляд.
— У тебя сейчас уроки есть?
— Есть, — по лицу парня было понятно, что занятия есть, и прямо сейчас, но посещать он их сегодня не планирует.
— Юный лорд Малфой, — Беллатрикс перешла на официальный тон, — я категорически настаиваю, чтобы вы писали вашему отцу только после того, как успокоитесь.
— Слушаюсь, госпожа Блэк, — Малфой коротко поклонился.
— А теперь ступайте.
Драко развернулся и пошел к своим. Как оказалось, все ждали, пока тетя и племянник поговорят. Шестерка учеников, разделившись на две тройки, тихонько утекла по своим делам. Как раз вовремя: через несколько минут к дверям подошел Дамблдор со свитой. Иначе стайку чиновников, шагающих позади директора, Белла назвать просто не могла.
* * *
— Присаживайтесь вон в то кресло, — показал Дамблдор.
В отличие от Астрономической башни, в кабинете директора собрались только чиновники, а не педагоги. Беллатрикс сразу узнала Амелию Боунс: трудно не узнать обвинителя на своем процессе. Кроме главы отдела магического правопорядка, в кабинете оказались Фадж с неизменной розовой феей и Муди. «Впечатляющая компания», — подумала ведьма.
— Воды? — предложил Дамблдор.
— Да, спасибо, не откажусь.
— Мисс Амбридж, налейте, пожалуйста, воды госпоже Блэк. Стакан и графин на столе.
Беллатрикс спокойно приняла стакан, но, едва поднеся его к губам, жадно, в несколько глотков, выпила всю воду. В другое время она с интересом осмотрела бы кабинет директора, но сейчас все ее внимание было приковано к Амелии Боунс, неспешно пишущей что-то на бумаге. Наконец, глава отдела магического правопорядка закончила, и над документом склонились Фадж и Дамблдор. Директор кивнул и передал свиток Муди. Беллатрикс затаила дыхание.
— А не сбежит? — поинтересовался старый параноик.
— А куда и, главное, зачем? — пожала плечами Боунс. — Сама себе на ровном месте срок найдет.
Наконец, высочайше одобренный и подписанный документ оказался перед Беллатрикс. Ведьма прочитала его дважды: сначала она пробежалась по тексту взглядом, потом прочла его более внимательно.
— У вас остается право на переписку и на посещение, — пояснил Дамблдор. — По сути, вас просто запирают дома на время следствия.
Ведьма вздохнула. Через секунду на бумаге красовалось слово «ознакомлена» и ее подпись.
— Теперь повестку, — сухо заметила Боунс.
Беллатрикс предстоял допрос у следователя через три дня.
* * *
Ведьма вернулась к заждавшемуся Кричеру и убранной прихожей. На восторги эльфа она даже не обратила внимания. Больше всего ей хотелось пить и спать. Быстро переодевшись в домашнее платье, Беллатрикс двинулась на кухню, велев домовику готовить ванную.
Дойдя до кухни, Белла схватила стоявший там графин и жадно выпила прямо из горла всю прохладную, восхитительную, вкусную воду. Все еще не веря в свою удачу, волшебница полезла за сигаретами. Первую она выкурила так же, как пила воду — за полдюжины жадных затяжек, вторую уже потихоньку смаковала. После воды, курева и вида Кричера, суетливо сервирующего стол прямо на кухне, жить стало гораздо веселее.
Выдохнув очередное колечко дыма, Беллатрикс сосредоточилась на делах насущных. Ей, безусловно, повезло. Раз Фадж собирался послать за дементорами, дело кончилось бы минимум Азкабаном. Ведьма вздрогнула, вспомнив холодные, противные прикосновения этих созданий. Сириус на свободе, крыса найдена, она сама сидит дома, а не в министерском изоляторе. Вот только ни в коем случае нельзя забывать, что из дома она может легко переселиться в камеру в Азкабане. Противный щелчок от заклятия надзора, раздавшийся при входе в дом, до сих пор заставлял ее морщиться.
Все упиралось в простой вопрос: нужно Дамблдору посадить ее в Азкабан? Беллатрикс не сомневалась, что директор просчитал все заранее, или хотя бы предполагал развитие событий. Из двух Блэков ему нужен лишь один, если вообще нужен. Ведьма рассмеялась, вспомнив компанию в кабинете директора. Все пятеро ее ловили, судили и сажали. Ни в коем случае нельзя надеяться на добродушие Дамблдора. Вся эта мягкость служит лишь одной цели: усыпить внимание, пока не станет слишком поздно метаться. «Срочно, надо срочно писать Малфою!» — Беллатрикс пришла к нехитрому выводу.
* * *
Только после того, как сова улетела, Белла позволила себе отправиться в ванную. В теплой воде ее начало клонить в сон; усталость все громче и громче заявляла о себе. Ведьма сама не поняла, как она не свалилась прямо там, в ванной. Вымывшись и раздав Кричеру ценные указания, Беллатрикс отправилась в спальню.
Уже в постели на нее навалилось странное оцепенение; то неприятное чувство, когда человек хотел спать, рвался к кровати, как к земле обетованной, и, улегшись, осознавал, что уснуть не может. Перегруженная голова упорно не хотела отдыхать. Беллатрикс сжимала одеяло, вспоминая лица Снейпа и Амбридж. С Долорес все было понятно, но Снейп? Что он затеял? Для чего?
Неужели он настолько сильно ненавидел Блэка, что был готов подвести под поцелуй и Сириуса, и его кузину, чисто за компанию? Или он настолько подконтролен Дамблдору? Беллатрикс была уверена лишь в одном: во всем этом был очень плотно замешан директор и хорошо, если бы только директор.
Ведьма поморщилась, вспомнив лицо Амбридж. Два года… Беллатрикс живо представила себе два года в темноте, холоде и одиночестве, и вздрогнула, хотя ее согревало теплое одеяло.
— Кричер, плед, — негромко произнесла она.
Волшебница отдавала себе отчет, во что могут вылиться еще два года в Азкабане. Дементоры вскроют ее память, вытянут самые черные, самые омерзительные воспоминания, и будут повторять их ей до тех пор, пока Беллатрикс не превратится в безумное существо. О, в ее разуме найдется достаточно чуланов, в которых неплотно заперты воспоминания, которые Белла упорно хотела забыть! Тогда ее удержал от сумасшествия Сириус. Сейчас это сделать будет некому. Беллатрикс, наконец, поддалась усталости и провалилась в черное забытье.
Ей снилось то, что должны были выдернуть дементоры: истерика матери, двенадцатилетняя Белла, ревущая, уткнувшись в грудь дедушке, ощущение пустоты после того злосчастного Хеллоуина, лицо Крауча. Она не чувствовала, как Кричер тщательно накрыл ее еще одним одеялом. Старый домовик знал, что его хозяйке снятся хорошие сны только тогда, когда ей тепло.
* * *
Беллу разбудил домовик, колотящийся своей уродливой головой об пол. Ведьма с трудом разлепила веки.
— Что такое? — спросила она сонным голосом.
— Госпожа, — запричитал Кричер. — К вам через камин пришла ваша сестра, Андромеда.
Беллатрикс медленно встала, нащупала тапочки, и поплелась в гостиную прямо в пижаме. Быстро взглянув на часы, она узнала, что проспала три часа.
-Как ты? — Андромеда, когда сестра ее впустила, с ходу взяла быка за рога.
— Нормально, — кивнула Беллатрикс и уселась на диван, подобрав ноги. После сна она еще оставалась заторможенной.
— Я слышала, что крысу нашли, но у тебя проблемы, — миссис Тонкс подошла и села рядом.
— Откуда… — начала Белла, но встретилась с сестрой взглядом и кивнула. — Ну да, откуда матери аврора знать про такие события…
— Примерно так, — Андромеда слабо улыбнулась, увидев, что Беллатрикс носит подаренные ей носки.
— Ощущение… дежа вю, — пробормотала Беллатрикс, помотав головой. Сон никак не уходил. — Как будто снова май девяносто второго, и я обживаю не дом, а… клетку повышенной комфортности.
Дромеда обняла сестру за плечи, и в этот же самый момент камин вспыхнул зеленым.
— Белла! Белла, открой камин! — раздался голос Нарциссы.
XXXIV. Последствия
— Сиди спокойно, — Беллатрикс покосилась на сестру, отдернувшую от нее руку.
Ведьма взмахнула палочкой и в гостиную вошла Нарцисса, леди Малфой, чистокровная и благородная. Младшая сестра, как всегда, выглядела безупречно. На фоне Андромеды, одетой в добротное, но скромное платье без излишеств, Нарцисса смотрелась если не королевой, то герцогиней точно. Про сонную Беллу в пижаме и говорить было нечего: любой сторонний наблюдатель сразу бы понял, кто здесь преуспевающая леди, удачно вышедшая замуж.
Нарцисса бодро вышла из камина. Сделала шаг. Остановилась. Посмотрела на Беллатрикс. На Андромеду. Снова на Беллатрикс.
— Садись рядом, — Белла показала рукой на кресло.
Нарцисса спокойно села.
— Она в курсе, — Беллатрикс указала взглядом на среднюю сестру.
— Хорошо, — произнесла Нарцисса с неопределенной интонацией. — Меня прислал Люциус, он получил твое письмо.
— Так.
— Еще нам написал Драко. Он опередил тебя на полчаса.
— Понятно, — нахмурилась Беллатрикс. По ходу дела, Малфой все равно не послушался госпожу Блэк и бросился писать, едва отойдя от кабинета директора.
— Нам пока понятно то, что ситуация более чем серьезная, — назидательно произнесла леди Малфой. — И еще нам понятно, что мы чего-то не знали, но об этом мы будем говорить позже и решать, как нам с Люциусом отнестись, тоже будем позже. Сейчас мы готовы оказать тебе полную поддержку.
— Это хорошо.
— Яксли прибудет сегодня вечером, он готов быть твоим адвокатом.
— А вот это просто здорово, — с Беллы слетела вся ее заторможенность. — Яксли — это здорово.
— Хочу заметить, — подала голос Андромеда, — что я могу узнать сроки рассмотрения дела Сириуса. Мне будет проще всего это сделать, а для нас это важно.
— Да, за укрывательство невиновного человека ответственность не предусмотрена, — согласилась Нарцисса.
— Да, мы можем выкрутиться за счет этого. Когда придет Яксли?
— К шести часам вечера, — Нарцисса откинулась на спинку кресла и сплела пальцы. — Я думаю, что до этого момента тебе надо выспаться и встречать квалифицированного юриста со свежей головой.
Беллатрикс только заторможенно кивнула.
— Как я понимаю, за тобой присмотрит Андромеда? — леди Малфой поглядела на среднюю сестру.
— Да, я ненадолго останусь, — кивнула Андромеда. — Потом отправлюсь выяснять.
— Ну и хорошо, — Нарцисса подалась вперед и с непонятной интонацией произнесла. — А теперь, Белла, я хочу понять одну вещь.
— Я тебя слушаю, — Беллатрикс посмотрела сестре в глаза.
— Отвечай честно: во что ты втравила Драко? — напряженно спросила Нарцисса. — Не пытайся мне сказать, что он совершенно ни при чем.
— Ни во что, — отрезала Беллатрикс. — Единственное, о чем я его просила, так это узнать о крысе, которая принадлежит Рону Уизли. И все.
— Я же вижу, что он на тебя чуть не молится, — заговорила Нарцисса севшим голосом, не обращая внимания на Андромеду. — Вижу, как он тебе пишет, и как о тебе отзывается. Ты знаешь, что он ни разу не назвал тебя тетей? Только «госпожа Блэк».
Беллатрикс помолчала, рассматривая ладони. Затем она снова подняла взгляд на Нарциссу.
— Цисси, ты ведь понимаешь, что он не вечно будет мальчиком? — спросила Белла, не отводя глаз. — Может, все дело просто в том, что я посмотрела на него не как на золотого баловня, а как на обычного подростка?
— Сестра, сейчас он еще ребенок! Ты понимаешь, что ему всего тринадцать лет? Ему рано вмешиваться в эти игры! — шепотом закричала Нарцисса. — Ты хоть понимаешь, во что он лезет?
— Неужели было бы лучше, если он сбежал, увидев родную тетю в такой ситуации? — Андромеда осталась невозмутимой. — Он мальчик, но мальчик должен вырасти мужчиной.
— Я его не втравливала, Нарцисса, — добавила Беллатрикс. — Я клянусь тебе! Ни во что! И будь уверена, это хорошо, что твой сын, наконец, нашел потроха!
— Это мой сын! — Беллатрикс пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать жгучий взгляд. — Молодых Лестрейнджей ты могла бы воспитывать как угодно, пусть хоть… — Нарцисса проглотила окончание фразы. — Но я не хочу, чтобы Драко повторил… чтобы он оказался под следствием или что хуже… Ты меня понимаешь?
— Да. Я тебя понимаю, — Белла наклонила голову.
— Хорошо, — Нарцисса пришла в себя и снова превратилась в леди Малфой. — Яксли, как я сказала, прибудет к шести часам. Люциус будет держать руку на пульсе.
* * *
Андромеда не задержалась надолго. Почти сразу же после того, как Нарцисса ушла через камин, средняя сестра начала собираться — ей еще предстоял запрос о деле Сириуса.
— Вот и поговорили втроем, — пробормотала Дромеда, уже подходя к камину.
— Похоже на то, — хмыкнула Беллатрикс. — Все равно это было неизбежно. И оно того стоило.
— Думаешь? — хмыкнула Андромеда.
— Уверена, — в тон ответила Белла. — Знаешь, Дромеда, ведь я теперь вспоминаю, какими мы были подругами. Ведь лучшими подругами, разве нет?
— Были, — грустно согласилась сестра. — Пока тебя не заклеймил Сама-Знаешь-Кто, а я не сбежала с Тедом.
— Да, — вздохнула Беллатрикс. — А теперь возимся с Сириусом.
Андромеда открыла было рот, но так ничего и не сказала. Наверное, у нее на языке вертелся простой вопрос: «Что будет с нами двумя, когда Сама-Знаешь-Кто вернется?» Но только этот вопрос был самым идиотским вопросом, который можно было задать сейчас.
Дромеда шагнула в камин.
* * *
Оставшись одна, Беллатрикс не торопилась спать. Ведьма терпеливо дождалась, когда погаснет пламя в камине, и подозвала эльфа.
— Кричер, — тихо заговорила ведьма. — В Запретном лесу, неподалеку от Гремучей ивы есть место… — Беллатрикс выдала домовику набор ориентиров. — …Там лежит палочка Поллукса Блэка. Ее надо найти и тайно доставить сюда как можно скорее.
Домовик исчез, и волшебница, наконец, поплелась в кровать. У нее еще было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и выспаться перед визитом адвоката.
В этот раз Беллатрикс уснула практически моментально, едва повалилась на кровать. Ей очень редко снилось что-то, не связанное с Азкабаном. Каждый такой сон очень надолго запоминался.
Сейчас ей снились Долохов и Каркаров, еще не старые, еще из тех времен, когда Беллатрикс только-только вышла замуж. Оба волшебника дуэлировали на поляне неподалеку от поместья Лестрейнджей. Стиль Дурмштранга совершенно не походил на привычное Белле зрелище классической дуэли. Почти никаких чар, только проклятия. Темные искусства во всей красе в сочетании со сложными щитами.
Каркаров бился откровенно слабее Долохова. Как могла судить Беллатрикс, Игорь знал предмет не хуже, а кое-где и лучше Антонина. Но Каркарову не хватало реакции, не хватало координации движений; он проигрывал чисто из-за недостатка бойцовских качеств.
Белла с интересом наблюдала за дуэлью. Она читала немало книг по Темным искусствам, знала не одно проклятие, но увиденное впечатлило ее по-настоящему. Одно дело — тайком пробовать прочитанное в справочнике, и совсем другое — увидеть настоящую черную магию в исполнении тех, кто этому специально учился и шлифовал свои навыки на практике.
Долохов, выработавшись в ноль, протер голову полотенцем и прислонился спиной к дереву. Маг оказался рядом с пнем, на котором сидела Белла.
— Леди Лестрейндж, — чуть отдышавшись, заговорил Долохов. — Темный лорд желает, чтобы мы занялись вашей боевой подготовкой.
— Это честь для меня, сэр Долохов, — Беллатрикс поднялась с пенька.
— Темный лорд говорил, что вы не новичок и что-то знаете, — продолжил волшебник.
— Да, — кивнула Белла. — Я владею защитными чарами, невербальной магией, знаю всю программу Хогвартса по чарам, у меня хорошо с зельями…
Долохов и Каркаров переглянулись.
— Значит, вам не ставили английский дуэльный стиль? — поинтересовался Каркаров. — Вы пробовали Непростительные? Отвечайте честно.
— Нет, — Беллатрикс покраснела. — Я не пробовала. Это плохо?
— Наоборот, это хорошо, — улыбнулся Долохов. — У вас хороший задел и вас не придется переучивать. Мы будем учить вас по классической русской системе, где упор делается на проклятия. Аврорка, конечно, хороша, но мы знаем ее существенно хуже. А то, чему мы вас обучим, не менее эффективно.
— По меньшей мере, в Совдепии эту систему оставили, — процедил Каркаров, погладив свою козлиную бородку.
* * *
— Хочу задать вам глубокий вопрос, Беллатрикс, — чуть наклонил голову Долохов. — Весьма далекий от практики.
— Я вас слушаю, Антон Михайлович.
Долохов возился с ней уже полгода, открывая ведьме секреты черной магии. Занимаясь с волшебником, Белла осознавала, насколько Защита от Темных искусств, которую преподавали в Хогвартсе, сконцентрирована на мерах противодействия. В Хогвартсе старательно обходили вопросы, связанные со структурой проклятий и принципами их наложения. Разумеется, старые чистокровные семьи учили своих отпрысков. Разумеется, на шестом или седьмом году, те, кто оказывался на ЗОТИ, узнавали гораздо больше. Разумеется, сама Беллатрикс старательно штудировала нужную литературу, пока еще училась на Слизерине. Но все равно — по сравнению с уроками у настоящего темного волшебника эта самодеятельность была как небо и земля.
Они разговаривали по-русски. Долохову было так привычнее, Беллатрикс практиковалась говорить на языке, на котором была написана большая часть книг, выданных Каркаровым.
— Вопрос будет таким: почему Темные искусства зовут темными? — Антон Михайлович заинтересованно посмотрел на ученицу.
— Из-за воздействия на человека? — пожала плечами ведьма. Вопрос казался с подвохом.
— Редукто тоже воздействует на человека не лучшим образом, — Долохов хмыкнул. — Но здравое зерно есть. Подумайте еще.
— Традиция?
— Нет, — покачал головой Долохов. — Традиция есть, но я насмотрелся на идиотов, носящихся с «темными, которые не темные», и злой светлой магией. У нас в Дурмстранге не используется термин «Темные искусства», но совсем по другой причине. Подумайте еще.
— Если вы говорите, что во фразе «воздействие на человека» есть здравое зерно, но причинение вреда не только привилегия Темных искусств, то речь идет о самом волшебнике? — Беллатрикс продолжила, увидев, как Долохов удовлетворенно кивает. — Они темные, потому что опасны прежде всего для того, кто их применяет?
— Именно так, — решительно кивнул Долохов. — Черная магия черпает силу из темных, буквально звериных эмоций. Из гнева, из жестокости, из всего этого семейства. Маг, который применяет проклятья, прежде всего рискует сам поддаться таким эмоциям. Вы же слышали, что для эффективной работы Пыточного проклятия надо получать наслаждение от боли жертвы?
— Да, — Беллатрикс закивала.
— Сами оцените, какой ущерб психике это может нанести, начал объяснять Долохов. — Черная магия, прежде всего, удел людей с сильной волей, способной подавить их темные чувства. Вы обязаны уметь себя контролировать. У садиста получится отменное «Круцио», но я бы не рискнул долго находиться с ним рядом. Мы находимся между двух огней. С одной стороны, надо держать себя в узде, с другой же — дав волю гневу, мы получаем по-настоящему сильные проклятия. Игорь потратил полжизни, чтобы решить эту проблему, — Антон Михайлович улыбнулся. — А мы с вами будем тренироваться далее. Кстати, скажите: почему вы не пробовали применить Непростительные?
Белла замялась. Стыдно было признаваться, неприятно было вспоминать.
— У нас был скандал на Слизерине, — выдавила она. — Учеников поймали, когда они использовали пыточное проклятие на мышах. Я просто опасалась быть пойманной.
«И опасалась реакции матери».
— Хорошо, — Долохов кивнул. — Сегодня мы с вами попробуем Непростительные.
* * *
Белла проснулась в четыре часа дня. Кричер с палочкой так и не появился.
XXXV. Казуистика
Яксли умел слушать, как и полагается хорошему профессионалу. Пока Беллатрикс долго и подробно излагала ему всю историю, юрист спокойно сидел, лишь изредка уточняя непонятные ему моменты. По его непроницаемому лицу невозможно было понять, что он думает о происходящем. Белла не утаивала ничего: сейчас адвокат для нее, как врач для больного. Врать ему — себе дороже.
— Вот, примерно, все, — закончила Беллатрикс, и потянулась за сигаретами. — А дальше я оказалась дома.
Они расположились в курительной комнате. Кроме непрослушиваемых стен, камина и уютной мебели, у нее было еще одно серьезное достоинство: отсутствие домовика не бросалось в глаза. Кричер так и не появился, и Белла уже начала нервничать.
— Сразу хочу уточнить: куда делась вторая палочка? — уточнил Яксли.
— Я спрятала ее в Запретном лесу, неподалеку от Гремучей ивы, и уже отправила за ней домовика.
— И его до сих пор нет. Иначе чаем бы нас поил домовик, а не заклинание.
— И его нет, — напряженно произнесла Белла.
— На палочке есть отпечатки пальцев? — быстро спросил Яксли.
— Нет, я все протерла, без всякой магии.
— Плохо то, что это палочка вашего деда, — вздохнул адвокат. — Был бы это сучок из Лютного, все оказалось бы проще. А если эту палочку найдут, ее происхождение отсчитают на счет «три».
Яксли не сказал этого вслух, но на его лице отчетливо читалось: «Вы сделали очень большую глупость, запытав Петтигрю».
— Лорд Яксли, что вы скажете о ситуации? — напряженно спросила Беллатрикс.
— Я скажу, что над вами висит реальная угроза тюремного заключения, — юрист забарабанил пальцами по подлокотнику. — Вам, очевидно, предъявят обвинения в укрывательстве кузена. Но еще, вероятно, вас попробуют привлечь как соучастницу.
— Еще причинение увечий, — Беллатрикс поджала губы, вспомнив вопли Петтигрю.
— Смешно, но нет, — Яксли позволил себе улыбнуться. — Во-первых, это надо еще доказать, что он явился по вашему зову. Я сам удивлен тем, что вы смогли воспользоваться меткой. Во-вторых, еще неясно, кто из вас кого ловил.
— Может, он хотел у меня палочку отнять? — с невинным видом спросила Беллатрикс.
— Есть еще в-третьих. Если бы вы, например, отбили ему почки так, что их пришлось бы лечить в Мунго больше недели — тогда это был бы средний вред здоровью. Со слов лорда Малфоя, Петтигрю срастили кости еще до того, как вы вернулись домой. Так что если это и будет классифицировано, то как легкий вред. И это точно не самая большая наша с вами проблема.
— Я еще могу отказаться от дачи показаний.
— Можете. А веритасерум к вам нельзя применять без вашего же согласия. Вы пока что не подозреваетесь в тяжком преступлении и не являетесь рецидивисткой.
— То есть вы считаете, что шансы есть? — хмыкнула Беллатрикс. Ну где же Кричер?!
— Я считаю, что у нас есть все шансы или развалить дело, или дотянуть до того момента, когда будет пересмотрено дело Сириуса Блэка. Тогда состав преступления, в котором вас обвиняют, просто исчезнет.
* * *
Яксли ушел через час, после того, как они с Беллатрикс обсудили некоторые нюансы и тактику поведения. Юрист унес с собой доверенность и обязался связаться следующим днем. Белла осталась одна; Кричер так и не прибыл.
В конце концов, к девяти часам ведьма переоделась в пижаму и устроилась в кровати, чуть ли не свив себе гнездо из одеял. Беллу окружала плотная, чуть ли не физически ощущаемая тишина. Волшебница могла думать о чем угодно, но все ее мысли возвращались к одному и тому же: где ее домовик?
Она не могла нормально думать, но и уснуть тоже не могла. Ей постоянно казалось, что что-то шевелится рядом с ней, за той границей, которую очертил волшебный фонарик. Игра теней в коридоре на мгновение показалась ей рубищем дементора; ведьма вздрогнула от холода и плотно закуталась в свои одеяла. Возможно, скоро, очень скоро она снова будет близко общаться с тварями.
Ее взгляд упал на запястья, покрытые рубцами и потертостями. Кого-то страх хватает за горло, кого-то за сердце. Беллу страх хватал за запястья и лодыжки, сжимая их холодными металлическими кольцами. Волшебница завозилась в кровати, стараясь устроиться теплее, но она уже дала волю страху.
Можно сколько угодно убеждать себя в подчищенных следах. Можно говорить, что Яксли и Малфои уже занимаются этим делом. Можно напоминать, что Боунс не похожа на Фаджа. Но Азкабан полон людьми, которые все сделали правильно. Так говорил Долохов, когда судьба свела их под одной крышей.
Беллатрикс вздрогнула, когда у ее кровати появился Кричер и принялся молотиться головой о тумбочку.
— Спокойно! — рявкнула Белла и поразилась тому, как встревоженно звучал ее голос. — Где палочка?
— Палочки нет, госпожа, — проквакал эльф, дергая себя за уши. — Кричер обыскал все, Кричер сделал все, что мог, но палочки нет!
— Как нет?! — Беллатрикс подскочила на месте.
Она сама не поняла, как оказалась на ногах, сжимая свою волшебную палочку.
— Ты все проверил!?
— Да, госпожа, — Кричер выглядел жалким и потерянным. — Кричер проверил, Кричер искал, но палочки хозяина Поллукса не было. Не было! — домовик завыл и опять ударился о тумбочку.
Беллатрикс смотрела на эльфа и чувствовала, как пол уходит из-под ног. Сильнее всего хотелось кого-то ударить, что-то сломать или разбить. Домовик исступленно колотился о мебель, и в этом стуке Белла неожиданно для себя услышала лязг тяжелой цепи.
— Плевать, — сказала ведьма. — Плевать! Пусть еще докажут, что это моя палочка!
Память услужливо подсказала слова Долохова: «Девочка, такая, как ты, не выйдет из Азкабана».
* * *
Беллатрикс смогла уснуть только под утро. Через несколько часов ее разбудил шум от прилетевших сов. Машинально отвязав газету и письмо, Беллатрикс пошлепала завтракать.
Авроры к ней не явились, но это еще ничего не означало. Беллатрикс уже под колпаком. С тех пор, как на ней закреплены чары надзора, она никуда не денется. Просто вместо обычной клетки ей предоставили большую и удобную вольеру. Напрашивался простой вывод. Тот, кто взял палочку, знал, где и что искать. Неужели дедова палочка у Дамблдора?
Беллатрикс развернула газету. На первой полосе красовался хнычущий Петтигрю и портрет кузена. «Питер Петтигрю жив!» — гласил заголовок. «Пророк» доводил до сведения жителей магоБритании, что Питер, которого считали погибшим целых двенадцать лет, внезапно оказался жив.
Сириусу Блэку предлагалось добровольно сдаться властям. Бродяге обещали домашний арест как меру пресечения и объективное разбирательство дела. Общий настрой статьи был достаточно благожелательным: настрадался человек, провел двенадцать лет в тюрьме за убийство, которого не совершал, Поттеров он не выдал. Петтигрю, как выражался Долохов, кололся, будто сухое полено без единого сучка.
«Пророк» не обошел вниманием и саму Беллатрикс. После нескольких абзацев, посвященных руководящей и направляющей роли министра, оперативности авроров и показаниям Петтигрю, сообщалось, что на территории Хогвартса была задержана Беллатрикс Блэк. «Что могло понадобиться известной стороннице Того-Кого-Нельзя-Называть в районе Хогвартса?» — задавался автор статьи.
Беллатрикс, в принципе, ожидала, что к Сириусу возникнут вопросы. Почему ему помогла двоюродная сестра, воевавшая на другой стороне? Почему Белла Блэк схватила крысу? Странно было только то, что в одной статье призывали скорее разобраться с Петтигрю и навести справедливость, и одновременно — выяснить вопрос с укрывательством.
Похоже, Беллатрикс светит повышенное внимание газетчиков.
* * *
Письмо, как Белла и ожидала, прислал Драко. Странно, что мальчик не воспользовался своей бешеной совой, способной не то, что стучаться в окно, а брать его на таран. Малфой прислал птицу из школьной совятни, и несла эта птица такой трактат, что отдельные эссе старшекурсников могли только мечтать о таком объеме.
«Госпожа Блэк!
Прошу простить меня за то, что ослушался вашего указания. Вместо того, чтобы отправиться на уроки, мы с Ноттом и Паркинсон (вы видели их в Хогсмиде и со мной вчера) обдумали письмо моим родителям и я послал им сову…»
— Ну кто бы сомневался… — пробормотала Беллатрикс. Ей было по-настоящему приятно.
«…Насколько я знаю, мама должна была уже вас посетить и сообщить, что отец и его коллеги придут вам на помощь. Не знаю, как вы отнесетесь к нашей инициативе, но мы заняли библиотеку Хогвартса и штудируем все, что можем найти.
Я осознаю, что трое подростков без опыта и специальных знаний не смогут сделать того, что может сделать лорд Яксли, но смею полагать, что хоть чем-то окажемся вам полезны. Нотт вчера вечером говорил со Сьюзен Боунс, племянницей главы департммента магического правопорядка. Как говорит Боунс, вас подозревают только в укрывательстве Сириуса Блэка…»
— И то хлеб, — вслух произнесла Белла.
Конечно, слова тринадцатилетней девочки еще мало о чем говорят. С другой стороны, насколько ведьма знала Амелию Боунс, та не станет врать племяннице.
«…Нотт написал отцу, а мы просматриваем практику решений по схожим ситуациям. Несколько прецедентов мы уже нашли, и список высылаем этой же совой.
С уважением и почтением, Драко Малфой.
P.S. Мы ни за что не дадим вас дементорам.
P.P.S. Список писала Паркинсон, у нее почерк лучше».
Дальше шел внушительный список дел об укрывательстве, снабженных указанием о результате. Похоже, школьники составляли самый натуральный каталог. Вот только девичьих почерков было два. Чей же второй?
* * *
Белла успела позавтракать, и уже собралась было отправиться в библиотеку Блэков, когда Кричер доложил о визите. Из камина с внушительной сумкой выбралась Андромеда Тонкс…
— Так, Белла, — сестра сразу взяла быка за рога. — Я не знаю, что у тебя в библиотеке, поэтому принесла тебе материалы…
— …«Постановление пленума Визенгамота о судебной практике по делам о причинении телесных повреждений», — Андромеда вытащила очередной документ. — Пригодится.
— Это точно.
— Дальше. Вот еще судебная практика по делам об укрывательстве…
…Через час Беллатрикс буквально обложилась книгами в домашней библиотеке. Блэки держали нужную литературу, но с восьмидесятых годов ее никто не обновлял. Арктурус и Поллукс практически отошли от дел, отец же не появлялся в старом доме.
Белла шумно вдохнула и приступила к работе. До вечернего появления Яксли она должна владеть материалом.
XXXVI. Следствие
Каркаров мелко дрожал и щурился от яркого света. Вместо роскошной мантии на Игоре было какое-то рубище. Растрепанный, грязный и по-настоящему жалкий волшебник превратился в бледное подобие себя прежнего. Даже его бородка выглядела как какой-то козлиный клочок растительности.
— Игорь Каркаров, — Крауч заговорил своим мерным, скрипучим голосом, — Вас доставили из Азкабана для дачи показаний перед Министерством магии. Вы заявили, что можете сообщить нам важную информацию.
Каркаров поднял взгляд. Он даже дернулся, чтобы встать, но вовремя почувствовал или вспомнил, что его держат путы.
— Да… сэр, — вместо привычной Белле вальяжности в голосе Игоря слышались угоднические нотки, — Я хочу быть полезным Министерству. Хочу помочь… чем могу…
По скамьям пронесся шепот. Каркаров смотрел на трибуну председателя, не поворачивая головы налево, туда, где в кресле подсудимой сидела Беллатрикс.
— Вы сказали, что готовы сообщить нам несколько имен и дать свидетельские показания, — продолжил Крауч. — Мы вас слушаем.
Белла пристально смотрела на Каркарова. Все то время, которое она его знала, волшебник держался с чувством собственного превосходства. Иногда складывалось ощущение, будто он родовит, как Блэки и силен, как Темный лорд. Даже когда он занимался с Беллатрикс Темными искусствами, он часто подчеркивал, что очень хорошо и глубоко знает предмет. «Нас учили по другой книге, но вам пока стоит начинать с этой», — говорил Каркаров, подразумевая: не с вашим уровнем лезть в книги, написанные до революции, читайте методичку.
Сейчас Беллатрикс видела рядом в крессе с собой не ученого и не члена тайной организации. Она видела лакея: Каркаров неожиданно показался ей домовиком, жаждущим услужить хозяину-Краучу.
— Не забывайте, — заторопился Каркаров, — Тот-Кого-Нельзя-Называть всегда действовал под покровом строжайшей секретности… он предпочитал, чтобы мы… я хотел сказать, его сторонники… я очень, очень глубоко раскаиваюсь, что был когда-то в их числе… Мы не знали друг друга, не знали имён… Это было известно только ему одному…
— Так вы можете назвать имена? — спросил Крауч.
Беллатрикс бы сказала, что Каркаров заливался соловьем, если в природе бывают соловьи, которым вечно не хватает воздуха. Он сдавал всех, буквально торгуясь за каждое имя. «Нет, подождите, есть еще кое-кто!» — чуть не взвизгивал он и называл еще одного человека. Долохов, Розье, Треверс, Мальсибер… Каркаров называл всех, но трибунал не догадывался только про Руквуда.
«Кого еще ты сдашь?» — презрительно подумала Беллатрикс. Ведьма еле сдерживалась, чтобы не заорать в голос; единственное, что заставляло ее молчать — все слова могут быть и будут использованы против нее. Как будто Каркаров не понимает, что нет разницы — сдаст он одного или нескольких Упивающихся. Ему уже обеспечен смертный приговор, с того самого момента, как он открыл рот.
Игорь, наконец, назвал Снейпа в последней, отчаянной попытка спастись. Беллатрикс не удивилась, что за зельевара вступился Дамблдор. Она-то знала, что Северус пришел в Хогвартс по приказу Темного лорда. Дамблдор высказался, и зал ненадолго замолчал. В этой тишине был отчетливо слышен издевательский смешок Беллы, от которого Каркаров вздрогнул.
— Хорошо, — процедил Крауч. — Кого еще вы можете назвать?
Каркаров медленно, тихо повернул голову.
— Женщину, которая сидит в этом зале, — волшебник сделал судорожный вдох. — Беллатрикс Лестрейндж.
Игорю хватило смелости на один миг поглядеть ей в глаза.
— Суду это и так известно, — произнес Крауч. — Уже установлено, что Беллатрикс Лестрейндж добровольно и осознанно вступила в организацию Сами-Знаете-Кого. Но вы можете рассчитывать на снисхождение, если сейчас ответите на ряд вопросов.
— Да… да, сэр, я весь внимание.
«Красные пытками выбивали признания у наших отцов», — кажется, так несколько лет назад говорил Каркаров. Беллатрикс даже не знала, чего она хочет — плюнуть или наорать на этого слизня. «Как хорошо, как славно, что он не был с нами», — запульсировала в ее мозгу простая мысль. Сейчас бы Каркаров рассказал все, а так… что он скажет такого, чего суд уже не знает?
— Что вам известно о роли подсудимой в организации? — Крауч задал первый вопрос.
— Она входила в ближний круг, — еще один судорожный вдох. — На наших… то есть на собраниях упивающихся… она всегда стояла близко к Сами-Знаете-Кому.
— Есть ли еще что-то более конкретное? — похоже, Крауча это начало утомлять.
— Да… да, есть еще кое-что. Беллатрикс была боевиком, я слышал, что она участвовала в операциях, но, — в голосе Каркарова прорезалось отчаяние. — Я не знал, я не занимался боевкой… но она… мастер темных искусств!
— Ты же сам меня учил! — выкрикнула Беллатрикс, окончательно потеряв самообладание.
— Ти-ши-на! — рявкнул Крауч. — Свидетель, у вас есть информация об участии подсудимой в какой-либо операции?
— Я… я занимался международным сотрудничеством, — Каркаров опять сделал судорожный вдох. — Я… точно не знаю, но берите любую, вы не ошибетесь!
— Очень хорошо, — произнес Крауч. — Суд примет ваше деятельное раскаяние во внимание. А вы пока вернетесь в Азкабан. Пригласите дементоров!
В помещение вплыла пара тварей, направляясь к Каркарову. Игорь задрожал, когда дементор взяли его под руки.
— Нет… нет… не надо… не надо опять в Азкабан… — шептал он одними губами.
Беллатрикс громко расхохоталась.
— Что, получил прощение?! — закричала она и перешла на русский. — Каркаров, поганый холоп! Теперь я знаю, что ваши отцы рассказывали все, стоило красным показать палочку!
Белла могла сказать очень и очень многое, но второй дементор с силой надавил ей на плечи, и ведьма забилась в своем кресле, стараясь стряхнуть с себя тварь. Когда Беллатрикс смогла отдышаться, Каркарова уже увели…
…Белла проснулась.
* * *
Ведьма огляделась по сторонам; когда ей приснился дементор, она сбросила с себя одеяло и проснулась от холода. Беллатрикс полежала пару секунд на кровати и свесила ноги, нащупывая тапки. Часы показывали половину шестого: до звонка будильника оставался еще час с лишним. Волшебница даже не пыталась полежать еще: попытка «поспать часок» обычно заканчивалась совершенно разбитым и сонным состоянием. Белла пошлепала приводить себя в порядок.
Поглощая овощной салат, ведьма еще раз вспоминала все, что ей посоветовал Яксли. Немного подумав, оба они пришли к выводу, что палочки у авроров нет. Была бы у них палочка Блэка, на которой висит «Круцио» — Фадж уже летал бы от счастья, а Беллатрикс сидела в изоляторе.
Она перечитала еще раз свои заметки и отобранные прецеденты. В очередной раз прокрутила все, что будет рассказывать следователю. Вспомнила формулировки статей законов. Очень похоже на последние часы перед экзаменом, только вот ставки неизмеримо выше. Беллатрикс вздрогнула и помассировала виски: нет, нет, ни в коем случае, сейчас не время вспоминать Азкабан!
Каркаров в свое время сдал всех, кого мог. Похоже, то же самое сейчас проделает Снейп. Беллатрикс часто задумывалась о взаимоотношениях Люциуса и его полукровного друга. В конце концов, она пришла к выводу, что профессор пытается усидеть на двух стульях. Сказать что-то более конкретное она не могла: Северус появлялся рядом с ней только и исключительно набегами и по просьбам Малфоев. Какие его цели, в какую игру играет Снейп, и играет ли вообще — знает, видимо, один только Мерлин.
Пламя в камине вспыхнуло зеленым. Белла отложила уголовный кодекс и подняла взгляд.
— Пора? — поинтересовалась она у Кингсли.
* * *
Яксли встретил ее у каминов. Путь до департамента магического правопорядка они проделали втроем: Беллатркис, ее адвокат и сопровождавший ведьму Кингсли. Назвать ненавязчивое присутствие аврора конвоем Белла просто не могла. Конвой — это то, что было во времена Крауча. Атриум воспринял ее так же, как во время прошлого визита: создал коридор и островок тишины вокруг нее.
Во главе мини-процессии Беллатрикс дошла до поста, сдала на проверку палочку, получила жетон и двинулась к лифту. Все это уже было знакомо; ведьма даже успокоилась. Уже у самой двери в кабинет волшебница машинально отметила, что хотя бы кабинет следователя не тот же самый, где ей приходилось давать показания в восемьдесят втором. Они не дошли пары дверей.
* * *
— Как складывались ваши отношения с Сириусом Блэком?
— Мы практически не общались с того момента, как он поступил на Гриффиндор. У нас с ним были слишком разные взгляды и разные убеждения.
— Что вам известно о его жизни с шестнадцати лет?
— Я могу говорить уверенно только о двух моментах. Кузен жил у Джеймса Поттера, и кузена не было там, где была я. До Азкабана, естественно.
— Вы имеете в виду членство в Упивающихся смертью?
— Я имею в виду только то, что я сказала, — Белла уклонилась от прямого ответа, но через полсекунды добавила. — Но да, в организации я его не видела ни разу.
Перо следователя заскрипело по бумаге, фиксируя ответ. Джеймс Хокинс, ровесник Беллы, полукровка с невыразительным и сонным лицом, нравился Белле все меньше и меньше. Он не шумел, не орал, не предлагал с ходу явку с повинной — в ео арсенале не было всех этих дешевых штучек плохого полицейского. Он даже не допрашивал, он беседовал, и именно поэтому с ним стоило держать ухо востро. Скажешь ему, что Сириус не состоял в организации — возникнет естественный вопрос: «А на основании чего вы в этом уверены? Вы знали всех, кто служил Сами-Знаете-Кому?» И что-то подсказывало Белле, что этот вопрос интересует Хокинса не меньше, чем материалы дела.
Сейчас следователя волновали взаимоотношения Беллатрикс с Сириусом. Как предполагала ведьма, следствие будет искать хотя бы косвенное подтверждение сговора двоюродных брата и сестры. С другой стороны, искать следует не там, а вся история их взаимоотношений — косвенное подтверждение невиновности кузена. Беллатрикс не особо скрывала, что собой представлял Сириус, тем паче, что Яксли помалкивал и всем своим видом демонстрировал спокойствие.
— Хорошо, — продолжил следователь. — Поддерживали ли вы с ним связь?
— Нет, — Белла покачала головой. — Для семьи он был белой вороной, с ним поддерживала отношения только моя сестра, Андромеда Тонкс. После ухода Сириуса из семьи я впервые встретилась и начала разговаривать с ним только в Азкабане. Мы сидели напротив друг друга.
Беллатрикс немного покривила душой. Сириуса она пару раз видела. Вот только рассказывать следователю об обстоятельствах таких встреч чревато.
— Каковы мотивы возобновления ваших отношений?
— Я боялась сойти с ума, — ведьма посмотрела куда-то в сторону. — У меня был выбор между дементорами, людьми, похожими на овощи и моим кузеном. Когда мы начали разговаривать, прошло больше шести месяцев, но меньше года. На третьем году моего заключения мы остались одни в блоке. И, повторюсь, я боялась сойти с ума.
— У вас есть предположения о том, как Сириус Блэк мог бежать?
— Совершенно никаких. Я не представляю себе, как сбежать из Азкабана.
— Говорил ли Сириус Блэк с вами о побеге?
— Нет.
— Хорошо, — следователь на мгновение сплел пальцы. — Объясните, тогда, пожалуйста, как у Сириуса Блэка оказалась палочка его отца и самые разнообразные вещи?
— Понятия не имею, — пожала плечами Беллатрикс. — Для начала вам стоит сказать, что вообще у него нашли, я совершенно не в курсе. Мне известна только судьба палочки Вальбурги Блэк.
О том, что волшебные палочки Ориона и Поллукса Блэков были заботливо спрятаны в одном из многочисленных тайников дома, Беллатрикс скромно промолчала. Разумеется, если бы авроры загорелись целью найти эти палочки при обыске, они бы их нашли. Но в первый раз к ней пришли, чтобы просто отправить за решетку, а во второй раз мракоборцы искали Сириуса, а не какие бы то ни было предметы…
* * *
…Бродяга сдался властям утром того же дня, когда Белла шла на допрос к следователю. Как сообщал «Пророк», Сириус Блэк пребывает под стражей и дает показания по «делу Петтигрю», как уже его окрестили журналисты. Кузен проходил по этому делу как свидетель и судить его должен был Визенгамот, что уже обнадеживало. Блэка держали в министерском изоляторе, а не в Азкабане.
Вторая полоса содержала комментарий министра магии. Беллатрикс с большим удивлением узнала, что, по мнению Фаджа, судебные ошибки и нарушение уголовно-процессуального кодекса — недопустимая вещь в стабильном обществе. Каждый волшебник вправе рассчитывать на справедливый суд: так говорил министр. По ходу дела, Фадж решил получить политические дивиденды, попинав ошибки Крауча.
Саму Беллу это волновало с другой точки зрения. Если министр ставит на оправдание кузена, то во имя чего она ходит под уголовной статьей? Только ради буквы закона или есть еще чья-то игра? Неужели за нее взялся не Долиш и не Амбридж, а сам Дамблдор?
Министерская бюрократия никуда не торопилась. Неприятнее всего было то, что Беллатрикс оказалась вне управления предприятием. Но, на счастье ведьмы, Нарцисса дала на этот счет недвусмысленный комментарий.
— Люциус исполняет свою часть сделки, — ответила леди Малфой. — Ты вложила больше средств, он вложит больше усилий по руководству. Белла, думай о том, как не сесть снова, остальное сейчас — ерунда.
Беллатрикс вняла совету и работала только и исключительно над свом делом. В своих изысканиях она дошла, наконец, до родовой книги и обнаружила то, что не чаяла увидеть. Бродяга не был вычеркнут из рода.
Вальбурга Блэк могла пожечь на гобелене несколько портретов. Но никто не дал бы стремительно сходящей с ума женщине черкать пером в родовой книге. Семья могла отлучить Сириуса от наследства. Но записи в книге имел право делать только глава рода, которым на тот момент был лорд Арктурус Финеас Блэк. Дед так и не вычеркнул внука, и из-за этого начиналась форменная казуистика.
Яксли, до которого срочно донесли эту весть, высказался предельно просто: «Он лишен наследства. Суд может счесть это достаточным условием для исключения из рода. Прецеденты были». Ситуация с наследованием того, что осталось от имущества Блэков, это только подтверждала: все родовые заклятия слушались Беллатрикс, как главу семьи, несмотря на то, что еще оставался один Блэк по мужской линии.
Формально Сириус еще мог считаться членом семьи, хоть и пораженным в правах. Де факто же Бродягу в шестнадцать лет выгнали из Блэков. Белла знала, что за укрывательство близкого родственника не полагается уголовная ответственность. По магическим законам двоюродный брат попадал в разряд близких родственников, но эти законы не предполагали изгнания из рода. Получалось, что родовая книга будет для Беллатрикс оружием последнего шанса. О том, чтобы положить ее на стол и сказать: «Он мой кузен, поэтому я могла его хоть у себя дома прятать», не могло быть и речи.
Племянник и его добровольцы прислали свиток, в котором как раз были изложены прецеденты, о которых говорил Яксли. Ведьма в очередной раз осознала, что надо тянуть время, пока не оправдают Сириуса.
* * *
Наконец, в самом конце второго допроса следователь по-домашнему улыбнулся и задал очень простой вопрос, на который очень трудно дать ответ.
— Госпожа Блэк, — заинтересованно произнес Хокинс. — Допустим, что вы не знаете ничего о побеге, об укрытиях Сириуса Блэка, о его планах. Но скажите — а как вы тогда выяснили, где и в каком облике скрывается Петтигрю?
XXXVII. В поисках выхода
Беллатрикс догадывалась, что рано или поздно ей зададут этот вопрос. Но слова Хокинса все равно выбили ее из колеи. Ведьма покосилась на Яксли. Юрист легко кивнул. Белла знала, что в любой момент она может отказаться от дачи показаний, но тогда… тогда, скорее всего, дело не затянется. Яксли сумел ей объяснить, что лучшим вариантом будет рассмотрение ее дела уже после оправдания кузена.
— Не могли бы вы четче сформулировать свой вопрос, мистер Хокинс? — Беллатрикс легко улыбнулась.
Она понимала, что сейчас ей придется или отказываться от дачи показаний, или врать. Точнее, не врать, а говорить только правду, но не всю.
— Пожалуйста, — следователь принял мяч. — С ваших слов, вы не имеете ни малейшего отношения к побегу Сириуса Блэка, никоим образом его не прятали, но, тем не менее, вы безошибочно выяснили, где искать Петтигрю. Как вы можете это объяснить? Это первая часть вопроса. Но есть и вторая часть вопроса. Как так получилось, что вы прибыли в Хогвартс именно в то время, когда Сириус Блэк оказался в его окрестностях?
Ведьма кивнула.
— Это все? — поинтересовалась она.
— Для начала да, — обманчиво добрый Хокинс положил подбородок на сплетенные пальцы рук. — От ответа на ваш вопрос зависит процесс Блэка.
«Зависит, зависит», — подумала Белла. — «Знать бы еще, как зависит».
— На ваш первый вопрос отвечу следующее, — начала ведьма. Яксли подался вперед, вслушиваясь в каждое слово. — Об анимагическом облике Питера Петтигрю мне известно с зимы одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Мой кузен рассказывал, что Петтигрю запустил проклятие в маггловские газовые баллоны и, превратившись в крысу, скрылся в канализации.
— Так, — следователь поставил точку.
— Перед этим Петтигрю отрезал себе палец, — продолжила Беллатрикс. — этот палец использовался как доказательство его смерти.
— Это все очень познавательно, но какое отношение это имеет к ответу на вопрос, — слабо улыбнулся Хокинс. За его улыбочной Белла почувствовала стылый холод.
— Самое прямое, — ведьма держала себя в руках. — Зная про крысу и отсутствие пальца, я сопоставила колдографию в «Пророке» и эти сведения. Вы помните, семья Уизли выиграла семьсот галеонов в лотерее и посетила Египет, об этом писали в газете.
— Расскажите подробнее про колдографию.
— Колдография была сделана на первой полосе «Пророка», точного номера я не помню. Там была изображена семья Уизли в полном составе. На плече их младшего сына, Рональда, сидела крыса без пальца на передней лапе. Я сопоставила изображение и информацию от Сириуса.
— Допустим, — кивнул следователь. — Тогда объясните, почему вы не отреагировали на летнюю газету летом же?
— Потому что я забыла ее прочитать летом, — развела руками Белла. — Номер мне попался на глаза только зимой.
В этом ответе не было ни слова неправды: Белатрикс действительно нашла зимой этот номер «Пророка».
— Тогда почему вы не связались с директором школы или семьей Уизли?
Белла, уже не скрывая эмоций, негромко засмеялась.
— Между мной и Уизли достаточно, чтобы они порвали мое письмо, даже его не читая, — пояснила она, все еще улыбаясь. — К сожалению, я опасалась так действовать, не исключаю, что зря.
— Тогда объясните, как вы оказались в Запретном лесу одновременно с Сириусом Блэком.
Беллатрикс сделала глубокий вдох. Сейчас она слышала, как по столу ползает невесть как залетевшая в кабинет муха. Сейчас она видела мельчайшие морщинки вокруг глаз следователя. Надо было решать сейчас — говорить про Драко или нет.
Белла прекрасно представляла себе, что ей скажет Нарцисса и в какую разъяренную фурию превратится младшая сестра. Но, рассуждая трезво, а что такого можно предъявить племяннику? Что он ответил на теткино письмо? Или что он написал о том, что счел подозрительным? Волшебница решилась.
— Я получила сову от племянника, который случайно оказался возле хижины Хагрида, — во рту ведьмы остался гадкий привкус, как будто она выплюнула змею. — Он написал, что видел Уизли с крысой.
— Так… каким образом вы нашил в лесу Петтигрю?
— Я добралась до Гремучей ивы и там обнаружила старый ношеный пиджак…
— Секунду, — перебил Хокинс. — Как вы добрались до ивы?
— Через Визжащую хижину. Там есть потайной лаз.
— Откуда вам это известно?
— От Сириуса Блэка, он рассказал про этот ход, пока мы находились в Азкабане.
— И как же вы нашли Петтигрю? — Хокинс поднял взгляд.
— Я от отчаяния его позвала, — бесхитростно пояснила Беллатрикс. — Он внезапно появился и пытался на меня наброситься.
— Петтигрю утверждает, что вы звали его по Черной метке, — следователь пристально поглядел на ведьму.
— Он врет, — Белла выдержала взгляд. — Это невозможно.
— Почему? — последовал вопрос.
Ведьма закатала рукав и показала бледно-серое клеймо Волдеморта.
— Темный лорд ставил метку любому, кто вступал в его ряды. Даже тем, кто был туда завлечен через заклинание подвластия, — пояснила Беллатрикс. — Всем известно, что метки связаны в сеть и Темный лорд мог вызвать своего вассала. Но только он.
— Вы утверждаете, что сигнал мог дать только Сами-Знаете-Кто?
— Да, — Белла кивнула и опустила рукав. — Если бы кто-то мог звать по Черной метке, это означало бы то, что Темный лорд отметил его как равного. И я хочу заметить, что у Петтигрю метка была, а у моего кузена — нет.
* * *
— Пока что вы не сказали ничего из того, что им неизвестно, — объяснял Яксли, когда они вернулись домой. — Все слова Петтигрю, это его слово против вашего. А я знаю, что судебная легилименция к нему сейчас неприменима. С него даже следы пыток толком снять было невозможно.
— Даже так? — удивилась Беллатрикс. — Почему?
— Последствия длительного пребывания в анимагическом облике. Даже если бы вы действительно наложили Круцио, — юрист улыбнулся. — это бы не сняли.
— Только бы они не нашли палочку, — напряженно проговорила Белла.
— Если бы нашли, давно бы уже поместили вас в изолятор, — успокоил ее Яксли.
* * *
— Вы утверждаете, что не применяли к Петтигрю пыточное проклятие?
— Совершенно верно, не применяла.
— Хочу заметить, — вмешался Яксли, — что палочка госпожи Блэк была проверена, о чем составлен соответствующий акт.
— Безусловно, но вторую палочку исключать нельзя, о чем вы прекрасно знаете, лорд Яксли. — протянул Хокинс.
— Я прежде всего знаю о презумпции невиновности, — парировал адвокат. — Предъявите вторую палочку.
— А если ее найдут? — следователь полез в ящик стола.
— Найдете, будет ваша, — севшим голосом проговорила Беллатрикс. Только огромным усилием воли она заставила себя не смотреть на стол. — Хотя у вас могут найти даже то, чего у меня не было…
Из ящика стола появилась на свет стопка бумаги.
— …А пока что я вижу только давление на мою подзащитную, — продолжил Яксли…
* * *
Беллатрикс вышла из кабинета на негнущихся ногах, стараясь не выдать своего волнения. Произошедшее казалось ей простым взятием на испуг: кто-то хотел проверить, действительно ли Петтигрю лжет или в самом деле есть вторая палочка. С другой стороны, Белла теперь четко понимала — палочку Поллукса авроры так и не нашли.
Она пошла по коридору. Кингсли, как обычно, двигался на шаг позади. Яксли с ними не было — юрист уже отправился писать. Белла решила добраться поскорее до каминов, когда за поворотом послышался знакомый голос, похожий на писк.
— Прошу, — жалобно верещал Петтигрю, — я все сказал, я все сказал…
Двое авроров вели Питера. В отличие от Беллатрикс, на крысе красовались испещренные рунами наручники. Петтигрю вел себя так, будто его уже волокут на казнь — мракоборцы его разве что не тащили.
— Она меня пытала! — начал блажить Петтигрю, едва увидев Беллу. — Она меня пытала Круцио!! Схватите ее, пожалуйста!
Волшебница проводила взглядом двоих авроров и запуганного, жалкого человечка, окончательно потерявшего человеческий облик. Чего Петтигрю вовремя не понял, так это того, что предателя терпят, пока он нужен. Сейчас он, выработав свой ресурс, ни для кого не представляет ценности.
* * *
Вечером этого же дня к Беллатрикс прилетели сразу четыре совы: от Драко, от Нарциссы, от Андромеды и из Министерства. Ведьма вскрыла министерский пакет и выяснила, что слушание по ее делу состоится через две с половиной недели.
Драко сообщал, что ему пришлось давать показания.
«Госпожа Блэк!», — с этих слов начиналось любое письмо племянника.
«Сегодня я в присутствии отца давал показания по Вашему делу. Я подтвердил, что получал от Вас письмо с просьбой узнать о крысе Уизли. Я подтвердил, что отправил Вам письмо про собаку, утащившую крысу. Следователь хотел выяснить еще некоторые вопросы относительно Вас, но я отказался давать показания, поскольку это не относилось к разбираемому делу.
Теодор узнал от младшей Боунс, что мадам Амелия Боунс полагает бессмысленным доведение Вашего дела до суда ввиду отсутствия состава преступления».
«Какие канцеляризмы», — подумала Беллатрикс, добравшись до конструкции о составе преступления. Дальше Драко сообщал совсем интересное.
«К сожалению, Сьюзен Боунс не может нам сообщить подробно мнение мадам Амелии по вполне понятным причинам. Ее тетя не обсуждает с ней Ваше дело, и все ее выводы — следствие оговорок мадам Боунс.
Мы взяли на себя смелость узнать у Сьюзен о вопросах признания Вашего кузена близким родственником. По этому поводу сообщаем следующее: если он остался в родовой книге, то его могут считать членом рода Блэк. Такие прецеденты были.
Желаем Вам удачи.
Драко Малфой.
Теодор Нотт
Персефона Паркинсон».
Беллатрикс тяжело вздохнула и взяла в руки письмо Нарциссы. Раз Драко давал показания, младшая сестра могла написать только одно. Хорошо хотя бы то, что Цисси не прислала вопиллер.
В письме были всего три предложения: «Хорошо, что Люциус вмешался. Хорошо, что ты действительно не втравила Драко ни во что противозаконное. Поговорим позже».
Белла не стала раздумывать над причинами. Позже — значит позже, она успеет еще обдумать реакцию сестры.
Андромеда оказалась еще лаконичнее Нарциссы. Средняя сестра написала всего одну фразу: «Слушание Сириуса будет за два дня до твоего».
* * *
— Вам пора, госпожа Блэк, — произнес Долиш вместо приветствия.
Вместо уже привычного Кингсли в доме появился Джон Долиш, цепной пес аврората. Он явился незадолго до заседания и застал Беллатрикс в полном облачении. Не говоря ни слова, ведьма поднялась с кресла.
Атриум показался ей неожиданно тихим. Кингсли и Яксли поджидали ее у самых каминов. Процессия двинулась, и редкие вечерние посетители старались держаться подальше от волшебника с папкой и двух авроров, ведущих женщину. Беллатрикс снова шла к залу заседаний, снова в качестве подсудимой. Единственное, что странным образом успокаивало — сейчас ее ведут не дементоры, а обычные люди.
Они вошли в помещение, в центре которого сиротливо стояло одно кресло. Зал загудел, Беллатрикс услышала щелчки колдокамер. Посмотреть, как будут судить Беллу Блэк, собралось едва ли не больше людей, чем в восьмидесятых. Волшебница шла и кожей ощущала взгляды собравшихся; они рассматривали женщину в строгой черной мантии с капюшоном.
Беллатрикс опустилась в кресло так, как императрица садится на трон. Едва она уселась, волшебные цепи ожили и примотали ее руки к подлокотникам. Еще несколько щелчков колдокамер; кто-то старается поймать удачный кадр.
Белла огляделась в поисках знакомых лиц. Где-то в средних рядах, справа от нее, сидели супруги Малфой. Ближе к ней, тоже справа — Андромеда с мужем. С другой стороны на передних скамьях — Муди с Нимфадорой. Больше никого; Белла, как ни старалась, не увидела знакомую прическу Риты Скитер.
Подсудимая перевела взгляд на судей. Никто не будет ее судить полным составом. Не тот резонанс. Она увидела Амелию Боунс, считавшую, что дело не стоит доводить до суда. Увидела Амбридж и поморщилась от отвращения. Остальных, кроме Огдена, она не знала. С легким удивлением она отметила, что кресло председателя пустует.
«Неужели?» — Беллатрикс, не успев закончить свою мысль, вздрогнула. К единственному незанятому месту шел Дамблдор.
XXXVIII. Суд
Ведьма, не отрываясь, смотрела на директора. Белла будто оказалась в Хогвартсе; Дамблдор так же притягивал внимание школьников первого сентября, как сейчас завладел умами собравшихся в зале волшебников. Волшебница не оборачивалась, но слышала восторженные аплодисменты и щелчки колдокамер.
Он пришел судить. Всезнающий. Мудрый. Старый человек. И старый враг.
— Начинаем слушание по уголовному делу… — заговорил Дамблдор.
Пока секретарь записывал обычный в таких случаях текст, Белла смотрела на директора. Старик произносил то, что уже давно привык излагать, меняя только даты, номера статей, имена и фамилии. Но Беллатрикс интересовало не то, что говорил Дамблдор. Ее интересовало, как он это говорил и как его слова воспринимали остальные судьи.
Амбридж, как и положено верной помощнице министра, гневно смотрела на Беллу. Мадам Боунс сидела со скорбным видом. Дамблдор… Дамблдор говорил так, будто выпускал учеников. Белле приходилось бывать в кабинете директора, и она запомнила один давний разговор. Альбус говорил о Темном лорде усталым голосом. Директор знал, что он должен сказать слизеринке эти слова и что эти слова уже ничего не меняют.
Из раздумий ее выдернул голос судьи.
— Вы Беллатрикс Моргана Блэк, дочь Сигнуса и Друэллы Блэк, в девичестве Розье, вдова Рудольфуса Лестрейнджа, рожденная двадцать пятого июля тысяча девятьсот пятьдесят первого года? — Дамблдор произнес риутальную фразу.
— Да, — голос Беллатрикс не дрогнул.
— Признаете ли вы себя виновной в укрывательстве Сириуса Блэка?
— Нет, не признаю.
— Признаете ли вы себя виновной в соучастии в похищении Питера Петтигрю?
— Нет, не признаю, — повторила Беллатрикс.
Зачем еще Дамблдор разделил обычный вопрос на два? У него есть какие-то планы на повестку дня? Беллатрикс наблюдала, как директор медленно перебирает бумаги. Один документ пошел по рукам судей. Что такого нашел директор?
— Подсудимая, — спокойно начал директор, — вам было доподлинно известно, что вы обездвиживаете именно Питера Петтигрю?
— Да, — ответила Белла и тут же поправилась. — Я сразу поняла, что это именно Петтигрю.
— На основании чего вы так решили? — пропела Амбридж.
Вот уж кто будет цепляться к каждому слову.
— На основании его внешнего вида, — какой вопрос, такой и ответ.
— Вы так хорошо знаете Петтигрю?
— Я знаю то, что неопрятный человек, похожий на крысу, мог оказаться только Петтигрю, — Беллатрикс старалась сохранять спокойствие. — Вы же имеете представление о последствиях длительного пребывания в облике животного, мисс Амбридж?
Не мадам и не леди. Мисс. Белла хорошо знала, как можно унизить, не сказав ни единого бранного слова. Чиновница дернулась.
— С какой целью вы сломали ноги Петтигрю? — вмешался Огден.
Про то, что их сломала именно Беллатрикс Блэк, все и так знали. Белла не отказывалась от того, что причинила вред здоровью Питера.
— С целью самозащиты… — ведьма чуть пошевелилась в кресле.
Тиберий Огден едва открыл рот, когда Амбридж бросилась в битву розовым ястребом:
— Кхи-кхи, — чиновница издала полусмех-полукашель, буквально выводящий Беллу из себя,
— Позвольте заметить, что я не договорила, — холодно произнесла Беллатрикс.
— Пожалуйста, пожалуйста, — заулыбалась Амбридж, всем своим видом показывая, что это она разрешает ведьме говорить.
— Кроме этого, с целью не допустить его бегства, лорд Огден, — розового существа для Беллы будто и не существовало.
Старый волшебник потер подбородок.
— По-моему, это действие нельзя квалифицировать иначе, чем похищение, — снова вмешалась Амбридж. — какую угрозу для вас мог представлять Петтигрю без палочки?
— Или как превышение полномочий, — заметила мадам Боунс. — Что может сказать защита?
— Прежде всего, хочу отметить, что моей подзащитной не было заведомо известно о наличии или отсутствии у Питера Петтигрю волшебной палочки, — начал Яксли. — Во-вторых, согласно прецеденту, созданным судебным решением Грея против Лайонса от одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года действия госпожи Блэк классифицируются как гражданский арест.
В зале поднялся легкий шум. Яксли прошел вперед; теперь адвокат стоял перед судьями и уже раскрывал свою безразмерную папку.
— Прошу суд обратить внимание на следующие моменты. Арестованный был доставлен в руки авроров. Раз, — Яксли знал, как надо говорить в этом зале, чтобы его отлично слышали. — Моя подзащитная дала показания следствию. Два. В материалах уголовного дела моей подзащитной даны исчерпывающие объяснения об основаниях для подозрений. Три. Таким образом, действия моей подзащитной соответствуют основе упомянутого судебного решения.
Адвокат отдал секретарю копию из сборника, и судьи принялись изучать документ. Дамблдор и Боунс лишь бегло пробежались взглядом по строчкам. Огден с соседом читали лишь ненамного дольше. Амбридж изучала лист бумаги так, будто впервые увидела буквы. Беллатрикс, наблюдая за судьями, испытывала невыносимое желание почесать нос, но из-за пут, примотавших ее к креслу, сделать это никак не получалось.
Происходящее начинало ее настораживать все сильнее и сильнее. Ведьма никак не могла определиться, что больше заставляет ее нервничать: вид Амбридж, готовой уже сейчас отправить Беллу в Азкабан, или же вид Дамблдора. Директор разве что не спал. Он почти не смотрел в документы, почти не смотрел в зал. Весь жизненный опыт подсказывал волшебнице, что сюрпризы надо ждать от директора.
— Применяли ли вы Непростительные к Петтигрю? — в очередной раз вылезла розовая фея.
— Долорес, у нас же повестка дня, — с укоризной произнес Дамблдор.
— Но Альбус, а как же степень тяжести? — возмутилась волшебница. — Почему мы доверяем исключительно показаниям подсудимой?
Амелия Боунс, ни говоря ни слова, приложила ладонь к лицу.
— Мы исходим из принципа презумпции невиновности, — вмешался Огден, но Белла заметила жест Дамблдора: мол, молчи, Тибериус.
Зачем Дамблдор это делает? Какова сейчас роль Амбридж? Беллатрикс не понимала, почему директор дает чиновнице возможность выставить себя полной дурой.
— Министерство заинтересовано в объективном рассмотрении столь резонансного дела, — Амбридж не могла не упомянуть начальство с должным благоговением. — Поэтому, учитывая уголовное прошлое подсудимой, настаиваю, чтобы суд заслушал Петтигрю.
Кажется, даже в зале не поняли Долорес Амбридж.
— Хорошо, — Дамблдор спокойно согласился, — давайте вызовем Петтигрю.
Директор и мадам Боунс обменялись взглядами, и Беллатрикс в очередной раз занервничала.
* * *
Петтигрю долго рассказывал свою историю. Крыс нашел благодарного слушателя в лице Амбридж и излагал все, что знал, а все, чего не знал — додумывал. Белле казалось, что, не будь цепей, примотавших Питера к креслу, тот пополз бы на коленях к креслам судей.
Зал молчал. Чтобы видеть Петтигрю, Беллатрикс должна была поворачиваться, а ведьма не отводила взгляд от судей. Впрочем, выражение лица крысы она и так могла угадать по слезливой и умоляющей речи. Боунс и Огден слушали Питера с откровенным скептицизмом.
— Так все-таки, вы слышали, как вас зовет подсудимая? — терпение Огдена начало подходить к концу.
— Да, я слышал ее голос и жжение в метке, — запищал Петтигрю.
— Понятно, — вмешалась мадам Боунс. — К вам применялось Непростительное?
— Да! Да! — Питер чуть только не забился в экстазе. — Она меня пытала! Она говорила, что я должен Блэку двенадцать лет жизни! Она дважды колдовала «Круцио»!
Зрители загудели.
— Тогда с какой палочки по вам выпускали Непростительное? — резко спросила мадам Боунс.
— Я… — Петтигрю замялся. — С ее же палочки.
— Экспертиза показывает, что с палочки подсудимой не были наколдованы Непростительные проклятия. Как вы это объясните?
— Второй палочкой, — вмешалась Амбридж. — обычное дело в уголовной практике. Подсудимая просто сбросила ее.
Это уже был булыжник в огород следователей.
— Вы хотите сказать, что бригада экспертов, обыскав район, не нашла вторую палочку? — Амелия Боунс отчетливо разозлилась. — Петтигрю показал, что его сразу же понесли в Хогвартс, подсудимая просто не могла сбросить вторую палочку где-то еще.
Дамблдор мягко улыбнулся и Беллатрикс похолодела. Она почувствовала, как по ее спине потекла капля пота. Сейчас директор возьмет и достанет палочку деда. Ведьма уставилась на руки старого волшебника.
— Коллега, — примирительно начал Дамблдор, глядя на Амбридж. — Неужели вы хотите сказать, что отдел магического правопорядка плохо работает? Я уверен, что они обязательно нашли бы палочку.
Беллатрикс вздохнула, стараясь унять дрожь в коленях и колотящееся сердце. Нет, палочка не у Дамблдора.
— Я настаиваю, чтобы мы проверили все возможные варианты, — Амбридж не успокаивалась. — Мы должны заслушать целителя. Господин директор, сколько времени вам потребуется, чтобы вызвать мадам Помфри?
— Пять минут, не более, — непринужденно ответил Дамблдор. — Я ожидал, что нам может потребоваться целитель в качестве свидетеля. Мадам Помфри ждет в Атриуме.
— Вы оставили школу без целителя? — поинтересовалась Амелия Боунс.
— Нет, что вы, мадам Боунс, — директор улыбнулся. — Пока мадам Помфри уехала по делам, в больничном крыле ее заменяет профессор Снейп, он лицензированный колдомедик.
* * *
Поппи Помфри, помнившая Беллу еще школьницей, откровенно нервничала. Разумеется, ее никто не приковывал цепями к креслу, но само соседство с Беллатрикс Блэк и Питером Петтигрю было откровенно неприятно для старушки. Целительница отвечала на вопросы спокойно и даже уверенно: в конце концов, разговор шел в области ее работы.
Нет, следов, характерных для пыточного проклятия на теле Петтигрю не было. Организм и без того был угнетен длительным нахождением в образе крысы. Да, обе ноги Петтигрю были сломаны, но перелом был устранен за полчаса. Нет, угрозы жизни и здоровью не было, подсудимая сломала кости с редким профессионализмом.
Амбридж пыталась задавать вопросы, выглядело это как «ну пожалуйста, найдите мне хоть какую-то зацепку!», но пугать и давить на старушку, которая не боялась гриндевальдовцев — заведомо провальная затея.
— Объясните, пожалуйста, что вы подразумеваете под профессионально сломанными костями? — вмешался Огден.
— Поясняю, — кивнула целительница. — Кости Петтигрю были сломаны так, чтобы исключить всякую возможность передвижения. При этом госпожа Блэк ограничилась закрытым переломом, не оставила ран и исключила всякую возможность оставить его инвалидом.
Мадам Помфри покосилась на Петтигрю, вжавшегося в кресло.
— Леди Блэк могла, например, попробовать сломать ему голени, и тогда были бы возможны разные… варианты, в том числе и такие, что целительство уже не спасло бы его конечности.
— Спасибо за комментарий.
— Как мы видим, заявления о применении Непростительных не подтверждаются, — заметил Дамблдор.
Директор поглядел на часы и покачал головой.
— К сожалению, мы не обойдемся без второго слушания…
* * *
…Беллатрикс свернулась калачиком под одеялом. Она до сих пор не могла поверить, что палочка не всплыла на суде. Если она не у Дамблдора, то у кого тогда? Где она всплывет и всплывет ли вообще? Если она могла всплыть, то почему Дамблдор уже резюмировал, что Белла не применяла «Круцио»?
Зачем Дамблдор позволил Амбридж выставить себя дурой? Какую цель он преследует? Ответа на этот вопрос у Беллы не было, но, в конце концов — этот ли вопрос должен ее сейчас волновать? Для нее главное — не оказаться снова в Азкабане, и чем дурнее будет Амбридж, взявшая на себя роль обвинителя, тем лучше для нее.
Завтра Беллатрикс предстояло второе слушание, и в повестке дня значился вопрос об укрывательстве. Что для нее готовят — ведьма не знала.
XXXIX. Вердикт
Второе слушание назначили на утро. В Атриуме оказалось достаточно людно, но перед Беллатрикс создали натуральный коридор. Зал суда ничуть не изменился за ночь. Ведьме показалось, что сидевшие в нем люди никуда не уходили: и Малфои, и миссис Тонкс сидели на тех же самых местах. Только Дамблдор пришел раньше, чем вчера: председатель сидел на своем месте и читал какой-то документ.
Беллатрикс снова опустилась в кресло. И снова волшебная цепь примотала ее руки к подлокотникам.
* * *
— Как вы можете объяснить наличие у Сириуса Блэка палочки его отца? — на этот раз первый вопрос задала Амелия Боунс.
— Я не имею представления о том, как у моего кузена оказалась эта палочка, — Белла даже не покраснела.
— Весьма странно, что вы не знаете, где находится собственность вашей семьи, — опять Амбридж.
— Что поделать, я не умею находить вещи там, где их нет, — парировала Беллатрикс.
В зале прокатился легкий смешок. Посмотреть на суд пришло немало чистокровных. Многие из них знали, как Амбридж приходила с обыском в дом Блэков.
— Прошу суд обратить винимание на обстоятельство дела, — вмешался Яксли. — по действующим правовым нормам, лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство супруга или близкого родственника. Сириус Блэк является кузеном моей подзащитной, то есть, по действующим нормам ее близким родственником.
Яксли оглядел судей.
— Прошу снять с моей подзащитной обвинение в укрывательстве в связи с отсутствием состава преступления.
Амелия Боунс коротко кивнула. Беллатрикс крепко подозревала, что глава отдела магического правопорядка просто ждала, на какой минуте защита напомнит о родстве.
— Кхи, — Амбридж послала лучезарную улыбку, — позволю себе напомнить, что в уважающих себя чистокровных семьях родственником считается член рода, а Сириус Блэк изгнан из семьи своей матерью. Даже удивительно, что мне приходится вам это объяснять…
— …В свою очередь, позволю себе напомнить, — Блэк подпустила в голос металла, — что в уважающих себя чистокровных семьях членство в роду фиксируется в родовой книге. Записи в родовой книге делает глава семьи, и лорд Арктурус Финеас Блэк никаких записей об изгнании не делал. Прошу суд ознакомиться с родовой книгой дома Блэк.
Беллатрикс чуть ли не оскалилась, пристально глядя на Амбридж.
— Был ли Сириус Блэк лишен наследства? — в разговор включился Огден.
— Да, — односложно ответила ведьма, уставившись на Дамблдора.
Директор спокойно просмотрел последние страницы увесистой книги, хранившей тысячелетнюю историю фамилии. Дамблдор ничего не сказал, только печально посмотрел на Беллу поверх очков. Что его печалило — ведьма не знала, но догадывалась, что только что ей удалось вывернуться из цепких старческих рук…
-…Суд удаляется на совещание, — подвел черту директор.
* * *
Беллатрикс тихо сидела и смотрела в одну точку перед собой. В зале о чем-то негромко разговаривали, но ведьме не было до этого никакого дела. Сейчас судьи решают, что с ней будет. На фоне этого происходящее здесь — такая ерунда.
Белла вспомнила свою встречу с дедом. Поллукс Блэк пришел к ней в изолятор вечером; уже после вынесения приговора, но до отправки в Азкабан. Тогда она еще не до конца осознала предстоящее. Мысли Беллы метались от восторженного вопля: «Жизнь!» до образа помятого Каркарова. Она не знала, чего деду стоило добиться свидания, но тогда это ее не волновало.
«Мне не в чем каяться», — тогда говорила она. Но это не так сильно волновало Поллукса Блэка.
— Нам удалось… уговорить Крауча, — сказал тогда дед.
— Наверное, он думает, что десять лет и пожизненное заключение для меня окажется одним и тем же? — Белла пристально посмотрела в глаза старого волшебника.
— Да, именно так, — ответил Поллукс Блэк после секундной паузы. — Но ты выживешь даже в заключении, или я тебя не знаю.
— В плену, — покачала головой ведьма. — У нас нет заключенных, только военнопленные.
— Де факто — может быть. Де юре — нет, — не согласился дед.
Поллукс Блэк поднялся.
— Знаешь, — тихо произнес он. — Сейчас я думаю, как бы я вел себя, если бы тогда, в Бретани, я попал в плен и меня судили гриндевальдовцы? За то, чем сам я гордился? За что, за что потом — только лишь потом! — родина даст мне орден?
— Ты ведь тоже был добровольцем во Франции, дедушка, — кисло улыбнулась Беллатрикс. — Тебя ведь назвали бы преступником.
— Да, скорее всего.
— И что же ты сейчас думаешь, дедушка?
Старый Блэк помолчал.
— Я думаю, внучка, что ты сделала свой выбор, — наконец, произнес он. — Теперь пей эту чашу до дна…
…Сейчас Беллатрикс ждала вердикта суда. Чаша, которую она пригубила в восемьдесят втором, так и не заканчивалась. Ведьма даже не догадывалась, показалось ли донышко сосуда. Что сейчас будет? Она не знала; от Дамблдора можно ожидать чего угодно, вплоть до демонстрации дедовской палочки.
— Мне не в чем каяться, — Беллатрикс не заметила, как произнесла эту мантру вслух.
— Что такое, леди Блэк? — настороженно спросил Яксли.
— Нет-нет, ничего, — Белла помотала головой.
Скорее бы уже хоть какая-то ясность!
* * *
— Именем Визенгамота… — Дамблдор начал зачитывать решение суда.
Судьи вернулись через полчаса. Спокойные Тиберий Огден и Амелия Боунс. Печальный Дамблдор. Розовая фея. И пятый волшебник, которого Белла просто не помнила. Злое выражение и разочарование, чуть только не написанное на лице Амбридж дарило ей надежду.
— …Судом установлено, что Сириус Орион Блэк, будучи лишен наследства, не исключен из списка членов рода Блэк, — продолжал директор.
Беллатрикс не смогла удержать улыбку. Раз Сириус расценивается как член семьи, ее точно не смогут привлечь за укрывательство. Ведьма повернулась к Яксли, но адвокат смотрел только на трибуну, не оборачиваясь к ней.
— …Суд критически относится к заявлениям Петтигрю о применении к нему Непростительного проклятия, — Беллатрикс подалась вперед. — Результаты экспертизы подтверждают, что с палочки Беллатрикс Блэк в течение предшествующих моменту ее задержания суток не было выпущено ни одного непростительного проклятия.
«Значит, палочки у тебя все-таки нет», — мстительно подумала Белла.
— Медицинская экспертиза ожидаемо не выявила следов пыток любых видов, — продолжил Дамблдор.
Директор на секунду сделал паузу и поглядел поверх очков на Беллатрикс. Похоже, они оба знали, что следы «Круцио» на Петтигрю после столь долгой жизни в крысином облике просто невозможно обнаружить. Может, в первые часы после пытки колдомедики смогли бы отличить «Круцио» от угнетения нервной системы. Но не через сутки.
— Судом установлено, что Беллатрикс Блэк, располагая сведениями об анимагическом облике и особых приметах Питера Петтигрю, в результате стечения обстоятельств, выяснила, что вышеупомянутый анимаг находится в Хогвартсе, — Дамблдор будто читал лекцию.
Директор уже добрался до письма Драко Малфою, заставив Беллу понервничать. Не хватало еще втянуть племянника.
— Беллатрикс Блэк не нанесла Питеру Петтигрю тяжких телесных повреждений, ведущих к инвалидности, — Белла подобралась. Начиналось самое важное. — Обвиняемая добровольно сотрудничала со следствием и доставила задержанного в аврорат. Суд квалифицирует действия Беллатрикс Блэк в отношении Питера Петтигрю как гражданский арест.
Ведьма облегченно выдохнула. Все, что будет дальше, она уже знала сама.
— …Постановил: признать Беллатрикс Моргану Блэк невиновной по пунктам обвинения… — от слов Дамблдора Амбридж сморщилась так, будто жевала лимон.
Путы, державшие Беллатрикс в кресле, растворились в воздухе.
* * *
Ведьма подошла к фонтану. Она еще с трудом верила, что Дамблдор просто так отпустил ее. Почему директор поступил именно так? Зачем ему это понадобилось? От размышлений ее отвлекли Малфои. Люциус и Нарцисса никуда не спешили и вышли из зала одними из последних.
— Поздравляю, — произнес Люциус после того, как волшебники поприветствовали друг друга.
— Благодарю, — Беллатрикс даже не улыбалась.
— Хорошо, что Драко обошелся без взысканий и нападок, — добавила Нарцисса.
Белла только кивнула.
— Вот что, — Люциус понизил голос. — Я приглашаю вас в Малфой-мэнор через два дня. Пришлю сову с подробностями. Нам всем предстоит очень серьезный разговор.
— Тогда я жду сову, — радость моментально улетучилась. Лорд Малфой не тот человек, который будет так предупреждать о чем-то маловажном. Речь идет о Драко или о чем-то ином?
— Да, Белла, я хочу вот о чем попросить, — вмешалась Нарцисса. — Драко очень хочет приехать к тебе на пасхальных каникулах. Ты примешь его, если у тебя будет возможность?
Раз Нарцисса задавала такой вопрос, речь явно пойдет не о племяннике…
…Малфои не задержались: Люциуса и Нарциссу гнали какие-то срочные дела. Белла уже было собралась пойти домой, когда ее перехватила Андромеда.
— Белла, — средняя сестра выглядела ничуть не менее серьезно, чем младшая. — Слушание Сириуса будет через полчаса.
* * *
Кузен держался бодро и уверенно. Беллатрикс сразу обратила внимание, что Сириуса никто не приковывал цепями к креслу.
— Он официально свидетель, — шепнула Андромеда.
Две сестры расположились там же, где на прошлом слушании восседала миссис Тонкс.Им было отлично видно и Сириуса, и Петтигрю, скорчившегося в кресле подсудимого, и председательствующего Дамблдора. Кроме директора, среди судей оказалась мадам Боунс. Как Белла могла судить, в виновности Петтигрю уже никто не сомневался. Настрой судей был совершенно иным, или Беллатрикс просто наблюдала действо с другого ракурса.
— Мистер Блэк, поясните, пожалуйста, откуда у вас оказалась палочка вашего отца? — от вопроса Амелии Боунс Белла чуть не подскочила на месте.
Если Бродяга сейчас признается — последствия будут непредсказуемы. Неизвестно, что бы было с Беллой, но Андромеда с силой схватила ее за руку и зашипела в ухо не хуже настоящей змеи:
— Спокойно! Сиди тихо! Все будет в порядке!
— Я подобрал ее в поместье моего дядюшки, Альфарда Блэка, — пояснил Сириус.
— Как вы смогли проникнуть в особняк?
— О, это просто, — Бродяга заулыбался. — Дядюшка оставил меня наследником и, кроме того, я знаю, где тайник с ключом. Разгадка очень простая.
Белла выдохнула, увидев удовлетворенный кивок мадам Боунс. Покосившись в сторону, она увидела, как Дромеда улыбается.
— Говорю же, все будет в порядке, — прошептала сестра.
Бродягу оправдали меньше, чем через час. Питера Петтигрю признали виновным в убийстве двенадцати магглов. Беллатрикс едва дождалась, когда Дамблдор дочитал приговор, и рванулась вниз вместе с сестрой.
* * *
Беллатрикс и Сириус Блэки танцевали на кухонном столе, размахивая бутылками огневиски. Крепкий стол поскрипывал, но держался; эта мебель пережила поколения чистокровных магов, никогда не отличавшихся тихим нравом. Кроме домовика, в доме больше никого не было. Кричер благоразумно убежал наводить порядок в спальне хозяина Сириуса. Похоже, в особняке на Гриммо в ближайшие несколько часов будет лишь один нормальный обитатель, и тот эльф.
Они просто не могли не разбудить Вальбургу.
— Что здесь происходит?! — донесся вопль из прихожей. — Кто здесь? Беллатрикс?!
Сквозь открытую дверь на кухню тетка Вальбурга увидела край стола, на котором прыгала ее племянница.
— Как это понимать?! — взвизгнула старуха.
— Я вытащила из Азкабана Сириуса Блэка! — Беллатрикс завопила, как баньши. — Сегодня оправдали Сириуса Блэка! Вы меня слышите, тетушка?!
Ведьма расхохоталась, как безумная.
— Все! — кричала она. — Блэк вернулся! Единственный мужчина из Блэков, последний из древнейшего и благороднейшего дома вернулся! И наш род продолжится!
— Как ты посмела?! — Вальбурга то ли плакала, то ли визжала.
— А-а-а-а!! — Белла орала не хуже матери Сириуса. — Так вам не нравится, тетушка?! Вам плевать на род Блэков?! На единственного наследника?! На моего брата?!
Беллатрикс ожидала чего угодно: от истерики и проклятий до нотации. Но тетка издала какой-то странный звук и со всхлипом закрыла шторы. Наступила тишина. Белла, не говоря ни слова, уселась на край стола; через пару секунд рядом с ней приземлился Сириус и обнял ее за плечи.
— Все? — спросил Бродяга. — Мы победили?
— Победили, — кивнула Беллатрикс. — Но тебе теперь придется выполнять все, что ты наобещал.
— Тебе тоже, — заржал Блэк.
Они посмотрели друг другу в глаза и увидели один и тот же вопрос: «Что будет, когда Волдеморт вернется?» Оба знали, что переубедить друг друга у них так и не вышло. Оба знали, что сейчас задать этот вопрос вслух — самое дурацкое, что можно сделать.
Сириус и Беллатрикс, не сговариваясь, потянулись за стаканами.
Конец первой части.
Часть вторая. На краю. XL. Семья
Ведьма сидела в кровати и разглядывала Черную метку. Знак Волдеморта выглядел точно так же, как и год назад: бледный, серый и безжизненный. Как у Беллы получилось вызвать по метке Петтигрю — она не знала. Ведьма крепко подозревала, что крыса просто услышала ее голос, а не колдовской зов. Но как же хотелось верить, что сработала именно Метка.
Пробуждение оказалось приятным. Как ни странно, но после перебранки с Вальбургой большая часть запала и веселья выкипела; на Блэков навалилась чудовищная усталость. Оба уже были немолоды, оба вымотали себе нервы. Все их безудержное веселье быстро превратилось в тихие посиделки. Пили мало; из двух бутылок огневиски одна так и осталась нетронутой. Говорили тоже немного, старательно обходя все острые углы. Оба знали про мировоззрение друг друга, оба понимали, что могут очень легко и быстро разругаться.
Ведьма потянулась и вспомнила перекошенное лицо Вальбурги. Интересно, что чувствовала тетушка, осознав, что род практически прервался? Смогла бы Вальбурга Блэк принять назад сына? По всему выходило, что вряд ли. Тетя в свое время ухитрялась восхищаться Темным Лордом сильнее самой Беллатрикс.
— Пусть имение сгорит, лишь бы грязнокровка от дыма покашлял… — пробормотала Белла, вспомнив старую фразу.
Забавно, что и Сириус, и Беллатрикс, и Андромеда по характеру оказались настоящими Блэками: упрямыми и решительными. Вот только их натура проявилась по-разному; лишь Белла разделяла семейные ценности. Андромеда пошла на все ради своей любви, а Сириус… даже забавно, что он с такими качествами не ощущал себя Блэком. Теперь Белле волей-неволей придется добиваться от кузена нужных действий. Главное, не превратится самой в Вальбургу и не сделать так, чтобы поведение Сириуса описывалось другой фразой: «Назло Вальбурге сожгу мэнор».
Древнейший и благороднейший род Блэков должен сохраниться. Это для Беллатрикс было аксиомой.
Из коридора донесся шум. Кто-то застучал когтями по полу. Ведьма хмыкнула и спустила ноги с кровати, нащупывая тапочки. За дверью оказался большой черный пес, рассевшийся посреди коридора с наглым видом. Сириус высунул язык и демонстративно протянул лапу.
— Не спится? — спросила волшебница, пожав лапу кузена.
Пес кивнул и принялся разглядывать полосатые носки.
— Спал на коврике, наверное?
Пес кивнул еще раз.
— И почему?
Пес демонстративно почесался задней лапой за ухом.
— Тогда иди умываться и завтракать…
-…Знаешь, я просто поглядел на чистую кровать, — пояснял Сириус, когда Блэки покушали и принялись за чай. — Как-то не захотелось валиться на нее немытым, вот и поспал ночью на коврике.
— У тебя разве душа не было? — недоверчиво спросила Белла.
— Все равно не то, — Бродяга развел руками.
— Ладно, тебе виднее, — махнула рукой Беллатрикс. — Тебе ведь надо купить новую палочку и обязательно показаться в Мунго. Ты понимаешь…
— Я понимаю, — кивнул Сириус. — Ты говорила.
Вспоминать про то, как Белла второй раз оказалась в Азкабане, им обоим не хотелось.
— Тогда давай пойдем сегодня.
— Беллс, — Сириус чуть подался вперед. — Ты вчера рассказывала про свои дела. Так?
— Так.
— Я думаю, что сходить к Олливандеру, а потом записаться на прием в Мунго смогу и сам. Я уже большой мальчик, — ухмыльнулся Бродяга. — А вот тебе бы стоило заняться предприятием. Я бы на твоем месте не давал змеюке Малфою повода злиться.
«Или ты хочешь с кем-то встретиться по дороге», — мысленно добавила Беллатрикс. Но, стоило признать, в предложении кузена был свой резон.
* * *
— Я даже удивлена, — Андромеда с интересом оглядела гостиную.
— Интересно, чем, — Беллатрикс уселась на диван и жестом предложила сестре устраиваться рядом.
— Я ожидала что угодно: от поля боя до горы пустых бутылок, — пожала плечами миссис Тонкс. — но не спокойной обстановки.
— Просто мы уже староваты, — слабо улыбнулась Белла.
— А где Сириус?
— Ушел за палочкой и в Мунго. Сказал, что сам сходит.
— Понятно, — кивнула Андромеда.
Беллатрикс пристально посмотрела на сестру. Дромеда выглядела совершенно спокойной; как будто они снова сидят в гостиной Слизерина. Откуда же она знает, что должен был сказать Сириус?
— Дромеда, скажи мне… — начала Беллатрикс, но сестра мягко перебила ее.
— Откуда я знала, какие показания даст Сириус, верно?
— Верно, — кивнула Белла.
— В конце концов, я хорошо тебя знаю, — миссис Тонкс слабо улыбнулась. — Я знаю от дочери, она знает от Муди.
— А Муди знает от Дамблдора? — Беллатрикс приподняла брови.
— Я думаю, что да, — Андромеда, как всегда, не показывала эмоций.
Беллатрикс потерла виски. Получается, что кто-то оперативно узнавал ее показания и подсказывал Сириусу, как ему надо врать.
— Как я понимаю, Сириусу поверили, — сказала Андромеда после короткой паузы. — Поэтому для него все сложилось более чем удачно.
— Это хорошо… — протянула Беллатрикс.
— Сестра, — миссис Тонкс аккуратно взяла Беллу за руку. — Я говорю тебе это прежде всего для того, чтобы ты не питала иллюзий. Сириус останется на стороне Дамблдора.
Беллатрикс помолчала, на мгновение стиснув ладонь Андромеды. Ей захотелось закричать или кого-нибудь ударить: Сестра сказала вслух то, о чем сама Белла раздумывала с того самого момента, как кузена оправдали. Дамблдор посадил его в Азкабан? Да нет, Сириуса посадил Крауч. Дамблдор не разобрался в деле? Тоже нет, тогда все казалось ясным и неопровержимым. Это хитрый Петтигрю обрек Сириуса на заточение, а не Дамблдор: старый директор, наоборот, вытащил Блэка, когда тайное стало явным.
По меньшей мере, так это воспримет сам Сириус.
— Он, прежде всего, Блэк, — наконец, произнесла Беллатрикс. — Единственный, кто может продолжить наш род.
— Ты вытащила его только поэтому? — Андромеда с размаху вогнала еще одну иглу в душу волшебницы.
— Нет, — тихо произнесла Беллатрикс. — Он мой брат... двоюродный.
* * *
— Ну и что тебе сказали?
— То же, что и тебе, но гораздо мягче, — Бродяга откинулся на спинку кресла и выдохнул струйку дыма. — Если коротко, то колдовать аккуратно и сидеть на диете. Анимагия очень сильно помогла.
— Тебе превращаться сейчас можно? — недоверчиво спросила Белла.
— Можно, — кивнул Сириус. — Я все бумаги из Мунго принес. Но целители говорят, что через полгода я буду в форме.
Беллатрикс погасила окурок и спрятала руку под плед. Когда Бродяга вернулся, Блэки засели в курительной комнате, поближе к теплому камину. Брат с сестрой сидели рядом, лицом к огню. Их кресла разделяла пепельница из кабинета: та самая, со стенкой в форме змеи. Сириус расположился чуть дальше от камина. Похоже, что ему совершенно не было холодно.
— Полгода — это хорошо, — Беллатрикс не отводила взгляд от пламени. — Завтра мы закажем все лекарства.
— Да я и сам могу сходить, — ведьма не видела, но почувствовала, как кузен недоуменно пожал плечами.
— Может, не стоит?
— Беллс! — Сириус начал. — Ты зачем мне предлагаешь сидеть дома?
— Хорошо, иди сам, — Белла примирительно подняла руку.
— Расскажи лучше, как у тебя дела.
— Завтра днем я отправлюсь к Малфою, — Беллатрикс вытянула вторую сигарету из пачки. — У нас сепараторы на последнем издыхании. Будем решать, что делать.
— Я тебе могу чем-то помочь?
— Даже не знаю.
— Просто… — Бродяга помедлил, собираясь с мыслями. — Знаешь, это как-то неправильно. Мне бы радоваться, прыгать от восторга, а я просто сижу и ничего не хочу делать. Так долго ждал, что все вскроется, так это представлял, а сейчас… знаешь, Беллс, мне надо чем-то заняться. Иначе скисну.
— Я тебя понимаю, — Белларикс кивнула. — Сама думала так же. Но здоровье важнее. Я придумаю что-нибудь.
— И это хорошо. Я хочу навестить Андромеду и крестника.
«И Люпина с Дамблдором», — мысленно добавила Белла.
— Кстати, об Андромеде, — ведьма внезапно вспомнила. — Она принесла пластинку, мы как-то раз, когда были возле «Котла», услышали песню про тебя…
…Сириус захохотал, едва только взял в руки подарок Андромеды. Бродяга самым натуральным образом ржал с подвываниями.
— Что такое? — удивленно спросила Белла.
— На, погляди, — Блэк еле смог отдышаться, — название группы погляди!
Беллатрикс взяла в руки пластинку и фыркнула. Группа называлась “Twisted sister”.
— «Долбанутая сестренка», — Сириус снова начал ржать. — Нет, это точно про меня!
* * *
Прогуливаясь по саду Малфой-мэнора, Беллатрикс постоянно возвращалась мыслями к состоянию Сириуса. Вечером Бродяга забеспокоился. Белла оставила кузена всего на минутку, и с удивлением увидела, как он ложится на ковер у дивана в собачьем облике. Только через пару минут оба сообразили, что в это время в Азкабане к ним приходили дементоры. Сириус точно так же будет привыкать к мирной жизни. Это уже очевидно. Но оставался и другой вопрос. Как возвращение Блэка воспримет Малфой?
Пока Сириус был в Азкабане, Драко Малфой оставался единственным, кто мог всерьез претендовать на блэковское наследство. Малфоям уже досталось поместье Сигнуса и некоторые активы. Насколько помощь Люциуса была связана с желанием обеспечить сыну нормальное наследство? И что останется от их союза сейчас?
Пока что лорд Малфой не высказывал своего неудовольствия. Может, Беллатрикс была ему полезна, а может, Люциус взялся ей помогать из других соображений; свояк вообще молчал про перспективы семьи Блэк. Сепараторы на мануфактуре интересовали Малфоя гораздо сильнее.
— По-настоящему крупный заказ мы в любом случае не выполним, — пояснял Люциус. — Нам придется разобраться с техникой, и я бы хотел решать этот вопрос коллегиально.
— Я готова, но у меня сразу вопрос, — Беллатрикс остановилась. — Люциус, а будет ли министерский заказ?
— Будет, — отрезал Малфой. — Тебя ведь интересуют наши взаимоотношения с Фаджем, верно?
— Совершенно точно, ты ведь видел Амбридж, — Беллатрикс поморщилась от воспоминаний.
— Из того, что я слышал, мне видится следующая картина: Фадж хотел тебе потрепать нервы, но все-таки осознавал, что дело бесперспективное. Поэтому он просто оставил свою помощницу.
— Зачем он ее терпит? — Белла искренне недоумевала.
— Потому что весь аппарат Фаджа — гимн преданной серости, — отрезал лорд Малфой. — Но министр начинает меня настораживать. Он слишком… мстителен, и почти не оглядывается на наши интересы.
— Похоже, я приношу проблемы… — протянула волшебница.
— Не такие, чтобы я от тебя отвернулся, — покачал головой Люциус. — То, что происходило вокруг тебя — скорее даже демонстрация поведения министра. Мы начинаем полагать, что с ним тяжело будет вести диалог, стоит лишь хоть в чем-то быть с ним несогласным.
— Но альтернативы не ожидается, верно?
— Верно, — согласился Малфой, — поэтому пока играем с тем, что есть. И все же я хочу понять: почему ты по сути поставила нас перед фактом?
— Если ты про кузена, то у меня встречный вопрос, — прищурилась Беллатрикс. — Ты хотел, чтобы я тебя в это впутывала?
— Драко ты впутала, — Люциус оставался непроницаемым.
— Не так, чтобы он мог пострадать. Из твоего тогдашнего вопроса, про обыск, я уже поняла, что ты догадываешься о моих делах. Ставить тебя в известность означает ожидать от тебя каких-то действий, верно?
— Хорошо, я тебя понял, — кивнул Малфой. — Драко действительно не пострадал и ходит теперь по школе королем.
— Ты им доволен, Люциус? — Белла улыбнулась одними уголками губ.
Лорд Малфой помолчал.
— Скорее да, чем нет, — наконец, заговорил он. — Я доволен, что парень стремится представлять из себя какую-то самостоятельную ценность. Он сейчас хочет выезжать на своих талантах, а не на моем наследстве. Я склонен считать, что это твое влияние.
— Может быть, — кивнула Беллатрикс.
— Скорее всего, — с лица Люциуса слетела маска непроницаемости. Ведьма сейчас видела не сиятельного лорда, а задумавшегося отца. — Я много делал для семьи, но, боюсь, все это делалось вне семьи. Правда, сейчас я опасаюсь, что Драко может потерять осторожность.
* * *
Люциус и Нарцисса предпочли поговорить с Беллатрикс по очереди. Леди Малфой взялась за сестру уже после того, как Белла договорилась со свояком. В отличие от супруга, Нарциссу волновала семья Блэк. Впрочем, как Беллатрикс крепко подозревала, с ней сейчас разговаривали не отдельно Нарцисса и Люциус, а некий коллективный разум семейства Малфой. Супруги совершенно точно обменяются информацией, или волшебница ничего не смыслила в людях.
— Все-таки он будет принят в семью? — спросила Нарцисса.
Госпожа Малфой поглаживала подлокотник кресла, выдавая свое напряжение.
— Да, — кивнула Беллатрикс. — Я намерена полностью восстановить его в правах.
— Могу ли я узнать, почему? — Нарцисса прищурилась.
— Он Блэк, может быть, самый далекий от ценностей нашей семьи, но все же Блэк, — Беллатрикс смотрела куда-то за спину сестры, на стену гостиной. — Он сохранил мой разум в Азкабане. К тому же, ты все понимаешь о будущем семьи.
— Наследник… — произнесла Нарцисса.
— Да, именно так, — кивнула Беллатрикс. — Наше имя должно остаться. Блэки должны быть, даже когда нас не будет.
— Ты думаешь, что Сириус справится? — недоверчиво спросила младшая сестра.
— У нас нет другого выбора.
— Разве? — леди Малфой прищурилась.
— Вы с Люциусом готовы родить второго сына и дать ему фамилию Блэк? — Беллатрикс наклонилась вперед, так, что ее лицо оказалось на расстоянии вытянутой руки от Нарциссы. — Я думаю, что нет, верно? Про Андромеду я лучше промолчу.
— Блэк, настоящий Блэк, может родиться только у тебя, — заметила Нарцисса, — но не от этого лоботряса, которого ты собираешься женить.
— У меня уже никто не родится, — глухо произнесла ведьма. — Поэтому вариантов нет.
— И ты рассчитываешь, что сможешь повлиять на детей Сириуса?
— Вариантов нет, — повторила Беллатрикс.
XLI. Танец льва и змеи
Сириус рассматривал гобелен. Когда Белла тихо вошла в комнату, Бродяга прохаживался возле трех выжженных портретов. Его выражение лица живо напомнило ведьме, как она сама водила пальцем по линиям, соединявшим членов семьи.
— Привет, — поздоровалась Беллатрикс. — Как сходил?
— А… да, привет, — Сириус даже не заметил, как кузина оказалась рядом. — Я купил зелья, кстати, только что получил сову.
— От кого?
— От Люпина.
Беллатрикс покривила губы.
— И что он пишет? — упоминание об оборотне было для нее весьма неприятным.
— Мало интересного, — Сириус собрался с мыслями. — Через неделю школьники пойдут в Хогвартс, я бы хотел с ним встретиться.
— Очень хорошо.
Беллатрикс перевела взгляд на гобелен.
— Любуешься на родовое древо? — хмыкнула она.
— Да, — односложно ответил Сириус.
Кузена явно угнетали какие-то мысли. Белла отследила, куда смотрел Бродяга: на участок между Элладорой и Вальбургой Блэк. Похоже, неприятный разговор состоится раньше, чем думала ведьма. В конце концов, она очень хорошо знала Сириуса
— Давай я сразу скажу, чтобы не терять времени на расспросы, — Беллатрикс изо всех сил держала себя в руках. — Ты смотришь на гобелен и думаешь о том, во что ты ввязался, верно?
— Почти, — глухо произнес Сириус.
— Еще ты думаешь: какое отношение ты имеешь к тем, кто на гобелене? Каково это, продолжать род тех, чьи взгляды ты донес бы до ближайшей помойки? — Белла сделала шаг вперед. — И все это делать из-за обещания, данного издыхающей кузине. Так?
— Нет, не так, — Сириус повернулся и уставился в глаза сестры.
— В области формулировок не так, — ведьма оскалилась, — но не по сути. Я очень хорошо помню, что и как ты говорил, пока мы сидели напротив.
— Да, — Сириус указал взглядом на Элладору Блэк, — про тетушку Элладору, про Финеаса Найджелуса, про матушку…
— И не только, — Беллатрикс сделала еще шаг вперед. — Но я не об этом.
Волшебница показала рукой на выцветший гобелен, туда, где расположились предки Финеаса Найджелуса Блэка. Колдуны и ведьмы средневековья сейчас были сбоку и сзади от нее.
— Погляди внимательно! — резко произнесла она. — Их всех давно нет в живых.
Белла широким жестом обвела последние поколения семьи.
— И их тоже нет. Как ты думаешь, что от них осталось? — задала она вопрос и тут же ответила. — Имя. Слава семьи! Наше родовое имя, которое есть во всех учебниках истории. Тысяча лет, которые писали нашу родовую книгу. И семейное предание, которое восходит ко временам Юстиниана.
Беллатрикс выпрямилась, как будто за ее спиной встали тени десятков поколений.
— Вот это имеет значение! Слава и честь нашего имени, — еще шаг вперед. — И это не тетушка Элладора! Всем! Наплевать! На головы! Домовиков!
— Мне не наплевать!
Блэки смотрели в глаза друг другу; казалось, еще немного, и между Сириусом и Беллой проскочит искра.
— Так возьми и убери их, — уже спокойнее произнесла Беллатрикс.
Бродяга кивнул.
— Погляди на других, — Белла шагнула еще ближе. — Погляди на нашего деда, который воевал с гриндевальдовцами, погляди на Кассиопею, которая закопалась в науку, почитай учебник по истории магии и найди там нашу фамилию. Это создало славу и честь семьи, а не чьи-то причуды.
— Мать так не считала, — процедил Блэк.
— Тетка Вальбурга всегда ставила форму выше содержания! — припечатала Беллатрикс. — Пойми, наконец: я хочу, чтобы ты продолжил наш род не из-за обещания. Осознай, о чем я тебе сейчас говорю.
Беллатрикс подошла совсем близко и положила руки на плечи кузена. Их лица почти соприкоснулись.
— Я тебя не о метке прошу, — волшебница говорила тихо, но этот тихий голос казался змеиным шипением. — Я тебя прошу продолжить наш род, чтобы все это не исчезло. Погляди на себя, — ведьма вздрогнула, когда Сириус аккуратно обнял ее за талию. — Ты родился в древнейшей и благороднейшей семье Британии, ты богат, ты умен, хотя и мальчишка. Ты талантливый волшебник. И как ты хочешь этим распорядиться? Я не спрашиваю, насколько тебе это нравится, я спрашиваю, как ты хочешь распорядиться тем, что тебе досталось от предков. Ты хочешь зарыть талант в землю?
Бродяга покачал головой.
— Я хочу и прошу тебя, чтобы ты вспомнил, кто ты есть. Не через десять лет, когда меня не станет. Не через год, когда восстановишь силы. Не через полгода, когда тебе перестанут мерещиться дементоры. И даже не через неделю, когда напьешься со своим другом-оборотнем. Сейчас! Понимаешь меня? Сейчас! Мне плевать на маггловский рок, на мотоцикл и даже на их кинематограф, твори, что хочешь, я тебя уже не переделаю. Но вспомни, что ты — Блэк!
Сириус медленно кивнул.
— Вот и славно, — Беллатрикс выскользнула из объятий и повернулась к двери. — Я в кабинет, мне еще надо поработать.
* * *
Белла подняла взгляд, услышав шаги в коридоре. В кабинет Ориона Блэка вошел Сириус. Ведьма не смогла не улыбнуться одними уголками губ при виде решительного лица кузена. Не говоря ни слова, волшебница вытянула из пачки сигарету, придвинула пепельницу, и щелкнула зажигалкой. Бродяга уселся напротив.
— Хочешь сказать что-то дельное? — Беллатрикс выпустила колечко дыма. — Если да, то сейчас самое время.
— Во-первых, Беллс, ты обещала, что я тебе буду помогать, — Сириус криво улыбнулся.
— Очень хорошо, — Белла откинулась на спинку кресла. — А что тогда во-вторых?
— Во-вторых, нам надо поговорить о моем обещании.
Ведьма помолчала секунду, разглядывая Сириуса. Бродяга оказался сосредоточенным, даже мрачным. Будто решился, наконец, на что-то серьезное.
— О, это настолько важно, что стоило бы сказать это в первую очередь, — Беллатрикс опять выпустила колечко. — Да, кстати, хочу сказать тебе одну вещь.
— Я тебя слушаю, — Сириус устроился поудобнее.
— Если ты сейчас решил, что сам разберешься, что передать твоим потомкам и сам научишь их, что такое быть Блэками, — Белла сделала паузу. — То я тебя поздравляю, ты сделал первый шаг к тому, о чем я тебя просила.
Сириус негромко рассмеялся.
— Я вот думаю: что об этом бы сказала моя мама?
— Это уже не имеет значения, есть только два Блэка, которые могут высказать мнение, — Белла протянула пачку кузену. — Двигайся поближе, беседа, думаю, будет долгой. Слушаю тебя.
— Раз второе важнее, начнем с выбора невесты, — Белле было странно видеть Сириуса серьезным: не зубоскалящим, не улыбающимся, а именно серьезным. — Давай начистоту: я знаю, что ты для нас окажешься свекровью.
— Я твоя кузина, — заметила Беллатрикс. — Как я могу быть свекровью?
— Формально нет, по сути — да, — парировал Сириус. — Из-за всей этой казуистики с наследством ты глава семьи. Поэтому я догадываюсь, что тебя устроит далеко не каждая чистокровная ведьма.
— Есть такое, — согласилась Белла.
— Ты уже думала, на ком хочешь меня женить?
— Вообще говоря, нет, — вздохнула волшебница. — Во-первых, было не до этого, а во-вторых… давай я тоже скажу начистоту?
— Давай.
— Я тебя хорошо знаю, — Беллатрикс сжала виски ладонями. — И знаю, как ты сбежал из дома. Знаю, что тебя уже не переделать и не перевоспитать. Поэтому без тебя над этим я даже думать не хочу. И Вальбургой быть я тоже не хочу.
— Я это ценю, — отозвался Сириус.
— Я рада, — Белла погасила окурок и полезла за еще одной сигаретой. — Я позову Нарциссу, мы будем втроем думать. Позвала бы и Андромеду, но у нее работа. Кроме этого, займемся твоим здоровьем; я по себе знаю, как все может выйти.
Бродяга кивнул.
— В дела я тебя со временем введу, — Беллатрикс помедлила. — А сейчас лучше пойди и разберись-ка с головами домовиков, раз хотел их убрать.
* * *
В самом деле, что бы сказала Вальбурга Блэк? Через полтора часа, устраиваясь в кровати, Беллатрикс нашла время об этом подумать. Наверное, тетушка так и не смогла бы переступить через себя. Она тоже была из Блэков, только ее упрямство оказалось приложено иначе. К формальностям, правилам, обычаям семьи. Сейчас Беллатрикс это понимала. Вальбурга так и не смогла донести до старшего сына, почему Блэки считали себя ровней королям.
Тетка поощряла Регулуса, но лишь до определенного момента. Белла даже знала, до какого: до Ночи Трех Непростительных…
…Белла потрогала сторожа носком сапога. Колдун был надежно связан и обездвижен.
— Он успел? — уточнила ведьма.
— Нет, командир, — отозвался младший Крауч. — Он не вызвал авроров, я проверил.
— Славно.
Ведьма посмотрела на охранника. Еще не очень старый, но уже, наверное, пенсионер. Беллатрикс облизнула губы, увидев на лице колдуна слезы: небольшие предательские блестки. Чужой страх… самое сладкое, что сейчас она могла себе представить. Они пришли сеять страх, и Беллатрикс Лестрейндж видела, как этот страх прорастает в мозгу беспомощного человека. Вместо очередной сонной ночи на проходной оказались люди в масках и балахонах.
— Все чисто, — это уже Селвин с напарником, обошедшие мануфактуру по периметру.
— Кто-нибудь знает, он грязнокровка или нет? — ведьма показала палочкой на сторожа.
— Грязнокровок не брали в Хогвартс, командир, — вмешался Крауч.
— Что ж, — хохотнула Белла, — тогда… Обливейт!..
-…Убытки исчисляются тысячами галлеонов, — Вальбурга никак не могла успокоиться, — По всей Британии поджоги, в Косом переулке погром…
Беллатрикс слабо улыбнулась, рассматривая тетушку. Прошло уже два дня с тех пор, как Темный Лорд отдал приказ. Они жгли и убивали, и единственное, о чем сожалела Белла — Волдеморт доверил ей лишь сжечь мануфактуру, которой владела Миллисента Багнолд, известная защитница грязнокровок. Первую кровь пролили Долохов и старая свита.
— Тетушка, — мягко произнесла ведьма. — Может, стоит поглядеть, кто вкладывал деньги в эти предприятия?
Вальбурга осеклась. Поглядела на племянницу. И осознала. Беллатрикс смотрела на тетю и видела глаза сторожа.
* * *
— Нет, эта не годится!
— Точно?
— Ну ты сама на нее погляди, Цисси! — Беллатрикс по-настоящему возмутилась. — Гойловская кровь, никак нельзя на такой женить нашего мальчика!
— Мальчика? — Нарцисса недоуменно подняла взгляд на страдающего Сириуса.
Мальчик тихо сидел на диване и читал книгу.
— Ничего не знаю, он сам сказал про свекровь, — пояснила Беллатрикс; Нарциссе оставалось только приложить ладонь к лицу.
Днем в понедельник сестры взяли Бродягу в оборот. Белла, Нарцисса и Сириус расположились в библиотеке. Женщины сидели над родословными; как выяснилось, леди Малфой знала альманах чуть ли не наизусть. Беллатрикс получила очередное подтверждение того, что Нарцисса при Люциусе далеко не украшение и не домохозяйка.
— А вот эта? — Беллатрикс нашла еще одну запись.
— Девицы из их рода не всегда могли родить, — скептически заметила Нарцисса. — Погляди сама три предыдущих поколения.
Две волшебницы подбирали невесту по родословной и богатству. Внешностью мог заинтересоваться уже Сириус. Но как-то так получилось, что мнение кузена спросили только дважды. Одну даму Бродяга сразу сравнил с троллем, насчет другой, скрипя зубами, согласился подумать. Остальные не прошли комиссию двух придирчивых аристократок.
— Есть еще девочки у Гринграссов, — наконец, произнесла Нарцисса, когда фантазия окончательно иссякла.
— Цисси, милая, наш Бродяга им годится в папы! — Беллатрикс вскочила и прошлась по комнате, как тигрица по вольеру. — На ком-то из них Драко женить можно, но не Сириуса.
— Других пока нет. Все или замужем, или слишком юные, или не годятся.
— Что ж мы делать-то будем? — спросила Беллатрикс, ни к кому конкретно не обращаясь.
* * *
— Кого-то все равно можно найти, — Белла уселась рядом с кузеном. — Мы еще позовем Андромеду, она что-нибудь подскажет.
Вышло очень неуверенно.
— Беллс, вы с кузиной искали целый день, а толку? — вздохнул Сириус. — Ну придет Андромеда, ну подскажет вам другие семьи. Она вам кого подскажет? Тех, кто вам явно не понравится.
— Да…— протянула Белла. — Я не ожидала, что нас так мало.
— Я тебе говорил.
— Да, — ведьма тяжело вздохнула. — Одно дело слышать, другое самой осознать.
— Знаешь… — медленно заговорил Сириус с неопределенной интонацией, — я могу предположить…
— Что ты можешь предположить? — резко перепросила Белла.
— Кандидатуру, которая подойдет под требования, — Сириус решился. — Я уже всерьез думаю, что остается только на тебе жениться.
Беллатрикс резко отодвинулась на самый край дивана.
— А кто мне рассказывал про Габсбургов?
— Ну, ты знаешь, — Бродяга подпер подбородок руками; он явно раздумывал, как выкрутиться. — Один раз, наверное, не Габсбург?
XLII. Хлопоты
— Так, — Беллатрикс явно собиралась расставить точки над i. — Один раз уже был, и это брак твоих родителей.
Сириус промолчал. Он всем своим видом выражал одно: продолжай.
— Теперь без шуток, — ведьма сложила руки на груди. — Хорошо, скорее всего, ребенок будет нормальным. Даже Гонты далеко не сразу выродились.
Бродяга важно кивнул.
— Беллс, я совершенно серьезен, — заверил Сириус.
— Хорошо, но давай пойдем с конца, — Беллатрикс потерла подбородок. — Предположим, что мы поженились. Предположим, что мы смогли ужиться…
— У нас есть опыт, — заметил Блэк. — Десять лет напротив друг друга просидели.
— Не перебивай меня! — резко ответила Белла. — Так вот, предположим даже, что мы сможем вместе жить. Но нам нужен наследник. А мне, вообще-то, почти сорок три.
— Ну… — Сириус пожал плечами. — Во-первых, Дорея Поттер родила Джеймса в сорок. Во-вторых, Рита, которую вы нашли, тоже не юная дева.
— Ни тетушка Дорея, ни Рита Скитер не сидели десять лет в Азкабане! — Беллатрикс откинулась на спинку дивана и уставилась перед собой. — Плевать на чувства! Я просто не смогу родить ребенка. Ну хорошо, даже если вдруг каким-то чудом я смогу выносить одного, что мы будем делать, если это окажется девочка?
— Ты точно в этом уверена?
— Ты издеваешься?! — взвилась ведьма.
— Я спрашиваю! — повысил голос Сириус. — Ты сама так считаешь или тебе целитель сказал?
— Нет, целитель мне по этому поводу ничего не говорил, но…
— …Беллс, — Бродяга, похоже, сам был не рад своей идее. — Все равно это стоит проверить. Хотя бы как последний шанс.
* * *
Предложение Сириуса заставило Беллу основательно задуматься. Цинично рассуждая, жить с Бродягой бок о бок она бы смогла. Если они терпели друг друга десяток лет, то смогут ужиться и сейчас. Гораздо сильнее ее волновала возможность родить. Беллатрикс даже не сомневалась, что матерью она сможет стать не раньше, чем Темза потечет вспять. Или когда ветер развеет горы и высохнет Северное море.
Когда Белла только вышла на свободу, ее прежде всего волновало, как вернуть свою волшебную силу. Насчет женского здоровья она даже не задумывалась. Формально Сириус был прав: заключения целителя еще не было. Но, с точки зрения Беллатрикс, вывод колдомедика она смогла бы выдать, не услышав ни единого его слова. Если она и примет идею Бродяги, сложности только начнутся. Кроме очевидной проблемы, оставалась еще одна, не менее серьезная.
Андромеда сказала, что Сириус так и останется на стороне Дамблдора. Беллатрикс же не сомневалась, что Темный Лорд вернется. Они с Сириусом могли обходить эту тему, пока оставались срочные проблемы, которые надо было решить, но вечно это продолжаться не могло. Темный Лорд вернется, и они оба не окажутся в стороне.
Но если Волдеморт явится вновь, то что сможет сделать Беллатрикс?
Посадить супруга под «Империо»? Ведьма знала, насколько тяжело колдовать во время и после беременности. Отличница Друэлла Розье, родив старшую дочь, еле-еле смогла сдать ТРИТОН. Тетушка Вальбурга после появления на свет Регулуса целый год почти не пользовалась палочкой. Темный Лорд не будет спрашивать, когда ему вернуться.
Уже поздно вечером Беллатрикс пришла к простому выводу. Предложение Сириуса можно расценивать только как последний шанс, если и в самом деле не будет никого, кто подходил бы для кузена. В конце концов, посещение целителя ни к чему ее не обязывает.
* * *
— Ну здравствуй, разгильдяй, — сухо произнесла Беллатрикс следующим вечером.
Сириус где-то пропадал целый день. Когда Белла утром сказала, что пойдет в Мунго, Блэк ответил, что тоже отправится «побродить». Где именно — кузен не уточнял, но, чтобы все понять, ведьме хватило одного взгляда на Бродягу, вывалившегося из камина.
— Пил, — Беллатрикс не спрашивала; она утверждала. — Даже не так: напился. Но под Оборотным.
Сириус только кивнул. Бедняга был в таком состоянии, что мог бы убить кота за то, что тот топает лапами.
— А зелье почему не взял?
Кузен добрался до дивана и уселся, подперев голову руками.
— Кричер, — негромко позвала волшебница, — антипохмельное зелье моему кузену.
Эльф выполнил приказ настолько медленно, насколько это для него вообще было возможно. Но флакончик из домашних запасов оказался в руках Сириуса меньше, чем за минуту. Блэк проглотил дозу зелья; пару секунд он сидел, прикрыв глаза. Потом Сириус выпрямился, и его лицо снова приобрело осмысленное выражение.
— Ух, — Блэк помотал головой. — Здорово.
— Один пил? — с невинным видом поинтересовалась ведьма.
— Ага. Ты как?
Беллатрикс посмотрела на кузена. Похоже, Бродяга окончательно пришел в себя и готов к разговору.
— Я побывала у целителя, — в голосе ведьмы чувствовался напор: дескать, я, так уж и быть, пошла тебе навстречу.
— Так, — Сириус прекратил улыбаться и начал внимательно слушать.
— В общем-то… — Белла помедлила и заговорила с таким видом, будто рассматривает флоббер-червя, — в общем-то, я была права.
— Вообще никак?
— Нет, нет, что ты, — Беллатрикс покачала головой. — Целитель сказал, что, возможно, я смогу родить ребенка, но это будет колоссально трудно. В переводе на нормальный язык — все то, о чем я сразу тебе говорила.
— Ясно, — Сириус, похоже увидел раздражение двоюродной сестры и отделывался короткими ответами.
— Так что, дорогой кузен, твоя идея годится только как самый крайний случай, — ведьма плеснула капельку яда, — даже если второй раз подряд — не Габсбург.
* * *
Как только над Беллой перестал висеть дамоклов меч, в ее жизнь тут же ворвались хлопоты и заботы, на которые до этого просто не нашлось времени. Все началось с письма Флинта. Маркус просто и без затей просил о встрече через недельку-другую. Может быть, у него есть что-то интересное для Беллатрикс. А может, он просто ждет указаний. Но решить вопрос с Маркусом можно было чуть позже. Нашлись дела, которые требовали ее вмешательства сейчас.
Они с Люциусом разобрались, наконец, с мануфактурой. Можно, конечно свалить все дела на управляющего и тихо-мирно сидеть дома, но это — тупиковый путь. Лорд Арктурус Блэк по этому поводу высказывался предельно четко.
— На управляющих сваливают рутину. Но все важные решения принимает владелец предприятия, — так он втолковывал Регулусу. — Пусть управляющий стоит за штурвалом, а ты должен решать, куда идет твой корабль.
Мнение Арктуруса Блэка, одного из самых богатых людей в Британии, Беллатрикс считала экспертным. Поэтому они с Люциусом и потратили время, не полагаясь на управляющего.
Но, кроме старшего Малфоя, на связь вышел младший. Драко за эти пять дней написал ей дважды. Первый раз сова прилетела на следующий после оправдания день. Племянник поздравлял госпожу Блэк и был лаконичен: в письме не было написано открытым текстом, но между строк читалось: «Я не буду Вас отвлекать». Второе же письмо пришло в среду, уже после похода к целителю.
* * *
«В Хогвартсе нервничают», — докладывал Драко Малфой. — «После того, как вскрылось, что профессор Люпин — оборотень, директору, как я слышал, уже несколько раз написали. Говорят, что профессор скоро уйдет. Мы все понимаем, что оборотню не место рядом с детьми, но вынуждены отдать должное, в этом году Защиту ведет человек, достойный называться профессором».
Что ж, это было неизбежно. Люпин, как подозревала Беллатрикс, появился в школе исключительно из-за побега Сириуса. Оборотень сделал свое дело, оборотень может уйти. Правда, кем его заменит Дамблдор? У Драко было свое мнение.
«Еще у нас спорят, кого пригласят на следующий год. Называют совершенно разных людей. Но, положа руку на сердце, лучше Вас меня еще никто не учил».
Письмо племянника натолкнуло Беллу на простую мысль. Надо потренироваться с Сириусом в боевом зале. Кузен гораздо лучше себя чувствует, так он окажется при деле, да и всегда интересно посмотреть, что умели в Ордене.
* * *
Азкабан ударил по Сириусу гораздо меньше, чем по кузине. Ему, по меньшей мере, не запрещали колдовать что-то серьезнее третьего курса Хогвартса. Да и физически Блэк оставался в неплохой форме. Сама Белла в то же время после освобождения еще не могла определиться, она уже ходит или еще ковыляет.
Впервые за долгие годы Беллатрикс сошлась с настоящим противником. Даже в щадящем режиме Блэки показали друг другу очень много интересного. Сириус устраивал самое настоящее фехтование; Бродяга выбрасывал множество простых чар; чтобы отбить их все, надо обладать реакцией квиддичиста.
Или уметь ставить щиты сложного плетения. Стиль Беллатрикс оказался полной противоположностью стиля кузена. Белла выставляла мощные, почти непробиваемые щиты, и на десяток выстрелов Сириуса огрызалась одним сглазом. Без проклятий и сильных чар Блэки пользовались всего лишь половиной арсенала.
Сириус не ставил «Протего». Он уворачивался. Двоюродные брат с сестрой так и кружили по залу; Беллатрикс, покрытая тусклым щитом, и шустрый Сириус. Белла почти достала его очередным заклинанием. Бродяга, чтобы не получить в торс «Экспеллиармус», бросился наземь. На пол упал уже черный пес, и бросился бежать так, как будто за ним мчалась маггловская служба по отлову. На стене, там, где Сириус был мгновение назад, отпечатались вспышки заклятий.
Беллатрикс вела палочкой за кузеном; она уже видела стены зала сквозь красную пелену. Блэк превратился за долю секунды до того, как она смогла прицелиться. Сириус со смехом увернулся от красного луча, выпущенного Беллатрикс.
— Беллс, ты можешь лучше! — выкрикнул он, и его голос эхом разнёсся по залу.
Второй луч ударил Сириуса в грудь. Блэк падал целую вечность: Беллатрикс видела, как он отлетает назад и сгибается, как от хорошего удара. Красная пелена рассеялась, когда кузен повалился спиной на пол. Сириус завозился; живой, но помятый.
— Ух, — Блэк поднял взгляд на подскочившую к нему Беллу. — Беллс, ты знаешь, так можно и убить!
* * *
Сириус, на свое счастье, отделался легким испугом и ушибами. Блэки, когда создавали свой боевой зал, предусмотрели многое, в том числе и такие падения. Будь дело где-нибудь на улице — Бродяге пришлось бы куда хуже. А так обошлось только зельями и мазью.
Беллатрикс, действительно, могла гораздо лучше. Ей вспомнился Фенвик, тела которого так и не нашли.
Тогда они готовились целую неделю. Бенджамен Фенвик, как оказалось, ездил на работу на своей маггловской машине. Волшебник выезжал рано утром из пригорода и катил в Лондон в Министерство. То ли он не доверял каминной сети, то ли думал, что Упивающиеся Смертью не станут искать его по ту сторону Статута. Этого уже никто не узнает.
План был прост, как кирпич. Беллатрикс с ночи устроилась в засаде на пути следования Фенвика. Сам Темный Лорд укрыл ее разиллюзионным заклинанием, которого должно было хватить на несколько часов. Белла знала, что в такую рань почти никто не едет, знала, как выглядит машина орденца; знала она, что на метле может потягаться в скорости с автомобилем.
Тогда она смогла со второго раза попасть в колесо автомобиля. Смогла забросать проклятиями Фенвика, который пытался спастись бегством; волшебник так и не сумел аппарировать под градом заклинаний.
Беллатрикс, уже лежа в кровати, вспомнила душный, дурманящий запах крови. Несколько «Диффиндо» задели орденца по касательной, распахав ему руки и бедро. Фенвик уже успел истечь кровью до того, как его убила «Авада Кедавра». Тогда Белла попросту трансфигурировала тело волшебника в кость и унесла с собой, чтобы выкинуть в реку.
Беллатрикс, действительно, могла гораздо лучше. В свое время.
* * *
— Когда проводишь Поттера, много не пей, — назидательно сказала Беллатрикс и смахнула пылинку с мантии Сириуса.
— Беллс, я пить буду только в конце июля, когда будем отмечать сначала твой день рождения, а потом — крестника.
— Свежо предание, — Белла, по ходу дела, уже свыклась с ролью старшей сестры.
Блэки шагнули в камин. Хогсмид ждал.
XLIII. Прогулка
Оказавшись на улице, Беллатрикс с удовольствием вдохнула носом свежий воздух. Она очень давно не была в Хогсмиде: последний раз во время суматошного забега у нее не было времени любоваться деревней волшебников. Рядом со старым домом Блэков или поместьем Лестрейнджей домики с островерхими крышками казались игрушечными. Белла огляделась. Все-таки при свете дня и без пасущихся рядом дементоров Хогсмид выглядел… сказочно.
— Так, они выходят через десять минут, — Сириус достал свои старомодные часы с откидывающейся крышкой.
— Значит, успеем пройтись, — ведьма пожала плечами.
— Да, и, Беллс… — кузен поглядел куда-то в сторону.
— Я помню, — сухо сказала Беллатрикс.
Прошлым вечером Бродяга, смущаясь, выдал, что Гарри подпускать к Белле нельзя. Сириусу явно не нравилось говорить такие вещи кузине, но, похоже, он понимал умом, почему Поттеру не место возле Беллатрикс. Ведьма не особо обиделась: она тоже понимала, что, стоит ей собраться пойти в Хогсмид, этот вопрос неизбежно встанет. Предупреждение Артура Уизли явно оставалось в силе. Но одно дело — понимать, а другое дело — как относиться к таким запретам.
— Сам придумал, или кто запретил? — поинтересовалась волшебница тем вечером. — Люпин? Или, может, Дамблдор? Поведаешь?
— Беллс, — Бродяга не остался в долгу, — я не помню, чтобы спрашивал, о чем ты говоришь с Ноттом или Малфоем.
Между ними не было мира. Всего лишь шаткое перемирие, продиктованное общими интересами и взаимопомощью.
— Я пойду к «Сладкому королевству», — Сириус отвлекся от созерцания «Трех метел».
— Иди, — добавила Беллатрикс с той самой интонацией, с которой женщина соглашается с чем-то, что очень ей не нравится. Вроде бы и согласие, но настолько печальное, что хочется взвыть. — Я тогда пойду к Визжащей хижине.
* * *
— Леди Блэк, — Драко уважительно поклонился, скурпулезно соблюдая все правила этикета. — Рад вас видеть в добром здравии.
Беллатрикс улыбнулась. Племянник разительно изменился с момента их первой встречи. Вместо избалованного мальчика перед ней стоял юноша. Юноша с чувством внутреннего достоинства вместо самовлюбленности.
— Здравствуйте, мой племянник, — ведьма чуть наклонила голову в знак приветствия.
Госпожа Блэк и Драко шли на окраину Хогсмида, подальше от школьников. Их обоих не сильно прельщало чужое внимание. Белла, пока стояла на улице, заметила Малфоя раньше, чем он ее; парень шагал вместе со стайкой школьников. Волшебница увидела и знакомую фигуру младшего Нотта, и копну рыжих волос. Что было гораздо интереснее — ни Крэбба, ни Гойла в компании не было.
— Как ваши успехи? — поинтересовалась Беллатрикс.
— В целом неплохо, — пожал плечами Драко. — Я принес немало баллов, опять же, мы обыграли Рейвенкло, но…
— …Вы хотите уйти из команды? — улыбнулась Белла.
— Я думаю, что, пока мы что-то не выиграем, это будет выглядеть как моя неудача, — хмыкнул племянник. — Отец купил метлы, поэтому я просто так уйти не могу. Да и к тому же, квиддич тоже приносит очки... пока не в ущерб учебе.
— Я думаю, что у вас получится определить приоритеты.
— Да, но… — Драко помедлил, — госпожа Блэк, я хотел бы поговорить о другом.
Что-то в интонации племянника заставило Беллу замедлить шаг и повернуться к юноше. Малфой выглядел серьезным, как никогда раньше. Не сосредоточенным, а обеспокоенным; будто он несет важный секрет, о котором никто не должен знать.
— Я вас внимательно слушаю, — ведьма моментально прониклась серьезностью момента.
— Госпожа Блэк, — Драко огляделся по сторонам и понизил голос. — Я слышал разговор директора с профессором Снейпом.
Не говоря ни слова, Беллатрикс приложила палец к губам, схватила за руку племянника, и зашагала к Визжащей хижине.
* * *
— Гоменум Ревелио, — произнесла Беллатрикс; заклинание ничего не выявило. — Квиетус. Теперь говорите, племянник.
— Госпожа Блэк, — Малфой набрал воздуха. — Я вечером, возвращаясь с тренировки, увидел Дамблдора и профессора Снейпа. Они шли и разговаривали, но меня не заметили.
— Подождите, — Белла не поняла. — После тренировки в гостиную валит целая команда и болельщики. Как они вас всех не заметили?
— Это не квиддич, — с досадой ответил Драко. — Мы с Ноттом спаррингуем по вечерам. Потом я пошел в гостиную, а он… в общем, ему в другую сторону надо было.
— Так, — кивнула ведьма.
— И вот я тихо за ними пошел…
-…Дамблдор тогда сказал, что Фадж не воспринимает логику. А Снейпу вообще, такое ощущение, весь этот разговор был очень неприятен. Еще Дамблдор сказал, что если бы не ваше алиби, то вас с кузеном уже бы поцеловал дементор, — Драко вздрогнул. — директор дважды пожаловался на министра, что тот совершенно ни к кому не прислушивается. И…
— Что «и»? — напряженно спросила Белла.
— Директор похвалил профессора Снейпа за чистую работу. Он говорил: «Северус, ты едва меня не подвел, но я очень рад, что ты вовремя все смог исправить», — Малфой выглядел напряженным. Что поделать, для мальчика, может быть, и в самом деле открытие, что Снейп работает на Дамблдора. — А наш декан….
— Что же ваш декан?
— Профессор Снейп очень, очень недоволен, но директор сказал, что у них все получилось и это повод порадоваться. Но что у них получилось, чему они радуются — я не знаю.
— Секундочку, — Беллатрикс потерла подбородок. — Драко, скажите, а когда был этот разговор?
— Через день после вашего оправдания, госпожа Блэк, — Драко нервно мерил шагами периметр заглушающего заклинания. — Я боюсь, что у них получилось что-то против вас.
— Понятно, — сухо произнесла Белла.
— Я… — Драко замялся. — Госпожа Блэк, я могу чем-то вам помочь?
Белла очень серьезно задумалась. С одной стороны, Малфой просится сам и искренне хочет хоть как-то быть полезен. С другой же… племянник не Флинт, которого не особо-то и жалко. Драко ни в коем случае нельзя подставить. Но если он займется самодеятельностью, а он займется — будет только хуже.
Надо было решаться и возглавить то, что нельзя предотвратить.
— Да, — Белла, наконец, заговорила после недолгой паузы. — Слушайте внимательно, что надо сделать.
— Я весь внимание, — Драко оставался серьезен.
— Итак, сначала вот что. Вы же приедете на пасхальных каникулах?
— Да.
— Тогда слушайте внимательно, о чем говорят в Хогвартсе. Ни в коем случае не лезьте с расспросами сами. Только слушайте и мотайте на ус. Потом, уже на пасхальных каникулах, расскажете, что вы услышали интересного. Вы хорошо меня поняли, племянник?
— Да, госпожа Блэк, — кивнул Драко. — Особенно я понял про осторожность.
* * *
Когда племянник ушел, Белла прислонилась к стене хижины и закурила. Слова Драко заставили ее основательно поволноваться. Дело было даже не в том, что у Дамблдора на ее есть какие-то планы. Это и так очевидно. Дело было в том, что их со Снейпом разговор говорил: эти двое воспринимают реальность не так, как Беллатрикс ожидала.
Отчего недоволен Снейп — ясно любому, кто хоть немного знал про его школьные отношения с шайкой гриффиндорцев. Сама ведьма ни за что бы не забыла историю с оборотнем. Может быть, когда-нибудь простила — неизвестно, как может повернуться жизнь — но не забыла бы никогда. Снейп раскрылся, показал свое лицо. Это могла быть вторая причина.
Дамблдор хвалил своего сотрудника. Но алиби, которое возникло из-за действий Снейпа, уберегло ее от дементоров. Неужели директор хвалил зельевара за это? В восемьдесят первом году Дамблдор смотрел с неприязнью на Беллатрикс, которую уводили в Азкабан всего лишь на десять лет, а не до второго пришествия Темного Лорда. Что такого она сделала, чтобы Дамблдор поощрил Снейпа за то, что Белла осталась на свободе? Или под словом «получилось» имелась в виду свобода Сириуса?
Беллатрикс не знала ответа на этот вопрос. Не исключено, что речь идет о Фадже и его влиянии. Дамблдор хотел поссорить Фаджа с Блэками? Его не надо ссорить с Беллой с тех пор, как ведьму по его распоряжению полгода продержали в цепях. Или Дамблдор умело режиссирует конфликт?
Сейчас волшебница могла сказать лишь одно. Ее предположения строятся на достаточно зыбком фундаменте.
* * *
Бродяга появился на горизонте, когда Беллатрикс решила уже отправиться по своим делам. В ее понимании, Сириус должен был не отходить от Гарри Поттера дальше, чем на пару метров. Но кузен пришел один.
— Что случилось? — спросила Белла вместо приветствия.
— Ничего плохого, — усмехнулся Бродяга. — Крестник ненадолго отбежал к друзьям, а я пришел к тебе.
Ведьма недоверчиво прищурилась.
— Ну ладно, ладно, я увидел белобрысого Малфоя в Хогсмиде и понял, что вы договорили, поэтому решил не оставлять тебя одну.
— Я все равно сейчас пойду домой, — пожала плечами Белла. — Мне тут явно не будут рады. Тебя когда ждать?
— Ну, я даже не знаю… — протянул Бродяга. — Сейчас я еще погуляю с Гарри, а потом, вечером, встречусь с Лунатиком.
— Много не пей, — хмыкнула Беллатрикс.
Вместо ответа Сириус продемонстрировал два пузырька с зельями.
— Ладно, я прикажу Кричеру встретить тебя в любое время, сама ждать не буду. Самое позднее в девять вечера я лягу спать.
— Беллс, у меня есть еще щекотливый вопрос…
Беллатрикс не смогла удержаться от гримасы раздражения. Мало племянника, что-то неприятное есть еще и у кузена!
— Ну? — процедила ведьма.
— Мы с Гарри хотим увидеться на пасхальных каникулах, но…
— …Но Дамблдор запрещает тебе приводить ко мне Поттера, я это уже слышала! — в голосе Беллы отчетливо слышалось глухое раздражение. — Твои предложения?
— Может, мы с Гарри поживем в дядином поместье?
— Это все? — буркнула Беллатрикс. — Я уже думала, ты спросишь, не хочу ли я переехать к Малфою.
— Я что, настолько похож на идиота? — настал черед Сириуса повозмущаться.
— Расслабься, — волшебница была уже настолько злой, что реплику кузена она просто пропустила мимо ушей. — Завтра поговорим про поместье дяди Альфарда, или ты собрался тащить ребенка в захламленный дом?
— Завтра так завтра, — похоже, Бродяга заметил, что Беллатрикс очень сильно разнервничалась. — Я тогда пойду.
— Иди, — Белла ответила с той же интонацией, как и в самом начале их визита в Хогсмид.
По меньшей мере, Сириус не стал ее расспрашивать о причинах беспокойства. С его-то точки зрения, наверное, все уже закончилось успешно. Никакого подвоха от директора он и ждать не будет.
* * *
Когда Бродяга отошел, Белла совершенно по-детски топнула ногой. Будто маленькой принцессе надо сердито топнуть своей ножкой и все домочадцы завертятся вокруг нее. Правда, принцесса должна быть для этого светловолосым ангелочком. Ведьма сложила руки на груди и снова прислонилась к стене. Сириус, как всегда, выбрал самое лучшее время, чтобы ее побеспокоить.
Может, еще раз покурить для успокоения? Беллатрикс, секунду помедлив, отказалась от этой идеи. Не хватает дождаться еще кого-нибудь; тот, кто мог ей сообщить что-то действительно важное, уже убежал озадаченным. После визита Блэка ей казалось, что каждая секунда промедления принесет еще кого-то с неприятными напоминаниями и дурной новостью. Хотя, с другой стороны, можно приказать Кричеру следить за Гарри, пока тот живет у Сириуса. Разумеется, это не общение с ребенком, но это может дать хоть какое-то понимание того, что собой представляет Гарри.
Белла ухмыльнулась и зашагала к каминам. В конце концов, все не так уж и плохо. Драко смог ее предупредить, да и вообще племянник очень здорово прибавил с тех пор, как они виделись последний раз. Бродяга скоро привезет крестника. Надо теперь подумать о поместье дяди.
— Здравствуйте, госпожа Блэк, — тот, кто это произнес, оказался рядом, на расстоянии вытянутой руки.
XLIV. Память
Беллатрикс, едва услышав этот голос, почувствовала, как ее обхватывают холодные руки. Чуть не подскочив на месте, она развернулась. Перед ней стоял Альбус Дамблдор.
— Могу ли я поинтересоваться, госпожа Блэк, что привело вас в Хогсмид? — директор говорил мягко, но глаза за очками-половинками казались Белле льдинками.
— При всем уважении, господин Верховный Чародей, — Белла не смотрела в глаза Дамблдора, — я бы хотела понять, чем вызвано ваше беспокойство.
— Я директор школы, — Альбус слабо улыбнулся, без капли теплоты в глазах, и сделал пару шагов к отделению совиной почты. — И должен беспокоиться за своих учеников.
Смотреть в глаза Дамблдору было нельзя. Думать о том, что сказал Драко, было нельзя. Думать о планах насчет Гарри тоже нельзя. Беллатрикс владела окклюменцией, но не на таком уровне, чтобы защитить свои мысли от Дамблдора. Нужно было загнать свои секреты как можно глубже, выставив на поверхность другие воспоминания.
— Я не встречалась ни с кем, кроме своего племянника, — в конце концов, все видели, как Белла уходила с Драко. — И проводила до Хогсмида своего кузена.
— Признаться честно, я удивлен, как вы нашли общий язык с Сириусом, — боковым зрением волшебница увидела, как Дамблдор покачал головой. — Ваша мотивация для меня даже загадка.
Директор перескочил на другую тему… или подошел к тому, что его интересовало.
— Члены нашей семьи не любят оставаться обязанными, — пояснила Беллатрикс. — Блэк всегда платит свои долги, это в наших правилах.
Интересно, догадается ли Дамблдор, что Сириус фактически спас ее от безумия? Или все-таки спросит?
— Это похвально.
— Вы ведь не об этом хотите спросить, господин Верховный Чародей, — холодно заметила Белла.
— Возможно, но мне кажется, что и вы хотели бы говорить о другом, — что характерно, директор предполагал, что у Беллатрикс есть тема для беседы с ним.
— Тогда к чему же эта обходительность?
— Один поэт написал, что мир — это театр, а женщины и мужчины в нем актеры, — спокойно произнес Дамблдор.
— Я слышала, кто такой Шекспир.
— Это похвально, — сказал директор так, как будто хвалил ученицу. — Все мы играем свою роль в жизни, и эта роль обязывает к определенному образу. Старый директор Хогвартса должен быть чудаковатым и добрым дедушкой.
Беллатрикс фыркнула.
— А я тогда должна носить черное, любить готику, и вести себя как демон, который вырвался из христианского ада?
— А вот это, госпожа Блэк, — Дамблдор оказался неожиданно серьезным, без капли своих обычных чудачеств, — зависит от того, какую роль в жизни для себя отводите вы.
Волшебники подошли к отделению почты.
* * *
Белла, оказавшись дома, почувствовала себя выжатой, как лимон. Холодный, пронзительный взгляд Дамблдора подействовал на нее не хуже дементоров. Тому, что директор мог к ней незаметно подобраться, Беллатрикс не сильно удивлялась. Она гораздо хуже понимала, зачем вообще Дамблдору понадобилось с ней говорить.
Напрашивалось предположение, что Альбус просто пытался ее пролегилиментить. Но Белла не смотрела ему в глаза и не думала о встрече с Драко. Вряд ли Дамблдор смог считать что-то такое, чего еще не знал. Он, конечно, взломал бы защиту Беллатрикс, но не за несколько минут.
Ведьма стянула зимнюю мантию и повесила ее на крючок. Мысли о целях директора упорно не покидали голову Беллы. Кроме мотивов директора, она задумалась о куда более насущной проблеме. О его целях. Чего хочет Дамблдор? Не поболтать же! И не склонить к покаянию. Единственное, в чем Беллатрикс была уверена — Дамблдор отличается построением сложных, запутанных планов. Даже окружающие его люди не до конца понимают всех замыслов директора.
С одинаковым успехом Альбус мог просто проверить, что собой представляет Беллатрикс, и найти в ее памяти одну маленькую зацепку, замыкающую его очередную схему. Но он оправдал ее в ситуации, когда можно было вдоволь крючкотворствовать. Дамблдору сейчас не нужно под нее копать… или просто ведьме хочется так думать?
Белла неосторожно задела стул, и поморщилась, увидев, как распахиваются шторки на потрете Вальбурги.
* * *
После того, как Беллатрикс в полный голос орала о том, что она вытащила из Азкабана Сириуса Блэка, тетушка Вальбурга ни разу не показалась ей на глаза. Волшебница уже ожидала бури, но тетя, действительно смогла ее удивить.
— Белла, как ты могла? — Вальбурга не выглядела властной или напористой, какой Белла помнила ее при жизни.
Госпожа Блэк, супруга Ориона Блэка, казалась старой, высохшей и истощенной женщиной.
— А как могли вы, госпожа Блэк? — Белла ответила вопросом на вопрос. — Почему мне пришлось объяснять вашему старшему сыну, что такое наш род?
Ведьма резко закрыла шторки на теткином портрете.
* * *
На следующий день Беллатрикс проснулась с неприятной сухостью в горле. То ли не стоило подпирать собой холодную стену, то ли стоило одеться потеплее и ходить по Хогсмиду помедленнее, но ведьма немного простыла. Когда она выпила принесенное эльфом перцовое зелье, на часах было примерно пять утра: если лечь рано вечером, то проснешься ранним утром. Кричер пробрюзжал, что хозяин Сириус завалился домой за полночь и устроился в своей спальне. Что ж, Белла ожидала, что Бродяга засидится в Хогсмиде. Не разбудил — и то хорошо.
Ведьма находилась в состоянии оцепенения: вроде и хочется спать, но уже не получается. Она попросту спрятала руки под одеяло и прикрыла глаза. Все же, что ей хотел вчера сказать Дамблдор? Очертить линию, за которую не стоит лезть? Просто посмотреть на ее состояние? Туманно намекнуть на выбор приоритетов?
Рядом с Беллатрикс оказались Нотт, Малфой и Яксли. Точнее, она вошла в их тесную компанию. Все трое в семидесятых занимались преимущественно деньгами, пропагандой и политикой: далеко от боевых операций, но близко к войне. Появление в их рядах боевика было однозначным тревожным звонком. Дамблдор не мог не знать, что собой представляет Беллатрикс Блэк.
Люциус, как сейчас Белла понимала, подмял под себя большую часть тех, кто остался на свободе. Он не стал изображать из себя нового лорда, он вообще не выстраивал формальную иерархию. Рядом с ним находились чистокровные волшебники, многим ему обязанные. Те же Крэбб и Гойл, как по обрывкам сведений понимала Белла, избежали тюрьмы лишь благодаря заступничеству Малфоя. Нотт и Яксли смогли выкрутиться сами, но держались в фарватере Люциуса. В этом смысле войти в компанию к Малфою на равных для Беллатрикс было очень серьезным успехом.
Казначей, пропагандист и юрист делали то, что хорошо умели. Они делали политику и медленно подбирали под себя министерство. Их поведение чем-то напоминало Белле японских и немецких магглов: подняться после сокрушительного поражения другим способом. Белла знала, что Люциус вытащил Макнейра, Селвина и Роули. Она слышала о них, причем Нотт не скрывал, что эти трое всегда послушаются Малфоя. А вот Эйвери в их компанию не входил.
Раз Люциус позвал куда-то Беллатрикс, он ни за что не позовет туда Эйвери.
* * *
Упивающиеся сидели за длинным столом, внимательно слушая Темного Лорда.
— Соратники мои, — Волдеморт говорил негромко, но его было отчетливо слышно. — Мы зажгли пламя, которое уже не погаснет. Мы взяли на себя великую ответственность. Мы доверили судьбу волшебной Британии силе нашего оружия.
Беллатрикс пробежалась взглядом по волшебникам в черных мантиях. Волшебница еле заметно улыбнулась, увидев Снейпа и кузена. Обоих усадили близко к Лестрейнджам.
— Я уже говорил вам, что мне было трудно принять такое решение, — Белла снова повернула голову во главу стола. — Но я рад видеть среди вас полное отсутствие сомнений. Я рад видеть, что за мной стоят люди, готовые пойти до конца.
«Да, я пойду до конца».
— Все читали свежий номер «Пророка»? — волшебники закивали головами. — Тогда вы все знаете, как нас боятся. За два неполных месяца мы посеяли страх, мы шокировали министерство, этот колосс на глиняных ногах. Они будут держаться за власть из страха, но я не сомневаюсь, что мы вырвем власть из их гнилых зубов.
Беллатрикс улыбнулась, не отводя взгляд от Волдеморта.
— Они заклинают население, что мы собираемся их порабощать. Но я спрошу вас: а что такое свобода? Разве свобода — это возможность выбрать министра, который проведет за весь срок своих полномочий два законопроекта? Наша с вами свобода начнется с воплощения той программы, которую мы выбрали. Свобода волшебников начнется с того, что они вспомнят о том, кто они есть. В нас говорит кровь. В нас говорит наследие наших предков. Это наша историческая миссия — вести за собой остальных и протаптывать им дорогу, и я призываю вас сплотиться вокруг этой цели.
Темный Лорд говорил. Могущественный. Властный. Мудрый. Облекший в слова те мысли, которые витали в головах чистокровных с сороковых годов. Беллатрикс впилась в него взглядом. Сейчас она явно видела на Волдеморте кольчугу вместо черной мантии. Темный Лорд казался ей морским конунгом, готовым вести своих викингов к новым берегам.
Все внимание Беллатрикс сосредоточилось на Волдеморте. Она почти ничего не замечала, кроме Темного Лорда, его манеры говорить и держаться. Он не повышал голоса, он просто разговаривал с Упивающимися, но его слушали так, как никого другого. Белла теперь знала, какой будет ее мечта: выпустить Смертный Знак над поверженным министерством. Она сосредоточилась на Волдеморте, и тем неожиданнее для нее стали слова мужа.
— Эйвери! — резко сказал Рудольфус. — повтори, что ты только что произнес.
Слова Лестрейнджа ударили ее по ушам, как молоток. Беллатрикс теперь увидела побледневшего Эйвери, рассерженных мужа с деверем и удивленного кузена.
— Эйвери, — мягко произнес Волдеморт. — Тебя же просят повторить.
Молодой волшебник замялся.
— Если ты решил пошептаться, пока я говорю, то, вероятно, у тебя хватит решительности и повторить свои слова погромче.
— Я… — Эйвери резко побледнел. — Я… мой лорд, я был слишком возбужден после операции.
— Меня это не интересует, — Волдеморт был мягок, но от его мягкости веяло могильным холодом.
— Я шепнул Снейпу, что Беллатрикс Лестрейндж… — Эйвери судорожно набрал в грудь воздуха. — Не сводит с вас взгляда и... что лорду Лестрейнджу пора забеспокоиться.
— Это оскорбление, за которое вызывают на дуэль, — Рудольфус тяжело и многообещающе уставился на волшебника.
Эйвери лихорадочно переводил взгляд с Лестрейнджей на Темного Лорда.
— Я мог бы наказать тебя сам, — Волдеморт жестом указал Беллатрикс молчать. — Или доверить это леди Лестрейндж. Но я бы предпочел, чтобы лорд Лестрейндж сами разобрался с оскорблением его семьи.
— Мессир, позвольте мне! — Беллатрикс вмешалась, едва Темный Лорд замолчал.
— Нет, леди Лестрейндж, — покачал головой Волдеморт. — Я ценю ваши таланты, но вы все же дама.
— Но в юбке здесь только Эйвери! — повысила голос ведьма.
— Беллатрикс, — в голосе Темного Лорда послышалось шипение василиска. — Ты решила со мной пререкаться?
— Ни в коем случае, мой лорд, — волшебница опустила взгляд.
* * *
Темный Лорд отказал ей. Белле было тогда семнадцать лет, и она была готова на все. Сбежать из дома, всюду сопровождать его, быть его преданной подругой — она действительно была готова на все, ни на что не претендуя. Тем оскорбительнее было слышать, что кто-то считает ее любовницей Волдеморта.
Темный Лорд отказал ей, и Беллатрикс вышла замуж за Рудольфуса Лестрейнджа. Может, она его и не любила, но не изменяла супругу, как думает Эйвери.
Рудольфус Лестрейндж и его противник вошли в круг и встали в боевую стойку.
— Начинайте, — произнес Волдеморт.
Белла вздрогнула, увидев бледное и злое лицо мужа. Едва только прозвучал сигнал, Эйвери выпустил сразу несколько заклинаний, но Рудольфус даже не ставил «Протего». Казалось невероятным, что крупный и массивный Лестрейндж может так быстро двигаться; он просто увернулся от серии «Экспеллиармусов».
Рудольфус медленно приближался к Эйвери, уклоняясь от заклинаний; его хвост волос, взметнувшийся во время очередного пируэта, показался Белле скорпионьим жалом.
— Я погоню тебя пинками из этого круга, — прорычал Лестрейндж, сделав еще пару шагов.
Противников отделяло друг от друга меньше трех метров, но Эйвери никак не мог поразить Рудольфуса. Единственное, чего он добился — Лестрейндж поставил «Протего».
— Сначала тебе надо меня одолеть! — выкрикнул Эйвери.
— Я уже тебя одолел, — произнес Рудольфус, выпустив в упор невербальное «Инкарцеро».
В дверь спальни осторожно постучали, и задремавшая было Беллатрикс проснулась.
* * *
— Кричер сказал, что ты заболела, — с порога заявил Сириус. — Поэтому я думаю, что кормить тебя надо тут.
Беллатрикс улыбнулась.
— Люпин уходит из Хогвартса? — поинтересовалась ведьма.
— Пока еще работает, как минимум две недели, — вздохнул Бродяга. — Жалко его, он оказался хорошим преподавателем.
Белла поморщилась: Люпин прежде всего был оборотнем, которому явно не место в школе.
— Как ты погулял с Поттером?
— Отлично, Беллс! — стоило спросить про крестника, Бродяга буквально расцвел. — Просто отлично! Только давай сначала ты поешь, потому что я могу говорить очень долго?
Ведьма кивнула.
— Да, кстати, — Бродяга повернулся уже от двери. — Мотоцикл оказался на ходу!
Беллатрикс только прикрыла лицо ладонью. Некоторые неисправимы.
* * *
— …Это непорядок, Беллс, — продолжал Сириус. — Парень учится не очень хорошо и постоянно списывает у подруги. Ну ты их всех видела.
— Да, видела, — кивнула ведьма. — Младший сын Уизли и эта грязнокровка Грейнджер. Я наслышана.
— Друзья у него есть, в Хогвартсе ему нравится, но вообще чувствую, что он какой-то забитый. Наверное, дело в Дурслях. Я говорил с Дамблдором насчет опекунства, но пока…
— К тебе его не пустят хотя бы из-за меня, — пожала плечами волшебница.
Про кровную защиту она не сказал ни слова. Видимо, директор не стал просвещать Сириуса, а сама Беллатрикс решила не показывать свою информированность.
— Наверное, но хотя бы в школе ему хорошо.
— Куча друзей-грязнокровок, наверное, — съязвила Белла.
— Кстати, о грязнокровках, — в глазах Сириуса заплясали чертики. — Ты помнишь наш спор? Грейнджер отличница.
— О да, — Беллатрикс опять прикрыла лицо ладонью. — Так уж и быть, я готова в случае чего терпеть магглорожденную Грейнджер.
Слово «магглорожденная» Белла произнесла как ругательство.
— Я бы не стал плохо относиться к девочке, переписавшей тебе кучу прецедентов, — развел руками Сириус.
— Что-о-о?! — волшебница буквально подскочила в кровати.
В ее памяти всплыло все, что она пообещала кузену.
XLV. Драко Малфой
Когда тетушка скрылась из виду, Драко перешел на бег. Но бежал он не к Хогсмиду, а вдоль Запретного леса. Если они все правильно продумали, на условленном месте никого не должно быть: кому из школьников придет в голову торчать на опушке, когда к их услугам целый Хогсмид? По меньшей мере, на пути Малфоя никого не оказалось.
Он добрался до облюбованного дерева за пять с небольшим минут. Паркинсон уже расположилась со всеми удобствами; девушка сидела на развилке, закутавшись в школьную мантию.
— Ну как? — спросила Панси, когда Малфой подошел к ней.
— Нормально, — кивнул Драко. — Я ей сказал. А Теодор?
— Там, — Паркинсон указала взглядом на Хогсмид. — Гуляет.
С кем гуляет Нотт, слизеринка не говорила. Они оба и так знали, с кем. Паркинсон окинула Малфоя взглядом и вытащила из сумочки флакон с зельем.
— Теодор обещал, что если еще через полчаса, — Паркинсон посмотрела на часы, — его не будет, то он все расскажет вечером.
Что Драко особенно нравилось в Панси, так это ее неназойливость. Она ни словом не обмолвилась, что давно его ждет, что она же нервничала; слизеринка не сказала ни единой фразы, которую говорят девушки, когда им нужно получить каплю внимания. Паркинсон прекрасно понимала, что у Малфоя сейчас настоящая, взрослая проблема.
— Рассказывай, — слизеринка подала голос, когда Драко сделал несколько глотков согревающего напитка.
— Леди Блэк утащила меня к Визжащей хижине, — начал Малфой. — Поэтому я задержался.
— Зато никого не было? — уточнила Паркинсон.
— Да. Она обвела место встречи «Квиетусом» и проверила, нет ли кого рядом. То есть я уверен, что нас никто не слышал и не видел.
— В Хогсмиде видели, — когда надо, Панси могла быть сухой и раздражительно точной в деталях.
— Мы про квиддич говорили и про уроки, — Малфой ухмыльнулся. — И это чистая правда.
— Все равно могут заинтересоваться. Госпожа Блэк дала тебе указание?
Паркинсон, следом за Драко, называла Беллатрикс исключительно госпожой Блэк.
— Да, — кивнул парень. — Она сказала, чтобы я только слушал, что происходит в Хогвартсе. Только слушал, не лез сам с расспросами.
Панси задумалась.
— По-моему, она хочет, чтобы ты ни во что не вмешался, — рассудительно начала девушка.
— Возможно.
— Драко, скажи, ты сообщил родителям о разговоре директора и профессора Снейпа?
— Нет, — Малфой отрицательно покачал головой и принялся объяснять, увидев недоумение. — Сову можно поймать и вскрыть письмо. К тому же… к тому же, я не уверен, что матушка спокойно отнесется к распоряжениям госпожи Блэк.
Паркинсон помолчала и посмотрела куда-то вдаль.
— А ты сам как думаешь, кого стоит послушать? — наконец спросила она. — Раз ты сам знаешь, что леди Малфой будет переживать.
Теперь промолчал уже Драко. Парень медленно обошел дерево, на котором сидела Панси. Вздохнул и поднял голову; колени девушки оказались на уровне его носа.
— Я думаю, что отец одобрит мой поступок, — Малфой смотрел снизу вверх на задумчивое лицо Паркинсон. — Что же до мамы…
Драко вздохнул.
— Знаешь, Панси, я очень люблю маму, но иногда мне кажется, что будь ее воля, она бы меня держала под юбкой, — грустно произнес парень. — Поэтому я послушаюсь госпожу Блэк. Я… знаешь, я ей благодарен.
— Что мы будем сейчас делать?
— Мы? — уточнил Малфой.
— Да, мы! Ты, я и Теодор, — Паркинсон сложила руки на груди и сердито уставилась на слизеринца. — Или ты решил, что будешь один справляться?
— Вы рискуете.
— Чем? — девушка закатила глаза. — Мы уже рисковали, когда сидели в библиотеке! К тому же, Малфой, если сегодня мы тебе не поможем, завтра ты уже не поможешь нам, верно?
* * *
— Все тихо, — Нотт аккуратно прикрыл дверь.
Теодор, Драко и Панси вечером расположились в пустой аудитории, подальше от лишних ушей. Повторить колдовство госпожи Блэк никто из них пока не мог, поэтому дети собрались в тесный кружок и говорили тихо, практически перешептываясь.
— Что сказала Боунс? — Драко заговорил, едва только Теодор оказался рядом.
— Сьюзи ничего конкретного не говорит, — зашептал Нотт. — Ты сам понимаешь, я не могу ее так просто взять и спросить. Но она говорит, что ее тетя даже не намекает на то, что твоей тете что-то угрожает.
— Я думаю, что если бы Амелия Боунс что-то имела против госпожи Блэк, она бы побеспокоилась, что ее племянница общается с тобой, — заметила Панси.
— Или она просто еще не в курсе планов Дамблдора, — возразил Драко.
— Я одного не могу понять, — Паркинсон придвинула голову поближе к парням. — Почему Дамблдор что-то замышляет именно сейчас? Госпожа Блэк фактически была у него в руках.
— Ага, а Снейп ее ударил в спину! — возмутился Малфой.
— Тссс… — Нотт приложил палец к губам. — Профессор Снейп, Малфой. Даже в мыслях. Но вообще, Драко прав. От директора можно ждать чего угодно. Это же Дамблдор. К тому же…
— К тому же что? — одновременно спросили Малфой и Паркинсон.
— К тому же, Боунс мне дала почитать, что из себя представляет твоя тетя, Малфой. Это не доказано, но считают, что она одна из лучших убийц на службе Темного Лорда. Так что мотив у Дамблдора еще какой.
Паркинсон тихонько отодвинулась от Малфоя с Ноттом.
— И что с того, что ее кто-то кем-то считает? — прищурился Драко.
— Мне-то ничего, а вот Дамблдору — мотив.
Нотт прошелся по классу, потирая подбородок.
— Знаете, мне кажется, что Дамблдору нужно было оправдать Блэка, а потом уже сводить счеты.
— Мальчики, — Паркинсон заговорила вновь. — Вы не о том думаете. Нам надо сейчас понять, что делать, а не искать мотивы Дамблдора.
— Знать мотивы тоже надо, — возразил Нотт.
— Только мы сами до них не додумаемся, — вздохнул Малфой. — И спросить не у кого. Не к Поттеру же идти.
Слизеринцы негромко засмеялись.
— Поттер сам прибежит к доброму дедушке, — поморщилась Паркинсон. — Про Уизли и грязнокровку я вообще молчу.
— Ну да, и к профессору Снейпу не пойдешь, — кивнул Драко. — Остается слушать, причем слушать гриффиндорцев.
— Я буду интересоваться у Сьюзи, — заметил Нотт. — Если аккуратно спрашивать, она ответит.
* * *
Они вернулись перед самым отбоем. Малфой с виснущей на нем Панси Паркинсон. Нотт, который зашел через пару минут после них с физиономией кота, наевшегося сметаны. Может быть, кто-то более опытный и заподозрил фальшь, но на школьников хватило. Никто не заподозрил, что троица только что напряженно совещалась.
Уже лежа в кровати, Драко основательно задумался. Панси была права: мама точно не одобрила бы его решения. Но, с другой стороны, он что, девчонка? Мама всегда опекала его, носилась с ним, как с величайшей драгоценностью, ни в чем ему не отказывала, и для чего? Чтобы его просто макнули в грязь, как провинившегося домовика?
Когда Драко Малфой писал госпоже Блэк, что самый главный урок она ему преподала в первые пять минут первого занятия, он ни капли не кривил душой. Беллатрикс наглядно показала ему: «Ты никто». Кто мог ему сказать такое? Не Крэббы с Гойлами. И не Нотт — лорд Нотт сохранял дистанцию, а Теодор — просто Теодор, такой же слизеринец, как сам Драко. И не Снейп — профессор, конечно, много знал, но Драко же видел, что отец авторитет для крестного, а не наоборот. Да и Снейп, к тому же, был полукровкой.
Беллатрикс Блэк оказалась явлением совсем другого порядка. Драко еще при первой встрече почувствовал, что отец ее опасается. Не боится, но относится очень настороженно. Тогда младший Малфой еще не понял, почему. Он ощутил все на своей шкуре, когда болтался под потолком; фамилия Малфоя у тети не вызывала никакого пиетета.
Он увидел в тете строгую и могущественную ведьму из одного с ним круга. Беллатрикс не сюсюкалась с ним; она гоняла его так, как даже Снейп не натаскивал его с зельями. Для леди Блэк не существовало оценок, кроме «превосходно» и «все остальное». Для нее младший Малфой был не наследником древней чистокровной фамилии, а просто мальчишкой с пробелами в образовании. И Драко это нравилось. Уже сейчас, на третьем курсе, он почувствовал плоды общения с госпожой Блэк. Не только и не столько в ЗОТИ — он почувствовал уважение окружающих.
Парень поежился, представив тетушку с бессмысленным, пустым взглядом, который остается у тех, кого поцеловал дементор. Нет, такой судьбы для нее он не хотел. Пусть даже все то, что рассказал Нотт, правда. Драко догадывался, что Беллатрикс Блэк много чего делала в ту войну. Вот только осуждать ее он и не собирался. Проблемы грязнокровок Малфою неинтересны… ну, почти неинтересны.
Все-таки, как жаль, что Грейнджер из маггловской семьи!
* * *
Время тянулось своим чередом. Ни Снейп, ни Дамблдор не делали никаких движений в сторону слизеринской компании. На всякий случай Драко во время трапез садился подальше от профессорского стола и избегал смотреть Снейпу в глаза. Декан, если и заметил, виду не подавал. В принципе, Драко старался поменьше обращать на себя внимание профессора Снейпа еще с сентября, так что его поведение не особо выделялось.
Компания Поттера все это время бурно радовалась. Как понял Драко, Сириус Блэк готовится принять крестника на пасхальных каникулах. Наверное, очкарика можно понять: Малфой не представлял себе, каково это — жить без родителей. И даже не хотел представлять.
Они надеялись, что кто-то из трио проболтается, но даже рыжий Уизли не сказал ничего лишнего. Будь Малфой на год младше, он попробовал бы спровоцировать Грейнджер или Рона, но сейчас она понимал: госпожа Блэк не одобрит.
Нотт из раза в раз повторял одно и то же: тетя ничего не говорит Сьюзи. Малфою оставалось только ждать и стараться, чтобы его нервозность не была заметна окружающим.
Только за пару дней до каникул произошло настоящее и пугающее событие.
* * *
Драко забыл учебник в кабинете прорицаний; парень только на лестнице вспомнил, что не положил книгу в сумку. Профессор Трелони оставалась в аудитории; Малфой уже ожидал, что прорицательница начнет рассказывать ему про смертельную опасность, но профессор молчала, держа в руках чашку.
Осторожно, стараясь не шуметь, слизеринец взял учебник и уже было повернулся к выходу.
— Юный лорд Малфой, — позади него прозвучал резкий громкий голос.
Драко в ужасе обернулся. Профессор Трелони неестественно выпрямилась в кресле, ее взгляд был направлен не на Малфоя, а сквозь него, как будто прорицательница видела что-то за спиной школьника.
— Близится момент, когда паладин Темного Лорда узрит тень своего господина, — заговорила провидица таким же чужим, монотонным голосом. — Паладин Темного Лорда шагает по лезвию ножа. Трижды она войдет во мрак. Три разочарования видны в ее жизни. Три звезды зажжет она.
Сивилла Трелони часто заморгала и уставилась на Малфоя, но парень выскочил из кабинета, как ошпаренный.
* * *
Драко сидел в купе и разглядывал маггловский Лондон. «Хогвартс-экспресс» уже подъезжал к вокзалу. Еще десять минут или около того. Малфой вздохнул и повернул голову к двери. Он накрепко запомнил слова пророчества; значит, Трелони выдала истинное прорицание. «Паладин Темного Лорда» — это леди Блэк, тут даже думать не надо. Но вот что значит все остальное?
Он не знал. И Нотт не знал. И Панси тоже. Они размышляли, даже когда провожали Малфоя на поезд. Но мысли не шли в голову.
С совершенно равнодушным видом юный лорд Малфой выбрался на платформу 9 3/4. Как оказалось, они с Поттером неправильно выбрали вагоны. Драко сел в хвостовой вагон, а мама с госпожой Блэк ждали его у самого паровоза. Поттер — наоборот. Школьники двинулись навстречу друг другу, обменявшись кивками.
— Здравствуйте, матушка. Здравствуйте, госпожа Блэк, вежливо поздоровался Драко.
— Здравствуйте, сын мой, — неожиданно холодно ответила Нарцисса.
Только сейчас Малфой понял, что обе ведьмы смотрят на него холодным и злым взглядом.
XLVI. Темные искусства
— Я еще раз спрашиваю, как тебе вообще могло прийти такое в голову?! — Нарцисса вскочила и прошлась по гостиной мэнора. — Как вообще до такого можно додуматься?
Госпожа Малфой всплеснула руками.
— Драко, я… я в ужасе, — пробормотала Нарцисса.
— Мама, — парень сделал к ней шаг. — Пожалуйста, скажи, что тебя не устраивает.
— Ты еще спрашиваешь? — Нарцисса набрала в грудь воздуха. — Нет, ты еще спрашиваешь? Как ты вообще мог связаться с грязнокровкой?!
— Связаться? — огрызнулся Драко. — Когда мы поняли, что Поттер пытается сделать то же самое, мы просто объединили усилия! Разве это называется связаться?
Нарцисса открыла рот, но, прежде, чем она успела сказать хоть слово, в комнате прозвучал неприятный смех Беллатрикс.
— Смотри, Цисси, какой он стал свирепый, — ведьма хохотнула, не меняя позы; ведьма сидела, откинувшись на спинку дивана. — Я бы сказала, что в нем сейчас играет кровь Блэков, горячая, как лава.
Леди Малфой беспомощно обернулась. В отличие от Драко, она прекрасно знала Беллу; такое поведение можно было назвать только «затишьем перед бурей». Вспыльчивая Беллатрикс, как правило, быстро закипала и быстро успокаивалась. Но уж если старшая Блэк начинала старательно сдерживаться, вспышка гнева окажется по-настоящему сильной.
— Я сделал то, что считал правильным, — Драко гордо вскинул голову, не почуяв за словами тетки подвоха.
— Может быть, сын мой, — произнесла Нарцисса, — но далеко не все, что может вам казаться правильным, таковым является!
— Он не понимает, — протянула Белла.
— Я, в самом деле, не понимаю, что такого я сделал? — Драко не злился, он уже недоумевал. — Было бы лучше, чтобы мы не помогали госпоже Блэк?
— Было бы лучше, чтобы ты не связывался с грязнокровкой! — резко ответила Нарцисса. — Ты что, не понимаешь, что даешь пищу для сплетен?
— Нет, он этого не понимает, — вклинилась Беллатрикс.
— Какую пищу? — удивленно спросил Драко.
— Сын лорда Малфоя сидит в библиотеке с грязнокровкой, они вместе что-то читают и выписывают, — брезгливо произнесла Нарцисса. — Потом не успеешь опомниться, как вам придумают роман.
— Что?! — Драко вытаращил глаза от изумления. — Мама, но какой роман?! Нас видели только в библиотеке, всех шестерых и мы работали?
— Ты знаешь, чем вы занимались, — Нарцисса произнесла чуть помягче, — и твои друзья знают. Мы с сестрой знаем. А вот те, кто с тобой не общаются, такого не знают. Понимаешь?
Драко молча кивнул.
— Когда твой двоюродный дядя, Сириус Блэк, был оправдан, — Беллатрикс заговорила после того, как сестра замолчала; в конце концов, это сын Нарциссы и дом Нарциссы, — он не дал ни единого интервью, хотя его осаждали журналисты. Намек ясен, племянник?
— У меня не может быть никаких отношений с грязнокровкой, — упрямо произнес Драко, но что-то в его взгляде Белле не понравилось.
— А это, увы, никого сейчас не волнует, сын. Иди к себе, — устало произнесла Нарцисса. — Через час приедет отец, он тоже хочет с тобой побеседовать…
* * *
Белла прошла по гостиной своего дома, как тигрица по клетке. Едва только выбравшись из камина, волшебница с трудом удержалась от желания что-нибудь расколотить. От одной мысли о том, что могла бы выдумать Рита Скитер, Беллатрикс хотелось взвыть.
Ведьма с размаху приземлилась в кресло. Следовало бы как следует отчитать Драко, если бы не несколько но. Во-первых, Малфой — сын Нарциссы, а не ее. Во-вторых, она была не у себя дома. Хотя, если трезво рассуждать, разве ее бы это остановило? И первое, и второе — лишь прелюдия к третьему и самому главному…
…Когда было надо, Друэлла Блэк умела шипеть, как настоящая змея. Белле казалось, что maman сейчас превратится в удава и просто ее задушит.
— Я не могу понять, — Друэлла посмотрела на стоящую перед ней дочь. — Почему именно из-за тебя мне приходится постоянно краснеть?
Беллатрикс опустила взгляд и сосредоточенно изучила носки туфель. Смотреть на мать, сидящую в кресле неподвижно, как изваяние, ей не хотелось.
— Я услышу ответ?
— Позвольте узнать, maman, — аккуратно заговорила девушка, — что вызывает ваше неудовольствие?
Слова «на сей раз» Белла не произнесла. Ей уже хватало опыта, чтобы понять: мать всегда будет чем-то недовольна. Но вот чем на сей раз? Школьница порылась в памяти: вроде бы за ней не было ничего такого: ей даже ни разу не назначили отработку за осенний семестр.
— Почему у меня две дочери ведут себя, как нормальные чистокровные юные леди, а старшая постоянно во что-то ввязывается? — Друэлла пропустила вопрос мимо ушей. — Как будто мало было всех прошлых историй!
Беллатрикс тихо вздохнула. Если на мать нахлынули воспоминания, нотация продлится очень долго.
— Как будто мало было игры на гитаре!
В прошлом году, окончательно возненавидев рояль, Белла попросила Лестрейнджей научить ее играть на гитаре. У нее даже неплохо получалось. Целых два занятия. В самом начале третьего из дома прилетел вопиллер с лекцией о том, на каких музыкальных инструментах можно играть чистокровным девицам.
— Почему у тебя постоянно голова забита ерундой?!
Андромеда и Нарцисса, как самые умные, уже разбежались по комнатам, оставив сестру отдуваться. Беллатрикс переступила с ноги на ногу. Из-за таких моментов она ненавидела возвращение домой на каникулы.
— Я спрашиваю, почему ты постоянно ввязываешься во всякие сомнительные предприятия?! Почему ты себя ведешь, как… я даже слова не знаю?!
— Мама, — тихо заговорила Белла, — мне ведь известно, что я не похожа на леди…
— …Это значит, что надо над собой работать! — Друэлла поднялась с места и нависла над дочерью. — Работать над собой и воспитывать в себе нормальную чистокровную девицу, а не мальчишку в юбке! Что ты вообще забыла в Дуэльном клубе?!
— Но… — растерянно пробормотала девушка; уж чего-чего, но такой претензии она не ожидала. — Но у меня получается…
— И что с того?! — Друэлла Блэк перешла на крик. — Почему в этом клубе водится лишь одна чистокровная девица?! Ты что, возомнила себя аврором? Почему мою дочь видят с каким-то полукровкой с Рейвенкло?!
— Он учил меня метать ножи, — Белла продолжала говорить очень тихо.
— Повтори!
— Он учил меня метать ножи, — девушка вздрогнула, как от пощечины.
— Какой кошмар, — Друэлла уселась в кресло, держась за сердце, — и это вот будущая леди? Тебе в следующем году сдавать СОВ, а ты учишься метать ножи…
Мать приложила ладонь к лицу.
— Ты могла бы взять пример с младших сестер хоть раз.
— Я учусь лучше них, — упрямо произнесла Беллатрикс.
— Только не тому, чему следовало бы! Да еще и огрызаешься! Положительно, после того, как ты летом побыла рядом с лордом Волдемортом, тебе лезет в голову очередная блажь, — процедила Друэлла. — Значит, так. Со следующего семестра ты перестанешь ходить в Дуэльный клуб и Мерлин тебя помилуй, если я узнаю, что ты водишься со всякими… полукровками. Мне не нужно, чтобы про тебя думали… всякое. Тебе понятно?
Белла помолчала. «У вас многое может получиться, Беллатрикс», — так говорил летом Волдеморт. Слагхорн советовал не зарывать талант в землю. Она знает зелья, знает ЗОТИ, дедушка каждые каникулы терпеливо объяснял ей непонятное. Почему, просто почему ей нельзя делать то, что у нее получается хорошо?
— Так ты все поняла? — мать снова поднялась и подошла к Белле почти вплотную. — Ты перестанешь заниматься этой блажью.
Беллатрикс вдохнула и неожиданно для самой себя подняла голову и посмотрела в лицо матери злыми, упрямыми глазами.
— Нет, — произнесла она.
Ей даже не пришлось подавлять страх: он просто умер, растворился, исчез. Белла с удивлением ощутила, как руки становятся легкими, а голова ясной.
— Что-о-о?!
— Нет! — повысила голос Беллатрикс. — Я не уйду из Дуэльного клуба!
* * *
Андромеда с Нарциссой всегда были хорошими девочками. Скромными, тихими, благовоспитанными. Будущими чистокровными леди. Их старшая сестра была сорванцом или позорищем — зависело от того, кого спрашивать: деда или мать.
Белла поерзала на стуле и продолжила перебирать крупу. Она уже успела возненавидеть эту мерзкую кучу, которая никак не хотела уменьшаться. Похоже, что весь вечер уйдет насмарку.
Она еще не до конца осознала, что только что пошла против матери. Не пыталась оправдаться, не упрашивала, а настаивала на том, что сама считает правильным. Беллатрикс думала, что мать сразу же отвесит ей полновесную пощечину, но все вышло не так, как она себе представляла. Друэлла даже занесла руку, но… остановилась.
Школьница тяжело вздохнула. Ради того, чтобы настоять на своем, она была готова перебрать хоть целый мешок. Вот только сдерживаться Белла уже не могла. Она всхлипнула один раз. И еще. И потом еще.
Она перестала реветь, когда услышала шаги в коридоре.
— Я еще раз повторяю, Друэлла, — на кухне стал слышен ледяной голос бабушки. — У тебя, может, две дочери, но у меня три внучки. Тебе это понятно?
Ирма Блэк не шипела и не кричала, вместо этого в ее голосе были отчетливо слышны металлические нотки.
— И моя внучка не будет чувствовать себя чужой в моем же собственном доме. Ты свободна. Можешь идти.
Дверь с шумом распахнулась, и старая волшебница осмотрела кухню.
— Что ты здесь делаешь? — голос бабушки смягчился, но лишь чуть-чуть.
— Я наказана, — угрюмо ответила Белла.
Ирма Блэк покивала головой и прошлась, осматривая полки. Беллатрикс, от греха подальше, продолжила возиться с крупой.
— Что ты ей сказала?
— Я сказала, — Белла шмыгнула носом, — что я не уйду из Дуэльного клуба.
Бабушка подошла ближе.
— Погляди мне в глаза, — произнесла она.
Белла подняла голову и уставилась своими красными глазами на холодное, бесстрастное лицо госпожи Блэк.
— Какие поговорки нашей семьи ты помнишь?
— Про долги, — угрюмо сказала девушка.
— Еще?
— Блэк не унижается, — добавила Белла.
— Еще? — спросила бабушка и после короткой паузы добавила, — Блэк не показывает свою слабость. У тебя пять минут, чтобы привести себя в порядок. Твой дед желает тебя видеть.
— А… — Беллатрикс покосилась на стол.
— Я говорю что-то непонятное? Я отменяю решение твоей матери. И да, ты будешь ходить в Дуэльный клуб, раз имеешь желание и способности. Но в этом случае у тебя по ЗОТИ должна быть только одна оценка: «Превосходно».
Девушка буквально взлетела с места.
— И да, ты больше не будешь учиться у этого полукровки с Рейвенкло, — холодно произнесла бабушка, и, выдержав паузу, пояснила. — Твой дед тебя научит этому гораздо лучше.
* * *
Беллатрикс всегда была плохой девочкой. И поэтому она из принципа не будет уподобляться Друэлле Блэк. Конечно, Драко поступил крайне неосмотрительно, но… пусть Нарцисса с ним сама разбирается, пусть парень делает выводы.
Белла не могла с чистой совестью обвинять Драко в том, что тот принял помощь грязнокровки; к кому приходил Тонкс, в конце концов?
К тому же, племянник, как оказалось, все это делал ради нее. Такое не могло не радовать.
* * *
— Держи палочку спокойнее, — терпеливо объясняла Беллатрикс. — И не делай таких размашистых жестов, ты не ветряная мельница.
Драко попробовал заклятие еще раз. Получилось чуть получше.
— Я тебе что говорила про палочку?
— Держать ее, как ложку: крепко, но не сильно, — откликнулся Малфой.
— Правильно. Еще раз!
Наконец, у племянника вышло что-то приличное.
— Еще пять раз для чистоты исполнения, — потребовала Белла.
— Госпожа Блэк… — аккуратно начал Драко. — Я должен вам кое-что сказать.
— Сначала мы закончим занятие, — Беллатрикс не терпела возражений.
Ведьма потерла подбородок, любуясь на сглаз в исполнении Малфоя. Пожалуй, что даже дедушка оценил бы чистоту исполнения. Просьбу свояка оттягивать можно до бесконечности, но рано или поздно придется это проделать. Когда там это проходят в Хогвартсе? Пожалуй, в начале четвертого курса.
— Драко, — Беллатрикс прошлась по комнате, смотря куда-то в окно. — Ты помнишь нашу первую встречу и свой вопрос?
— Да, госпожа Блэк, — Белле даже не надо было поворачиваться, чтобы почувствовать смущение парня. — Мне стыдно за него.
— Сейчас это не так важно, — ведьма повертела в руках свою палочку. — Лорд Малфой попросил меня показать тебе действительно серьезные и опасные вещи чуть раньше, чем вам про них расскажут.
— Я весь внимание, госпожа Блэк.
— Очень хорошо. Кричер, клетку с крысой!
Домовик возник прямо из воздуха, в его цепких лапах была просторная клетка. За железными прутьями лихорадочно металась большая серая крыса.
— Пора показать тебе настоящую черную магию, племянник, — сухо произнесла волшебница. — Ты знаешь, что такое Непростительные проклятия?
— Да, — Драко облизнул губы. — Да, я знаю все три.
— Славно, — Белла подошла поближе к клетке, которую домовик уже опустил на пол. — Империо!
Крыса встала на задние лапки и замерла.
— Это проклятие подвластия, если ты помнишь, — произнесла ведьма. — Какие еще ты знаешь?
— Пыточное, — голос Малфоя чуть дрогнул.
— Правильно, — Беллатрикс облизнула губы и представила, что вместо крысы в этой клетке сидит Петтигрю. — Пыточное проклятие, которое заставляет чувствовать боль. Смотри внимательно, племянник. Круцио!
Волшебница с интересом смотрела за реакцией Драко на крысиный визг. Животное билось о прутья и истошно верещало, как будто его выворачивают наизнанку. Малфой поморщился, но взгляда не отвел.
— И, наконец, третье. Авада Кедавра!
Зеленое свечение, жужжащий звук… Точно так же, как полтора десятка лет назад. Белла не призналась племяннику, что кроме просьбы Люциуса, было и ее собственное желание. Она отчаянно хотела удостовериться, что не растеряла того навыка.
— Подумай над тем, что ты видел, — Белла тихо подошла к Малфою и положила руку ему на плечо. — Знать и видеть ты должен сейчас, уметь — думаю, когда тебе наступит семнадцать, я научу тебя не только защите от темных искусств.
— Я… понял, — медленно произнес Драко. — Госпожа Блэк, разрешите теперь рассказать?
— Я тебя слушаю.
Драко произнес всего одно слово.
— Пророчество.
XLVII. Раздумья
Беллатрикс слушала внимательно, стараясь не пропустить ни единого слова. Племянник запомнил пророчество наизусть и отдельно подчеркнул, что ничего не заучивал. Верный признак того, что предсказание истинное.
Драко хотел сказать еще что-то, но вовремя понял, что тете сейчас совершенно не до него. Беллатрикс проводила Малфоя до камина и уселась на диван в гостиной. Услышанное требовало очень серьезного обдумывания.
Нет, она не попросила Драко, чтобы тот оставил пророчество в секрете. Пусть Малфои услышат, пусть вспомнят, что Темный Лорд никуда не делся. Люциусу будет полезно. Что бы ни говорил свояк, между ним и Беллой оставалось здоровое недоверие. Предсказание о тени Волдеморта служило для ведьмы лишним козырем в их союзе.
То, что пророчество про нее, было очевидно с первых слов Трелони. Никто другой, кроме Беллатрикс, не годился на роль паладина Темного Лорда. Кто-то сидит в Азкабане, кто-то уже мертв, кто-то рассказывал суду про «Империо», а паладины, как известно, не отрекаются. Одна Белла гуляет на свободе. Пророчество про нее, но о чем в нем говорится? Беллатрикс потянулась за сигаретами.
Трижды войдет, трижды испытает, трижды зажжет… три раза по три, получается девять, забавное магическое число. В другое время Белла задумалась бы, как значение девятки подогнать под это пророчество, но сейчас ее больше волновало, что все события указаны в будущем времени. Значит, хотя бы часть из каждой тройки еще должна произойти.
Про лезвие ножа все было очевидно: ее положение шаткое и ненадежное. Как всегда, некстати вспомнилась палочка деда, бездарно оставленная в Запретном Лесу. Что-то подсказывало, что, раз сама Белла еще сидит дома, то палочка не у Дамблдора и не у авроров. Но это было лишь слабым утешением.
Три звезды… это могло быть что угодно, начиная от появления новых Блэков на гобелене до каких-то свершений. Белла, даже в ее нынешнем состоянии, только хмыкнула от ассоциаций. Зажечь три звезды — дать жизнь трем Блэкам, которых традиционно называли в честь небесных тел. Нет, Беллатрикс сейчас не могла себя представить матерью троих детей.
Три разочарования… опять же, все очень туманно. Ясно только то, что эти разочарования должны быть значимыми. Но в ком или в чем разочаровалась Беллатрикс? В матери с теткой? В соратницах? Даже так остается третье, и каким оно будет — неясно.
Если Белла и была в чем-то уверена на все сто процентов, так это в том, что пытаться подстелить соломку под озвученные угрозы бесполезно. Чем яростнее ты пытаешься обмануть предсказание, тем сильнее оно воплощается в жизнь. Пророчество найдет способ обойти все меры предосторожности, так что остается только расслабиться.
Трижды во мрак… это единственная часть, в которой Беллатрикс почти не сомневалась. Войти во мрак — это войти в Азкабан; именно такое ощущение до сих пор жило в ее памяти.
Волшебница прикрыла глаза. Она снова вспомнила тот сон, который видела в первую ночь напротив Долохова. Может, это тоже пророческое видение? Может, так все и будет — Темный Лорд восстанет вновь и придет за ними? Сколько было Гарри из того сна? Шестнадцать? Семнадцать? Белла ждала Волдеморта десять с лишним лет. Даже Сириус не смеялся, глядя на то, как ведьма утром проверяет Метку.
Сколько же придется ждать? И что же значит третье ее вхождение во мрак? Она должна увидеть тень Темного Лорда; это мог быть Гарри Поттер, другое не приходило ей в голову. Но тогда какая опасность ее подстерегает? Дамблдор найдет, за что ее посадить, стоит ей попытаться пробудить к жизни Волдеморта?
* * *
Беллатрикс очень долго не могла заснуть. Она понимала, что все ее попытки понять предсказание бессмысленны. Но успокоиться не могла. Ведьма постоянно придумывала новые и новые версии, искала намеки и нестыковки. В конце концов, когда она отключилась, ей ожидаемо приснился Азкабан…
…Она не знала, сколько уже прошло времени: десять или сорок минут. Внутренний двор казался погруженным в липкое безвременье. Наверху даже не было видно неба: сплошная пелена серых облаков. Сначала ведьма боялась, что вот-вот начнется дождь, но, увидев спокойные лица, поняла: здесь всегда так.
Где-то там, наверху, скользили тени в рубище. Дементоров было только лишь видно, но Беллатрикс моментально вспомнила их холодные руки. Контакт с этими тварями ведьма воспринимала как склизкие, холодные щупальца, тянущие к себе ее лучшие воспоминания.
Она могла только стоять и переминаться с ноги на ногу, дожидаясь, когда же, наконец, за ней явятся надзиратели. Высокие мрачные стены окружали ее, и Беллатрикс чувствовала, что она стоит на дне колодца. Сколько она ни старалась, она не видела ничего цветного. В своем темно-зеленом платье, которое она носила в изоляторе, Белла выглядела как попугай посреди зимнего леса.
«Десять лет», — подумала Беллатрикс, обводя взглядом каменную громадину. Ей предстояло провести здесь десять долгих лет, в этом холодном безвременьи. Она только сейчас начала осознавать, что ей предстоит. Еще утром, до того, как ее доставили портключом, она позволила себе порадоваться, что останется жива и даже сможет выйти на свободу.
Ведьма почувствовала, что вздрагивает от холода и тихонько пошевелилась, чтобы согреться. Пустые окна, черные даже на фоне стен тюрьмы, сейчас выглядели, как глаза какого-то чудовища.
Азкабан… облизывался.
За ней вышли, когда Беллатрикс уже начала по-настоящему дрожать. Уже потом до ведьмы дошла мысль, что ее специально выдерживали во дворике, чтобы довести до апатии. Весь процесс выглядел, как давно отлаженный механизм, через который прошло множество людей, и ее соратники в том числе.
Наверное, различие было в том, что Рудольфуса или Долохова обыскивала не хмурая пятидесятилетняя тетка. Осматривал-то их явно один и тот же целитель и потратил те же несколько минут. В остальном все должно было происходить точно так же. Через четверть часа одетая в полосатую робу Беллатрикс вышла в коридор.
Надзиратели не показывали никаких эмоций. Они вели ее дальше по коридору, держа под руки. Они, не повышая голоса, требовали вытянуть руки или ноги, когда возились с оковами. Усталый маг спокойно набрал нужные литеры и приставил прибор к шее Беллатрикс. Жжение от игл оказалось для Беллы совершенно неожиданным чувством в этом царстве холода.
— Не трогать руками, — произнес тюремщик, когда ведьма потянулась к шее.
И эта фраза тоже казалась частью устоявшегося процесса. Азкабан вовсю двигал челюстями, пережевывая очередной кусок мяса, попавший к нему в пасть.
Беллатрикс механически подчинялась приказам. Она молча взяла табличку с номером, позволила себя сфотографировать в анфас и профиль, взяла положенные вещи. Ведьма уже пребывала в оцепенении.
— Идем, — тронул ее за локоть надзиратель.
И она пошла наверх. Азкабан проглотил ее.
* * *
Утром Беллатрикс проснулась выжатой, как лимон. Обещание Трелони, что волшебнице трижды предстоит войти во мрак, не выходило у нее из головы. Можно сколько угодно храбриться, но десять лет просто так не выкинешь из памяти. Азкабана нельзя не бояться. Но и чашу пить придется до дна.
Белла закатала рукав пижамы и поглядела на Черную метку, давным-давно побледневшую. В ее памяти всплыли слова Долохова: «Они могут сколько угодно рассказывать про то, что Лорд погиб и никогда не вернется, но они на самом деле до сих пор боятся нас». Она знала, что раз ей суждено увидеть тень своего господина, Темный Лорд вернется.
Беллатрикс поднялась с кровати и влезла в тапочки. Ей предстоял очередной день; надо поработать с бумагами до того, как прибежит племянник. И найти в домашней библиотеке книги по прорицаниям.
Белла, когда училась в Хогвартсе, не ходила на прорицания. Гороскопы, способы гадания, сонники — все это прошло мимо нее. С другой стороны, вопросы, которые ее занимали, лежали на грани курса; там критичнее был нужный образ мышления и специфические знания.
Тем не менее, за утро выяснилось, что самостоятельно толковать пророчество Белла нормально не сможет. Надо или учить с нуля прорицания, или же смириться с насквозь бытовой трактовкой.
Беллатрикс выбрала второе и целенаправленно загоняла Драко.
* * *
Уже после ухода племянника мысли Беллы вернулись к Темному Лорду. Она скоро увидит его тень. Может, все-таки, речь идет о пробуждении сущности Волдеморта в Гарри Поттере? С Сириуса станется ненароком напомнить мальчику и об амбициях, и о самолюбии — о всех тех качествах, которые ценил Слизерин, и которыми обязан обладать его наследник.
Волдеморт был могущественным магом, но для Беллатрикс он был чем-то иным. Не таким… забронзовевшим. Для кого-то он мог быть ужасным Темным Лордом, чье имя стыдливо прятали за торопливую скороговорку «Сами-Знаете-Кто». Для Беллатрикс Волдеморт оказался тем, кто увидел в гадком утенке Блэков талантливую ведьму. Учителя, дедушка и бабушка — это все же было немного не то. Наверное, точно так же чувствовал себя Драко, когда строгая тетка показывала ему заклинания. Юная Беллатрикс впервые чувствовала признание со стороны не равного и не родственника, а кого-то более могущественного.
Волдеморт был тем, кто находил время на переписку с ней. Тем, кто беседовал с Беллой о действительно интересных вещах. Тем, кто помнил ее день рождения. Наконец, тем, кто озвучил идеи, которые до него очень долго не произносили.
Что удивительного, что семнадцатилетняя девушка влюбилась в Темного Лорда? Удивительно то, что она примирилась с его отказом. Повзрослев и выйдя замуж, Белла все-таки смогла воспринимать его иначе. Любила ли она Волдеморта? Да, любила, но как лучшего учителя и командира. Темный Лорд вел их и всегда мог научить чему-то новому.
Белле вспомнилось их совещание в Малфой-мэноре.
* * *
— Люциус, — спокойно произнес Волдеморт. — Я чувствую, что тебе что-то не нравится. Выскажись.
— Мой лорд, — недоуменно произнес Малфой. — Я не могу понять, почему лорд Нотт отказывается от предложения просто объявить грязнокровок вне закона.
— Именно поэтому, Люциус, господин Нотт отвечает за пропаганду, а ты заведуешь казной, — произнес Волдеморт чуть усталым голосом. — Позволь, я кое-что тебе поясню. Пропаганда не должна вестись так, чтобы тебя могли легко поймать на лжи. Тебе перестанут верить. Мы все знаем, что грязнокровки — уродливая мутация, но они, как это ни омерзительно, рождаются с волшебной силой. Если утверждать, что они крадут эту силу — тебя поднимут на смех, Люциус. Может, не в лицо, но тебе перестанут верить. А нам надо, чтобы люди верили тому, что мы им говорим. Ты меня понимаешь?
— Да, мой лорд, — Люциус коротко поклонился.
— Очень хорошо, — Волдеморт улыбнулся и окинул взглядом собравшихся.
В зале мэнора собралась специфическая компания. Супруги Лестрейндж, немолодой Фредерик Нотт, Люциус Малфой и Яксли. Кроме Беллы, все так или иначе имели отношение к мирным делам организации. Журналист, казначей, юрист, и Рудольфус, который показал себя гораздо лучше как аналитик, чем как боевик.
— Давайте я немного объясню вам ситуацию, — продолжил Темный Лорд. — Война идет к завершению. Министерство сопротивляется, но я чувствую, что это уже агония. По крайней мере, организация Дамблдора доставляет больше хлопот, чем авроры, верно? Белла?
— Да, мессир. Орден Феникса вызывает больше опасений.
— Долохов полагает так же. А что скажешь ты, Рудольфус?
— Я присоединяюсь к мнению супруги, но хочу отметить, что по сути, лучшие авроры и Орден Феникса — одно и то же, — Лестрейндж говорил веско. — Но там они не связаны бюрократией Министерства, и, к тому же, нам не удалось внедрить ни одного агента к Дамблдору. Проблема не в людях, а в структуре, их объединяющей.
— Да, пожалуй, — согласился Волдеморт. — Но заметьте, что и Ордена недостаточно, чтобы нам противостоять. Теперь посмотрите. Война скоро кончится, как я уже сказал, и у власти окажемся мы. Но взять власть мало. Ее надо удержать. Если мы не сможем этого сделать, то все усилия пойдут прахом.
Волшебники помолчали.
— Вдумайтесь, — повторил Темный Лорд. — Годы войны, пролитая кровь, чистая кровь — все обесценится. И поэтому мы должны четко понимать, что делать после победы и как проводить в жизнь нашу программу. Яксли, Люциус, Фредерик… я уже выдал каждому из вас задание. Я надеюсь, вы уже приступили к работе?
Трое волшебников нестройно подтвердили: да, да, уже работаем.
— По меньшей мере, Фредерик уже полон идей, — уважительно кивнул Волдеморт. — Рудольфус, от тебя мне потребуется нечто иное. Меня не устраивает состав Министерства. И я говорю даже не о грязнокровках, а о его аппарате. Если они придут к нам из страха, то и легко от нас отвернутся. Ты согласен?
— Да, мой лорд. Министерство всегда было очень инертно.
— Меня не устраивает, когда огромная организация с кучей отделов принимает два закона за весь срок полномочий министра, — покачал головой Темный Лорд. — Но еще больше меня не устраивает утонуть в бумагах и тихом саботаже. Я хочу, чтобы ты продумал меры по чистке рядов. Можешь, при необходимости, воспользоваться помощью супруги.
«А что же требуется от меня?» — Белла поерзала на своем стуле. Ее напряжение не осталось незамеченным; Рудольфус аккуратно взял ее за руку так, чтобы никто не видел.
— Ты уяснил задачу, Рудольфус?
— Я понял, что нам надо выгнать идиотов и пригласить Беллу для зачистки упорных идиотов.
— Отличная формулировка, — Волдеморт негромко засмеялся. — Нет, надо зачистить идиотов.
Видимо, во взгляде Лестрейнджа проскользнуло недоумение, потому что Темный Лорд пояснил непонятное.
— Мы выиграем войну. Нам можно будет все. И мы должны сделать все. Рудольфус, я ожидаю от тебя план чисток через неделю.
Они еще говорили, они обсуждали нюансы послевоенного устройства, но Беллатрикс отмалчивалась. В планах Волдеморта места для нее не озвучивалось. Яксли, Малфой и Нотт уже поделили департаменты. Рудольфусу пообещали начальство над авроратом. Белле не пообещали ничего.
Не то, чтобы ее это пугало. Она даже знала, чем хочет заняться после войны. Но сейчас она впервые чувствовала, что скоро ей придется жить совершенно иначе. На краю сознания забилась мысль: а будет ли она нужна Темному Лорду после войны? Эта мысль настолько укрепилась, что на вопрос Волдеморта она ответила без капли спокойствия.
— Мы готовы взяться за любое задание, мой лорд! — выдохнула Беллатрикс, стоило Темному Лорду спросить ее о готовности команды.
— Славно, — произнес Волдеморт и снова вернулся к остальным.
Белла даже не ожидала, что после совещания темный Лорд отдельно обратится к ней.
— Белла, тебя я прошу остаться, — негромко произнес Волдеморт, когда волшебники встали с мест.
* * *
— Присядь, — Темный Лорд указал на кресло рядом с собой.
Беллатрикс послушно уселась.
— Я надеюсь, что ты не сочла, будто я выброшу тебя после победы, — Волдеморт говорил негромко, но отчетливо. — По крайней мере, мне показалось, что ты расстроена.
— Я… — Белла сделала паузу, — я в любом случае приму ваше решение, мессир. Каким бы оно ни было.
— Это похвально, — Темный Лорд покивал головой. — Меня воодушевляет твоя решительность и горячность.
Он подпер голову руками, и Белла впервые отметила, насколько Волдеморт выглядит уставшим.
— Говорят, что дело моей жизни близко к завершению, — тихо произнес он. — Войну надо заканчивать и строить наш старый новый мир. Вот это дело моей жизни. Что же до тебя… ты ведь заметила, я не назвал твоего места, Белла.
— Да, мой лорд.
— Я слишком ценю тебя, чтобы двигать как фигуру по доске. Они все, — Волдеморт указал взглядом на дверь, — ценны, но для них быстро нашлось занятие, которое им по душе. С тобой не так, Беллатрикс. Поэтому я хочу не приказывать, а сначала спросить. Чего ты сама желаешь? Ты уже думала над тем, чем хочешь заняться после войны?
— Да, мой лорд, — Беллатрикс кивнула.
— Тогда расскажи. И да, я знаю, что в твоем ответе будет фраза «быть вам полезной». Ее можешь не говорить.
— Мой лорд, в свое время мы с Рудольфусом решили, что наши дети должны родиться после победы, — твердо произнесла Беллатрикс. — Я хотела бы родить детей, столько, сколько позволит мое здоровье, и как следует их воспитывать.
— Это похвально, — улыбнулся Волдеморт. — Продолжай.
Он знал, что Белла не закончила говорить.
— И... я не чиновник, не журналист, и вряд ли так же хорошо разбираюсь в финансах, как мой свояк, — заговорила ведьма. — Но я надеюсь, что смогу заняться наукой. Антон Михайлович и вы дали мне много пищи для размышлений.
— Это тоже похвально, — кивнул Волдеморт. — Значит, твое желание — передать знания и опыт будущим поколениям, верно?
— Да, — Белла вздрогнула, когда Темный Лорд назвал ее не высказанное до конца желание.
— Беллатрикс, — Волдеморт будто попробовал ее имя на вкус. — Ты всегда была хороша, а временами — безупречна. И сейчас ты говоришь то, что меня по-настоящему вдохновляет. Я могу доверить деньги, газеты, законы, даже свои глаза и уши кому-то еще, но есть вещи, которые я могу доверить только самому верному и преданному соратнику, Белла.
Темный Лорд поднялся с кресла и прошелся по комнате, заложив руки за спину.
— Я хочу доверить тебе самое главное, Белла. Наше будущее. Я хочу со временем дать тебе Хогвартс!
* * *
Тогда они почти победили. Одна трагическая случайность разрушила все, к чему Упивающиеся шли через несколько лет войны. Белла долго раздумывала над тем, что произошло в тот злополучный Хеллоуин, и пришла к простому выводу.
Организации нужен Темный Лорд. Без него удержать в узде аристократов будет нереально. Организации нужно знамя, нужен лидер, который сплотит воедино семьи.
И она обязана вернуть Темного Лорда, даже если для этого надо будет войти во мрак.
XLVIII. Пат
Сириус прислал письмо вечером в третий день каникул. Так, как там, изъясняться мог только Бродяга.
Письмо начиналось с обращения «Хей, Беллс!»
«Хей, Беллс!
У нас все замечательно. Крестнику очень понравилось в доме дядюшки. Надеюсь, что ты не сильно скучаешь. Хотя, как я догадываюсь, у тебя поселился молодой Малфой. Послушал тут рассказы Гарри и хочу сказать: не ожидал, что ты сделаешь из Драко Малфоя человека. Мои аплодисменты.
Еще я не ожидал, что мне понравится сидеть и объяснять домашние задания. У Гарри куча вопросов; я ему немного помог с зельями. Снейпа ждет сюрприз. Кстати, раз говорим об учебе. Пришли, пожалуйста, совой учебник по Чарам для третьего курса. Некоторые вещи забываются без постоянного употребления.
Вчера мы побывали у Тонксов. Директор не возражал, а Гарри стоит посмотреть, как живут волшебники. Андромеде крестник понравился, но, говорит, что надо парня откармливать и я с ней полностью согласен. Надеюсь, что летом мальчик поживет со мной. Уж я-то его научу плохому как следует.
Беллс, ты не представляешь, насколько здорово Поттер держится на метле! Вылитый Джеймс! Думаю, что Гриффиндор не возьмет кубок только из-за той злополучной игры, когда появились дементоры. Да, к слову, мы купили метлу, тоже «Молнию». Пусть парень играет как следует.
Так что пока я веду насквозь разгильдяйский образ жизни: вожусь с крестником, перебираем с ним мотоцикл, уже покатались вокруг особняка (Гарри понравилось). Пожалуй, остается научить его играть на гитаре, и будет вылитый Джеймс. Кстати, Беллс, не надейся отвертеться».
Беллатрикс приложила ладонь к лицу. «Какой же он мальчишка!» — подумала ведьма и продолжила читать.
«А теперь о серьезном. Я раздумывал над списком невест. Картина очень безрадостная, нормальных чистокровных днем с огнем не сыщешь. Кто-то замужем, кто-то страшен, как цербер, а кто-то не в тех отношениях. Видишь ли, девушка будет выходить замуж не только за Сириуса Блэка (да, трагического героя и просто отличного парня), но и одновременно с этим за твоего кузена. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Ни для кого не секрет, что в том, что от дома Блэк осталось, распоряжаешься ты. Так что моя славная фамилия некоторых может и напугать. Пока мы были у Тонксов, я доверил Гарри дочке Андромеды, а сам побеседовал с кузиной. Она, например, советовала присмотреться к Джонсам. Племянница Гестии, Гвеног Джонс, играет в «Холихедских гарпиях». Она, может, и хорошая девушка, и по возрасту подходит, но я уверен, что Гестия от одной мысли, что она уйдет в твою семью (да, в твою, не отнекивайся) взлетит без метлы.
Короче говоря, с нормальной чистокровной девушкой, которая устроит нас обоих, беда. Я понимаю, что наследование — основная проблема, но к ней тем более надо подойти очень ответственно, а не связываться с кем попало. Пока что я ищу, ты, наверное, тоже ищешь, но предлагаю всерьез подумать еще вот над чем: как ты смотришь на мысль установить опеку над Гарри? Я все равно буду добиваться этого, но мы, кроме всего прочего, можем сделать его наследником и передать его детям фамилию. Бабушка Гарри из нашей семьи, а на генеалогию Лили никак не повлияет. Да, я знаю, что Блэки рождаются только чистокровными, но надо искать хоть какие-то способы.
Я рассказал Гарри о его семье. Его дедушку и бабушку я тоже не обошел вниманием. Пусть знает, ему полезно и важно. Вообще, наблюдая за ним, я могу сказать, что кое-что ты тогда говорила верно, а кое-что говорил верно я. Ему просто никто толком не показывал, как живут волшебники — он только одним летом побывал дома у Уизли. Сейчас рассказываю и показываю парню дом. Ощущаю себя профессором маговедения, если бы был такой предмет.
Пока, прошу, занимайся нашей проблемой. Я тоже ей занят. После каникул я приеду назад, и мы будем решать, что делать. Да, вот еще что. Я сделал мальчишеский поступок. Дал интервью, но не журналистке. Когда забирал у Хагрида мотоцикл, попался на глаза семикурснице с Рейвенклоу, она хочет стать журналистом. Ты сама понимаешь, что я не мог отказать девушке и побеседовал с ней ради портфолио. Но ничего серьезного я не рассказал, а про тебя я не сказал ни слова. Если захочешь — допросишь, как приеду, я тебе все перескажу.
Кланяюсь. Не скучай. Бродяга.
P.S. Пластинки я тоже купил».
Белла тихонько засмеялась. В этом письме был весь Сириус. Серьезный и рассудительный в одних моментах и совсем мальчишка, разгильдяй и оболтус в других.
* * *
— Ну и что мы будем делать? — спросила Нарцисса.
— Понятия не имею.
Беллатрикс встала и прошлась по кабинету. Она потянулась было к сигаретам, но Нарцисса сделала такое лицо, что Белла решила потерпеть.
— Не Скитер же предлагать, — пробормотала госпожа Малфой. — Это совершенно несерьезно.
— А что делать, — вздохнула Беллатрикс. — Ни одной девушки, которая бы попала под наши требования, нет.
— Значит, остается только смягчить требования, — тихо сказала сестра. — Белла, другого варианта нет.
— И что же ты предлагаешь смягчить? — Блэк развела руками. — Искать школьниц? Или, может, поумолять кого-нибудь из Ордена Феникса? Поискать девицу за границей? Или женить Сириуса на грязнокровке?
Последнюю фразу Белла произнесла с непередаваемым сарказмом.
— За границей — это кот в мешке, — покачала головой Нарцисса. — Особенно в нашем случае. Но…
— Что «но»? — Беллатрикс отошла к окну и оперлась руками на подоконник. За окном красовалось серое море; эту картину она ставила для каждого визита Драко. И убрать ее еще не успела.
— Белла, посмотри, пожалуйста, на меня, — что-то в интонации Нарциссы показалось знакомым.
— Я жду ответа, — Беллатрикс развернулась и сложила руки на груди.
На ведьму смотрела Нарцисса из ее детства. Та решительная, маленькая девочка, которая прилетела на метле с пакетом сладостей. Пока Андромеда отвлекала мать, Нарцисса подлетела к третьему этажу поместья и передала шоколадных лягушек в очередной раз наказанной сестре.
— Белла, — даже прищур остался тот же самый. — Я тебе скажу очень просто. Малфои были грязнокровками, когда Блэки уже были знатной семьей. Ты это помнишь?
— Да.
— Но мой сын носит фамилию Малфой, потому что он Малфой по мечу, а Блэк — по кудели, — Нарцисса чуть подалась вперед. — Ты понимаешь, на что я намекаю?
— Нет, не понимаю.
— Хорошо, — вздохнула Нарцисса. — Я скажу открыто. Если бы у Уизли была незамужняя совершеннолетняя дочь, я бы уже говорила с Артуром Уизли.
— Что? — переспросила Белла. — С предателями крови?
— Да, славные предатели крови, — леди Малфой усмехнулась. — В нашем поколении вобрали в себя Прюэттов, в прошлом отхватили себе девицу из рода Блэк, кого они отхватят в этом, интересно? Я не удивлюсь, если их маленькая… как ее? Джинни, кажется? найдет себе чистокровного интересного жениха.
Беллатрикс уже набрала в грудь воздуха для гневной отповеди, но Нарцисса мягко продолжила за секунду до того, как ее старшая сестра открыла рот.
— Уизли женят младших сыновей без оглядки на кровь, но их мужская старшая линия всегда, слышишь — всегда! — оставалась чистой. Поверь, я знаю генеалогию. Но плевать на Уизли! Раз уж ты выглядишь так, что сидишь на Умиротворяющем бальзаме, я тебе другое выскажу. У тебя есть два варианта: либо ты сама берешь нашего непутевого кузена в мужья, либо смягчаешь требования. Третьего, увы, не дано.
— И что ты предлагаешь?! — взбеленилась Беллатрикс. — Вот что?! Играть кровью в рулетку?
— Если Сириус возьмет в жены тебя, то играть в рулетку будут не кровью, а кое-чем еще, о чем приличные леди не говорят вслух, — Нарцисса выглядела спокойной, но Белла хорошо ее знала, чтобы понять по мелким деталям: сестра нервничает.
— Изумительно. Чтобы спасти дом Блэков, надо опоганить кровь Блэков!
— Я могу уйти, если мои советы бесполезны. Надо сделать так? — голос Нарциссы дрогнул самую малость, но все же дрогнул.
Только сейчас Беллатрикс поняла, что уже сжимает волшебную палочку.
-Нет, — Белла с шумом выдохнула. — Нам надо просто очень, очень хорошо подумать. Очень хорошо.
И, не стесняясь сестры, она свалилась в кресло и закурила.
* * *
— Редукто! — рявкнула Беллатрикс.
Заклинание ударило в доспех и его нагрудник разлетелся на куски. В зале осталось еще две мишени.
— Редукто!
Еще один выстрел, еще один фонтан брызг.
— Редукто!!
Мишени закончились. Ни единого промаха, ни единого скользящего попадания. Белла прошла по залу; успокоиться у нее никак не получалось. Глухое раздражение продолжало колотиться в ее мозгу, и оно требовало выхода.
Ведьма повела палочкой. Доспехи начали вставать, их движение сопровождалось стоном искореженного металла. Пока мишени восстанавливались, она могла только расхаживать по залу.
— Инсендио! — рявкнула Белла, и факел опалил стену.
Когда уже встанут эти драные мишени?! Ведьма грязно выругалась. Нарцисса была права: просто так они никого для Сириуса не найдут. Кто у него брал интервью, интересно? Вряд ли это была девушка, которую Белла одобрила бы как будущую госпожу Блэк.
Нарцисса была кругом права, но это была омерзительная, неприятная правда. Такая правда, от которой бежишь до последнего момента. Белла никак не хотела принять слова сестры. Умом она еще понимала, что придется пересматривать свои желания, но сердцем принять это она не могла.
— Редукто! — еще одно заклятие полетело во вставшие мишени…
* * *
Каникулы шли. Беллатрикс гоняла племянника, штудировала тома из библиотеки и по вечерам косила мишени в зале, стараясь унять свое раздражение. Засыпая в одиночестве, она постоянно возвращалась мыслями к одной из двух вещей. К предсказанию и к женитьбе Сириуса.
Больше всего ее волновал вопрос про «тень Темного Лорда». Ведь она уже дважды видела Гарри Поттера. Неужели Сивилла Трелони имела в виду, что в мальчике начала прорастать личность Волдеморта?
Ответ на этот вопрос был пока неясен, но и искать его не следовало. Слишком рано строить выводы на зыбком фундаменте. Белла знала, что в свое время все станет явным. Но как этим явным пользоваться, когда мальчик на поводке у Дамблдора?
* * *
Сириус объявился поздним вечером в последний день каникул. Беллатрикс не провожала Драко на поезд, вместо этого она встретилась с Флинтом и выяснила, что до отдела Маркуса никакие пакостные слухи не дошли. Весь разговор леди Блэк с менеджером по связям с магглами Флинтом, по сути, свелся к одной просьбе: ждать, греть уши, быть начеку. Что еще ей оставалось делать?
— Привет, Беллс, — Сириус вывалился из камина.
— Привет, Бродяга, — Белла погасила окурок и поднялась из кресла.
Блэк был трезв и хмур.
— Что-то стряслось?
— Да нет, просто с Лунатиком виделся, — вздохнул кузен. — Теперь Шеклболт будет вести ЗОТИ до конца года.
— А, — Белла пожала плечами.
Новость как новость, никто не оставит оборотня работать с детьми. Даже если этот оборотень показал, что достоин звания профессора.
— У вас что-то получилось? — Сириус заткнул неловкую паузу.
— Нет пока, — Беллатрикс тихо пошла в комнату с гобеленом, поманив кузена. — Кстати, что за девушка брала у тебя интервью?
— Кристал, — откликнулся Блэк. — Пенелопа Кристал, Рейвенклоу, седьмой курс, но она полукровка.
Белла помолчала. Ведьма прошла вдоль стены с гобеленом Блэков и остановилась напротив Финеаса Найджелуса Блэка. Тот тоже оказался единственным, кто продолжил род, хотя и женился на кузине. Предок бесстрастно смотрел вперед, на ветви своих наследников. Сириус подошел и встал рядом.
— Сириус, — Беллатрикс говорила очень тихо, — Сириус, у нас ведь все получится?
— Конечно, получится, — Белла не видела его лица, но чувствовала, что Бродяга улыбается. — Разве у нас может что-то не получиться?
Он аккуратно обнял волшебницу за плечи и притянул к себе. Беллатрикс зажмурилась, чувствуя тепло, исходившее от Сириуса. Неожиданно для ведьмы рука Бродяги скользнула по ее плечу и погладила машинально выгнувшуюся спину.
В голове Беллы не было никаких мыслей и переживаний. Она просто резко уткнулась лицом в грудь Блэка и крепко обхватила его руками. Оба не проронили ни звука; Беллатрикс слышала только дыхание. Мир вокруг перестал существовать. Остался только Сириус: большой, теплый, мягкий.
Она могла бы простоять так часами, прижимаясь к Блэку, чувствуя его теплое дыхание, теплую грудь, мягкие руки, которые гладили ее спину. Сириус казался ей… теплым. Для Беллы это было лучшее определение для нежности, которое она смогла бы придумать. В ее голове не было никаких вопросов, не было заключения целителя и ругани о Габсбургах. Большой и теплый Сириус выставил эти мысли вон из ее мозга.
Бродяга медленно, аккуратно приподнял ее голову за подбородок, и Беллатрикс открыла глаза. Их с Сириусом носы соприкоснулись
— Мерлин, что мы творим? — прошептала волшебница.
Она произнесла всего несколько слов, которые подействовали на обоих, как ведро холодной воды. Сириус и Беллатрикс отпрянули друг от друга, все еще не разжимая объятий.
— Прости, — Бродяга моментально покраснел и отвел в сторону взгляд. Белла не видела себя в зеркало, но подозревала, что, если она и бледнее, то ненамного.
— Не надо, — Беллатрикс не повышала голоса. — Не надо слов, Сириус.
Блэки расцепили руки. На одну секунду позже, чем стоило бы.
XLIX. Новая партия
Утром они ни словом не обмолвились о вчерашнем. Просто сели за стол чуть дальше, чем обычно и старались не смотреть друг другу в глаза. Белла не знала, что думал Сириус. Ей было достаточно самой знать, что еще чуть-чуть — она бы промолчала и не остановила Бродягу.
Ночью Белле снилось, как Рудольфус после свадьбы вносил ее в дом на руках. Странно, но тогда, в прошлом, она никак особо и не выделяла этот момент. В семидесятых ее жизнь, может, была не сильно более насыщенной, но куда острее.
Ведьма равнодушно поглощала салат. Сириус с его собачьим желудком еще мог себя побаловать всякими излишествами. Беллатрикс — нет. Ничего жареного, ничего острого. Никакого чревоугодия; ее питание лучше было бы назвать кормежкой — просто средство поддержать силы.
— Беллс? — Бродяга заговорил преувеличенно бодрым голосом.
— Да? — Белла ощутила себя так, будто ей со всего размаху вогнали пару игл в позвоночник.
Она подняла взгляд. Сириус прямо смотрел перед собой, не на нее.
— Я что подумал, — продолжил Блэк. — Может, нам стоит куда-то выбраться? Это поможет решить нашу проблему. В конце концов, — Сириус ухмыльнулся, — я же Блэк, пусть за мной бегают.
— Пусть, — согласилась Беллатрикс.
— Например, мы можем поехать на финал кубка по квиддичу.
— Можем.
* * *
Их разговор так и не клеился до самого вечера. Только к ужину Блэки, не сговариваясь, решили, что вчерашнее надо просто забыть и не обсуждать. По меньшей мере, они смогли спокойно усидеть за одним столом и подробно расписать для Поттера, как именно решается задача по трансфигурации.
Аккуратные расспросы успеха не имели. Сириус не сказал Белле ничего такого, чего она не знала бы о Поттере. Спрашивать в лоб по понятным причинам Белла не рисковала. Если Нарцисса еще в детстве была чрезвычайно умной девочкой, умело притворяющейся дурочкой, то Сириус представлял из себя нечто иное, но похожее. Бродяга, безусловно, был и оставался великовозрастным ребенком, годившимся тому же Поттеру не в отцы, а в старшие братья. Но были моменты и области, в которых все его мальчишество куда-то исчезало.
Сириус обо всем догадается, если спросить в лоб. Сириус с легкостью свяжется с Дамблдором, если почувствует угрозу крестнику. Белла очень хорошо помнила предупреждение Андромеды на этот счет и не особо обольщалась.
Зато Бродяга рассказал про друзей Гарри Поттера, оставив Беллатрикс в смешанных чувствах. Большая часть внимания досталась остальным двум частям Золотого Трио. Рон казался Белле частью плана Дамблдора по контролю над мальчиком. Раз уж Уизли де-факто опекают Поттера, то, очевидно, что кто-то из них будет рядом. Из того, что Сириус рассказал, Белла представила себе младшего ребенка в большой и бедной семье, с колоссальной жаждой самоутверждения. Хотя, надо отдать должное Рону, его можно было назвать другом: не каждый сможет, сидя со сломанной ногой перед беглым узником, сохранить хотя бы каплю самообладания.
Но Рон Уизли вызвал у Беллы гораздо меньше эмоций, чем Грейнджер. Мало того, что лучшим другом Поттера была грязнокровка, так она показала себя еще и наглой, самоуверенной грязнокровкой. Безусловно, Гермиона проявила себя как начитанная, даже как умная девочка, но есть такие вещи, которые нельзя выучить по книжкам.
Лучше всего это проявилось в отношении Грейнджер к Люпину. Для любого нормального волшебника очевидно, что оборотень не должен работать в школе. Грейнджер просто не понимала, что каждое полнолуние даже самый милый, самый интеллигентный профессор превратится в чудовище. И аконит — не панацея: один раз Люпин уже не выпил лекарство, и счастье, что он никого не перекусал.
И эта девочка, тем не менее, помогала ей через Малфоя. Белла даже сама не знала, плакать или смеяться от такого. По меньшей мере, Кребб и Гойл не нашли ничего умнее, чем написать своим родителям о том, что Малфой много времени проводит с грязнокровкой.
«Что ж», — мысленно подытожила Беллатрикс, — «Дамблдор взял мальчика на поводок». Действительно, кроме одобренных директором людей, влиять на Поттера было некому. Но вот одобряет ли Дамблдор Сириуса?
В любом случае, эти вопросы ждали. Май почти протек, когда в Малфой-мэноре собралась компания Люциуса Малфоя.
* * *
Волшебники расположились в малом зале. Нарцисса, как обычно, удалилась к себе почти сразу же после того, как гости прибыли. Леди Малфой, как всегда, изобразила из себя домозозяйку. Время было позднее, и хозяева уже заранее подготовили стол. Как подозревала Беллатрикс, Цисси основательно потрудилась; далеко не все из того, что стояло на столе, могли сготовить предоставленные сами себе домовики. Нарцисса предусмотрела все: часть блюд Белле можно было есть без опасений за желудок. Сестра даже не забыла про черешню.
— Ну что же, — начал Люциус Малфой. — Давайте обсудим наши дела. С удовольствием замечу, что угроза госпоже Блэк миновала.
Беллатрикс не была в этом уверена, но, с другой стороны, свояк и не знал про вторую палочку, которая до сих пор не нашлась.
— Я хочу поблагодарить вас, лорд Яксли, и вас, лорд Малфой, — Белла улыбнулась. — Даже не знаю, что бы было без вашей помощи…
-…Фадж успокоился, — продолжал Люциус после обмена любезностями. — По меньшей мере, он больше не чинит нам препятствий, и это нам на руку.
— Фадж может натворить что угодно, а его верные соратники расширят границы термина «что угодно» до невиданных горизонтов, — Беллатрикс сочилась сарказмом. — вы сами видели Амбридж.
— Он чиновник, — мягко произнес Фредерик Нотт. — увы, чиновники высокого ранга часто теряют чувство реальности. Я с вами согласен, но хочу предостеречь: не стоит вне нашей компании подвергать сомнению порядочность министра.
— Я не подвергаю сомнению порядочность министра, лорд Нотт, — Белла улыбнулась. — Я отрицаю, что Фадж и порядочность вообще совместимы. Но строго внутри нашей компании.
Волшебники заулыбались.
— Примерно так, — согласился Фредерик. — Но надо учитывать, что у вас есть талант ломать планы Корнелиуса. Кажется, вы уже дважды портили ему игру.
— Трижды, — уточнила Беллатрикс.
— А когда был третий? — вмешался Малфой.
— О, это было зимой девяносто первого года, — ведьма обвела взглядом стол. — Министр приехал в Азкабан и хотел, чтобы я покаялась перед журналистами. Хотел, чтобы я публично отреклась от Темного Лорда и обещал за это меня отпустить.
Яксли посмотрел на Беллу с какой-то смесью непонимания и жалости.
— Он вообще думал, к кому он обращается с такими просьбами? — юрист вопросил в пустоту. — И как он будет держать такие обещания?
— Ну вот примерно так, — ведьма сухо улыбнулась.
— И… он проглотил ваш отказ? — очень деликатно спросил Нотт.
Вместо ответа Беллатрикс оперлась правым локтем на стол и подняла руку, как прилежная ученица. Широкий рукав съехал вниз, оставив кольцо белесых рубцов на запястье. Ведьма сильно сомневалась, что следы от кандалов хоть когда-то исчезнут.
— Почти, — кивнула Белла и опустила руку. — Да, я не исключаю, что отношусь к действующему министру гораздо хуже вас, просто потому, что не имела с ним выгодных дел. Но, — волшебница вздохнула, — я осознаю наши интересы.
— Что не может не радовать, — кивнул лорд Малфой. — Давайте определимся с повесткой дня. У нас два вопроса, по которым надо выработать общее мнение. Во-первых, покупка пяти процентов акций «Пророка» господином Ноттом. Во-вторых, надо решить, какую кандидатуру мы поддержим в Департаменте магического правопорядка.
— Что до акций, то у меня есть уверенность в успешном исходе сделки, — Нотт оперся подбородком на сплетенные пальцы рук…
…Фредерик Нотт тихо и аккуратно подминал под себя «Ежедневный пророк». В старые времена его доля была гораздо большей, но в начале восьмидесятых все это ему пришлось продать. Хотя для правосудия лорд Нотт и пребывал под «Империо», Министерство тихо и аккуратно лишило его некоторых рычагов влияния. Фредерик ждал несколько лет, и, стоило Фаджу прийти во власть, начал восстанавливать былое.
Нотт высказывал, и видимо, не в первый раз, желание завести собственную газету. Но главное препятствие заключалось не только и не столько в деньгах. Время и кадры — вот вещи, которые для богатых чистокровных найти гораздо сложнее, чем деньги. У Нотта был заманчивый проект, но выгоды от него отодвигались на дальние сроки.
Беллатрикс внимательно слушала расклады в департаменте магического правопорядка. Фамилия Толстоватого ни о чем ей не говорила; Малфой, Нотт и Яксли вели свою игру, и сейчас ей следовало быстро осваивать правила.
* * *
Волдеморт передвинул коня и вопросительно уставился на вошедшую Беллу.
— Что-то срочное, леди Лестрейндж? — поинтересовался Темный Лорд. — Мы можем прервать партию.
— Нет, мессир, — Беллатрикс склонила голову. Слышать свою новую фамилию ей было еще немного непривычно. — Я прошу вас не прерывать игру.
— Хорошо, — кивнул Волдеморт.
Темный лорд перевел взгляд на окно, разглядывая деревья в саду. Долохов, Каркаров и Волдеморт наслаждались гостеприимством Лестрейнджей второй день. И Белла, как хозяйка дома, не находила себе места. Таких гостей надо было принять как следует и не предоставлять самим себе; пока Каркаров о чем-то беседовал с мужем и его братом, Беллатрикс разыскала Волдеморта.
Оба волшебника оказались на лоджии за шахматным столиком.
— Вы умеете играть в шахматы, леди Лестрейндж? — спросил Темный лорд, повернувшись к Белле.
— Очень плохо, — виновато улыбнулась ведьма. — Я знаю правила и немного общих идей, но не более.
Белла уселась рядом, рассматривая доску.
— Жаль, — Волдеморт снова уставился на доску.
Он прищурился, на миг волшебница подумала, что он расстроен из-за нее, но Долохов сделал ход. Черный ферзь пронесся по вертикали и съел пешку возле короля. Ведьма недоуменно вскинула брови: Антонин отдал самую сильную фигуру, но зачем? Вряд ли Волдеморт оценит, что с ним играют в поддавки. Но сам Темный лорд выглядел подавленным.
— Жаль, — повторил Волдеморт и взял королем долоховского ферзя. — Шахматы хорошо развивают способность думать.
— Шах, мой лорд, — Долохов двинул ладью.
— Вот видите, Беллатрикс, — Темный Лорд двинул короля назад. — Сейчас черные выиграют. Антонин, покажи госпоже Лестрейндж.
Ладья оказалась возле короля. Теперь Беллатрикс увидела, что пешка, которую Темный Лорд раньше двинул вперед, открыла позицию, и слон, стоявший в самой дали, защищал ладью, которая ставила мат.
— Два-один, Долохов, — произнес Волдеморт. — Сделай доброе дело, расставь фигуры, пока я побеседую с нашей хозяйкой.
Темный Лорд поглядел на Беллу, надевшую платье с короткими рукавами. Он прошел взглядом по ее метке и снова уставился на ее сосредоточенное лицо.
— Посмотрите, Белла, — тихо, как будто объясняя материал ученику, заговорил Волдеморт. — Вы же знаете о силе фигур и понимаете, что ферзь гораздо ценнее пешки. Но эта пешка оказалась важнее. Белый король доверил ей защитить его, но…
— Но пешка не справилась, — согласилась Белла.
— Не совсем так. Но ферзь, самое лучшее и сильное из того, что было у Долохова, пожертвовал собой ради его победы. И это подводит нас к очень интересному вопросу. А можно ли жертвовать ферзем не в шахматах? И найдется ли такой ферзь в реальной жизни?
Повисла пауза.
— То, что вы видели, Белла, дает нам интересные уроки. Первый, безусловно, о том, что ценность фигур переменчива. Ценность людей — тоже. Второй — что иногда приходится идти на жертвы. А какой третий?
— Что надо быть готовым пожертвовать собой? — серьезно и тихо спросила Беллатрикс.
— Нет, Белла, но это даже четвертый урок. Третий урок заключается в том, что людей нельзя заново выставить на доску, как это сейчас делает Долохов с героическим ферзем. Поэтому тренироваться лучше на фигурах. Антонин, теперь ты играешь белыми. А вам, Белла, я бы посоветовал поучиться этой игре. Рудольфус умеет, я знаю.
* * *
Белле вспомнилась эта сцена, когда закончилось совещание у Люциуса. Ни Малфой, ни Дамблдор сейчас не играли в шахматы. Они играли в другую игру, в которой вместо фигур люди. И знать правила этой игры надо было досконально. И стремительно наверствывать упущенное.
— Сириус! — позвала Белла, выходя из камина.
— Привет, Беллс, — Бродяга нарисовался быстро, будто ждал ее.
— У меня для тебя новость. В июле Министерство устраивает прием. Если точнее, то благотворительный бал в честь госпиталя св. Мунго. И мы с тобой туда идем.
Про то, что Беллатрикс попросил присутствовать Люциус, она рассказывать не стала.
L. Бал у князя серости
— И-и, раз, раз, раз-два-три… — отсчитывала Беллатрикс.
Они с Сириусом кружились по комнате под незвучащую музыку: до того, чтобы разыскать нужные пластинки, у них просто не дошли руки. К чести обоих, за все время их первой репетиции никто никому ничего не отдавил. И Беллу, и Сириуса в свое время учили танцевать, но самое меньшее тринадцать лет у них не было возможности попрактиковаться. Дикие прыжки на столе после оправдания Бродяги за танцы не считались.
Задача, которую поставила Беллатрикс, звучала просто: «Не опозориться». На ее собственное счастье, кузен не возражал: Сириус отнесся к процессу даже с энтузиазмом. По меньшей мере, Бродяга во время танцев довольно улыбался, а не делал вид, будто исполняет тяжкую повинность, совершенно ему не нужную.
— Объявляю перерыв, — Белла прошлась по комнате. — Как себя ощущаешь?
— Как пудель, — негромко засмеялся Сириус.
— В смысле?
— Меня сейчас подстригут, расчешут и понесут на выставку.
— Ты забыл про бантик, — подхватила Белла.
— Ага, розовый, — хохотнул Бродяга и спохватился. — Прости.
Беллатрикс помолчала. Сириус напомнил ей, что на балу будет целая свора чиновников. Будет Фадж. Будет Амбридж. Будет Крауч-старший. И их всех придется терпеть, возможно, даже улыбаться им и мило беседовать. Если ее появление закончится скандалом… об этом лучше даже не думать.
— Беллс? — напряженно спросил Сириус.
— Расслабься, — отрезала Беллатрикс. — Но ты сваришь мне кастрюлю Умиротворяющего бальзама.
* * *
До начала бала Белла успела пару раз встретиться с Люциусом Малфоем. Несколько раз принять дома Драко Малфоя. И даже смириться с регулярными отлучками Сириуса.
В середине июня школьники вернулись из Хогвартса. Но Поттер отправился не к Сириусу, а назад к Дурслям, чем только подтвердил мысли Беллы о кровной защите. Сразу же после возвращения Гарри Бродяга повадился подолгу пропадать. Блэк возвращался поздно, пару раз Беллатрикс ложилась спать, не дождавшись его появления.
Иногда от Бродяги пахло алкоголем, иногда — женскими духами. Казалось ясным, что он пьянствует и гуляет за стенами дома. Как будто Сириус, наконец, осознал, что находится на свободе, и может отвести душу. Но Беллатрикс подмечала другое. Сириус явно не выглядел, как налопавшийся сметаны кот. Он не выглядел даже подвыпившим.
Рудольфус в свое время поговаривал про младшего брата так: «Запирайте дочек, Рэб ушел гулять». Белла достаточно долго знала Рабастана, чтобы набраться опыта и сделать какие-то выводы. Бродяга не только и не столько развлекался. Встревоженный взгляд, напряжение — все эти вещи не укрывались от взгляда Беллатрикс. В конце концов, она жила под одной крышей с гулякой-деверем.
Однажды, когда Сириус завалился спать, она тайком взяла пиджак кузена. Ткань была чуть влажная; по-видимому, Сириус специально сбрызнул пиджак огневиски, чтобы от него разило выпивкой сильнее.
Беллатрикс ни о чем не стала его спрашивать. Он ни о чем не стал рассказывать.
* * *
В предбальный день Белла собиралась еще тщательнее, чем перед визитом в Министерство. Сириус успел демонстративно пострадать под дверьми, что-то почитать, наверное, даже успел бы и выспаться: Бродяга собрался в разы быстрее кузины.
Когда дверь распахнулась и Беллатрикс вышла к кузену, Сириус демонстративно схватился за сердце и изобразил восхищенный вид.
— Потрясающе, — произнес он.
— Я старалась, — сухо ответила Беллатрикс.
Ведьма надела бальное платье вишневого цвета. Во время набега на гардероб она очень удачно наткнулась на это консервативное облачение. Полностью закрытые плечи, юбка строгого кроя, перчатки до локтей — все это создавало… определенный образ.
— Нет, я серьезно!
— А говорил — монахиня, — усмехнулась Беллатрикс.
— Я каюсь, — Сириус молитвенно сложил руки. — Беллс, ты великолепна.
— Заканчивай паясничать, — улыбнулась волшебница.
Белла подошла поближе к кузену и смахнула пылинку с его пиджака. Через пару минут портключ перенес обоих Блэков к «Хайберри».
В этом заведении Фадж отмечал свое избрание. В этом же заведении Министерство давало бал. Что-то Белле подсказывало, что министерские приемы в «Хайберри» — совсем не редкость. Портал неожиданно мягко перенес их на площадку перед клубом. Беллатрикс машинально взяла под руку Сириуса и огляделась. Она увидела Малфоев: спутать с кем-то еще их было просто невозможно. В отдалении от них стояла Амелия Боунс с Краучем.
Белла вздохнула. Старший Крауч — это далеко не тот человек, которого она хотела бы видеть. За Сириуса она вообще не ручалась. Беллатрикс аккуратно тронула Бродягу за рукав и двинулась ко входу. В следующее мгновение она вздохнула еще сильнее. У входа с видом радушной хозяйки стояла Амбридж.
— Меня сейчас стошнит, — Сириус шепнул Белле на ухо.
— Не тебя одного, — точно так же ответила Белла.
— …Я в восхищении! — донесся до Блэков девчоночий фальцет.
* * *
Они прошли в зал без каких-либо проблем. В конце концов, оба понимали, куда идут и кого там встретят. Глупо идти на министерский бал и удивляться при виде Амбридж. Беллатрикс просто прошла мимо, скользнув взглядом по чиновникам, как по пустому месту. Чистокровная госпожа Блэк, глава древнейшего и благороднейшего дома и просто одна из знатнейших женщин в этом зале не снизошла до Амбридж.
Что удивительно, Бродяга поддался ее настроению. Утром Белла готовилась к худшему. Сейчас, как оказалось, Сириус выглядел не то, что прилично — впечатляюще. Он вел свою спутницу по залу, обменивался приветствиями с остальными гостями, держался со спокойным видом — одним словом, Бродяга на вечер превратился в господина Блэка. Стоило отдать тетке Вальбурге должное — она настолько хорошо вбила в сына правила этикета, что Сириус даже после всех жизненных кульбитов чувствовал себя здесь, как рыба в воде.
«Еще не лорд Малфой», — подумала она, украдкой оглядев кузена. — «Но все же впечатляет». Блэки прибыли примерно за полчаса до начала бала; у них было время посмотреть на гостей.
— Ну и как тебе? — тихо спросила Белла.
— Куча красивых женщин, — прокомментировал Сириус.
Бродяга хоть в чем-то, но обязан был не соответствовать образу чопорного чистокровного лорда.
— Изумительно.
— Ты тоже в их числе, причем в первой… единице, — успокоил ее кузен.
Беллатрикс улыбнулась. Сириус, конечно, кривил душой: она не выглядела дурнушкой, но назвать ее первой красавицей мог только очень пристрастный человек. Хотя даже такой неуклюжий комплимент оказался неожиданно приятным. Белла вспомнила сцену возле гобелена, и в ее голову прокралась пакостная мысль: «Может, все-таки не стоило?..»
Может, в самом деле не стоило останавливать Сириуса? В памяти до сих пор остались теплые руки и почти позабытое ощущение нежности. Вот только в довесок к этим ощущениям логика клала такой груз, что хотелось взвыть. Нет, все-таки стоило остановить кузена.
Взгляд Беллы натолкнулся на Фредерика Нотта, пришедшего с супругой. Жена лорда Нотта была его моложе на двадцать с лишним лет. Беллатрикс почти не знала Лию Нотт, зато уже успела достаточно услышать о ее сыне, чтобы сделать кое-какие выводы.
Для Беллатрикс сама пара Ноттов была живым подтверждением того, что для Сириуса еще не все потеряно. Что он может найти молодую ведьму, жениться и завести наследника. Но развить свою мысль она не успела. На трибуну взошел министр магии.
* * *
Речь Фаджа представляла из себя обычный образец канцелярщины. Можно было воспроизвести ее смысл, даже не услышав ни единого слова: надо просто читать «Ежедневный пророк». Белла прослушала это нудное выступление со скучающим видом: мотивы и нормы поведения действующего министра она знала очень и очень хорошо.
Неожиданно спокойно прошел и первый танец. Сириус ничего ей не оттоптал, они вписались в общий ритм — результат просто отличный.
— Ищи, кого хотел бы пригласить, — сказала Белла, когда музыка утихла.
По правилам приличия, кавалер должен был танцевать первый танец с той дамой, с которой он явился на бал. Дальше Сириуса ничто не держало. Немножко подумав, Белла решила, что Бродягу вполне можно оставить одного.
Беллатрикс сделала несколько шагов и зацепилась взглядом за знакомую фигуру. Низенький, толстенький, с лысиной — спутать Слагхорна с кем-либо еще было попросту невозможно. Белла еще задумалась — идти или нет к своему бывшему декану, но профессор сам ее заметил и направился к ведьме.
— Госпожа Блэк, — Гораций поприветствовал ее первым, как и полагается, — Рад вас видеть в добром здравии…
…Слагхорн со временем почти не изменился. Только волос на голове стало меньше, а живот, наоборот, стал больше. В остальном он остался таким же, каким Белла его запомнила: обходительным, добродушным и одновременно с этим — капризным.
За три минуты ведьма незаметно для себя оказалась в дальнем углу зала (тут не так шумно) на диванчике (старому волшебнику нельзя долго стоять). Хотя, как Белла догадывалась, за своими капризами Слагхорн скрывал желание побеседовать подальше от остальных.
Лучше всего отношение Беллатрикс к своему декану описывалось словом «сложное». С одной стороны, Слагхорн хорошо ее учил. Профессор был в курсе ее проблем. Профессор знал, в каких отношениях Белла находится с матерью и регулярно отмечал, что старшая Блэк отлично учится. К нему можно было прийти со своими проблемами и получить дельный совет. С другой же стороны, Слагхорн не особо выделял ее: в его клуб Беллатрикс в свое время так и не попала. Профессор не поддержал Темного Лорда.
Чего сейчас он ей желает? Белла не знала, зато она хорошо понимала, что Слагхорн очень ценит свой комфорт и тихую, размеренную жизнь. С него станется оказать услугу за какую-нибудь ответную любезность. Даже странно, но Беллатрикс была рада увидеть своего старого декана.
— Вы ведь прибыли с вашим кузеном? — аккуратно поинтересовался профессор, когда и Белла, и Гораций поняли, что скорее хотят побеседовать, чем нет.
— Да, профессор, — похоже, они двое по-прежнему считают себя учителем и ученицей. — Мы решили, что стоит посетить такое мероприятие. Вы ведь в курсе?
— Да, да… — Слагхорн грустно покивал головой, — такой талантливый мальчик и такая судьба!
Беллатрикс помолчала.
— Хотя сейчас, конечно, приятно снова увидеть Блэков, — аккуратно продолжил старик.
— Главное, чтобы не последних Блэков.
Белла сама не поняла, как у нее сорвалась с языка эта фраза. Может, она не сдержалась, может она привыкла доверять Слагхорну некоторые секреты, а может, она почувствовала, что оба ходят вокруг одного и того же вопроса. Но сказанное уже невозможно было вернуть.
— Это важно, — согласился профессор. — Я помню и вас, и вашего батюшку, и ваших кузенов. Очень, очень интересные люди, все, как на подбор. Очень хороший род. Но найти подходящую чистокровную девушку для вашего кузена будет трудно.
— Это я тоже знаю, — Беллатрикс ответила бесцветным голосом.
На какой-то момент Белла ощутила себя маленькой двенадцатилетней девочкой, которую успокаивает и отпаивает чаем декан.
— К моему большому сожалению, я не могу помочь вам конкретным советом, — усы Слагхорна смешно затряслись. — Но могу сейчас сказать вам две полезных вещи.
— Я вас внимательно слушаю.
— Во-первых, простите меня за бестактность, не идите по дороге Гонтов, — Гораций потер виски. — А во-вторых, это не так очевидно, я бы посоветовал вам обратиться к опыту старых семей. Простите второй раз за бестактность, вы догадываетесь, чью историю стоит поглядеть?
— Нет, — Белла почувствовала, что ей завуалированно пытаются на что-то намекнуть.
— Поглядите хроники рода Малфоев, — Слагхорн подался вперед и почти зашептал ей в ухо, будто боялся, что его подслушают. — Поглядите хроники вашей семьи, а еще лучше — расспросите лорда Финеаса Найджелуса Блэка. Он расскажет вам то, что сочтет нужным. Но я вам ничего не говорил.
— Я вас поняла, профессор, — очень серьезно ответила Беллатрикс.
Слагхорн встревоженно поглядел на часы.
— Ох, скоро уже второй танец, — он неожиданно посмотрел на ведьму и, как Белле показалось, даже помолодел. — Вы позволите пригласить вас, госпожа Блэк?
* * *
Все-таки Слагхорн преувеличивал свое нездоровье. Старый волшебник танцевал более чем прилично, по меньшей мере, по меркам Беллатрикс. Во время танца она увидела Сириуса: наглый Бродяга вел Нарциссу Малфой, холодную, как льдинка. Белла даже не успела перекинуться парой слов с кузеном. После танца ее атаковала Скитер.
То, что журналистка обязательно будет на балу, для Беллатрикс было очевидно. Непонятно было только, почему она решила виться вокруг Беллы, а не ее кузена. Сириус как персонаж сплетен казался куда более презентабельной фигурой. Как бы то ни было, Беллатрикс позволила утащить себя в курилку для беседы.
Скитер интересовало буквально все, что происходило с момета последнего интервью.
— …Ну, мисс Скитер, — ухмыльнулась Беллатрикс, прикуривая во второй раз от палочки, — Зная вас, я удивлена, что вы не осаждали моего кузена.
— Я пробовала, — просто ответила журналистка. — Но, увы, сэр Блэк отказался разговаривать почти со всеми.
— Почти? — переспросила Белла.
— К нам летом пришла устраиваться новенькая сотрудница, — Рита блеснула острыми зубками, — и как творческое задание принесла интервью. Ничего особенного, конечно, так, сопли о кошмарах и чувстве безысходности, но сам факт!
Беллатрикс хмыкнула.
— Я бы все-таки хотела взять у вас интервью. Или, еще лучше, у вашего кузена.
— Вы знаете, на каких условиях, — Белла пристально посмотрела в лицо журналистке.
Все-таки, в том, что Рита ее побаивалась, был свой внушительный плюс. Белла не опасалась прочесть про то, что вот-вот выйдет замуж за Бродягу.
— В прошлый раз у меня вышел далеко не самый лучший материал. Я бы даже сказала, хуже среднего.
— А так не будет никакого, — отрезала Белла. — Я ведь хорошо вас знаю, мисс Скитер.
— Наша слава идет впереди нас, — улыбнулась журналистка. Кажется, резкость ее не задела.
Они даже смогли договориться об встрече и обсудить пару моментов до того, как начался третий танец. Обе ведьмы вышли в зал, когда уже играла музыка. Белла присмотрелась, ища взглядом Сириуса. На сей раз Бродяга вел какую-то молодую симпатичную блондинку. Девушка не выглядела аристократкой, хотя одета она была, безусловно, весьма прилично и со вкусом.
— А Сириус, однако, молодец, — негромко произнесла Беллатрикс и дернулась, услышав рядом голос Риты.
— А Пенни, однако, молодец…
* * *
— Ну и как тебе полукровные девушки? — ядовито поинтересовалась Белла.
Ведьма уселась на стул в прихожей и с наслаждением стащила туфли, тут же надев домашнюю обувь без задника. Носки, к сожалению, остались в гостиной.
— Танцевать — еще не значит жениться, — засмеялся Бродяга.
Беллатрикс приложила ладонь к лицу, но высказаться не успела. На портрете тетки Вальбурги распахнулись шторки, и подозрительно знакомый голос загремел на всю прихожую.
— А, вот они, мои наглые потомки!
Белла удивленно посмотрела на портрет. Кроме прижавшейся к раме тетки на них смотрел Финеас Найджелус Блэк.
LI. Вниз по древу
— Лорд Блэк, — Белла встала с места и уважительно поклонилась.
— «Лорд Блэк!», — передразнил ее предок. — Вы могли бы проявить больше уважения к пращуру, чем показываете!
Тетка Вальбурга открыла было рот, но Финеас Найджелус Блэк смерил ее таким взглядом, что старуха тотчас же прижалась к раме.
— Я молчу про это гриффиндорское позорище, — директора не смущало присутствие Сириуса. — Я еще готов принять, когда мой портрет перевешивают из кабинета правнука, но…
— Лорд Блэк, вы понимаете, почему это было сделано, — Белла попыталась оправдаться, но ее тут же прервал властный, резкий голос прапрадеда.
— Я еще не закончил. Так вот, я пытаюсь понять, почему об освобождении моего праправнука, после… — он осекся и помолчал секунду, — …единственного на данный момент мужчины из рода Блэков, я узнаю — стыдно сказать — от Дамблдора?!
— Это неслыханно… — открыла рот Вальбурга.
Но старый Блэк, похоже, уважал ее еще меньше, чем ныне живущих.
— Вальбурга, — холодно произнес он, — ты откроешь рот, когда я тебе разрешу. Я наслушался твоих криков. А вы, Беллатрикс, можете, наконец, сесть. Сбегать за своими зелеными носочками вы еще успеете.
Белла села.
— Как хоть бал прошел? — уже мягче поинтересовался директор. — Мой праправнук не опозорился?
— Нет, лорд Блэк, — Белла отдувалась за двоих. — Даже наоборот.
— Славно, — покивал директор. — Я надеюсь, вы все же найдете для него приличную девушку, а не какую-то… Розье. Беллатрикс, я ухожу. Через неделю я надеюсь увидеть мой портрет в более приличном месте, чем всеми забытая комната.
Волшебник уже взялся за шторки, когда Белла его остановила.
— Лорд Блэк, я могу попросить вас о совете? — встревоженно спросила ведьма.
— Пф! — фыркнул директор. — Не говори. Ты решила жить своим умом, ты не нуждалась в моем совете. Очень хорошо. Я оскорблен в лучших чувствах.
Старик выдержал паузу и обвел праправнучку насмешливым взглядом.
— Теперь ты просишь у меня совета. Но даже в твоей просьбе не чувствуется уважения. Ты, едва меня увидев, едва выслушав мои справедливые претензии, говоришь, — тут Финеас Найджелус пропищал тоненьким девчачьим голосочком. — «Лорд Блэк, мне срочно нужен ваш совет, я вспомнила, кто был главой нашего рода». Конечно, я уже давно лишь портрет, но разве я дал повод относиться ко мне вот так?
— Я немедленно перевешу ваш портрет на подобающее место, — уши Беллы предательски покраснели.
— Через неделю я это проверю, — сухо ответил предок. — До этого момента не ждите. И лучше бы вам, Беллатрикс, меня не разочаровывать!
Финеас Найджелус с силой закрыл шторки.
— Да, Беллс, — Сириус заговорил после короткой паузы. — Вот теперь я понимаю, почему он самый непопулярный директор Хогвартса.
* * *
Финеас Найджелус Блэк вновь объявился на Гриммо ровно через неделю, как и обещал. Старый волшебник вышел из-за рамы и с интересом осмотрел кабинет. Окинул взглядом работающую с бумагами Беллатрикс. И только после этого тихо покашлял в кулак, обращая на себя внимание.
— Здравствуйте, лорд Блэк, — Белла повернулась и поднялась с кресла.
— Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, — сварливо отозвался старик. — Садитесь. Где праправнук?
— Сириус уехал в поместье Альфарда и возится с Гарри Поттером, — Белла уселась, предварительно развернув кресло. Теперь предок был не сбоку, а перед ней.
— Понятно, — проятнул Блэк с непередаваемой интонацией. — Что ж, парень на четверть Блэк, а если судить по чистой крови, то наполовину, так что можете повозиться с опекой. Неплохой запасной вариант… если вам, конечно, разрешит Дамблдор.
— Но он не разрешит, — спокойно ответила Беллатрикс.
— Весьма вероятно, — согласился директор. — Кто ж, пребывая в своем уме, отпустит к вам этого мальчика? Но не будем об этом. Я, пожалуй что, доволен. Задавайте свой вопрос.
— Я бы хотела спросить вашего совета, лорд Блэк, — аккуратно начала ведьма.
— Я уже понял, что не анекдоты послушать. Спрашивайте.
Белла набрала в грудь побольше воздуха и, наконец, решительно спросила.
— Как нам решать проблему с женитьбой Сириуса?
Предок только фыркнул.
— Вы предлагаете мне решать с портрета эту проблему? — хмыкнул он. — Поискать по Британии невесту? Или что?
— Не совсем… — Белла упорно старалась держать себя в руках. — Я бы хотела вашего совета и опыта.
— Какого опыта? — переспросил директор. — Вы поглядели на гобелен и внезапно увидели схожую ситуацию? По-моему, кто-то очень умный вам уже посоветовал.
— Нет, — помотала головой Белла.
— Врать вы тоже не умеете. Нет, положительно, вам стоило послушаться Шляпу и пойти на Гриффиндор, а не настаивать на семейной традиции. Было бы два семейных позорища. Хотя почему «было бы»… — последнюю фразу Блэк произнес тихо, но в то же время так, чтобы Беллатрикс ее слышала.
— Вы считаете меня позором семьи? — Белла поднялась с кресла и впилась в портрет жгучим взглядом; она сдерживалась только из-за того, что перед ней был действительно великий Блэк.
— А кем еще? — невозмутимо ответил предок. — Уж точно не гордостью. Поглядите на себя: поражение в войне, срок в Азкабане, никаких детей… это все вы назовете поводом для гордости? И не надо, ради Мерлина, рассказывать мне про преданность — я просто отвечу одним словом: «Гриффиндор!»
— Тогда почему же вы со мной говорите?! — прошипела Беллатрикс.
Финеас Найджелус Блэк поцокал языком.
— А вот это уже Слизерин. Хороший вопрос, — он прошелся по портрету. — Видите ли, жизнь не дает мне возможности выбора. Так или иначе, судьба семьи сейчас в ваших руках, верно?
— Спасибо и на этом.
— Я не ваша тетя, я предпочитаю работать с тем, что есть, а не мечтать о том, чего бы мне хотелось, — раздраженно произнес Блэк. — Можете поджигать свою маггловскую дрянь, если вам хочется. Так вот: я с вами говорю потому, что вы, как минимум, небезнадежны. Я ответил на ваш вопрос?
— Да.
— Что же до советов… видите ли, я не стану решать эту проблему за вас. Но я могу указать вам дорогу. Вам это надо?
— Да, лорд Блэк. Мне нужна любая ваша помощь.
— Хорошо. Вы уже ознакомились с родовым древом? С записями в книге? Тот, кто вам советовал говорить со мной — не отнекивайтесь, советовал! — он вам сказал, где искать?
— Я просматривала записи второй половины девятнадцатого века, лорд Блэк, — Белла, наконец, закурила. — Но это достаточно известный мне период.
— Так… в какой степени родства я состоял с Урсулой Флинт?
— Она ваша кузина, — ответила Беллатрикс и добавила. — Ваша мать, Элла Блэк, в девичестве Макс, сестра ее матери, Софии Флинт.
— Уже хорошо. Но вы смотрите не там. Читайте про начало девятнадцатого века, а не про вторую половину. Еще сопоставьте с тем, что было у Лестрейнджей и Малфоев. Получите более-менее цельную картину.
— Я поняла.
— Когда ознакомитесь, тогда будем с вами говорить. Захотите меня видеть — попросите домовика, чтобы он передал ваше желание, — Блэк сделал паузу. — И да, Беллатрикс, учтите: я, может, и был самым непопулярным директором Хогвартса, но далеко не самым бестолковым.
— Я не сомневалась… — начала Белла, но директор ее перебил.
— А вообще, с этим лоботрясом проще родословную его жены подделать, чем искать ему нормальную женщину. Все равно чистокровной дуры, которая выйдет за него, вы днем с огнем не найдете.
Блэк исчез, оставив Беллатрикс чувствовать себя оплеванной. Она не посмела дерзить предку, но в боевом зале в этот вечер в клочья разлетались мишени.
* * *
История семьи до Финеаса Найджелуса содержала несколько белых пятен. У Беллатрикс сложилось ощущение, что кто-то аккуратно вымарал часть семейного предания. Записи до прадеда директора Блэка изобиловали подробностями. Записи про самого Финеаса Найджелуса Блэка отслеживали почти все аспекты его жизни.
С отцом, дядей и дедом директора обстояло не так. Сухие тексты не отвечали на целый ряд вопросов. Например, про изгнание Финеаса Блэка-младшего в хрониках был подробно расписано, почему семья отказывается от волшебника, вздумавшего бороться за права магглорожденных. Фактически, Белла прочла целую статью, в конце которой размашистым почерком было приписано: «Эмигрировал в Канаду».
Исла Блэк и Цедрелла Блэк, которые вышли замуж за грязнокровку и за Уизли соответственно, тоже удостоились краткого комментария. А вот двоюродному деду директора, Эдуарду Блэку, тоже изгнанному из рода, отвели всего одну строчку: «Нарушил семейный кодекс». Где и в чем он его нарушил — Беллатрикс не догадывалась.
Точно так же ее удивила скудость информации о бабушках и матери директора. Про Магенту Трип и Эллу Макс было известно только то, что они обе чистокровные. Род Макс пресекся по мужской линии: у Эллы и Софии не было ни единого брата. Но Белла доподлинно знала, что девочки принадлежат к чистокровному семейству. Она не поленилась и проверила еще дальше: мать обеих девочек, Ирина, в девичестве носила фамилию Комнина. Скупая запись утверждала, что бабушка старого Блэка — чистокровная ведьма из понтийских греков.
Чем дальше Белла погружалась в книги, тем сильнее ей казалось, что она упускает что-то важное. Ведьма просмотрела древо Малфоев. Единственное, что она оттуда вынесла — начиная с прадеда Абраксаса Малфоя, их род в каждом поколении имел только одного наследника. За все время с середины прошлого века у Малфоев родились лишь две девочки.
В недрах библиотеки она нашла старую книгу, в которой утверждалось, что до статута Малфои активно связывались с магглами: чистокровной осталась лишь старшая линия семьи, и то один из предков Люциуса сватался к Елизавете Тюдор. Но вряд ли этот факт был тем, что ей хотел подсказать Слагхорн.
На фоне изысканий Беллы письмо Флинта о том, что Сириус Блэк зачастил в отдел по связям с магглами, прошло почти незамеченным.
Ее затворничество и рисование схем прекратились лишь двадцать пятого июля, когда в дом ворвался Сириус с мешком подарков. Кузен помнил, что у Беллатрикс день рождения.
* * *
В чем Бродяге никогда нельзя было отказать, так это в оригинальности. Мундштук из вереска хотя бы напрашивался как подарок Белле. Но идея подарить кузине кресло-качалку и кучу подушек для сидения могла родиться только в голове Блэка.
— Зачаровал лично, — с гордостью заявил Сириус, выбирая в гостиной место под подарок. —
Добавил туда согревающих чар, так что тебе в нем понравится.
Тонксам удалось удивить Беллу еще сильнее.
— Мы тут подумали, — комментировал Блэк, вытаскивая из мешка раму портрета, — что раз ты знаешь достатутную поэзию и достатутную историю, то это будет и в духе Андромеды, и понравится тебе.
Беллатрикс хмыкнула, рассматривая рыжую женщину в пышном платье и со всеми королевскими регалиями.
— Это коронационный портрет Елизаветы Тюдор, — уверенно сказала она.
— Именно, — назидательно поднял палец Сириус. — Великая королева, как ты знаешь.
— Кто ж ее не знает, — ведьма подошла поближе. — Портрет с намеком?
— Да, — Бродяга стал удивительно серьезен. — Ты сама разберешься, на что Дромеда тебе хотела намекнуть.
У них получился приятный, спокойный вечер за праздничным ужином. Белла узнала, что Гарри Поттер отправился опять в Нору к Уизли, что вся огромная компания разжилась билетами на финал кубка мира по квиддичу, и, что самое интересное, Бродяга уже разжился двумя билетами.
— Так, идею приехать чуть раньше я всецело одобряю, — прокомментировала Беллатрикс. — В конце концов, там соберутся интересные люди. Место меня тоже устраивает. Палатка есть. А что с портключом?
— А зачем? — невозмутимо спросил Сириус.
— А как мы будем туда добираться? Аппарировать?
— Мы туда просто приедем.
— Вот я и спрашиваю… — начала Белла, но внезапно замолчала.
— Беллс, — Бродяга усменулся. — Мы. Туда. Приедем. И ты не отвертишься.
LII. Откровение
Беллатрикс и не попыталась отказаться. Да, ей не нравилась идея Сириуса, но и обвинить она могла только себя.
Давным-давно, когда еще была жива тетка Вальбурга, они с Бродягой поспорили — может ли грязнокровка нормально учиться без посторонней помощи? Тогда весь мир за пределами Азкабана казался ей призрачным. Хогвартс, дом, семья, война — все это быстро превратилось в обглоданные дементорами воспоминания.
Наверное, было глупо спорить на поездку на мотоцикле. Еще глупее было давать слово. Но слово уже сказано, и ломать его — гораздо отвратительнее, чем один раз проехаться на громыхающей маггловской машине.
Тем более, что в ее жизни сейчас есть более насущные проблемы, чем мотоцикл.
* * *
Белла последовала советам Слагхорна и предка. Разумеется, родовую книгу Малфоев или Лестрейнджей ей никто бы не дал, но и того, что нашлось в свободном доступе, хватило для очень и очень интересных выводов.
Троюродный дед Беллы, Регулус Блэк, так и умер неженатым. Белла, конечно, знала, что того сильно потрепали на войне с Гриндевальдом. Она видела его всего один раз и запомнила седого одноглазого старика с множеством шрамов. Но почему он не женился до войны даже в тридцать лет?
Ровена и Джиневра Лестрейндж, ровесницы ее троюродного деда, так и остались старыми девами. Почему Блэки даже не рассматривали такой вариант? Почему сам Финеас Найджелус Блэк женился на кузине, хотя в одно время с ним училась Селена Малфой, которую выдали замуж в двадцать три?
Беллатрикс пришла к очень интересному выводу: до пятидесятых годов Блэки и Малфои с Лестрейнджами просто игнорировали существование друг друга. Как только она перешла от генеалогии к политике и финансовым делам, это стало ясно как божий день. Арктурус Блэк не закупал тестральи зубы в Англии — их везли из Швеции, хотя еще дед Рудольфуса владел тестральей фермой и там разводили нужную породу.
С середины девятнадцатого века Блэки не имели ни одного договора с Малфоями и Лестрейнджами, что говорит о многом. Ситуация начала меняться в середине пятидесятых — самый ранний договор с Малфоями, который Белла нашла в семейном архиве, был датирован пятьдесят пятым годом. Для волшебницы это было удивительно — ей никто ни разу не намекал, что с Лестрейнджами не стоит иметь дел, да и дед был в приличных отношениях с Малфоями.
В конце концов, Белла более-менее связала нить событий воедино, когда сопоставила ситуации в семьях с ситуацией в политике. Как раз в начале девятнадцатого века Септимус Малфой потерял свое влияние на министра магии и Малфои перешли к политике одного наследника. Из троих сыновей лорда Малфоя женился только один.
Беллатрикс не имела никаких документальных подтверждений, но всерьез начала подозревать, что в ударе по влиянию Малфоев были замешаны тогдашние Блэки. Разумеется, никто не пустил бы ее в архив Визенгамота, но и того, что она нашла в доме, хватало для интересных предположений.
Но как это должно помочь ей в выборе невесты для кузена?
Одним вечером, в очередной раз посмотрев на гобелен, Беллатрикс задалась другим, очень неприятным вопросом. Почему у Нарциссы светлые волосы? Жена Арктуруса Блэка была блондинкой, но и Орион, и Лукреция родились с отцовскими темными волосами. Еще один Арктурус, не троюродный дед, а двоюродный прадед, женился на Лисандре Яксли, тоже светловолосой. Но все три дочери оказались брюнетками. Кого бы Блэки ни брали в жены, их дети рождались с характерной блэковской внешностью. Это правило не сработало только с Нарциссой.
Почему у Нарциссы светлые волосы? В голове Беллатрикс закрутилась неприятная, по-настоящему мерзкая мысль: может, ее младшая сестра совсем и не Блэк? Белла обдумывала это предположение несколько секунд, после чего с силой отправила его в дальний угол памяти. Во-первых, у нее была более актуальная проблема. А во-вторых и в-главных, Беллатрикс очень хотела считать сестрой ту женщину, которая навещала ее в Азкабане.
* * *
— У вас тридцать минут, — надзиратель повернул большие песочные часы на стене и захлопнул дверь.
Беллатрикс шагнула вперед и огляделась по сторонам. Комната для свиданий была небольшой, чуть больше ее камеры, и ее разделяла пополам решетка. Другая дверь, через которую пропускали посетителя, в первый момент просто ускользнула от взгляда Беллы.
Ее внимание целиком сосредоточилось на Нарциссе. Сестра молча сидела на стуле. Непривычная. Ухоженная. Наверное, за стенами Азкабана ее платье казалось строгим и неярким, но тут оно было просто… цветным. Белла, не отводя от Нарциссы взгляда, шагнула к стулу, и поняла, что сестра рассматривает ее точно так же.
Нарцисса пыталась скрыть свои чувства, но Белла очень хорошо знала младшую сестру, чтобы понять — Цисси страшно. Ей больно видеть красные следы вокруг кандалов. Ей холодно видеть, как ее сестра шагает босиком по камню. Для самой Беллатрикс эти чувства никуда не исчезли, но давно притупились, став обыденностью. Она уже почти год как перестала ежиться, вставая на пол.
— Белла… здравствуй, — произнесла Нарцисса, когда сестра опустилась на свой стул.
До госпожи Малфой моментально дошло, что обычные вопросы «как дела?» и «как ты себя чувствуешь?» тут окажутся просто идиотскими.
— Здравствуй, — Беллатрикс уселась на стул.
— Белла, — Нарцисса взяла быка за рога, — скажи, что тебе прислать? Зелья, обувь, теплые вещи?...
Беллатрикс покачала головой.
— Погоди… — голова работала очень медленно, — сейчас апрель?
— Нет, уже пятое мая.
— Значит, уже ровно два года…
Видимо, помещение было как-то экранировано от влияния дементоров. Только так Беллатрикс могла объяснить странную легкость. Ей хотелось просто сидеть и наслаждаться покоем.
— Белла, — Нарцисса встревожилась, — Что тебе прислать?..
…Нарцисса была единственной, кто приезжал на свидания в Азкабан и отправлял ей посылки. Беллатрикс до сих пор не знала, кому пришла в голову идея вколоть зелья во фрукты. Она не знала, кто эту идею воплотил в жизнь. Но она знала, кто ей присылал такие фрукты и все остальное, что не могли запретить внутренним распорядком Азкабана.
* * *
Финеас Найджелус Блэк пришел на Гриммо сам.
Старый директор беззвучно появился на портрете и пару секунд наблюдал за тем, как Беллатрикс перебирает пожелтевшие от времени листы. Только потом он тихонько покашлял в кулак.
— Я гляжу, Беллатрикс, вы работаете, — начал он вместо приветствия, делая жест рукой: сидите.
— Да, лорд Блэк, — Белла повернула кресло в сторону предка.
— Кстати, — Финеас Найджелус прошелся от одного края рамы до другого, — скажите, а что на вас нашло, что вы курите маггловские сигареты?
Предок указал взглядом на раскрытую пачку.
— Сириус очень страдал без табака в Азкабане, — Беллатрикс пожала плечами. — Я попросила сестру присылать. Сказала, что… буду менять их на теплую воду.
— О, — Блэк усмехнулся. — И долго же вы продержались?
— Полгода, — настороженно произнесла ведьма и заговорила чуть быстрее. — Там было очень трудно от такого удержаться — хоть какой-то живой запах…
— …Мне мало интересны оправдания, — хмыкнул директор. — Интересны обстоятельства.
Белла промолчала. Ее всегда раздражала привычка ходить вокруг да около. Но старик не стал затягивать разговор и сразу перешел к сути.
— Что вам удалось найти? Я так понял, что вы еще не нашли ответа на свой вопрос. Поэтому спрашиваю — что сейчас вам понятно и о чем вы догадываетесь?
— У меня сложилось четкое ощущение, что у нашей семьи были натянуты отношения с Малфоями и Лестрейнджами, и началось это с начала девятнадцатого века.
— Откуда вы делаете такой вывод? — нарисованный Блэк уселся в нарисованное кресло.
— По отсутствию браков даже при наличии подходящей пары, — начала перечислять Белла, — по отсутствию контрактов и договоров. Это сразу приходит на ум.
— Так, — покивал директор. — Очень хорошо, Беллатрикс. Ум у вас, как минимум, есть. Как вы думаете, из-за чего начался наш разлад?
— Я не могу утверждать, но я думаю, что это связано с Септимусом Малфоем. С его потерей влияния. Но я не могу быть уверена.
Директор засмеялся мерным, тихим смехом.
— Да, примерно так, вы правы. Утверждать вы не можете, потому что просто не имеете никаких документов. В свое время мы спрятали часть нашей семейной истории чуть подальше. Мои внуки знали, — начал перечислять директор, — Кассиопея знала очень хорошо. Альфард знал. А вот Вальбурге говорить не стоило.
— Я заметила, что вы женились на кузине, хотя у вас, на первый взгляд, была возможность свататься к девице Малфой, — произнесла Белла. — Я тогда этого не поняла и начала искать, в чем могла быть причина.
— Причина очень простая, Беллатрикс, — Блэк встал и заложил руки за спину. — Мы в свое время свалили Малфоя с престола, как вы, наверное, догадались.
— И это привело к тому, что у нас три поколения…
— …Был только один брак, — подтвердил директор. — Это было не лучшее время для семьи, когда я родился, мы все ютились тут, на Гриммо; имения были заложены.
Белла подняла бровь.
— Да, Беллатрикс. Именно так. Мой дядя, а потом я, с огромным трудом вернули роду его богатство и влияние. Конфронтация с Малфоями и Лестрейнджами оказалась очень разорительна. Я расскажу вам, где искать документы, но чуть позже. Сначала подумайте — зачем вы копались в этом периоде истории?
— Чтобы найти выход из похожей ситуации?
— Да. История не дает нам ответа на вопрос «что делать?». Она дает узнать, как в схожей ситуации поступили до вас, и к чему это привело. Понимаете намек?
— Но… лорд Блэк, не женить же Сириуса на кузине? — недоуменно спросила Белла.
— Конечно, нет. Но вы и смотрите чуть не там, — слабо улыбнулся старик. — Поглядите на Эллу Блэк, в девичестве Макс.
— Я видела, лорд Блэк, — Беллатрикс удивилась, — но мало что смогла узнать.
— Точно? — директор приподнял бровь.
— Разве что ее мать оказалась бесприданницей и вообще была введена в род по архаичному обряду. Это меня смутило, но…
— Вас всего лишь смутило, — мягко произнес Финеас Найджелус Блэк. — Беллатрикс, Ирина Макс, в девичестве Комнина — грязнокровка с поддельной родословной. Именно поэтому ее вводили в род в лучших традициях чуть ли не викингов.
Директор спокойно смотрел, как Беллатрикс дрожащими руками нащупала зажигалку на столе и закурила, прикончив сигарету в полдюжины жадных затяжек.
— Нет… — Белла подняла взгляд на предка. — Это невозможно… Я не верю!
— Не надо верить, — припечатал Финеас Найджелус, — надо знать. Беллатрикс, вам что, плохо?
На Беллу было больно смотреть. Она вздрогнула и снова уставилась в пол. Казалось, что она вот-вот расплачется.
— Как? — прошептала она. — Почему?
— Почему — что? — непринужденно поинтересовался директор. — Почему мой отец связался с полукровкой? У вас что, хватит наглости сказать, что я не соответствую фамилии?
— Нет…
— Левый рукав закатайте, — потребовал старый Блэк, и, увидев, что Белла не торопится, повысил голос. — Вы долго будете сидеть, как дементором расцелованная?!
Беллатрикс покорно закатала рукав и уставилась на Черную метку.
— Кажется, ее вам сделал полукровка, — в словах директора слышалась неприкрытая насмешка. — Только вот для вас он сначала наследник Слизерина, а потом уже сын маггла, разве нет?
— Но…
— Какие еще но? — поморщился предок. — Или вы до сих пор пытаетесь осмыслить услышанное?
Белла только кивнула.
— Ну так возьмите и напейтесь, если вам нужно мое разрешение. Возьмите с собой вашего кузена и напейтесь вдвоем. Или просто вспомните, что умножая знания, умножаете скорбь.
Белла опять кивнула с потерянным видом.
— Беллатрикс, — неожиданно мягко произес старик, — Посмотрите уже на меня. Поднимите взгляд.
Ведьма медленно подняла голову. Уголки ее губ предательски подрагивали.
— Беллатрикс, — продолжил директор, — послушайте: это история вашей семьи. Она такая, какая есть, нравится вам это или нет. Можете отмахнуться от нее, можете жить так, как считаете нужным, а можете, если для вас что-то значит мнение ваших предков, учитывать вот этот вариант. Вы меня понимаете? Если этот лоботряс женится на ком-то вроде вашей племянницы, я не скажу ни слова против. Скажите хоть слово.
— Почему тогда мы с сестрой вышли за Малфоя и Лестрейнджа? — пробормотала Белла.
Она хотела хоть как-то отвлечься от осознания.
— Это очень долгая история. Я начну с того, что наша неприязнь длилась полтора века и далеко не все из того, что происходило, стоит рассказывать.
— Тогда, получается, что Хестер…
— Да. Хестер Блэк выпила вино, присланное моему деду. Но кто его прислал — мы не знаем. Правда, мы и сами довели Малфоев до междоусобицы и братоубийства.
— Вот почему у них один наследник, — Блэк кивнул, соглашаясь с Беллой, — но как тогда мы примирились?
— Во-первых, иссякла сама причина конфликта, — вздохнул предок. — Во-вторых, нас сплотила война с Гриндевальдом. Ваш дед, Белла, например, бок о бок воевал со старшим братом вашего свекра. Как он сам мне рассказывал, Эдгар Лестрейндж буквально умер у него на руках.
— Я знаю, мне говорил муж, — кивнула Беллатрикс.
— В-третьих, но это уже сильно потом, все три фамилии сильно заинтересовались Темным Лордом.
— Где я могу про это прочесть?
— Я вам расскажу, но чуть позже, Беллатрикс. Для начала я хочу увидеть, что вы действительно можете быть главой нашей фамилии. Будет сын Сириуса Блэка — будет полное знание. А до этого разбирайтесь с вашим кузеном. Вы никуда не собираетесь его вывезти еще разок?
* * *
— Нет, он мне все-таки не внушает доверия, — Белла обошла мотоцикл по кругу.
Маггловское чудовище, готовое к взлету, тихо стояло под вечерним небом.
— В чем проблема? — хмыкнул Сириус. — Он на ходу, я же проверял.
— Все равно метла как-то изящнее, что ли, — протянула Беллатрикс. — И маневреннее.
— Зато он на прямой быстрее, — Бродяга закрыл дверь дома и подошел к мотоциклу.
— Я все равно не верю в надежность машины, для езды на которой мне нужно обязательно влезать в брюки, — ведьма сложила руки на груди. — И вообще.
— Ты квиддичную форму давно видела?
— На метле можно не только квоффл гонять, — парировала Белла. — И там брюки не нужны.
— Зато ты в них хорошо смотришься, — нагло заметил Бродяга. — Ты все взяла?
— Да.
Беллатрикс продемонстрировала сумку, обработанную заклятием расширения, и снова посмотрела на мотоцикл. Почему-то ей казалось, что она непременно упадет с седла.
— На всякий случай, обработай свое место чарами приклеивания, — Сириус верно истолковал беспокойство кузины.
— А они ничего не повредят?
— Проверено, — у Бродяги, похоже, проверено было все. — Значит, так. Вещи клади в навесную сумку… о, вот что еще.
Блэк подошел к Белле, стягивая шейный платок. Белла где-то видела такой же, но никак не могла вспомнить, что означает усеянный звездами синий косой крест на красном поле.
— Это чтобы волосы не лезли в лицо, — пояснил Сириус, повязывая ей платок, как бандану.
Беллатрикс крепко обхватила руками Бродягу, когда тот завел мотор. Мотоцикл рванулся вперед, не так резко, не так быстро, как нормальная гоночная метла, но он продолжил разгоняться, не срываясь в полет. Белла никогда не неслась с такой скоростью у самой земли; ей казалось, что она вот-вот свалится. Она закрыла глаза, и, когда, через несколько минут решилась их открыть снова и обернулась, вокруг уже были совершенно незнакомые ей места.
— Берем курс на чемпионат! — прокричал Сириус, и мотоцикл оторвался от земли.
LIII. Тень
Ночь догнала их, закрыла своим покрывалом и зажгла под ними множество огоньков. Сначала Белла боялась, что их увидят магглы, но потом успокоилась, увидев в небе огоньки. Огни мотоцикла, как она поняла, могли сойти за огни самолета. Если особо не приглядываться. Она более-менее привыкла к урчанию двигателя и к другой посадке.
— Беллс! — прокричал Сириус, когда под ними проплыла линия электорпередач.
— Что?
— Сейчас опять снижаться будем!
Мотоцикл пошел вниз и, когда он оказался у самой земли, Белле захотелось опять зажмуриться. Сириус спустился на пустую трассу и прибавил газу; деревья у обочины мелькали с ужасающей быстротой. Если бы Белле сказали, что они держат шестьдесят миль в час, она ни за что бы не поверила.
— Сириус! — закричала Беллатрикс. — Почему мы не летим?!
— Потому что это и есть настоящая езда на мотоцикле, Беллс! — судя по голосу, Бродяга блаженствовал.
Они так и мчались по пустому шоссе под рев двигателя и пение Сириуса: Блэк во весь голос орал ту самую песню, которую Белла услышала на улице Лондона.
Они время от времени взлетали, но большую часть времени они мчались по шоссе. Беллатрикс крепко держалась за Сириуса: ей постоянно казалось, что еще немного — и она упадет, несмотря на все приклеивающие чары.
Когда Белла смогла чуть успокоиться, вдали уже показались огни палаточного городка. Волшебница еле дождалась, когда мотоцикл остановился, не доезжая десятка ярдов до сторожа. Беллатрикс тут же слезла, едва Сириус заглушил мотор, и прошлась по лугу, разминая затекшие ноги.
— Ну как? — обратился к ее спине Сириус.
— Ужас! — Белла ответила без капли притворства. — Просто ужас! Я всю дорогу думала, что вот-вот упаду! Как вообще магглы на таком ездят?!
Ведьма распустила волосы и протянула платок кузену.
— Беллс, просто ты еще не привыкла, — примирительно начал Сириус, но Белла тут же грубо его перебила.
— Привыкать я не собираюсь!
* * *
К счастью Беллатрикс, их прибытие на мотоцикле прошло незамеченным. В такое время обитатели лагеря или спали, или чему-то бурно радовались. До двух волшебников, пробравшихся к палатке, никому не было дела.
Бродяга поработал над внутренним убранством с нетипичной для него предусмотрительностью. Две кровати оказались разделены плотной занавеской, через которую ничего не было видно, но все было хорошо слышно. Белла с настоящим умилением обнаружила на стуле возле своей постели пару чистых носков. Она не осматривала всю палатку, но заметила даже ванную.
— Сириус, — негромко позвала Белла, когда они уже улеглись спать. — Сириус, скажи, а как тебе эта девочка, которой ты давал интервью?
— Нормальная девчонка, — отозвался из-за занавески Бродяга. — Вот только если ты о нашей проблеме, то она полукровка.
— Я тебя спрашиваю, что это за девица, — Белла уселась на кровати, — то, что она полукровка, я и так знаю.
За тканью послышалось сосредоточенное сопение.
— Вроде бы неглупая, — донеслось до Беллатрикс. — Симпатичная. Но так толком ничего не скажу, для меня любая женщина сейчас богиня.
— То есть встречаться ты бы с ней стал?
— Я же обещал, — сердито отозвался Сириус.
Беллатрикс набрала в грудь побольше воздуха. Нужные слова просто вылетели из ее головы: так всегда бывает с вещами, которые просто произнести, но трудно решиться сказать.
— Сириус, — негромко начала она, — если ее отец и мать волшебники, я готова согласиться на такую девицу. Я… я не буду препятствовать, если ты начнешь с ней встречаться и…
Белла помолчала.
— Я тебя услышал, — Бродяга ответил, старательно демонстрируя спокойствие. — Что случилось, Беллс?
— Потом расскажу, — Белла улеглась в кровать и натянула теплое одеяло до самого носа.
Перед ней, как наяву, стояло лицо Финеаса Найджелуса Блэка. Предок скривил губы в усмешке, как тогда, во время своих откровений.
* * *
К своему удивлению, Беллатрикс проснулась очень поздно, почти в одиннадцать утра. Ведьма чувствовала себя хорошо отдохнувшей и по-настоящему выспавшейся. Бродяги в палатке уже не было. Одевшись в привычное платье, Белла осмотрела жилье. На кухонном столе оказалась кастрюля и простая записка:
«Беллс! Завтрак под чарами. Попробовал сам, вроде выжил. Можешь смело есть. Я ушел бродить, вернусь к вечеру. Бродяга».
Беллатрикс поела и опять вернулась своими мыслями к ночному разговору. Похоже ли нынешнее положение Блэков на тогдашнее, времен Финеаса Найджелуса? Наверное, да. На кузинах не женятся от хорошей жизни и прочного положения. Женился ли Блэк на полукровке? Да, женился, смотря только на статус крови будущих детей: волшебника считают чистокровным, когда его дедушки и бабушки волшебники.
Белла вздохнула, сдавив виски ладонями. Можно ли было идти на такой шаг? Старые Блэки пошли, закрыв глаза на подделанную родословную. Но можно ли вообще так поступить? В этот момент до Беллатрикс дошла очень простая мысль.
А кто она, собственно, такая, чтобы осуждать своих предков в вопросах семейного кодекса?
Через несколько минут она выбралась из палатки, чтобы побродить по лагерю. Малфой, как она знала, еще не приехал, но, возможно, ей удастся найти кого-то из старой компании.
Пройдя мимо пары шатров, Белла увидела девочку лет двенадцати. Девочка, поправляя внушительные очки, шла прямо на нее и читала книгу. Ребенок, похоже, ничего перед собой не замечал. Что-то в ее облике показалось Белле знакомым, но что именно, она не успела понять.
— Уля! Уля, ты куда собралась? — кто-то говорил по-русски, и Белла быстро отошла в сторону, едва увидев лицо вышедшего из палатки волшебника.
На улочку вышел… Долохов.
* * *
Антон Михайлович очень мало говорил о своем старшем брате. Белла знала, что тот остался в России и служил в тамошнем аврорате. Знала, что тот воевал с Гриндевальдом. И была уверена в том, что Антон Михайлович и Олег Михайлович друг друга ненавидят. По меньшей мере, Долохов-младший никак не одергивал Каркарова, когда тот отпускал очередную порцию яда о красных.
Белле хватило одного взгляда, чтобы понять: этот жилистый, крепкий, седой как лунь старик и есть Олег Долохов. И от него стоит держаться подальше: если он всю жизнь прослужил мракоборцем, то вполне может знать Беллатрикс в лицо. Не то чтобы Белла боялась, но искать проблемы в ее планы не входило.
Вроде бы обошлось: старший Долохов ее не заметил. Но лимит встреч на сегодня явно не был исчерпан. Еще через пять минут на пути Беллы оказалась стайка Уизли, сопровождавшая Поттера. Несколько рыжих макушек, среди которых одиноко виднелась одна черная.
Артур и Молли Уизли тут же чуть не встали в стойку. Беллатрикс примерно секунду постояла и опять решила отступить. Но тут произошло по-настоящему неожиданное событие. Поттер помахал ей рукой; мальчик заулыбался. Произошла немая сцена. Артур посмотрел на Гарри. Потом посмотрел на Молли, которая была готова съесть Беллу глазами. Потом посмотрел на саму Беллу. Наглая идея пришла в голову моментально.
Белла с совершенно спокойным выражением лица поприветствовала Поттера и повернула в сторону, оставив Уизли раздумывать: «Что это вообще было?» В любом случае, Сириус, сам того не зная, разбудит в мальчике нужные качества. В любом случае, они еще увидятся, когда рядом с Поттером не будет конвоя из соратников Дамблдора.
* * *
Сириус оказался возле колонки с водой. Бродяга болтал с Тонкс: Белла просто не могла не узнать эти фиолетовые волосы. На сей раз Беллу заметили сразу.
— Привет, Белла.
— Здравствуйте, госпожа Блэк, — если к чему Беллатрикс и не могла привыкнуть, так это к серьезному поведению при несерьезной внешности.
Тонкс моментально похудела лицом и перекрасилась в черный цвет. Теперь девушка напоминала Беллу в юности, и Беллатрикс отметила оценивающий взгляд Сириуса.
«Что же», — мысли Беллы свернули на проторенную дорожку, — «Молодая двоюродная племянница — это еще приемлемо».
По меньшей мере, эти двое нормально общались, Нимфадора улыбалась. Беллатрикс ретировалась, когда зашел разговор про это громыхающее маггловское чудовище. Она была морально готова к тому, что Сириус кому-нибудь проболтается про то, как катал ее на мотоцикле. Но совершенно не готова была при этом присутствовать.
* * *
В конце концов, вернувшись с прогулки, Белла решила просто дать себе отдых и нормально выспаться. Единственное, чем она занялась серьезно и с полной отдачей — готовка еды на них с Сириусом. Бродяга, конечно, мог позаботиться о себе и самостоятельно, но ему стоило питаться нормально. Блэк явился вечером, когда Белла уже спала, и ушел утром, когда она еще спала. Только оставил записку с благодарностями за ужин.
Впрочем, те, кому было надо, Беллу нашли. Племянник явился в обеденное время. Сначала Драко изумленно уставился на тетушку в переднике, но быстро совладал с собой и сделал вид, что так и надо.
— Госпожа Блэк, — произнес заговорщическим тоном Малфой, — я принес вам подарок на день рожденья.
Драко принес отличные боевые перчатки из драконьей кожи, вызвав у Беллатрикс невероятный приступ ностальгии. В свое время, когда Белле исполнилось шестнадцать, сам Волдеморт прислал ей в подарок чехол для волшебной палочки.
"Я не могу дать тебе палочку — ее подарили тебе родители, но могу дать ножны к ней. Я не могу сделать тебя бойцом — это сделал род Блэков, но могу дать тебе боевое мастерство…" — так писал Темный Лорд в письме.
* * *
Сама игра Беллу впечатлила, но не слишком сильно. Беллатрикс не была такой уж любительницей квиддича. Они с Сириусом расположились подальше от министерской ложи, на средних рядах. Подальше от фанатов, подальше от чиновников, в самой спокойной части. Что неудивительно, оба Блэка болели за разные команды: Сириус за Ирландию, Белла — за Болгарию.
Гораздо больше, чем победа сборной Ирландии, Беллу занимал другой вопрос. Драко перед уходом многозначительно прошептал: «Отец хочет с вами говорить тридцатого числа, пока Поттер будет с вашим кузеном». Что хочет сказать Люциус?
Она успела уже задремать, когда до ее слуха донесся резкий хлопок заклинания. На то, чтобы проснуться, схватить палочку, и вскочить с кровати, Белле понадобились считанные секунды. За перегородкой с шумом возился Сириус: Бродяга одевался гораздо быстрее. Беллатрикс почти успела натянуть платье, когда в нескольких метрах от них раздался резкий молодой голос.
— Морсмордре! — рявкнул колдун за стенками, и в ту же секунду занавеска отлетела прочь.
Сириус нацелил на кузину палочку. Все их хрупкое перемирие полетело в тартарары.
* * *
К палатке Блэков сбежались сразу несколько авроров. Белла, стоя у палатки под прицелом нескольких палочек, переводила взгляд с Амоса Диггори на встревоженного и бледного как смерть Крауча. С Крауча на Черную метку, висевшую в небе. С метки — на обеспокоенного Сириуса. Блэк разрывался на части: с одной стороны — знак, с другой — очевидно не виноватая в этом кузина.
— Кто из вас наколдовал Метку? — хрипло произнес Крауч.
— Никто, — ответил Сириус и смерил чиновника многообещающим взглядом.
— Я хорошо знаю, кто эта женщина, — Крауч, кажется, никого не слышал.
Палочки, как и следовало ожидать, оказались чистыми, но Крауч никак не мог прийти в себя.
— Здесь слышали голос! — Крауч говорил, как на трибунале.
— Уля, скажи им, что это был мужской голос, — человек говорил по-русски, но Беллатрикс прекрасно понимала этот язык. — Скажи им, что мы слышали голос парня, не женщины.
Белла посмотрела за спины авроров. Кроме уже знакомой ей девочки в очках и старого Долохова, к месту происшествия пришли двое мужчин, по-видимому, сыновья Олега Михайловича. В другое время и в другом месте она бы приняла всех четверых за магглов. Ведьма только облегченно вздохнула, когда девочка начала излагать на более-менее приличном английском показания своего деда. По меньшей мере, Беллатрикс уже не собирались сразу же отправить в Министерство.
Дальше она просто смотрела, как Крауч ходит кругами вокруг палаток, как Диггори допрашивает эльфиху, невесть как оказавшуюся поблизости, и как Крауч грозит своей служанке одеждой.
* * *
Беллатрикс молча сидела в гостиной. За окном стоял вечер; второй день Бродяги не было дома, он возился с крестником. До площади Гриммо Белла добиралась одна, без Сириуса.
Номер «Пророка» тихо пылился на журнальном столике. Передовицу занимала роскошная статья про кражу волшебной палочки у министра магии и Морсмордре над палаточным лагерем. Похоже, что Скитер нала себе новую, совершенно невероятную тему, которая затмит и побег Сириуса, и судебный процесс Петтигрю.
Белла поерзала в кресле-качалке и неожиданно вздрогнула. По левому предплечью разлилось слабое жжение, которое невозможно спутать с чем бы то ни было. Медленно, не веря, Беллатрикс закатала рукав, стараясь унять бешено колотящееся сердце.
Слабая боль ушла, но лишь затем, чтобы вернуться через пару секунд. Черная метка на миг налилась цветом и снова побледнела. Но теперь Белла точно знала, куда ей надо аппарировать.
Считанная минута ушла у нее на то, чтобы впрыгнуть в сапоги, набросить мантию и рвануться к старому, давно заброшенному особняку. Она не задумывалась, она уже знала, чувствовала, что старая дверь откроется. Она поняла, что надо идти наверх, туда, где в окнах мерцал свет.
Беллатрикс поднималась по скрипучей лестнице. Ее длинная юбка и мантия взметала пыль, и серые хлопья превращались в пляшущие тени. На площадке она увидела слабый свет камина и решительно направилась к пламени. Отчего-то она предчувствовала, что дверь можно просто открыть.
В комнате, высокой спинкой к камину, располагалось кресло. Ничего другого Беллатрикс даже не успела рассмотреть — ее внимание моментально оказалось приковано к младенцу, сидящему на этом троне. Кожа цвета сырого мяса, змеиные и одновременно с этим такие знакомые черты лица…
— Белла, — произнес младенец высоким и холодным голосом. — Ты пришла…
Ведьма рухнула на колено.
— Мой лорд! — выдохнула Беллатрикс.
LIV. Момент истины
— Белла, поднимись, — Волдеморт указал на пол рядом с креслом. — Иди сюда, я хочу с тобой поговорить. Можешь присесть.
Ведьма подошла ближе, не сводя взгляда с младенца. Волдеморт почти не двигался. Он лишь чуть повернул голову, когда Беллатрикс встала рядом с креслом. Пламя камина не могло нормально осветить комнату, и в полумраке Темный Лорд казался ей освежеванным человечком. Влажная чешуйчатая кожа только усиливала это впечатление. Белла даже забыла про трансфигурацию: она просто присела прямо на пол, поджав ноги. Теперь их глаза оказались на одном уровне. Волшебница поежилась от холодного, пристального взгляда красных глаз.
— Мой лорд, — прошептала Белла и утерла слезу, — Мой лорд, что с вами стало?
— Я потерял свое тело, я потерял свою силу, — тихо произнес Волдеморт. — В ночь, когда это случилось, я хотел убить Гарри Поттера. Его мать погибла, защищая его… и дала ему защиту, которой я не предвидел. Ты слышала про заклинание жертвы, Беллатрикс?
— Да, мессир…
Тонкая ладошка легла на подлокотник кресла. Похожие на паучьи лапки пальцы пошевелились, как будто Волдеморт пытался постучать ими по подлокотнику, но быстро затихли.
— Моё заклятие было отражено глупой жертвой этой женщины и обратилось против меня самого. Глупо, я должен был это учитывать… но что поделать, даже я иногда могу просчитаться. Я был вырван из тела, я стал чем-то меньшим, чем дух… даже я не знаю, во что я превратился… я, который дальше других зашел по пути к бессмертию…
Младенец замолчал. Его плоское безносое лицо исказилось в гримасе. Секунду или две он боролся с собой, но потом продолжил свой рассказ.
— Но я выжил, как видишь… я провел тринадцать лет в бедах и лишениях. У меня осталась лишь одна способность — я мог овладевать другими телами. Но для нужного заклинания, которое могло бы вернуть меня к настоящей жизни, нужна была палочка…
Младенец снова набрал в грудь воздуха. Беллатрикс машинально положила руку на ладонь Темного Лорда, которую он так и не убрал с подлокотника. Кожа Волдеморта оказалась склизкой и холодной на ощупь.
— Убери руку, — брезгливо произнес Волдеморт, — она слишком жаркая и тяжелая для моего нынешнего состояния. Я не мог рисковать. Я не мог идти к местам, где обитают волшебники, потому что я знал — авроры еще не успокоились. Мне оставалось только ждать и заставлять себя жить..
Красные глаза моргнули и снова уставились на волшебницу.
— Так вот, Беллатрикс. Сейчас я спрашиваю себя: «Где?» Где те волшебники, которые клялись в вечной верности своему хозяину, — Волдеморт сощурился и чуть наклонил голову. — Тринадцать долгих лет я провел в Албании, надеясь, что кто-то из вас придет ко мне на помощь… но тщетно. Мои трусливые слуги, как один, побежали признаваться и каяться. Они рассказывали, как их околдовали! Я отвечаю на свой вопрос: вы поверили в то, что лорд Волдеморт исчез. Что он повержен годовалым мальчишкой и никогда не возродится. И оставили меня одного… отреклись от меня, стоило мне оставить вас без внимания…
Белла открыла было рот, но Волдеморт продолжил говорить.
— Молчи, Беллатрикс… мне неинтересны оправдания.
Волшебница вздрогнула, как от пощечины. К свистящему шепоту Темного Лорда примешалось шипение откуда-то из коридора. Беллатрикс широко распахнула глаза, увидев, как младенец улыбается, показывая ряд меких зубов.
— Сиди смирно, Белла, — прошептал Волдеморт. — Нагайна не любит суеты.
В комнату вползла огромная змея, которую сама Беллатрикс видела только на картинках. В полутемной комнате она казалась почти черной, сотканной из чистой тьмы.
* * *
— Хотя, может быть, я думаю о тебе хуже, чем стоит, Беллатрикс, — Волдеморт зажмурился, когда Нагайна ласково коснулась его раздвоенным языком. — Может быть, ты решила не оправдываться, а узнать, как именно я избежал гибели?
— Я почту за честь узнать… мой лорд.
Белла очень аккуратно подбирала слова, стараясь не сильно дрожать. Змея, оказавшаяся при свете камина зелено-коричневой, ласкалась к младенцу не хуже книззла, время от времени смотря на ведьму немигающими глазами. От этого взгляда Белле становилось не по себе: Нагайна смотрела слишком… разумно.
— Крестраж, Беллатрикс… крестраж… — прошептал Волдеморт. — Это могущественная и давно известная магия, перед которой пасуют даже чистокровные волшебники, погрязшие в своих табу… у меня в свое время хватило знаний и умений, чтобы создать подобное.
Младенец погладил Нагайну по плоской голове; кажется, ему стало хватать сил.
— Да, Белла, — продолжил Темный Лорд, повернувшись к молчащей ведьме. — Тем глупее считать, что меня мог убить годовалый ребенок. Но вы в это поверили. Жаль…
— …Мой лорд, — прошептала Беллатрикс, — мы считали, что Поттер и есть ваша реинкарнация. Только поэтому…
— Считали? — Волдеморт негромко засмеялся и Нагайна подвинулась ближе к Белле. — Скорее, искали оправдания для своего бездействия… признаться, я разочарован. Жаль.
Волдеморт опять помолчал и посмотрел в камин.
— Жаль, что умер твой муж, Беллатрикс, — произнес он. — Жаль, что братья Лестрейнджи были замурованы в Азкабане. Они были преданы мне. Они предпочли отправиться в Азкабан, нежели отречься от меня… но когда стены тюрьмы рухнут, я вознагражу Рабастана так, как он и мечтать не мог.
Беллатрикс вздрогнула: змея подползла к ней и обвилась вокруг ее ног. Тупоносая голова Нагайны оказалась у нее на коленях; чудовище пристально смотрело в лицо Белле. Волдеморт подождал секунду и что-то прошипел. Змея разомкнула свое кольцо и уползла прочь из комнаты.
— Скоро к нам присоединится другой мой верный слуга, — произнес младнец, не поворачиваясь к Белле. — Что такое, Беллатрикс? Тебе страшно? Почему ты молчишь?
— Я жду ваших приказаний, мессир, — тихо сказала ведьма.
Она украдкой коснулась юбки: там, где ее коснулась Нагайна, ткань осталась холодной.
— Это хорошо… но мы чуть подождем.
Беллатрикс уставилась на дверь, прислушиваясь к звукам из коридора. Она украдкой обхватила палочку, когда услышала человеческие шаги за дверью.
— Вот он… мой верный, мой славный Барти… — Белла не видела, но почувствовала, что младенец улыбается.
В комнату вошел Барти Крауч. Младший.
* * *
— Как видишь, нас с Барти объединяет одно: мы оба очень долго считались мертвыми, — произнес Волдеморт. — Я расскажу тебе интересную историю, Белла.
Крауч уселся на подоконник и смерил взглядом ведьму.
— Когда я мыкался в Албании, всеми вами покинутый, мне дважды везло… — младенец помолчал, собираясь с мыслями. — Первый раз, почти через десятилетие скитаний, на моем пути оказался молодой и наивный волшебник. Он был учителем в школе Дамблдора…
«Квирелл» — догадалась Беллатрикс.
— Его было легко подчинить себе… он привёз меня сюда, в эту страну, и через некоторое время я вселился в его тело, чтобы тщательно следить за тем, как он выполняет мои приказы, — продолжил Волдеморт. — Но мой друг подвёл меня. Мне не удалось завладеть философским камнем. Мне не удалось обеспечить себе бессмертие. Мне снова помешали… и снова Гарри Поттер… и всему виной защита его грязнокровной матери. Я не смог дотронуться до него.
«Так вот, значит, как погиб Квирелл. Но почему тогда Поттер змееуст?»
Волдеморт помолчал.
— Но этим летом, когда я уже потерял всякую надежду, судьба показала, как она благоволит мне. Ко мне вновь пришла волшебница, и это была Берта Джоркинс из Министерства Магии! — младенец сделал театральную паузу.
В наступившей тишине отчетливо прозвучал смешок Крауча.
— Она рассказала мне многое, — младенец вновь улыбнулся во весь рот. Зубки во рту блеснули. — Но главное, что она мне поведала — маленькую тайну семейства Краучей. Оказалось, что несгибаемый борец с Упивающимися, непоколебимый, отрекшийся от сына Барти Крауч поддался на уговоры своей слабовольной жены.
Белла перевела взгляд с Волдеморта на Барти-младшего.
— Папа с мамой пришли ко мне в Азкабан, — засмеялся парень. — Моя матушка хотела поглядеть на сына…
— Тс-с-с, — прошептал Волдеморт, и Крауч тут же замолчал, — Барти, историю рассказываю я. Так вот, умирающая женщина упросила своего железного мужа принести оборотное зелье, чтобы вместо нее из Азкабана вышел обожаемый сын. Еще один поступок матери. Глупый поступок, но нам ли его проклинать, Барти?
— Магия любви, — протянул парень.
— Да, магия любви… долгих двенадцать лет мой верный и преданный слуга провел в доме своего отца под Империо. Но глупая, рассеянная Берта Джоркинс увидела его, и старший Крауч наколдовал на нее Обливейт, который ничем не поможет против меня, Белла. Так я узнал про то, что на свободе остался преданный мне человек.
Из коридора донеслось шипение. Нагайна вновь вползла в комнату и устроилась у камина. Белла ощутила, что змея тут не домашнее животное, а чуть ли не участник беседы.
— Его отец взял сына на финал кубка по квиддичу, но там Барти показал, что у него есть то, чего нет у вас. Желания бороться. Он украл палочку самого министра и попытался сбежать. Старший Крауч все-таки настиг его уже после кубка и повел домой, но судьба опять благоволит мне — мы встретились недалеко от дома Краучей, и там я уже знал, кого увижу. Крауч был силен, даже я из-за нового, непривычного мне тела, не смог его совсем одолеть. Но я смог отбить моего верного слугу и скрыться здесь, и сбросить тело Берты Джоркинс, точно так же, как змея сбрасывает кожу.
Беллатрикс молчала, обдумывая услышанное.
— Барти, — позвал младенец. — Не забудь подоить Нагайну, у нас еще много крови единорога, и мне надо есть…
— Крови единорога?! — волшебница не смогла полностью сдержать эмоции.
— Да, Белла, — Нагайна приподняла голову, внимая словам Темного Лорда. — Кровь единорога и яд Нагайны, только это поддерживает мое новое, слабое тело. Но нам есть о чем поговорить, верно?
* * *
— Итак, — Нагайна снова облизнула тело младенца, едва Волдеморт заговорил, — Я, несмотря ни на что, жив и хочу вернуть себе нормальное физическое тело, которое отнял мальчишка… Поттер…
Лицо младенца исказилось гримасой настоящего, непритворного гнева.
— Как только все будет готово, я вернусь. И дело моей жизни продолжится, — прошептал Волдеморт. — Начнется новая война. Я возьму власть. И сделаю все то, что не смогли сделать мои слуги.
Крауч улыбнулся. Широко, искренне, радостно.
— Мой лорд, — начала Беллатрикс, — позвольте ввести вас в курс дела.
— Это не нужно, — младенец прикрыл глаза.
— Но… мессир, сейчас мы сохранили...
— Я! Сказал! Не нужно! Мне кажется, за тринадцать лет ты позабыла свое место, Беллатрикс-с! — Волдеморт сорвался на змеиное шипение.
Белла отшатнулась от кресла; Нагайна оторвала голову от тела младенца и снова двинулась к ведьме, приоткрыв свою пасть.
— Мне не нужны умно звучащие советы, за которыми вы пытаетесь спрятать свою шкуру. Мне не нужно слушать, что и где купил Люциус на деньги организации… на мои деньги. Мне не нужны газеты, законы и прочая мишура, за которыми прячется слабость. Мне нужно физическое тело, и для этого мне нужен Гарри Поттер! Это единственное, что имеет значение! И это единственное, о чем я буду разговаривать.
Крауч поднялся с подоконника, сжав палочку.
— Ты или закроешь рот, — продолжил Волдеморт, — или будешь вместо Барти доить змею и поить меня с ложечки. В лучшем случае, Белла, лишь в лучшем, если ты не умеешь слушать своего хозяина. Когда я захочу узнать твое мнение, я не забуду его предварительно тебе сказать. Тебе все понятно?
— Да, мой лорд, — глухо ответила Беллатрикс.
— Мне нужен Поттер, чтобы кто-то из вас смог сотворить старую комбинацию с костью, плотью и кровью… вы оба должны ее знать, верно?
Волшебники синхронно кивнули, и Беллатрикс тут же опустила взгляд: Нагайна снова поползла к ней.
— Кость моего отца лежит здесь, на маггловском кладбище. Плоть слуги… я хочу, чтобы мой верный слуга пожертвовал свою плоть, свою правую ладонь, как предписано ритуалом. Я думаю, что это мог бы сделать Крауч, но… может, Белла, ты хочешь пойти на это?
Беллатрикс не успела открыть рот, когда вмешался Крауч.
— Мой лорд! Я прошу вас оказать мне эту честь! — взмолился Барти. — Я остался вам верен, нисмотря ни на что! Я пытался найти вас! Прошу!
— Да, в самом деле… — протянул Волдеморт, — Я буду очень огорчен, если хотя бы половина того, что рассказали мне про Беллатрикс, окажется правдой. Но все равно, я рад, что она пришла по моему зову, это… обнадеживает. Правда, Белла? Ты же помнишь свои обещания?
— Да, мессир, — змея уже ползла по коленям Беллатрикс, тупоносая голова легла к ведьме на плечо.
— Кость и плоть у меня есть… остались лишь мелочи вроде зелья и самое важное — кровь врага… мне нужна кровь Гарри Поттера, чтобы я мог одолеть защиту его матери и, наконец, отомстить. И я не могу здесь скрываться вечно, верно?
— Мой лорд, — вмешался Крауч, — почему бы нам просто не перебраться на Гриммо? Наша Белла за вами присмотрит, а я найду мальчишку!
— Белла не наша, вы оба мои… — прошептал младенец, и Крауч потупил взгляд. — Было бы неплохо поселиться там, в родовом гнезде Блэков, но… я боюсь, это чревато неожиданным визитом… нет, я не могу рисковать. Но я хочу другого… Белла, это правда, что ты общаешься с Сириусом Блэком? Не пытайся мне лгать.
— Да, мессир, это правда, — тихо произнесла Беллатрикс.
— Как интересно, — понизил голос Волдеморт, и змея на коленях ведьмы вновь зашевелилась, — почему же ты связалась с предателем крови?
— Он последний Блэк, — ответила ведьма и быстро добавила, — Вы сами говорили, что чистая кровь должна сохраняться, он обещал…
Крауч фыркнул.
— Ах, Белла… — сказал младенец, — тебе стоило бы знать, что гнилые ветви обрезают. Даже на семейном древе. Но, как ни смешно, твой бестолковый кузен нам пригодится, как и мой папаша-маггл… я хочу, чтобы ты принесла мне кровь Гарри Поттера…
* * *
Беллатрикс закрыла дверь и торопливо спустилась по крыльцу. Ее сердце бешено колотилось, хотя рядом уже не было чудовищной змеи. Она пошла вперед, не особо задумываясь, куда она движется. Только через полминуты до нее дошло, что она идет прямиком к кладбищу.
— Указуй могилу Тома Риддла, — тихо приказала Беллатрикс и зашагала туда, куда ее направляла палочка…
…Мраморное надгробье отчетливо маггловского вида показывало, что здесь покоится Том Риддл. Белла постояла где-то минуту, рассматривая могилу. Из нее должны будут извлечь кость отца-маггла. Крауч отсечет свою руку. Ей приказано найти кровь Поттера…
Услышав шипение за спиной, Беллатрикс тут же развернулась. В десятке ярдов за ее спиной Нагайна подняла голову чуть ли не на уровень груди волшебницы. Женщина и змея целую секунду смотрели друг на друга, не издавая ни звука. Беллатрикс сжимала в руке палочку. Но Нагайна не шевелилась.
С громким хлопком Беллатрикс аппарировала на Гриммо.
LV. Обвал
Оказавшись в прихожей, Белла буквально свалилась на стул. Только через пару секунд она принялась стаскивать сапоги. Ее руки мелко подрагивали. Сняв один сапог, ведьма с опозданием поняла, что стоило бы сначала сбросить мантию, и рассеянно поднялась к вешалке. Она смогла попасть крючком в петлю только с третьей попытки. От шума распахнулись шторки на портрете Вальбурги. Старуха открыла было рот, но при виде племянницы просто уставилась на нее изумленным взглядом.
— Закройте шторки! — машинально приказала Белла.
Через секунду тишины она с удивлением осознала, что сварливая тетушка молча ей повиновалась. Беллатрикс уселась на стул и, наконец, продолжила переобуваться. В мыслях она была очень далеко отсюда.
Беллатрикс ждала, замерзая в каменном мешке. Беллатрикс ждала на Гриммо, когда она мало чем отличалась от сквиба. Беллатрикс ждала даже тогда, когда вернулся Сириус, и напряженно обдумывала: удастся ли ей, в случае чего, обработать кузена «Империо»? В Азкабане и потом, будучи больным полусквибом под надзором аврората, она могла только ждать. И вот, через почти тринадцать лет она дождалась.
Белла прикрыла глаза и запрокинула голову. В ушах стоял противный шум; ведьма слышала, как сердце гонит по сосудам ее кровь, и каждый толчок вызывал новый укол головной боли. Беллатрикс заставила себя подняться и отправиться в гостиную, где она снова свалилась — уже в кресло.
Темный Лорд позвал ее первой из всех. Он открыл ей свою тайну и доверил собрать последний и самый важный компонент зелья. Ведьма оскалилась: Волдеморт сейчас слаб, но он возродится вновь. Долгая война продолжится, и на сей раз трагическая случайность не повторится. Тогда всех мер Крауча не хватило, чтобы их остановить. А сейчас у руля стоит Фадж, князь серости, повелитель исполнительных идиотов. Когда Темный Лорд воскреснет, они вырвут власть, и тогда…
— А что будет тогда? — волшебница не сразу поняла, что произнесла эту фразу вслух.
Этот простой вопрос сломал преграду, которую Белла выстроила в своем разуме. Вслед за ним ожили другие, куда более пугающие вопросы и наблюдения. Беллатрикс, наконец, осмелилась задать себе один вопрос — что в этом младенце осталось от Темного Лорда, которого она знала?
Волдеморт видел будущее за пожаром войны; когда победа казалась уже близкой, он даже начал выдавать задания, не связанные с боевыми действиями. Пятнадцать лет назад Волдеморт знал, чего он хочет и как он к этому придет. Сейчас Поттер заслонил для него все; Белла никак не могла представить Темного Лорда, который и не пытался оказаться в курсе ситуации. По сравнению с этим все слова недоверия, все обидные и унизительные реплики уходили на второй план.
Только сейчас Беллатрикс отчетливо поняла, что Волдеморт — полукровка, и дело вовсе не в могиле отца-маггла. Только тот, кто не впитывал с детства знания и запреты, мог бы с гордостью заявить, что он не спасовал перед созданием крестража. Волшебник по имени Герпо Омерзительный. создал первый крестраж больше тысячи лет назад. Повторять его опыт рисковали немногие. Старые чистокровные семьи отлично знали, что это за магия и к чему она может привести.
«Крестраж не дает бессмертия. Он заменяет конечную жизнь на вечную агонию», — так было написано в старой книге из библиотеки Блэков. Фолиант, написанный еще в восемнадцатом веке, являлся переложением еще более древней рукописи. Автор мало внимания уделял высшему деянию зла, необходимую для создания крестража. Там содержалось куда более интересное. Те, кто создавали крестражи, почти никогда не возвращались из-за грани прежними. Черная магия ломала личность волшебников. Ломала их точно так же, как Азкабан пережевывал Рабастана и почти всех, кто сидел рядом с ним.
Любой чистокровный волшебник знал — если все вокруг не делают того, что ты хочешь сделать, то далеко не факт, что они этого не делают по причине собственной слабости. Может оказаться так, что это ты не знаешь чего-то общеизвестного. Но лорд Волдеморт повторил ошибку многих талантливых и многое знающих волшебников — он решил, что знает все. Теперь, разрешив себе критически воспринимать Темного Лорда, Белла видела его изменения. Он смог создать крестраж, смог вернуться в мир живых, но не сумел избежать распада личности.
Беллатрикс снова закрыла глаза. Перед ее мысленным взглядом стоял Рудольфус: огромный, сильный и теплый. Если бы муж знал, где лежит крестраж! Разве бы отправились они тогда к Лонгботтомам? Почему Волдеморт, который называл Лестрейнджей самыми верными и преданными соратниками, не открыл им свою тайну? Беллатрикс бы верно служила Волеморту, будь у него не один, а хоть семь крестражей. Но Лестрейнджи ничего этого не знали.
Сейчас Рудольфус мертв. Рабастан превратился в бледную тень себя прежнего. Долохов и Руквуд заставляли себя жить. Они все сейчас могли быть на свободе. Но Темный Лорд не доверил свою тайну соратникам. Он не счел нужным делиться подробностями о том, как защитил себя от смерти. Он предпочел, чтобы самые лучшие его солдаты оказались в Азкабане.
Беллатрикс только сейчас поняла, что начинает всхлипывать, как в ту злополучную ночь, когда ей разрешили свидание с уже мертвым мужем.
* * *
Белла с шумом захлопнула книгу. Она отчаянно искала хоть какую-то зацепку, хотя бы призрачную надежду, что все помутнения Темного Лорда временны и его можно возродить таким же, каким он был. Но ее усилия оказались тщетными. Все книги и статьи по этой теме, которые она нашла в домашней библиотеке, утверждали одно и то же — распад личности необратим.
Прошел час. Прошел другой. Белла еще раз приняла зелье. Кричер, стараясь не шуметь, опять унес пепельницу. Беллатрикс знала, что при повышенном давлении курить не стоит, но ничего не могла с собой поделать. Ведьма еще раз посмотрела одну из книг, будто могла что-то упустить при первом прочтении. Но буквы не изменились.
Даже если принести кровь Гарри Поттера, Темный Лорд уже не возродится. Восстанет его подобие, восстанет бледная копия… тень. Вот что имела в виду Трелони, когда говорила о том, что Белла увидит тень своего господина. Прорицательница видела жалкое подобие того человека, которому Белла клялась в верности.
Беллатрикс отложила книгу. Решение крутилось у нее в голове, но она боялась произнести его вслух. Да что там произнести — она боялась даже думать о нем больше мгновения.
Прошло несколько минут. Когда часы пробили полночь, Белла, наконец, поднялась с кресла. Надо было решаться. Ведьма пошла к камину, и, зачерпнув летучего пороха, позвала:
— Сириус!
* * *
— Доброй ночи, Беллс, — Бродяга, как оказалось, еще не спал. — Что случилось?
— Прости, что я так поздно, — Белла боялась, что голос задрожит, — мне срочно нужно тебя видеть. Ты откроешь камин?
— Пожалуйста, — Блэк повел палочкой.
Беллатрикс выбралась в гостиную дома Альфарда. Сириус, судя по всему, и не ложился спать: Блэк встретил ее при параде.
— Я тебя внимательно слушаю, — Бродяга указал жестом на диван, — может, присядешь?
Белла двинулась к дивану, машинально отметив, что Сириус встревожен. С той самой ночи, когда над лагерем появилась Черная Метка, между двумя Блэками будто черная кошка пробежала. Сириус расслабленно держал палочку, но у Беллатрикс хватало опыта, чтобы понять — эта расслабленность мнимая. Бродяга был готов колдовать в любую секунду.
«Интересно, как он отреагирует?» — подумала Беллатрикс. Пожалуй, что с него станется даже не дослушать. Белла остановилась посреди комнаты и тут же отметила, как слабо шевельнулась палочка в руке кузена. Все это время ее не покидало неприятное ощущение, что в доме есть кто-то еще, кроме Сириуса и Поттера. Она стояла в самом центре гостиной и то ли услышала, то ли вообразила посторонний звук в коридоре.
— Сириус, — Беллатрикс очень медленно и спокойно подняла палочку, не целясь в кузена. — У меня очень, очень серьезный разговор. Возьми.
Белла протянула ему свою палочку, держа ее концом к себе.
— Я видела... — надо было сказать лишь одно слово, но оно никак не хотело вылетать, — я видела… Волдеморта.
Сириус промолчал. Он даже не поднял свою палочку. Он пристально глядел на кузину, и Белла поняла, что для него эта новость уже не сюрприз.
— Сириус? — недоуменно спросила она.
— Я в курсе, — кивнул Блэк. — Рем, Тонкс, покажитесь.
Мантия-невидимка полетела на пол. Оборотень стоял у самого камина, держа Беллатрикс на прицеле. В дверном проеме моментально появилась Нимфадора и точно так же наставила на Беллатрикс палочку.
— Как? — Беллы хватило только на один вопрос.
— Так уж вышло, — вздохнул Бродяга. — Тонкс, проверь, нет ли у нее второй палочки?
* * *
— Пусто, — девушка, охлопав Беллу, только развела руками.
— Садись на диван, Беллс, — Бродяга указал взглядом, куда надо сесть. — Ты сама понимаешь, что мы испытываем к тебе здоровое недоверие.
Беллатрикс аккуратно уселась, не сводя взгляда с Сириуса.
— Теперь я тебя внимательно слушаю.
Сириус подтянул стул и уселся напротив, на почтительном отдалении. Тонкс и Люпин разошлись по углам.
— Я хочу беседовать наедине, — Белла говорила тихо, но твердо.
— Это исключено, — покачал головой Сириус. — От Лунатика и Тонкс у меня секретов нет. Они все равно услышали бы мой пересказ. Да и с ними как-то спокойнее.
— При всем уважении, тетушка, я про вас наслышана, — встряла Тонкс. — И не оставила бы вас наедине с дядюшкой Сириусом.
— Так что говори сейчас, — подытожил Блэк.
Беллатрикс с шумом втянула воздух.
— Я видела Волдеморта, точнее, то, чем он стал, — первые слова пошли тяжело, но дальше Беллу прорвало. — У него крестраж, Сириус. Он тайком ото всех сделал крестраж и сейчас набирается сил. Вот как он решил пойти по пути бессмертия. Он хочет возродиться через кость, плоть и кровь.
— Что за кость, плоть и кровь? — недоуменно спросил Люпин.
— А, вы же не знаете… — Беллатрикс усмехнулась, но смешок получился скорее истерическим. — Кость отца, взятая без согласия, плоть слуги, отданная добровольно, кровь врага, взятая силой. Все это в такой последовательности кладут в зелье, и призрак облекается в тело. Или создается новое тело для души.
Тишину в гостиной, казалось, можно было пощупать.
— Он хочет вернуться, но ему нужна не абы какая кровь, а кровь Гарри Поттера.
Белла опустила взгляд и уставилась на носки туфель. Ее губы подрагивали.
— Погоди, — Сириус пару секунд переваривал услышанное. — Минутку. Ты вообще понимаешь, как я должен распорядиться тем, что узнал и чем это может кончиться?
— Конечно, я не понимаю! — Белла вскочила с дивана. — Действительно! Я прихожу к Сириусу Блэку и говорю: «Я видела Волдеморта!» Конечно, я не понимаю, что через полчаса встанет на уши Дамблдор! В самом деле, я же ничего не понимаю!! Наверное, я тебе все это сказала, чтобы ты сам мне отдал Поттера, да?!
Сириус открыл было рот, но Беллатрикс уже никого не слушала и не замечала, что, кроме них с Бродягой, в гостиной стоят еще двое волшебников.
— Тринадцать лет, ты это понимаешь?! — взвизгнула ведьма. — Тринадцать лет я ждала того, кто уже давно умер! Он не просто исчез, он умер! Умер! То, что сейчас хочет возродиться — это тень, которой наплевать на все, за что мы тогда воевали, ты это можешь понять?
— Я…
— Я его знаю с четырнадцати лет! Ты думаешь, что я не понимаю, кого увидела?!
Что-то внутри ведьмы надломилось. Белла рухнула назад на диван и разрыдалась, как маленькая девочка.
— Мой муж мог быть жив… куча людей могла не оказаться в Азкабане. Но он нас всех бросил, как пешки…
На Беллатрикс было больно смотреть. Она не видела, что происходит вокруг, но если бы подняла голову, то поняла, что Тонкс и Люпин чувствуют себя не в своей тарелке. Они ждали чего угодно, но не такого. Белла не увидела — почувствовала, как рядом с ней садится Сириус. Брат обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Не реви, — по-простому сказал Бродяга. — Не реви. Возьми платок.
Беллатрикс убрала руки от лица и нерешительно взяла носовой платок. Все еще комкая его в руках, она подняла взгляд на Блэка.
— Никто не ожидал, — Сириус говорил не про Волдеморта. Он говорил про ее реакцию. — Беллс, вытри слезы. Тонкс, принеси бальзам… хотя я лучше эльфа позову. Винки! Умиротоворяющий Бальзам сюда, живо!
Сириус протянул Белле флакон, но ведьма помотала головой.
— Я не могу, — тихо сказала она, — Мне надо к Малфою. Срочно.
— Белла. Один раз я съездил за крысой. Не надо бежать к Малфою. Не надо орать. Тебе надо прийти в себя и хоть немного поспать. Утром ты проснешься, хорошо все обдумаешь, и созовешь своих. В таком состоянии я тебя не отпущу.
— Он умер, — растерянно прошептала Беллатрикс и всхлипнула.
Ей уже было все равно. Куда-то убежала Тонкс, скрылся в коридоре Люпин. Исчезла домовуха, снова носившая простынку на манер тоги. Белла видела, но не реагировала на происходящее. Ее волновала лишь одна, наконец осознанная мысль: Темный Лорд умер еще в восемьдесят первом году.
Она просидела несколько минут, машинально протирая слезы платком Сириуса. Потом Бродяга взял ее на руки и понес в гостевую спальню.
LVI. День трех совещаний
Беллатрикс проснулась и немедленно сбросила одеяло. Она не помнила ничего из своих снов, зато помнила прошедший вечер в мельчайших подробностях. Стоило Белле опустить ноги на пол, рядом возникла Винки.
— Хозяин Сириус сказал показать госпоже, где находится ванная, — быстро заговорила домовуха. — Хозяин Сириус велел Винки передать госпоже, что он просит ее спуститься в гостиную сразу же, как госпожа приведет себя в порядок…
На то, чтобы умыться и переодеться, у Беллы ушла пара минут. Она уже подошла к лестнице, когда услышала голос оборотня.
— …Дамблдору, конечно, виднее, но я одобрить такое не могу, — Люпин закончил фразу.
Белла остановилась. Что еще виднее Дамблдору?
— А если он решит, к примеру, засунуть мою сестру в Азкабан? — резко спросила Андромеда. — Вы тоже скажете, что ему, конечно, виднее?
— Он этого не решит, — возразил Люпин.
— А я в этом не настолько уверена! Хорошо, я согласна, директор имеет право знать сразу же, но есть момент. Собирать Орден должен Дамблдор. А пока он не созвал знамена, все это сугубо семейное дело, не считая Люпина. И решить, что делать, должна семья.
Беллатрикс громко откашлялась.
— Господа, я спускаюсь!
* * *
В гостиной сидели четверо. Сириус, Люпин, Тонкс и Андромеда. Сестра устроилась на том же самом диване, куда вечером усадили Беллу. Вот только Андромеда совершенно не выглядела затравленной и испуганной.
— Присаживайся, — миссис Тонкс указала на место рядом с собой. Белла уселась и обвела взглядом остальных.
— Кто уже в курсе? — сразу спросила она.
— Дамблдор, — ответил Сириус. — Лунатик отправился к нему сразу же. Но кроме него — никто. Андромеда полагает, что это сейчас семейное дело.
— Мы должны прежде всего сами решить, что будем делать, — Нимфадора поежилась от вкрадчивого голоса матери. — И уже потом говорить с посторонними… не переживайте, Люпин, я знаю, что вы лучший друг Сириуса. У вас, на мой взгляд, есть право здесь быть. Но все равно, я бы спросила главу семьи.
— Пусть будет, — кивнула Беллатрикс.
— Белла, — продолжила Андромеда. — Я думаю, что у нас всех есть к тебе один вопрос. Что ты намерена делать?
Беллатрикс вздрогнула.
— Я намерена уничтожить фальшивого Темного Лорда, — произнесла она после недолгой паузы. — Это не тот человек, которому я клялась в верности. Он не приведет нас ни к чему хорошему.
Белла помолчала.
— Или вас интересует, что я намерена сделать сейчас? Тогда я спрошу сама. Что ответил Дамблдор?
— Директор хочет с вами побеседовать, госпожа Блэк, — ответил Люпин. — Чем раньше, тем лучше. Больше ничего конкретного он не сообщил.
Беллатрикс помолчала.
— Я буду говорить с Дамблдором только после того, как поговорю со своими. Я должна сейчас идти к Малфою. Это не обсуждается, — она чуть повысила голос. — Сначала я разговариваю с теми из нас, в ком я уверена. И только потом я поговорю с Дамблдором. Теперь я хочу знать — откуда вам все было известно?
Сириус с Люпином быстро переглянулись. Эти двое, кажется, понимали друг друга без слов.
— Я предложил Люпину пожить с нами, — начал Сириус. — Когда ты была у Волдеморта, ладно, у фальшивого Волдеморта, Гарри уже спал. Он проснулся среди ночи, у него болел шрам. И он во сне видел тебя, видел змею, и видел младшего Крауча, его ни с кем не спутаешь. Он слышал разговор.
— Вот как? — теперь Белла изумилась по-настоящему.
— Я не знаю, с чем это связано, но и не особо над этим думал. Мы решили, что ты можешь появиться в любой момент. Поэтому Гарри тут же перебросили к Тонксам, а дальше ты и так знаешь.
— И где сейчас мальчик?
— У нас дома, — вмешалась Тонкс. — Папа его осматривает. А мы с мамой прибыли под утро. Дом, если что, уже под защитными чарами.
— Ясно. То есть Поттер вне опасности.
— Временно, — заметила Андромеда. — Итак?
— Похоже, что мы все в одной лодке, — Белла поднялась с дивана. Все пятеро в этот момент облегченно выдохнули.
* * *
— Нарцисса! Нарцисса! — надсаживалась Беллатрикс.
Она увидела, как на другом конце комнаты промелькнул домовик. Вот уже три минуты Белла ждала открытия камина, но сестра так и не приходила.
Наконец, где-то за пределами залы послышался цокот каблучков. Госпожа Малфой моментально открыла камин.
— Здравствуй, Белла, что такое? — Нарцисса сразу заподозрила что-то неладное, лишь увидев лицо Беллатрикс.
— Здравствуй, — Белла сразу взяла быка за рога. — Скажи, Люциус дома?
— Да, но он собирается в Министерство…
— Цисси, — Беллатрикс подошла вплотную к сестре и понизила голос. — Мне нужно срочно его видеть. Понимаешь? Срочно. Все Министерство сейчас может подождать.
Неизвестно, что в этот момент подумала Нарцисса, но она тут же схватила сестру за руку и повела ее к кабинету мужа.
* * *
В Малфой-мэноре, разумеется, имелся думосброс. Белла терпеливо ждала, пока лорд Малфой, наконец, досмотрит ее воспоминания. За окном стояла прекрасная погода, неподалеку прохаживался павлин, но все эти радости ведьму почти не интересовали. Она смотрела в окно только затем, чтобы хоть чем-то себя занять, пока Люциус любуется на встречу Беллы с младенцем. За ее спиной хлюпнул думосброс и судорожно вдохнул Малфой.
Белла повернулась. Люциус напомнил ей павлина, которого окатили водой из ведра.
— Ну как увиденное? — сухо поинтересовалась Беллатрикс.
— Он жив, — растерянно произнес Люциус.
Беллатрикс фыркнула.
— Я вижу, ты не в восторге, — заметила она.
Люциус окончательно справился с собой и посмотрел на нее спокойным, не выражающим эмоций взглядом. Так, как у самого Малфоя научился Снейп. Белла только вздохнула.
— Давай тогда я тебе кое-что расскажу? — ведьма пошла от окна к середине комнаты, туда, где на столе стоял думосброс. — Например, как оно все будет? Во-первых, сиятельный лорд Малфой, все ваши усилия по сохранению хотя бы части организации и хотя бы остатков влияния будут объявлены никому не нужными. Что еще хуже, они и в самом деле не нужны этому младенцу. Ты старательно собирал кресло министра, а этому… я не скажу чему, нужен эшафот для одного Поттера. Все.
Малфой еле заметно кивнул.
— Ты будешь виноват только тем, что не попал в Азкабан, — Белла нависла над Люциусом. — Всегда. На все времена. Ты понимаешь? Мы не соратники, мы не единомышленники, мы, оказывается, слуги и мясо. И он поступил с нами, как с мясом.
Белла повернулась к окну. Молчание Малфоя начало ее раздражать.
— Мерлин, Люциус! Ты понимаешь, что в этом младенце нет ни капли от Темного Лорда? Он умер, его больше нет! В доме Риддлов сидит его жалкая копия, которой плевать на то, для чего он начал войну!..
— Я не ожидал, что ты поймешь это самостоятельно, — подал голос лорд Малфой.
— Вот как? — Беллатрикс расхохоталась. — Ты не ожидал?
— Откровенно говоря, нет, — судя по звукам, Люциус поднялся со стула. — Сколько я тебя помнил, ты безоговорочно поддерживала все его начинания. Даже в последний год.
— С семнадцати лет, — согласилась Белла. — И даже в восьмидесятом, когда его словно укусили. Может, он тогда и сделал крестраж?
— Не исключено. Но в думосбросе явно не все. Ты бы не просидела всю ночь на месте.
Беллатрикс рассказала почти все. Про визит в дом Альфарда, про засаду, про странные сны Поттера. Она умолчала только о том, как ревела в гостиной и как ее несли на руках: Люциусу ни к чему было это знать.
— Интересно, — подытожил Малфой.
У него явно вертелся на языке неприятный вопрос. Но если бы он вслух спросил, почему Белла пришла сначала к Сириусу, то получил бы встречный вопрос — к кому бы пошел сам Малфой сначала? К жене или к Белле?
— Получается, что там уже все знают.
— Получается, что так, — Люциус прошелся из угла в угол, — но нам это в чем-то даже на руку. Раз ты с вечера в курсе, скажи, что сама думаешь и что хочешь делать?
— А что тут думать? — резко спросила Белла. — Нужна группа, чтобы найти и выжечь и младенца, и Крауча, и змею. Меня смущает эта Нагайна, Люциус. Это не простая змея. Мы можем взять людей даже у Дамблдора — меньше беспокойства за потери.
— Есть нюанс. Даже два. Первый прост: мы не дожны оказаться обязаны Дамблдору. Это плохо закончится.
— Уничтожить фальшивого Волдеморта в его же интересах. Еще непонятно, кто кому будет обязан.
— Допустим, но что будет, если его не удастся убить быстро? Нас с тобой сочтут предателями. Что мы позабыли обо всех наших обещаниях, о чести, и о прочих интересных понятиях.
— Моя честь называется кровь, — отрезала Беллатрикс. — Если Темный Лорд мертв, то мы должны не сажать на трон его сумасшедшую тень, а думать, как жить дальше.
— Однако, ложный Темный Лорд может оказаться убедительнее твоих слов, Белла. Я настаиваю на том, чтобы сначала наши приняли какое-то решение.
— Ты предлагаешь, как в старые времена, собрать знамена?
— Нет. Если собрать всех, то все подумают то же, что и мы, но побоятся это сказать. Надо говорить с каждым по отдельности. Крэбба, Гойла, Макнейра и Эйвери я беру на себя.
— Надо начать с Яксли и Нотта.
— С Нотта и Яксли, если быть точнее. Останься пока здесь, мы с женой приведем их обоих. Нарцисса! — позвал Люциус.
Леди Малфой не заставила себя ждать. Она тут же появилась из соседней комнаты. Беллатрикс отметила, насколько эти двое похожи друг на друга — мимикой, движениями. Ей показалось, что Люциус, будь он женщиной, не отличался бы от супруги.
— Да, Люциус? — взгляд Нарциссы остановился на муже.
— Милая, у нас проблемы.
— Я тебя внимательно слушаю, — в отличие от разговоров про Драко, Нарцисса осталась спокойной и непроницаемой. — Что от меня требуется?
— Мы срочно собираем дома Нотта и Яксли. Я прошу тебя отправиться к Нотту, скажи, что я прошу его срочно прийти по неотложнейшему делу. Я отправлюсь за Яксли. Через полчаса мы должны собраться здесь.
— Так, хорошо, — Нарцисса согласилась. — Потом?
— Кормить не надо, потом я тебе все расскажу. Иди к Нотту.
Нарцисса, не задав больше ни одного вопроса, развернулась и быстро пошла к каминам.
— С тобой останется Драко, — Люциус повернулся к Белле.
* * *
— Госпожа Блэк, простите, случилось что-то серьезное? — племянник подался вперед.
Они с Драко уселись в зале возле каминов. Белла ждала, когда, наконец, пламя сменит цвет на зеленый.
— Да, Драко, случилось очень серьезное, — рассеянно ответила Белла. Ну где же они?
— Я никогда не видел отца таким, — покачал головой парень.
— Лорд Малфой сам тебе расскажет, когда сочтет нужным, — заметила Белла.
— Я понимаю, — вздохнул Драко. — Госпожа Блэк, может, мне приказать эльфам что-нибудь принести? Покушать или попить?
Беллатрикс, наконец, вспомнила, что даже не завтракала.
— Нет, благодарю, племянник, — ответила она после короткого раздумья. — Сейчас не надо.
Скорее бы уже вернулись Малфои!
* * *
Нотт и Яксли выглядели не лучше Люциуса. Еще неизвестно, что произвело на них большее впечатление — увиденное в думосбросе или заявление Беллатрикс. По меньшей мере, Фредерик Нотт не сразу поверил своим ушам.
— Вы уверены, что Дамблдор пойдет нам навстречу? — спросил он, переварив услышанное.
— Это в его интересах, — заметила Белла.
— Прежде всего, надо понять, чего мы сами от него хотим, — Малфой взял на себя роль председателя. — И во что нам это обойдется.
— Мы можем хотеть только уничтожения младенца, — пожала плечами Беллатрикс.
— А как же Крауч? — вмешался Яксли.
— Крауч — это, конечно, бомба, — протянул Нотт. — Но это вторично. Младенца надо убить, пока он в колыбели. И говорить с Дамблдором необходимо. Я предлагаю отправить на беседу госпожу Блэк.
— Меня? — удивилась Белла.
— Родство — раз. Вы очевидец — два. Вы инициировали происходящее — это три, — Нотт улыбнулся. — Дамблдор скорее поверит вам.
* * *
— Я вас услышал, — медленно произнес Дамблдор, и Фоукс поднял взгляд на директора. — Что же, большего ожидать и не стоит.
В кабинете Дамблдора стоял полумрак; никто не включил освещение. Белла обвела взглядом портреты. Почти все директора спали, несколько рамок остались пустыми. С некоторым удивлением Беллатрикс увидела Финеаса Найджелуса. То ли ей показалось, то ли предок еле заметно ей подмигнул. Кроме старика, ведьмы, феникса и нескольких портретов, в кабинете никого не было.
— Я передаю вам решение организации, — ответила ведьма.
— Это мне уже понятно, — кивнул директор, — если свести все к нескольким фразам, то у нас с вами по-прежнему не совпадают цели, но на этом отрезке времени совпали интересы.
— Совершенно верно.
— Передайте вашим коллегам, что мне требуется немного времени, чтобы все обдумать, — Дамблдор поглядел на ведьму поверх очков. — Вы удостоили меня визитом через сутки, и сутки на размышления хочу я. По принципиальному вопросу — можем ли мы объединить усилия? — мой ответ «да».
— Я поняла вас, господин директор.
— Позвольте старому человеку проявить немного любопытства, — директор посмотрел на свои странные часы. — Я понял интересы вашей организации, но я не до конца понимаю вас. Насколько я помню, вы всегда входили в ближний круг Волдеморта. По-моему, даже на судебном процессе вы заявили о своей верности.
— Все равно это быстро прояснила легилименция, — согласилась Белла. В кабинете Дамблдора она опять ощущала себя студенткой.
— Вот поэтому мне немного непонятны ваши мотивы. Вы провели десять лет в Азкабане, не отрекшись от Волдеморта, вы были первой, кого он позвал, даже в свом нынешнем состоянии он бы неизбежно вас выделил, — директор достал из стола чашку. — Но вы сидите здесь и говорите со мной. Позволите бестактно узнать, почему?
Беллатрикс помолчала, стараясь не смотреть в глаза Дамблдору.
— Скажите, господин директор, — медленно произнесла она и облизнула пересохшие губы. — Надолго ли остался бы с вами мой кузен, если бы вы на собрании взяли и сказали: «С этого дня мы пересматриваем программу — надо убить всех грязнокровок»?
— Насколько я знаю Сириуса, он бы не стерпел и минуты, — мягко заметил старик.
— Тогда вы услышали ответ на свой вопрос, — ведьма посмотрела в глаза Дамблдору.
Директор помолчал несколько секунд.
— Хорошо, — наконец, сказал он и позвал кого-то. — Добби!
Посреди кабинета появился одетый домовик.
— Добби прибыл, сэр директор!
— Добби, будь любезен, позови профессора Снейпа, ему надо проводить нашу гостью, — домовик исчез, и Дамблдор повернулся к Белле. — Хочу вам кое-что объяснить, госпожа Блэк. Не держите зла на Северуса, он действовал только по моему указанию.
— Это неудивительно, — зло произнесла ведьма.
— Понимаете, в чем дело, Беллатрикс, — директор назвал ее по имени. — Вы бы в самом деле хотели объяснять про Петтигрю Фаджу, а не мне?
— Думаю, что нет, — процедила ведьма.
— Или доказывать, что не участвовали в побеге вашего кузена? Северус обеспечил вам алиби, может, не самое приятное и удобное, но, как я знаю, вы проводили время и с меньшим комфортом.
— Вот, значит, как, — хмыкнула Беллатрикс. — Тогда позвольте и мне узнать…
— Почему я отдал такое указание? — мягко опередил ее директор. — Попытка спасти невиновного, особенно, в случае вас двоих, заслуживает моего вмешательства…
* * *
— Значит, все было спланировано? — Беллатрикс обратилась к Снейпу, который шел рядом по коридору, как мрачный дух.
— Разумеется, — впервые откликнулся тот. — Вся эта история режиссировалась от самого начала.
— И…
— Да, и ваше появление. Вы еще не поняли? — Снейп повернул голову к ведьме. — Вы видели то, что Дамблдор разрешил вам видеть. Вы делали то, что Дамблдор разрешил вам делать. И пришли туда, куда хотел Дамблдор. Мы все оказались деталями одного механизма.
Пару секунд они мерились взглядами.
— Пока это соответствовало моим планам, я не сильно расстроена.
— В этом искусство Дамблдора. Кстати, госпожа Блэк, у меня есть кое-что для вас.
Снейп достал из кармана сюртука что-то черное.
— Что это?
— Вы уже забыли о своей шапке? Она осталась в чулане. — Снейп приподнял бровь. — Директор просил вам ее отдать в знак искренности намерений и передать, чтобы вы больше не разбрасывали вещи в нашей школе.
Белла машинально взяла шапочку, и ее пальцы наткнулись на что-то твердое и продолговатое, положенное внутрь. На волшебную палочку.
LVII. Расшаркивания
Белла ощупала свою находку, не вынимая палочку из шапки.
— Да, это палочка вашего деда, — заметил Снейп. — Если хотите, можете просто достать и посмотреть.
— Значит, если бы не… — Беллатрикс повертела в руках палочку Поллукса Блэка.
— …то эту палочку отдали бы не вам, — согласился Северус. — Вас это удивляет?
Уголки профессорских губ чуть приподнялись. В слабо освещенном коридоре улыбка Снейпа выглядела едва ли не отталкивающе; слабое движение губ и никакой теплоты в глазах.
— Ни капли, — Беллатрикс держала марку. — Дамблдор является кем угодно, но не дураком.
— Именно так, госпожа Блэк, — Северус запахнул полы мантии. — Я настоятельно рекомендую вам об этом помнить, если вы вдруг захотите его обмануть.
Весь оставшийся путь до границы щита волшебники прошли молча.
* * *
Белла постучала в дверь. Несколько секунд никто не подходил, потом послышалась возня и голос Сириуса спросил:
— Кто там?
— Беллатрикс Блэк.
За дверью секунду помолчали.
— Так, Белла, чисто для справки, напомни, отчего я зову тебя «Беллс»?
— Напевать «Hell’s Bells» я не буду, — сердито ответила Белла; похоже, у Сириуса уже проснулась обоснованная паранойя.
Дверь открылась, и Беллатрикс снова вошла в дом Сириуса. Та же гостиная, те же люди. Только Люпин сидел у самого камина, а не тихонько в уголке. Тонкс почему-то не было.
— Все прошло удачно? — тихо спросила Андромеда.
Сестра Беллы сидела на облюбованном диванчике. Дромеда казалась спокойнее всех окружающих; ее напряжение выдавали только движения пальцев. Андромеда всегда что-то поправляла, когда нервничала. Вот и сейчас она время от времени разглаживала подол.
— Да, — Беллатрикс уселась напротив.
— Малфой тебя… понял?
— Более чем, — согласилась Белла. — Дамблдор взял сутки на раздумья, но он хотя бы согласен.
Андромеда опять разгладила несуществующую складку на юбке.
— К слову, — Сириус плюхнулся в кресло рядом с Лунатиком — Дамблдор связался с нами днем. Он сказал, что за крестника отвечаю я, и могу действовать, как считаю нужным.
— Ты намерен оставить его здесь до первого сентября? — быстро уточнила Беллатрикс.
— Вообще-то, нет, — Сириус сделал небольшую паузу. — Как ты смотришь на то, чтобы спрятать его на Гриммо?
— У меня дома?
— Да, — кивнул Сириус.
— И ты серьезен.
— Абсолютно, — Бродяга действительно, выглядел абсолютно серьезным. — Если прятать человека, за которым охотится этот упырь, то только в самом защищенном месте Британии.
Белла рассмеялась. Не так давно ее всеми силами ограждали от Поттера. Вплоть до угроз. А сейчас предлагают взять его домой. Куда катится этот мир?
— В конце концов, это первостатейная шалость, — добавил Сириус.
Беллатрикс прикрыла лицо ладонью. Некоторые совершенно неисправимы.
— Так, хорошо, — согласилась Белла. — Я приму Поттера и тебя… вас с Люпином. Андромеда?
— Я останусь с мужем.
* * *
Оказалось, что Гарри все это время был на втором этаже. Тонкс привела мальчика, и со стороны Поттер казался ее младшим братом. Беллатрикс в очередной раз удивилась: ребенок показался ей таким же ласковым, как котенок Нарциссы, который был у нее в детстве.
Они чинно, по порядку, вошли в камин. Последним на Гриммо появился Сириус; Бродяга закрыл дядюшкин дом. Белла дала ценные указания Кричеру. Белла попрощалась с Андромедой и Нимфадорой, не забыв назвать племянницу по фамилии. Белла отправила сову Малфою, и только после этого она ощутила, что этот сумасшедший день, наконец, закончился. Осталось только дождаться ответа Люциуса.
Беллатрикс закрыла окно и уселась в кресло: она писала письмо из кабинета — похоже, теперь это окончательно кабинет Беллатрикс, а не Ориона Блэка. Ведьма на минуту позволила себе расслабиться. Но, стоило ей прикрыть глаза, неподалеку раздалось тихое, интеллигентное покашливание. Финеас Найджелус Блэк опять пришел навестить праправнучку.
— Здравствуйте, лорд Блэк, — Белла повернулась в кресле.
— Доброй ночи, — директор говорил с неожиданной теплотой. — Я приятно удивлен.
— Позвольте узнать, чем.
— Тем, что вы все-таки смогли сделать правильный выбор, — просто, в лоб и без обиняков заявил Блэк.
— Думаете? — устало спросила Белла.
— Послушайте, Беллатрикс, — нарисованный директор опустился в свое нарисованное кресло. — Так уж вышло, что я слышал рассказ Люпина и хочу теперь поговорить с вами серьезно и откровенно. Как предок с потомком. Я только одобряю, что вы решили служить не подобию личности, а интересам семьи. В конце концов, вы ее матриарх.
— Матриарх? — переспросила ведьма.
— Мать, матрона… мне больше нравится термин «матриарх», — непринужденно заметил Блэк. — Вам не нравится?
— У меня же нет детей.
— У вас есть Сириус, — усмехнулся директор. — Вас это удивляет? Вы, наверное, хотите сказать, что он ваш кузен и не сильно вас моложе. А я скажу вам на это, что мой почтенный отец скончался, когда мне было четыре года. И меня воспитывал дядя, Арктурус Блэк. И он был старше меня на двенадцать лет, Беллатрикс. Но смог заменить мне отца.
Белла медленно кивнула.
— Так что я бы на вашем месте не сильно расстраивался.
— Знаете… я чувствую себя какой-то убитой, — тихо произнесла Беллатрикс. — Как будто что-то надломилось…
— …И вы хотите, чтобы вас пожалели, — Финеас Найджелус Блэк погладил бороду. — Может, кто-то и поплачет рядом с вами, но не я. На мой взгляд, жалость — глупое чувство, она ничего нам не стоит и ни к чему не обязывает. Я предпочту иные формы поддержки. Хотя бы советы.
В окно заколотилась сова Малфоя. Люциус прислал короткую записку, состоявшую из двух слов: «Селвин согласен».
— Я догадываюсь, что вам тяжело, — продолжил директор, когда Беллатрикс уселась назад. — Десять с лишним лет войны. Десять с лишним лет тюрьмы. А заканчивается все это… не лучшим образом.
— Он просто выкинул все то, во что я верила, — глухо произнесла Белла; она сама того не хотела, но получилось жалобно.
— Вас ведь волнует не только это, — предок продолжил свежевать ее душу. — Вы все это время подсознательно считали, что ваши страдания дают вам моральное право на награду и милости от Темного Лорда, правда? Вы не задавали важного вопроса: нужны ли ему ваши лишения?
— Он ценил верность, — ответила Беллатрикс. — Всегда.
— Темный Лорд из вашего прошлого и его копия, которая вас распекала, как провинившуюся служанку — два разных человека, Беллатрикс. Найдите положительную сторону: не окажись вы возле кузена, кто знает, как бы все повернулась?
— Разве что, — настроение говорить сошло на нет.
— Беллатрикс, разрешите дать вам дельный совет, — вкрадчиво произнес Финеас Найджелус. — Живите своим умом: только раб ищет себе хорошего хозяина.
— Вы намекаете на..? — Белла скопировала интонацию предка.
— Я буду очень разочарован, если вы смените Темного Лорда на Дамблдора, — заявил директор.
— Что? — прошипела Беллатрикс.
— Хотя бы теперь у вас появляется человеческая реакция, — Финеас Найджелус Блэк прищурился и улыбнулся. — Учтите: Дамблдор очень убедителен. Будьте с ним начеку.
* * *
Поттер оказался не просто милым, но еще и воспитанным ребенком. За завтраком мальчик кушал очень аккуратно, вел себя тихо и часто смотрел на Сириуса и Люпина. Гарри опасался Беллы; наверное, в его положении Беллатрикс вела бы себя точно так же. Интересное началось к полудню, когда Беллатрикс оказалась возле гостиной.
— Вот где ты был! — прозвучал голос Поттера. — И вот где тетя Андромеда.
— Да, вот тут мы и были, — ответил Сириус.
Крестный и крестник разговаривали, не особо понижая голоса. Белла на секунду задумалась: войти в гостиную или просто уйти? Но за эту секунду прозвучал еще один вопрос мальчика.
— А твоя кузина… она все так же относится к чистоте крови?
— Спроси лучше у нее, но потом, когда все успокоятся…
…Белла заглянула в гостиную.
— Я вам не помешаю? — поинтересовалась ведьма; Сириус и Гарри отрицательно помотали головой. — Так уж вышло, юный Поттер, что я слышала ваш последний вопрос.
Сириус прищурился, но Беллатрикс продолжила.
— Да, я все так же… — ведьма помедлила, подбирая нейтральный оборот. — Серьезно отношусь к чистоте крови. Вас устроит такой ответ?
— А со мной учится магглорожденная девочка, — упрямо ответил Поттер. — И она самая умная ученица на всем курсе.
— Самая знающая ученица, — поправила Белла.
— А вы пообщайтесь с Гермионой, и поймете, что она умная, — сердито сказал мальчик.
Беллатрикс с прищуром поглядела на Сириуса. Какой-то миг оба Блэка мерили друг друга взглядами, и потом негромко рассмеялись.
— Нахально, но достойно, — прокомментировала ведьма.
Упрямство Поттера и его готовность защищать друзей привели Беллу в хорошее настроение.
* * *
Все заинтересованные лица собрались к семи часам вечера. Заранее договорившись о времени и месте встречи, на Гриммо прибыли люди Дамблдора, четверо слизеринцев и Андромеда с дочерью. Высокие договаривающиеся стороны разместились на кухне — там был подходящий длинный стол.
На одну сторону уселись Упивающиеся. В центре расположилась Беллатрикс, на правах хозяйки дома. По правую руку от нее — Малфой. Люциус уступил Белле, но явно только символически. Орденцы расположились похожим образом. Дамблдор сидел в центре, напротив Беллы. Напротив Малфоя — Эммелина Венс, справа от директора сидел Муди.
Орден напротив Упивающихся. И Дора с Андромедой по бокам — часть семьи, оказавшаяся вне организаций. Поттера не было — Гарри заранее спровадили наверх.
— Мы с вами собрались, чтобы обсудить серьезную и волнующую всех нас проблему, — Белла начала говорить на правах хозяйки. — Господин директор, судя по тому, что вы дали согласие на встречу, вы пришли к определенному решению. Вы позволите нам его узнать?
— Я хочу в свою очередь обратить внимание на несколько моментов, — Дамблдор говорил мягко, как будто обращался к студентам. Впрочем, собравшиеся — все без исключения и были его студентами. — Во-первых, пока крестраж не уничтожен, возвращение реплики Волдеморта остается осуществимым делом. Необходимо прежде всего найти и уничтожить крестраж. Это не отменяет необходмости найти Волдеморта сейчас, но мы должны понимать — это лишь временная отсрочка. Это самое важное.
Волшебники переглянулись.
— Тем не менее, в нашем положении нужна любая отсрочка, — заметил Селвин.
— Я полностью с вами согласен, — ответил Дамблдор. — Что же до остального — за эти сутки я связался с коллегами. К сожалению, найти крестраж мне пока не удалось. Но я намерен искать дальше. Мы поговорили со старшим Краучем…
— …И он не идет на сотрудничество, — подхватила Эммелина Венс. — Крауч все отрицает.
— Вытащил сыночка, а теперь мы будем расхлебывать кашу, — процедила Беллатрикс.
Одно упоминание о Крауче — и она снова вспомнила, как на ней захлопывались полоски железа: противный, липкий холод.
— Надавить через Фаджа, к сожалению, не выйдет, — вмешался Малфой. Яксли кивнул, подтверждая слова Люциуса. — Министр — насквозь невоенный человек, и для него любой намек на чрезвычайную ситуацию означает только усиление силовиков. Интерес Фаджа только один — сохранить пост.
Все помолчали. В наступившей тишине Кричер пошел вдоль стола, разнося чай. Муди аккуратно отказался от чашки и достал свою флягу. Судя по выражению лица Тонкс, для старого аврора такое поведение было естественным.
— Давайте тогда определимся, что мы сможем сделать сейчас, — заговорила Беллатрикс. — Я предлагаю хотя бы оттянуть появление фальшивого Темного Лорда и совершить рейд в Литтл-Хенглон. Мой кузен распоряжается домовым эльфом старшего Крауча. Мы можем это использовать. В любом случае, мы не можем сидеть на месте и ждать непонятно чего.
Дамблдор и Муди переглянулись.
— Когда вы готовы приступить к планированию операции? — спросил Аластор.
— Прямо сейчас.
LVIII. Последние дни лета
Они пришли на исходе ночи. Четверо остались снаружи: Сириус, Тонкс, Вэнс и Люпин окружили дом Риддлов. Вокруг заброшенного особняка не было никого, кроме семерки волшебников. Заклинания не обнаружили никого и ничего. Как и планировалось, дом обвели магглооталикивающим заклятием и после этого во входную дверь аккуратно прошли Муди, Беллатрикс и Селвин.
— Люмос, — скомандовал аврор.
Кроме шарика на палочке Муди, других источников света внутри не оказалось.
— Где? — тихо спросил Селвин.
Тройка волшебников двинулась вверх по лестнице.
В комнате все осталось таким же, если не считать погасшего камина. Точно там же стояло кресло. Так же была приоткрыта форточка. Но ни младенца, ни Крауча, ни змеи не было. Белла прислушалась: никаких звуков, кроме шагов трех волшебников и их дыхания.
— Пусто, — заметил Селвин.
— Не совсем, — Аластор стоял неподвижно, но его искусственный глаз вращался, просматривая всю комнату. — Например, следы на полу оставила змея.
Муди указал на извилистый след в дальней части комнаты; Нагайна очистила на пыльном полу дорожку.
— Но здесь их нет, — произнесла Беллатрикс.
— Я бы на их месте тут и не задержался, — пожал плечами Муди.
В доме Риддлов никто не жил. И даже не скрывался. Но следы остались. Аластор Муди постоянно обращал внимание на мелкие детали. Сдвинутая с полок посуда, следы растопки, свежий след от перестановки мебели — они бы рано или поздно это обнаружили. При свете дня — так совершенно точно. Но Аластор замечал с ходу те вещи, которые сама Белла увидела бы не с первого взгляда. Сейчас она осознала, почему Аластор Муди считался лучшим оперативником аврората.
— Они ушли почти сразу же после вашего визита, — подвел итог аврор.
— Вот только куда? — раздраженно спросила Беллатрикс. Вопрос скорее был риторическим.
Они обошли весь дом; конечно, для детального осмотра нужно было больше времени, но трое волшебников и не вели обыск. Они убедились, что никого в доме нет — с глазом Муди это не представляло сложности. Они убедились, что в доме были люди и большая змея. После этого пребывание в особняке не имело никакого смысла.
— Так, — подытожил Аластор перед тем, как они вышли из дома. — Хотя бы теперь точно ясно, что воспоминание настоящее.
Белла осознала, почему Аластор Муди считается параноиком.
* * *
Гарри загнали спать. Сразу же после этого по кроватям отправились Тонкс и Андромеда, все это время дежурившая на Гриммо. Люпин еще немного поговорил с Сириусом, но тоже не засиделся. Через полчаса не легли спать только Бродяга и Беллатрикс.
Небо уже начало светлеть. Блэки сидели у окна и курили. Их разделял журнальный столик: если задуматься, то чисто символическая преграда.
— Знаешь, я до сих пор удивлен, что все повернулось именно так, — Сириус смотрел куда-то в сторону. — Но это, наверное, хорошо… для семьи.
— Я тоже не ожидала, — Беллатрикс поглядела в окно, на крыши. — Я часто думала, что делать, когда… когда ты сам знаешь.
— Даже не буду спрашивать, что ты предполагала, — пожал плечами Бродяга. — Жизнь оказалась совсем не такой, как мы думали.
Белла промолчала. Чтобы скрыть паузу, она выпустила несколько колечек дыма.
— Как у тебя складывается с маленькой Кристал? — ведьма предпочла сменить тему разговора.
— А как оно может сложиться? — хохотнул Бродяга. — На финале кубка мельком увиделись, а потом разве до этого было?
— Ну ты ей хоть написал?
— Нет, — удивленно посмотрел на кузину Сириус.
— Очень, очень зря, — Беллатрикс погасила окурок и завертела в пальцах мундштук. — Девочка решит, что ты о ней забыл, что она тебе не нужна и многое такое, что думают полукровные девочки, когда их ненадолго оставляют без внимания такие, как ты.
— У нас, вообще-то, твой фальшивый Волдеморт, — заметил кузен.
— У нас, мой любезный Сириус, прежде всего, семья и твои будущие наследники. Одно не отменяет другого.
Вряд ли для Сириуса имело значение, что в уродливом младенце осталось от настоящего Темного Лорда. Но Блэк, похоже, накрепко запомнил реакцию сестры и проявлял необычную для него тактичность. Может, он дорожил хрупким миром между Блэками, может, просто счел, что Белла лучше разбирается в сортах Волдемортов — сейчас это не имело значения.
— Значит, я ей напишу в самое ближайшее время.
— Напиши. Своди ей куда-нибудь. Не мне же тебя учить, что делать? — Белла негромко засмеялась. — Как раз сейчас и надо решать вопрос с твоей Пенелопой, а то запустишь — и девочка уйдет к кому-то помоложе и не такому легендарному.
— То есть ты одобряешь? — Сириус посмотрел кузине в глаза.
— Я одобрю любую, которая нравится тебе и родит чистокровных детей, — серьезно сказала Беллатрикс и встретилась взглядом с Бродягой. — Ты мне дал слово, а я тебе говорю, что одобрю менее строгие условия, чем ты пообещал. Идет?
— Идет, — Сириус помедлил. — Я думаю, что даже мои разногласия с семьей — повод нормально воспитать наследников.
— Пусть будет так.
* * *
Тридцать первого августа Беллатрикс проснулась в районе полудня. Остаток ночи и утро ведьма спала, как убитая; в ее памяти даже не отложились сны. Когда она привела себя в порядок и выбралась в гостиную, уже выяснилось, что Тонксы и Люпин скрылись. Сообщил об этом Поттер — мальчик тихо-мирно сидел в гостиной и читал учебник.
— Что вы изучаете, юноша? — Беллатрикс села в подаренное кузеном кресло-качалку.
— Трансфигурацию, миссис Блэк, — Гарри оторвался от учебника и закрыл книгу.
Беллатрикс слегка поморщилась; парень явно не знал правил этикета, но это все-таки не его вина.
— И как у вас с трансфигурацией?
Белла плохо понимала, о чем сейчас поговорить с Гарри. Она не ожидала, что ей удастся остаться вот так наедине с Поттером.
— Посредственно, — вздохнул Гарри, — задание на лето так я и не написал.
— Как же так? — Белла сложила руки на груди и прищурилась. — МакГонагалл, если я правильно помню, ваш декан.
— Спишу у Гермионы, — парень сказал об этом, как об обыденном деле.
— Это никуда не годится, — резко произнесла ведьма. — Юноша, у вас целые сутки впереди! Вы не понимаете?
— Нет, — Поттер виновато улыбнулся.
— Гарри, — Беллатрикс попыталась говорить очень мягко. — Вы — Поттер, маленький, но все же наследник старой семьи. Вы для всех Мальчик, который выжил, а это, знаете ли, накладывает…
— Мне все так говорили! — Поттера, похоже, прорвало. — Я этого не выбирал! Меня постоянно держат дома, опекают, а Сириус рискует собой, пока мне ничего не угрожает!
— Успокойтесь, Поттер, — произнесла Белла; в ее голосе сквозили не презрительные интонации Снейпа, а шипение потревоженной змеи. — Нам регулярно достается то, чего мы не хотели. Вопрос только в том, как это воспринять…
Поттер все-таки очень сильно отличался от Драко. Это Малфой до того, как познакомился с тетушкой, смотрел на мир, не зная слова «нет». Поттер же — нечто обратное. Мальчик рос с грузом, который на него, по сути, свалили. Мальчика тщательно держали в ежовых рукавицах. Белла вовремя сообразила, что хорошая взбучка, которая помогла племяннику, с юным Поттером не сработает — Гарри просто свернется в клубок и выпустит иголки.
-…Гарри, — Беллатрикс чуть успокоилась. — Можно сидеть и ждать, что тебя пожалеют. А можно все-таки что-нибудь делать. Попроси как-нибудь Сириуса рассказать тебе об отце. Не только про их учебу в школе, но и про то, как Джеймс себя вел. А сейчас пойдем-ка в библиотеку.
Поттер недоуменно взглянул на Беллатрикс.
— Пойдем-пойдем, будешь писать свое эссе, — Белла поднялась из кресла. — А пока мне не прислали сову, я буду тебе подсказывать.
* * *
Сириус явился через час. Бродяга собирался честно сообщить, что поставил на мотоцикл коляску. Но, войдя в библиотеку, Блэк ненадолго об этом забыл. Гарри сидел за столом и тщательно перерисовывал схему из толстой книги. За спиной парня прохаживалась Беллатрикс.
— Почему иглы будут железные, а не медные? — вопросила ведьма, свернув эссе Поттера в свиток.
— Правило Мерлина… — неуверенно сказал Гарри.
— А почему о нем ни слова не написано в работе? Это должно быть обосновано, — вздохнула Белла. — ведь можно сделать медные иголки, но во время, которое указано в условии, ты не уложишься. Надо объяснить, откуда взята оценка времени, а не писать голые утверждения… здравствуй, Сириус!
— Привет, — Блэк удивился. — У вас что тут делается?
— Мы тут учимся, — Беллатрикс поджала губы.
— Я уже понял, — кивнул Бродяга. — Гарри, коляску я закрепил. Завтра поедешь со мной.
Поттер не успел кивнуть, когда на него насела Белла.
— Так, Гарри, ты все понял? — дождавшись кивка, ведьма продолжила. — Тогда перепиши, я приду и проверю.
Блэки выскользнули в коридор.
— Ты его повезешь? — Белла взяла быка за рога.
— Именно, — кивнул Бродяга. — Я увезу его на мотоцикле, а на вокзале нас подстрахуют. Все продумано. Тебе выбираться не придется.
— Пусть так, — согласилась Белла.
— Я написал, — слабо улыбнулся Сириус, — теперь сам жду совы.
— Очень хорошо.
Беллатрикс сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями.
— Вечером, когда вернешься, никуда не уходи. Семья собирается, — лицо волшебницы стало на мгновение безжизненным. — Я буду восстанавливать гобелен.
— Ого, — Бродяга изумился по-настоящему. — А что Нарцисса?
— Я жду от нее ответа.
— А Андромеда?
— Она будет на гобелене. Дядя Альфард тоже. Я восстанавливаю троих.
* * *
Поттера погрузили на поезд с максимальной осторожностью. Гарри увидел в толпе Люпина, но потом он нашел Гермиону и всю семью Уизли. Ему мигом стало не до мер, предпринятых для его безопасности. Если бы не миссис Уизли, Гарри начал бы рассказывать о своем сне прямо на вокзале. Но Молли мягко и ненавязчиво увела разговор в другую сторону.
Чем дальше поезд уходил на север, тем сильнее хлестал дождь. Еще до обеда к ним троим в купе заглянули друзья: Симус, Дин Томас и Невилл. В конце концов, гриффиндорцы настолько замучили Гермиону бесконечным обсуждением квиддича, что она углубилась в «Учебник по волшебству» для четвертого курса. Когда по коридору прогрохотала тележка, Гарри взял на всех большую пачку кексов.
— Так как ты пожил у Сириуса? — поинтересовался Рон; они снова сидели втроем.
— Не только у Сириуса, — вздохнул Гарри. — Два дня я провел у его кузины.
— У кого-о-о-о?! — Рон и Гермиона ужаснулись в один голос. — Что она с тобой сделала?
— Да ничего особенного. Разве что заставила домашнее задание сделать и кое-что подсказала.
— Покажешь? — Грейнджер просто физически не могла пройти мимо нового источника знаний.
— Гермиона, ты что, совсем ничего не слышишь?! — взвыл Рон. — Он жил у Беллатрикс Блэк! У Упивающейся! А ты про домашку…
— Дело совсем в другом, — тихо сказал Гарри.
…Он рассказал почти все. Он рассказал про сон, в котором уродливый младенец давал указания ведьме. И про то, как потом этот младенец долго спорил с неизвестным волшебником. Гарри рассказал, как переполошились Сириус с Люпином и как среди ночи они бросились связываться с Тонксами. Он рассказал практически все, что видел.
— А почему тебя спрятали именно там? — спросила Гермиона.
— Потому что это дом Блэков, — пояснил Рон. — Его еще в ту войну так обложили защитными чарами, что лучше убежища не сыщешь.
— Откуда ты это знаешь? — Поттер и Грейнджер задали вопрос в один голос.
— Папа рассказывал, — заметил Уизли с важным видом.
Поттер открыл было рот, но дверь купе открылась. На пороге стоял Драко Малфой, а за его спиной маячила целая делегация. Вместо Крэбба и Гойла за слизеринцем оказались Нотт и Паркинсон. Чуть поодаль, рядом с Ноттом, стояла Сьюзан Боунс. Девушка всем своим видом показывала: она тут по делу, но все-таки не совсем со слизеринской компанией.
— Мы можем войти? — непринужденно поинтересовался Драко.
— А что тебе надо? — Рон сердито уставился на Малфоя.
— Говорить, — Драко обвел взглядом гриффиндорцев.
— Малфой, а где твои дружки? — заинтересовалась Гермиона. — Что же это ты без свиты?
— Мне больше не нужны обезьяны, — холодно ответил Малфой, — кроме того, Грейнджер, ты не захочешь знать о второй причине, по которой их тут нет. Ну так что, мы можем говорить или нам идти своей дорогой?
Гарри с друзьями переглянулись.
— Ну, заходите, — наконец, сказал Поттер.
Они кое-как смогли расположиться всемером на двух сиденьях. Гриффиндорцы по одну сторону, слизеринцы и Сьюзи — по другую.
— Поттер, — начал Драко, — ты в курсе всего, я знаю. Я слышал о том, что происходит, от отца. Твои друзья уже знают?
— Уже знают, — Гермиона, наконец, положила на стол учебник. — Малфой, говори прямо, что ты хочешь?
Малфой с Ноттом переглянулись.
— Мы пришли договариваться, — аккуратно произнес Драко. — Похоже, что у нас внезапно нашлись общие дела.
* * *
— Что там? — поинтересовалась Белла.
— Мало интересного, — отозвался Сириус, читая письмо крестника. — Говорит, что в купе пришел Малфой с компанией и хотел перемирия.
— И что Поттер?
— Договорились. Гарри пишет, что один раз они уже нашли общий язык, значит, попробуют и второй.
— Хорошо, — рассеянно произнесла Белла, — Драко все-таки умный мальчик. А теперь, прошу, оставь меня. Мне нужно побыть одной.
Солнце уже садилось, когда Беллатрикс вышла в комнату к гобелену. Андромеда и Нарцисса не сводили с нее взгляда. Все, кто родился в семье Блэк, собрались в комнате; даже Финеас Найджелус пробрался на небольшой пейзаж и, не произнося ни единого слова, разглядывал трех сестер и Сириуса.
Белла, одетая в свое парадное платье, молча стояла у окна. Блэки несколько столетий подбирали своим детям имена в честь звезд и небесных тел. И сейчас Беллатрикс ждала, когда на ночном небе вспыхнет первая звезда. Отчего-то ей казалось, что стоит потерпеть до этого момента.
Уже стемнело; черное небо было надежно закрыто тучами, но Беллатрикс не отводила взгляда от клочка неба, видного в окно. Деревья за окном качнулись: подул ветер и там, наверху, облака расступились, открыв первую звезду. Прореха в облаках росла, и Белла поняла, что она первой увидела гамму Ориона: Беллатрикс. Она уже не могла ждать более верного знамения.
Взяв в руку палочку, Белла пошла к гобелену. Она ни капли не удивилась, когда за ее спиной скрипнули кресла: все, кто был в комнате, поднялись. В полном молчании Беллатрикс поднесла палочку к гобелену, туда, где зияла дыра, подписанная именем Альфарда.
— Репаро, — Белла произнесла заклинание в полной тишине.
Нити начали снова стягиваться и наливаться красками. На гобелене медленно проступал портрет спокойного, надменного мужчины. Так надо — начинать по старшинству, Белла чувствовала это. Когда дядя, виноватый в том, что принял Сириуса, проявился, Беллатрикс приставила палочку к портрету Андромеды.
— Репаро, — второй раз приказала она.
Нити сплелись во второй портрет. Беллатрикс с интересом смотрела, как от Андромеды потянулась робкая, тонкая ниточка: стоило вернуть Андромеду, как гобелен начал добавлять и ее дочь. Имя Нимфадоры только-только обозначилось на зеленой ткани.
— Репаро, — скомандовала Белла третий раз.
Гобелен начал восстанавливать Сириуса.
LIX. Прокладка курса
Сириус очень серьезно воспринял данное Беллой задание. Конечно, он не рассказывал деталей и подробностей, но уже переписывался с Пенелопой. Письмо, пришедшее на Гриммо от Бродяги, описывало ситуацию в несколько слов: «Переписываюсь регулярно. Все хорошо». Блэк перебрался в дом Альфарда утром второго сентября. Беллатрикс не особо ему препятствовала. Важно, что Сириус будет делать, а не где он будет обитать.
Проблему решить с наскока не удалось, и теперь в планах наступила вынужденная пауза. Белла понимала, что искать младенца по Британии — занятие бесперспективное. Он мог скрыться буквально где угодно, начиная от старых схронов Упивающихся и заканчивая шалашиком в шотландских горах. Правильный вопрос был не «где», а «куда» или «зачем». Беллатрикс не представляла, где скрывается фальшивый Волдеморт, но очень хорошо представляла, чего он хочет.
Болтливый младенец высказался предельно четко: ему нужен только и исключительно Гарри Поттер. Нет крови Поттера — нет и возрождения. Но Гарри уже в Хогвартсе, и вытащить его оттуда — задача до крайности нетривиальная. По меньшей мере, Темный Лорд в конце семидесятых и не задумывался о том, чтобы устроить налет на Хогвартс, в епархию Дамблдора.
Нет, до лета младенец просто есть, как данность. Гораздо важнее другой вопрос — где мог быть крестраж? Кто мог знать о нем? Без уничтожения крестража вся затея теряет смысл. Если никто не имеет представления о крестраже, то артефакт так и останется лежать мертвым грузом. Кто-то должен знать, где Волдеморт спрятал вместилище души.
Пока что оставалось включить разумную паранойю, ждать, и тщательно думать. Потому что когда придется действовать, надо будет уже иметь четкие планы.
* * *
Вместо Люциуса на Гриммо явилась Нарцисса. Госпожа Малфой пребывала в нервозном состоянии.
— Люциус в министерстве, — Цисси перешла к делу сразу после обмена приветствиями. — Он уже забросил удочку в департаменте правопорядка. Но ничего хорошего не произошло.
— Никто не верит? — Белла устроилась в кресле-качалке.
— Люциус не стал рассказывать все, ты сама понимаешь, почему.
— Я догадываюсь, — согласилась Беллатрикс. — Что-то мне подсказывает, что Фадж воспримет это как провокацию.
— Именно так. Зато теперь нам известно, что люди Дамблдора действительно вели работу. Эммелина Венс говорила с Краучем.
— Это хорошо, что вели…
Кресло с Беллатрикс закачалось; ведьма от этого хоть немного, но успокаивалась.
— По понятным причинам, мне никто не поверит, — хмыкнула Белла.
— Если еще не сочтут поводом упрятать тебя в Азкабан и в третий раз, — согласилась Цисси.
«Трижды она войдет во мрак», — так говорила Трелони. Нарцисса, сама того не желая, напомнила Белле про пророчество. Беллатрикс сжала круглые подлокотники; может, она и войдет трижды во мрак, но такой повод она не даст.
Хуже всего то, что у них нет возможности достучаться до Фаджа, хоть через Малфоя, хоть через Дамблдора. Вся Британия давно и старательно убеждала себя, что Волдеморт больше не вернется. Слишком старательно: все в это поверили. И Фадж, гарант стабильности, воспримет любую инициативу как попытку копать под него и увести часть влияния из-под его носа. А если сказать ему, что очевидцем является Беллатрикс Блэк — реакция министра становится непредсказуемой.
— Хорошо хотя бы то, что Министерство не будет нам мешать, — Белла попыталась найти что-то хорошее в новостях. — А что планирует Нотт?
— Нотт решил очень аккуратно поднять тему прошлой войны, чтобы у общества вновь возник интерес к этим событиям, — охотно пояснила Нарцисса.
— Чтобы люди допускали, что еще не все окончилось? — хмыкнула Беллатрикс. — Это будет очень тяжело — нагнетать обстановку и не задеть нас.
— Знак после чемпионата видели, а тебя, например, отпустили, — возразила госпожа Малфой. — Так что у Нотта есть повод и острое перо.
— Нотт умеет писать, это бесспорно.
Нарцисса помолчала несколько секунд.
— Белла, я буду поддерживать с тобой связь, — наконец, сказала она. — Если что, ты помнишь — нас с Люциусом в некоторых вопросах можно считать за одного человека.
Нарцисса снова замолчала. Ее губы дрогнули.
— Мне кажется, что ты хочешь что-то еще сказать, — Беллатрикс потерла подбородок. — Я права?
— Белла, — Нарцисса слабо, чуть ли не жалобно, улыбнулась, — я много чего хочу сказать, но… знаешь, мне кажется, что тебе и Люциусу незачем слушать мои тревоги и переживания. За сына, за сестру, за мужа — у вас куча своих забот, чтобы еще вытирать мне нос, верно?
* * *
Странно, но Драко пока ничего не писал. Не писал и Поттер. Сириус, которого Белла выдернула по каминной сети, сказал только то, что Гарри прислал короткую записку со словами: «Пока все в порядке».
Вместо молодежи написал Нотт-старший. Пропагандист интересовался: когда можно будет согласовать содержание статьи с госпожой Блэк? Фредерику Нотту отправился лаконичный ответ: «В любое время».
Беллатрикс основательно посидела над картой — и одна, и с Селвином. Они отметили минимум десяток мест, в которых мог скрываться Барти-младший. Ведьма не сомневалась, что и там они никого не найдут. Младенец показал себя настоящим параноиком.
Беллатрикс начала серьезно раздумывать над тем, чтобы задействовать Флинта. Чисто технически, конечно, можно связаться с парнем хоть сейчас, но какую задачу перед ним поставить?
Как бы то ни было, субботним днем ей стало не до этой идеи. В камин постучался Северус Снейп.
* * *
У Беллатрикс сложилось стойкое ощущение, что профессор никогда не снимает свой сюртук. Даже спит в нем. Сколько раз она ни видела Снейпа, столько раз он появлялся в одном и том же костюме. Профессор степенно вышел из камина, церемонно поклонился и осмотрелся. Его взгляд задержался на портрете Елизаветы Тюдор.
— Вас это удивляет, профессор?
— Должен, признать, это несколько необычно, — еле заметно кивнул Снейп.
Волшебники уселись у подоконника, напротив друг друга. Глядя на бесстрастное лицо профессора, Беллатрикс пыталась сама себе ответить на вопрос: как же его воспринимать?
Снейп, безусловно, всегда был не самым приятным в общении человеком. Но он лечил Беллатрикс, когда она пыталась прийти в себя после Азкабана. Он ударил ее в спину; как оказалось, для ее же блага. А сейчас они оба в одной лодке. Хотя нет, в разных, но идущих параллельным курсом.
Беллатрикс не знала точно, как и когда Снейп перешел на сторону Дамблдора, но знала, из-за чего. Рассказы Сириуса о школьных делах и одна сцена в восьмидесятом не оставляла других вариантов. Тогда в одной из комнат Малфой-мэнора их оказалось трое — Волдеморт, Снейп и зашедшая по делам Беллатрикс. Ведьма не знала, о чем разговоривали эти двое, но окончание фразы Темного Лорда она расслышала: «… на свете есть много чистокровных женщин».
С этой стороны, портрет рыжей женщины, хоть и королевы, но все же магглы, выглядел чуть ли не издевательством.
— Да, я согласна, с одной стороны, маггла, хоть и королева, а с другой… хоть и маггла, но все же — впечатляющая личность, — Беллатрикс улыбнулась. — Я нахожу себе оправдание в том, что она правила до Статута.
Кричер подал им напитки. Белле — чай, Снейпу — свежесваренный кофе. Кем бы ни был Снейп, принять его полагалось с надлежащим уважением.
— Дамблдор что-то хочет мне передать? — спросила Беллатрикс, когда Снейп сделал первый глоток и довольно прищурился.
— И не только, — Снейп улыбнулся в ответ.
Белла никак не могла привыкнуть к этой улыбке, похожей на крокодиловы слезы. Северус улыбался одними губами, не показывая зубов. Его глаза оставались такими же холодными и непроницаемыми. Было в этой улыбке что-то от выражения коллекционера, добывшего редкую марку. Не радость, а, скорее, удовлетворение.
— Я заинтригована.
— Действительно, Дамблдор просил меня связаться с вами и передать несколько новостей, — профессор сделал еще один маленький глоток. — Во-первых, он взялся за поиск крестража и сообщит вам о результатах, как только у него будут хотя бы догадки.
— Хорошо, — кивнула Белла. — Я поставлю в известность Малфоя и остальных.
— Во-вторых, директор предлагает поддерживать связь через меня.
— Мы это обдумаем, — Беллатрикс не удержалась от небольшой шпильки. — В конце концов, вы сами предупреждали, профессор.
— Рад, что вы это осознали, — вернул шпильку Снейп.
— Вы ведь сами понимаете — есть основания считать, что вы очень многим обязаны Дамблдору, — это выглядело чуть ли не извинением.
— О, всего лишь свободой. Не так уж и многим, если вдуматься.
— Никто не свободен, — Беллатрикс поглядела в окно, на улицу, по которой ехали маггловские машины. — Только дураки думают иначе. У каждого есть вещи, которые его надежно держат.
— Тогда вы можете понять.
Беллатрикс и Северус, не сговариваясь, хмыкнули.
— Есть еще третья вещь, — Снейп поставил чашку на столик. — Вы ведь в курсе, что в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников.
— Да, я читала в «Пророке». И?
— У директора есть определенные планы на этот турнир и касаются они Поттера.
— Узнаю Дамблдора… — протянула Белла.
— Дамблдор поручил мне узнать — окажет ли семейство Блэк помощь Поттеру? Подсказки, советы, рекомендации — речь идет о том, чтобы направлять мальчика.
— Стоп, — Беллатрикс приподняла ладонь. — Он что, будет участвовать? Ведь по условиям, допускают только совершеннолетних… — Снейп опять улыбнулся. — Понятно.
— Я не могу сказать, что в восторге от воспитательных методов Дамблдора, но решение принято. Аластор Муди уже работает над реализацией.
— Я думаю, что моего кузена можно и не спрашивать. Да, я согласна во всем этом участвовать. И обещаю, в случае чего, повлиять на племянника.
— Отдам вам должное, ваше влияние уже пошло ему на пользу. На этом вопросы от Дамблдора иссякли, но есть кое-что совсем не из нашего круга.
— Так.
— Со мной связался Макнейр. Я не знаю, чем он думал, и почему он связался именно со мной, но наш коллега очень взволнован активностью метки. И тем, что ему сказал Селвин.
— Вот как? — удивилась Беллатрикс.
— Макнейр счел, что Темный Лорд возвращается. Не знаю, с кем он говорил еще, но в разговоре со мной он открытым текстом спросил, знаю ли я о вашем предательстве, — Снейп сложил руки на груди. — Разумеется, я изобразил неведение. Но вам стоит учесть, что не для всех ваши доводы окажутся убедительными.
— И что же вы скажете по этому поводу?
Снейп не улыбнулся. Он остался максимально серьезным.
— То, что это предательство. Но только в случае поражения. Или вы имеете в виду Макнейра?
— Я имею в виду Макнейра, — лицо Беллатрикс ничего не выражало.
— Тогда я скажу, что он совершил очень… нерациональный поступок. И я говорю не про то, что он пришел ко мне, а про то, какую сторону он выбрал.
* * *
Снейп задержался на обед и отправился назад в Хогвартс только к вечеру. На память от него осталась только пища для нешуточных размышлений.
Чего хочет добиться Дамблдор? Допустим, что он хочет выдать Гарри очередное испытание. Хорошо, Мерлин с ним, Блэки все равно вмешаются с подсказками и заклинаниями. Гораздо интереснее — что делать со Снейпом?
Доверять ему, разумеется, нельзя. Профессор был, есть и останется на стороне Дамблдора… или вообще на своей собственной. Такой вариант Белла тоже допускала. Она хорошо помнила Снейпа еще юношей с болезненной жаждой самоутверждения.
В любом случае, стоит посоветоваться с Люциусом, и не только о Снейпе. В голове Беллатрикс появились сразу две идеи…
— …Да, Белла, здравствуй, что случилось? — к камину подошла Нарцисса.
— Здравствуй. Цисси, можешь позвать Люциуса, если он дома?
Лорд Малфой не заставил себя ждать. Свояк выглядел уставшим: по-видимому, он не так давно вернулся из Лондона.
— Люциус, — Беллатрикс чуть подумала. — У меня есть разговор, но я начну с простого вопроса. Можно ли нажать на нужные кнопки в Министерстве, чтобы мне разрешили свидание с Долоховым?
LX. Рифы
Малфоя не пришлось уговаривать. Свояк все сразу понял и пообещал выбить свидание. Оставалось только надеяться, что сейчас Министерство заработает быстрее.
Стоило заговорить о свидании, как в памяти Беллатрикс всплыл образ Рудольфуса — сильного и серьезного. Старший Лестрейндж вообще был во всех смыслах крупнее младшего. Белла не видела мужа тринадцать лет. Ей разрешили свидание в тот же день, в который Рудольфус скончался в Азкабане. Волшебница запомнила его сосредоточенным и злым, уходящим в поисках неизвестно чего.
Если бы только они знали, что и где искать! Тогда бы не было тринадцати лет ожидания, не было бы процесса Лестрейнджей, не сидели бы в Азкабане девять человек. И был бы жив Рудольфус.
* * *
Сириус и Драко писали письма в унисон. По меньшей мере, две совы заколотились в окно одновременно. Беллатрикс, покормив птиц, взвесила в руках оба конверта. Она решила, что все-таки начнет с послания Бродяги.
«Привет, Беллс!
Заниматься ерундой и писать тебе всякую чушь сегодня не буду. Лучше сразу перейду к делу. Про крестника — я тебя понял. Поставлю тебя в известность, если что-то случится. Идею, что надо браться за парня всерьез, я всецело одобряю. Уже назвал ему пару полезных книг и постоянно помогаю советом. Думаю, что летом начну его учить как следует. А пока что пусть он тренируется с младшим Уизли.
Известий об артефактах у нас пока нет. Если что-то станет мне известно — ты узнаешь первой. Кстати, я думаю, нам стоит потренироваться друг на друге. Можно и с Лунатиком, если ты не против. Вообще, могу прибыть на Гриммо, когда ты захочешь, и все обсудить.
Теперь о будущем семьи. Боюсь сглазить, но все очень неплохо. При встрече расскажу подробно.
Бродяга»
Белла запомнила — надо расспросить Сириуса поподробнее. И распечатала конверт от племянника. Драко преподнес сюрпризы.
«Госпожа Блэк!» — начиналось письмо.
«В первую очередь хочу сообщить, что мы (я, Нотт и Паркинсон) продлили перемирие с Поттером и его друзьями. Происходящее (то, что мы слышали) серьезно нас настораживает.
Мы начинаем активно тренироваться в свободное время. К нашему счастью, профессор Муди — практикующий специалист. Он начал первый урок с демонстрации Трех Непростительных на пауках (на крысах, я считаю, куда лучше). Он спокойно отнесся к нашему интересу к практической стороне Защиты.
Госпожа Блэк, я очень прошу вас, если, конечно, у вас будет возможность, встретиться со мной в Хогсмиде. Мы не хотим сидеть без дела, но, не зная ситуации, боимся наломать дров. Только поэтому я прошу вас о недолгой встрече.
С почтением,
Драко Малфой
P.S. Профессор Муди, безусловно, хорош, но жаль, что ЗОТИ у нас ведете не вы.
P.P.S. Госпожа Блэк, не могли бы вы рекомендовать хорошую книгу про домовых эльфов?»
«О Мерлин», — подумала Беллатрикс, отложив письмо. Она старательно вколачивала в Драко самостоятельность. Теперь проявляется побочный эффект ее воспитания — младший Малфой не желает оставаться в стороне. Хотя, с другой стороны, у Беллатрикс есть в Хогвартсе хоть один человек, на которого можно положиться. И этот человек еще не наделал глупостей.
Беллатрикс тщательно, обдумывая каждое слово, писала ответ. Писала примерно так же, как в двенадцать лет матери: максимально обтекаемо, чтобы свести к минимуму количество придирок. Уже запечатав конверт, Белла задумалась над интересным вопросом. Она вспомнила слова Нарциссы: «Он на тебя чуть не молится!» Интересно, как себя ощущал Темный Лорд, когда он писал ответ четырндацатилетней девочке?
Все письмо Беллы сводилось к одной фразе: «Приеду на первый же выход».
* * *
Все это было написано пятого сентября, а уже шестого числа Беллатрикс дуэлировала с Сириусом на Гриммо. Блэки показали друг другу много разного и интересного: с щитами, уклонениями и очередями проклятий. Оба они были примерно равны по силам.
Белла в очередной раз осознала, насколько плохо на ней сказались годы без практики. Она помнила, что надо делать. Но чистота исполнения хромала — не хватало буквально долей секунды.
Здоровья и волшебных сил у нее уже было достаточно. Но до своего прежнего уровня Белла еще не дотягивала.
— Два-два, — сказала она, выбираясь в гостиную.
Сириус кивнул, размышляя о чем-то своем.
— Бродяга, я хочу кое-что у тебя спросить, — Беллатрикс взяла быка за рога, едва сев в кресло.
— Пенни? — довольно оскалился Блэк.
— Именно. Как тебе вообще эта девица?
— Хорошая девица, — добродушно сказал Сириус. — Я бы сказал, правильная. Ты же ее видела.
Беллатрикс кивнула.
— Хороша собой, неглупая, — начал перечислять Бродяга. — Ей со мной интересно, мне с ней интересно, темы для разговора есть, причем разные. Шутки мои ей нравятся, она даже в метлах разбирается.
— То есть Джеймс в юбке? — уточнила Белла.
-Нет, — серьезно ответил Сириус. — Именно что нет. Понимаешь, она… спокойно относится к тому же мотоциклу, но сама его водить не станет.
— Значит, именно что понимающая девушка, — ведьма задумалась. — Сириус, у меня серьезный вопрос. Ей интересен ты или ты в комплекте со всем, что есть у семьи?
— А разве я иду отдельно от семьи? — Блэк ответил вопросом на вопрос. — Раз уж так сложилось, раз уж я пообещал, то имеет ли смысл этот вопрос?
Беллатрикс не сразу нашла, что сказать.
— Значит, тебя все устраивает? — наконец, спросила она.
— Вполне, — ухмыльнулся Бродяга. — Устраивает во всех смыслах. Как дойдет до представления родителям — я тебе скажу.
* * *
Сириус ушел вечером, оставив Беллу в раздумьях. Сам того не желая, Бродяга разбудил несколько старых воспоминаний у своей кузины. И речь шла не о выходе замуж. Как раз к Рудольфусу Лестрейнджу Беллу насильно тащить не пришлось. Для Беллатрикс не было ничего удивительного в том, что чистокровные женятся по расчету. Нет, она вспомнила, с чего вообще начались ее разговоры с Сириусом.
…Беллатрикс прищурилась; яркий свет чуть не ослепил ее. Над Азкабаном светило обычное майское солнце, и после полумрака коридоров оно казалось необычно ярким. Ведьма сделала несколько шагов. Ступать по прогревшимся за утро камням оказалось неожиданно приятно.
Заключенных выгуливали на крыше Азкабана. Уже потом Беллатрикс узнала, что прогулки проходят раз в неделю, и что их выводят на солнце с мая по октябрь. Сейчас она просто обалдело озиралась по сторонам. За пять дней она отвыкла от солнечного света и тепла, для которого не нужно было кутаться в тонкий плед. Узники пошли по кругу. Их было примерно два десятка, и надзиратели позволили цепочке рассредоточиться по крыше.
Через несколько минут Беллатрикс привыкла к яркому свету и начала осматриваться по сторонам, чтобы не смотреть на шагающего перед ней Сириуса. Ведьма отметила, что на крыше, кроме нее, была всего одна женщина. Седое косматое существо брело в полусотне ярдов от нее. Белла успела разглядеть заключенную, когда цепочка начала поворачивать.
На людей более-менее были похожи только Беллатрикс с Сириусом. Остальные напоминали каких-то заторможенных инфери. Обросшие, сутулые, замкнутые. Белла заметила, что по сторонам смотрит только она и мерзкий кузен. Через несколько кругов Беллатрикс почувствовала, что устает. Цепь на руках тянула вниз. Ведьма догадалась, отчего все, кого вывели на крышу, сутулятся. Белла огляделась еще раз. «Неужели я стану такой же?» — с ужасом подумала она. — «Сколько они тут сидят?».
Ведьма набрала побольше воздуха в грудь. Надо выжить. Для этого надо двигаться. Для этого надо заставлять себя есть. Для этого надо не зарасти грязью. Для этого надо не сойти с ума, потому что утрата разума в чем-то хуже смерти. Беллатрикс вспомнила, как дементоры смаковали ее ужас, и ей тут же стало холодно, несмотря на майское солнце.
— Я выживу, — тихо повторила себе под нос Белла, когда заключенных вернули назад, в камеры. — Я обязательно выживу.
— Эй, ты что там бормочешь? — громко спросил Сириус.
Белла села на топчан и поглядела на Блэка. Целую секунду она раздумывала: отвечать или нет, и, наконец, как в омут с головой, решилась.
* * *
Разговоры с Сириусом стали первой уступкой, которую Беллатрикс себе позволила. Сейчас она понимала, что не решись она тогда заговорить с Блэком — мало что из произошдшего случилось бы. Клубок не размотался бы в нитку. Скорее всего, Белла попросту бы сошла с ума. Сейчас, тринадцать лет спустя, волшебница нашла забавным, что у них с Сириусом оказалось очень много общего.
Так или иначе, ей приходилось постоянно возвращаться в Азкабан в своих мыслях, а теперь еще и физически. Люциус смог пробить разрешение всего лишь за один месяц и в самом начале октября Беллатрикс отправилась на свидание с Антонином Долоховым.
Умом она понимала, что идет в Азкабан как посетитель, но, стоило ей перенестись к воротам тюрьмы, Белла ощутила липкий, противный ужас. Что сейчас все отыграют назад и она пройдет тем же путем, что и два раза до этого.
— Госпожа Блэк, следуйте за мной, — обратился к Белле сопровождавший ее ударник.
Эта фраза — непривычная и вселяющая уверенность — вывела ее из ступора. Беллатрикс двинулась рядом с волшебником. Они шли по освещенным коридорам, по-видимому, даже экранированным от дементоров. Ведьма не ощущала гнетущего присутствия тварей. Через несколько минут она увидела комнату свиданий с другой стороны.
Беллатрикс пришлось ждать всего несколько минут — по другую сторону решетки открылась дверь и в комнату ввели Долохова.
— Здравствуйте, Антон Михайлович, — ведьма поприветствовала волшебника, едва они остались наедине.
— Здравствуй, Белла. Чем же я обязан сим визитом? — Долохов еле заметно улыбнулся.
* * *
Беллатрикс немного помолчала.
— Ну, во-первых, из здесь сидящих вы мне самый близкий человек, — в конце концов, это было чистейшей правдой.
— А как же Рабастан?
— Не после тех радостей, — отрезала Беллатрикс.
Долохов кивнул, а Белла про себя отметила, что Антон Михайлович по-прежнему трезво мыслит. Что ж, в ее положении это огромный плюс.
— Я попробую еще добиться разрешения на посылки, — это тоже было чистейшей правдой.
— Это приятно, — кивнул Долохов, — что творится за стенами?
— Вот как раз об этом я и хочу поговорить, — Беллатрикс посерьезнела и подалась вперед. — Антон Михайлович! Я видела тень Темного Лорда.
Обычно невозмутимый Долохов приоткрыл рот.
— Вот как? — смог он выдавить из себя. — И… ты понимаешь, чем ты сейчас рискуешь, девочка? И почему тень?..
…Долохов умел внимательно слушать. Даже через тринадцать лет он оставался в здравом уме. Волшебник, не перебивая, выслушал подробный рассказ о встрече с младенцем, о Крауче, о планах. Когда речь зашла о том, что младенцу наплевать на все планы, на все, что происходило в Британии, да и вообще на все, что не относится к Поттеру, Долохов нахмурился и ушел в себя. Белла остановилась на упоминании крестража. Про поход к Сириусу и к Малфою она промолчала.
— Значит, его возрождение более чем реально… — протянул Долохов. — Тогда отчего у тебя такой встревоженный вид?
— Антон Михайлович, это не Темный Лорд, — прошептала Беллатрикс. — Это его тень, безумная реплика, что угодно, но это не тот, кому мы клялись в верности.
— Допустим, — согласился Долохов. — Тогда чего ты хочешь от меня?
— Я считаю, что его надо уничтожить, — резко произнесла Беллатрикс. — Вы знаете его гораздо дольше. Я пришла просить у вас подсказки, совета — где и как искать его крестраж? Он ведь мог оговориться при вас.
— Я и понятия не имею, где лежит крестраж Темного Лорда, — Долохов посмотрел на Беллу честным и открытым взглядом; настолько честным, что Белла сразу поняла: Антон Михайлович нагло врет.
— Значит, не имеете… — тихо сказала ведьма.
— Нет, — Долохов улыбнулся одними губами. — Кстати, Белла, признайся честно, ты ведь уже говорила с Малфоем.
Он не спрашивал — он утверждал.
— Смелее, — посоветовал Долохов.
— Допустим, — Белла ответила волшебнику его же фразой.
— На самом деле, мне любопытно, какой реакции ты от меня ожидала, — Антон Михайлович сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Криков? Воплей? Или того, что я начну с тобой думать и шерстить воспоминания? Вот твой бывший деверь, наверное, уже висел бы на решетке и исступленно орал про предательство. Как ты думаешь?
— Не исключаю. А вы, как я гляжу, не идете за ним следом.
— О, на это есть целых две причины, — рассмеялся Долохов. — Во-первых, мне нравится сидеть в этой комнате, и я понимаю, что вопли ничего не меняют. А во-вторых, — голос мага стал суше, — для такой, как ты, это обвинение — пустой звук.
Беллатрикс не успела ничего сказать — Долохов начал развивать мысль.
— Ты или в самом деле веришь в то, что Темный Лорд деградировал, или придумала себе оправдание, чтобы остаться в кружке Малфоя, довольного и сытого, — Антон проигнорировал злой взгляд Беллы. — В любом случае, это не имеет значения. Я все равно смотрю с другой позиции.
— С какой же?
— Все проще и циничнее, без высоких слов о верности, клятве и долге, — подмигнул Долохов. — Из разговора я понял, что Темный Лорд намерен разрушить стены Азкабана после возрождения, так?
— Так, — признала Беллатрикс.
— То есть, он нас освободит. И я задаю простейший вопрос — можете ли вы предложить что-то более ценное, чем свобода?
— Мы тоже сможем вас вытащить.
— Когда? — рассмеялся Долохов. — Через десять лет? Ждать мессира мне кажется более реальной перспективой. Девочка моя! Я бы поверил тебе, но ты поешь с голоса Малфоя, а ему я не доверяю. Или, может, ты вообще говоришь от имени Дамблдора, просто не признаешься? — Антон Михайлович подмигнул. — Я же не знаю, каких друзей ты себе нашла.
— Значит, ваш ответ «не скажу»? — Беллатрикс поднялась со стула.
— Мой ответ «не знаю», — уточнил Долохов. — Так и передай хозяину.
— Ну что же, — Белла помаленьку начала закипать. — Если вам так нравится ждать фальшивого Волдеморта, ждите. Если он, конечно, возродится. Облобзаете край его мантии, напоете на ушко, как вы страдали, как младший Крауч, и он вас выдернет к себе, правда, Антон Михайлович? Вы будете его игрушками, или, может домовиками. Сколько людей могло не сидеть, если бы он оставил хоть намек? Вы ведь сейчас не думаете об этом, правда? Возьмите и вспомните, что ли, умирающего Рудольфуса! — резко сказала Беллатрикс. — Еще вопрос, кто тут ищет себе хозяина: вы или я.
— Белла, Белла, Белла… — печально произнес Долохов. — Ты упускаешь из вида важную вещь. У тебя сейчас есть, куда вернуться. У меня — нет. С тех пор, как в сороковом году я пришел к Гриндевальду, у меня нет дома и места, кроме свиты Темного Лорда. Мне тогда было шестнадцать, я был глуп и наивен. А сейчас я постарел и стал циником. Ты пришла сюда и предлагаешь мне своими руками себя похоронить. Или в Азкабане, или остаться одному и ждать в гости племянников.
Белла прищурилась.
— Олежек, я думаю, староват, а вот его сыновья, наверное, придут поквитаться за семейный позор. Как моего старшего братца из-за меня не выкинули в ту пору из органов — сам не знаю, — Долохов оскалился. — Как видишь, у меня нет выбора.
— Жаль, — глухо сказала Белла. — Я была с вами откровенна, Антон Михайлович.
— Мне тоже жаль. И я буду откровенен с тобой, девочка моя, — Долохов посмотрел ей в глаза. — Я теперь согласен с Рабастаном. Жаль, что ты села лишь на десять лет. Не потому, что мало. Потому что тогда мы остались бы в одной лодке и вместе ждали Темного Лорда. А сейчас я тебе говорю: когда мы встретимся за стенами Азкабана, постарайся меня убить, потому что я тебя не пощажу.
— Я это учту, — холодно произнесла ведьма и вышла, несолоно хлебавши.
LXI. Вокруг школы
— Сьюзан ничего не говорит? — без предисловий начал Драко.
Троица слизеринцев собралась в облюбованной аудитории, подальше от любопытных глаз. Нормальный школьник после ужина не лезет к учебным классам. Для обходов преподавателей еще не настало время. Как ни крути, вечер — самый подходящий момент для тайной встречи.
— Ее тетя ничем не встревожена, — ответил Нотт. — Они виделись еще до сентября, как раз когда началось. Значит, Министерство не реагирует.
Панси скептически хмыкнула.
— Мадам Боунс не обязана быть откровенной со своей племянницей, — заметила девушка. — В конце концов, наши отцы не особо говорили нам о подробностях.
— Но мы-то о них теперь знаем, — возразил Малфой. — Я думаю, что они даже предполагали, что мы сами пойдем к Поттеру.
— Может быть, — согласился Нотт.
Панси помолчала пару секунд, болтая ногами; она единственная сидела на парте, Малфой с Ноттом взяли себе стулья.
— Все равно это странно, — медленно начала она. — Даже у меня ждали возвращения Сами-Знаете-Кого, а сейчас по сути… ай, Драко, и я, и Тед знаем, кто твоя тетя! От нее никто не ждал такого.
Малфой выпрямился, как свечка.
— Я это знаю не хуже вас. И я думаю, что госпоже Блэк виднее, чем нам, каким был Темный Лорд. Раз она говорит, что это фальшивый Темный Лорд, значит, так и есть. Раз мой отец с ней согласен, значит, так и есть. И раз отец Теодора согласен с ними обоими, то так ну совершенно точно есть.
— Никто не сомневается, — примирительно произнес Нотт.
— Просто делать-то уже что? — спросила Панси. — Вы написали?
Драко и Теодор синхронно кивнули.
— Я написал отцу и госпоже Блэк, — Малфой начал первым. — Отец сказал, что пока не стоит афишировать то, что мы узнали. Госпожа Блэк пообещала встретиться со мной в Хогсмиде.
— Примерно так же написали мне, — добавил Нотт. — Чтобы пока я вел себя тихо, потому что Министерство отказывается верить в сами знаете что.
— И сразу возникает вопрос, — Панси подалась вперед и посмотрела на обоих сверху вниз, — А можно ли доверять твоей девушке? Мерлин упаси, я не говорю, что она плохая, просто как бы мадам Боунс не сделала своих выводов. Таких, которые нам не понравятся.
— Ну, во-первых, именно поэтому я пришел сюда один, — Теодор прищурился. — Во-вторых, мадам Боунс уже показала себя с лучшей стороны в деле. В-третьих… а в-третьих, по большей части говорил-то Поттер.
Драко поднялся и зашагал по аудитории.
— Наверное да, наверное, мы все-таки правильно сделали, что взяли Боунс с собой, — начал он. — Но вот что делать… нам сказали: «Не отсвечивать». Но не отсвечивать — еще не значит сидеть без дела.
— Согласен, — серьезно кивнул Нотт.
— Малфой, — вмешалась Панси. — Знаешь, я думаю, что пока нам надо попросить указаний от родителей и учиться драться. И да, я говорю про всех нас. Всех трех.
* * *
Через час Нотт и Сьюзи стояли на Астрономической башне.
— Знаешь, чего я никак не могу понять? — спросил Теодор, когда Сью отвлеклась от разглядывания леса. — Почему вообще началась та война.
— Я тоже летом задавалась таким вопросом, — рыжая девочка машинально почесала носик. — Только чуть иначе: «Тетя, а почему Сама-Знаешь-Кто начал войну? Ведь на его стороне были самые богатые семьи?»
— И что тебе ответила мадам Боунс?
Сьюзан повернулась и на мгновение стала похожей на Макгонагалл. Не чертами лица, а взглядом и общим настроем, который назывался «сейчас я буду читать лекцию».
— Тетя объяснила мне примерно так. Сам-Знаешь-Кто озвучил идеи супрематистов, достаточно радикальные идеи. Он был сильным волшебником, который говорил то, что те же Блэки только думали или говорили в кругу таких же, как они. Он… знаешь, он был как камень, брошенный в окно.
— Так.
— Но когда это уже было озвучено и поддержано... да, он потомок Слизерина, да, он могущественный маг, но за ним не стоит могущественная семья. Не Гонты же, — Сьюзи слабо улыбнулась. — Все, что у него было — его организация. И вот тут… понимаешь, он мог бы продолжать политику, но он никогда бы не имел влияния Блэков или Малфоев.
— Хочешь сказать, что в чистой политике он бы никак и ничего не добился?
— Хуже, — кивнула маленькая Боунс. — Как только окно разбили, эти лозунги стали жить и без него. Он не то чтобы не мог добиться своих целей — он стал бы в лучшем случае свадебным генералом. Тому же Малфою было трудно самому высказать идеи Сам-Знаешь-Кого, а вот опираться на сочувствующих — запросто.
— А он, конечно, такого не хотел, — хмыкнул Нотт. — Но тогда почему за ним пошли?
— Ну да, — просто ответила Сьюзи. — А ты погляди, кто за ним пошел. Возьми тех же Блэков. Кто там был? Тетя Драко и ее кузен, оба молодые. Из старшего поколения змею никто не носил. Вальпургиевы рыцари были молодыми.
* * *
Беллатрикс грелась у камина и перечитывала письмо Малфоя. Племянник прислал второе письмо через две недели после начала учебы. Короткое послание содержало, по сути, два вопроса. Первый оказался простым и незатейливым: «Что делать?» Малфой написал, что их компания начинает тренироваться друг на друге. Второй вопрос был куда серьезнее. «Кому можно доверять?» Драко интересовался — можно ли включать их кружок юную Боунс?
Вопросы племянника заставили Беллу основательно задуматься. Дело было не столько в ответах на вопросы, сколько в том, из чего такие вопросы следуют. В Драко, чем дальше, тем больше играли типично блэковские черты. Парень просто не хочет и не может сидеть без дела, когда запахло чем-то серьезным. Проблема не в том, чтобы ответить на вопросы. Проблема, как она уже поняла, в том, что Малфой все-таки может наломать дров. Кроме того — а писал ли Драко обо всем этом родителям? Вряд ли, если ждет указаний именно от нее.
В любом случае, с младшим Малфоем надо серьезно поговорить. Но именно что поговорить лично.
Сама Белла ничего против Сьюзан не имела. Амелия Боунс показала себя объективным и разумным человеком. Но гораздо важнее то, что мадам Боунс уже в курсе появления фальшивого Волдеморта. Андромеда связалась с сестрой в самом начале сентября. Тонкс с разрешения Муди передала через маму, что глава департамента правопорядка очень серьезно отнеслась к словам Аластора.
С этой стороны, Малфой мог спокойно принять Боунс в их компанию. И даже больше того — ему стоит выстраивать отношения с Поттером, благо есть и повод, и положительный опыт. По сути вещей, лучшее, что мог сейчас сделать Драко — нарабатывать авторитет и полезные навыки.
Именно в этом стиле и был выдержан ответ Беллы.
* * *
Пока что время неспешно шло своим чередом. Свой ход они сделали, кто-то из чиновников услышал, что происходило в доме Риддлов, но в основной своей массе министерство оставалось в неведении. Фадж резко перестал устраивать Малфоя. Если раньше невмешательство министра означало развязанные руки, то теперь его линия поведения означала гири на этих же руках.
Эту фразу Беллатрикс и сказала Снейпу в последние выходные сентября.
— Это же Фадж, — Снейп не стал особо распространяться. — Он в принципе не мыслит категориями войны.
Волшебники стояли в Александра-парке и любовались панорамой лондонского центра. Так уж повелось — парки оказались идеальным местом для встречи. Далеко от волшебной части Лондона, но при этом достаточно близко к дому Беллатрикс. И без целой кучи непонятных и неприятных для волшебницы вещей.
Немного подумав, Беллатрикс и компания решили поддерживать отношения со Снейпом. Дело было не в доверии, а в желании держать профессора в поле зрения. В конце концов, другие возможные связные были еще хуже. Они явно и безоговорочно оставались людьми Дамблдора. Беллатрикс покосилась на дворец и странную ажурную вышку. Для чего вообще магглам эта башня? Может, для радио?
— Так что я боюсь, что решать эту проблему придется самостоятельно, — добавил Снейп.
Теперь Белла знала — профессор иногда снимает сюртук, хотя бы в те моменты, когда выбирается к магглам. Для такого выхода Северус переоблачился в костюм точно такого же черного цвета. Наверное, со стороны они оба смотрелись… старомодно. Беллатрикс отметила по дороге к парку, что магглы одевались не так строго. Хотя, с другой стороны, они точно выглядели прилично и даже опрятно… ну, почти опрятно. Белла чуть не смахнула с плеча Снейпа перхоть, но вовремя остановилась.
— Долохов отказался от сотрудничества, — произнесла Беллатрикс, глядя перед собой.
— Это неудивительно, — пожал плечами Снейп. — В его положении гораздо лучше надеяться на побег из Азкабана, чем на амнистию.
— Примерно так он мне и сказал.
— Значит, он по-прежнему умен, — невозмутимо добавил профессор. — Дамблдор просил передать, что мадам Боунс намерена основательно напрячь ударников. Турнир дает отличный повод.
— Это хорошая новость, — отметила Белла. — В свою очередь, мы просим директора поискать подходы к Краучу.
— Он работает над этим. Но нормального решения проблемы у нас нет. Крауч не идет на сотрудничество, а надавить на него пока невозможно. Я надеюсь, что вы не собираетесь проводить силовую акцию.
Беллатрикс вздрогнула. Перед ней, как наяву, встало бледное, встревоженное лицо Барти Крауча, ищущего сына. Ведьма сама не слышала, как с шумом втянула воздух от одного предвкушения. Она вспомнила бы все и обо всех.
— Это было бы… восхитительно, — Беллатрикс облизнула пересохшие губы. — Но вряд ли это можно провести без последствий.
— Сейчас это сделать невозможно, — Снейп не менял выражения лица.
— Но было бы конечно, замечательно.
Беллатрикс зажмурилась, представляя визжащего и корчащегося Крауча. Восхитительное, дурманящее зрелище. Она бы нашла способ растянуть это удовольствие на долгие часы.
— Госпожа Блэк? — поинтересовался Северус.
— Все… все в порядке, профессор, — Беллатрикс снова пришла в себя. — Нам не нужно второе дело Лонгботтомов.
— Вот именно. Нам прежде всего нужно заручиться поддержкой Министерства, хотя бы части.
— Прежде всего нам нужно ловить Крауча на Поттера, — поправила Беллатрикс.
* * *
Ход сделан: остается только ждать, что выдумает фальшивый Волдеморт. Ни Дамблдор, ни Малфой не могут узнать, где скрывается Крауч с младенцем, но они могут предполагать, куда рано или поздно Крауч двинется. Все дороги вели к Поттеру, раз уж кое-кто решил возрождаться через его кровь. Оставалась, конечно, вероятность, что Темный Лорд не захочет рисковать и Крауч пустит кровь кому-то еще, но именно что вероятность и не самая большая.
Все упирается в Поттера и в Хогвартс. Радовало то, что Драко не дал повода для разочарований. Снейп вскользь отметил, что юный Малфой растет над собой и даже регулярно пересекается с шайкой Поттера.
Они со Снейпом гуляли по парку еще полчаса после того, как передали друг другу новости. Сейчас, сидя в кабинете, Беллатрикс пожалела, что так и не спросила, зачем нужна эта вышка у дворца. Наверное, Снейп все-таки знает, зачем к каменному зданию пристраивать такую непонятную конструкцию.
От размышлений Беллу отвлекла сова. Птица явно не принадлежала к кому-то из знакомых. Ведьма впустила птицу в комнату и, перед тем, как снять письмо, проверила его на чары. Убедившись в безопасности конверта, Белла выпустила птицу и поглядела послание. На непрезентабельном конверте совершенно деревянным почерком было написано: «Леди Беллатрикс Блэк лично в руки» и ее адрес.
Почерк был незнакомым и Беллатркис проверила письмо еще раз. Только после тщательного осмотра и заклинаний она вскрыла конверт, прочла послание и тут же резко положила его на стол. Она чуть не бросила письмо, как будто оно оказалось горячим.
Кто-то взял газету, вырезал из нее слова и наклеил их на лист бумаги, чтобы автора не могли узнать по почерку. Обрезки сложились в одну фразу.
«Ты совершила самую ужасную ошибку в жизни».
LXII. Размышления
Нимфадора не заставила себя ждать. Белла не без удовлетворения отметила, что ее племянница, едва выйдя из камина, перекрашивается в черный. Тонкс выглядела точной копией двадцатилетней Беллатрикс. То ли девица решила, что с фиолетовыми волосами приходить в теткин дом неприлично, то ли решила показать свою принадлежность к дому Блэк; Беллу устраивали оба варианта. Они с племянницей не стали тянуть резину — не прошло и пяти минут, как Тонкс сидела в кабинете и слушала рассказ тетушки.
— Скажите, а как выглядела сова? — уточнила племянница после того, как выслушала рассказ и осмотрела письмо.
— Обыкновенная сипуха, — Беллатрикс добросовестно попыталась вспомнить птицу.
— Я не совсем об этом, — пояснила Нимфадора. — Вспомните, выглядела ли она ухоженной.
— Пожалуй, что нет, — ответила Белла после короткой паузы. — Вы имеете в виду — выглядела ли она как сова кого-то из старой компании? Если так, то скорее нет. Хотя это мало что меняет.
— Да, можно воспользоваться общественной совятней, — пожала плечами Тонкс. — Но проверить все равно стоило.
— Среди них нет идиотов, — заметила Беллатрикс. — Они догадываются, что сову можно узнать.
Девушка скептически промолчала.
— Крэбб и Гойл бы не додумались порезать газету, — усмехнулась Белла.
Тонкс только усмехнулась в ответ.
— Разрешите письмо? — дождавшись кивка, девица взялась за бумагу и поднесла ее к самому носу. — Жаль, конечно, что шеф уже на пенсии.
— Возможно, вы сами понимаете, племянница, — чтобы назвать Тонкс племянницей, Белле пришлось сделать над собой микроскопическое усилие, — что в аврорат мне с этим идти бессмысленно.
— Я понимаю, — протянула Тонкс. — Мне уже объяснили и показали, что такое действующее министерство. Мама пояснила. И шеф. Хорошо еще, если не скажут, что вы сами себе это прислали.
Нимфадора потрогала письмо и начала пристально разглядывать бумагу.
— Что-то интересное? — поинтересовалась Белла.
— Да, — Тонкс кивнула. — Скажите, кто-то из ваших… прошлых соратников зашел бы в маггловский канцелярский магазин?
— Вообще такого не представляю, — покачала головой Беллатрикс.
— Это маггловская офисная бумага, она немного отличается по цвету и плотности от нашей. Я знаю, что большую партию такой бумаги недавно закупило Министерство.
— Вот как, — Белла подалась вперед. — Значит, писал кто-то из Министерства?
— Или кто-то, кто без отвращения может зайти в маггловский магазин, — Нимфадора отложила письмо и спокойно уселась. — Но вряд ли автор письма просто взял и купил эту бумагу. Скорее всего, просто взял с собой для работы дома пару пачек и на ней же писал. Я бы проглядела сейчас тех, кто работает в Министерстве и при этом не разделил бы вашу точку зрения, тетушка. Но я этих людей не знаю.
— И мы возвращаемся к Барти Краучу, — Беллатрикс забарабанила пальцами по столу.
— Да, — совершенно серьезно кивнула Тонкс. — Мы возвращаемся к Барти Краучу, тетушка. И нам всем сейчас надо к нему присмотреться.
* * *
Нимфадора не отказалась от ужина. Пока тетя и племянница наслаждались едой и чаем, Беллатрикс успела немного порасспрашивать Тонкс обо всем и ни о чем. Такая типично женская болтовня, цель которой в том, чтобы понять — что за человек рядом с тобой. Нимфадора не особо запиралась, но, тем не менее, дистанцию держала. Хотя в этом ничего удивительного не было. Белла догадывалась, что Андромеда рассказывала дочери.
Но вместе с тем Тонкс не вела себя враждебно. Беллатрикс не до конца понимала ее мотивы. То ли девица решила, что они в одной лодке, то ли взяли свое родственные чувства; Беллатрикс, как обычно, устраивали оба варианта.
Потихоньку допивая чай и наблюдая за племянницей, Белла задумалась: отчего Тонкс вообще пошла в аврорат? Нимфадора одним своим свойством очень сильно напоминала отца. Белла видела Теда Тонкса один раз, но на всю жизнь запомнила это сочетание профессионализма и бытовой неряшливости. Нимфадора чуть не уронила чашку за ужином, но при этом Белла видела своими глазами, как незадолго до этого Тонкс возится с письмом. Возится без тени своей неуклюжести. Все-таки местами дочь Андромеды уже казалась очень боевой и решительной. А местами — такой… девочкой.
— Кстати, тетушка, — Нимфадора будто вспомнила что-то важное. — Хочу заметить, я буду в этом году возле Хогвартса. Авроры будут охранять школу во время турнира, хотя я так думаю, что охранять мы будем скорее Поттера.
— Понятно, — мысли Беллы свернули на другую тропку. — Каким вы находите юного Поттера, племянница?
Тонкс помолчала, собираясь с мыслями. Даже чашку — и ту поставила на блюдце.
— Интересный мальчик, — заговорила она. — Характер у него сильный, наверное, даже, честолюбивый, но все это хорошо придавлено детскими страхами. Недолюбленный мальчик. Но очень привязан к своим друзьям, к Сириусу, к семье Уизли и к Дамблдору.
— Неудивительно.
— Но фальшь он чувствует хорошо, — заметила Тонкс. — Я не так много с ним общалась, но могу уверенно сказать только то, что у парня большой потенциал.
— Понятно, — Беллатрикс помолчала секунду. — Пойдемте, я покажу вам родовое гнездо.
* * *
— Интересно же я выгляжу, — Тонкс рассматривала свой портрет.
Гобелен изобразил Тонкс в остроконечной ведьмовской шляпе. Но если такой головной убор был для Беллы привычным зрелищем, то облик племянницы — нет. На портрете Нимфадора была с таким же худым лицом и черными волосами.
— Никогда не носила такую, — все-таки удивление Нимфадоры вызвала шляпа, а не внешность.
— А это ваша природная внешность? — поинтересовалась Белла.
— Да, совершенно верно, — Тонкс повернулась к тете. — Позвольте еще узнать — а почему на гобелене я записана как Тонкс-Блэк?
— Это особенности волшебной геральдики, племянница, — Беллатрикс сложила руки на груди. — Гобелен подчиняется ее правилам и, поскольку ваш отец гм… маггловской крови, гобелен указал вам двойную фамилию. Так-то все останется, как было.
— Понятно, — девушка повернула голову к гобелену и снова к Белле. — Вы же понимаете, я очень плохо знаю эти вещи.
— Министерство уже долгие годы как упразднило комиссию по геральдике. Один мой знакомый по... — Беллатрикс сделала паузу, — старым временам утверждал, что тогда-то все и покатилось.
Тонкс не стала обращать внимание на оговорку тетушки и снова сосредоточилась на гобелене.
— Я их знаю только по рассказам мамы, — сказала девушка, рассматривая предков. — Она больше всего говорила про своего деда. Я из-за этого захотела стать аврором.
— Наш дед действительно был велик, — от воспоминаний о Поллуксе Блэке Белле стало тепло. — И я скажу, что он заслуживает подражания.
— Примерно так говорила мама, — согласилась Тонкс. — Она очень рада, что все получается… вот так.
Беллатрикс помолчала.
— В свое время мы с Андромедой были лучшими подругами.
— А потом ее назвали предательницей рода и выжгли с гобелена, — бесстрастно сказала Тонкс.
— А теперь восстановили, — Беллатрикс ответила с точно такой же интонацией. — Нас осталось слишком мало, племянница, это раз.
Волшебница шагнула вперед и положила руки Нимфадоре на плечи. У Беллатрикс всегда были цепкие и сильные пальцы, но ей показалось, что она сжала два металлических шарика.
— Есть и два, — тихо произнесла она, глядя в лицо Тонкс, — Блэк всегда платит свои долги.
— Я до двенадцати лет думала, что это девиз семьи, — прищурилась племянница.
— Нет, это не девиз, — Беллатрикс убрала руки и выпрямилась. — Это наш образ жизни.
— Мой тоже, — улыбнулась Тонкс. — Я не только Блэк по крови, я аврор.
* * *
Проводив племянницу, Беллатрикс вернулась в кабинет. Письмо по-прежнему лежало на столе, но теперь у Беллатрикс была зацепка. Не скажи Нимфадора про сорт бумаги, Белле бы и не пришло в голову подумать о Министерстве.
Кто из министерских мог написать ей такое? Флинт? Вряд ли, но парня все равно надо найти раньше, чем это сделает кто-то другой. Макнейр? Он мог бы, но непонятно, почему сейчас? Такие послания пишут или в ярости, или не пишут вообще. Уж кто-то, а Макнейр должен понимать, что пугать Беллатрикс — заведомо дурацкая затея.
— Размышляете? — знакомый голос выдернул ее в реальность.
На портрете ожил Финеас Найджелус Блэк.
— Ну и как вам новообретенная племянница? — поинтересовался директор. — Это ее природный облик?
— Да, природный, — машинально ответила Белла. — Подождите… лорд Блэк, вы все это время…
— Нет, нет, нет, — сварливо отозвался предок. — Разумеется, я не подслушиваю чужие беседы. Я заглянул сюда, увидел вас, и культурно ушел. Но вы не договорили. Как вам эта юная дама?
— В ней хорошо раскрыта наша половина крови, — Беллатрикс аккуратно подбирала слова. — Она занимается тем, чем занимаются Блэки, у нее интересный талант, она как минимум неглупая, но все же видно, что в ней только половинка от Блэка.
— Естественно, в ней только половинка, — директор усмехнулся и погладил бородку. — Но хорошая половинка. Впрочем, как вы думаете, зачем я поинтересовался вашей полукровной родственницей?
— За время общения с вами, лорд Блэк, я поняла, что у вас может быть несколько причин для каждого поступка, — прищурилась Белла. — Я назову вам одну, а вы тут же назовете другую.
— Вам стоит научиться угадывать все, — директор откинулся на спинку кресла. — Тогда вы начнете получать удовольствие от игры. Знаете, это невыразимое чувство — понимать судьбы людей и ими управлять. Но причина сейчас одна. У Нимфадоры Тонкс есть одна черта характера, которая у вас почти исчезла. Я говорю не про шутки и не про жизнерадостность, у вас с этим все в порядке. Есть гораздо более серьезная вещь. Подумайте.
Портрет снова застыл.
* * *
Уже поздним вечером, лежа в кровати, Беллатрикс нашла возможный ответ на загадку директора. Тонкс стала аврором, наплевав на предрассудки насчет профессий. Белла в свое время прорвалась в боевку Темного Лорда. У молодой Беллатрикс образ правильной чистокровной леди вызывал отвращение. Они обе шли к своим целям, обе преуспели: племянница стала аврором, а ее тетя — лучшей ученицей Долохова. Обе, похоже, понимали, чем за это придется расплачиваться.
Вот только Нимфадору представить домоседкой было почти невозможно.
Смешно, но Беллатрикс, всю жизнь бегавшая от судьбы правильной чистокровной леди, сейчас оказалась к ней близка, как никогда. В свое время она настояла на том, чтобы завести детей после победы. А сейчас она не столько двигалась, сколько обустраивалась. Так Бату-хан, услышав о смерти кагана Угедэя, повернул свою орду назад и стал строить свое царство, оставив волю своего деда о походе к Последнему морю.
Все время у нее была большая, важная цель. Отстоять себя перед родителями. Заслужить уважение в Организации. Выжить в Азкабане. Спасти Сириуса от дементоров. Но спасти кузена от поцелуя и устраивать его брак — это все-таки несопоставимые задачи. Ладно, для чистокровной леди воспитать детей — достойная задача. В детях будешь жить ты сам и твоя семья. Вот Нарцисса — нормальная чистокровная леди. А Беллатрикс — нет, да и своих детей у нее уже никогда не будет.
Сейчас до нее дошла одна простая мысль. Троюродный дед сравнивал предприятие с кораблем. Если обобщать, то семья — это такой же корабль. И этот корабль не должен стоять в порту. Корабль должен куда-то идти. А Беллатрикс, волей судьбы ставшая капитаном этого корабля, пока не знала, куда его направить. Она меняет такелаж, красит борт и чинит парус. Но зачем все это, если корабль не выйдет в море?
Все Блэки, на которых равнялась семья, находили себе на голову серьезные занятия. Финеас Найджелус Блэк руководил школой, яростно ругаясь с попечительским советом. Дед Беллы стал аврором и прошел не одну войну. Арктурус Блэк в свое время получил Орден Мерлина за то, что разгадал формулу лекарственного зелья, имея на руках только список поставок препаратов в лабораторию. За это и инвестиции в английскую разработку ему и дали орден.
На этом фоне Беллатрикс смотрелась бледновато, что уж таить греха.
Но, с другой стороны, перед тем, как уйти в море, наверное, нужно подготовить корабль?
* * *
— Я понял вас, госпожа Блэк, — вот уж кто оставался невозмутимым, так это Северус Снейп.
Беллатрикс встретилась с профессором во вторник вечером — более чем достаточное время для того, чтобы успеть посовещаться с Малфоем и компанией, написать в Хогвартс и дождаться ответа. На этот раз Снейп назвал местом встречи Грин-парк.
— Мне любопытно, кто мог прислать подобное, — Беллатрикс потерла рукой подбородок. — Если это Макнейр, все не так плохо. Если же это кто-то еще… все хуже. Мы должны понимать, кто примет сторону фальшивого Волдеморта.
— Дамблдор просил передать, что сейчас он разрабатывает подход к мистеру Краучу, — заметил Снейп. — Как только у него будет готова реализация, он сообщит вам.
Волшебники неспешно прогуливались по платановой аллее. Белла покосилась на плечо профессора, на этот раз чистое.
— Это славно, — заметила она. — Можете рассчитывать на нас.
— Кстати, госпожа Блэк, — поинтересовался Снейп. — Скажите, вы планируете навестить в Азкабане кого-то еще?
— Было бы кого… — процедила ведьма. — Могли знать Долохов и Руквуд, причем я бы поставила на Долохова. Но я не я, если о том, что я сказала, не узнал весь блок.
Они прошли в молчании еще пару минут. Вроде бы уже все обсудили и обо всем поговорили. Но отчего-то ни Снейп, ни Беллатрикс не собирались уходить.
— Северус, — Беллатрикс попробовала чем-то сломать тишину. — Может, вы мне объясните, зачем к Александра-паласу пристроена эта ажурная башня?
— Это телевышка, — просто ответил Снейп.
— Это для трансляции маггловских озвученных колдографий?
— Примерно так, — Снейп улыбнулся одними губами.
Беллатрикс не знала, что ей с того. Но хотелось, чтобы профессор еще ненадолго остался. Или ей не хотелось оставаться одной.
* * *
Сириус узнал о письме сразу после Андромеды, но появился на горизонте еще позже Снейпа. Не скажи Белла открытым текстом: «Я сама разберусь!», Бродяга бы примчался на Гриммо сразу. Но Беллатрикс настояла на своем, и Сириус объявился чуть позже.
Блэк даже превратился в пса и тщательно обнюхал письмо, но лист бумаги уже успел пропахнуть старым домом и табаком.
— И все же, Беллс, — встревоженно заговорил Бродяга, когда они с кузиной устроились в гостиной. — Может, мне стоит переехать сюда? Ты ведь соблюдаешь все меры предосторожности?
— Сириус, — Белла спокойно покачивалась в кресле, — я нахожусь в самом защищенном доме волшебной Британии, я проверяю почту, у меня закрыт камин и даже если кто-то сюда сунется, Кричер уже проинструктирован насчет того, что ему делать. Лучше о своих делах сейчас подумай.
— Вот, кстати, о моих делах, — физиономия Бродяги приняла мечтательное выражение. — Как ты смотришь на то, чтобы я тебе представил Пенни?
— Представляй, — быстро согласилась Беллатрикс.
* * *
Сириус и Пенни появились на Гриммо в выходные. Беллатрикс отметила, как Пенелопа оглядывается по сторонам: со смесью интереса и нервозности. Разумеется, девица наслышана о том, что из себя представляет род Блэк вообще и Беллатрикс Блэк в частности.
Во всяком случае, Пенни даже в состоянии трепетной лани производила впечатление. Пока они втроем усаживались в гостиной, Белла успела рассмотреть подругу Сириуса. Пенелопа отличалась от Риты Скитер вкусом. Простое, а не вычурное, но симпатичное платье; неяркая помада; аккуратная прическа. При взгляде на мисс Кристал складывалось ощущение, что это ее привычный и нормальный вид. Девица сейчас была собой, а не играла роль. И это Белле понравилось.
Сириус после просьбы Беллатрикс оставил их одних; Пенелопа еле заметно вздрогнула, когда за Бродягой закрылась дверь.
— Ну что же, давайте знакомиться, мисс Кристал, — Беллатрикс пригубила свой чай; Кричер принес по чашечке для обеих ведьм.
— Я вся внимание, леди Блэк, — Пенелопа отставила свою чашку и выпрямилась, как свечка.
— Мне хотелось бы узнать, почему вы решили пойти в журналистику.
— У меня неплохо получалось писать, — улыбнулась Пенни. — Кроме того, это творческая работа, она интереснее перекладывания бумажек. Кроме того… это работа, которой не чурался даже лорд Нотт.
«И ты явно хотела заниматься тем, что прилично и для чистокровных».
— То есть вы решили заниматься делом, к которому пригодны и которое вам нравится. И искали… контроля, как Нотт?
— Влияния, — аккуратно поправила Кристал.
— Вам шляпа случайно не предлагала Слизерин? — чуть подалась вперед Белла. — Ответ очень, очень в духе.
— Предлагала, — пожала плечами Кристал. — Но… понимаете, я все-таки…
«Ты все-таки полукровка, девочка моя, и я это знаю».
— Я понимаю, — кивнула Беллатрикс.
— Если предельно откровенно, госпожа Блэк, я немного удивлена, — взгляд Пенни вильнул в сторону.
— Чем же?
— Я все-таки полукровка, — тише, чем обычно сказала девушка.
— Я знаю, — Беллатрикс откинулась на спинку кресла. — Насколько мне известно, ваша матушка родилась в маггловской семье, — девица кивнула. — Но меня волнует сейчас не это. Раз уж мы перешли на предельно откровенный разговор, то я хочу понять: у вас с Сириусом все серьезно?
— Да, — Пенни чуть покраснела.
— Он вам нравится?
— Более чем, — Пенелопа улыбнулась, чуть ли не виновато. — Он интересный, он умный и он добрый. Конечно, немного мальчишка, но вы ведь это знаете.
— Это я знаю. Тогда задам простой вопрос. Вы сами морально готовы задуматься о развитии ваших отношений? — Пенелопа кивнула. — Раз так, то простите мне бестактность. Вы представляете, что вам ждет, мисс Кристал?
— Я должна буду родить наследника, желательно не одного, — начала перечислять Кристал. — Я должна соответствовать статусу, и я должна буду поддержать супруга в будущей войне.
— Войне? — резко переспросила Беллатрикс.
— Сириус сказал мне, что Тот-кого-нельзя-называть может вернуться, — Пенелопа посмотрела в глаза Белле. — Вы называете его фальшивым Темным Лордом. Так что я знаю. И… знаете, госпожа Блэк, от войны убежать можно только за границу, а я так не хочу.
LXIII. Перед Хеллоуином
— Определенно, она мне нравится, — протянула Беллатрикс следующим вечером.
Сириус усмехнулся. Бродяга гордо восседал на диване и сиял, как свежеотчеканенный сикль.
— Я тебе скажу только одну фразу, — начал рассказывать Блэк, — где-то пару недель назад Пенелопа сказала, что плохо представляет, как будет представлять меня родителям.
— А ты? — Белла открыла аптечку и начала искать флакон.
— А я сказал, что еще хуже представляю, как буду знакомить ее с тобой, — Сириус ухмыльнулся в тридцать два зуба.
— Как видишь, в этом нет ничего страшного. Как прошло твое знакомство?
Блэки снова были одни в гостиной. Кроме двух магов, дома находился Кричер, но вышколенного домовика было не видно и не слышно. Эльф или готовил ужин, или наводил порядок в какой-то комнате.
— Прошло хорошо, — Сириус выглядел, как пес, урвавший хорошую, сочную косточку. — Я ожидал форменного допроса, примерно, как у тебя с Пенни, но вышло все не так.
— А как?
Сириус прищурился, разглядывая кузину. Беллатрикс стояла у стола и отсчитывала капельки зелья, мерно падавшие в стакан с водой.
— Опять? — участливо спросил Сириус.
Повисла пауза.
— Снова, — Беллатрикс откликнулась, когда отмерила дозу зелья. — В ушах шумит.
— А зубы как?
— Рвать не придется, — Белла выпила лекарство и поморщилась. — Не уходи от темы. Как прошла встреча с ее родителями?
Ведьма прошла по комнате и опустилась в кресло. Пару секунд она смотрела перед собой, и только потом повернулась к кузену.
— Все прошло хорошо, — улыбнулся Сириус. — Я разговаривал с отцом Пенни, мы даже распили бутылочку хорошего вина и остались друг другом довольны. Скажу тебе, что их опасения — противоположность твоих.
— Поясни, — Беллатрикс пошевелилась в кресле.
— Ты опасалась, что полукровная девочка хочет женить меня на себе, — Сириус чуть наклонился. — Они — наоборот, думали, что богатый чистокровный разгильдяй бросит их девочку. Мне, конечно, никто открыто этого не сказал, но думаю, что я угадал их мысли.
Послышался мерный скрип: Беллатрикс закачалась в кресле.
— Что-то не так? — спросил Сириус, когда пауза стала неприличной.
— Все нормально, — Беллатрикс привычным жестом потерла подбородок. — Если у ее родителей были такие мысли — это даже хорошо. Я хочу понять одну вещь. Мисс Кристал говорила, что знает от тебя про фальшивого Темного Лорда.
— Она знает, — кивнул Бродяга. — Я ей рассказал.
— Ты решил напугать девочку?
— Я решил не начинать что-то серьезное между нами с обмана и недомолвок, — резко ответил Блэк. — Пенелопа отнеслась к этому правильно.
— Меня волнует, как она видит свою роль в случае войны, — Беллатрикс начала покачиваться быстрее. — Кем она себя видит при тебе?
На этот раз помолчал Сириус.
— Я тебя понял, — наконец, произнес он. — Скажу так: она скорее видит себя Нарциссой при Малфое, чем тобой при… рядом с Лестрейнджем.
— Это меня серьезно радует, — Белла прикрыла глаза.
Одной проблемой стало меньше.
* * *
Уже перед сном, когда Сириус после сытного ужина отправился к себе домой, Беллатрикс основательно задумалась. Пенелопа начала ей нравиться по-настоящему. Если у Беллы сложилось правильное впечатление, то Пенни сможет стать хорошей женой для Сириуса. Именно что женой, а не подругой по оружию.
То, что шляпа предлагала мисс Кристал Слизерин, оказалось приятным дополнением. Факультеты Хогвартса, безусловно, не определяли намертво судьбу волшебника, но кое-что предполагать по выбору шляпы можно. Вся эта система зародилась еще в те времена, когда дети учились не на Гриффиндоре или Слизерине, а непосредственно у Салазара Слизерина и Годрика Гриффиндора. Основатели подбирали себе тех, с кем им удобнее будет работать.
Уже потом идея распределения учеников свелась к тому, чтобы поделить детей на группы, которые могли между собой нормально уживаться. Беллатрикс помнила, как сама училась в Хогвартсе и сравнивала свои воспоминания с рассказами Сириуса. В ее время не было такой ярой вражды — соперничество было, непонимание было, но не более. Впрочем, в ее время еще не запахло войной.
Если шляпа предлагала полукровке пойти на Слизерин, то у девочки есть нужные черты характера. Стоило вспомнить школу, как Беллатрикс тут же вспомнила и свое распределение.
…Шляпа упала на глаза, и девочка теперь видела только узкую полоску света.
— Хм, — произнес тихий голос, — даже интересно, куда тебя определить. Ты из Блэков, уже этого хватит, чтобы отправить тебя на Слизерин. Вижу, что у тебя хватит и таланта, и желания показать себя… но и смелости в избытке, и преданности. Ты знаешь, как это ценил Гриффиндор?
«Да», — подумала Белла.
— Ты храбрая и стойкая девочка, — тихо продолжила шляпа. — Блэки всегда шли на Слизерин, это правда. Но, может, ты хочешь другого? Ты бы отлично подошла Гриффиндору.
Беллатрикс на секунду задумалась. Девочка вспомнила сказки и подслушанные разговоры деда с родней. Наверное, на Гриффиндоре учатся такие же сорванцы, как она. Мать часто говорила, что приличные девочки не ведут себя, как Белла. Может, стоит… но что тогда скажут дома?
— Подожди! — от волнения девочка заговорила вслух.
Она представила себе, что тогда скажет семья. Мать будет ругаться, папа расстроится. И дед с бабушкой тоже будут очень недовольны. Ведь дедушка Поллукс говорил, что Блэки всегда учились на Слизерине.
— Не хочешь в Гриффиндор? — вкрадчиво произнесла шляпа, и Беллатрикс помотала головой. — Жаль, у тебя есть все задатки, а Гриффиндор помог бы стать тебе той, кто ты есть на самом деле, это несомненно. Так что — не хочешь? Ну ладно, если ты так уверена, то — Слизерин!
На негнущихся ногах, под аплодисменты, Беллатрикс пошла к столу…
— …И почему шляпа так долго думала? — спросила Друэлла Блэк, когда Белла приехала домой на рождественские каникулы.
* * *
— Что же, господа, — медленно произнес Люциус Малфой. — Пока что мы можем только констатировать статус-кво.
В кабинете Ориона Блэка стол вынесли на середину комнаты и поверх него расстелили волшебную карту Британии. Его окружали четыре стула с высокой спинкой. Три из них были заняты; на них расположились Нотт, Яксли и Беллатрикс. Все трое внимательно смотрели на Малфоя, который расхаживал у окна.
— Со мной вчера связался Варнава Кафф, — заметил лорд Нотт. — Он упорно отказывался брать вторую статью. Разумеется, он не говорил деталей и подробностей, но я уверен, что ему дали понять — не стоит упоминать Темного Лорда в прессе.
— Что наглядно показывает — Фадж не будет предпринимать никаких мер, пока его не ткнут носом в младенца, — вмешался Яксли.
— И даже в этом случае он скажет, что это подделка, — Беллатрикс вытянула из пачки сигарету и зажгла ее от палочки. — Министр для нас сейчас балласт.
— Альтернатив у нас все равно нет. Мы не можем опираться на Дамблдора, — Малфой повернулся к собравшимся. — Нам придется работать с Министерством и искать выходы.
— Господа, — Белла выдохнула струю дыма, пополнившую внушительное облако под потолком. — Я рассуждаю сейчас не как политик, а как боевик. Единственное, что нам нужно — выяснить, где находится фальшивый Темный Лорд. После этого вопрос переходит в иную плоскость. В плоскость собранной боевой группы. Я сама готова взяться за эту задачу.
— Ваша решительность нас всех воодушевляет, госпожа Блэк, — Нотт откинулся на спинку стула. — Вся проблема только в том, что нам некуда направить эту группу.
— Совершенно верно, — согласилась Беллатрикс. — У нас недостаточно людей, чтобы прочесать наши старые укрытия в приемлемые сроки. К тому же, насколько я понимаю, они не станут там скрываться.
— Что же вы тогда предлагаете? — вмешался Яксли.
— Я предлагаю использовать Министерство как наиболее полный источник информации, — Белла пожала плечами. — Кроме того, как мы все уже выяснили, нам неизвестно, где сейчас Крауч и его ноша, но нам известно, куда рано или поздно Крауч явится.
— Следовательно, нам нужно тщательно охранять Поттера и ловить на него Крауча, — подытожил Нотт.
— Нам нужно усилить работу с Министерством, особенно с департаментом магического правопорядка, — заговорил Малфой. — Наши старые контакты ориентированы на получение информации о внутренних делах министерства. Сейчас этого недостаточно. Надо искать новых людей.
— Я могу похвастаться только Маркусом Флинтом, — заметила Беллатрикс. — Но он в этой ситуации малополезен. Парень работает в комитете по выработке объяснений для магглов.
Нотт и Яксли переглянулись.
— И как же вы его нашли? — поинтересовался Яксли.
— Еще когда он был семикурсником, — пояснила Беллатрикс. — Четыре дня назад юноша счел мои доводы убедительными.
— Комитет по выработке объяснений… — проговорил Малфой. — Это может быть полезно, если, например, Крауч где-то решит поколдовать. Может быть полезно… давайте определяться с решением.
Люциус прошел на свое место и поглядел куда-то за спину Беллатрикс.
— Во-первых, нам надо найти надежный источник в департаменте правопорядка, — начал перечислять Малфой. — Эту часть берем на себя мы с Яксли. Во-вторых, пресса.
— Я займусь Каффом и поработаю с журналистами, — Нотт улыбнулся одними губами. — У меня есть идея насчет публикации в обход «Пророка».
— Отлично, — Люциус снова поглядел за спину Беллы. — В-третьих, у нас остается Хогвартс, Поттер и наши очень инициативные дети…
— А ими займусь я, — кивнула Беллатрикс…
… Когда волшебники разошлись, Беллатрикс вернулась в кабинет и фыркнула, поняв, куда смотрел Малфой. Он смотрел на письмо с угрозой, которое Белла повесила в рамочке на стену.
* * *
На этот раз местом встречи со Снейпом оказался не парк, а Хогсмид. Стояла последняя неделя октября, до начала турнира Трех Волшебников оставалось всего ничего, а вместе с этим всего ничего оставалось и до Хеллоуина. Приятного в этом было мало: Беллатрикс с восемьдесят первого не переносила этот праздник. Снейп, по-видимому, тоже. Хотя у Беллы создавалось ощущение, что профессор вообще не отмечает никаких праздников.
— Вы в курсе, что во главе делегаций прибудут директора школ? — уточнил Снейп.
— И Каркаров? — оскалилась Беллатрикс.
— Собственной персоной, — процедил Северус. — Дамблдор склонен полагать, что он может знать про крестраж.
— Он будет у вас в обороте целый год, — пожала плечами Белла.
Волшебники удалялись от улочек поселка к Визжащей Хижине. Их обоих тянуло подальше от людей. Они, не сговариваясь, добрались до хижины и только тогда остановились. Белла прошлась около крыльца. Не так давно она выбивала эту дверь и гналась за кузеном. А теперь… даже странно снова здесь быть и не ожидать никаких дементоров и авроров.
— Он, безусловно, будет, — за ее спиной подал голос Северус.
— Профессор, могу ли я полюбопытствовать? — Бела повернулась к Снейпу лицом. — Скажите, зачем директору участие Поттера в этом рискованном мероприятии?
Снейп помолчал.
— Я могу расшифровать далеко не все планы Дамблдора, — медленно произнес он. — Но, как я могу судить, директор хочет воспитать в ребенке некоторые качества.
— Локхарт тоже был частью такого воспитания? — быстро спросила ведьма.
Снейп кивнул.
— Думаю, да, — произнес он через секунду. — Как привика от тщеславия.
— Понятно.
— Дамблдор сообщает, что его источники не передали ничего, заслуживающего внимания. Но ваше описание змеи навело его на определенные мысли. Через две недели нам ответят зоологи.
— Мысли какого рода? — уточнила Белла.
Волшебники пошли вокруг хижины.
— Такие змеи нетипичны для Албании, — пояснил Снейп. — Мы пробуем выяснить, откуда взялось это существо.
— Мы в принципе пробуем все, что может привести хоть к какому-то результату. Но у нас нет подходящих средств.
— В свое время я наткнулся на замечательную и долгую историю, — Северус посмотрел куда-то вдаль. — В ее начале японские крестьяне, опасаясь нападения бандитов, пришли к старому мельнику просить совета. Мельник посоветовал нанять самураев для охраны деревни. На это крестьяне возразили, что у них есть только рис.
— И что же посоветовал старый мельник? — Белла поглядела на профессора.
— Старый мельник ответил, что тогда им надо нанять голодных самураев, — Снейп чуть прищурился. — Если ключ не подходит к Долохову, возможно, есть смысл попробовать этим ключом открыть Каркарова.
Беллатрикс фыркнула.
— Мне понравилась фраза мельника, — ведьма еще сильнее замедлила шаги. — Где можно прочесть эту историю целиком?
Снейп помолчал.
— Это не написанная история, — наконец, произнес он.
— А что тогда?
Снейп остановился. Повисла неприятная, противная пауза. И с каждой секундой подозрения Беллатрикс крепли.
— Профессор, вам же явно не пересказывали сказку, — недоуменно произнесла Беллатрикс.
— Это маггловский фильм, — наконец, произнес Снейп.
— Вы… смотрите маггловское кино? — удивленно спросила Беллатрикс.
Она не представляла себе подобного.
— Да, — кивнул Северус. Его глаза стали похожи на льдинки. — Я смотрел некоторые хорошие фильмы.
«Он ждет возмущения», — поняла Беллатрикс. От одного упоминания маггловского развлечения между ними возникла стенка. Беллатрикс не понимала, что ей до того, но мысль об отчуждении была ей неприятна. «Сказать, что в этом нет ничего такого?» — напряженно думала она. — «Это будет воспринято, как фальшь».
— А как называется этот… фильм? — наконец, спросила ведьма.
— «Семь самураев», — на лице Снейпа не дрогнул ни один мускул.
Белла поглядела на лес. Потом на хижину.
— Я бы хотела его увидеть, — аккуратно произнесла она.
LXIV. На трибунах становится тише
Белла в очередной раз порадовалась за свою привычку вставать рано: бешеная сова Драко Малфоя прилетела на Гриммо сразу после завтрака. Отвязывая письмо, ведьма практически не волновалась — племянник мог написать только одно. Вчера вечером Кубок Огня «неожиданно» выбрал Поттера. В общем-то, если просмотреть все действия Дамблдора, то кое-какую систему понять можно. Директор предпочитал контролировать воспитание мальчика.
Хотя сама Беллатрикс считала, что, например, приглашать для прививки от тщеславия Локхарта было несколько неосмотрительно.
Волшебница бегло проверила конверт и вытащила письмо. Ну да, так и есть. Панические вопли о том, что Поттер как-то пролез в чемпионы. По меньшей мере, в сообразительности племяннику не откажешь — пока половина Хогвартса удивлялась, как Поттер обманул кубок, Малфой продумывал другую версию. Оказывается, еще до того, как Гарри вернулся из покоев чемпионов, Драко собрал всех. И Нотта с Паркинсон, и Боунс, и даже Уизли с Грейнджер.
Более умные школьники выдвинули другую, тоже более умную версию — чемпионство Поттера подстроено фальшивым Темным Лордом. Дети уже успели назначить главного подозреваемого — Каркарова. И принять важное решение.
«…Мы думаем, что фальшивый Темный Лорд хочет убить Поттера на Турнире. Если ему нужна кровь Поттера только затем, чтобы обойти кровную защиту, то почему бы просто не убить чужими руками того, кто защищен? Мы вшестером будем поддерживать Поттера и пытаться ему помочь…» — Беллатрикс перечитала отрывок еще раз. Что же, голова у детей и в самом деле работает очень неплохо.
Белла задумалась. Конечно же, все захотят узнать, как так вышло, что Поттер стал четвертым чемпионом. Естественно, много кто будет, мягко выражаясь, недоволен. Если бы эта компания не додумалась до версии с Темным Лордом — Гарри ждала бы не поддержка, а обструкция.
Отмалчиваться и недоумевать, отчего Кубок выкинул фамилию Поттера, не стоит. Племянник явно ждет инструкций и объяснений, а не недоумения. Но и говорить как есть тоже нельзя. Это Беллатрикс или Сириус может со скрипом понять и принять замысел директора, а четырнадцатилетние дети еще многого не осознают.
Беллатрикс вздохнула. Врать своим, безусловно, нехорошо, особенно племяннику. Но можно обойтись без лжи. Можно просто не сказать всей правды, и пусть дети дальше думают, что фальшивый Волдеморт строит свои замыслы. Да, пожалуй, так даже лучше: тогда все будут гораздо серьезнее относиться к турниру. Белла полезла за сигаретами.
— Мерлин, я начинаю понимать Дамблдора. — произнесла она вслух и щелкнула зажигалкой.
Теперь ей предстояло аккуратно написать письмо.
* * *
— Госпожа Блэк сказала, что обязательно приедет в Хогсмид, — Драко уселся на парту. — Кроме того, пару книжек из библиотеки обещал прислать папа. Так что советами нас не обделят.
— Сириус тоже приедет, — добавил Гарри.
— Вообще замечательно.
Семеро школьников расселись кружком в той самой пустой аудитории, которую облюбовали слизеринцы.
— Слушай, Гарри, — начал Рон. — Все-таки, ты точно никак не пробовал кинуть бумажку в Кубок?
— Да нет же! — взорвался Поттер. — Никак! Даже не подходил!
— Нет, ну а как тогда? — возмутился Рон, совершенно игнорируя недовольные взгляды. — Может, ты где-то все-таки оставил бумажку?
— И сам ее отнес, — с сарказмом продолжила Паркинсон.
— Или кто-то из старших отнес. Или, например, кто-то сам написал твое имя и кинул в кубок…
— …Уизли, — Малфой приложил ладонь к лицу. — Школ три.
— А на бумажке с его именем школы не было! — парировал Рон, подавшись вперед.
— А как тогда кубок выбрал Поттера, если не от школы? — вмешался Нотт.
Школьники переглянулсь.
— Может, «Конфундус»? — неуверенно предложил Уизли.
Сьюзан и Гермиона оторвались от внушительной книжки и посмотрели на Рона.
— О, — хором сказали девочки.
— Ну, может быть… — неохотно согласился Малфой. — Давайте еще спросим у наших деканов, хотя это не так важно.
Гарри закатил глаза.
— Я могу не участвовать? Мне вообще не нужен этот турнир.
— Не можешь, — с авторитетным видом пояснил Рон. — Ты заключил магический контракт.
— Что такое магический контракт? — удивился Поттер.
Паркинсон поморщилась. Все, кроме Гарри, даже магглорожденная Грейнджер, вздохнули.
— Ничего-то ты не знаешь, Гарри Поттер! — Панси выразила общее мнение.
— Я расскажу, — вмешалась Гермиона и покосилась на Малфоя, — чуть позже.
— Надо думать, что делать уже, — сказал Рон.
— А что делать? — хмыкнул Малфой и обвел взглядом нервничающих школьников. — Ждать, писать родителям, готовиться… хуже всего, что сторонник фальшивого Лорда может быть в Хогвартсе.
— Я еще брату напишу, — Рон оставил за собой последнее слово.
— И остерегайтесь Каркарова, — тихо добавила Боунс.
— Все же, кто такой этот Каркаров? — вопросил Гарри.
— Ничего-то ты не знаешь, Гарри Поттер! — хором сказали школьники.
* * *
Блэки объявились в Хогсмиде к полудню, когда толпа школьников уже успела рассосаться по магазинчикам. Сириус и Беллатрикс, как было заранее оговорено, разошлись в разные стороны. Бродяга двинулся к «Кабаньей голове», Белла — к Визжащей хижине, на облюбованное место. Малфой дисциплинированно дожидался тетушку. Они не стали долго болтать о пустяках и моментально перешли к делу.
— Драко, слушай меня внимательно, — Беллатрикс была предельно серьезна. — Ты сейчас должен твердо уяснить: твой отец и мы все ведем политическую игру. И очень многие решения могут показаться неочевидными. Ты понимаешь, к чему я клоню?
— Не доверять Дамблдору? — Драко внимательно посмотрел на тетю. — Не болтать лишнего и не откровенничать с профессором Снейпом.
— Примерно так. И вот что еще — важные решения обязательно согласовывай с отцом. Сначала пиши лорду Малфою, потом — мне, потому что он разбирается в политике гораздо лучше. Это понятно?
— Да, госпожа Блэк, — серьезность Беллы передалась и Малфою. — Но разрешите вопрос.
— Разрешаю, — происходящее все больше напоминало Беллатрикс инструктаж боевиков.
— Как быть в случае, когда важное решение надо принять срочно?
— А вот для этого, Драко, тебе и нужен мозг, — Беллатрикс чуть наклонилась, что бы ее глаза оказались на уровне глаз племянника. — Чтобы понять, когда надо отодвинуть мои указания в сторону и действовать под свою ответственность. Ты сам понимаешь, что мало какие планы переживают столкновение с противником.
— Да, госпожа Блэк, — Малфой не отвел взгляда.
— И вот что еще — предоставь Поттеру самому бегать к Дамблдору. — Беллатрикс понизила голос. — Директор нам не союзник, мы хотим слишком разного. Но у нас временно совпали цели.
Малфой очень серьезно кивнул. Белла смотрела в лицо племянника и догадывалась: он все запомнил и все понял. Ведьма выпрямилась и только сейчас посмотрела на Запретный лес. Для нее снова стали существовать деревья, хижина и облачное небо.
— Ладно, племянник, — Беллатрикс повернулась к Хогсмиду. — Идем назад и поговорим в пути о не таких серьезных вещах.
* * *
— И как школа пережила отмену кубка по квиддичу? — хмыкнула Беллатрикс.
— Ну кто-то грустит, — пожал плечами Драко. — А кто-то с этим борется.
— И я догадываюсь, что ваша компания с этим борется, — Белла приподняла бровь.
— Совершенно верно, — Малфой позволил себе улыбнуться. — Мы после уроков иногда играем на стадионе, деканы нам разрешают, с мадам Трюк мы договорились. Там и наша команда, и гриффиндорская, и кое-кто еще. Все четверо Уизли с нами летают.
— Все Уизли?
— Все четверо, — подтвердил Малфой. — Оказалось, что Джинни отлично играет.
— А чья была идея — вот так собираться?
— Моя, — спокойно ответил Драко.
— Хвалю, — кивнула Беллатрикс. — Кстати, Драко, расскажи, зачем вообще тебе потребовалась книга про домовиков?
Драко помолчал несколько секунд.
— Это все Грейнджер, — нехотя сказал он. — Она, как увидела домовых эльфов, вообразила, что бедных несчастных тварюшек надо освободить и избавить от угнетения, — Малфой поморщился. — Ну я и попросил хорошую книгу, чтобы она ее прочитала и не несла бред.
Беллатрикс помолчала пару секунд. Драко напряженно смотрел на тетушку, ожидая какой угодно реакции. Но Белла громко расхохоталась. Малфой впервые слышал, как смеется госпожа Блэк: ее смех оказался визгливым и неприятным на слух.
— Мерлин, — Белла фыркнула еще раз и утерла пот со лба, — О Мерлин, какой же бред!
* * *
Беллатрикс не задержалась в Хогсмиде надолго. Проводив Драко до окраины поселка, она тут же отправилась к каминам. По дороге ей встретился только Поттер в компании Тонкс. Племянница что-то говорила парню, но что именно — Белла не расслышала.
Следующее письмо из Хогвартса прибыло через два дня. Писал не Драко и не Снейп. И даже не Поттер. Альбус Дамблдор просил лорда Малфоя и леди Блэк о встрече в Хогсмиде через два дня.
* * *
Вечером на втором этаже в «Трех метлах» собралось пятеро волшебников. Беллатрикс с Люциусом явились последними. В комнате их ждал директор в компании Аластора Муди. Отставной аврор, разумеется, показал себя как настоящий параноик и задал каждому по паре вопросов, чтобы убедиться — это настоящие Беллатрикс и Люциус. Но это волновало Беллу гораздо меньше, чем пятый участник встречи.
За столом, прямиком между Дамблдором и Муди, сидел молодой рыжий волшбеник. Белла видела его лишь один раз на фотографии, но сразу узнала парня. На встречу пришел Персиваль Уизли.
— Итак, господа и дама, — директор обвел присутствующих взглядом, — как я и обещал, мы нашли выход на Крауча. Мистер Уизли работает секретарем у нашего Бартемиуса, и… в свете последних событий он счел убедительными наши доводы.
Перси помалкивал. Парень смотрел поочередно то на Дамблдора, то на Малфоя, то на Беллатрикс. Казалось, что он предпринял какой-то отчаянный шаг, но до сих пор колеблется.
— Излагайте, — грозно-ласково попросил Муди.
— Я, конечно, не ожидал от мистера Крауча… — глаза Беллатрикс превратились в две узенькие щелочки, когда Перси начал говорить. — Это кажется невероятным, но воспоминание, безусловно, подлинное.
Уизли покосился на Дамблдора.
— Я заметил что-то странное еще на чемпионате, когда мистер Крауч как будто не разбирался в том, кто выпустил метку, а кого-то искал. Будто он уже знал, кто это сделал. Мне тогда показалось это странным, но я, в конце концов, ничего не смыслю в работе аврората. Потом он стал реже появляться на работе, и все время выглядел каким-то дерганым. Воспоминание госпожи Блэк идеально укладывается и объясняет все происходящее, — Перси вдохнул, как будто ему не хватало воздуха. — Поэтому я здесь.
— Я позвал вас, господа, — взял слово Дамблдор, — чтобы у всех нас появилась информация из первых рук.
Беллатрикс смотрела на Персиваля с сочувствием. Парень явно находился не в своей тарелке.
— Я готов рассказать все, что знаю, — тихо произнес он.
— В принципе, — неспешно заговорил Малфой, — старший Крауч уже сделал все, что мог. Он запустил процесс и выпустил сыночка на волю.
— Бесспорно, — возразил Муди. — Но разыграть Крауча-старшего еще можно. Причем не нам. Им можно его разыграть. Хотя бы то, что у старшего Крауча будет доступ в Хогвартс во время испытаний, открывает простор для комбинаций.
— Оборотка? — спросила Беллатрикс.
— Десять баллов Слизерину, — Аластор уже приобрел типичную преподавательскую привычку. — Если Волдеморт один раз отбил сыночка у папаши, то вдвоем они могут сделать куда большее.
— Так вот, я думаю, что выражу общее мнение, — вмешался Дамблдор. — Мистер Уизли, вы его секретарь, вы находитесь ближе всех к Краучу и лучше всех нас его знаете. Единственное, о чем мы вас попросим — если мистер Крауч начнет себя вести странно или нетипично — срочно сообщите нам.
* * *
Волшебники начали расходиться. Муди и Уизли вышли первыми, Люциус чуть задержался. Беллатрикс уже встала, но Дамблдор продолжал сидеть и о чем-то размышлять.
— Господин директор, — Белла не удержалась. — Скажите, а как давно вам известно, что Уизли секретарь Крауча?
— Около четырех месяцев, — просто ответил директор.
— Тогда… — Беллатрикс проглотила непристойное выражение, — почему?..
— Почему так долго? — Дамблдор угадал ее вопрос. — Зная вас, я могу предположить, как бы вы выпытали из юноши всю информацию. Но тут есть тонкий момент.
— И какой же? — разговор становился занимательным.
— Мистер Уизли сейчас гораздо лучше мотивирован нам помочь. И мы можем надеяться на результат. А с вашими методами результат гарантировать нельзя, не говоря уже о том, что это мой ученик, — покачал головой директор, — хотя для вас это вряд ли серьезный довод.
LXV. Драконоборчество
Беллатрикс не вела долгой беседы с директором — ее просто неправильно бы понял Малфой.
Уже вернувшись домой, ведьма задумалась над словами Альбуса. Да, безусловно, когда человек служит не из страха, а по убеждениям, он работает лучше. Вот только подбор ключа занимает иногда слишком много времени. Метод Дамблдора превосходно подходит, когда ты хочешь получить отличный результат. И он же совершенно неприменим, когда ты хочешь получить хоть какой-то результат, но быстро.
Хотя, с другой стороны — время пока что позволяло. Все равно до лета к Поттеру просто так не пробраться.
Сириус опять где-то гулял с Пенелопой. В шесть вечера Бродяга сунулся в камин и сообщил, что идет на свидание. Традиция связи через камин появилась сразу после похода в Хогсмид. «Делай, что хочешь, но каждый вечер в шесть лезь в камин и говори, что у тебя все в порядке», — так сказала Белла, и Сириус не особо возражал.
Возможно, стоило бы уже им обоим поселиться на Гриммо, но пока что это не было необходимо. На всякий случай Беллатрикс проинструктировала и Кричера, и Винки. Если, не дай Мерлин, на одного из хозяев нападут — домовик тотчас же должен аппарировать к другому Блэку.
Первого ноября Тонксы накрыли дом защитными чарами, Андромеда специально заходила к сестре за книгами и советом. Сразу после визита в Хогсмид Сириус лично зашел к Андромеде и доложил Белле: дом защищен. Семья готовилась к… разному. Фальшивый Волдеморт не торопился, и как только стало ясно, что впереди неизвестность — Блэки и их родня приняли профилактические меры.
И Дамблдор, и Малфой ждали, когда появится хоть один признак активности. Это напоминало сидение в засаде.
Беллатрикс пыталась поставить себя на место младенца, но приходила к одному и тому же выводу — пока меры безопасности действуют, соваться куда бы то ни было не следует. Волдеморт показал себя параноиком, и, что самое главное, в его распоряжении был всего один человек, и тот был вынужден с ним няньчиться. Следовательно, акция должна быть предпринята чуть позже, когда аврорат расслабится. И эта акция должна быть краткосрочной.
* * *
Гарри писал Сириусу. Драко писал Белле. Оба школьника интересовались одним и тем же: как правильно бороться с драконом? Дети решали проблему турнира радикально. Рон Уизли узнал у брата, что в Британию вывезли четверых рептилий. Парень быстро сообразил, что на каждого участника приходится по дракону. Нотт проверил догадку, спросив у отца. Все три девицы засели в библиотеку, а Малфой и Поттер тут же написали родне. Семеро школьников готовились.
Семеро… Беллатрикс хмыкнула, вспомнив название фильма. Она нехотя призналась себе, что посмотреть кино даже интересно. Ее куда больше настораживала необходимость идти в маггловский Лондон, чем просмотр «Семи самураев». В конце концов, она помнила, что у Снейпа хороший литературный вкус.
Профессор напомнил о себе в тот момент, когда Беллатрикс сочиняла письмо племяннику. Ведьма как раз дошла до описания «Коньюнктивитуса», когда хогвартская сова сбросила ей записку. Снейп оказался лаконичен. «В природе таких змей не существует, — писал профессор. — Больше всего это существо похоже на непомерно выросшую гадюку. Склонны считать, что эта змея выведена магически»
Младенец подкинул еще одну загадку.
* * *
Сириус не отставал от Снейпа. Неожиданно для самой Беллатрикс кузен явился на Гриммо сам.
— Беллс, — Бродяга сразу взял быка за рога. — Обращаюсь к тебе, как к эксперту. Нужна книга про крестражи, причем именно с описанием: что, как делается, совсем хорошо, если с примерами.
Белла подняла бровь.
— Зачем оно тебе? — ведьма даже опешила.
— Мне нужно проверить одно предположение, — кузен ответил так, что ничего не стало яснее.
— Какое предположение? — Беллатрикс поднялась с кресла и шагнула к двери.
— Беллс, — вздохнул Сириус. — Послушай, оно потому и предположение, что я ни в чем еще не уверен. Мне надо спросить крестника, и только потом я могу говорить что-то конкретное.
— Это твое последнее слово, Бродяга? — вздохнула Беллатрикс.
— Последнее, — упрямо сказал Сириус.
— Мерлин с тобой, — ведьма повернула ручку. — Пойдем в библиотеку.
Белла шагала по коридору, раздумывая: что еще нашел ее беспокойный кузен? Ей хотелось взять Сириуса за шиворот и вытрясти все, что он узнал, пусть даже это всего лишь догадки и робкие предположения. Но что-то ее останавливало: пусть Бродяга разберется самостоятельно.
— Беллс, я обязательно тебе расскажу все, — на входе в библиотеку Блэк попытался ее успокоить.
— Расскажешь.
Беллатрикс прошла к дальним полкам; кузен следовал за ней. Сириус держался в паре шагов от нее. Рядом, но не слишком близко. Он не проронил ни слова, пока Белла искала нужную книгу.
— Держи, — ведьма, наконец, выудила черный пухлый том.
Сириус бережно принял старую увесистую книгу.
— Особо ее не показывай, — порекомендовала Беллатрикс. — Труд из тех, что на грани запрета.
Сириус кивнул.
— Здесь основы высшей черной магии, — ведьма подошла поближе. — Разберешься, уровень твоих знаний позволяет. Если что, сразу же спрашивай меня.
Сириус кивнул.
— Как у тебя с Пенни? — Белла резко сменила тему.
— Кстати, — Блэк взял книгу под мышку и почесал правой рукой нос. — Я намерен делать ей официальное предложение в декабре.
— Это здорово, — Белла обогнула кузена и медленно двинулась к выходу. — Она в курсе?
— Она не против, — хмыкнул Сириус.
* * *
Ночью, после ухода Бродяги, Белла заснула очень быстро.
…она стояла на веранде и любовалась на ночное летнее небо.
— Смотришь на звезды? — Беллатрикс услышала тихий голос.
Ведьма кивнула. Рудольфус, как всегда появился бесшумно и будто из ниоткуда. Она готова была поклясться, что не слышала, как открывается дверь.
— Да, — односложно ответила Беллатрикс.
Муж подошел к ней и положил руки на ее плечи.
— Это тяжело, — тихо произнес он. — Он так и не нашелся?
— Да, — ведьма заговорила после недолгой паузы. — Я была у дяди с тетей… на гобелене вместо его портрета череп. Он мертв, Рудольфус.
Лестрейндж помолчал. Он только чуть сильнее прижал к себе жену. Беллатрикс отпустила перила и подалась назад.
— Все, Блэки закончились, — Белла выглядела по-настоящему печальной. — Дядюшка Орион совсем плох… мой отец будет последним.
— Есть еще ты, — Рудольфус обнял супругу так же, как человек держит ложку: крепко, но не сильно.
— Я стала Лестрейндж.
— Все равно ты самая Блэк, и мы оба это знаем, — Рудольфус сказал эти слова со странной интонацией.
Одобрение смешивалось с сожалением и на выходе давало непередаваемый коктейль.
— Брачный контракт не оперирует такими понятиями, как «мы оба это знаем», — Беллатрикс пожала плечами и положила руки на ладони мужа. — Жаль… Руди, я хотела, чтобы наши дети застали мой род не как воспоминание.
— Они и не застанут его как воспоминание, — пообещал муж. — Скоро все кончится.
— Ну да, их дед будет еще жив, — вздохнула Беллатрикс.
— Нет, Белла, — Рудольфус коснулся носом ее волос. — Все будет не так, радость моя. Война скоро кончится, когда тебе еще и тридцати пяти не будет. Ты еще успеешь родить не одного ребенка. И нашему второму сыну мы дадим твою девичью фамилию.
Беллатрикс застыла.
— Руди, — нужные слова вылетели из головы. — Но контракт…
— Звезда моей жизни! — Рудольфус поцеловал ее в макушку. — Главой рода являюсь я, и мы всегда можем пересмотреть этот пункт. Ты же не будешь возражать? — Беллатрикс по-девчоночьи помотала головой. — Если твой кузен умер, то пусть твой род продолжится от самой Блэк. Ты согласна?
…Война действительно закончилась, когда Белле было тридцать. Вот только все вышло не так, как Лестрейнджи ожидали. Сейчас Рудольфуса уже давно не было в живых, и от воспоминаний об их жизни Белла иногда морщилась, как от зубной боли. Сейчас она понимала: Лестрейндж по-настоящему ее любил и готов был ради нее на очень и очень многое. Но жизнь взяла все их чаяния и жестоко расколотила об пол реальности.
Однако одну вещь Беллатрикс сейчас вспомнила еще раз. Это она, старшая в роду, будет решать, кто Блэк, а кто — нет.
* * *
Двадцать четвертого ноября Белла вместе с Малфоями отправилась смотреть на первое испытание. Пока они шли к местам, ведьма увидела Сириуса — Бродяга вел Пенни, держа ее за руку. Племянник остался со школьниками, на трибуне сидели только Люциус, Нарцисса и Беллатрикс. Белла даже удивилась — место слева от нее осталось свободным, хотя Блэк прибыла почти к самому началу.
Странно, что никто не занял хорошее место. Трибуны были полны. Беллатрикс все поняла только через пару минут, когда рядом уселся профессор Снейп.
— Мистер Уизли говорит, что Крауч подлинный, — прошептал профессор, чуть наклонившись к Белле.
Нарцисса, сидящая рядом, смотрела только на поле и старательно показывала, что разговор Беллы со Снейпом ее не интересует.
— Это хорошо, — прошептала ведьма в ответ. — Что тут придумали с драконом?
— Чемпиону надо достать золотое яйцо из кладки, — Снейп заговорил чуть громче, но все равно тихо. — Кладку охраняет дракон, победа засчитывается, когда в руках чемпиона окажется яйцо. Впрочем, вы сами все увидите. Сейчас начнут объявлять условия.
Беллатрикс кивнула. Мысль Драко о том, что Поттера хотят угробить, показалась ей донельзя логичной. Дракон — это достаточно серьезно даже для взрослого волшебника, а не только для четырнадцатилетнего парня.
— Вы нервничаете, госпожа Блэк? — участливо поинтересовался профессор.
— Пока еще нет, — протянула Белла. — Нервничать я буду, когда выйдет Поттер. А пока что меня больше волнует необходимость идти в маггловский Лондон.
— Зачем вам туда? — профессор приподнял бровь.
— Мы ведь с вами собирались посмотреть «Семь самураев», — Беллатрикс повернула глову к Снейпу. — Насколько мне известно, фильмы смотрят в специальном помещении. Это меня расстраивает.
— Вообще, сейчас уже нет. Есть специальная техника, позволяющая посмотреть кино дома, — профессор на секунду задумался. — Если вы не сочтете за наглость и не хотите видеть магглов, то после рождества мы можем посмотреть фильм у меня.
— О, с радостью, — сидеть в маггловском театре Белле не хотелось.
* * *
Седрик Диггори превратил камень в собаку. Лабрадор, очень похожий на настоящего, отвлек змея, но на полдороге дракон понял, что его обманывают. Диггори остался жив и даже почти цел — он все-таки сумел увернуться от пламени, дракон лишь немного задел его.
Флер Делакур ввела дракона в транс. Когда девица невероятной красоты начала петь, Беллатрикс чуть не зевнула.
— Сейчас на трибунах будет несколько десятков влюбленных идиотов, — сказала она Снейпу.
— Вероятно, — кивнул профессор. На него вейлочары, видимо, не действовали.
Дракон заснул, но всхрапнул в самый неподходящий момент, опалив юбку француженки.
Крам действовал совсем не так. Ученик Дурмштранга выступал с позиции силы — болгарин даже не задумался о метле. О том, чтобы отвлекать дракона или успокаивать, Виктор тоже не задумался. Он просто ударил «Коньюнктивитусом» и забрал яйцо, пока дракон дергался от боли. Единственное, что испортило чистоту исполнения — ящер передавил половину яиц.
Наконец, на арену вышел единственный участник, на которого Блэкам было не наплевать. Поттер казался маленьким даже по сравнению с Флер. Глядя на то, как парень стоит на краю поля, Беллатрикс стиснула руками подлокотники. Выучил ли Поттер нужные заклятия?
Гарри не стал бить дракона заклинанием. Беллатрикс подалась вперед, когда Поттер просто вызвал метлу. Новехонькая «Молния» прилетела так быстро, что Белла начала крепко подозревать, что изделие было совсем рядом.
Поттер взлетел и заложил вираж над ящером. Дракон зорко смотрел закаждым его движением и выдохнул струю пламени. Гарри держался высоко, так, чтобы его не задело; по меньшей мере, он знал, с какого расстояния дыхание дракона становится опасным.
Поттер описал еще круг, дразня чудовище. Потом еще один. И еще один, отдаляясь от кладки. Но дракон двинулся по земле за надоедливым волшебником. Наконец, венгерская хвосторога потеряла терпение и собралась подниматься в воздух. И когда дракониха, наконец, расправила крылья, Поттер спикировал.
Беллатрикс чуть не вскочила с места, но парень уже держал в руках яйцо и стремительно набирал скорость.
Трибуны неистовствовали.
* * *
— Нам не туда, — Снейп легонько коснулся руки ведьмы.
Профессор двинулся к судейской трибуне, и Белла поняла, чего добивается декан Слизерина. Директора могли спускаться только по одной-единственной лестнице, и они еще оставались там.
Беллатрикс спокойно встала у спуска и посмотрела наверх. Интересно, кто покажется первым? Крауч? Дамблдор? Или же…
…Первым вышел Каркаров. Директор Дурмштранга шагнул на лестницу. Поглядел вниз. И остановился. Игоря и Беллатрикс разделяли десять футов, не больше. Белла смотрела на Каракрова пристально, не отрываясь. Если бы взглядом можно было прожигать, Игорь уже бы загорелся.
Каркаров стоял долгую секунду, пока рядом с ним не появился Дамблдор.
— Игорь, что же вы, — мягко произнес Альбус и легонько коснулся плеча коллеги. — Пойдемте.
— Игорь, здравствуйте, — Беллатрикс сделала шаг вперед. — Мы с вами очень давно не виделись…
-…В общем, думайте сами, — подытожил директор, когда троица из Дамблдора, Каркарова и Блэк уединилась у палаток чемпионов. — Я бы хотел рассчитывать на вашу помощь, Игорь. К тому же…
Дамблдор покосился на Беллатрикс.
— К тому же, — Белла улыбнулась, почти оскалилась, — ликвидировать фальшивого Темного Лорда в ваших интересах, Каркаров. Он, я думаю, очень на вас зол.
— Я, пожалуй, высказался, — Дамблдор повернулся к замку.
— Я тоже, — Беллатрикс не собиралась задерживаться надолго.
Они разошлись разными дорогами. Дамблдор — в Хогвартс, Белла двинулась к Хогсмиду, на каминную станцию. Она прошла до самого выхода, когда в полное мере ощутила, что чувствовал Каркаров под ее взглядом.
На трибуне сидел темноволосый парень, очень похожий на Френка Лонгботтома. Парень, не отрываясь, смотрел на Беллу. Просто сидел и смотрел. Даже с тридцати футов, по одной только позе Беллатрикс поняла, что у подростка сухие от ненависти глаза.
«Невилл Лонгботтом», — отметила про себя Беллатрикс и на всякий случай пошла к Хогсмиду другой дорогой, подальше от трибун.
LXVI. Выдуманные истории
«Пророк», вышедший через пару дней после испытания с драконами, разразился впечатляющей статьей. Беллатрикс даже не знала, плакать ей или смеяться. Она прочитала опус Риты Скитер, потом нервно закурила и вчиталась еще раз, уже отмечая самые убийственные моменты.
В представлении Скитер, в Хогвартсе существовал любовный треугольник. Маленькая, несчастная девочка из далекой Азии без единой родной души в Британии влезла в отношения с золотым мальчиком Седриком Диггори.
«На условиях анонимности взволнованная подруга мисс Чанг поведала мне: «Когда Чжоу стала ловцом, она начала чаще улыбаться, больше времени стала проводить с командами. Там-то Диггори ее и приметил». Действительно, блестящий староста ценит свою коллекцию снитчей явно выше своего значка, и охотиться также предпочитает над стадионом. Заметив искреннюю радость мисс Чанг, он спикировал на нее, видимо, просто по привычке. Чжоу, увы, была слишком неиспорчена, чтобы прочитать в нем такую обычную в нашей бедной Англии порочность»
«Интересно, что сейчас думает его папа?», — подумала Беллатрикс. Что-то ей подсказывало, что Амос Диггори удивлен, обеспокоен и даже несколько взволнован.
Разумеется, милая несчастная девочка не могла просто так бросить золотого мальчика с влиятельным папой. То ли она боялась, то ли… нет, все-таки боялась, Скитер старательно лепила из Чоу страдалицу, а не расчетливое существо.
«Скорее всего, юноша унаследовал неуступчивый, высокомерный нрав своего отца — ваша покорная слуга имела неудовольствие видеть, как Амос Диггори строил допрос, вообще-то, вверенной его заботам домашней эльфийки-свидетельницы во время инцидента на Чемпионате (смотрите номер три за июль). Как знать, отличается ли в глазах его сына эта худенькая белокожая девочка от такой вот оставшейся без хозяина эльфийки? Или он уже считает ее хозяином себя — так же, как, по некоторым свидетельствам, считает себя хозяином своего факультета?»
Как водится в любой мелодраме, спасти принцессу мог только герой, и вот тут-то Беллатрикс начала немного беспокоиться. На роль третьей вершины был назначен Гарри Поттер, юный чемпион и гроза всех девиц Хогвартса. На листе красовалась колдография всей великолепной семерки — трое парней и трое девушек окружали сияющего Поттера, так и не отпускавшего яйцо.
«Гарри Поттер, юноша безо всяких оговорок примечательный, вряд ли будет впечатлен высоким постом Амоса Диггори — его окружение составляют дети почтеннейших в Британии семейств. Он легко и с удовольствием идет на риск, наставляемый в этом своим столь драматически вернувшимся крестным. Сьюзен Боунс, будучи хаффлпаффкой, уже предпочитает общество его блестящих друзей сомнительной компании Диггори — и кто будет судить мисс Чанг, если она последует примеру юной Боунс? Тем более что в ее положении так легко счесть Гарри Поттера гораздо старше, чем он есть и... гораздо привлекательней, чем он думает о себе сам? Экзотическая красота Чжоу незаметна для нее самой, но очевидна всем, включая и Поттера. Так что...»
Дочитывая статью, Белла в очередной раз отметила, насколько в общении с людьми помогают детские страхи. Особенно те, которые ты создаешь сама. На счастье Беллатрикс и Нарциссы, Драко Малфоя Скитер в своей статье не упомянула ни разу.
* * *
— Поттер, не переживай, — Драко уселся на перила. — Скитер про всех такую чушь порет.
— Мне папа написал, что все в порядке, да, — Рон кивнул с важным видом. — Ну написала и написала, что с того?
— Ну да, Рон, не про тебя же написали, — ядовито заметила Гермиона.
Семерка школьников на этот раз не пошла вечером в пустую аудиторию, а прямо после обеда расположилась на верхушке Астрономической башни.
— Написали вообще про Диггори, — тихо, но веско вмешалась Сьюзи. — А тебе, Гарри, достаточно просто молчать и не обращать внимания. Седрику точно хуже.
— Это да, — тряхнула кудрями Гермиона, — но это не отменяет факта, что Скитер написала мерзкую, грязную, выдуманную до последнего слова клевету!
— Грейнджер, — устало протянул Малфой. — Можно подумать, что у вас не пишут такого.
— У нас? — взвилась Гермиона. — У нас с этим можно бороться и требовать опровержения.
— А у нас просто игнорируют существование Скитер, — возразил Драко. — Я бы счел ниже своего достоинства на такое реагировать, обижаться и тем более плакать в подушку.
— Вот именно, что не обратил бы внимания! — Гермиону понесло. — Вы просто закрываете глаза на…
— Домовики, глава вторая, — Малфой вклинился в момент, когда Грейнджер сделала паузу. — Да, мы уважаем традиции, но без фанатизма.
— А еще предрассудки, — гриффиндорка вздернула нос.
— А Уизли их не уважают? — хмыкнул Нотт.
— Ну… я бы приглашал на бал девушку, которая мне нравится, а не вымерял ее родословную, — протянул Рон. — А вот ты, Малфой, так не сделаешь никогда.
— То есть? — прищурился Драко.
— То и есть, что тебе, например, слабо пригласить на бал магглорожденную девушку, — негромко засмеялся Поттер.
Повисла пауза. Драко и Гермиона переглянулись. Потом посмотрели на Гарри и Рона. Взгляд и Малфоя, и Грейнджер не сулил ничего хорошего.
— Нет, почему, мне не слабо, — Малфой пожал плечами и старался не смотреть на закипающую Грейнджер. — Но есть целых две проблемы. Во-первых, единственной… магглорожденной, с которой я общаюсь, это приглашение не понравится. Во-вторых, я уже занят. Я сегодня после завтрака пригласил Асторию Гринграсс.
Малфой подмигнул Поттеру и с довольным видом спрыгнул с перил.
— Я не ведусь на слабо, — покачал головой Драко.
Он стоял спиной к Панси и не видел выражения ее лица.
* * *
О Святочном балу Беллатрикс узнала от племянницы. Тонкс появилась дома у тетушки через неделю после статьи в «Пророке». Белла через Андромеду попросила Тонкс приехать — и вот Нимфадора выбралась из камина на Гриммо.
В отличие от прошлых раз, девушка вела себя спокойнее. Не увереннее — уверенно Нимфадора себя чувствовала уже давно — а именно спокойнее. Наверное, сейчас она ощутила себя в гостях у родственницы. Беллатрикс заметила, что Тонкс, когда она одета в приличное платье, трудно счесть аврором. Нимфадора выглядела мило и по-домашнему.
Но тетя и племянница склонились над картой Британии, и это наваждение исчезло. Взгляд и поза выдавали Тонкс с головой.
— Мы с Селвином проверили вот этот и этот районы, — Беллатрикс указала палочкой на места, где были Вальпургиевы рыцари, и карта тут же покрасила области в Кенте красным цветом. — Там пусто. Я по-прежнему считаю, что мы тянем кота за хвост: фальшивый Темный Лорд скрывается где-то еще.
— В общем-то, ситуация неизменна, да, — Тонкс поджала губы. — У нас ничего подозрительного, но мы тайком присматриваемся к Краучу. Он регулярно ходит на работу.
Беллатрикс кивнула. Кроме нее и Селвина, на поиски вышел Флинт. Они с Себастьяном давно решили проверить парня в условиях, приближенных к реальным. Белла считала, что или в старых тайниках младенца нет вообще, или Крауч не задерживается со своей ношей на одном месте. Они проверяли эти места больше для очистки совести и шанса напасть на хоть какой-то след. Теперь к этим причинам прибавилась возможность тренировать молодое пополнение.
Вот только говорить о Флинте Тонкс не стоило. Да, Белла признает ее племянницей, но признает ее и членом Ордена.
— В любом случае, цель противника нам известна, — Белла прошлась по кабинету.
— Да, мимо Поттера их планы не пройдут, — согласилась Тонкс.
— Кстати, о Поттере… — протянула леди Блэк. — Как мальчик реагирует на кубок?
— Сложно, — покачала головой Нимфадора. — Сначала нервничал, потом, как с драконом справился, просто сиял. Теперь опять после этой статьи… даже не знаю, куксился. Еле успокоила.
— Он с тобой общается? — Белла приподняла бровь.
— Да, тетушка, когда мы с ним встречаемся, мы обычно о чем-то говорим, — улыбнулась Тонкс. — Парню теперь хочется в аврорат. Можно ли узнать — как дела дядюшки Сириуса?
— Дядюшка Сириус, — Беллатрикс прищурилась. — Дядюшка Сириус сделал предложение мисс Кристал. Да, раз мы перешли на обсуждение дел семьи — я вышлю вам приглашение на свадьбу, когда они определятся с датой.
* * *
На Гриммо побывала Тонкс, побывал и Сириус с кольцом на пальце. Кузен теперь оправдывал свое имя — сиял, как яркая звезда.
Приходил и Малфой. Все, кто был заинтересован, медленно и тщательно прочесывали Британию в поисках Волдеморта, но результатов пока не было.
Декабрь почти прошел, в конце месяца в Хогвартсе состоялся бал. Беллатрикс узнала из письма, что Поттер пригласил Дафну Гринграсс, Седрику составила компанию Чоу Чанг, а вот Крам явился рука об руку с Гермионой Грейнджер. Пожалуй, последнее станет хорошей пощечиной Каркарову. Не то, чтобы Белла одобряла выбор болгарина, но вероятная реакция Игоря на такое… согревала.
Рождество Беллатрикс встречала одна — Сириусу не до нее, у Андромеды муж, а Малфои… к Малфоям просто не хотелось. Она прислала родне подарки, родственники прислали ей подарки, но Беллатрикс на утро их даже не открывала. Утром двадцать шестого декабря на Гриммо прибыло письмо от Снейпа.
* * *
Белла посмотрела на бесконечные ряды ветхих кирпичных домов с темными, подлеповатыми окнами. «Он живет здесь? — презрительно подумала ведьма. — В этом гадюшнике?» Не медля, Беллатрикс зашагала по нужному адресу. Ее плащ развевался на ветру. Миновав лабиринт строений, она подошла к самому последнему дому. Из-за штор на первом этаже пробивался еле видный свет.
Беллатрикс постучала в дверь и замерла на пороге, дожидаясь, когда ей откроют. Вечерний ветер доносил до нее запах грязной речной воды. Ведьма не успела поморщиться — очень быстро внутри дома послышался шум и дверь открылась.
— Госпожа Блэк, — коротко поклонился Снейп и чуть посторонился.
— Здравствуйте, профессор, — Белла вошла в дом. — Я немного неточно аппарировала, пришлось поплутать.
Ведьма сбросила плащ и переобулась в домашние тапочки. Волшебники вошли в крохотную темную гостиную. Беллатрикс огляделась: все свободное пространство было заставлено книгами.
— Фильм мы будем смотреть в другом помещении, — Снейп повел волшебницу на второй этаж.
Эта комната казалась побольше гостиной. Не была, а именно казалась больше из-за того, что в ней не стояла целая библиотека. В комнате бывали редко,тут именно что наскоро прибрались перед визитом Беллы: подобные вещи любая женщина видит сразу. Профессор извинился и отбыл на кухню за едой, оставив Беллатрикс в одиночестве.
Волшебница прошлась по комнате и осмотрелась. Она поглядела вблизи на рычажок, которым Снейп включил свет. Осмотрела телевизор — большой черный ящик с экраном. Под телевизором находился еще один прибор, похожий на коробку, но назначение его для Беллатрикс было неясно. От маггловской техники отходили тоненькие шланги, которые втыкались в пазы в стене. Белла знала, что это розетки — как водопроводный кран, только для электричества, на котором у магглов работает большая часть техники.
Ведьма решила ничего не трогать и даже спрятала волшебную палочку — от магии маггловские приборы могут чудить, это она тоже знала. Беллатрикс просто села на диван и улыбнулась, увидев рядом тарелку с черешней. Снейп хорошо знал ее вкусы.
Профессор появился почти сразу после того, как Белла устроилась на диване. Снейп принес еще закусок и лимонад. Он поставил их на столик и начал колдовать с телевизором. Наконец, он уселся в кресло рядом и нажал кнопку на маленьком черном устройстве. На светящемся экране появились иероглифы и заиграла музыка.
* * *
Беллатрикс смотрела фильм впервые в жизни, но это зрелище… увлекало. Ведьма забыла про черешню и даже про лимонад. Осталась пустой и пепельница, которую заботливо принес для нее Снейп. Ей были интересны не движущиеся и озвученные картинки — Беллу увлекала история, которую рассказывал Куросава.
Сначала она сидела прямо, как свечка. Беллатрикс смотрела на отчаявшихся крестьян, которые рискнули нанять для защиты самураев, а видела деда. Она так и запомнила его прямым, худым, с проницательным взглядом: Поллукс Блэк напоминал обветренную скалу.
— Запомни, внучка, — говорил он, прогуливаясь с ней по саду. — Мы не мешаем кровь. Мы женимся так, чтобы не попасть на близких родственников. Во имя чего все это? Во имя чего вообще живут старые фамилии? Мы сидим на богатстве, мы имеем все лучшее, что может дать наш мир. И мы обязаны это использовать и вести общество за собой. Если человек из старого рода бездельничает — он предает свою кровь. Он рискует вырождением, платит эту цену и не пользуется тем, что оставили ему предки. Ты понимаешь меня?
Она, наконец, расслабилась, когда поняла, что просто смотрит историю, которую могли не показать, а записать и издать книгу. Вышло бы лучше, чем у Локхарта — Белла не сомневалась. Ведьма, наконец, откинулась на спинку дивана.
Она вздрогнула, когда юноша нагнал старого самурая, спасшего ребенка, которого вор взял в заложники. Юноша пал ниц, и жарко говорил: «Меня зовут Кацусиро Окамото! Позволь мне следовать за тобой!». Беллатрикс смотрела на пару самураев, а видела пару магов. Не самого богатого, не самого знатного, но невероятно могущественного Темного Лорда. И себя, говорящую Волдеморту почти то же самое.
Мастер меча напомнил ей Руквуда — что фехтование, что наука Отдела Тайн требовали концентрации и своеобразного склада ума. Белла сама не заметила, что примеряет маггловскую историю и слова персонажей к ее соратникам. Даже Кикутиё, человек с неизвестным прошлым, отчаянно выдававший себя за самурая, обзавелся своей ассоциацией. Кикутиё, который в детстве называл себя Принц-Полукровка, сидел рядом с ней и спокойно пересматривал кино.
Беллатрикс даже не заметила, как сбросила тапочки и уселась на диван, скрестив ноги и подперев подбородок руками. Длинная широкая юбка и длинные рукава жакета позволяли остаться в рамках приличий.
Она досмотрела всю историю до конца. До того самого момента, как трое выживших героев уходят из деревни неизвестно куда. Крестьяне сеют рис, бандитов больше нет, и самураи теперь им не нужны.
Белла вздрогнула и вернулась в реальность. Она еще не могла нормально описать свои впечатления. Что-то было про обязательства воинов защищать тех, кто сам себя защитить не может. Что-то было про верность традициям: Беллатрикс не сомневалась, что ружья в фильме были именно для этого — убить четверых самураев, даже Кикутиё, бандиты смогли только из огнестрельного оружия.
Что-то такое было, но описать словами Беллатрикс этого пока не могла.
— Впечатляет, — тихо сказала ведьма и откинулась на спинку дивана.
Она положила руку на подлокотник; ее пальцы подрагивали. Неизвестно, что подумал Снейп, но профессор аккуратно накрыл ее ладонь своей. Рука Беллы лежала ладонью вверх, и движения ее пальцев можно было истолковать, как просьбу, но Беллатрикс вздрогнула.
Внутренний голос ведьмы пожал плечами. Сейчас Белла поняла, что Снейп совершенно точно увидел белые домашние носки. Когда Беллатрикс переобувалась, она не сняла носков, которые она надела поверх гольф. Наверное, он увидел и шрамы на руках.
Белла дернула руку, и Снейп тут же разжал пальцы.
— Я прошу прощения, госпожа Блэк… — тихо произнес профессор. — Я неправильно понял ваш жест.
— Северус, — Беллатрикс покачала головой. — Ты все понял неправильно. Выключи свет!
LXVII. Разные последствия
Беллатрикс видела во сне большого черного плюшевого медведя. Мягкий и теплый зверь был ее любимой детской игрушкой. Маленькой девочкой она часто засыпала с ним в обнимку и видела хорошие сны.
Белла зашевелилась. Ведьма попыталась натянуть одеяло до носа и прижать к себе медведя. Медведь не двигался. Белла попробовала еще. Но медведь по-прежнему не двигался, и ведьма проснулась. За окном ярко светило зимнее солнце.
«Мерлин, я проспала?» — подумала Беллатрикс в первое мгновение. Она привыкла вставать рано, но если зимой светло, то сроки побудки давно вышли. Во второе мгновение она осознала, что видит другое окно, другую комнату, другую тумбочку — Белла вспомнила все и сразу.
Она чувствовала размеренное и теплое дыхание Снейпа; воздух шевелил ее волосы. Стараясь не дергаться, Беллатрикс аккуратно осмотрелась. Она не помнила, как профессор укрыл ее толстым, теплым одеялом. Ведьма закуталась так, что открытой осталась только ее голова. Белла скосила глаза: ей стало понятно, почему медведь не трогался с места. Поверх одеяла ее обнимала волосатая мужская рука.
Беллатрикс было очень тепло и приятно, но ведьма ощущала легкий дискомфорт. Чуть пошевелившись, она поняла в чем дело. На ней не было носков. Белла настолько привыкла к носкам, которые она почти не снимала, что без них даже в тепле стало немного неуютно. Ведьма зашевелилась, и рука профессора приподнялась и скрылась за ее спиной. Беллатрикс повернулась на спину и уставилась на проснувшегося Снейпа.
— Где? — резко спросила ведьма.
— В Тупике Прядильщиков. Дома у меня, — пояснил профессор.
— Мерлин, да нет же! Не я где. Я это знаю. Носки мои где?!
Профессор недоверчиво посмотрел на ведьму.
— Это настолько важно?
— Абсолютно, — с совершенно серьезным видом ответила Беллатрикс.
Снейп потянулся за палочкой.
— Акцио носки Беллатрикс Блэк.
Прилетевшие из коридора носки Белла схватила прямо в воздухе.
— Секунду, Беллатрикс, — Снейп уселся в кровати и взял ведьму под локоть. — Позволь, я посмотрю.
— Это настолько важно? — ведьма спрятала руку под одеяло.
— Абсолютно, — вежливо, но твердо произнес Снейп.
Беллатрикс протянула ему свою правую руку. Профессор аккуратно притянул к себе ее запястье. Ведьма смотрела прямо перед собой, но чувствовала, что Снейп пристально рассматривает ее запястье с рубцами от кандалов.
— Думаю, что мы сможем что-то с этим сделать, — произнес профессор. — Есть подходящие средства для кожи.
Беллатрикс улыбнулась.
— Ты спешишь? — спросил Снейп.
Ведьма помотала головой.
— Тогда я пойду и сделаю нам кофе. Спи, — Северус аккуратно погладил Беллатрикс по голове.
* * *
Во второй раз ведьма проснулась только через час. Рядом с ней на тумбочке стояла чашка кофе. Из-за заклинания напиток до сих пор оставался теплым и ароматным. Беллатрикс уселась в кровати и отпила из чашечки. После превосходного кофе ведьма окончательно пришла в себя.
Часы показывали полдень. Беллатрикс проспала почти десять часов и ощущала себя как кошка, сожравшая горшок сметаны. Волшебница поднялась с кровати; Снейп заранее повесил черный и пушистый халат на стоявший рядом стул. Одевшись, Беллатрикс на секунду задумалась: куда пойти? В соседней комнате остался весь гардероб. Но с другой стороны… Белла двинулась вниз по лестнице.
Снейп сидел в кресле и читал какую-то книгу: Белла не видела названия. Волшебница прошла по маленькой гостиной и опустилась в свободное кресло.
— Еще раз доброе утро, Снейп, — поприветствовала его Белла.
Профессор поднял взгляд. Еле слышно хмыкнул, увидев Беллу в халате. Но в книгу больше не смотрел.
— И тебе доброе утро, — эти двое не так давно перешли на «ты».
— У тебя ванная есть?
— Есть, но не совсем такая, как у магов, — пояснил профессор. — Пойдем, покажу.
— Пойдем.
Но оба почему-то не очень торопились подниматься. Беллатрикс поймала взгляд Снейпа. Ей показалось, что кое-что она сейчас поняла.
— Маешься? — ухмыльнулась Белла.
— А если да? — в речи Северуса полностью отсутствовали эмоции.
— Ну, смотря отчего ты маешься, — ведьма пожала плечами. — Трезво рассуждая, если женщина идет вечером в гости к мужчине, и они остаются наедине, то всегда есть вероятность, что женщина заночует у мужчины, разве нет?
Профессор кивнул.
— Если ты хочешь сказать, что ни о чем таком не думал, то лучше молчи, — Беллатрикс развила мысль дальше. — Я не поверю хотя бы потому, что это оскорбительно для моего женского самолюбия.
Профессор кивнул второй раз.
— Или ты загружен из-за кое-чего… другого? — прищурилась ведьма. Снейп прищурился в ответ. — Северус. Я смогу родить только когда солнце развеет горы. Когда ветер высушит море. Когда рак просвистит на горе марш Мендельсона, — Беллатрикс подбирала все новые и новые сравнения, чтобы заглушить неприятное ощущение. — Поэтому мне можно не пить зелье.
— Но лучше все-таки пить, — с расстановкой произнес Снейп. — Я тебе говорю как колдомедик.
— Хорошо, в следующий раз, — Беллатрикс выделила голосом два последних слова, — я позабочусь о зелье.
* * *
Беллатрикс размеренно покачивалась в кресле. Берлога Снейпа произвела на нее неизгладимое впечатление. Настоящее жилье холостяка — по-другому это назвать она не могла. По меньшей мере, после посещения совмещенного санузал Белла поняла, отчего у Снейпа постоянно сальные волосы. С другой стороны — все это она подметила только утром, на более-менее свежую голову. Вечером ей было не до этого.
Сейчас, уже вернувшись домой и пообедав, она чувствовала себя гораздо свежее, чем раньше. Все-таки Беллатрикс оставалась женщиной со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ей было приятно и тепло. И, как ни странно, сейчас Белла чувствовала себя спокойнее.
Сириус застал ее в библиотеке, обложившуюся книгами.
— Успокойся, — махнула рукой Белла, когда Бродяга начал еще раз извиняться за то, что оставил ее одну на рождество. — Я сама тебе сказала: «не пойду». У тебя свои друзья. И невеста.
— Верно, — Сириус уселся рядом. — Никогда не думал, что придется остепениться, жениться и заняться делом.
— О, — Беллатрикс приподняла брови. — Это похвально.
— На ренту жить не хочется, — кивнул Блэк.
— И что же ты задумал?
Бродяга помолчал, собираясь с мыслями.
— Давай так, — видеть Сириуса серьезным было по-прежнему непривычно. — У меня есть идея, но мне еще нужно все обдумать. Я скажу тебе на пасхальных каникулах.
— Книжку ты читаешь уже неделю, — хмыкнула Беллатрикс.
— Ты же не будешь отрицать, что некоторые вещи я делаю не сразу, но качественно, — нахмурился Блэк.
— Например, сбегаешь из Азкабана, — кивнула ведьма. — Мерлин с тобой, Сириус. Я все-таки не Вальбурга. Я предпочту посмотреть, чего от тебя можно добиться, а не переделывать тебя под свои лекала.
— К концу каникул у тебя будет результат моих изысканий, Беллс, — добавил Бродяга. — Сама знаешь, я не знаток черной магии, мне приходится многое перепроверять.
Белла кивнула.
— Проверяй.
— Да, вот что еще, — Сириус гордо выпрямился. — Мы тут подумали…
— «Мы»? — уточнила Беллатрикс.
— Мы, — повторил Сириус. — Мы хотим прийти на второе испытание крестника как Сириус и Пенелопа Блэк. Или хотя бы на третье.
* * *
Уже поздним вечером, отложив книги по Протеевым чарам и улегшись в кровать, Беллатрикс задумалась. Организацией свадьбы она заниматься не будет — надо попросить Нарциссу. Сестра ей не откажет. Бродяга не хочет медлить — оно и к лучшему, пусть скорее женится, пусть Пенелопа скорее рожает.
Беллу больше волновало другое. В сочельник, когда все нормальные люди празднуют, госпожа Блэк сидела над книгами и разбиралась с Протеевыми чарами. Чем дальше, тем крепче становилась ее уверенность, что они неправильно ищут младенца.
Волшебная Британия достаточно велика, чтобы поиск фальшивого Волдеморта силами даже полутора десятков человек оказался безнадежным предприятием. Проверка старых схронов выглядела сильным допущением: «Пусть Крауч-младший идиот, тогда…». Нужно было какое-то иное решение.
Белла задалась вопросом: «Можно ли выявить местонахождение Крауча по метке?». Волдеморт связал их всех в одну сеть. Каждый из Упивающихся знал, куда ему аппарировать в случае вызова. Но только в случае вызова. Можно ли сделать иначе? Беллу учил Темный Лорд. Она представляла, как он мог рассуждать и что делать. Но взлом целой системы меток представлялся невероятно трудной задачей.
Пока что Беллатрикс робко топталась у самого начала пути. Она умела создавать Протеевы чары с нуля, но не взламывать уже созданные. Был великий соблазн спросить советов у предка, но Финеас Найджелус Блэк связан долгом — Дамблдору не стоит знать слишком многое. Спрашивать у Снейпа Беллатрикс тем более не собиралась. Северус очень хорошо объяснил, что доверять ему не стоит.
Белла закатала рукав пижамы. Черная метка постепенно наливалась краской. Змея уже не выглядела серой. Иногда Беллатрикс казалось, что она шевелится. Младенец набирается сил, но все равно для полноценного физического тела ему нужен Поттер. Время пока есть.
Ведьма вздохнула. Когда-то она по утрам закатывала ветхий полосатый рукав и искала признаки жизни у серой метки. Знак Волдеморта придавал ей сил. Даже забавно, что Сириус и метка — две противоположности — делали одну и ту же работу: не давали ей сойти с ума. Она гордилась этим знаком. Черная метка была для нее знаком принадлежности.
Сейчас она задумывалсь: чем это было для Волдеморта? И чем это стало для его тени? Вряд ли метка была для него знаком различия или знаком принадлежности к ордену. Для существа, которое Беллатрикс увидела в доме Риддлов, метка была клеймом раба.
Вот только Беллатрикс вступала в организацию как вассал, а не как собственность. Ей слишком сильно хотелось думать, что для того, настоящего Волдеморта они были именно вассалами.
* * *
Вечерами на Гриммо становится тихо. Дом кажется почти необитаемым — Беллатрикс обычно перемещалась от библиотеки к кабинету и под конец своих изысканий отправлялась в спальню. Ее занятия почти не создавали шума, и даже Кричер, вышколенный блэковский домовик, иногда издавал больше звуков, чем Белла.
Снейп написал двадцать восьмого числа.
«Беллатрикс», — начиналось письмо. — «Я синтезировал обещанное зелье. Когда и как мне его передать?»
Белла ответила той же совой.
«Северус, бери зелье и приезжай ко мне смотреть кино. Телевизора у меня, правда, нет, но так ли нам нужен телевизор?»
Пожалуй, придется поискать для профессора хорошую книгу.
LXVIII. Изыскания
— Значит, Уизли явился на бал с Паркинсон?
— Совершенно верно.
Беллатрикс поерзала, устраиваясь удобнее. Они со Снейпом расположились в гостиной — Белла в излюбленном кресле-качалке, профессор устроился на диване.
— И как это выглядело? Уизли не оттоптал несчастной девочке ноги?
— Самое удивительное, что нет, — хмыкнул Северус. — Они выглядели вполне прилично. Вообще, вся эта семерка, похоже, нашла общий язык.
— Для нас это, наверное, плюс, — Беллатрикс потерла подбородок. — Во всяком случае, поведение племянника начинает мне нравиться. Ты не находишь?
— Я нахожу, что молодой Малфой учится ладить с людьми и влиять на них авторитетом, а не именем своего отца, — Снейп, как всегда, разговаривал, не показывая эмоций. — В этом отношении я полностью согласен. Мне нравится, что вся эта компания ломает изоляцию Слизерина.
Беллатрикс посмотрела на потолок.
— Когда я была сам знаешь где, сам знаешь кто, — краем глаза она увидела, как Снейп поморщился, лишь услышав про Сириуса, — рассказывал, как они учились. В мое время такого не было. Соперничество было, спесь была, но не открытая вражда.
— В твое время отцы учеников не воевали друг с другом, — с расстановкой произнес профессор. — Когда я пришел на пост декана, факультет был буквально разгромлен. Слизерин всегда стоял особняком, а в восьмидесятых он находился в полной изоляции…
— …На Слизерине всегда было много богатых и чистокровных. Они всегда держали дистанцию, — пожала плечами Белла. — В пределах разумного, конечно.
— Плохо не то, что другие три факультета не общаются со слизеринцами, — пояснил Снейп. — Плохо то, что они все начали дружить против Слизерина. Если твой племянник переломит эту ситуацию — он добьется успеха не только в школе, но и в жизни.
— Я согласна.
— На балу только трое моих подопечных пришли с парой не со Слизерина, — Снейп слабо улыбнулся. — Гринграсс, но ты уже в курсе, Нотт вывел в свет юную Боунс. Еще отличилась Паркинсон.
— Есть один нюанс, — Беллатрикс посмотрела на профессора. — А остальные твои подопечные одобряют выбор этих троих? Или Слизерин сам поддерживает свою изоляцию?
— Увы, сам же ее и поддерживает… — протянул профессор.
* * *
— Расскажи еще про Поттера, — попросила Беллатрикс.
— Вот почему именно сейчас, а? — в темноте Беллатрикс не видела лица Снейпа, но догадалась, что тот скривился. — Идеальное место и время, ничего не скажешь.
— Потому что сейчас я об этом вспомнила. Не злись.
Ведьма поцеловала профессора в щеку.
— Я не злюсь, — Снейп закинул руки за голову. — Поттер как Поттер, общается с толпой школьников, регулярно болтает с твоей племянницей и крутится возле Муди. Говорят, что он собрался стать аврором.
— Думаешь, он сможет? — Беллатрикс приподнялась и поправила свою подушку.
— Зелья он не сдаст, — отрезал Снейп. — С текущим уровнем знаний — точно.
— Придется его учить… — протянула Беллатрикс.
Волшебница повернулась на спину и натянула одеяло до подбородка. Все равно Снейп видел в мальчишке точную копию Джеймса Поттера, а уже потом кого-то еще. Гарри придется подучить. Если сама Беллатрикс не обратит на него внимания, парнем займется Сириус. Белла зажмурилась. Влиять на Поттера… полезно.
— Беллатрикс? — Снейп аккуратно позвал ее.
— Все в порядке, — откликнулась ведьма. — Одного не пойму: почему Дамблдор его воспитывает, а мы будем учить? Логичнее наоборот.
Белла подвинулась ближе к профессору. Так было гораздо теплее.
* * *
Снейп ушел утром, сразу после завтрака. О недавнем визите профессора напоминал сосуд с густой, вязкой жидкостью. Снадобье напоминало средство, которым Андромеда обрабатывала руки Беллы. Именно что напоминало: запах и внешний вид этого зелья внушал немного больше доверия. По всей видимости, Снейп сварил улучшенную версию средства, продававшегося в аптеке.
После визита Снейпа у Беллы кроме мази осталось хорошее настроение. Беллатрикс наслаждалась тем самым чувством, когда все кажется по плечу, а жизнь — прекрасна и удивительна. Чем-то это напоминало глоток Феликс Фелициса. Ведьма даже выбралась к полудню в Косой переулок. Все равно придется учить Поттера.
Беллатрикс вернулась домой из книжного магазина и дома ее уже поджидала разьяренная Вальбурга.
— Как это только возможно?! — завопила старуха, едва только Беллатрикс прикрыла за собой дверь. — Какой-то полукровка! В моем доме! На моей кухне!! За моим столом!
Тетка Вальбурга разорялась ровно до того момента, как Беллатрикс подошла к портрету и взялась за шторки.
— Какая из тебя леди?! — взвизгнула старуха.
— Нормальная, — холодно ответила Белла. — Мой дом, моя кухня, мой гость. И стол тоже мой.
Беллатрикс с силой закрыла шторки на портрете. Чистоплюйство Вальбурги ее раздражало.
* * *
Белла поднесла к носу запястье и принюхалась. Средство от Снейпа почти не пахло. Мазь слегка пощипывала кожу, но это скорее успокаивало, чем раздражало. Профессор говорил, что какой-то эффект можно ожидать через месяц. Беллатрикс слабо улыбнулась: человек очень быстро привыкает к хорошему. В свое время она радовалась, что запястья белые, а не красные.
Ведьма с довольным видом потянулась и уселась в кресло. Снейп просил ее перевести с русского языка свежую статью. Вот он, дурмштранговский журнал, лежит на столе. Белла пообещала профессору успеть до вечера второго января. Времени еще хватало, и она отправила журнал в ящик стола. У нее была более насущная проблема.
Протеевы чары упорно не хотели поддаваться. Беллатрикс могла быстро и качественно их навести, могла изменять свои же чары. Но оставался вопрос: «Как, не будучи автором заклятия, получить над ними управление?» Нормального ответа на этот вопрос не было. Идеи, догадки и предположения были. Но не более того. Через пару часов методичной работы у Беллатрикс появилась очередная порция выкладок.
* * *
Подвальная лаборатория совсем не напоминала логово страшных и ужасных темных волшебников. В ней было чисто и светло. Свет давали волшебные светильники, вмонтированные в потолок. Еще несколько ламп можно было перемещать по комнате.
Беллатрикс опустила на глаза очки-консервы. Перчатки, халат, очки — технику безопасности она запомнила намертво еще между Хогвартсом и свадьбой, когда взламывала заклятия. Ведьма аккуратно протерла стол, достала приборы и журнал, и только после этого на ее рабочем месте появилась коробка с образцами.
Один галлеон и два сикля она зачаровала в самом начале своих опытов. Монеты были связаны в простую сеть. С золотого можно отдать сигнал на любую из двух серебряных — монеты оказались грубым подобием сети Черных меток. Воспроизводить систему Беллатрикс научилась быстро. Ломать эту систему она не умела до сих пор. Для чистоты эксперимента она заколдовала монеты палочкой деда; система чар не должна считать взломщика своим автором.
Белла расставила монетки и подключила вредноскоп. Задача усложнялась тем, что она могла пользоваться только волшебной палочкой, но не ножом. Черная метка, изображенная на живой руке — не металл. Резать ее — занятие неблагодарное и опасное. Беллатрикс пыталась добиться простой вещи — не просто отправить сигнал с подчиненной монетки на главную, но и выяснить ее местонахождение.
Ведьма взмахнула палочкой, и галлеон улетел за ширмочку. Для чистоты эксперимента видеть монету нельзя. После полсекундного раздумья Беллатрикс решила обработать сикль, лежавший справа — тот выглядел менее потрепанным. Вызов прошел успешно: столбик термометра пополз вверх. За ширмой располагался датчик — если на теплопроводящей сетке что-то грелось, грелась и ртуть в термометре.
Беллатрикс медленно начала читать заклинания. Она даже дышала через раз. Процесс напоминал ведьме нащупывание ручки от двери в темноте. Сикль вздрагивал на столе; монетка звенела. Казалось, еще секунда — и можно увидеть поток волшебной силы…
Вспышка! Белла еле успела дернуться назад, когда сикль с хлопком взлетел под потолок и запрыгал по полу. Волшебница схватилась за сердце. Искры все-таки попали на перчатку, на прочной драконьей коже остались черные точки. Беллатрикс села на стул и облегченно выдохнула.
Искать сикль ведьма стала только после того, как записала в журнал последовательность заклинаний. Уже потом, рассматривая совершенно целую монетку, Белла задумалась над побочным эффектом. Серебряная монета осталась без протеевых чар. Совсем. Беллатрикс не поленилась проверить — даже с галлеона этот сикль вызвать не удалось.
Ведьма еще раз проверила записи и набрела на интересную мысль. Она попыталась вызвать галеон уже по разрушенной системе чар. Взломать метки не получилось. Получилось вместо этого их сломать. Жалко, но стоит попробовать.
Она повторила процедуру, не доходя до завершающих этапов. На этот раз все прошло без зрелищных полетов и вспышек. Сикль сиротливо лежал на столе. После того, как Беллатрикс закинула его за ширму и начала колдовать над галлеоном, монетка не нагрелась.
Ведьма ухмыльнулась и потянулась за журналом. Это стоило записать.
* * *
— Я вижу, вы интенсивно трудитесь, — мягко произнес Финеас Найджелус Блэк. — Сидите, сидите.
Старый директор объявился на Гриммо поздним вечером, когда в лаборатории уже навели порядок, журнал отправился в стол, Сириус узнал, что все нормально, а сама Беллатрикс села переводить статью.
— Да, — Белла повернулась, — перевожу очередную статью.
Все равно Снейп не делает секрета для Дамблдора. Так что даже если предка заставляют за ней присматривать, нынешний директор ничего не узнает.
— О, любопытно, — протянул Блэк. — И о чем же она?
— Вы не поверите, но о крестражах, — Беллатрикс потерла подбородок. — автор утверждает, что создание множественного крестража технически осуществимо. Правда, только в теории.
— Маразм, — хмыкнул директор. — Надо быть полным идиотом, чтобы создавать хоть один крестраж… ах, да, я забыл, простите мою бестактность.
Беллатрикс поиграла желваками.
— На сей раз я говорю совершенно искренне, — директор улыбнулся, чуть ли не виновато. — По меньшей мере, вы делаете успехи. Кстати, зачем вам летные очки?
Белла машинально повернулась к своим защитным очкам.
— А, в лаборатории что-то делали… — догадался Блэк. — Что ж, хорошо… эту лабораторию в свое время оборудовала моя милая супруга.
Финеас Найджелус Блэк прикрыл глаза.
— Знаете, Финеас сказал мне когда-то, что с тех пор, как умерла Урсула, я разучился улыбаться, — медленно произнес директор.
Беллатрикс помолчала.
— Она обставила лабораторию и кухню, — Блэк открыл глаза. — На кухне почти ничего не менялось. Даже стол остался.
Белла немного покраснела.
* * *
Сириус явился на следующий день, с книгой под мышкой и взбудораженный. Беллатрикс чуть ли не насильно влила в него чай, заставила сесть в кресло и потребовала медленного и подробного рассказа.
— Значит, так, Беллс, — Бродяга взял быка за рога. — Ты помнишь, что было с Гарри на втором курсе?
— Василиск, — произнесла Беллатрикс, — но в истории много белых пятен.
— Именно, — Сириус подался вперед. — Я говорил с Гарри и очень тщательно его расспросил. Ты, вероятно, в курсе, что они с Роном Уизли полезли туда, когда василиск утащил Джинни?
— Так, — кивнула ведьма.
— С василиском Гарри бился один, и он мне рассказал, что видел там призрака.
— Чей был призрак? — резко переспросила Белла.
— То-то и оно, что Гарри решил, что это призрак. Призраки серые, а не цветные. Призраки не набираются сил от человека, и призраки не пользуются палочками.
— Ого, — прошептала Беллатрикс. — И… кто же это был?
— Это был Том Риддл, — очень тихо произнес Бродяга. — Ты знаешь, кто это. Он был в школьной мантии.
— Слепок души, — Беллатрикс нервно закурила. — Значит, крестраж был сделан еще в школьные годы…
— Хуже, — только сейчас Белла поняла, как Сириус взволнован. — Том Риддл сказал крестнику, что он воспоминание, которое хранилось в дневнике. Но Гарри пронзил дневник ядом василиска. Ты понимаешь, о чем я?
— А как тогда он до сих пор жив?! — Беллатрикс почувствовала, что ее берут за загривок чьи-то холодные лапы.
В памяти всплыла статья, которую просил перевести Снейп. Знал ли он? Или это всего лишь совпадение? Дамблдор точно знал обо всем, что было в Хогвартсе. Теперь стало понятно, почему директор не высказывал энтузиазма насчет поисков фальшивого Волдеморта. Маг уровня Дамблдора должен был знать, что именно уничтожил Гарри. Но тогда получается, что крестражей больше одного?
— Беллс, — позвал ее Сириус. — Беллс!
— Я думаю, — помотала головой Беллатрикс. — Подожди.
Если даже один крестраж разрушает личность, то что сделают два? И что, если Темный Лорд сделал больше двух крестражей? Где искать? Как искать?
— У меня всего один вопрос, — настойчиво произнес Блэк. — Можно ли сделать больше одного крестража?
LXIX. За рамками
— Получается, что можно? — переспросил Сириус.
Беллатрикс помолчала. По логике вещей, должен быть и второй крестраж. Волдеморт говорил: «я зашел дальше всех по пути бессмертия». Как оказалось, он говорил о давно известном черном колдовстве. Скорее всего, именно второй крестраж и служил основанием для хвастовства.
— Беллс? — кузен привстал со своего кресла.
— Я не видела и не слышала, чтобы хоть кто-то смог сделать больше одного, — медленно произнесла ведьма. — Но…
…Но в статье утверждалось, что это возможно.
— Факт есть факт, — Сириус уселся ровно. — Если это не второй крестраж, то что?
— Других идей у меня нет.
Беллатрикс погасила окурок и поднялась из кресла. Госпожа Блэк прошла по комнате; ее взгляд блуждал, как будто ведьма собралась искать пятый угол.
— Других идей у меня нет… — повторила Беллатрикс.
— Он должен был сойти с ума, разве нет?
Белла поморщилась: она близко подошла к кузену и принюхалась. Сейчас ей почему-то казалось, что от Сириуса пахнет псиной. Она помотала головой, прогоняя запах и отошла чуть подальше.
— Из того, что читала, напрашивается немного другой вывод, — волшебница собралась с мыслями. — Маг может очень и очень долго оставаться в здравом уме, по меньшей мере, пока живет столько, сколько обычно живут люди. Но из-за грани смерти он вернется безумцем. По меньшей мере, если ждал возрождения больше года.
— Но тут не один крестраж.
— Не один, — кивнула Беллатрикс. — Надо думать! Надо очень хорошо думать! Пока что мне ясно только одно: задача резко усложняется.
— Вообще, у меня есть еще один вопрос, — тихо спросил кузен. — Что у него за змея?
— Надо очень хорошо об этом подумать, — Беллатрикс уселась в кресло.
«А еще надо поговорить с Малфоем. Очень серьезно поговорить», — мысленно добавила ведьма.
* * *
Этой ночью у Беллы так и не вышло нормально поспать. Сначала она долго размышляла над статьей, потом просто лежала в противном оцепенении, когда вроде и хочешь спать, но сон так и не идет. Где-то к полуночи волшебница провалилась в забытье…
…Беллатрикс стояла в коридоре перед полуоткрытой дверью. Там, в гостиной, горел неяркий свет и слышались тихие голоса. Белла догадывалась, кто там, и именно поэтому не хотела входить. Ведьма осмотрелась. Это был коридор ее дома, но, как бывает во сне, второй конец скрывался в темноте — там была пустота. Белла откуда-то знала, что можно уйти в эту темноту и забыться до самого утра.
Волшебница задумалась. Сбежать или войти? Она сделала глубокий вдох и потянулась к ручке двери. В свое время дед сказал: «Пей чашу до дна». Можно убежать сейчас, можно убежать еще раз, но это лишь оттянет неизбежный момент. Там — то, что ее гложет. Туда придется войти, просто в следующий раз ее могут и не спросить. Дверь со скрипом открылась, и Беллатрикс вошла в комнату.
— О. Явилась, — процедил знакомый голос.
В гостиной сидели в креслах Друэлла и Вальбурга Блэк. Они обе выглядели еще не старыми — Беллатрикс запомнила их такими в семидесятых.
— Как ты могла до такого докатиться? — Вальбурга с отвращением посмотрела на племянницу.
Они выглядели, как во времена молодости Беллатрикс. Ведьма не сразу поняла, что сейчас она им ровесница, а не младшая родственница. Она оглянулась по сторонам и не успела ответить.
— Для нее это норма, — Друэлле и Вальбурге, похоже, не было нужно присутствие Беллы, чтобы помыть ей косточки.
Беллатрикс не смотрела на двух ведьм. Она обратила внимание на кое-что более интересное. Кресло-качалка, подарок Сириуса, стояло на своем обычном месте. Это уже не был дом Вальбурги. Это был дом Беллатрикс Блэк. Волшебница прошла через всю комнату, не слушая мать («Ее даже в род Лестрейнджей приняли с оговорками!»), и непринужденно уселась в кресло.
— Так до чего я докатилась, тетушка? — Беллатрикс покачнулась в своем кресле, в своей гостиной.
Вальбурга и Друэлла взорвались.
— Дрянь!
— Позор моей плоти!
— Как ты посмела? — взвизгнула Вальбурга. — Я оставила тебе дом, я оставила тебе все, что имела — для чего? Чтобы ты привела сюда Сириуса? Водила сюда полукровок? Ты должна была поступать подобающим образом!
— Она не знает, как должна себя вести леди, — Друэлла, когда сердилась, говорила о старшей дочери в третьем лице. — Только падает все ниже и ниже с тех пор, как вышла из Азкабана. Я давно отчаялась хоть чего-то от нее добиться.
— Как ты быстро отказалась от Темного Лорда! — покачала головой тетка. — Ты ждала его тринадцать лет, и всего лишь из-за одной беседы ты побежала к этому непутевому! Ты продалась Дамблдору! Ты предала свою кровь, еще когда заговорила с Сириусом!
— Что?! — возмутилась Беллатрикс. — Предлагаете ждать, когда вам не только плюнут в лицо, но еще и что-нибудь оторвут? Я немного лучше вас знаю Темного Лорда, чтобы быстро отличить настоящего Волдеморта от его бледной копии!
Беллатрикс не сразу поняла, что она пытается оправдываться.
— Ты всегда росла непослушной дрянной девчонкой, — холодно произнесла Друэлла. — Что бы тебе не говорили, как бы не объясняли — тебе было наплевать. Могла бы хоть в чем-то взять пример с младшей сестры. Даже Андромеда, и та сейчас лучше тебя.
— Мы с невесткой всю жизнь провели так, чтобы никто не мог нас упрекнуть, — назидательно подняла палец Вальбурга. — Мы хранили честь семьи. И сейчас, когда тебе делают замечание, ты еще смеешь оправдываться!
— А кто судьи-то? — до Беллатрикс, наконец, дошло, что можно и нужно сказать обеим ведьмам. — Вы в самом деле думаете, что мы должны равняться на мнение родов, которые втрое нас моложе?
Белла зажгла сигарету.
— Какая мерзость, — процедила Друэлла. — Позорище!
«Забавно, что для них маггловский табак и встреча с фальшивым Волдемортом — явления одного порядка», — отметила Беллатрикс.
— Я — Блэк! — Белла рассмеялась и выдохнула колечко дыма. — Мне плевать на мнение молодых родов. Что они такого расскажут мне о крови, чего я не знаю? У меня есть долг не перед Розье, и не перед министерским выводком. У меня есть долги перед предками. Это их я буду спрашивать, соответствую ли я статусу чистокровной леди или нет. Но не вас.
Друэлла и Вальбурга пытались что-то сказать, но Беллатрикс не слышала ни слова. Очертания комнаты расплылись и обстановка начала меняться. Так бывает только во сне.
Беллатрикс оказалась на опушке Запретного леса, лицом к школе. Над Хогвартсом кружили три дракона. Ведьма моментально узнала все три породы — зеленый валлийский, украинский бронебрюх и венгерский хвосторог. Почему-то она сразу догадалась, что это именно хвосторог, а не хвосторога. В памяти Беллы откуда-то появилось имя черного дракона, самого крупного и свирепого из трех, но Хогвартс уже начал расплываться.
— …Блэк! — Беллатрикс услышала фамилию, но не имя.
Теперь Белла стояла в Большом зале, невидимая для всех. Так же себя ощущает человек, заглянувший в Омут Памяти. Он видит все, его же не видит никто. МакГонагалл только что произнесла фамилию, и мальчик пошел к Шляпе. Ребенок был очень похож на Беллатрикс: вылитый Блэк, с типичными для рода чертами лица и черными волосами. Почему-то вместо Дамблдора на месте директора сидел Снейп. Северус хмуро смотрел на ребенка и барабанил пальцами по столу.
— Гриффиндор! — рявкнула Шляпа после недолгих раздумий.
Большой зал померк.
На этот раз Беллатрикс не могла даже пошевелиться. Она стояла посреди большой черной комнаты; стены помещения тонули в темноте. Ведьма слышала только свое собственное дыхание и неясное шипение.
— Я до тебя еще доберусь, Беллатрикс, — этот высокий и холодный голос было невозможно перепутать.
Перед Беллой возник тусклый, мерцающий волшебный светильник. Его огонек выхватил из мрака высокого худого человека, сидящего на троне. Беллатрикс моментально осознала, кто именно предстал перед ней. Фальшивый Волдеморт не был похож на Темного Лорда из воспоминаний Беллатрикс. Он гораздо сильнее напоминал Белле того уродливого младенца, сидевшего в доме Риддлов. «Труп на троне», — подумала ведьма, разглядывая рубище, которое носило существо.
Из темноты выдвинулись неясные фигуры, закутанные в мантии. Они медленно подходили к трону и целовали край облачения фальшивого Волдеморта. Светильник погас, и Беллатрикс не зависла в пустоте, а потеряла сознание, как будто кто-то огрел ее по голове.
Она очнулась от холода, который невозможно спутать с чем бы то ни было. Ведьма открыла глаза; первым, что она увидела, оказался полосатый рукав тюремной робы. Беллатрикс тут же вскочила на ноги. Она видела до ужаса знакомые стены и узкое оконце. Белла не догадывалась, сколько сейчас времени — может, утро, может, начало вечера — по вечно пасмурному небу понять это было невозможно.
Беллатрикс залезла с ногами на топчан. Сколько она просидела в этом безвременьи — она не знала. За коридором начиналась темнота, в камере Сириуса не было никого. Все, что ей осталось — гнетущая тишина и холод, похожий на тот, что предвещал появление дементоров. Когда в коридоре зазвучали шаги, Беллатрикс забеспокоилась. Источник звука приближался. Человек неспешно шагал прямо к ней. Когда по представлениям Беллы до него осталась пара метров, ведьма не выдержала и пошлепала к решетке. Она успела подойти вплотную к прутьям, когда человек вышел из-за угла. Перед Беллой стоял Поллукс Блэк.
— Пойдем, внучка, — спокойно и буднично сказал дед и взмахнул палочкой.
Дверь в решетке открылась, и старик взял Беллатрикс за руку, как маленькую девочку. Поллукс и внучка пошли рядом; Белла почти не чувствовала холода.
— Дедушка… — заговорила она, но старик мягко перебил ее.
— Ты хочешь спросить, что это за место, — сказал он. — Я бы назвал его плодом твоего воображения; особенно эту клетку.
— Воображения? — коридор становился все теплее и светлее.
— Конечно. Этот сон — отражение твоих мыслей и страхов, девочка моя, — дед смотрел прямо перед собой.
— Наверное, да, — тихо произнела Беллатрикс. — Мать и тетушка говорили… ты ведь все знаешь, так?
— Конечно, — Поллукс Блэк легонько кивнул. — Я знаю все, что ты сейчас видела и слышала — и претензии дочери с невесткой, и видения будущего.
Блэки немного помолчали.
— Мне следовало больше времени уделить дочери и тебе, — дед заговорил снова. — Вальбурга всю свою жизнь старалась быть большей Блэк, чем мой дед. Беда в том, что она слишком много внимания уделяла формальностям, а не сути. Твоя мать оказалась очень похожа на нее.
— Я была у нее боггартом, — процедила Беллатрикс.
— Она боялась, — пожал плечами дед. — Друэлла так и не родила ни одного сына, Друэлла оказалась в нашей семье из-за тебя. И на тебе срывала свое раздражение и свои страхи. Сейчас я понимаю, что заняться тобой стоило мне. Твоя мать так и не поняла, что девчонка-сорванец — приемлемое для Блэков явление.
— Сейчас уже поздно что-то менять.
— Для них — да. Для тебя же… ты уже изменилась, девочка моя. Жаль, что только сейчас, — старый Блэк помолчал. — Мы все были заложниками семейного кодекса и неясного положения в Британии. Да и ты сама не станешь отрицать, что увидела в Волдеморте то, чего тебе не хватало в нашей семье.
— Да, наверное, так.
— Не наверное, а точно, — отрезал дед. — Трудно объяснить, отчего не стоит слепо доверяться Волдеморту, когда сам презрительно относишься к магглам. Совсем невозможно что-то объяснять влюбленной девочке. Я должен был очень серьезно заняться твоим воспитанием, внучка. Сейчас я сильно жалею о том, что этого не сделал.
— Но ты же пришел, — слабо улыбнулась Беллатрикс.
— Да, я пришел. Но ты сама начала ощущать старые догмы, как клетку для разума. Теперь, как говорил Аластор, дела нашей семьи — это твоя вечеринка, девочка моя. Раз ты видела моего правнука, то это… обнадеживает.
Дед и внучка подошли к двери.
— Дедушка, — очень тихо сказала Беллатрикс. — Жаль, что мы с тобой так и не встретились. Ведь все, о чем мы сейчас говорим — только плод моего воображения. Это происходит у меня в голове, — печально улыбнулась ведьма. — А я так хотела тебя видеть.
Поллукс Блэк обнял внучку за плечи и притянул к себе.
— Девочка моя, — старик поцеловал ее в макушку точно так же, как отец целует маленькую дочь. — Конечно, весь этот разговор происходит только в твоей голове. Но почему он не может быть правдой?
Дед открыл дверь, но Беллатрикс не успела увидеть за ней ничего, кроме яркого света. Она проснулась.
* * *
— Значит, Темный Лорд просил тебя хранить дневник, в котором записано, как вскрыть Тайную комнату? — протянула Беллатрикс.
Люциус нервно шагал из угла в угол.
— Именно так. Ты сама видела, — Малфой показал взглядом на думосброс.
Беллатрикс разговаривала со свояком в той же комнате мэнора, в которой показывала Малфою свои воспоминания о встрече с младенцем. Вот только теперь нервничал Люциус, а не Белла.
— Я видела, и я в это верю, — Белла потерла подбородок. — Но странно, что ты так ничего и не заподозрил.
— Слушай, ты знаешь, сколько разных предметов могут так заколдовать, — Малфой, наконец, остановился. — Одних напоминалок есть великое множество. Никто не думал, что Темный Лорд сделает крестраж. Или тебя смущает другое?
— Ну, почему ты не сказал мне об этих замыслах, я понимаю, — усмехнулась ведьма.
— До твоей встречи с младенцем я постоянно боялся твоей… гиперактивности.
Беллатрикс пожала плечами.
— И я до сих пор сомневаюсь, что это крестраж, — добавил Малфой. — Поттер мог напутать, он мог неверно что-то понять.
— Я — нет, — отрезала Беллатрикс. — Ты забываешь, что мой кузен основывался не на знаниях Поттера, а на его наблюдениях. Возможно, нам надо будет вытянуть воспоминания мальчика, чтобы во всем удостовериться, но пока что я не сомневаюсь — крестражей минимум два. Надо собрать людей, Люциус.
LXX. Курс молодой Блэк
Каркаров говорил по-английски чисто, почти без акцента. Нет, он не знает, чтобы у Сами-Знаете-Кого были крестражи. Тот вообще был очень скрытным человеком, о чем лорд Малфой и сам знает. Сейчас, когда рядом не было ни Беллатрикс, ни Дамблдора, Игорь вел себя гораздо спокойнее. Они с Люциусом расположились на втором этаже «Трех метел». Рядом с той комнатой, где Дамблдор представил Персиваля Уизли.
— Примерно так, — подытожил Каркаров и улыбнулся. — Я боюсь, что ничем особенным помочь не могу.
— Хотя бы напиши своим профессорам насчет интересующих нас проблем, Игорь.
— О, конечно, конечно, — Каркаров погладил свою бородку и откинулся на спинку стула. — Я напишу… но должен сказать, Люциус, что ты очень сильно рискуешь.
— Мы все рискуем, — Малфой невзначай коснулся левого рукава: ничего не произнесено, но все сказано.
— Я не совсем об этом, Люциус.
На лице Каркарова появилось то самое знакомое выражение: вежливость, заинтересованность и все это сдобрено легким оттенком превосходства. Директор сделал небольшую паузу и продолжил.
— Я говорю о Блэк.
— Так продолжи, — на лице Малфоя не дрогнул ни один мускул.
— Скажи мне, пожалуйста, всего одну вещь: это она впервые сказала: «Фальшивый Темный Лорд»? — вкрадчиво поинтересовался Каркаров.
Малфой кивнул.
— А как ты думаешь, кто же тогда настоящий? — Игорь потер подбородок. — Знаешь, у нас в стране часто бывали такие ситуации…
— …Ты же знаешь, Игорь, я не знаток вашей истории, — прищурился Малфой. — Но я думаю, что ты найдешь, как мне объяснить.
— Я тебе говорю ради нашей старой дружбы, Люциус, — Каркаров наклонился вперед и посмотрел прямо в глаза Малфоя, — еще открыт вопрос, кого Блэк считает настоящим Темным Лордом. Ты ее знаешь, я ее знаю. Такая фанатичка, как она, после смерти Темного Лорда должна хотя бы в мыслях уже примерить на себя его мантию.
— Допустим, — кивнул Малфой.
— Ты в самом деле думаешь, что эта… большевичка, — Каркаров с отвращением выплюнул последнее слово, — будет беречь вас? Она вас съест, поверь. Съест ради своих интересов. Прости, я пару раз видел твоего сына. Даже его она сделает Блэком, а не Малфоем.
Люциус еле слышно забарабанил пальцами по столу.
— Прости, Люциус. — Каркаров поник. — Но я хорошо ее знал, чтобы сейчас сказать: ей стоило навсегда остаться в Азкабане. И даже сейчас… если вы победите, то или она туда сядет, или вы… погибнете. Как это было у нас. Подумай об этом, друг.
* * *
— Я тоже просил Каркарова, — хмыкнул Снейп.
— Я думаю, что Люциус может на него повлиять. По меньшей мере, я сегодня днем получила сову, и Малфой пишет, что Каркаров серьезно воспринял его слова.
— Каркаров всегда делал вид, что серьезно воспринимает твои слова.
— Я не спорю, — вздохнула Беллатрикс. — Знаешь, с каким бы удовольствием я взяла палочку и показала ему… ну что ты морщишься? Он против тебя не свидетельствовал. Так вот, Северус. Каркарова надо убедить в том, что ему выгоднее нам помочь, чем просто заботиться лишь о своей шкуре. Я думаю, что у Малфоя это получится получше, чем даже у Дамблдора. У нашего Игоря есть школа, полная специалистов по черной магии. Может, кто-то из них сможет нам помочь с проблемой.
Белла говорила, поглаживая профессорскую голову. Они со Снейпом устроились на диване в его гостиной. Беллатрикс сидела, а Северус улегся, положив голову ей на колени. Волшебница скосила взгляд вниз. Снейп смотрел в потолок, чуть прикрыв глаза. Казалось, еще немного — профессор начнет мурлыкать.
Беллатрикс еле заметно улыбнулась и почесала Снейпа за ухом, как самого настоящего кота.
— Мне следует мурлыкать? — профессор приподнял бровь.
— Ну, если только захочешь, — ответила Беллатрикс с самым серьезным видом.
Два уставших и замерзших человека несколько минут просидели в тишине. Белле лезли в голову разные вещи. От грядущей свадьбы брата ее мысли перескакивали к довольному заключению: «Снейп вымыл голову». Стрелки часов медленно двигались, Беллатрикс продолжала рассеянно почесывать за ухом профессора. Она хотела просто посидеть в тишине пять минут, ни о чем не думая. Потом еще пять минут. Умная и теплая голова никуда не исчезла с ее коленей, а диван приятно согревал ее спину. Белла снова скосила взгляд вниз и встретилась со взглядом профессора.
— Ну так что? — тихо спросила ведьма, — Я остаюсь?
Снейп кивнул и снова прикрыл глаза.
* * *
Второго января Снейп уехал в Хогвартс. Беллатрикс осталась в Лондоне с делами семьи и грядущей свадьбой. Мяч был не в ее руках, и Белла твердо решила потратить немного времени и разобраться с Бродягой, чтобы потом в критический момент ей не пришлось отвлекаться на дела семьи.
Подготовкой к свадьбе занималась Нарцисса. У Беллатрикс сложилось четкое ощущение, что леди Малфой охотно взялась за это дело, лишь бы поменьше думать о фальшивом Волдеморте. Но, так или иначе, организация праздника была в надежных руках. Беллатрикс уже знала, что свадьба будет в Скрамасакс клабе, собственности семьи Паркинсонов, том самом заведении, в котором выходили замуж и Белла, и Нарцисса.
Брачный контракт Беллатрикс составила сама, благо у нее был перед глазами пример своего контракта. Пенелопу принимали в род Блэк, но с оговорками. Пока оставались живы Беллатрикс и Сириус, Пенни не могла в полной мере распоряжаться деньгами семьи. Поначалу, перечитав подготовленное ей соглашение, Белла еще задумалась — не слишком ли она перегибает палку? Даже ее собственный брачный контракт, сдобренный бегством Андромеды, был мягче.
Но Яксли, приглашенный для оценки черновика, только пожал плечами и сразу же вписал еще несколько условий. Что удивительнее всего — семье невесты контракт понравился. Наблюдая за реакцией мистера Кристала, Беллатрикс пришла к интересному выводу: именно такой договор окончательно убедил его в серьезности блэковских намерений.
Так или иначе, время шло, дата свадьбы определилась, а в конце января Сириус привел на Гриммо невесту — осматривать дом.
* * *
Пенелопа нервничала. Полукровная девица явно не привыкла к такому дому; прошлый раз, когда Сириус привел ее знакомиться, Пенни толком не посмотрела особняк. Дом Альфарда тоже не мог тягаться с особняком Блэков, да и куда больше напоминал маггловское жилье. Кристалы не были богатой фамилией, у них не было такой фамильной резиденции, как у Блэков, Лестрейнджей и Малфоев. Белла видела их дом: добротный, но небольшой.
Маленькой Пенни устроили полноценную экскурсию по дому. Показали гобелен, от одного вида которого Пенелопа засмущалась. Показали огромную библиотеку. Показали зал собраний: просторное помещение, длинный стол, кресла с высокой спинкой — помещение сильно напоминало такой же зал в Малфой-мэноре. Именно там Беллатрикс увидела Финеаса Найджелуса Блэка. Предок тихо сидел в нарисованном кресле. Он ничем себя не выдал — только незаметно приложил палец к губам: не обращайте на меня внимание.
Потом, когда они уже пошли обедать, Беллатрикс пару раз обернулась. Директор тихо следовал за ними по портретам. За Финеасом Найджелусом, как тени, шли другие Блэки. Беллатрикс сразу узнала троих сыновей директора. Сириус, Арктурус и Сигнус Блэки сопровождали свою мать. Даже Урсула Блэк проснулась, покинула свой портрет в дальней комнате и пришла посмотреть на Пенелопу.
* * *
«Какая же она… девочка», — подумала Беллатрикс. Пенелопа, конечно, была школьной старостой и занималась журналистикой. Все это предполагает боевитый характер, но по меркам обычного волшебника. Не по меркам Беллы. И, наверное, не по меркам Сириуса, хотя вот в кузене ведьма не была уверена. Рядом с Пенелопой Беллатрикс ощущала себя глубокой старухой, видевшей все на свете.
Маленькая Кристал, безусловно, была хорошо воспитана. Конечно, не с таким лоском, как Нарцисса, но ничего предосудительного в глаза не бросалось. Кричер бодро скакал вокруг стола, обслуживая и «хозяюшку Беллатрикс», и «хозяина Сириуса», и «невесту хозяина Сириуса». Не то, чтобы Белле были так интересны эмоции домовика. Скорее, отношение блэковского эльфа, вышколенного и влюбленного в семейный кодекс, показывало: Пенелопа приживется.
* * *
Вечером, когда Беллатрикс расположилась в кабинете, на портрете неслышно появился Финеас Найджелус Блэк. Старик деликатно откашлялся в кулачок и уселся напротив Беллы.
— Я вижу, у вас все удачно складывается, — директор подпер подбородок сплетенными пальцами. — Как вам эта девочка?
— Хорошая, — пожала плечами Беллатрикс. — Не самое худшее из того, что могло бы быть. Я вообще боялась, что Сириус кому-нибудь сделает… ребеночка.
— Не исключено, да, — кивнул старый Блэк.
— Впрочем, вы сами сказали, лорд Блэк, что чистокровной дуры мы не найдем, — Белла улыбнулась, чуть ли не оскалилась. — У меня к вам будет просьба.
— Я вас слушаю, — директор устроился в кресле поудобнее. — Кстати, вы в курсе, что сейчас происходит знаковое событие?
— Да? Какое же?
— Вы впервые просите портрет предка вам помочь, а не смотрите ему в рот, как маленькая девочка, — вежливо разъяснил Блэк. — Вы растете над собой, моя праправнучка. Теперь вы напоминаете главу чистокровной фамилии.
— У вас великолепно получается похвалить так, что не знаешь: плакать или радоваться, — пожала плечами Беллатрикс.
— Что вам мешает научиться так же? И да, Беллатрикс, прошло полминуты, но я не услышал вопроса.
— Я хочу, чтобы вы помогли жене моего кузена освоиться в семье. Ответили на ее вопросы, рассказали о наших традициях и сделали из полукровки леди. Если вас интересует, почему именно вы, то я отвечу — вы самый… Блэк из всех, кого я знаю.
Финеас Найджелус Блэк помолчал.
— Хорошо. Я поучаствую в процессе. И ради такого я попрошу помочь нам Урсулу, думаю, она не откажется, — директор разгладил бородку. — Но помните, Беллатрикс — это вы ее свекровь.
— Я кузина Сириуса…
— Вы глава рода!— повысил голос старик. — То, что вы кузина моего оболтуса, значения не имеет. Вы свекровь его жены.
* * *
Старый дом готовился к кошмарному событию под названием «мальчишник». Бочки из винного погреба в ужасе вздрагивали. Все бьющиеся предметы унесли подальше от места посиделок. Котел антипохмельного сварили еще за два дня до праздника.
Сначала Сириус хотел отмечать в доме дядюшки. Но Беллатрикс сказала в ответ: «Опасно. Отмечай здесь, а я уйду на ночь». Тогда Сириус предложил Белле остаться дома и просто обвести для нее целый этаж «Квиетусом». Но Беллатрикс сказала: «Это рядом с тобой я провела десять лет. С твоими друзьями — нет». И твердо решила уйти на ночь, хотя Сириус ее уговаривал.
— Беллс, куда же ты? — без особого энтузиазма спросил Блэк за полчаса до начала.
— Туда, где много интересных книг и варят отличный кофе, — Беллатрикс уселась на стул и начала натягивать сапоги.
— К Малфою, что ли? Носки домашние не забудь.
— Кстати, да, — Беллатрикс позвала Кричера…
…через несколько минут она возникла на аппарационной площадке возле Александра-парка. Ведьма сделала несколько шагов и улыбнулась, увидев знакомую фигуру. Снейп вырвался из Хогвартса до утра субботы.
* * *
Сама свадьба не оказалась для Беллы таким уж ярким событием. Все проходило спокойно и слаженно, гости были рассажены так, чтобы Упивающиеся сидели отдельно от фениксовцев. Праздник шел отлично, церемонию проводил сам Дамблдор.
Беллатрикс осталась равнодушной к празднику по двум причинам. Во-первых, саму свадьбу Сириуса она воспринимала как окончание кропотливого и полезного дела — оттаскивания семьи Блэк от края пропасти. После такого хочется не веселиться, а отдохнуть в теплой кровати с интересной книгой. Во-вторых, и в-главных, в середине веселья соберутся заинтересованные люди. Умный человек многое бы понял, едва увидев среди гостей Амелию Боунс.
И Пенелопа в роскошном белом платье, и семеро школьников, и веселая физиономия Сириуса — все это радовало взгляд, но не было настолько важно. Для Беллы свадьба закончилась с завершением церемонии. Дальше началась работа.
* * *
На втором этаже, отдельно от остальных гостей, собрались девять человек. Плотная слизеринская компания из госпожи Блэк и Малфоя, Нотта и Яксли. Дамблдор и два его советника и соратника, Эммелина Венс и Аластор Муди, представляли вторую сторону. Особняком расположился Перси Уизли — с парнем работали. И, наконец, приглашенным лицом выступала Амелия Боунс — единственная из министерских силовиков, кто серьезно воспринял известие о крестраже. Сириус мог бы и присутствовать, но мероприятие требовало, чтобы Блэк оставался с гостями.
Говорили долго, в основном обсуждая поднятый Сириусом вопрос о множественных крестражах. Против говорило то, что никто и никогда не создавал больше одного. За предположение Сириуса говорили факты — самая упрямая в мире вещь. Мадам Боунс отметила, что во всей Британии не было отмечено ни одного похищения. Крауч-старший вел себя спокойно. Что же затевал фальшивый Волдеморт и где он скрывался — оставалось неясным.
Все возвращалось к одному и тому же — мимо Поттера не пройти никак. Надо следить за Краучем, надо беречь Поттера. Раз Волдеморт загорелся идеей сломать кровную защиту — ему рано или поздно придется послать Крауча на охоту.
* * *
Ждать, смотреть в оба и ловить подозрительные сигналы — то, что оставалось делать. Беллатрикс остановилась на лестнице, наблюдая за танцующими. Младшего Уизли она сразу не узнала. Белла запомнила Рона лохматым и бедно одетым. Видеть причесанного парня в приличной мантии было… непривычно. Уизли танцевал с Паркинсон, и вроде бы даже неплохо.
Сириус и Пенни, счастливые и веселые, стояли в кругу друзей Блэка и подружек невесты. Чуть подумав, Беллатрикс не стала спускаться вниз: ей там пока нечего было делать. Она увидела Нотта-младшего, танцующего со Сьюзи Боунс, увидела величавую Нарциссу, о чем-то говорящую с супругами Паркинсонами. Поттер нашелся рядом с Нимфадорой. Племянница что-то объясняла парню, судя по жестикуляции — что-то интересное и увлекательное для самого Поттера, но не до конца ему понятное. Все шло своим чередом.
Беллатрикс пошла по второму этажу к курительной комнате. Она думала, что сможет недолго передохнуть, но как раз в таких случаях реальность берет лопату и как следует бьет по голове. На скамеечке в коридоре сидела грязнокровка.
«Ты обещала», — напомнила себе Беллатрикс. Девушка не плакала, но вид у нее был хмурый.
— Что с тобой случилось? — Гермиона вздрогнула, услышав мадам Блэк; девушка обратила внимание на Беллу только тогда, когда Беллатрикс нависла над ней.
— Я… сижу.
— Так не бывает, что на свадьбе кто-то просто сидит, — Беллатрикс уселась рядом.
Гермиона пошевелилась, но осталась на месте, увидевпредупредительный жест Беллы.
— Говори, — потребовала ведьма.
— Я… — Грейнджер набрала воздуха и выдала тираду. — Я чувствую себя не в своей тарелке, там куча магов, и они смотрят на меня, как…
«Как на грязнокровку», — подумала Беллатрикс.
— …в общем, мне понятно, что я там лишняя.
— Там же есть твои друзья, — удивилась Белла.
— Они просто этого не чувствуют.
Беллатрикс потерла подбородок. В сущности, а какое ей дело до проблем грязнокровки? А с другой стороны — от нее не убудет от совета?
— Хочешь умный совет? — Беллатрикс коснулась ладонью руки девушки. Дождавшись кивка, она продолжила. — Просто не забывай, кто ты. Другие же не забудут. Если ты спокойно относишься к своей крови и не пытаешься отчаянно сойти за свою — тебя не смогут ранить словом «грязнокровка». Тебе хорошо понятно?
— Как будто вы знаете, — увидев, как Беллатрикс хмурится, Гермиона отшатнулась: девушка поняла, что сболтнула лишнего.
— Иногда не нужно что-то пробовать, чтобы знать, де-воч-ка! — отчеканила Белла. — Иди вниз, к друзьям, держись возле Уизли и тебе полегчает. Только не забирайся в уголок.
В коридоре послышались шаги. Беллатрикс обернулась и увидела Поттера и Уизли-младшего.
— Вот видишь, — ведьма указала взглядом на школьников. — Они тебя уже ищут, а ты сидишь и страдаешь, как будто тебе на руке слово «грязнокровка» вырезали.
* * *
Утро после свадьбы — тихое и спокойное время. Беллатрикс не увидела ни одной живой души на Гриммо. Видимо, все еще спали. Бодрствовали только домовики — с кухни внизу доносился шум посуды: Белла заранее проинструктировала Кричера и Винки.
Ведьма вошла в гостиную и остановилась на пороге. Возле гобелена стояла Пенелопа. Юная леди рассматривала древо и сверялась с большой книжкой не вполне волшебного вида. Беллатрикс простояла секунду, перед тем, как поняла, что ее удивило. Пенелопа Кристал была блондинкой. Пенелопа Блэк перекрасилась в угольно-черный цвет. Стоило отдать должное — смотрелось это эффектно, но немного непривычно. Белла кашлянула, и Пенни, наконец, обратила на нее внимание.
— Доброе утро, — мягко произнесла Беллатрикс.
— Здравствуйте, госпожа Блэк, — Пенелопа поспешно закрыла книжку.
— Позволите полюбопытствовать — что вы читаете? — Беллатрикс прошла по комнате и уселась в любимое кресло. — Это маггловская книга?
— Не совсем, — Пенни аккуратно, шажками приблизилась к креслу напротив. — Это астрономический справочник.
— О, — многозначительно произнесла Беллатрикс. — Вы уже подбираете имена?
— Да, — Пенелопа отчего-то покраснела. — Это же семейная традиция.
— Садитесь, наконец, — с нажимом произнесла Белла. — Теперь вопрос — эльфы готовят сами?
— Сами.
— Вы пробовали что-то им приказать? — ведьма улыбнулась одними губами.
— Пока нет, — взгляд Пенелопы вильнул в сторону.
«Понятно. Ты все еще боишься», — отметила Беллатрикс.
— Тогда позовите сейчас любого из наших эльфов и отдайте ему распоряжение.
Пенелопа еще раз огляделась по сторонам и неожиданно громко произнесла: «Кричер!» На ковре возник старый домовичок и смерил взглядом молодую волшебницу. Эльф носил фартук: видимо, его отвлекли от готовки.
— Жена хозяина Сириуса звала Кричера, и Кричер явился, — проквакал домовик. — Чего желает молодая госпожа?
Пенелопа на секунду задумалась.
— Я желаю, — отчетливо и медленно произнесла она, — чтобы ты принес мне чашечку чая.
Кричер исчез с поклоном, но от Беллатрикс не скрылось движение Пенни: она чуть не хлопнула в ладоши, все еще не веря, что домовики ее слушаются.
— Все еще не верите? — усмехнулась Белла, когда Пенелопа отпила свежий чай. — Пойдемте к гобелену, а потом я немного вами займусь. Или, что еще лучше, передам вас кое-кому из предков.
Возле Сириуса на гобелене Блэков красовался портрет волшебницы в колдовской шляпе и — неожиданно — с черными волосами. Волшебница смотрела спокойно, даже надменно — как Нарцисса, не как Беллатрикс.
— Узнаете? — Беллатрикс коснулась ткани. — Вот главное свидетельство. А теперь идем, нас ждет лорд Финеас Найджелус Блэк.
LXXI. Труп на троне
Пенелопа слушала очень внимательно. Финеас Найджелус Блэк и его супруга беседовали с ней в одной из комнат, там, где находилась огромная картина. Женщина поставила стул прямо у полотна, чтобы ничего не упустить. Старый Блэк говорил резко, говорил жестко, но, если вдуматься — ничего оскорбительного он не произнес.
— Поймите, прежде всего, одну вещь. Вы полукровка и все это знают, — с этой фразы старый Блэк начал разговор. — Поэтому не пытайтесь стать самой… блэкистой Блэк. Во-первых, вы ничего не добьетесь, а во-вторых, у Сириуса уже есть отрицательный опыт. Вас должно в первую очередь волновать мнение вашего супруга, а не то, что о вас подумают другие семьи.
Пенелопа кивнула, когда Блэк сделал небольшую паузу.
— Чтобы вас воспринимали не как жену Сириуса, а как госпожу Блэк, вам прежде всего надо родить наследника. Желательно — мальчика, — Финеас Найджелус собрался с мыслями. — Вы сами знаете, для чего нужен брак в старых чистокровных семьях. Это вызовет гораздо большее уважение, чем попытка соблюдать все правила… Да, милая?
Урсула Блэк пошевелилась на портрете. Пенелопа только сейчас присмотрелась к тому, как выглядит и держит себя эта женщина. Директор расположился на стуле, Урсула стояла рядом и одновременно чуть ли не по-хозяйски держала руку на плече своего мужа.
— Я хочу пояснить нашей новой Блэк пару моментов. У вас сейчас, даже если вы начнете стараться показаться чистокровной леди, этого просто не получится. Вы воспитанная и приличная дама, но есть вещи, которые придут только со временем. Я тоже предостерегаю вас от чрезмерного увлечения… распорядком. Мой дорогой супруг, как всегда, планирует и все логически обосновывает, — Урсула легко улыбнулась. — Я хочу больше поговорить о ваших ощущениях и планах. Мы же рассуждаем о том, как освоиться в новом доме.
Старый Блэк кивнул в знак согласия.
— Скажите, Пенелопа… что вас сейчас больше всего волнует?
Пенни помолчала.
— Прежде всего, наследник, — она подняла взгляд. — И… да, вы правы — освоиться с основными правилами поведения.
— Тогда я скажу вам очень простое и самое важное правило, милая, — Урсула чуть наклонилась. — Неважно, на сколько часов раньше мужа вы встаете. Важно, чтобы муж встал к готовому завтраку. Вам знакомо выражение «мой дом — моя крепость»? — дождавшись кивка, Урсула продолжила. — Вы — комендант этой крепости. Это самый главный совет, который я могу вам дать. А так… можете писать статьи, можете заниматься наукой, мой супруг еще вам расскажет, как мы вместе публиковались в периодике. У вас есть эльфы, чтобы делать работу по дому — главное, не забывайте ими руководить и знайте сами, как и что делается.
— Кстати, простите за нескромный вопрос, — вмешался директор. — Раз вы уже говорили с праправнуком о детях — имя вы придумали?
— Целых три, — ответила Пенелопа. — Я посмотрела астрономические атласы и нашла Летний треугольник. Денеб, Вега, Альтаир — три яркие белые звезды, Сириус — тоже белая звезда. Как вы считаете — такие имена могут подойти?
— Более чем, — заметил директор. — Мне нравится, что вы нашли сразу три.
* * *
Сначала Сириус и Пенни думали уехать в дом дядюшки Альфарда сразу после свадьбы. Но как-то так вышло, что к обеду все трое Блэков, не сговариваясь, решили: молодожены останутся на Гриммо до второго испытания. Прошло еще два дня, и Беллатрикс предложила Сириусу провести на Гриммо медовый месяц. Бродяга, почти не раздумывая, согласился.
Пенни осваивалась быстро. Белла заметила, что ей время от времени приходится давать жене Сириуса советы, но не приходится ее поправлять. Пенелопа облазила весь дом, с пристрастием допросила Урсулу Блэк и принялась за хозяйство. На второе же утро Кричер и Винки трудились под руководством «жены хозяина Сириуса», что только радовало Беллатрикс.
Домашние дела контроля не требовали. Сириус ходил веселый и довольный: у Бродяги на лице было крупными буквами написано: «Я счастлив». Даже Вальбурга поддалась всеобщему настроению и не показывалась на портрете. Белле оставалось только порадоваться. Кузен устроен, домом займется кто-то еще — можно сосредоточиться на своих изысканиях. Все время до второго испытания Беллатрикс перемещалась по треугольнику спальня-кабинет-лаборатория, прерываясь только на обед. Вот только ходить она стала погромче, чтобы не ставить молодежь в неудобное положение.
Ее исследования с Протеевыми чарами дошли до определенной точки и дальше двигались с большим трудом. Беллатрикс уже твердо понимала, как отключить эти чары, но еще не знала, как их взломать. В конце концов, она написала Снейпу о результатах. Ответ пришел тем же вечером и укладывался в пару строк: «Предлагаю обсудить после испытания. Этих результатов хватит даже на серьезную статью, если, конечно, тебя это интересует».
* * *
— Ты неисправим, — сухо произнесла Беллатрикс.
— Я ученый.
Беллатрикс и профессор сидели на трибуне, поодаль от Сириуса, поближе к Малфоям. Белла со скучающим видом наблюдала за озером. Четверо чемпионов собирались нырять в озеро.
— Все публикации только после того, как решится наш главный вопрос, Северус, — Белла подперла подбородок руками. — Только потом. Кстати, кого будут спасать чемпионы?
— Поттеру достался младший Уизли, — охотно пояснил Снейп. — Краму — Грейнджер, Делакур будет вытаскивать свою сестру, а Седрик — Чжоу Чанг. Вот уж кому я не завидую.
Беллатрикс сухо усмехнулась, вспомнив статью Скитер. Страшно подумать, что она выдаст после такого подбора пленников.
— Все тихо? — прошептала Беллатрикс.
— Пока да. Ничего подозрительного не было.
Чемпионы с шумом нырнули в озеро. Оставалось ждать еще целый час.
* * *
Что-то пошло не так. Вынырнул Диггори и потащил за собой Чжоу. На поверхности появилась Флер, сошедшая с дистанции. Наконец, вынырнул Крам, который пошел на неполную трансфигурацию. Беллатрикс оценила способности и отвагу болгарина, но ее больше занимал другой вопрос. Куда делся Поттер? Прошло десять минут. Потом еще десять. Через полтора часа после старта на трибунах поднялся мерный гул. Беллатрикс огляделась по сторонам, потом посмотрела на Снейпа. Профессор сидел неподвижно, но наморщенный лоб выдавал его беспокойство.
Белла увидела, что профессор Муди сходил к палатке чемпионов. Чем дольше там оставался Аластор, тем хуже были предчувствия Беллатрикс. Ведьма нервно закусила губу. Происходящее перестало ей нравиться все больше и больше. Наконец, на поверхности воды появилась голова парня, и одновременно с этим из палатки выскочил профессор Муди. Беллатрикс впервые видела, как можно бежать на протезе.
Не сговариваясь, Беллатрикс и Снейп поднялись и бросились к палатке. Краем глаза она увидела, как вскакивают Сириус и Пенни.
В шатер вошел только Снейп. Блэки остались чуть поодаль и обменивались мрачными взглядами. Пенни аккуратно взяла мужа под локоть; Беллатрикс мерила шагами проход к шатру.
— Что с ним? — и Сириус, и Белла хором спросили вышедшего Снейпа.
— Жить будет, но у меня очень плохая новость.
Только сейчас Беллатрикс осознала, что Снейп выглядит так, будто из него высосали остатки жизненной силы. Она впервые видела, чтобы Северусу не хватало воздуха.
— У него взяли кровь, — произнес Снейп.
* * *
— Я не понимаю, министр, — Дамблдор не повышал голоса, но вместе с тем казалось, что он отчитывал Фаджа, — почему вы не сочли подозрительным то, что Бегмен взял больничный и при этом с утра готовил пленников?
Заинтересованные люди облепили министра сразу после того, как Поттера и Рона Уизли увели в больничное крыло. Где-то вдали не находила себе места Тонкс. По дороге Беллатрикс попался Перси — Уизли чуть ли не метался в панике. Самого же Фаджа взяли в оборот прямо у судейской трибуны. Там же нашелся и старший Крауч. Бартемиус, бледный, как смерть, предпочел бы сбежать подальше, но был вынужден оставаться: должность не оставляла ему выбора.
— Минуточку, Дамблдор, — Фадж начал краснеть, но не от стыда, а от злости. — Я что, должен перед вами отчитываться? Это обычная практика для министерства: сделать ответственую работу, даже если...
— Вы вообще себя слышите? — вмешалась Беллатрикс.
— Я готов еще слушать нотации Дамблдора, но не ваши, — отрезал министр.
— Что, простите?! — прищурилась Беллатрикс.
— Однако, вы не можете отрицать, министр, — вот ж кому было плевать на выбрыки Фаджа, так это Дамблдору, — что я подавал вам меморандум по этому поводу. И сейчас возрождение Волдеморта — вопрос нескольких часов.
Сириус с шумом вздохнул. Бродяга предпочитал отмалчиваться, пока говорил его непосредственный вождь.
— Послушайте, — Фадж повысил голос. — А вы не пробовали сами себя послушать? Вы на основании слов мальчишки, который вам рассказывает о двух мертвецах и огромной змее, выстраиваете такую историю! Я что, должен поверить, что давно мертвый сын господина Крауча мало того, что набрал крови вашего Поттера для замшелых ритуалов, так еще и устроил с ним дуэль? Это даже несерьезно.
— Господин Фадж, — спокойно произнес Малфой. — Мы неоднократно пытались донести до вас всю опасность ситуации.
— Поймите, сейчас фальшивого Волдеморта еще можно уничтожить малыми силами, — Беллатрикс уже отчаялась добиться от Фаджа хоть чего-то полезного.
— А, замечательно, — дернул головой окончательно покрасневший Фадж. — Кроме слов мальчишки, у вас еще в активе фантазии уголовницы. Мадам Блэк, не пытайтесь указывать мне, что делать. Я, знаете ли, немного лучше вас готов управлять страной…
— Вам бы стоило меньше заниматься самолюбованием! — резко ответила Беллатрикс.
Никто даже не успел стреагировать, когда в руке ведьмы оказалась палочка. Белла вскинула руку, но тут же ее с двух сторон схватили за руки Снейп и Сириус.
— Белла! Белла, спокойно! — чуть не взвыл Бродяга. — Белла, он того не стоит!
Фадж, побледневший, как Крауч, выпрямился; когда перед его носом появилась волшебная палочка, министр отшатнулся и чуть не упал на Аластора.
— Я не намерен дальше выслушивать эти… бредовые предположения! — Корнелиус уже не сдерживался. — Дайте пройти!
Беллатрикс начала вырываться, но кузен и Снейп не отпускали ее, пока Крауч и Фадж не скрылись из виду.
— Белла, оно того не стоит, — Сириус повторил эти слова, как мантру; он даже не обращал внимания на Снейпа.
Беллатрикс тяжело вздохнула: время упущено. Теперь остается только поднимать защитные чары вокруг своих домов и срочно думать, как жить дальше.
* * *
Весь день и вечер Черная метка оставалась серой и безжизненной. Змея не шевелилась, пока Блэки проверяли защитные чары дома. Змея не напомнила о себе, пока Беллатрикс и Сириус вместе с Тонксами колдовали вокруг их дома. До самого захода солнца Белла не могла отделаться от глупой надежды: все обойдется, крови не хватило, младенец не возродится. Умом она понимала, что это не так, но надежда — упрямая вещь, она умирает последней и служит первым шагом к разочарованию.
Змея ожила с наступлением темноты. Беллатрикс сидела в кресле, когда ее предплечью неожиданно стало жарко. Черная метка налилась краской и пульсировала — фальшивый Волдеморт звал к себе. Она понимала, надо аппарировать, но точно назвать место не могла. А если бы и могла — что это меняло? У нее нет команды, чтобы рассчитывать на успех.
Метка нагрелась и начала пульсировать — Беллатрикс ощущала слабые удары тока и жар, как будто к ее коже прикладывают горячий чайник. Болеутоляющее зелье не помогало. Рядом с ней все это время сидела Пенелопа и протирала ее предплечье еще одним средством, но старания молодой Блэк только облегчали боль; убрать жжение у них не получалось.
Волдеморт был зол. После первого вызова прошло несколько минут, и зов тут же повторился. Беллатрикс чувствовала себя так, будто рядом с ней кружится дементор — только вместо пронизывающего холода ее обдавало волной жара. Зов тянул из нее силы, медленно, но верно: прошло полчаса — и она уже не могла нормлаьно сидеть в кресле. Беллатрикс корчилась от боли, пока фальшивый Волдеморт посылал новые и новые сигналы. Где-то там, в других частях Британии, другие чистокровные глотали зелья литрами, но Белла об этом не задумывалась. Ее мир сжался до размеров комнаты, и оказался заполнен жгучей болью.
Лишь под утро боль унялась. И лишь под утро в камин постучался Снейп.
* * *
Северус и Бродяга расселись по разным углам комнаты, подчеркнуто не замечая друг друга. Беллатрикс лишь глянула на этих двоих — не поубивают друг друга, и ладно. Куда больше ее занимал думосброс; Снейп пришел с воспоминанием. Сделав глубокий вдох, Белла погрузила голову в чашу и оказалась где-то в лондонском парке.
Фальшивый Волдеморт стоял у догорающего костра. Он выглядел не таким, каким Беллатрикс его запомнила в начале восьмидесятых. Его нос окончательно исчез. Даже в слабом свете костерка кожа Темного Лорда казалась безжизненной. Волдеморт напоминал живого человека. Его реплика напоминала труп; Белла приняла бы его за инфери, если не палочка. «Труп на троне», — Беллатрикс вспомнила свои ощущения из сна.
Фальшивый Волдеморт стоял, и возле его ног застыла змея: даже рептилия разглядывала волшебников с чувством собственного превосходства. Рядом с Нагайной прямо на земле сидел младший Крауч и баюкал культю. Беллатрикс передернуло, когда она увидела на лице Барти счастливое выражение.
Волшебники, закутанные в черное, подходили к этой троице, целовали край мантии Темного Лорда, и становились в круг. Круг был не полон — в нем зияли огромные промежутки, но пока что никто не обращал на это внимания.
Волдеморт заговорил. Он говорил то же самое, что в Риддл-мэноре услышала от него Беллатрикс: про благоволение судьбы, про Поттера, про Берту Джоркинс… вот только про крестраж он не произнес ни слова.
— Круцио! — сказал Волдеморт, когда к нему бросился Эйвери, умоляя о прощении.
Он опустил палочку лишь через десяток секунд. Эйвери замер без движения, хрипло дыша.
— Встань, Эйвери, — мягко произнес фальшивый Волдеморт. — Ты молишь о прощении? Я никого не прощаю. Я ничего не забываю.
Он прошелся вдоль волшебников, пока Эйвери отполз на свое место.
— Но вы все-таки пришли, должен отдать вам должное, — Волдеморт обвел людей взглядом. — Тринадцать лет… тринадцать лет безупречной службы — и тогда, может быть, я вас прощу. Но у вас есть шанс искупить свою вину, а вот у тех, кто услышал мой зов и не пришел… у них такого шанса уже не будет.
Темный Лорд помолчал и подошел к Краучу.
— Мой славный Барти, — холодно произнес он. — Ты помог мне вернуться в моё тело. Тебя держали под проклятием подвластия, но все же ты вырвался и смог помочь мне. А Лорд Волдеморт вознаграждает тех, кто ему служит.
Фальшивый Волдеморт крутанул палочкой. В воздухе возникла полоска, будто бы сделанная из жидкого серебра. Она изогнулась, зашевелилась, и превратилась в блестящую человеческую руку. Повисев мгновение в воздухе, эта рука упала точно на культю Крауча.
— Мой лорд, — зашептал тот, шевеля новыми пальцами. — Мой Лорд, она… великолепна.
— Займи свое место, Барти, — холодно произнес Волдеморт.
Фальшивый Темный Лорд снова пошел по кругу.
— Почему я не вижу Малфоя? — сказал он, внезапно остановившись. — Люциус решил, что может стать добропорядочным гражданином? Или он поспешно забыл о том, что такое верность?
Упивающиеся молчали, а Волдеморт сделал еще один шаг.
— Тут должен был стоять Лестрейндж, — в его голосе проскользнуло подобие сожаления. — Но он умер в Азкабане. В отличие от вас, он пытался найти меня. Жаль терять такого слугу, но когда стены Азкабана рухнут, я вознагражу его младшего брата.
Волдеморт встал напротив места Беллатрикс.
— А здесь должна была стоять супруга Рудольфуса… моя самая большая надежда и мое самое большое разочарование. Я знал, что она не отреклась от меня. Мне говорили, что она заявила о верности мне только после легилименции, но я думал, что это ложь. Сейчас я так не думаю, — холодно произнес фальшивый Волдеморт. — Тринадцать лет назад я был уверен, что Беллатрикс с радостью бы отдала жизнь за своего Лорда. Сейчас я вижу мерзкое предательство. Я знал, что она уже три года на свободе, я считал, что могу доверить ей свою тайну… но она решила убежать под крыло Дамблдора, этого любителя магглов и грязнокровок. Как жаль, что благороднейший и древнейший дом Блэков превратился в сборище предателей крови!
Упивающиеся молчали.
— Какое низкое предательство, — повторился Волдеморт. — Я учил ее, я считал ее своим вернейшим и преданнейшим паладином… ее, женщину, которая была грязнокровкой в глазах собственной матери. Я отчистил ее от этой грязи, я принял ее в наши ряды… у нее было все… и она ответила мне такой черной неблагодарностью. Когда стены Азкабана рухнут, в этой темнице останется одна камера персонально для Беллатрикс Блэк. Я хочу, чтобы остаток жизни она провела во мраке. И тот, кто доставит мне ее живой, будет вознагражден так, как и мечтать не мог.
— Мой лорд! — выкрикнул Крауч. — Я привезу вам Беллатрикс Блэк в клетке!
LXXII. Штабная работа
Долохов спал. Несмотря на дементора, вившегося под потолком коридора, волшебник засыпал быстро и спал крепко. Кому-то вроде Лестрейнджей постоянно снились кошмары, но не Долохову. Рядом с Рабастаном, да и даже рядом с покойным Рудольфусом Антон ощущал себя не то, что пожилым — глубоким стариком. Когда старший Лестрейндж умирал, он звал в бреду Беллу. Рабастан, слушая бормотание брата, орал и чуть ли не бросался на прутья. Но Долохов уже видел такое. Для него Азкабан со всеми его ужасами казался лишь бледной тенью настоящего ада. И этот ад не мог протянуть сюда свои лапы.
В сороковом году Долохову все казалось правильным. Он сделал свой выбор. Он примкнул к Гриндевальду осенью, едва приехав в школу. Он не будет возвращаться в страну, где маги стали терпеть грязнокровок. Если отец учит магглово отродье, а старший брат радостно служит такой власти, то они ему не указ. Немецкие друзья по Дурмштрангу хвалили его за «смелый и решительный поступок».
В сорок первом году Долохову все казалось незыблемым. Исход войны был предрешен и у них, и у магглов. Но именно тогда он ощутил первые сомнения. Антон считал, что воюет с большевиками. Немцы, которых у гриндевальдовцев было больше всего, говорили, что воюют с русскими. «Ради их же блага», — сказал в конце июня Гельмут Бурке, командовавший их бригадой.
Все изменилось на пороге зимы сорок третьего, когда Долохов впервые почувствовал страх. Как в каком-то кошмарном сне, рухнули вещи, которые он считал незыблемыми и предрешенными. В сорок четвертом они только бежали, как дичь на загонной охоте. Тех, кто шел за ними по пятам, Долохов продолжал звать большевиками, чекистами, как угодно, лишь бы не назвать вещи своими именами.
Ему повезло — в сорок пятом году он смог сбежать в Швецию. Большая их часть так и осталась в Белоруссии. Сейчас Долохов только ухмыльнулся во сне, вспомнив Беллатрикс и ее уговоры. Блэк обещала ему свободу, но что ему с той свободы? Антон бегал по всей Европе и Северной Африке, он успел подраться в нескольких мелких войнах, он не снимал руки с палочки. До того самого дня, как пришел к Волдеморту, он не мог надеяться на свою безопасность.
Когда-то ради интереса он прочитал длинную книжку английского маггла. Книжка была про выдуманный мир и маленького хоббита, который нес кольцо к вулкану. Больше всего Долохову запомнились оттуда мрачные призраки девяти людских владык. За каждым гриндевальдовцем, унесшим свои ноги из Советского Союза, шли свои назгулы, как за тем хоббитом. Эти назгулы носили не черные плащи, а синие мантии с малиновым подбоем. Их вел не голос кольца, а следы, которые оставлял за собой человек. Кого-то им выдали сразу после войны, когда союзники еще не успели поссориться. Кто-то успел сбежать и скрывался по всему свету.
Долохов знал, что Бурке дожил до пятьдесят второго года. Гельмут прятался в Южной Америке целых семь лет. Вряд ли там кто-то знал, что этот спокойный и тихий человек сжег несколько десятков грязнокровок. Тамошние журналисты недоумевали: кому перешел дорогу английский эмигрант Джеймс Флемминг? Кто мог его похитить? Долохов знал, кто пришел за Гельмутом.
Тогда Волдеморт долго ухмылялся, разглядывая колдографии разгромленной гостиной.
— Со мной такой номер не пройдет, Антонин, — сказал он, и Долохов возблагодарил судьбу.
Советские не связывались с Волдемортом. То ли оно им было зачем-то надо, то ли они не собирались решать британские проблемы даже ради поимки предателя. Долохов не знал. Его волновало только то, что Волдеморт давал ему жизнь. Что такого ему может предложить Беллатрикс? Пока он здесь, за стенами Азкабана, он будет жить. Стоит ему выйти из тюрьмы в неизвестность — из Москвы вновь вырвутся назгулы и пойдут по его следу.
Какое-то жжение — необычное чувство в прохладном Азкабане — разбудило его. Долохов очнулся и уставился на налившуюся жизнью Черную метку. Не веря своим глазам, волшебник потер свое предплечье. Зуд никуда не исчез. Долохов подпрыгнул и побежал к решетке. Он не успел даже высунуть голову в коридор, когда весь блок взорвался радостными воплями.
* * *
Беллатрикс досмотрела воспоминание до конца и подняла голову. Бродяга и Снейп сидели по разным углам, подчеркнуто не глядя друг на друга. Оно и понятно: им нечего обсуждать. Только по необходимости эти двое оказались в одном помещении.
— Ну и что там? Со… — Сириус сделал сладострастную паузу, — профессор Снейп принес что-то интересное?
— Там сбор, — Беллатрикс выпрямилась. — Фальшивый Темный Лорд собрал людей.
Она посмотрела на Снейпа. Потом на кузена. Потом еще раз на Снейпа.
— Значит, кино? — хмыкнул Сириус. — Я бы тоже хотел посмотреть профессорское кино.
Только титаническим усилием воли Белла смогла не расхохотаться в полный голос. Ведьма издала что-то среднее между всхлипом и хрипом.
— Нет, это не твой жанр, — она нашла, что ответить.
Снейп владел собой гораздо лучше. Он послал Беллатрикс один быстрый взгляд и коротко кивнул. Его лицо оставалось таким же спокойным и бесстрастным, вот только в глазах промелькнули веселые чертики. Беллатрикс отодвинула думосброс и показала Сириусу на него взглядом: смотри, мол…
…Снейп ушел, как только Блэк поднял голову.
— И все равно, я ему не верю, — Сириус посмотрел на камин и покачал головой, — Не верю, хоть ты тресни. Он человек Волдеморта и может и сейчас служить его тени.
Бродяга помолчал.
— Там не все такие, как ты, — сердито добавил он. — Не всем ума хватает или смелости.
— Я ему не верю, — медленно заговорила Беллатрикс. — Но, ты будешь удивлен, не верю потому, что считаю его человеком Дамблдора. Только Дамблдора, а не чьим-то еще. Если ты понимаешь, о чем я.
— Главное, что ты ему не веришь, — очень серьезно сказал Сириус.
* * *
Людо Бэгмена нашли утром в его собственном доме. Глава департамента магических игр и спорта лежал с удивленным лицом прямо в своей прихожей. Он не успел ни понять, что происходит, ни ужаснуться; «Авада Кедавра» настигла его раньше. Получалось, что Крауч проник к нему в дом, убил хозяина и принял его облик для разовой акции.
Беллатрикс узнала все это в Малфой-мэноре. Сова от Люциуса прилетела на Гриммо к десяти утра. Свояк звал ее к себе в гости; хотя сама Белла сказала бы: «Звал на собрание». Ведьма вышла из камина секунда в секунду. Поначалу у нее был соблазн взять с собой Сириуса, но, чуть подумав, отказалась от такой идеи. У Малфоя собирались только Упивающиеся. И именно поэтому Сириус будет выглядеть не как часть семьи Блэк, а как человек Дамблдора.
Как выяснилось, Белла явилась последней. По залу собраний Малфой-мэнора уже нервно прохаживались Яксли, Нотт, Селвин и Роули. Люциус сидел во главе длинного стола; как раз Малфой переживал больше остальных. От Беллы не укрылось, как Люциус нервно барабанит по столу пальцами, как он оглядывается и хмурится.
Ему было сложнее. За тринадцать лет его привыкли считать неформальным лидером тех, кто остался на свободе и теперь все ждали решения от него. Остальные могли надеяться на то, что «Малфой что-нибудь придумает». Малфой мог надеяться только на себя… или не только. Когда Беллатрикс вошла в зал собраний, Малфой поднял голову и поглядел на нее. Что-то такое промелькнуло в его взгляде, что заставило Беллу сделать пометку: а Малфой будет надеяться уже на нее.
* * *
— Я повторяю свое мнение, — с нажимом произнесла Беллатрикс. — С Фаджем бесполезно договариваться.
— Но мы договаривались, — ответил Нотт. — Фадж труслив, Фадж жаден, но он все же не идиот. Он никогда не был идиотом!
— Не исключено, — Белла потерла подбородок, — но только умен он в очень… специфической области.
— Я думаю, госпожа Блэк, что у нас с вами просто разный опыт общения с министром, — Яксли говорил, не глядя в ее сторону; Беллатрикс видела только его профиль.
Ведьма открыла было рот, чтобы уже окончательно повысить голос и докричаться до всех пятерых. «Как вы не понимаете?! — хотела она заорать во весь голос. — Это Фадж! Он думает лишь о том, как остаться на своем месте! Он боится силовиков!» Но потом она увидела взгляд Люциуса и поняла: сейчас об этом говорить бесполезно.
Они и сами не были боевиками. Кое-какой опыт имелся у Селвина, но вот именно что «кое-какой». Себастьян Белле не ровня. Роули вообще не имеет права голоса: он чудом избежал Азкабана, и он — никто и звать его никак. Все три тяжеловеса опасаются войны. Они еще верят, что разобраться с фальшивым Волдемортом можно будет чужими руками. И если не дать им возможности хотя бы попытаться — Белла же и будет виновата в том, что всем шестерым придется воевать.
Им нужно было избавиться от фальшивого Волдеморта еще и потому, что им с их статусом и связями уже не нужен был Темный Лорд. Беллатрикс достаточно трезво оценивала свои навыки — у нее не получится их переубедить. Проще дать им возможность побиться головой о стену самостоятельно. К тому же… вдруг и в самом деле они знают и умеют в политике то, что Белле и не снилось?
— Хорошо, — Беллатрикс чуть опустила взгляд, но не потупилась. — Я не имею возражений, но прошу не полагаться на одного лишь Фаджа…
* * *
— …Все как обычно, — глухо произнес Сириус.
Беллатрикс и Бродяга расположились в комнате бок о бок, в соседних креслах. Под потолком плавали клубы табачного дыма, перед ними стоял небольшой столик с пепельницей и кружки с кофе. Все, как полагается для серьезной и неторопливой беседы.
— Фадж не воспримет нас всерьез, — Беллатрикс выпустила колечко дыма и с силой погасила окурок.
— Я уже говорил, — поддержал ее кузен. — Ждать, готовиться и надеяться, что само рассосется — вот все, что пока решили. И у вас, и у нас.
— У Малфоя и Дамблдора, — поправила Беллатрикс.
Сириус помолчал. Он докурил свою сигарету, сосредоточенно загасил окурок, устроив оползень в старой отцовской пепельнице, и только после этого заговорил.
— Ну да, эти двое будут до шестого месяца втирать в живот крем для похудения, — резко сказал Блэк. — У тебя сейчас была многозначительная оговорка, Беллс. Раскроешь мысль?
— У нас, — Белла выделила голосом эти слова, — все решается сейчас.
— Значит, твое «у нас» — это «у семьи», — Сириус покивал. — Но мы оба все равно в двух организациях.
— Мы можем сделать некоторые вещи, которые не саботируют дел организаций, но помогут семье и всем нам.
— Например, вывести капиталы из-под носа Фаджа, — сразу сказал Сириус. — Это первое, что приходит в голову. Запастись зельями. Поговорить с Тонкс. Вообще, начать мобилизацию.
Белла чуть повернула голову. Она никак не могла привыкнуть к совершенно серьезному и задумчивому Бродяге. Наверное, именно таким он был в первую войну. Мальчишкой в быту и взрослым человеком в серьезном деле.
— Об этом я и говорю, — произнесла она. — Война неизбежна. В первую очередь, мы переместим часть наших вложений туда, где Фаджу будет трудно до них добраться.
Сириус кивнул.
— Во вторую очередь, мы начинаем интенсивно готовиться. Боевой зал в первую очередь. Теперь скажи мне, какая у тебя была идея насчет вложений?
— Ну… — Сириус сделал паузу.
Похоже, идея Бродяги не казалась ему такой уж блестящей.
— Ну?
— Так… ты про близнецов Уизли знаешь? — осторожно начал Сириус.
— Допустим, — кивнула Белла.
— Именно что про их выходки и идеи, — пояснил кузен. — Не про факт существования.
— Я знаю, — Беллатрикс вытянула из пачки еще одну сигарету и щелкнула зажигалкой. — И?
— Смотри, — Сириус начал излагать, — я с ними некоторое время общался. У парней есть желание открыть магазин волшебных приколов. У них есть все способности, это моя экспертная оценка. Но вот денег у них нет.
— Так, мне уже многое понятно… — Белла подняла взгляд и начал изучать потолок. — В принципе, у меня всего два вопроса. Первый — чем это предприятие будет лучше «Зонко»? Второй вопрос — на каких условиях ты в этом хочешь участвовать?
— Смотри, — Блэк начал считать. — Во-первых, я тебе говорю как главный школьный хулиган: их идеи просто лучше. Это моя экспертная оценка. Насчет второго вопроса… я хотел детально обсуждать все после их совершеннолетия, потому и сказал про пасхальные каникулы. Но предварительно расклад такой: цена вопроса около тысячи галеонов, я вхожу совладельцем, я буду участвовать в конструировании, моя доля — пятьдесят процентов.
— Пятьдесят процентов… — Белла потерла подбородок. — В принципе, «Зонко» — прибыльное дело. К тому же, это такое дело, которым ты мог бы заняться нормально.
— Возможно, что сейчас это единственное такое дело, — Сириус чуть расслабился в кресле. — После двенацати лет… сама понимаешь.
— О чем я тебе и говорю, — Беллатрикс выпустила струйку дыма. — Мой ответ простой — начинай планирование. Я понимаю, что ты можешь взять деньги из своей доли в сейфе, но лучше распланируй все как следует. Обратись к Андромеде. Составьте контракт. А меня держи в курсе дела.
— Хорошо.
— Надо поговорить с Нимфадорой, — добавила Белла. — Причем делать это надо быстро. Весь вопрос в том, сколько у нас времени.
— Ее надо научить твоим старым приемам.
— Да, придется. Давай обдумаем вместе, — Беллатрикс потерла виски. — Вот ты фальшивый Волдеморт. Каков был бы твой план действий?
Сириус даже не оскорбился на такое предложение. Он всерьез задумался.
— Я думаю, что в старые особняки я бы соваться не стал, — начал он. — В наших рядах мало боевиков, но и у него их нет. Все серьезные люди либо в гробу, либо в Азкабане, либо послали его куда подальше.
Белла кивнула.
— Защиту того же мэнора просто так не взломать, — продолжал Сириус. — В первую войну мы даже не рассматривали штурм твоего замка, например. Времени не хватит, получится не налет, а встречный бой.
— Верно.
— Я бы на его месте тихо сидел и планировал две операции. Во-первых, что важнее — выдернуть из Азкабана боевиков и дать им отлежаться в тихом месте. Во-вторых — добраться до крестника, но только из-за бзика на Поттере.
— Я думаю так же, — согласилась Беллатрикс. — На его месте я бы выдергивала людей из Азкабана и только потом куда-то двигалась дальше. Но он безумен. Но надеяться на то, что он безумен, нельзя.
— Лучше считать его умным, — кивнул Сириус и полез за табаком. — Надо прятать Гарри и собирать своих людей.
— Из наших с тобой выкладок есть одно исключение. Крауч-старший, — заметила Белла. — Не исключено, что как раз к нему они сходят. Во-первых, у фальшивого Волдеморта и у Крауча-младшего есть желание с ним что-то сделать, а вот во-вторых: на родную кровь просто так чары не настроишь.
— Ну да, — согласился Сириус. — Не вернулась бы ты в род Блэков, этот дом бы меня принял, несмотря на все, что было с гобеленом.
Беллатрикс прикрыла глаза.
— В общем, так, — начала она после недолгой паузы. — Работай над документами, чтобы к каникулам ты уже мог предметно говорить с близнецами. А если серьезно, Бродяга — война близится. Как только случится побег из Азкабана, а он случится, если дементоры хотя бы не вмешаются, у нас будет полгода максимум. Именно столько времени уйдет на правильно восстановление сил. К началу войны у нас должен быть боеспособный отряд.
* * *
Пенелопа твердо усвоила, что такое быть молодой Блэк. Она выловила мужа сразу же, как только Сириус засуетился. Беллатрикс не знала, о чем эти двое говорили, но после обеда Пенни обосновалась в кладовой: когда Белла зашла туда, младшая Блэк просматривала реактивы для зелий.
Еще до ужина в блэковской лаборатории начали кипеть котлы. Бодрящее зелье варили сразу галлонами: в том, что предстоит немало бессонных ночей, никто не сомневался. На огонь поставили и оборотное зелье. Чисто на всякий случай. Сначала Беллатрикс приглядывала за невесткой, но постепенно успокоилась: Пенни снова показала, что Снейп на высшие зелья берет только тех, кто действительно владеет предметом.
Наверное, именно в этот момент Беллатрикс окончательно примирилась с браком кузена. Пенелопа делала то, что и следовало делать в такой ситуации; не «принято делать», не «все так делают», а именно «что надо делать». Очень тонкая разница, если вдуматься.
Семейство Блэк готовилось к войне.
LXXIII. Перед грозой
— Это кошмар, — припечатала Тонкс.
Нимфадора буквально не находила себе места в гостиной. Успокоилась Пенелопа, перестал ругаться Сириус, даже Беллатрикс прекратила качаться в кресле — но Тонкс продолжала мерить шагами ковер в комнате. Ее темно-красные волосы никак не меняли цвет — дочка Андромеды злилась по-настоящему.
— Значит, над домом висела метка, — повторила Беллатрикс.
— Именно.
— А у Фаджа слепота? — уточнил Сириус.
— Именно.
Пенелопа переводила взгляд с Тонкс на Сириуса и обратно. Младшая Блэк еще не до конца осознала произошедшее. В ее представлении власть еще оставалась хотя бы разумной и способной воспринимать логические доводы. Выбрыки Фаджа для нее были чем-то из ряда вон выходящим.
Беллатрикс должна была признать, что переоценила адекватность и скрытность фальшивого Волдеморта. Не прошло и суток, как старший Барти Крауч окончательно расстался с рассудком. Авроры, спешно прибывшие на место, застали чиновника в полуживом состоянии. Кто-то терзал его «Круциатусом» до тех пор, пока Крауч не превратился в подобие Лонгботтомов. Беллатрикс даже знала, кто это сделал. Этот кто-то повесил над домом Черную метку.
Но Фадж оказался слеп.
* * *
Прогнозы Беллатрикс полностью оправдались. В другое время она бы обязательно порадовалась своей прозорливости. Но в угадывании наихудшего варианта развития событий радости было мало.
Тонкс уже ушла, Сириус с супругой удалились к себе, а Белла сидела в подаренном кресле и размышляла. Бродяга сейчас ей помочь не мог — ее мысли крутились вне организации Дамблдора.
Крауча жалко не было. Если бы Барти-старший не вытащил сына из Азкабана, Беллатрикс могла бы еще посочувствовать. Сейчас известие о судьбе Крауча просто отметилось в сознании и отправилось в дальний уголок памяти. Сын занимал ее куда больше отца.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы осознать: война не просто неизбежна. Она уже началась. Если фальшивый Волдеморт даже не подумал остановить своего слугу, то активная фаза уже запущена.
Фадж, кроме всего прочего, не размышляет категориями войны. Скорее всего, он будет до самого конца отрицать возрождение фальшивого Волдеморта. Не исключено, что и соратники Беллатрикс мыслят похоже. Они еще надеются, что им удастся разделаться с фальшивым Волдемортом руками Министерства и Ордена Феникса.
Белла в это не очень верила. Министерством заправляет Фадж, Орденом руководит Дамблдор. С министром все ясно. С директором все еще хуже. Дамблдор — кто угодно, но не идиот. Он постарается не только победить в войне, но и выиграть. Малфой все же должен понимать, что ему не удастся управлять Дамблдором. У них всего лишь совпали цели на этом временном промежутке, но не более того.
Мысли Беллатрикс приходили к одному и тому же. Без минимального боеспособного отряда, не состоящего в Ордене, ловить нечего. Нужно не выпускать из поля зрения Флинта. Нужно наладить отношения с племянницей. Нужно, наконец, не терять ни секунды, когда до Малфоя, Нотта и Яксли дойдет тщетность их попыток.
* * *
Палочка Тонкс двигалась так же быстро, как игла в швейной машинке. От неуклюжести молодой ведьмы не осталось и следа. Но у Беллатрикс не было времени раздумывать, почему Нимфадора преображается, едва дойдет до драки. Племянница кружилась вокруг тети, как планета вокруг звезды.
Стиль Тонкс почти не отличался от того, что демонстрировал Сириус. Тот же поток простых чар, ничего сильного — мощность оставлена ради скорости. Эта техника была очень хорошо знакома Белле. Вот только сейчас она спарринговала не с только что оправданным кузеном, а с оперативницей.
По отдельности каждое из заклятий Тонкс было не особо опасным: тот же «Экспеллиармус» знают даже второкурсники. Но плотность и техника исполнения были такой, что Беллатрикс буквально не могла вздохнуть. Блэк медленно поворачивалась за племянницей и поддерживала щиты. Уворачиваться было бесполезно: Тонкс лупила чуть ли не веером. Их спарринг свелся к простому вопросу: что случится раньше? Или выдохнется Тонкс, или перегруженные щиты Беллатрикс лопнут под напором.
По ощущениям Беллы прошел чуть ли не час, по часам — три минуты. Тонкс на полсекунды сбавила темп и Беллатрикс тут же ответила невербальным «Экспеллиармусом». Заклинание прошло в каком-то дюйме от головы племянницы. Где-то на краю сознания Беллатрикс удивилась: как можно за пять минут, проведенных в доме, уронить вешалку и дважды споткнуться и одновременно с этим уворачиваться не хуже кошки?
Тонкс увернулась, но Беллатрикс не дала ей снова нападать. Белла ударила очень быстро: если Нимфадора была похожа на кошку, то выпад Беллатрикс казался броском кобры. Племянница была по-настоящему хороша — она приняла «Эверте Статум» на «Протего», но защищалась Тонкс гораздо хуже, чем нападала. На третьей контратаке Беллатрикс ее достала — вокруг ног Нимфадоры обвился невидимый хлыст. Заклятие дернуло ее вверх, и девушка не удержала равновесие.
— Кажется, я только что убита, — констатировала Тонкс, усевшись на полу.
* * *
— Узнаю стиль Аластора, — Беллатрикс покачнулась в кресле. — Аврорка, как она есть, один из видов. Ты действуешь, как твой учитель, племяшка. Но еще не настолько быстро.
После спаррингов в боевом зале Беллатрикс, Сириус и Тонкс расположились в гостиной. Белла в очередной раз поставила Пенелопе плюсик: жена Сириуса уже отправилась спать, но Блэков дожидались напитки.
— А у вас очень хорошая защита, тетушка, — Тонкс потерла подбородок. — И у меня сразу вопрос…
— …Насколько хорошо с этим у остальных? — уголки ведьминых губ приподнялись вверх; получилась то ли улыбка, то ли оскал. — Я думаю, что тебе по силам было бы перегрузить Малфоя. Очень вряд ли — моего покойного мужа. Насчет Крауча я не уверена: я не видела его после Азкабана.
Тонкс и Сириус кивнули с серьезным видом. Оба мысленно прокручивали список.
— В общем, на верхушку боевиков в одиночку не ходить, — заметил Сириус.
— Примерно так, — согласилась Беллатрикс. — Чтобы перегрузить динамическое «Протего», надо быть Аластором Муди. У тебя, братец, шансы есть. А вот у Тонкс проявляются все особенности подготовки.
— Поясните?
— Видишь ли, ты все-таки не солдат — ты аврор, — охотно пояснила Беллатрикс. — А это значит, что твоя подготовка идет с расчетом на то, что вваливаться на место преступления и брать будешь именно ты. Резко, быстро, не давая вздохнуть, в возможно кратчайшее время поражая максимальное количество целей. Вот только, племянница, когда-нибудь кто-то сам вломится в Министерство.
— После сегодняшнего я это не исключаю, — согласилась Тонкс.
— Как только Фадж стал в упор не замечать фальшивого Волдеморта, война стала неизбежной, — продолжила Беллатрикс. — Я это говорила и повторю еще не раз. Это значит, что возможен встречный бой.
— Я думаю, что нам стоит поделиться с Тонкс опытом той войны, — заметил Сириус.
— Стоит. И стоит тренировать защиту, — согласилась Белла.
— Кстати, тетушка, — Нимфадора подалась вперед. — Скажите, вы меня сбили чем? «Вариари Вигрис»?
— Он самый, — Белла наклонила голову. — Ты знакома с такими вещами?
— Не очень глубоко, — девица подперла подбородок руками. — Про черную магию нам рассказывают и показывают, но мы стараемся обходиться без нее.
— И показывают? — ухмыльнулась Беллатрикс.
— И показывают, — подтвердила Тонкс. — Без вздохов, как инструмент, но не любимый инстумент.
Нимфадора явно хотела что-то спросить. Помедлив пару секунд, она осторожно заговорила.
— А чем являются темные искусства для вас, тетушка?
— Темные искусства, — Беллатрикс откинулась на спинку и сплела пальцы рук. — Что они для меня — это вопрос интересный.
Сириус демонстративно закатил глаза. Белла могла догадываться, что сейчас видит Тонкс: полуулыбку и глаза, в которых горит огонек.
— Темные искусства в целом… Наверное, тебя интересует не мой арсенал, а мое восприятие, — Беллатрикс сделала паузу, собираясь с мыслями. — Темные искусства — это Хаос, вечный и неделимый. Это изменчивая и могущественная сила, источник которой лежит в наших страстях и желаниях. Вот что такое темные искусства.
Тонкс прищурилась.
— Это чрезвычайно опасная сила, — продолжила Беллатрикс. — Это единственный раздел магии, который может не просто не поддаться волшебнику, но и завладеть им. В вихрь Хаоса можно идти только с открытыми глазами, зная, что там, внутри. Или не идти в него вообще. В истории полно примеров, как сильные волшебники становились марионетками хаоса и теряли весь свой разум. Хаос полон соблазнов, он обещает быстрое обретение могущества, но если твоя воля слаба — этот вихрь сожрет тебя и сделает рабом своих желаний.
— Именно поэтому их и запрещают?
— Да, именно поэтому, — Беллатрикс кивнула; даже Сириус прекратил кривляться и внимательно ее слушал. — В Дурмштранге черную магию называют «опасными искусствами». Но опасными не в том смысле, о котором говорил Дамблдор или кто там еще. Опасными, потому что нужна сильная воля и железные нервы, чтобы остаться самим собой, а не… оболочкой. Мы все видим пример фальшивого Волдеморта. Он решил, что сможет не просто использовать силу хаоса, но и управлять ей. Хаос сожрал его и оставил какого-то… гомункула.
Беллатрикс замолчала. Ни у Сириуса, ни у Тонкс не было желания ее дополнить.
* * *
Следующие несколько дней прошли в приготовлениях. Тонкс повадилась приходить по вечерам на Гриммо. Нимфадора тщательно запоминала все, что ей советовали Сириус и тетушка. Малфой молчал. От свояка не приходило никаких интересных новостей, но и тревожных известий не поступало. Фальшивый Волдеморт, судя по всему, взял Крауча на короткий поводок.
Беллатрикс, позвав на помощь Андромеду, тщательно разбиралась с деньгами. От Фаджа можно ждать чего угодно. Хотя бы часть семейных средств следовало спрятать так, чтобы министерство не могло наложить на них свою лапу. Знания Андромеды, которая прорву лет проработала бухгалтером, оказались попросту неоценимы.
Пенелопа получила еще один плюсик. Беллатрикс вообще не обращала внимания на то, что творится в доме. Но все готовилось, все было в порядке, все повседневные дела выполнялись. Молодая Блэк поступала настолько образцово, что Белла начала подозревать неладное. Так просто не бывает.
Сомнения госпожи Блэк длились недолго. Вечером четвертого дня ей понадобился Сириус. У Беллатрикс окончательно оформился черновик плана. В гостиной Блэка не оказалось. Для сна было еще рановато. Срочно вызванный Кричер сообщил, что хозяин Сириус в гараже.
В доме Блэков, кроме давно известных помещений вроде винного погреба, имелся и вполне себе современный гараж. Белла слышала, что его устроил Арктурус, один из сыновей Финеаса Найджелуса Блэка. То ли ему по службе приходилось ездить на министерской машине, то ли еще что-то, но «предбанник» за грузовым входом еще дед называл просто гаражом. Именно туда Сириус притащил свой мотоцикл и кучу всевозможных инструментов. Белле, наблюдавшей за процессом погрузки, все это напомнило дамский гардероб — туча всевозможных средств, только не для красавицы, а для капризной машины. Беллатрикс спустилась, спокойно открыла дверь и застыла на месте.
Смесь химических запахов ударила в ее нос, но то, что она увидела, удивило ее куда больше.
Она настолько привыкла к безукоризненно одетой и прилизанной Пенелопе, что не сразу ее узнала. Жена Сириуса, одетая в брюки и мужнину футболку, сидела на бочке и что-то наигрывала на гитаре. Бродяга возился с мотоциклом; что именно он делал, Беллатрикс не понимала и понимать не хотела. Ведьма сделала шаг вперед, и супруги, наконец, ее увидели.
— Ну замечательно… — произнес Сириус, разглядывая стоящую Беллу и покрасневшую Пенни.
Повисла пауза.
— Это точно, — Беллатрикс поискала взглядом стул и решила лучше постоять. — Хоть одно радует.
Пенелопа отложила гитару.
— Вижу, что похожи на нормальных людей, — подытожила Беллатрикс. — Зная Сириуса, я уже начала удивляться. Бродяга, когда ты закончишь, я жду тебя в кабинете. Нам надо кое-что обсудить.
* * *
Денежные дела заняли еще пару дней, но, наконец, у Беллатрикс был готов план и набор инструкций для гоблинов. Вечером, через неделю после визита Тонкс, Белла уселась в кабинете и приготовилась писать документы.
Гоблинские войны были и оставались самой объемной и богатой на события темой в истории магии. Знающему волшебнику было понятно, почему у гоблинов, например, такие высокие конторки в Гринготтсе. Банк оставался главной гордостью этого народца и средством самоутверждения для побежденных.
Беллатрикс это прекрасно знала, но и образцы заполнения документов она знала тоже. Они немного отличались от бланков Гринготтса. Ведьма аккуратно вывела на листе бумаги: «Заявление-распоряжение». Гоблины в своих бланках обычно забывали вписать второе слово.
Беллатрикс улыбнулась и обмакнула перо в чернильницу. Она уже собралась писать, когда в кабинет влетел Сириус.
— Беллс! — громко заговорил Бродяга прямо с порога. — Беллс, у меня срочная новость!
— Что случилось? — Беллатрикс успела представить себе все, начиная от прозрения Фаджа и заканчивая побегом из Азкабана.
— Госпожа Беллатрикс Блэк, — Сириус откашлялся и торжественно продолжил. — Имею честь сообщить вам, что примерно через девять месяцев вы станете бабушкой!
LXXIV. Паутина лжи
— Кем-кем-кем?! — переспросила Беллатрикс.
— Бабушкой, — охотно пояснил Сириус. — Тебе же объясняли, что ты свекровь Пенни.
Белла помолчала.
— Пенелопа беременна, — пояснил Блэк, когда пауза затянулась на несколько секунд.
— Я в тебя сейчас кину что-то тяжелое, — Беллатрикс откинулась на спинку кресла и потерла виски. — Какая, к Мерлину, из меня бабушка?
— Ну, лучше тяжелое, чем непростительное, — заметил Сириус.
Бродяга говорил это со своей извечной ухмылкой, но его слова выглядели шуткой в самую последнюю очередь. За Сириусом вообще водилось такое: нести чушь с совершенно серьезным видом и относиться к серьезным вещам с видимой легкостью. Беллатрикс пару секунд пыталась обидеться. Но у нее не получалось.
Беллатрикс раздумывала над судьбой семьи еще тогда, когда она и представить не могла, во что превратится Волдеморт. Когда исчез Регулус и род, казалось, прервался, Белла воспринимала себя как последнюю из Блэков. Династия должна была закончиться на ней и закончиться достойно. Потом, после обещания Рудольфуса и встречи с Сириусом, у ведьмы снова появилась надежда. Нет, ей не хотелось будущего без клана ни в восьмидесятом, ни сейчас.
Беллатрикс подняла взгляд на Сириуса и ухмыльнулась не хуже кузена.
— Значит, говоришь, я буду бабушкой? — волшебница приподняла брови.
— А это не я придумал, — Сириус показал взглядом на портрет Финеаса Найджелуса Блэка. — Все вопросы к нему, Беллс.
* * *
— Он не настолько разгильдяй, каким кажется, — тихо произнес директор Блэк.
— Не настолько, — согласилась Белла. — Я думаю, он сможет стать хорошим отцом и вести часть дел семьи.
— Вероятно, — кивнул директор. — Маленькая Блэк довольна и счастлива?
— Насколько я поняла, очень.
— Это хорошо, — старый Блэк погладил бородку. — В мое время дети ощутимо мне помогли. По меньшей мере, я был доволен, что мои сыновья не просто унаследуют мое состояние, но и приумножат его. И продолжат дела, которыми я занимался. Впрочем, именно для этого нам и нужны дети, верно?
Финеас Найджелус Блэк подмигнул Беллатрикс.
— Я знал многих волшебников, которые прожили отличную, полноценную и богатую жизнь, так и не оставив потомства. Но мне хотелось детей. В нашем мире, в наше время, родная кровь — лучший помощник. Так что радуйтесь… бабушка.
Беллатрикс деликатно кашлянула в кулак. Финеас Найджелус Блэк возник внезапно, едва лишь Сириус ушел. Предок не так часто заходил просто поболтать — обычно он сообщал что-то полезное, пусть и в завуалированной форме.
— Вы слышали наш разговор, господин директор? — уточнила Белла.
— Да, — кивнул Блэк. — Я не стал вмешиваться в вашу милую беседу. Беллатрикс, будьте добры, убедитесь, что нас не подслушают.
— Квиетус, — ведьма махнула палочкой в сторону двери.
— Дамблдор стал очень часто встречаться с профессором Снейпом. Само по себе это, конечно, не удивительно, но по косвенным признакам я могу судить, что директора волнует не только и не столько ситуация вокруг сами знаете, кого.
— А что же тогда? — поинтересовалась Белла. — Фадж?
— Дамблдор не распространялся, а у портретов не так много возможностей подслушать разговоры, — назидательно произнес Блэк. — Но я не слышал, чтобы упоминали вас. А обо всех перемещениях Снейпа я знаю примерно с конца декабря…
— Так, — с серьезным видом кивнула Белла.
— По всей видимости, министерство начало давить на школу, — Финеас Найджелус Блэк потер бородку. — Дамблдор при мне писал несколько отчетов.
— Вы ему советовали?
— Ну что же это за Блэки, если в целом поколении никто ни разу не послал министра? — старик засмеялся мерным, тихим смехом. — У меня, без ложной скромности, богатый опыт конфронтации с властями.
— Как я вижу, директор регулярно обращается к вам за помощью, — вкрадчиво произнесла Белла.
Ведьма произнесла одно, но сказала совершенно другое. Но и старый директор хорошо понял мысль, которую Белла так и не высказала.
— Регулярно. Но не приказывает, а обращается, — Блэк подался вперед. — Прошлые директора связаны долгом чести, но и со своими семьями они связаны так же. Дамблдора можно считать современным Мерлином, можно считать его хитрым манипулятором, но его никогда нельзя считать дураком. Он не потребовал от меня ничего в ущерб семье… но вы совершенно правильно опасаетесь, Беллатрикс.
* * *
Снейп говорил: «Не стоит мне доверять». Белла и не доверяла. В конце концов, здоровое недоверие иногда может оказаться хорошей основой для совместной работы. Беллатрикс отправилась в Хогсмид со смешанным настроением. Ее настораживали заявления предка и общая тишина вокруг Министерства. Малфой, кажется, уже начал опускать руки.
Поселок волшебников выглядел так же, как обычно. Беллатрикс ни разу не встретила авроров. Она знала, что они патрулируют окрестности Хогвартса, но все равно — их отсутствие нагоняло какое-то чувство беззащитности. Белла не разгуливала по поселку и сразу же направилась в «Три метлы». Снейп оказался пунктуален, как всегда. Профессор ждал ее в комнатке на втором этаже — они заранее заказали помещение.
— Так что со змеей? — спросила Белла после обмена приветствиями.
— Ничего нового, — хмыкнул профессор. — Все те же самые новости. Напоминает невероятно откормленную гадюку.
— Изумительно, — Беллатрикс поковыряла вилкой салат и снова подняла взгляд на Снейпа. — То есть зоологи бессильны?
— Дамблдор сказал, что ему написали открытым текстом — таких змей не бывает. Происхождение этой Нагайны как было, так и осталось загадкой. Единственное, что мы знаем — существо не природного происхождения.
Беллатрикс помолчала. На краю сознания вертелась мысль, но она пока еще не могла оформиться.
— Хорошо, — вздохнула ведьма. — Северус, скажи, что с Каркаровым? Он так и не согласился?
— Он трясется, как овечий хвост, — поморщился Снейп. — Мысль о том, что он может быть свидетелем появления фальшивого Темного Лорда, пришла в голову и тебе, и мне, и директору. Но Каркаров вообще считает дни до момента, когда можно будет сбежать.
— С окончанием Турнира он даст деру, — Беллатрикс потерла подбородок. — Если я понимаю, тогда закончится магический контракт.
— Он мне много что рассказывал, — Беллатрикс снова увидела улыбку Снейпа; сочетание холодного взгляда и еле поднятых уголков губ казалось жутковатым. — Тебе может понравиться.
— И что же? — сухо спросила Беллатрикс.
— Ты, наверное, в курсе, что вся твоя инициатива направлена на взятие власти среди чистокровных, — охотно пояснил Снейп. — Игорь очень и очень долго убеждал меня, что тебя нельзя подпускать к руководству.
— А еще лучше поселить меня в Азкабан, — продолжила Беллатрикс.
— Естественно, — кивнул профессор. — Как он говорил, эта… большевичка нас всех съест.
Беллатрикс взяла ягоду из вазочки с черешней. Ведьма посмаковала ее вкус и только после этого подала голос.
— Каркаров свидетельствовал против меня на суде, — Белла откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. — Он уверен, что я ему это припомню при первой же возможности. В общем, я не удивлена. Я даже рада.
Снейп прищурился.
«Когда-нибудь я побеседую с Игорем в другой обстановке», — подумала Беллатрикс. Она представила себе визжащего Каркарова, умоляющего о пощаде; перед ней снова предстал Игорь из Азкабана, похожий на мокрую курицу. Ведьма глубоко вдохнула и облизнула вмиг пересохшие губы. Каркаров, Фадж, Амбридж… Беллатрикс вздрогнула, представив, что она хочет с ними сделать; эта мысль мягкой лапкой погладила ее нервы.
* * *
Беллатрикс уткнулась лицом в грудь профессора и зажмурилась. Они оба молчали; что было на уме у Снейпа, ведьма не знала и знать не хотела. Белла наслаждалась теплом. Дамблдор, фальшивый Волдеморт, министерство и Гринготтс ненадолго исчезли из ее мыслей — остались только теплота и осязание. Беллатрикс подалась назад, прямо к стене, и потянула за собой профессора. Она уже приподняла голову, когда из соседней комнаты раздался противный девчоночий фальцет.
— Конечно, конечно, господин министр! — голос Амбридж невозможно было спутать с чем-то еще.
И Блэк, и Снейпа будто облили холодной водой. Северус аккуратно прислонился к стене и приложил палец к губам. Волшебники аккуратно прислушались.
— Мы должны найти достойный ответ на интриги Дамблдора, — это говорил уже Фадж. — Я намерен поручить вам ответственное задание, мадам Амбридж.
Снейп выразительно посмотрел на Беллатрикс.
— Если все сложится верно, Аластор Муди уйдет с поста преподавателя ЗОТИ, — Фадж растекался мыслью по древу. — И поэтому я намерен направить в Хогвартс вас. В качестве профессора и генерального инспектора. Вам будут даны серьезные полномочия, чтобы Дамблдор не мог мешать вам и проверять вашу пригодность.
— Достаточно того, что вы меня считаете пригодной к этой работе, господин министр, — в голосе Амбридж сквозил верноподданнический экстаз.
Беллатрикс накрыла своей ладонью руку Снейпа. Профессор продолжал машинально поглаживать ее бок, и это немного отвлекало.
— Хуже всего то, что на стороне директора выступает и Малфой, — Фадж, похоже, все воспринимал как политические игры. — Но если аккуратно и надежно прижать Малфоя я пока не могу, то с Дамблдором надо работать уже сейчас. Надо еще выяснить, какую роль в планах Малфоя играет Блэк, но она, я думаю, не представляет самостоятельной ценности.
* * *
— Опять, — тихо простонал Снейп.
— Снова, — шепнула на ухо Белла. — Мы идем?
После того, как в соседней комнате закончились разговоры, они выждали двадцать минут.
— Откуда мы знаем, кто в соседних комнатах? — спросил Снейп. — Фадж вот не проверил…
— Ну да, — согласилась Беллатрикс. — Я прилично выгляжу?
— Более чем.
* * *
Фадж не мыслил категориями войны. Подслушанный разговор оказался лишним тому подтверждением. Министр продолжал воспринимать все, что до него пытались донести, как многоходовую интригу. С его точки зрения, Малфой и Дамблдор спелись, чтобы потеснить его из кресла. Теперь Хогвартсу предстояло самое тяжелое испытание — битва с идиотами. Исполнительными и инициативными.
Дамблдор внимательно выслушал пересказ. Старик молчал, не обращая внимания на возмущенные перешептывания портретов. Когда Финеас Найджелус Блэк чуть громче заявил, что отправляется на Гриммо предупредить Сириуса, Дамблдор только согласился и продолжил размышлять. Что сейчас думал директор, Беллатрикс не знала. Она видела живое подтверждение тому, что говорила с самого сентября. Фадж не будет искать фальшивого Волдеморта. Он будет пытаться подавлять не то и не там и тем самым только приблизит начало войны.
— Вас никто не увидел? — наконец, спросил Дамблдор.
— Никто, — подал голос Снейп; профессор сидел чуть в стороне. — У меня была припасена мантия-невидимка, так что нас не заметили.
— Только одна? Надеюсь, это не доставило вам неудобств… значит, министр намерен прислать сюда свою помощницу…
— Да, на должность профессора ЗОТИ, — кивнула Беллатрикс.
— Что ж, это будет еще и не самый худший профессор за историю Хогвартса, — грустно согласился директор. — Меня больше беспокоит фраза «генеральный инспектор».
— Ну да, ЗОТИ кто только не вел, — пожала плечами ведьма. — Но вот только она сюда не учить детей идет.
— Она сюда нас учить идет, — припечатал Снейп.
— Северус… — с укоризной произнес директор.
— Вы прекрасно знаете мое мнение, — Снейпа, кажется, задело за живое. — Я не понимал и не понимаю, почему нашу работу контролируют и оценивают люди, которые в жизни не провели ни одного урока. Ладно бы еще они могли оценивать профпригодность наших выпускников…
— Северус, я это все уже слышал.
Дамблдор говорил мягко, но Снейп успокоился и начал рассматривать очередной прибор. Видимо, для обоих профессоров это была больная тема, сотню раз уже пережеванная.
— В общем, дети ЗОТИ знать не будут, — подытожил Дамблдор.
— Не сочтите за дерзость, но, насколько я помню, директор, вы закрыли даже Дуэльный клуб, — пожала плечами Беллатрикс.
— Беллатрикс, — Дамблдор говорил с ней еще мягче, чем со Снейпом. — Вы что, в самом деле считаете, что директор Хогвартса единолично решает все, что будет происходить в школе? Если бы все было так просто, мне не пришлось бы искать замену Люпину. Есть Министерство, есть попечительский совет, есть даже такая вещь, как общественное мнение.
Беллатрикс прищурилась.
— Дуэльный клуб пришлось закрыть в восемьдесят втором, под давлением министерства. Миллисента Багнолд, конечно, гуманная женщина, но некоторые вопросы она понимала неправильно. Впрочем, вы тогда не могли оценить баталии.
— Скажите проще: я тогда сидела в Азкабане, — отрезала Белла.
— Можно и так. Точно так же ужесточили ограничения по колдовству несовершеннолетних. Печально, но после войны предприняли множество мер, которые не дали никакого результата. Вы бы только знали, что писали про Дуэльный клуб в прессе.
— И что же?
— Например, так: «Детям дают все необходимые навыки, чтобы стать убийцами», — произнес Дамблдор. — Ваш предок предлагал мне очень остроумный, но все же слишком грубый ответ, впрочем, вам лучше спросить у него. Но мы отходим от темы.
— Тогда давайте к ней вернемся, — пожала плечами Беллатрикс.
— Фадж, как мне известно, назначил своим секретарем Перси Уизли, — Дамблдор еле заметно улыбнулся. — Так что некоторые вещи мы узнаем до того, как они воплотятся в жизнь. Что до остального… Хогвартс может рассчитывать на ваше содействие, госпожа Блэк?
— Против Фаджа и Амбридж? — оскалилась Беллатрикс. — Да, может. Блэки всегда платят свои долги.
LXXV. Вспышка
Финеас Найджелус Блэк прошелся от одного края рамы к другому и только потом уселся в нарисованное кресло.
— Амбридж, — наконец, произнес он с видом глубокого отвращения. — Честное слово, после нее в Хогвартс можно брать даже вас.
— Я тоже очень высокого о вас мнения, лорд Блэк, — Белла вытянула из пачки сигарету.
— У вас есть судимость, — старик любезно улыбнулся. — Впрочем, вам пока нечего делать в школе.
— А что вы советовали сказать министру? — Беллатрикс постаралась тему.
— Когда милая Багнолд, которую я помнил еще соплячкой, сказала, что Дуэльный клуб дает детям навыки убийства, я предложил Дамблдору написать в ответ, — старый Блэк положил подбородок на сплетенные пальцы рук и ухмыльнулся, будто рассказывал сказку, — что у госпожи министра есть все необходимые навыки, чтобы заниматься проституцией. Но она же этим не занимается! Дамблдор, конечно, отказался: слишком грубо, слишком жестко, слишком злобно.
Финеас Найджелус Блэк засмеялся своим обычным смехом: мерным, тихим, неприятным.
— Директор на моей памяти несколько раз попадал в неприятную ситуацию. Он избегал злого поступка, и в итоге это приводило к еще большему злу, — продолжил старик. — Как по мне, так закрытие Дуэльного клуба и все эти запреты колдовать на каникулах — куда хуже, чем грубый ответ одному министру. Впрочем, это не только его проблема.
— Я заметила.
— А я, в свою очередь, одобряю ваше желание испортить Амбридж жизнь, — директор потер подбородок. — Все-таки наша семейная поговорка не пустые слова. Блэки всегда славились долгой памятью и скурпулезностью. Я пойду. Раз уж я пришел сюда, то хочу побеседовать с женой.
Старик исчез с портрета.
* * *
…Красный — очень необычный цвет для Азкабана. Беллатрикс научилась отлично разбираться в оттенках серого; иногда ей казалось, что весь мир поблек и превратился в однообразную массу. Ведьма знала, чем свинцово-серый цвет моря отличается от стального цвета решеток. Чем они оба отличаются от темно-серого камня. И, наконец, как цвета всего, что в Азкабане есть из металла и камня, отличаются от цвета рубищ дементоров.
Иногда ей казалось, что это не мир обесцветился, а ее глаза окончательно испортились и отучились различать цвета. Но сейчас она смотрела на свежую ранку и понимала: это все-таки Азкабан состоит из множества оттенков серого. В полумраке камеры ссадины казались темнее, чем обычно, но их цвет отличался от холодного блеска железа.
После визита Фаджа заключенную снова заковали в кандалы. Повод это сделать нашелся очень быстро, но главное и самое противное, что осталось на полгода — не тяжесть металла, а чувство полного бессилия. За полгода железо снова растерло кожу; на запястьях и лодыжках Беллатрикс образовались ссадины.
— Вы хотели борьбы, безопасной для борца? — пробормотала ведьма, поднося к лицу руки. — Так не бывает.
Беллатрикс еле слышно фыркнула. Красный цвет — это необычно.
— Беллс, ты там с ума случайно не сошла? — донесся голос из камеры напротив.
— Не дождешься, — лениво отозвалась ведьма.
Беллатрикс Лестрейндж подняла взгляд и начала пересчитывать черточки на стене. Вчера их было ровно на одну меньше, чем надо: десять лет без одного дня. Все еще не веря, заключенная пересчитала черточки еще раз. Их снова оказалось столько же. Года три назад Белле казалось, что осталось не так уж и много. Сейчас время почти остановилось. Как в старом дурацком софизме, Ахиллес никак не мог догнать черепаху. Беллатрикс встала с топчана и подошла к окну. Она не могла увидеть в него солнце, но, судя по свету, было где-то два часа дня.
Она знала, что за ней должны прийти сегодня, но не знала, когда именно. Иногда ей начинало казаться, что она ошиблась; вечером вместо надзирателей опять придут дементоры. Иногда она думала, что министр оказался мстительнее и к десяти годам прибавится еще какой-то срок.
Но гораздо чаще она пыталась осознать: от свободы ее отделяют не годы, не месяцы, и даже не дни. Счет пошел на часы. Где-то там, за морем, стоял май. Беллатрикс с трудом могла осознать, что сейчас весна. За десять лет ее мир сжался до размеров каменного мешка, нескольких коридоров и крыши. Ведьма почти не смотрела в сторону Сириуса. Они оба все прекрасно понимали и обо всем уже поговорили, обходя одну-единственную тему.
Ведьма вздохнула. Она так и не увидела никого из Упивающихся. Где они, что с ними, живы ли они — она не знала. Во что превратились ее способности к магии — она тоже не знала. Что она сможет сделать — она тем более не знала. За ней пришли под вечер, когда Беллатрикс успела десять раз пересчитать черточки на стене и двадцать раз прислушаться к шороху…
…Беллатрикс Блэк завернулась в одеяло и уставилась в потолок. Три года назад она не могла и вообразить, что все повернется вот так: с ног на голову. Темный Лорд казался ей не просто могущественным и бессмертным, но и всезнающим. В представлении Беллы он просто не мог взяться за крестражи, не изучив вопрос как следует. Но он все-таки взялся и погубил свою личность. Беллатрикс тринадцать лет ждала и искала мертвеца.
Уходя на свободу, Белла была твердо уверена: она вытащит кузена самое позднее когда Волдеморт разрушит стены Азкабана. Сириус удержал ее в нескольких шагах от безумия, и Блэки всегда платят свои долги. Даже если они меняют фамилию. Беллатрикс надеялась, что она найдет Волдеморта сама или предстанет перед ним, уже готовая к войне. Что же, она пришла к существу, которое считало себя Волдемортом.
Но это существо не являлось Волдемортом. Темный Лорд вел их к новому, лучшему миру, который не будет медленно омаггливаться. Он знал, как хочет перевернуть Британию. Этот младенец сказал открытым текстом: «Мы идем завоевывать мне власть». Только его власть, без единого слова о новом мире. Волдеморт называл делом всей жизни устройство послевоенной Британии, этот же сказал, что дело его жизни — война. Но гадкий утенок Блэков принимал метку ради нового мира, а не ради того, чтобы посадить в кресло министра кого бы то ни было.
Она не станет служить фальшивому Волдеморту. Гадкий утенок давно вырос, но помнит настоящего вождя.
* * *
Задача каждого была определена заранее. Беллатрикс и Сириус аппарировали на Прайвет-драйв под самое утро — именно тогда враг проявляет наименьшую бдительность. Дамблдор был поставлен в известность — Блэки явятся к дому Дурслей. Тонкс, Селвин и Муди приготовились явиться по сигналу тревоги. И только Пенелопа Блэк тихо-мирно сидела дома: ее роль свелась к помощи в варке зелья.
Блэки возникли в конце улицы, подальше от фонарей. Беллатрикс обязательно бы рассмеялась, если бы узнала, что очень близко к этому месту в тот самый Хеллоуин возник Дамблдор, чтобы передать мальчика. Но сейчас ей было не до курьезов. Городок почти целиком уснул. Горели только фонари, и их свет оказался гораздо тусклее, чем в Лондоне. Беллатрикс похвалила себя за предусмотрительность. Если бы она не настроила очки вручную, то осталась бы на миг слепой.
— Гоменум Ревелио, — тихо скомандовала ведьма.
Тишина. На весь городок один сквиб и двое магов. Магглов множество, но их никто сейчас не считает. Беллатрикс осмотрелась. Их прибытие осталось незамеченным. Не вспыхнуло ни одного нового окна. Ведьма поправила свои очки-консервы и взялась за древко метлы. У ее ног скользнула большая черная тень.
— Все чисто. Двигай к Фигг, — распорядилась Белла.
— Гав, — откликнулся Сириус и потрусил к старушке-сквибу.
План был предельно прост. Если фальшивый Волдеморт рвется к Поттеру, то он или его люди неизбежно появятся у дома Дурслей. И именно поэтому Блэки повесят у дома следящие устройства. Если же что-то случится со старушкой Фигг, то у Дамблдора опять кто-то стучит. Этого тоже нельзя было исключать.
Волшебница поднялась в воздух. Удобнее всего было повесить «глазки» повыше на крыше дома и соседних деревьях. Дом Дурслей спал. Беллатрикс даже не удержалась от искушения и подлетела поближе ко второму этажу. Из рассказов Сириуса она знала, где находится комната Гарри Поттера. С высоты она смогла разглядеть, где обитал мальчик. Тонкс описала Гарри одним словом: «Недолюбленный». Сейчас Белатрикс понимала, откуда взялось это определение. Пустая комната без плакатов, без книг, без безделушек напоминала кладбище человеческих эмоций. Беллатрикс тронула метлу чуть резче, чем обычно.
Она повесила два «глаза» наверху — на крышу и на дерево неподалеку. Чтобы повесить третий, Белла спустилась на землю и подошла к забору. Третий камушек лег прямо на землю — треугольника вполне достаточно. Ведьма осмотрелась еще раз и поправила капюшон. Никто ее не замечал: нигде не зажегся свет, нигде сонные магглы не вылезли из домов.
Она не успела понять, что слышит приглушенный хлопок аппарации. Она не усела осознать, что метка на мгновение ожила и еле ощутимо уколола ее в предплечье. Ее разум еще ничего не осмыслил, но Беллатрикс машинально отбросила метлу и развернулась на звук так быстро, что полы ее плаща разлетелись, как крылья. Ведьма, не теряя ни мгновения, шагнула в сторону, чтобы сбить чужаку прицел.
— Круцио! — чужак закричал молодым, азартным голосом.
Красный луч пролетел рядом с ведьмой. Беллатрикс, даже не приглядываясь, поняла, что это Крауч — его голос и фигуру трудно спутать с чьими-то еще. У Барти была небольшая фора, но он промахнулся. Он аппарировал сразу на улицу: их противостояние превратилось из стычки чуть ли не в классическую дуэль. Где Сириус, кто там еще рядом — Беллатрикс даже не думала об этом.
Ведьма моментально вскинула палочку и послала в Барти «Редукто». Заклинание еще не успело сорваться к цели, но Беллатрикс уже взмахнула своей палочкой-когтем, творя «Протего». Волшебники, похожие на два размытых черных пятна, ударили одновременно и тем же. Как от треска проклятий не переполошился весь квартал — Белла и не знала. Какая-то часть ее сознания отметила, что за спиной слышен треск заклятий. Ее мысли сосредоточились на поединке, чуть ли не сошлись в одной точке — кончике изогнутой волшебной палочки.
Крауч оказался на долю секунды быстрее, но Беллатрикс буквально сбила его проклятие своим. Оба заклинания рассыпали ворох алых искр. Следующие заклятия разбились о «Протего». Их поединок напоминал танец, но ассоциации возникали не из-за дурацких поэтических образов. Движения палочек не являлись никакой пляской — волшебники резали воздух заученными до автоматизма движениями, без капелькиз одухотворенности. Их движения напоминали вальс разве что медленным перемещением — ни Беллатрикс, ни Крауч не полагались на «Протего» и двигались, сбивая друг другу прицел.
Их поединок являлся танцем в грубом и утилитарном смысле — заученные движения, характер которых известен. Рано или поздно кто-то должен допустить ошибку и сбиться с темпа. Скорее всего, это должен быть Крауч, но сколько времени это у него займет? Беллатрикс медленно отступала туда, где должен находиться Сириус, чтобы превратить дуэль в групповую свалку. Иначе они могут несколько минут двигаться, выжидая момент для «Авады». «Авада Кедавра» делается чуть дольше, чем почти любое опасное проклятие, и время на это «чуть» каждый из них постарается вырвать.
До Беллатрикс не сразу дошло, что «Авады» от Крауча не будет. Она нужна ему живой. И именно это заставило ее рискнуть и попытаться кончить дело одним ударом.
— Флогес тос аллагос! — скомандовала ведьма вместо очередного проклятия.
Заклинание Крауча сбило ей «Протего», но не смогло помешать колдовать. Барти отлично понимал тактику дуэли — в конце концов, сама же Белла его и учила. Но редкие аспекты черной магии он знал гораздо хуже. Беллатрикс куда лучше знала природу того, что она называла хаосом.
Между ними двумя выросло аморфное тело: живой и неестественный огонь. Розовые и синие языки пламени смешивались, создавая невероятные радужные оттенки. Этот огонь ничем не напоминал неистовый и вечно голодный «Финдфайр». Вместо змей, драконов и хищников пламя напоминало ком теста — изменчивый, плотный, но при этом мягкий и податливый.
Пламя потекло по асфальту на Крауча — множество смеющихся лиц проступало и исчезало на его поверхности. Живой огонь шипел и гудел; его звуки напоминали хохот.
— Акваменти!
— Диффиндо! — рявкнула Беллатрикс.
Крауч был хорош — режущее заклинание просто распахало ему плечо. Но он не знал, что «Пламя перемен» бесполезно гасить водой.
— Крауч, тебе со мной не сладить! — расхохоталась Беллатрикс.
Но Барти это понял и аппарировал. Еще один хлопок раздался сзади: Беллатрикс, удерживая пламя, увидела Сириуса, бегущего к ней. И только после этого на улице появилось подкрепление Блэков.
Беллатрикс думала, что прошла вечность. В реальности ее дуэль не заняла и минуты.
LXXVI. Ставка
— Вы зря разделились, — заметил Аластор.
Профессор не орал, не шумел, и даже не показывал эмоций. Он просто анализировал произошедшее.
— Кто мог предполагать, что нас там ждали? — резко переспросила Беллатрикс. — Фигг четко говорила, что не заметила ничего подозрительного.
Муди посмотрел на Беллатрикс с некоторой укоризной и непониманием. Ведьма уже набрала в грудь воздуха, но с шумом выдохнула. Аластор с его «постоянной бдительностью» мог казаться параноиком, или просто свихнувшимся человеком. Но Белла знала, откуда у него такие повадки. Станешь параноиком за несколько десятков лет необъявленных войн. В любом случае, его опыт лучше оценивать, а не приобретать самостоятельно.
— Между «Фигг не заметила подозрительного» и «на улице не было ничего подозрительного» есть большая разница, — пояснил Аластор.
Все шестеро волшебников собрались в лаборатории. Беллатрикс в очередной раз отметила однобокость подготовки. Драться она умела и любила. Но вот в считанные минуты найти нужные вещи, и не переполошить весь магглятник — так она не умела.
Теперь на лабораторном столе лежал замызганный булыжник, в котором виднелась медная гильза. Типичный «глаз», только попроще и один. Вместе с этим изделием маги взяли с собой несколько капель крови Крауча-младшего. «Пламя перемен» не успело испарить ее с асфальта.
— Вот этого вот добрая старушка заметить точно не могла, — профессор указал взглядом на булыжник. — Я даже без анализа скажу вам, что это простой датчик.
— Ну да, скажет просто о факте появления, — нахмурился Селвин. — Его очень легко сделать. Любую проволоку трансфигурируешь.
— Кто-то просто пришел и подбросил этот камень. Может, под обороткой, — продолжил Муди. — Я думаю, он должен реагировать на волшебника с Меткой.
— Поэтому они просто ждали нашего появления.
— Я уже говорил — я почти добрался до дома Дурслей, когда на меня выскочил Упивающийся, — вмешался Сириус; Пенелопа посмотрела на него. — Он начал отступать к кузине.
— Странно, что они не набросились на мадам Блэк вдвоем, — Тонкс на людях назвала тетушку более формально.
— Крауч похвалялся, — Беллатрикс потерла подбородок, — что привезет меня к фальшивому Темному Лорду в клетке. Я понимаю, как это звучит, но… может, он рассчитывал справиться в одиночку.
— Тогда он поступил по-идиотски, — отрезал Муди. — Гораздо обиднее терять людей в бою с идиотами.
* * *
Аластор оказался прав. Найденный булыжник действительно представлял собой простенький датчик. Как только Беллатрикс явилась на Прайвет-драйв, Краучу или кому там еще пошел сигнал. Белла мало переживала по поводу невероятного везения. Вместо Барти с напарником могли появиться трое, четверо, пятеро волшебников. Мог вообще прийти сам фальшивый Волдеморт, и чем бы все закончилось — никто не знал. Все это могло случиться, но так и не случилось. Первая стычка войны осталась за ними. Куда больше ведьму волновали три других вопроса.
Во-первых, теперь придется включать паранойю. Жизнь один раз щелкнула ее по носу, и второй раз подставляться нельзя. Теперь придется вспомнить все, чему учил Долохов. С другой стороны, чужая ловушка оказалась у дома Поттера. Гарри по-прежнему оставался в центре чужого внимания. Крауч ловил ее не у «Дырявого котла», не в Хогсмиде, не где-то еще. Он ждал ее у Поттера. Все мысли вражеской команды вертелись вокруг шрамоголового парня.
И именно из этого вытекал второй неприятный вопрос. Что делать с Поттером? Муди недвусмысленно пояснил, что парень должен провести минимум две недели в доме у Дурслей. И что с ним делать, пока он будет поддерживаь кровную защиту? Круглосуточно выпасать? Хорошо, от фальшивого Волдеморта заклятие жертвы защищает. Но что станет, если до него дойдет, что Гарри Поттера можно уничтожить не только самостоятельно? Один раз фальшивый Темный Лорд попробовал убить мальчика, но Поттер сбежал. Будет ли он наступать на те же грабли во второй раз?
Беллатрикс хотела верить, что будет. Но сама бы она не стала ловить мальчика, который преподносит неприятные сюрпризы. Как раз она бы распланировала операцию, подрядив на нее нескольких волшебников, от которых точно не действует кровная защита. И не только волшебников. Тот же Грейбек мог бы пойти на такое дело сам и взять дружков-оборотней.
«Спросить Сириуса», — Беллатрикс сделала пометку насчет Люпина и покачнулась в кресле. В принципе, возможен вариант, что вся эта засада — самодеятельность Крауча, а воскресший Волдеморт собрался опять лично убить Поттера. Но волшебница в это пока не верила. Гораздо важнее было то, что в Азкабане под охраной естественных союзников Темного Лорда сидел чуть ли не десяток Упивающихся.
Особых иллюзий Беллатрикс не питала. Они пойдут за тем, кто обеспечит им свободу. Это Белла решает сама свою судьбу. Они — нет. Вряд ли их сейчас волнует, во имя чего все началось в первую войну. Фальшивый Волдеморт, кем бы он для них ни был, может дать им свободу. Остальные — нет. По меньшей мере, при текущем Министерстве. Возможностей влиять на ситуацию сейчас просто не было.
Но оставался и третий вопрос. Сосуд с кровью Крауча уже отправился к госпоже Боунс. Естественно, в суд с этим не пойдешь, но доказательством эта кровь еще поработает. Глава Департамента магического правопорядка может проверить образцы. И значит, сможет укрепиться в своих гипотезах. Единственное, что омрачало картину — дальше Амелии Боунс и кулуарных разговоров дело не пойдет. Если Фадж не увидел в упор Метку, то уж образцы крови точно не сравнит.
Беллатрикс покачнулась в кресле еще раз. Высокая спинка приятно ее согревала. Она даже не заметила, как прикрыла глаза и задремала. Все разошлись под самое утро, и усталость взяла свое. Белла вздрогнула и проснулась, когда скрипнула входная дверь. В комнату вошел Сириус.
— Бродяга, — Беллатрикс перешла к делу без предисловий, — ты говорил с Люпином об оборотнях?
— Мы обычно обходили эту тему, — осторожно сказал кузен.
— Я догадываюсь, почему, — Белла выпрямилась в кресле. — Но вот что. Грейбек рано или поздно прибежит к фальшивому Волдеморту. Нужно, чтобы кто-то просветил нас насчет дел оборотней: где они обитают, что думают, как настроены… кроме Люпина, некого на это подрядить.
* * *
Но кроме этих вопросов оставался еще один. После засады Белла окончательно решила разобраться с Протеевыми чарами. Черная метка могла сыграть в самый неподходящий момент. Один раз она уже полыхала всю ночь, может вспыхнуть и еще. Может случиться и так, что фальшивый Волдеморт одним движением палочки положит ее на обе лопатки.
Как перехватить наложенные на Метку чары, Белла не знала. Она смогла понять, как ее отключить. Но она затягивала до самого последнего момента. Рискованно и поэтому страшно; но и дальше тянуть уже нельзя.
Она спускалась в лабораторию не с Сириусом и не с племянницей. В паре шагов позади нее шла Андромеда; сестра должна в случае чего отпоить ее зельями и привести в чувство. Обе волшебницы медленно спускались по лестнице. Каждая ступенька казалась Белле шагом на эшафот, прямиком к голодному дементору… или все-таки шагом к свободе?
Беллатрикс с преувеличенной тщательностью проверила засов и пересчитала зелья. Медленно и аккуратно натянула очки-консервы. Опустила их на глаза и долго поправляла их. Все эти рутинные действия отвлекали ее от большого и рискованного дела, которое вот-вот должно произойти. Наверху остались Блэки и Кричер, который не находил себе места.
Все происходившее напомнило Белле ту самую ночь, когда надо было решаться, но она до последнего момента рылась в книгах. Она тщетно старалась найти хоть какой-то намек на то, что распад личности после создания крестража может быть обратим. Беллатрикс тяжело вздохнула и села за лабораторный стол. Ведьма быстро закатала рукав и положила руку на гладкую поверхность.
Черная метка жила своей жизнью. Угольная змея извивалась на предплечье волшебницы; если бы она могла издавать звуки, она бы обязательно шипела. Беллатрикс целую секунду смотрела на знак перед тем, как поднести к нему палочку.
Змея будто почуствовала, что сейчас будет, и задергалась. Казалось, что она находится внутри невидимой клетки, через которую никак нельзя выползти. Белла поднесла палочку прямо к коже, и гадина забилась прямо в череп, стараясь спрятаться в глазницах. Очень аккуратно Белла поднесла кончик палочки к голове рептилии и метко ткнула ее прямо туда, где заканчивается змеиная голова и начинается шея.
Удивительно; тычок был достаточно ощутимым, но Беллатрикс ничего не почувствовала. Зато почувствовала змея — тварь задергалась, как ужаленная, она старалась вырваться, но кусочек дерева пригвоздил ее к коже. Даже удивительно, что нарисованная змея казалась живой. Она беззвучно рванулась, и Беллатрикс могла поклясться, что палочка чуть-чуть не скользнула по ее предплечью. Но уже в следующую секунду Белла начала читать заклинание.
Ведьме показалось, что ее руку ошпарили кипятком; по коже прокатилась волна боли и жара. Морщась и стискивая зубы, Белатрикс медленно проговаривала заклинания. Когда она произнесла первое предложение, змея задергалась так, что ведьма рефлекторно еще сильнее надавила палочкой на руку. Клеймо Волдеморта таяло и горело. Змея посерела и обмякла; она еще шевелилась, но ее движения были медленными и робкими.
Жарко! Беллатрикс чуть ли не запищала от боли, как маленькая девочка. Казалось, что ее рука загорелась. Глаза ведьмы видели целое предплечье, но нервы просто кричали, что кожа начала обугливаться. Палочка искрила, выбрасывая все новые порции волшебной силы. Если бы не очки — искры ослепили бы волшебницу.
Когда именно это произошло, Беллатрикс не поняла. Но в один миг прекратилось мельтешение змеи и волна жара. Она еще давила палочкой на руку; полсекунды прошло после того, как она осознала: все.
Волшебница подняла очки; только сейчас она почувствовала, что плавает в поту; что ее предплечье очень болит, потому что она чуть не проткнула кожу острым концом палочки, что она чувствует себя, как после кросса. Но на ее предплечье метки больше не было. Череп остался. Осталась и змея, такая же черная, как и раньше. Но — безжизненная и неподвижная. Протеевы чары исчезли, осталась только татуировка.
Беллатрикс вздохнула и ссутулилась в кресле. Андромеда неслышно подошла сзади и тихо положила ладони сестре на плечи. Старшая Блэк прикрыла глаза и неожиданно ощутила поцелуй в макушку.
— Ты в порядке? — тихо спросила Андромеда; она вообще не шумела все это время.
— Да, — Беллатрикс подняла голову. — Я в полном порядке.
— Сведешь теперь?
Белла не сразу поняла, о чем говорит сестра.
— Нет, — ведьма покачала головой, — я никогда не жалела о том, что ее приняла.
Ладони Андромеды еле заметно дрогнули.
* * *
Беллатрикс возникла из ниоткуда на узкой тропе. Она секунду постояла, осматриваясь, и двинулась по давно известному ей маршруту. Низкие кусты дикой ежевики и живая изгородь, росшие по краям ее пути, в сумраке выглядели немного пугающе. Один раз Беллатрикс даже выхватила палочку, но вовремя поняла, что никто за этими зарослями не прячется.
Она повернула направо, на широкую подъездную дорожку. Стена живой изгороди обрывалась у высоких кованых ворот, но Белла и не подумала останавливаться. Она просто прошла вперед, вскинув левую руку в каком-то подобии приветствия. Металл на ее пути обратился в дымку и снова собрался в железные прутья и узоры, стоило ведьме пройти на территорию мэнора.
Беллатрикс стремительно шагала. В своем черном одеянии она казалась мстительным духом. И журчание фонтана, и хруст гравия, и павлин, который забрался на изгородь, Беллу нисколько не волновал. В другое время и в другом месте она бы в очередной оценила комфорт, с которым устроился Люциус. Но не сейчас. Ее ждали; дверь сама собой распахнулась перед ведьмой.
В гостиной уже собрались все. Но без Беллатрикс не начинали. Ведьма специально явилась минута в минуту, чтобы и не опоздать, и прийти на встречу последней. От нее не укрылись взгляды, которые на нее бросали все пятеро магов. Если раньше Яксли, Роули, Нотт и Селвин смотрели на Люциуса, а Люциус уже на Беллу, то теперь все было иначе — Малфой и Блэк делили все внимание почти поровну.
«У них ничего не вышло», — сразу поняла Беллатрикс…
— …Я вынужден констатировать полный провал переговоров, — подытожил Малфой. — Фадж глух и слеп.
Сейчас Беллатрикс могла немного насладиться своей проницательностью; но очень и очень немного. Они собрались решать, что делать дальше, а не выяснять, кто виноват. Они уже отвыкли от войны. Им нужно сделать над собой усилие, чтобы понять: сражаться все равно придется. Если начать их уговаривать до того, как они попытают счастья с Министерством, Беллатрикс осталась бы во всем виноватой. Но Белла дала им возможность напортачить самостоятельно. Они осознали, что другого выхода у них не будет. И оно того стоило.
— Министр больше не учитывает наши интересы, — Нотт развил мысль дальше. — Я думаю, что с его точки зрения мы все переметнулись в лагерь Боунс, которого, вообще-то, и нет.
— Это его не волнует, — добавил Яксли.
— И министр нас больше не устраивает, — Беллатрикс выпрямилась в кресле. — У нас же остаются какие-то связи в Министерстве?
— Да, остаются, — кивнул Малфой.
Помалкивавшая во время разбора министерских полетов Белла взяла слово.
— В любом случае, министерство для нас ценно хотя бы как источник информации. Больно ударить нас по кошелькам Фадж еще не может, или не хочет. Но воевать в любом случае нам предстоит.
Продолжение, сводящееся к фразе «А я же вам говорила!» Беллатрикс опустила. Но ей было хорошо заметно, что все пятеро понимали, что именно ведьма не сказала, и насколько она оказалась права.
— Это уже стало понятно, — Нотт вздохнул, — и нам, и ордену придется не привлечь аврорат, а победить в войне.
«Не только победить, но еще и выиграть», — мысленно добавила Беллатрикс. Министр не устраивает ни Дамблдора, ни их кружок. Но тогда… нет, об этом даже рано задумываться.
— Делать-то уже что? — Роули озвучил все открытым текстом.
Беллатрикс поднялась со своего стула и подошла к большому камину. Несколько секунд она глядела в пламя. Белла почувствовала, как затихают шепотки, как взгляды скользят к Люциусу, не задерживаются на нем и упираются ей в спину. Ответа ждали от нее, и в гостиной Малфой-мэнора повисла тишина.
— Нам предстоит воевать, — мрачно произнесла Беллатрикс, не оборачиваясь. — Мы должны вербовать сторонников, вести разведку в министерстве, с оглядкой сотрудничать с Дамблдором…
Ведьма помолчала.
— …Нам надо защитить свои дома и продумать систему оповещения, чтобы любой рейд фальшивого Темного Лорда закончился встречей со всеми нами. Мы должны начинать готовиться сейчас. Времени больше нет.
Беллатрикс развернулась лицом к волшебникам. Со стороны казалось, что черная волшебница стоит прямо в огне. Ее бледное лицо в обрамлении черных волос выглядело, как маска.
— Мы вступаем в гражданскую войну, сиятельные лорды, — медленно произнесла она и повысила голос. — И пусть Британия вспыхнет!
LXXVII. Искры
Случилось то, что Беллатрикс предполагала с самого начала. Фадж сразу воспринял и продолжал воспринимать все попытки его предупредить как подкоп под себя лично. Малфой добился совершенно противоположного эффекта. Как только потребовалось не пилить министерские деньги, а предпринимать какие-то меры — вся их дружба улетучилась. С Дамблдором у Фаджа сложились похожие отношения. Он часто советовался с директором, и со временем такие отношения начали его тяготить.
Министр окреп, свыкся со своей ролью, и стал воспринимать советы как попытку им командовать. Корнелиус не мыслил категориями войны хотя бы в силу специфики работы. Он руководил магическим транспортом и с Волдемортом не воевал. Его предположения о мотивах Малфоя, Боунс и Дамблдора, возможно и казались ему логичными и продуманными… но толку-то?
Примерно это Беллатрикс и изложила кузену за ужином.
— А что толку? — Бродяга пожал плечами. — Чем бы он ни руководствовался, для нас итог один.
— Разница в том, куда он двинется дальше, — пояснила Белла. — Это все же зависит от его мотивов.
— Может быть, — Сириус не питал оптимизма. — Все равно рычаги у него одни и те же. И проблема наша — не только и не столько Фадж.
— И это факт. Первый его серьезный шаг, в общем-то, очевиден, — Беллатрикс сделала глоток чая. — Это старый состав, который в Азкабане.
— Если дементоров вынести за скобки, то ничего сложного в этом нет, — Блэк кивнул, соглашаясь.
— Позвольте, я вмешаюсь? — Пенелопа, которая до этого только слушала беседу, заговорила. — Но если мы знаем, куда Сами-Знаете-Кто направится в первую очередь, то почему бы его там и не перехватить?
Сириус и Беллатрикс переглянулись.
— Людей у него не так много, у нас будет преимущество, — продолжила Пенни.
— Это было бы очень хорошо и даже великолепно, если бы не несколько но, — спокойно, будто объясняя Драко урок, заговорила Беллатрикс. — Во-первых, Азкабан изолирован от остального мира. Это остров в Северном море, на который в качестве наблюдателей нас никто и никогда не пустит. Во-вторых, есть проблема с временем реакции. Тюрьма прикрыта антиаппарационным щитом, но портключи там работают. Раскидать девять ключей по тюремному блоку — дело нескольких минут. Фальшивый Волдеморт не станет ждать, пока мы за ним явимся. У него будет другая задача, и он ее выполнит, будьте уверены.
— А можно ли наблюдать за ним с воды? — Пенелопа уже не была так уверена.
— Можно, — согласился Сириус. — Лодочка, бурное море, постоянный холод…
— …Безусловно, можно попытаться оцепить Азкабан, но нам не хватит людей, чтобы создать нормальное оцепление на большой дистанции от самой крепости, — продолжила Беллатрикс. — А даже если и хватит, то людей для перехвата фальшивого Волдеморта не останется. Это уже «в-третьих». И, в-четвертых, что самое неприятное, именно они выбирают время и место удара. Пикси выкурить из дома сложнее, чем этим тварям проникнуть в дом.
— Понятно, — ответила Пенни каким-то севшим голосом.
— Нам придется смириться с тем, что побег из Азкабана случится, — подытожила Беллатрикс.
— Есть еще и «в-пятых», — добавил Сириус. — В случае вмешательства все могут повесить и повесят именно на нас.
* * *
Есть и вторая вещь, к которой надо быть готовыми, — продолжила Беллатрикс.
После ужина все трое расположились в гостиной; Белла уселась в кресло-качалку, супруги — рядом, на диван. Пенелопа тихо, аккуратно взяла мужа под руку. Беллатрикс машинально отметила, что движение младшей Блэк было уверенным и спокойным.
— Не исключено, что они попробуют напасть на наши дома, — Белла говорила чуть медленнее, чем обычно. — Поэтому нам нужно соблюдать меры предосторожности. Сириус, я хочу, чтобы ты обсудил это с людьми Дамблдора.
Блэк молча кивнул.
Беллатрикс щелкнула пальцами, и рядом с ней возник Кричер с коробочкой в руках. Ведьма забрала у домовика этот груз и раскрыла крышку. Блэки чуть приподнялись и увидели несколько пластинок, завернутых в плотную ткань. Беллатрикс раскрыла один сверток.
Это оказалась тонкая стеклянная пластина — маленькое зеркальце. В ярком свете было хорошо видно, что кто-то не разбил зеркало, а аккуратно его распилил.
— Вам известно, что такое сквозное зеркало? — Беллатрикс ни к кому конкретно не обращалась, но смотрела в сторону Пенелопы.
— Конечно, мадам Блэк, — Пенни чуть смутилась, но руки никуда не убрала и дергаться не стала.
— Тогда сейчас мы разберем зеркальца, чтобы у нас была связь. Нам еще предстоит наладить связь между домами, чтобы в случае чего мы могли быстро собраться и прийти друг другу на помощь. Камин, естественно, отпадает. Да, Пенелопа, вы же понимаете, что нужно делать при вызове через камин?
— Точно убедиться, что это именно тот человек, за кого он себя выдает, — заговорила Пенни. — И только после этого открывать. Даже для Сириуса и вас — сначала проверить.
— И вызвать помощь так, как мы ее позвали к дому Дурслей, тоже не выйдет, — хмыкнул Сириус. — Гарантий, что вызывает тот же Малфой, а не Крауч, ноль.
— Надо придумывать, как выкрутиться, — Беллатрикс потерла подбородок. — В принципе, защита любого особняка дает время на реакцию…
Но правоту Сириуса отрицать не получалось.
— Госпожа Блэк, — Пенелопа заговорила так, как обнимала Сириуса; тихо, но уверенно. — Я понимаю, что не знаю ничего, но…
— …Но лучше говорите без предисловий, — ведьма помассировала виски.
— А что, если для связи использовать домовых эльфов?
Сириус хлопнул свободной рукой себя по колену.
— Вообще, это идея, — Беллатрикс откинулась на спинку кресла и покачнулась; крышка коробки с зеркалами захлопнулась. — Домовики могут продублировать сигнал о помощи. На них почти нельзя повлиять, если как следует проинструктировать. Да, можно и нужно подумать о домовиках.
* * *
— Неприятно, конечно, ждать непонятно чего, — сказал Сириус.
Блэки остались вдвоем; Пенелопа уже ушла спать, а Сириус и Беллатрикс продолжали сидеть в гостиной.
— Вариантов лучше у меня все равно нет.
— У Дамблдора тоже, — в голосе Бродяги послышались рычащие нотки.
Белла щелкнула зажигалкой и выдохнула колечко дыма.
— Они в ближайшее время и не появятся, — Беллатрикс ухмыльнулась. — Ни у нас, ни у него.
Сириус подался вперед и подпер подбородок рукой. То ли он не обратил внимания на оговорку, то ли предпочел не трогать эту тему.
— Начать сейчас любые активные действия означает противопоставить себя Министерству, — Белла начала развивать мысль. — То есть, подставиться под самую мощную машину в Британии. Я думаю, что аврорат должен работать против фальшивого Волдеморта, но не против нас.
— Раньше тебя это не останавливало, — хмыкнул Сириус.
— Раньше у нас были четкие цели! — резко ответила Беллатрикс. — И у вас тоже, если на то пошло. Мы все — все! действовали в условиях объявленной войны. Сейчас состояния войны нет и министерство изо всех сил кидает камни на крышку кипящего котла. Подставиться под авроров просто так — нет, ищите дураков в другом месте.
Волшебница жадно затянулась.
— Котел рано или поздно взорвется, — продолжила она чуть спокойнее. — И именно в этот момент мы должны как минимум остаться при своих. А сейчас… воевать с авроратом — это самое бессмысленное дело, которое только можно придумать. Мы должны ждать. Увы. И кроме того, остается еще Фадж.
— Ты хочешь скинуть Фаджа? — невинно поинтересовался Бродяга.
— Разумеется, — Беллатрикс прищурилась. — Министр показал, что не устраивает ни нас, ни Дамблдора. Но я думаю, что как только появится доказательство возрождения фальшивого Волдеморта, он не задержится на посту. И так будет лучше для обеих сторон. А чисто по-человечески я хочу лично проводить министра на пенсию и напомнить ему, что Блэки всегда платят свои долги.
Белла с силой погасила окурок и поднялась из кресла.
— Звучит так, будто ты уже распланировала все на годы вперед.
— Нет, конечно же, — ведьма подошла к окну и уставилась на улицу. — Но я уже сейчас понимаю, что после победы останутся две стороны.
— И что же тогда?
— Тогда… — Беллатрикс не поворачивалась, — тогда нас ждет интересное время. Видишь ли, Сириус, я буду с тобой серьезна и откровенна.
Она не видела, что творится в глубине комнаты, но по еле слышному скрипу дивана догадалась — Бродяга выпрямился.
— В войне недостаточно победить, — Белла заговорила тихо, но Блэк ее слышал. — В войне нужно будет еще и выиграть, и поэтому наши отношения с Дамблдором явно не будут безоблачными. Мы вынужденные союзники, у нас лишь совпали цели на определенном участке. Но не более того.
— Хочешь сказать, что…
-…Я хочу сказать лишь то, что нам уже сейчас стоит подумать, как жить дальше, — Беллатрикс развернулась к Бродяге. — В конце концов, если даже мы с тобой за десять лет осознали себя родней, то шанс до чего-то догоовриться у нас есть.
— Если я что и понял за эти десять лет, так это то, что ты остаешься при своем мнении.
— Ну, — Белла сделала неопределенный жест. — Все-таки я согласилась, что главная проблема не столько… биологическая, сколько социальная. Время, когда все это можно было решить только силой, упущено. Даже у Темного Лорда не вышло. Но ему была нужна война.
— Но ты боевик, а не политик, — очень аккуратно произнес Сириус.
— Но и война у меня уже есть, — Беллатрикс приподняла брови.
* * *
Беллатрикс осталась одна в гостиной. Ведьма прошлась еще раз по комнате. Ее взгляд зацепился за старую колдографию. Кажется, тогда ей было лет пятнадцать или шестнадцать. На снимке были все пятеро детей.
Белла и Дромеда стояли по краям от маленьких. На черно-белом снимке они были очень похожи, но любой, знакомый с сестрами, моментально отличил бы старшую Блэк от средней. Беллатрикс выглядела хмурой, Андромеда — спокойной.
Сириуса и Регулуса тоже нельзя было перепутать. Братья на снимке пребывали еще в том возрасте, когда год разницы — очень и очень много. Если маленький Регулус казался застенчивым, то Сириус уже в шесть лет выглядел малолетним диверсантом. Нарцисса держала за руки обоих мальчиков. Младшая из сестер оказалась в центре колдографии; Нарцисса улыбалась и притягивала Сириуса и Регулуса к себе.
Беллатрикс посмотрела еще раз, и ей в голову пришло сравнение со стаей ворон. Четыре черных птицы и одна белая; блондинистая голова Нарциссы выделялась на фоне остальных макушек. Даже Андромеда на черно-белой фотографии казалась чуть ли не брюнеткой. То ли ракурс оказался неудачным, то ли Нарцисса была еще маленькой, то ли воображение Беллатрикс раздуло отличия, но младшая Блэк заметно отличалась от сестер: в ее внешности было куда больше от матери, чем в остальных девочках.
Беллатрикс развернулась и отправилась в кровать.
* * *
Следующее утро принесло массу сюрпризов.
Началось все с письма от Малфоя. Перси Уизли передал письмо братьям, которые передали письмо Драко, который уже тайком переслал письмо отцу. Лорд Малфой тут же отправил это послание на Гриммо. Фадж взялся за дело. Перси сообщал о резком похолодании отношений между министром и Амелией Боунс.
— Вот то, о чем я говорила, — подвела итог Беллатрикс. — Министр видит кипящий котел, на котором прыгает крышка, и пытается навалить на эту крышку побольше камней. Котел, правда, взорвется, но министру не объясняли, что это может произойти.
— Как бы он не оставил нас без денег, — заметил Сириус.
— Не оставит. Ругаться с гоблинами будет накладно. Но вот оставить без заказов часть наших предприятий сможет и еще как…
В окно заколотились сразу две совы. Белла моментально узнала птицу племянника и белую сову Гарри Поттера. Одно письмо полагалось Сириусу, второе — госпоже Блэк.
— Так, — Беллатрикс подняла взгляд; они с Сириусом дочитали послания почти одновременно. — Ну и что тебе пишут?
— Наверное, то же, что и тебе, Беллс, — хмыкнул Бродяга. — Только этой компании может прийти в голову устроить товарищеский матч по квиддичу.
LXXVIII. Первая кровь
Профессор Снейп медленно прочитал свиток. Поднял взгляд на стоящих перед ним Малфоя и Нотта. Поглядел на них, как на гриффиндорцев. Перечитал еще раз. И только после этого заговорил.
— Мистер Малфой, — профессор сразу догадался, кто был автором идеи. — У вас все настолько хорошо с учебой, что вы решили поиграть в квиддич?
Драко ответил очень медленно, подбирая слова.
— Я уверен, что смогу достойно завершить учебный год, профессор. Два года я играл в составе факультетской команды и не имел проблем с успеваемостью.
— Хорошо, — Снейп умел говорить, вообще не показывая эмоций. — Тогда ответьте мне всего на один вопрос: во имя чего вы все это затеяли?
Оба студента переглянулись, и слово взял Нотт.
— Профессор, квиддич — одно из занятий, которое интересно почти всем школьникам, независимо от факультета. Мы решили, что организация такого матча только принесет Слизерину очки.
Малфой хотел было добавить: «Профессор, вы же всегда рады посмотреть, как мы выигрываем». Хотел, но промолчал: парень вовремя напомнил себе, что для Снейпа квиддич — все, что угодно, кроме увлекательной игры. Забава, по которой сходят с ума дети, лишенные после войны кучи других занятий. Средство для зарабатывания баллов. Неприятная обязанность. Но не развлечение. Декан не получает удовольствия от просмотра самой игры.
— Ну хорошо… — нехотя произнес профессор. — А если вас обыграют?
— А Гриффиндор играет не составом сборной, — быстро ответил Малфой. — И мы тоже. Был целый год перерыва. Нам надо посмотреть, кто может сыграть, поэтому при любом результате мы ничего не потеряем.
Снейп помолчал секунду.
— Хорошо, — наконец произнес профессор. — Я одобряю.
* * *
— Тебе надо было остаться ловцом! — безапелляционно заявил Рон.
— Ну кто-то же должен судить матч, — Поттер пожал плечами, но движение вышло неуверенным.
— А почему не мадам Хуч? — Уизли не унимался. — Нет, Гарри, ты такой интересный! Слизерин притащит лучший состав, а мы, как идиоты, отправляем ловца судить!
— Рон, — Поттер начал нервничать. — Слушай, если даже вдруг мы проиграем, проиграла не наша сборная, я не ловил, и вообще это товарищеский матч…
— …Со слизеринцами.
— Ну так возьми и ничего не пропусти в ворота!
— Я-то постараюсь, но… О, привет, Сьюзи.
Маленькая Боунс еле заметно вздрогнула и заметила обоих парней.
— Привет, Сьюзи.
За Сьюзан такое водилось: если она о чем-то серьезно задумывалась, то уходила глубоко в себя. Парни попросту выдернули ее в реальный мир из размышлений. Девочка посмотрела на гриффиндорцев; казалось, полсекунды она вспоминала, кто они такие и что вообще тут делают.
— Привет, — наконец, сказала Сьюзи и пошла куда-то дальше по своим делам.
Парни молча переглянулись. Спорить про квиддич им как-то расхотелось. Они внезапно вспомнили, что происходит за стенами Хогвартса и что по-настоящему волнует тетю Сьюзи, отца Рона и крестного Гарри.
* * *
Тонкс появилась на Гриммо вечером, перед самым ужином. Нимфадора еще с осени начала часто появляться в блэковском гнезде. Она принесла с собой очередную порцию слухов из Министерства и рассказ о делах в Хогвартсе. Девушку ставили на дежурство в школу регулярно.
В общем-то, ничего принципиально нового Дора пока не говорила. Да, Амелия Боунс отписывается. Да, Скримджер о чем-то догадывается, но молчит, как верный пес министра. Да, Каркаров ходит бледный и перепуганный. По сути, Беллатрикс получила очередное подтверждение уже имеющейся информации.
После ужина Блэки отправились в гостиную. Вечерние посиделки окончательно превратились в семейную привычку. Важные вещи были рассказаны, решения приняты, и можно было поболтать о чем-то менее важном, но интересном.
— А что, они Крама не уговорили? — поинтересовался Сириус, дослушав рассказ Тонкс.
— Как мне сказал Гарри, Виктор отказался. Во-первых, он хочет хоть немного отдохнуть от квиддича, а во-вторых, он не так хорошо знает язык.
— А, — кивнул Сириус. — Логично.
Беллатрикс покачнулась в кресле. Ее больше интересовали не детали предстоящей забавы, а то, как две компании находили общий язык.
— Решили, что судьей будет Гарри, комментаторы у них уже есть, деканы согласились. Так что скоро будет матч.
— Ну, за кого я буду болеть, и так ясно, — Бродяга осклабился. — Беллс, а ты?
— За Слизерин, — сухо отозвалась Беллатрикс.
Волшебница посмотрела на Пенелопу. Младшая Блэк тихо-мирно сидела на диване рядом с Сириусом. От взгляда Беллы не укрылось, как Пенни иногда касается живота. Беллатрикс еле заметно улыбнулась одними уголками губ. Что же, ребенок Сириуса появится на свет нормально. Не у двоих подростков, как сама Беллатрикс. И не как сам Сириус. Вальбурге было тридцать пять, когда она наконец родила сына. Белла не знала всех подробностей, но догадывалась, что до рождения Сириуса семья уже начинала беспокоиться. Возможно, поэтому тетушка Вальбурга и старалась казаться самой Блэк из всех Блэков.
Пенелопа в этом отношении выглядела умнее. Возможно, что из нее выйдет подобие Урсулы, о которой прапрадед всегда отзывался очень тепло. Род Блэков продолжится, семья окрепнет, вот только хватит ли этого? Беллатрикс закачалась в кресле. Краем глаза она заметила понимающую улыбку Сириуса, но не показала вида.
Если трезво рассуждать, все ее действия были необходимы, но далеко не достаточны. Беллатрикс ощущала себя путником после долгого пешего марша. Можно сделать привал, чуть расслабиться, отдохнуть… но идти дальше все равно надо, и это дальше заключалось даже не в том, чтобы уничтожить фальшивого Волдеморта…
— …Тетушка, разрешите полюбопытствовать, — Тонкс отвлекла ее от размышлений. — У вас очень интересный медальон. Можно про него узнать?
— Этот? — Белла приподняла медальон в виде вороньей головы. — Это символ головы Кайроса.
— Кайроса? — переспросила племянница.
Беллатрикс открыла рот, но не успела ничего сказать. Прямо на ковре с шумом возник домовик. Эльф затравленно огляделся и затараторил, прижав уши к голове.
— Госпожа Блэк! — у существа был пронзительный писклявый голос. — Тимби послал хозяин Яксли с приказом сказать: «Тревога!»
— Сколько их? — Белла моментально вскочила на ноги.
Возле Тимби с хлопком возник второй домовик. Вместе с эльфом явился Селвин.
— Госпожа Блэк! — Себастьян взял быка за рога. — У дома Яксли пятеро магов!
— У нас примерно пять минут до взлома, — припечатала Беллатрикс; Сируис и Тонкс уже вскочили на ноги.
Из коридора примчались Винки и Кричер с охапкой вещей.
— Селвин! — Беллатрикс говорила и натягивала плащ. — Слушай внимательно! Сейчас ты переносишься с эльфом к Яксли. Командование теми, кто в доме, передаю тебе. Мы появимся на опушке, там, где договаривались. Как только явишься, перебрось ко мне Роули. Мы зайдем с тыла. Когда начнем, твоя задача — атаковать.
— Ясно, госпожа Блэк, — Селвин наклонил бритую макушку. — Мы их сделаем сразу с двух сторон.
— Именно! — Беллатрикс уже взялась за сухую лапку Кричера.
Селвин исчез. Тонкс и Сириус схватились за ручки Винки. Беллатрикс нервно облизнула губы.
— Жди, — сказал Сириус жене.
Эльфы исчезли, потащив за собой троих магов.
* * *
Что-то менять было уже поздно. Карты местности заранее изучены, пути намечены, действия распланированы. Теперь реальность покажет, насколько правильным оказался план. Замысел Беллатрикс был прост до неприличия. Дом Яксли чем-то напоминал поместье Альфарда. Такой же уединенный особняк с большим садом, неподалеку от леса. Дом обвели защитными чарами — именно благодаря ним у компании было в запасе примерно десять минут. Впрочем, время уже заканчивалось. Эльфы перенесли Блэков к опушке. Беллатрикс увидела несколько фигур возле освещенного дома. Кто там может быть? Крауч? Макнейр? Крэбб и Гойл? Рядом с тихим хлопком появился Роули. Белла еле заметно кивнула — мол, узнала.
Беллатрикс глубоко вдохнула. Один очень долгий миг она стояла; в этот миг еще можно было изменить не план целиком, но хоть какую-то деталь. С глотком свежего ночного воздуха она почувствовала старый, до ужаса знакомое напряжение.
— Вперед, — тихо приказала ведьма, и четверо магов направились к дому.
Начался бой.
* * *
Конечно, поместье накрыли антиаппарационным щитом. У тех, кто пришел к Яксли в гости, были основания считать, что тот никуда уже не денется и помощи ему ждать неоткуда. Но идиотами Упивающиеся не были и смотрели по сторонам.
Едва выйдя на опушку, Беллатрикс увидела, как черные фигурки пришли в движение. «Заметили!» — догадалась ведьма, и тут же выпустила проклятие. Блэки и Роули рассыпались в цепь, чтобы в них было сложнее попасть. Они видели Упивающихся. Упивающиеся видели их. Оба отряда волшебников двинулись навстречу друг другу.
Их всех, если не считать Сириуса и Тонкс, учили примерно одному и тому же. Они могли растерять сноровку, но знание, что и как делать, в них вбили намертво. Поле между домом и лесом расцвело от вспышек. Сириус и Тонкс засыпали чужую цепочку простыми чарами; Упивающиеся выставили «Протего», экраны с легкостью рассеяли не очень сильные заклинания. Но и на «Аваду» никто не решился — между магами не проскочило ни одной зеленой молнии.
«Где Селвин?!» — раздраженно подумала Беллатрикс, и тут же возле дома Яксли что-то громыхнуло. Себастьян выскочил прямо в окно и тут же выпустил «Редукто». Рядом с ним хлопнула дверь и их дома высыпали сразу трое волшебников — Малфой, Яксли и Нотт рассыпались по сторонам. Упивающиеся попали в тиски.
На них набросились сразу с двух сторон, набросились так, чтобы никак не попасть по своим. Шипение заклинаний, гудение «Протего» и выкрики слились в невообразимую какофонию; эта мешанина звуков била Беллатрикс по ушам и будила то самое, почти позабытое чувство. Мягкие и теплые лапки безумия прошлись прямо по ее оголенным нервам.
Она видела мир сквозь красную пелену; где-то по границам сознания проскользнула мысль, что рядом Крауч-младший. Еще двое — наверное, Крэбб и Гойл. Еще одного она не узнала. Вопрос «кто передо мной?» для Беллатрикс был интересен только в разрезе «как его одолеть?», не более. Она узнавала людей только по голосам и фигурам.
— Круцио! — выдохнула Беллатрикс.
Пятый волшебник, высокий и худой, отбил ее проклятие. Белла резко приняла чужое заклинание на «Протего». Только с небольшим опозданием она поняла, что тот за весь бой не произнес ни единого слова. Их отделяло двадцать ярдов, и только сейчас Беллатрикс обратила внимание — на этом волшебнике маски нет, только глубокий капюшон.
— Блэк! — высокий, холодный голос подействовал на Беллатрикс, как струя холодной воды.
Этот голос спутать с чем-то еще было невозможно.
— Фальшивый Лорд! — прошипела ведьма и послала еще одно пыточное проклятие.
Волдеморт крутанул палочкой, и алая стрела полетела куда-то в небо.
— Круцио!
— Протего! — выкрикнула Беллатрикс.
Проклятие продавило ее щит почти до самой палочки. Белла еле устояла на ногах.
— Авада… — заговорил Волдеморт, но не успел договорить.
К нему прилетели сразу два «Экспеллиармуса». Сириус и Тонкс колдовали так же быстро, как строчит швейная машинка. Волдеморт легко мог отмахнуться от их заклятий, но не мог не обращать на их внимания.
— Круцио! — крикнула Беллатрикс еще раз.
Волдеморт завертелся, как уж на сковородке. Где-то неподалеку Селвин и Малфой вдвоем обрабатывали Крауча. Барти огрызался, но медленно отступал. Упивающиеся никак не могли помочь своему господину.
Беллатрикс, Тонкс и Сириус непрерывно атаковали Волдеморта, точно так же, как стая собак наседает на медведя. Каждый из них по отдельности, даже Беллатрикс, не был соперником Темному Лорду, но втроем они заставляли его только огрызаться.
Волдеморт поворачивался к Тонкс, и в него тут же летела смесь чар и проклятий. Волдеморт поворачивался к Сириусу, и Бродяга сбегал из прицела на четырех лапах. Волдеморт поворачивался к Беллатрикс, и Сириус с Тонкс с обеих сторон засыпали его всем, что только знали.
Вокруг Темного Лорда непрерывно искрил защитный экран. Все трое Блэков понимали, что их спасение только в непрерывных атаках, чтобы у него не было ни единого мгновения на передышку.
У Беллатрикс было больше людей. Ровно настолько больше, чтобы связать боем Волдеморта и не дать кому бы то ни было прийти к нему на помощь. Она не руководила боем, но все восемь магов знали, что им сейчас нужно делать.
Когда и почему это произошло, Беллатрикс так и не поняла. Просто в какой-то момент они оттеснили Упивающихся от дома так, что бой пошел стенка на стенку. Что полетело, к кому полетело, куда полетело — она не заметила. Но все пятеро Упивающихся дезаппарировали. Белла увидела, что одного из приспешников фальшивого Волдеморта тащили.
* * *
…Нотт поморщился, пока Тонкс обрабатывала его рану. Кто-то распахал ему плечо: неглубоко, но неприятно.
— Я уже стар для такого, — Фредерик поднял глаза на Беллатрикс.
Воинство снова превратилось в уставших немолодых людей. Беллатрикс еле заметно улыбнулась, когда Яксли уселся на лавочку, потирая поясницу. Если бы она своими глазами не видела, как Яксли бегает — ни за что бы не поверила, что он способен быстро перемещаться.
— Пусто, — сказал Сириус. — Они ушли.
Люди медленно начали сходиться к Беллатрикс. Чуть в стороне остались только Нотт, которого перевязывали, Тонкс, которая перевязывала, и Сириус, который ко всей этой компании имел весьма специфическое отношение.
— Кого свалили? — спросила Беллатрикс.
— Это был Джагсон, — ответил Малфой. — Я его достал «Редукто».
— Да, Люциус, я всегда знала, что у тебя талант к насилию.
Вокруг послышались смешки.
— Все! — повысила голос Белла. — Победа за нами! Теперь они поостерегутся.
— А мы? — спросил Роули.
— А мы — нет! — резко ответила Беллатрикс. — Упивающиеся бежали.
— А кто же тогда мы? — спросил Нотт.
Его услышали все, и Беллатрикс неожиданно для самой себя осознала, что ответа ждут от нее.
— Мы? — переспросила она. — Мы были Упивающимися смертью. Мы служили Темному Лорду. Но его больше нет. Фальшивый Волдеморт взял себе наше имя. Упивающихся не стало. Но есть наше старое имя. Мы с вами — Вальпургиевы рыцари, господа.
LXXIX. За кулисами
Гарри Поттер проснулся среди ночи и завыл от боли в полный голос. Шрам пульсировал, как будто в него вогнали со всего размаху гвоздь и подергали шляпку.
Он увидел поле, расчерченное всполохами заклятий. Перед ним крутились Тонкс, крестный и мадам Блэк. Всполохи заклятий, взмахи палочки и три фигуры смешались в какой-то невообразимый вихрь. Он видел оскаленное лицо Сириуса, и тут же его взгляд перескакивал на Тонкс: он размахивал палочкой, отбивая летевшие со всех сторон заклинания.
Но больше всего внимания доставалось мадам Блэк. Гарри впервые видел Беллатрикс такой, хоть и наблюдал сейчас за ней чужими глазами. Он запомнил ее по «Ночному рыцарю» и дому на Гриммо. Там госпожа Блэк осталась в его памяти уставшей немолодой женщиной. Он знал, что она поймала Петтигрю, он слышал, что на ее совести многое из прошлой войны, но все это не очень увязывалось с ее увядшим обликом. Да, он знал, что госпожа Блэк — сильная волшебница, но и профессор МакГонагалл — сильная волшебница. Гарри не мог представить своего декана, ломающую человеку ноги.
А вот госпожу Блэк теперь он такой представить мог. Беллатрикс больше всего напоминала хищную птицу. Плащ и резкие движения палочки, похожей на коготь, создавали такое впечатление. Их с Волдемортом заклятия столкнулись, и вспышка осветила волшебницу. Гарри мельком увидел на пряжке ремня Беллатрикс странные расходящиеся стрелы, и тут же взгляд Волдемотра метнулся вверх. Всего лишь миг Гарри видел лицо Беллатрикс. В его память намертво впечатались горящие безумием глаза на бледном лице.
Гарри не знал, что было дальше — он проснулся и перебудил свою комнату. Когда он увидел мир своими, а не волдемортовскими, глазами, над ним уже склонились Рон и Невилл.
— Рон! — Гарри вскочил, — Рон, там Сириус! Там…
— Что там? Опять шрам?
— Надо к Дамблдору, — Поттер еще не перевел дух. — Скорее!
* * *
Гарри удивился, что по пути к кабинету Дамблдора так никого и не встретил. Они с Роном прошли под мантией-невидимкой, но шумели так, что Снейп, будь он в коридоре, обязательно бы их услышал.
Директор почему-то не спал. Гарри увидел его прямо за столом. Дамблдор просматривал какой-то документ. Поттер не снял мантию, но директор поднял взгляд, едва парень вошел в кабинет.
— Гарри? — мантия полетела на пол. — Мистер Уизли, подождите нас в коридоре.
— Профессор Дамблдор! — зачастил Гарри, — Там Сириус! Они сражаются!
— Где, Гарри? Что ты видел? — директор пристально посмотрел поверх очков на мальчика.
— Я не знаю, где! — Поттер чуть не плакал. — Там Сириус, там Тонкс! Они вместе с мадам Блэк сражаются с Волдемортом!
— Они живы?
— Да, да, когда я видел, они были живы!...
Гарри застыл. В комнату влетел большой, яркий пес. Патронус приземлился на стол и заговорил голосом Сириуса.
— Господин директор, — Гарри затаил дыхание. — Во… фальшивый Волдеморт попробовал напасть на дом Яксли. Атака отбита, мы с Тонкс целы, у Беллатрикс потерь нет. Нам бы хотелось встретиться в ближайшее время.
— Видишь, Гарри, они все живы. Все хорошо.
Поттер всмотрелся в хмурое лицо директора. Очень долгую секунду Дамблдор о чем-то размышлял, будто принимал какое-то важное решение. Наконец, старый маг прошел к столу, собрал бумаги в ящик и достал вазочку с леденцами.
— Гарри, — очень мягко сказал Дамблдор. — Останься пока здесь, я скоро вернусь и отведу тебя к мадам Помфри.
* * *
Оставшись один, Гарри прошелся по кабинету. Он уже бывал у Дамблдора, но не осмотрел и половины приборов, расставленных по комнате. Фоукс провожал парня взглядом, но сгорать или как-то еще шокировать Поттера не собирался. Гарри подошел к столу, съел лимонную дольку, и осмотрелся. Потреты директоров сделали вид, что их нет. Почтенные волшебники отсыпались, кое-кого в рамах не было. Гарри быстро нашел раму Финеаса Найджелуса Блэка. Старика в ней не было. «Наверное, он дома», — подумал парень.
Внимание Поттера привлек один из шкафов. Створки оказались раскрыты, и сквозь проем Гарри увидел большую чашу. Парень аккуратно подошел к полке. Он догадывался, что это думосброс, похожий на тот, который он видел в доме крестного. Чаша мерцала: в ней плавало воспоминание. Искушение оказалось слишком велико, и Гарри рискул туда заглянуть…
…В кресле сидел Дамблдор. Это совершенно точно был Дамблдор, только заметно моложе. Тихо, но слышно закрылась дверь. Гарри дернулся. Отчего-то ему показалось, что директор сейчас поднимет голову и его увидит. Но Дамблдор читал большое письмо. Прошло то ли тридцать секунд, то ли целая минута. Наконец, директор поднял взгляд. Именно в тот момент Гарри понял, что никто его не видит.
Поттер прошел вперед и с интересом посмотрел на собеседницу директора. Густые черные волосы, знакомые черты. Высокие скулы, прямой нос, тонкие губы… Вот, значит, как выглядела Беллатрикс Блэк, когда ей было столько, сколько Поттеру сейчас. Белла Блэк в юности выглядела очень симпатичной. И при этом затравленной.
Гарри видел, как девушка смотрит на письмо, будто собирается прожечь в нем дырку. В отличие от самого Гарри, волшебница не ждала покорно, когда Дурсли успокоятся.
— Хотите лимонную дольку, мисс Блэк? — Дамблдор отложил письмо на стол.
Девушка мотнула головой, но потом будто спохватилась и торопливо ответила.
— Нет, профессор Дамблдор, спасибо, — еж свернулся и растопырил колючки.
— Вы, наверное, догадываетесь, по какому поводу я вас пригласил.
— Да, профессор, я догадываюсь, — Беллатрикс быстро глянула на письмо и снова уставилась на директора; ее взгляд был направлен на Дамблдора, но не ему в глаза.
— Ваша мама очень обеспокоена вашими увлечениями, — Дамблдор протер очки; он выглядел чуть ли не виноватым. — Она опасается за вас из-за Дуэльного клуба. Конечно, я не могу вас заставлять, но… вы не хотите пересмотреть свое решение?
Девушка еле заметно укусила себя за губу. Гарри обошел стул, на котором сидела Беллатрикс. Пока он описывал круг, слизеринка выпрямилась и расположилась на стуле с высокой спинкой, как королева на троне.
— При всем уважении нет, профессор Дамблдор, — Белла ответила очень ровным голосом. — Это занятие прилично для чистокровных волшебников, у меня получается, и мне это просто нравится.
Дамблдор поднялся и подошел к окну.
— Ну что же, — медленно произнес директор. — Я не вижу формальных причин запретить вам посещать Дуэльный клуб. Я напишу вашей матери, что вы твердо намерены продолжать эти занятия… дальнейшее, пожалуй, сугубо в ваших руках.
Беллатрикс крепко сплела пальцы. Что было дальше, Гарри увидеть не успел. Что-то подняло его прямо из кабинета, и он снова оказался в реальном мире.
— Гарри, — очень мягко произнес нынешний Дамблдор. — Разве прилично смотреть в чужие воспоминания?
* * *
— И вы разрешили ей? — Гарри с удивлением посмотрел на директора.
— Да, — Альбус кивнул.
— Вы знали, что будет, и разрешили?
— И да, и нет, Гарри, — вздохнул директор. — Я знал, что она общается с теми, кто сочувствует Волдеморту, но не думал, что она превратится в ту, о ком ты знаешь.
— Но… — Поттер подбирал слова. — Но если вы догадывались, то почему?!
Дамблдор медленно прошел к окну и уставился в ночное небо. Точно так же, как смотрел во время разговора с молодой Беллатрикс. Точно так же он подождал перед тем, как заговорить.
— Потому что это ничего бы для нее не меняло, Гарри, — наконец, произнес Дамблдор. — Пусть даже она бы ушла из Дуэльного клуба. Ты думаешь, что у волшебника мало возможностей заняться черной магией?
Поттер промолчал.
— Гарри, — Дамблдор еще раз назвал его по имени и посмотрел парню прямо в глаза. — Как только ты пытаешься повлиять на судьбу, ты должен быть готов за это отвечать. Я мог бы поставить побольше преград, но госпожа Блэк сама выбрала свою судьбу. Я не мог изменить ее самый главный выбор.
— И поэтому вы ей разрешили? Потому что не могли повлиять на ее другие решения?
— Именно поэтому, — кивнул директор. — Есть много людей с похожими способностями, много людей с похожим происхождением, но их отделяет друг от друга выбор, который они делают в жизни.
* * *
Белла прошлась вдоль полки, поигрывая палочкой. Она давно намервалась посетить магазин Борджина, но руки банально не доходили. Сначала — авроры, потом — кузен, потом — фальшивый Волдеморт. Однако, визит к Цезарю Самуиловичу, долго и упорно косившему под итальянского ростовщика, откладывать было уже невозможно.
В Лютный переулок они пришли вчетвером. Малфой тихо-мирно стоял у прилавка и о чем-то разговаривал с хозяином. Яксли стоял чуть поодаль и заинтересованно разглядывал беседующих. Селвин шатался по залу, как и Беллатрикс. Роль госпожи Блэк еще не была разыграна.
Белле хватало ума, чтобы не пытаться все делать самой. Лорд Малфой, который полтора десятка лет вертелся во множестве дел, и Яксли с его профильным образованием могли решить проблему гораздо лучше. Вместо того, чтобы разговаривать с Борджиным, Беллатрикс прохаживалась у полок, рассматривала изделия и нагнетала атмосферу одним своим видом.
Страшные и ужасные темные артефакты, о которых мечтают восторженные юные девочки, Белла называла очень просто — изделиями. Покупка подходящих изделий была заявлена как вторая цель визита в этот магазин. Первая цель была поставлена куда проще.
Склонить Борджина к сотрудничеству.
— …Мистер Борджин, — до Беллы донессы голос Люциуса. — Вы лично мне очень симпатичны и только поэтому я подробно вам объясняю всю серьезность ситуации и пытаюсь с вами договориться по-хорошему.
— Это вы называете «по-хорошему»? — хмыкнул владелец магазина.
— Именно по-хорошему, — Беллатрикс не видела, но была готова поспорить: Малфой улыбается. — В противном случае с вами бы сейчас говорила мадам Блэк, а она очень не любит долгие уговоры. Вы же ее знаете.
— Допустим.
Беллатрикс развернулась лицом к беседующим и еле заметно ухмыльнулась. Похоже, Люциус уже дожимает Борджина.
— Допустим… — протянул Малфой. — Это все равно, что сказать: «Допустим, бубонтюберы выделяют гной». Допустим, за пыточное проклятие, примененное к человеку, пожизненно сажают в Азкабан.
— И тем не менее, вы предлагаете сложные условия, лорд Малфой.
— В сложных обстоятельствах, мистер Борджин.
— Как вы мне предлагаете ничего не продать половине клиентов?
— У вас остается более щедрая половина, которая готова многое скупить.
— Но тем не менее…
Яксли вздохнул и повернулся к Белле. Беллатрикс сделала шаг к прилавку. Борджин ощутимо вздрогнул.
— Хорошо, хорошо, я согласен.
* * *
Кнут и пряник, примененные вместе — страшное сочетание, от которого многие люди проявляют чудеса мотивации. Весь вопрос в том, что надо найти подходящий кнут и вкусный пряник, на который у клиента нет аллергии. Кнутом был Яксли, у которого хватало компромата, чтобы устроить магазину большие проблемы. Малфой с Беллой славно сыграли в хорошего и плохого аврора. Борджин знал, а если и не знал, то догадывался, что там, где Малфой пойдет аккуратно и вдумчиво, Беллатрикс может наломать дров — хоть и остаться самой без выигрыша, но осложнить жизнь капитально.
Борджин знал и кое-что другое. Министерство может молчать, но слухи уже пошли. Малфой, как ни крути, гораздо более приятный покупатель, чем Крауч-младший. Крепкий кнут и сладкий пряник сделали свое дело.
— Руку славы стоит взять, — распоряжалась Белла. — Ожерелье не надо, а вот это… постойте-ка…
Ведьма с интересом подошла к старому шкафу, который до этого ей казался обыкновенным предметом мебели.
— Действительно, очень древняя и интересная вещь. Достался мне из одного выморочного имения. Я так понимаю, вы знаете, что это? Тогда, полагаю, мы начнем с восьмисот галлеонов.
— Двести, — отрезала Беллатрикс. — Он неисправен.
— Но это устранимо. Хорошо, шестьсот.
— Ремонт стоит денег или времени, которое тоже стоит денег, мистер Борджин. — Беллатрикс сложила руки на груди. — Исключительно из-за вашей благоразумности, двести пятьдесят галлеонов.
— Я не могу работать себе в убыток. Пятьсот, — покаянно произнес Борджин.
Остальные волшебники подошли поближе.
— Сейчас мы говорим о недополученной сверхприбыли. Триста и это мое последнее повышение.
Владелец магазина долго думал, смешно наморщив лоб.
— Хорошо, — наконец, произнес Борджин. — Триста так триста.
Беллатрикс стала счастливой обладательницей одиночного сломанного Исчезательного шкафа.
LXXX. Сделка
— Я опасаюсь, что Борджин мог что-то задумать, — поделилась Пенелопа.
— Любопытно знать, что, по-вашему, он мог предпринять.
— Ну… например, обратиться к аврорам.
Беллатрикс повернулась к невестке — она привыкла уже считать Пенелопу невесткой — и усмехнулась.
— Видите ли, юная леди… — Белла сделала небольшую паузу, — леди Блэк, возможно, вы не очень хорошо представляете, что такое Борджин. Вот что, по-вашему, представляет из себя его заведение?
— Магазин, который торгует специфической продукцией, но все остается в рамках закона, — пожала плечами Пенелопа. — Я не слышала, чтобы у него были проблемы.
— Это все? — приподняла брови Беллатрикс; дождавшись кивка, она уселась на диван и показала Пенни на место рядом.
Какую-то секунду Белла молчала, рассматривая младшую Блэк. Пожалуй, что Пенелопа Блэк уже начала заметно отличаться от той Пенелопы Кристал, которая впервые пришла на Гриммо. Все это время после свадьбы в ее облик медленно, по капле, добавлялось спокойствие и уверенность; Пенни не выглядела гостьей, она, наконец, ощутила, что это теперь и ее дом тоже.
— Во-первых, обращаться ему пришлось бы не в аврорат, а к ударникам. Но дело в том, что Борджину толком нечего сказать, — Белла откинулась на спинку дивана. — Ну хотел бы он не пойти нам навстречу, ну побежал бы он к властям, и что бы он им сказал? Что господин Малфой и господин Яксли настойчиво просили его не продавать по-настоящему серьезные изделия сторонникам фальшивого Волдеморта, угрожая прийти к кому надо и про кое-что рассказать?
— Кажется, что я что-то совершенно не представляю, — покачала головой Пенелопа. — Хотя да, стоит упомянуть фальшивого Сами-Знаете-Кого, как его поднимут на смех.
— Разумеется, — Беллатрикс широко улыбнулась, показав свои плохие зубы, — дело в том, что мы кое-что знаем за Борджиным. Про то, что он скупал краденое, только слышала, не знаю точно, а вот некоторые другие вещи нам доподлинно известны.
Пенелопа прищурилась и еле заметно улыбнулась. Умная девочка сразу поняла, что вопрос «Откуда?» будет очень и очень глупым.
— Поэтому никуда он не побежит. А даже если побежал бы — растерял львиную долю клиентов, которые от ударников побегут, как дементор от Патронуса.
— Тогда можно не беспокоиться, — улыбнулась Пенни.
Младшая Блэк погладила живот, чисто машинальным, автоматическим движением. Белла поерзала и поднялась. Ей резко захотелось курить.
* * *
Бродяга где-то шатался весь день. Беллатрикс с Пенелопой успели пообедать, сделать множество дел, поболтать, изучить гобелен, и, наконец, дождаться Сириуса Блэка. Сириус появился только к ужину вместе с Люпином. Оборотень выглядел помятым. Впрочем, он каждый раз так выглядел, когда попадался Беллатрикс на глаза. Белла колебалась примерно полсекунды, но в итоге Люпин ужинал вместе с Блэками.
Винки испуганно косилась на оборотня, но больше своих эмоций не выдавала. Этим она и отличалась от Кричера. Старый домовик нашел бы способ одновременно исполнить приказ хозяйки и испортить Люпину настроение. О серьезных вещах во время еды никто не говорил. Беллатрикс равнодушно поглощала пищу и время от времени поглядывала на Люпина. Оборотень ел очень аккуратно; его можно было смело назвать воспитанным. Белла помнила Фенрира, который отчаянно пытался казаться союзником, а не подчиненным. Выглядело это как истерика маленького мальчика в магазине. Полная невоздержанность только усугубляла такое впечатление.
Римус казался полной противоположностью Сивого, и это по-настоящему пугало. От зверья вроде Фенрира не ждешь ничего хорошего. Сивый оставался дикой тварью что при полной луне, что при новой. Темный Лорд посадил его на поводок, но ручным Фенрир не стал. Люпин же был образован, воспитан, спокоен. Требовалось сделать над собой небольшое усилие, чтобы вспомнить: в полнолуние он превратится в чудовище, которому лучше не попадаться на глаза
Только когда дело дошло до чая, волшебники заговорили.
— Сивый исчез, — Люпин сразу перешел к делу. — Я побывал в нескольких местах, но его нигде нет. Он как в воду канул.
Белла поцокала языком. Сириус, по-видимому, уже все знал и почти никак на эту новость не отреагировал.
— Значит, скрылся, — протянула Беллатрикс. — Что же, это явно не от страха перед нашей общей проблемой.
Ведьма сделала маленький глоток чая.
— Вы сами понимаете, что там со мной никто не был слишком откровенен, — добавил Люпин.
— Разумеется. Вы все же для них не свой, — Беллатрикс не подкалывала и не унижала. Она просто констатировала факт. — Не думаю, мистер Люпин, что это вас расстраивает.
Оборотень кисло улыбнулся.
— Я помню Фенрира, — сказала Белла. — Он считал себя ценным союзником, мы считали его пушечным мясом. Может, какие-нибудь идиоты потом будут рассказывать про Сивого, который собрал свою армию против Дамблдора и Волдеморта, но факт есть факт. Если он ушел, то ушел к фальшивому Волдеморту.
— Сколько оборотней он сможет притащить? — спросил Сириус.
— В моей молодости мог немало. Но заслуживают внимания единицы. В любом случае, вряд ли мы смогли бы убедить Фенрира остаться в стороне. Никто из нас не даст Сивому то, что его по-настоящему интересует.
Волшебники переглянулись.
— И Темный Лорд бы не дал, — ухмыльнулась Белла; она ощутила невысказанный вопрос. — Но не будем об этом. В любом случае, мы знаем, что Сивый уже в игре.
— Насколько реально его выследить и убить? — спросил Сириус.
— А есть ли сейчас в этом смысл? — пожала плечами Белла. — Если Сивый и умрет, то найдется кто-то другой, кто приведет стаю к фальшивому Волдеморту. Ты гораздо лучше меня знаешь, каково живется оборотню.
Люпин кивнул.
— Меня сейчас волнует другой вопрос, — Белла резко сменила тему, — где будет жить летом Гарри Поттер?
Повисла пауза. Люпин и Сириус переглянулись. Пенелопа посмотрела на Беллатрикс. На Сириуса. Снова на Беллатрикс.
— Мы еще не говорили с Дамблдором, — Люпин взял слово, — но ему точно придется побыть у тетки.
Сириус выразительно поморщился.
— Все лето? — непринужденно спросила Белла. — Достаточно двух недель. Где он будет потом? Я догадываюсь, что мальчик может пожить у тех же Уизли, которые охотно его примут. На месте Дамблдора я бы поступила точно так же — доверила ребенка нормальной семье их своих людей. Но ситуация несколько изменилась.
Волшебники смотрели на Беллатрикс.
— Мнение и чувства кузена я знаю. Пенелопа, — мягко произнесла Белла, — не будешь ли ты против, если мы примем летом Гарри Поттера.
Младшая Блэк молчала примерно полсекунды.
— Не вижу ни одной причины для возражений, мадам Блэк, — Пенни говорила небыстро, тихо и твердо. — Мой муж сейчас самый близкий для него человек. Ребенок будет счастлив жить со своим крестным.
Сириус кивнул, соглашаясь.
— Я полагаю, что Поттер должен проводить лето у нас, — подытожила Белла. — По праву.
— Госпожа Блэк, — Люпин говорил очень аккуратно, будто искал вслепую какую-то вещь, — могу ли я задать один щекотливый вопрос?
— Вы — можете, — Беллатрикс приподняла бровь и устроилась удобнее.
— Я понимаю, почему этого очень хочет Сириус. Но вы знаете, что первый же вопрос, который вам зададут, будет звучать так: «В чем ваш интерес?»
Люпин замолчал.
— Мой интерес — честь нашей семьи, — Беллатрикс положила локти на стол и выставила перед своим подбородком сплетенные пальцы; это выглядело чуть ли не маггловским микрофоном на трибуне. — Он наш дальний родственник. Он крестник моего кузена. И с каждым днем, который он проводит у каких-то магглов, очередной человек задается вопросом. Блэки забыли о крестнике? Блэки не могут пригласить к себе мальчика? Безусловно, нам не очень интересно чужое мнение, но то, что с нами не живет ребенок, для которого мой кузен — ближайший родственник по нашу сторону Статута… это уже не мнение. Это факт — самая упрямая в мире вещь. Гарри Поттер должен жить в доме Блэков.
— А прежде всего он не должен жить у Дурслей! — резко произнес Бродяга.
— Дамблдор воспримет это с недоверием, — грустно сказал Люпин.
— Я не буду удивлена.
* * *
— Куда прешь, олень?! — заорал Нотт и подскочил с места.
Пьюси несся вперед, к воротам, как олень во время гона — не видя ничего, кроме трех колец. Сбоку зашел один из близнецов Уизли, но охотник не отворачивал. То ли он ничего не замечал, то ли он надеялся на свое умение — с трибуны было непонятно. Пьюси бросил квоффл и через долю секунды охотника ударил бладжер. Нотт и Паркинсон охнули, когда Пьюси пару раз повернулся на месте; удар оказался чувствительным, но не фатальным.
— Квоффл у сборной Гриффиндора! — надсаживался Джордан. — Белл! Джонсон! Удар! Го-о-о-о-л!
Нотт поерзал на месте. Счет стал уже восемьдесят-ноль в пользу Гриффиндора. Уизли, разумеется, взял и этот отчаянный квоффл. Мало того, что у Слизерина было втрое меньше атак на ворота, так еще и вратарь сильно уступал Рону.
Выиграть матч для Слизерина мог только ловец; но Драко и Джинни Уизли нарезали круги на большой высоте и высматривали снитч. Малфой висел на хвосте у гриффиндорки. Джинни отправилась на игру на своей метле: то ли Поттер не дал «Молнию», то ли Уизли ее не захотела брать — Нотт не знал.
Он знал только то, что хочет увидеть победу команды Слизерина. Да, у него почти снейповское отношение к квиддичу, да он сам не играет, но… просто хотелось, и все. С хорошей метлой у Драко были все шансы.
Спиннет внесла еще один квоффл в ворота, когда Уизли что-то увидела и начала снижаться. Малфой повис у Джини на хвосте, как привязанный. «Он не видит снитч», — понял Нотт. — «Он просто идет за ловцом». Может, это финт? Но тогда Уизли попробовала бы войти в пике. Нотт и Панси забыли про все, что творилось внизу — они, не отрываясь, смотрели ввысь, туда, где двое ловцов начали гонку.
Белл внесла еще один квоффл, но ловцы уже синхронно вошли в пике. Теперь Драко не летел за Джинни — он тоже видел снитч. Уизли была чуть ближе. У Малфоя была лучше метла. Драко почти догнал гриффиндорку, но Джинни резко увела метлу в сторону — Малфой был вынужден притормозить, чтобы не столкнуться. Джинни осталась впереди, но Драко мог ее обойти по дуге — ему хватало скорости. Ловцы почти поравнялись, и Уизли еще раз дернулась в сторону Малфоя.
Слизеринец и гриффиндорка сшиблись с оглушительным грохотом. Нотт не понял, что в точности произошло. Он слышал грохот, свист Поттера, видел двух столкнувшихся подростков, но вниз потелела только одна метла.
Как это получилось у Малфоя, Теодор так и не понял. Но Драко спускался вместе с Уизли: он смог втащить девушку на метлу.
— Малфой поймал снитч и ловца Гриффиндора! — возопил Джордан после секундной паузы.
* * *
Для кого-то квиддич — вещь исключительной важности. Для кого-то еще — просто забавная игра. Для третьих — вообще бессмысленное времяпровождение. Беллатрикс обошла всех. Квиддич оказался для нее поводом встретиться с Дамблдором. Когда белокурый рыцарь спустился с прекрасной дамой на метле, и половина трибун ринулась качать игроков, Белла поднялась и двинулась в замок. Снейп встретил ее в условленном месте и провел к директорским покоям по самым настоящим закоулкам. По меньшей мере, ни единой живой души им не встретилось.
— …Северус, пожалуйста, оставь нас вдвоем, — произнес директор.
Дверь закрылась и Белла уселась в кресло. Фоукс посмотрел на гостью и снова перевел взгляд на директора. Дамблдор сложил бумаги и поднялся с места. Беллатрикс никак не могла отделаться от ощущения дежа вю.
— Итак, мадам Блэк, — Дамблдор медленно прошел к окну, — Сириус и Ремус сказали, что у вас есть серьезный разговор. Я вас внимательно слушаю.
— Тогда вы, вероятно, знаете, что я хочу обсудить, — Белла выпрямилась; сказывалась ее давняя привычка скрывать нервозность за демонстративной царственностью. — Я считаю, что мальчик должен летом жить у крестного. У нас дома. В самом безопасном месте Британии за стенами Хогвартса.
— Все это хорошо и правильно, госпожа Блэк, — Беллатрикс почувствовала, что сейчас будет безупречно аргументированное «но», — но скажите, пожалуйста, почему вести этот разговор пришли вы, а не Сириус?
— Очень просто, — Беллатрикс не возмущалась; директор спрашивал, но не отказывал. — Проблемы в том, чтобы отпустить Гарри к Сириусу, нет, если, конечно, я правильно понимаю ваши отношения. Проблема в том, чтобы отпустить Гарри в дом, в котором живу я, и мы с вами оба это знаем.
— Безусловно, — кивнул Дамблдор. Беллатрикс не видела его выражения лица.
— Поэтому я рассчитываю, что вы не будете препятствовать ребенку побыть с самым близким для него человеком.
— И одновременно с этим в одном доме с вами, — Дамблдор повернулся, и его глаза показались Белле двумя льдинками. — Вы прекрасно знаете, чем это чревато для мальчика.
— О, я догадываюсь, что вы опасаетесь за шкалу ценностей Поттера…
— Неверно. Я просто вам не доверяю, — холодно ответил Дамблдор.
— Если бы вы сказали, что доверяете мне — я бы увидела очень серьезный повод для беспокойства, — Беллатрикс тоже немного подпустила холода в голос, — и начала бы искать подвох.
Директор и ведьма посмотрели друг на друга чуть оттаявшим взглядом.
— Что поделать, — Дамблдор вернулся за свой стол. — Говорят, что здоровое недоверие — хорошая основа для совместной работы. Что вы мне можете сказать по этому поводу?
— Если бы мы говорили о взрослом человеке, то я бы сказала: «Что это за убеждения, которые не выдержат легкого сомнения?» — Белла не могла не подпустить легкую шпильку. — Но это ребенок, поэтому я отвечу проще — нормальные отношения с братом и выгода семьи для меня важнее, чем агитация Поттера…
— …К тому же он все равно с вами пообщается, оказавшись на Гриммо, — Дамблдор побарабанил пальцами по столу. Секунду или две старый маг молчал. — Хорошо. Мадам Блэк, вы же не легилимент, но окклюменцией владеете, я прав?
— Вы и так это прекрасно знаете, — Беллатрикс впервые с начала разговора позволила себе расслабиться.
— Тогда я попрошу вас о небольшой услуге, — директор чуть подвинул вазочку с леденцами, — Хотите лимонную дольку?
Белла взяла лакомство, откусила небольшой кусочек и чуть подержала его на языке. Она до сих пор не могла определиться, что ей больше нравилось после Азкабана — табак или сладкое. Она старалась обходиться без сахара, чтобы не испорить окончательно зубы. Но что им сделается от лимонной дольки?
— Вы знаете о странной связи Гарри с фальшивым Волдемортом, — директор чуть подался вперед. — Я считаю, что эту проблему надо решать и немедленно. Я мог бы обратиться к Северусу, но вы знаете главную проблему.
— Отец Поттера, — Беллатрикс пошевелила половинкой дольки, которую еще держала в пальцах; лакомство оказалось неожиданно вкусным.
— Не только. Северус способен на очень многое, он сильный и искусный маг, но, как многие хорошие специалисты, он не всегда понимает, как можно не понять то, что он сам считает элементарным. Мальчика надо научить окклюменции. Вы можете обучить его азам за лето?
LXXXI. Открытые карты
Беллатрикс помолчала секунду, переваривая услышанное. Ведьма взяла еще одну лимонную дольку.
— Вы совершенно серьезны? — уточнила Белла.
— Абсолютно.
Обучение окклюменции — вещь полезная, но не очень приятная. Белла задумалась: может, Дамблдор, как всегда, строит планы внутри планов? Или разгадка гораздо проще?
— Хорошо, — кивнула головой Беллатрикс. — Я готова взяться за обучение Поттера. Я даже больше скажу: я не буду препятствовать тому, чтобы он общался летом с друзьями.
— Вы ведь догадываетесь, что в кругу друзей Гарри есть разные дети, — полуспросил-полунамекнул Дамблдор; его взгляд потеплел.
Белла вздохнула.
— Да, конечно, — ведьма пожала плечами. — Я догадываюсь, что Поттер захочет увидеться с Роном Уизли.
— И не только, — очень мягко сказал Дамблдор.
— И не только, — согласилась Беллатрикс. — Но эта Гря…йнджер отличается небывалым везением. Видите ли, мы с Сириусом в свое время поспорили — найдется ли хоть один волшебник из семьи магглов, который сможет хорошо учиться без помощи друзей.
— Простите за бестактность, какова же была ставка? — прищурился Дамблдор.
— Если такой волшебник найдется, то мне придется его, в нашем случае ее, воспринимать как обычную ведьму, — Белла чуть наклонила голову. — В нашем случае, как обычную бестактную непоседливую ведьму. Кроме того, я хочу проверить некоторые свои предположения о восприятии такими, как она, волшебного мира.
— Я бы не был так категоричен, но вы в своем праве, мадам Блэк.
Беллатрикс доела лимонную дольку и сплела пальцы. Отчего у нее складывалось ощущение, что Дамблдор заранее знает, о чем она еще хочет говорить? Ее не легилиментили — она должна была бы почувствовать. Оставалось только принять, что директор очень хорошо знает, с кем имеет дело. Опыт и ум вполне способны заменить легилименцию.
Дамблдор сидел ровно, не показывая беспокойства. Он терпеливо ждал, когда же Беллатрикс заговорит и скажет вторую вещь, не менее, а может, и более важную, чем летний дом Гарри Поттера.
— Теперь, господин директор, я говорю от имени организации. Сириус должен был поставить вас в известность о нашем решении, — Белла снова «села на трон».
— Да, я слышал. Вы взяли себе старое название. И что же мне хотят сказать Вальпургиевы рыцари? — Дамблдор остался спокоен. Даже с интересом поглядел поверх очков.
— В сложившейся ситуации Вальпургиевы рыцари хотят обсудить планы дальнейшего сотрудничества.
— И, разумеется, речь идет о планах «после»? — мягко улыбнулся Дамблдор, и его глаза напоминали не льдинки, а мартовское небо: еще не летнее, но теплое. — Я ведь знаю, мадам Блэк, что слов «я раскаиваюсь» от вас не дождутся никогда.
— Именно так, — Беллатрикс улыбнулась; злобно, хищно, похоже на оскал. — Вы знаете, и я знаю, что нас свело вместе только одно. Фальшивый Волдеморт всем нам одинаково омерзителен. Это заставило нас отложить в сторону наши… разногласия.
— Наши, за неимением лучшего слова, разногласия вновь станут важными после победы, — Дамблдор говорил спокойно, без эмоций, он просто излагал факт. — Но если я вас правильно понял, вы хотите обсудить их сейчас? Заранее?
— Чтобы не обесценить победу, господин директор. Братства и любви между нами быть не может. Но мы допускаем, что между нами возможно взаимопонимание и компромисс.
— Вы думаете, что мы сможем принять ваши взгляды на кровь?
— А чем наши взгляды отличаются от нынешних? — рассмеялась Беллатрикс. — У грязнокровок не отбирают палочки? Так и Темный Лорд не собирался так делать. Гр…хорошо, магглорожденные, — Белла откровенно забавлялась, — могут сделать карьеру? Покажите мне хоть кого-то, не считая Крессвелла. В глазах Министерства все равны, но вот беда: некоторые гораздо равнее. Разве вы будете спорить с тем, что мы просто честнее?
— И что же вы предлагаете обговорить сейчас? Поделить шкуру неубитого медведя? — Дамблдор то ли признал, что спорить бессмысленно, то ли пропустил вопрос мимо ушей.
— Фадж показал свое лицо. Он теперь наш враг и мы вряд ли сможем быть спокойны, пока он сидит в кресле министра. У нас есть реальный шанс сбросить Фаджа и когда это случится, так или иначе, нам всем достанется большая доля власти и ответсвенности. А что до шкуры неубитого медведя… вы читали истории про пиратов?
— Нет, — покачал головой Дамблдор.
— А я вот много такого прочитала в детстве. Почти всегда они отправлялись за кладом, и когда они его выкапывали, начинался дележ. Те, кто не договаривался ни о чем заранее, обычно заканчивали очень и очень плохо. Поэтому я думаю, что нам стоит попытаться найти компромисс сейчас. Клад уже перед нами, господин директор.
Дамблдор помолчал. Беллатрикс сейчас вспомнила, что говорит с человеком, который несколько раз отказывался от поста министра. Дамблдор о чем-то задумался, едва лишь услышал слово «власть». Наконец, он посмотрел на Беллу поверх очков.
— Хорошо, что вы увязываете власть с ответственностью, — из уст старика это выглядело похвалой за выученный урок. — Я свяжусь с Эммелиной, и мы попробуем посмотреть, могут ли у нас быть хоть какие-то точки соприкосновения. Мисс Грейнджер вам нужна для проверки именно таких предположений?
— Да, — сухо ответила Беллатрикс. — Я хочу поглядеть, что в ней от крови, а что — от воспитания, раз уж так сложилось.
* * *
От Дамблдора Белла вышла в смешанных чувствах. Уже и эльф сбегал за профессором, уже они со Снейпом прошли пару коридоров, а Беллатрикс обдумывала прошедший разговор. Дамблдор очень легко согласился. Она ожидала, что придется уговаривать, настаивать, чуть ли не требовать. Но реальность выкинула очередной фортель. Почему все прошло так быстро и гладко? Ее замыслы не мешали планам Дамблдора или вообще оказались их частью?
— Знаешь, Северус, — произнесла Белла, когда они дождались лестницу, — похоже, нам стоит встретиться не в Хогвартсе, чтобы ты не стал ассоциироваться у меня с лимонными дольками и головоломкой.
Снейп помолчал. Белла не была в курсе, знал ли он про грядущее обучение Поттера или нет. Но говорить она в любом случае не собиралась. Даже если оставить в стороне предупреждение Снейпа — вокруг находилась школа с кучей детей и взрослых с большими любопытными ушами.
Снейп потер подбородок и поглядел по сторонам. Белла тоже осмотрелась и прислушалась. Вроде никого рядом нет, даже портретов.
— Есть еще один хороший фильм, — сказал он. — Старый, но интересный. Можем посмотреть его на пасхальных каникулах.
— Только днем, а не вечером, — ухмыльнулась Беллатрикс. — Я ночевать у тебя не планирую.
Они прошли по лестнице, еще по нескольким коридорам и выбрались к мосту. Школьники развлекались в гостиных, преподаватели тоже не показывались навстречу. Белла уже подумала, что они скроются незамеченными, но, по закону подлости, на мосту на них вынесло того, кого ведьма ждала меньше всего.
Навстречу Снейпу и Беллатрикс шел Каркаров. Игорь заметил их, но так получилось, что волшебники стояли как раз на его пути. Разворачиваться и уходить Каркаров не спешил, обойти по дуге тоже не собирался.
— Здравствуй, Игорь, — голос Беллатрикс можно было намазывать на хлеб вместо варенья.
— Блэк. Снейп, — Северус только кивнул головой в ответ на приветствие Каркарова.
— Ты не подумал о предложении Дамблдора? — вопрос буквально пригвоздил Игоря к месту.
— Я не буду вести с вами диалог в присутствии Снейпа, — отрезал Каркаров и сделал шаг в сторону, с дорожки в траву.
— Хорошьо, — размеренно произнесла Беллатрикс. — Северус не умеет говорить на русском языке. Вы можьете говорить по-русски, но медленно.
— Пусть будет так, — заговорил Каркаров. — Я сомневаюсь, что вы можете предложить вариант, который мог бы меня заинтересовать.
Снейп совершенно невоспитанным образом прислонился к опоре мостика и смотрел на Игоря. Судя по его взгляду и движению уголков губ, профессор забавлялся. Он действительно не знал русского языка, но понимал, что Игорь демонстрирует обширный словарный запас и богатство образов. Проще говоря — выделывается.
— Поэтому сожалею, но я вынужден отклонить любые приглашения к сотрудничеству, — медленно и отчетливо произнес Каркаров.
Беллатрикс покивала головой, осмысливая словесную эквилибристику Игоря.
— Я могу стереть твою Черную метку, Каркаров, — Беллатрикс медленно, отчетливо произнесла эту фразу, и с лица Игоря слетело все его самодовольство.
— Что? — спросил он.
— Я повторю целиком эту фразу, чтобы ты понял, Каркаров, — Белла со стороны могла бы показаться большой черной вороной. — Я. Могу. Стереть. Твою. Черную. Метку.
— Как? — выдохнул Каркаров.
— О, я вижу, что теперь ты не вы… вы-де-лы-ва-ешь-ся, — Беллатрикс с довольным видом сложила руки на груди. — Итак. Я хочу, чтобы ты подтвердил появление фальшивого Волдеморта.
* * *
Каркаров, конечно же, не сказал ничего определенного. Впрочем, Беллатрикс и не ждала от него каких-то решительных шагов. Она просто показала сочную, вкусную морковку. А пойдет ли за ней ослик — его дело. Заявление Каркарова может служить лишним доказательством, в подкопе под Фаджа или в мобилизации — не суть важно. Уже не суть важно.
Это Белла и изложила Снейпу у самой границы антиаппарационного купола.
— …Проблема Каркарова в том, что он нас боится меньше, чем фальшивого Волдеморта. Инсендио, — Беллатрикс подожгла сигарету, и Снейп демонстративно создал воздушный пузырь вокруг носа. — А пугать его в Хогвартсе некому. Но вот такое предложение может на него повлиять.
— Не исключено, — согласился Снейп.
— Каркаров трус, но не дурак. Он должен хотя бы попробовать уцепиться за соломинку.
Снейп кивнул. Они простояли в тишине еще минуту.
— Северус, — Белла затоптала окурок в траве, — И все же, я с удовольствием приду смотреть кино во второй раз.
— В третий, — поправил Снейп.
— Да, точно, в третий.
Беллатрикс аппарировала на крыльцо дома. Она специально не стала перемещаться через камин. Министерским незачем знать, когда и из какой точки он покинула Хогвартс. Ведьма открыла дверь и вошла в прихожую. Кричер уже ждал ее; старый эльф принялся вешать ее пальто на крючок. Беллатрикс почти не вслушивалась в его болтовню — да, младшие хозяева уже вернулись, да хозяин Сириус уже ее ждет, да, хозяйка Пенелопа довольна… это все Беллатрикс знала, а если и не знала, то догадывалась. Она переобулась в домашние туфли, поправила хвост волос и уже собралась подниматься, когда в прихожую свалился Сириус.
— Ну как? — с ходу спросил Бродяга.
— Ты не поверишь, — покачала головой Белла. — Дамблдор совершенно не против.
Белла предполагала, что Сириус будет рад. Она даже предполагала, что он будет очень рад. Но она не догадывалась, что Сириус будет бурно радоваться перед портретом Вальбурги. От громкого, совершенно мальчишеского клича Бродяги шторки распахнулись. Вальбурга Блэк посмотрела перекошенным лицом на сына и племянницу… и мгновенно завелась.
— Ты-ы?! Опять от полукровки?!
— Мама, я женат, — назидательно произнес Сириус, уже примеряясь к шторкам.
Но Вальбурга его и не слышала.
— Ладно этот… позор моей плоти, но ты?!
Шторки закрылись, и в прихожей повисла звенящая тишина.
— Беллс? — Сириус говорил негромко, но его слова казались чуть ли не криком.
Беллатрикс зачем-то поправила волосы.
— Она про Снейпа, — сказала Белла обычным, будничным голосом.
Сириус открыл и закрыл рот, как рыба, выброшенная на берег. Неизвестно, что бы он сказал и в каких выражениях, но к ним двоим пришло спасение. Спасение остановилось наверху и заговорило голосом Пенелопы.
— Сириус? Она успокоилась? Что случилось? Мадам Блэк пришла?
— Иди, жену успокаивай, — грустно произнесла Белла. — Потом поговорим.
LXXXII. Погода в семье
Беллатрикс и Сириус сидели за кухонным столом. Они оттянули неприятный разговор до позднего вечера. Они поужинали, Белла написала письма Нотту и Малфою, Пенелопа легла спать. И только после этого двоюродные брат с сестрой, не сговариваясь, спустились вниз.
Блэки уселись за стол. Не напротив, рядом. Включили на полную мощность свет. Сириус откуда-то достал початую бутылку огневиски и пару стаканов. Он разлил напиток, и Белла молча взяла свой стакан в руки.
— Беллс, — Блэк говорил раздосадованным, совершенно убитым тоном, — Но как? Почему?
Беллатрикс пригубила виски и чуть посмаковала крошечную порцию.
— Так вышло, — ответила она и в паре предложений описала, как такое вышло.
— Значит, кино? — Сириус, как никогда, напоминал грустного пса.
— Да, — Беллатрикс сделала еще один маленький глоток огневиски.
Бродяга подержал в руке стакан и выпил его залпом, без всякого уважения к напитку. Сириус поморщился, вытер несуществующие слезы и поднял взгляд на Беллу.
— Беллс, ты понимаешь, что Сопливус поимел весь род Блэков?
— Да? — удивилась Беллатрикс. — А тебе он какое кино показывал?
Сириус сердито уставился на кузину, но его рот против воли скривился в усмешке.
— Или ты в переносном смысле? — Белла сделала третий глоток. — Тогда у меня встречный вопрос. А тебя это настолько сильно волнует? По-моему, я уже не маленькая девочка.
Сириус помолчал. Потянулся к бутылке, даже схватил ее за горлышко, но остановился. Блэк тихонько подергал себя за патлы, будто собрался рвать на себе волосы.
— Безусловно, — наконец, произнес он и с силой отодвинул стакан.
— Тогда какие могут быть проблемы? — Белла опять пригубила огневиски.
Блэк опять замолчал.
— Глупо это все, — наконец, заговорил он. — Я понимаю, что ты старше, и все прочее, и запрещать тебе что-то я не вправе…
Беллатрикс молча кивнула. Похоже, Бродяге нужно было выговориться.
— Нет, ты на самом деле в своем праве, — продолжил Сириус; похоже, стакан без закуски на него уже подействовал. — Но мне неприятно, что вот этот вот — и тебя…
— Без подробностей, — тихо, но твердо произнесла Беллатрикс.
— Угу, — Бродяга подпер руками подбородок. — Пусть будет без подробностей. Знаешь, мне сейчас хочется орать, возмущаться и просто… взвыть. А не получается. Вроде уже готов, а так думаю: «Зачем?» И сразу все желание шуметь пропадает.
Сириус притянул бутылку и начал ее пристально рассматривать.
— Мы просто уже откричали свое друг на друга, — Беллатрикс аккуратно коснулась пальцами плеча кузена.
— Думаешь? — фыркнул Блэк и наполнил свой стакан. — Да нет, все проще. Ты помнишь, как ты кричала, когда пришла ко мне? И что, мне орать так же из-за какого-то… Сопливуса? — Сириус собрался выпить, но передумал и поставил стакан. — Ты думаешь, что я буду орать из-за Снейпа, когда не орал из-за Волдеморта? Я не моя матушка.
Блэки, не сговариваясь, чокнулись стаканами и сделали по глотку огневиски.
— Знаешь, я подумал сейчас, — продолжал Бродяга. — Кажется, я понял, отчего матушка так себя вела. У нее просто в жизни не было ничего серьезного. Гриндевальдовскую войну она застала еще школьницей, Волдеморта застала под самый закат… вот и орала одинаково, что из-за незастеленной кровати, что когда я в девять лет полез на чердак и чуть не убился.
— Я знаю, — кивнула Белла.
Сириус осмотрелся. Нашел взглядом флакон отрезвителя и успокоился; даже в самом пиковом случае можно быстро прийти в себя.
— Вот и получилось то, что получилось. Мне никогда не нравилось в этом доме. Каждое лето возвращался, как… даже не знаю куда. Мне было десять, и мама гордо говорила, что я настоящий Блэк. А потом попал на Гриффиндор и меня стали ругать, — Сириус ухмыльнулся, — за то, что веду себя как настоящий Блэк.
Беллатрикс еще раз пригубила огневиски.
— А самый противный момент — когда вьезжаешь в Лондон.
— Именно, — очень серьезно согласился Бродяга. — А сейчас мне тут хорошо. Тут мой дом. Семья, жена…
— А жена как? — поинтересовалась Беллатрикс. — Ты с ней больше общаешься, чем я.
Сириус огляделся и пару секунд прислушивался. Наконец, он склонился к уху кузины и жарко зашептал, обдав ведьму запахом перегара.
— Пенни тебя опасается.
— С чего ей меня опасаться? — удивилась Белла.
— В самом деле, с чего полукровной волшебнице опасаться тебя? — Сириус чуть отстранился и заржал. — Покажи хоть кого-то, кто тебя не опасается.
— Ты, — Беллатрикс без церемоний показала пальцем на Бродягу; то ли алкоголь сделал свое дело, то ли еще что.
— Может быть. По меньшей мере, запри нас двоих в одной камере — остался бы только кто-то один, — Сириус помрачнел и сделал глоток огневиски.
— А потом я бы сошла с ума. Или ты.
— Наверное, да, — очень медленно проговорил Бродяга; его язык еще не заплетался, но Блэк смело шагал к опьянению. — И не было бы ничего этого. Знаешь, я часто удивляюсь, как так получилось, что мы вообще стали разговаривать. Ты ведь все знаешь про нас до восемьдесят первого.
Беллатрикс помолчала пару секунд, собираясь с мыслями. Бродяга нависал рядом и тоскливо рассматривал полупустой стакан. Повисла неприятная, тяжелая тишина, будто оба думали, что делать с чемоданом без ручки — нести тяжело, а выбросить жалко.
— Знаю, — односложно ответила Белла.
— А знаешь, когда я понял, что буду с тобой говорить? — Сириус бросил взгляд на огнвиски и уставился на кузину. — Когда тебя притащили из карцера. Ты еле ворочалась, и я понял — если ты будешь буйствовать, тебя выпьют досуха. И тогда мне стало страшно, Беллс. Своими подколками и шутками я мог бы тебя убить. Тогда мне жалко не было, — Блэк посмотрел прямо в глаза Беллатрикс. Он дождался еле заметного кивка и продолжил. — Но убить вот так… нет, я такого сделать не мог. Сошлись бы мы в бою — тогда да, но не там, в Азкабане.
— Там забывают старые дела… — медленно произнесла Беллатрикс. — Нет, не забывают, просто откладывают в сторону. А я побоялась сойти с ума. Я чувствовала, что меня там надолго не хватит. Вот с этого все и началось. Знаешь, даже странно. Мы оба — Блэки, оба, прямо скажем, не любимые дети, оба похожи. И так все по-разному сложилось, — ведьма помолчала. — Хорошо, что мы осознали себя братом и сестрой.
Не сговариваясь, Белла и Сириус стукнулись кулачками и залпом выпили свои стаканы.
— Слушай, — Беллатрикс поморщилась от выпитого, — объясни хоть ты: зачем она покрасилась?
— А ты почему носки снимаешь только в ванной? Вот то-то же. Ты знаешь, что на Пенни наорала матушка, а она побоялась закрыть шторки?
— Что? — вот теперь Беллатрикс удивилась по-настоящему.
— То, Беллс, то. Пенни — полукровка, хорошая, милая, но она все равно еще не до конца освоилась с этой ролью. К тому же прапрабабка прекрасно с ней возилась, но внушила ей, что до первенца… в общем, ты все понимаешь.
Беллатрикс кивнула.
— Надо поговорить с теткой, — сказала она после небольшой паузы. — Но утром. На трезвую голову. Сириус, — Белла потерла лоб, — Пойдем по кроватям, пока я могу ходить нормально.
Обычно Беллатрикс почти не пила спиртного. Неожиданно большая доза огневиски уже действовала на нее; Белла вроде как еще могла думать, говорила не заплетающимся языком, могла спокойно ходить… и при всем этом понимала — еще немного алкоголя, и она окажется в насквозь омерзительном состоянии.
* * *
…Взрослые — очень странные люди. В их жизни столько интересного и серьезного, а они обсуждают какую-то ерунду. Белла никак не могла понять, почему они так себя ведут. Она тихонько прокралась к дверям комнаты, чтобы подслушаь дедушек и папу. У них была магия, интересная работа, даже война с Гриндевальдом. В представлении маленькой девочки, они могли хоть всю ночь обсуждать разные важные дела… а они слушают дедушку Арктуруса, который рассказывает про своего книззла.
Обидно.
Белла разработала целую операцию. Когда дети легли спать, а мама отправилась к мелкой Нарцисске, Беллатрикс выбралась из кровати. Она тихо прокралась к дверям комнаты. Девочка думала, что трое дедушек и папа будут говорить о чем-то очень интересном. Когда тебе еще долго до Хогвартса, начинаешь внимательно слушать всякие рассказы о колдовстве.
Но ни папа, ни дедушка Поллукс, ни дедушка Арктурус не рассказывали ничего такого, что Белла бы хотела послушать. Она надеялась, что о чем-то скажет дедушка Регулус, который видел вживую самого Гриндевальда. Но Регулус Блэк, старый и сухой, почти все время молчал.
И это тоже обидно. Дедушка Регулус появлялся в гостях очень редко. Он казался очень старым, на войне он потерял глаз, и Белла никак не могла поверить, что он младше дедушки Арктуруса. Но дедушка Регулус даже ранил Гриндевальда! И он про это никогда ничего не рассказывал, а сама Беллатрикс хотела его спросить, но не решалась.
-…Как она? — спросил из-за двери Регулус своим скрипучим голосом.
— Боггарт жены, — Белла удивилась, услышав грустный голос; папа никогда не казался настолько… младшим.
— Об этом стоило думать раньше, сын, — Белла узнала деда. — Теперь с этим надо работать.
Повисла противная, тяжелая пауза. Девочка за дверью не до конца понимала, но догадывалась, о чем папе надо было думать раньше.
— Неудивительно, — проскрипел Регулус Блэк. — Но эта девочка — какая надо девочка. Я считаю, что ее стоило узаконить. Такой девочке ни к чему судьба бастарда…
Что такое боггарт, Белла знала, а что такое бастард — нет. Но узнать она не успела; девочка настолько увлеклась подслушиванием, что не услышала бабушку. Бабушка цапнула ее за ухо — крепко, но не больно — и увела спать. Так бы никто и не узнал о том, что Беллатрикс подслушивала поздние беседы взрослых, если бы не ее неуемное любопытство…
— …Папа, а что такое бастард? — спросила шестилетняя Белла на следующее утро, не слишком понизив голос.
…Госпожа Беллатрикс Блэк проснулась и села в кровати. Она часто просыпалась по ночам. Белла с ее привычкой к теплу и попытками натянуть одеяло до самого носа регулярно оставляла открытыми ноги. Чаще всего она сама во сне поправляла одеяло. Но иногда ногам, несмотря на носки, становилось холодно, и ведьма просыпалась.
Беллатрикс, не глядя, нащупала палочку и наколдовала неяркий огонек. По опыту она знала, что снова заснет, стоит ей согреться. При свете «Люмоса» ведьма поправила одеяло и закуталась поудобнее, так, чтобы не раскрыться из-за неосторожного движения. Уже улегшись в коконе и погасив свет, она вспомнила тот вопрос шестилетней девочки.
Она спросила отца после завтрака. Белла говорила не так уж и громко, но вся семья это расслышала. И каждый из них отреагировал по-своему. Девочка действительно не знала, что значит это слово; но оно было сказано про нее, про судьбу, которой она избежала. И она хотела узнать. Но отец даже покраснел. Отвел взгляд дедушка Регулус. Белла тогда поняла, что сказала что-то очень неприличное, такое, что говорят только взрослые и только тогда, когда думают, что дети их не слышат. По меньшей мере, дедушка и лорд Блэк мрачно переглянулись.
А еще она расстроила бабушку. И маму. Но маму больше. Друэлла своим взглядом чуть не прожгла на дочери дырку. Уже позже, чуть повзрослев, Беллатрикс поняла, что этот взгляд означал простую мысль: «Бастард — это ты!»
Беллатрикс негромко рассмеялась. Даже забавно, что сейчас судьбу дома решают она и Сириус. Нет других Блэков. Только эти двое. И Пенни, но она не урожденная Блэк. И ее будущий ребенок. Нет Друэллы, нет по-настоящему сильных внуков директора Блэка, а вот Вальбурга еще есть в облике портрета. И вопрос с ней надо бы решить.
Беллатрикс согрелась и заснула: утро надо будет начать с тетушки.
* * *
За завтраком она больше всего опасалась, что Сириус каким-либо образом взбрыкнет и начнет свежевать прошлое. Но Бродяга ни словом не упомянул Снейпа. Они спокойно поели, болтая одновременно обо всем и ни о чем. Сейчас Белла присмотрелась к супруге Сириуса и обратила внимание на некоторую скованность невестки. Если бы не замечание Сириуса и не внимание к мелочам, она бы и не увидела мелких деталей.
Сейчас она заметила, как Пенелопа аккуратно берет столовые приборы и еле заметно поправляет хват. «Она все еще не считает себя молодой госпожой Блэк, — подытожила Белла. — Будем над этим работать».
После завтрака, Сириус и Беллатрикс, стараясь не шуметь, спустились в прихожую. Портрет был закрыт шторками: Вальбурга безмятежно спала. Блэки встали по разные стороны от портрета. На первом этаже они были одни. Пенни эти двое вообще заботливо отправили на третий этаж и попросили не высовываться полчасика.
— Ну? — тихо спросила Белла.
Сириус молча кивнул, и брат с сестрой одновременно взялись за шторки и резко их дернули. Нарисованная Вальбурга дернулась и захлопала глазами.
— Мы вас разбудили, тетушка? — невинным тоном спросила Беллатрикс. — Просим прощения. А у нас к вам разговор.
— Серьезный разговор, — добавил Сириус.
Вальбурга молчала, приоткрыв рот. Она привыкла орать; она привыкла поднимать шум из-за любого звука. Но вот к тому, что кто-то внезапно заявится для разговора — к этому слепок личности Вальбурги Блэк оказался не готов.
— Итак, тетушка, — Беллатрикс приблизилась к портрету. — Нам пора всерьез обсудить ваше поведение.
— Ч… что-о?! — Вальбурга открыла рот от изумления.
— Нам. Пора. Обсудить. Ваше. Поведение, — отчетливо и по слогам повторила Белла.
Старуха открыла и закрыла рот. Потом снова открыла. Она опешила от такого начала разговора и как никогда напоминала рыбу, выброшенную на берег.
— Хотя «обсудить» — в корне неверное слово, — продолжила Беллатрикс.
— Предупредить, — Сириус предложил свой вариант.
— Да, пожалуй. Так вот, тетушка. Я вас предупреждаю. Жена моего кузена носит наследника нашей семьи, — Беллатрикс не повышала голоса, но от ее тихих слов отчетливо веяло железом и холодом Азкабана. — И если мы узнаем, что вы решили сорвать на ней свою злость или просто на нее покричали. Или даже хоть как-то обидели…
— …То клянусь Мерлином, — подхватил Сириус. — Я раздолблю эту стенку, матушка, и перевешу ваш портрет в гараж прямо перед маггловским мотоциклом. Я-то привык к вашим воплям, но вот портить жизнь семье я не дам.
— Что ты знаешь о семье… — Вальбурга зашипела, не заорала. Первый шок еще действовал на нее.
— То, что семья Блэк — это я! — отрезала Беллатрикс. — И те, на кого я укажу. Я укажу, а не вы. В животе у этой девочки наследник нашей семьи и ваш внук. Хотя уже мой, как уверяет Сириус.
— С вас хватит одного Регулуса, — добавил Сириус.
Белла покосилась на Бродягу. Куда пропал младший Блэк, Беллатрикс не знала. Сириус утверждал, что его убили сами же Упивающиеся, Белла была уверена, что его убили орденцы и скрыли от Блэка правду.
— Регулуса? — Вальбурга впервые на памяти Беллы выглядела не истеричной старой женщиной, а отчаявшейся матерью. — Если бы ты хоть что-то знал. Орион окружил дом всеми защитными чарами, какие только знал. Я ему помогала. Мы превратили дом в самое безопасное место, чтобы спрятать сына… и все пошло прахом. Он исчез. Я даже не знаю, где он лежит. Когда на гобелене появился череп, муж слег. Ты это понимаешь? Орион прожил неделю. Ты это понимаешь?! Мы хотели спасти сына, нашего наследника, а… а все пошло прахом.
Вальбурга заплакала. Беллатрикс и Сириус мрачно переглянулись. Белла ждала, что тетка будет орать, угрожать, да что угодно делать — но не беззвучно и страшно плакать.
— Тетушка, — Белла набрала в грудь воздуха и заговорила. — Вы меня поняли?
— Уйдите оба, — старуха не подняла взгляда. — Уйдите оба сейчас же. Делайте, что хотите, только оставьте меня в покое.
— Мне нужен ответ, — что-то шевельнулось в душе Беллатрикс, но тут же затихло. — Тетушка?
— Мама?
— Да, — покачала головой Вальбурга. — Пусть будет так, как вы хотите.
— Вот и хорошо, — Сириус резко захлопнул обе шторки.
* * *
Беллатрикс ни разу не была в комнате Регулуса. Отчего-то так вышло, что она обходила эту комнату стороной. Сириус поселился подальше от своего старого угла и — так вышло — подальше от брата. Даже во время большой уборки Блэки туда не заглядывали. А вот сейчас, не сговариваясь, зашли и осмотрели полное запустение.
У Регулуса было пыльно и грустно. Пахло запустением и чем-то еще. Все указывало, что хозяин давно ушел и ни разу не возвращался. Отчего-то находиться тут не хотелось, но Беллатрикс прошлась по комнате. Ведьме казалось, что она что-то упускала из виду, но что? Пока это не было понятно. Возможно, потом стоит навести порядок и тут. Но не сейчас.
Блэки закрыли дверь со стороны коридора. На носу были пасхальные каникулы. А значит, на носу был и визит Уизли.
LXXXIII. В любви и на войне
— Он что, астматик? — удивилась Беллатрикс.
— Нет, там просто фильтр такой, — пояснил Снейп.
— Ну ладно.
Беллатрикс поерзала и продолжила смотреть фильм. Почему магглы вообразили, что в космосе слышны звуки? Может, чисто ради зрелищности? Белла отпила чай и попыталась представить, как выглядела бы погоня за корабликом без единого звука. Получилось, в самом деле, бледнее.
«Но тем не менее», — мысленно заключила ведьма.
Беллатрикс восседала на разложенном диване. Под ней и за ней были подушки, рядом с ней стояла чашечка чая с молоком, перед ней разворачивалось действо. Еще в самом начале Белла поняла — будет что-то эпичное. Хотя этот фильм был интересен тем, что и магглы, и чистокровная ведьма одинаково не имели представления о том, как будет устроена техника будущего.
— Понятно, что форм жизни там не было. Голем, то есть дроид, не живой, — глубокомысленно заметила Беллатрикс. — Вообще, интересно, что они даже не обращают внимания на этих механических слуг. Они для них как предметы быта… стоп, что это?
Картинка на экране остановилась.
— Это пауза, — пояснил Снейп.
— В смысле пауза? Как в биноклях, что ли?
— Ну да, примерно так.
Профессор сидел не в кресле, как в прошлый раз, а рядом на диване. Снейп поигрывал черной коробочкой с кучей кнопок. По всей видимости, этот прибор управлял машиной для просмотра.
— Включи, — потребовала ведьма. На экране снова появилась картинка.
Пустыня, два робота, диковинная машина… Белле казалось, что и магглы, делавшие этот фильм, не особо верили в реальность таких механизмов. Как у них вообще получились роботы? Белла решила для себя, что это фокусы типа цирковых и успокоилась…
— О, а это Дамблдор-неудачник, — Белла прокомментировала явление старика Бена.
Снейп чуть не поперхнулся.
— Нет, ну серьезно, — Беллатрикс сделала широкий жест. — Ну ты сам погляди. Избранный, просьба о помощи, только Хогвартса нет.
Профессор закатил глаза…
— …О, вылитый Сириус, — ведьма кивнула на экран, полюбовашись на экипаж «Тысячелетнего сокола».
— Мохнатый, что ли? Да, похож, — согласился Снейп. — Даже поведением.
— Да нет же, который контрабандист!
— Я думал, что это Люпин, — невозмутимо ответил профессор. — Ну ладно, пусть Блэк будет Соло, а Люпин — Чубаккой...
…— Все-таки подорвал, — задумчиво сказала Белла, когда пошли финальные кадры. — Знаешь, мне кажется, что все вот эти вещи — просто классический сюжет в стиле «Давид против Голиафа»
— Не исключено, — Снейп приподнялся и взял палочку.
— Да, Северус, — ухмыльнулась Беллатрикс, — ты все правильно понял. Опусти шторы.
* * *
Рон приподнялся на метле и в очередной раз оглядел командирским взглядом лес. Под кронами было пусто. Если что-то там и пряталось, то точно не металлический автомобиль.
— Пусто, — Панси подлетела к Уизли; они оба продолжили свой неспешный полет.
— Куда он мог деться? — в сердцах спросил Рон.
— В чащу?
— Вряд ли, он там не проедет.
— Тебе виднее, — Паркинсон своим видом выражала извечное женское «нет, я буду рядом, и даже не буду действовать тебе на уши, но только и исключительно из-за компании».
Школьники продолжили свой полет. Запретный Лес большой, но они примерно понимали, где нужно искать фордик. Сами они знали, где он не может проехать. От Хагрида они знали, где машину не встречали. Район поисков был очерчен достаточно хорошо. На поиски машины вылетело семь человек. Никто не знал, что Гарри еще до того, как все завертелось, пообещал тренироваться с Тонкс. Но вместо Поттера к их компании прибилась Джинни.
Вообще, трезво рассуждая, во всей этой авантюре виноват Малфой. Белобрысый твердо решил, что маггловскую машину трясет еще сильнее, чем «Ночного рыцаря». В конце концов, в автомобилях есть ремни, которые намертво прихватывают пассажира. А в «Ночном рыцаре» простые кровати. Ясно же Малфою, что болтанка в волшебном автобусе меньше. Сравнение скоростей и впечатления Грейнджер, которая наездилась в отцовской машине, его не особо убеждали. Так, слово за слово, школьники договорились до дикой авантюры — выловить фордик и проверить на практике.
— Слушай, Панси, — заговорил Рон минут через пять, когда деревья успели ему опять поднадоесть. — А что со Снейпом происходит?
— С профессором Снейпом, Рон, — заметила Паркинсон. — Я же не зову профессора МакГонагалл МакКошкой.
— Хорошо, с профессором Снейпом, — Рон закатил глаза. — Хоть ты скажи, с чего он подобрел и стал иногда мыть голову? Может, бабу нашел?
— Рон!
— Нет, ну а что? — Уизли не понял, чем Паркинсон возмущается. — Смотри сама: если человек за собой следит и прихорашивается, то он хочет кому-то нравиться. Нравиться, например, женщине. Все логично, нет? Я, правда, не понимаю, кто на него мог позариться, но…
— Знаешь, что?! — Панси начала закипать. — Знаешь, что, Рональд Уизли?! Вот теперь вечером возьми и вымой голову!
Рон не успел придумать, что ответить на такое, но его спасла металлическая крыша, мелькнувшая между кронами деревьев.
— Нашел! — выдохнул Рон. — Нашел!
— Где?
— Да вот же! — Уизли показал на фордик. — Надо свистеть остальным.
— Дай я свистну, — Панси прищурилась.
Рон снял с шеи тренерский свисток и осторожно, как величайшую ценность, передал его девушке.
* * *
— По-моему, он на нас сердит, — Панси держалась поодаль от машины, вместе с остальными девочками.
Даже после того, как школьники ступефаями и хворостиной пригнали фордик к хижине Хагрида, вид автомобиля не внушал доверия. Машина пофыркивала двигателем и изредка хлопала дверцами; если бы фары фордика были глазами, он бы косился на Рона и Гарри.
— Ты бы тоже сердилась, если бы на тебе врезались в Иву, — прокомментировал Малфой, обходя фордик.
Вплотную к автомобилю приблизились только двое: Гарри и Рон. Гермиона, для которой такая техника была не в новинку, о чем-то беседовала со Сьюзи. Похоже, им двоим было уже не до фордика. Джинни сидела рядышком с Панси, пила хагридовский чай из огромной кружки и наблюдала больше не за машиной, а за Малфоем и Ноттом. Зрелище было по-настоящему забавным. В обоих слизеринцах боролись природный интерес к любой сложной вещи и впитанные с рождения предрассудки про маггловскую технику.
— Слушай, Уизли, — подал голос Малфой. — Ты сам не в курсе — это твой отец его так заколдовал или это злится какой-то маггловский машинный дух?
— Малфой, — Гермиона отвлеклась от беседы и произнесла с какой-то укоризной, — у магглов нет никаких духов, ты что?
— Расслабься, — Малфой махнул рукой, — я называю вещи всем понятным языком.
— Да, похоже, что папа перестарался, — грустно сказал Рон; парень коснулся приоткрытой дверцы, и фордик тут же ее захлопнул.
— Может, его как-то успокоить, что ли? — неуверенно предложила Сьюзан. — Ведь за машиной как-то ухаживают…
— Заправить, залить масло вроде можно… — начала Гермиона — Но я не знаю…
— То есть как это не знаешь? — удивился Нотт.
— Не все маги умеют делать метлы, — пояснила Грейнджер.
— А по-моему, его надо просто почистить, — вмешалась Джинни. — Поглядите, какой он грязный. И краска кое-где облупилась. Его бы еще покрасить.
— И перекрасить, — оживилась Панси. — Например, в красный цвет.
— Зачем в красный? — хором спросил Малфой и Рон.
— Гриффиндорский же, — пожал плечами Нотт.
— Зато красиво, — Джинни, судя по выражению лица, уже представила красный фордик.
— Да нет, — Панси помотала головой. — Ведь красная машина должна ехать быстрее.
Грейнджер и Поттер посмотрели на Паркинсон со смесью изумления и непонимания.
— Как от цвета может зависеть скорость машины? — Гермиона чуть не захлопала глазами. — Так не бывает, ведь внутри у нее ничего не меняется.
— А я видела, как едут маггловские машины, — парировала Панси. — И красные машины чаще обгоняли остальные.
— Паркинсон, — устало сказала Грейнджер. — Это от того, что обычно на красных машинах ездят лихачи. Вот они и гоняют…
— …Но все равно же она едет быстрее! — вздернула нос Панси.
И не поспоришь.
* * *
Визит Уизли меньше всего напоминал приход гостей. Скорее это вылядело приходом делегации на переговоры. Фред и Джордж напялили костюмы: Беллатрикс опытным взглядом заметила, что близнецы немного скованы. Непривычная одежда, непривычный формат встречи, непривычная обстановка. Даже сопровождавшего их Перси эти двое воспринимали не как занудную обязаловку, а как ценного советника. Уизли были одеты небогато, но аккуратно.
И это Белле понравилось.
Высокие договаривающиеся стороны собрались в одном из кабинетов. Всего беседовали пятеро. Фред, Джордж и Сириус имели общий интерес, Перси и Андромеда оказались в роли экспертов. Беллатрикс во всем этом не участвовала: она догадывалась, что это обсуждение должно проходить между теми, кто не связался с Упивающимися.
По-хорошему, ей и нечего было делать на этой встрече. Цинично выражаясь, Сириус уже большой мальчик, и ему пора заняться чем-то самостоятельно. В финансовых вопросах Андромеда соображает очень хорошо: средняя из сестер Блэк долго и успешно трудилась бухгалтером.
Нет, пусть эти вопросы они решают без участия госпожи Блэк.
* * *
— Мадам Блэк, — Перси остановился на входе в кабинет Ориона Блэка.
— Садитесь, — Беллатрикс указала взглядом на кресло перед собой. — Я так понимаю, решение уже принято?
— Да, уже, — Уизли улыбнулся; со своей рыжей шевелюрой он напоминал лиса. — Остались некоторые технические детали, не более того. Я пришел сообщить вам новости из министерства.
«Сообщить мне? — подумала Беллатрикс, — Или передать что-то, что уже сказал Дамблдору?» Ведьма не доверяла людям; вряд ли Перси решил помочь ей без ведома директора. Но уже в следующую минуту она забыла обо всех мотивах Перси.
— Фадж надавил на Боунс и Скримджера, — вкрадчиво произнес Уизли, подавшись вперед. — Мне стало известно, что возможности дементоров по охране Азкабана расширены.
— Что? — Беллатрикс на секунду не справилась с собой.
Если и существовало что-то, что вызывало у Беллатрикс настоящее, бескомпромиссное, пробирающее до мозга костей отвращение, так это дементоры.
— Он что, совсем не дружит с головой? — процедила ведьма.
— Как я понимаю, — Перси прищурился, — министр видит все как политическую интригу, которую силовики разыгрывают против него. Что-то вроде догадок о том, что Боунс и Скримджер хотят чрезвычайного положения, чтобы усилить свое влияние и пошатнуть кресло министра. В этих рамках все действия Фаджа выглядят донельзя логично.
— Если бы все было так, — Беллатрикс поморщилась.
— Увы, — серьезно кивнул Перси. — Но боюсь, что министра сейчас больше волнует не проблема Сами-Знаете-Кого, а как замостить плиткой Косой переулок.
LXXXIV. Пакт Дамблдора-Блэк
Нотт зачитывал проект пакта медленно, тщательно выговаривая слова, так, чтобы у всех собравшихся было время обдумать сказанное. Со своими роговыми очками и галстуком-бабочкой старый волшебник выглядел очень торжественно. Беллатрикс никак не могла отделаться от ощущения, что Фредерик Нотт весьма горд собой. Идеи подавали и Малфой, и Яксли, и сама Белла, но именно Нотт выразил все эти мысли на бумаге. Беллатрикс уже знала содержание документа. До того, как зачитывать его в Малфой-мэноре на общем собрании, Нотт дал ознакомиться с ним госпоже Блэк. Беллатрикс знала содержание и могла себе позволить немного отвлекаться.
Вот сидит мрачный и очень серьезный Флинт. Ведьме казалось, что Маркус до самого появления в Малфой-мэноре не понимал до конца, в какую игру ввязывается. Парень очень внимательно слушал, стараясь не упустить ни слова.
Первое явление Беллатрикс на собрании Упивающихся было, конечно, зрелищнее. Маски, плащи с глубокими капюшонами, глушь, величественный, даже царственный Волдеморт — единственный, кто стоял с открытым лицом — все это, конечно, надолго запомнилось молодой ведьме. Сейчас Беллатрикс повзрослела, если не постарела, и ее куда сильнее впечатляло то, что они замахиваются на решение судьбы целой страны, просто сидя за столом и попивая чай. Может быть, Флинт это поймет раньше. Может, чуть позже. Но, скорее всего, поймет, раз не удивляется, а старается вникнуть.
Яксли слушал, помаленьку отпивая чай и делая пометки на бумаге. Юрист принимал живое участие в обсуждении тезисов, но работу Нотта целиком слышал только сейчас. Яксли всегда отличался непроницаемым выражением лица, но, насколько Беллатрикс его знала, маг был скорее доволен, чем нет. Видимо, он пишет замечания, а не разгромную критику.
Малфой внешне мало чем отличался от Яксли. Люциус сидел неподвижно, время от времени кивая. Если юрист конспектировал неочевидные моменты, то казначей организации, по всей видимости, прикидывал, как распорядиться финансами.
Пакт был полем деятельности для Беллы и этой троицы. Роули и Селвин при всех их достоинствах не обладали познаниями Яксли, Нотта и Малфоя.
— Вот и все, — Нотт дочитал и отложил пергамент. — Что скажете, господа?
Беллатрикс пристально посмотрела на Флинта, Селвина и Роули. Первыми, по логике, должны говорить они, пока на них еще не давит авторитет более опытных в таких играх соратников.
— Это раздел сфер влияния с Дамблдором, — произнес Роули.
— Если не союз, — мрачно добавил Селвин. — Но фальшивый Лорд все равно опаснее.
— Интереснее, — Беллатрикс ухмыльнулась и подперла подобродок руками. — Гораздо интереснее. Неужели вы еще не видите?
Теперь все внимание досталось ей.
— Подумайте сами, — тихо произнесла Беллатрикс. — Мы стоим там же, где стояла Организация перед войной. Мы осознаем опасности, которые подстерегают наш мир, мы имеем богатство, влияние, знания и силу. У нас есть все то, с чего начинал Темный Лорд. И у нас есть нечто большее. У нас есть опыт, — Беллатрикс сделала паузу. — У нас есть отрицательный опыт, но он — самый ценный.
Малфой потер подбородок и пристально посмотрел Беллатрикс прямо в глаза. «У тебя его больше, безусловно», — показывал его взгляд.
— Сама судьба дает нам второй шанс, — голос Беллатрикс стал громче, — мы можем добиться своих целей другим путем. Можно, конечно, попробовать по-старому, попытаться взять власть силой или через министра — но вот только потом нам придется опять бороться с оппозицией и пройти тем же путем.
Роули еле заметно кивнул.
— Наша кровь — не вода, ей нельзя разбрасываться! — припечатала Беллатрикс. — Нас и так стало слишком мало. Победа будет пиррова. Но вот с этим, — она показала взглядом на листы пакта, — мы не противопоставим себе Дамблдора, а уступим в малом, чтобы выиграть в большем. Да, мы признаем грязнокровок социальной, решаемой проблемой, дадим им теоретическую возможность встать с нами на одну доску. Но этим мы платим за то, что против нас не будет играть Орден. Лорд Малфой при желании расскажет, сколько крови попортили ему Венс и Джонс.
Люциус кивнул.
— Мы не смиримся с маггловским засильем, и все это знают, — заметил Селвин, и Флинт еле заметно кивнул.
— Нет и никогда, — оскалилась Беллатрикс. — Они, будут знать, что пришли в мир, который живет по другим правилам. Они будут осознавать, что им надо многое понять и постичь. Именно этого мы добьемся от Хогвартса, вместо лицемерного кудахтанья. Мы не сделаем грязнокровок трупами или рабами. Мы сделаем их нашими вассалами, потому что учиться они будут прежде всего у нас. Увы, время, когда можно было отгородиться от грязнокровок, прошло. Последний шанс уже упущен пятнадцать лет назад.
— Осмелюсь заметить, госпожа Блэк, — Селвин чуть склонил голову, — что еще ваш почтенный прапрадед не подпускал грязнокровок к Хогвартсу на выстрел.
— Я говорила с его портретом. Он до последнего момента не хотел пускать к нам людей из мира, где гремела мировая война. Но вторая мировая пришла и в наш мир, — пояснила Беллатрикс. — Диппет уже сдался, и моему прапрадеду трудно его винить.
— Я понял, госпожа Блэк.
— Этот пакт — наш второй шанс. Шанс получить через Визенгамот то, что не удалось взять силой. Это не союз, и не раздел сфер влияния. Это воля Темного Лорда, — Белла помолчала. — Не фальшивого гомункула, а настоящего Темного Лорда, которому мы остались верны.
Вальпургиевы рыцари молчали, но их молчание было не настороженно-недоверчивым. Беллатрикс только сейчас начала осознавать, что эти люди, после того, как их свяжет пакт, будут принадлежать ей так, как принадлежали только Волдеморту.
— Если у нас нет возражений по идее документа, давайте обсудим технические детали…
* * *
— Я им не доверяю, — сказала Эммелина Венс, прохаживаясь по кабинету директора.
Фоукс поворачивал голову вслед за волшебницей. Получался настоящий маятник. Феникс ничего не говорил, но по настороженноу курлыканью можно было понять: умная птица соглашается.
— Я тоже, — буднично заметил Дамблдор, как будто речь шла о просьбе подать чаю.
— Но тогда… почему?
В одно короткое «почему» Вэнс вложила целое множество подтекстов. Но директор молчал.
— Она не исправилась и не раскаялась, — добавила Эммелина после небольшой паузы. — Она не раскается, я слишком хорошо ее знаю.
— Не раскается, — согласился директор. — Я очень хорошо знаю, кто такая Беллатрикс Блэк.
— Но тогда почему, Альбус? — не унималась Венс. — Зачем нам иметь с ней дело?
— Потому что сейчас с ней можно иметь дело, — спокойно ответил Дамблдор.
— Но…
— Не так давно, еще до того, как я говорил с Гестией, здесь сидела Беллатрикс Блэк. И она просто рассмеялась мне в лицо, сказав, что Волдеморт просто честно выразил то, что делает Министерство. Она права не везде и не во всем, но… Эммелина, скажи мне: с кем еще сейчас остается иметь дело? С Фаджем? Это бесполезно, — Венс мрачно кивнула. — С Боунс? Со Скримджером? Они министерские люди и стеснены в возможностях. У нас нет другого выбора.
— Этот союз недолговечен и опасен. Он не переживет войну, — тихо произнесла Венс.
— Я не думаю, что союз будет так уж необходим после войны, — улыбнулся Дамблдор в бороду, и Венс удивленно приподняла брови. — Эммелина, вы с Гестией очень многое понимаете, но упускаете из виду серьезную деталь. Это не союзнический договор. Это пакт о ненападении, или, что вернее, об ограничении средств борьбы. Я не хочу, чтобы после победы началась третья война.
— Но разногласия никуда не денутся.
— Никуда. Но решать их мы будем не силой. Увы, при нынешнем курсе Фадж никак не удержит ситуацию. Так или иначе, но у власти окажутся те, кто одолеет Волдеморта. Именно поэтому нам нужен пакт. Чтобы решать наши проблемы не войной, а переговорами. Если компания Блэк признает, что проблема магглорожденных не в крови, а в знаниях — все это признают. Если Блэк будет готова к диалогу — к диалогу будут готовы все те, кто не имел с нами дела.
— Я опасаюсь другого, — покачала головой Эммелина. — Она предаст нас.
— Тогда ей останется только посочувствовать, — холодно заметил Дамблдор. — Блэк и так оказалась наверху из-за проблемы Волдеморта. Еще неизвестно, что с ней будет после победы.
Альбус и Эммелина выразительно промолчали.
— К тому же, ты права, — Дамблдор прикрыл глаза, — Она не исправилась и не раскаивается, но она поумнела и это делает ее более предсказуемой. И перед нами история с Сириусом.
— При всем уважении, один хороший поступок не исправляет множество плохих.
— Безусловно, — глаза Альбуса блеснули за очками-половинками. — И именно поэтому я прошу вас с Гестией проработать наши предложения по пакту как следует. Беллатрикс будет исполнять это соглашение, если не захочет в третий раз оказаться в Азкабане.
Эммелина Венс еле заметно кивнула. Фоукс, все это время следивший за ведьмой, успокоился и начал чистить перья.
— Итак, я могу надеяться, что к концу каникул все будет готово? — мягко спросил Дамблдор.
— Разумеется, мой Лорд.
* * *
— Так, — Беллатрикс открыла полки. — Сириус любит цукаты. Уже знаешь? Умница. Но сегодня обойдемся без них.
Белла и Пенелопа наведались на кухню незадолго до полудня, почти сразу же после того, как Сириус ушел в Косой переулок осматривать здание под магазин.
— Кроме этого, Сириус любит мясо. Вообще, — Беллатрикс развивала мысль дальше, — на свете есть мало вещей вкуснее хорошо приготовленного ростбифа и мы его будем готовить сами, не полагаясь на эльфов.
— А… — неуверенно начала Пенни.
Белла повернулась и оглядела с ног до головы невестку. Да, похоже, именно невестку.
— Я могу предположить, что ты задаешься одним из трех вопросов, — мадам Блэк снова повернулась к полкам. — Отвечаю на все три сразу. Сириус может есть жареное без последствий и его стоит кормить мясом почаще. Мне ростбиф нельзя, как и все жареное, но это не причина его не готовить. Что же до третьего…
Белла вытянула нож и машинально взяла его в руку так, будто держала орудие убийства, а не кухонный инструмент. Чтобы осознать это и взять нож нормально, ей потребовалось полсекунды.
— Да, так вот, что касается третьего вопроса. Приготовление по-настоящему вкусной еды — это по-своему очень увлекательный и интересный процесс. За готовкой, кстати, хорошо думается. И именно поэтому любая чистокровная леди время от времени должна выгонять эльфов с кухни и творить что-то сама. Вот помню, я… впрочем, ладно, тебе это пока незачем слушать.
Белла вовремя осеклась. Рассказывать про свой опыт семейной жизни и откармливание Рудольфуса ей не хотелось.
— Кричер, фартуки для нас! — скомандовала Беллатрикс в пустоту. — У меня, конечно, не доходят руки, но любимые семейные блюда я тебе покажу. И начнем мы как раз с ростбифа, который любил дедушка…
— …И как твои успехи? — поинтересовалась Белла, когда мясо отправилось в духовку.
— Я прочитала черновик и ваши заметки, — Пенелопа перевернула большие песочные часы и присела рядом. — Сейчас я пробую изложить все в виде тезисов.
— Хорошо.
— Когда все будет готово, я намерена показать это лорду Нотту, но хотела бы согласовать с вами.
— Лучше сначала Нотту, — Беллатрикс понизила голос. — В старые времена, — она выделила голосом слово «старые», — Нотт был главным пропагандистом. И очень хорошим пропагандистом, как ты можешь оценить по количеству людей с меткой. Поэтому лучше сразу к нему.
— Ясно, мадам Блэк, — Пенелопа кивнула с очень серьезным видом.
— То, что ты хочешь заниматься полезным делом, я всецело одобряю. И то, что ты обратила внимание Нотта на то, что нас уже сейчас должны понимать не только в узких кругах, но и вообще во всей Британии — одобряю отдельно. Вот и занимай это поле, раз у остальных не доходили руки. Согласовывай сразу с Ноттом, не надо решать такие вопросы через его голову.
— Мне приятно это знать, — тихо, но твердо заговорила младшая Блэк. — Но все же, хотя я согласна с тем, что проблема социальная, я считаю, что ее должно решать государство, и не только через Хогвартс.
— Запиши и покажи, — Беллатрикс потерла подбородок. — Я не хочу слушать обрывки идей, я хочу их читать целиком.
* * *
Они чинно вышли из камина. Дамблдор, Венс, Гестия Джонс и Муди, глаз которого завертелся, как волчок, едва аврор ступил на пол Малфой-мэнора. Зал очень сильно изменился за сутки. Нарцисса потрудилась на славу — орда малфойских домовиков вынесла большую часть мебели и все зеркала. Остались лишь стол и восемь кресел — по сиденью на каждого из делегатов.
Помещение обставили до предела минималистично. Убрали все, что могло бы спровоцировать волшебников. Такой уж была ситуация: не стоило делать резких телодвижений. Все заранее решили, что совместного банкета не будет. Люди Дамблдора сделают свое дело, скрепят контракт и уйдут. Это выглядело логичным: между Орденом и Вальпургиевыми рыцарями не могло быть дружбы. Но могла быть общая цель.
Школьники готовятся к учебному дню — заканчиваются пасхальные каникулы.
Фадж думает, как сохранить свой пост и задавить то, что ему кажется интригой силовиков.
Фальшивый Волдеморт скрывается где-то в Британии.
Дементоры кружат вокруг Азкабана — вахты человеческого персонала сокращены, чтобы урезать зарплаты кому-то из ведомства Боунс и намекнуть Амелии на линию Министерства.
В Малфой-мэноре Альбус Дамблдор и Беллатрикс Блэк вдумчиво изучают два экземпляра пакта, перед тем как скрепить магический контракт.
Они вдумчиво перечитали то, что им было давно известно. Все согласовано. Все обозначено. Медленно, не сговариваясь, Беллатрикс и Дамблдор взяли перья и вывели свои подписи. Обменялись папками и подписали вторые экземпляры.
— Дело сделано? — спросила Беллатрикс; они с директором сидели друг напротив друга.
— Да, — медленно произнес Дамблдор. — Дело сделано.
По залу пронесся еле слышный вздох облегчения. Волшебники встали с мест.
* * *
— Не могу отделаться от противного предчувствия, — сказал Малфой, когда пламя снова стало оранжевым.
— Какого же? — хмыкнула Беллатрикс.
— Пройдет лет двадцать. А может, тридцать. А то и все шестьдесят, и тогда, — Люциус показал взглядом на папку с пактом, которую Белла до сих пор держала в руках, — найдутся идиоты, которые скажут: «С этого пакта началась вторая магическая война».
Беллатрикс фыркнула.
— С каких пор нам интересно мнение идиотов?
Конец второй части.
Часть третья. Путь над мрачной бездной. LXXXV. Последние приготовления
— Как? — тихо спросила Гермиона. — Вот почему? Перси, я не понимаю. Я в самом деле не могу понять.
— Это политика, — пожал плечами Перси.
Уизли и Грейнджер сидели в «Трех метлах». Перси сразу обратил внимание, что Гермиона, когда он ее встретил, шла одна. Рядом с ней не было гриффиндорской компании, и это его насторожило.
— Политика? — Герми то ли кривилась от боли, то ли шипела, как выдра, то ли и то и другое сразу. — Что же это за политика, если она позволяет миловаться с такими, как…
— …Как кто? — Перси улыбнулся своей лисьей улыбочкой. — Как Блэк, которой вы искали преценденты?
— Это другое, — сразу парировала Грейнджер.
— Почему? — Перси удивился по-настоящему.
— Потому что одно дело — не дать отправить в Азкабан человека за то, чего он не совершал, — девушка даже наставила палец на Уизли. — А совсем другое — договариваться о союзе с такой, как Беллатрикс Блэк.
Перси демонстративно подпер ладонью подбородок.
— Гермиона, — примирительно начал он, — во-первых, и вы, и директор не союзничают, а сотрудничают. Во-вторых, Сама-Знаешь-Кто гораздо хуже, чем мадам Блэк. Нет? Ты разве не знаешь случаев, когда двое врагов вступали в союз против третьего?
— Знаю, — неохотно согласилась гриффиндорка.
— К тому же, как я знаю, вы даже общаетесь хоть с тем же Малфоем.
— Все равно эти союзы долго не живут. И одно дело — общаться, а другое — союзничать.
— Гермиона, — Перси грустно назвал ее по имени. — Беда в том, что тут нет выбора между хорошим и плохим. Есть выбор между плохим и худшим. Неужели хоть одна смерть, которой можно избежать, будет лучше, чем такой договор?
Гермиона сосредоточенно отпила из кружки свое сливочное пиво. Девушка держала ее двумя руками, почти не отрывая от лица. Грейнджер смотрела только на напиток. Прошло несколько секунд перед тем, как Гермиона поставила кружку на стол и заговорила, глядя прямо на Перси.
— Нет, не будет лучше, — ответила гриффиндорка.
— Слушай, откуда тебе известно про соглашение? — Перси прищурился.
— Гарри говорил, — бесхитростно сказала Гермиона. — Ему писал Сириус, Малфою и Нотту написали отцы. Так что вот. А сегодня узнала от Малфоя, что пакт подписали.
— А где все остальные-то? — осторожно спросил Уизли.
Он не сказал это открыто, но вопрос прозвучал как: «Почему ты одна?», и Гермиона это поняла.
— Гарри с Тонкс что-то опять отрабатывает, со слизеринцами мне делать нечего, а Рон… Рон вообще в Хогсмид не пошел. Думаю, что сейчас он учит Паркинсон водить машину. Мистер Уизли ее заберет назад?
— Фордик? Наверное, нет. оставит в Хогвартсе, а то ты сама знаешь…
— А, — Гермиона опять отпила сливочное пиво. — Ты в курсе, что выкинул Малфой?
— Нет, — Перси подобрался.
— Он приглашает в мэнор на пару дней всю нашу компанию. Всю — это не только Нотта и Паркинсон, но и Гарри, Рона, меня и Джинни.
«О как, — подумал Перси. — Надеюсь, ты не стала отказываться сразу же…»
Гермиона помолчала, собираясь с мыслями.
— Это будет формальный, до ужаса официальный прием, если я хоть что-то знаю о Малфое. Даже не знаю, как на него идти… ведь отказываться — это не просто невежливо, это оскорбительно. А Малфой такого не заслуживает.
* * *
Тапочки остались на полу. Беллатрикс устроилась в кресле, скрестив по-турецки ноги; длинная и широкая юбка закрыла ее светлые носки, которые ведьма все равно надевала даже поверх чулков. Любой пол — холодный. Это после десяти лет Азкабана воспринималось как аксиома. Поэтому Белла, придя в гостиную, первым делом сбросила шлепанцы и устроилась в кресле с ногами. Так ей было гораздо уютнее и удобнее. Даже ее любимое домашнее кресло-качалка отличалось важным достоинством: у него была подставка для ног, чтобы не касаться пола.
— Северус, — сказала ведьма. — Я все же хочу понять. Слизерин совершенно спокойно отнесся к такому поступку Малфоя?
— Я бы больше волновался за реакцию старших Малфоев, — пожал плечами профессор.
Они сидели рядом в креслах. Их разделял небольшой столик, на котором уже стояли чашечки чая. Белла до сих пор не могла понять, как в Снейпе сочетается такая неряшливость в повседневной жизни и пунктуальность в самых разных мелочах. Ее любимый чай, заранее поставленная с другой стороны пепельница, темно-зеленые, а не абы какие тапочки — и все это в сочетании с кое-как почищенными от пыли полками.
Беллатрикс достала сигареты и откинула крышку зажигалки: как всегда, ведьма избегала пользоваться палочкой возле маггловской техники. Снейп молчал. Ведьма затянулась и выпустила под потолок кольцо дыма. Снейп молчал. Ведьма покосилась влево. Вот он, сидит, мрачный, как ворон и неподвижный, как статуя.
— Реакцию старших Малфоев я могу узнать и от них самих, — Белла сделала паузу. — А вот про дела племянника в школе надо спрашивать у декана, разве нет?
— На Слизерине тишина, — медленно произнес Снейп. — Дети уже слышали, что вы с Дамблдором заключили договор, но именно что слышали. Возможно, что факультет скоро… разделится на два лагеря, и у меня появится нешуточная головная боль.
— Скорее всего, — Беллатрикс затянулась еще раз.
Слизерин расколется, как пить дать. Крэбб и Гойл, Керроу… найдется немало детей, чьи родители примкнут к фальшивому Волдеморту. И немало идиотов. Но это, действительно, пока проблема Северуса. Возможно, когда у Пенелопы выйдет что-то интересное, можно будет прийти на помощь профессору.
— Да не скорее всего, — поморщился Снейп. — Если ты про реакцию на приглашения грязнокровки, то у всех рыльце в пушку. Того же Крессвелла принимали у себя Гринграссы, так что прецеденты приглашения грязнокровок есть.
— Понятно.
— Ну да, — согласилась Беллатрикс. — Но тем не менее…
— В нынешних реалиях возмущаться из-за магглорожденной ученицы означает пытаться быть святее папы Римского. Насколько я могу судить, это сочли допустимым уровнем общения с магглами.
«Магглорожденная, а не грязнокровка», — мысленно отметила Белла.
— Кстати, о магглах, — Беллатрикс резкосменила тему разговора. — Знаешь, Северус, мне кажется, что с этими фильмами есть подвох. Ты показывал только то, что похоже на настоящее искусство. Но ведь на одну хорошую книгу есть тонна бульварного чтива, разве нет?
— И?
— Я думаю, что сейчас я могу попросить показать мне тот фильм, который я выберу. Хочу сама составить мнение, а не смотреть через шоры. Вот та… кассета, правильно? Да, так вот, хочу посмотреть… да, во-от ту, черно-красную.
— Эту? — Снейп подошел к полке и вытянул кассету.
— Именно, — Беллатрикс прищурилась, — Название подходящее, красавица на обложке… все признаки налицо. В конце концов, могу же я узнать, что соответствует Локхарту? Или у тебя коллекция искусства?
— Беллатрикс, — Снейп приподнял бровь. — Там ругаются матом.
— Напугал гоблина галлеоном, — ведьма пожала плечами.
* * *
— Слушай, Северус, будь так любезен, дай чем писать и на чем писать, — попросила Беллатрикс; от избытка чувств ведьма облокотилась на подлокотник. — И перемотай назад, когда он начал говорить…
— Белла? — Снейп приподнял бровь, но паузу уже включил и подался вперед.
— Я запишу, — Беллатрикс прищурилась.
— …Путь праведника труден… — волшебница быстро записывала пафосный монолог. — …и совершу над ними свое великое мщение и наказание яростное…
— …А где их костюмы? — удивилась Беллатрикс.
— Скоро увидишь, — протянул Снейп.
Профессор ожидал чего угодно, но не такой реакции. Беллатрикс, глядя на происходящее действо, посмеивалась.
— Нет, вот приемы давления правдоподобные, — поделилась она мыслями, когда маггл с серьгой в ухе гнал красную машину по ночному городу. — Но, Мерлин мой, какие же они идиоты… они даже помещение не проверили.
— Белла, это простительно в кино.
Ведьма просто пожала плечами и продолжила смотреть фильм.
— Отличная комедия, — высказалась Беллатрикс, когда пошли финальные титры. — Бедняга Марселлас!
* * *
Вальбурга, услышав шаги в прихожей, почла за лучшее не высовываться. Беллатрикс с довольным видом прошлась по коридору, проворачивая в пальцах палочку.
— Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей, — Белла чуть ли не мурлыкала. — Блажен тот пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведет слабых за собой над бездной тьмы, ибо именно он и есть тот самый, кто воистину печется о ближних своих…
Вальбурга открыла шторки и с безграничным удивлением уставилась на племянницу.
— И совершу над ними великое мщение и наказание яростное, — повысила голос Беллатрикс, и Вальбурга тут же скрылась за шторками, — над всеми теми, кто задумал отравить братьев моих, и узнаешь ты, что имя мое — Господь, когда совершу над ними свое мщение, — Белла фыркнула, — А дальше полагается что-то непростительное…
Пара смутных мыслей, наконец, окончательно оформилась во что-то дельное.
* * *
Она нашла Сириуса в кабинете. Кроме рабочей комнаты Ориона Блэка, на Гриммо располагалось несколько кабинетов. Сириус облюбовал себе место подальше от спальни матери. Бродяга уже начал обживать помещение. Белла увидела стопку книг и пергаменты с расчетами.
— Привет, — Белла не стала наглеть и дождалась ответного кивка перед тем, как пройти и сесть на стул. — Сириус, знаешь, у меня неожиданно появилась идея.
— Насчет? — Бродяга отложил перо и поднял взгляд.
— Насчет крестника, — Беллатрикс закинула ногу на ногу. — Помнишь, мы долго и усердно обсуждали, как нам его забрать?
— Помню. И? — Сириус сделал приглашающий жест.
— Только сейчас до меня дошло. Ты хочешь забрать парня так, чтобы он отыгрался за годы унижений, — Сириус кивнул. — Но вот в чем беда. То, что ты хотел, по сути — хулиганство.
— Я это уже слышал, — кивнул Блэк.
— Это будет недостойно нас, — пожала плечами Беллатрикс. — Но и наш визит в рамках Статута тоже не произведет впечатления по двум причинам. Во-первых, Статут — явиться тайком означает испортить впечатление. А во-вторых, вряд ли эти магглы оценят всю ситуацию.
— Я это уже слышал, — прищурился Бродяга.
— А я тебе напоминаю, чтобы ты оценил мою мысль. Чтобы Гарри Поттер ощутил себя отомщенным, мы должны забрать его так, чтобы Дурсли лопнули от зависти. Значит, они должны оценить, чему завидовать. Мы должны приехать на машине лучше, чем у них, мы должны прислать мальчику костюм, тем более, что он едет в гости к Драко этим летом… улавливаешь?
Сириус осклабился.
— Улавливаю ли я?
— Да-да, улавливаешь ли ты. Пиши крестнику. Он должен уехать из своего Прайвет-драйва так, чтобы каждая собака понимала — едет воспитанник древнейшего и благороднейшего дома. Пусть пришлет свои размеры, а если не знает — пусть его обмерят. И еще — нам нужно подобрать автомобиль.
LXXXVI. Рейд
Кубок Турнира Трех Волшебников выиграл Виктор Крам. Болгарин опередил Диггори и Поттера на считанные секунды — когда они вбежали на поляну, Виктор уже схватил кубок и мгновенно оказался у точки старта.
Газеты изощрялись по-разному. Кто-то писал про «большой снитч», кто-то писал, что Крам взял реванш за поражение сборной на кубке, кто-то вообще воспринимал весь Турнир как декорацию для шекспировских страстей. Финал соревнования вообще превратился в звездный час Риты Скитер.
Белла бегло просматривала газеты, не особо вчитываясь в дела школьников. Ее волновало другое. Фальшивый Волдеморт залег на дно — его точно не было ни у Макнейра, ни у Кребба, ни у Гойла. Что-то готовилось, Беллатрикс всерьез предполагала, что готовится побег из Азкабана, но когда он планируется — она не знала.
Особых иллюзий Белла не испытывала. Будь Волдеморт хоть трижды фальшивым, покажи он всю свою неадекватность в первые три секунды — приговоренные к пожизненному заключению останутся с ним. Просто потому что деваться им особо некуда. Была бы Беллатрикс не у себя дома, а в одной камере с Рудольфусом — встала бы и пошла к фальшивому Лорду, стараясь не думать и не сравнивать. Долохов четко обозначил ситуацию — Блэк не может ему ничего предложить.
А вот фальшивый Волдеморт может предложить ему свободу. А кому-то еще он может обеспечить шанс отвести душу. Нет, иллюзии — крайне вредная вещь и стоит послушаться совета Долохова. И попробовать найти запасное решение, пока ставки еще не выросли.
На неделю все затихло. Министерство помпезно отмечало окончание Турнира. Дамблдор заканчивал учебный год. Дурмштранговцы уезжали домой без Каркарова; Игорь все-таки не внял голосу разума и сбежал, едва подвели итоги и наградили победителя. С точки зрения Беллатрикс, выйдет даже забавно, если Каркаров попробует найти помощь у «красных».
О делах Поттера Беллатрикс узнала от Сириуса — Бродяга встречал парня на вокзале и провожал его до машины Дурслей. Со слов Блэка, парень не особо подавлен — он не взял Кубок, но и не ощущает себя проигравшим. Даже когда речь зашла про Виктора, Гарри и его друзья вспоминали прежде всего беседу после товарищеского матча по квиддичу.
* * *
Беллатрикс привыкла считать, что у них на Гриммо огромный гараж. По меньшей мере, мотоцикл Сириуса выглядел в нем, как маленькая корочка в пустой хлебнице. Но теперь, когда посреди помещения встало это маггловское чудовище, Белла решила немножко пересмотреть свои представления о размерах.
Автомобиль появился в гараже за день до отправки в Литтл-Уининг. До этого Сириус с Флинтом долго обсуждали что-то непонятное, Бродяга даже попробовал расспросить жену, но Пенелопа сразу сказала, что с детства жила по волшебную сторону Статута и в машинах понимает только то, что им нужен бензин и уход.
Обходя большой черный автомобиль, Беллатрикс не могла отделаться от ощущения, что Блэк с Флинтом что-то напутали. Конечно, эта машина выглядела прилично, но все, что Белла видела в кино или за окном, было просто меньше по размерам. Железное брюхо чудовища высоко поднималось над полом — как могла судить волшебница, это было сделано для проходимости. Ведь маггловские машины не умеют летать.
Беллатрикс еще раз обошла машину. Рассмотрела тонированные задние стекла. Острожно потрогала носком туфли внушительные колеса. Увидела трехлучевую звезду впереди. Наконец, она решила задать вопрос, не покидавший ее с того самого момента, когда она вошла в гараж.
— Сириус, — настороженно спросила волшебница. — Ты точно уверен, что это машина для людей, а не для грузов?
Бродяга заржал в голос.
— Беллс, прости, — Блэк ухмылялся, привалившись к стене, — у тебя был просто уморительный вид, когда ты ее осматривала. Это совершенно точно легковая машина, то есть, для людей.
— Слушай, я в них не разбираюсь! — Белла сердито сложила руки на груди. — И знаешь ли, я точно вижу, что она не похожа на обычную.
— Это внедорожник, — пояснил Сириус. — Автомобиль с повышенной проходимостью. Это очень хорошая машина и да, статусная.
— Потому что может ездить без дорог? — удивилась Беллатрикс.
— Точно может ездить по плохой дороге, — пояснил Сириус. — Если очень подробно объяснять, то на нем можно не только ехать на работу, но и выбираться за город, например, что и предполагает…
— Погоди-погоди-погоди, — Беллатрикс приподняла палец. — То есть это легковая машина?
— Да.
— На ней можно приехать в… ну, например Малфой-мэнор? Там грунтовая дорога.
— Совершенно верно.
— И это та машина, которая нужна для поездки к Гарри Поттеру?
— Абсолютно.
— А это интересно… — чуть рассеянно протянула Белла. — А что это у нее за звезда?
— Это? — Сириус кивнул на мерседесовскую звезду. — Это знак производителя. Она сделана в Германии.
— В Германии? — Беллатрикс подошла поближе к кузену и посмотрела на машину спереди. — Ну, если автомобиль считается точным прибором, то, наверное, немецкие автомобили хорошие. А как его зовут?
— «Гелендваген» его зовут, — откликнулся Сириус.
Беллатрикс обошла машину еще раз. Все-таки этот «Гелендваген» выглядел куда внушительнее красного фордика, который она вдоволь видела на фотографиях. И удобнее — например, Белла с трудом представляла, как пролезть на заднее сиденье машины, когда у нее с каждого боку только одна дверь.
Накладки начались, как только ведьма решила поглядеть автомобиль изнутри. Она подергала ручку, чтобы открыть дверь. Дверь не открывалась. Сириус терпеливо объяснил, что на двери есть фиксатор и открыл ей дверцу. Беллатрикс забралась на заднее сиденье и принялась осматриваться. Наверное, точно так же ощущал бы себя маггл, попади он в Хогвартс: много странных вещей, назначение которых совершенно непонятно. Беллатрикс достаточно быстро разобралась со стеклоподъемниками и ремнями безопасности. Сириус старательно сдерживался, но все же рассмеялся от недоуменного: «Так это что — тут трясет сильнее, чем в Ночном рыцаре?! Надо привязываться к креслам?!»
— Беллс? — тихо позвал Сириус, когда ведьма молча просидела пару минут, о чем-то раздумывая.
— А? Что? — Белла настолько ушла в себя, что даже вздрогнула от вопроса.
— Все в порядке?
— Да… — Беллатрикс еще раз осмотрелась и решительно взялась за ручку. — Вот что, пойдем отсюда.
* * *
Брат с сестрой тихо поднялись на третий этаж. Волшебники старались не шуметь: неподалеку спала Пенелопа. Маленькая Блэк сразу после обеда сказала, что машину смотреть не пойдет, потому что не выносит запахи гаража. Конечно, не так давно она спокойно туда заходила, но беременной женщине положены разные причуды. Хорошо еще, что Пенелопу не тянет на странное. Люциус в свое время замучился, пока Нарцисса носила Драко.
Блэки прошли в небольшую комнатку, и Беллатрикс очень тщательно закрыла дверь и даже наложила на помещение «Квиетус». Только после этого ведьма уселась напротив сосредоточенного Сириуса.
— Значит, так, — начала Белла. — Сейчас у нас будет очень серьезный разговор. Во-первых, ты сказал Гарри дату нашего приезда, но не время, как я просила?
— Да.
— Хорошо. Я сказала Флинту при тебе, что мы поедем утром. Но это не так. Мы поедем после обеда и по другой дороге.
Сириус медленно кивнул с очень… понимающим видом.
— Я ничего не смыслю в автомобилях, — Беллатрикс поднялась и начала мерить шагами комнату. — Поэтому ты аккуратно просчитаешь маршрут.
Сириус кивнул еще раз.
— Теперь вот что, — Белла потерла подбородок. — Мы оба понимаем, почему машину надо было арендовать, а не покупать. У нас хватает золота, но не настолько, чтобы им разбрасываться.
— Будем сорить деньгами — не хватит на уплату долгов, — ухмыльнулся Сириус.
— Именно. Но есть еще кое-что. Я бы назвала это инерцией мышления. Никто не ждет от нас того, что мы будем пользоваться маггловской машиной. У Министерства есть автомобили, даже у кого-то из чистокровных они есть, но Блэк и внедорожник вместе не связываются. И это, если подумать — преимущество. Я хочу понять для себя, насколько это удобный транспорт и задействовать его.
— Тайно, — добавил Сириус.
— Именно. — Беллатрикс снова опустилась в кресло. — Если такая машина окажется для нас удобной и полезной, то я хочу иметь в гараже средство, которое может тайно отвезти боевую пятерку в любую точку Британии так же быстро, как приличная метла. Как минимум один раз никто не свяжет маггловскую машину и нашу компанию — будут искать людей на метлах, теребить каминную сеть или аппарацию. Но не искать автомобиль. Поэтому, если нам понравится машина, мы должны приобрести такую же. Это возможно?
Сириус задумался.
— Так, — начал он, явно отсчитывая что-то в уме. — У меня есть чистые маггловские документы. Всю процедуру я могу проделать без участия Флинта или кого еще, в одиночку. Но нужно будет обменять приличную сумму галлеонов. Такой внедорожник в пересчете на наше золото стоит, как десяток «Молний».
— Это уже будет моя проблема, — Белла помедлила. — И да, если ты сейчас задашь вопрос в стиле Вальбурги — это будет самый идиотский вопрос, который можно придумать.
— Да и не подумаю, — пожал плечами Блэк. — Все и так ездили в Хогвартс на маггловском поезде, в чем проблема с машиной?
— Кстати, — добавила Беллатрикс. — Если окажется, что у этого «Гелендвагена» плавный ход, можно свозить на нем Пенелопу в Мунго. Сам знаешь, как ей не нравится камин.
* * *
Драко Малфой появился на Гриммо на следующее утро. Племянник твердо вознамерился тренироваться всерьез и без скидок — желание, в котором трудно отказать.
Наблюдая за тем, как Малфой дуэлирует с Сириусом, Беллатрикс не могла не отметить, как своевременная взбучка и личный пример делают из избалованного мальчика толкового юношу. Племянник был однозначно неплох. Конечно, тягаться с Блэком у него еще не выходило, но и легкой прогулкой дуэль с Сириусом уже не выглядела.
— Вот что, племянник, — тихонько спросила Беллатрикс, когда они с Драко остались наедине. — Позволь полюбопытствовать — к тебе в августе приедет вся ваша компания?
— Да, госпожа Блэк, — Малфой посмотрел на нее — спокойно, открыто, с уверенностью. — Конечно, пришлось объясняться с мамой и папой, но все одобрено.
— Это хорошо, — кивнула Белла. — Я догадываюсь, с кем возникла основная проблема.
— Если взрослые договорились о пакте, то и нам надо сейчас собраться вместе, — пожал плечами Драко. — К тому же, я гарантировал, что Грейнджер не опозорится.
Беллатрикс задумалась, машинально потирая подбородок.
— Собираешь Организацию? — спросила она.
— Только молодежную часть, госпожа Блэк, — ответил Малфой.
— Хорошо, — кивнула Белла и потерла подбородок еще раз. Происходящее требовало некоторого обдумывания.
— Госпожа Блэк? — заговорил Драко, когда пауза стала неприличной.
— Нет, — покачала головой ведьма. — Теперь — тетя Беллатрикс.
* * *
— Так, я прилично выгляжу? — в очередной раз спросила Белла.
— Вроде как да… — Тонкс обошла тетушку.
— Вроде или точно?
— Точно.
Беллатрикс погляделась в зеркало и поправила пару еле заметных складок. Жакет и длинная юбка весьма консервативно смотрелись на фоне брючного костюма Тонкс. Хотя с их разницей в возрасте подобного можно было ожидать — племянница выглядела сейчас самое большее на двадцать лет.
Нимфадора подошла к делу творчески. Кого-то она Белле очень сильно напоминала — разве что угольно-черные волосы вместо аккуратного каре доставали Тонкс до плеч. Дора оставила типично блэковские черты лица. Любой, лишь поглядев на нее рядом с Беллой, сказал бы, что эти двое — тетя и племянница, если не мать и дочь.
— Все в порядке, тетушка, — добавила Тонкс, — вам даже положено быть консервативной. Все в рамках Статута.
— Ну да, — поморщилась Беллатрикс. — самое волшебное маггловское платье.
Ведьма еще раз посмотрелась в зеркало. Может, расплести косу? Или не стоит? Беллатрикс представила себя с вороньим гнездом на голове. Нет, все-таки не стоит, лучше все оставить так, как она уже привыкла — тяжелую и длинную косу.
— Поехали, племяшка, — Белла вложила палочку в плечевую кобуру и взяла тонкие перчатки.
«Хорошо, что на улице не так жарко», — мысленно отметила Беллатрикс. Не показывать же посторонним людям, к тому же магглам, шрамы на запястьях.
* * *
Дадли Дурсль, в общем-то, не был идиотом. Мальчику вредило в жизни не отсутствие мозгов, а крайняя избалованность. Он привык с детства, что все проблемы можно решить нытьем. Он привык с детства, что для родителей милый Дадличек никогда и ни в чем не виноват. С тех пор так и повелось — Дадли так и не научился напрягаться для решения своих проблем. Читать он тоже не любил — для этого тоже надо напрягаться. Книжки ему заменял телевизор и комиксы — младший Дурсль мыслил категориями боевиков.
Именно поэтому его не привыкший к нагрузкам разум мог воспринять визит Блэков одним-единственным образом. В прошлом году его ненормального кузена забирал чудаковатый мужик с кучей рыжих детей. Дадли ждал чего-то похожего, скорее всего, вечером — не будут же волшебники позориться днем. Дурсль уже почти было собрался пойти погулять с пацанами, когда увидел паркующийся «Гелендваген».
Сначала он добросовестно попытался вспомнить, кто мог приехать к папе на такой машине. Потом он не менее добросовестно таращился на девицу в костюме и солнечных очках. Девица выбралась с переднего сиденья и подошла к задней двери. Когда она уже взялась за ручку, Дадлик увидел, что ее левый локоть как-то очень интересно оттопыривается.
— Пушка, — прошептал Дадли одними губами. — Точно, пушка.
За рулем машины оказался высокий черноволосый мужик. Он тоже носил дорогой костюм. У него, когда он вышел из машины, тоже оттопыривался левый локоть. Дадлик затаил дыхание. Целую секунду он боялся пошевелиться. Дурсль даже с каким-то облегчением выдохнул, когда наверху что-то засуетилось и забегало. «Это что — к Гарри?» — Дадли похолодел от страха. А ну как кузен им пожалуется? Одно дело — те чудаки, и совсем другое — крутые люди в дорогих костюмах. Вот как этот мужик осматривается — сразу видно, что побывал в чем-то серьезном.
Девушка открыла заднюю дверь. Дадлик таращился во все глаза, даже не представляя, кто оттуда появится. Из внедорожника вышла женщина в старомодном, но элегантном костюме. Кто это такая — Дадли даже побоялся предполагать. Она точно не выглядела юной, но и не старухой.
— …Так, племяшка, побудь на улице, — тихонько сказала Беллатрикс, шагая к дверям. — Обрушишь что-то — убьешь очарование момента.
Белла и Сириус подошли к входной двери. Ведьма помедлила полсекунды, высматривая звонок. С другой стороны их уже ждали; дверь открылась сразу же, как ведьма прикоснулась к кнопке. Им открыл толстый маггл: его взгляд бегал с Беллатрикс на Сириуса и обратно
— Вы… мистер Вернон Дурсль, так? — Беллатрикс умела так говорить: вежливо, но холодно, показывая свое превосходство, но строго в рамках вежливости.
— Он самый… — медленно произнес Вернон.
Толстый маггл, по-видимому, был удивлен и озадачен. Он явно ждал чего-то другого. Не людей, которые по любым меркам будут выглядеть солидно.
— Я Беллатрикс Блэк, — представилась ведьма. — Моего кузена вы уже знаете. Вас должен был предупредить директор, что мы сегодня забираем Гарри. Я могу войти?
— А… да-да, конечно, — толстяк посторонился и даже сделал приглашающий жест.
Беллатрикс, подняв очки, вошла в маггловское жилище и остановилась посреди прихожей. В зеркало она видела, как Сириус встал в шаге позади нее со скучающим видом. Чем-то это жилье напоминало Белле домик Тонксов. Но именно что напоминало: Андромеда отличалась аккуратностью, но не доводила это до фанатизма. Казалось, что кто-то здесь постоянно наводит порядок.
В доме оказалась маггла, которая могла быть только Петунией Дурсль. Худая женщина с длинной шеей и лошадиными зубами идеально подходила под описание. Белла отметила, что тетка Поттера смотрит на Сириуса с изумлением. Складывалось ощущение, что таким она Бродягу не видела никогда.
— Может… вам лучше пройти в гостиную, не ждать в прихожей? — маггла обратилась к Беллатрикс.
— Нет-нет, — покачала головой волшебница. — Мы не будем задерживаться.
— Вы его забираете? — вмешался маггл.
— Сейчас мы решаем вопрос с опекой, — пояснил Сириус. — Но даже если он приедет следующим летом сюда — вряд ли он задержится. О, а вот и Гарри.
— Крестный! — на лестнице появился мелкий Поттер в совершенно невозможной толстовке и джинсах. — Мадам Блэк!
— Юный Поттер… — Белла поцокала языком. — Вы едете к нам в дом, а не на пикник. Отдайте чемодан крестному, переоденьтесь в костюм и переобуйтесь. И спускайтесь к нам, мы подождем у машины…
— …Ну вот, теперь вы похожи на нормального человека, — еле заметно улыбнулась Беллатрикс, когда Поттер вышел к машине. — Поедем?
— Не совсем, — покачала головой Тонкс.
Девушка быстрым движением сдернула с Гарри его старые очки и вытянула из кармана футляр.
— Вот теперь — совсем похож, — сказала Нимфадора, когда Гарри примерил новые очки.
* * *
Горескоп, который Сириус подвесил на лобовое стекло, не крутился. Ничего подозрительного они так и не заметили. Беллатрикс устроилась на заднем сиденье рядом с Гарри и старательно пристегнулась ремнем безопасности. Она никак не могла отделаться от ощущения, что за ними наблюдает весь городок и, как только "Гелендваген" двинется с места, толпа девиц сбежится целовать его следы на асфальте.
— Ну что? — ведьма покосилась на сидящего рядом Поттера. — Едем домой?
Сириус завел двигатель, и огромный внедорожник тронулся с места. Дадли Дурсль печально смотрел, как «Гелендваген» уезжает от дома. В его голове уже звучала подходящая музыка, но Дадлик понимал, что играет она совсем не ему.
LXXXVII. Спецкурс
Сириус ускорился, едва они выбрались из города. Беллатрикс даже подалась вправо и глянула на спидометр. Прибор показывал, что они движутся даже медленнее, чем можно выжать на хорошей метле, но ведьма никак не могла избавиться от ощущения, что они едут слишком быстро. Наверное, дело было в том, что она привыкла к большой высоте, и все это мельтешение за окном создавало неправильное ощущение.
Похоже, такое ощущение было только у нее. Гарри сидел рядом и с довольным видом таращился в окно. Тонкс со спокойным видом следила за тем, что происходит справа. Дора почти не обращала внимания на дорогу. Беллатрикс снова повернулась к обочине. Вообще говоря, они сделали все, чтобы свести риск к минимуму. Внезапно изменили маршрут. Внезапно изменили время отъезда. Предупредили Гарри только перед самым выездом.
И все равно риск оставался. Технически машину можно догнать на метлах. У Беллатрикс в свое время получилось догнать Фенвика, правда, Сириусу знать это незачем. Другое дело, что Белла, которая тогда была еще Лестрейндж, ждала машину орденца в засаде и в несусветную рань, когда на дороге пусто. Засада и погоня без минимальной подготовки — вещи совершенно разные. Надо не дружить с головой, чтобы устраивать средь бела дня погоню за машиной. Вот только там имелись люди, не дружащие с головой. И поэтому риск оставался, а Белла и Тонкс держали руку на палочках.
Больше всего Беллу удивляло поведение Сириуса. На таких скоростях надо крепко держать метлу. Да и руль мотоцикла Блэк держал крепко: ту поездку на чемпионат Беллатрикс никак не могла забыть. Сейчас за рулем большого «Гелендвагена» Сириус чуть только не развалился в водительском кресле. Бродяга небрежно держал руль одной рукой, и внедорожник его слушался. «Наверное, здесь какая-то другая система управления», — мысленно отметила ведьма. Сириус не выглядел напряженным — он явно получал удовольствие от управления мощной машиной. Интересно, где и когда он научился водить автомобиль? Беллатрикс могла ничего не смыслить в маггловской технике, но вот в том, что такая расслабленность говорит об опыте, она была уверена.
То ли Гарри прочитал ее мысли, то ли сам он думал о том же, но парень задал тот вопрос, который у самой Беллы уже вертелся на языке:
— Сириус, — заинтересованно спросил Поттер. — А откуда ты умеешь водить машину?
— Я? Умею? — Блэк хохотнул. — Да ты что?
Внедорожник поехал чуть быстрее.
— На самом деле, если бы не дядя Альфард, я бы так и летал на метле, — разглагольствовал Сириус. Видимых усилий для управления ему не требовалось. — Но метлу давно и прочно занял за собой Джейми, а ты сам понимаешь, Гарри, парням всегда охота хоть как-то повыделываться. Небось, самому-то нравится не просто летать, но и ловить снитчи?
— Есть такое, — Гарри подался вперед.
— Ну так вот, — продолжил Блэк. — Дядюшка заметил, что я даже немного переживаю по этому поводу и предложил мне научиться водить не метлу, а мотоцикл или автомобиль.
— Ого! Ты мне не рассказывал.
— Ну и ты не спрашивал. Тот мотоцикл, на котором я ездил — дядюшкин подарок мне на шестнадцать лет, летом после СОВ. Дядя меня заставил сдать на права, — Блэк помолчал.
— А сам дедушка Альфард умел? — удивилась Тонкс.
— Сам — умел. У него даже была маггловская машина... как ее… БМВ, вот. Беллатрикс не даст соврать, дядюшка был тем еще человеком.
— Факт, — Беллатрикс отвлеклась и первым делом поглядела на горескоп. Прибор висел неподвижно. — Дядя Альфард всегда был на отшибе от семьи. Редко приходил на семейные сборы, — ведьма повернулась к окну. — И хобби у него были, конечно, те еще — чего стоит макет корабля, который он склеил и покрасил без магии. Я его почти не помню. Даже дома у него до девяностых не была. Помню, что работал он в отделе по связям с кентаврами. Даже странно. Дед говорил, что Альфард сдал ТРИТОН исключительно на «Превосходно»…
* * *
Дадли выскочил из комнаты, как только «Гелендваген» скрылся из виду. Парень на всякий случай осмотрелся. Нет, вроде никаких сюрпризов. Снизу доносился тихий голос отца.
— Даже странно, с виду очень приличная женщина, — говорил Вернон. — Ты видела, как он себя вел? Стоит такой, как статуя.
— Да, я тоже удивилась, что кто-то даже Блэка приструнил…
«Да вы что, не понимаете?» — Дадли хотелось взвыть в голос. Мать с отцом кормили его идиотскими сказками целых пятнадцать лет. Алкоголики, конечно же! Ага, разбились на машине! Дадлик увидел вживую Сириуса Блэка и представлял себе, на кого похожи лучшие друзья вот такого дяденьки.
Парень присел на корточки у стены и прикрыл глаза. Он как наяву представил тетю Лили — веселую, смеющуюся, такую же, как на фотографии, которую он видел у Гарри. Тетя Лили и Джеймс Поттер сидели в машине с открытым верхом и мчались по ночной трассе.
Дадли открыл глаза. Вот каким надо было быть придурком, чтобы верить во всю эту чушь про алкоголиков? Не бывает алкоголиков с такими лицами.
Снизу доносилось бормотание про приличный вид и умение себя держать. Дадли, не в силах это больше слушать, прошмыгнул к выходу.
— Мам, я к Полкису, — сказал он, уже стоя в дверях, и, не слушая ответа, зашагал на площадку.
Дадлик, наверное, впервые в своей жизни почувствовал настоящую опасность. Все прошлые встречи с волшебниками заканчивались хвостиком или конфеткой с сюрпризом — в сущности, мелочами, которые не несли никаких последствий. Но вот эта вот компания, похоже, не разменивалась на хвостики. Мозг парня пронзила страшная догадка: а что, если вот этот вот визит — последнее предупреждение от Директора? Или вообще — недвусмысленный намек на то, что шутки кончились?
Дадли Дурсль не был придурком от рождения. Но воспринимал информацию очень специфически.
…— Ну типа я понял, что тетя Лили выскочила замуж за кого-то из ихних, — объяснял Дадли. — Поттер особо не болтал, но типа его крестный — какой-то там его папке дальний родственник, а та дама — кузина крестного.
— Ага… — Полкис разразился смачной матершиной, — знаем мы этих родственников. Семья называются.
— Во-во, — Малкольм посмотрел на Дадли, напрягая немногочисленные извилины. — И чо они сделали?
— Да просто забрали… — неуверенно начал Дадли, но тут Гордон просто взорвался.
— Что? Большой Ди, ты что нам тут втираешь?! — завопил парень. — Что к твоей хате на танке приехали дядя и тетя с пушками, и просто забрали этого очкарика? Вот так, типа, пришли, забрали? Какого хрена, Ди? Какого хрена ты тут нам втирал, что этот пацан нам вместо груши? Ты вообще… — Гордон выругался, — вообще понимаешь, что будет, если он припомнит все наши хохмочки?!
— Да какого ты из меня крайнего делаешь? — взвыл Дадли, но Гордон его не слушал.
— Волшебники, говоришь, их зовут? А что, если эта мадам послушает, как мы лупцевали ее родственника и пришлет сюда пару крутых… волшебников? Ну, чисто, чтобы поговорить о том, как плохо бить маленьких? Чем ты вообще думал?!
— Да… — протянул Полкис. — По ходу, если нам просто набьют морды, мы будем еще рады, что дешево отделались.
— Хуже будет, если заставят отработать… — прошептал Деннис.
Дадли огляделся. Они сидели на детской площадке. Никого из мелкоты не было: все привыкли держаться подальше от места, где гуляет Большой Ди с пацанами. Вот только сейчас Дадли почувствовал себя таким же младшеклассником, к которому не спеша, с предвкушением, приближается хулиган — бить еще не начали, но что будет, уже понятно. Почему-то Дурслю казалось, что их разговор слышит весь Литтл-Уининг…
…К вечеру Дадлик ощутил совершенно неожиданный побочный эффект. Девчонки, с которыми он пересекался, как одна, задавались вопросом: кто приезжал за Гарри? После пятого допроса за день Дадли Дурсль осозналл, что девчонкам Литтл-Уининга он стал неинтересен отдельно от своего кузена.
* * *
Они приехали на Гриммо достаточно быстро. Конечно, в городе пришлось сбавить скорость. Как объяснил Сириус, этого требуют правила дорожного движения. Белла сделала из этого простой вывод — хорошо, что они ехали в выходной. Раз у магглов для машин столько правил, столько знаков и столько разметок дороги, то машин в будние дни там не просто много, а очень много. Разумеется, каждый захочет ехать на своем автомобиле, а не на автобусе. Сириус не стал никого высаживать — Блэки въехали в гараж и уже оттуда прошли в дом. Конечно, горескоп не крутился, но техника безопасности сейчас была важнее правил приличия.
Беллатрикс выбралась из машины и прошлась, разминая ноги. Она не хотела сама себе признаваться, но поездка ей даже понравилась. Они приехали, Поттер на Гриммо, все хорошо.
Бродяга, едва заглушив мотор, отправился в коридор.
— Сириус, — донеслось оттуда, — как все прошло? Я за вас волновалась…
Когда вся компания вышла в коридор, их встречали Сириус и Пенни. Бродяга с нахальным видом обнимал жену за плечи.
— Беллс, ну как поездка? — спросил Сириус, как только все обменялись приветствиями.
— Неплохо, — пожала плечами Беллатрикс. — Почти не трясет, ощущения лучше, чем от камина. Но метла маневреннее.
— Обрати внимание, крестник, — Бродяга громко прошептал заговорщическим тоном, — если бы «Гелендваген» делали маги, а метлу магглы, то госпожа Блэк отметила бы удобство сиденья и плавность хода.
— Естественно, — Белла ответила с совершенно серьезным видом.
— Может, стоит тогда свозить завтра Пенелопу в Мунго на машине? — уточнил Сириус.
* * *
— Гарри, — сказала Беллатрикс, — ты ведь в курсе, о чем меня попросил директор?
Поттер чуть помедлил. Вопрос Беллы застал его в дверях, когда Блэки, Тонкс и Гарри расходились после ужина. Сириус остановился.
— Окклюменцией? — Гарри повернулся и посмотрел на волшебницу.
— Именно. Идем со мной, — Беллатрикс прошла в коридор и очень тихо зашептала на ухо кузену. — Удели Пенелопе внимание.
Белла шагала к библиотеке, и Гарри держался за ней, как привязанный. Ведьма почти не смотрела на мальчика. Он рядом и этого достаточно. Хватает и того, что Сириус не отходил от него весь день. Беллатрикс все понимала, но как на это отреагирует Пенелопа? От беременной женщины можно ожидать чего угодно; Люциус в свое время приходил на собрания с нервным тиком. До рассказов Финеаса Найджелуса Блэка Белла вообще была уверена, что у Малфоев один ребенок из-за тяжелой беременности сестры.
У Пенелопы начал обозначаться живот — самое время для капризов и перепадов настроения. Тут не угадаешь, как она себя поведет.
Гарри помалкивал: мадам Блэк явно была не в духе. Впрочем, сколько раз мальчик ее видел — столько раз она была не в духе. Гарри удивился лишь тогда, когда они прошли библиотеку и остановились перед еще одной дверью.
— Ого, — сказал парень, войдя внутрь.
Он и Беллатрикс оказались бок о бок в прохладном и просторном помещении. Вокруг в полумраке стояли стеллажи, от которых пахло книгами и временем — эти ароматы смешивались и превращались в запах Запретной секции Хогвартса. Поттер мало что мог разобрать при таком освещении, но он увидел знак. На противоположной входу стене красовались две звезды — серебряные диски, раскинувшие хищные лучи-стрелы. Вокруг них ползли руны, которых Гарри не знал.
— Нравится? — спросила Беллатрикс и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Это семейное хранилище. Там, где ты занимался, у нас читальный зал. Серв, сюда.
Гарри обернулся на движение. Из темноты к ним выплыл череп — самый обыковенный человеческий череп, если не считать красноватого сияния в глазницах. Парень от неожиданности даже не сказал ни слова.
— Найди нам «Введение в окклюменцию», — распорядилась Белла.
— Что это? — еле слышно спросил Поттер.
— Это серв. Ты же видел бладжеры. Они летят к ближайшему игроку. Этот ищет подходящие под вопрос книги. Он так заколдован, — Беллатрикс двинулась к стеллажам. — Почему тебя это удивляет?
— А… это настоящий череп?
— Нет, конечно, — хмыкнула ведьма. — Но выглядит похоже. Такие есть во многих старых домах с большими библиотеками.
— А… а в Хогвартсе такого не было.
— Дай мне колонию в сотню эльфов, и тут тоже будут работать домовики. Кстати, мы пришли.
Беллатрикс повернула в проход между стеллажами. Череп парил перед какой-то толстой книгой; на ее корешок падал красный свет.
— Свободен, — распорядилась волшебница. — Если бы мы не пошли, он бы отправился за нами, показывать дорогу. Умный… Что такое окклюменция? — резко спросила Белла.
— Ну… — помялся Поттер. — Окклюменция — это искусство защиты разума.
— От чего? — отрывисто спросила Беллатрикс.
Ведьма взяла с полки книгу и сдула с обложки пару невидимых пылинок.
— От чтения мыслей, вообще от нежелательного проникновения. А… а книга новая?
— Разумеется, — фыркнула Беллатрикс. — А что? А-а-а… не вяжется с обстановкой. Так это дом у нас старый. А книги — новые, хотя нет, не совсем новые, шестидесятых годов. Даже классические вещи можно преподать по-новому, гораздо лучше.
Гарри кивнул. Беллатрикс отследила взгляд парня; Поттер смотрел на книгу, которую Белла прижимала к груди. Ведьма тут же опустила «Введение в окклюменцию» к поясу, чтобы длинные и широкие рукава платья оставили открытыми только ладони. Но Поттер стал смотреть ей в лицо, ожидая, что скажет ведьма.
— Дед и бабка Кассиопея говорили, что окклюменция — одна из нескольких вещей, которые должен знать каждый серьезный волшебник.
— Что же это за вещи? — тихо спросил Поттер.
— Шесть приемов окклюменции. Семь смертельных ядов. Восемь боевых стоек. И девять основных движений палочкой. Помню слова двоюродной бабушки, как сейчас. Здесь, Поттер, основные приемы, которые мы будем изучать этим летом…
* * *
Целитель размешивал зелье очень медленно, но с исключительной аккуратностью. Снейп бы оценил и остался доволен. В большой стеклянной колбе плескалось бледно-зеленое варево — судя по его виду, ведьме предстояло терпеть еще около минуты.
Волшебники из старых семей имеют множество стойких предубеждений насчет крови. Именно из-за этой причудливой смеси наблюдений и предрассудков в Мунго не переливают кровь, а используют кроветворные зелья. По этой же причине анализы крови делают редко и на пятом этаже, всецело посвященном магическим травмам. И, наконец, образцы анализа сливаются в специальное зелье, а пробирка с остатками крови уничтожается в присутствии пациента. Маги не разбрасываются кровью — это правило. Для тех, кто знает, сколько зелий и обрядов делается на капле крови, это правило безупречно обосновано.
Беллатрикс поехала в больницу вместе с Сириусом и Пенни. Конечно, последнюю пару лет она чувствовала себя в полной силе. Те дни, когда она ощущала себя сквибом, давно прошли. Но здоровье и волшебная сила — это те вещи, к которым нельзя относиться с пренебрежением. В конце концов, Поттер дома, изучает книгу, за ним приглядывает Тонкс. А Беллатрикс нужно знать, что происходит с ее волшебной силой. В прошлом году все было в порядке. В этом — еще надо смотреть.
Наконец, целитель вылил в колбу пробу крови. Беллатрикс еле заметно кивнула — зелье связало ее кровь и окрасилось в синий цвет. Точные результаты придут не сразу, но уже видно, что патологий нет. Пробирка, в которой остались частицы крови, вспыхнула.
Белла вышла в коридор. Сириус, наверное, сидит внизу и ждет, когда Пенелопу закончат обмерять, взвешивать, брать анализы и что там еще полагается. Ведьма сделала пару шагов и внезапно остановилась. В другом конце коридора стояла старушка в шляпе с птицей. Августа Лонгботтом пришла вместе с внуком навестить сына и невестку.
Прямо из палаты к ним вышла растрепанная женщина, в которой с огромным трудом можно было узнать Алису Лонгботтом. Она медленно приблизилась к парню. В вытянутой руке женщина держала какую-то ерунду — фантик или что-то наподобие. Беллатрикс не видела. Зато Алиса Лонгботтом увидела ее.
Едва повернув голову, женщина замычала что-то нечленораздельное. Алиса впилась своими худыми руками в неподвижно стоящего Невилла и попыталась втащить сына себе за спину.
— М-мать моя Розье… — прошептала Беллатрикс и быстро зашагала на лестницу.
В коридоре зашумели, послышался топот ног, сбивчивая речь. Но это все перекрывал вопль до ужаса перепуганной матери. Даже сойдя с ума, Алиса узнала Беллу. Блэк остановилась на клетке. Громкие вопли и топот почти стихли.
— Значит, Блэки всегда платят свои долги? — кто-то произнес за спиной Беллатрикс.
Белла медленно обернулась. Пролетом выше стоял бледный, как смерть Невилл.
— А вы уже готовы выставить мне счет, юноша? — прищурилась ведьма.
— Нет, — очень серьезно сказал парень. — Пока не готов.
Беллатрикс и Невилл целую секунду стояли, буравя друг друга взглядами.
— Если я правильно догадываюсь, то скоро на свободе окажется человек, которому можно предъявить ваши счеты, юноша.
Беллатрикс медленно пошла вниз по лестнице.
* * *
Гарри, может, и не все понимал, но человеческие эмоции он чувствовал хорошо. То, что в Мунго что-то случилось, он понял сразу. Но парень добросовестно помалкивал весь вечер, пока они отрабатывали приемы защиты. И только после того, как Беллатрикс закончила занятие, Поттер, наконец, решился.
— Мадам Блэк, — очень острожно произнес мальчик. — Скажите, что-то случилось?
— Лонгботтом случился, — просто и бесхитростно ответила Беллатрикс.
— Лонгботтом? — Гарри удивился.
— А ты не знаешь? — Поттер помотал головой; Белла поставила думосброс на полку и уселась на стул. — С Лонгботтомами очень давняя история. Если коротко, то после того самого Хеллоуина мы не поверили, что Темного Лорда одолел годовалый ребенок. Мы решили, что об его исчезновении могут знать Френк и Алиса Лонгботтомы, авроры, члены дамблдоровского Ордена. Мы предположили, что Темный Лорд мог после твоих родителей пойти к ним и… это давало хоть какое-то объяснение.
— Их убили? — очень тихо спросил Гарри.
— Хуже. К ним пришли муж, деверь и Крауч-младший, ты его видел. Их пытали, стараясь добиться хоть какого-то ответа, но так ничего и не вышло. Они лишились рассудка и до сих пор в Мунго. Мог бы подумать, отчего твой одноклассник живет с бабушкой.
— А…
— А почему меня с ними не было? — Беллатрикс горько усмехнулась. — Потому что в самый последний момент Рудольфус пытался запретить мне идти с ними. Акваменти, — ведьма наполнила водой стакан и тут же осушила его залпом. — Ты вряд ли поймешь до конца, что тогда со мной было. Рабастан утверждал, что я сошла с ума. В конце концов, они просто скрутили меня и оставили в поместье. А дальше ты уже догадываешься.
Гарри поерзал на своем стуле и осмотрелся, будто раздумывал, куда бы спрятаться.
— Дай я угадаю. Твой следующий вопрос будет таким: «А если бы вы пошли с ними?». Я бы сделала все то, что делали они трое. Это война. На ней убивают, Поттер, и делают такие вещи, от которых мирные люди приходят в ужас. Нет?
— Я не могу понять одного, — Гарри потер виски. — Вы дружите с Сириусом. Вы пытались его спасти. Почему вы вообще пришли к Волдеморту? Кем он таким был, что вы делали такие вещи?
— А кем для тебя был Дамблдор? — пожала плечами Беллатрикс. — Ответишь на этот вопрос? Ты ведь понимаешь сейчас своим умом, что тебя отправили к Дурслям, чтобы работала защита твой матери. И для того, чтобы ты не стал марионеткой в политике Министерства. Но все равно тебя отправили к людям, которые тебя, мягко выражаясь, недолюбливали. Но ты готов простить Дамблдору это решение. Ты можешь возразить, что это совсем другие вещи, но и я была далеко не ребенком, когда принимала Метку.
— Каким он был? — очень серьезно спросил Гарри.
— Могущественным. Умным. Человеком, который знает, чего хочет, и может вести других за собой. Когда он исчез… — Беллатрикс поглядела Гарри в глаза. — Да, когда он исчез, мне показалось, что рухнул весь мир. Я долго не верила в то, что он умер. И в то, что увижу его фальшивую тень, я тоже не верила.
— Я до сих пор не могу понять, как вас простил Сириус.
— Он не прощал, — Беллатрикс покачала головой. — А я не каялась. Потому что я не представляю, в чем мне надо покаяться. Но мы десять лет провели напротив друг друга в Азкабане и не дали друг другу умереть. Это тоже не забывается.
Белла помолчала.
— Десять лет, Поттер. И каждый вечер в коридор приходили дементоры. Можешь представить, что это такое? Вижу, что можешь. Там за столько-то времени научишься терпеть друг друга. К тому же ты сам знаешь, что у нас двоих общий враг.
— Жалко Невилла, — невпопад сказал Гарри.
— Жалость — глупое чувство, — Беллатрикс заговорила тише. — Оно ничего нам не стоит, ни к чему нас не обязывает, и ничем не помогает тому, кого мы жалеем. Хороший совет или помощь стоят гораздо больше. А теперь иди. Я хочу побыть одна.
LXXXVIII. Новые шарады
— Меня начинает волновать Нимфадора, — Андромеда уселась на диван рядом с мужем и машинально разгладила складки на юбке.
— Меня тоже беспокоит ее круг общения.
— Она много и часто говорит о Поттере. В Хогсмид — учить Поттера. На Гриммо — забирать Поттера. Наше согласие пустить к себе мальчика превратилось в какую-то опеку.
Тонкс помолчал пару секунд и засмеялся мерным тихим смехом.
— Боже мой, — он утер слезу. — Боже мой, это самое последнее, что вообще меня беспокоит в Доре. Если вообще беспокоит.
— Тогда какой круг ее общения тебя беспокоит? — спросила Андромеда деланно спокойным голосом.
Супруги помолчали.
— Твоя сестра, — наконец, произнес Тед, когда пауза затянулась.
— Я очень рада, что ты не сказал «мадам Блэк». Ты совершенно правильно понимаешь ситуацию.
— Принцесса, я не хочу, чтобы Дора стала такой же, как ее тетка, — Тед подался вперед, к жене. — Ты это понимаешь? Я не хочу видеть ее с какой-нибудь меткой. Я не хочу, чтобы она считала нас грязнокровкой и предательницей крови. Мы оба знаем, что из себя представляет Беллатрикс.
— Нельзя уважать кровь, не уважая родителей. Ты это слышал, — голос Андромеды похолодел. — Если она попробует так сделать — Белла будет первой, от кого она получит по шее.
— И тем не менее….
— Она. Моя. Сестра, — отчеканила миссис Тонкс.
— Кажется, она готова была тебя убить, — заметил Теодор.
— И она же поверила Сириусу там, где ему не поверил даже Дамблдор. Это дает ей некоторый кредит доверия.
— Послушай, я понимаю, что… — Тед сделал паузу, в которую тут же вклинилась Андромеда.
— Ты сам не можешь сформулировать, что именно ты понимаешь, Тед. Ты не понимаешь, и это нормально. Для тебя семья — это мы с тобой и наша дочь, но для меня семья — это еще и все, кто носит или носил мою девичью фамилию. Какой бы она ни была — это семья. Даже если родня ошибалась — это семья. Это клан.
— Она-то может и твоя сестра, Принцесса, но вот я не ее свояк.
— Ты отец моей дочери и мой муж. Этого достаточно. Кроме того, догадайся сам, зачем я тебя привела на Гриммо.
— Вот это я могу понять, — кивнул Тонкс. — Но я не верю, что она пересмотрела свои взгляды.
— Я тоже. Она не исправилась и не раскаялась. Но она определенно поумнела, Тедди. Если я в чем-то и уверена насчет Беллы, так это в том, что она из всех нас — самая Блэк. Со всем семейным кодексом. Помнишь, как к нам пришел дедушка в восемьдесят втором?
— Такое не забудешь, — ухмыльнулся Тонкс. — Все успел себе представить.
— Больше впечатлений было только от знакомства с твоими родителями, — покачала головой Андромеда. — «Мам, пап, ко мне сбежала жить девочка из самой старой семьи в волшебной Британии». Зато теперь я не путаю тостер с кофемолкой.
Ведьма придвинулась к мужу, обняла его и положила голову ему на плечо.
— Тед, — очень тихо сказала миссис Тонкс. — Все будет хорошо, поверь. Раньше было страшнее. Война. Маленькая дочка на руках. Моя злая родня. Все будет очень, очень хорошо. Главное, что есть мы и Дора.
— Тебе виднее, Принцесса, — Теодор погладил жену по пышным волосам.
* * *
Обучение окклюменции шло медленно и тяжко. Поттер добросовестно читал учебники, пробовал закрываться, но выходило это у него с трудом. Беллатрикс не была знающим легилиментом. Ей были известны качественные тесты на окклюменцию, и Поттер пока их не проходил.
Но ладно бы он их просто не проходил. Результаты оказывались… аномальными. Парень вроде бы работал в нужном направлении; не до конца правильно, но без грубых ошибок. Но казалось, что в пробы вкрадываются сильные помехи. Гарри в очередной раз оказывался полон сюрпризов. Он мог вызвать Патронуса, но плавал с трансфигурацией. Поначалу Белла решила связать проблемы Поттера с проблемами в знаниях. Это типично для детей магглов, а Поттер был воспитан именно магглами. Но результаты реакций ее убедили в обратном.
Ведьма начала крепко подозревать, что затея с обучением — очередная шарада от Дамблдора с двойным дном. Старый директор не просто хотел научить парня окклюменции, но и дать Белле что-то понять. Вот только что? Волшебница собиралась спросить совета у предка, но Финеас Найджелус Блэк, как назло, шатался по портретам в Хогвартсе уже две недели.
В конце концов, после третьего занятия Белла начала вести журнал наблюдений. Волшебница рассудила очень просто: если Поттер отличается от нормального юноши связью с Волдемортом, то эти отклонения как раз и вызваны такой связью. Вывести какую-то систематику у нее пока не получалось. Это только в дурных фантазиях достаточно озарения и пары наблюдений. Обычно же даже правильная идея приводит к результату далеко не сразу.
Беллатрикс отложила заметки и выбралась из кабинета. В доме в этот час было тихо: Пенелопа спала после обеда, Сириус сбежал в Косой переулок. Шагая к читальному залу, ведьма довольно отметила, что Пенелопа осваивается все лучше и лучше — последний раз Белле приходилось что-то советовать невестке чуть ли не неделю назад. Поправлять ее не приходилось вообще. Да и директор Блэк, как ни странно, ни разу не съязвил про жену Сириуса.
Поттер, как и следовало ожидать, оказался в читальном зале. Парень сидел над свитком и страдал. Беллатрикс мельком глянула на каракули Поттера; бумага была исчеркана. Гарри переписывал одно и то же несколько раз.
— Над чем ты мучаешься, Поттер? — поинтересовалась ведьма.
— Над чарами, мадам Блэк, — вздохнул парень. — Я вообще не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? — удивилась Беллатрикс.
— Вообще не понимаю, зачем это все, — пробурчал Гарри. — Все эти формулы, уравнения… мы же волшебники! Зачем вся эта теплоемкость на трансфигурации?
Ведьма остановилась и повернулась к Поттеру всем корпусом.
— Зачем нам это надо? — передразнила Беллатрикс. — Это типичное заблуждение тех, кто пришел с другой стороны Статута. Зачем нам надо знать законы природы, ведь мы же волшебники? Мы взяли кусок дерева в руки и научились им кое-как махать — и мы уже волшебники! Даже не представляя, что такое волшебство, они уже, видите ли, волшебники. Встань и подойди к двери.
Поттер осторожно поднялся и подошел к выходу.
— А теперь попробуй открыть дверь не за ручку, а нажав возле петель. Что, не получается? Сил не хватает, так? А с чего ты вообразил, что волшебства хватает на все?
— А разве его не должно хватать? — Поттер удивился по-настоящему.
— Гарри, — Беллатрикс, не глядя, нащупала стул и придвинула его к столу. — Послушай внимательно, что я тебе сейчас скажу. Магия позволяет преодолевать законы природы. Преодолевать, но не отменять. Ты осознаешь разницу? — Поттер неуверенно кивнул. — Именно поэтому сильный волшебник не просто открывает дверь, а берется за ручку. Он идет по более легкому пути. Тратит меньше сил, чтобы получить нужный результат. Или тратит столько же, чтобы получить результат получше. Слушай, у тебя десяток летних заданий по трансфигурации должен быть на что? На построение цепи промежуточных превращений. Мог бы сам догадаться, зачем тебе… теплоемкость. Так с чем там у тебя проблема?
Белла пробежалась взглядом по пергаменту и посмотрела на Поттера.
— Ты вот здесь зачем сокращал? — ведьма ткнула пальцем в уравнение.
— Так… они же одинаковые.
— Поттер. У тебя каждая часть уравнения умножается на икс минус пять. Ты сократил. Одно из решений уже потерял, потому что если икс равен пяти, у тебя обе части обращаются в ноль. А ты просто их зачеркнул. Надо не сокращать, а переносить в одну часть. Делай. Потом за скобки вынесешь…
Поттер заскрипел пером.
— Так, вот твое потерянное решение, — кивнула Беллатрикс, когда парень переписал уравнение по-нормальному. — Где еще два? Второй множитель приравниваешь к нулю, упрощаешь и решаешь… стоп, ты что творишь?
— А что не так? — Гарри оторвался от свитка.
— Ты вообще чем слушал Флитвика, когда он объяснял формулы сокращенного умножения? Ты забыл в квадрат суммы внести еще вот это слагаемое. Удвоенное же произведение идет, ты что?
— Я всегда путаюсь, — похоже, Гарри сконфузился.
— Потому что ты всегда списываешь у Грейнджер. Показать старый, но простой способ запомнить эти формулы?
Поттер закивал.
— Смотри, — волшебница взяла лист бумаги и перо. — Вот я рисую квадрат. Его сторона равна А. Вот я его достраиваю — теперь есть квадрат со стороной А+B.
На листе появился большой квадрат, в углу которого расположился второй — чуть поменьше.
— Вот второй квадрат со стороной B, — в противоположном углу появился третий квадрат, касавшийся уголком второго. — Посмотри на площади. Что получается?
Поттер задумался, смешно потерев лоб.
— Ну… площадь большого квадрата — это сумма площадей среднего, маленького и двух вот этих прямоугольников.
— Правильно, — вздохнула Беллатрикс. — Площади считать умеешь? Отсюда и берется формула. А формулу квадрата разности выведешь сам.
* * *
Заклинание с шумом ударилось в стену и рассыпалось пучком ярких красных искр. Аластор почти попал в Беллатрикс. Но «почти» не считается. Ведьма прижалась спиной к деревянной перегородке и с шумом выдохнула. Пока что ее никто даже не задел. Сириусу повезло меньше. Две минуты назад он выскочил на кузину, когда Белла быстро шла по коридору. Блэки столкнулись нос к носу, и Беллатрикс успела раньше. Обмотанный веревками Сириус свалился в дверную арку, как фонарный столб. Блэк выругался без всяких подвываний и стонов — значит, жив и даже не сильно ударился.
Муди и Селвин независимо друг от друга пришли к идее тренировки смешанными составами. Ценность этой мысли быстро поняли все, сложнее было разделиться. Но здесь уже подала пример родня Беллатрикс: Сириус и Тонкс просто кинули жребий. А вот с местом для тренировки проблем у них не было. Огромный склад в Ньюпорте и множество деревянных панелей позволяло создать обстановку на любой вкус. Эммелина Вэнс поработала архитектором, устроив натуральное подземелье.
Беллатрикс прислушалась. Пять минут назад было еще шумно. Сейчас она слышала, как ступает по полу протез Аластора. Белла не рискнула делить группу — ее отряд шел одним целым. А вот старик-аврор рискнул и половину его команды повел Кингсли. Получился встречный бой с фланговым ударом. Когда Беллатрикс с племянницей отступали в коридор, на ногах из всего состава остались только они вдвоем. У Муди — трое.
Потом Сириус попал на Беллу, и их снова стало двое против двоих.
Ведьма покосилась вправо. Племянница рядом с ней прижималась к стене.
— Сейчас, — еле слышно прошептала ведьма. Муди видел их сквозь стену, но вот движения губ он различить не мог: Беллатрикс стояла к нему затылком. — Идем вместе.
Муди, конечно, их видел. У них обеих был единственный шанс — навалиться вместе и обездвижить Аластора до тех пор как Кингсли продерется через лабиринт. Тетя и племянница выскочили из-за угла одна за другой. Дора моментально приняла выпад Аластора на «Протего» и ушла правее, открыв дорогу тетушке. Коридор расчертило сразу два луча простых заклятий — Муди принял оба удара на щиты и сделал шаг назад.
Еще удар! Яркая золотая преграда, которую держал аврор, задергалась. Еще момент, и Аластор свалится. Беллатрикс занесла палочку для третьего заклинания, и ее тут же опутало «Инкарцеро». Кингсли все-таки успел.
Единственное, что могло быть слабым утешением — в индивидуальном зачете Беллатрикс так никто и не догнал.
* * *
Белла шла по вечерней улице и раздумывала о вчерашней тренировке. Можно было, конечно, придумать множество оправданий. Они бились на условиях аврората, без проклятий и черной магии. Они бились, еще толком не сработавшись. Команде Муди чуть больше повезло с составом. Наконец, им просто не хватило пары секунд, чтобы закончить возиться с Аластором. Но результат оставался. Да и если трезво смотреть на вещи — Сириусу вообще не хватило полсекунды. Победа в оправданиях не нуждается. Поражение оправдано быть не может. Мысли Беллатрикс крутились вокруг простого и незатейливого вопроса.
Делать-то уже чего?
Надо больше и лучше отрабатывать взаимодействие. Надо активнее использовать это чудесное помещение. И надо всерьез задуматься о будущем. От Ордена не было Дамблдора. Уже одного этого хватало. От Вальпургиевых рыцарей не было Нотта и Флинта. Неравноценная замена, если быть откровенной хотя бы с самой собой.
Белла увидела фениксовцев в деле. Тех самых своих ровесников, кого она запомнила молодыми фанатичными ребятами. Если предположить — всего лишь предположить! — что после войны Пакт затрещит по швам, то…
…каковы ее шансы, если дело дойдет до мерянья силой?
У ее круга есть богатство, есть влияние, есть нужные связи, но эти вещи решают далеко не все. Темный Лорд тряхнул всю Британию не столько благодаря связям, сколько благодаря боевому крылу Организации. Вот только сейчас это крыло в Азкабане.
Волшебница посмотрела на уже знакомые ветхие дома. В таком месте по всем законам жанра полагалось встретить злобных юных магглов. Но никаких стаек Белле не попадалось. Тупик Прядильщиков выглядел заброшенным. Казалось, что оставшиеся здесь люди живут только по привычке.
Беллатрикс вздохнула и прошла к профессорскому дому. Дверь открылась где-то через полминуты после того, как она постучала, явив вечно спокойного и хмурого профессора Снейпа.
— Здравствуй, Белла.
— Здравствуй, профессор.
* * *
Чем Снейп всегда отличался, так это тем, что мог одновременно думать, говорить и что-то делать. Ведьме оставалось только спокойно сидеть, слушать, что рассказывает профессор, и делать выводы. И нежиться от массажа плеч.
— Видел недавно Эйвери, — сверху-сзади доносился голос Северуса. — У него затравленный до предела вид. Но фальшивый Лорд явно не у него.
— Откуда такая уверенность? — поинтересовалась ведьма. Если Снейп умел делать сразу несколько дел, то Белла умела не отвлекаться от главного. — Ты был у него дома? Или только с его слов?
— У него дома были министерские. Информацию подтверждает Дамблдор. Они не могли не заметить Лорда и Крауча, если бы он там был.
Беллатрикс поерзала на стуле и запрокинула голову, посмотрев на сосредоточенное лицо Снейпа.
— Не мешай, — с легким неудовольствием сказал профессор.
— А все же, где они тогда могут прятаться? — спросила ведьма, но снова уселась ровно.
— Я не имею представления, — неожиданно теплые руки Снейпа снова задвигались. — Каждый раз, когда меня вызывали, я аппарировал в один из парков. Ни Крауч, ни его хозяин не доверяют никому из нас. Впрочем, после твоего поступка это неудивительно.
Беллатрикс прикрыла глаза.
— Не удивлена, — протянула ведьма. — Се-еверус, что же тогда с остальными?
— А то же самое, — ответил профессор. — Крэбб выглядит не лучше. Разве Люциус тебе не рассказывал?
— Я не помню, — такая наглая ложь могла выглядеть только приличной заменой фразы «не скажу».
— Утешает, что мне еще больше полутора месяцев отдыхать от пары этих троллей.
— Кстати, о троллях…
— …Поттер? — участливо спросил Снейп и даже приостановился.
— Я тебе вроде не мешаю, — заметила Беллатрикс. Массаж возобновился. — Но да, Поттер. Как всегда, воспитывает его школа, а учить приходится мне. Северус, можно ли прибегнуть к твоему педагогическому опыту?
* * *
Снейп проснулся ранним утром. За окном уже встало солнце, но все равно, в такое время постоянно встают только магглы, которым надо через пробки ехать на работу в первую смену. Профессор аккуратно протянул руку к тумбочке и выключил будильник, до звонка которого оставался час.
Беллатрикс даже не пошевелилась. Она крепко спала, еле слышно посапывая. Из-под теплого одеяла высовывалась только ее голова и правая рука. Во сне ведьма нащупала плечо Снейпа и сейчас прикасалась к нему кончиками пальцев.
Профессор повернул голову. Женщина лежала неподвижно — только одеяло приподнималось и опускалось от дыхания. Беллатрикс буквально свила себе гнездо, поджав ноги и прикрыв все, что можно. Снейп машинально отметил, что даже под таким толстым покровом заметно — у Беллы очень неплохая фигура.
Взгляд профессора скользнул выше, к голове ведьмы и копне черных волос, казавшейся продолжением одеяла. Лицо ведьмы выглядело безмятежным. Она крепко спала, и ей не снились кошмары. Снейп задержал взгляд на полуулыбке. Покосился на руку Беллатрикс. Даже после обработки мазью на запястье ведьмы остался заметный след от кандалов. Снейп снова перевел взгляд на полуулыбку и почесал нос той рукой, которой не касались тонкие пальцы.
Тихо тикали часы. Мирно посапывала мадам Блэк. А профессор Снейп основательно задумался. Где-то пару минут он лежал, разглядывая спящую женщину. Затем очень аккуратно отодвинулся и поднялся с кровати.
Уже уходя на кухню, он заметил, как Беллатрикс машинально спрятала руку под одеяло и продолжила сопеть и досматривать сны. С ее лица никуда не пропала еле обозначившаяся улыбка.
LXXXIX. В пределах допустимого
— Ты хочешь задать вопрос, — Беллатрикс не спрашивала; она утверждала, едва взглянув на Поттера.
Ведьма свернула в трубочку свои записи. У Гарри наконец хоть что-то стало получаться. Он уже мог держаться против грубых попыток проникновения. Но все равно, Белле было достаточно беглого взгляда на тесты, чтобы снова увидеть ту же систематику. Волшебница по-старому засунула свиток в рукав мантии и подняла взгляд на парня. Поттер беспокойно ерзал на стуле.
— Ну так? — Беллатрикс приподняла бровь.
— Да, мадам Блэк, — Гарри зачем-то поглядел на дверь, будто за ней кто-то мог подслушивать. — Я хочу понять. Вы говорили, что Волдеморт для вас был тем же, чем для меня Дамблдор. Расскажите мне о Волдеморте.
Беллатрикс потерла подбородок.
— Расскажите мне о Темном Лорде… — медленно произнесла она, собираясь с мыслями. — Мне хочется кое-что уточнить. Тебя интересует сам Темный Лорд, его ближний круг или то, как я его воспринимала?
Поттер задумался.
— Наверное, третье.
Беллатрикс поднялась со стула и подошла к окну. Она постояла несколько секунд и только после этого заговорила.
— Каким я его помню… — ведьма смотрела на деревья, не опуская взгляд вниз, туда, где едут маггловские машины. — Я уже говорила. Всезнающим и мудрым. Когда мне было столько, сколько тебе, я задавалась вопросом — есть ли вообще хоть что-то, что ему неизвестно?
— А это правда, что вы сами заявили, что служили Волдеморту? — неожиданно спросил Гарри.
— Правда, но лишь наполовину.
Беллатрикс не могла внятно сформулировать, зачем она рассказывает обо всем этом пятнадцатилетнему парню. Может, дело было просто в том, что Поттер спрашивал. Может, дело было в том, что он имел право знать, кем был убийца его родителей. Может, еще в чем-то — в реинкарнацию Темного Лорда Белла давно не верила. Но она чувствовала, что этот разговор не стоит сворачивать. Поттер хочет знать, что она думает — пусть слушает. А выводы, которые он сделает — это уже его личное дело.
С некоторыми гриффиндорцами стоит или играть честно, или не играть вообще.
— Так вот, — продолжала Беллатрикс, не поворачиваясь. — Да, я призналась сама. Когда дело дошло до веритасерума и легилименции. Все равно бы это вскрылось.
Поттер не видел ее лица. Волшебница стояла к нему спиной. На улице еще хватало света, чтобы на оконном стекле не было видно отражения лица мадам Блэк. Гарри скорее догадывался, что ведьма не хочет показывать ему эмоции.
— Найти его я все равно уже не могла, — ведьма вздохнула.
— Вы говорите о нем, как… — Гарри замялся, подбирая нужное выражение.
— Как о ком? Дай угадаю: как о любимом человеке, — Белла сложила руки на груди. — Иначе ты бы не подбирал нужных слов.
— Да, — с каким-то облегчением произнес Поттер.
Волшебница перевела взгляд вниз и покачала головой. Гарри показалось, что мадам Блэк нахохлилась, как птица на холоде.
— Когда была молодой и глупой — да, — очень медленно произнесла ведьма. — Потом… потом я поумнела, вышла замуж, и моя влюбленность превратилась в уважение.
Беллатрикс, наконец, повернулась, и Поттер увидел ее лицо: задумчивое и печальное.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но он был настоящим вождем, — Беллатрикс смотрела на парня, но как будто видела что-то другое, давнее. — Он знал нас, даже молодежь. Помнил все про своих лучших соратников. У него как-то получалось быть для нас командиром и при этом… не бронзоветь, если ты понимаешь, о чем я.
— Наверное, да, — кивнул Поттер.
— Он увлекался нумерологией. В ближнем круге нас было три семерки. Он сам и двадцать… особ, приближенных к императору, — Беллатрикс хмыкнула. — Он полагался на нас, обсуждал с нами свои планы…
Ведьма помолчала, и в эту паузу вклинился Гарри.
— Он совсем не похож на того, о ком вы говорите…
— …Потому что он мертв. Он умер в ту ночь, когда его же Авада отразилась от тебя, Поттер. Темного Лорда больше нет. И не заставляй меня повторять это еще раз.
* * *
Белла остановилась на лестнице. Откуда-то с кухни донесся звон. Ведьма постояла и прислушалась. Звон повторился. Беллатрикс начала осторожно спускаться вниз. Вообще говоря, в это время все уже должны были спать. Это мадам Блэк привыкла засиживаться допоздна над очередной задачей. Кому пришло в голову так поздно отправиться на кухню?
Ведьма очень аккуратно приоткрыла дверь. Прямо у стола, спиной к выходу стояла Пенелопа: простоволосая и в ночной рубашке.
— Репаро, — младшая Блэк ее не замечала; почти сразу же раздалось «Бздынь!». — Акцио осколки. Репаро.
Пенелопа снова кинула тарелку на пол. Тарелка снова сказала: «Бздынь!» Снова на стол прилетела кучка осколков. Поняв, что ничего нового она тут не увидит, Белла решительно шагнула вперед. То ли заскрипела дверь, то ли Беллатрикс шагнула слишком громко, но Пенелопа тут же обернулась.
Маленькая Блэк посмотрела на нее с каким-то затравленным видом. Так смотрит на человека голодный котенок, которого застукали у разлитого горшка сметаны. Даже в слабом свете было видно, что Пенелопа плакала. Она попыталась было открыть рот, но Беллатрикс приложила палец к губам.
— Тише, — еле слышно прошептала она. — Не надо никого будить.
«Не стоило все перекладывать на портреты», — подумала ведьма, приближаясь к невестке. Похоже, Беллатрикс слишком долго обманывалась и не разговаривала толком с Пенелопой. Все выглядело нормальным, но вот что скрывалось под внешним благополучием?
Ей надо было следить за ситуацией. В конце концов, это она — глава семьи и хозяйка на Гриммо. Не окажись Белла на лестнице, ведущей на первый этаж — так осталась бы в неведении.
Беллатрикс подошла вплотную к невестке и очень тихо заговорила:
— Ты зачем бьешь только одну тарелку? Если дошла до такого — кидай хоть все, что есть на полках. Что случилось?
Белла никогда не была в такой ситуации. Очередной разнос от матери надо было просто переждать. Обнаглевшего и избалованного племянника можно было поставить на место. Но успокаивать беременную женщину ей не приходилось. Единственное, в чем Белла была уверена, так это в том, что ситуацию надо решать сейчас.
— Так, — ведьма аккуратно взяла невестку под руку. Пенелопа отчетливо вздрогнула. — Пойдем-ка, пошепчемся… как девчонка с девчонкой.
Тащить маленькую Блэк не пришлось. Отойдя от первого шока, Пенелопа зашагала за Беллой наверх, в гостиную. Беллатрикс буквально усадила невестку на диван и обвела комнату «Квиетусом». «Делать-то что?», — волшебница помнила главнейший принцип: не навредить. Белла осознавала, что лезет грубыми лапами в душу к беременной женщине, не имея ни малейшего представления о том, как это сделать правильно. Но она уже понимала, что, не устроив бесцеременного допроса, навредит гарантированно.
— Говори, — ведьма уселась рядом с Пенелопой и обняла ее за плечи.
Пенни пару раз шмыгнула носом и неожиданно уткнулась лицом прямо в грудь Беллатрикс. Младшая Блэк долго ревела, как маленькая девочка. Беллатрикс даже не поняла, когда Пенелопа перестала всхлипывать и начала говорить.
Белла узнала, что это страшно — жить на виду множества неуживчивых и надменных людей, пусть даже эти люди всего лишь на портретах. Что она постоянно волнуется, когда Сириус и Беллатрикс уходят из дома, потому что неизвестно, что может случиться; а она старается не лезть к мужу еще и со своими проблемами. Что она постоянно чувствует себя чужой из-за крови. Что Сириус, стоило появиться на Гриммо Гарри Поттеру, проводит с крестником кучу времени. Что она боится даже родить дочь вместо сына. И свекрови — что Вальбурги, что Беллатрикс, которая, по сути, и есть ее свекровь, она тоже боится.
Чем дальше, тем лучше Белла понимала, что у Пенелопы сдали нервы под не самым сильным, но постоянным напряжением. И что тут скажешь? Логические доводы бесполезны; они уже пали под натиском эмоций.
Беллатрикс, продолжая поглаживать Пенни по голове, посмотрела прямо перед собой. Вот что теперь с ней делать? Не пощечину давать же. То ли ей показалось в темноте, то ли в самом деле картина была с сюрпризом, но Елизавета Тюдор ободряюще улыбнулась с портрета.
Белла набрала в грудь воздуха и чисто бабушкиным жестом поцеловала Пенелопу в макушку. Точно так же, как Ирма Блэк в свое время успокаивала маленькую внучку.
— Вот что, девочка, — Беллатрикс пристально посмотрела невестке в глаза. — Давай-ка начистоту. Что ты знаешь о Блэках?
— Ну… — Пенелопа замялась, — Блэки очень старые… они входят в «священные двадцать восемь» по-настоящему чистокровных фамилий, так написано в Списке.
— Еще! — резко потребовала Беллатрикс, пока Пенни не начала опять реветь из-за статуса крови.
— Богатые… надменные. Сильные.
— А теперь скажи-ка мне: Блэки долго копят злость?
Пенелопа покачала головой.
— Правильно. Блэки всегда были скоры на гнев. Но при этом и отходчивы. Так что уж поверь: если бы мне что-то не нравилось, ты бы об этом узнала сразу.
— А как же поговорка, что Блэк всегда платит свои долги? — тихо спросила Пенелопа.
— Не надо путать долги семьи и эмоции одного волшебника, — Белла тихо провела по волосам невестки. — Кроме того, ты даже в теории не могла сделать ничего такого, чтобы я ощутила себя в долгу.
— А… — рассеянно сказала Пенни.
Беллатрикс поднялась и потянула молодую женщину за руку. Кажется, она нащупала верное решение. Теперь главное — не дать Пенелопе кукситься и заниматься самоедством.
— Идем к гобелену! — потребовала ведьма.
* * *
— Посмотри, — Беллатрикс указала взглядом на узел Финеаса Найджелуса Блэка. — Ты говорила, что ощущаешь себя чужой. Это не исправить душеспасительными разговорами и знаками внимания. Тогда позволь, я объясню тебе это с позиции… — ведьма задумалась. — С позиции заводчицы.
Волшебница покосилась на невестку. Пенелопа смотрела на гобелен — они обе стояли рядом, и Белла обнимала молодую женщину за плечи. Интересно, сколько раз Пенни смотрела на древо, которое начиналось еще до Мерлина? Вряд ли всего один или два раза. Даже на Беллу, видевшую этот гобелен с детства, вид родового древа производил впечатление.
Пенелопа повернула голову и еле заметно кивнула.
— Погляди на родителей Сириуса, — продожила Беллатрикс. — Они троюродные брат и сестра. Вальбурга Блэк очень долго не могла забеременеть и выносить ребенка. Теперь смотри на директора Блэка. Он женат на кузине. Ты должна догадываться, чем это чревато.
— Я понимаю, — очень тихо сказала Пенелопа.
— Тогда слушай дальше и наматывай информацию на свои роскошные локоны, за неимением усов. Наше наследство уже отягощено. Мы не можем рисковать еще больше. У нас уже был сквиб, — Белла показала взглядом на Мариуса Блэка. — И родила его женщина из тех самых «двадцати восьми».
Беллатрикс помолчала. Ей внезапно захотелось просто ткнуть Пенелопу носом в Эллу Макс и сказать: «Вот эта женщина — полукровка». Просто взять и сказать, пусть сама проводит параллели и думает. Останавливало только одно — если ты говоришь, что у тебя есть друг-грязнокровка, то это означает только то, что ты очень щепетилен в вопросах крови. Белла не была уверена, что добьется нужного эффекта.
— Вот еще посмотри на мою бабушку, в девичестве Крэбб. Когда-то Крэббы карабкались на стены с мечом в зубах и прямо на плахе посылали королей по матушке. Но вся надлежащая кровь ушла на нее. Я помню бабушку и просто ужасаюсь от того, на кого похожи нынешние Крэббы.
— Я его видела, — кивнула Пенелопа. — Полный идиот.
— Тогда ты можешь меня понять. Вы сошлись с Сириусом, у вас все было нормально, ты здорова, ты можешь родить, твоя кровь свежая. И ты родишь детей, которые считаются чистокровными. Это полностью меня устраивает. Так понятнее? Ты подходишь по любым меркам. Тебе это ясно, Пенелопа Блэк?
— Да, — Пенни часто закивала. — Мне ясно.
Беллатрикс помолчала, прижав к себе женщину с уже обозначившимся животом.
— В свое время мы очень долго спорили с Сириусом, — Пенелопа молча слушала Беллу; до нее моментально дошло, где именно спорили брат с сестрой. — Если я что-то и вынесла для себя, так это то, что вырождение — самое омерзительное, что может случиться с фамилией. Посмотри на Гонтов — какими они были, богатыми, могучими, сильными, и во что они превратились. Что толку от того, что в тридцатых их включили в те «священные двадцать восемь» — их, нищих и больных? Какая насмешка над именем Слизерина!
Беллатрикс застыла. В ее памяти всплыло лицо Сириуса. Бродяга тщательно и со смаком перечислял вымершие чистокровные семьи. Он описывал последние поколения безумных и больных волшебников. Рассказывал, сколько у них рождалось сквибов. Беллатрикс кричала на него и сжимала прутья так, что белели костяшки пальцев, а Бродяга только скалился и подыскивал очередной пример. «Я очень доверяю твоему авторитету в вопросах крови, — сказал Сириус. — Как ты думаешь, Слизерин гордился бы Марволо Гонтом?»
— Ты должна понять одну вещь, — сказала Беллатрикс, когда Пенелопа с опаской покосилась на нее. — Ты здесь уместна.
— Я поняла.
— Ну раз ты это поняла, давай уже поговорим о Сириусе и твоей ревности. Ты ведь знаешь всю историю с Поттерами?
— Конечно, я знаю. Сириус мне рассказывал, еще когда мы только познакомились.
— А теперь послушай. Он с этим жил двенадцать лет. Представляешь себе, что это такое — сидеть в Азкабане и знать, что Петтигрю ходит по земле, и ему еще присвоен орден Мерлина. Пенелопа, для него Поттер — оживший друг, его лучший друг. Не его приемный сын, это точно. Может, брат, который сильно младше. Но Бродяга точно все понимает.
Беллатрикс очень аккуратно и бережно погладила живот Пенелопы.
— Ты бы видела, с какой физиономией он пришел говорить мне о том, что ты беременна, — Пенни еле заметно улыбнулась. — Не ревнуй. Так бывает, что супруги не всегда понимают друг друга. Я вообще… кто здесь?
За дверью что-то отчетливо прошуршало, и в проеме появился черный пес.
— О, появился, — Белла приподняла бровь. — Ты что, подслушивал?
Пес помотал головой и уставился на Пенелопу с виноватым видом.
— Знаете что… дети, — произнесла ведьма. — Пожалуй, я оставлю вас наедине, и поговорите сами.
* * *
— Давайте выпьем за скорое чистокровное пополнение в семье Блэков! — вот уж у кого всегда был командный голос, так это у Селвина.
Волшебники радостно подхватили тост. Беллатрикс пригубила вино. Вот они, все вместе. Селвин, Нотт с супругой, Яксли, Роули. Люциус и Нарцисса, которые без слов понимают друг друга.
Собрание в Малфой-мэноре не могло не превратиться в отмечание дня рождения Беллатрикс Блэк. Это предполагалось с самого начала — тихий праздник в семейном кругу и на следующий день собрание Организации. Сидя за длинным столом, Белла никак не могла отделаться от странного ощущения. Она сидит на месте Лорда. Дни рождения Волдеморта отмечали именно так — совмещая собрание с праздником.
Беллатрикс улыбнулась. «Чистокровное пополнение. Это стоит сказать девочке», — подумала она и выпила свое вино.
XC. Новые земли
Белла вернулась домой, когда большие напольные часы показывали одиннадцать вечера. По своему распорядку дня Беллатрикс примерно в это время отрывалась от книг и бумаг и задумывалась над тем, что пора бы уже пойти спать. Поздний отход ко сну занимал в жизни Беллы место где-то рядом с носками и теплой постелью.
Дементоры появлялись в коридорах Азкабана между девятью и десятью часами вечера. После их прохода Беллатрикс практически мгновенно отключалась; чудища оставляли ее выжатой, как лимон. Один раз в порядке эксперимента Белла рискнула заснуть до прибытия дементоров. Это закончилось тем, что ведьма посреди ночи перебудила половину коридора своими воплями. От одной твари могли просто остаться неприятные ощущения. Но несколько дементоров превратили сон заключенной в сплошной кошмар.
Едва лишь придя в себя после Азкабана, Беллатрикс заметила, что не может нормально засыпать до десяти вечера, а сразу после этого часа ее начинает клонить в сон. Ведьма ломала эту привычку точно так же, как с силой разводила в стороны уже не скованные цепью руки. Она стала ложиться спать поздно вечером и вставать в восемь утра. На полчаса позже того момента, когда в коридоре Азкабана слышался скрип тележки, на которой везли бачок с завтраком.
Остальные домочадцы укладывались раньше, особенно беременная Пенелопа. Беллатрикс и не удивилась тому, что дома темно и тихо. Ведьма сделала пару шагов и услышала странный звук из коридора. Опять Пенелопа? Беллатрикс остановилась. Она явственно различила тихий смешок и возню. Нет, это явно не Пенелопа. Это может быть только Тонкс; племянница стала часто появляться и ночевать на Гриммо. Она тренировалась с Беллатрикс, она делилась известиями из министерства, наконец, она общалась с Гарри — последнее Белла особенно ценила после истории с Пенни.
«Изумительно», — подумала Беллатрикс. Если племяннице не спится, то не спится явно с кем-то еще. Этот кто-то — явно не Сириус, так что выбор невелик. Белла с шумом набрала воздух, стараясь не злиться. Она подошла к двери, демонстративно шумя каблуками и чуть громче, чем надо, потянула за ручку. Там, в коридоре, все поняли сразу — когда Беллатрикс вышла из гостиной, в коридоре оказалась только Тонкс.
Белла даже не сразу поняла, что эта девица, удивительно похожая на шестнадцатилетнюю Андромеду — ее племянница. Нимфадора предстала перед тетушкой в джинсах и криво застегнутой блузе. Даже в слабом свете «Люмоса» Белла увидела, что под блузой ничего нет.
— Так, ты одна? — без предисловий спросила Беллатрикс.
Тонкс только кивнула.
— Пойдем-ка в гостиную, — Белла взяла племянницу за руку и чуть не потащила ее к камину.
Едва волшебницы зашли в гостиную, Беллатрикс плотно закрыла дверь.
— Поттер? — быстро спросила ведьма.
— Да, — кивнула Тонкс.
— Вы уже? — Белла чуть наклонила голову, разглядывая племяшку.
— Нет еще, я...
— Хорошо, — Беллатрикс будто не видела, как Дора покраснела и возмущенно замотала головой. — Я тебе кое-что сейчас скажу, в конце концов, ты у меня дома. Милая моя, я более чем уверена, что мама тебе рассказала, как меня сделали папа с мамой. И поэтому…
— Тетушка, я… — Тонкс попыталась вставить слово.
— И поэтому! — Белла повысила голос моментально, без всякой увертюры. — Я тебе ничего не скажу про твой выбор и про возраст — ты большая девочка, в конце концов. Пороть уже поздно. Но вот одно я тебе скажу.
Беллатрикс подошла ближе к Тонкс и чуть ли не нависла над ней.
— Если ты решишь… поразвлекаться, — Белла стояла нос к носу с Дорой, — не будь дурой и тщательно думай о последствиях.
— Послушайте, тетушка, — Нимфадора вклинилась в паузу. — Да, мама мне говорила, но у Гарри было свое детство…
— Похоже, ты ему уже не подруга и не старшая сестренка, — заключила Беллатрикс.
— И это тоже, — прищурилась Тонкс; ее волосы стали из каштановых темно-рыжими. — Но я знаю границы. В конце концов, он еще несовершеннолетний.
— Моему отцу это не помешало, — Беллатрикс отошла к окну. Ведьма выудила сигарету и прикурила от палочки. — Все-таки это… неожиданно.
— Вы ведь не расскажете? — в голосе Доры впервые прозвучало что-то похожее на беспокойство.
— А зачем мне это делать? — Беллатрикс выпустила колечко дыма и чуть приоткрыла окно. — Это просто нецелесообразно — докладывать Андромеде о твоем увлечении. В конце концов, ты поступаешь в ее стиле. Главное, чтобы ты потом не прибежала к матери со слезами и воплями, что ты беременна, что ты не знаешь, что тебе делать, и что отцу… ну ладно, тут ему скоро будет пятнадцать. Кстати, этот твой облик — я угадала, что это твои шестнадцать лет?
— Вообще-то да, — Тонкс улыбнулась. — Профессор Спраут страшно злилась, когда я ходила с каким-нибудь экзотическим цветом волос.
Белла помолчала. А стоило ли вообще их пугать и высказывать все это племяннице? С другой стороны — не ждать же, пока этим двоим надоест обжиматься в темном коридоре? Она очень хорошо знала, чем все это может кончиться — Сигнус с Друэллой тоже «ни о чем таком не думали».
— Вот что, — Беллатрикс помедлила. — Племянница моя, я тебе скажу только одно. Будь поосторожнее.
— Я буду.
Тонкс чуть помедлила и скрылась в коридоре. Дверь закрылась, оставив Беллу наедине со своими мыслями. Ведьма, еще раз подумав, решила, что это дело Нимфадоры. Пусть девочка разбирается сама. Спустя пять минут Беллатрикс в носках и пижаме нырнула под одеяло. Пока она шла до спальни, в доме стояла тишина.
* * *
— Милая моя, у двух нормальных людей не может быть все и всегда безоблачно, — Беллатрикс покачивалась в кресле. — Особенно, если ты имеешь дело с нами. Так что то, что у тебя были какие-то недопонимания с Сириусом — скорее норма.
Пенелопа слабо улыбнулась. Женщины сидели одни в гостиной и, как выражалась Беллатрикс, «шушукались».
— Ну, наверное, да, — сказала маленькая Блэк. — Но я надеюсь, что со временем все будет лучше. Хотя вам виднее.
— Не в плане материнства, — Белла сделала неопределенный жест. — Но да, со временем начинаешь лучше понимать мужа. А он тебя. Кстати, результаты анализа уже пришли? Кого ты ждешь?
— Мальчика, — Пенелопа погладила себя по животу. — Сова прилетела только четверть часа назад.
Беллатрикс прищурилась от удовольствия и закачалась в кресле.
— Это очень хорошо, — наконец, произнесла она и снова замолчала.
Волшебница хотела растянуть подольше этот момент и все, что с ним связано. Приятное тепло, Пенелопу на диване, мерный скрип своего любимого кресла — эти вещи сейчас накрепко привязывались к одному, самому важному. У семьи будет наследник.
— Ваша с Сириусом история чем-то напоминает сказку, — перед тем, как Беллатрикс заговорила, прошло полминуты. — Встреча, роман и свадьба. Это действительно не так часто случается.
— А как это бывает обычно? Все длится дольше? — Пенелопа подалась вбок, к Белле и приготовилась слушать.
— Обычно, милая моя, старые семьи, говоря «брак», подразумевают союз, — назидательно произнесла Беллатрикс. — Сама ведь догадываешься, почему. Слишком много вопросов связаны с деньгами, долями в предприятиях и связями в Министерстве. Так что дольше длится только планирование. Нет, если тебя это вдруг расстроило, то могу тебе сказать, что с моей стороны тоже был расчет — можешь ощутить себя нормальной чистокровной леди. В этом плане ты не хуже любой чистокровной невесты.
— Любопытно знать, каков был расчет, мадам Блэк, — Пенелопа приняла подачу.
— Ну как же, — пожала плечами ведьма. — Здоровая, симпатичная, неглупая волшебница, которая готова рожать и чьи дети могут считаться чистокровными. Если учесть, что вы друг другу понравились, то это окончательно склонило чашу весов в твою пользу.
Не сговариваясь, Пенелопа и Белла засмеялись.
— С такой логикой трудно спорить, — согласилась маленькая Блэк. — Но я понимала свою основную ценность. Я же немного начитанная.
— У любой начитанной девицы создается ощущение, что главная ее характеристика в глазах семьи — ширина бедер. Это, конечно, немного не так, но одну вещь хорошо бы понимать: чистокровная леди — комендант семейной крепости. Даже если она вдруг полукровка. Кстати, поэтому бабушка Кассиопея так и не вышла замуж. И даже я в браке возилась с… семейной крепостью. Можешь себе представить меня пекущей блинчики? Нет? А я иногда пекла.
— Вообще-то могу, — прищурилась Пенелопа. — Вы же показывали мне.
— Если только, — Беллатрикс прикрыла глаза. — Знаешь, отношения строят долго и старательно. В этом смысле у вас с Сириусом действительно вышла сказка — вам обоим хотелось пожениться. Я в свое время проревела всю ночь перед свадьбой. Лезло в голову столько всякой ерунды… ты даже не представишь, да и я не хочу сейчас это рассказывать. А потом, спустя годы, мне одной совой пришло разрешение на свидание и извещение о смерти. И я снова ревела, еще сильнее, чем перед свадьбой.
— Вот этого я точно себе не представляю, — очень тихо сказала Пенни.
— И не стоит, милая моя. Рожай, воспитывай ребенка, занимайся умным делом, потом война кончится… и я подскажу тебе пару хороших мест, куда можно съездить с Сириусом.
* * *
Поттера собирали к Малфоям тщательно и со вкусом. Сириус поначалу высказался в стиле, что парень отправляется не на Северный полюс и не на смотрины невесты, но Беллатрикс была неумолима. Это к Уизли можно отправляться в джинсах и толстовке, чтобы отметить день рождения — там очень неформальная обстановка. Это заниматься можно не при параде. Если парень собрался к Малфоям — то некоторые условности соблюдать все же стоит. Гарри отбыл в Малфой-мэнор в костюме, причесанный и начищенный. Парень выглядел прилично по любым меркам.
— Ну, будем надеяться, что он не опозорится, — произнесла Беллатрикс, когда Поттер скрылся в камине.
— Мне кажется, Беллс, что ты чересчур серьезно к этому относишься, — Сириус плюхнулся на диван. — Я еще понимаю, если бы…
— Если бы что? — Беллатрикс выразительно сложила руки на груди. — У Уизли он жил. Малфоев он не знает, кроме моего племянника. Поэтому пусть лучше выглядит не как только что из Норы.
— Допустим, — Бродяга принялся разглядывать потолок. — У тебя опыта больше.
— Безусловно, — кивнула Беллатрикс. — Поттер — не ты и не его папа. Это закомплексованный и нервный ребенок. Поверь, я хорошо это понимаю; сама была такой лет до шестнадцати. Ему еще только придется вырабатывать самоиронию и повышать самооценку.
«Правда, этим уже занялась племяшка», — мысленно добавила Белла.
— По меньшей мере, это уже воспитание, а не обучение, — хохотнул Блэк.
— Не могу с этим поспорить. Что бы ты ни говорил, в Хогвартсе его должны учить, а воспитывать его должен ты. Кстати, я рада, что Пенелопа успокоилась.
— Ну да, раз вместе с нами собирала Гарри, то, значит, не ревнует, — Сириус перестал смотреть в потолок и уставился на кузину. — Но я, честно, даже представить такого не мог.
— Привыкай, — пожала плечами ведьма. — Беременные женщины — они такие. Непредсказуемые. Это еще ей не хочется странного. И твое счастье, что она любит поспать.
Блэки помолчали несколько секунд перед тем, как Белла перескочила на другую тему.
— Скоро опять осень, скоро опять Хогвартс, и, кстати, скоро очередная бестолочь будет вести ЗОТИ. И опять нам придется учить детей.
— А ты попросись профессором в Хогвартс, — с очень серьезным видом сказал Сириус.
— А в глаз? — прищурилась ведьма.
— А за что? — парировал Блэк.
* * *
Гермиона Грейнджер не жила тем, чем обычно живут девушки в ее возрасте. Все то, что начинает делать девочка, которой хочется повзрослеть, как-то прошло мимо нее. Даже на Святочный бал она пошла с Крамом не потому, что Виктор был всемирно известным ловцом, а просто потому, что ей было с ним интересно. Впрочем, болгарин в этом вопросе полностью ее понимал.
Даже визит к Малфою Гермиона воспринимала как возможность узнать что-то новое и выяснить, наконец, ответ на интересующие ее вопросы. Все-таки она всегда была умной девушкой и понимала, что старое поместье древнего рода — целая кладовая знаний. Достаточно было послушать, что говорил Гарри о своей жизни у Сириуса. Он описывал огромную библиотеку, сумрачный зал, думосброс и приемы окклюменции — Гермиона догадывалась, что за пределами программы Хогвартса скрывается очень и очень многое, но только после рассказов Гарри и Малфоя она хотя бы примерно начала представлять, сколько и чего она еще не видела в магическом мире.
«Нора» напоминала обычный деревенский дом, но даже там, если приглядеться, постоянно всплывали необычные вещи вроде часов семьи Уизли. Что могло быть в Малфой-мэноре — она пока и представить не могла. Их разговоры с Драко напоминали диалог слепого и глухого. Одна не понимала, о чем спрашивать, другой не знал, о чем говорить. Да и возможностей нормально побеседовать у них не было.
Гермиона всегда была умной девушкой, и могла разложить по полочкам свои мысли и идеи. На отмечание дня рождения Поттера прибыла делегация слизеринцев. Малфой, Нотт и Паркинсон, может, и не очень уместно смотрелись в «Норе», но они там смотрелись своими. Чистокровными у чистокровных. Им все было понятно, они не путались в помещениях, они гоняли квоффл всей толпой, и они ни капли не напоминали чопорных и надменных поганцев. Поэтому Гермиона собиралась в мэнор тщательно, посоветовавшись с Джинни.
Главное, что она терпеть не могла в чистокровных — их отношение к одаренной магглорожденной девочке как к экзотическому животному. Поначалу ей даже хотелось прийти в Малфой-мэнор в нормальной маггловской одежде, но от этой идеи она отказалась. Гермиона всегда была умной девушкой, и понимала, что добьется этим только того, что сама посадит себя в клетку в зоопарке. Она явилась вместе с Роном и Джинни, в приличной мантии и под нее подобрала дома одежду, похожую на школьную форму. Судя по всему, она сделала все правильно — леди Малфой, которая встречала их вместе с Драко, никак не показала неудовольствия или брезгливости.
— Так, смотри, — объяснял ей Малфой. — Как ты и хотела, пока мы гоняем квоффл, я тебя усажу в библиотеке. На всякий случай, говорю еще раз: о книжках спрашивай домовика, если что-то надо, тоже попроси эльфа. Они проинструктированы.
Гермиона слушала вполуха, рассматривая стены усадьбы. Портреты со спящими людьми, необычные вещи, странные символы — все это впечатляло ее по-настоящему. Как Хогвартс, только другой Хогвартс — маленький и только слизеринский.
— Слушай, Малфой, — неожиданно спросила Грейнджер. — Ты обещал мне рассказать про традиции именования детей.
— Ну, тебе уже говорили, что каждая семья имеет свои традиции, — начал Драко, не особо снижая темп шага. — Например, Блэки очень часто называли детей в честь небесных тел. Интересно, кстати, что мальчиков — почти всегда, а девочек — просто регулярно, но это не суть важно. Много кто дает имена в честь античных мифов. Чаще всего имена чистокровных — это обычные английские имена, только достатутные.
— Ну да, традиции…
— Именно. У нас, например, часто давали французские имена, потому что корни рода Малфоев во Франции.
— А почему тебя тогда назвали Драко? Дракон?
Малфой негромко рассмеялся.
— Я бы не хотел, чтобы моя мама была матерью дракона. Но вообще-то да, дракон. Только созвездие. Когда дядюшка Регулус пропал без вести, единственным потомком Блэков остался я, и моя мама назвала меня в их традициях. Хотя дедушка Абраксас не хотел.
— А дедушка как хотел?
— Ты не поверишь, — усмехнулся Малфой. — Он хотел, чтобы меня назвали Джеффри. Ну сама представь, как бы это звучало — Джеффри Малфой!
Драко принял надменную и горделивую позу. Гермиона не удержалась и фыркнула.
— Да, Драко, действительно лучше, — согласилась она. — Ой, а это что?
— Это? — Малфой отследил ее взгляд. — Это наше генеалогическое древо. Можем посмотреть, если хочешь, только не очень долго — мне еще тебя вести до библиотеки.
Гермиона с интересом поглядела на древо. Про некоторых из указанных там людей она даже читала в учебнике истории. От Септимуса Малфоя вниз вели три линии. Но из трех его сыновей женился лишь один. После него Малфои всегда заводили одного наследника. Только пару раз в семье было больше одного ребенка, когда первернцем рождалась девочка.
— А вот и дедушка Абраксас, который хотел назвать меня Джеффри, — показал Драко.
Гермиона увидела небольшой портрет весьма привлекательного и надменного мужчины. Правее от него располагались Люциус Малфой и Нарцисса Блэк, и уже от них, соединенных двойной линией, тянулась ниточка с именем Драко.
Гермиона всегда была не просто умной, но и очень внимательной девушкой. Еще при беглом просмотре ей показалось что-то странное. Она даже сделала шаг вперед, чтобы поближе рассмотреть ткань. Полотно выглядело так, как будто кто-то его прожег или порвал на месте между Люциусом, Нарциссой и Абраксасом. Прожег и потом залатал очень и очень тщательно — цвета ткани почти не отличались.
Гермиона всегда была бестактной, но при этом все-таки умной девушкой. И поэтому она не сказала ничего.
XCI. Педагог дополнительного образования
— У вас хватило ума не вмешивать в это дело Сьюзен Боунс? — резко спросила Беллатрикс и пристально поглядела на обоих парней. — Ясно… не хватило.
Поттер и Малфой стояли перед Беллой с виноватым видом.
— Нет, хорошо, — ведьма отошла к окну. — Я согласна, что вам нужно учиться ЗОТИ как следует. И я, и Сириус согласны вас учить, но все же. Чем вы думали, когда обсуждали это в присутствии племянницы главы Департамента Магического правопорядка?
— Головами, мадам Блэк, — очень спокойно ответил Малфой.
— Беллс, — Сириус, который все это время молча сидел на диване, вмешался в разговор. — Амелия Боунс серьезно относится к ситуации. Ты это знаешь.
— Сириус, — Беллатрикс резко развернулась на каблуках. — То, что мадам Боунс знает о наличии фальшивого Волдеморта, еще не означает, что она одобрит и спокойно воспримет такие занятия ее племянницы.
— Но это будет проблема племянницы, а не наша, — возразил Блэк. — Мы не делаем ничего противозаконного.
— Не делаем, — нехотя согласилась Белла. — Но тем не менее… хорошо, сколько вас? Восемь?
— Да, мадам Блэк, — отозвался Гарри. — Мистер и миссис Уизли отпустили Рона и Джинни.
— Если вы разрешите, то они будут вместе с нами, — добавил Малфой.
Беллатрикс и Сириус переглянулись. «Ну?» — спросила ведьма взглядом. «Ну а что еще?» — пожал плечами Бродяга.
— Восемь… хорошее число. Ладно, — Белла села в кресло и осмотрела обоих подростков. — Мерлин с вами. Завтра вечером мы с Сириусом ждем вас здесь.
Поттер и Малфой облегченно вздохнули. Беллатрикс видела, как они расслабились, получив ответ на свой вопрос.
— Идите уже, — Беллатрикс устало повернулась к Сириусу…
…Когда гостиная оказалась достаточно далеко, оба парня остановились и повернулись друг к другу.
— Видишь, Поттер, — Малфой ухмыльнулся не хуже Фреда и Джорджа. — Тетушка Белла, как услышала про Сьюзи, даже и не вспомнила про Грейнджер.
Гриффиндорец и слизеринец дали друг другу пять.
* * *
Беллатрикс еще раз внимательно прочитала извещение. Затейливый канцелярский язык, как это за ним водилось, имел множество нюансов и скрытых смыслов. Министерство собиралось провести проверку пожарной безопасности на том предприятии, которое они купили с Люциусом два года назад.
Ведьма подняла взгляд. Сириус сидел у окошка и разглядывал какой-то чертеж. Бродяга напоминал ребенка, который рисует, пока мама стоит в очереди. Каким-то шестым чувством Блэк понял, что на него смотрят и оторвался от чертежа.
— Ну и что пишут? — поинересовался Бродяга.
— Пишут, что в первую неделю сентября будет проверка пожарной безопасности.
— Пишут, что хотят денежек, — закивал Сириус, — Это так переводится.
— По своей прошлой жизни я помню, — Беллатрикс положила бумагу на стол и откинулась на спинку стула, — что проверяющий всегда найдет, к чему придраться. Все это в стиле Фаджа — надавить и поинтересоваться, правильно ли понимают мелкие неприятности.
— Я бы вообще подумал, не озаботился ли он крупными неприятностями.
Белла помолчала. Да, с Министерства сейчас станется раздуть любую муху до размеров дракона. Даже формальные требования могут оказаться таким же формальным поводом, вот только для чего? Вариантов много, от самых безобидных и до неприятных.
«Пожалуй, проще решать вопрос на месте», — подумала ведьма. Доверенные лица Фаджа работали за деньги, воспринимая свои должности как кормушку. Доверенные лица Фаджа работали из страха. Но вот за идею, пожалуй, у него никто не работал, даже Амбридж.
С безыдейным человеком проще договориться.
— В конце концов, твои тоже что-нибудь придумают, — сказал Сириус, когда молчание затянулось. — У Малфоя есть выходы.
— У всех есть выходы, — раздраженно отметила Беллатрикс. — Это в принципе не самая большая наша проблема.
— Но все-таки наша, — Сириус примирительно приподнял ладони. — Не хочешь говорить — ладно. Нам еще толпу детей учить послезавтра и комнату расчищать.
— В боевой зал никого не пущу, — отрезала Беллатрикс, роясь в ящике. — Кстати, посмотри.
Ведьма протянула брату внушительный свиток. Пока Бродяга, как и подобает джентльмену, поднимался и шел к столу, на портрете ожил директор Блэк.
— Ого, — Сириус пробежался взглядом. — Это целая учебная программа.
— Примерно так, — Беллатрикс вытянула сигарету и протянула брату пачку. — План, испытанная методика нашего дедушки, упор на самозащиту… в общем, все то, чему должны учить в Хогвартсе.
Финеас Найджелус Блэк деликатно закашлял.
— Сидите, сидите, — директор уселся в кресло и закинул ногу на ногу. — Праправнук, будьте любезны, покажите мне записи. О, — Финеас Найджелус прищурился, разглядывая лист, который Сириус развернул прямо перед портретом. — Мне нравится.
— Правда? — Белла щелкнула зажигалкой.
— Безусловно, — старик потер нос. — Хороший календарный план, вы даже наметили цели и описали предполагаемый результат. Неплохо. В том смысле неплохо, что вы составили программу занятий для школьников, а не для боевиков. У вас все-таки есть способности к преподаванию.
— Я польщена, — Беллатрикс пожала плечами. — Сейчас, очевидно, будет сказано что-то неприятное.
— Похоже на то, — Сириус свернул бумагу и уселся рядом с Беллой.
— А как же, — улыбнулся Блэк. — Я имел несчастье ознакомиться с учебником Слинкхарда, который начисто лишен практических занятий. Жалкое и печальное зрелище, как и новый преподаватель. Я очень сочувствую Дамблдору, что ему приходится решать такие проблемы. Особенно сейчас, оценив вашу работу — вы прямо заменяете профессора ЗОТИ.
— Мне уже говорил об этом Сириус, — беззлобно сказала Беллатрикс. — В такой ситуации, директор, взяли бы и намекнули, что ли, Дамблдору, что мне придется платить полставки.
— Хорошо, — неожиданно серьезно произнес Финеас Найджелус и, прежде чем Блэки вставили хоть одно слово, портрет застыл.
* * *
Сова из Хогвартса прилетела через два с половиной часа.
После тщательной проверки письма и конверта Белла медленно вынула послание.
«Уважаемая госпожа Блэк!
С большим прискорбием вынужден сообщить, что отдельной ставки методиста в данный момент у нас нет. Оформить Вас в Хогвартс я не могу в связи с известными вам нормами законодательства и настоятельной инициативой Министерства. Тем не менее, понимая и разделяя Ваше справедливое возмущение, я обдумаю возникшую ситуацию.
Пользуясь случаем, хочу попросить Вас о личной встрече, чтобы обсудить этот и некоторые другие вопросы. Буду признателен, если у Вас найдется время до Вашего первого занятия.
С пожеланиями всего наилучшего, Альбус Дамблдор»
Беллатрикс очень медленно подняла взгляд.
— Беллс? — Бродяга прищурился, поймав взгляд, который не сулил ничего хорошего.
— На, полюбуйся, — Беллатрикс резко передала ему письмо и зашагала из гостиной в кабинет.
Финеас Найджелус Блэк, директор Хогвартса, почтенный предок, талантливый волшебник и просто вредный старик, с наглым видом развалился в кресле. Беллатрикс буквально влетела в кабинет, но предок с демонстративным спокойствием достал сигару.
— Лорд Блэк, как вы прикажете это понимать? — прямо с порога выдохнула Белла.
Финеас Найджелус Блэк молча достал гильотинку, отрезал кончик сигары и зажег ее от палочки. Беллатрикс уже подошла вплотную к портрету и открыла рот для повторного вопроса, но старик буквально на долю секунды опередил ее.
— Понимать что? Оперативность ответа Дамблдора на вашу заявку? — старый директор с видимым удовольствием выпустил колечко дыма.
Нарисованные струйки поднялись по холсту и исчезли за его краем.
— Именно так, — Белла начала закипать. — Я не верю, что вы не имеете представления о чувстве юмора.
— Требуется более ясно формулировать свои желания, — пожал плечами Блэк. — Вот знаете, я недавно слышал интересное обсуждение о маггловских думающих машинах и языках общения с ними. Очень занимательно, знаете ли, сопоставлять средства научных вычислений по обе стороны Статута.
— Я не хочу ни слова слышать о маггловских думающих машинах! — прорычала Беллатрикс. — Зачем вы сразу же отправились к Дамблдору?
— Только и исключительно в ваших интересах, — устало произнес директор. — Сядьте.
Было в этом голосе что-то такое, что заставило Беллу молча сесть.
— Когда я был молод и глуп, — начал Блэк, — я часто брался за разные дела сверх своего функционала. Сначала меня за эти дела благодарили. Потом принимали как должное. Потом были близки к тому, чтобы требовать. Вы оказываете директору услугу, закрывая брешь в ЗОТИ, и будет лучше, если это будет позиционироваться как ваше одолжение, а не что-то должное. Понимаете?
— Я сердита не столько за это, сколько за то, что вы даже не переспросили!
— О-о-о… — протянул директор. — Зная вас двоих и зная вашу привычку искать черных кошек в темной комнате, я уверен, что вы бы долго думали и в итоге просто помолчали бы. Разве нет? Беллатрикс, вы, конечно, не безнадежны, как я думал еще в девяностом году, но все же — у меня побольше жизненного и педагогического опыта. И Дамблдора я знал еще студентом. Так что поверьте, я знаю, что и как ему сказать, чтобы это не выглядело грубостью.
— И зачем же вам это?
— Затем, что рассмотрение вашей кандидатуры в качестве профессора Хогвартса, пусть и гипотетическое, для Дамблдора будет первым шагом к нормализации ваших отношений. Вы играете с директором, — Блэк слабо улыбнулся, — так что вам еще предстоит иметь с ним дело. Послушайте моего совета: ответьте ему быстро и пригласите на Гриммо.
— Я не доверю это сове, лорд Блэк, — уголки губ Беллатрикс чуть приподнялись. — Могу ли я попросить вас поговорить с директором Дамблдором?
* * *
— Профессор Дамблдор!
Гарри радостно вскочил, когда из камина в гостиную вышел директор. Старый Альбус улыбнулся Поттеру, поприветствовал дам, пожал руку Сириусу — все это он сделал с той непринужденностью, на которую способны старые учителя. Спокойные, доброжелательные, умеющие избегать формальностей и при этом оставаться на той дистанции, где неформальное общение не превращается в панибратство. Впрочем, особо долго они и не разговаривали. Через пару минут Беллатрикс и Дамблдор уже поднимались в кабинет.
— Я догадываюсь, что вас, мадам Блэк, интересует не материальное вознаграждение, — мягко произнес Дамблдор, усаживаясь в кресло. — Думаю, что сохранение или восстановление навыков для вас важнее.
— Безусловно, — согласилась Беллатрикс. — Блэки не бедствуют. Но есть и еще один момент.
Блэк и Дамблдор сидели рядом, в креслах у окна. Их разделял журнальный столик. Орион Блэк был серьезным и обстоятельным человеком, и кабинет был таким же внушительным. «Интересно, — подумала Беллатрикс, — сидела ли тут тетка Вальбурга, когда Орион работал?» Хоть убей, Белла не могла представить Вальбургу, сидящую с ногами в кресле.
— Я догадываюсь, какой, — мягко произнес Дамблдор. — Если я правильно понял вашего почтенного предка, то он возмущен тем, что вы берете на себя дополнительные обязательства.
— Я, к сожалению, не слышала, что говорил директор Блэк, — Белла чуть поерзала в кресле. — Но, пожалуй, да. Я думаю, вы не обидитесь на прямоту, если я скажу, что ЗОТИ в Хогвартсе почти не преподается.
— Даже не буду с вами спорить, — согласился Дамблдор. — Вы оказываете этим молодым людям и — косвенно — мне огромную услугу. Предлагать за такое деньги несколько… неправильно. Но, я думаю, что могу предложить что-то серьезное взамен.
— Я вас внимательно слушаю.
— Амбридж, — негромко произнес Дамблдор.
— Амбридж?! — переспросила Беллатрикс.
Белла научилась владеть собой. За десять безумных лет напротив кузена она основательно привыкла к постоянным подначкам, подколкам и шуточкам. Наверное, если бы сейчас Поттер громко сказал ей в лицо, что Волдеморт — полукровка, Беллатрикс бы смогла сдержаться. Но от одного слова Дамблдора Белла едва не подскочила на месте. Волшебница оскалилась. Беллатрикс почувствовала, как в ней поднимается настоящая, черная злоба.
— Именно так. Я обещаю вам примерно наказать Долорес Амбридж. Конечно, я не говорю о ваших любимых методах, — директор прикрыл глаза. — Но вы, я думаю, понимаете, зачем Фадж направил ее в Хогвартс и к чему это может привести.
— Насколько я понимаю, Фадж воспринимает все это как игру против него, — Белла взяла себя в руки. — И он хочет отправить свое доверенное лицо в Хогвартс, чтобы отслеживать ситуацию в школе. Вот только беда: доверенные лица у него тупы, а умным он не доверяет.
— Это недостаток любого чиновника его склада. Исполнительность и лояльность они ценят выше профпригодности. В любом случае, я считаю, что этот год не будет спокойным. В какой-то момент Том явится миру, и тогда Фаджу не удержаться.
— Побег из Азкабана, — сухо произнесла Блэк. — Фальшивый Волдеморт просто обязан начать с этого. Только там он найдет лояльных боевиков.
— Боюсь, что побег из Азкабана сразу же свяжут с вами. Это лишь прелюдия к настоящему действу, но где и когда оно состоится — мы не знаем. У меня есть предположения, но они пока основаны на зыбком фундаменте. Но независимо от того, что будет дальше, нам надо собирать факты. Фадж не должен остаться министром, когда начнется открытая война…
— …Всегда пыталась понять, господин директор, — сказала Белла после того, как они обсудили программу и решили расходиться. — Вы возглавляете орден, но не политическую партию. Вы имеете огромное влияние, но почти им не пользуетесь. Я не помню вашего деятельного участия в интригах…
— …И ваш вопрос — в чьих интересах я действую? — прямо спросил Дамблдор.
— Да, — кивнула Беллатрикс. — Именно так, прямо и грубо.
— В интересах Британии, разумеется, — очень печально произнес директор. Беллатрикс только сейчас увидела, насколько Дамблдор стар: по глазам, по выражению лица, по осанке. — Кто-то же должен, разве нет?
* * *
Белла лежала в кровати под теплым одеялом и смотрела в потолок. Придется вызывать к Пенелопе целителя — возить ее в Мунго стало слишком рискованно. Бродерика Боуда чуть не задушили дьявольские силки, которые ему прислали якобы на день рождения. Если кто-то сумел наложить «Империо» на целителя один раз, то сможет и в другой. Сразу после ухода Дамблдора Белла говорила с Сириусом. Бродяга тут же предложил позвать на помощь Тонкса.
Тонкса так Тонкса. Гораздо больше ее занимала ситуация с Боудом. Сторудник Отдела Тайн слег в Мунго и через неделю его попытались убить. С ответом на вопрос «Кто?» проблем не было. Проблема была с ответом на вопрос «Зачем?». Как назло, Тонкс пребывал в отпуске, и у Беллы не было хотя бы намека на свои уши в больнице.
Беллатрикс прикрыла глаза. Кроме Боуда, были еще странности в окклюменции. Ведьма смогла зафиксировать эти странности, смогла их обработать, но уверенности в своих выводах у нее не было ни на кнат. Что-то мешало Поттеру, но вот что? Не врожденные же болезни. Беллатрикс видела систематику в своих наблюдениях, но не представляла, что такая систематика может означать. У кого спросить совета?
Уже засыпая, Белла решила, что начнет со Слагхорна.
* * *
Они выбрались из камина двумя порциями. Сначала — трое слизеринцев и Сьюзен Боунс. Потом — двое Уизли и Грейнджер. Белла, неспешно покачиваясь в кресле, еле заметно улыбнулась. Даже не знай она их, она бы безошибочно указала, кто из восьми подростков грязнокровка. Для всех, кроме Гермионы, обстановка была естественной. Даже для Уизли — Рон и Джинни видели не необычный дом, а богатый дом. Большая разница, если вдуматься.
Беллатрикс подождала, пока восемь шумных школьников поздороваются друг с другом, и резко поднялась из кресла. Разговоры стихли. Краем глаза она увидела, как с дивана поднимаются Тонкс и Сириус.
— Итак, — Белла посмотрела на них всех, от Поттера и Грейнджер до Боунс и Малфоя. На сосредоточенных, тихих и внимательных. — Поскольку ситуация того требует, вас необходимо обучить основам самозащиты, и заниматься с вами будем мы. Всех нас вы уже знаете.
Для занятий Блэки расчистили большую комнату на втором этаже. Когда-то там могло с комфортом собраться все многочисленное семейство. Теперь там трое взрослых собирались учить восьмерых школьников неполный месяц.
— Очевидно, что у нас с вами очень мало времени, — Беллатрикс прохаживалась перед строем; дети сами, без подсказок, образовали линию. Это плюс. — Поэтому по большей части я покажу вам направление движения. Целью наших с вами занятий является, как я уже говорила, самозащита. Поэтому первым, что мы с вами отработаем как следует, будет «Протего».
Так и есть — по лицам школьников пробежало легкое недоумение.
— Конечно, вы можете сказать и, скорее всего, подумали, что вы уже это знаете, — сказала Беллатрикс. — Но, тем не менее, это важная часть… Экспеллиармус!
Белла внезапно развернулась на месте. Только что она говорила — и уже стояла со вскинутой палочкой: школьники не успели даже напрячься, когда с изогнутой палочки Беллатрикс сорвалось заклинание и тут же растеклось по медному щиту, который выставила Тонкс.
— Вот она знает «Протего», — Беллатрикс хлопнула в ладоши, снова притягивая к себе внимание. — Думаю, вы поняли все, что я хотела вам сейчас объяснить.
* * *
Беллатрикс подошла к машине и распахнула дверцу. Огромный черный внедорожник, точная копия того, на котором они ездили за Гарри, уже урчал двигателем. Вещи собраны, машина готова, все уже внутри. Ведьма не смогла сдержать улыбки — Кричер пробежал к дверям гаража, сжимая в ручонках старые светящиеся палочки. Белла уже привычным движением забралась на заднее сиденье и захлопнула дверь. Все внутри, все готовы, горескоп ведет себя тихо.
— Поехали, — сказал Сириус и «Гелендваген» стронулся с места.
Школа ждала.
XCII. Могила Регулуса Блэка
Все-таки автомобиль комфортнее мотоцикла. Беллатрикс сидела наискосок от водителя — Тонкс занимала меньше места, и за ней сидеть было удобнее. Они ехали не очень быстро — в оживленном потоке Сириус никуда не спешил. «Похоже, для магглов машина как метла для волшебника», — подумала Белла. Такое же средство передвижения. Их машина, конечно, выделялась среди легковушек. Но не настолько сильно, чтобы любой волшебник сразу мог сказать — вот тут едут Блэки.
Поттера провожали на поезд как полагается. Свита из Блэков, бдительные орденцы в толпе и ватага товарищей уже на перроне.
— Знаешь, Беллс, — сказал Сириус, когда Поттер с друзьями скрылся в вагоне. — У этих ребят есть одно серьезное преимущество перед нами всеми: их не разделяет пролитая кровь. Я не смогу нормально воспринимать твоих Селвина или Нотта, а вот Гарри сможет подружиться с Малфоем.
Беллатрикс покосилась на место рядом с водителем. Тонкс гордо восседала в своем уже привычном облике — типичная блэковская девица. «Интересно, что знает Андромеда?» — подумала Белла. Вряд ли миссис Тонкс знает об увлечении дочери. Но, скорее всего, догадывается — Андромеда в ряде вопросов сообразительнее старшей сестры. И, скорее всего, не одобряет. Но в этом вопросе Беллатрикс с ней совершенно не согласна.
— Это интересно, — ведьма настолько увлеклась, что заговорила вслух.
— Что такое, Беллс? — спросил Сириус.
— Я… о своем, — Беллатрикс потерла подбородок. — Вот что, Сириус. Перед тем, как ехать на Гриммо, отвези меня к ближайшему парку. У меня есть дело к Слагхорну.
— Слагхорну? — переспросил Сириус.
— Когда я занималась с Поттером окклюменцией, я заметила некоторые странности. Поэтому я хочу их как следует осмыслить. Мне нужен совет специалиста, — Беллатрикс машинально нащупала стопку листов с записями.
Сириус помолчал секунду.
— К Слагхорну… — произнес он, явно проглатывая «А почему не к Дамблдору?» — Хорошо, но я могу тебя просто отвезти. Тонкси, ты как на это смотришь?
— Да в принципе можем, — пожала плечами Тонкс.
— Не стоит, — покачала головой Беллатрикс. — До старика Горация ехать далековато. Я его предупредила заранее, а у тебя, Сириус, есть беременная жена. У тебя, племянница, есть еще мама. Так что — просто до парка.
* * *
Беллатрикс никогда не была дома у Слагхорна, но не особо удивилась обстановке. Жилище профессора выглядело как его покои в Хогвартсе — только побольше и комфортнее. Даже обивка дивана была такая же. Белла молча сидела в кресле и разглядывала комнату. Над камином стройными рядами стояли фотографии клуба. Ведьма видела молодого Малфоя, мужа, нескольких гриффиндорцев. Не без удивления она нашла там Шеклболта. С еще большим удивлением она там увидела себя.
Белла появлялась в клубе от силы пару раз. Она была чистокровной, она была способной ученицей… но она же тогда была зашуганной нервной девочкой, которая постоянно опасалась сделать что-нибудь не так. В конце концов, она перестала там появляться — пятнадцатилетняя Беллатрикс гораздо комфортнее чувствовала себя в библиотеке.
Гораций возился долго. Белла тайком надеялась, что Слагхорн, как в ее юности, моментально найдет ошибку. Но старый декан сидел и тщательно проверял ее выкладки.
— Я могу только сказать, что явно виден след от черной магии, — наконец, сказал Слагхорн, когда пауза затянулась. — Ошибок я не вижу, но точно… вот что, я попробую сейчас посчитать численно, — старик поднялся с дивана. — Подождите, пока я схожу, настрою вычислитель. Кстати, полюбуйтесь, — Слагхорн указал на колоду карт на столике возле кресла. — Их мне прислал мой ученик, который сейчас работает в Египте. Если хотите, посмотрите, я быстро.
Беллатрикс минуту сидела спокойно, пока профессор шуршал в соседней комнате бумагами и щелкал клавишами. У Слагхорна, который до сих пор выступал рецензентом и соавтором многих статей, дома был полноценный вычислительный комплекс — волшебный прибор, который умел решать системы дифференциальных уравнений.
Ведьма протянула руку и взяла колоду. Рубашка карт выглядела очень просто — россыпь звезд на черном поле. Это явно были не игральные карты — слишком тяжелая колода. Скорее всего, гадальные — Беллатрикс перевернула одну из них и увидела грифона. Действительно, гадальные. «Вытянуть одну наугад?» — подумала ведьма. Слагхорн все не шел, и Белла решила попробовать.
Она перемешала колоду и постепенно откладывала карты рубашкой вверх. Ни одна из них ей почему-то не нравилась. Беллатрикс сама не заметила, как затаила дыхание, будто эта колода могла сказать ей что-то важное. Наконец, она решилась, увидев рубашку с одинокой крупной звездой. Светило было бело-голубого цвета, такое же, как звезда Беллатрикс. Ведьма решилась и вытянула карту. Она еще мгновение держала ее двумя пальцами и только потом резко развернула. На нее смотрел Уаджет — глаз Гора.
Беллатрикс беззвучно выматерилась. Знак бога, отомстившего красноглазому Сету — что может быть ближе к ее ситуации?..
…Слагхорн появился так же тихо, как ушел. Старик сначала уселся на диван, аккуратно сложил стопку листов и только после этого заговорил, глядя прямо в глаза Белле.
— Беллатрикс, — очень тихо начал он. — Я понимаю, что вопрос звучит странно, но скажите мне: вы уверены, что мальчик не находился длительное время под «Империо»?
— Абсолютно, — подобралась Беллатрикс.
— Тогда посмотрите, — Гораций развернул большой лист на столике перед собой. Белла не стала всматриваться из своего кресла — она просто встала и подошла, нависнув над бумагой и старичком. — Вот таблица, а вот гармоники, на которые я разложил ваши вычисления.
— Так, — Белла пробежалась взглядом по графику.
— Это не «Конфундус», иначе у нас бы ничего не было в области больших времен, — пояснил Гораций. — И не «Империо» — графики сигнатур у них отдаленно похожи, но то, что вы мне принесли, в доверительный интервал не ложится. Это что-то совершенно мне непонятное.
— В общем-то, поэтому я вам это и принесла, — Беллатрикс потерла подбородок. — Я всегда знала, профессор, что вы любите комфорт и интересные задачи.
— Это действительно очень интересная задача, — покачал головой старик. — Даже слишком. Я не видел похожих вещей. Может быть, если бы человек проходил под «Империо» несколько лет… тогда, наверное, да, отклонения были бы еле заметны. Но я с трудом представляю, чтобы мальчика держали под такими чарами десяток лет.
— Я тоже, — сухо согласилась Беллатрикс.
— Одно я могу сказать точно, — Слагхорн свернул лист. — Это долговременное влияние, и очень сильное. Я такого не видел, но и Поттер — уникальный ребенок. Возможно, со временем я смогу найти решение, тем более, у меня есть некоторые… предположения.
— Какие, профессор? — резко спросила Белла.
— Я пока предпочту не говорить, — покачал головой Слагхорн.
Беллатрикс вздохнула и подошла к камину. Она и не ждала, что Слагхорн с ходу решит ее проблему. В конце концов, она что-то смыслила в черной магии. Но все равно оставалась надежда, что старый профессор увидит что-то, чего не заметит она сама. С одной из фотографий на нее смотрели двое Лестрейнджей. Рудольфус и Рабастан, еще молодые, времен шестого курса Беллы, сидели во втором ряду членов клуба. Не узнать их Белла просто не могла — такой же мелкий Рабастан и крупный, массивный Рудольфус, который разве что не успел отрастить бороду.
— Простите, Белла, — негромко сказал Слагхорн. — Но я в самом деле не могу вам сейчас помочь.
— Было бы за что обижаться, профессор, — Белла слабо улыбнулась.
В конце концов, Слагхорн был хорошим деканом. Лучше него Беллу понимали только дед и Рудольфус.
* * *
Свой медовый месяц супруги Лестрейндж провели в глуши. Подальше от всех. Рудольфус выдал идею сразу же после свадьбы.
— Мы поедем на месяц в Канаду, — говорил он утром. — Темный Лорд уже дал нам отпуск. Подальше от Рабастана, подальше от твоей мамы. Подальше от всех. Снимем коттедж на берегу Великих озер и просто отдохнем…
…Они жили в домике почти возле воды. Они гуляли по лесу. Они катались на лодке по озеру, холодному даже на взгляд. Они много говорили и спорили. И целую неделю засыпали под разными одеялами. Лестрейндж никуда не спешил — он терпеливо, как настоящий змей, ждал, когда Беллатрикс придет в себя и освоится в новой роли.
Его терпения хватило на неделю и еще один день.
— Пусти! Поставь меня на землю! — визжала Беллатрикс.
— Нет! — свирепо ответил Лестрейндж.
Когда лодка причалила к берегу и супруги выбрались на сушу, Рудольфус просто закинул жену на плечо и потащил домой.
— Рудольфус, чтоб тебя! — взвизгнула ведьма и замолотила по широкой спине шляпой. — Хватит!
— Нет!
Рудольфус, огромный и бородатый, громыхал как носорог. Ни дать, ни взять — гигантский варвар тащит женщину в свое логово.
— Руди, у тебя совесть есть?! — Беллу начал пробирать смех.
— Нет! — совсем свирепо ответил муж.
— Ты хоть что-то еще по-английски знаешь? — взвизгнула ведьма.
— Нет.
Он так и внес ее в дом на своем плече — Лестрейдж ухитрился сделать так, что Белла ни обо что не стукнулась. Подошел к кровати и, не выпуская Беллатрикс, сдернул второе одеяло на пол.
— Нет, — очень серьезно сказал Рудольфус и показал взглядом на распластанное по полу одеяло…
Беллатрикс вспоминает свой медовый месяц.
Гремит колесами «Хогвартс-экспресс».
Где-то скрывается Волдеморт.
В Хогвартс прибывает Долорес Амбридж — последняя пешка встает на свое поле. Странные шахматы, в которые играют минимум четверо, расставлены на доске и застыли в ожидании первого хода.
* * *
— Ну? — без всяких предисловий спросила Беллатрикс на следующее утро, сразу после того, как Тонкс закончил осмотр Пенелопы и скрылся в камине.
— Все хорошо, — Сириус сидел рядом и сосредоточенно рассматривал ладони. — Будет мальчик, будет здоровый.
— Тогда почему ты нервничаешь?
Блэк фыркнул.
— Можно подумать, ты не понимаешь, почему, — заговорил Сириус. — Даже если забыть, что у нас война — я буду сидеть как на иголках до первого выброса магии.
Белла помолчала. Ведьма очень живо представила себе, что происходило бы в доме Лестрейнджей, жди она ребенка. Если даже Сириус нервничает от перспективы стать отцом, то что бы было с ней? Пока шла война, ей не стоило об этом даже задумываться. Решение подождать до конца войны было правильным и логичным, вот только сейчас от вида Пенелопы с животом ей иногда становилось грустно.
Это вряд ли можно было назвать завистью — трудно завидовать тому, к чему ты сама приложила руку. Скорее это было понимание — маленькая полукровная девочка делает то, что могла бы сделать сама Белла.
— Беллс, — Сириус, увидев, что кузина основательно задумалась, подошел к гобелену. — Ну серьезно. Разве у тебя не было такого, что все вроде получается, но нервничаешь?
— Было, — согласилась ведьма. — Кстати, — она поглядела на древо, — до сих пор не понимаю, почему твоя жена здесь покрасилась в черный?
— Он вообще чудит, — отозвался Сириус. — На нем даже дата смерти дяди Альфарда не стоит.
— Потому что я его восстановила уже посмертно. У нас были такие прецеденты. Можешь поискать в пятнадцатом веке Адрастею Блэк.
Сириус вздохнул.
— А мне хотелось, чтобы гобелен чудил. Вот ты представь себе, если бы он ошибся с Регулусом.
— Сириус… — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. — Мы оба знаем.
— Знаем. Только все равно я хотел бы видеть брата живым. Или хотя бы знать, куда он исчез.
— Я тебе уже говорила.
— И я тебе говорил, — заметил Сириус. — Но он пропал без вести.
— Я не знаю, куда он пропал, — Беллатрикс нервно закурила. — Я была в курсе почти всего, что делал Темный Лорд. И он ни разу, ни словом не упомянул, что он что-то сделал с Регулусом. Он не мог не сказать, — Белла помолчала и повторила, будто убеждая саму себя. — Он не мог.
— Но и мои не могли. Кто тогда, Беллс?
— Ты задаешь этот вопрос десять лет.
— Ты десять лет отвечаешь, что не знаешь.
* * *
Дверь в комнату Регулуса была заперта, но открылась от простой «Аллохоморы». Беллатрикс громко чихнула от поднявшегося облака пыли. Ни она, ни Сириус, ни тем более Пенелопа, не входили в эту спальню. Они, не сговариваясь, считали эту комнату могилой Регулуса Блэка.
Сзади зашумел Сириус. Бродягу, похоже, это все угнетало еще сильнее — и слизеринские флаги, и фотография школьной команды, и газетные вырезки с Темным Лордом были для него напоминанием о том мире, куда его насильно пытались затащить. Брат с сестрой прошлись по комнате, стараясь не шуметь — пока Пенелопа спала после обеда, у них было время разбираться, не ставя беременную женщину в известность.
— Пусто и глухо, — прошептал Сириус, сев на кровать и подняв облачко пыли.
Белла осмотрелась по сторонам. А что, собственно, они рассчитывали найти? Предсмертную записку? Послание? Они шли, не зная куда, и искали незнамо что. Спальня выглядела так, как и должна была выглядеть комната, которую не посещали десяток с лишним лет. Последней туда заходила разве что тетка Вальбурга.
Неизвестно, сколько бы они провели в этой комнате, но Сириус, за счет того, что он сидел, а не стоял, увидел свежие дорожки на хлопьях пыли. Увидел их тогда, когда Блэки еще не успели наследить.
— Смотри, — Сириус показал на тумбочку. — Вот здесь недавно что-то было. Видишь развод?
— Вижу, — Беллатрикс наклонилась и тут же заметила след на тумбочке, стоявшей под письменным столом.
— Это было что-то мелкое. И оно было тут недавно.
— Вот оно, — Беллатрикс указала палочкой на след почти у задней стенки тумбочки. — Сириус, аккуратно отодвинь ее.
На пыльном полу лежал медальон.
XCIII. Тайна домового эльфа
— Любопытно знать, был ли хоть один день, в который ты вела себя со мной как мать с дочерью.
— Тот день, в который я поняла, что беременна тобой, — тихо, отчетливо и страшно произнесла Друэлла. — Брат говорил мне, что все можно исправить. Что все можно сделать тихо так, что никто об этом никогда не узнает. Что даже последствий для здоровья можно избежать. Твой отец даже не знал о тебе, когда мы с братом решали, что делать. И я сказала ему, что я не убью своего ребенка. Я выносила тебя, я вышла замуж за твоего отца, чтобы ты родилась в законном браке. Я смирилась с тем, что в тебе нет ни капли от меня — все только от Блэка. Я смирилась с тем, что каждая собака будет пенять мне, что я вышла замуж в широком платье. И у тебя хватает наглости еще заявить, что у тебя нет матери.
Размытый образ Друэллы продолжал повторять то, что мать в сердцах говорила шестнадцатилетней Белле. Но Беллатрикс уже ничего не слышала.
— Ты ведь все это помнишь, — заговорил знакомый голос. — Хорошо помнишь, Белла?
Волшебница подняла взгляд. Прямо на столе сидел и участливо смотрел на нее Темный Лорд. Такой, каким она его помнила по семидесятым: спокойный, властный, уже холодный, но еще человек. Не мерзкое существо со склизкой кожей цвета сырого мяса.
— Как ты могла, Беллатрикс? — красные глаза уставились на нее. — Ты клялась мне в верности. Ты признавалась мне в любви, когда была юной наивной девушкой. И ты предала меня. Разве я дурно с тобой обходился? Во имя чего ты перебежала к Дамблдору? Будто ты не знаешь, чем это для тебя кончится?
Беллатрикс, как наяву, увидела беседующих Малфоя и Дамблдора. Оба волшебника улыбались и выглядели довольными. Образ продержался перед ее глазами лишь долю секунды — и тут же сменился до ужаса знакомыми серыми стенами и ощущением холода.
— Ты ведь знаешь, что это тебя ждет, — продолжал Волдеморт. — Тебя лишь терпят, пока в тебе есть надобность. Одумайс-ся…
Волдеморт прошипел последнее слово, и Беллатрикс отчаянно замотала головой, стараясь согнать наваждение. Она услышала то, что ей было нужно — шипящие нотки мерзкого младенца, сидевшего в доме Риддлов.
— Одумайс-ся, — повторил Волдеморт. — Ты кладешь жизнь и силы на семью, в которой даже твоя мать заявила тебе, что лучше бы сделала аборт. Ты помогаешь любителю грязнокровок…
— Бред, — прошептала ведьма. — Бред. Прочь, фальшивка.
Теперь взгляд Волдеморта ничем не отличался от взгляда младенца. Холодные, змеиные глаза равнодушно смотрели на Беллу. «Мое. Не трожь. Молчи. Повинуйся», — тварь, сидевшая на столе, глядела, как кролик на удава. Медленно, через силу, Беллатрикс попыталась поднять непослушную руку, чтобы снять с онемевших пальцев цепочку. Ее ладонь еле-еле пошевелилась, когда что-то большое и черное бросилось к ее правой руке и с силой вырвало медальон.
Морок исчез.
* * *
— Беллс, — Сириус навис над кузиной. — Беллс, ты цела?
— А? — Беллатрикс огляделась по сторонам. Секунду назад она наклонилась к медальону и взяла его за цепочку. Сейчас она сидела прямо на полу, опираясь спиной на кровать Регулуса. — Сириус?
— Сириус, Сириус, — Блэк покосился на отброшенный в угол медальон. — Ты в порядке?
Бродяга пощелкал перед ее лицом пальцами.
— Вроде да, — Беллатрикс пошевелилась. Противная слабость исчезла так же внезапно, как и наступила.
— Ты же проверила его, — тихо произнес Сириус. — Ты же проверила его на проклятия, перед тем, как коснуться.
— Там нет проклятий, — Беллатрикс, наконец, поднялась и уселась на пыльную кровать. — Это не просто проклятый предмет. Это кое-что похуже, — дождавшись внимательного взгляда, она продолжила. — Это крестраж. Как только я до него дотронулась, я себя почувствовала так, как будто меня касается дементор.
Сириус еле заметно кивнул.
— Я видела свою ссору с матерью, когда мне было лет шестнадцать. И я видела Темного Лорда. Он сидел на столе и говорил со мной. Требовал… не предавать его, — Беллатрикс сморщилась. — Расписывал, что я не переживу эту войну.
— Значит, это точно крестраж, — понизил голос Бродяга.
— Как он сюда попал?
— Какая разница, как он сюда попал?! — шепотом закричал Сириус. — У нас в доме крестраж! Сожжем его — и все дела.
— Я бы предпочла на него посмотреть, — очень осторожно сказала Белла, но Сириус тут же ее перебил.
— Беллс! Каждая секунда — это риск. А если ты его опять коснешься? А если его коснется жена?! Давай решаться, пока Пенелопа еще спит.
Беллатрикс помолчала несколько секунд. Медальон лежал на полу, тихий, ядовитый и пугающий.
— Понесли, — ведьма решилась и резко встала с кровати.
* * *
— Даже через дерево пробирает, — пробормотала Беллатрикс.
Они положили медальон в деревянный ящик, выдернутый из стола. Сдернули покрывало с кровати, уложили на него этот ящик и понесли осколок души Волдеморта в дуэльный зал.
— Как жабу потрогал, — поделился впечатлениями Сириус. — Ты всерьез собралась это изучать? Как я — так сразу понял, почему про крестражи так мало экспериментальных данных.
— Устами младенца глаголет истина, — Беллатрикс обошла ящик так же, как акула нарезает круги вокруг жертвы.
Блэки синхронно фыркнули. Они находили силы смеяться в Азкабане — что им до медальона, лежащего в ящике, как в клетке?
— Кто? — спросил Сириус.
— Я.
Беллатрикс сделала несколько шагов назад. Она, наконец, вспомнила, что это за изделие. Медальон Слизерина, реликвия основателя Хогвартса и — теперь — крестраж Темного Лорда. Сейчас она уже догадывалась, из-за чего мог погибнуть Регулус.
Вокруг наступила тишина — такая звонкая и оглушительная, что, казалось, слышно было, как на втором этаже поворачивается на другой бок Пенелопа. Кто-то тихий и невидимый стоял в этой комнате, но кто? Страх, боль, ненависть причудливым образом смешивались и растекались по всему боевому залу.
Бродяга начал было поворачиваться к кузине, когда Беллатрикс, наконец, пришла в движение. Миг назад она стояла едва ли не по стойке «смирно» — и, не меняясь в лице, вскинула палочку.
— Смерть фальшивому Волдеморту! — выкрикнула она. — Финд-фа-а-а-айр!!
Из ее изогнутой палочки вырвался ослепительный клубок пламени. Какой-то миг, почти неуловимый для человеческого глаза, он висел в воздухе — и сорвался прямо к медальону. И только тогда Беллатрикс дала волю эмоциям.
Сириус отпрянул в сторону от клубка огня, размотавшегося в нить. Беллатрикс стояла, оскалившись, в ее глазах кипел тот самый хаос, что намертво связан с черной магией. Адское пламя ревело и билось, у самого медальона оно раздулось, как капюшон кобры. Дерево и ткань сгорели почти мгновенно — яркий голубой огонь превратил их в пыль. Чуть дольше держалось колдовское золото — но и оно обратилось в кипящую лужицу. Пламя ревело и билось об пол, но магия дуэльного зала и Беллатрикс еще держали его в узде — ведьма оборвала заклятие за долю секунды до того, как огонь коснулся бы пола.
* * *
— Откуда в моем доме этот медальон? — спросила Беллатрикс.
Винки растерянно мяла край простынки.
— Винки не понимает, о чем говорит хозяйка, — пролопотала она. — Винки не понимает, какой медальон.
— Обыкновенный, червленого золота, со змейкой и одним изумрудным глазком, — Белла начала терять терпение. — Ну? Откуда в моем доме взялась эта вещь?!
— Винки не знает, — домовуха долго терпела и, наконец, разревелась. — Винки не знает, госпожа!
— Беллс, она, похоже, в самом деле не знает, — подал голос Сириус. — Ты приказала говорить ей правду, она говорит, что не знает.
Беллатрикс забарабанила пальцами по подлокотнику. Она перевела взгляд с хмурого Сириуса на хнычущую Винки.
— Пошла прочь, — вяло сказала Белла и повернулась к кузену. — То есть ты предлагаешь считать, что это было в доме с самого моего первого появления?
— Это логично.
— Это только одна из версий, — отрезала ведьма. — Как тогда ты объяснишь, что я его ни разу не видела за несколько уборок и несколько лет жизни в этом доме?
— Тем, что ты не заходила в комнату Регулуса?
— Я там появлялась, — возразила Белла.
— И когда это было в последний раз? Три года назад? Или ты осматривалась и наводила порядок в этой комнате? Беллс, он был здесь. И ты знаешь, кто его мог прятать.
— Эльф…— прошептала Беллатрикс. — Эльф, если получил приказ от хозяина. Все сходится.
Беллатрикс негромко рассмеялась и согнулась пополам. На нее было больно смотреть. Сириус аккуратно придвинулся к сестре и погладил ее по спине.
— Белла, — очень тихо позвал ее Бродяга.
— Отстань, — Беллатрикс истерически хохотнула. Ее плечи подрагивали. — Четыре года жить с крестражем…
Сириус отпрянул, как от Финдфайра.
— А если нашла бы? — спросил он, и этот вопрос заставил их обоих замолчать.
— Он все равно умер еще в восемьдесят первом, — прошептала Беллатрикс. — Какая разница, из какого крестража выполз бы фальшивый Волдеморт. Я слишком хорошо его знала. Слишком, — Беллатрикс сидела, ссутулившись, будто она сразу постарела на несколько лет. — Вот только если бы я на него набрела в первый год… я была тогда слишком слабой. И вот это вот, кузен, стало бы плохой историей.
— Кричер, — позвал Сириус.
— Хозяин звал Кричера, и Кричер пришел, — эльф появился на ковре, скаля свои зубки. — Чего желает хозяин?
Беллатрикс подняла взгляд. Домовик не выглядел раздраженным или ленивым. Обычно Кричер недолюбливал Сириуса Блэка. Он подчинялся, но он никогда не подчинялся так же быстро, как Белле. Даже Пенелопу он слушался с большей охотой. Сейчас Кричер выглядел чуть ли не довольным.
— Как в этом доме оказался медальон? — Сириус спросил на полсекунды раньше, чем Белла открыла рот.
Они оба ожидали от эльфа любой реакции — но не жуткой смеси счастья и горечи. Кричер долго, очень долго рассказывал свою историю, иногда сбиваясь на всхлипы. Домовик рассказал про озеро, на дне которого дремлют инферналы. Он рассказал про страшный напиток, который будит самые черные воспоминания. Он рассказал про то, как его позвал назад Регулус и, услышав рассказ о крестраже, оставил свою последнюю волю. Наконец, он рассказал, как Регулус Блэк выпил эту чашу и, подменив медальоны, оказался под водой.
— Хозяин Регулус запретил Кричеру говорить хозяйке о медальоне и показывать его, — посетовал домовик. — Но хозяин Сириус — не хозяйка. Кричер думает, что не нарушил приказ хозяина Регулуса.
* * *
— Господа, — спросила Пенелопа за обедом. — Я хочу понять, отчего моя домовуха сегодня ходила зареванная.
Повисла пауза, в которой отчетливо были слышны хлопки. Беллатрикс размеренно, с непроницаемым видом, захлопала в ладоши.
— Наконец-то, — произнесла она. — Наконец я слышу от тебя слова «моя домовуха». Растешь над собой, все дальше и дальше.
Пенелопа посмотрела на Сириуса. Бродяга очень выразительно молчал.
— Правда, я никогда не думала, что ты будешь настолько тщательно за ними следить, — Беллатрикс откровенно тянула время. Как говорить беременной женщине про крестраж? Чем это может кончиться?
— Даже за домашними животными ухаживают, — пожала плечами Пенелопа. — Тогда они лучше служат. А домовые эльфы — это, все-таки, не домашние животные. Они, как минимум, разумны.
Пенни договорила, но в ее глазах явственно был виден вопрос: «Так все же — почему?». Положение спас Сириус. Бродяга, может, и не отличался выдержкой, но свою женщину он знал гораздо лучше Беллатрикс.
— Пойдем, — Блэк поднялся, оглядел оустевшие тарелки и аккуратно взял жену под руку. — Пойдем, милая, я тебе кое-что с глазу на глаз расскажу…
* * *
Эльфы мыслят совсем не так, как люди. Было даже странно — видеть пещеру, четко понимать, что вот тут, скорее всего, другой цвет стен, тут — другие камни, а Регулус в то время все же выглядел иначе. Человек видел воспоминания эльфа будто через цветную линзу. Понятно, что именно ты видишь, но форма и восприятие другое. Будь у Блэков больше времени и желания — они бы попробовали вывести нужное преобразование. Но сейчас им хватало и такой картины. Беллатрикс смотрела первой и сейчас ждала, пока Сириус высунет голову из думособроса.
Прошло три минуты перед тем, как Сириус вернулся в реальный мир и первым же делом полез за табаком.
— Вот, значит, где оно все произошло, — заговорил, наконец, Бродяга. — Пещеру можно открыть свежей кровью, а там уже все становится ясно.
— Ясно то, что там мог скрываться фальшивый Волдеморт, пока не возродился. И ясно то, что туда соваться, скорее всего, стоит только после войны. Можно послать домового эльфа на разведку, но если он что-то и найдет, то только следы маленького лагеря.
— Поясни.
— Все хитрее, чем казалось. Он говорил про крестраж, но не про крестражи. Он всего лишь открыл кусочек тайны, чтобы получше спрятать все остальное, — Беллатрикс закурила следом за Сириусом. — Чтобы все, кто задастся вопросом о его возрождении, получили ответ, который их устроит — а о том, что могут быть и другие крестражи, никто бы и не подумал. Фальшивый Волдеморт сошел с ума, но не надо считать его полным идиотом. Сейчас, когда он возродился, к этому месту никого не подпустят просто так. Краучу некуда податься, а в моем случае… думаю, что я с его точки зрения, про эту пещеру не знаю и знать не могу. Если мы туда придем и откроем пещеру кровью Блэков, он просто перепрячет остальные крестражи, вот и все.
— Пусть думает, что никто ничего не знает, — процедил Сириус и неожиданно взорвался. — Какого черта Регулус сделал именно так? Почему он не пришел ко мне, к Дамблдору, наконец, к Слагхорну?
— Потому что вы его могли убить. И, что важнее…
— …Снейпа же не убили! — оскалился Бродяга.
— И что важнее! — повысила голос Беллатрикс. — Регулусу было просто некуда идти. Он верил в идеи Темного Лорда. Думаешь, он бы пошел к вам и стал бы сражаться на вашей стороне? У нас он остаться не мог, Темный Лорд мог узнать, что видел Регулус. К вам он прийти тоже не мог. А третьей стороны тогда просто не было. Вот он и выбрал то, что выбрал. Нашел свой мир, а нам предстоит это теперь расхлебывать.
Блэки помолчали.
— Назови сына в его честь, — сказала Беллатркис через пару минут.
— Пенелопа сказала мне то же самое.
XCIV. Верность мертвым
Эта пара выглядела странно. Дело было не в одежде и не в речи — мужчина и женщина были вполне прилично одеты и говорили на английском, как настоящие коренные англичане. Дело было в какой-то инаковости. Трудно было сказать, что конкретно их отличало от остальных посетителей паба, но из мелких деталей складывалось общее впечатление.
Мужчина и женщина сидели вдвоем за столиком в глубине зала. Китти видела многих посетителей и считала, что хорошо разбирается в людских типажах, но эту пару классифицировать не выходило. Мужчине на вид было лет сорок, а может, даже и хорошо за сорок. Его ощутимо старили не очень здоровая кожа и волосы — такое ощущение, что сколько их ни отмывай, они все равно останутся сальными. Хоть самую капельку.
Женщина притягивала к себе заметно больше внимания. Выглядела она ощутимо младше спутника, но вела себя именно как старшая. К ней очень подходило слово «леди» — достаточно было поглядеть, как она сидит и как она ест. Правда, Китти плохо представляла себе леди, пьющую пиво. В какой-то момент девушке показалось, что именно так и должны выглядеть настоящие ведьмы. Строго и чуть старомодно. Китти не удержалась и представила эту женщину в широкополой остроконечной шляпе. Представила и сама удивилась тому, насколько подошел такой головной убор.
-…Не вижу принципиальной разницы с «Дырявым котлом», — пожала плечами Беллатрикс. — Хотя должна признать, что пиво очень хорошее.
— В отличие от «Дырявого котла», нас здесь не знают, — заметил Снейп.
— Это свойство круга общения, а не заведения.
Беллатрикс дождалась, когда официантка сменила пепельницу, и продолжила развивать мысль.
— Забавно, что внешней разницы с нашими пабами почти нет. Та же еда, те же специи, разве что на кухне у них не магия, а электричество. Но тем не менее, поужинать в «Дырявом котле» — нормально, а поужинать в маггловском пабе — экстравагантно. Почему?
— Потому что ужинаешь ты не только в заведении, но и с людьми.
— Именно, — указательный палец Беллы назидательно наклонился в сторону Снейпа. — В «Дырявом котле» нет магглов.
— Тебя не трясет от отвращения? — губы профессора изогнулись в подобии улыбки.
— Нет, почему? — Беллатрикс полезла было за палочкой, но вовремя опомнилась и щелкнула зажигалкой. — Приятная компания, хорошая еда, как я уже сказала, отличное темное пиво. Чего еще мне не хватает? Эта идея мне нравится куда больше, чем чайники мадам Паддифут и мы под обороткой. Все-таки мы не в том возрасте, чтобы налегать на сладкое.
Ведьма выпустила к потолоку струю дыма.
— К тому же, школьников все знают. Мы просто привлекли бы к себе больше внимания.
— Возможно, — согласился Снейп.
— Хотя я хочу попробовать и этот вариант, — мысли Беллатрикс скакнули в совершенно неожиданную сторону.
— Белла, ты сумасшедшая… — протянул Снейп.
— А ты только сейчас это понял? — фыркнула ведьма. — Вроде бы ты не первый день меня видишь и даже не первый год.
Пару минут они молчали. Беллатрикс поедала салат и искоса поглядывала на профессора. Лицо Снейпа оставалось бесстрастным. Если он и испытывал эмоции, то под этой маской их не было видно. Еще одно напоминание, что Снейп — отличный окклюмент и то, что он думает, по нему не видно.
— Кстати, еще одно отличие от «Дырявого котла» — это музыка, — Беллатрикс посмотрела за спину профессора, туда, где танцевали несколько пар. — Кажется, под это танцевали те двое в «Криминальном чтиве»?
Северус молча кивнул.
— Потанцуем, Снейп? — прищурилась Беллатрикс.
— Нет, ты точно сошла с ума…
Профессор сделал неуверенное движение, будто собрался подняться и в самый последний момент остановился. Белла негромко засямеялась, глядя за тем, как дернулся Снейп — ей нравилось видеть, как Северус на миг выходит из равновесия, ей нравилось видеть, как он обескуражен, ей просто нравилось видеть на его лице живые человеческие эмоции.
— Я уже было подумал, что ты всерьез, — на лицо Снейпа вернулось обычное бесстрастное выражение.
— Ты вроде бы должен помнить, что я люблю только бальные танцы, — Беллатрикс все еще улыбалась. — К тому же, без ложной скромности, посмотреть на нас сбежится полпаба.
— Намекаешь на то, что мы привлечем к себе много ненужного внимания?
— На то, что мы сами по себе будем смотреться эффектнее этих магглов, — ведьма назидательно подняла палец.
— Знаешь, Беллатрикс, — Снейп смотрел куда-то сквозь нее и тщательно подбирал слова. — Иногда меня удивляет твое… даже не знаю, как назвать. Отношение к жизни?
— Жизнерадостность? — уточнила ведьма.
— Можно и так сказать.
Беллатрикс помолчала несколько секунд, рассматривая на свет бокал с темным пивом. Наконец, она медленно поставила бокал на стол и пристально посмотрела на Снейпа.
— А чем тебя это удивляет, Снейп? — волшебница заговорила неожиданно тихо; ее речь напоминала змеиное шипение. — Или может быть, с твоей точки зрения я должна сидеть и тихо страдать, смакуя все свои переживания? Нет, Северус, не дождешься. Я дважды вышла из Азкабана не для того, чтобы похоронить себя живьем. Нет, у меня осталось слишком много дел, которые надо доделать.
— Я имел в виду…
— Молчи уже, раз поднял этот вопрос. Все они мертвы. Мой лорд, мой муж, мой дед — их уже нет на этом свете. Рудольфус задержался дольше всех, и тот ушел три года назад. Ты думаешь, что ванна выплаканных слез хоть кого-то из них вернет к жизни? Или что позерское мрачное молчание, — Беллатрикс чуть не выплюнула эту фразу, — лучший способ их почтить? Это не так.
Беллатрикс непроизвольно дернула плечами, вспомнив темно-серые коридоры и рубища дементоров.
— Десять лет, изо дня в день, мне надо было бороться за свой разум. И вот я здесь, и я жива. Знаешь, Северус, это непередаваемое ощущение, когда ты просыпаешься и вдыхаешь майский воздух — и этот запах городского дома кажется тебе самой прекрасной вещью, которую ты нюхал в жизни? Конечно же, не знаешь. Ты не был в том месте, после которого хочется просто жить, жить и ловить каждый момент этой жизни. Замкнуться в себе и всхлипывать, что жизнь кончена? — Беллатрикс чуть не сплюнула. — Это значит сдаться Азкабану. Но я не для этого продержалась там десяток лет. Так-то, Снейп. И если тебя это поражает — уж извини, при ком еще мне радоваться жизни?
* * *
— Слушай, а вообще есть хоть что-то, что ее бы не бесило? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Если только портрет Фаджа на ее столе.
Ведьма завозилась, устраиваясь поудбнее. Она сидела на кровати, закутавшись в одеяло, ее спину подпирала подушка и грела рука Снейпа. Белла куснула губу и поглядела в окошко — за окнами стояла темнота, в которой тускло светили фонари. Их бледные огоньки напоминали редкие зубы во рту старика. Спальню в доме Снейпа освещал один ночник — он давал ровно столько света, чтобы можно было различать мебель и видеть Снейпа, который валялся рядом и приобнимал ведьму за талию.
— Правдоподобно, — Беллатрикс вытянула руку из-под одеяла и взяла чашку чая с тумбочки.
— И это ведет мой любимый предмет, — заметил Снейп. — И пытается вести себя, аки директор.
— Что, настолько бесцеремонно?
— Умным людям стало все ясно сразу после того, как она перебила Дамблдора во время приветственного слова…
— Ого! — удивилась Белла и на всякий случай поставила чашку назад на тумбочку.
— А полным идиотам, то есть трем четвертям школы, все стало ясно после случая с Макмилланом.
— Макмиллан, Макмиллан, Макмиллан… это должен быть парень с Хафлпаффа, ровесник племянника, так?
— Именно. Юноша, оказывается, любит и вроде даже умеет играть на гитаре. Ему не повезло продемонстрировать это при Амбридж, — в голосе Снейпа проскользнуло что-то, отдаленно напоминающее сочувствие. — Госпожа инспектор сделала ему замечание.
— Интересно, какое…
— Госпожа инспектор, — Снейп вложил столько язвительности, что стало ясно — для него этот титул не больше, чем пустой звук, — пояснила, что любителям маггловских песен надо собирать чемоданы и жить с магглами.
— Ого, — присвистнула Беллатрикс. — Этак она бы к магглам выкинула половину Хогвартса и четверть Слизерина. Даже в моей юности слушали всякое. И что же Дамблдор?
— Дамблдор написал докладную записку на имя министра, но, я думаю, ее проигнорируют. Хотя у нас было нечто, отчего про Макмиллана можно ненадолго забыть. После него Амбридж наткнулась на твоего племянника.
— Что, тоже с гитарой? — съехидничала Белла.
— Да.
Беллатрикс резко повернулась к Снейпу. На ее памяти племянник никогда такими вещами не интересовался… хотя знала ли она, чем именно интересуется Малфой? Племянник не особенно болтал с ней.
— Именно с гитарой, с маггловскими песнями и с Джинни Уизли, — продолжил Снейп.
— Что?!
* * *
— Панс, там тихо?
Слизеринка выглянула в коридор и осмотрелась. Потом она аккуратно прикрыла дверь — пару секунд она еще чего-то ждала.
— Ну? — шепотом повторил Рон.
— Тихо, тихо, — Панси шагнула к парте, на которой уселся Уизли. — Никого нет, давай уже, доставай!
Девушка уселась на парту рядом с Роном и Уизли аккуратно, как величайшее сокровище, достал из портфеля целую стопку листов.
— Вот, — Рон протянул бумаги Панси; на первом листе гордо значилось: «Форд Англия. Руководство по ремонту и эксплуатации»…
…-А Джинни сильно досталось? — спросила Панси через пять минут, когда они с Роном успели просмотреть книжку, которую Уизли переснял в отцовском гараже.
— Да не знаю, — пожал плечами Рон. — Вопиллера не присылали, точно, но ходит грустная. Я попробовал спросить, так она сказала, чтоб не лез не в свое дело. И вообще, взяла бы и спросила сама.
— Не злись, — Панси очень быстро, почти неуловимым движением, коснулась щеки парня губами. — Я даже не понимаю, от чего именно ты сердишься. Из-за Малфоя, что ли?
— Ну… — Рон обнял Паркинсон за плечи и притянул к себе. — Понимаешь, как-то неправильно — злиться на сестру за то, что она дружит с Малфоем, когда мы тут сидим, да? Вроде как долой двойные стандарты, но я за нее все равно боюсь. И вообще, лучше расскажи, как ты летом водила машину.
— Ой, это долгая история, — Панси положила голову на плечо и начала рассказывать. — Во-первых, меня прикрыл Флинт, так что самым сложным было не раскрыться перед родителями, а во-вторых… вообще, я не просто водила фордик, как твой, а еще и насмотрелась на разные. Вырасту — заведу себе БМВ.
— Не надо БМВ, — Рон чуть пошевелился. — Сириус говорил, что его дядя как раз на такой машине разбился в семьдесят седьмом.
* * *
Малфои отреагировали на новость одинаково — с нарастающим беспокойством. Беллатрикс смотрела на обоих супругов — до ужаса похожих буквально во всем: от цвета волос до выражения лиц. Они втроем встретились в Малфой-мэноре утром в понедельник — инициатором встречи оказался Люциус, который получил сову из Хогвартса. Амбридж не удержалась и отписалась лорду Малфою о том, что юный Драко позволяет себе играть на маггловской гитаре маггловские же песни.
— Суть дела имеет не такое значение, как его обстоятельства, — подытожил Люциус.
— Если она позволяет себе подобные послания, — вмешалась Нарцисса, — то из этого можно сделать далеко идущие выводы об изменившейся позиции Фаджа. Возможно, что его вооруженный нейтралитет перерастает во что-то более неприятное.
Люциус кивнул, соглашаясь с женой. Беллатрикс ощутила легкий укол белой зависти — эти двое настолько ужились вместе, что понимали друг друга без всяких слов. Люциус распространялся не особенно долго. Надо будет написать Амбридж. Надо будет попробовать встретиться с министром и протянуть время. Рано или поздно фальшивый Волдеморт явится на свет — чем больше министр медлит, тем меньше потеряют Вальпургиевы рыцари.
Про Драко и Уизли они вспомнили лишь когда Беллатрикс собралась уходить и они с Нарциссой остались наедине.
— Я беспокоюсь из-за того, с кем общается Драко, — сказала Нарцисса.
— Вокруг Поттера крутятся Уизли, так что невозможно оставаться рядом с Поттером, и не контактировать с Уизли, разве нет?
— По-моему, девочка Уизли контактирует с Драко, а не крутится вокруг Поттера, и это мне не нравится, — Нарцисса поджала губы. — Я знаю, к чему это может привести. Как бы эта девочка не начала его соблазнять.
«Ну да, Сигнус Блэк в этом возрасте был уже папой, — отметила Беллатрикс. — Прецедент уже есть».
— Я все же не такого плохого мнения о племяннике, — возразила Белла. — По меньшей мере, я думаю, что это он в случае чего проявит инициативу. Но не могу не отметить, что Уизли, конечно, ему не пара, хоть и чистокровная.
* * *
Беллатрикс отшвырнула газету и грязно выругалась. Выпуск «Пророка» спланировал на пол — люди на колдографиях разбежались по углам, и на полу остался лежать только текст с несколькими пустыми рамками.
«…В этот момент мы должны задать себе простой вопрос: как именно организация, побежденная десяток лет назад, смогла воскреснуть именно теперь? И тут же задать и второй: почему организация воскресла именно теперь?
Нам будут рассказывать о "возвращении Сами-Знаете-Кого". Господа, мы все еще в детстве видели тех, кто и вправду вернулся, вот только Толстый Монах вряд ли смог бы сейчас исполнять обязанности аббата. Но часть правды в этом действительно есть: кое-кто действительно вернулся в оборот прямо перед тем, как организация начала оперировать снова.
Это не ТКНН. Все гораздо проще. Из тюрьмы вышла Беллатрикс, тогда еще Лестрейндж. Та самая, которая, еще четырнадцати лет от роду, запечатлена нашим светским хроникёром вот на этой фотографии из дома Блэков. Посмотрите на этот танец, посмотрите на руки на ее талии. Вы знаете, кому они принадлежат. И вы знаете, где еще эти руки были.
Разумеется, женскую верность просто обеспечить — и мы должны спросить себя, как далеко во времени она простирается? И как далеко в пространстве. Возможно — что и строго на север, к самому центру Северного моря...»
XCV. Брат и сестра
— Беллс, Беллс, спокойно! — твердил Сириус. — Я тебя прошу, спокойно!
Газета со злополучной статьей так и осталась лежать на полу. Винки попробовала было сунуться в гостиную, но, лишь услышав «хозяйку Беллатрикс», скрылась в коридоре. Медуза Горгона рядом с Беллой сейчас выглядела жалкой дилетанткой. Мадам Блэк могла бы обратить какого-нибудь журналиста взглядом в пепел, а не в камень.
— Беллс!
— Что «Беллс»?! — Беллатрикс выдала такую тираду, от которой даже Сириус пришел в легкое изумление. — С-с-гною уродцев…
— Послушай, — Бродяга протянул к ней руки; видимо, для того, чтобы в случае чего схватить. — Беллс, не надо необдуманных поступков. Я тебя прошу.
Белла несколько раз открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Я в своем уме, — наконец, произнесла она.
— Я очень хорошо тебя знаю, — невозмутимо сказал Сириус.
— Нет, ну только подумать… — ведьма села на диван. — Я понимаю, что они сами привыкли все получать через постель, но!
— Но ты заявляешь протест.
— Нет, я планирую этому сопротивляться, — Беллатрикс села в кресло и потянулась за сигаретами.
— А разница?
— Протест, — Белла чуть наклонила голову, — это когда я говорю: «Мне это не нравится. Мне это не подходит». Сопротивление — это когда я делаю так, чтобы то, что мне не подходит, больше не происходило.
Сириус присел на диван и прищурился.
— Протест — это когда я говорю, что в чем-то не участвую. А сопротивление — это когда я делаю так, что и другие в этом не участвуют. Улавливаешь разницу, Бродяга?
— О да, кажется, я улавливаю.
* * *
Дом на Гриммо исчез. Еще пять минут назад любой волшебник мог увидеть, как он нависает над площадью, будто мстительный дух — но теперь он растворился, словно его никогда и не существовало. Фиделиус накрыл гнездо Блэков. Беллатрикс, Сириус и Пенелопа скрыли дом в тот же вечер, в который прочитали эту злополучную газету. Для них было очевидно, что статья готовит общественное мнение к аресту мадам Блэк. Опыт такого уже был. И этот опыт подсказывал, что соблюдение формальностей для Фаджа дело необязательное.
«Придется оставить денежные дела на откуп Люциусу», — думала Беллатрикс, разглядывая улицу через окно. Она специально молчала, чтобы Пенелопа могла спокойно подумать и вспомнить, кто же мог написать такой текст.
— Мадам Блэк, — Пенелопа, наконец, заговорила, — мне кажется, что я знаю автора.
— Ну-ка, ну-ка, — Беллатрикс моментально повернулась к невестке.
Пенни с огромным животом возлежала на диване. Она уже отложила газету и смотрела в потолок. «Дирижабль», — подумала Белла, подходя к невестке.
— Я не уверена точно, но по стилю вроде Кафф, — Пенелопа чуть приподнялась и устроилась удобнее на подушках. — Точно не Скитер, и у нас говорили, что у Каффа хорошие отношения с Фаджем — точно знаю, что он писал несколько статей по прямому указанию министра.
— Интересно, — Беллатрикс потерла подбородок.
— Я просто не знаю, кто еще мог бы за это взяться и писать в похожем стиле.
— Хорошо, — согласилась мадам Блэк. У нее оставалась еще одна, не менее важная тема для беседы. — Теперь о более серьезном, моя милая. Ты ведь понимаешь, что рожать ты будешь не в Мунго?
— Ну… я ожидала такого, — как-то не очень уверенно произнесла Пенни. — Сначала потому что традиция, теперь из-за... Сами-Знаете-Кого.
— Мы найдем нормального целителя, — Беллатрикс аккуратно взяла невестку за руку.
* * *
Драко осмотрелся по сторонам. Вообще, вечером на верхнем этаже Астрономической башни обычно никого не бывает, но осторожность никогда не лишняя. Особенно с Амбридж, которая даже во сне ищет, из чего бы раздуть скандал. Малфой поморщился: ему показалось, что кто-то тихо идет по ступенькам. Вместо того, чтобы выскакивать и смотреть, кто там идет, парень прижался к стене. Шаги чуть стихли. Парень прищурился. Вроде бы никого нет. Тогда кто крался по лестнице?
— А вот и я, — девичья ладошка вынырнула откуда-то сбоку и накрыла глаза Малфоя.
— Джинни, ну вот зачем, а? — Драко аккуратно отвел ее руку. — И так обстановка неприятная.
— Вот за этим я и одолжила мантию у Гарри, — Уизли уселась на подоконник и хлопнула по камню рядом с собой.
Они скрылись под плащом. Им двоим хватало места ровно на столько, чтобы сидеть рядом и не очень сильно прижиматься друг к другу. Малфой даже прикрыл глаза; возле Джинни было тепло и спокойно. Там, за тканью, осталась дура-инспекторша, фальшивый Темный Лорд и весь Хогвартс. Умом Драко понимал, что Волдеморт — самое серьезное, что может быть сейчас в волшебной Британии, но вот Амбридж была тут, рядом, в одном здании. А Волдеморт — далеко.
— На тебя не сильно ругались? — спросила Джинни.
— А за что? — пожал плечами Малфой. — Маггловские песни сейчас волнуют только идиотов. И пусть только попробует сказать, что я не настоящий чистокровный волшебник.
— Ой, — произнесла Джинни с непередаваемой интонацией. — Даже если тебя не знать, достаточно просто посмотреть и сразу ясно — самый малфойский Малфой.
— Да? — Драко немного удивился. — Мне всегда говорили, что я очень похож на маму.
— Не знаю. Как по мне, так у тебя типичная малфоевская внешность, но давай лучше сменим тему.
— Давай. Тебе-то ничего родители не сказали из-за меня? — аккуратно спросил Драко.
— А за что? — Джинни повторила вопрос Малфоя. — Что я послушала, как парень поет песню? Я девочка приличная, ничего того, за что маме с папой надо ругаться, я не делаю. Ага?
Девушка легонько коснулась пальцем носа Малфоя.
— Послушай, наши родители и так стараются оградить нас от всего на свете. Давай лучше думать о том, что делать нам самим, а не о том, что еще про нас всех скажет родня?
* * *
— Похоже, что мы хорошо заметны, — сказала Беллатрикс.
— Не исключено, но только для магглов. Волшебники не так хорошо разбираются в машинах.
— Найдутся те, которые разбираются. Припаркуйся подальше, пешая прогулка еще никому не мешала.
Кафф жил в квартире неподалеку от Косого переулка. Жил один и без каминной сети. Главред «Пророка» ходил с работы пешком, благо занимало у него это минут пятнадцать. В тех же пятнадцати минутах ходьбы, в переулочке, в противоположной стороне от «Дырявого котла» припарковался блэковский «Гелендваген».
— Главное, чтобы сразу пошел домой, — Беллатрикс проверила сквозное зеркало и потеребила крышку от флакона.
— Куда он денется? — хмыкнул Сириус. — То, что он отлеживается по вечерам пятницы — доказанный факт.
— Может быть всякое, но надеяться будем на лучшее. Терпеть не могу эти маггловские тряпки.
— А тебе идет, — заржал Сириус.
— Иди ты, — ведьма сняла с фляги крышку и отпила зелье.
Оборотку надо готовить месяц. Но у Блэков был подходящий запас такого зелья. Бродяга потратил сутки на то, чтобы добыть волосок молодой магглы, похожей комплекцией на Беллатрикс.
— Пошли, — Сириус, приняв свою порцию, открыл дверцу…
…Варнава Кафф возвращался домой в приподнятом настроении. Закончился еще один трудовой день, ушел в тираж еще один номер, впереди был законный выходной, когда можно оставить дела на заместителя. Он не спеша прошел через «Дырявый котел». Прошелся по маггловскому Лондону. Открыл дверь в подъезд. На лестничной клетке стояла и скучала женщина, по виду — обычная маггла, но молодая и симпатичная. Варнава скользнул по ней взглядом. Пожалуй даже весьма симпатичная, хотя на вкус волшеника сочетание нормальной кожаной куртки и голубых штанов, джинсов, смотрелось неприятно. Волшебницы очень редко носили брючные костюмы.
Варнава скользнул по ней взглядом и собрался пройти мимо, когда женщина подняла на него взгляд.
— Здравствуйте, мистер Кафф.
Это оказалось для главреда настолько неожиданно, что он остановился на секунду и только после этого выдал:
— Я не общаюсь с незнакомыми людьми…
— Увы, со мной вам поговорить придется, — Кафф не успел моргнуть, как из рукава куртки выглянуло жало волшебной палочки.
Снизу послышался звук шагов. Варнава затравленно оглянулся и увидел мускулистого человека, поднимавшегося по лестнице.
— Только не надо орать, мистер Кафф, — улыбнулась женщина. — Или мой друг Джулс сделает вам кляп из своего носка. Позвольте мы напросимся к вам в гости.
Квартира оказалась без сюрпризов. Только маггловский замок с простой защитой от «Аллохоморы». Кафф, видимо, не ожидал, что к нему могут вот так вот взять и зайти очень недобрые люди. Кроме ловушек, у хозяина квартиры отсуствовало и чувство вкуса. Белла скривилась, едва только войдя в прихожую. На том месте, где у нормальных людей находится зеркало, у Каффа висел его же портрет — Варнава был изображен в виде пэра.
— Что ж так мелко, мистер Кафф? — засмеялась ведьма, обозрев портрет и кучу украшений. — Вы бы еще изобразили себя в виде патриция или вообще Зевса. Не хотите? Надеюсь, в уборной у вас не позолоченный унитаз?
— У… у Фаджа… — промямлил Кафф.
— Что у Фаджа? Золотой унитаз?
— Нет. Портрет в виде патриция.
— Мило, — хмыкнула Белла. — Джулс, прикрой дверь, а вы, мистер Кафф, сделайте одолжение, бросьте на пол палочку… молодец. Пойдемте в гостиную, побеседуем.
Кафф уныло поплелся в гостиную. Только оказавшись в глубоком кресле, таком же аляповатом, как и все в этой квартире, он смог более-менее нормально заговорить.
— Послушайте, — начал он, не сводя взгляда с черной прямой палочки, смотревшей прямо на него, — Я хотя бы хочу понять, с кем имею дело…
— Какая разница, откуда мы?
— Нет, я имею в виду, я даже по имени вас не знаю, — когда в комнату вошел Сириус, взгляд Каффа метнулся к нему и тут же вернулся к палочке, — вот вашего друга я знаю, а вас нет.
Редактор попробовал обаятельно улыбнуться, но его улыбка получилась жалкой.
— Меня зовут Сьюзан, — ведьма еле заметно улыбнулась. — Но из этой ситуации вам просто так не выбраться. Видите ли, мы — сотрудники мадам Блэк. Вы ведь помните, кто такая мадам Блэк?
— Я… — Кафф, кажется, сообразил, из-за чего к нему пришли. — Послушайте, я… мне очень неудобно, что так вышло с мадам Блэк. Я приношу извинения, я ведь сильно завишу от министра…
— Инсендио, — язык пламени остановился в шести дюймах от лба Каффа; редактор моментально замолчал. — Я прошу извинить, кажется, я вас перебила? Продолжайте, мистер Кафф. А, вы уже закончили. Тогда позвольте мне кое-что вам возразить. Вот опишите мне мадам Блэк.
— Я…
— Беллатрикс Блэк, — отчетливо произнесла ведьма, — какая она?
— Ну… она черноволосая… — Кафф мелко дрожал.
— Еще!
— Она… худая.
— А она на гулящую девку похожа?
— Нет, — выдохнул редактор.
— Так за что же вы ее так ославили на всю страну?
— Я… я не ославил…
— Нет, мистер Кафф, давайте будем серьезными, — Белла начала терять терпение. — Вы написали в «Пророке», что все знают, где были руки… Сами-Знаете-Кого, — Беллатрикс чуть не сказала «Темного Лорда». — А мадам Блэк очень не любит, когда молва запускает чьи-то ручонки туда, где бывал только ее супруг. Впрочем, у вас есть шанс скомпенсировать моральный ущерб и мы тихо-мирно уйдем.
— Как? — Кафф чуть подался вперед.
— Насколько нам известно, у вас, мистер Кафф, есть превосходная коллекция компромата. Где она? Если вы ее передадите в наше пользование, для вас все закончится хорошо.
— Да, она здесь, в моем доме. Я отдам…
— Империо!
* * *
— Ну все, — Беллатрикс, уже переодевшись, начала развязывать внушительную папку. — Можно ехать, пакет с нашими шмотками кинем в речку и пусть доказывают, что мы там были.
— А что Кафф? — Сириус завел мотор.
— Уже спит сном младенца. Утром проснется в мотеле, будет помнить только то, что решил загулять. Что ему? Номер на ночь он снимал, администратор помнит, что к нему приходила женщина, «Конфундус» сбоев не дает. Так что наш милашка-редактор основательно напился.
— Я опасаюсь за память.
— Меня учил Руквуд, — отрезала Беллатрикс. — Все должно быть чисто.
Внедорожник набрал скорость и помчался по трассе. Белла, сидевшая на заднем сиденье, наколдовала «Люмос» и принялась читать — у нее был еще минимум час до того, как они окажутся в окрестностях Лондона. Кафф мог быть наивным человеком, мог не понимать некоторых реалий, но вот свою работу он знал по-настоящему хорошо.
Списки людей, плативших Фаджу — фамилии, предположения о том, за что платили, даже суммы. Дела Люциуса Малфоя в конце шестидесятых — еще холостой юный лорд Малфой, оказывается, перепродавал маггловское оружие. Делишки Эджкомб, которая пришла Фаджу на смену. Целая тетрадь с наблюдениями и анализом действий Миллисенты Багнолд и Фаджа — нынешний министр старательно помогал прошлому министру скинуть Крауча.
В этой дьявольской папке, казалось, было все и на всех. Даже про страсть Уайтхорна к маггловским безделушкам, которые он выкупал у музеев. Все рассортировано, все в хронологическом порядке…
…Сириус остановился через пятнадцать минут недалеко от местной речки-вонючки. Блэки вышли с парой тяжелых пакетов.
— Бродяга, — очень тихо спросила Беллатрикс, когда вещи, в которых они были у Каффа, ушли на дно. — А ты в курсе, что наш дядя Альфард имел хорошие отношения с судмедэкспертами?
— Нет, — подобрался Сириус.
— У Каффа написано, что он в самом начале шестидесятых зачастил к тамошним девицам, работавшим с кровью. Я бы не обратила внимания, если бы не один нюанс — в семьдесят седьмом, за пару месяев до смерти, он тоже там побывал. Как это узнал Кафф, я не представляю, но склонна в это поверить. Дядюшка вообще был полон сюрпризов.
XCVI. Рутина
Андромеда оставалась единственным спокойным человеком на Гриммо. Сириус нервно прохаживался по комнате. Беллатрикс постоянно смотрела на часы, будто от ее взгляда время пойдет быстрее. Одна только миссис Тонкс сидела на диванчике, наблюдала за Сириусом и время от времени косилась на кочергу, плававшую под потолком. Ее — за неимением топора — повесили час назад ради успокоения нервов, но она все еще держалась. Наверху было столько густого дыма, что кочерга вполне могла держаться и без всякой магии.
— Сириус, — мягко произнесла Андромеда. — Это надолго, поверь. Не надо вести себя, как маятник.
— Слушай, Меди… — Бродяга повернулся.
— Что? — все-таки Андромеда сильно отличалась от старшей сестры характером; Белла бы уже давно метала взглядом молнии и искала бы только повод для взрыва. — Идет третий час, роды длятся не два и не три часа. Дору я вообще рожала полсуток — моя милая дочка даже на свет пошла вперед ногами, а не вперед головой.
Сириус сел на диван и принялся сосредоточенно изучать туфли.
— Сидите лучше смирно, — пожала плечами Тонкс. — Я все понимаю, но самое умное, что вы можете сделать — это ждать.
* * *
— Правильно тебе сказала Андромеда. Девочке нужен покой, а не пляски бешеных папуасов.
Сириус оскалился во все тридцать два зуба. Регулус Альфард Блэк родился только под самый вечер и тут же поставил весь дом на уши. Закончилось все это тем, что смертельно уставший Тед Тонкс ушел спать в гостевую спальню, а счастливого Сириуса и довольную Беллатрикс сослали заняться чем-нибудь полезным. У Андромеды действительно хватало опыта в таких делах, и Беллатрикс сочла за лучшее ее послушать.
Как только стало ясно, что все в порядке и Сириус стал счастливым отцом, они с Беллатрикс отправились в гараж, переоблачились в комбинезоны, загнали «Гелендваген» на эстакаду и принялись за обработку машины. Сириус, в отличие от кузины, точно знал, чего надо добиться и что для этого потребуется. Первые полчаса он просто объяснял, чего делать нельзя.
Нельзя просто так взять и обработать днище чарами полета.
Нельзя даже касаться палочкой карданного вала и осей.
Нельзя усиливать только подножки — отвалятся, не выдержав тяжести машины.
— …Короче, с мотоциклом была просто детская задача, — подытожил Сириус.
— Да уж, — хмыкнула Беллатрикс. — Я думала, что все будет гораздо проще.
— Если хочешь превратить автомобиль в гору хлама, то да…
…Через час с небольшим они выбрались из-под машины и устроились на скамеечке. Как объяснил Сириус, осталась сущая ерунда — поставить вместо магнитолы пульт управления. Магнитолой назывался маггловский приемник, который стоял внутри машины. Беллатрикс усмехнулась; все происходившее выглядело настолько нормальным, естественным и мирным, что даже не верилось в дом под Фиделиусом и назревающую войну.
— Дамблдоровские скоро явится? — спросила Белла, когда Сириус вытер лоб и с довольной физиономией уставился в потолок.
— Ага, — кивнул Блэк. — На днях. Знаешь, даже не верится.
— Во что именно? — Беллатрикс закинула ногу на ногу. — В то, что стал отцом на четвертом десятке?
— Нет, Беллс. Скорее в то, что все вообще случилось вот так.
— Вот так — это как?
— Хотя бы свадьба и Андромеда, — пожал плечами Сириус.
— Блэк всегда платит свои долги, — Беллатрикс прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. — Ты все знаешь про Андромеду и отца Доры. И я уже говорила, что других родственников и других невест у нас нет.
Сириус помолчал; Белла вспомнила, как старый директор Блэк возил ее лицом по столу. Десяток лет назад она бы не поверила, что все сложится вот так. В хрупкий мир с Сириусом уже тогда бы поверила, в остальное — нет.
— Лучше так, чем по пути Гонтов, — продолжила Беллатрикс.
— Ничего, Регулус вырастет человеком, — Блэк улыбался совершенно по-детски.
* * *
— Вроде чисто, — Рон снова спрятался за углом.
Уизли и Паркинсон прислушались. Вроде бы тихо — никто даже не приближается к этой части школы. Они подождали еще полминуты и тихо скользнули прочь от замка — туда, где располагалась хижина Хагрида.
— Ключи не забыл? — прошептала Панси на ходу.
— Не забыл, не забыл, — пробормотал Рон, на всякий случай похлопав по карману.
Хеллоуин прошел скучно. Да и вообще вся жизнь в Хогвартсе с приходом розовой жабы стала серой и одновременно слащавой до омерзения. Еще год назад Гарри с Роном думали, что нет человека омерзительнее Снейпа. Теперь Амбридж наглядно показала, что Снейп — просто строгий и немного язвительный человек. Но, как это бывает со всеми подростками — чем сильнее их прижимать к ногтю, тем более диким будет их бунт.
Хагрид все равно спал — полувеликан ложился рано, а с нынешним суматошным темпом занятий он вообще храпел без задних ног, едва лишь темнело. Клык хорошо знал Рона. Никто их не видел, никто их не слышал; пара минут — и Рон с Панси оказались в незапертом сарайчике, посреди которого стоял красный фордик.
— А маггловские машины трудно водить? — спросил Рон.
— Нет, почти так же, как метлу, — Паркинсон захлопнула дверцу и пристегнулась. — Давай ключи.
— Держи. У тебя точно проблем со Снейпом не будет?
— У декана другие заботы: как бы на Слизерине не передрались между собой. Рон, мне правда приятно, что ты за меня беспокоишься, но в конце концов, кто из нас гриффиндорец?
Панси еще раз поправила зеркало заднего вида и провернула ключ. Фордик завелся и двинулся вперед, как хорошая лошадь. Машина не фыркала и не дергалась — ровный, плавный ход фордика ничем не напоминал кульбиты, которые он выделывал под управлением Рона три года назад.
— Круто, — сказал Рон. — Это ты за лето так научилась?
— Я же говорила, — Панси быстро взглянула на Рона, — летом по знакомству с Флинтом.
Девушка быстро нажала кнопку невидимости. Фордик вздрогнул; кроме недолгого гудения, ничего не говорило о том, что машина растворилась в воздухе.
— Слу-ушай, — Рон покосился на Паркинсон; девушка сидела, прижавшись к спинке сиденья. Она держала руль обеими руками, но как-то расслабленно, так, как сам Рон держался бы за метлу: крепко, но не сильно. — Панси, ты права: после того, как мы его покрасили в красный, он стал ездить гораздо быстрее!
Они подняли фордик в воздух и помчались над Запретным лесом. Панси держала машину высоко; от верхушек деревьев до колес был не меньше полусотни футов. Когда машина полетела, Паркинсон впервые подалась вперед и сжала покрепче руль. Она уже водила маггловские автомобили за земле, она уже летала на метле, но управлялть летающей машиной с помощью руля и педалей для нее будо в новинку.
— В Хогсмид не улетим? — резко спросила Паркинсон.
— Нет, — Рон посмотрел на карту и компас. — Еще полчаса с такой же скоростью — и мы будем по другую сторону леса. Там развернуться можно.
— Ага, я не хочу поворачивать в воздухе над лесом.
Уизли и Паркинсон замолчали. Под ними проплывал зимний лес. В слабом лунном свете он казался призрачным. Почти нереальным. Над ними нависали зимние слоистые облака. И посреди всего этого летел маленький красный автомобиль, в котором горел свет — единственное цветное и теплое пятнышко посреди зимы.
— Будешь? — Рон протянул девушке открытую бутылку тыквенного сока.
— Буду, — Панси, наконец, справилась с собой и спокойно убрала одну руку с руля.
Паркинсон заглушила двигатель через час, когда они описали круг над самой опушкой и приехали назад, к хижине Хагрида. Рон и Панси, не сговариваясь, отстегнули ремни и поцеловались, не выходя из машины.
* * *
С рождением Регулуса Блэка все только начиналось. Дело было даже не в том, что за маленьким ребенком нужен тщательный уход — у Пенелопы все в порядке с материнским инстинктом, а два эльфа в свое время нянчили младенцев. Дело было даже не в том, что на Гриммо ночевал Тед Тонкс — он в свое время уже осматривал Беллатрикс.
Проблемы начинались с оформления документов. Никто не будет идти в министерство и брать справки из Мунго. Не после статей в «Пророке». Сириус смог связаться со своими и попросить Дамблдора о помощи. Старый директор обещал приехать сам и привести своих людей, чтобы оформить свидетельство о рождении на дому. Закон позволял это проделать.
Но Беллатрикс четко понимала, что свидетельство — это скорее повод. Нужная процедура, но все равно лишь повод для встречи с Дамблдором. Настоящая причина лежала на поверхности. Чисто теоретически из Азкабана может выйти живым даже тот, кого приговорили к пожизненному заключению. Осужденного могли помиловать по истечении определенного срока.
Огюст Руквуд, которого все называли Августом, отбывал срок за шпионаж. Мальсибер сидел прежде всего за то, что был колдомедиком боевого состава Упивающихся. Их обоих могли помиловать через десять лет. Яксли уже пробовал вытащить их из Азкабана, пока Беллатрикс отлеживалась на Гриммо в свои первые месяцы на свободе. И, естественно, у него ничего не вышло. Не вышло из-за Дамблдора.
Сейчас Вальпургиевы рыцари собирались сделать второй подход к снаряду. Понятно, что ни Долохова, ни оставшегося Лестрейнджа никто и никогда не помилует — на суде им поставили планку освобождения в двадцать пять лет. Но вытащить хоть кого-то с соблюдением процедуры можно было уже сейчас.
* * *
Дамблдор явился на Гриммо не один. К довольному Сириусу и мрачой делегации Вальпургиевых рыцарей пришли сразу четверо волшебников. Директора сопровождали Муди, Гестия Джонс и Эммелина Венс.
К делу они перешли далеко не сразу. Сначала Венс и Джонс улаживали формальности с новорожденным. Потом, когда Беллатрикс уже собралась перейти к делу, Дамблдор огорошил всех новостью.
— Сириус, мальчик мой, — очень мягко сказал Дамблдор, и Белла сразу поняла: грядут неприятности. — Вчера вечером я выяснил, что Амбридж назначила Гарри взыскание с кровавым пером.
— То есть?! — спросили Блэки в один голос.
— То и есть, — директор сел в кресло и посмотрел на Беллу с Сириусом. — Гарри неоднократно говорил о том, что он видел на кладбище. Министерство это отрицает, и Амбридж тоже. В конце концов, после очередного урока ЗОТИ она назначила ему взыскание — писать этим пером фразу «Я не должен лгать».
— Это переходит все границы, — вмешался Малфой.
Эммелина наградила Люциуса долгим, проницательным взглядом, в котором ясно читалось: «Кто бы говорил».
— Почему вы выяснили только вчера? — спросила Беллатрикс.
— Мы не можем это оставить просто так, — вмешался Сириус.
— Не можем, — согласился директор. — Гарри считает, что и без того надоедает нам своими проблемами. Если бы не мисс Грейнджер, которая пришла ко мне с рассказом, юноша мог скрывать это еще долго. И да, это действительно переходит все границы, поскольку в данном случае действует чиновник Министерства. Я предлагаю тебе, Сириус, проинструктировать крестника. Пусть зафиксирует след от пера на руке. Надо написать на мое имя заявление.
— Я напишу, — выражение лица Сириуса не предвещало ничего хорошего.
* * *
— Итак, господин директор, — Беллатрикс взяла слово. — Мы хотим добиться освобождения некоторых из наших соратников. Мальсибера и Руквуда формально могли помиловать еще четыре года назад. К концу года мы можем подать повторное ходатайство.
Дамблдор обвел взглядом Яксли, Малфоя и Беллатрикс. Посмотрел на Сириуса, который сидел в углу и демонстрировал, что он не при этом деле. Наконец, покосился на Венс, сидевшую прямо, как струна.
— Вы все понимаете, что фальшивый Волдеморт начнет войну с организации побега, — продолжила Белла. — И у людей, заточенных там, особого выбора не будет. Поэтому свести к минимуму пополнение фальшивого Лорда — наша общая цель. Я рассчитываю на ваше понимание.
Аластор еле слышно хмыкнул.
— Госпожа Блэк, — Дамблдор погладил бороду и посмотрел на нее поверх очков. — Я, безусловно, понимаю ваши мотивы, но у нас, — «у нас», очевидно, означало Орден Феникса, — есть один серьезный вопрос. Вы можете гарантировать, что Руквуд и Мальсибер тоже сочтут Волдеморта фальшивым?
— Любопытно узнать, как должны выглядеть эти гарантии, — вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Малфой. — Не письменное же обязательство.
— Безусловно, — хмыкнула Венс. — Но мы не можем быть уверены.
Обстановка в комнате ощутимо накалилась. Огромный стол, который отделял переговорщиков друг от друга, казалось, сейчас задрожит.
— Господа, — через пару секунд произнесла Беллатрикс. — Мы можем дать другую гарантию: ни Руквуд, ни Мальсибер не присоединятся к фальшивому Волдеморту. Такое, я думаю, устроит всех.
* * *
«Похоже, Сириуса они любят побольше, чем меня», — отметила Беллатрикс. Очередной номер «Пророка» опубликовал в светской хронике заметку о рождении сына в семье Блэков. Текст за авторством Риты Скитер гласил:
"Внимательные читатели светской хроники уже замечали, что Сириус Блэк нечасто радует нас новостями — но с избытком восполняет качеством.
Сначала мы с вами внимательно следили за драматическим оправданием господина Блэка. Окруженное анимагией и преданной дружбой, оно вызвало гораздо больше шуму, чем даже выход на свободу его кузины, мадам Беллатрикс.
К счастью, господин Блэк охотно раскрыл эту потрясающую историю нашей сотруднице Пенелопе Кристал. Мы в редакции с удовлетворением следили за этим проектом, и я прочила ей большое журналистское будущее, но, как вы знаете, все сложилось по-другому. По счастью, Пенелопа помнила коллег добром, и мою обширную статью о свадьбе господина Блэка и госпожи Кристал внимательные читатели никак не могли пропустить.
Теперь же нам объявляют о рождении первенца семьи Блэк. "Ежедневный Пророк", разумеется, желает мальчику всего самого доброго, однако давайте задумаемся — о чем нам говорят обнародованные Блэками обстоятельства?
Во-первых, имя наследника. Мальчика нарекли Регулусом, в честь покойного брата господина Сириуса. Также жертвы первой Войны — но жертвы на другой стороне. Возможно, в результате общения с кузиной господин Блэк пришел к мысли вот таким забавным способом намекнуть на возможность национального примирения? Будет славно, если его жест не уйдет в песок.
Во-вторых, из конфиденциальных источников мне стало известно, что Блэки не обращались в министерство для регистрации новорожденного. Под документами же, как нам с большим трудом удалось выяснить, стоят подписи министерских служащих, известных своей подчеркнуто продамблдоровской позицией. Что в результате? Господин Блэк, очевидно, предпочел даже такую малость доверить своим знакомым по старым временам, подчеркнуто игнорируя Фаджа.
Что же, это не оскорбление, а ожидаемый ответ на некоторые высказывания нашего Министра. Будем надеяться, что стороны этим и ограничатся".
XCVII. Последнее мирное Рождество
Регулус Блэк спал. Первенец и наследник семьи Блэков успел всласть накричаться, собрать все внимание и теперь спокойно лежал в своей кроватке. Беллатрикс методично покачивала колыбель; Пенелопа сидела напротив и откровенно наслаждалась отдыхом.
Белла очень хорошо представила, что было бы, заведи они с Рудольфусом ребенка в семидесятых — достаточно было просто поглядеть на молодую мать. Это на Гриммо с младенцем возилась Пенелопа. В доме Лестрейнджей нянчить детей было некому, если не считать Беллатрикс.
Она бы не смогла целиком посвятить себя воспитанию ребенка, она бы не смогла сидеть в стороне, пока муж и деверь воюют, наконец, одновременно заниматься детьми и стоять в ближнем круге она бы тоже не смогла. Все было понятно, логично и оговорено между супругами еще в семьдесят четвертом, во время медового месяца.
Они с Руди знали, что так надо, но сейчас Беллатрикс покачивала колыбель и отчаянно прогоняла мысли о том, какими могли бы быть их дети. Красивые, чистокровные, похожие на родителей — они бы застали другой мир, если бы все получилось так, как хотели Упивающиеся.
Беллатрикс очень тихо вздохнула и продолжила качать колыбель. Маленький Регулус Блэк спокойно спал. Ребенок был очень похож на Сириуса. И на Беллатрикс.
— Надо же, так тихо спит, — Пенни присела рядом с Беллой. — У нас так быстро уложить не получается.
— Это нормально. Я помню, как выглядел Люциус, когда только родился племянник. Там тоже возились они двое и стая домовиков.
— Если честно, я немного побаиваюсь лорда Малфоя, — призналась Пенелопа. — Мне приходилось читать и слышать про него разное.
Беллатрикс рассмеялась: негромко, чтобы не разбудить мальчика.
— Побаиваешься его? — фыркнула ведьма. — А как же тогда я? Мне даже немного обидно.
— У вас с Сириусом совершенно другие отношения, — ответила Пенелопа и покосилась вниз, на белые носки Беллатрикс, которые чуть приоткрывала длинная юбка. — Я в свое время много чего читала и слушала про семидесятые. Даже не верится, что у вас все так повернулось.
— Никому не верится. Даже нам самим не верится. Кстати, — Белла поглядела на невестку, продолжая покачивать колыбель. — А Нотта ты тоже побаиваешься?
— Нотта? Нет, — пожала плечами Пенни. — Он кажется более спокойным, что ли.
— Внешность очень обманчива. Нотт в свое время мог в чем-то не соглашаться с лордом Волдемортом, Люциус — никогда. Изо всех нас, пожалуй, у Фредерика больше всего ума и меньше всего амбиций. За пределами пропаганды, конечно, но ты это уже могла заметить.
— Могла. Я все-таки проработала немного в журналистике, — кивнула Пенелопа. — Мы уже разработали план. Если вы его одобрите, у нас будет своя периодика.
— Изумительно. Так вот, — продолжила Беллатрикс. — Нотт в свое время сотворил изумительные материалы, очень наглядные и действенные. На меня, по меньшей мере, действовали. Зайди в комнату к… брату Сириуса, погляди в верхнем ящике стола.
— Мадам Блэк, а вы мне расскажете про них про всех то, что можно рассказывать?
— А ты уверена, что тебе нужно это знать?
— Я думаю, что должна знать, кто приходит в мой дом, — Пенелопа машинально коснулась своего локона; она так и продолжала красить волосы в черный цвет.
— В твой дом? — улыбнулась Беллатрикс. — Это хорошо. Эльфы уже зовут тебя хозяйкой, так? — ведьма дождалась кивка и продолжила. — Продолжай в том же духе, и ты окончательно освоишься среди нашего надменного семейства.
— Я продолжаю, — очень тихо сказала младшая Блэк. — Скажите, такая дама, похожая немного на вас, только седая… это Ликорида или Кассиопея Блэк?
— Ликорида, — сразу ответила Беллатрикс. — Моя двоюродная бабка ни разу еще не появлялась на Гриммо. А что, она пробовала язвить? На моей памяти это была единственная женщина, способная заткнуть и уязвить тетку Вальбургу.
— Примерно, — сказала Пенелопа. — Я ее встретила в коридоре и она поинтересовалась — та ли я полукровная девочка, которую нашел Сириус?
— А ты? — Белла приподняла бровь.
— Я сказала, что я жена Блэка и мать Блэка и понятия не имею, о какой «девочке» идет речь, — Пенни прищурилась.
— А что она? — Белла даже перестала качать кроватку с младенцем.
— Она мне поаплодировала.
— Я бы тоже, если бы рядом не спал твой сын, — Белла повернулась к невестке. — Все правильно, моя милая. Ты уже родила наследника — это твоя программа-минимум, родить и воспитать наследника семьи. И если бы ты в такой ситуации вела себя как какая-то приживалка, поверь, я бы не смогла тебя уважать. Все правильно, веди себя вежливо, но твердо. Это лучший способ добиться уважения в нашем доме.
* * *
Они все-таки разбудили Регулуса. Через полчаса тихих разговоров обеим женщинам пришлось опять укладывать малыша, а не обсуждать соратников Беллатрикс. Но и получаса им хватило для хорошего ликбеза. Белла очень хорошо помнила их всех — и оставшихся на свободе, и сидевших в Азкабане. Конечно, Пенелопе она рассказала далеко не все.
Ей ни к чему было слышать давние слова Роули: «Убейте сотню — вам захотят отомстить. Убейте десять тысяч, как Гриндевальд — враги выстроятся в очередь за вашей головой. Но если убить всего лишь нескольких, скрывая свои действия под завесой тайны и безмолвия — вся Британия будет вопить от ужаса, услышав наше имя». Так сказал Роули, и Волдеморт согласился с ним.
Строго говоря, Пенелопа спрашивала ее про то, что это за люди, а не про дела этих людей. Белла ни о чем не соврала — просто кое о чем не рассказала. Беллатрикс умолчала о делах Селвина и его боевой пятерки. Зато она хорошо описала, каким был валлиец в повседневной жизни: свирепым, опасным, увлекающимся средневековым оружием. Старинный топор и заколдованный кнут из коллекции Себастьяна всегда были предметом зависти Макнейра.
С Малфоем, Яксли и Ноттом проще. Пенелопа и сама знала, что Малфой хитрый перфекционист, что Яксли — квалифицированный юрист с твердокаменным характером, что Нотт — пропагандист и любитель истории. Она гораздо чаще видела этих людей и уже успела сформировать какое-то свое мнение.
Беллатрикс завернулась в одеяло. В свое время, году в семьдесят девятом, младший Крауч предлагал Волдеморту перейти к настоящему террору и вместо точечных акций устроить взрыв на атомной электростанции. Барти повторил ту же самую ошибку, которую регулярно совершают молодые, талантливые и амбициозные люди. Он решил, что до него никто таких идей не обдумывал.
Тогда именно Руквуд быстро и четко объяснил парню, что целью организации является не слом Статута, а взятие власти по одну из его сторон.
— Нам плевать на магглов, — тяжеловесно говорил невыразимец; Беллатрикс надолго и всерьез запомнила взгляд и интонации уставшего человека, — плевать во всех аспектах, которые не относятся к нашему миру. Мы, конечно, можем устроить взрыв реактора, но что мы получим для решения наших проблем здесь и сейчас? Мы должны держать в страхе грязнокровок, а не место, откуда они берутся.
Руквуда и Мальсибера еще можно вытащить. С остальными — сложнее. Чтобы добиться свидания с Долоховым, пришлось лезть вон из кожи и нести галлеоны в Министерство. Беллатрикс несколько месяцев ждала свидания с собственным мужем — остальным нельзя было послать даже посылку или письмо.
* * *
— Сын мой, — спокойно произнес Люциус Малфой. — Присядь, у нас будет серьезный разговор.
— Я весь внимание, папа.
Драко уселся в кресло. Интересно, о чем хочет говорить отец? О том, что было в конце семестра? Или, наоборот, взрослые решили поручить ему что-то ответственное?
— Что у вас происходит на Слизерине? — резко спросил Люциус.
— В каком именно плане? Отношений, настроений, событий?
Отец и сын пару секунд молчали, сидя друг напротив друга. Люциус думал, Драко ему не мешал.
— Думаю, что отношений, — негромко сказал старший, — про события я и так наслышан.
— В любом случае поймали Поттера, а не меня, — пожал плечами Драко. — Слизерин очень интересно поделился. Половина просто ни во что не вмешивается, а другая половина разделилась. Тоже примерно пополам. Могло бы дойти до драки, но декан пообещал, что покарает за любое выяснение отношений внутри факультета.
— Понятно… то есть тебя на Слизерине слушают?
— По меньшей мере, я отговорил нескольких людей вступать в Инспекционную дружину, — улыбнулся Драко.
— Хорошо, — Люциус забарабанил пальцами по подлокотнику. — В мое время у тебя могли бы быть проблемы хотя бы из-за отношений с гриффиндоркой, с этой девочкой Уизли.
— Отношений? — Малфой уселся в кресле, как на троне. — Папа, не пойми меня неправильно, но это прямо-таки идея!
— Я даже не знаю, как реагировать на то, что тебе в голову приходят такие идеи, сын.
— Я могу обосновать.
Люциус Малфой впервые за все время разговора удивился по-настоящему.
— Обосновать что? Пользу от того, что ты будешь встречаться с, Мерлин упаси, Уизли? Может, мне еще зайти к старшему Уизли в его каморку на работе и спросить — не поженить ли тебя с его дочерью? — лорд Малфой сочился ядом. — Боюсь, что эта семейка будет просто прыгать от восторга.
— Папа…
— Что? — отец поморщился. — Объясни мне, какие могут быть причины для общения с… как ее? Джиневрой Уизли? Рядом мало симпатичных девушек? Рядом мало других чистокровных девушек? Любой нормальный волшебник гордился бы попаданием в Двадцать Восемь, а не опровергал это, как Септимус Уизли.
— Перспективы, папа, — Драко позволил себе улыбнуться.
— Я заинтригован. Продолжай.
— Смотри, пап, — Драко подался вперед. — Сейчас Уизли — очень бедная многодетная семья, их младшая дочь — считай, бесприданница, и все то, о чем ты сказал. Но если с их двумя старшими детьми все более-менее понятно, то вот с младшими все интереснее. Посуди сам: один из них секретарь министра, близнецы заводят общее дело с нашей родней из Блэков, Рон Уизли — лучший друг Гарри Поттера, вокруг которого будут долго водить хороводы. Уизли сейчас бедны, папа. Но в перспективе их дочка — неплохая партия. Но она сама и ее родители пока этого не понимают. Вот и все.
— Это даже в чем-то логично.
— Ну, кроме того, Джинни, судя по ее матери, сможет родить несколько новых Малфоев. Не одного. Иногда я жалею, что у меня нет братьев. И да, мне с ней вполне нравится общаться. Мы богаты, папа. Даже без учета тех активов Блэков, которые остались в руках моей тети, мы можем позволить себе не думать о приданом.
Отец и сын посмотрели друг на друга с пониманием.
— Мне нравятся твои приоритеты, сын, и нравится то, как ты подаешь свою точку зрения, — кивнул Люциус. — Признаюсь, что я рад тому, как ты превращаешься из избалованного мальчика в молодого мужчину.
— Я вовремя это осознал, отец.
— Да, вовремя. Жаль, что в твоем детстве мне пришлось многое делать для семьи, но за пределами семьи. Хорошо, я не буду препятствовать, если твое общение с этой девочкой зайдет дальше. Но, тем не менее, я настоятельно советую тебе подумать еще раз перед тем, как заводить с девушкой разговоры о совместной жизни, — лорд Малфой помолчал. — Что же касается нескольких наследников… сын, у нас с твоей матерью была серьезная причина заводить только одного ребенка. У Малфоев есть один секрет в шкафу, и тебе пока рано его знать.
* * *
Беллатрикс рассмеялась во весь голос. Ведьма схватилась за живот, вытерла слезы и даже не задумалась о том, что на нее сейчас смотрит школьница.
— Как-как? — Белла всхлипнула. — Родовая магия? Что тебе еще о нас рассказывали? Оргии? Жертвоприношения?
— Не рассказывали, — Гермиона выглядела не столько оскорбленной, сколько расстроенной. — Я читала.
— Читала что? — Беллатрикс назидательно приподняла палец.
— Например, труд из Запретной секции «О старинных династиях Британии», шестнадцатый век. Там написано…
— …Я знаю, что там написано, — Белла не удержалась и смахнула несуществующую слезу. — Но этот труд представляет интерес только для историка, да и то — как сборник анекдотов.
Происходил какой-то сюрреализм. Белла спокойно отнеслась к тому, что на Рождество к ним в дом приехал Поттер. Белла спокойно отнеслась к тому, что с Поттером приедут его друзья — в конце концов, после сочельника на Гриммо явились не только Уизли и эта маггловская девочка, но и племянник.
Но вот к тому, что Грейнджер даже ее начнет воспринимать, как энциклопедию, Беллатрикс все же оказалась не готова. Волшебница посмотрела на школьницу; Гермиона сидела так, как будто вокруг — Хогвартс, а перед ней парта. «Забавный зверек», — подумала Белла. Вопросы и домыслы магглокровки не столько раздражали ее, сколько забавляли.
— Родовая магия — это выдумка средневековых нуворишей, которым надо было как-то объяснять тотальное превосходство старинных чистокровных семей не только в деньгах, но и в волшебной силе. Средневековый человек не то, что не ищет ответов на вопросы — он и не задается этими вопросами. Или принимает на веру ответ того, кого считает авторитетом. Поэтому в нашем обществе вплоть до Нового времени ходило множество бредовых теорий о крови и наследовании.
Беллатрикс оглядела покрасневшую собеседницу. Похоже, на Гермиону уличение в собственном незнании действовало сильнее, чем высокомерие.
— Подумай сама. Допустим, просто допустим, что какие-то способности волшебника передаются по наследству. Не общие способности к магии, а предрасположенность к каким-то ее областям. Но у любого ребенка два родителя. Как быть, если ребенок больше похож на мать? Родовая магия пойдет по женской линии? И как тогда может сохраниться разделение семей на области интересов?
— Никак, наверное, — пожала плечами Гермиона.
— Воспитание! — повысила голос Белла. — Только воспитание и происхождение. Чистокровные дети с рождения узнают все то, что вам, — ведьма прищурилась, — только приходится узнавать. Дело не в заклинаниях, которым учат в Хогвартсе. Я думаю, что в школе вас не учат включать… как его? Телевизор?
Гермиона почему-то решила не спрашивать, откуда Беллатрикс известно про телевизоры.
— Ну… да, не учат.
— Вы это узнаете сами, потому что варитесь в этом с рождения, — Беллатрикс поерзала в кресле, устраиваясь удобнее. — Знаешь, это даже забавно. Тебе прекрасно известно, кто я, мне прекрасно известно, кто ты, — ведьма не меняла интонаций: для нее колоссальная разница между ней и гриффиндоркой была чем-то естественным. — Но мне интересно проверить некоторые свои выводы. Если хочешь — зайди завтра днем после обеда ко мне в кабинет. Пройдемся по дому и посмотрим, насколько ты ориентируешься в нашем быту.
— Наверное, это будет интересно, мадам Блэк, — Гермиона подалась вперед; обещание новых знаний действовало на нее сильнее, чем снобизм.
— Очень хорошо, тогда жду тебя завтра днем. А пока что, — Белла фыркнула. — Наша родовая магия — это семья. Что удивительного в том, что дети, которые растут среди авроров, невыразимцев и взломщиков проклятий, отлично разбираются в черной магии?
Грейнджер ушла, оставив Беллатрикс наедине со своими мыслями. Перси и Флинт вышли на связь с интервалом в два дня. Сначала Маркус прислал сову с шифровкой — в отделе магического транспорта царит нездоровое оживление. Комитету по выработке объяснений спущено новое поручение: проработать положение об объяснениях чрезвычайных происшествий, вызванных колдовством. Даже без комментариев было понятно — речь идет о выработке объяснений в случае теракта магов против магглов.
Перси появился в поле зрения Беллы за два дня до сочельника. Они увиделись в Лондоне, возле книжного магазина. Беллатрикс заметила, что Уизли был не один — он вышел оттуда с этой маггловской девочкой, Грейнджер, усадил ее на автобус и только после этого отправился к месту встречи.
Уизли добавил нечто более интересное. Фадж уже прорабатывал варианты введения чрезвычайного положения. Но при этом даже в кулуарах никто не говорил о возвращении Волдеморта.
Именно после этого у Беллатрикс рухнули последние сомнения. Если бы Беллы Блэк не было — ее стоило бы выдумать, чтобы повесить на нее всех собак. Можно было обращаться в намеченные типографии, начинать информационную войну… и тем самым дать Фаджу повод бить по всей организации.
Прямое столкновение с Министерством могло или оказаться фатальным, или привести к неприемлемому ущербу для организации. Единственный надежный способ скинуть Фаджа, который видела Беллатрикс, сводился к одной фразе: показать всем фальшивого Волдеморта.
Они знали, что Поттер постоянно видит в своих снах дверь из Отдела Тайн. Они знали, что чудовищная змея не так давно напала на Артура Уизли — отец семейства жив, но по-прежнему лежит в Мунго. Все ниточки сходились к тому пророчеству, фрагмент которого знал Волдеморт и лишь несколько его доверенных людей.
Беллатрикс не знала, когда именно фальшивый Волдеморт попробует наступить на те же грабли, но догадывалась, чего именно он хочет — добыть полный текст предсказания. Но почему бы просто его не взять?
Нужен Руквуд.
* * *
«...Сейчас уже достоверно известно и подтверждено независимыми экспертами, что недавний побег из Азкабана не мог состояться без активной и хорошо организованной помощи извне. Возникает, однако, вопрос, кому вообще в нашей прекрасной стране сдались опасные террористы на свободе?
Разумеется, вы, наши проницательные читали, скажете, что вывод, в общем-то, напрашивается: в Британии есть только один круг, где людей, чудом и милосердием Министра миновавших Азкабан, привечают. Мы говорим, конечно, о сомнительной компании мадам Блэк и ее кузена. Кажется совершенно предсказуемым, что ее неясные предприятия привели к подобному исходу — к открытому противостоянию Министерству бок о бок с хорошо знакомыми ей бандитами и убийцами.
Но об этом еще скажет свое веское слово Визенгамот, а мы с вами должны подумать — так ли все просто? Давайте вспомним, как Блэки покидали Азкабан. Нет, первый раз Беллатрикс вышла из него совершенно законно, согласно нашей справедливой судебной системе полностью отбыв свой срок. Но мы достоверно знаем, что она не успокоилась, за что и оказалась в Азкабане второй раз чуть более чем через год. У нас, знаете ли, зря не сажают — это все, что мы пока что можем сказать, не нарушая интересов следствия.
Но кто же выносил решение о прекращении ее второго срока? Кто же был с ней так солидарен при "пересмотре" дела Блэка? И заодно — кто же по-настоящему заинтересован в раскачивании нашей с вами общей лодки?
Всплывает, поневоле всплывает монументальная фигура Альбуса Дамблдора. Мы знаем, что ему не впервой вмешиваться в размеренный ход правосудия: так, например, именно он пригрел возле себя мрачного типа по имени Хагрид. На совести полувеликана лежит душа маленькой девочки, но даже когда чудовище было изобличено Министерством, Дамблдор сделал все возможное, чтобы уберечь его от Азкабана.
Но даже это пока еще ничего не значит. Но, ведя расследование по делу Хагрида, мы обнаружили, что не меньшее влияние Дамблдор как профессор, уделял и еще одному ученику — Т. Реддлу, Тому, Кого Мы В Нашей Приличной Газете Не Хотели Бы Называть. До такой степени, что лично отвозил и забирал его с летних каникул! Опять же интересно, что свои частые переговоры с Г. Слагхорном, деканом Реддла, Дамблдор подчеркнуто не афиширует. До сих пор. Что же знает простой бывший преподаватель такого, что его так часто приходится умасливать?
Разумеется, если считать Того, Кого Нельзя Называть, чьим-то сторонним проектом, многие неясности предстают в новом свете. И почти открытая работа кружка его молодых почитателей в Хогвартсе, и неизвестно откуда взявшиеся у простого клерка деньги, и неторопливость Визенгамота в осуждении его действий. Кто знает, к каким результатам вела его настоящая работа?
Представляется очевидным, что Тот, Кого Нельзя Называть, погиб по непредусмотренным своим кукловодом причинам — Министерство нельзя так просто переиграть. Можно, впрочем, попытаться украсть его успех сочинением сказочек о маленьких детишках, но этот вопрос еще ждет своего исследователя.
Однако сам по себе Тот, Кого Нельзя Называть, ничего не значит. Важна его функция — антиобщественная и человеконенавистническая. Так что не мудрено, что, когда пришло время, его роль просто передали второй по яркости персоне в Упивающихся.
Кто передал? Тот, кто не поленился достать ее из Азкабана.
Казалось бы: при чём тут Дамблдор? Конечно, он как всегда ни при чём. Подумайте над этим».
«Пророк» высказался. Побег произошел. Явление фальшивого Волдеморта стало лишь вопросом времени.
* * *
За окнами квартиры стояла непролазная чернота, которую кое-где разрезали лучи фонарей и светящиеся окна в домах, похожие на редкие зубы. Снег повалил с самого обеда и уже несколько часов даже не думал прекращаться. Снежинки проносились быстрыми белыми тенями и опускались вниз, чтобы слиться с белой массой, покрывшей весь двор.
Старик стоял у окна и молча созерцал вихрь белых хлопьев. В комнате горел свет, и поэтому, кроме водоворота снежинок, в окне отражалось его лицо: спокойное, мрачное и холодное, как московская зима. Отражение все время подрагивало. Человек за окном стоял в окружении теней — метель породила множество призрачных картин, которые вились вокруг отражения.
Он простоял так несколько минут, когда в комнате что-то стукнуло. Старик даже не обернулся. Женщина молча поставила телефон на стол и шагнула к окну. Теперь за стеклом стояли двое — разные, но чем-то неуловимо похожие люди; так выглядят супруги, прожившие вместе столько лет, что начинают понимать друг друга без слов. Седые, древние и до сих пор крепкие. Вихрь вытянул их отражения прочь из маггловской квартиры и затянул куда-то вдаль, в другое место, в другое время, туда, где они оба были молодыми.
— Олег, пойдем ужинать? — спросила женщина.
— Чуть позже, — ответил Долохов. — Настюш, накладывай, я скоро приду.
Олег Михайлович снова остался один. Через полминуты он решительно развернулся и сел за стол. Старик аккуратно отодвинул палочку от маггловского телефона и, перед тем, как снять трубку, еще раз пробежался взглядом по полосе сегодняшней газеты. Он уже слышал новость по радио и успел ее прочитать — но что-то заставило его снова просмотреть статью.
«Британское министерство магии официально подтверждает, что в ночь на 13 января призошел массовый побег из тюрьмы строгого режима Азкабан. Как сейчас стало известно, все восемь сбежавших — осужденные к пожизненному заключению члены неогриндевальдовской организации «Упивающиеся смертью». В их число входят:
— Рабастан Лестрейндж, один из осужденных по резонансному делу супругов Лонгботтомов;
— Антон Михайлович Долохов, военный преступник и руководитель боевого состава «Упивающихся смертью»;
— Осмонд Треверс, осужденный за несколько убийств с особой жестокостью;
А так же пятеро других волшебников. Все сбежавшие крайне опасны.
Очевидно, что столь небывалый по дерзости и массовости побег просто невозможен без серьезной помощи извне. Как стало известно редакции, вопрос о введении чрезвычайного положения в данный момент обсуждается британским министерством.
Официальный Лондон связывает свои подозрения в организации побега с Беллатрикс Блэк, также состоявшей в ядах «Упивающихся смертью» и осужденной в 1982 году к десяти годам заключения в Азкабане. Хотя участие Беллатрикс Блэк в наиболее известных делах «Упивающихся смертью» было не доказано, неофициально мало кто сомневается, что она принимала деятельное участие в делах организации. В пользу этой версии говорит то, что двоюродный брат Беллатрикс, Сириус Блэк, до сего момента был единственным волшебником, сумевшим сбежать из Азкабана. Тем не менее, Сириус Блэк во время конфликта с Волдемортом состоял в рядах сопротивления. Это обстоятельство позволяет сомневаться в том, что Блэки, живущие в одном доме, совместно работали над побегом.
Председатель британского Визенгамота Альбус Дамблдор неоднократно заявлял, что Волдеморт смог каким-то образом избежать смерти. Эта версия кажется неправдоподобной, но, тем не менее, история внезапного исчезновения Волдеморта содержит много белых пятен, а научный и политический авторитет Дамблдора заставляет серьезно относиться к его заявлениям. Известно, что Игорь Каркаров еще летом сложил с себя полномочия директора Дурмстранга и до текущего момента не появлялся на публике.
Министерство магии Российской Федерации рекомендует воздержаться от посещения Британии…»
Старший Долохов отложил газету и снял трубку.
XCVIII. Побег
Руквуд старался не поднимать взгляд. Слева от него сидел Мальсибер; невыразимец один раз посмотрел на него и больше не хотел коситься на мрачного, выпрямившегося, как струна, колдомедика. Видимо, Мальсибер думал то же самое, что и сам Руквуд. Макнейра, обосновавшегося справа, волшебник почти не видел: драконья оспа еще в детстве отметилась на лице Августуса и испортила ему правый глаз. Чтобы посмотреть на Макнейра, пришлось бы поворачиваться всем корпусом. В конце концов, он положил обе руки на стол и принялся разглядывать ладони.
Руквуд старался не поднимать взгляд; во главе стола, совсем близко, сидел Волдеморт, и от него веяло стылым могильным холодом. От этого холода невыразимец хотел поскорее укрыться теплым одеялом и обложиться слоями согревающих чар. Но приходилось сидеть и чувствовать холод, похожий на холод Азкабана.
— …Долохов, я разве для того вытаскивал тебя из Азкабана, чтобы слушать твои возражения? — неожиданно спросил Темный Лорд.
— Мой Лорд…
— Мой Лорд! — передразнил Волдеморт. — Я гляжу, за четырнадцать лет моего отсутствия вы успели подзабыть о субординации. Мне нужны люди, которые проводят в жизнь мои распоряжения, а не спорщики. И когда я говорю — сделать, у вас должен быть один вопрос: как это сделать! А не заседание о том, стоит ли делать то, что я вам говорю. Если я сказал, что пророчество надо добыть, то его надо добыть сразу, как только вы сможете нормально держать палочки.
— Тем не менее, вы всегда прислушивались к нашим советам, — возразил Долохов. — И для этого вручили мне боевое крыло Организации.
— Что? — переспросил Волдеморт, и в зале повисла тишина. Руквуд встревоженно повернулся и увидел немигающие красные глаза. Змея, гревшаяся у ног Волдеморта, поднялась на хвосте; ее голова оказалась выше столешницы. — Ваши советы и нерешительность оставили меня без тела на четырнадцать лет. Уже поэтому делать вы будете то, что я вам скажу, и не иначе. Тебе что-то не нравится, Долохов? Ты не ценишь, что тебя вызволили из тюрьмы? Так можешь встать и идти. Ставлю тысячу галеонов против кната, что даже если о тебе забудет вся Британия, самое большее через год ты будешь визжать в московском подвале. Так ты не хочешь пойти на волю, Долохов?
Волдеморт замолчал и уставился на Антонина долгим змеиным взглядом, окончательно дожимая волшебника.
— Нет, мой Лорд, — выдохнул Долохов, и Руквуд увидел, что его руки подрагивают.
— Я ненавижу неблагодарность, дорогие мои, — Темный Лорд улыбнулся одними губами. — Вот Рабастан, я думаю, правильно понимает свою задачу.
— Да, мой Лорд! — рявкнул Лестрейндж; они с Краучем сидели по обе стороны от Волдеморта.
— Хорошо, — Темный Лорд откинулся на спинку кресла, как сытая змея. На какой-то миг повисла тишина. — Итак. Первой и главнейшей целью является Поттер как основная угроза нашему благополучию. И для решения этой цели мне нужно знать целиком пророчество. Жаль, что Северус его не дослушал до конца, правда, Северус? Правда. Вот из таких недоработок и складывается ваш оглушительный провал и запах вины, который не выветрился до сих пор.
С точки зрения Руквуда, здесь пахло не виной, а ощутимым страхом.
— Поттер. Только Поттер. Я подожду с Министерством. Моя власть никуда не уйдет, просто потому, что волкодавы старшего Крауча уже давно исчезли. Я могу позволить себе подождать хоть пару лет. А пока что — пророчество и Гарри Поттер, даже террор может подождать, хотя я хотел бы наметить пару интересных целей. Давняя идея Барти о подрыве атомной станции мне кажется разумной. Но это все потом. Сначала Поттер, а потом — Министерство.
Про то, как Волдеморт будет распоряжаться этой властью, Руквуд предпочел даже не задумываться.
— Хотя, возможно, я слишком строг с вами, — неожиданно сказал Волдеморт. — Трудно ожидать, что вы бы удержали ситуацию, внезапно оставшись без руководства. Инициатива — это хорошо, но вот только иногда она заводит вас не туда, куда следовало бы… Барти, вот скажи мне, зачем ты подговорил Лестрейнджей оставить дома Беллу? У меня было три Лестрейнджа, а теперь один. А Беллатрикс… даже не хочу о ней говорить. Села бы вместе с вами — сидела бы сейчас за нашим столом, а не пряталась бы на Гриммо…
* * *
Руквуд не мог заснуть. Он лежал на мягкой кровати под теплым одеялом, но сон шел к нему хуже, чем на азкабанском топчане. Рядом не было дементоров, но был Темный Лорд. В чем-то это соседство было даже хуже. Весь вечер после собрания Волдеморт наедине допрашивал Руквуда о свойствах пророчеств. Темного Лорда интересовало буквально все, что Августус смог вспомнить. Комната, в которой они разговаривали, была буквально обмазана защитными чарами. В какой-то момент Руквуд испугался, что после этого разговора Волдеморт просто заавадит его, и напряг все свои навыки окклюменции, чтобы, не дай Мерлин, не подать ему идею.
Руквуд заворочался; сон никак не шел. Все происходило как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Начиная от идущего по коридору Волдеморта и заканчивая нынешним собранием. Клетка никуда не делась; просто она стала больше и шире. И находиться в ней стало еще более рискованно — Темный Лорд действовал не хуже дементоров. Его, похоже, не волновало ничего из того, о чем они говорили в первую войну. Почти все, кто там сидел, служат ему не за совесть, а за страх. И сам Руквуд тоже выкладывал все из страха.
Что-то шевельнулось в комнате на уровне пола. Августус вздрогнул. Он был один, он лег спать один, он, в конце концов, закрыл дверь. Волшебник повернулся на бок, чтобы лушче разглядеть обстановку. Над полом скользнуло что то белесое. Змея?! Нет, совершенно нет, не тот цвет, не те очертания. Невыразимец еле успел понять, что это конверт, когда письмо заговорило; от этого голоса Руквуд буквально подскочил на месте.
— Руквуд, здравствуй, — в комнате прозвучал голос Беллатрикс; приглушенный, чуть изменившийся, но определенно ее голос. Почти так же она разговаривала в ту неделю, когда оказалась с ними в одном блоке Азкабана. — Я так думаю, что ты уже успел понять, куда ты попал. Как тебе на новом месте работы? Впрочем, я и так знаю. Так уж вышло, что фальшивый Волдеморт встретил меня раньше, чем вас всех. Я успела его послушать.
Руквуд в панике поглядел на дверь. Потом на конверт. И только потом он сообразил взяться за палочку и быстро проверить чары — оказалось, что кто-то уже набросил на дверь «Квиетус».
— Ты же умный человек, Руквуд. Мы оба знаем, чего мы хотели тогда и о чем нам всем сказали сейчас. Это существо — не Волдеморт, и не пытайся себя убеждать, что он одумается и образумится, — Беллатрикс сказала открытым текстом то, о чем Руквуд боялся подумать. — Времени у нас не так много, поэтому слушай внимательно. Мы готовы принять тебя и Мальсибера в любой момент. Свяжись со мной старым способом, ты знаешь, каким…
* * *
Идею с письмом целиком и полностью продумывал Сириус. Беллатрикс только наговаривала текст перед самым обычным на вид конвертом. Как Бродяга ухитрился заглушить вопиллер и научить его накладывать «Квиетус» — Белла до конца не понимала; впрочем, на тот момент ее голова была занята другими вещами.
Доставлял послания для Руквуда и Мальсибера Добби. Нормальный домовик придет в священный трепет от приказа устроить диверсию в доме, где работают чужие эльфы. Но Добби был ненормальным домовиком. Для него эти запреты являлись пустым звуком.
Пришлось ждать несколько дней перед тем, как Беллатрикс получила ответ. Руквуд, как всегда, сделал все по-своему; по всей видимости, он совершенно резонно опасался провокации. Вместо закладки он исхитрился прислать сову. Как он это сделал — осталось секретом. Неделя ушла на то, чтобы со всеми предосторожностями спланировать выход двух волшебников.
Сириус спрятал машину чуть поодаль от места встречи. Сразу было понятно, что Руквуд с Мальсибером смогут аппарировать в нужное место, но вот дальше их придется тащить. Беллатрикс очень хорошо помнила свои ощущения: она смогла аппарировать к Малфою, но через несколько часов свалилась без сил. Именно поэтому семеро волшебников поехали на «Гелендвагене» — в обработанном магией салоне места хватало всем.
Свои места они распределили заранее. Селвин и Роули по очереди доложили: все чисто, засады нет. Поле оказалось пустым — что для нескольких пар глаз, что для спектрального бинокля. Белла опустила прибор и поправила плащ-невидимку. Слева от нее даже не дрожал воздух — племянница стояла под своим плащом неподвижно, как статуя.
Прошло несколько минут. Белла сама не понимала, как это возможно, но она услышала хлопки аппарации. То ли дело было в неестественной тишине, в которой можно было услышать комара за десяток футов, то ли воображение добавило нужные детали, когда в поле возникли две черые фигурки. Волшебница схватилась за бинокль. Так и есть — Руквуд и Мальсибер, худые и шатающиеся, в мантиях, которые болтаются на них, как тряпка на швабре. К дубу бредут только эти двое и больше никого.
— Руки вверх! Держите так, чтобы мы их видели! — голос Тонкс под «Сонорусом» загремел на все поле.
— Не колдуйте! — истошно заорал Руквуд. — Не колдуйте, свои!..
…Беллатрикс успокоилась только тогда, когда прошло полтора часа. Это точно Руквуд и Мальсибер, а не гости под обороткой. Сириус, умница, спланировал маршрут так, чтобы они добирались до Гриммо дольше, чем действует оборотное зелье.
Найденыши буквально выползали из внедорожника прямо перед ясные очи Пенелопы.
— Пенелопа, знакомься, — Беллатрикс указала взглядом на обоих. — Это Августус Руквуд и Джордж Мальсибер, мои коллеги. Они некоторое время будут жить у нас. Коллеги, это леди Пенелопа Блэк, супруга моего кузена и мать нашего наследника.
* * *
Руквуд с Мальсибером рассказывали свою долгую историю. По большей части говорил Мальсибер. Руквуд сидел молча, грел в руках пивную кружку, наполненную горячим чаем и разглядывал выданные ему шерстяные носки из коллекции Беллы. Невыразимец лишь изредка вставлял комментарии и уточнял рассказ Мальсибера о том, как Волдеморт с несколькими Упивающимися пришел в Азкабан, выволок восемь заключенных и повозил их лицами по столу на собрании.
Кроме них двоих, в комнате у гобелена сидели Сириус, Тонкс, Пенелопа и почти все Вальпургиевы рыцари.
— Вот, в общем-то, и все, — закончил Мальсибер. — Остальное — мелочи.
— После первого собрания ему потребовалась вся информация о пророчестве, — добавил Руквуд. — Он разговаривал со мной с глазу на глаз несколько часов.
— Значит, теперь фальшивый Волдеморт знает о пророчествах все, что ему надо, — протянула Беллатрикс.
— Я не буду за это извиняться, — Руквуд пристально посмотрел на нее.
— Я и не требую, — Беллатрикс вставила фразу за миг до того, как невыразимец докончил бы мысль. — Для нас важно другое: что именно интересовало нашего знакомого?
— Его интересовало, как именно можно взять пророчество. Я сказал, что шарик может взять только тот, кому это предсказание адресовано, — Руквуд сделал большой глоток чая и довольно зажмурился. — Похоже, что… фальшивый Темный Лорд хочет узнать полный текст…
— …И для этого ему надо как-то затащить в Отдел Тайн Поттера, — резко произнес Селвин.
— Похоже на то, — согласилась Белла.
— Напоминаю, что Гарри постоянно видит во сне Отдел Тайн, — вмешался Сириус. — Его уже пытаются туда заманить. Артура Уизли искусала змея и только благодаря этим снам он жив, хотя и провалялся кучу времени в Мунго.
Бродяга высказался и снова выпрямился, приняв позу «я, так и быть, терплю ваш змеиный гадюшник, но только и исключительно из-за того, что так хочет моя кузина и наши цели совпадают».
— Значит, мы можем быть твердо уверены, что явление фальшивого Волдеморта народу произойдет в Отделе Тайн… — Беллатрикс подвела итог.
* * *
— И что же будет теперь? — спросил Руквуд, когда последние гости покинули дом Блэков. На Гриммо остались только сами Блэки и двое беглецов.
— Теперь? — Беллатрикс уселась в кресло и жестом показала на диван. — Теперь, коллеги, вы будете возвращаться в форму. Джордж, за это отвечать будешь ты. Отец моей племянницы, Теодор Тонкс, тебе поможет.
Рядом прошаркал Кричер, разнося напитки: сок для Блэков и еще по одной монструозной кружке чая для остальных. Дойдя до Пенелопы, эльф что-то торопливо зашептал в подставленное ухо; младшая Блэк тут же извинилась и вышла из комнаты.
— Кстати, в доме маленький ребенок, так что будьте поаккуратнее, — усмехнулась Белла.
Руквуд насупился, держа кружку обеими руками. У Беллатрикс сложилось четкое ощущение, что Августус задавал немного другой вопрос, и ответа на него пока не услышал.
— Только власть, — произнес Руквуд, ни к кому конкретно не обращаясь. — Пятнадцать лет работал на Темного Лорда, четырнадцать лет за это сидел и оказалось, что потратил тридцать лет на то, чтобы сейчас за неделю ни слова не было сказано о старых целях.
— Волдеморта с самого начала привлекала только власть, — пожал плечами Сириус.
— Мадам Блэк рассказывала вам, как и почему я пришел к Волдеморту? — неожиданно спросил Руквуд. — Нет? В Отделе я занимался гериатрическими, ну или, проще говоря, омолаживающими зельями. Хотя это было скорее не зелье — в конце у нас получились батончики с пряным вкусом. Десять лет труда, публикации, из которых половина засекречена, практический результат, куча средств потрачена, даже несколько капель фламелевского эликсира. И все это пошло книззлу под хвост, когда по личному распоряжению Нобби Лича была уничтожена документация и опытные образцы. Это называется «разрядка», если вы не в курсе, — если бы Руквуд был змеей, он бы брызгал ядом. — Кто знает, куда оно там делось и на что это обменяли. Может, нашу «пряность» вообще лопали волшебники из КГБ, откуда мне знать?
Руквуд нервно отпил из кружки, а Беллатрикс вспомнила, как на финале кубка она встретила старшего брата Долохова. Он должен был родиться еще раньше, чем сам Волдеморт — но Олег Долохов не выглядел дряхлым. Может быть, разработки Руквуда и в самом деле утекли за границу.
— Тогда я задумался, — продолжил Руквуд. — Если первый же магглорожденный министр магии делает такое, то куда мы покатимся дальше? Не знаю, кого там и что интересовало. Я видел перед собой умного человека, и он излагал идеи, которые мне кажутся разумными. Мастер Блэк, вы, конечно, обидитесь, но Фадж — это следствие вашей победы, не наших дел.
— Ну, во-первых, слова и настоящие желания — дело разное, — возразил Сириус; в голосе Бродяги послышались рычащие нотки. — Во-вторых, следствие ваших дел — это Крауч-старший, а Фадж — это следствие всей клоаки Министерства. А в-третьих, мистер Руквуд, мы воевали не за Фаджа и не за Министерство, а за то, чтобы людей не убивали в своем собственном доме. И вы, кстати, сами же сбежали от Волдеморта.
— Потому что это фальшивка, — Руквуд вжался в спинку дивана. — Воля ваша, я не в том положении, чтобы с вами интенсивно спорить. У вас своя правда, а я буду с теми, чьи взгляды я разделяю.
Мальсибер, сидевший рядом с Руквудом, кивнул в знак согласия.
Какое-то время они сидели в тишине. Наконец, когда поздний вечер потихоньку начал превращаться в ночь, Руквуд допил чай и поднялся с дивана. Невыразимец зачем-то подошел к гобелену.
— Альфард похож на себя, — медленно произнес он. — Точная копия. Даже здесь выделился и обошелся без даты. До сих пор помню, как мы с ним учились вместе. Работать, правда, вместе не пошли. Меня не взяли из-за зрения. Бред какой-то: одолели черную оспу еще в одиннадцатом веке и никак не нашли лекарства от драконьей.
— Не взяли в управление по связям с кентаврами? — Беллатрикс чуть не захлопала глазами. Какая-то смутная догадка забрезжила в ее голове, но еще раньше высказался Руквуд.
— Вы разве не знаете? — невыразимец переглянулся с Мальсибером. — Кому нужно управление, которое пратически ничем не занято?
— Синекура? — предположил Сириус. — Или они чем-то еще заняты? Вывод напрашивается.
— Синекура там есть, — кивнул Руквуд и улыбнулся. Улыбка выглядела бы мягкой, если бы не острые зубы волшебника. — В отделе кое-что просачивается. У них, в самом деле, есть несколько человек, которые перекладывают бумажки и пишут положения, которые так никто и не выполняет. А есть то, ради чего и существует управление. Это разведслужба Министерства. Из того, что я слышал, ваш дядюшка занимался не перекладыванием бумажек.
* * *
После того, как волшебники разошлись из гостиной, Беллатрикс не отправилась спать. Вместо этого она провела несколько минут в кабинете, просматривая бумаги, и затем вернулась в гостиную. Руквуд уже сидел там и грел в руках очередную кружку. Теперь он расположился не на диване, а в кресле у окна.
— Не спится? — Белла улыбнулась. Получилось фальшиво.
— Не спится, — согласился Руквуд.
Ведьма оставила включенными только половину светильников — вместо яркого света в гостиной теперь царил полумрак.
— Будешь? — Беллатрикс опустилась в кресло напротив и достала сигареты.
— Буду, — флегматично согласился Руквуд.
Беллатрикс аккуратно подвинула пачку по журнальному столику, отделявшему ее от невыразимца. Медленно, с нарочитой аккуратностью прикурила от зажигалки и выпустила струйку дыма. Все эти действия оттягивали неизбежный и, возможно, не самый приятный разговор.
— Августус, — очень медленно произнесла Белла, когда пауза чуть затянулась. — Я догадываюсь, что ты получил ответ немного не на тот вопрос.
— Да, это так, — Руквуд не ломал комедию. — Беллатрикс, я все равно не с фальшивым Лордом, но все же я хочу понять некоторые вещи для себя. Я же могу задать этот вопрос?
— Можешь, — согласилась ведьма. — Я не фальшивый Волдеморт, я на него тебе отвечу.
— Так что же будет дальше, Беллатрикс? — Руквуд подался вперед. — Что ты хочешь получить и что вы вообще затеяли?
— Тебе кратко или подробно?
— Хоть как, — невыразимец откинулся назад.
— Я хочу изменить все, чтобы оставить все как есть, — Белла жадно затянулась. — Или пожертвовать многим, чтобы спасти все. Выбирай, как больше нравится.
— Остроумно, — согласился Руквуд.
Беллатрикс помолчала. Неожиданно ведьма поняла, что до этого момента она ни с кем не могла пооткровенничать. Ни с Малфоем и его соратниками, ни с Сириусом. Одни до самого появления фальшивого Волдеморта смотрели на нее, как на непредсказуемую бедную родственницу. Сириус со всем их прошлым был и оставался боевиком Ордена Феникса и некоторые вещи они негласно затолкали в дальние уголки памяти. Может, оно и к лучшему; наконец, она может с кем-то говорить начистоту.
— Знаешь, когда я все окончательно осознала? — Руквуд, конечно, не знал, но вопрос был риторическим. — Когда мы подбирали невесту для Сириуса. Угадаешь, сколько мы нашли чистокровных незамужних женщин?
— Тебя одну, — Руквуд приподял бровь. — И, может быть, несколько девчонок или отъявленных предательниц крови.
— В точку.
— Ну да, я бы на месте тебя и твоего кузена не рискнул, — Руквуд не выражал никаких эмоций; он просто констатировал факты. — Его жена ведь полукровка, так? Прости за откровенность, она хороша, но ее происхождение еще немного заметно.
— Да, бабка Регулуса по матери рождена от магглов, — кивнула Беллатрикс. — Но ты понимаешь, к чему я веду.
— К тому, что обстоятельства меняются, — начал невыразимец. — К тому, что нас после войн стало слишком мало. Или к тому, что надо ассимилировать тех, в ком есть маггловская кровь, пока они не сьели нас. И все это сделать для того, чтобы мы все по-прежнему остались на своих местах. Ведь так?
— Примерно так, — согласилась Беллатрикс.
— Хорошо. Значит, мы с Мальсибером выбирали из хорошего и плохого, а не из двух зол.
XCIX. Паладин и предатель
В марте случилось то, что вполне могло произойти еще осенью. Амбридж удалось раскрыть кружок Поттера и Малфоя. Можно было что угодно говорить им про конспирацию, но подростки — не те люди, кто будут относиться к этому по-настоящему серьезно. С другой стороны, для подростков цена провала обычно ниже.
Обычно, но не сейчас. Амбридж после серии жалоб в министерство вела себя как конь, которому кое-куда попала вожжа. Если бы не директор, взявший все на себя, Поттер, а с ним и Малфой, не отделались бы строгим внушением. При всех своих особенностях Амбридж прекрасно понимала, что такое пиетет перед начальством и мерила всех по себе.
Беллатрикс и Сириус слышали эту историю лично от Дамблдора. Старый волшебник сидел у окна в гостиной и медленно рассказывал о том, что происходило в кабинете директора.
— Куда же вы теперь, Альбус? — спросил Сириус.
— Значит, Амбридж теперь директор? — спросила Беллатрикс.
— Теперь? — директор улыбнулся и посмотрел поверх очков на Сириуса. — У меня есть дела и вне школы. Придется немного поработать лопатой и проверить одну свою гипотезу. Что касается Амбридж, то министерство может считать ее директором, — со слов Дамблдора явно выходило, что считать так будет только министерство. — Больше всего мне жаль Хагрида, конечно.
— А меня волнуют наши дети. Что будет с ними? — резко спросила Беллатрикс.
Дамблдор помолчал, смотря на Беллу поверх очков. «Наши дети? Похвально», — читалось во взгляде старика.
— Из школы их не отчислят, мадам Блэк, — наконец, сказал он. — Но, боюсь, некоторые действия им придется свернуть.
«Черный легион Хогвартса». Именно так называлась статья в «Пророке, появившаяся на следующий день на первой полосе газеты.
«Господа, все это время "Пророк" обращался к обществу с предупреждениями. Имея тяжким трудом заработанный доступ к информации из самого Министерства, мы неуклонно призывали вас задуматься об истинной подоплеке происходящих событий, найти их истинного виновника и ни в коем случае более не доверять ему.
Взрослые, знающие жизнь маги все как один вняли нам, сплотившись вокруг фигуры Министра, и коварный враг, разумеется, протянул лапы к детям, которых мы с вами так опрометчиво отдали ему.
Вчера в результате долгой, кропотливой оперативной и агентурной работы Аврорат сумел раскрыть террористическую ячейку прямо в Хогвартсе. Министерство проявило похвальную оперативность, и юные экстремисты были задержаны уже на стадии обучения личного состава — до того, как на их ладонях оказалась кровь невинных жертв.
Вы спросите — как это вообще возможно? Там, в школе, где дети находятся под неусыпным надзором преподавателей и чар замка?
И преподаватели, и чары, как мы знаем, контролируются одним человеком — директором Хогвартса Альбусом Дамблдором. Что тем более интересно, если учесть, что по показаниям внедренных агентов и в захваченных документах малолетние террористы именуют себя "Отрядом Дамблдора".
Впрочем, некоторые доказательства и свидетельства, переданные "Пророку" человеком, не желающим разглашать свое имя и прямо относящееся к делу служебное положение, указывают, что с некоторых пор эти милые детишки — некоторые из них, наиболее пострадавшие от злонамеренной промывки мозгов — были представлены одиозной госпоже Блэк. И, скорее всего, должны были занять подобающее место в ее — казалось бы — совершенно противоположных декларируемым целям Дамблдора планах.
Под гнетом неопровержимых доказательств Дамблдор сразу же во всем сознался, однако, пользуясь знанием здания, сбежал из-под ареста, временно помешав окончанию следствия.
В Аврорате нас заверили, что не винят несчастных обманутых детей — считая, что Министерству нужно наконец усилить воспитательный, патриотический компонент в образовании. Но скрывающегося Дамблдора будет ждать заслуженное возмездие по всей строгости закона.
В Министерстве же нас заверили, что новый директор Хогвартса уже назначен. Им стала уважаемая преподавательница школы Долорес Амбридж».
* * *
Дамблдор оказался в своем репертуаре. Наметить цель, но при этом не сказать ничего сверх необходимого. Впрочем, трудно было обижаться на директора — они с Беллатрикс друг другу не доверяли и вряд ли когда-то будут доверять. Старик сказал, что он займется поиском крестражей. Два уже уничтожены, но где остальные и есть ли они вообще? Никто пока что этого не знал, если, конечно, не считать Волдеморта.
Дом на Гриммо сидел в осаде. С середины января на площади постоянно дежурил аврор. Без толку, конечно: старый дом был окружен множеством защитных чар, для взлома которых потребовалось бы согнать Отдел Тайн и дать им поковыряться неделю или две. Блэки не пользовались камином — вместо этого они просто аппарировали с крыльца. У них не было проблем с доставкой продуктов. Все родственники и соратники Блэков, как один, заверяли, что нигде их не видели. К дому на Гриммо не вело никаких видимых ниточек, и поэтому каждый день очередной аврор стоял у стыка домов номер одиннадцать и тринадцать, рассчитывая непонятно на что.
Родители Пенелопы в самом начале февраля уехали в Новую Зеландию к родственникам. После побега все, не сговариваясь, решили, что Британия для Кристалов — крайне опасное место; планируй Белла операции Упивающихся, она бы обязательно наведалась в гости к тестю и теще Сириуса. Пенелопа с мужем проводила родителей; это была единственная вылазка Блэков, совершенная без необходимости.
* * *
— По-моему, это Долиш, — Беллатрикс отвернулась от окна.
— Определенно, — согласился Руквуд.
Аврор стоял и мерз возле крыльца блэковского дома.
— Так все же, — Белла прошла к дальнему углу и уселась в кресло-качалку. — Августус, что ты думаешь по поводу крестражей?
— Я по-прежнему не вижу точек соприкосновения, — поморщился невыразимец. — Допустим, что у нас есть личный дневник Темного Лорда и медальон Слизерина. И что? Сколько еще может быть крестражей? Один? Два? Мы точно знаем, что даже один крестраж — уже чрезвычайно рискованная операция. По меньшей мере, во всей той периодике, которую нашли мы и Снейп, не отмечено случаев, когда создавали больше одного. Мы идем по зыбкой дорожке домыслов.
— Допустим, что медальон — это или артефакт основателей, или собственность Гонтов, — Беллатрикс потерла подбородок. — Просто допустим, что в создании крестражей есть система и, например, Волдеморт обращал в них артефакты основателей…
— Тогда встает вопрос — почему меч Гриффиндора не обращен? — пожал плечами Руквуд. — Или диадема, которую искали с одиннадцатого века? И где чаша, куда она пропала в середине двадцатого?
— Чаша? — Белла покачнулась. — Знала бы, куда она пропала — сказала бы. Может, лежит тихо-мирно у кого-то в сейфе, а мы тут ломаем голову.
— Аналогично с Гонтами. Что такого удивительного у них было? Медальон, который уничтожен, и кольцо, которое делось неизвестно куда. Да, безусловно, крестраж делать, за неимением лучшего слова, лучше всего из артефакта. Но артефактов много.
— И есть вещи, которых мы не знаем.
— Именно, — согласился Руквуд.
Волшебник прекратил любоваться на страдания Долиша и уселся на диван напротив Беллатрикс.
— Сириус и Пенелопа подали мысль, — Беллатрикс посмотрела под потолок, — опросить тех, кто учился с Волдемортом или учил его. Он не мог просто так взять и из ниоткуда додуматься до крестражей. Если дневник был создан в сорок третьем, то он узнал все еще в школе.
— Любопытно поискать того, кто с ним учился, — хмыкнул Руквуд. — Кто поговорит с портретом вашей тетушки, например?
— Мальсибер поговорит. Тетка всегда нежно его любила и ставила в пример Сириусу. Пусть выползет из лаборатории, оторвется от своих ядов и займется этим делом.
— Все равно если спрашивать, то лучше всего начать со Слагхорна, — сказал Руквуд. — Декан точно знает больше остальных. Я не уверен, что это что-то даст, но за неимением лучших идей можно сделать вылазку к нему.
— Можно, — согласилась Белла. — И вот что еще… змея.
— А что змея? — приподнял бровь невыразимец. — Магическая змея. Если речь идет о крестраже, то… это просто исключено. Живой объект не годится.
— И тем не менее, — возразила Беллатрикс, — тот же Поттер постоянно видит сны, несмотря на все занятия окклюменцией.
— Я видел мало окклюментов, способных защищать ум во сне, — Руквуд напоминал отца, который объясняет сыну, что вода сухой не бывает. — Поттер отбил лбом аваду, это феномен. Я много чего видел, я много чего знаю, начиная взломом проклятий и заканчивая принципами работы маггловского реактора, но Поттер — это уникум. У меня нет рациональных объяснений такому…
…Мальсибер, как и ожидалось, не добился ничего. У Слагхорна их ждала закрытая дверь. Старик Гораций сбежал неведомо куда; по всей видимости, он тоже понял, что в Британии стало небезопасно.
В самом начале мая на связь вышли близнецы Уизли. Сириус на полдня выбрался в Нору и вернулся оттуда с ворохом новостей про политику Амбридж и ситуацию в Хогвартсе. По большому счету, Бродяга не рассказал ничего нового. Разве что близнецы бросили Хогвартс и собираются, наконец, открывать магазин; чек на предъявителя уже выписан.
Беллу куда сильнее волновало то, что племянник пока еще не успел починить Исчезательный шкаф в Выручай-комнате. У них с Драко, начиная с января, был свой секрет — Малфой обещал восстановить шкаф и получить средство связи между Хогвартсом и Гриммо.
* * *
В дверь молотили так, что проснулась Вальбурга. Белла и Тонкс даже из гостиной услышали истерические вопли тетки. Женщины, не сговариваясь, подскочили с мест и быстро зашагали к двери; уже на лестнице они столкнулись с Сириусом и Люпином — оборотень с утра нагрянул на Гриммо. Где-то пролетом выше маячил Руквуд; из-за его спины высовывалась голова Мальсибера.
Вальбурга замолчала, увидев злобные, напряженные лица Блэков. Беллатрикс успела представить себе все, что угодно, вплоть до бреши в защитных чарах дома. Но все оказалось прозаичнее и гораздо страшнее. В дверь яростно барабанила Нарцисса; свободной рукой она крепко держала под локоть Панси Паркинсон. Девушка кривилась от боли, но боялась даже пискнуть. За ними обоими стоял Флинт и всем своим видом показывал, что все еще более серьезно, чем кажется.
Бледная — бледная по сравнению с обычным своим видом — Нарцисса буквально втащила Паркинсон в прихожую.
— Говори! — резко, почти крича, приказала Нарцисса. — Говори им все!
— Они в Отделе Тайн, — чуть не плача, заговорила Паркинсон. — Они все пошли в Отдел Тайн!
Беллатрикс беззвучно выругалась, уже зная, что она услышит.
Поттер лег поспать после экзамена и почти сразу же проснулся. Он увидел во сне, как фальшивый Волдеморт пытает Люпина и тут же собрал отряд школьников. Они попробовали выбраться в Лондон через камин, но Амбридж их поймала в самый последний момент. Тогда им удалось заманить инспекторшу в лес, к спрятанному фордику, и уже там надежно обездвижить.
Панси высадила у Министерства семерых — Поттера, брата и сестру Уизли, Грейнджер, Малфоя, Нотта и Лонгботтома. Но в старый фордик, который мог увезти всю семью Уизли, влезло девять учеников. Сама Панси и Сьюзен Боунс тут же рванули к лондонской квартире Флинта. Оттуда уже Сьюзи отправилась к тете, а Паркинсон — прямиком в Малфой-мэнор.
Произошло то, что должно было произойти рано или поздно. Подростковая самоуверенность, смешанная с нежеланием думать хотя бы на два хода вперед, потащила Поттера и компанию прямо в змеиную пасть. Можно было бы понять, что за несколько часов случится одно из двух: или Люпин будет мертв, или его специально держат в живых до прихода Поттера. Можно было бы понять, что если он жив в течение нескольких часов, то десяток минут уже ничего не поменяет. Можно было — но для этого нужно быть человеком если не с боевым, то хотя бы с жизненным опытом. У подростков, поверивших в убедительную и страшную картинку, такого опыта не было.
Попытка вырастить в детях самостоятельность сыграла сейчас с ними всеми злую шутку — у Поттера был бездарно потраченный запас времени, у остальных — нет.
— Сириус! — Мерлин, хорошо еще, что Нарцисса не впадает в истерику! — Срочно запроси своих о помощи. Мы не можем их дожидаться, пусть догоняют. Руквуд! Мальсибер!
— Готовы, — эти двое даже говорили одинаковым голосом.
Беллатрикс поискала взглядом Пенелопу — младшая Блэк пришла на шум и стояла в дверном проеме, рассматривая все это столпотворение.
— Пенелопа, Нарцисса, останьтесь на Гриммо. Свяжитесь с Тонксами, пусть срочно прибудут сюда, готовьтесь к приему раненых. Мы отправимся через гостевой вход в Министерство. Камины должны быть закрыты, или я чего-то не понимаю. Где Люциус?
— Уже собирает людей в Мэноре, — Нарцисса держала себя в руках.
Меньше чем через три минуты из Малфой-мэнора аппарировал десяток волшебников.
* * *
Когда Беллатрикс набрала последнюю цифру, в будке зазвучал приятный женский голос:
— Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.
— Беллатрикс Блэк и десять волшебников — родственники и коллеги, — резко выдохнула ведьма. — Идем по душу министра.
Прошла секунда, потом другая. Белла успела подумать, что аппарат просто проигнорирует ее слова, но в этот же самый момент голос заговорил вновь:
— Благодарю вас. Посетители, возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите их к мантии спереди.
В углубление для возврата монет высыпался десяток значков. Беллатрикс сгребла их и, не глядя, протянула остальным.
— Уважаемые посетители, — продолжил приятный, но уже надоевший женский голос, — вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать ваши палочки у дежурного колдуна, чей пост находится в дальнем конце атриума.
Пол вздрогнул и начал медленно опускаться — расширенная будка поползла вниз. Беллатрикс всматривалась сквозь стекло и золотистый экран «Протего». Нет, в атриуме царила полная пустота — Упивающихся не так много, чтобы держать под контролем все. Надо одновременно смотреть за каминами и гостевым входом, но любой нормальный волшебник будет вываливаться через камин.
Дверца распахнулась; в тишине ее лязг напоминал грохот лавины. Беллатрикс шагнула вперед, перехватив поудобнее палочку. Цепочка волшебников двинулась вглубь Министерства; на полу сиротливо остался лежать значок, на котором автомат вывел: «Беллатрикс Блэк — визит вежливости».
* * *
Дежурный колдун лежал под столом. Кто-то надежно оглушил его и спеленал хорошим, качественным «Инкарцеро». Приводить дежурного в чувство никто не стал. Даже если старенький волшебник и успел запомнить что-то важное, это не стоило нескольких минут.
Белла больше всего опасалась засады. Но лифт проехал ровно, гигантская змея не выскочила из темного угла, а за очередным поворотом их не ждал пяток волшебников с палочками наизготовку. Похоже, что все Упивающиеся собрались в Отделе Тайн.
— Руквуд?
— Секунду, мадам Блэк, — невыразимец аккуратно осматривал двери.
Где-то там, в глубине Отдела, что-то вскрикнуло и прошумело. За спиной Беллатрикс зашелестели, засобирались Вальпургиевы рыцари и примкнувшие к ним родные и знакомые Беллы. Прошла секунда перед тем, как Руквуд обнаружил дверь и приготовился ее открыть.
Они пришли вовремя. Там, внизу, на платформе возле арки смерти, копошились школьники и полтора десятка волшебников, как один, одетых в длинные черные мантии и маски. Белла различала их по силуэтам даже в полумраке. Вот Лестрейндж и Крауч стоят перед Поттером; вот Макнейр держит Лонгботтома; вот Долохов целится в племянника; вот Треверс поворачивается от лежащих на полу Уизли.
И за мгновение до того, как Треверс развернулся на еле слышный за воплями и руганью хлопок двери, Беллатрикс рявкнула во всю мощь легких:
— Смерть фальшивому Волдеморту!
— Смерть фальшивому Волдеморту! — проорал десяток глоток.
* * *
— Ты!!! — взвыл Крауч.
Упивающиеся очень быстро среагировали, но когда они еще вскидывали палочки, на них уже обрушился град заклинаний. Сполохи простых чар, змеистые искры проклятий и мерцающие серебряные стрелы растекались по наспех выставленным щитам. Беллатрикс и не рассчитывала свалить всех одним махом — не тот противник; но от школьников Упивающиеся отвлеклись. Крик сверху сразу показал им, кто тут опаснее и на кого надо обратить все свое внимание.
Краем глаза Белла увидела, как племянник совершенно не волшебным образом ударил коленом кого-то долговязого; Малфой и Поттер отскочили прочь от свалки. Треверс, уже стоявший лицом к Вальпургиевым рыцарям, снова развернулся к школьникам.
Беллатрикс, не снижая темпа, вскинула палочку — с ее кончика сорвалась струя пламени. Розовые и синие языки переплетались вместе в совершенно неестественные, кричащие, причудливые комбинации. Жидкий огонь перетек через край чужого «Протего» и обнял Треверса, как удав кролика. Левый рукав волшебника моментально обратился в облако густого черного дыма. Треверс заорал не от боли и не от жара — «Пламя перемен» превращало его руку в какое-то щупальце. Вихрь чистого, безумного хаоса вился вокруг него — с пугающей быстротой исчез всякий намек на кости; сросшиеся пальцы бессильно обмякли. Белла уже отпустило заклинание, но волшебное пламя жило своей, хаотической жизнью.
Уже Беллатрикс выставила «Протего», уже Тонкс перехватила защитные чары на себя, пока тетушка колдует, уже полетело проклятие в МакНейра, а Треверс, упав на землю, все еще визжал от ужаса на одной высокой ноте. Из-под его подмышки полезли наружу разноцветные перья. Когда пламя перемен угасло, Упивающемуся мог позавидовать иной галльский петух.
Волны заклинаний накатывались одна за другой вниз, к постаменту арки, и разбивались о барьеры, выставленные цепочкой бойцов Волдеморта. Упивающихся было чуть больше, но они пока еще отбивались под постоянным натиском.
Беллатрикс спускалась вниз — вечно держать этот вал они не смогут, пройдет минута, другая, и численный перевес Упивающихся заиграет. Крауч и Долохов уже командовали внизу. Кто-то, вроде как Эйвери, уже сбил пламя с Треверса — он уже вставал, помятый, шокированный, но на что-то еще способный.
Крэбб вертелся, как уж на сковородке — Сириус и Люпин окучивали его и его соседей не хуже швейной машинки, не давая даже убрать щиты. Эйвери изредка огрызался из-за щита проклятиями, которые тут же таяли на «Протего» Селвина. Они все научились воевать за семидесятые годы — мирное время могло отразиться на четкости исполнения, но не на знаниях о том, что и как надо делать. Ряды сходились — еще чуть-чуть, и уже точно не будет никаких залпов Авадами, бой разобьется на несколько пар, где все решит личное мастерство.
Краем глаза Белла увидела, что трое школьников осторожно, по краю комнаты пробираются к цепочке своих. Поттер, Малфой и Лонгботтом держали «Протего» и отстреливались от Джагсона простыми чарами.
Арка манила ее, как золото гоблина. Сквозь крики, шум заклятий, топот и ругань Беллатрикс слышала шепот. Или ей казалось, что она его слышала — с этим чудовищным сооружением нельзя быть ни в чем уверенным. Волшебница шла к ней — на Упивающихся, но к ней, к невидимому пологу. Она еще раз сотворила «пламя перемен» — и шепот стал громче. Уже сине-розовый поток разбился о щиты, которые сразу подяли Лестрейндж и Крауч, но шепот не унимался. Арка будто жила своей жизнью — она чувствовала, она предвкушала подношение.
Беллатрикс не услышала, скорее почувствовала, как кто-то произнес два заветных слова:
— Авада Кедавра! — рявкнул молодой голос.
Ведьма рефлекторно присела на полусогнутых ногах — зеленая молния прошла над ее головой, в дюйме от волос, и ударилась куда-то об потолок. Не глядя и не целясь, Белла выпустила «Редукто» и рванулась вниз. В барьер людей Волдеморта врезался клин Вальпургиевых рыцарей и перестрелка закончилась в тот же миг, став рукопашной.
Она увидела, как Сириус и Люпин прорываются к школьникам, но через секунду Белле стало не до остальных; перед ней вырос до ужаса знакомый тощий человек. Антонин, Антон Михайлович Долохов, уже без маски, с холодной злой улыбкой.
— Блэк.
Беллатрикс не разменивалась на формальные приветствия — она сразу же выкинула вперед «Ступефай» — заклинание прошло рядом с Долоховым. Антонин, не раздумывая, наколдовал проклятие, которое растеклось по золотому щиту «Протего». На «Силенцио» никто из них даже не разменивался — они знали, что оба владеют невербальной магией.
Блэк и Долохов бились, не обращая ни малейшего внимания на все, происходящее вокруг. Беллатрикс отбивала проклятия, резко огрызалась своими и медленно дожимала противника. Долохов был опытнее, но Беллатрикс — моложе, быстрее и просто в лучшей форме. Ведьма медленно, но верно его дожимала — Антонин уже защищался, а не нападал.
Что-то, прилетевшее со стороны, ударило Долохова в бок. Старый боевик успел среагировать и прикрыться «Протего», но вот от удара Беллатрикс он защититься не успел; ведьма тут же приложила его мощным «Петрификусом». Долохов упал, и только тогда Белла вернулась в окружающий мир.
Сначала перед ней очутилась Тонкс. Племянница наседала на Эйвери, не давая ему ни мгновения на отдых. Краем сознания Белла отметила, что неожиданный подарок Долохову прилетел оттуда. Потом она увидела Сириуса с Люпином, которые бились с Краучем и Рабастаном у самой Арки — их палочки мелькали, как шпаги.
Беллатрикс сделала шаг к свояку и племяннику, на которых наседали двое Упивающихся, но тут двери наверху распахнулись еще раз, пропуская команду Ордена Феникса. Не теряя ни секунды, шестеро волшебников бросились вниз. Белла швырнула проклятие в Эйвери и, не сдерживаясь, расхохоталась безумным высоким смехом. Сейчас все кончится — кончится так, что лучше и быть не может.
Она рванулась к Малфоям, прямо на ходу выпуская режущее заклятие. Макнейр и Крэбб кое-как смогли закрыться от дружного залпа — вместе с Беллой на них набросились сразу четверо волшебников. Ведьма, не снижая темпа, бросила еще одно проклятие. И еще одно. Упивающиеся упали один за другим — Макнейр от ее проклятия, Крэбба ударил «Петрификусом» Люциус.
— Все! — выдохнула Беллатрикс. Ведьма развернулась на пятках, подыскивая новую цель.
Она не заметила момент, в который это произошло. Только когда оказавшийся рядом с ней Поттер заорал что-то нечленораздельное, Белла увидела, как Люпин валится за Арку. Рядом с Сириусом упал на пол Рабастан, но Крауч бежал куда-то к выходу, отбив удар Блэка.
Крауч выскочил из зала, и Поттер бежал прямо за ним.
— Вернись! Вернись, идиот! — закричала Белла и понеслась следом.
Впереди раздавался издевательский хохот Крауча. Барти уходил прочь — Беллатрикс не знала, кто еще бежит следом за ней. Она промчалась мимо аквариумов — Крауч и Поттер уже скрылись в дверном проеме. Ведьма не увидела их, зато очень хорошо увидела длинную змеистую нить Финдфайра. Крауч выпустил адский огонь, чтобы задержать любую погоню. У волшебницы был один миг на размышления, и она бросилась не назад, а вперед, пока тонкая нить не превратилась в сплошную завесу.
* * *
Беллатрикс не нажала, а просто стукнула кулаком в кнопку с надписью «Атриум». Лифт поехал вперед — невыносимо медленно, чуть ли не с черепашьей скоростью. Белла даже не дождалась, когда разъедутся створки — она выскочила в Атриум.
— Наверное, ты в первый раз применяешь Непростительное, Поттер?! — до нее донесся голос Крауча. — Ты должен хотеть, чтобы они работали! Ты должен хотеть причинять боль и наслаждаться ей! Сейчас я тебе покажу, как это делается…
Барти пошел к фонтану; Беллатрикс его видела, он ее — еще нет.
— Правильно! Смотри, как надо, Поттер! — выкрикнула волшебница, целясь в Крауча. — Круцио!!!
…Шепот Арки, казалось, достал до Атриума. Крауч повалился на землю, корчась и извиваясь; каким-то чудом он закатился за камин. Белла сделала пару шагов.
— Ба-арти! Выходи! — позвала она и чуть ли не сорвалась на визг. — Куда ты спрятался?!
Он еще собирался привезти ее к фальшивому Волдеморту в железной клетке! Беллатрикс едва не крикнула, что отучит его давать такие обещания; только проблеск разума удержал ее от того, чтобы сдать с потрохами Снейпа. Ведьма шагнула ближе к каминам. Даже Поттер, прятавшийся за фонтаном, судорожно сглотнул, увидев лицо Беллатрикс — бледное, оскаленное, с горящими глазами.
— Крауч, я говорила уже — тебе со мной не сладить! Выходи, обещаю без дементоров — честно досидишь срок, от которого тебя спас папочка!
Белла хохотнула и собралась искать новое оскорбление, но Крауч выкатился сам — помятый, побитый, но яростный.
— Предательница! — крикнул он. — Иди сюда!
Барти выпустил проклятие — оно отразилось от выставленного «Протего», расцветило лучи-стрелы на пряжке Беллы и улетело куда-то в потолок. Белла даже не стала уворачиваться — она просто выбросила «Инкарцеро», которое продавило чужой щит чуть ли не до самого корпуса.
Сейчас Крауч не был ей соперником — не после пыточного проклятия и выматывающего боя. Его еле хватало, чтобы держать чудовищный натиск Беллатрикс и робко огрызаться. Белла поймала его на очередной контратаке — ее «Экспульсо» с силой бросило Крауча на ступени возле каминов. Мощь заклятия была такова, что застежка, державшая плащ Упивающегося, разлетелась вдребезги — полы плаща разметались по полу, как крылья поверженного ангела.
Барти не успел поднять руку — Беллатрикс ударила еще раз и для верности приложила его «Петрификусом». Боковым зрением она видела, что где-то там Поттер стонет от горя или от боли — парень держался за голову.
— Вот и все, Крауч, — прошипела Белла, нависая над ним. — Финдфайр не продержится долго, это Отдел Тайн. Еще пять минут — и все будет кончено. Пророчество вы так и не взяли.
Стоны Поттера, шум крови в ушах… Беллатрикс глубоко вдохнула, стараясь хоть как-то прийти в себя. Она переложила палочку в левую руку и начала разминать уставшие пальцы.
— Все, Барти. Вы позорно провалились. Вас просто бросили. Фальшивого Волдеморта тут нет…
Даже сквозь шум и стоны Белла услышала хлопок посреди Атриума и резко развернулась на звук.
— Ты в этом настолько уверена, Беллатрикс?
C. Минута длиной в жизнь
Мужчина и девушка сидели в беседке в дальнем углу сада — там, где нет чужих глаз и ушей. Белла просила о разговоре наедине; Волдеморт ее услышал. Белла много говорила о его величии и могуществе; но это он уже слышал не раз. Он не раз это слышал, но продолжал слушать, пока девушка говорила, аккуратно подбираясь к тому, ради чего она рискнула позвать Волдеморта прямо с приема.
— И… мой Лорд, — Белла замолчала на минуту и заговорила очень тихо. — Я люблю вас. Пожалуйста, позвольте мне быть с вами.
Волдеморт молчал. Он отвернулся в сторону от Беллатрикс; Темный Лорд смотрел куда-то вдаль, на летний закат, и Белла поедала взглядом его непроницаемый профиль.
— А как к этому отнесется ваша семья, мисс Блэк? — наконец, спросил Волдеморт.
— Я не думаю, что сильно расстроится, — Беллатрикс посмотрела на свои туфельки.
— Вы думаете, или вы знаете?
— Знаю, — выдохнула Белла. — Знаю, что моим сестрам уже ищут мужей. Знаю, что все равно на это не гожусь, — нужные слова неожиданно нашлись, и Беллатрикс привела неоспоримый, на ее взгляд, аргумент, — я совершеннолетняя, мой Лорд. Вы не совращаете школьницу. Скажите хоть слово — я встану и уйду следом за вами хоть кем…
— Помедленнее, — Волдеморт снова повернулся к девушке. — Во-первых, вам еще год учиться. Если вы сейчас бросите Хогвартс, это будет совсем плохая история.
— Но я готова даже и на это, — Беллатрикс подняла взгляд и уставилась на Темного Лорда.
— Даже… — Волдеморт сделал паузу, — благословенный возраст, когда самые важные события жизни связаны со школой.
— Так скажите — и я приеду к вам сразу после школы. Я понимаю, что Дамблдор может увидеть что-то лишнее, но можно и подождать.
— Подождать, — повторил Волдеморт. — Даже не надо говорить, чего именно подождать. Я и так знаю, о чем идет речь. Что бы вы сказали, если бы, например, узнали, что мой отец маггл, мисс Блэк?
— А мне наплевать, мой Лорд, — Беллатрикс подалась вперед. — Я люблю вас.
— Вы плохо понимаете, что сейчас говорите, мисс Блэк, — он грустно покачал головой. — Вы предлагаете мне себя целиком и без остатка…
— Да, мой Лорд, именно так, — прошептала Белла. — Пожалуйста, заберите меня...
— …И пойти на это я не могу, — закончил Волдеморт.
Девушка отдернулась назад, как будто ей влепили пощечину. Пару секунд они смотрели друг на друга — юная ведьма с дрожащими губами и немолодой мужчина с красными глазами и совершенно холодным взглядом.
— Я… никому не нужна, — Беллатрикс всхлипнула, — Никому! Даже в семье никому не нужна! Если бы я ушла — все бы только порадовались, что от меня избавились! Я думала, что есть кто-то, кому я буду хоть как-то полезна!
Девушка вскочила с места и бросилась к выходу — она успела сделать шаг, когда Волдеморт с силой схватил ее за руку.
— Сядь! — резко бросил он.
Беллатрикс, еще не понимая до конца, что она делает, села на скамеечку. Села и тут же уткнулась лицом в ладони.
— Подними лицо и посмотри на меня, — Волдеморт увидел физиономию, по которой уже бежали два ручья; он вытянул из нагрудного кармана платок и протянул его девушке. — Вытри слезы.
Он подождал еще полминуты, пока Беллатрикс перестанет всхлипывать.
— И деду с бабкой ты тоже не нужна? — поинтересовался он. — Белла… ты меня слышишь?
— Да, мой Лорд, — девушка прекратила вытирать слезы и снова посмотрела на него.
— Глупая девочка, — чуть ли не ласково произнес Волдеморт и протянул ей обе руки. В ладонях Волдеморта тут же оказались узкие и дрожащие девичьи ладошки. — Ты действительно глупая, но не из-за того, о чем тебе говорит твоя мать. Ты просто не понимаешь, кто ты такая — и поэтому готова бежать куда угодно с мужчиной, который годится тебе в отцы. Просто потому, что этот мужчина тебя внимательно слушает. И не перебивай меня, — он увидел, что волшебница открыла рот.
Белла виновато улыбнулась.
— Ты старшая дочка Блэков, рожденная в законном браке. Что бы ни говорили за твоей спиной, это так. Ты сильная волшебница. Ты привлекательная девушка. Красивее сестер, — специально выделил он. — И то, что ты не понимаешь этого, не означает, что этого нет. Ты говоришь, что мне не нужна, даже не задумываясь: стал бы Темный Лорд разговаривать с ненужной ему школьницей? Разве стал бы?
Беллатрикс помотала головой.
— Вот видишь — не стал бы. Я достаточно говорил с тобой, чтобы понять и уяснить: ты влюблена в мои идеи. В мое видение мира. Но не в меня. Пройдет несколько лет, девочка моя, ты повзрослеешь и все это осознаешь. Ты, хотя и совершеннолетняя, пока что этого не понимаешь. А я уже понимаю, потому что многое видел и многое знаю, Белла. И именно поэтому я не могу так поступить с тобой — мне не безразлично, что с тобой будет.
Волдеморт помолчал, глядя, как девушка переваривает информацию.
— Пройдет несколько лет, — повторил он. — Ты поймешь все то, что сейчас понимаю я. Мне не нужна рядом со мной женщина. Потомки Слизерина кончатся на мне — а моим наследством будет мир, который построим мы. Все то, что ты мне сейчас предложила, пропадет впустую, если я соглашусь. Понимаешь это, девочка моя? Ты Блэк, ты рождена от Блэка, и кому ты хочешь отдать всю себя без остатка? Нет, Белла, это не для тебя. Ты понимаешь? Если и не сейчас, то потом поймешь. Этот разговор останется нашей с тобой тайной.
— Слово Темного Лорда? — прошептала Беллатрикс, дрожа от собственной наглости.
— Слово Темного Лорда, глупая и нахальная девочка, — улыбнулся Волдеморт.
* * *
— Ты в этом настолько уверена, Беллатрикс? — сказал холодный и высокий голос.
Волдеморт стоял посреди Атриума. Он не поднимал палочку; два красных уголька глаз уставились на Беллатрикс. Потом — на миг на Поттера. Потом, не мигая, снова на Беллатрикс. В более-менее приличном освещении Атриума ведьма могла рассмотреть Волдеморта во всех подробностях.
Белла видела иссушенное, почти змеиное лицо под черным капюшоном — лишь отдаленно похожее на человеческое лицо Темного Лорда. Видела, что Волдеморт вернулся из-за грани еще более худым и высоким, чем был при жизни. Видела глаза со змеиными зрачками, горящие красным огнем.
Фальшивый Волдеморт стоял посреди Атриума и был спокоен, как удав.
— Ты ничего не хочешь мне сказать, Белла? — вкрадчиво спросил он, сделав полшага вперед.
Беллатрикс молча отодвинулась назад на те же самые полшага. Немигающий взгляд двух красных углей давил на нее, ведьма ощущала себя мухой в паутине. Фальшивый Волдеморт медленно двинулся вперед, все так же не поднимая палочки; он не обращал внимания на оцепеневшего Поттера.
— Ну так что же, Беллатрикс-с? — в его голосе прозвучали шипящие, по-настоящему змеиные нотки. — Каково это — быть предательницей? Поделишься?
Он медленно двигался вперед, и с каждым его мелким шагом Беллатрикс все выше и выше приподнимала палочку.
— Понятия не имею, — отрезала Беллатрикс. — Как можно предать того, кто сам нас всех предал?
Белла хорошо знала, что такое Волдеморт. Белла хорошо представляла свои шансы; это осознание буквально холодило ее, сдавливая сердце ледяными пальцами. Но ей нужно было продержаться несколько минут. Всего несколько минут… Целых несколько минут…
— Ах, — вздохнул фальшивый Волдеморт. — Белла, Белла, Белла… чего я от тебя не ожидал, так это вот такого. Значит, вы разбили мое пророчество… я это ясно увидел в никчемном разуме Поттера. Месяцы подготовки, стараний, и все впустую. Пожалуй, Барти еще немного полежит. Я не хочу слушать его оправдания.
Он подошел еще ближе; Беллатрикс видела чешуйки на его лице.
— Я напомню тебе, Белла, что когда-то протянул тебе руку и вытащил тебя из грязи, — произнес Волдеморт. — Тебя — слабое, забитое существо. И за это я получил твое предательство. Ты должна была гордиться, что я позвал тебя первой из всех, нежившихся на свободе.
Волдеморт медленно начал поднимать палочку. Белла тут же, ничего не дожидаясь, ударила и рванулась в сторону. Волдеморт отбил ее проклятие; ворох красных искр разлетелся по залу.
Волдеморт огрызнулся одновременно со вторым ударом Беллы. Красный луч промчался совсем рядом с ведьмой; за спиной Беллатрикс что-то громыхнуло.
— Плохо, Белла, — фальшивый Волдеморт заговорил скучающим голосом; он стоял, Беллатрикс торопливо отходила подальше и вбок, — совсем плохо…
— Экспеллиармус!!!
Поттер, про которого они почти забыли, вложил все силы в заклинание. Он не был соперником Волдеморту, он не знал и десятой доли того, что знал Темный Лорд. Но он был здесь, и он был готов биться.
Фальшивый Волдеморт в мгновение ока развернулся к Поттеру, отразил его заклинание и отправил подростка в нокаут «Петрификусом»; это заняло меньше секунды, но Белле этого хватило. Вереница жгучих серебряных стрел рванулась к фальшивому Лорду, часть из них растеклась на его щите, часть улетела в стороны, но несколько вонзились Волдеморту в левое плечо — рукав мантии истлел, открыв обожженную кожу.
Вот теперь Белла понимала — Волдеморт способен испытывать эмоции. Красные глаза полыхнули такой злобой, что Беллатрикс поспешно сделала шаг назад.
— Авада Кедавра! — выкрикнул Волдеморт.
Белла успела пригнуться и наклониться. Прямо над ее левым плечом пролетела смерть — холодная и зеленая молния. Убивающее проклятие дохнуло на нее не слабым запахом озона, а стылым могильным холодом.
— Финдфайр! — рявкнули оба.
Два огненных потока сплелись посреди Атриума, как сражающиеся змеи. Языки буйного рыжего огня переплетались и исчезали в толще пламени. Где-то внутри адский огонь играл другими красками — синие и зеленые сполохи вырывались наружу. Хаос, первозданный и неразделимый, ожил в темном зале.
Вал шел в сторону Беллатрикс. Но она и не надеялась мериться силами с Волдемортом. Все, на что рассчитывала волшебница — сделать так, чтобы Темный Лорд влил слишком много силы в Финдфайр. Тогда погасить его будет проще, чем пытаться контролировать. Белла отступала; когда вал двинулся быстрее, она отпустила заклинание, и, не теряя ни секунды, выстрелила.
Осепительная разноцветная молния пронзила ревущую стену огня. За Финдфайром что-то зазвенело. Ответа не последовало; вместо этого вал пламени пошел на убыль, и Белла снова увидела фальшивого Волдеморта.
Он не выглядел уставшим, утомленным, запыхавшимся. Больше всего он напоминал того робота из фильма, который Белла смотрела со Снейпом. Внешне похожий на человека, но неумолимый, неутомимый и безжалостный. Вот только пресса в Атриуме нет.
Первый выпад Белла отбила. От второго — увернулась. Фальшивый Волдеморт посылал проклятия чуть ли не лениво, не особо целясь; но чтобы не попасть под них, Беллатрикс была вынуждена напрячь все свои силы.
Они описали круг — за путем Беллы тянулся след выбоин и подпалин. Хорошо, если у нее получалось ответить хоть на один удар из четырех — Волдеморт почти не давал ей передышки. Исход был предрешен заранее. Единственным, что не было ясно с самого начала — сколько времени Беллатрикс сможет продержаться один на один с Волдемортом.
Еще одно проклятие высекло каменную крошку из ограды фонтана. Второе ведьма поймала на «Протего». Красная клякса расползлась по ее щиту и продавила его почти до вытянутой руки с палочкой. Беллатрикс дернулась в сторону, и почувствовала, как земля уходит из-под ног — ее достал «Вариари Вигрис». Волшебница растянулась на полу.
— Попалась, — равнодушно заметил Волдеморт; невербальное «Экспульсо» с силой придавило ее к ограде. — Круцио!
* * *
Волна жара и боли потекла от кончиков пальцев к самому сердцу. Ведьма пронзительно закричала, извиваясь в судорогах. Она почти не чувствовала ни рук, ни ног — каким-то чудом Беллатрикс не сломала палочку, когда ее рука ударилась об ограду фонтана. Через несколько долгих секунд заклятие закончилось, оставив Беллатрикс на полу, с поджатыми к животу коленями. Фальшивый Волдеморт поцокал языком, наблюдая, как ведьма, тяжело дыша, пытается поднять палочку непослушной рукой.
— Круцио.
Вторая волна ударила еще сильнее. Беллатрикс уже не вопила и не билась в конвульсиях — только повизгивала и вздрагивала от уколов пыточного проклятия. Ноги перестали ее слушаться первыми. Руки держались на секунду дольше, но и они обмякли и разжали пальцы. Она почти ничего не видела; предметы расплывались перед глазами.
Фальшивый Волдеморт отвел палочку. Волшебница лежала на полу; она не могла даже стонать — только хрипеть, отчаянно стараясь набрать воздуха. Еще одно «Круцио» — и что-то одно откажет: или мозг, или сердце.
— Ну так скажи мне что-нибудь, Белла.
Фальшивый Волдеморт взмахнул палочкой; обмякшее, безвольное тело ведьмы приподнялось в воздухе и прислонилось спиной к фонтану. Беллатрикс медленно подняла взгляд.
— Ну? — поинтересовался Волдеморт — расплывчатое черное пятно посреди темно-серого зала.
Беллатрикс судорожно сглотнула.
— Вальгалла… — просипела ведьма. — Я иду.
CI. Золотой трон
— Вальгалла… — медленно произнес фальшивый Волдеморт. — В моем ближнем круге было двадцать волшебников. Сейчас осталось девять. Из-за тебя, Беллатрикс… я считал тебя самой лучшей, самой достойной из своих слуг. От тебя я ждал предательства в самую последнюю очередь. И все, что ты можешь сейчас мне сказать — то, что тебя ждут в выдуманном языческом мирке?
Беллатрикс судорожно втянула воздух. Она не увидела — скорее почувствовала, как Волдеморт поднимает палочку. Черное пятно в темном Атриуме зашевелилось, что-то белое нацелилось на нее. Точнее она разглядеть не могла.
Белла хотела сказать, что в семидесятых настоящий Волдеморт ни разу не назвал их слугами. Но ей было трудно произнести даже простую фразу. В голове билась дурацкая мысль: пустят ли в Вальгаллу, если умереть без оружия в руках? Палочка лежала в паре футов от ведьмы, но Беллатрикс не могла даже протянуть к ней руку — тело не слушалось ее, она сидела прямо на полу у фонтана и могла только с трудом держать голову прямо.
— Мне практически нечего сказать тебе, Белла, — фальшивый Волдеморт шагнул вперед. — Не будь тут Поттера, я бы растянул твою агонию на годы, если не на десятилетия. Благодари судьбу, что мы в Министерстве. Авада Кедавра!
Но статуя ведьмы из фонтана вдруг ожила — Волдеморт еще произносил заклинание, когда она спрыгнула со своего постамента и с грохотом приземлилась между Беллатрикс и Темным Лордом. Белла не видела, что произошло — она только услышала, как проклятие ударило в металл.
— Что?! — крикнул Волдеморт, — Дамблдор?!
Беллатрикс пошевелила головой, но директора нигде не было. Что-то разорвалось в дальнем конце зала, и на секунду в ее поле зрения появился Дамблдор. Он очутился совсем близко, так, что Белла могла его нормально видеть, и тут же указал палочкой на фонтан. За спиной Беллатрикс затопотало целое отделение.
Беллатрикс услышала, как орет Крауч и цокает копытами кентавр — отличить четвероногое существо от двуногого она еще могла. Гоблин и эльф промелькнули рядом — они неслись к каминам. Затем ведьма развернулась к ней и обхватила ее руками. Фальшивый Волдеморт возник рядом с фонтаном, но статуя уже бесцеремонно схватила Беллатрикс и развернулась спиной к опасности. Золотая ведьма понесла живую ведьму подальше от боя.
— Зря ты сюда пришел, Том, — очень спокойно произнес Дамблдор. Беллатрикс не видела, что происходит за спиной статуи, но она слышала обоих. — Авроры уже в пути.
— Когда они явятся, меня и след простынет, а ты умрешь! — рявкнул Волдеморт.
Что-то зазвенело на весь Атриум, как гонг; сила заклинаний была такой, что у Беллатрикс зашевелились волосы. Статуя отнесла волшебницу к стене и разжала руки. Белла даже не заметила, как ее ноги касаются пола. Живые руки — Поттер, больше некому — обхватили ее за плечи и не дали свалиться.
После «Круцио» и золотых тисков ребра болели так, будто их долго и старательно лупили. Наверное, ногам тоже не поздоровилось, но их она не ощущала. То, что у Беллатрикс не болело, она просто не чувствовала. Поттер медленно, аккуратно опускал ее на пол и, неожиданно для себя, Белла смогла нормально вдохнуть.
Из-за золотого занавеса сквозь шум в ушах доносились звуки.
— Считаешь себя выше этого, Дамблдор?
— Мы оба знаем, что есть масса способов уничтожить человека, — до ушей ведьмы донессы неожиданно спокойный голос директора. — Признаюсь, что просто забрать твою жизнь мне недостаточно.
Беллатрикс пошевелилась. Статуя закрывала их с Поттером от дуэли, парню же почти не было до нее дела — он усадил Беллу на пол и замер, ловя каждое слово.
Что-то разорвалось пореди Атриума, послышалось шипение, грохот воды, крик феникса. На миг повисла тишина. Поттер собрался выглядуть за статую, и тут в Атриуме прогремел голос Дамблдора:
— Стой, где стоишь, Гарри! — Беллатрикс вздрогнула, поняв, что директор чего-то боится.
Поттер действительно стоял — но он выглядел оцепеневшим. Чужой разум говорил его устами.
— Убей меня, Дамблдор… — проговорил Гарри. — Если смерть — не самое страшное, убей мальчика, Дамблдор…
Белла попробовала отодвинуться от этого существа; она рванулась и завалилась на бок.
— Ну так что же, Дамблдор? — донесся неестественный, чужой шепот; волшебница отчаянно пыталась поднять голову, чтобы увидеть, что там происходит.
По полу загрохотали тяжелые ботинки и сапоги. Чьи — Беллатрикс было непонятно ровно до того момента, как крепкие руки подхватили ее за плечи и усадили у стены. Перед ней возникло встревоженное лицо Сириуса; за плечом Бродяги стояли Малфой и Мальсибер.
— Беллс! — позвал ее кузен. — Беллс, ты в порядке?
— Бродяга… — простонала Белла. — Я… ох… я совершенно не в порядке… но это не важно.
— Он был здесь! — закричал кто-то. — Клянусь, это был Сами-Знаете-Кто! Он схватил мужчину и дезаппарировал!
* * *
— Я… да, я сам его видел, — послышалось чье-то жалкое бормотание. — Он… ох, Мерлинова борода, здесь… в Министерстве…
Сириус аккуратно вытирал лицо сестры от слез и пота. Первым, что она нормально увидела, был Гарри, обнявший Люпина. Рядом с ними двумя стоял Дамблдор.
— Лунатик упал за арку, а не сквозь арку, Беллс. С вашего места было почти не разобрать, — произнес Сириус, не переставая орудовать платком. — Все, потерь нет. Мы их повязали. Сейчас мы тебя отвезем домой.
— Не надейся, — поморщилась Беллатрикс.
Сириус ее даже не слушал. Он протянул назад руку, не оглядываясь. Тонкс вложила в нее фляжку.
— Я рук и ног не чувствую, — пожаловалась Беллатрикс.
— У тебя они на месте, — успокоил ее Сириус и приставил горлышко к губам сестры, — Пей.
Волшебница на миг прикрыла глаза; зелье приятно согрело ее. Стало не так больно. Перестало першить в горле.
— Тебя надо увезти в Мунго или хотя бы в дом, — повторил Сириус.
— Мальсибер? — проскрипела Беллатрикс, нашарив взглядом медика.
Джордж колдовал, практически ни на что не отвлекаясь; его даже не волновало, что рядом находятся авроры. Он был их лекарем, и он был занят своей работой. Только поэтому Беллатрикс не могла исчезнуть, не доделав своей.
— Вижу неполный перелом ребра. Смещения нет, — выдал Мальсибер и тут же перевел на обывательский. — Ребро треснуло, повреждений органов не заметил. Сильно поражена нервная система…
— Я сдохну или стану сквибом? — перебила Беллатрикс, морщась от боли.
— Нет, но нужно за вас браться уже сейчас.
— Зелья, — скомандовала Белла; Сириус снова поднес ей фляжку, и Беллатрикс прервалась на глоток. — Я в состоянии говорить и думать. Лекари могут подождать.
— Если промедлить, восстановиться будет труднее. Я должен вас предупредить.
— Предупредил, — кивнула ведьма. — Поднимите меня, я остаюсь.
— Очень хорошо, — Дамблдор отвлекся от Гарри и посмотрел на Беллатрикс. Что-то для себя решив, он повернулся к толпе людей, стекавшихся в Атриум. — Корнелиус! Если вы соблаговолите спуститься в Комнату смерти, вы увидите нескольких Упивающихся под надежной охраной, связанных антиаппарационным заклятьем.
Дамблдор говорил громко, отчетливо, как хороший лектор. Он говорил, не отводя палочки от золотой ведьмы. Часть подола и волос стекла на пол — статуя, оказавшаяся не золотой, а позолоченной, осталась в юбке до колена и с короткой стрижкой. Жидкий металл собрался на полу рядом Беллой и сформировался в кресло с высокой спинкой и подголовником. Не раздумывая, кузен со свояком подхватили Беллатрикс и усадили ее на этот золотой трон.
— Дамблдор! — воскликнул Фадж. Теперь Белла видела министра, одетого в пижаму и домашние шлепанцы. Он заозирался по сторонам, наконец, он увидел, кто сел в кресло. — Блэк!
— Госпожа Блэк! — отрезал молодой голос. — Проявите подобающее уважение, мистер Фадж.
Драко Малфой шествовал от фонтана, держа обеими руками изогнутую палочку Беллатрикс. Он подошел к трону чуть ли не парадным шагом и бережно уложил ее на колени волшебницы.
— Как вы, тетушка? — прошептал он одними губами; Беллатрикс еле заметно улыбнулась и кивнула.
Фадж выглядел так, как будто на него вылили ведро холодной воды. Он повернулся к Скримджеру. К Амелии Боунс. Стало ясно, что еще секунда — и он закричит: «Хватайте их!». Но авроры стояли молча. Даже при виде Руквуда и Мальсибера они просто стояли и ждали.
— Корнелиус! — прогремел Дамблдор. — Вы и собравшиеся в этом зале несколько минут назад увидели подтверждение того, что весь последний год вам с разных сторон разные люди говорили правду. Волдеморт явился вновь и вам пора, наконец, внять голосу рассудка!
— Я… — Фадж опять осмотрелся по сторонам, ожидая подсказок и советов. Но все вокруг молчали, и он был вынужден продолжить. — Хорошо, Долиш, возьмите двух человек и сходите, проверьте, — он, наконец, обратил внимание на статуи. — Фонтан Волшебного братства… да что здесь случилось?! Откуда здесь школьник? Что здесь делает Беллатрикс Блэк? Вы должны мне рассказать во всех подробностях!
В наступившей тишине отчетливо прозвучал смешок Беллы.
— Должны? — удивилась Беллатрикс. — Когда я успела вам столько задолжать?
— Мы обсудим это после того, как я отправлю в Хогвартс детей, — сказал Дамблдор.
— Детей? — удивился Фадж. Он, наконец, увидел Гарри Поттера и еще нескольких школьников. — Они… но почему? Что это значит?
— Вам все объяснят, когда дети окажутся в школе, — очень терпеливо повторил Дамблдор.
Директор подошел к одному из осколков и тихо произнес: «Портус». Кусок статуи — кажется, кентавра — замерцал синим светом.
— Знаете что, Дамблдор! — зашумел Фадж, когда директор поднял осколок и понес его куда-то за спину Беллатрикс. — У вас нет разрешения на создание портключа! Делать такие вещи на глазах министра — это… это…
— Да помолчите уже! — повысила голос Беллатрикс, и Фадж — неожиданно для всех — затих. — Вы уже наговорились!
Волшебница закрыла глаза; как только она громко заговорила, заныли ребра, и все ее тело подхватило это нытье. За ту секунду, которую она ничего не видела, никто ничего не произнес. Сириус встревоженно коснулся ее плеча, и Беллатрикс открыла глаза, показывая, что все еще в порядке.
— И тем не менее, — заговорил Скримджер; Белла покосилась на голос и увидела главного аврора в окружении целой команды. — Господин Дамблдор, мы бы хотели получить объяснения немедленно. В данный момент только то, что мы увидели в Атриуме и ваше присутствие удерживает меня от того, чтобы приказать задержать людей, среди которых разгуливает двое беглецов из Азкабана. И я присоединюсь к вопросу — что здесь делает Беллатрикс Блэк в такой компании?
— Сонорус, — за плечом Беллы прозвучал голос Малфоя, и ее горла коснулась палочка.
— Я сражалась с фальшивым Волдемортом, мистер Скримджер, — голос ведьмы прогремел на весь зал и, как волны от брошенного камня, по залу побежал шепот.
— Итак, — величественно произнес Дамблдор. За спиной Беллы сработал портключ. — Министр! Мы готовы уделить вам полчаса нашего времени, чтобы обсудить важнейшие аспекты происходящего. Со своей стороны, прошу присутствовать при этом разговоре господина Скримджера и мадам Боунс.
— А я настаиваю на том, чтобы Руквуд и Мальсибер сдали палочки, — негромко, но четко заметил Скримджер. — И никто никуда не уйдет, пока я не скажу обратного.
Он уже командовал, не обращая внимания на Фаджа.
— Мадам Блэк? — поинтересовался Руквуд.
— Сдайте, — кивнула Белла. — Скоро мы вернемся.
Небольшая группа волшебников двинулась в кабинет Скримджера.
* * *
По большей части говорил Дамблдор. Директор излагал факты скупо, без капли эмоций, начиная от того момента, когда к нему вломился Сириус с рассказом о младенце. Беллатрикс лишь изредка вставляла реплику. Да, предупреждали, господин Малфой этому свидетель. Да, говорили еще прошлой весной. Да, обращались. Вы не слушали.
Кресло волшебницы стояло у стены, рядом со столом Скримджера, напротив министерских чиновников. Пока Дамблдор говорил, Беллатрикс разглядывала Фаджа. Круглое лицо министра налилось румянцем — когда Белла на последнем году заключения отказалась каяться, министр выглядел так же. Но сейчас он молчал; Дамблдор тыкал его носом во все промахи, а Фадж опасался вставить хотя бы слово.
Время от времени за ее плечом шевелился Сириус. В отличие от монументального Дамблдора, спокойного Малфоя и внимательных силовиков, Бродяга был немного не в своей тарелке. Факты, которые излагал Дамблдор, были ему давно известны. Он не столько слушал директора, сколько наблюдал за сестрой. Белла время от времени морщилась; Мальсибер наложил обезболивающее на ребра, но было проще усыпить ведьму, чем обезболивать все тело. Торс ныл и разве что не жаловался на пыточное проклятие. В конце концов, Белла перестала кривиться; боль и беспомощность были рядом, они никуда не уходили, но они уйдут — надо просто подождать.
Дамблдор закончил, и Беллатрикс продолжила его рассказ — уже про то, как группа волшебников пробралась в Отдел Тайн. Скримджер с Боунс слушали, даже не задавая вопросов. Беллатрикс умела говорить по делу, они умели слушать.
— …Вот, в общем-то, и все, — подвела итог Беллатрикс. — Остальное — мелкие детали.
— А что случилось с вашим другом-оборотнем? — мадам Боунс посмотрела на Сириуса через монокль.
— Ремус ударился спиной об столб арки. Стой он чуть ближе ко мне — упал бы сквозь нее, но его толкнуло в другую сторону. В темноте и с того ракурса, где стоял Гарри и моя кузина, разницы не было, — пояснил Сириус. Белла кивнула в знак подтверждения. — Поэтому Гарри и побежал. А сам Ремус отделался легким ушибом.
— В итоге безвозвратных потерь у вас нет.
— Нам нужно браться за эту проблему, — Фадж, наконец, заговорил. С каждым словом его голос становился все размереннее, увереннее. Он повернулся к Скримджеру и Боунс. — Вам, господа, надо заняться своими прямыми обязанностями. Но, я думаю, мы должны выслушать предложения…
…Беллатрикс расхохоталась. В боку закололо даже сквозь обезболивающее, но Фадж замолчал и чуть ли не втянул голову в плечи.
— Что-что, простите? — оскалилась Беллатрикс. — Предложения? Мистер Фадж, мы делали предложения прошлой весной. Сейчас, господин министр, пока еще господин министр, — Беллатрикс прожигала его взглядом, — мы не просим и не предлагаем. Мы — требуем.
— Требуете? — переспросил Фадж.
— Требуем, — повторила Беллатрикс. — У вас был целый год, чтобы подготовиться к тому, что случилось этой ночью. То, что никто сегодня не погиб — это не ваша заслуга, а только и исключительно наша. Целый год вы потратили на вранье. Да, именно на вранье и преследования тех, кто пытался до вас достучаться. Вы могли проверить метки. Убедиться в том, что забеспокоилось множесто людей. Сделать выводы после Бэгмена и Крауча, наконец! Нет, вы предпочли убеждать себя и остальных в том, что все в порядке. Теперь ваша страусиная политика привела к тому, что ваши силовики все равно будут воевать. Но в худших условиях, потому что целый год они, образно выражаясь, простояли под моими окнами. Вы обрекли своих людей на долгую и сложную войну. Вы, мистер Фадж. Вы добились этого своим бездействием.
Министр открыл и закрыл рот, как рыба, выброшенная на берег. Он снова обернулся к Скримджеру. К Боунс. Но силовики молчали.
— Уходите, пока сами можете, — припечатала Беллатрикс. — Сделайте хоть один правильный поступок. Или завтра вас вынесет все министерство вперед ногами. Они боятся Волдеморта больше, чем ваших выговоров.
— Я… — произнес Фадж. Беллатрикс прикрыла глаза; она не видела, куда министр смотрит и от кого ждет хоть какой-то поддержки. — Я подам в отставку.
Кто-то — кажется, Скримджер — облегченно вздохнул.
— Как окажетесь дома, напишите меморандум, — сказала Боунс.
— Мистер Фадж, будьте так любезны, пожалуйста, освободите помещение, — Сириус вежливо попросил Фаджа выйти.
* * *
— Ну что же, — Скримджер заговорил, когда за еще действующим министром закрылась дверь. — Мы все принимаем, что война неизбежна. Мы, — быстрый взгляд на Амеию Боунс, — допускаем, что вы можете что-то требовать. Но хотелось бы услышать эти требования.
— Их всего два, — произнесла Беллатрикс. — Первое. Вы подпишете помилование двух моих людей. Руквуда и Мальсибера. Второе. Вы оставите в покое моих соратников. Моего кузена, моего свояка — вы всех их знаете, вы всех их уже срисовали сегодня в Министерстве. За эти требования уплачена цена. Мы рисковали жизнями и делали работу, к которой вас не подпускали, мистер Скримджер.
— Хорошо, — очень легко согласился главный аврор. — Визенгамот рассмотрит помилование, формальных причин им отказать не будет. Мы не будем их преследовать за побег — формально это квалифицируют как похищение ваших людей из Азкабана. Но мы требуем вашего содействия и поддержки. Господин Дамблдор, госпожа Блэк, я настаиваю на том, чтобы вы сделали заявление для прессы.
— Сразу после моего выздоровления.
— Господин директор? — Скримджер посмотрел на Дамблдора.
— Я готов выступить послезавтра, — произнес директор, — к сожалению, дела школы требуют моего присутствия в течение всего следующего дня. Полагаю, что завтрашний день можно потратить на обнародование отставки Фаджа и ваши заявления. Кроме того, господин Скримджер, я вынужден присоединиться к заявлению мадам Блэк. Вы немедленно удалите из школы Долорес Амбридж. И вы прикажете аврорам прекратить преследование моего преподавателя по уходу за магическими существами, чтобы он мог нормально вернуться к работе. Как меня найти и как со мной связаться — вы уже знаете.
Скримджер спокойно кивнул.
— Мадам Блэк, — поинтересовался Дамблдор. — Вам сделать портключ?
Беллатрикс размышляла примерно полсекунды.
— Благодарю, но не стоит, господин директор. Сначала мне нужно в Атриум.
Волшебница величественно вплыла в зал; ее золотой трон аккуратно левитировали Сириус и свояк. Толпа поредела. От нее остались только авроры и две группы бойцов. Белла удовлетворено кивнула, когда Скримджер подошел к своим людям и начал распоряжаться.
— Люциус, — попросила Беллатрикс, — будь добр, приведи ко мне наших. Сириус, наклонись ко мне, — она зашептала в подставленное ухо. — Я не хочу лететь домой порталом или камином. Слишком неприятно. Отправляйся домой, успокой всех, пригони ко входу машину. Пиковый час… час пик закончился, мы доедем быстро.
Сириус отошел, и Белла еле заметно улыбнулась. Пока Бродяга едет, она успеет поговорить со своими людьми.
— Коллеги, — заговорила Беллатрикс, когда вокруг нее собрался кружок Вальпургиевых рыцарей. — Фадж подал в отставку. Руквуд, Мальсибер, вас помилуют. Это уже оговорено. Министерство прозрело. Джордж, — ведьма посмотрела на Мальсибера, который снова возился с палочкой, — когда меня поставят на ноги?
— В лучшем случае через неделю, — покачал головой он, сосредточенно водя палочкой над рукой Беллы. — Если бы я мог вами заняться на полчаса раньше, вы бы сэкономили пару дней.
— Эти полчаса стоили пары дней.
Беллатрикс расслабилась и прикрыла глаза.
* * *
— Ну? — спросила ведьма. — Что со мной?
Тед Тонкс и Мальсибер колдовали над ней уже с десяток минут. Сначала она поднимала голову и смотрела, как вокруг нее ходят лекари. Потом ей это надоело и она просто лежала на столе, который растянула и подняла чья-то добрая душа. Журнальный столик из гостиной превратился в подобие операционного.
— Жить будете, — сказал Тонкс.
— А улыбаться — нет, — мрачно добавила ведьма.
— Примерно с неделю, — вмешался Мальсибер. — Чувствовать руки начнете на вторые сутки. Раньше — не обещаю. Пробы положительные, колдовать сможете.
— Долго еще?
— Пыточное проклятие нельзя оставлять без тщательного осмотра, — заговорил Тонкс. Справа от Беллы зашумело волшебное перо. — Сейчас мы все проверим и вас уложат спать.
— Стол не забудьте назад превратить, — напомнила Белла, но лекари не отреагировали. Они были слишком заняты.
* * *
Белье с самоочисткой оказалось первой вещью в доме, о которой знала Пенелопа, но не знала Беллатрикс. Как оказалось, невестка вскрыла запасы Кассиопеи Блэк. Купать Беллу они не рискнули; сестры обошлись чистящими заклятьями, но и без ванной Беллатрикс была на седьмом небе.
К Мерлину всех. И к его бабушке. У нее все получилось. Министерство пришло в движение. Авроры оставят их в покое. Пророчество так и не досталось фальшивому Волдеморту. И главное — они все живы. Можно лежать и выздоравливать. Можно смотреть, как Андромеда с Нарциссой надевают на нее любимую пижаму и белые носки. Можно фыркать, когда Пенелопа приносит бутылку костероста и мерную ложечку. И, выпив эту ложечку зелья, можно подурачиться и сказать: «Невкусно!»
— А ей жарко не будет? — спросила Нарцисса, когда Андромеда собралась укрыть Беллу вторым одеялом.
— Белле? Жарко? — хмыкнула Андромеда. — Смешная шутка.
Беллатрикс фыркнула. Ей было тепло и удобно; хотелось поскорее уснуть и, наконец, выспаться. Все дела могли подождать до утра.
— Тебе удобно лежать? — деловито спросила Андромеда. — Одеяло подоткнуть?
Белла помотала головой, не открывая глаз. Через пару минут она уже спала.
CII. Соколиные сны
Во сне она была соколом. Крупным сапсаном, который несся над Англией. Беллатрикс видела с высоты каждый лист — солнце уже начинало садиться, но света было более чем достаточно. Ей нравилось так лететь. Гораздо больше, чем мчаться верхом на метле. Может, это и есть ее анимагическая форма? Сириус научился превращаться в пса — чем она хуже? Секунды полета складывались в минуты. Когда минуты собрались в час, соколица начала снижаться. Белла плохо узнавала местность, но знала — как можно знать только во сне — что она летит к родительскому дому. Высоко над ней пролетел еще один сокол, чуть меньше. Беллатрикс не успела его рассмотреть — она начала снижаться в своем птичьем облике.
Она превратилась в человека, не долетев фута до дорожки. Превратилась и выпрямилась так, как будто всю жизнь умела превращаться. Блэковский сад выглядел так же, как в ее юности. Путаные тропки, деревья и далекая беседка, в которой виднелась неясная фигура. Белла откуда-то знала, что сейчас она пойдет именно туда; будто кто-то уже рассказал ей весь сон, и сейчас она вспоминала, что будет дальше по ходу рассказа. Как в кино. Ведьма шагнула в беседку и на мгновение застыла от удивления. На скамеечке сидела… Беллатрикс.
Это совершенно точно была копия Беллатрикс. Копия была одета в черное открытое платье. У копии была другая прическа; Беллатрикс привыкла заплетать волосы в косу или хотя бы собирать их заколкой, у ее копии творился на голове невообразимый хаос. Копия, в отличие от Беллы, носила не туфли, а сапоги на высоком каблуке. Но это была Беллатрикс. Та же палочка, которой она постукивает по перилам, та же фигура, те же черты лица — только это лицо заметно сильнее иссушено.
— О, явилась, — копия подняла голову и с интересом осмотрела Беллу.
Теперь Беллатрикс видела главное различие между двумя волшебницами. В глазах у ее копии плескалась темная водица безумия. Настоящего безумия, не вспыльчивости.
— Допустим, — Беллатрикс на всякий случай нащупала палочку. — А ты — это я?
— За неимением лучшего слова, да, — копия ухмыльнулась, показав плохие зубы. — Тебя угрызения совести не мучают?
— А должны? — удивилась Белла.
— Меня всегда занимало, как одна деталь может так изменить судьбу человека, — копия, похоже, ее и не слушала. — Тебя не взяли к Лонгботтомам, потому что ты не сдержалась в нужный момент. Ты провела в Азкабане десять лет — и какая разница… Ты завела дружбу с предателями крови. Ты не искала Темного Лорда. Ты отвернулась от него!
— От него ли?
Белла не задавалась вопросом, откуда ее копия все это знает? Она знает — и все, это сон, здесь может быть возможно что угодно. Но соглашаться с копией Беллатрикс не могла и не хотела. Они обе присягали великому волшебнику, а не его тени, извалявшей в грязи то, во что они верили. Они клялись воевать за будущее, которое очертил Волдеморт, а не за то, чтобы сменить министра. Беллатрикс сделала свой выбор, не жалела о нем и не пожалеет никогда.
— От него! — копия уставилась на нее. — Я ждала его четырнадцать лет и дождалась!
— Значит, ты пошла к Лонгботтомам, — сказала Беллатрикс. — И, судя по твоему виду, тебя осудили на пожизненное. Вместе со всеми. Руди умер?
— Нет, — покачала головой копия. — Руди жив, мы оба выжили, чтобы вернуться к Темному Лорду.
— Неудивительно, — согласилась Белла. — У заключенных нет особого выбора. Фальшивый Волдеморт это хорошо понимает.
— Что-о?! — копия вскочила с места. — Ты осмеливаешься называть его фальшивым?!
— Я осмеливаюсь с ним воевать! — рявкнула Беллатрикс. — Тебе сьели мозги в Азкабане? Или память? Или твой Лорд называл тебя слугой? Или он тебе сказал про крестражи еще в семидесятых? А может быть, ты принимала метку, чтобы только лишь посадить его на трон? Ты. Пришла. К фальшивому. Волдеморту. Вы ведь не победили, так?
— Мы были близки! — глаза копии сияли лихорадочным, нездоровым блеском. — Мы были близки. Я могу утешить себя тем, что поставила достойную точку в истории Блэков.
— Прежде всего вы проиграли. В первую войну мы тоже были близки, но чем это кончилось? — Беллатрикс осеклась.
Если ее копия уже мертва, то она… что она тогда делает в этом саду? Она посмотрела на саму себя. На себя, пошедшую к Лонгботтомам, оказавшуюся в другом блоке Азкабана, и — уже очевидно — сошедшую с ума. Она живо представила себя в Отделе Тайн в роли Крауча. Образ визгливой истерички с раболепным взглядом вызвал у нее настоящий спазм отвращения. Волдеморт, каким она его помнила, презирал подхалимство.
— Если бы вы были моими дочерьми, я бы расставила вас по углам и заставила извиняться друг перед другом, — со стороны входа раздался еще один женский голос, мягкий, не сорванный воплями.
Белла машинально сдвинулась левее, и в беседку вошла третья Беллатрикс.
* * *
Третья волшебница чем-то неуловимо напоминала Нарциссу: то ли спокойствием, то ли осанкой, то ли характерным выражением лица. Мадам Малфой легко было принять за милую недалекую домохозяйку, для которой самая серьезная проблема — цвет занавесок в спальне. Вот только для того, чтобы выглядеть такой дурой, надо быть по-настоящему умной.
Белла знала, что Нарцисса в семидесятых вела массу дел Люциуса. Именно поэтому Темный Лорд и не предлагал младшей сестре Беллы метку. Всех устраивало, что Малфой мог целиком посвящать свое время Организации.
Вторая копия Беллатрикс выглядела ухоженной и какой-то… домашней. Ее лица не коснулся Азкабан. Именно не коснулся; Белла хорошо отличала тех, кто там не был, от тех, кто отъелся после нескольких лет в камере. Эта копия была чуть-чуть полнее двух волшебниц, уже стоявших в беседке. Она спокойно уселась и поправила широкие рукава мантии. Беллатрикс увидела чистое запястье без следов от кандалов.
— Сядьте уже обе, — сказала вторая копия. — Все, что сделано, уже сделано.
— Слушаюсь, мамочка, — презрительно произнесла первая копия и села на лавочку. — Тем более, что у нее все сделано в вашем вкусе…
— Тебе простительно так говорить, — заметила вторая копия.
Первая хмыкнула.
— Слушайте, объясните мне уже, что тут происходит? — заговорила Белла. Сформулировать свой вопрос по-другому она просто не могла.
— Объясняй, мамочка, — первая копия поднялась и направилась к выходу. — А мне пора по своим делам.
— Иди, — ответила Мамочка. Она говорила с извечным женским «ну делай, как знаешь, сама же виновата будешь».
Обе Беллатрикс проводили взглядом третью. Та медленно шла к дому. Белла на мгновение отвернулась; когда она снова посмотрела на дорожку, на ней уже никого не было.
— Вообще, она прошла свой путь до конца, — сказала копия. — Не ее вина в том, что выбирать особо не приходилось. В другое время, в другом месте, с другой ставкой все могло выйти иначе. Да ты и сама живое тому подтверждение.
— Думаешь? — спросила Белла.
— Знаю, — копия, которую называли Мамочкой, устроилась поудобнее. — Мы часто говорили про то, что было и то, чем все у нее закончилось. Но уж извини, тебе это знать пока нельзя. Ты спрашиваешь, что это? Это наш сон. А мы… уместнее всего сказать, что мы все — ты, я, она — один и тот же человек, некоторые моменты жизни которого сложились по-разному. Например, ты, когда сорвалась на Крауча, осталась в имении. Тебя осудили на десять лет. Посадили напротив Сириуса. А она пошла к Лонгботтомам со всеми и села пожизненно. Со всеми остальными. А дальше ты и сама догадаешься.
— А что же тогда представляешь собой ты? — прищурилась Белла. — Ты не приняла метку?
Копия молча подняла рукав мантии и показала черный знак.
— Кто я? Я — это ты. По меньшей мере, до свадьбы. Детство и юность у нас совпадают. Сходится и место работы, и свадьба. Не у всех так — у остальных, кого еще тут не было, жизненные пути разошлись с твоим гораздо раньше. Но у нас с тобой до семьдесят четвертого все одинаковое…
— Погоди-погоди, — перебила ее Белла, — сколько вас, остальных? И почему про меня тебе все известно?
— От нее, — Мамочка показала на дорожку, куда ушла копия. — Посмертие в сочетании со скачками по реальностям дает свои плюсы. Всего нас семеро, включая тебя. Но одна не придет — выпускнице Дурмстранга до наших британских событий дела нет. Еще одна… она совсем далеко от нас.
Белла помолчала и наклонилась к своей копии, подперев подбородок руками. Она приготовилась слушать.
— А наши с тобой пути разошлись в Канаде. Помнишь, когда Руди бросал на пол одеяло и строил из себя варвара? Конечно, помнишь, — обе Беллы ухмыльнулись. — Ты тогда выпила зелье, так?
— Ну да, — пожала плечами Беллатрикс. — Тетка Вальбурга еще долго удивлялась, почему я вернулась из медового месяца не беременной.
— Тетка Вальбурга родила сына в тридцать пять, после двух неудачных беременностей, — назидательно сказала копия. — Поверь, она слышала от семьи очень многое, особенно, когда родилась Нарцисска. Родить Сириуса ей было очень трудно. Так что я бы отнеслась к этому со снисхождением; для нее это крайне серьезный вопрос. Не то, что для нас, — копия хмыкнула. — Знаешь, я тоже сначала думала, что мы заведем детей после войны. Но потом задалась вопросом: «А почему бы и нет?»
— Я тоже им задалась, — сказала Беллатрикс.
— Но ты выпила зелье, а я нет. Я вернулась в Англию уже беременной, так что мне никаких вопросов никто не задавал. Но вся моя жизнь в Организации пошла не так, ты это прекрасно понимаешь.
— Вот поэтому она тебя звала Мамочкой.
— Нет, не поэтому, — копия засмеялась, почти как Андромеда. — У меня пятеро детей.
— Сколько?! — Беллатрикс судорожно сглотнула.
— Пятеро, — повторила копия.
* * *
— Страшно только первый раз и немного во второй. Потом привыкаешь. Мы с Руди не настолько близкие родственники, чтобы родить одного ребенка и облегченно выдохнуть, что это мальчик и он здоров.
Я родила Джастина весной семьдесят пятого. И это перечеркнуло все мое шасны попасть в боевое крыло организации. Ты ведь пришла к Долохову сразу после медового месяца? Руди воевал, Рабастан от него не отставал.
Что делала я? Работала вместе с Ноттом и Малфоем. Вела дела семьи. Воспитывала детей. В семьдесят шестом я еще нервничала; в семьдесят восьмом я сама хотела третьего сына. Темный Лорд еще говорил, что я приумножаю долю чистой крови.
Может, поэтому я и не оказалась в Азкабане вместе с мужем. У меня было пятеро детей и не было крови на руках. Двум моим младшим дочкам не исполнилось и трех лет. Может, поэтому мы не пошли по миру. Я была в курсе дел семьи. Я знала, как остаться на плаву.
О следующих пяти годах я бы не хотела рассказывать подробно. Ты знаешь, что такое аврорский надзор. Ты знаешь, как выбивают в Министерстве разрешение на свидание и посылки. Я хотела отправить Джастина в Дурмстранг — у меня не вышло. У Люциуса тоже. Наши дети пошли в Хогвартс. На Слизерин, конечно. Куда им еще идти? Кое-как мы смогли вздохнуть только тогда, когда ушел Крауч и часть старого министерства. С теми, кто пришел им на смену, можно было договариваться.
В свое время меня очень удивляло, как быстро министерство оказалось у нас на балансе. Мы делали деньгами то, что не могли раньше сделать силой. У тебя не было такого ощущения? Наверное, нет. Ты вышла из тюрьмы в девяносто втором и пришла на уже отлаженные Люциусом схемы. В моей реальности эти схемы построили мы с Люциусом.
Знаешь, иногда мне кажется, что два льва минус лев будет не лев, а сто опарышей. Все министерские принципы, вся их система чем дальше, тем больше шла по троллю. Даже не знаю, как это описать. Все было в порядке до лета девяносто четвертого.
— Фальшивый Волдеморт? — спросила Беллатрикс.
— Да, именно он, — сказала копия. — В твоей реальности, я знаю, они сидели дома у Крауча. В моей же — пришли ко мне.
— Они чем думали? — Белла отшатнулась.
Ее копия помолчала и поправила подол — типичным жестом Андромеды.
— Они и не думали, — сказала, наконец, Мамочка. — Скажи, когда ты поговорила с этим существом, что ты подумала? Что он сошел с ума? Что он показал свое лицо? Я тоже так думала. Но я была готова прятать их у себя дома. Женская привычка — думать «Он изменится». В конце концов, он обещал сломать Азкабан. Но ты права. Я не знаю, чем они думали, придя в дом, где кроме меня живет трое любопытных детей.
Белла помолчала.
— Я не очень доверяла Петтигрю и этой змее. И поставила эльфов последить за ними, — копия помолчала, собираясь с мыслями. — Когда мне донесли, что они обсуждают, не стоит ли наколдовать Обливейт на моих девочек… вот этот вот Петтигрю обсуждает, после того, как они мне рассказали, что стало с Бертой Джоркинс, — копия облизнула губы. — Ты знаешь, что сделает любая нормальная мать.
— Позовет помощь?
— Спрячет дочек и позовет сыновей. Я пришла к Джастину и Уолтеру. К моему второму сыну.
— И как же у вас получилось?
— Не спрашивай. Это все-таки было в моем доме и доме моих детей. К тому же, мы были не одни. Страшнее всего было со змеей, — Мамочка помолчала. — Знаешь, мне даже иногда неудобно. Я ощущаю, что очень легко отделалась — вы обе отсидели, я нет. Одна мертва, у тебя все еще не ясно, а я сплю дома, рядом со мной сопит Рудольфус, и завтра я опять буду вязать для него носки. Ты-то понимаешь.
— Руди выпустили?
— Мы этого добились. Нам это было можно после того, как мы предъявили Крауча.
— А что со змеей? — спросила Белла.
— Я не могу сказать, — копия поскучнела и отвела взгляд. — Мы не можем влиять на чужую реальность. Я просто не смогу это сказать, прости. Даже намеком.
— Ну скажи тогда, что с Сириусом? — вздохнула Беллтрикс.
— Жив и оправдан. Больше, уж прости, не знаю. Вроде женился на ком-то из своих. Подробнее я не знаю, — копия пожала плечами. — Я давно Лестрейндж, не Блэк. И с Сириусом мы почти не общались, так что его дела мне неинтересны. Хотя это не самое худшее, что может быть. Та, — кивок в сторону выхода, — его убила.
Беллатрикс скривилась от омерзения.
— Знаешь, иногда я думаю — что может настолько изменить человека? Волдеморт все-таки не был таким, каким вернулся…
— …Или притворялся.
Третьей своей копии Белла уже не удивилась.
* * *
Эта Беллатрикс выглядела, как бедная родственница. Вместо роскошной мантии на ней было платье с коротким рукавом. Не вызывающее. Просто платье до колена, отчетливо маггловское. Белла посмотрела на копию; волосы пучком, туфли на босу ногу — эта женщина будто только что выбралась с кухни. Разве что передника не хватало. Белла покосилась на ее руку — метки не было.
— Или притворялся, тебе виднее, — сказала Мамочка.
— Безусловно, — новенькая повернулась к Беллатрикс. — В конце концов, я с ним жила двенадцать с лишним лет.
Белла почувствовала, что скамейка плавно покачнулась. Она увидела себя обезумевшей в тюрьме. Увидела себя матерью пятерых детей, почти что Нарциссой Малфой. Кем она сейчас себя увидит? Андромедой?!
— Тринадцать… — Беллатрикс прикинула в уме год. — Так это что получается?
— Знаете, дамы, — Мамочка поднялась с места. — Я лучше вас оставлю. Эта история мне знакома.
— …А еще ты будешь переживать, что ощущаешь себя везунчиком, — прокомментировала новенькая. — Это тоже известно.
— Ну да, — леди Беллатрикс Лестрейндж вышла из беседки. Белла не стала провожать ее взглядом — и так понятно, что она исчезнет.
Вместо этого она посмотрела на ту свою копию, что жила с Волдемортом.
— Ты тоже все знаешь про меня? — спросила она.
— Ну да, — пожала плечами копия. — Знаю. И знаю, что твой следующий вопрос будет таким: «Расскажи про себя». Ведь так? Каждая из нас, едва услышав, что я жила с Волдемортом, начинает представлять себя его супругой, — копия закинула руки за голову и откинулась назад, на край беседки. — Хотя, как видишь, ни кольца, ни метки у меня нет.
— Я вижу, — согласилась Белла. — Хотя ты должна была переехать к нему в шестьдесят девятом, то есть сразу после Хогвартса, если я ничего не путаю… он что, согласился?
— Не совсем, — покачала головой копия. — Но ты верно все поняла, он исчез в восемьдесят первом, в Хеллоуин. Это всегда повторяется, в какой бы реальности ни было дело. Даже не знаю, что менялось в том самом разговоре; может, я сильнее просила, может, что-то еще, но я была готова перебраться к нему в восемнадцать, и он не возражал, правда, все равно все пошло не так.
Белла внимательно слушала, но ее копия ненадолго сделала паузу.
— Ты ведь была хорошей девочкой и не попадала ни в какие истории? — дождавшись кивка Беллы, копия продолжила со смешком. — Не то, что я. Так что летом после Хогвартса я просто сбежала из дома с чемоданом. Как сейчас помню вечер, дождь, двухэтажный дом и лицо Волдеморта, когда он открыл дверь.
* * *
— …Наверное, я была счастливой. Первый год так точно. Без ложной скромности, я превратила берлогу в человеческое жилье. Начала нормально его кормить. Помогала ему. Ты сама все это знаешь и делала в свое время. Все-таки ты была замужем. А я — нет. Ни метки, ни кольца у меня не было. Но я была влюбленной, глупой и счастливой. Мне хватало чувствовать себя его женой.
Ты же успела поработать взломщиком заклятий? Я тоже. Он приносил на дом интересные вещи. Не могу сказать, что была домохозяйкой. Я ломала проклятия на артефактах, переводила периодику, иногда конспектировала для него. Но я слишком поздно поняла, что не стану ни его женой, ни полноценным членом его организации. Забавно, но ты, не жившая с ним в одном доме, стала к нему ближе. Наверное.
Потом я долго пыталась понять, что меня держало в том доме. Может, страх — трудно просто так взять и уйти от Волдеморта. Трудно остаться одной. Ты знаешь это по Андромеде — ей пришлось не так просто даже с мужем. В моей реальности, правда, Андромеда — леди Лестрейндж. Может, меня держала эта женская вера в то, что он изменится. Не знаю. Мне хочется верить, что это все-таки была любовь.
В семьдесят четвертом я снова была счастливой. У меня накопилось, наболело, я набралась смелости и откровенно поговорила с ним.
— Смело, — сказала Белла.
— Наверное, — пожала плечами ее копия. — Но быть домовиком, пусть и выдающимся — так просто не могло продолжаться.
— И что же стало?
— Мы решили завести ребенка, — улыбнулась копия. — Наследника Темного Лорда.
— Погоди… — Беллатрикс потерла виски. — Вы же… вы же так и не поженились. Как вообще ты согласилась?
Ее копия рассмеялась и посмотрела на Беллу, как на девочку.
— Милая моя! Ты в самом деле думаешь, что мне было куда портить репутацию?
— Если тебя вообще это волновало.
Беллатрикс немного помолчала, и копия продолжила свой рассказ:
— Меня волновало то, что, родив сына, я стала нужнее. Хотя бы в своих глазах нужнее. Не сожительницей, не любовницей, а все-таки женой, хотя и фактической.
— Странно, — задумчиво сказала Белла. — Мне он в свое время сказал, что не хочет наследников и не хочет детей. Зачем он сделал тебе сына, если не хотел ребенка?
— Не хотел бы — не захотел бы и второго, — ее копия подалась вперед, — А он захотел. В семьдесят девятом у меня родилась дочь.
— А в восемьдесят первом...— очень тихо сказала Белла.
— ...Он исчез.
* * *
Копия Беллы повторила, будто специально для закрепления:
— Он исчез в Хеллоуин. Ничего мне не сказал. Я уже потом узнала про Поттеров, когда все посыпалось.
Беллатрикс помолчала. Она представила себе, через что прошла эта женщина и как ей приходилось жить. Белла захотела обнять ее, но вовремя поняла, что для ее копии что-то большее, чем сдержанное сочувствие, будет унизительным или даже оскорбительным. Ей не нужны ни чужая жалость, ни плечо, на котором можно поплакать.
— И как же ты справилась?
— Как-то, — пожала плечами копия Беллы. — У меня были знания и опыт, была возможность работать и зарабатывать деньги. Не очень много, конечно, но мы были одеты, обуты и не голодны. Сложнее всего было с домом — если бы у меня была возможность снимать другой дом, поменьше, не пришлось бы столько платить за жилье. Но ты сама понимаешь, с переездом были проблемы. В восемьдесят пятом, когда Билли пошел в школу, стало полегче.
— Я даже не знаю, что тебе сказать, — честно призналась Беллатрикс.
— А тебе и не надо, — другая Белла посмотрела на нее. — Жалость мне не нужна, а помочь мне ты не могла и не сможешь, если бы и хотела. Как и я тебе, к сожалению. Все наши разговоры — это обмен опытом и хорошие истории. Знаешь, как на меня смотрит сейчас портрет Вальбурги?
— Семья что-то сделала?
— Иногда я думаю, что лучше бы не делала, — криво улыбнулась копия. — Первая война для нас была катастрофой. Регулус пропал, Сириус сидел в Азкабане. А меня месяц держали в изоляторе, хотя у меня и метки не было. Андромеда уговорила тетку на время приютить детей. Они тогда жили вместе на Гриммо.
— И что Вальбурга?
— Тетка Вальбурга тогда при мне же выжгла меня с гобелена. Знаешь, они до последнего с этим тянули. Вдруг Темный Лорд победит, — поморщилась копия. — Сказала, чтобы я забирала своих ублюдков и проваливала из ее дома. По-моему, они мне до сих пор не простили, что мы дали детям мою фамилию. Хотя сейчас у тетки Вальбурги точно истерика.
— Погоди, — помотала головой Белла. — Ты живешь на Гриммо?
— Сириус пригласил. Мы с дочерью у него живем с лета девяносто пятого. Челюсть подбери, — копия с интересом посмотрела на Беллу. — Так уж вышло, что моя Дори часто и много общается с Гарри Поттером. Их как будто тянет друг к другу. Они нашли Сириуса и Петтигрю, правда, упустили крысу. Ты эту историю знаешь, разве что у тебя это было зимой, а не весной. Поэтому теперь мы живем у него дома.
Копия Беллы помолчала.
— Волдеморт появился весной того года. Но так вышло, что я знаю, какой дневник Малфой подсунул моей дочери. И у меня есть очень серьезное предоложение, зачем Волдеморту понадобилась дочь от меня.
— Слушай, а она что, на Гриффиндоре? — ляпнула Белла.
— Смешная шутка. Оба попали на Слизерин. И Билл, и Дори. Даже странно, что девочка дружит с Поттером. Им даже сны снятся похожие.
— И как вы там живете? Уж прости, если я говорю что не так.
— У нас с тобой сегодня был Отдел Тайн, — улыбнулась Белла. — Это сейчас я сплю и болтаю с тобой во сне. А когда мы ложились спать, я была счастлива, что мы с Сириусом живы и Дори тоже. Она ведь пошла туда, — женщина поежилась. — Сейчас, я думаю, мирно спит в Хогвартсе. Или ты про Сириуса? Даже не знаю, как сказать, — она помедлила и погладила живот. — Его оправдают. И мы поженимся, как только его выпустят из-под домашнего ареста. Я беременна. Чуть меньше месяца.
Вот теперь Белла почувствовала, что самое время подобрать челюсть. Она вспомнила, что произошло одним вечером возле гобелена. Тогда они с Сириусом остановились. Но и Сириус был уже оправдан. У той, другой, Сириус был затворником, обреченным сидеть в доме; да и она была не лучше.
— Как такое могло случиться, ты и сама догадаешься, — сказала копия.
— И догадываться нечего, — очень спокойно ответила Белла. — Главное, чтобы у вас все прошло нормально.
— Сама надеюсь.
— А Уильям что говорит?
— Билл сейчас в Индокитае. Он уехал туда сразу после окончания Хогвартса, — в голосе другой Беллы смешались гордость за сына и волнение. — Подался в «странствующие рыцари», если ты понимаешь, что это значит. Водится с французами. Не удивлюсь, если он из Уильяма превратится в Гийома.
— Гийом Нуар… — Белла попробовала имя на вкус, — а ведь звучит.
— Наверное. Помню, как он прислал двести галлеонов. Я ему, правда, ответила, что сейчас мы не бедствуем. Я ведь на самом деле могу прокормить одну дочь, а ему деньги будут нужнее. Если же ты про мою свадьбу — вроде отнесся спокойно. Ему хватило того, что Дори начала звать Сириуса папой.
— Ну да, Сириус все-таки неплохой человек, — согласилась Белла.
— Пойду я, наверное, — другая Белла поднялась. — Ночь не такая длинная.
Белла пожелала своей копии удачи и осталась сидеть в беседке. Ей говорили про то, что их пятеро. Три уже ушли, осталась четвертая ее копия. Ведьма развернулась к выходу и принялась наблюдать за дорожкой. Может, сейчас ей удастся поймать момент, когда появляется очередная Белла.
— Тук-тук, — ее же собственный голос заговорил за ее плечом.
Беллатрикс резко развернулась и увидела четвертую свою копию, которая складывала плащ-невидимку.
* * *
Пожалуй, эта Белла удивила ее сильнее всего. Беллатрикс видела себя в облике леди. Видела себя обезумевшей. Видела себя побитой жизнью. Все это могло произойти и было понятно, что ее жизнь вполне могла сложиться именно так. Но вот эта Беллатрикс в ряду копий смотрелась как бантик на Хагриде.
Она носила плотные штаны защитного цвета. Не синие джинсы, но что-то подобное и отчетливо маггловское. На ней была черная футболка. Она была обута в берцы. Наконец, на голове у нее царил не хаос и не строгая прическа — свои волосы эта Белла собрала в длинный хвост, который приподнимался над ее головой, как султан шлема. Тонкс. Она очень напоминала Тонкс, только чуть более раскованную и существенно старше.
— Пойдем бродить по саду? — спросила копия.
* * *
— Кто-то умнеет в Азкабане; по мне, так это не лучшее место, но лучше там и поздно, чем в гробу и никогда. Кто-то идет со всеми в налет и потом получает пожизняк. Кто-то рожает детей для мужика, перед свадьбой с которым хныкала полночи; кстати, это я не очень понимаю. Кто-то сбегает к другому мужику, который годится ей в отцы. Все мы разные. Я вот послушалась Шляпу.
— О-о, теперь мне сразу все понятно, — Белла остановилась на мгновение. — Гриффиндор, значит.
— Нет, ты что? — искренне удивилась копия. — Хафлпафф.
Обе ведьмы постояли секунду, глядя друг на друга. И, не сговариваясь, расхохотались.
— Если честно, тебе сильно за это досталось? — спросила Белла.
— Ну как тебе сказать? — посерьезнела ее копия. — С одной стороны, досталось крепко. Я сломала семейную традицию, мама разродилась зимой многочасовой нотацией, все это тебе хорошо знакомо, верно? Наверное, я получала чуть больше нервотрепки и наказывали меня почаще. Но в долгосрочной перспективе это ерунда. Догадываешься, почему?
— У кузенов и сестер все поменялось?
— Примерно. Во-первых, Сириуса не так сильно пилили за факультет, все успели откричаться, пока училась я. Из этого сразу следует во-вторых. У шайки Сириуса были хоть какие-то моральные ценности и авторитеты. В-третьих, мне сделали шикарный подарок на пятнадцатилетие. Я переехала к дяде Альфарду. Иногда мне кажется, что я просто раньше научилась отстаивать себя. Не стараться быть хорошей девочкой, а просто быть собой. Иногда это помогает.
Белле постоянно казалось, что гриффиндорка вот-вот что-то выкинет. Но та вела себя исключительно спокойно. Они неспешно дошли до особняка, и гриффиндорка распахнула перед ней дверцу. Беллатрикс вошла в дом; старый особняк Поллукса и Сигнуса Блэков почти не отличался от того, каким она его помнила. Пока гриффиндорка переобувалась из своих берцев во что-то более подходящее для дома, Белла прошла к столику. Ее взгляд зацепился за колдографию.
В той же самой беседке на скамейке сидела Беллатрикс. Она была одета не как маггла; на ней красовалось приличное платье. Гриффиндорка выглядела даже аристократично. По бокам от нее сидели два мальчика; любой бы сказал, что это сыновья при любящей матери. Тот, кто сидел слева, был очень похож на маму. Белла перевела взгляд на того, кто сидел по правую руку. Вгляделась в черные прямые волосы. В крючковатый нос. В черты лица.
На нее смотрел маленький, вымытый и любимый мамой Снейп.
— Это мои сыновья, — шепнула ей на ухо гриффиндорка. — Гарри Снейп и Пауль Блэк.
* * *
— Кто такой дядюшка Альфард на самом деле, ты знаешь. Хорошо, что я у него оказалась. Ты ведь тоже таскала на веранду черешню? Я — нет. Мне хотелось взять целую миску этой ягоды и просто размазать ее по лицу Волдеморта. А у дядюшки, к моему счастью, не появлялся ни он, ни его компания. Нет-нет, — гриффиндорка помотала головой, — меня трудно назвать предательницей крови и все такое прочее, но вы сами смотрите на полукровок, как на грязь, а потом удивляетесь: ой, а почему это они так к нам относятся? Я была лучшей ученицей на курсе, я знала многое, у меня получалось многое — превосходство девочки из семьи Блэк просто не нуждалось в доказательствах.
Когда стало ясно, что из меня растет, моим воспитанием занялся дед. Это он показал меня Аластору Муди. Да, ты все верно понимаешь — аврорат. Да, Орден Феникса. Может, Волдеморт тогда и говорил что-то умное, я не буду спорить с дедом и отцом. Но то, что человек говорит что-то умное — еще не повод с ним соглашаться во всем.
Выжгли с гобелена? Вальбурга долго собиралась это сделать, когда, наконец, собралась — пришлось бы спалить все наше поколение, даже Нарциссу. Но о ней потом. Ты ведь знаешь Северуса Снейпа и Лили Эванс? Гарри — их сын и наш с Бродягой крестник, это от него отразилась Авада. Дамблдор хотел отдать мальчика к магглам, к его тетке.
Его отговорила Минерва. В конце концов, как сказал Дамблдор, он знает только одну женщину, которая могла бы воспитать мальчика как своего сына и при этом не разбаловать. Так что Гарри живет у меня и только на пару недель в году приезжает в гости к тетке.
— А Пауль?
— Не только тебя тянет на взрослых, умных и сильных магов, — вздохнула Белла. — Когда была юной, думала, что выйду за Фабиана Прюэтта. Потом, уже в конце учебки, влюбилась в Аластора, как девочка. Знаешь, он не особо возражал. Мы подали заявление сразу после Хеллоуина, а я выкинула запасы зелья, — гриффиндорка помолчала. — Крауч его достал, когда они брали Лестрейнджей. Аластора нет, а Пауль от него остался. Вообще он Поллукс в честь прадеда, но его чаще зовут Паулем. Погляди.
Гриффиндорка раскрыла старый фотоальбом, который она принесла с собой. Беллатрикс всмотрелась в другую жизнь, в других людей. На большой фотографии в одном ряду стояли члены Ордена Феникса. Белла с Гриффиндора, Сириус, Джеймс, Люпин. С удивлением Беллатрикс увидела рядом с ними Снейпа с Лили и Регулуса.
— Если я и сделала что-то хорошее вне работы, то это пинок Сириусу и Поттеру, — произнесла гриффиндорка. — Я им как-то раз объяснила, что думаю насчет издевательств над людьми.
— И что получилось?
— Как видишь, получилось, — ухмыльнулась копия. — Они все крепко сдружились. Правда, крыса везде крыса.
Беллатрикс перевернула страницу. Регулус на какой-то конференции. Сириус в парадной мантии. Андромеда с Тонксом, дочерью и двумя сыновьями. Белла рядом с автомобилем…
Беллатрикс перевернула страницу. Это совершенно точно были Нарцисса и Драко: их просто невозможно с кем-то перепутать. Но на ее памяти Цисси никогда не носила брючных костюмов. Белла не видела Драко Малфоя в детстве, но крепко подозревала, что в ее родной реальности мальчик не выглядел взрослее своих лет.
— Это кто?
— Это Блэк. Нарцисса Блэк.
* * *
— Дядюшка завербовал нашу малышку Цисси сразу после ее СОВ. Так что, пожалуй, единственной нормальной девушкой из нас троих осталась только Андромеда. Как полагается, вышла замуж, хотя бы за маггленка, нарожала детей, работает на сидячей спокойной работе. Не как мы с Нарси. Я, как ты сама понимаешь, не особо в курсе ее дел. Знаю, где она работает, знаю, кто ее туда привел, но о большем я сама никогда ее не спрашивала.
Нарцисса переехала ко мне в семьдесят девятом. У всех вас она связалась с Малфоем, в моей реальности Цисси не стала исключением. У них был роман еще в школе, но ты сама понимаешь, что замуж за чистокровного — это не с ее работой. Особенно, если этот чистокровный носит метку.
Они встретились осенью в Париже, когда Нарцисса была в командировке, если ты понимаешь, о чем я. После этой встречи она вернулась в Британию со стопкой компромата на Упивающихся и Драко в животе. Она пересняла документы Малфоя, пока тот отсыпался. Правда, оказалось, что некоторые сорта зелий с вином несовместимы. Естественно, она решила оставить ребенка, хотя вся семья и лорд Малфой буквально стояли на головах. Он был ей симпатичен, с хорошей наследственностью, замуж Нарциссе не грозило; а то, что Малфой уже женат и сделал двух дочек — это уже не ее проблемы.
В любом случае, из Драко растет нормальный парень.
* * *
Беллатрикс смотрела на фотографии. Вот маленький Драко летит на игрушечной метле. Вот он, серьезный и важный, примеряет школьную мантию. Вот они с Гарри Снейпом стоят на Астрономической башне. Гарри в гриффиндорской мантии, Драко в слизеринской. Вот они…
Белла поморгала, думая, что у нее обман зрения. Но Драко в камуфляжном костюме и тяжелых ботинках никуда не исчез. Как и девица, которую он приобнимал за плечо. Беллатрикс не без усилий узнала Грейнджер. Грязнокровка оделась почти как Драко; ее воронье гнездо было схвачено банданой.
— Это девушка Драко, — охотно пояснила гриффиндорка. — Они с моими прошлым летом пошли на три дня в поход с палаткой в Динский лес. Иногда мне кажется, что племянник неправильно влияет на девочку; я помню, что при первой встрече увидела ее в платье и туфельках, а не в берцах и камуфляже.
Беллатрикс перелистнула страницу. На следующей колдографии Драко Блэк на глазах смеющегося Гарри Снейпа показывал Гермионе Грейнджер, как правильно делать прямой удар. Белла предпочла ничего не комментировать.
Она перелистнула еще одну страницу и увидела семейную фотографию. Шестеро расположились на веранде; Драко выделывался и тут, разлегшись на переднем плане. Но Белла не обратила почти никакого внимания на пятерых — посередине, между Беллой и Нарциссой, сидела Друэлла Блэк. Спокойная и теплая.
* * *
— …Мои отношения с матерью были еще хуже ваших. Это потом я поняла, что она сама жила под постоянным давлением: она вышла за моего отца из-за обстоятельств, она не родила сына, она, наконец, испортила себе диплом. Она боялась и свой страх переносила на нас — и на меня в первую очередь. Она хотела меня переделать, я отстаивала себя.
Мы почти не виделись после моего переезда к Альфарду, и оно, если честно, к лучшему. Я помню, что было летом после моего четвертого курса и откровенно боюсь, что могло бы произойти, останься я еще на месяц дома.
Друэлла пришла к нам с Нарциссой в декабре восемьдесят первого. Я не хочу вспоминать, что и как мы говорили друг другу. Нарцисса вообще на время разговора заперлась в своей комнате. Просто не хочу это вспоминать. Но мы с сестрами вернулись домой. Даже Андромеда нормально общается с семьей..
Может, Друэлла и была отвратительной матерью — она сама так мне сказала — но стала хорошей бабушкой. Я не знаю, как бы мы управились с тремя детьми вдвоем с Нарциссой.
* * *
…Белла шла к калитке. В ее памяти вертелась фраза; гриффиндорка процитировала дядюшку Ориона, который и не думал умирать в этой реальности: «Они выиграли гражанскую войну. Им можно все». Ей и в самом деле можно будет все. Надо победить — и тогда Британия будет такой, какой ее захотят видеть победители.
Ведьма остановилась у калитки, вспоминая старый фотоальбом и тех, кто был перед ним. Она не услышала — почувствовала, как рядом с ней на ограду приземляется сокол; такой же сапсан, каким была она сама в начале сна. Птица тщательно осмотрела ведьму почти человеческим взглядом и соскочила с изгороди, превращаясь на лету.
Перед Беллой стояла девочка лет двенадцати, очень на нее похожая — разве что подбородок еще более острый и глаза не карие, а серые. В таких глазах может сиять тепло весеннего неба, как у Сириуса — но глаза этого ребенка напоминали две льдинки, холодные и бесстрастные.
Девочка была одета в старомодный наряд, пришедший даже не из времен принятия Статута, а из седой средневековой древности. Это был не европейский наряд — кафтан и сапоги чем-то напоминали старые мантии Дурмстранга. Но девочка не испытывала ни капли стеснения — видимо, такая одежда была для нее нормальной и обычной.
— Ты тоже я? — спросила Беллатрикс.
— Нет, Белла, — сказала девочка. — Я твоя кузина. Но моя история пока только начинается.
Беллатрикс взялась за ручку калитки и очнулась. За окном спальни стоял день.
CIII. Светлый образ
Первым, что увидела Белла, оказался светлый потолок. Солнце не светило в окна; значит, время уже дневное, далеко не утреннее. Перед тем, как двигаться, Беллатрикс чуть полежала, прислушиваясь к ощущениям. Ног она пока еще не чувствовала. Руки еле-еле ощущали тяжесть одеяла и гораздо лучше чувствовали тепло. Конечности медленно начинали возвращаться к жизни.
Беллатрикс попробовала пошевелить рукой; на ткани одеяла обозначился маленький, почти незаметный бугорок. Ведьма тоскливо посмотрела наверх. Она может думать и говорить, но в остальном она по-прежнему беспомощна, как младенец.
— Ты как? — сбоку, от окна, прозвучал голос Андромеды.
Белла повернула голову. Сестра сидела в кресле; ведьма заметила чашку из-под кофе и неаккуратно положенную на стол газету. Раз неаккуратно — значит, Дромеда отложила ее только что, когда Белла проснулась.
— Не очень хорошо, — честно призналась волшебница.
— Ребро не болит?
— Вроде нет, — Белла помолчала. — Странно, почти ничего не хочется. Меди, я все еще не могу шевелиться.
Андромеда поднялась и села на кровать рядом с сестрой.
— Белла, — очень мягко сказал она. — Тебе можно немножко побыть беспомощной. Ты уже всем все показала. Сейчас придут муж и Мальсибер. Мы тебя усадим, будем кормить. Я или Нарцисса тебе почитаем вслух. Хочешь?
— Что пишут? — Белла ненадолго прикрыла глаза.
— На, погляди, — Андромеда показала ей первую полосу «Пророка».
Сначала Беллатрикс увидела написанный аршинными буквами заголовок: «Сами-Знаете-Кто вернулся». Чуть ниже шла другая строчка, буквами помельче: «И получил урок хороших манер». Прямо под ней размещалась внушительная фотография: разрушенный фонтан и несколько хмурых волшебников, ставящих статуи на место.
— Странный подзаголовок, — сказала Беллатрикс.
— Ты дальше читай, все поймешь, — Андромеда еле заметно ухмыльнулась; у Беллы появилось странное предчувствие.
* * *
Андромеда повесила экстренный выпуск «Пророка» прямо в воздухе. Беллатрикс спокойно могла его читать, полулежа на подушках.
«Многочисленные свидетели подтверждают появление Сами-Знаете-Кого в Министерстве Магии прошедшей ночью. В Отделе Тайн задержана группа злоумышленников, состоящая из волшебников, сбежавших в январе из Азкабана. Пока что результаты допросов не обнародованы, но не вызывает сомнений, что некоторые события в этом году происходили несколько не так, как нам казалось…»
— Происходили совсем не так, но ладно, — пробурчала Беллатрикс и продолжила читать.
«Теперь уже очевидно, что побег из Азкабана связан с Сами-Знаете-Кем. Поступила информация, что дементоры подняли открытый бунт против Министерства и получают приказы от вышеупомянутого волшебника.
Министерство предпринимает срочные меры для обеспечения безопасности граждан. В течение ближайшего месяца всем волшебникам Великобритании будет разослан справочник «Как защитить себя и семью: элементарные методы обороны». Начальник Аврората Руфус Скримджер, с сегодняшнего утра исполняющий обязанности министра магии, уже объявил об ужесточении пропускного режима в Министерство и усилении патрулей авроров».
Беллатрикс бегло просмотрела абзац. Патрули, брошюры — все это интересно и познавательно, но проблемы не решает. Британия большая, волшебники по ней равномерно размазаны. Никаких сил не хватит, чтобы быстро перехватить ударную группу. В свое время Упивающиеся ходили почти куда угодно, как в гости. Арестовать счет в Гринготтсе тоже просто так не выйдет. Гоблины ревностно берегут свои вековые права.
«В восемьдесят первом году мы радовались первым мирным дням и надеялись, что подобного не повторится. Мы слишком сильно в это верили и поэтому оставили без внимания предупреждения Дамблдора. Мы решили, что Беллатрикс Блэк, чье прошлое хорошо всем известно — не заслуживающий доверия источник. Теперь видно, что мы просчитались…»
— Удивительно, — прокомментировала Белла. — Каждый раз, когда читаю о себе в газете, удивляюсь: есть ли хоть что-то, что может еще сильнее испортить мою репутацию в глазах общества?
— Твои попытки эту репутацию исправить, — заметила Андромеда.
Белла хохотнула и повернулась к сестре.
— Переверни страницу, — попросила она.
Андромеда дернула палочкой. Белла снова вернулась к «Пророку» и на миг лишилась дара речи. Посреди полосы красовался снятый крупным планом значок, тот самый, который она выкинула на пол. На круглом жетоне сияла гордая надпись: «Беллатрикс Блэк — визит вежливости». Чуть ниже размещалась еще одна колдография. Спокойный и внушительный Фредерик Нотт сидел в своем кабинете. Правее — еще один кадр. Сириус и Люпин с важным видом стоят в коридоре Хогвартса.
Надо всем этим нависал многообещающий заголовок: «Вежливые волшебники. Хронология событий».
* * *
«Сейчас можно утверждать с полной уверенностью — еще в сентябре Альбус Дамблдор и Беллатрикс Блэк начали задумываться о мерах предосторожности. Некоторые из этих мер уже всплывали в прессе раньше. Так, например, разоблаченный кружок боевой подготовки был выставлен и.о. директора Долорес Амбридж как организация, ориентированная ни много ни мало на свержение министра.
Господин Нотт любезно согласился прокомментировать прошедшие события.
— Меры, безусловно, были приняты заранее, — говорит он, сидя в своем кабинете. Он как будто не уходил оттуда. О недавнем бое напоминает только след мази на кисти немолодого волшебника. — Подробно говорить об этом, простите, я сейчас не стану. В ближайшее время состоится пресс-конференция, на ней, как я могу судить, будет подробно освещен ряд вопросов. Могу сказать, что, действительно, мадам Блэк и ее родственники занимались обучением наших детей. Битва в Отделе Тайн не превратилась благодаря этому в трагедию.
Господин Нотт не говорит о том, что мы все и так знаем. Действительно, ситуация с преподаванием ЗОТИ в Хогвартсе далеко не безоблачная. Дамблдор уже был в центре скандала после того, как он принял на работу Гилдероя Локхарта. Теперь же он вовлечен во второй скандал, но уже с другой стороны баррикад — из Хогвартса уходит Долорес Амбридж, навязанная министерством.
Господин Нотт пересказал нам хронологию событий. Богатый на новости четверг начался с того, что прямо на экзамене Гарри Поттер увидел наяву Отдел Тайн, в котором Сами-Знаете-Кто пытает Римуса Люпина, оборотня, преподававшего ЗОТИ в школе в 1993/94 учебном году. Можно упрекнуть детей за неосмотрительность. Можно восхититься их храбростью. Но факт остается фактом. Чуть больше дюжины подростков смогли заблокировать и.о. директора в собственном кабинете и направить целый отряд в Лондон, угнав учебное пособие по маггловедению. О настроениях в школе и авторитете Долорес Амбридж лучше всего говорит тот факт, что за целые сутки никто не сделал даже попытки освободить и.о. директора.
Дети без особого труда проникли в Отдел Тайн. Как и следовало ожидать, их уже караулили в засаде волшебники, сбежавшие из Азкабана. Ко всеобщему счастью, школьники догадались послать гонца к госпоже Боунс и в Малфой-мэнор. Фредерик Нотт уточняет:
— Мы ожидали всякого развития событий и еще осенью предполагали, что нам, возможно, потребуется быстро собраться вместе.
Так или иначе, соратников мадам Блэк не пришлось уверять в том, что Сами-Знаете-Кто появился в Отделе Тайн. Когда группа волшебников получала в гостевом входе столь впечатляющие значки, авроры еще не отправлялись в Министерство.
Неизвестно, как именно школьникам это удалось. То ли они уже сейчас были как следует подготовлены, то ли полгода — недостаточный срок для восстановления после тюрьмы, но семеро детей смогли продержаться несколько минут против десятка террористов — ровно до того момента, когда известные нам люди пришли к Министерству, чтобы нанести визит.
Прибытие вежливых волшебников моментально изменило ситуацию. Еще до появления сотрудников Министерства почти все террористы были обезврежены. Все, кроме одного — Барти Крауч младший (нам еще предстоит подробно разобраться в деталях его побега) смог выманить Поттера за собой в Атриум. Поттера и Беллатрикс Блэк, проследовавшую за подростком. Мадам Блэк смогла быстро справиться с Краучем. Но стоило ей одолеть его, как возле фонтана разыгрался финальный акт сегодняшней драмы.
Сами-Знаете-Кто явился лично. И между ним и Мальчиком-Который-Выжил, стояла только одна волшебница. Убегая, Крауч закрыл проход Финдфайром; понадобилось несколько минут, чтобы расчистить проход. Но Беллатрикс Блэк продержалась эти несколько минут — ровно до того момента, как в Атриум явился Дамблдор и обратил Сами-Знаете-Кого в бегство».
— Обратил в бегство… — пробормотала Беллатрикс. — У меня от пафоса зубы сводит.
— Ты дальше читай, — посоветовала Андромеда.
«Авроры и министр магии явились только к концу боя. Корнелиус Фадж был вынужден под гнетом неопровержимых фактов признать возвращение Сами-Знаете-Кого. Вероятно, мы услышим впоследствие объяснение его мотивов, но пока что очевидно одно — Корнелиус Фадж больше не министр магии. Это стало ясно в тот момент, когда его вежливо попросили выйти посередине многосторонней встречи между министерскими силовиками, Дамблдором и мадам Блэк (вежливые волшебники по-другому просто не просят).
Неизвестно, насколько легко нашли общий язык Беллатрикс Блэк и Альбус Дамблдор, но школу с самого утра патрулируют не только авроры, но и соратники директора Хогвартса, среди которых легко узнать родственников Беллатрикс Блэк…»
Белла тяжело вздохнула и принялась изучать фотографии на соседней полосе. Тонкс со школьниками. Аластор Муди у кабинета директора. Еще раз Сириус с Люпином — уже на стене замка. Спокойные, уверенные, обманчиво расслабленные.
* * *
— Здравствуйте, госпожа Блэк. Как вы себя чувствуете? — Пенелопа говорила чуть мягче и ласковее, чем обычно.
— Так, — Белла сразу взяла быка за рога. — Ты уже читала?
Ведьме уже хватило довольных и чрезвычайно обходительных Нарциссы и Теда Тонкса — за завтраком и осмотром.
— Конечно же, читала! — Пенелопа даже оскорбилась. — Мадам Блэк, дайте только указание — и вкладыш в «Придиру» пойдет в тираж. У нас уже готов макет. Всю ночь и утро не спали, — чуть не пожаловалась она. — Пришлось строчно рисовать логотип.
— Показывай, — Беллатрикс уже догадывалась, что она увидит.
Над текстом с кратким коммюнике красовался силуэт ведьмы. При некоторой фантазии в ведьме опознавалась Беллатрикс.
— «Вежливые волшебники сообщают», — зачитала вслух Белла. — Ме-е-ерлин, и ты туда же?!
— Мы все туда же, мадам Блэк… — мягко начала Пенелопа.
— Я даже не думала, когда отвечала этому дурацкому автомату, — Беллатрикс начала потихоньку закипать. — Я выкинула к троллям этот значок и из него раздули целую историю!
— Но хорошую историю, — возразила Пенелопа. — На месте журналистов я бы сделала точно так же.
* * *
— Здравствуйте, моя любезная праправнучка, — справа от Беллы зазвучал знакомый голос. — Как вы изволили почивать?
— Лорд Блэк, — устало произнесла Беллатрикс. — Хотя бы вы не начинайте, пожалуйста.
— Не начинайте что? — судя по звукам, Финеас Найджелус Блэк уселся в кресло.
Портрет принесли в спальню еще утром. Но старый Блэк заглянул в эту раму только под вечер, когда Беллу успели накормить, осмотреть и спросить по самым разным вопросам.
— Не начинайте вот это вот… про вежливость, — ведьма вздохнула. — Она меня преследует целый день.
— О да, — раздосадованно произнес старик. Белла повернула к нему голову; лорд Блэк отчетливо сердился. — Конечно же! Какой ужас — вы создали отличный образ для пропаганды! Как вы могли? Нет же, надо бегать на четвереньках и повторять клише полувековой давности.
Беллатрикс предпочла просто помолчать.
— Только вашим плохим самочувствием я объясняю такую болезненную реакцию. Вы что, всерьез собирались написать «Вальпургиевы рыцари» в… «Придире»? Может, вы еще корову седлать собираетесь? — крыть было нечем; репутацию «Придиры» знали все, даже портреты. — И вообще я задал вопрос — как вы себя чувствуете?
— Нормально, — тихо вздохнула ведьма. — Ребра почти не болят, руки немного шевелятся. Самое противное — это чувство беспомощности. Даже кричать не могу.
Старик, подавшись вперед, внимательно ее слушал; с его лица исчезло придирчивое и склочное выражение. Белла поймала себя на мысли, что ей действительно приятно ощущать внимание и беспокойство предка.
— Кричать и не надо, — Блэк откинулся назад на спинку кресла. — С меня хватит шума в школе. Как только праправнук со своей компанией появился в замке, половина учеников забегала с флагами факультетов и воплями: «Хогвартс наш!»
— Прямо так и бегали? — удивилась Белла.
— Бегали. Общая нелюбовь к этой пародии на директора сплотила всех. Даже грязнокровок. Я в очередной раз повторю вам, Беллатрикс: необходимо учитывать изменившиеся обстоятельства.
— Странно слышать это от человека, который несколько десятков лет не давал принимать в Хогвартс грязнокровок, — улыбнулась Белла. — Я помню, что сторонники приема тоже упирали на обстоятельства.
— Верден, — коротко бросил Блэк.
— Кажется, я что-то помню на этот счет… — Беллатрикс добросовестно пыталась припомнить, когда именно было крупное сражение. Пятнадцатый год? Или шестнадцатый? Вроде до семнадцатого, но она точно не знала.
— Вот именно, что что-то помните! — отчеканил Блэк. — Я сто раз говорил и скажу в сто первый: я был самым непопулярным директором, но не самым бестолковым! Миллионы магглов четыре года убивали друг друга по всему миру — и мы почти это не помним, это почти нас не коснулось. Остался бы Статут цел, если бы сотни грязнокровок старались его поломать во время войны? Остался бы он цел во время войны с Гриндевальдом, когда у магглов шла еще одна мировая война? Нет, никто из прекраснодушных идеалистов об этом не думал. Они не знали ничего о маггловском мире. А я вот знал — и понимал, что такое пустить к нам людей из мира, который четверть века шагает к мировой войне! — директор нервно разгладил бороду. — после Гриндевальда, когда у магглов кончилась Вторая Мировая и их конфликты стали локальными, можно стало принимать их детей. Но не раньше. Так-то, праправнучка. У всего есть рациональное объяснение.
Они оба чуть помолчали.
— Для меня было очевидно, что мы не можем замыкаться внутри нашего мирка, — подал голос директор. — Все-таки нас в Британии наберется на средних размеров город, не больше. Время, когда можно было вытолкать грязнокровок вон, упущено — после войны с Гриндевальдом упущено совершенно точно. Признаюсь, когда я увидел Нобби Лича, я стал считать, что идеи вашего Волдеморта во многом верны.
— Не вы один так считаете.
— Не я один, да… — пробормотал Финеас Найджелус Блэк. — Но Волдеморт хуже, чем мертв, и если вы собрались стать его политической наследницей, вам придется адаптироваться и дальше. Пробовать себя в новой роли. Хотите умную фразу?
— Не откажусь, — Беллатрикс чуть прикрыла глаза.
— Не спрашивайте себя, как Слизерин поступал в десятом веке. Спросите себя, как Слизерин поступал бы сейчас.
* * *
На восстановление ушло несколько дней. Беллатрикс снова чувствовала конечности и уже могла недолго и недалеко ходить. Мальсибер с Тонксом хором обещали, что еще пара-тройка дней — и она начнет нормально перемещаться. Через еще два дня — колдовать без опасений. Пока что Белле хватало ощущения, что магия есть и никуда от нее не делась. Ей хватило прошлых уроков. Если нет неотложных дел, то лучше потерпеть пару дней, чем рисковать упадком сил.
Но заявленная пресс-конференция не относилась к колдовству. Ее нужно было провести как можно скорее — кто знает, как изменится ситуация за эти дни?
— Дамблдор и Скримджер сдержали слово, — рассказывала ведьма невестке. — Руквуд и Мальсибер помилованы. Но на конференцию я их не возьму — с ними сейчас будет возиться Яксли. Поедут я, Нотт, свояк и семья, — Беллатрикс поглядела на Пенелопу. — Хочу, чтобы ты тоже ехала.
— А Регулус? — Пенни бросила быстрый взгляд на дверь.
Они сидели в спальне Беллатрикс. Молодая Блэк расположилась на стуле, Белла в пижаме и носках сидела прямо на кровати, свесив ноги.
— С Регулусом может посидеть Андромеда; поверь, она справится. Попроси ее. Или, если хочешь, я сама с ней поговорю. Но думаю, что она тебе не откажет. Ты — часть нашей семьи и ты просто должна там быть. Ты меня понимаешь?
* * *
— Дамы, карета уже подана, — Сириус нарисовался на пороге комнаты.
— Так. Мы нормально выглядим? — спросила Беллатрикс.
— Нормально, — хором ответствовали Андромеда, Нарцисса и Дора.
Делегация семьи Блэк двинулась к гаражу. В Министерстве уже ждали, что им расскажут Вальпургиевы рыцари, семейство Блэк и Орден Феникса.
Конец третьей части.
Часть четвертая. Жертва качества. Глава CIV. Высокое давление
Атриум гудел. Днем он всегда гудел; смесь из шума ног, голосов и каминов била по ушам любого, кто входил в Министерство. Но сейчас Беллатрикс чувствовала изменение тональности — человеческий улей гудел не рассерженно, а тревожно. Их узнавали — перед Сириусом, Беллой и Пенелопой образовывался коридор.
Возле фонтана их ждали те, кто прибыл через камины. Блэки приехали на машине; Белла всерьез опасалась, что после камина ей может стать дурно. Малфой и Нотт делали вид, что Муди и Кингсли рядом нет. И соратники Беллатрикс, и авроры любовались развороченным фонтаном. Белла и Сириус с женой разошлись по разные стороны — к своим соратникам.
Пока две группки выбирались к малому залу, Белла время от времени бросала взгляды на Аластора. Она пыталась понять, как вообще в другой реальности она смогла захотеть от него детей? Даже если представить его с двумя глазами и на двух ногах — старый параноик все равно выглядел отталкивающе. Хотя — разве она в юности любила Волдеморта за внешность? Может, в другой реальности и Муди был не таким? Все могло быть.
У лифтов она столкнулась с племянницей. Нимфадора ради такого случая оделась даже не в свои невозможные костюмы, а в строгую мамину мантию. Беллатрикс первый раз видела, чтобы племянница явилась куда-то с дамской сумочкой. Но первый же взгляд на эту сумочку развеял робкие надежды на то, что Дора остепенилась. К основанию ручки был аккуратно приколот значок с надписью «вежливая ведьма».
— Откуда? — очень тихо спросила Беллатрикс и показала взглядом на значок; неделю спустя она уже смирилась с почетным прозвищем.
— От кузена, — не менее тихо ответила Тонкс.
Ведьма еле заметно покачала головой и двинулась к лифту. Отчего-то ей казалось, что она идет к визенгамотскому креслу подсудимых.
* * *
На подступах их встретила какая-то чиновница; Белла ее не знала. Она держалась спокойно, даже доброжелательно — ведьме было этого достаточно. Зал неуловимо напоминал квартиру Каффа. Эстрада по пояс человеку, стол президиума, за которым можно устроить небольшой банкет — все это могло даже впечатлять, если бы не отсутствие чувства меры. Наверняка строили при Фадже.
В президиуме было четыре места — стулья с высокими спинками, почти как в Визенгамоте. Белла уселась посередине — между Сириусом и Малфоем. Перед ними появились кубки и звукоусилители. Муди тут же наколдовал «Эванеско» и вновь наполнил кубок чистой водой — уже из своей палочки.
Сейчас, сидя в президиуме и наблюдая за собравшимися, Беллатрикс смогла выразить словами, чем эта конференция отличалась от ее предыдущего опыта. На нее смотрели с любопытством. Ей уже приходилось быть в центре внимания, но в Визенгамоте она была скорее хищным зверем, посаженным на цепь. Здесь же… Беллатрикс почувствовала себя породистым книззлом на выставке.
Чиновница представила их и села подальше — за маленький столик в стороне от президиума. Первых вопросов Белла ждала даже с интересом; как-никак, ее тут будут не допрашивать, а расспрашивать.
Первым поднялся представительный волшебник, по виду — ровесник Люциуса.
— Отто Шульце, Der Loreleispiegel, — представился журналист. — Госпожа Блэк, позволю себе начать с отвлеченного вопроса. Как вы себя чувствуете после дуэли с Волдемортом?
— Не могу сказать, что очень хорошо, — Беллатрикс подалась вперед. — Но, как говорят лекари, скоро я вернусь в форму. Фальшивый Волдеморт, как видите, меня не искалечил. Благодарю за беспокойство, герр Шульце.
В зале повисла недолгая пауза — за десять секунд услышать имя Волдеморта два раза для британского зала было слишком. И в эту паузу вклинился еще один журналист.
— Эжен Готье, «Rite rectifie». Мадам Блэк, поясните, пожалуйста, ваше высказывание: фальшивый… Сами-Знаете-Кто? Что дает вам основания отрицать подлинность этого волшебника и какой именно смысл вы вкладываете в это отрицание?
— Вероятно, что вам за пределами Азкабана будет трудно найти человека, который знал бы его лучше, — Беллатрикс ответила непринужденно, без единой паузы. — Мой кузен и господин Муди видели Темного Лорда, скажем так, с другого конца волшебной палочки. Господин Малфой все это время провел под «Империо», так что, я боюсь, вам придется принимать мою оценку, как экспертную. Я имею основания считать, что это — Волдеморт, вернувшийся из-за грани, но его разум сильно поврежден, что делает его только опаснее. Такой вывод я делаю, опираясь на расхождения политики того, настоящего Темного Лорда и его нынешней подделки.
— Тем не менее, мадам Блэк, я бы хотел уточнить два момента и заранее прошу простить меня за нескромность, — продолжил француз. — Во-первых, хотелось бы более подробно услышать вашу точку зрения на эти расхождения. И, во-вторых, скажите, с каким ощущением вы сейчас говорите о политике вашего бывшего лидера в этом зале?
— Я начну с конца. Месье Готье, в этом зале, наверное, нет человека, который бы не удосужился узнать, где я была в семидесятых и кого поддерживала. То, что я добровольно и осознанно вступила в организацию Темного Лорда, всем известно. За это я провела в Азкабане десять лет; думаю, это достаточная цена за возможность здесь совершенно спокойно откровенничать. У нас все-таки сажают в Азкабан не за взгляды, а за нарушение статей закона.
Беллатрикс отпила из кубка и оглядела журналистов. Они записывали — это определенно не напоминало Визенгамот с прожигающими взглядами с трех сторон. Ведьма понимала, что есть вещи, о которых не стоит болтать, но твердо решила пройти по тонкому льду.
— Что касается политики… вам всем уже знакомы детали моей встречи с фальшивым Волдемортом. Они освещались в двух интервью, которые давали господин Блэк и господин Малфой соответственно. Видите ли, когда я принимала метку, я это делала не для того, чтобы привести к власти определнного волшебника. Тот имел политическую программу. Нынешнее его подобие никакой политической программы не имеет. Я категорически против того, чтобы устроить гражданскую войну ради смены одного министра на другого.
— Простите, но тогда напрашивается резонный вопрос, — Рита Скитер не представлялась. Ее и так все знали. — Во имя чего лично вы готовы вести гражданскую войну?
Чиновница вызверилась, будто хотела укусить как журналистку, так и Беллу.
— Она уже идет, — пожала плечами Беллатрикс. — Боюсь, что этот вопрос сейчас стал неактуален.
— Как вы себя чувствуете, оказавшись в одном лагере с магглорожденными? — вклинился еще один репортер.
— Малфой, Нотт, Селвин, Яксли, Роули… какие-то интересные, хм… магглорожденные. Надо всерьез осмотреться, в какой компании я оказалась, — по залу прокатился смешок. — Вообще говоря, считать происходящее войной только и исключительно из-за статуса крови — очень опасное упрощение.
— Давайте обратимся к более приземленным вопросом, — снова заговорила Скитер. — Как вы оцениваете инициативы Министерства по защите граждан? Не кажется ли вам, что это не поможет обычному волшебнику защититься от террористов?
— Видите ли, соблюдение техники противопожарной безопасности в мастерской ничем не поможет вам, если в ней кто-то наколдует «Финдфайр», — Белла сделала паузу. — Но обычно мастерские горят не от «Финдфайра». Поэтому, действительно, есть меры предосторожности, которые могут сохранить вам жизнь. Или хотя бы подарить время на спасение этой жизни.
— Мистер Муди, а что вы скажете по поводу мер предосторожности?
— В условиях террористической войны главной вещью для любого мирного жителя должна быть абсолютная бдительность! — резко заявил старый аврор. — Безусловно, лучше прослыть параноиком, чем оказаться мертвым из-за своей неосторожности. Соблюдать эти меры для обывателя просто обязательно.
С места поднялся молодой волшебник.
— Эндрю МакКласки, «Салемский вестник». Как вы можете прокомментировать недавние успехи школьников в Отделе Тайн?
— Как следствие обучения самозащите. И, что важнее, как следствие того, что их пытались взять живыми. Я бы не советовала кричать на всех углах, что с Упивающимися могут справиться даже школьники. Увы, проблема Хогварта с ЗОТИ — системная, и хорошего способа решения пока не существует.
— Вы бы хотели преподавать ЗОТИ в Хогвартсе?
— Для этого вам придется меня реабилитировать, — фыркнула Беллатрикс. — Вы готовы похлопотать перед министром? Вот видите.
— Как вы относитесь к своей популярности в прессе? — спросил Шульце.
— Индифферентно, — покачала головой ведьма. — Хотя не могу сказать, что я в восторге от такого интереса. Но меня больше волнует жизнь и здоровье моих родственников и моих единомышленников, а не выяснение, кто самая вежливая ведьма в Британии.
— Мадам Блэк, — снова вмешался француз, — всем известно, что вы происходите из старой семьи, ревностно относящейся к традициям. С каким чувством ломаете эти традиции всю свою жизнь, занимаясь, прямо скажем, не ведением хозяйства и воспитанием детей?
— Проблема старых традиций в том, что их обуждают и к ним апеллируют люди, которые очень часто их не знают, — Белла откинулась на спинку кресла и неприкрыто ухмыльнулась. — Действительно, еще не так давно главными интересами для чистокровной волшебницы считались дом и дети. Но если копнуть глубже, то, например, моя двоюродная бабушка, Кассиопея Блэк, работала в Отделе Тайн, и это считалось нормальным еще в первой половине нашего века. А если копнуть еще глубже, в Средние века с их жестким расслоением, то становится понятным, что женщина могла заниматься мужским делом — ее просто тогда начинали воспринимать, как мужчину. Так что если вас волнует соблюдение традиций — просто считайте меня мужчиной.
* * *
— Я думала, они от меня никогда не отвяжутся, — сказала Беллатрикс.
— Можно подумать, ты была сильно против, — бросил Сириус.
— С определенного момента — очень даже. И ты знаешь, с какого.
— Беллс… — протянул Бродяга. — Что плохого в том, что ты им интересна?
— В самом деле, мадам Блэк, у вас получился очень удачный образ, — вмешалась Пенелопа. — Он только играет нам всем на пользу. И вам, и Сириусу.
— Милые мои, я вас поздравляю, вы окончательно спелись, — пробормотала Белла и отвернулась к окну.
За окном неспешно проплывал маггловский Лондон. Беллатрикс рассматривала улицу через тонированное стекло и почти не слушала, о чем болтали Сириус с женой, которые сидели спереди. Большую часть внимания на конференции собрали Белла и кузен. Сначала журналисты допытывались только до нее, потом переключили свое внимание на Сириуса.
Гораздо больше, чем вопросы журналистов, ее волновало мнение Скримджера. Это для обывателя Руфус Скримджер — мрачный непоколебимый аврор. Для людей, минимально владеющих информацией, Скримджер — друг Фаджа. Руфус Скримджер. Руфус Фадж, племянник уже бывшего министра. Понимающему — достаточно.
Именно поэтому ни Белла, ни Люциус не говорили о политике. Слишком рано, слишком неясен расклад и слишком сильно может осложнить жизнь Скримджер. Может быть, и будет момент, когда сейчас будет рано, а завтра уже будет поздно. Но Беллатрикс была совершенно точно уверена, что этот момент наступит не сегодня. Пока фальшивого Волдеморта не одолеют, расклад сил в британской политике можно будет пересматривать.
Дамблдор поднялся на вершину после войны с Гриндевальдом. Чем они все хуже?
* * *
— И все-таки признайтесь, Беллатрикс, вам понравилось, — Финеас Найджелус Блэк прошелся с одного края рамы до другого. — Я в свое время забавлялся на пресс-конференциях.
— Не удивлена, — Белла пожала плечами и потянулась за сигаретами. — У вас язык, как бритва.
— Я слушал по радио, — продолжил старый Блэк. — Неплохо, должен сказать. Кое-что вы, конечно, приукрасили, кое-что недосказали, но это как раз нормально. Лавры самой вежливой ведьмы в Британии теперь ваши.
— Пусть будут, — Беллатрикс выпустила колечко дыма под потолок. — Все равно уже от них не отделаться.
— Хотите умную фразу?
— Пожалуйста.
— Блэки бывают разными. Великими, безумными, бывали и откровенные чудовища. Но Блэки никогда не бывают никакими. Хотите, я пооткровенничаю? — дождавшись кивка Беллатрикс, старика продолжил. — Давно ходит фраза, что когда рождается Блэк, Мерлин подбрасывает галлеон. Я смотрю на вас с моим праправнуком, Белла и понимаю — ваш галлеон очень долго катился на ребре. Но вроде бы упал на нужную сторону.
— Приятно слышать, — улыбнулась волшебница. — Знаете, я тоже пооткровенничаю. Приятно ощущать себя главой большой семьи.
Финеас Найджелус Блэк помолчал.
— Дамблдор попросил меня передать вам приглашение в Хогвартс, — сказал он. — Если возможно, то он хотел бы вас видеть завтра вечером. Каким будет ваш ответ?
* * *
Фоукс спал. Феникс поднял взгляд на вошедших и снова засунул голову под крыло. Всего в кабинете директора собрались трое: Дамблдор, Беллатрикс и Снейп.
— Темный Лорд в ярости, — сухо говорил профессор. — Когда я видел его последний раз, он отделывал Крауча. За бестолковость. Каких-то серьезных операций он пока что не планирует.
— Пока что, — выделил голосом Дамблдор.
— На месте фальшивого Волдеморта я бы планировала убийство Амелии Боунс, — Белла задумчиво покрутила глобус. Она так и не садилась; все они стояли. — Это актуальная для него задача.
— Поясните, мадам Блэк, — Дамблдор отвернулся от окна.
— Силовиков возглавляют два человека. Боунс явно адекватнее и при этом хуже охраняется. Умрет она — умрет альтернатива Скримджеру при том, что наш главный аврор, прямо скажем, продолжит линию Фаджа с поправками. На слом системы он не пойдет. Это не Крауч с его военным положением. Что еще интереснее, Азкабан и так дырявый, а когда начнется путаница в ведомстве, побег из него превращается в детскую задачу.
— Логично, — произнес Дамблдор. — Северус?
— Он даже почти не говорит о Поттере, — Снейп отлип от стены и подошел к глобусу. — Не исключаю, что именно об этом он и думает.
— Кстати, а где он сейчас засел? — Беллатрикс приподняла бровь.
— Он не говорит, — Снейп пожал плечами. — наши встречи происходят на пустыре и координаты я узнаю только в последний момент. Засада технически неосуществима.
— Я бы хотел обратить внимание на другое, — Дамблдор разгладил бороду. — Мы все знаем, что у Волдеморта были крестражи. Более того, именно этим артефактам он обязан своим изменениям в личности.
— Так, — Беллатрикс повернулас голову к директору.
— Уже известно, что крестражей было больше одного. Дневник и медальон Слизерина благополучно уничтожены. Но обстоятельства с дневником наводят меня на мысль, что техника изготовления крестражей была известна еще школьнику Тому Реддлу.
Дамблдор помолчал.
— Мы все понимаем, что без уничтожения всех крестражей вопрос не решается, — продолжил он. — И поэтому нам надо установить хотя бы количество таких артефактов. Мадам Блэк, я хочу обратиться к вам с просьбой. Я уверен, что Волдеморт утрачивал часть личности, создавая очередной крестраж. Вы очень хорошо его знаете; возможно, лучше всех в Британии. Поэтому я и прошу вас вдумчиво проанализировать свои воспоминания — возможно, вы сумеете заметить что-то подозрительное.
* * *
— Долго думать придется. Навскидку — ничего не вижу.
Беллатрикс посмотрела вниз, туда, где неспешно поворачивалась лестница. Школьников нигде не было видно; шли экзамены.
— Ты сейчас куда? — спросил Снейп.
— Наверное, за купол и домой, — вздохнула ведьма. — Хотя не хочется. Там холодно и темно.
Профессор помолчал и покосился на совершенно спокойную ведьму.
— В принципе, тебя никто и не заметит, — наконец, произнес он. — Мои комнаты не так близко к гостиной Слизерина.
— О как, — удивилась Белла. — Ты предлагаешь мне заночевать у тебя в покоях?
— Только если ты будешь себя хорошо вести.
— Северус, — ведьма приподнялась на цыпочки и зашептала профессору в ухо. — Я могу вести себя очень плохо. Но тебе понравится.
* * *
Беллатрикс заворочалась и приоткрыла глаза. Рядом с ней было пусто. Откуда-то издали доносился шум воды. Снейп уже проснулся и оставил ее смотреть утренние сны. Ведьма потянулась и села в кровати. В кои-то веки она себя ощущала выспавшейся и отдохнувшей.
Белла не привыкла залеживаться. Она встала, накинула халат и пошла к ванной. Сделав несколько шагов, ведьма остановилась от странного ощущения. Беллатрикс медленно опустила взгляд; на ней не было носков. Белла осмотрелась, разыскивая взглядом тапочки.
Тапочки не находились. Беллатрикс постояла еще полсекунды, прислушиваясь к своим ощущениям; потом она махнула рукой и пошла в ванную босиком.
Ей больше не было холодно.
CV. Головокружение
Пару часов назад рядом гремело так, будто целая бригада рабочих колотила молотками. Ночной лес не спал — его разбудила артиллерия и бегущие волшебники. Здесь еще со времен Речи Посполитой были закрытые для магглов уголки. Снаряды туда не падали — просто туда никто никогда не целился — но вот слышно их было хорошо. Три года назад Долохову казалось, что он на прогулке. Сейчас это был бег под грохот маггловских снарядов. Шел июль тысяча девятьсот сорок четвертого.
Герхарт лежал в пяти метрах от Долохова и мелко вздрагивал. От него прежнего уже ничего не осталось; вместо молодого уверенного мужчины, ржущего над сгоревшими грязнокровками, остался запуганный волшебник, старавшийся закопаться. Долохов старался не смотреть в сторону немца.
Труп Ивана — еще одного «кощея», одногодки Долохова, лежал как раз рядом с Герхартом. Сразу два невербальных «Редукто» ударили его в сердце — с такими дырами в теле не живут, тут даже и думать нечего. Антон попробовал аккуратно посмотреть из-за ствола; он не лежал, он стоял — лежачему труднее колдовать.
Лес молчал. Сколько Долохов ни смотрел, в темноте он не мог кого-то разглядеть. Только показалось пару раз, что между деревьев скользнули неясные фигуры. Антон просто не видел целей; только своих, попрятавшихся за деревьями. Смерть пришла откуда-то сбоку; багровая молния пронеслась в трех метрах сзади и свалила Отто. Строго говоря, невербальная «Авада» не убивает, только лишает чувств на сутки; но здесь и сейчас это было почти одно и то же. Антон поглядел в ту сторону, откуда прилетело заклинание. Там уже никого не было.
И тогда Долохов услышал этот звук. Тихий, еле слышный, но отчетливый шелест пронесся между деревьями. Страшное шипение сплелось с каким-то стоном. Звук проникал под кожу, ввинчивался в уши, заставлял ежиться — Антон почувствовал холод, как будто посреди июля настал декабрь.
Как только стон утих, в них начали стрелять.
* * *
— Нет! Нет! Не отдавайте меня им!!! — Герхарт визжал, как недорезанная свинья.
Долохов увидел, как правую руку немца обвило черное щупальце. Оно натянулось и потащило волшебника прочь, за деревья. Кто-то наколдовал «Диффиндо» — змееподобный хлыст порвался. Герхарт отдернул руку к себе, но тут же два других кнута обвили его плечи и потащили дальше.
Куда волокли немца, Долохов не видел. Он колдовал наугад, целясь туда, где мелькали бесформенные фигуры.
— Долохов! Долохов! Там русские! — проорал Дитрих, показывая куда-то влево от Антона. — Отходим прочь!
Кто-то от большого ума решил подсветить чащу. Волшебник успел наколдовать шарик света — и тут же в него впилась целая очередь мерцающих серебряных стрел. Долохов уже понимал, что надо бежать, не останавливаясь. Кто бы ни был по ту сторону, они ясно видели их ночью и могли переговариваться.
— Не надо!!!
Герхарт крикнул последний раз — и заорал страшно, пронзительно, на одной ноте. Дитрих выстрелил на звук. Вспышка вырвала из темноты разорванное тело немца и край темно-синего плаща, который тут же исчез за деревьями. Рядом тут же громыхнуло так, что у Долохова заложило уши. Он кое-как отполз к ближайшему дереву и прислонился к нему спиной.
И тогда Долохов не только услышал, но и увидел. Кусок ели зашевелился. Антон не сразу понял, что это не иллюзия, а реальность. То, что он принял за густые ветви, оказалось человеком, который медленно шагнул к другому дереву. Длинный темный плащ скрадывал фигуру и менял цвет, подстраиваясь под лес. Советский волшебник повернул голову; Долохов не видел его лица под глубоким капюшоном, но он знал — человек смотрит прямо туда, где прижался к дереву Антон.
Долохов проснулся и затравленно осмотрелся. Он увидел вокруг себя знакомые серые стены и вздохнул с облегчением. Тогда они чудом унесли ноги; не сработавшийся вместе смешанный состав пытался хоть как-то вырваться из Белоруссии. За ту ночь из двадцати волшебников осталось пятеро. Трое из них дожили до сорок пятого. До семидесятых дожил только один — Антонин Долохов.
Он сел на топчане и поглядел в коридор. Дементора не было. Тварь не появлялась целых несколько минут. Когда, наконец, дежурный дементор спустился из своей ниши, он покосился на заключенного, будто спрашивая: «Ты закончил вспоминать Белоруссию?»
* * *
— Так что фальшивый Лорд?
— Он в ярости.
Снейп сложил на груди руки и посмотрел на Беллу, будто спрашивая: какими, мол, словами еще тебе передать состояние Волдеморта?
Волшебники сидели в комнате профессора. Покои Снейпа мало чем напоминали его дом; они гораздо больше напоминали обстановку на Гриммо. Отдельная спальня, отдельный кабинет, отдельная ванная — по логике вещей, рядом должна быть еще и лаборатория.
— Неплохое у тебя жилье, Северус, — сказала Белла.
— Да, вполне, — проговорил профессор, — у Слагхорна были другие покои, но эти мне нравятся больше.
Ведьма не могла отделаться от навязчивой ассоциации с футляром. Нет никаких сомнений, что Снейп редко покидал эти комнаты. Тут он спал, тут он писал статьи и ставил эксперименты. Сейчас Белле казалось, что само ее присутствие не очень уместно. Сразу после душа Снейп переоделся в свой неизменный костюм. Они так и сидели в комнате друг напротив друга; застегнутый на все пуговицы Снейп и Беллатрикс в халате и носках — Беллатрикс все-таки надела их после душа.
— Скоро завтрак, — Белла глянула на часы. — Думаю, что мне не стоит появляться в большом зале. Проводишь меня?
Когда-то давно еще настоящий Волдеморт пообещал ей Хогвартс. Наверное, такие же покои превратились бы в ее дом. Сюда бы регулярно приезжал Рудольфус. По этим коридорам носились бы их дети. Все это могло бы быть. Но не произошло.
Вместо воспоминаний о несбывшемся у нее была своя реальность и свои дела, которые надо решать.
* * *
Сначала Беллатрикс хотела собрать людей у себя. Потом, чуть подумав, она отказалась от этой затеи. Хватит и того, что на Гриммо постоянно живут Руквуд с Мальсбиером; и будут жить, пока не кончится война. В конце концов, Дамблдор тоже не собирал Орден у себя в Хогвартсе.
— …Господа, — Беллатрикс обвела взглядом собравшихся. — У меня создается стойкое ощущение, что нас держат за идиотов.
Ведьма выразительно посмотрела на газету, лежавшую на столе. Свежий выпуск «Пророка» информировал о кадровых перестановках в Министерстве. Советником Руфуса Скримджера неожиданно оказался Фадж. В газете уделили целый абзац объясняли, что бывший Главный Аврор нуждается в советах и консультациях по вопросам, связанным с работой «мирных» отделов Министерства.
— Фадж в любом случае постарался бы остаться при власти, — заметил Малфой. — Конечно, я не ожидал, что это произойдет настолько прямо, но…
— …Но, по-моему, Фаджа уже проще убить, чем удалить от политики, — резко сказала Беллатрикс.
— Технически это не так сложно сделать, — вмешался Селвин. — Сложнее сделать так, чтобы не подумали на нас.
Мужчины обменялись понимающими взглядами и усмешками. Сама идея о том, что кого-то можно просто устранить, еще в начале семидесятых для них перестала быть запретной. Белла пошевелилась в кресле.
Гостиная Нотта мало напоминала зал в Малфой-мэноре. У Люциуса помещение было обставлено в лучших традициях — длинный стол, большой зал, который можно было как залить светом, так и утопить в полумраке. У Нотта все выглядело как типичный английский клуб девятнадцатого века. Кресла, журнальные столики, камин. Хороший табак, который Нотту прислали «единомышленники из Салема». Полное отсутствие домовиков — после истории с медальоном эльфам на собрании делать было нечего. И отсутствие леди Нотт — Фредерик, как и Люциус, держал жену подальше от этих дел.
— Безусловно, сложнее, — продолжила Белла. — Но я думаю, что это не нужно. Сейчас точно не стоит выводить из строя Фаджа. Слишком рано для этого. И самое главное — это не решает никаких наших проблем.
— Полностью согласен, — Руквуд, тихо-мирно сидевший в уголке, подал голос.
— Давайте подумаем вот о чем, — Беллатрикс заговорила снова. — На кого сейчас сможет опереться фальшивый Волдеморт? Все серьезные люди Организации или тут, или в Азкабане. Остаются Керроу, которых не взяли в Отдел Тайн. Кто еще?
— Дементоры.
— Люди под «Империо».
— Оборотни.
— Гигантов тоже можно доставить в Британию.
— Именно, — Беллатрикс согласилась со всеми предположениями. — Фальшивый Волдеморт точно не будет разборчив в средствах. Это в первую войну у него были мы, были спонсоры и была позитивная политическая программа. Сейчас этого нет. Кстати, рассчитывать на ручного оборотня Дамблдора я бы не стала. И как я понимаю, Министерство к такому не готовится. Коллеги, вхожие туда, вы подтвердите эту мысль?
— Полностью подтверждаю, — сказал Яксли. — Ничего хорошего нам ждать не придется. Если не было даже попыток обыскать дом Керроу, то… вы меня понимаете.
— Министерство даже рассчитывает на дементоров, — добавил Малфой. — Будет хорошо, если власти просто не будут нам противодействовать.
— И именно поэтому нам требуется побеспокоиться о безопасности тех, кто нам хотя бы не мешает, — Беллатрикс потерла подбородок. — Полагаю, что мы все заинтересованы в сохранении жизни Амелии Боунс как очень вменяемого человека…
* * *
— У Крауча могло получиться, у Скримджера — не думаю, — Руквуд был пессимистичен.
Они остались вдвоем в гостиной. Мальсибер отправился к себе в комнату, едва только оказался на Гриммо. Белла медленно прошла к креслу и опустилась в него с преувеличенной осторожностью; сразу после совещания на ведьму навалилась противная слабость. Она будто шла не по полу, а по палубе корабля.
— Крауч сразу исходил из того, что у него в подчинении идиоты, склонные к предательству, — поморщилась Белла. — Истерика в обществе есть, как и тогда. А вот внутри руководства кроме заявлений, что все под контролем, ничего не было и нет.
Волшебница, не глядя, нащупала пачку сигарет, даже приоткрыла ее и тут же положила на журнальный столик. Курить расхотелось.
— Поэтому я пессимист, — невыразимец сел на диван.
Руквуд в такие моменты напоминал горгулью. Он мог сидеть неподвижно, почти не меняя позы и думать. Белла даже не пробовала его отвлекать.
— Год, — сказал Руквуд.
— Если Амелию Боунс убьют, то примерно год, — согласилась ведьма.
* * *
— Раздавай, — сказала Пенелопа.
Люди, обитавшие на Гриммо, делились на две почти не пересекавшиеся друг с другом группы. Руквуд и Мальсибер редко показывались на глаза Сириусу с Пенни. Они даже есть старались раздельно. Старые счеты никуда не делись. Все это прекрасно понимали. Единственной, кто нормально мог общаться со всеми, была Беллатрикс. Волшебница молча смотрела, как Сириус раздает перетасованные карты. Ей почему-то казалось, что Пенелопа пахнет как-то иначе.
Регулус спал, Тонкс сегодня была на дежурстве, Руквуд с Мальсибером скрылись. Блэки играли в преферанс. То, что Пенелопа умеет в него играть, Белла и так знала. Не знала, что умеет хорошо, на уровне Сириуса. Пока что самая маленькая Блэк оставалась в самом большом выигрыше.
— Мадам Блэк, можно кое-что спросить? — поинтересовалась Пенелопа после очередной раздачи. — У нас в библиотеке множество книг по шахматам, но ни разу не видела, чтобы кто-то в них играл. Это от прошлых поколений.
Белла с Сириусом, не сговариваясь, заржали в два голоса.
— Мы почти десять лет в них играли, — Беллатрикс откинулась на спинку стула и с ухмылкой посмотрела на Сириуса. — Сейчас как-то не очень тянет; явление того же порядка, что и моя любовь к носкам.
— В конце концов, мы научились играть вслепую, — добавил Сириус.
Беллатрикс потерла подбородок. Вопрос Пенелопы навел ведьму на интересные мысли. Она действительно почти выкинула из головы Азкабан. Холод и мрак отступили; Белла уже не боялась стать сквибом. Она сама не поняла, в какой именно момент Азкабан стал именно что прошлым, чем-то пережитым, а не суровой реальностью.
Тюрьма оставила ей на память шрамы, необходимость сидеть на диете и регулярные недомогания. Но Беллатрикс смогла жить полноценной жизнью.
* * *
Тонкс появилась на Гриммо за четыре дня до конца семестра. Племянница привезла не самые приятные новости из Министерства магии. Фадж не выглядел расстроенным или потерянным. Кому-то уже дали понять, что министр очень внимательно прислушивается к своему советнику.
— …В общем, новая вывеска старой фирмы, — Беллатрикс уселась в кресло-качалку.
Голова опять кружилась. Это начинало происходить уже часто. Беллатрикс помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями.
С Фаджем и Скримджером все становится уже ясно. Неясно вот только что делать с этой полукровной племянницей, которая рассматривает гобелен. Наверное, именно из-за девицы-метаморфа Белла начала спокойнее относиться к полукровкам и побегу Андромеды. Нимфадора, конечно, мало напоминала женщину из семьи Блэк, но это было явно связано с воспитанием. Не с кровью — Тонкси выросла сильной и умелой ведьмой.
— Даже удивительно, — подала голос племянница. — Я никак не привыкну к тому, что тут у меня двойная фамилия.
— Так бывает, — пояснила Белла. — В некоторых альманахах долго сохраняются другие фамилии. Например, семья давно носит одиночную, а в геральдике помнят про вкрапление другой крови. Так бывает, например, когда семья продолжается по женской линии.
— Мама начала многое мне рассказывать, когда вы восстановили гобелен, — продолжила Тонкс. — Когда я была маленькой, она говорила в основном о членах семьи. Сейчас о семье в целом.
— Потому что ты часть нашей семьи.
— Хотя я не очень похожа на нормальную чистокровную ведьму, — Беллатрикс никак не могла понять, племянница огорчена или просто констатирует факт.
— Члены нашей семьи могут позволить себе такую роскошь, как отступление от общепринятых правил. Тебе достаточно поглядеть на тетушек, — Беллатрикс указала взглядом на гобелен. — Но если хочешь более воодушевляющие примеры, то поищи сестру прадеда, Кассиопею Блэк. Вот уж кто плевал на нормы, так это она — сотрудница из Отдела Тайн. Так что ты не слишком сильно выбиваешься из общей колеи.
Тонкси еле заметно улыбнулась.
— Мама очень рада, что все так получилось, — еле заметно улыбнулась Тонкс.
— А ты сама? — в лоб спросила Белалтрикс. — Как смотришь на вот это вот «все»?
Дора помолчала; ее волосы перекрасились в красный, потом в розовый. Наконец, они снова стали черными и девушка заговорила.
— Мне, конечно, сложнее понять то, что понимает и думает мама. Но если во мне кровь Блэков, и я делаю то, что одобряли Блэки, то… наверное, все правильно?
Девушка снова замолчала, ожидая, что скажет тетка. Белла и без всякой легилименции понимала, что Тонкс вполне резонно опасается любым своим ответом разозлить Беллу.
— Вот давай теперь поговорим о правильном, — Беллатрикс указала взглядом на диван рядом с собой. — У меня есть к тебе очень откровенный разговор.
Ведьма дождалась, когда племянница присядет и прямо в лоб, без предисловий и расшаркиваний, спросила ее:
— Насколько серьезны твои отношения с Гарри Поттером? Это разговор между нами, я даю тебе слово.
— Они серьезные, — Дора покраснела и насупилась. — Он мне нравится, я ему тоже. Но я понимаю…
— Не понимаешь, — перебила Беллатрикс. — Или не до конца понимаешь. Дай-ка я кое-что тебе объясню.
Белла помолчала секунду.
— Что в твоем понимании «нормальная чистокровная ведьма»? Такая же, как Нарцисса Малфой? Это только внешнее проявление принципа. Видишь ли, за каждым нормальным чистокровным магом стоит семья. Причем не просто отец, мать и братья с сестрами, а множество других родственников. Семья — это не просто компания, это, если так можно сказать, команда. Брак для старых семей — что-то вроде военно-политического союза между государствами. Именно поэтому достойный волшебник из старого рода всегда готов сделать многое для процветания своей семьи. Как и Андромеда, кстати. Она могла сбежать с твоим отцом, но она вытащила меня во второй раз из Азкабана, и я благодарна ей за это.
Ведьма посмотрела на племянницу. Тонкс открыла было рот, но так ничего и не сказала. Она поняла, о чем речь.
— Война кончится. Останется политика. И в этой политике будет так или иначе Поттер. И если у вас все взаимно и серьезно, то я не могу этого не приветствовать.
— Мама еще два года назад сказала, что вы, тетушка, во второй раз вышли замуж. За клан Блэков, — сказала Дора с непонятным выражением лица.
— Именно поэтому она прислала мне в подарок портрет Елизаветы Тюдор, — Белла хмыкнула. — Я хорошо понимаю, что в таких вопросах принуждать дочь Андромеды бесполезно. Поэтому и интересуюсь.
— У нас все серьезно, — повторила Тонкс. — Конечно, он младше и все остальное, что положено говорить в таких случаях, но скоро ему семнадцать.
— Семь лет, кажется, — протянула Беллатрикс. — Не такая большая между вами разница, особенно если ты метаморф. Как думаешь, у вас может получиться, если уж совсем серьезно?
— Ну… — Тонкс поглядела на тетю, как прихожанин на пастора. — Наверное, да, получится. Мне кажется, что ему нужен кто-то, кто вылечит парня от комплексов. Но говорить сейчас об этом все-таки рано. К тому же непонятно, как еще ко всему этому отнесется хотя бы мама.
— С Андромедой я тебе помогу. У меня есть политические виды на Поттера, в конце концов, ты имеешь право знать, племянница, — если бы у Беллатрикс были очки-половинки, она бы сейчас посмотрела поверх них на Тонкс. — В любом случае семья обеспечит тебя приданым и всем, что полагается. Нормальной ведьме полагается, — добавила она.
— То есть я все делаю правильно? — улыбнулась Нимфадора.
* * *
Белла зачем-то посмотрела на календарь. До прибытия «Хогвартс-экспресса» оставался день. Ведьма медленно осмотрела кабинет; ее взгляд зацепился за раму портрета. Она смотрела на нее, разглядывая мелкие детали. Ей упорно не хотелось возвращаться к двум бумажкам, лежавшим на столе.
У Беллатрикс в последние недели иногда кружилась голова. Так бывало — ее давление и раньше могло выкинуть фокус. Трудно было ожидать иного после поединка с Волдемортом и чудовищной дозы пыточного проклятия. Само по себе головокружение не особо пугало.
Когда Белла беседовала с племянницей, задержка длилась второй день. Само по себе это не пугало — волшебнице было не двадцать лет, чтобы ее организм работал, как часы. Пугало сочетание факторов; с того разговора прошло три дня и задержка никуда не делась.
В конце концов, Беллатрикс забрала у Мальсибера список всех лекарств, которыми ее пичкали в ту неделю и тщательно его перечитала. Среди внушительного перечня оказался препарат, который не совмещался с противозачаточным зельем. В доме не было нужного лекарства, и Мальсибер просто заменил одно укрепляющее зелье другим. Тем самым, несовместимым; у Джорджа была куча проблем кроме забега по аптекам, Тонкс просто не был в курсе личной жизни Беллатрикс.
— Ну и что теперь делать? — спросила ведьма у пустого портрета; старый директор, к всеобщему счастью, отсутствовал.
Белла с тяжелым вздохом уселась в кресло и подперла подбородок руками. Сейчас она очень хорошо понимала, что чувствовала Друэлла Розье в свои шестнадцать лет. Через полминуты ведьма кое-как пришла в себя и отправила Кричера за кузеном.
— Бродяга, — сказала Беллатрикс, когда Сириус явился и сел в кресло, — похоже, произошла задница. Надо серьезно поговорить.
CVI. Гостья на горизонте
Сириус промолчал. Он чуть наклонился, подпер подбородок рукой и выжидательно посмотрел на Беллатрикс. Бродяга ждал, что Белла скажет дальше, Белла задумалась над точной формулировкой. Посреди неловкой паузы еле слышно звякнул поднос.
— Кричер знает, что надо подать в таких случаях, — домовик с важным видом внес бутылку огневиски и один стакан.
Сириус покосился на выпивку. На Беллатрикс. На домовика. Наконец, его взгляд зацепился за бумажку на столе; ярлык от зелья спутать с чем-то еще было невозможно.
— Кажется, я понял, Беллс, — наконец, сказал он. Кричер уже наполнил стакан огневиски. — Если я верно догадался, то примерно через девять месяцев ты станешь папой.
— Папой? — Беллатрикс почувствовала, что ее рот против воли кривится в усмешке. — Ну да, наверное, папой…
Белла машинально потянулась к пачке сигарет и, тут же, едва ее коснувшись, отдернула руку. Ведьма вздохнула и уставилась на Сириуса, подперев голову руками. Бродяга уже понял. Она думала, что этот разговор продлится дольше и будет куда… болезненнее. В кабинете снова повисла пауза.
— Нет, мне интересно, какой ты ждешь реакции? — пожал плечами Сириус и сделал глоток огневиски. — Воплей и истерик? Будь мне двадцать лет, я бы побежал бить морду Снейпу. Но сейчас, думаю, обойдемся без этого. Хотя я не хочу видеть его здесь постоянно. Ты же не думаешь выходить за него замуж?
— Конечно же, не думаю, — Белла осеклась.
Она сейчас отчетливо и ясно осознала, что ей может предстоять с ее ослабленным здоровьем, с множеством дел, с внебрачным ребенком… брак со Снейпом не то, что был невозможен — он был чудовищно вреден для всего, чем только Беллатрикс занималась в этой жизни.
Если она вообще сможет выносить и родить здорового ребенка. Белла не строила особых иллюзий — для рождения детей у нее давно прошли и возраст, и здоровье.
Если вообще она будет донашивать…
— Даже не думай, — быстро сказал Сириус.
— Что не думай? — вздрогнула ведьма.
— Ты хорошо знаешь, что именно. Ты позвала меня для чего? Просто сказать, что беременна? Спросить меня о чем-то? — Блэк заговорил быстрее. — Рожай и весь сказ. Я знаю, что ты справишься с делами — с животом или нет. Пенелопа поможет, сестры помогут, будешь папой…
— …бастарда, — добавила Белла.
— Ты Блэк, — Сириус смотрел на кузину взглядом наглой самодовольной дворняги. — Кто тебе скажет хоть что-то?
Белла пожала плечами. Ее даже позабавил комизм ситуации; не так давно она говорила Сириусу нечто подобное.
— Кроме того, — Сириус сделал еще один глоток. — Для тебя в твоем возрасте и после всего… — Бродяга покачал головой, — нет, прерывать беременность тебе еще опаснее, чем рожать.
— Допустим.
Блэк встал с кресла. Он прошелся по кабинету, так и не выпуская стакан.
— Ты намерена кому-то говорить? — спросил он.
— Куда я денусь? — раздраженно спросила Белла.
— Смотря что произошло. Ты точно уверена в том, что ты беременна?
— Послушай, Сириус, — Беллатрикс начала злиться. — У меня пять дней длится задержка, я нашла противопоказания для зелья…
— …И что? — спросил Бродяга. — Тебе сорок пять лет! Лекари говорили, что шансов почти нет. Я слушал в свое время жену; в твоем возрасте нормальны такие задержки…
-…Хочешь сказать, что я не беременна? — Беллатрикс выпрямилась в кресле.
— Хочу сказать, что пока рано говорить о твоих подозрениях кому-то, кроме меня, — Сириус отошел к окну и уставился на улицу. — Но это пока что только подозрения. Через пару недель можно будет проверить эти подозрения.
— Пусть будет так, — согласилась Белла.
Она чувствовала какую-то странную смесь эмоций: облегчение, недоверие и неопределенность. Все еще могло измениться. Она не верила, что все может измениться. Она не знала, как все изменится.
* * *
Белла проснулась среди ночи. Несколько минут она молча лежала под одеялом, слушая тиканье часов и разглядывая тени на потолке. Ведьма не знала, что именно заставило ее проснуться. Недомогания или боли она не чувствовала. Кошмаров она не помнила. Беллатрикс села в кровати. По своему опыту она знала, что быстро уснуть у нее не получится.
Прав Сириус, немилосердно прав: из ситуации нет нормального выхода. Настолько глупо все это получилось и настолько невовремя.
Уже понятно, что фальшивый Волдеморт не успокоится. Очевидно, что Скримджер не списал старые счеты Организации и Дамблдора с Фаджем. Милейший главный аврор — не новый человек при власти, он такое же порождение системы.
То, что Министерство соизволило вспомнить Волдеморта, ничего не меняет. Просто-напросто Волдеморт наконец показался им опаснее тех же Вальпургиевых рыцарей. Свалка вокруг власти только разворачивается и у Беллатрикс есть все шансы оказаться в этой свалке с внушительным животом.
Ведьма улеглась и, чтобы согреться, накрылась одеялом до самого подбородка. Трезво рассуждая, живот и даже роды — еще не главная проблема. К ее услугам все, что только могут целители; ее репутацию трудно похоронить сплетнями: не после срока в Азкабане и воссоздания Организации. Гораздо больше проблем принесет другое.
Осчастливить Снейпа — первая неприятная задача. Еще непонятно, как он отреагирует на такое известие. Беллатрикс волновало не столько его отношение к отцовству, сколько то, как эта новость скажется на его главной работе.
Ведьма живо представила, как фальшивый Волдеморт гневно допрашивает двойного агента. «Северус, правда ли, что ты сделал архипредательнице ребенка?» — «Это диверсия, мой Лорд!» Белла догадывалась, что со Снейпа станется такое сказать, а с фальшивого Лорда — поверить.
А самое главное и самое сложное — ребенка придется воспитывать. Ему придется жить в семье, где Сириус терпеть не мог его отца. Хорошо, если родится девочка. Ее можно более-менее спокойно выдать замуж. А вот мальчик создаст новые сложности. Богатое наследство Блэков придется делить. Сириус из старшей ветви семьи, но в собственности Беллатрикс больше средств.
Одно дело — разделить наследство между братьями и совсем другое — впутывать в это дело их троюродного брата, рожденного вне брака. Вопрос «выйти ли замуж» и в самом деле даже не поднимался. Ведьма поднялась с кровати. Не так давно она стала снимать носки на ночь, но сегодня ей снова стало холодно и неприятно. Беллатрикс покосилась на кровать. Сон по-прежнему не шел, и волшебница, натянув носки, забралась с ногами в кресло.
В конце концов, к Снейпу она приходила по своей воле: никто ее насильно к нему не тащил. Белла даже не вспоминала громкие фразы про «предназначение женщины» и «ребенка для себя». Она в принципе не оперировала такими понятиями; голову ведьмы занимали другие вопросы.
Допустим, она сможет родить. А вот сможет ли нормально вырастить ребенка? Что-то подсказывало ей, что материнских инстинктов в стиле Молли Уизли у нее не было, нет и никогда не будет. Она очень плохо представляла себя матерью и при этом отчетливо понимала, что сможет многому научить своего ребенка. Прав был Сириус: такая женщина, как Белла, может быть только в роли отца. Беллатрикс станет папой, если цитировать Бродягу дословно.
Может, оно и к лучшему — наконец, родить?
Беллатрикс с шумом набрала воздух, окончательно примиряясь с такой перспективой. Найдется, кому понянчить ее ребенка. Она сможет его воспитать, вложить знания и сделать по-настоящему достойным магом.
…Боль внизу живота и кровь пришли на следующий день. Тест показал отрицательный результат.
* * *
— Неделю, — произнесла Беллатрикс. — Задержка длилась неделю.
— Не так уж и долго, — Мальсибер отошел к окну гостиной. — Я ожидал, что у вас будет пропуск цикла.
— Вот как? — удивилась ведьма. — Со мной даже в Азкабане такого не случалось. Есть повод понервничать, знаешь ли.
— Вы не в Азкабане, мадам Блэк, — мягко произнес целитель. — Вы после Азкабана.
На секунду этот тощий и хмурый человек стал похож на прежнего Мальсибера; уверенного, спокойного, чуть расслабленного.
— И после тяжелых травм, — продолжил он. — У вас было отличное здоровье, мадам Блэк. Только благодаря нему вы сейчас не инвалид.
— Я ожидала, что меня хватит лет на десять, — Беллатрикс покачнулась в кресле.
Мальсибер помолчал, обдумывая фразу. Белла вытянула из пачки сигарету и закурила, не глядя на медика. Она все равно не беременна; можно не воздерживаться от вредных привычек.
Беллатрикс не строила особых иллюзий насчет своего здоровья. Она понимала, что еще очень дешево отделалась; она не калека и не сквиб. Но все равно новые проблемы со здоровьем начинали ее нервировать.
— Скорее всего, хватит, — Мальсибер заговорил, и Беллатрикс подняла взгляд. — Хотя… очень многое зависит от того, как пойдет война. Вы не сможете долго работать на износ, мадам Блэк.
— Десять лет… — задумчиво протянула Белла. — Это целая жизнь.
Ведьма замолчала. Она любила жить, но давно и прочно осознала, что ее жизнь может прерваться гораздо раньше, чем у женщины наподобие леди Малфой. Она знала, что смертна, но все равно было неприятно услышать это напоминание. Стоило Мальсиберу напомнить про те самые десять лет, как Беллатрикс ощутила себя древней старухой. Смерть замаячила на горизонте, вот только вместо осмотра пройденного пути и завещания надо срочно улаживать дела. Ее наследство слишком сильно зависит от того, чем кончится война с Волдемортом. Мальсибер подождал несколько минут и медленно, осторожно двинулся к выходу из гостиной. Белла его не окликнула, и колдомедик оставил ведьму одну.
Беллатрикс надолго ушла в себя. В конце концов, у нее оставалась война и семья. Ей еще очень много надо будет сделать. На миг она представила, как ей пришлось бы возиться с ребенком и как бы он остался без матери еще в детстве; ее передернуло. Надеяться на очередной прорыв в медицине она не собиралась. Так что все действительно обошлось.
Вот только почему от этого так грустно?
* * *
Дверь кабинета открылась, но на пороге никого не появилось. Беллатрикс приподнялась; оказалось, что дверь открыл низенький Кричер.
— Нимфадора Тонкс-Блэк приехала, — важно произнес домовик.
— Пусть заходит, — Белла снова уселась.
— Заходите, мэм, — донесся из-за двери голос домовика.
— Здравствуй, здравствуй, здравствуй, племянница, — Беллатрикс ненадолго приподнялась из кресла, когда Тонкс появилась на пороге. — Усаживайся. Может, чаю? Кофе? Сливочного пива? Огневиски?
— Не откажусь, — Дора чуть поправила джинсовую рубашку, которую она повесила на руку. — Даже от огневиски.
— Кричер, — негромко приказала хозяйка.
Беллатрикс с интересом смотрела на Тонкс. Что ей нравилось в племяннице — так это независимость. Вот она сидит, одетая в маггловские джинсы и футболку, покачивает ногой, обутой в тяжелый ботинок, даже волосы держит черными, а не красными. Ее нервозность выдают только пальцы, чуть сильнее сжавшие подлокотник. Племянница Белле нравилась.
— Итак? — Беллатрикс встала, и, держа свой стакан, прошла к окну. Дора осталась за ее спиной.
— Я написала заявление по собственному желанию, — Дора собралась с духом и выпалила.
— Два дня назад, — мягко сказала Беллатрикс и повернулась спиной к окну. Ведьма мягко и неспешно пошла к столу. — Нет, Сириус тут ни при чем, у меня есть масса способов узнать. Если что, то он мне сказал, но это был ответ на прямой вопрос. Винить его не в чем, — Белла обернулась к племяннице. — Один только вопрос: а почему ты сама пришла сейчас, а не позавчера?
Ведьма смотрела, как в волосах племянницы проскальзывают красные нити. Да, это надо пережить; наверняка ей противно сидеть на родительской шее. Орден Феникса эту проблему не решит. А прийти к семье — что же, она в первый раз приходит к тетке со своими проблемами. Ей еще только предстоит осознать себя частью поредевшего, но оживающего клана; Белла была уверена, что до этого момента Тонкс мало задумывалась над тем, что следует из ее места на гобелене.
— Можно мне тоже? — попросила Тонкс, когда Белла вытянула сигарету.
— Да пожалуйста, — Беллатрикс протянула пачку. — Ты все-таки скажи, что тебе мешало. Тебе здесь всегда были рады.
Тонкс помолчала, неумело затягиваясь. Беллатрикс и так знала ответ на вопрос. Девушка боялась, что разговор с теткой может оказаться сделкой с дьяволом.
— Кто у тебя начальник? — спросила Белла, когда пауза затянулась.
— Долиш.
— И как он?
— Глаз не спустит, — Тонкс откинулась на спинку кресла.
— Я удивляюсь этой ситуации, — Белла прошлась около стола, — в начале восьмидесятых волшебника с меткой ловят на горячем, слушают сбивчивые признания, что он был под «Империо», и аврорат с ним ласковый, как Дамблдор. А нормальной оперативнице из-за тетушки выписывают волчий билет, так?
Дора кивнула.
— Я ведь права, что все из-за твоего членства в семье и твоей… вежливости, так?
— Ну да, — вздохнула Тонкс. — Для Скримджера, боюсь, вы из мадам Блэк очень скоро превратитесь в Темнейшую.
Беллатрикс хмыкнула. Она не успела ответить; дверь распахнулась, явив Сириуса.
— О! — зашумел Бродяга. — Тонкси, ты, наконец, явилась! Как ты?
— Да вот видишь, племяшку обижают, — Белла уселась на край стола, окончательно похоронив все формальности. — Заставили уйти с работы, да еще могут и дальше жизнь испортить. И ведь все из-за нас. У тебя есть идеи, что нам такого сделать?
— Есть идея, — Сириус раздумывал примерно полсекунды. — Можно оформить ее к нам в магазин.
— Хрена с два я буду за кассой стоять, дядюшка, — Тонкс тряхнула покрасневшей шевелюрой. Белла кивнула головой.
— Не надо стоять за кассой! — с нажимом произнес Бродяга. — Надо числиться. Будет счет. На него будет идти зарплата. Будет официальная должность, связанная с испытаниями чего-то защитного, мы как раз этим занялись. Деньги вычтем из моей доли. Можно со мной постоянно видеться. Я твой босс, это естественно. Можно не появляться в магазине — у тебя работа с ним не связана. И никто не спросит: «А деньги-то откуда?»
— Видишь, беспокоиться не о чем, — улыбнулась Беллатрикс.
— И все по закону, — добавил Сириус. — Никто не придерется. Давай, заканчивай сидеть и страдать, идем ко мне в кабинет, будем писать документы. Близнецам скажу прямо сегодня.
«…Пожалуй, рано мне раскисать», — подумала Беллатрикс, когда кузен и ее племянница скрылись за дверью.
CVII. Сезон отпусков
Поезд грохотал колесами, унося школьников все дальше и дальше от Хогвартса. В вагонах на этот раз было тихо; шумели только первогодки и магглорожденные, еще не до конца осознавшие ситуацию. Волдеморт вернулся, хотя газеты целый год утверждали обратное. Волдеморт пришел в самый Отдел Тайн, как к себе домой. Волдеморт мог так прийти к каждому, и каждый понимал, что власти могут с легкостью его проворонить; на все дома в Британии не напасешься вежливых волшебников, которые придут и спасут.
Школьники не понимали, что им сейчас делать. Внезапно все вспомнили, что тетушка тихони Сьюзен — глава Департамента магического правопорядка. Гарри Поттер снова оказался Мальчиком-Который-Выжил. Директор Дамблдор одолел и прогнал Сами-Знаете-Кого. Все знали, что Дамблдор одолел в поединке Гриндевальда, но одно дело — читать об этом, и совсем другое — узнавать о вчерашнем поединке в Министерстве. Наконец, наружу выплеснулись все страсти Слизерина. Буря, которая бушевала весь пятый год внутри змеиного факультета, долго не выходила за пределы гостиной. Наконец, Отдел Тайн окончательно сорвал с этого котла противоречий крышку, которая и так прыгала не первый месяц.
На платформе прозвучали лишь жалкие отголоски раскола. Снейп невероятным усилием удержал факультет от настоящей стычки, растолкав по разным углам тех, кто поддерживал Беллатрикс Блэк, и тех, кто поддерживал Волдеморта. Слизерин грузился в поезд под наблюдением декана. В конце концов, они все разбились на мелкие группки; часть расселась по своим купе, часть смешалась со школьниками других факультетов.
* * *
— …В общем, теперь у нас граница в гостиной, — подвел итоги Малфой. — Так и живем.
— У нас все скучнее, — пожала плечами Джинни. — Разве что Парвати Патил рассказывала, что они там нагадали, — девушка сделала паузу и продолжила трагическим голосом. — «Мы видели, как ангелы смерти сходят с небес прямо во двор Хогвартса» и все такое прочее.
— Что, вот прямо-таки ангелы смерти? — поинтересовался Драко.
— Прямо-таки. Мрачные, ужасные и величественные, нам без «третьего глаза» не понять.
Парень и девушка кисло усмехнулись. Они ехали в купе вдвоем, сидя бок о бок. Драко Малфой и Джинни Уизли очень хорошо понимали, из чего будет состоять их жизнь летом.
— Ангелы так ангелы. Мало ли что видели близняшки Патил.
Джинни вздрогнула, когда Малфой обнял ее за талию и притянул к себе.
— Все равно мы летом увидимся, — заговорил Драко. — В гостях у Блэков, на тренировках, может быть, даже просто встретимся, а?
— Малфой, — вздох, — ты все прекрасно знаешь. Не будет этим летом никаких походов и пробежек. Идет война, и никуда шататься мы не пойдем. Я не знаю даже, отпустят ли меня далеко от Норы. И вообще…
— А что вообще? Хочешь, я к Норе прилечу? Меня точно отпустят.
— А я за моих не уверена, — Джинни помолчала и уткнулась носом в плечо слизеринца. — Я о другом. Драко, скажи, чем все это может кончиться? Я не про войну, не про политику. Я про нас с тобой. Я не понимаю, что может получиться.
— А что у нас может не получиться?
— Драко, ты хорошо знаешь, кто ты и кто я, что подумают наши родители, и вообще...
Малфой вздохнул и закатил глаза. Он покосился вправо; Джинни не поднимала взгляд.
— Так, хочешь начистоту? — резко спросил Драко.
— Угу.
— Ты решила, что ничего серьезнее романа у нас с тобой не выйдет, — Малфой взял быка за рога. — Я промолчу про то, что было бы неплохо сначала спросить меня, но раз так случилось, давай говорить серьезно и откровенно. Чего ты боишься? Показаться деревенщиной? Не покажешься. Лоск — это вообще дело наживное, да и по тебе не скажешь, что ты хочешь вращаться в свете. Размер приданого — вообще не та проблема. Кровь? Так семью Уизли обозвали предателями крови за то, что они водились с детьми магглов, — назидательно произнес Малфой. — Не за происхождение. Богатая или бедная, девушка из старой чистокровной семьи такой останется. Нет, ты можешь относиться к этому как хочешь, но… Уизли входят в «Священные двадцать восемь», Джинни.
Драко помолчал, мысленно вырезая из своей речи все те доводы, которые говорил отцу. Незачем вплетать в объяснение с девушкой расчет. Было и еще одно, о чем он умолчал. Малфой очень хорошо понимал Крама. Знаменитый ловец получал немало внимания. Но почти всегда — как ловец. Не просто как волшебник Виктор Крам. Слизеринец наслаждался тем, что для Джинни он прежде всего не сын богатого и влиятельного лорда Малфоя, а Драко — умный и интересный парень. Она не мыслила категориями брачных контрактов — Малфой стал ей интересен на четвертом курсе, когда по-настоящему сошелся с их компанией. Приличная, порядочная девушка, с которой ему хорошо и интересно, подходящая и по крови, и по здоровью — что еще нужно для счастья и Драко, и наследнику лорда Малфоя?
— Ну? — Драко чуть плотнее прижал к себе девушку, чувствуя ее теплое дыхание. — Ты мне поверишь на слово, что все получится?
— Я тебя люблю, — очень тихо и серьезно сказала Джинни.
Малфой вспомнил свое детство до того момента, как он пришел на Гриммо к тетушке. С самого детства он рос избалованным ребенком. Драко родился семимесячным, болезненным мальчиком. Мать долго и старательно ухаживала за ним; но, к сожалению, Нарцисса продолжила опекать его даже тогда, когда Драко окреп и поправился. Он так и остался для нее выстраданным болезненным ребенком. Его попросту не готовили к тому, что ждет впереди всякого человека.
Стоило дать ему попробовать свои силы, не отводить от него все опасности, не брать на себя все заботы и неприятности — показать ему, что он будущий мужчина и глава семьи. Нарцисса при всем своем уме этого сделать не могла. Не смог этого сделать и отец; в восьмидесятые годы у Люциуса Малфоя было великое множество проблем, которые он просто не мог не решать.
Вместо отца и матери за него взялась Беллатрикс. Сейчас Драко мог выразить словами то, что он ощутил, вися под потолком кабинета. Тетушка с размаху ударила его по больному месту; она быстро и жестко показала, что мир не крутится вокруг него. В этом мире много равных ему, и много тех, кто просто сильнее и умнее, тех, для кого имя Малфоя значит гораздо меньше, чем для Крэбба и Гойла. Беллатрикс Блэк дала ему понять, что нельзя бесконечно выезжать на имени отца. Рано или поздно придет тот день, когда Драко сам станет лордом Малфоем. И тот день, когда ему придется воспитывать своего сына.
Мальчик Драко мог этого не понимать. Но это обязан понимать сын лорда Малфоя. Это был главный урок, который он получил от тетушки. Урок поважнее всех заклинаний. И этот урок привел к нему Джинни.
* * *
— Крестник, будь аккуратнее, — говорил Сириус. — В августе вернешься к нам. Бдительности не теряй. Мы за тобой наблюдаем, но ты смотри по сторонам.
— Будь хорошим мальчиком, слушайся тетю, — Тонкс улыбнулась, — пиши.
Нимфадора Тонкс аккуратно поцеловала Гарри в нос и сделала шаг назад, любуясь на Поттера.
— А все-таки ты сейчас хорош, — добавила она, садясь в машину.
Гарри проводил взглядом удаляющийся «Гелендваген». В приличном костюме и темных очках он действительно был хорош. Но его не покидало чувство, что здесь, на улочке Литтл-Уининга, он не вполне уместен в таком вот облачении. Приятно было стоять в костюме там, где он раньше появлялся только в обносках на несколько размеров больше. Приятно, но не настолько, чтобы этим упиваться. Гарри схватил поудобнее чемодан, взял клетку с совой и двинулся к дому. Занавески колыхнулись; его уже ждали.
* * *
— Во, Гарри, смотри, смотри, сектоид в том доме спрятался, — Дадли ткнул пальцем в монитор.
За прошедший год Дурслей будто подменили. Дядя Вернон и тетя Петунья убедились в том, что за Поттером присматривают серьезные и обеспеченные люди — серьезные и по их меркам. Говорил ли с ними Сириус или им просто хватило джипа и костюма, Гарри не знал, да и знать не хотел. Взрослые Дурсли стали его воспринимать не как прислугу, и этого ему хватало.
Дадли сделал свои выводы и специально для кузена установил на компьютер стратегии. По всей видимости, младший Дурсль, воспитанный на комиксах и боевиках, принял родню Гарри за мафию. Поттеру хватило робких, аккуратных вопросов, которые Дадли задал в первый же вечер.
— …Нет, Ди, пушку мне не дали. Тетушка запретила брать ее с собой, — ухмыльнулся Гарри. — Сказала, что я слишком горячий парень. Так что…
Гарри сидел за компьютером, гонял сектоидов, следил за тем, как его ученые исследовали плазменное оружие, и наслаждался жизнью.
* * *
— Слуушай, Гарри, тут такое дело, — Дадлик был даже смущен, чего Поттер за ним не помнил. — Может, посидишь вечерком с нами и все такое? Ну там типа компания, девочки.
— Не, не, не, — Гарри приподнял руки. — Я не курю, не пью и никаких девочек. Ты сам видел, кто со мной приехал.
— Ага, — покивал Дадлик. — Вообще классная, девчонки обзавидовались.
— Это племянница мадам Блэк, — пояснил Гарри, наблюдая за лицом кузена. — Ни мадам Блэк, ни ей не понравится, если я буду…как это… мутить с вашими девочками.
— Племянница мадам Блэк? — переспросил Дадли. — Да… это что вообще для такого надо сделать?
Дурсль осекся; он слишком поздно сообразил, что такими вещами не стоило интересоваться.
— Что сделать, чтобы мадам Блэк одобрила? — Поттер посмотрел поверх очков. — Большой Ди, а ты, случайно, не бобби? Очень много вопросов задаешь…
…Гарри сидел в комнате и писал Доре. Идти на посиделки ему не особо хотелось — там просто не будет ничего интересного. Но Дадли слишком сильно упрашивал. Сначала Гарри хотел ему припомнить все, потом все же вовремя одумался.
Нет ничего хорошего в том, чтобы издеваться над тем, кто не может тебе ответить. Гарри слишком хорошо все помнил милые забавы кузена, чтобы получать удовольствие от глумления. Но, с другой стороны, элементарное самолюбие требовало какой-то сатисфакции. Без унижений, без издевательств — просто взять и напомнить, чем может кончиться потеря берегов.
Гарри решил все-таки сходить ненадолго, но особо не задерживаться. И обязательно написать о своих впечатлениях от маггловского быта Доре. Если бы Дадли не притащил игру, в которой надо отбивать нашествие инопланетян, у Гарри вообще мало было бы развлечений в Литтл-Уининге.
* * *
— …Вся твоя проблема, Дадлик, в том, что ты ищешь волшебную кнопочку, которая тут же сделает тебя самым крутым, — сказал Гарри.
Поттер и Дурсль шли по улице, возвращаясь поздно вечером домой.
— Напрягаться ты не хочешь, расти над собой ты не хочешь, серьезно заниматься тоже не хочешь. Даже бокс тебе нужен для того, чтобы бить мелких. Вот и получается у тебя дрянное пиво, посиделки на лавочке и девочки — либо малолетки, либо… не первой свежести.
— А делать-то чего? — пропыхтел Дадли.
— Чудо! Я уже пять минут тебе говорю, что надо делать, а ты меня не слушаешь. Взяться серьезно надо. Хоть за что-то. Да за тот же бокс. И сразу придет дело, — Поттер говоил на ходу рублеными фразами. — Ты пойми, это ты должен соответствовать серьезному делу, а не дело придет и подождет, когда ты до него дорастешь.
* * *
Сову должен покормить Дадли. Хотя бы в этом на кузена можно положиться. Гарри шел по улице к нужной стоянке. Заканчивалось тридцать первое июля и шестнадцатый день рождения Гарри Поттера. Гермиона, Рон и даже Малфой прислали свои подарки. Они сейчас лежали в его комнате, подальше от чужих глаз — Дадлику смотреть на вещи волшебников совсем ни к чему.
Не доходя до автостоянки несколько сотен футов, Гарри увидел знакомую черную глыбу джипа и фигурку за рулем, прикрытую газетой.
— О, наконец, ты добрался, — Тонкс опустила стекло и осмотрела Поттера с ног до головы. — Достойный костюм Избранного, ничего не скажешь.
— Самый подходящий для Статута, — возразил Гарри. На парне были обычные джинсы, кроссовки и синяя толстовка с желтым номером 13 на спине.
— Ну если только для Статута… — протянула Тонкс. Пароль и отзыв сошлись. — Садись и поедем в дом Альфарда.
* * *
— Не знал, что ты умеешь хорошо водить машину, — сказал Гарри, пока Дора возилась с ключами.
— У тебя это звучит как «не знал, что ты можешь не пересчитать все столбы по дороге», — передразнила его Тонкс и совершенно по-девчачьи показала парню язык.
Дверь медленно открылась и Нимфадора потянула Гарри за собой в прихожую старого дома.
— Слушай, — протянул парень, — а ведь правда, стоило одеться по-парадному…
На Тонкс красовался строгий костюм; она выглядела точно так же, как в день, когда Блэки приехали за Гарри — типичная девушка из семьи Блэк.
— Расслабься, — отрезала Дора. — Все равно нас тут только двое. Пойдем?..
— …Все-таки Винки знает свое дело, — тихо сказала Тонкс, когда они вошли в гостиную.
Эльфийка постаралась на славу. Комната была вычищена от пыли, на столике красовались вазочки с фруктами, а в ведерке со льдом охлаждалось сливочное пиво. В камине уже весело потрескивали дрова; очаг и несколько свечей создавали романтический полумрак — даже медвежья шкура на полу сначала показалась живой.
— Садись, — Дора опустилась на диван и жестом указала на место рядом с собой. — У меня для тебя есть подарок.
Ведьма притянула к себе чехол для волшебной палочки.
— Смотри сам, он хороший и удобный, — сказала она. — Времени у нас много, разыскивать тебя не кинутся. Знаешь, Гарри…
— Что? — отчего-то шепотом спросил Поттер.
— Мне просто хочется устроить тебе нормальный день рождения. Доставай уже сливочное.
* * *
Они сидели на диване, поднимаясь только затем, чтобы взять еще бутылку пива или закуску. Разговор у них не клеился; оба сидели в обнимку, грелись друг об друга и старались не свести разговор к делам: у Гарри все-таки был день рождения. Обнимались они оба не как брат с сестрой — брат и сестра так обычно не целуются.
Сколько времени прошло, они оба не считали. Но когда окончательно стемнело, Дора выскользнула из рук Гарри и прошла к большим напольным часам.
— Слушай, Гарри, а когда ты родился? Ну, в смысле, в какое время?
— Крестный говорил, что утром, — Поттер зачем-то снял и протер толстовкой очки.
— Так тебе уже шестнадцать? — уточнила Дора. — Уже возраст.
— Уже да. Хотя я все равно еще маленький, — грустно улыбнулся Гарри. Тонкс стояла к нему спиной, ее рук и выражения лица он не видел.
— Ага. Воевать ты уже не маленький, — заметила девушка.
— Ты думаешь, что…
— Знаю, — сказала она.
И скинула жакет.
CVIII. Омуты и рамки
— Ну и как тебе наша девочка? — спросил Сириус.
— Которая из? Пенелопа? — Беллатрикс повернулась к кузену. — Мне нравится. Я поражаюсь, как она справляется и с маленьким ребенком, и с делами.
— Я про Тонкс.
— Тонкс? — Белла выдохнула струйку дыма. — А что с ней?
Бродяга регулярно появлялся с чем-то интересным из внешнего мира. Пластинки, новая гитара, теперь вот кальян. У Лестрейнджей такая вещь была, у Блэков — нет. Сириус пару дней назад притащил кальян с двумя трубками; Беллатрикс полулежала на кушетке и наслаждалась ароматом.
— Так все же, что такого с Тонкси? — ведьма улыбнулась. — Пожелаем девочке приятно провести время и не разбить твой джип. Эльф явился, сообщил, что они удачно добрались и автомобиль цел.
— Я о другом, — Сириус откинулся на спинку кресла. — О перспективах Доры.
Беллатрикс повернулась к кузену всем корпусом.
— Я не про ее отношения, — продолжил Сириус. — Они друг другу нравятся и пусть у них все будет хорошо. Если поженятся — отлично, личные интересы их двоих совпадают с твоими… нашими, именно нашими, семейными. Но есть момент, Беллс — а как быть с Андромедой? Кто пойдет с ней объясняться?
— А надо ли это делать сейчас?
— С тех пор, как Дора повезла крестника ночевать вместе на моей машине в дядюшкин дом, и сделала все это с твоего явного одобрения — мы не наблюдаем, а участвуем. И что-то мне подсказывает, что Андромеда не очень-то будет довольна.
— Андромеде не стоит требовать от дочери того, чего она сама не соблюдала, — парировала Беллатрикс. — Хотя бы в вопросах поведения.
— Безусловно, но ты же не хочешь с ней разругаться?
Беллатрикс даже приподнялась и опустила на пол одну ногу.
— Сириус, — очень тихо спросила она, — скажи мне, кто тебя искусал? Я впервые слышу от тебя что-то деликатное.
— Так еще года два назал я и отцом не был, — пожал плечами Блэк. — Знаешь, Беллс, в кои-то веки для нас дом — это место, где нас любят и ждут. Я просто не хочу ругани в семье. Давай подумаем об Андромеде сейчас, пока есть время.
* * *
Лето неспешно текло, отсчитывая дни августа. Жаркий и сонный месяц оказался небогатым на события; Хогвартс готовился к новому учебному году, Министерство поддерживало накал паранойи, фальшивый Волдеморт никак себя не проявлял. В получившемся затишье даже поход во «Всевозможные волшебные вредилки» оказался событием. В Косой переулок отправилась целая толпа; Сириус уговорил Пенелопу доверить сына Белле на несколько часов.
Регулус благополучно поел и даже соблаговолил добраться до кроватки без особых эксцессов. Когда мальчик начал посапывать, волшебница прекратила читать вслух, очень тихо закрыла книгу со сказками и поднялась со стула. Стараясь не шуметь, Белла прошла к двери. В комнату тут же прошел Кричер; домовой эльф уже знал, что он должен наблюдать за спящим наследником.
Для Сириуса и Пенелопы поход в магазин был возможностью развеяться. Для Беллатрикс это была возможность остаться одной на несколько часов. Строго говоря, кроме нее и спящего ребенка на Гриммо оставались еще Руквуд и Мальсибер, но эти двое почти не поднимались наверх. Ведьма аккуратно прикрыла дверь и быстро зашагала к кабинету.
— Лорд Блэк, — старый директор уже ждал ее в своем портрете. — Я полагаю, что мне пора получить ту информацию. Я еще год назад выполнила условие…
— …Все-таки дед — великий человек, — заметила Кассиопея, выглянув из-за края портрета. — Не каждый подстрахуется на все случаи жизни. Слушайте и запоминайте, Беллатрикс. Никогда, ни при каких обстоятельствах не говорите деду, где лежат документы. Вплоть до того момента, как они станут представлять только историческую ценность. Вы сами понимаете, что он не сможет ничего сказать директору только в одном случае: если не знает, где они спрятаны.
Беллатрикс кивнула. Картина, висевшая в библиотеке, была небольшой. Кассиопея появилась на ней сильно уменьшенной, как на колдографии. Художник запечатлел двоюродную бабку Беллатрикс еще не старой, Кассиопея Блэк, сотрудница Отдела Тайн и внучка директора Блэка выглядела ровесницей Беллы.
— Итак, — нарисованная ведьма поправила свою широкополую шляпу и засунула руки в карманы длинного плаща. — Обратите внимание на звезду.
Беллатрикс повернулась к стене; серебряные стрелы вырывались из кольца; в высоту рисунок занимал чуть ли не половину стены.
— Этот тайник подготовила лично я, когда от всей семьи в живых и на свободе остались только мы с твоим отцом, — проговорила Кассиопея. — Там лежит то, о чем говорил дед, и еще немного моих заметок. Сейчас я покажу, как его открывать и поищу Руквуда. Огюст же живет здесь, на Гриммо?
— Вроде бы он не любил, когда его так называли, бабушка, — заметила Белла.
— Для меня, думаю, он сделает исключение, — ведьма машинально потерла подбородок; сейчас она очень напоминала Беллу внешне. — Мы долго с ним работали вместе.
* * *
О том, чтобы разобрать внушительную стопку документов днем, не могло быть и речи. До прихода Сириуса с женой Беллатрикс отнесла все бумаги в кабинет. Она приступила к чтению только вечером, запершись на ключ. На первый взгляд ей показалось, что ценность этих документов сугубо историческая.
Очень много заметок оказалось посвящено сбросу Септимуса Малфоя с престола. Как только Осберт сложил полномочия министра магии, Блэки включились в борьбу за власть. В другое время Белла с интересом бы прочитала всю историю; сейчас она искала только то, что может оказаться полезным здесь и сейчас.
Старик Малфой не хотел просто так терять влияние, но возраст брал свое. Едва он скончался, наследники принялись делить имущество. Белла теперь понимала, что именно натворил Эдвард Лиметт Блэк: парень соблазнил дочь того из братьев Малфоев, кто хотел мирно договариваться с Блэками. Влюбленная парочка просто не дотерпела — эти двое сбежали за океан, оставив за спиной окончательно разругавшиеся семьи.
Она бегло прочла историю с отравлением несчастной Хеспер Блэк; людей, которых подозревала семья, уже давно не было в живых.
Точно так же, по диагонали, ведьма ознакомилась с распрей Малфоев, которая закончилась братоубийством. Детали Беллу не волновали; она машинально отметила, что знает, откуда растут корни у традиции Малфоев иметь в наступившие спокойные времена лишь одного наследника.
Несколько страниц были посвящены исследованию происхождения Эллы Макс. Черным по белому было написано: полукровка. Даже это уже ничего не затронуло в душе Беллатрикс. Она уже знала об этом достаточно долго, чтобы успеть примириться с фактом.
Документы о затянувшейся тяжбе с Лестрейнджами Беллатрикс отложила в сторону. Блэки претендовали на компенсацию, не самую большую, но, видимо, для обеих сторон это было делом принципа. Решения суда так и не было; процесс затянулся до неприличия, а в середине двадцатого века, при Гриндевальде, всем стало не до него. Документы говорили: «Еще ничего не кончилось». Беллатрикс могла бы сказать: «Все давно кончилось». Если бы хотела.
Сразу за старым иском оказалась стопка других документов. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять — на них кончилась история и началась политика.
Схемы связей Малфоев и Лестрейнджей. Подробные отчеты о том, как и кто из них приобретал свои активы. Подшитые копии документов. Беллатрикс утерла пот со лба. Тетрадочка Каффа рядом с этим произведением шпионского искусства смотрелась воистину бледной тенью; только так и могут выглядеть поиски хоть и толкового, но журналиста рядом с работой кого-то, тесно связанного с Министерством. Слухи и домыслы не могут соперничать с глыбой фактов и документов.
Белле показалось, что она держит воистину циклопическую навозную бомбу, взрыв которой может утопить половину Британии. Досье кончалось девяностым годом. Большая часть тех, кто во всем этом участвовал, еще сидела в Министерстве.
В самом конце лежал дневник Кассиопеи Блэк; не столько дневник, сколько рабочая тетрадь. Перелистывая страницы, Белла зацепилась взглядом за одну фразу в самом конце: ««Собрание черной магии» неточно». Запись была подчеркнута несколько раз.
— Разбираетесь? — рядом прозвучал голос Кассиопеи.
Волшебница на портрете уселась в кресло Финеаса Найджелуса Блэка. Полы пальто приоткрылись, и Белла не без легкого удивления увидела брюки.
— В свое время мне пришлось приплатить художнику, чтобы он рисовал меня по старым колдографиям, — пояснила ведьма. — Впрочем, перейдем к делу. Документы велись вплоть до того момента, как мы с братом и кузеном отошли от дел. Кроме них, я положила в тайник свои заметки.
— Как раз о них я хочу кое-что спросить, — Белла снова пролистала тетрадь. — Что это за заметки? Я вижу только обрывочные сведения; все это напоминает взлом заклятий.
— Почти, — Кассиопея щелкнула пальцами. — Это некоторые законспектиованные моменты работы в Отделе Тайн. Насколько мне известно, Руквуд уже рассказывал, чем он тут занимался. Пока ты изучала документы, мы славно поболтали, но это все лирика. Важно другое. В этой тетради остались части той документации, которую уничтожили еще в конце шестидесятых при Нобби Личе. Если вдумчиво покопаться — кое-что можно и восстановить. Но я не советую прямо сейчас нести этот дневник Руквуду.
— Насколько мне известно, философский камень уничтожен, — недоверчиво произнесла Белла. — Вы хотите сказать, что вся эта работа представляет ценность и без этого компонента?
— Разумеется, — старая ведьма подалась вперед. — До того, как воспроизвели гериатрическое снадобье, было проверено множество направлений исследований. И некоторым из них лучше не попадать не в те руки. Вдумчиво прочтите, как будет время. И только тогда это можно дать кому-то из ваших людей. Поверьте сейчас на слово — эти направления отвергли не просто так.
— То есть вы просто проигнорировали распоряжение министра? — слабо улыбнулась Беллатрикс.
— Минуточку, — пожала плечами Кассиопея Блэк. — Меня в этом упрекает террористка, убийца, член и впоследствии глава незаконного вооруженного формирования? — двоюродная бабка Беллы негромко рассмеялась, — не знаю, как насчет первого и второго, но третье для вас точно комплимент. Плевать я хотела на министра, — резко произнесла она. — Не из-за того, что он грязнокровка в наихудшем смысле этого слова, а в первую и единственную очередь потому, что он идиот. И вы наплюйте на своего идиота.
* * *
— Белла, Белла, Белла, — Кассиопея с интересом осмотрела комнату. — А кто мог подумать, что все так сложится?
— Никто не мог, — согласилась Беллатрикс.
Ведьма полулежала на той же самой кушетке, что и во время разговора с Сириусом. Точно так же рядом стоял кальян; разве что предложить портрету трубку было невозможно. Кассиопея явилась на следующий день, вечером, когда на Гриммо становится потише.
— Увы, мы слишком поздно поняли, чем все может закончиться, — пожаловалась нарисованная ведьма. — Если бы я знала, что мы можем просто потерять все поколение — обязательно уговорила бы Поллукса взяться за воспитание внуков. Из нас троих он бы лучше всех справился… хотя это все уже позади.
— Позади, — Беллатрикс затянулась и выпустила колечко дыма. Кальян ее успокаивал. — Терпеть не могу жалостливые воспоминания; мне их в Азкабане хватило на две жизни. Тем более, что все сложилось — у Сириуса уже есть сын, и они планируют не останавливаться.
Старшая Блэк помолчала.
— Семья не прервется, — кивнула она. — Какое-то влияние сохраняется. И это хорошо. Признаюсь, я даже не ожидала от вас подобного.
Трубка кальяна со стуком упала на пол.
— Любезная бабушка, — очень вкрадчиво, по-змеиному, произнесла Беллатрикс. — Вы не первая из моих дорогих предков, кто это произносит. Буквально все, начиная с вашего почтеннейшего деда, поздравляли меня примерно так: «Милая Белла, как мы рады, что такая неудачница, как ты, добилась такого результата! Мы обязательно тебе напомним, как тебя зачали, когда ты родилась, какой ты была забитой в детстве, как тебя била по щекам любящая мама, и, наконец, как тебя выпнули замуж. Твои шрамы от кандалов почти не видны, и по тебе даже не скажешь, что ты десяток лет просидела в тюрьме», — Беллатрикс повысила голос, — А самое главное, что каждый из вас, кто хоть раз видел меня живьем, обязательно добавит: «Прости, что нам было настолько на тебя наплевать!» Нет?! Когда вам надоест?!
Беллатрикс с шумом выдохнула; ведьма уже не лежала, а сидела на кушетке, впившись в картину тяжелым, злым взглядом. Кассиопея даже вжалась в кресло; ее пальцы тесно оплели подолкотники.
— Послушай, — очень тихо сказала она. — Белла, послушай. Мы все говорим это прежде всего потому, что нам стыдно…
— И не буду слушать! — отрезала ведьма. — Слишком поздно. Вы думаете, что все было сделано только ради вашего одобрения? Нет, бабушка, не для этого! Когда-то я говорила кузену, что такое история и наследство старой семьи. Я смогла этим проникнуться, смогла сама и убедила Сириуса хотя бы не отказываться. Я вытаскивала то, что от нас осталось, не ради того, чтобы вы погладили меня по голове, а ради имени. Я — Блэк, это моя семья, и вам придется примириться с тем, что нагулянная по дурости моего отца девочка лучше многих поняла, что такое быть Блэком, — ведьма ненадолго прикрыла глаза. В ее висках что-то зашумело. — Только и всего.
— Да, внучка, это так, — с деланным спокойствием произнесла Кассиопея. — Ты бесспорно настоящая Блэк, во всех смыслах.
— И это единственная похвала, которую я хочу от вас слушать, — Беллатрикс подняла трубку с пола и принялась ее протирать; со стороны казалось, что она хочет эту трубку поломать.
— Вот что, — старшая ведьма чуть расслабилась, — дед велел тебе передать, что он не будет некоторое время появляться на Гриммо. Он просто не хочет давать повода для беспокойства и подозрений. Ты все знаешь про долг портретов директоров. И вот что еще — Дамблдор скоро попросит тебя о встрече.
— Вот как? — Белла помассировала виски. — И зачем же?
— Я пока не знаю.
Кассиопея присмотрелась к Белле; она даже приоткрыла рот, будто собиралась что-то посоветовать, но вовремя одумалась.
* * *
Кабинет Дамблдора подавлял. Вместо яркого света директор и Беллатрикс расположились в полумраке. Великий маг потихоньку стравливал в думосброс воспоминание. Белла покосилась в сторону, туда, где на жердочке сидел феникс. В слабом свете ей показалось, что перья Фоукса из золотых стали радужными.
— Вот вроде бы и все, — произнес Дамблдор; феникс приоткрыл клюв в подобии улыбки, игра света превратила светлые пятнышки на клюве в подобие зубок. — Прошу полюбоваться, мадам Блэк.
Не без опасения Белла опустила голову в думосброс.
Профессор Слагхорн выглядел лет на двадцать моложе тех времен, когда он учил Беллатрикс. Он сидел и лакомился ананасами — ведьма помнила, что это его любимое блюдо. Вокруг него расположились несколько старшекурсников. Ведьма протерла глаза, еще не веря своему взгляду. Она узнала Темного Лорда.
Волдеморт выглядел человечным. Его глаза еще не сияли красным, его черты лица еще не тронула черная магия. Темный Лорд выглядел просто симпатичным, даже красивым юношей, державшимся непринужденнее остальных. Беллатрикс вполуха слушала, о чем болтают — именно болтают — старшекурсники и декан. Она откровенно разглядывала юного Темного Лорда. Вот каким он был; что-то еще шевельнулось в душе ведьмы.
Туман свалился неожиданно; в плотных белых хлопьях исчез кабинет и сидевшие в нем люди. Откуда-то донесся необычно громкий голос Слагхорна, высказывавшего про дурную дорожку.
Туман рассеялся так же неожиданно, как и возник. Теперь Слагхорн отправлял учеников спать; парни расходились, но Волдеморт мешкал. Белла поняла, что он специально старается остаться наедине с профессором.
И вот, наконец, когда Слагхорн обратил внимание на Волдеморта, нет, еще на Тома Реддла, юноша задал тот вопрос, ради которого он и мешкал.
— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о... о крестражах?
И снова комнату закрыл густой туман, в котором гремел голос профессора:
— Я не знаю о крестражах ничего, а если бы и знал, вам не сказал бы! А теперь немедленно убирайтесь отсюда и постарайтесь, чтобы я от вас ничего о них больше не слышал!..
— И чье это воспоминание? — Белла облизнула пересохшие губы и пристально посмотрела на Дамблдора. — Выглядит очень грубой работой.
— Это и есть грубая работа, мадам Блэк, — мягко заметил директор, усаживаясь в кресло. — Я получил воспоминание от самого Горация; к слову, он уже с лета находится в бегах.
Беллатрикс ощутила неприятный холодок. Слагхорн обещал разобраться с аномалиями, возникшими при обучении Поттера окклюменции. Но она так и не пришла за результатами подсчетов.
— Я предполагаю, что ему стыдно показывать подлинник, — сказал Дамблдор. — Как вы видите, он успел поработать над собственной памятью, и топорность этой работы показывает, что подлинное воспоминание все еще цело.
Директор сложил ладони домиком и посмотрел на ведьму поверх очков-половинок.
— Вы полагаете, что крестражи появились примерно в то время? — Белла уселась на стул.
— Не совсем. Я предполагаю, что именно тогда Том Риддл задумался об их создании. У меня есть идеи, что именно следует искать, но проработка потребует некоторого времени. Могу ли я попросить вас найти Горация и убедить его поделиться подлинным воспоминанием?
* * *
— Думосброс, — приказала Беллатрикс.
Руквуд подал ей чашу, и Белла погрузилась в воспоминание. Уже опуская голову, она увидела, как Слагхорн покусывает губы.
Найти профессора оказалось не слишком просто. Он не оставался подолгу на одном месте, он маскировался, но, как это бывает с неспециалистами, прокололся на сущей мелочи — даже в бегах он не отказался от научной работы. Горация выследили по совам и Беллатрикс, Руквуд, Мальсибер и Селвин не купились на разгромленную гостиную.
Беллатрикс добросовестно просмотрела все воспоминание от начала и до самого конца; картина мало чем отличалась от той, которую показывал ей Дамблдор.
— Профессор, — устало спросила ведьма. — Вы в самом деле считаете меня такой идиоткой? Туман только убеждает меня в том, что вы что-то от меня утаиваете.
Слагхорн промолчал. Старик сидел в кресле и не поднимал взгляд.
— Поверьте, нам необходимы эти воспоминания, — продолжила Белла, — Я предельно честно говорю вам: отдайте их. Они останутся только при мне.
— Я не могу, — покачал головой Гораций, — Я не могу их отдать, Беллатрикс. Вы можете меня понять? Возьмите выкладки, спрашивайте любого совета, но не лезьте мне в душу.
Белла с шумом втянула в себя воздух. Ей потребовалось серьезное усилие, чтобы удержать себя в руках. Руквуд с Мальсибером быстро переглянулись, когда ведьма встала из кресла и подошла к старику.
— Профессор Слагхорн, — сказала волшебница. — Будь на вашем месте кто-то другой, я бы просто ткнула ему палочкой в живот и сказала бы: «Круцио!» Но вы не простой волшебник, вы мой декан, я уважаю вас. И поэтому я повторю: отдайте мне настоящее воспоминание, или, клянусь Мерлином и Морганой, я примусь за вас, как за обычного несговорчивого старика!
Прошла невероятно долгая секунда перед тем, как Слагхорн вытянул тонкую серебряную нить.
CIX. Нечеткая логика
— Ты опасаешься, Люциус. И это вполне естественно, — сказала Нарцисса.
Малфой кивнул и посмотрел куда-то вдаль, на вечернее летнее небо. Здесь, на верхнем этаже Малфой-мэнора, особняк казался вымершим. До них не долетала суета домовиков; в тишине было отчетливо слышно, как Нарцисса наливает себе стакан минеральной воды. Люциус повернул голову и обвел взглядом комнату: подобранная со вкусом мебель, занавески в тон обоев, пушистый ковер, скрывающий звуки шагов — все они создавали иллюзию покоя, даже незыблемости. Обстановку, в которой Малфой со всеми его проблемами смотрелся неуместно.
— Но это нормально, — продолжила Нарцисса. — Было бы странно не опасаться в такой ситуации.
— Хороших выходов просто нет, есть наименее опасный.
— Который может привести к потере влияния.
— И ведь веришь — я не ожидал этого, — вздохнул Люциус. — Я и подумать не мог, что Темный Лорд так выродится, настолько, что даже Беллатрикс от него убежит в ужасе. Да и того, что она так отреагирует, я тоже не ожидал. Столько упущенных возможностей…
— Она могла бы догадаться, что надо идти к тебе и пытаться решить проблему тихо, — холодно заметила Нарцисса. — Впрочем, тихо — это не про Беллу. Она всегда пыталась доказать свою полноценность. Мимо такого шанса она никогда бы не прошла.
— Все равно мне стоило это предусмотреть, — Малфой откинулся на спинку дивана и посмотрел на потолок. — Такая работа… и все получает хорошего пинка. И что самое забавное в этой истории — я еще нахожу в этом хорошее. Ведь могло получиться и так, что мне пришлось бы ползти на поклон фальшивому Лорду и объяснять, отчего же я, сидя под надзором авроров, не пошел его, неизвестно куда пропавшего, искать? — Люциус вытер пот со лба. — На фоне этого я готов мириться со многим, буду откровенен. Даже с тем, что я потерял Крэбба и Гойла, а Яксли и Роули отчитываются лично перед ней. Даже с тем, что Белла нами всеми руководит…
— На время войны, — спокойно добавила Нарцисса.
* * *
Война сделала из Беллатрикс то, чем она сейчас являлась.
Люциус помнил Беллу по Хогвартсу. Старшая из сестер Блэк так и осталась в его воспоминаниях симпатичной, застенчивой и очень тихой девушкой. Она мало с кем общалась, с ней мало кто общался — Люциус часто видел ее в библиотеке, обложившуюся книгами.
В слизеринской компании Белла всегда была белой вороной.
Когда Люциус уже учился на пятом курсе, Рабастан по большому секрету объяснил, отчего старшая Блэк всегда была такой. Люциус узнал про развлечение Друэллы Розье на Хеллоуин, и все тут же встало на свои места: и письма-вопиллеры, и хмурое лицо Беллатрикс перед каникулами, и зона отчуждения.
— А самое главное, — пояснил Рабастан, — что из-за этого скандала директором стал не наш профессор Слагхорн, а Дамблдор!
Малфой долго пытался понять, что заставляло профессора Слагхорна возиться с девочкой, из-за которой его обошли местом. С точки зрения Люциуса, Белле повезло хотя бы потому, что ее признали законным ребенком.
Что в ней нашел Темный Лорд — Малфой так и не понял. Но уже на своей свадьбе он увидел ее снова. Что-то произошло с Беллой Блэк; изменилась осанка, манера двигаться, как будто кто-то снял с ее плеч невидимый груз. Люциус ощутил ее взгляд; спокойный, равнодушный, холодный.
Работа и учеба у Темного Лорда начали менять ее. Именно после встречи с Беллой Люциус окончательно решился принять метку.
Он видел ее на собраниях; Беллатрикс медленно превращалась во что-то… иное. Застенчивая девочка умерла, исчезла, растворилась без остатка. Люциус слышал, как Беллатрикс смеется — ее звонкий смех ничуть не напоминал тихий голос скромной девочки. Она научилась не бояться общества. Наконец, она научилась улыбаться — и Люциус видел в ее улыбке оскал. В ближнем круге возле Волдеморта вместо женщины стоял хищный зверь, прирученный и на поводке
В ночь Трех Непростительных зверя спустили с поводка. И в ту же ночь Нарцисса начала бояться своей старшей сестры.
* * *
— На время войны, — с нажимом повторила Нарцисса. — И мы все это прекрасно понимаем.
— Она тоже это понимает, или хотя бы должна понимать.
Люциус посмотрел на Нарциссу. Ему казалось, что леди Малфой сохраняет спокойствие без малейших усилий. Женщина поднесла стакан к губам и сделала глоток воды; Малфой отметил, что у нее даже пальцы не подрагивают.
— И поэтому она использует создавшееся положение, — согласилась Нарцисса. — Стоило уделять ей больше внимания. А сейчас стоит задуматься о войне. Выиграть ее в наших общих интересах.
— Это даже не обсуждается, — покачал головой Малфой. — Обсуждается, что Белла будет делать и дальше, кроме своей основной задачи. Ты в курсе, что она дважды виделась с Амелией Боунс?
Нарцисса очень спокойно поставила стакан на столик, выпрямилась, сложила ручки на коленях и только после этого произнесла:
— Я очень внимательно слушаю вас, муж мой.
— Белла встречалась с Амелией Боунс дважды в августе. В самом начале и неделю назад — двадцатого или двадцать первого. Оба раза — у нее дома. Мне кое-кто шепнул в Министерстве, благо она дважды отправлялась через камин, — Малфой забарабанил пальцами по подлокотнику. — Заметь, что такие вещи она делает, не считая нужным нас информировать…
— И ты недоволен, — констатировала Нарцисса.
— Я в смешанных чувствах, — признался Люциус. — Пока все складывается неплохо, но у меня появляются подозрения…
— И какие же? — вклинилась в паузу Нарцисса. — Мне кажется, мы уже давно обсудили вопрос клановой лояльности.
— Я вновь становлюсь казначеем Организации, — сказал Малфой. — Вот и все. Белла не стережет пустой трон, она уже плотно думает над тем, как на него сесть. Занять место Темного Лорда. Стать главой Организации.
— Темнейшей, — Нарцисса улыбнулась одними уголками губ.
— Именно так. Предмет их переговоров пока не ясен. О том, что они дважды обсуждали в Хогвартсе с Дамблдором, Снейп молчит. Я могу предполагать, чем они там были заняты часть времени, но это все бабские сплетни. Белла что-то обдумывает одна.
— Ну кто ж, кроме Снейпа, сейчас-то на нее позарится? — Нарцисса не проявляла эмоций; она просто констатировала факт. — А если быть серьезными, Люциус, то если все пойдет так и дальше — будет крах. Не твоей политики, а нашей семьи. Хотя… — леди Малфой потерла виски, — не крах, но… недополученная прибыль, скажем так.
* * *
В детстве Нарцисса — не без оснований — считала старшую сестру неудачницей. Белла чаще оказывалась в чем-то виноватой, чаще находила неприятности на свою голову и гораздо чаще вызывала недовольство домашних. Все дело было в том, что нормальной девочкой Белла не была, а все попытки ею стать заканчивались провалом. Старшая сестра разве что хорошо училась — но этого было недостаточно.
Собственно, поэтому, когда Белла несла миску черешни на веранду, Нарцисса больше всего боялась, что сестра опять опозорится. С точки зрения десятилетней девочки, любимой маминой дочки, Волдеморт мог принять угощение разве что из жалости.
Но он его принял, и Беллатрикс, возвращаясь с веранды, не выглядела расстроенной.
Жалела ли Нарцисса сестру? Безусловно. Белле доставалось много и часто. Но оказаться в ее шкуре Нарцисса физически не могла. Уже позже, повзрослев, она узнала, как мама вышла замуж, и поняла, что Белле далеко не всегда достается за дело — гораздо чаще ей попадает за тот Хеллоуин. Нарциссе было жаль, но она никак не могла перестать смотреть на старшую сестру с чувстом превосходства.
Все изменилось, когда Белла получила метку. Беллатрикс будто нашла себя — и начала стремительно меняться. Она перестала быть неуклюжей застенчивой девочкой; Нарцисса видела, как сестра становится привлекательнее. Девушка, выходившая замуж за Рудольфуса, не выглядела неудачницей ни с какой точки зрения. Нарциссе тоже приходило в голову сравнение с хищным зверем. Но она не видела, как Темный Лорд спустил этого зверя с поводка — зверь явился в Малфой-мэнор уже с кровью на клыках.
В тот день Нарцисса превратилась для старшей сестры в «малышку Цисси». Леди Малфой не могла отделаться от ощущения, что Беллатрикс просто питается ее опасениями и страхом.
Все снова изменилось в восьмидесятых. Привычный мир трещал по швам, Люциус отчаянно пытался спастись от заточения, Лестрейнджи уже сидели в Азкабане, Нарцисса поддерживала мужа и слушала стремительно сдававшую мать; именно тогда она решила, что всего, произошедшего с сестрой, могло бы и не быть. Чуть больше внимания, чуть больше заботы, чуть меньше злости, и Беллатрикс нашла бы себя быстрее и по-другому.
Нарцисса видела, во что превратил Беллу Азкабан. В тощей нездоровой женщине леди Малфой увидела ту неуклюжую нелюбимую девочку, которая большую часть времени проводила в библиотеке. Она и оставалась такой до самого побега Сириуса. Нарцисса не сразу поняла, что Белла буквально оживает, почувствовав близость войны.
* * *
— Недополученная прибыль… — повторил Люциус. — Метко сказано. Я бы не хотел, чтобы семья осталась на вторых ролях после всего того, что было при Фадже.
— И я бы не хотела, но есть нюанс, — Нарцисса снова взяла в руки стакан. — Я напомню, что наша Белла отсидела десять лет в тюрьме и ни к одной должности ее не подпустят даже на пушечный выстрел.
— Темный Лорд тоже не занимал никаких должностей, — заметил Малфой. — Ему это было не особо нужно.
— Темный Лорд, если я помню, дальше остальных зашел по тропе бессмертия, — парировала Нарцисса, — а вот наша… кандидатка в Темнейшие вовсе не бессмертна.
— Ты намекаешь… — Малфой подался вперед и прищурился.
— Не приписывай мне этого! — Нарцисса загородилась ладошкой. — Все-таки я ее люблю, она моя сестра… по матери.
Люциус снова откинулся на спинку дивана.
— Я видела, какие лекарства она пьет, — продолжила Нарцисса. — Судя по ним, Белле осталось не больше десяти лет. И далеко не все из этих лет она будет работоспособна. Война омолаживает ее, Люциус, но это временное явление. Увы, леди Блэк осталось недолго. Думаю, мы оба благодарны ей за все: и за храбрость, и за Драко, и за командование. Но скажу тебе так: мне часто кажется, что лучшее место для нынешней Беллы — это комфортный вольер сразу после войны.
— Все-таки, насколько хорошо было при Фадже… — вздохнул Люциус.
— Фаджа давно нет на посту, — пожала плечами Нарцисса, — приходится выбирать из того, что есть. Но… я уже сказала, десять лет.
— Десять лет — это все-таки большой срок. Кроме того, — Малфой чуть помолчал, — а что будет, если Белла кое о чем догадается?
— Я помню, как тебя пытались шантажировать в восемьдесят третьем, — Нарцисса нервно облизнула губы и тут же сделала большой глоток воды. — Хватило всего лишь наблюдений. Может, она вообще уже догадалась?
— Если бы Белла догадалась, нас бы не было в живых.
— Или мы еще не пережили свою полезность.
* * *
В восемьдесят третьем году улыбчивый волшебник предложил лорду Малфою подумать сразу над несколькими вопросами. Как в семье Блэк могла родиться блондинка? Почему жена лорда Малфоя внешне похожа на самого лорда Малфоя? Почему у супругов Малфоев родился семимесячный болезненный ребенок? Сколько денег готов дать лорд Малфой, чтобы никто не отнес в «Пророк» фальшивую переписку Друэллы Блэк с Абраксасом Малфоем и не предложил обратить внимание на несколько странных совпадений?
Для Люциуса тогда все обошлось. Покойный ныне шантажист, правда, не знал, что некоторые из этих вопросов пришли Малфою в голову еще после помолвки. Нарцисса Блэк нравилась ему; девушка была хороша собой, умна и аристократична. Но было между ними двумя такое сходство, которое не столько притягивало, сколько настораживало.
Подозрения только окрепли, когда Абраксас Малфой не стал торопить их с рождением внука. Кажется, именно тогда Люциус — слово за слово — крепко разругался с отцом. Он не высказал прямого подозрения, не получил прямого ответа, но еще больше укрепился в своих опасениях. В конце концов, он набрался смелости и в конце медового месяца серьезно и откровенно поговорил с женой.
Малфой до сих пор помнил, как они стояли ночью перед зеркалом и всматривались в отражения; чуть-чуть разный цвет волос, похожий цвет глаз, и близкие черты лица. Действительно, родись Нарцисса мужчиной или Люциус женщиной — они бы оказались очень похожи друг на друга. У них не было прямых доказательств. Не было ни возможности, ни желания выяснить правду у родителей. Но зеркало было само по себе косвенным свидетельством.
В конце концов, они решили подстраховаться. Люциус замучил Руквуда, расспрашивая, как определить наиболее благоприятный день для зачатия ребенка. Малфой надолго запомнил ту ночь: Нарцисса пришла к нему в маггловском нижнем белье, черном, кружевном, соблазнительном. Потом ему долго пришлось ее успокаивать и нашептывать на ухо, сколько раз они рассчитывали дату и что ошибки быть просто не может.
Драко родился семимесячным и болезненным, но все же во всех смыслах полноценным волшебником. После рождения сына Люциус и Нарцисса уже не сомневались в том, что они — единокровные брат и сестра.
* * *
— Пережить свою полезность, — повторил Люциус. — Весь вопрос в том, когда это произойдет с нами в глазах Беллы.
— Очень не скоро. Но может произойти. Особенно, если Белла догадается — а она может догадаться хотя бы потому, что не дура.
Малфои помолчали. Люциусу вспомнился разговор с Каркаровым, пока тот еще не был в бегах.
— Я бы все-таки подумала о запасном варианте, — наконец, сказала Нарцисса. — Белла мне не безразлична, но сын для женщины всегда важнее. Хорошо, что у нас есть имение во Франции. Можно тайком вывезти туда часть наших денег.
— Оптимистично, — поморщился Малфой.
— Из нас двоих ты всегда думал, как добыть деньги и влияние, а я думала, как их не потерять, — улыбнулась волшебница.
— Я думаю, Нарцисса. Я действительно думаю над тем, как вернуть старое положение, но все упирается в войну. Надо очень аккуратно прощупать почву, потому что в крайне случае надо будет или быстро бегать, или же…
— …Приготовить вольер, — сказала Нарцисса. — Назовем это так. Нам надо приготовить возврат к тому, хорошему состоянию дел. Не более.
Волшебница поднялась из кресла и прошла к дивану, на котором сидел Люциус.
— Все получится, — тихо произнесла она, касаясь плеча мужа.
— Да, сестренка, — прошептал Малфой, — все получится.
CX. Тайные замыслы
Дым клубился под потолком, складываясь в затейливые фигуры. Беллатрикс, Руквуд и Мальсибер методично просматривали выкладки. Время от времени кто-то из них обращал внимание на переполненную пепельницу и опустошал ее «Эванеско». За стены обведенной «Квиетусом» лаборатории не проникали звуки.
Когда-то Орион Блэк разбирал здесь особо интересные случаи. Белла Блэк взламывала здесь Протеевы чары. Теперь трое волшебников сводили воедино свои наблюдения. По большей части говорил Руквуд; в отличие от своих собеседников, он был и оставался ученым — ни Мальсибер, ни Блэк исследователями не были.
— Вот как-то так… — невыразимец свернул огромный ватманский лист со схемой. — Все выкладки проверены, давайте перейдем к выводам.
— Давайте, — Беллатрикс щелкнула зажигалкой, — мы точно можем утверждать, что крестраж поместили в живой объект.
— И не только, — Руквуд показал самую капельку недовольства; кто-то прервал его лекцию. — Действительно, я сам не ожидал, что такое вообще возможно. Но это… простите, мадам Блэк, но это не главное.
Белла кивнула. Если невыразимец настроился на лекцию, то лучше дать ему все сказать.
— Во-первых, мы пока не имеем представления о принципах работы такого крестража. Только общие догадки и направление работы. Я даже не берусь гарантировать, что… хм, уничтожение тела носителя, — Руквуд предельно нейтрально обозначил Поттера, — может привести к нужному результату. Со змеей — если это тоже крестраж — я уверен, но с человеком, который настолько сросся с этой личностью, что превратился в змееуста — все очень туманно и расплывчато.
— Хорошо. А во-вторых?
— Во-вторых, — Руквуд сам полез за сигаретами. — во-вторых, первую пробу, которую вы отнесли Слагхорну, снимали до уничтожения медальона. Вторую вы снимали уже после. Как вы нам говорили, в конце августа директор Дамблдор уничтожил еще один крестраж. Теперь посмотрите на таблицу.
Невыразимец выудил из рукава мантии еще один лист. Все трое склонились над текстом, чуть не стукнувшись головами.
— Глядите, — Руквуд улыбнулся, показав острые зубки. — Вот они, интенсивности со всеми погрешностями. Без вычислительной машины пришлось повозиться, но поглядите, какая систематика.
— Да, видно отчетливо, — Мальсибер выпрямился и закивал.
— Каждый раз с уничтожением крестража аномальная интенсивность возрастала. Покопавшись в библиотеке, я вывел оценку такой аномалии для одного крестража. На коленке, конечно, но…
— …Но мы не статью пишем, — Белла откинулась на спинку стула и глубоко затянулась; во рту ведьмы стояло неприятное табачное послевкусие, но прекратить дымить у нее никак не получалось. — Получается, что мы знаем количество?
— Именно, — Руквуд вежливо наклонил голову, — Из воспоминания видно, что Темный Лорд хотел семь крестражей. Но думаю, что Поттер не был запланирован. Мы не могли знать, сколько их сделано сейчас и будет сделано потом. А теперь можем.
— Руквуд, я перед тобой преклоняюсь, — Беллатрикс вздохнула. — Все, что нам нужно — после каждого крестража делать очередную пробу.
— Люблю признание своей полезности, — заметил Руквуд. — Именно так. По моим оценкам, сейчас крестражей всего четыре. Три уже уничтожены, но предсказывать действия фальшивого Темного Лорда я не возьмусь. Даже два крестража ставили крест на любом восстановлении личности. С семью же… даже гипотетического шанса не дам.
— Я знаю, — хмуро заметила Белла.
У нее не было академических знаний Руквуда, но был практический опыт.
— Так что, — невыразимец снова улыбнулся, — на мой взгляд, решение проблемы Поттера терпит до уничтожения остальных крестражей и тени Темного Лорда.
— Не уверен, — сказал Мальсибер.
— Я замечу, что связь мальчика с фальшивым Волдемортом проявилась только спустя годы, — Руквуд прищурился. — Нет оснований полагать, что после нового развоплощения будет иначе.
— Тогда останется один крестраж в живом объекте, — парировал Мальсибер, — И поэтому…
— И поэтому я хочу обратить ваше внимание на один нюанс, — прервала обоих Беллатрикс. — Не научный, а политический. Вы все помните, сколько внимания получил Гарри Поттер, развоплотив Темного Лорда. Даже до Азкабана долетало. Я склонна думать, что наши отношения с Орденом Феникса не будут безоблачными. И поэтому тот, кто уничтожит фальшивого Волдеморта, получит серьезное преимущество после войны. Вы согласны?
— Разумно, — сказал Мальсибер; Руквуд кивнул.
— Дамблдор очень много сделал для решения этой задачи. Я убеждена, что мы узнали от него далеко не все и только то, что поможет ему реализовать свои планы. Но у Дамблдора было пятнадцать лет, а у нас была тюрьма.
— Я думаю, что в изучении Поттера он зашел очень далеко, — согласился Руквуд. — Но я не уверен, что до конца.
— И я тоже не уверена! — с нажимом произнесла Беллатрикс. — Но при нынешних вводных мы можем серьезно продвинуться в решении задачи. Знания о живых крестражах и методах извлечения — это бомба, друзья мои. Это настоящая бомба, и первыми ее взорвать должны мы.
* * *
Сентябрьские дни на Гриммо неизменно оказывались темными и мрачными. Сириус с женой располагались на верхих этажах, Руквуд почти постоянно сидел внизу, работая над проектом; там же обосновался Мальсибер. Иногда Кричер даже относил им еду. Единственной, кто общался со всеми и бывал везде, оставалась Беллатрикс.
Время текло медленно, как патока. Флинт шепнул, что Министерство ожидает терактов по другую сторону Статута. Белла представяла, что последует дальше. Фальшивый Волдеморт не смог сразу добиться своего — значит, начнется новая волна террора. Разве что, в отличие от прошлой войны, у Темного Лорда ни тормозов, ни чувства меры не будет.
Честно говоря, Беллу мало волновала паника обывателей. Крауч смог ее держать в рамках, сможет и Скримджер. Гораздо интереснее был расклад сил в новом Министерстве. Люди Фаджа, приспособленные к мирной жизни, никуда не исчезли. Как выразился Флинт, первый шок прошел и все Министерство, кроме силовиков, пошло по старому пути. Проблема заключалась даже не в том, что они не хотели мобилизоваться — они просто не могли этого сделать, даже если очень хотели.
По сути, и Орден Феникса, и Вальпургиевы рыцари стояли на стороне громоздкой и мало способной к войне организации. Но еще хуже было то, что при пролучившемся раскладе плоды победы достанутся всей фаджистской компании. В лучшем случае, только в лучшем, все вернется к старому. Нормального выхода из ситуации она не видела.
— Беллс, ходи, — напомнил Сириус.
Слова кузена выдернули волшебницу из размышлений и вернули ее в комнату, к сидящей с книжкой на диване Пенелопе, к Сириусу и к шахматной доске. Бродяга сделал ход, нацеливаясь на сдвоенные пешки. Еще пара ходов — и слабую пешку на с5 будут атаковать три фигуры. Белла могла защищать ее только двумя; ладьям не пробиться через заторы и никуда не деть вторую пешку на с6. Как только Сириус возьмет пешку, посыплется весь фланг черных.
Смешно, но и за доской Белла не видела нормального решения. Ведьма опустила подбородок на сплетенные пальцы. Еще пару минут она думала, и резко двинула ладью вперед, перекрывая диагональ. Сириус, почти не думая, взял ладью слоном.
Беллатрикс забрала слона. Теперь вместо трех пешечных островков в глубину позиции белых вонзился мощный клин. Ситуация на доске сразу изменилась: черные больше не защищались они начали атаку.
Жертва качества (1) изменила расклад на доске.
* * *
"Сегодня, двадцатого сентября, Британия прощается с Амелией Боунс, многолетней председательницей Отдела Обеспечения Магического Правопорядка.
Семья Боунс уже не первый раз несет потери — младший брат покойной мадам Амелии, Эдгар, погиб от рук Того-Кого-Нельзя-Называть, еще в первую войну. Тогда госпожа Боунс не сбилась с шага, и ее Ударники покрыли Отдел и все Министерство неувядаемой славой. Сейчас, однако, они осиротели.
Госпожа Амелия Боунс стала жертвой подлого покушения — уже не первого, но раньше Мерлин благоволил почтенной волшебнице. Однако никакое везение и даже никакой профессионализм не длится вечно. Свидетели из числа друзей и сослуживцев покойной говорят о достоинстве, что она хранила до последней минуты.
На церемонию прощания в полном составе явились и Ударники во главе с Эдвардом Бутом, и Аврорат, ведомый Робардсом, и сам Министр Скримджер. Убитый горем, он говорил о том, сколь надежную опору себе потерял, как трудно теперь будет Магической Британии без своей уже привычной охранительницы.
Семья усопшей — брат леди, господин Боунс с женой и дочерью — воздержались от комментариев. И мы их понимаем.
Друзья! Сейчас опасность грозит каждому. Но давайте помнить, что служащие Министерства, подставляя грудь под Аваду подлого Упивающегося первыми, пока еще прикрывают нас. Даже такой ценой".
Этот текст был напечатан сегодяшним утром на первой полосе «Пророка». Люди, собравшиеся в Малфой-мэноре, уже успели его прочесть. Все успели согласиться, что смерть Амелии Боунс коренным образом меняет их взаимоотношения с Министерством. Доклад Флинта не оставлял никаких иллюзий.
— Итак, коллеги, — Беллатрикс обвела взглядом собрание. — Мы лишились самого договороспособного человека. Судя по словам Флинта, — ведьма посмотрела на молодого волшебника, — Скримджер намерен закручивать гайки не там, где надо, а там, где он может.
Яксли медленно кивнул тяжелой головой. Они расположились в каминном зале за длинным столом. Белла, не раздумывая, села во главе стола, и все остальные приняли это как нечто естественное. Нотт, Яксли… они все появились раньше нее, и никто не пробовал посягнуть на это место.
— Поэтому встает вопрос: если мы не готовы прогибаться под линию Фаджа, то какие санкции они могут ввести против нас? И чем это чревато. Яксли?
— Прежде всего, финансовые. Они не могут заморозить или конфисковать наши счета в Гринготтсе, но вне зоны влияния гоблинов у них развязаны руки. Если нас оставят без возможности платить юрлицам, мы начнем проедать наши сейфы.
— Фактически, это самое неприятное, что могут с нами сделать, — добавил Малфой. — Война — затратное дело.
— Кроме того, я не могу гарантировать, что вывод капиталов из страны решит проблему, — продолжил Яксли. — Позиция Конфедерации неоднозначна.
— Нотт? — спросила Белла.
— Из кого бы ни состоял аппарат Фаджа и Скримджера, для Международной конфедерации они были и остаются законной властью, — медленно произнес Фредерик. — Поэтому я пессимистичен. Мои предложения просты. Нам надо вывести средства. От попыток ареста мы защитимся, от потери денег — нет.
— Еще нам будут нужны каналы поставок, — добавила Беллатрикс. — Увы, мануфактура превращается в чемодан без ручки — нести тяжело, бросать жалко. И прежде всего нам надо перевести казну в безопасное место.
Белла заметила, как Нарцисса под столом стиснула руку Люциуса.
— Нам нужно прорабатывать варианты, — добавила она.
— У нас мало безопасных мест, — Малфой нервно облизнул губы. — Вкладываться в недружественные Британии государства чревато. А с остальными… что такое, Себастьян?
— У меня есть вопрос, — Селвин подался вперед. — Слушайте, мы не в том положении, чтобы заниматься чистоплюйством. Нас всех знают, в отличие от той войны. Что, если нам просто вложить деньги по ту сторону Статута? Денежки не пахнут.
— Слишком сложно, — заговорил Флинт. Парень было замолчал, но понял, что его слушают, и взялся за объяснения. — Чтобы просто открыть бизнес, потребуется очень много документов, которых у нас нет и быть не может. Даже в банк нельзя просто так прийти с деньгами. В любом месте, где есть хотя бы минимальный порядок, спросят: «А деньги-то откуда?»
— Значит, надо найти место, где у магглов бардак? — спросила Беллатрикс.
— Военторг, — произнес Малфой.
— Воен-торг? — уточнила Белла. — Что это за организация? Кажется, это русское название.
— Это не организация, это прозвище человека, — покачал головой Люциус. — Андрей, Андрюша Военторг, волшебник из Москвы, который вел дела в мире магглов. Мы знакомы с начала девяностых. Насколько я могу судить, там все в порядке с бардаком и возможностью вложить деньги.
— Интересные же у тебя знакомые, Люциус, — Белла улыбнулась краем губ. — Я считаю, что надо поручить тебе вывод средств в Москву. Есть ли у кого-то возражения?
* * *
Малфой вышел из камина в большой, гулкий и безлюдный зал. От стен и высоких колонн несло холодом и запустением. Люциус осмотрелся — в паре мест уже потрескалась штукатурка, обнажив серый бетон. Каминным залом давно никто не занимался. Волшебник шагнул вперед. Никто не показывался; только в будке посреди зала горел огонек. Сидевшая внутри женщина была под стать зданию; когда-то симпатичная, теперь старая и неприветливая.
Люциус нашел вглядом указатель и двинулся прочь из этого места. Как бы то ни было, ради дела можно и потерпеть. Ради казны Организации, ради влияния на ситуацию, ради семьи, в конце концов, можно пройтись по умирающему зданию и побыть в мрачном городе.
Военторг поджидал его у самого выхода. На скамеечке, на условленном месте сидел один-единственный человек, но Люциус узнал бы своего партнера даже в толпе. Андрей почти не изменился внешне с момента их последней встречи в девяносто третьем году. Такой же ровесник Малфоя, разве что в черных волосах проступила седина.
Люциусу осталось пройти несколько шагов, когда Военторг сложил газету и поднялся навстречу гостю.
— Добрый вечер, мистер Малфой, — русский протянул руку для рукопожатия.
— Добрый вечер, мистер Чернов.
Андрей оделся почти так же, как Люциус. Та же шляпа, тот же костюм и длинное пальто — самый волшебный маггловский костюм. За четыре года Чернов обзавелся даже тростью с черным набалдашником в виде головы крупной собаки.
— Пойдемте, мистер Малфой, — заговорил Чернов, когда они пожали руки. — Но не в магический квартал, предлагаю обсуждать дела у меня на даче…
…Маггловская Москва выглядела такой же серой и неприветливой. Над ними нависало темное вечернее небо со слоями черных туч. В свете фонарей и небо, и глыбы домов казались Малфою монументальными, угнетающими, давящими — полная противоположность кукольному Косому переулку. Яркие витрины на нижних этажах домов выглядели пастями чудовищ.
— Ищете русскую экзотику, мистер Малфой? — прищурился Чернов. Люциусу стало немного не по себе от пристального взгляда серых глаз, — На самом деле самая большая экзотика здесь — это вы.
Военторг чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он бодро шагал, обходя лужи, к одному ему известной цели.
После слов Чернова Люциус и в самом деле почувствовал взгляды редких прохожих, услышал возбужденный шепот пары длинноволосых магглов в кожаных куртках, ощутил профессиональный, оценивающий взгляд попрошайки. Он притягивал внимание не как чудак, а как богатый человек.
Они прошли еще пару минут, когда Военторг свернул во дворы к припаркованной черной машине.
— Садитесь впереди справа, — сказал он. — Вы уже имели дело с маггловским автомобилем?
— Да, имел, — ответил Малфой, обходя машину.
Его взгляд зацепился за две пары фар и эмблему на капоте: круг, расчерченный крест-накрест на голубые и белые сектора с надписью BMW. Он спокойно открыл дверь после щелчков сигнализации, сел на сиденье и даже с первого раза сумел пристегнуться. Спокойствие потихоньку возвращалось к волшебнику.
Через полминуты автомобиль заворчал двигателем и выехал на широкую маггловскую улицу.
* * *
1. В шахматах жертвой качества называют жертву ладьи за легкую фигуру: слона или коня.
CXI. Черный директор
— Город кажется каким-то… недружелюбным, что ли, — произнес Малфой, осматриваясь.
Машина двигалась в потоке не хуже квиддичного охотника. Люциус с трудом поверил, что стрелка спидометра показывает семьдесят километров в час, а не семьдесят миль.
— Сейчас осень и слякоть, — сказал Чернов, когда они встали перед красным сигналом светофора. — Летом и зимой тут получше. Но летом я бы отвез вас на другую свою дачу в Крыму.
— Вроде для этого надо пересекать границу, — удивился Малфой. Волшебник даже отвлекся от разглядывания витрины, на которой смешались русские и английские слова, и удивленно повернулся к Военторгу.
— Я вас умоляю… — Чернов даже поморщился.
— Но все равно, в Лондоне тоже слякоть, — пожал плечами Малфой.
— Лондон выглядел бы так же, если в нем жило столько разочарованных людей, — ответил Чернов; загорелся зеленый свет и БМВ тронулся вперед.
Люциус помолчал несколько секунд. За окнами не было ничего интересного — волшебник покосился на Чернова; Андрей вел машину без видимого напряжения. По всей видимости, управлять автомобилем было легче, чем метлой.
— Но насколько я помню, по обе стороны Статута у вас голосовали за демократического политика, — заговорил Люциус.
— Скорее, против их оппонентов, — поправил Военторг. — Но вам сложно будет понять менталитет позднесоветского человека, мистер Малфой. Если вообще возможно.
Андрей крутанул руль; машина резко повернула налево и покатила по бульвару. Малфой на какое-то время замолчал. Люциус понятия не имел, как управлять такой техникой — будь они на метле, Малфой сейчас молчал бы в тряпочку. Он уставился на вечерний город и решил заговорить только на очередном перекрестке. Люциус уже понимал, что красный цвет означает запрет на движение.
— И все же, мистер Чернов, — попросил он. — Может, вы хотя бы попытаетесь мне объяснить?
К ним торопливо шагал мальчишка в не по размеру большой шапке и старой куртке. В руках у него была тряпка и флакон какой-то жидкости. Андрей раздраженно махнул рукой и только после того, как попрошайка удалился, повернулся к Малфою.
— Объясняю на конкретном примере, — сухо улыбнулся он. — Когда в Британии делают котлы со слишком толстыми стенками, а с Востока вам собираются продать партию более качественного товара, у вас вводят пошлины и на полном серьезе рассуждают о безопасности изделия и необходимой толщине стенок. Если такая ситуация происходит в России — пошлины убирают и толпа идиотов, чуть ли не отплясывая в цеху обанкротившегося завода, громко орет о том, как в этой стране ничего не умеют делать.
— Звучит так, как будто вашим соотечественникам нравится валяться в грязи. — Малфой фыркнул.
— Хуже, — совершенно серьезно сказал Чернов. — Мы в основной массе ведем себя со страной, как отец, который наказывает сына за «Выше Ожидаемого», считает его идиотом и бестолочью, и при этом удивляется — отчего сын не круглый отличник и где его самооценка?
— Я знаю, во что может вырасти сын у такого отца, — кивнул Люциус.
— В младшего Барти Крауча, — отрезал Чернов; снова загорелся зеленый свет и машины двинулись дальше. — Наслышан о таком. Наши идиоты ведут себя как Крауч-старший с того самого момента, как побежали на Запад, не задумавшись: а нужны ли они хоть кому-то на этом Западе? И если да, то в каком качестве?
— И тем не менее, мистер Чернов, я сомневаюсь, что раньше у вас мог быть бизнес, две дачи и такая машина, — тонко улыбнулся Люциус.
— Безусловно, — Военторг не поворачивал голову; он, не отрываясь, смотрел на дорогу. — Вы забыли упомянуть еще и то, что сейчас я могу больше себе позволить, чем раньше. Но я все-таки бизнесмен, — заметил он. — И вижу огромную недополученную прибыль и множество упущенных возможностей. В том числе лично для меня.
— Чем-то это напоминает Британию, — Малфой повернулся. — Разве что у нас нет такого комплекса неполноценности. И поменьше наивности.
— Вот именно, что напоминает, — согласился Чернов. — Минуточку.
БМВ проехал еще один перекресток. Автомобиль лавировал между заграждениями; как понял Люциус, магглы ремонтировали дорогу, перекрыв ее часть. Поток машин резко сужался. Если бы у машины Военторга были локти, она бы славно ими поработала, расчищая путь.
— Ну вот, — сказал Чернов, когда узкий участок был пройден, и впереди появилась широкая трасса.
— Да, мистер Чернов, оказывается, маггловский автомобиль ездит достаточно быстро, — невпопад сказал Люциус. — Никогда не пробовал; у земли кажется, что он быстрее некоторых метел.
— Это разве быстро? — усмехнулся Андрей, поворачивая на широкую многополосную дорогу. — Вот сейчас мы поедем по-настоящему быстро.
* * *
Стрелка спидометра подергивалась около отметки "сто". Малфою в очередной раз потребовалось напомнить себе — это километры, а не мили, машина несется быстро, но не настолько быстро, чтобы взлететь.
Смешно, но кольцевая трасса на границах города впечатлила Люциуса сильнее, чем дремлющие дома-муравейники. Фонарные столбы вырастали из отбойника, как шипы на хребте дракона. Их огни сливались в одну длинную цепочку, которая тянулась до самого горизонта, как огромная огненная змея.
— Так вот, мистер Малфой, — голос Чернова прозвучал внезапно.
Андрей вел машину, откинувшись на спинку кресла и держа руль одной рукой. Люциус не сразу понял, что Военторг просто получает удовольствие от быстрой езды; на трассе не было ни переходов, ни светофоров — их никто не заставлял сбавлять скорость.
— Да, мистер Чернов? — Малфой не мог отвести взгляда от дороги, на которой мелькали полосы разметки.
— Вы совершенно правы, наша ситуация очень напоминает британскую, — Военторг выглядел так, будто сидит в кресле в гостиной, а не ведет автомобиль. — Прежде всего тем, кто и в чьих интересах находится у власти. Скажите на милость, чем запомнится Фадж? Тем, что он нормально руководил давно отлаженной системой до того, как стал министром? Или тем, как он весной девяносто первого дирижировал хору Хогвартса? Думаю, все-таки тем, что созданная им система оказалась неспособна справиться с действительно серьезной опасностью.
Хотя, справедливости ради, я думаю, что Фадж многое расхлебывал за Багнолд с ее годами пацифизма. Вы же при ней ввели закон о контроле волшебных палочек у детей. При ней Крауч хлопнул дверью и сдал всю агентуру в Восточной Европе, верно? — Военторг улыбнулся одними губами. — Наших политиков действительно многое объединяет, мистер Малфой. В частности, готовность сдать реальные активы за похлопывание по плечу и титул наподобие «настоящего европейца» или «сторонника мира».
— Вообще говоря, Крауч не хлопал дверью, — поправил собеседника Малфой. — Он до последнего пытался удержаться при своем куске власти, даже с помощью пацифистов. У вас не совсем точные источники, мистер Чернов.
— Буду знать, — хмыкнул Андрей. — Но ведь вы согласитесь, что даже так мой тезис подтверждается. Крауч наплевал на интересы Британии ради своей сиюминутной выгоды. Как и наши политики. Багнолд безуспешно пыталась решить внутренние проблемы, а вот уже Фадж работал чисто в интересах, — Чернов улыбнулся, — узкой группы лиц.
— Примерно, — Малфой улыбнулся в ответ.
Люциус чуть прикрыл глаза. Огни фонарей чуть расплылись и стали самой настоящей змеей; усталость потихоньку брала свое. В теплой машине, в удобном кресле Малфою хотелось расслабиться и подремать. Он и задремал бы — в другое время и в другом месте.
Осведомленность Военторга не то чтобы нервировала Люциуса — скорее, заставляла задуматься. Чернов, скорее всего, знал многое и о многих. Вероятнее всего, из открытых источников, но даже по ним он получил неплохую картину. Что он знает и что он хочет сказать? Люциус привык искать правильные, а не удобные объяснения. Если человек показывает свои знания, то это не всегда будет болтовня. У такого человека, как Андрюша Военторг, это точно не пустая болтовня. Возможно даже, что Чернов хочет на что-то намекнуть. Не хотел бы, так и не проводил бы параллели не то что с Британией — с самим Люциусом.
— И что же, мистер Чернов, по-вашему, ждет Британию? — спросил Малфой.
— Вы уже показали, что я знаю далеко не все, чтобы претендовать на экспертную оценку. Кроме того, у вас идет война, — Чернов перестроился в другой ряд и снова расслабился. — Вот о том, что будет здесь, я могу сказать с достаточной уверенностью.
— С интересом послушаю.
— Во-первых, у магглов будет дефолт, который ударит и по нашей стороне Статута. Может, через год, может, через два, но будет, — Андрей сообщил об этом буднично, как о погоде, — Именно поэтому, мистер Малфой, мы не вложим ни кната в рубль. Вытаскивать страну будут не либералы, это очевидно. А вот что будет дальше… вы же хорошо знаете мадам Блэк, мистер Малфой?
— С детства, — осторожно сказал Люциус. — Но какое это имеет значение, мистер Чернов?
— Самое прямое. Дальше, мистер Малфой, Россия будет сильно напоминать Беллатрикс. И всем нам будет лучше, если это будет нынешняя Беллатрикс Блэк, а не Беллатрикс Лестрейндж конца семидесятых.
— Хорошее же у вас сравнение, — Малфой остался невозмутимым.
— Наиболее подходящее, мистер Малфой, — Чернов на миг повернулся к собеседнику. — Британия — это старые чистокровные семьи, их интересы, Министерство как средство проведения решений в жизнь и Визенгамот как площадка для дискуссии. Россия устроена иначе. Эта страна — прежде всего государство. Оно полтысячи лет здесь было в роли общества. И будет снова, потому что возможность ввести Россию в свою орбиту Запад упустил. Если вообще хотел этого.
— «Как и мы держали Беллу на дистанции» — мысленно отметил Люциус.
— Я считаю, что не хотел, — добавил Чернов. — Но года через три даже до обывателей должно дойти, что они, как я уже говорил, разменивали и разменивают реальные активы на обещания. Западность измеряют по уровню жизни, а не по наличию бумажек, которые на деле означают вассальный договор. И вот тогда…
— …они примутся укреплять государство?
— Они пойдут за любым, кто пообещает это государство укрепить. Потому что у русских уже давно отпечатано в крови: государство обеспечивает их физическое выживание. Им дали понять, что боролись именно с русскими, а не с эгалитаризмом или коммунистами. Вот они и побегут восстанавливать государство. Будет хорошо, если авторитарное, а не тоталитарное.
«Как мы пришли к Белле».
— А вы думаете, что синдики или олигархи просто так дадут создать аппарат, который они не смогут контролировать? — спросил Малфой вслух.
— «Все куплю», — сказало злато; «Все возьму», — сказал булат, — усмехнулся Военторг. — Даже в Британии гнилозубое Министерство могло создать серьезные проблемы для вашей организации. Здесь же… всему этому беспорядку осталось недолго.
— Меня воодушевляет ваша выдержка, мистер Чернов, — медленно произнес Малфой. — Ведь вы тоже часть этого беспорядка, если я правильно понимаю.
— Я рассчитываю адаптироваться, — хмыкнул Военторг. — Все предпосылки к этому есть.
* * *
До дачи Чернова они добрались достаточно быстро. Прошло полчаса — и БМВ свернул с кольцевой дороги на другое шоссе. Русского языка Люциус не знал, и понять, куда именно они свернули, не мог. Шоссе оказалось широким — Военторг мчался, снижая скорость, только когда по сторонам появлялись дома. Через несколько поворотов, узких дорог и один переезд автомобиль подъехал к высокому забору и воротам.
— Вот мы и приехали, мистер Малфой… — сказал Андрей, взмахнув палочкой; ворота распахнулись.
…Люциус выбрался из машины и окинул взглядом двухэтажный дом. Чернов обустроился надолго, всерьез и без помпезности. Малфой постоял еще пару секунд, рассматривая особняк, и двинулся за Военторгом.
— Кузя! — крикнул Андрей, войдя в прихожую. — Где ты там бродишь?
В глубине дома что-то зашуршало, завозилось, охнуло. Дверь открылась, явив домового эльфа в какой-то странной обуви и халате, сделанном из простыни.
— Секундочку, Андрей Павлович, секундочку… — Кузя старался быстро вскипятить воду и замешкался, простите Кузю.
И домовик, и Военторг говорили по-английски; вряд ли эльф не знал другого языка — скорее всего, они просто не давали Малфою повода для беспокойства.
— Ну что же, мистер Малфой, пойдемте наверх, — обратился Чернов к гостю. — Выпьем немного национального напитка и приступим.
— Мистер Чернов, боюсь показаться грубым, но не могли бы мы разделить употребление водки и переговоры? — осторожно спросил Люциус.
— Мистер Малфой, — очень мягко улыбнулся Военторг. — Чай. Горячий крепкий чай. В этой стране есть своя культура чаепития, а вот с культурой употребления водки как-то не сложилось.
* * *
— Итак, — заговорил Чернов, когда была выпита первая кружка чая и сьеден первый пирожок с вареньем. — Насколько я понял, ваша Организация хочет не просто вывести деньги за пределы досягаемости властей. Вам нужны гарантии и какой-то доход, верно?
— Верно.
— Вам требуется вложить несколько сот тысяч галлеонов. Это решаемый вопрос, у меня найдутся подходящие схемы. Легальные схемы, — Военторг улыбнулся кончиками губ. — Ну… почти легальные. Единственное, что нам пока не ясно — некоторые детали и цена за мои услуги. Это так?
— Это так, — согласился Малфой.
— Тогда что ваша Организация готова предложить, мистер Малфой?
— Хорошую долю ренты, — ответил Люциус. — В связи с рисками и необходимостью постоянного вашего участия.
Военторг долго молчал, прихлебывая чай. Он даже не спрашивал, сколько именно собирается предлагать Малфой.
— Знаете, мистер Малфой, — Андрей, наконец, поставил кружку на стол и пристально посмотрел на Люциуса. — Это, конечно, хорошее предложение. Даже достойное. Если бы вы предложили мне просто какую-то сумму — я бы решил, что вы держите меня за не очень умного человека.
— Вы же понимаете, что мы бы не стали отмывать деньги с помощью не очень умного человека, — улыбнулся Малфой.
— Польщен, — сухо произнес Чернов. — Но давайте посмотрим на это дело с другой стороны. Вы пришли ко мне не за доходом — за возможностями. Логично предположить, что платой за возможности тоже должны быть новые возможности для вашего контрагента?
— Смотря какие возможности, — вежливо улыбнулся Малфой.
— Вот, полюбуйтесь, — Чернов встал со стула.
Волшебник прошел к шкафчику и выудил на свет папку.
— Поглядите, мистер Малфой, — перед Люциусом легла стопка листов. — Вот мои предложения по сделке.
Малфой всмотрелся в текст и тут же, не раздумывая, сделал большой глоток чая. Смена поставщиков «Всевозможных волшебных вредилок». Контракты на постройку нового цеха в Москве. Покупка доли в уральских плантациях. Лоббирование интересов «Зельепрома». Все было расписано подробно, с выкладками и ценой решения в отмытых галлеонах. Сложно было поверить, что Военторг успел распланировать это за неделю до встречи. Или он готовился заранее, или же…
Или с Люциусом устами Чернова говорила чужая Организация.
— Вот мои предложения, мистер Малфой, — Военторг не садился, пристально рассматривая британца своими серыми, ледяными глазами. — Возможности в обмен на возможности. Мы, — Чернов, уже не таясь, сказал не «я», а «мы», — предлагаем вам выгодные сделки и лоббирование наших интересов. Только тех наших интересов, которые ведут к выгоде обеих сторон.
— Вы ведь понимаете, что я не могу дать вам ответ без консультации с Организацией, — Малфой сделал еще один большой глоток чая.
— Безусловно, я это понимаю. Пишите в Лондон, я буду рад видеть вас моим гостем, — Военторг прошел к окну. — Но хочу заранее сказать вам, мистер Малфой, одну вещь. Я выступаю в роли уполномоченного представителя и одного из пайщиков. Мы предложили вам выгодные условия. Ничего не имею против торга, но если вы откажетесь и второй раз обратитесь к нам — условия столь выгодными уже не будут.
— Нам потребуется некоторое время, чтобы оценить последствия для наших предприятий, — предупредил Люциус.
— Для ваших предприятий?
— Для британских предприятий, мистер Чернов…
* * *
Малфой подошел к окну. Даже после сытного ужина и долгой дороги спать ему не хотелось; все дело было в переговорах, а точнее, в той пище для ума, которую дал Чернов.
Военторг и те, кто стоял за ними, знали очень многое. Но это оказалось только вершиной айсберга. Полтора часа назад, когда Малфой еще составлял послание, он сформулировал свое впечатление. Чернов предлагал ему не набор сделок, а комплекс мер; Малфой знал, что российские товары в Европе и Америке облагают высокими пошлинами. Кем бы ни были соратники Чернова, они рассуждали на государственном уровне. Именно это и настораживало Люциуса.
У русских не бывает ковенов. У них есть только государство. Похоже, именно об этом и говорил Военторг по дороге к дому: он давал понять, кто собрался вести дела с Организацией. Надо отдать им должное; они все рассчитали верно. В Европе прокрутить деньги через магглов просто нереально, в Азии у Люциуса нет никаких связей, на остальном постсоветском пространстве слишком велики риски. Очень выгодное предложение, так похожее на сделку с дьяволом. Малфой не был уверен в том, что придется платить только оговоренное.
С другой стороны, они не побоялись британского Минитерства. Почему им надо бояться другого? В любом случае, зашифрованное письмо уже ушло к Нарциссе. Через нее оно попадет к Белле, а дальше к оценке ситуации подключится вся Организация. Свою точку зрения Люциус уже написал.
Малфой отвернулся от окна и пошел в библиотеку. Он успел увидеть пару книг на английском и решил почитать перед сном.
* * *
Сначала Малфой обратил внимание на корабль. Если бы не маггловский левиафан шарового цвета, он бы не заметил фотографию, которая стояла в рамочке на рабочем столе и закрывала часть корпуса. Сначала Малфой подошел, чтобы поближе рассмотреть модель — большой военный корабль по имени «Куин Элизабет». Только потом он заинтересовался фотографией.
Военторга он узнал сразу. Андрей выглядел на пару-тройку лет моложе, чем во времена первой встречи с Люциусом. Женщина рядом могла быть только его женой. Малфой не видел его супруги, но знал, что Военторг женат на волшебнице. Миссис Чернова оказалась симпатичной женщиной заметно моложе мужа. Густые черные волосы и черты лица выдавали примесь восточной крови.
Между мужем и женой стояла девочка в коричневом платьице и белом фартуке. Малфой еле заметно улыбнулся, увидев огромный портфель. Конечно, это не Дурмстранг. Обычная маггловская школа. Волшебники иногда так делали. Взгляд Люциуса поднялся выше, к букету цветов, к косичкам, к бантикам, которые казались больше головы… и на этом остановился.
На Малфоя смотрела Беллатрикс. Он даже протер глаза, думая, что это наваждение, но лицо девочки от этого не изменилось. Люциус видел Беллу в детстве. Снять банты, распустить угольно-черные волосы — и будет маленькая Блэк, но не с карими, а серыми глазами и чуть более острым подбородком.
Девочка в маггловской школьной форме улыбалась. Рука матери спокойно и мягко лежала у нее на плече.
CXII. Плащ и кинжал
— Итак, мадам Блэк, — негромко произнес человек. — Давайте не будем ходить вокруг да около и поговорим, как взрослые люди. Кто я и чем занимаюсь — вы знаете. Если не знаете, то я даже не представляю, с чего начать диалог.
— Я знаю, — сухо ответила Беллатрикс.
Два дня назад сова доставила на Гриммо письмо. Послание на небольшом листке бумаги было уместнее назвать запиской — Белле предлагали встречу в маггловском ресторане. К записке прилагалась визитка. После первого же взгляда Беллатрикс осознала — она обязана соглашаться. На обычной карточке министерства красовалось: «Грэхем Джеймс Аткинс, начальник Отдела по связям с кентаврами».
— Мне известно, что такое Отдел по связям с кентаврами, — добавила Белла.
Аткинс показался ей ровесником Руквуда. Старый и совершенно неприметный человек — Белла не могла описать его внешность, обойдясь без слова «обычный». Единственной запоминающейся деталью в облике Аткинса были очки-половинки, точно такие же, как у Дамблдора. Даже взгляд поверх них, чуть укоризненный и при этом ласковый, напоминал взгляд директора.
— Это существенно облегчает наш диалог, — Аткинс еле заметно улыбнулся.
— Безусловно. Но, мистер Аткинс, у меня есть пара вопросов. Отдел разгромлен еще с восьмидесятых. Министерство благополучно его развалило. Это так?
— Это так, — согласился волшебник.
— Ваших агентов сдал еще Крауч. Это так?
— И это так, — очень спокойно согласился Аткинс.
— Тогда я хотела бы понять, что вы хотите мне предложить, мистер Аткинс. Если бы со мной хотело говорить Министерство, на встречу бы пришли не вы. Это, вероятнее всего, ваша инициатива. Что я могу получить от нашего разговора, при всем уважении? Решение каких проблем?
— Я не могу решить ни одной вашей текущей проблемы, мадам Блэк, — согласился Аткинс. — Но я могу предотвратить возникновение новых.
— Каких? — чуть резче, чем стоило, спросила ведьма.
— Вы знаете, что среди бизнеса и в Визенгамоте существует мощное профранцузское лобби, — Аткинс заговорил почти как Дамблдор, — мне стало известно, что неделю назад группа депутатов отправила запрос во французское министерство магии. Одно из следствий вы знаете хотя бы из «Пророка» — выехать во Францию теперь не так просто. Но на самом деле…
— Они хотят каких-то гарантий? — спросила Белла, когда Аткинс сделал паузу. — Сбежать во Францию с деньгами? Или….
— Не исключено, что «или», — мягко сказал Аткинс. — Даже вероятно, что в критический момент это самое «или» наступит. Но, мадам Блэк, я хочу понять одну вещь. Ваш соратник сейчас находится в Москве. Вы работаете на русских или вы работаете с русскими?
— Я работаю с русскими, — Беллатрикс уставилась на собеседника тяжелым, колючим взглядом. — Ничего из наших сделок не предусматривает подчиненного положения или односторонних обязательств.
— Очень хорошо. В группе Фаджа думают, что они работают с французами. Во Франции не без оснований считают, что фаджисты работают на них. Давайте перейдем к делу. Ваших планов я не спрашиваю. Но то, что режим Скримджера трещит по швам, вы видите. Должны видеть, по меньшей мере.
— Вижу, — Беллатрикс щелкнула зажигалкой. — Хотя самого Руфуса трудно винить в том, что он убирает посеянный Фаджем урожай.
— Хуже другое, — Аткинс подался вперед, — у мистера Скримджера уже есть проблемы с легитимностью. В случае падения Министерства возможны самые разнообразные последствия.
Беллатрикс нервно затянулась.
— Конфедерация может подвергнуть сомнению легитимность преемника Скримджера. Может санкционировать ввод иностранных авроров. Для Сами-Знаете-Кого это мало что меняет. А вот для нас всех — меняет и очень многое, — продолжил Аткинс. — В этом случае возможностей влиять на ситуацию у вас не будет. Страна фактически окажется под внешним управлением, потому что в наиболее вероятном случае о помощи попросят Францию. Это будет даже не ввод чужих войск. Это будет миссия, одобренная международным сообществом.
— Ну да, просить-то будет старое министерство и оно будет просить своих контрагентов. Но что же вы предлагаете, мистер Аткинс? Поддерживать Скримджера, который открещивается от этой подержки руками и ногами?
— Нет, конечно. По моим оценкам, падение Скримджера весьма вероятно уже в течение года. И в наших общих целях добиться победы над Сами-Знаете-Кем без прямого вмешательства иностранцев.
— Допустим.
— Допустим, кобра — ядовитая змея, — произнес Аткинс с непонятной интонацией. — Мадам Блэк, мой интерес очень прост. Я готов использовать остатки возможностей Отдела для того, чтобы решение об отправке сюда иностранного контингента так и не было принято Конфедерацией.
— Вот как, — Беллатрикс облизнула губы и машинально пригубила уже успевший остыть чай. — А что же вы хотите взамен? Я не верю в то, что вы занимаетесь благотворительностью.
— И правильно не верите, — Аткинс вежливо наклонил голову. — Я хочу взамен только одного: французское лобби должно быть ликвидировано, а не заменено на чье-то другое.
— По сути, вы хотите, чтобы я продолжила работать с русскими, но не на русских, — Беллатрикс потерла подбородок.
— Именно так. Вы, конечно, задаетесь вопросом: почему я пришел к вам, но не к Дамблдору? Я заранее отвечу: потому что Дамблдора интересует только победа в этой войне. К власти он не стремится, что и показали восьмидесятые. А вот у вас — политическая организация…
* * *
Дамблдор с интересом посмотрел на три внушительных деревянных ящика, стоявших посреди гостиной. С них уже сняли крышки. Темно-зеленые плоскости с белой кириллической надписью «ВОЕНТОРГ» смотрелись в комнате примерно так же, как рюшечки на Хагриде.
— Лорд Малфой — великий человек, профессор, — улыбнулась Беллатрикс. — Пойдемте в кабинет?
Дамблдора встречала только Беллатрикс. Директор хотел личной встречи и получил личную встречу.
Когда Дамблдор садился в кресло, Белла обратила внимание на его правую руку. Кисть была потемневшей, будто обугленной. Ее взгляд не укрылся от директора: Дамблдор с совершенно спокойным видом достал из кармана кольцо.
— Посмотрите, Беллатрикс, — Дамблдор положил кольцо на стол и подвинул его к ведьме. — Это был еще один крестраж Волдеморта.
— Дневник, медальон, теперь кольцо… — Белла наклонилась над кольцом, не касаясь его руками. Дамблдор мог трогать крестраж чем угодно, но Беллатрикс блюла технику безопасности. — Вы его уничтожили клыком василиска, так?
— Именно, — кивнул Дамблдор. — Это дает нам уже три. Осталось четыре, если я правильно помню воспоминания Слагхорна.
— Он не сильно расстроился, я надеюсь? — Белла поднялась и прошла к окну.
— Я не хотел бы врать, — ведьма спиной чувствовала спокойный взгляд директора. — Гораций опечален. Но он… тронут вашим уважением.
Беллатрикс пожала плечами: ее жест можно было понять двояко. Повисла пауза, перемежаемая тихим бульканьем. Кричер налил стакан тыквенного сока для директора.
— Судя по ящикам, ваши переговоры прошли успешно, мадам Блэк? — голос директора был исполнен самого искреннего интереса.
— Безусловно, — Белла повернулась к директру. — Нашим средствам теперь ничто не угрожает.
— И вы переходите к активным действиям?
— Именно. Мы думаем, что Сивый скоро станет очень эффективным оружием террора.
Дамблдор помолчал.
— И поэтому он будет убит, — добавила Белла, таким тоном, как будто речь шла о замене чернильницы.
Дамблдор помолчал.
— Хочу вас предостеречь, мадам Блэк. — негромко сказал он. — Опасайтесь иметь дело с русскими.
Беллатрикс приподняла брови. Она ожидала чего угодно: проповеди о сохранении души, молчания, даже попыток переубедить — но не фразы, которую сутки назад точно таким же голосом сказал Аткинс. Насмешливый ответ о том, что ее душа и так погублена, остался без всякой надобности.
— Поясните, профессор, — ведьма прищурилась.
— Я бы на вашем месте опасался людей, способных без помощи дементоров создать место страшнее Азкабана, — Дамблдор посмотрел на Беллу поверх очков. — Специально для такого случая взял старую газету. Вот, полюбуйтесь на это лицо.
Беллатрикс увидела блондина с волевым подбородком и надменным взглядом. Готический шрифт вокруг колдографии, черная мантия, застежка в виде черепа сразу выдавали гриндевальдовца. Белла посмотрела на дату: сорок третий год.
— Это Гельмут Бурке, — пояснил Дамблдор. — Командир бригады «Кощей», собранной из магов Восточной Европы. Каратель, убийца и просто гриндевальдовец. В сорок пятом он успел сбежать в Латинскую Америку. Через семь лет его выследили и доставили в Москву. А уже в пятьдесят пятом моему коллеге разрешили взять показания у Гельмута Бурке, осужденного к пожизненному заключению. Будьте добры, попросите вашего эльфа принести думосброс…
…Железная дверь лязгнула, открывая пару конвоиров и скрюченное существо между ними. Белла вздрогнула, узнав в согбенном забитом человечке того самого Бурке. Заключенный поднял взгляд; Беллатрикс прикрыла рукой рот, увидев заискивающий взгляд даже не человека — провинившегося домовика. На теле Бурке не было следов побоев; на руках не было следов кандалов; он был одет лучше, чем любой узник Азкабана. Но как человек Гельмут Бурке был раздавлен окончательно и бесповоротно.
Беллатрикс вынырнула из Омута после первой же фразы гриндевальдовца, произнесенной дрожащим голоском, рядом с которым даже писк Петтигрю выглядел образцом достоинства.
— Как у них это получилось? — спросила Беллатрикс.
Увиденное ее даже не удивляло — пугало по-настоящему. За три года с Бурке сделали то, что Азкабан не смог с ней сделать за десятилетие.
— Не представляю, — Дамблдор посмотрел на ведьму поверх очков. — Никогда не интересовался, как можно разрушить личность человека. В этих вещах у вас гораздо больше опыта.
Беллатрикс промолчала.
— Будьте аккуратнее с ними, мадам Блэк, — попросил Дамблдор. — У них другие ценности и свои интересы.
* * *
Цепочка людей двигалась по ночному лесу. В первые секунды Беллатрикс не могла отделаться от ощущения, что за ними кто-то наблюдает. Но Сириус и Люпин не подавали никаких признаков беспокойства. Бродяга бежал впереди группы на четырех лапах, время от времени принюхиваясь. Волшебники шли быстро и тихо, почти не разговаривая.
— Кажется, мы пришли, — негромко сказала Беллатрикс, когда они вышли на вершину холма. — Вон там озеро.
— Да, — кивнул Люпин. — Это то самое место.
Ведьма подняла к глазам ночной бинокль. Вот оно, логово Сивого, видно, как на ладони: небольшой домик в миле отсюда, неподалеку от озера. В окнах горит свет, у крыльца сидит пародия на часового. Надо признать, что главный оборотень устроился с умом. Увидеть дом можно, но увидеть и подобраться незаметно — совершенно разные вещи. Дом подключен к каминной сети — это Белла знала совершенно точно. Сивый не без оснований считал, что сумеет сбежать почти от кого угодно.
За спиной ведьмы что-то тихо щелкнуло: Роули развернул треногу. С величайшими предосторожностями они с Селвином принялись за сборку.
Идея, которая пришла Белле в голову, основывалась на трех вещах. Первой вещью было простое заклятие, направлявшее метлу в нужную точку.
Второй вещью были удлинители ушей, придуманные близнецами Уизли. Если есть прибор для подслушивания, то можно сделать и прибор для подглядывания.
Третьей и вещью была деактивированная жидкость из рога взрывопотама. Мутное вязкое вещество по-прежнему умело взрываться, но уже не от каждого чиха. Несколько галлонов этой адской смеси прибыло с первой поставкой Военторга.
Старая метла обрастала новыми и новыми деталями. На древко аккуратно надели капсулу, очень похожую на маггловский снаряд. Под ней закрепили глаз — удлинители ушей кончались ухом, этот же прибор выглядел как глаз на тонком проводе. Уже под самый конец, когда метлу уложили на направляющие, Роули ввинтил в боеголовку взрыватель.
— Готово, мадам Блэк, — сказал Селвин.
Установка, похожая на паука, сейчас казалась ей совсем ненадежной.
— Начинайте, — ведьма нервно облизнула губы.
«Экспульсо» вытолкнуло метлу с направляющих, и она двинулась вперед, медленно набирая высоту и разматывая длинную тонкую нить. Беллатрикс, не отрываясь, смотрела за тем, как снаряд поднимается выше деревьев. Они, конечно, могли сразу и без затей направить метлу в дом Сивого… и при этом молиться, чтобы она не столкнулась с веткой.
Селвин коснулся палочкой провода и прильнул к прицелу — закрепленному на треноге зеркалу, которое показывало, что видит глаз. Долгую секунду он возился с управлением, нервно закусив губу. И едва лишь Беллатрикс подняла взгляд в небо, метла перестала дергаться в воздухе и понеслась прямо к дому Сивого.
Падающего провода Беллатрикс уже не видела: она прильнула к биноклю, рассматривая дом Сивого. Как черная стрела, метла влетела прямиком в окно и внутри дома что-то вспыхнуло…
…В следующую секунду крыша лопнула. Буйное рыжее пламя рванулось изо всех окон, как адский фейерверк.
— Получилось!!!
Беллатрикс заорала от восторга. Она хлопала в ладоши и подпрыгивала на месте, как маленькая девочка. Ведьма даже не задумывалась о том, что рядом с ней стоят четверо волшебников.
* * *
Через сутки «Пророк» разразился статьей, полной недоумения.
«Вчера ночью в частном доме неподалеку от Дарема был убит широко известный оборотень-милитант Фенрир Сивый.
Обстоятельства убийства, которыми с нами поделились наши источники в Аврорате, крайне озадачивают. Следствие установило, что разыскиваемый властями Сивый находился на Севере уже не менее полугода; использовав Конфундус в нарушение Статута о Секретности, преступник бесплатно занимал коттедж на окраине Дарема. По косвенным воспоминаниям соседей удалось установить, что в доме проходили собрания молодежи, скорее всего — оборотней.
Ночью во время очередного собрания здание взорвалось изнутри. Среди разрозненных обгорелых останков, собранных аврорами в доме и снаружи, самого Сивого удалось опознать в основном благодаря характерным татуировкам и зубам.
Эксперты, привлеченные Авроратом к осмотру места происшествия, в один голос исключают несчастный случай — никаких следов зельеварного оборудования обнаружить не удалось. В данный момент ведется работа по обнаружению следов тех или иных взрывчатых зелий, пока не давшая результатов.
Среди озадачивающих еще сильнее находок — многочисленные осколки металла в стенах дома. Один, достаточно крупный, был извлечен экспертами из остатков постели Фенрира. По их заключению, этот предмет может быть осколком маггловского артиллерийского снаряда или воздушной бомбы, какие авроры иногда находят и уничтожают на месте строительства в магических деревнях. Но что он делает тут, а не в земле, где ему положено находиться — крайне занимательный вопрос.
Следствие ведется. Прорабатывается широкий спектр версий от конфликта в радикальном оборотническом движении до вовлечения Фенрира в незаконные финансовые предприятия.
Напомним читателю, что Фенрир Сивый был видным боевиком радикального крыла движения за права оборотней, сторонником сепарации от магов. Он широко известен как по инциденту с Лайеллом Люпином, так и по следующей цитате: «Кусайте их юными, растите вдали от родителей, в ненависти к нормальным волшебникам».
Известно, что еще в первую войну радикальное крыло оборотней охотно пошло на союз с Упивающимися Смертью — и, похоже, с тех времен Фенрир, отказывающийся сдаться властям, так и не сумел найти в себе достаточно вежливости, чтобы вовремя сдаться кому-то еще».
CXIII. Хороший. Плохой. Беллатрикс
Азкабан никуда не исчезал из ее памяти. Он дремал на дне ее воспоминаний, придавленный пластом неотложных проблем. Но стоило поворошить этот пласт — и Азкабан вновь напоминал о себе.
…Капли воды мерно падали с потолка. В углу возле окна уже натекла приличная, хотя и неглубокая, лужа. Беллатрикс тоскливо посмотрела на окно. Дождь. Там, где дементоры, всегда висят тучи или льет дождь, такой же серый, как и все в этом месте. Ведьма поплотнее закуталась в тонкое одеяло. Она сидела на топчане, не прислоняясь к стене.
Кап.
Очередная капля оторвалась от потолка и опустилась в лужу, породив крошечные круги на воде. Поздняя осень тянулась медленно и тоскливо. Четвертая осень в Азкабане. Надо будет пережить еще шесть.
Кап.
— Эти капли сведут меня с ума, — негромко произнесла Беллатрикс.
— А ты разве еще не сошла? — сзади прозвучал насмешливый голос Сириуса.
— Иди ты… — Белла, не меняя интонации, выдала двухэтажную матерную конструкцию. — Не дождешься.
— Научил на свою голову, — хохотнул Бродяга.
Кап.
Тоска давила и угнетала настолько, что даже наблюдение за медленно падающими каплями казалось Белле интеллектуальным занятием. К вечеру лужа перестала расти. Вода нашла себе путь вниз. В прошлый раз ее камеру заливал сумасшедший. Что случилось сейчас — она не знала и узнать было не от кого.
Кап.
Мир за стенами Азкабана чем дальше, тем больше казался призрачным и далеким. Рудольфус был где-то рядом и одновременно с этим очень далеко. Уже почти четыре года она не видела его и ничего о нем не слышала. Беллатрикс даже не знала, жив ли он и остальные Упивающиеся. А даже если Руди жив — что из его воспоминаний еще не выпили дементоры?
Ее мир медленно сжимался до размеров каменного мешка. Дементоры уходят — можно пытаться заснуть, сжавшись в комок и натянув тонкое одеяло. В коридоре грохот тележки — надо встать и поставить миску у решетки. Раз в неделю — выход на часовую прогулку и чистка, от которой несколько часов зудит все тело. Все эти рутинные процедуры сейчас казались ей событиями.
Кап.
Ведьма знала, как можно уйти легко, но не очень быстро. Достаточно перестать сопротивляться — дементоры сделают все остальное. Каждое утро Беллатрикс заставляла себя не просто толкнуть миску к решетке — она вставала, умывала лицо и только после этого ставила миску. Иногда она пыталась расчесаться, но максимум, что ей удалось — сплести часть волос в подобие кос, чтобы они не лезли в глаза. Кое-как, с грехом пополам она пыталась делать зарядку.
Но всего этого не хватало, чтобы заполнить эту тишину. В каменном мешке оставалось только общаться с Сириусом — других собеседников у нее не было. Ругаться. Потом спорить. Потом просто разговаривать.
Кап.
Кто для нее Сириус? Уже давно не враг. Год назад Белла внятно смогла сформулировать, почему она стала общаться с предателем крови. Сириус остался единственным живым напоминанием о том, нормальном мире. Их война осталась за решеткой и каменными стенами. Здесь, в Азкабане, они оказались двумя заключенными, которые не давали друг другу сойти с ума.
Ночью, пытаясь заснуть, Беллатрикс впервые подумала о Сириусе как о друге и сама испугалась своей мысли, как чего-то постыдного. Но эта мысль вернулась к ней через минуту. Стоило только подумать об этом всерьез — и сама мысль перестала казаться неприемлемой.
Кем еще может быть Сириус в Азкабане? Аналогом Патронуса? Но Патронуса вызывают с помощью искреннего воспоминания; как ни крути, Белла вновь и вновь возвращалась к слову «друг».
* * *
Беллатрикс проснулась ранним утром. Она помнила свой сон: тот самый осенний день, когда она впервые назвала Сириуса другом. Несколько минут она лежала в теплой кровати, глядя в потолок и пытаясь ухватить мысль, витавшую где-то на задворках сознания. Мысль никак не формулировалась.
Она села и нащупала ногами тапочки. Все равно спать уже не захочется. Белла успела подняться и дойти до двери, когда смутные подозрения неожиданно оформились в мысль.
А нужно ли бояться падения Министерства?
Вот почему память подсунула ей воспоминание о Сириусе. Как и тогда, Белле пришло в голову странное на первый взгляд, но логичное умозаключение. В Организации никто не питал иллюзий насчет прочности режима Скримджера, но все воспринимали это как неизбежное зло. Бурю, которой надо опасаться.
А, собственно говоря, почему? Что принципиально меняется с падением Министерства?
Министерство будет открыто с ними воевать? Это уже было. У фальшивого Волдеморта появятся новые ресурсы? С одной стороны, да, появятся, с другой же — это Министерство придется ставить на баланс. Упивающимся предстоит управлять громоздкой неэффективной организацией, из которой массово дезертируют силовики. Если подумать, фальшивый Волдеморт окажется на месте того, старого министерства, которое с большим трудом противостояло Организации.
И на чьем балансе тогда должно стоять Министерство?
Конечно, смена власти резко ломала старые схемы и найденные подходы. Малфою, Нотту, всем, кто набрал очки влияния, придется работать с нуля. Но так ли это плохо, если будет возможность открыто взять власть?
Беллатрикс зажмурилась, вспомнив игру в шахматы с Сириусом. Может, и в самом деле стоит пожертвовать качество ради лучшей позиции?
* * *
— Темный Лорд в ярости, — произнес Снейп. — Убийство Сивого спутало ему карты. Оборотни разбились на несколько шаек и удержать их всех в узде будет трудно. Кроме этого, способ убийства так и остался непонятным.
— Мерлин мой, — Беллатрикс усмехнулась и вытащила из кармана бумажку. — Северус, смело говори, что мы купили у магглов… секунду, я прочту… противотанковый ракетный комплекс.
— Это даже не смешно, — пожал плечами Снейп.
— Зато очень похоже на правду, — улыбнулась Белла.
Сейчас можно было смело утверждать: способ убийства Сивого стоил трех погубленных метел и нескольких суток экспериментов. Есть результат, нет следа и главное — даже если завтра Волдеморту передать все наработки, он не сможет ими воспользоваться. Это у Сивого есть домик без охранных чар. Послать с расстояния в милю управляемый снаряд в дом любого нормального волшебника просто невозможно. Охранные чары прежде всего не дают этот дом увидеть.
— Что следует ожидать от оборотней? — вмешался Дамблдор.
— Ничего интересного, — Снейп был мрачнее тучи. — Им все равно не к кому присоединиться, кроме фальшивого Волдеморта. Я считаю, что самое позднее к концу зимы все крупные банды оборотней будут приведены к подчинению.
— Понятно, — нахмурился директор. — Спасибо, Северус. Можешь идти к себе.
— Определенная польза все-таки есть, — заговорила Беллатрикс, когда они с Дамблдором остались вдвоем в директорском кабинете. — Без Сивого управлять оборотнями будет сложнее. Кроме того, я думаю, что Люпин сейчас очень доволен. Как и Сириус.
— Сириус, Сириус… — медленно произнес директор, рассеянно гладя Фоукса. — Одна из моих главных ошибок. Боюсь, что он никогда не простит мне недоверия.
— Если вы хотите откровенности, профессор, то думаю, что простить-то он простит. Но не забудет, — Белла поднялась из кресла и подошла к камину. — Хотя вы можете найти утешение в том, что не сделали непоправимой ошибки.
— Да, — согласился Дамблдор. — Жизнь преподносит сюрпризы.
— Признайтесь, профессор Дамблдор, — ведьма посмотрела на директора. — Если бы тогда, поглядев на фальшивого Темного Лорда, я не пришла к Сириусу, то села бы в Азкабан?
— Разумеется, — голубые глаза Дамблдора на миг превратились в две льдинки.
— Ценю вашу откровенность. Хотя не могу понять еще одну вещь. Почему Поттера реально учила ЗОТИ только я?
— Беллатрикс, — директор еле заметно улыбнулся. — Скажите, вы всерьез считаете, что мальчика можно натренировать до того состояния, что он будет соперником Волдеморту? Боюсь, что при встрече Гарри должен рассчитывать не на свою форму, а на нечто иное, неподвластное его противнику.
— Сила любви?
— Она самая, что бы вы ни думали по этому поводу.
— Я знаю, что такое сила любви. Как она меняет человека и что с ним делает. — Беллатрикс помолчала. — Я могла бы многое рассказать об этом, но сейчас, боюсь, не то время и не то место.
— С самого первого дня я готовил Гарри к тому, что он встретится с, — Дамблдор сделал короткую паузу, — фальшивым Волдемортом и должен будет победить. Прежде всего к этому. К взрослой жизни, я думаю, его подготовите уже вы. Вам, Беллатрикс, только предстоит узнать, как именно вы подло окрутили наивного мальчика.
— Что, простите? — прищурилась Белла.
— В глазах многих любой, кто тесно общается с Гарри Поттером, пытается добиться только выгоды и ничего более.
* * *
Каркаров выбрался из машины и, крепко держа портфель, прошел к подъезду. Чудовищное напряжение последней недели помаленьку отступало. Он смог. Он пробрался в Москву, не оставив следа. Позади год бега по Европе и унизительные переговоры.
— Пойдемте, — Андрей предупредительно распахнул дверь, — Нам в пятидесятую квартиру.
«Совдепия», — брезгливо подумал Игорь, входя в подъезд. С его точки зрения, волшебнику из старого рода было просто неприлично обосновываться в маггловской квартире. Но выбирать было не из чего: чтобы спастись от гнева Темного Лорда, можно поездить на машине и зайти в маггловский район. Утешало хотя бы то, что Андрей — встречавший его волшебник — оказался не мордоворотом, а вполне приличным волшебником. Кого-то он Игорю напоминал, но кого именно — Каркаров не мог вспомнить.
В квартире их уже ждали. Долговязый парень в костюме коротко поклонился Андрею и рассыпался в приветствиях.
— Здравствуйте, здравствуйте, герр Каркаров! — парень чуть-чуть паясничал, и двигался чуть активнее, чем стоило бы. — Проходите, давайте я вам помогу снять пальто. Шляпу вот сюда, для вас есть отдельный крючок.
Взгляд Каркарова было зацепился за темно-серый берет на соседнем крючке, но долговязый снова завладел его вниманием.
— Господин Верховцев ждет вас, герр Каркаров! — провозгласил парень и широким жестом указал на входную дверь.
Седой старик сидел в кресле у занавешенного окна. Появившись в дверях, Каркаров еле заметно взрогнул от взгляда разноцветных глаз. Правый глаз Верховцева был карим, левый — отчего-то голубым.
— Здравствуйте, Афанасий Васильевич, — Игорь учтиво поклонился и чуть посторонился, пропуская Андрея.
— Добрый вечер, — старик указал взглядом на стул посреди комнаты. — Присаживайтесь. Андрей Павлович, останьтесь.
Верховцев выглядел как старый профессор Дурмстранга. На это впечатление работали хороший костюм, галстук, аккуратно зачесанные назад волосы. Каркаров помнил, что старику уже под сто лет, но дряхлым он еще не казался. Из общего впечатления выбивалась только трость с черным набалдашником в виде собачьей головы. Игорь сразу опознал охотничьего пуделя.
— Итак, — заговорил Верховцев, и Каркаров ощутил себя школьником на уроке. — Вы говорили, что можете предложить нам ценные документы. Хотелось бы взглянуть.
— Вот, пожалуйста, — Игорь расстегнул портфель и выудил огромную папку.
Андрей принял папку из рук Каркарова и отнес ее Верховцеву. Из-за двери послышалось мяуканье, и в комнату вошел огромный черный кот. Зверь одарил Каркарова взглядом умных желтых глаз и прошествовал по гладкому паркетному полу к подоконнику. Пока Верховцев бегло просматривал папку, кот успел улечься и замурлыкать.
— Очень хорошо, — старик закрыл папку и взмахом палочки отправил ее на письменный стол. — Вы действительно сделали сложный выбор, Игорь. Для человека ваших взглядов — неоднозначный.
— Я надеюсь оказаться полезным новой России, господин Верховцев, — Игорь подался вперед. Он не обратил внимания, что Андрей отошел к коридору. — Особенно сейчас, когда в страну и к власти снова возвращаются отпрыски аристократических родов…
— Безусловно, окажетесь, — бесцветным голосом произнес Верховцев. — Чернов, этот человек меня утомил.
Каркаров вскочил. Краем глаза он успел увидеть возле письменного стола Чернова, поднявшего пистолет с привинченной к дулу толстой трубкой. Негромкий хлопок — и Каркарова не стало. Андрей Чернов подошел к распростертому на полу телу.
— Племянница передает привет, Игорь, — сказал он и сделал шаг назад; правки не требовалось.
* * *
— Коровин, — негромко позвал Верховцев.
— Я! — долговязый парень моментально возник на пороге комнаты. От его разболтанности не осталось и следа.
— Сейчас отправишься домой к Мытарю и передашь ему лично в руки документы из папки на столе. Устно добавишь, что Каркаров добегался. Гатауллин.
— Слушаю! — невысокий татарин встал с подоконника.
— Позвонишь Шадрину. Пусть приезжает и работает, как планировали.
Старик поднялся из кресла; трость оказалась предметом статуса, а не необходимостью. Верховцев печально поглядел на тело Каркарова.
— Игорь, Игорь… вроде бы неглупый человек, а жил и умер, как дурак. Кто тебя заставлял бежать к нам и тут же пытаться продать французам все документы Дурмстранга, до которых мог дотянуться? Андрей, оставь пистолет и, если тебе не трудно — подвези меня до дачи.
* * *
— Что теперь делать? — спросил Чернов.
— Теперь — созерцать, — произнес Верховцев, разглядывая проносящиеся мимо деревья. — Мы свое дело сделали. Мытарь доволен. До заседания Конфедерации три дня, а документы уже у него. Шадрин доволен. Авада — это дело особой важности, а пулю спишем на самоубийство. Магглы, говорят, могут со связанными руками из автомата застрелиться, чем Каркаров хуже, этот аристократ недоделанный?
Чернов помолчал.
— Или ты о лично о себе? — старик повернул к Чернову голову. — Все хорошо. Андрей Павлович Чернов жив и здоров. Его бизнес процветает, министерство и комитетчики дают ему новые заказы, дома его ждет хорошая жена и умница-дочь. Я бы на твоем месте задумался о сыне. Еще бы я как следует отдохнул. Если я правильно понял, скоро на нас навалится много работы.
CXIV. Распаковка
«Сегодня утром на втором этаже гостиницы в магическом районе Москвы домовым эльфом было обнаружено тело Игоря Каркарова.
Нашему корреспонденту в Москве удалось выяснить, что экс-директор Дурмстранга был убит выстрелом в сердце из маггловского оружия, которое (так называемый пистолет) было обнаружено рядом.
Официально для прессы было сделано заявление, что расследование будет тщательно проведено, однако наш корреспондент со ссылкой на хорошо информированный источник в ОМП МинМагии России сообщает, что основной версией на данный момент является самоубийство.
Что же, этому не приходится удивляться. В свое время как Дурмстранг, так и английское магическое сообщество изрядно озадачило бегство Игоря Каркарова из Англии. Нет, разумеется, Турнир Трех Волшебников закончился на чрезвычайно пугающей ноте, но Олимпия Максим вывезла своих учеников установленным порядком и вернула в Бобатон. Каркаров же исчез один.
В качестве причины многие газеты называют активное участие тогда еще преподавателя Дурмстранга в нашей теперь уже Первой Магической войне на стороне Упивающихся Смертью. Действительно, Каркаров даже предстал перед британским судом, однако был просто выдворен из страны. Впрочем, не исключено, что даже этот опыт оказался для него неприятен, и ученый муж попросту крайне не захотел его повторения.
В Дурмстранге пытались найти своего бывшего директора, и даже утверждают, что зимой Каркаров ненадолго посещал его, уже будучи отстранен. Также, возможно, заслуживают большего внимания, чем считалось, свидетельства польских сборщиков ингредиентов, сообщивших краковской "Gory Szare", что видели человека, похожего на знакомого им по учебе в Дурмстранге директора, однако весьма заросшего и обтрепаного, в Украинских Карпатах.
Так или иначе, похоже, в итоге Игорь решил вернуться на свою историческую родину. Мы не вполне понимаем, в чем там было дело, а он уже не может нам пояснить, однако по неким причинам еще родители Игоря Каркарова оставили Россию, сам же он часто декларировал враждебность именно к русским магглам. Сейчас, однако, он вполне мог искать успокоения в утолении эмигрантской тоски.
Не помогло. Разочаровала ли Россия Игоря Каркарова или же, напротив, утвердила в некоей мысли, но скорбный путь бывшего почтенного ученого, начавшийся после известия (как теперь знаем все мы, правдивого) о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, закончился пулей в сердце на втором этаже очень средней гостиницы.
Все-таки, увы, Тот-кого-нельзя-называть и Россия, бывший лидер и бывшая родина, разбили Игорю Каркарову сердце».
* * *
— Бред какой-то, — произнесла Беллатрикс, не переставая помешивать зелье. — Каркаров покончил с собой и маггловским оружием?
— А что такого-то? — хмыкнул Сириус. — Он трусоват, он напуган… мог и застрелиться.
— Бродяга, — назидательно сказала Беллатрикс. — Каркаров яростно отвергал любые маггловские вещи. Это не Руди, который заставил всю семью завести маггловские паспорта. Если бы он уж решил себя убить, то не из пистолета.
— У Лестрейнджей есть маггловские паспорта?!
— Можешь поудивляться пять минут.
Ведьма помешала мутную жидкость чуть сильнее, чем обычно.
— Но все-таки ушел, скотина такая, — прошипела она. — Жаль, что мне до него уже не добраться.
Сириус промолчал. Бродяга смотрел, как Белла зачерпывает ложкой лекарство и ссыпает его в котел с зельем. Одну, вторую, третью… на пятой он не выдержал.
— Беллс, а ты не много ли сыплешь? — кажется, Сириус был только рад переменить тему.
— Много, — согласилась ведьма, опрокинув шестую ложку. — Но иначе зелье просто не подействует.
— А Мальсибер что говорит? И Тонкс?
— Это и говорят, — Беллатрикс машинально потерла висок и поморщилась. — Увеличивать дозу или забыть об активности. Выбор, по-моему, очевиден.
— Может, тебе стоит бросить курить? С давлением должно помочь.
— Сириус, — Белла с укоризной посмотрела на кузена, — Знаешь, что мне сказал Мальсибер, когда я задала такой же вопрос? «Мадам Блэк, среди того, что вам прописали, как минимум три зелья настолько вреднее табака, что вы можете смело продолжать».
Блэки помолчали. Беллатрикс медленно нацедила стакан кислотно-зеленой жидкости. Она несколько секунд придирчиво разглядывала получившееся зелье на просвет и только после этого поднесла стакан к губам.
— Мерлин, какая же гадость, — Белла поморщилась и помотала головой. — Почему я не анимаг?
* * *
Пенелопа Блэк окончательно освоилась с ролью хозяйки дома. Вторую посылку Сириус и Белла разбирали уже вместе с ней. Для маленькой Блэк содержимое ящика было чем-то вроде большой покупки в магазине.
— Термические бомбы… — негромко говорила она под нос, записывая в блокнотик. — Пять… нет, шесть штук. Сириус! А у них есть какие-то требования к условиям хранения?
Сириус окинул взглядом шесть одинаковых «дынек» с ручкой для переноски.
— Нет, — покачал головой. — Их можно в подвал.
Пенни что-то черкнула в блокноте. Беллатрикс чем дальше, тем больше ощущала приступ дежа вю. В свое время разбор вещей в поместье Лестрейнджей происходил примерно так же — с описью и растаскиванием по разным углам дома, вплоть до бочонков зелий в винном погребе. «Главное, чтобы эти двое не закончили, как мы», — подумала Белла.
Кроме термических бомб, они достали из ящика несколько контейнеров с реактивами. Конечно, их можно купить и в Британии, но не нужно. Оборот веществ из Министерского списка отслеживается. Проще и безопаснее заказать посылку у нового делового партнера, чем на свой страх и риск бегать по Лютному, разыскивая продавца, который не стучит в аврорат.
— Глянь-ка, — Сириус указал взглядом на краешек конверта, который показался из-под очередного контейнера. — Письмо.
— Пока не трогай, — попросила Беллатрикс. — Сначала все унесем, потом уже достанем.
Исчезли в подвале бомбы, отправились в погреб реактивы, ушла Пенелопа, а Белла так и не рискнула взять конверт. Магический контракт гарантировал, что товары от Чернова будут доставляться без неприятных сюрпризов. Но про письмо в ящике договора не было — оно в заказ не входило.
Они с Сириусом тщательно осмотрели послание. Ничего. Никаких проклятий, да и вообще никаких чар. Ни единого следа яда. Наконец, Белла взяла у Кричера каминные щипцы и взяла конверт со дна ящика.
— «Госпоже Беллатрикс Блэк лично в руки», — прочитала ведьма и, наконец, распечатала конверт.
Беллатрикс пробежалась взглядом по коротенькой записке и ее губы чем дальше, тем больше складывались в ухмылку.
— Что там? — спросил Сириус.
— «Уважаемая госпожа Блэк! — Белла начала читать вслух. — Мы взяли на себя ответственность передать Игорю Каркарову привет от Вашего имени. Надеемся, что это событие послужит укреплению наших отношений и взаимного доверия». Подписи нет, но и так понятно, кто писал. Да… убить из маггловского оружия. Сомневаюсь, что мне бы пришла в голову идея лучше.
Сириус посмотрел на кузину, довольную, умиротворенную, прикрывшую глаза… и промолчал.
* * *
Вечером того же дня у Беллатрикс наконец дошли руки до дневников двоюродной бабки. Кассиопея писала запутанно и непонятно. Смысл большинства сокращений оставался для Беллы неясен, но она медленно выстраивала хоть какую-то картину. То, что Каркаров ушел из жизни не сам, только подстегивало ее. Она почти сразу не просто ощутила — осознала удовлетворение, какое-то теплое, мягкое и жуткое чувство, как будто только что утолила жажду.
Большая часть дневника изобиловала ссылками на статьи и книги. Белла просмотрела «Собрание черной магии», но без подсказок выяснить, что же именно там неточно, она не могла. Единственное, в чем она точно была уверена — бабка смогла додуматься до какого-то способа, который не требовал философского камня.
Ведьма отложила в сторону дневник и почти сразу же портрет в кабинете ожил. На холсте появилась Кассиопея.
— Я была рядом, — сразу сказала она. — Насколько могу судить, ты уже прочла дневник.
— Я-то прочла, — с легким неудовольствием заметила Беллатрикс. — Но написано крайне непонятно.
— Понятно бы не получилось, — пожала плечами Кассиопея. — Любому, кто покидает Отдел Тайн, удаляют воспоминания о работе. Но кроме этого, обязательно проверяют — не возомнил ли сотрудник себя самым умным? Не оставил ли он воспоминания на каком-то носителе? Так что я помню, что я делала в общем. Но не помню, что я делала конкретно. Улавливаешь?
— Улавливаю. Значит, здесь есть какой-то ключ.
— Умница, — Кассиопея впервые искренне улыбнулась. — Я записала не сами результаты исследований, а способы их восстановления.
— Я увидела ссылки на Слагхорна, — Белла потерла подбородок.
— Правильно увидела. Начинать надо с него.
* * *
— Кассиопея всегда была очень способной волшебницей, — грустно сказал Слагхорн, роясь в огромном сундуке. — Очень. А вы очень похожи на нее, Беллатрикс.
Дамблдор не высказал ни малейшего удивления, узнав, что Белла намерена посетить Хогвартс. Ведьма больше всего опасалась реакции Слагхорна. Смешно или удивительно, но ей было не безразлично, как к ней относится старик. Он отпаивал ее чаем, успокаивал, мягко и ненавязчиво оберегал в течение всей ее жизни в Хогвартсе.
Ведьма прошлась по комнате. Профессор обставил ее почти так же, как свои старые покои. Даже коллекция грамот и колдографий висела напротив кресла, так, чтобы можно было на нее любоваться, сидя боком к камину.
— Вот, нашел, — наконец, произнес Слагхорн.
Он достал с самого дна увесистый сверток, тяжелый даже на вид. Судя по всему, внутри находились книги.
— Можно спокойно его уменьшать, — пояснил профессор. — И… Беллатрикс, я думаю, я должен это сказать. Если что, я не держу на вас зла.
— Все-таки вы хорошо меня понимаете, профессор Слагхорн, — сказала Белла. — Для меня это действительно имеет значение.
— Я увидел, как вы ходите по комнате, — у Горация был немного смущенный вид.
— Ну да, — ведьма улыбнулась. — Старые учителя всегда знают, с чего начинали их бывшие ученики. Обычно вам требовалось дождаться, когда я перестану нарезать круги и начать меня успокаивать.
— Примерно так, — согласился старик. — Иногда мне кажется, что стоило уделять вам больше внимания.
— Я не могу вас обвинить в недостатке внимания, профессор.
— Ладно, — Слагхорн воровато огляделся по сторонам, как будто его могли подслушать. — Прячьте сверток, и никому его не показывайте. Это не та вещь, которую стоит видеть посторонним.
* * *
— Ну и как там после Сивого?
— А никак, — ответил Снейп, с непередаваемой гримасой поставив «Тролля» за очередное эссе. — У фальшивого Лорда черная меланхолия.
— У него не бывает другого настроения?
Беллатрикс заглянула через плечо профессора. Эссе было подписано незнакомой ей фамилией. Судя по теме, под раздачу попал очередной пятикурсник.
— У него — никогда, — Снейп чуть подался назад, под теплое дыхание ведьмы. — Как у тебя со временем?
— Часа полтора-два, — Белла машинально смахнула пылинку с профессорского плеча. — Потом домой. Не хочу оставлять их без присмотра. Да и не настолько я обнаглела, чтобы ночевать у тебя во время семестра.
— Тогда подожди минут пять, — попросил Снейп. — Я пройдусь по гостиной и прикрою дверь. Располагайся как дома.
Белла осмотрелась. Учительский кабинет Снейпа неуловимо напоминал его дом и при этом разительно отличался от рабочего кабинета. Огромная коллекция заспиртованных уродцев, единственная полка с учебными пособиями и шкафы с кое-как отчищенными котлами. Сразу понятно, в каком месте Снейп тщательно работал, а в каком выполнял утомительную обязанность. Беллатрикс машинально взяла конфетку из вазочки на столе и уселась на стул — ждать.
— Так, все… — Снейп явился через несколько минут и с некоторым удивлением уставился на ведьму.
— Что такое, Снейп? — выражение лица профессора Белле не понравилось. — Я что-то сделала не так?
— Белла, — Снейп показал взглядом на зеркало за ее спиной. — Пожалуйста, не делая резких движений, посмотрись в зеркало.
Беллатрикс посмотрела. Не веря своим глазам, аккурато пощупала. По обеим сторонам головы торчали внушительные черные кошачьи уши.
— Ме-ерлин мой, — простонала волшебница. — Ты зачем оставил на столе такое?!
— Через час должно кончиться, — быстро сказал Снейп.
— Ну, если через час…
Беллатрикс немного успокоилась и подошла к зеркалу. Если такие уши у нее только на час, то такое превращение даже начало ей нравиться.
— У них даже кисточки есть! — ведьма покрутилась перед зеркалом. — Снейп, это настоящие кошачьи уши! Они еще и шевелятся.
Снейп, усевшись в кресло, с интересом смотрел, как Беллатрикс вертится перед зеркалом и прядает новыми ушами.
— Белла, — наконец, сказал он. — Ты действительно очень похожа на большую кошку…
Белла потянулась и с улыбкой сказала: «Мяу!»
— …Породистую, пушистую, — продожил Снейп. — охотницу…
— …Ага, — Беллатрикс отошла от зеркала и еще раз пошевелила ушами. — Вот только одна проблема: на вязку трудно выбраться.
Ведьма уселась на краешек стола рядом со Снейпом и пару секунд его разглядывала, наклонив голову.
— Мяу? — вопросила она и сладко потянулась с зажмуренными глазами.
* * *
Хотя вечер уже и наступил, лампы в комнате были приглушены. Один из сидевших в помещении не любил яркого света, и в присутствии этого существа на мнение остальных можно было наплевать. Лорд Волдеморт размышлял. Он спокойно слушал доклад брата и сестры Кэрроу, благосклонно поглаживал Нагайну и пока не произносил ни единого слова, напоминая наевшуюся змею.
— Оборотни меня разочаровали, — заговорил он, когда Алекто Кэрроу начала заметно нервничать. — После убийства Сивого организоваться самостоятельно они не в состоянии. Возможно, придется им помочь… Кэрроу, вы займетесь их противоречиями. Теперь слушайте.
Нагайна шевельнулась под рукой Темного Лорда и обвела взглядом Кэрроу и Барти Крауча.
— Самое важное, что нам следует сделать — вновь организовать побег из Азкабана. Конечно, это легко сделать, но есть проблема. Боюсь, что после побега терпение Скримджера лопнет и он смирит свою глупую гордость. С Фаджа станется прибежать к своим французским друзьям и умолять их выступить гарантами власти Скримджера. Нужно ли нам, чтобы Конфедерация приняла мандат? Конечно же, нет. Поэтому Азкабан чуть подождет. Те, кто там оказались, сами виноваты, что провозились столько времени с детьми… — Волдеморт помолчал. — Беллатрикс, убив Сивого, только раздула панику в Министерстве… талантливая дурочка. Жаль, Барти, что вы не взяли ее с собой тогда к Лонгботтомам.
Темный Лорд посмотрел на Крауча.
— Но как всегда, у меня есть решение и подарок судьбы. Вы же знаете, что Каркаров убит даже без нашего участия? Вижу, что знаете. Найдите для Барти перо, чернила, бумагу и лампу: у него хороший почерк. Барти, будешь писать под мою диктовку.
Пожелание Волдеморта исполнилось меньше, чем через минуту, и Крауч, уже держа перо, поднял взгляд на повелителя.
— Пиши, — негромко приказал Волдеморт. — Вверху справа: «Его Высокопревосходительству А.В. Верховцеву». Написал?
— …Верховцеву, — повторил Крауч.
— Молодец. С новой строки: «Уважаемый Афанасий Васильевич, последние события в Москве заставляют меня вновь задумываться о возможностях если не сотрудничества, то достижения определенных договоренностей…»
CXV. Подготовка декораций
— Вот это письмо надо передать лично в руки господину Зутеру, — Дамблдор протянул конверт. — Я не могу доверить это сове, Эммелина. На словах передай, что Фадж так и не вернулся из Франции. Я склонен считать, что он все еще пытается добиться от французов гарантий.
— Конфедерация еще не выносила этот вопрос на повестку дня, — Вэнс пошевелилась в кресле.
— Но она его вынесет, — сказал Дамблдор. — Или я не понимаю Фаджа и его французских, хм, партнеров. Поэтому готовиться надо уже сейчас.
— Да, мой лорд.
В кабинете директора повисла неприятная тишина. Фоукс перевел взгляд на Эммелину. Вэнс сидела неестественно прямо; еще один признак ее раздражения.
— Эммелина, — мягко произнес директор. — Давай проясним ситуацию. Что на сей раз тебя расстраивает?
— То же самое, что и полтора года назад, — Эммелина не повышала голоса, но директор отчетливо слышал каждое ее слово, — Я не могу понять, почему мы сотрудничаем с Беллатрикс Блэк сверх необходимого.
— «Мы» — это хорошо. Продолжай, пожалуйста.
Эммелина встала. Феникс проводил ее взглядом до самых шкафов, потом он потерял к ней интерес и принялся чистить перья. Вэнс прошла вдоль стенки, собираясь с мыслями. Прошла целая минута перед тем, как она заговорила.
— Альбус, меня всегда поражали ваши планы, — Эммелина заговорила чуть медленнее. — И они действительно имеют тенденцию сбываться. Я до сих пор поражена тем, что василиск не смог никого убить. Я понимаю, что могу чего-то не осознавать, но тем не менее.
— Тем не менее, я ценю в тебе, Эммелина, две вещи: работу за совесть и способность сомневаться.
Дамблдор еле заметно улыбнулся и посмотрел на волшебницу поверх очков. Примерно так же учитель смотрит на лучшего студента, ожидая ответа на сложный вопрос.
— Альбус, я до сих пор не понимаю, как вы могли доверить воспитание Гарри Поттера Беллатрикс Блэк, — резко сказала Эммелина. — Я честно пытаюсь понять и не понимаю.
— Во-первых, воспитание Гарри Поттера я доверил Сириусу Блэку, — поправил директор. — Не нам винить Сириуса в том, что он нежно относится к своей кузине. В конце концов, именно она многое сделала для его освобождения. В отличие от нас.
— Хорошо, не воспитание, а обучение.
— Позволь мне напомнить, Эммелина, — Дамблдор разгладил бороду здоровой рукой, — твои же слова, сказанные два года назад. Ты была возмущена тем, что Гарри Поттеру предстоит сражаться с Волдемортом и при этом его не учат воевать. Вот, я нашел ему преподавателя. У тебя вызывает сомнения профпригодность мадам Блэк?
— У меня вызывает сомнения, что ей можно доверить детей.
— После Амбридж даже Беллатрикс Блэк выглядит подходящей кандидатурой. Не будь у нее судимости — я бы всерьез подумал над тем, чтобы предложить ей ставку в Хогвартсе.
Эммелина отшатнулась.
— Вы серьезно? Альбус, вы доверили детей — не одного Гарри Поттера, нескольких детей! — убийце и террористке, место которой в клетке на цепи. И вы еще всерьез думаете над тем, чтобы пригласить ее в Хогвартс?!
— Я, прежде всего, добился того, что эти дети из врагов стали соперниками. Как во времена твоей юности. Вы соперничали с гриффиндорцами, а не враждовали. Вся проблема твоих построений, Эммелина, заключается в горизонте планирования.
— Вот именно, — припечатала Вэнс. — Если посмотреть вдаль, то после войны у нее будет свита подросших детей, для которых она — добрая учительница. И что тогда? Сказки «Пророка» о «Черном легионе» станут былью?
— Вот именно, — в тон ей ответил Дамблдор. — Все-таки мои прогнозы имеют свойство сбываться, Эммелина. И я более чем уверен, что вскоре после победы Беллатрикс Блэк исчезнет.
В кабинете стало слышно, как Фоукс чистит перья.
* * *
Шкаф поддавался очень медленно. Малфой, Нотт и Грейнджер пробовали, изучали материалы и снова пробовали настроить механизм. Иногда к ним присоединялась Сьюзи, иногда — Джинни, больше поддержать морально, чем советом. Девушка училась на курс младше и ощутимо помочь не могла.
— Похоже, работает, — прокомментировал Рон.
С самого начала они с Панси нашли себе занятие: в починке шкафа особого толку от них не было, поэтому Рон и Паркинсон обычно дежурили с картой Мародеров, пока остальные колдовали над мебелью.
— Ага, — Панси чуть подалась вперед, сбросив с пояса руку парня.
Из шкафа с видом испытателя выбрался сияющий Добби.
Рон, подперев рукой подбородок, наблюдал за тем, как Джинни недоверчиво осматривает шкаф.
— Поверить не могу, — девушка сложила руки на груди. — Вы его все-таки починили!
Малфой одним скользящим движением оказался рядом с Джинни и назидательно поднял вверх указательный палец.
— И заметь! Двести лет назад создание такого шкафа считалось сложнейшим делом, а сейчас его чинят несколько шестикурсников!
Рон хмыкнул. Все-таки его сестра и Малфой хорошо смотрелись вместе, что греха таить. Конечно, белобрысый остается хорьком, который любит покрасоваться, но… как-то незаметно для всех Малфой оказался не таким уж плохим парнем. Может, это постаралась его бешеная тетка, может, что-то еще, но позывов набить Малфою лицо Рон не испытывал уже давно. Даже несмотря на то, что Драко встречается с Джинни. Было в этих двоих что-то такое, что заставляло даже Рона поверить: у них все всерьез. Малфой даже перестал выглядеть, как прилизанный пай-мальчик. Вот они стоят рядом с Джинни, оба в джинсах и футболках с силуэтом тетки Драко. Ни дать, ни взять, свой парень.
— Рон, давай посмотрим, где Снейп, — зашептала Панси.
Паркинсон увидела, как Рон смотрит на сестру, и просто решила его отвлечь. Им пришлось перелистнуть несколько страниц перед тем, как они увидели отметку «Северус Снейп». Профессор оказался в кабинете зельеварения возле стола. Прямо на столе оказалась еще одна отметка. «Беллатрикс Блэк». Рон и Панси переглянулись.
Не говоря ни слова, парень и девушка перевернули страницу.
* * *
В начале ноября на Гриммо случился праздник. У самого маленького Блэка произошел первый стихийный выброс магии. Беллатрикс узнала об этом через пару часов после обеда, когда в ее кабинет влетел счастливый Сириус. Весь остаток дня они с Сириусом и Пенелопой отмечали событие. Руквуд и Мальсибер сдержанно поздравили Блэков и быстренько удалились к себе. Соратники Беллы оставались соратниками Беллы; они и Сириус готовы были друг друга терпеть, но не более. Чуть позже ушла и Пенелопа. Двоюродные брат с сестрой остались вдвоем.
— Ну и как твои ощущения, Беллс? — поинтересовался Блэк. — Чувствуешь себя главой аристократического рода?
— Нет, — ведьма покосилась на Бродягу. — Скорее уж счастливой бабушкой. Какая из меня, к Мерлиновой матери, аристократка?
— Самая настоящая, наверное. Если не Блэк, то кто тогда наверху аристократии?
Беллатрикс затянулась и выпустила кольцо дыма под потолок. Кальян, глубокое кресло, тепло — все это успокаивало ее, позволяло сдерживать эмоции, и просто приносило ей удовольствие.
— Аристократия… — произнесла Беллатрикс, будто пробуя слово на вкус. — Во времена нашего деда — безусловно. Сейчас… знаешь, Сириус, я боюсь, что за последние несколько десятков лет это слово слишком сильно опошлено. Наш прапрадед руководил Хогвартсом, его дети и внуки воевали с Гриндевальдом и открывали новые зелья, а наш современник почтительно носит взятки Фаджу или пропивает родовой сейф. Не хочу быть такой аристократкой. Хочу остаться просто сильной, влиятельной и богатой волшебницей.
— Ты сказала все то, о чем я тебе говорил тогда, — Сириус приподнял бокал пива.
— Наверное, да, но есть момент, который ты упускаешь из виду, — Беллатрикс прикрыла глаза. — Для меня кровь и семейная история — это, прежде всего, обязательства. Дед хорошо высказывался на эту тему. А ты с чего-то решил, что невозможно жить в новом мире, не выкинув семейные ценности на помойку.
Беллатрикс улыбнулась.
— Хорошо, что у Регулуса уже в этом возрасте есть выбросы магии, — продолжила она. — Он может стать очень сильным волшебником. И если уж ты говоришь про аристократию — то пусть он будет аристократом в старом смысле этого слова.
— В твоем смысле этого слова, — поправил Сириус.
Беллатрикс помолчала.
— А ведь правда, Сириус, я слишком старая, — сказала она через полминуты. — Живой осколок другого времени. Ты как никогда прав, я на самом деле ощущаю себя бабушкой.
— Тебе лишь немного за сорок пять, — пожал плечами Сириус. — Совсем не возраст для бабушки.
— Может быть, — Белла поерзала и усроилась в кресле, подобрав ноги. Белые носки выбивались из-под ее длинной юбки как кошачьи лапки.
Сириус ничего не ответил. Бродяга какое-то время размышлял, постукивая пальцами по подлокотнику. Наконец, когда прошло несколько минут, он подал голос.
— Беллс, — увидев, что кузина подняла голову и посмотрела на него, Сириус заговорил быстрее, — скажи, может, кроме того, чтобы стать бабушкой, тебе стоит стать матерью?
— Ты на что намекаешь? — Беллатрикс уставилась на кузена колючим взглядом. Она даже не повышала голоса, но от нее повеяло настоящим холодом. — Предлагаешь мне выйти замуж? Или, может, просто удачно забеременеть?
— Второе, — Сириус выдержал взгляд сестры. — Что мешает это сделать?
— Может, война? — вкрадчиво спросила Белла.
— Война не вечна.
— А может, статус ребенка?
— Тебя всерьез волнует мнение кумушек?
— Превосходно, — Беллатрикс взлетела из кресла и зашагала по комнате прямо в носках, даже забыв надеть туфли. — Просто превосходно. Фамильная тактичность Блэков, что уж там. Тебе можно, я даже не спорю с этим, предлагать мне нагулять ребенка. Только ответь мне, мой добрый кузен, на два вопроса. От кого и зачем?
Сириус не успел открыть рот, когда Белла продолжила.
— Хорошо, я даже поверю, что в моем возрасте, с моим здоровьем и привычками можно родить. Хорошо! Но от кого? Потому что если ты скажешь «все равно от кого», я рассержусь на тебя по-настоящему. Слишком уж сильно я себя уважаю, — Белла сорвалась на шипение, — чтобы рожать непонятно от кого.
— У тебя вроде бы есть отношения.
— Что? — Беллатрикс расхохоталась визгливым, высоким смехом. — Что-что у меня есть? Ты всерьез предлгаешь мне… нет, ты хоть сам-то понял, что сказал, Бродяга? Да ты будешь первым, кто проклянет эту идею!
— Я бы смог с этим мириться…
— Не ври! Даже не пытайся меня в этом убедить, Сириус. Я все равно в это не поверю. Кроме того, остается вопрос «Зачем?». Я думаю, у Регулуса будут и братья, и сестры, верно?
— Верно, — терпеливо согласился Сириус.
— И зачем тогда мне это? Вот зачем, Бродяга? Расскажи мне, — Белла снова свалилась в кресло.
— На меня подействовало рождение сына. Я остепенился, помудрел. И, наконец, я счастлив. Если тебя не устраивает ответ: «Не стоит терять такую линию», то вот тебе мой пример.
Беллатрикс помолчала полминуты.
— Я думаю, что буду счастлива и в роли бабушки, Сириус.
* * *
Поздним вечером Беллатрикс вновь спустилась в гостиную. Работа шла плохо и поэтому она проделала только самые необходимые вещи. После праздника, разговора с Сириусом и планов Белла собиралась посидеть в гостиной и отправиться, наконец, спать. Когда она вошла в гостиную, там уже сидел Руквуд.
— Руквуд, у тебя есть какие-то новости? — Белла опустилась в соседнее кресло.
— Безусловно, — невыразимец отложил газету и прищурил здоровый глаз. — Большую часть времени мы по-прежнему уделяем проблеме живого крестража. Но я немного отвлекся на дневники вашей двоюродной бабушки.
— Насколько я понимаю, у тебя есть какой-то результат.
— Придется начать немного издалека, — Руквуд улыбнулся, показав крысиные зубки. — Всем известно, что невыразимцам при выходе на пенсию стирают память о работе. Кассиопея Блэк помнит только общие черты своей деятельности. Это не так интересно, мы работали по двум смежным проектам. Интересно то, что она качественно зашифровала свои изыскания и, по-видимому, квалифицированный специалист может что-то восстановить.
— Так, — пока что Руквуд не сказал ничего нового.
— Мне удалось понять направление, в котором следует вести работу. Дневник Кассиопеи Блэк и записи, которые вы мне дали, так или иначе касаются крови и нежити. Есть несколько шифрованных посланий, их расшифровкой я еще не занимался. Но если вы пожелаете, я могу показать свои находки…
В старой лаборатории пахло чернилами. Пока Руквуд закрывал тяжелую дверь, Белла шагнула к столу и вчиталась в расстеленный свиток. На бумаге кривым почерком были выписаны названия книг и статей.
— Как вы видите, мадам Блэк, здесь примерно половина работ посвящена нежити. Еще часть — риуталы на крови. Насколько мне известно, их проект был закрыт еще раньше нашего. Поэтому точно сказать, до чего докопалась ваша двоюродная бабушка, я не могу. Пока не могу. Мне нужны книги. Вот эти три, со сборниками ритуалов, в первую очередь. В открытой продаже их нет, но они могут быть в запретной секции Хогвартса. Или в запасниках у вашего партнера.
— Я их поищу, — пообещала Белла. — Но как ты сам оцениваешь перспективы такой работы?
— Технически фальшивый Темный Лорд является нежитью, — пожал плечами Руквуд. — Я ожидаю, что мы найдем средства борьбы или что-то о кровной защите. Кто знает? Я бы советовал довести до конца расшифровку записей. В любом случае, невыразимец не вытаскивает просто так подобные вещи.
— Вот и я так же думаю, — хмуро произнесла Беллатрикс. — Кассиопея оставила нам загадку и сама же о ней рассказала. Что это, зачем это? Непонятно. Ясно, что это что-то важное. Хорошо, я найду тебе нужные книги.
* * *
— Что это? — недовольно спросил Волдеморт.
— Письмо, мой Лорд, — Крауч поклонился и протянул конверт. — Лично вам в руки. Я проверил; проклятий нет.
Темный Лорд раскрыл конверт и пробежался взглядом по строчкам. С каждой секундой он выглядел все более довольным.
— Да, Барти, — губы Волдеморта сложились в подобие улыбки. — Они предпочли договориться.
—
Драко и Джинни: http://www.pichome.ru/image/Gfj
CXVI. Лорд Волдеморт и внук Воланда
Дементор скользил над рекой в ночной тишине. Река называлась Преголя, но существу до этого не было никакого дела. Вода под ним холодела и схватывалась тоненькой ледяной коркой. Корочка медленно, будто нехотя, таяла, когда дементор удалялся. В ноябре здесь еще даже не падал снег; слишком рано для замерзшей воды.
Дементор не приближался к маггловским домам. Слишком много тепла, слишком много электрического света, который злит таких, как он. Существо видело многое и успело запомнить: к городкам магглов не стоит приближаться. Там нельзя наесться.
Дементор беззвучно летел вниз по течению реки. Он все-таки видел многое и знал места, где всегда можно безопасно поживиться человеческим страданием и вдохнуть запах смерти, который не выветривался годами. Существо почти добралось до кольца фортов, когда неясное ощущение заставило его остановиться.
Дементор поднял взгляд к ночному небу. Теперь он чувствовал прямо над собой человеческий разум, который показался существу сгустком мрака. К нему примешивался слабый отголосок несложного мозга животного. Дементор повисел на месте; со стороны могло показаться, что он принюхивается. Прошла секунда перед тем, как тварь бросилась прочь, назад, вверх по течению. Существо действительно видело и помнило многое.
— Пошел отсюда, — негромко сказал волшебник вслед дементору.
Он выглядел сгустком мрака не только для зрения дементора; фестрал и маг в длинной темно-синей мантии казались пятном сплошной тьмы, на которой просвечивали две пары красных глаз. Волшебник снизился и несколько раз пролетел над фортом, осматривая местность. Через несколько минут он подал сигнал и на площадке прямо из воздуха возникли неясные фигуры.
* * *
Портключ тряхнул Барти Крауча с такой силой, что он не смог удержать равновесие. Его повело в сторону, и Барти уперся боком в какие-то перила. Сначала он машинально выхватил палочку и только потом выпрямился. Прямо перед ним возвышалось укрепление из красного кирпича. Пустые окна форта выглядели, как пустые глазницы. Барти никого не увидел и не услышал. Он сделал шаг вперед, и стук каблуков показался грохотом посреди торжественного, мрачного молчания. Ворота оказались закрыты; теперь он это ясно видел. Только теперь он сообразил обернуться… и тут же вскинул палочку.
С другой стороны моста стояли волшебники. Длинные мантии с глубокими капюшонами надежно скрывали их фигуры. В первый миг они показались Краучу дементорами; но дементоры не носят темно-синих мантий, и у их капюшонов нет красных краев. Крауч недоверчиво опустил палочку и обвел взглядом русских. Один, двое… девять человек, которые отличаются друг от друга только ростом. Даже в такую ясную ночь он не увидел лиц под капюшонами: одна сплошная чернота и по два красных огонька там, где должны быть глаза.
Крауч двинулся прочь от форта, к хозяевам этого места. Девять магов просто стояли и смотрели на него, как призраки, начисто лишенные хоть каких-то эмоций. Под их взглядом Барти стало не по себе. Что они ждут от него? Почему они молчат? Люди ли это вообще? Крауч открыл рот, но не успел сказать ни слова.
— Я так полагаю, перед нами мистер Крауч.
Девять магов разошлись, открыв взгляду Крауча высокого худого человека в черной мантии. Седые волосы, разные глаза, прямая осанка — старик полностью подходил под описание Верховцева, которое давал Темный Лорд. Взгляд Барти зацепился за трость: в руке Верховцева она казалась не опорой старика, а чуть ли не знаком власти.
— Думаю, вы уже осмотрели место и убедились, что никаких сюрпризов нет, — не слишком громкий голос Верховцева был, тем не менее, отчетливо слышен. — В таком случае можете звать своего хозяина. Господин Мытарь не замедлит к нам присоединиться.
Крауч кивнул и взялся за сквозное зеркало. Через несколько секунд на мосту возник Волдеморт. В отличие от Крауча, он сразу встал прямо и смотрел не на форт, а на людей.
— А, господин Верховцев! — Волдеморт улыбнулся. — Не могу не выразить свою радость от нашей встречи.
— Приветствую Вас в Калининграде, лорд Волдеморт, — произнес Верховцев.
Старик не сошел с места, шевельнулась только его левая рука, сжимавшая трость.
— Когда мы виделись в прошлый раз, я еще был молодым человеком и известен под другим именем, — Волдеморт двинулся вперед, в круг, ближе к Верховцеву. — Как видите, я усвоил ваш главный урок о самоконтроле. Думаю, что сейчас я продвинулся достаточно, чтобы произвести впечатление на внука ректора Воланда.
— Вполне возможно, — согласился Верховцев.
Двое волшебников подошли друг к другу. Крауч, нервно облизывая губы, остался в нескольких шагах за спиной повелителя, не доходя до безмолвного круга. Пара красных глаз встретилась взглядом с карим и голубым.
— Итак, лорд Волдеморт, — лицо Верховцева оставалось спокойным, как маска. — Вы хотели встречи и переговоров. Мы согласны.
* * *
Летом сорок шестого года в Дурмстранге стояла настороженная тишина. Замок отходил от впечатлений, полученных за первый послевоенный год. Война пощадила школу. В ней не было ни одного сражения. Пять лет назад те, кто помладше, отправилиь в эвакуацию, те, кто постарше, ушли на войну. Год назад отсюда вышел последний резерв Гриндевальда: если кто-то из них и остался в живых на Вислинской косе, то в Дурмстранг совершеннолетние школьники уже не вернутся.
Верховцев отошел от окна и машинально поправил висящий на стуле пиджак. Интересно, когда его предшественник понял, чем все кончится? Волшебник хмыкнул и сел за стол, уставившись на молодого человека.
— Мистер Риддл, — негромко произнес он, — вы, безусловно, правы. В Дурмстранге была традиция личного наставничества. Безусловно, мне предстоит обучать людей немного больше и дольше, чем я предполагал еще пару лет назад. Мне льстит, что вы в первую очередь назвали меня хорошим специалистом и только потом внуком Воланда. Но есть несколько моментов, о которых вы умалчиваете.
— Я весь внимание, господин Верховцев.
Следовало отдать Тому Риддлу должное: он выглядел, как очень перспективный молодой человек. Он явно не был обделен умом, колдовской силой и харизмой. Он явно умел расположить к себе человека. И это качество служило еще одной причиной не слишком доверять юноше.
— Я не буду говорить про объем работы, который может просто не оставить мне времени на ученика. Вы и так должны это понимать. Спрошу вас о другом: зачем вам это нужно, мистер Риддл? Для чего вы хотите учиться у меня Темным Искусствам?
— Вы ведь догадываетесь, чего может хотеть амбициозный молодой волшебник с приютским детством, господин Верховцев, — Том улыбнулся. — Знаний, силы, признания. Поэтому я и пришел к вам.
— И поэтому вы с таким аттестатом пошли работать после школы в магазин Борджина? — с невинным видом поинтересовался Верховцев. — Я сомневаюсь, что это было наиболее интересное из доступных вам мест работы.
— Одно из перспективных, — заметил Том Реддл.
— Перспективных. Чем же это перспективнее британского Отдела Тайн или аврората? Чем вас не прельщает министерская служба? Тем, что вы превращаетесь в часть системы?
Их взгляды встретились. Риддлу показалось, что голубой глаз Верховцева смотрит не на его лицо, а на его мысли. Все это напомнило ему Дамблдора. Том нервно облизнул губы, глядя на собеседника. Верховцев все молчал и смотрел своими разноцветными глазами, ожидая ответа. Наконец, Том медленно кивнул.
— Вот видите, — сказал Верховцев. — Если назвать вещи своими именами, вы хотите учиться для удовлетворения неизвестных мне амбиций. Но тогда зачем это нужно мне?
— Я вас понял, — хмуро произнес Том.
— Не до конца. Раз уж вы взялись за Темные искусства, то вам следует понять еще одну вещь. Хогвартс, насколько я знаю, учит защищаться от черной магии. В Британии Темным искусствам учат либо отпрысков некоторых старых семей, либо уже на месте работы. У Дурмстранга другая философия. Мы считаем, что человек должен увидеть все стороны магии. И здесь кроется очень неприятное для вас следствие. Как вы думаете, в чем опасность Темных искусств?
— В том, что это сильное оружие, которое нельзя доверить каждому встречному? — Том Реддл улыбнулся, держа хорошую мину при плохой игре.
— Отчасти. Чтобы такие заклятия работали как следует, вам следует желать. Желать власти, чужой боли, чужой смерти. Пробуждать сильные чувства, которые могут легко завладеть человеком. Это опасное знание, и, по моему глубокому убеждению, волшебник, желающий постичь опасное знание, должен чем-то за него платить. Я не о деньгах. Это… пошло. Тот, кто хочет только получить и ничего не отдать, отдаст все. Он станет рабом своих желаний. Если вы посмотрите на биографии тех, кто практиковал черную магию, вы увидите эту закономерность.
Верховцев помолчал, смотря на лицо Тома.
— Вас интересует, что отдал я. Это просто написано на лице.
Риддл кивнул в ответ, не думая отпираться.
— Думаю, что для меня это была часть личной свободы, учитывая мою работу на государство. Что-то мне подсказывает, что такой путь вы никогда не выберете, следовательно, мой опыт для вас малополезен.
— Вероятно, да.
— Поэтому я вам настоятельно советую перед тем, как практиковать черную магию и дальше, — Верховцев выделил голосом последнее слово, — задуматься о самоконтроле и решить для себя, чего же вы хотите. Без этого, я боюсь, ваше будущее туманно, несмотря на весь ваш потенциал.
* * *
— Позвольте представить вам Андрея Андреевича Мытаря, начальника нашего департамента международного сотрудничества, Чрезвычайного и Полномочного Посла.
Рядом с Верховцевым возник еще один человек. Его волосы не тронула седина — они оставались темными, хотя на голове уже появились залысины. Краучу показалось, что Мытарь чем-то неуловимо похож на Верховцева, хотя дипломат и был заметно моложе. Высокие скулы и, как ни странно, очки, только усиливали на это впечатление. Или эти двое были дальними родственниками, или обоих отметила одна печать.
— Мы внимательно вас слушаем в нашем кругу, — произнес Мытарь после рукопожатия.
— Ведь вы догадываетесь, господа, что даже после недавних событий Скримджеру осталось не так долго держаться у власти, — произнес Волдеморт. — Британское министерство магии падет в течение года. Вы согласны?
— Если вы как-то решите проблему Дамблдора, — сказал Верховцев.
— Это решаемая проблема. По тому, что директор Хогвартса почти не появляется на публике, вы можете сделать вывод об ухудшении его самочувствия.
— Допустим, — голос Мытаря оказался совершенно безэмоциональным.
— Следовательно, Министерство скоро будет моим. В сложившейся ситуации, я думаю, нам стоит обсудить сотрудничество.
Собеседники Волдеморта молчали очень долгую секунду.
— Очень хорошо, — сказал, наконец, Мытарь. — И какого рода сотрудничество вы нам предлагаете? Мы не можем по объективным причинам предоставить вам средства или бойцов.
— Бойцов и средств у меня достаточно, — Крауч видел Темного Лорда со спины, но почувствовал, что сейчас тот довольно улыбнулся. — Если я говорю о падении Министерства, как о свершившемся факте, то, наверное, недостатка в силах у меня нет. Но мне бы хотелось немного упростить задачу.
— Каким образом? — спросил Верховцев.
— Фадж успел основательно связаться с французским министерством. Я не исключаю, что после падения Скримджера они прибегут, как побитые собаки, к тому же Годфруа, и будут умолять о помощи. Я не хочу встречать французский аврорат. Я не хочу, чтобы Гарри Поттер нашел новый кружок, готовый поднять его на щит. Наконец, я не хочу, чтобы остатки моих противников на Острове получали поддержку из-за рубежа. И я думаю, что в этом мне можете помочь вы, несмотря на все наши разногласия в прошлом. Мир изменился достаточно, не так ли, господин Верховцев?
— Более чем, лорд Волдеморт, — сухо ответил старик. — Но все сводится к вопросу об условиях нашего сотрудничества.
— Я помню про цену, — довольно произнес Волдеморт. — Чего же вы хотите за саботирование решения о вводе авроров в Британию и неучастие вашего государства в конфликте?
— А так же Каркарова, — заметил Мытарь.
— Ах, да, мне в самом деле приятно, что вы наказали моего беглого слугу. Так чем же мне благодарить вас? Хотите, я подарю вам Антонина Долохова?
Барти открыл рот от изумления. Безликие волшебники переглянулись и зашевелились, как вампиры, ощутившие запах свежей крови.
— А зачем нам Антон Долохов? — произнес Верховцев через пару секунд. — Мир действительно изменился, лорд Волдеморт. Не скажу, что я рад этому, в моем возрасте поздно себя менять, даже моему коллеге уже поздно. Но я осознаю объективную реальность. Можете оставить Антона себе, я хочу более ощутимых вещей. Как вы думаете, Андрей Андреевич?
— Я думаю, что нам понадобится информация об интересах французского бизнеса, — сказал Мытарь. — Саботирование ввода авроров в обмен на информацию.
— И кроме того, — добавил Верховцев. — Я остаюсь тем же, кем был всегда. Мы окажем две услуги, и две должны получить взамен. У нас большая страна, в которой много проблем, лорд Волдеморт, и лично я не хочу их плодить. Поклянитесь, что вы никогда больше не появитесь на территории России. Если вы согласны, то мы сейчас же заключим Непреложный обет.
— Пусть будет так, — Волдеморт не раздумывал. — Давайте уточним формулировки.
CXVII. Тайны
Долохов спал. Если бы кому-то в этом блоке Азкабана довелось вырваться из тревожного забытья, выйти к его решетке и всмотреться в темноту — они бы увидели, как волшебник вздрагивает. Вот уже несколько ночей он видел один и тот же сон. Этот сон начал приходить к нему почти полвека назад. В пятьдесят втором он видел его чуть ли не каждую ночь. В семидесятые сон немного отступил: Антон видел его лишь пару раз в год. Сейчас, в эти месяцы, сновидение являлось в память, стоило Долохову лишь закрыть глаза.
Он бежал по мрачным коридорам, подсвеченным лишь редкими светильниками. За долгие годы он успел узнать, куда ведет тот или иной поворот. Будь вокруг него коридоры замка, лес с вековыми деревьями, маггловский город — две вещи оставались неизменными. Мрак вокруг него и Тень.
Он бросил быстрый взгляд через плечо: вдали, в черноте скользнула неясная фигура. Не дементор, ни в коем случае не дементор. Тоже темное, мрачное, ужасающее существо — но совершенно другой породы. Оно даже не шло — оно скользило черной тенью среди теней. Одну секунду Долохов смотрел назад, и за эту единственную секунду существо приблизилось на несколько метров.
Антон побежал, все быстрее и быстрее. Из ночи в ночь он бежал по одному и тому же маршруту. Он уже запомнил, какие двери надо открывать, но, как бывает только во сне, тыкался во все двери, как в первый раз. Чем дольше он возился, тем ближе подбиралось существо.
Как и сотню раз до этого, он вбежал в комнату с лишь одним выходом. Затравленно огляделся по сторонам, будто на сто первый раз кто-то проделает в этом крошечном закутке проход. Захлопнул дверь. Вдел засов. И тут же отпрянул к дальней стене. Массивная деревянная дверь вздрогнула и истлела, как листок бумаги, к центру которого поднесли огонь.
Вот теперь Долохов не чувствовал, а видел, что перед ним не дементор. За клубами темноты он видел сухощавую человеческую фигуру, очень похожую на него самого. В дверь проскользнули неясные, дымящиеся, крохотные тени и расселись по углам, как зрители; Долохов услышал тихий шепот, который медленно нарастал, заглушая его хриплое, сбившееся дыхание. Существо сделало шаг вперед, и Долохов проснулся, за миг до того, как из-под плаща появятся одетые в металлические перчатки руки…
…Антон подскочил на топчане и осмотрелся. Он снова был в Азкабане. Холод тюрьмы не шел ни в какое сравнение с могильным холодом из сна. Волшебник сел и негромко выругался. Спать ему больше не хотелось.
Что это за существо? Явно не угрызения совести. Чтобы они появились, эти угрызения, надо сначала раскаиваться. Долохов не раскаивался. С тех самых пор, как Антон решил не возвращаться в Союз, он не раскаивался. Даже когда они на Смоленщине сжигали вместе с жителями деревни волшебников, Антон не ощущал ничего похожего на жалость. Быдло, скот, задуренные существа, лишь внешне похожие на людей, предавшие кровь и самую свою суть — как их можно было жалеть?
— Печеное мясо! — сказал тогда Герхарт, оглядывая догоревший сарай. И Долохову было весело вместе с остальными.
Нет, он не каялся даже тогда, когда в памяти еще свежи были мольбы, вопли ужаса и запах паленой плоти. Здесь и сейчас — и подавно. То, что приходило к нему во снах, не было совестью. У него было другое имя.
Страх.
* * *
Драко огляделся по сторонам и только после этого двинулся к Запретной секции. Время он выбрал удачно. В разгар обеда в библиотеке никого не было, если не считать старушку Пинс и двух близняшек Патил. Первая — зло неизбежное, вторые… судя по тому, как они шепотом о чем-то спорят, им не до Малфоя. Перед самой дверью Драко остановился. Два рыцаря-часовых повернули к нему шлемы.
— Допуск, — произнес один из них бездушным механическим голосом.
Малфой протянул бумагу, подписанную Слагхорном. К Снейпу он с этим вопросом не подходил; догадался сам, еще без участия тетушки. Рыцарь всмотрелся в разрешение прорезью шлема: глаз под доспехом не было. Даже намека на тело под доспехом не было.
— Можете пройти, — сказал рыцарь.
Драко прошмыгнул мимо двух металлических громадин. С самого сентября часть рыцарей сошла с постаментов. Чудаковатый сэр Кедоган не шел ни в какое сравнение с мрачными молчаливыми големами. Драко знал, что история о заточенных в доспехах душах сквибов всего лишь глупая байка, но вот конкретно в этот год он начал сомневаться. Когда оба рыцаря скрылись за углом, Малфой вздохнул с облегчением. По правде говоря, он опасался этих статуй, оживленных Флитвиком.
Оглядевшись по сторонам, Драко вытянул из внутреннего кармана бумажку. Внимательно прочитал. Сложил ее и снова засунул в карман. И, больше не мешкая, начал искать.
— «Вампиры. Жизнеописания князей», — пробормотал Малфой. — Зачем это надо?
Мадам Блэк — Драко так и не привык называть ее тетей — не говорила, зачем ей эта книга. Явно не для исторических изысканий и не для того, чтобы почитать что-то на досуге. Впрочем, Драко и не спрашивал: он понимал, что мадам Блэк все равно ничего ему не скажет.
Может, для исследований, может, там есть какой-то интересный факт. Драко пока не знал. Он медленно шел вдоль стеллажей, читая заглавия книг. Среди томов, посвященных нежити, ничего интересного не находилось. Что-то похожее нашлось в самом конце: старая книга с полустертой надписью. Малфой наклонился, чтобы рассмотреть название.
В этот момент он услышал громкие шаги. Драко вздрогнул от неожиданности, обернулся, чуть не упав, и уставился в коридор. По коридору, мерно печатая шаги, прошел рыцарь.
Малфой вздохнул и подождал, пока рыцарь уйдет подальше.
Снова пристроившись к полке, он прочитал название. Нет, про вампиров, но про физиологию. Не про жизнеописания. Где же тогда эта книга? Может… Малфой чуть не хлопнул себя по лбу. Он искал книгу в разделе, посвященном нежити. Но жизнеописания — это еще и история.
Он почти сразу нашел старый потрепанный том. Аккуратно вытянул его. Руки зачесались было открыть книгу прямо тут, но Драко быстро справился с соблазном. С жизнеописаниями вампиров под мышкой он двинулся назад, мимо безмолвных железных големов.
— …Хорошо, пусть будет «темные ангелы». А как ты тогда истолкуешь слова «адепты Астарты»? — донесся до Малфоя голос Падмы Патил.
Малфой поморщился. Вот у кого точно нет проблем.
* * *
— Старина Пий уже идет наверх, так? — Беллатрикс аккуратно плеснула в стакан огневиски на полпальца. — Будешь?
— Не откажусь, — Тонкс закинула ногу на ногу.
Племянница успела освоиться на Гриммо. Конечно, внимательный человек увидел бы, что родовое гнездо для Тонкс не было домом, в котором она родилась и выросла. Ряд мелких деталей давал понять, что девушка привыкла жить иначе. Впрочем, Беллу волновал не образ жизни племянницы, а ее ценности и лояльность.
«Дурак ты, Скримджер, — подумала она, плеснув огневиски в стакан для Доры. — Да и профессор Дамблдор тоже не спохватился вовремя. Сириус, Дора, даже оборотень, дружок Сириуса… всем им хочется — обоснованно хочется — действия, они не будут сидеть и ждать. Даже если сидеть и ждать — самое умное, что можно сделать. Просто я это понимаю, а вы — нет. Или понимаете, но чистые руки для вас важнее».
— А что еще рассказывают твои министерские друзья? — спросила Белла, когда виски прокатился огненным комком по пищеводу.
— То же, о том же, — сказала Тонкс. — Любой разговор сводится к разброду и шатаниям. Ситуация особо не изменилась.
— Не рвешься туда?
— А если бы и рвалась? — хмыкнула Тонкс. Кончики ее волос порыжели. — Племянницу госпожи Блэк там не ждут. Министерство играет в политику. У них враг ходит по коридорам, а они… ай, — Тонкс махнула рукой.
— В самом деле ходит? — хмыкнула в ответ Беллатрикс.
— Тетушка, — Тонкс поморщилась. — Если министерство до сих пор не проводит проверку на «Империо», а по нему спокойно ходят люди с меткой и не из… — короткая пауза, — нашего лагеря, то какой еще может быть ответ?
— Никакого, — Беллатрикс опустилась в кресло. — В ту войну у нас было много осведомителей. Тот же Руквуд. Но, правда, они были добровольными. Правда, и Темный Лорд был настоящим. А вот сейчас я больше верю в «Империо».
— И я.
— Как у вас с Поттером? Все хорошо? Мне стоит говорить с твоей матерью? — бесцеремонно поинтересовалась Белла.
— Я думаю, пока не стоит, — ухмыльнулась Тонкс. — После войны я сама поговорю. Сейчас просто рано, да и вообще не думаю, что мне кто-то помешает.
— Узнаю дочь Андромеды.
— Что мне придется куда-то сбежать, я тоже не думаю, — добавила Тонкс. — Гарри сам готов уйти куда угодно, лишь бы приняли. Раньше он часто бывал у Уизли, но Джинни много общается с Малфоем, так что если очень цинично, тетушка, у вас огромное преимущество.
— Это хорошо… — произнесла Беллатрикс с непонятной интонацией.
— Я хорошо помню про интересы семьи. Мы уже говорили об этом. Но и я говорила — идет война.
Беллатрикс помолчала. Что-то ей подсказывало, что наступает секунда, в которую можно задать тот самый вопрос, ради которой эта встреча затевалась.
— А если коснуться интересов семьи плотнее… — очень медленно, будто нащупывая путь, заговорила она.
— Я вся внимание, тетушка. Что надо будет сделать?
Тонкс села ровно и пристально посмотрела на тетушку. Она избавила Беллатрикс от хождения вокруг да около, дала сразу перейти к главному и за это Белла была ей по-настоящему благодарна.
— Нужны уши в министерстве, — негромко сказала Беллатрикс. — Такие, о которых не знает ни Дамблдор, ни фальшивый Волдеморт, ни кто бы то ни было.
— Вот как, — Тонкс еле заметно приподняла брови.
— Но вербовка не пройдет, — Беллатрикс ответила на незаданный вопрос. — Некого там вербовать, да уже и незачем.
Тонкс ничего не сказала. То ли она ждала, когда тетушка разжует план до конца, то ли уже поняла, в чем дело, но собиралась дождаться слов Беллатрикс.
— Когда Министерство падет — а оно падет — все наши связи будут перерублены. И вот тогда мне потребуется человек, который будет в курсе всего. Желательно, на хорошей должности. Желательно, малозаметный.
— А претензий к наблюдательности и интеллекту человека не будет, — сказала Тонкс с таким видом, что Белле стало ясно: племянница все поняла. — Главное другое.
— Главное, чтобы человек не перебил в Министерстве все, что только бьется, — пояснила Белла. — Потому что наблюдательность и ум меня устраивают.
— Это должна быть женщина, — продолжила Тонкс. — Одинокая. Желательно, чтобы она жила на работе. Такие никому не интересны. Еще нужно, чтобы ее функционал не требовал чего-то кроме исполнительности. И, конечно, ее кратковременного отсутствия никто не должен заметить.
— Никто, — сказала Беллатрикс.
— Когда Министерство падет, много что можно будет сделать без малейшего внутреннего сопротивления. Ведь так, тетушка? Для такого плана нужны воспоминания человека, надо досконально знать его привычки, отношения с коллегами. Это работа, которая займет много времени.
— Часть этой работы можно делать уже сейчас.
— Еще надо будет объяснить многим, куда делась Тонкс… — продолжила девушка. — И где-то держать оригинал на всякий пожарный случай.
— Это тоже решаемо.
— Но и выгод много, — Нимфадора нервно облизнула губы. — «Империо» был бы проще, но результат хуже.
— То есть ты согласна.
— Да, — очень просто отозвалась Тонкс. — Это войдет в историю. Дьявольский план, который назовут еще как-нибудь…
— Callidus.
— Как-как?
— Callidus, — повторила Беллатрикс. — Искусный, ловкий, хитрый, избретательный. Лукавый еще. Если тебе нужно название, вот оно.
* * *
Беллатрикс коснулась старой книги без благоговейного трепета. Племянник лично принес ей «Жизнеописания князей» через Исчезательный шкаф. Принес — и тут же исчез, оставив после себя лишь книгу и несколько почтительных слов. Стоило бы зайти к Руквуду, но Беллатрикс не удержалась и открыла книгу прямо в подвале на той странице, на которую давала ссылку Кассиопея.
«История примечательной во всех отношениях леди Кармиллы Сангвины началась в тот вечер, когда древний, как Британия, Измаил Сассамон совершил одну из эпатажнейших своих выходок, явившись на Маскарад тысяча пятьсот семидесятого года с человеческой волшебницей. Софи Лестранж, по всей видимости, является единственной в Западной Европе ведьмой, присутствовавшей на маскараде вампиров в качестве полноправной участницы торжества. Известно, что уже к следущему вечеру молодая волшебница была обращена самим Сассамоном и взяла себе новое имя».
— Вот как, — Белла не заметила, что произнесла эти слова вслух. — И зачем это Кассиопее?
CXVIII. Полное знание
— Зачем это понадобилось Кассиопее?
Лежать под тяжелым одеялом было тепло и удобно. Настолько удобно, что даже пульсирующая боль в темени унялась и отступила куда-то вглубь. Беллатрикс покосилась на часы: время подбиралось к полуночи. Она проснулась несколько минут назад, и, едва вынырнув из беспокойного сна, повторила вопрос — зачем Кассиопее нужны книги про вампиров?
Странно было видеть среди трудов по черной магии сборник жизнеописаний вампиров. Что такого могло лежать в исторической хронике? Что такого можно оттуда почерпнуть? Ответа на этот вопрос Беллатрикс не находила. Зато головная боль нашла ее и снова вонзилась в темя тупыми гвоздями. Ведьма прикрыла глаза. Ей хотелось спать, но боль не давала ей заснуть. Через пару секунд Белла взялась за колокольчик.
— Принеси болеутоляющее, — приказала она Кричеру.
— Как ваше самочувствие, внучка?
Даже в темноте Беллатрикс заметила, как небольшой портрет пришел в движение. Кассиопея Блэк просунула голову в раму и осмотрела спальню.
— Не спорю, что я бестактна, но раз вы не спите, думаю, мы можем еще немного побеседовать. После лекарства, конечно же.
«Она и это слышала», — подумала Беллатрикс. Скорее всего, Кассиопея терпеливо ее дожидалась, а значит, об отказе от разговра не стоило и думать. Беллатрикс поднялась с кровати, выпила принесенное зелье и зажгла неяркий свет.
— Что вы вычитали в «Жизнеописаниях князей»? — сразу же спросила Кассиопея.
— Только упоминание о том, что Кармилла Сангвина была обращена, — Белла подперла подбородок руками. — Ее имя до обращения, подробности бала. Но не более того. Мне непонятно, какое отношение имеет этот текст к изысканиям.
— А вам и не должно быть понятно…
— То есть не должно?! — раздраженно переспросила Белла.
— Понятно должно стать мне, чтобы я обошла чары Отдела даже в посмертии, — терпеливо пояснила Кассиопея. — Все это якоря, за которые держится моя память.
— Даже любопытно, почему нельзя было просто законспектировать результаты вашей работы… — Белла осеклась.
— Превосходно, — пожала плечами Кассиопея. — Я так и вижу, как под Веритасерумом мне задают вопрос: «Сохранили ли вы результаты ваших исследований вне Отдела Тайн?». Как же я на него отвечу? Впрочем, спросонья и с больной головой можно спросить и не такое. Значит, Кармилла Сангвина. Как ее звали до обращения?
— Софи Лестранж.
— Софи… — Кассиопея произнеса имя очень медленно, будто вкладывала кусочек мозаики в отведенное ему место. — Теперь кое-что проясняется. Слушай внимательно, что нужно сделать. Найди Кейна и спроси у него самую малость: подробное описание старого ритуала усыновления. До пятнадцатого века.
* * *
Самый успешный и значимый вампир Британии жил в небольшом частном доме. Джордж Кейн почти сто лет занимался изучением и систематизацией обрядов. Старик знал или мог вспомнить буквально каждый ритуал и традицию, которыми волшебники обставляли свою жизнь в течение столетий. Иногда старые семьи преодолевали свои предрассудки и приглашали вампира в качестве церемонийместера. Гораздо чаще Кейн выступал в роли консультанта. Все это позволяло ему считаться среди вампирского сообщества эталоном успешности.
Хозяин встречал Беллу на крыльце, стоя под внушительным козырьком. Без лишних слов волшебница и вампир скрылись в домике. Беллатрикс не без удивления обнаружила гроб в том мест, где обычно стоит кушетка.
— Традиции, госпожа Блэк, — проскрипел Кейн, роясь в верхних полках. — Церемонимейстер должен блюсти определенные традиции.
Беллатрикс удостоила вампира кивком. Обстановка ей напоминала дом Снейпа, только еще более тесный и заставленный пыльными книгами. Даже гроб и клыки хозяина не перебивали это ощущение ветхости.
— Вот, мадам Блэк, — гордо произнес вампир, достав том. — Отсюда можно взять всю процедуру. Будете копировать?
— Буду, — сказала Беллатрикс и полезла за кошельком. Расценки она узнала заранее.
Выйдя из домика, ведьма сначала постояла пару минут, вдыхая свежий воздух, и только затем отправилась домой.
* * *
Они с Кассиопеей дождались глубокого вечера, когда обитатели дома разбредутся по своим делам; к жене, к ребенку, в лабораторию. Две ведьмы обосновались в одной из комнат на втором этаже, там, куда редко кто заходит.
Кассиопея слушала внимательно, не перебивая. На своем портрете она подалась вперед и, подперев подбородок руками, смотрела куда-то сквозь Беллу. Беллатрикс не могла отделаться от ощущения, что она смотрит на свою собственную копию. Портрет Кассиопеи располагался поодаль от светильника, и полумрак вокруг портрета сглаживал небольшие различия между двумя женщинами.
— Все? — спросила Кассиопея, когда Белла закончила читать.
— Да, это весь ритуал, — Беллатрикс отложила бумаги. — Я даже не представляю, какую полезную информацию он может дать.
— Достаточно того, что это представляю я, — Кассиопея сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и отстукивала пальцами такт. — Теперь уже практически полностью. Достаточно трудно было восстановить все в памяти, но все-таки возможно. Мне потребуются еще сутки, чтобы уточнить последние детали. Надо будет встретить Слагхорна и побеседовать.
— Слагхорна? — Беллатрикс приподняла бровь. — То есть вы хотите сказать, что Слагхорн не просто берег документы, а вообще что-то знает о ваших изысканиях?
— Я не хочу сказать, а говорю открытым текстом, — Кассиопея еле заметно улыбнулась. — Гораций знал некоторые вещи, бесполезные для него, но последние кусочки головоломки для меня.
— То есть у Дамблдора есть кусочки мозаики?
— У Дамблдора их не будет, — Кассиопея подалась вперед в нарисованном кресле. — По меньшей мере, я в этом уверена.
— Слагхорн друг Дамблдора, бабушка, — Беллатрикс начала закипать. — Или вы знаете что-то, чего не знаю я? Он, конечно, ваш коллега, но…
Белла отвела взгляд в сторону. Среди библиотечных книг и журналов она легко могла бы найти брошюры, статьи и даже несколько монографий за авторстовом Слагхорна и Кассиопеи Блэк. Но то, что они долго работали вместе, не внушало Белле особой уверенности в надежности Слагхорна.
— У меня есть более чем серьезные причины доверять Горацию. Жди меня. Следующим вечером в кабинете.
Кассиопея поднялась и вышла за край рамы, не попрощавшись.
* * *
Очередное эссе отправилось в стопку проверенных работ. Гораций грузно поднялся из кресла и прошел к столику с закусками. Старый волшебник взял колечко засахаренного ананаса и откусил небольшой кусок. Слагхорн двигал челюстями так, будто он не лакомится любимым блюдом, а заливает топливо в бензобак.
— Скучаешь, Гораций? — Слагхорн вздрогнул и повернулся на звук.
Кассиопея Блэк возникла на пейзаже, который Слагхорн повесил на самом видном месте.
— Да вот, проверяю работы, — старик машинально пригладил свои висячие усы. — Здравствуй, звезда моя. Как ты себя чувствуешь?
— Как себя может чувствовать портрет? — пожала плечами Кассиопея. — Все как обычно, Гораций. Все в делах, заботах и недостатке информации.
Оба помолчали, как будто каждый из них знал, что собеседник хотел сказать что-то другое.
— Тебе племянники пишут?
— Пишут, — Слагхорн прошагал к креслу и плюхнулся в него. — У них порядок. А у твоих родственников?
— Я надеюсь, ты не сильно обижен на Беллатрикс, — Кассиопея уселась на траву, скрестив ноги.
— Не сильно, — Гораций грустно улыбнулся и бросил взгляд на дверь.
— Ждешь кого-то? — быстро спросила ведьма.
— Нет, никто прийти не должен. Ты по делу? — печально спросил Гораций.
— Прости, но да. По тому самому делу, — вздохнула Кассиопея и подалась вперед — казалось, что она хочет выпасть из пейзажа в комнату. — Мне нужно, чтобы ты прочитал мне ту самую пару наших статей. Остались последние куски моей головоломки.
Гораций поерзал в кресле и покосился на сундук.
— Рискованное дело ты затеяла, звезда моя, — произнес он. — Ты уверена, что вспомнишь все правильно?
— Уверена, — отрезала Кассиопея. — Все было тщательно продумано, и ты это знаешь.
Слагхорн потянулся за платком и вытер взмокший лоб. Старик приподнялся и снова сел, откинувшись на спинку.
— Гораций, ну право, не переживай так сильно, — подбодрила его Кассиопея. — Когда я пришла к тебе объясняться, ты и то нервничал меньше.
— Я тогда был моложе и хорошо знал, как себя вести с шестнадцатилетней школьницей, — беззлобно проворчал Слагхорн. — И ты уже в том возрасте отличалась редкой адекватностью.
— Ну да, я потерпела два года до выпуска, — улыбнулась Кассиопея. — Профессиональную этику всегда надо уважать.
— И ты знаешь, что я перестраховщик, — негромко сказал Гораций.
— Знаю, — вздохнула женщина. — Ты всегда им был и это очень редко было плохим качеством. Еще я знаю, что ты всегда из-за чего-то беспокоился. Шестьдесят лет мы были вместе, и не было месяца, чтобы ты не брал что-то в голову. То ты старый, аж на целых пятнадцать лет старше, то ты толстый, то ты расстроен тем, что мы никак не сможем узаконить наши отношения. Я уже привыкла, мой умный перестраховщик. Я знаю, что ты всегда беспокоился за меня. Знаю, что тебе невыносимо одиноко и я прихожу не так часто, как стоило бы. Прости.
— Все я понимаю, — Слагхорн поднялся, пыхтя, и протопал к сундуку. — Нечего терять времени, звезда моя. Да, вот нечего терять времени!
Гораций с усилием поднял крышку и принялся рыться в сундуке. Своими короткими ножками, объемным животом и пыхтением он напоминал крота. Книги, стопки бумаг и вещи, которые он складывал на пол, только усиливали это сходство. Наконец, он вытянул два старых журнала.
— Мерлин с тобой, — Гораций положил периодику на стол и одним заклинанием отправил в сундук все, что до этого оттуда вынул. — Сейчас буду тебе читать. Сиди и запоминай.
Слагхорн неуклюже надел очки.
* * *
Поздним вечером следующего дня Беллатрикс сидела в кабинете и терпеливо ждала. Время тянулось медленно, как патока. Ведьма пыталась отвлечься от мыслей о предстоящем разговоре, но безрезультатно. Что бы Белла ни делала, она постоянно возвращалась к Кассиопее и ее изысканиям. Разрозненные факты упорно не желали складываться в картину. Появление двоюродной бабки Белла восприняла как избавление. Но вместе с Кассиопеей на портрете возник Финеас Найджелус Блэк.
— Он со мной, — сразу сказала Кассиопея.
— Я думаю, что мы сразу перейдем к делу без лишних расшаркиваний, — начал старый директор. — Давным-давно, моя любезная праправнучка, я навел вас на некоторые моменты истории семьи.
— Я помню, — отозвалась Беллатрикс. — Должна признать, что это было откровением. И еще я помню, что это не полная информация.
Боль подобралась к ней, робко кольнула ее в темя и тут же скрылась, как будто ее напугал Финеас Найджелус Блэк.
— Вы догадываетесь, зачем это было сделано, — продолжил Блэк. — Я постарался убедить вас отступить от некоторых догм. Однако, перейдем к делу. К тому полному знанию, которое я обещал. Вы хорошо себе представляете положение, в котором оказались Блэки в начале восьмидесятых. Единственной, кто мог бы продолжить семью, оставались вы, Беллатрикс. Регулус пропал, и уже тогда было ясно, что он погиб. Сириус сидел в Азкабане, как и вы, но пожизненно. Андромеда отстранена от наследования. Из всего поколения оставались только вы с ощутимыми шансами выйти из тюрьмы. Простите мне этот цинизм, но я и внучка не питали иллюзий насчет здоровья вашего супруга и его шансов прожить десять лет.
Беллатрикс тяжело вздохнула, вспомнив сову с двумя письмами.
— Рудольфус Лестрейндж был хорошим волшебником, — хмуро сказал Финеас Найджелус Блэк. — Но я продолжу, если вы позволите.
— Я и так догадываюсь, — Беллатрикс забарабанила пальцами по столу. — У вас был некий план продолжить наш род по женской линии. Но семья продолжается по линии Сириуса, лорд Блэк. Кроме того, я вышла из тюрьмы сорокалетней нерожавшей женщиной с окончательно подорванным здоровьем. Даже сейчас я не могу похвастаться отличной формой. Как вы собирались это обойти? Ведь ради этого вы пришли?
— Кассиопея, — негромко приказал директор.
— Ты знаешь, что я и Руквуд работали по смежным направлениям, — заговорила Кассиопея. — Однако мои изыскания были далеко не так безобидны. Придется сделать небольшую экскурсию в прошлое, чтобы ты понимала весь механизм. Тебе известно, что сотрудники Отдела Тайн, выходя на пенсию, подвергаются стиранию памяти. Но процедура достаточно топорна и, оставив подсказки, я смогла обмануть эти чары даже с портрета.
— Какое неуважение к Министерству, — поцокал языком Финеас Найджелус.
— Самое обыкновенное, — глаза Кассиопеи превратились в две узенькие щелочки. — Цена за добытое нашей группой знание была уплачена. Если Багнолд и ее пацифистское сборище идиотов решили сломать то, до чего не дотянулся Нобби Лич — это не моя проблема. Я вынесла образец, обреченный на утилизацию.
— Так, — Белла нервно облизнула губы.
— Я буду немного многословна, — Кассиопея нагло уселась на подлокотник директорского кресла, и старший Блэк чуть отодвинулся от внучки. — Мое направление не касалось Фиософского камня. Оно относилось к черной магии, настоящим Темным Искусствам. К Хаосу, как ты любишь говорить. Что ты знаешь о Кармилле Сангвине?
— Вампирша, которая пыталась омолодиться, купаясь в крови девиц, — пожала плечами Беллатрикс. — Это если из элементарного курса истории магии.
— Именно, — кивнула Кассиопея. — Она пыталась. Не очень удачно, увы. Древняя магия вся такая — величественная, но не оптимальная. Но для нас интересно то, что в начале своего существования Сангвина была человеком. А еще для нас интересно то, что эта процедура была исследована мной.
— Она была вампиром, — Беллатрикс уставилась на бабку колючим взглядом.
— А я не предлагаю тебе стать вампиром, — Кассиопея улыбнулась. — Я предлагаю тебе молодость. Слушай внимательно и запоминай, что я тебе скажу. У меня получилось сделать омолаживающую процедуру, взяв как источник не просто кровь, а страдания. Чернейшая вещь, чудовищная, но работавшая. Пришлось долго изучать дементоров и нежить. Мы все догадывались, какой мы тебя дождемся. И поэтому, когда Багнолд решила уничтожить всю документацию по проекту, я вынесла несколько артефактов и нашла способ восстановить ритуал. Изделия настроены на тебя. Так что здесь, на Гриммо, лежит подарок старшего поколения Блэков для девочки, которой мы уделили мало времени. В доме спрятана твоя молодость.
CXIX. Интересы сторон
Сириус аппарировал к самому барьеру Хогвартса. Пару секунд он оглядывался по сторонам, взяв палочку наизготовку. Затем в вечернем сумраке мелькнула фигура Дамблдора, и Блэк немного расслабился.
— Профессор Дамблдор. Вы меня звали, и я пришел. Что-то случилось?
— Сириус, — только сейчас Блэк увидел, насколько Дамблдор постарел и осунулся. — Времени очень мало, и очень многое еще не сделано. Я провел свои изыскания и уверен, что докопался до многого. Но еще не до всего.
— Так, — кивнул Сириус.
— Здесь лежат ответы на многие вопросы, — директор достал колбу с нитями воспоминания. — Ты сам разберешься, что с ними делать. Лишь об оном прошу тебя: сначала просмотри все это один.
— Вы хотите сказать… — начал Сириус, но Дамблдор перебил его.
— Я все знаю, мальчик мой, — сказал он голосом безмерно уставшего человека. — Я знаю, что единственной, кто тебе поверил, была Беллатрикс. Но тебе стоит помнить, что ее люди имеют свои интересы. И даже больше: твоей кузине угрожает опасность не только от Волдеморта. Не исключаю, что ее судьба окажется в твоих руках. Просмотри мои воспоминания. Ты сам разберешься, что с ними делать.
Дамблдор, ни говоря больше ни слова, развернулся и пошел к Хогвартсу.
— Я тоже рад вас видеть, профессор, — негромко произнес Сириус, провожая взглядом согбенную фигуру директора.
Содержимое флакона переливалось всеми цветами радуги.
* * *
Вальбурга хмуро посмотрела на сына и задернула шторки. Последние месяцы старуха предпочитала молчать, за что Сириус был ей только благодарен. Блэк поднялся наверх; флакон он сразу спрятал в карман.
— Привет, милая, — Бродяга обнял жену и ткнулся носом в ее крашеные в угольно-черный цвет волосы. — Как Реджи?
— Спит, наконец, — Пенелопа посмотрела на мужа взглядом человека, который сбросил тяжелый груз. — Он неугомонный.
— Как и все Блэки, — улыбнулся Сириус. — Белла где?
— Внизу, — Пенелопа показала взглядом на лестницу. — В чем-то копается уже час. Остальных она с собой не взяла.
— Эт-то хорошо… — протянул Сириус.
Через полчаса он уже сидел в дальней комнате, закрыв дверь. Пару секунд он рассматривал воспоминание. Его непривычно яркий свет казался угрожающим. Наконец, Сириус решительно перевернул флакон и окунулся в Омут Памяти…
…Дамблдор выглядел еще более уставшим, чем при встрече. Он сидел за столом, и Сириус отчетливо видел его почерневшую левую руку.
— Сириус, — негромко произнес старик. — Я провел некоторые изыскания. Мы можем утверждать, что целью Волдеморта было создание семи крестражей. Пока точно неизвестно, сколько их сделано в действительности. Я не готов сказать, возможно ли создать крестраж в живом объекте. Мне удалось отследить интерес Волдеморта к некоторым артефактам, но это уже знает Гарри и он сам расскажет тебе обо всем. Есть вещи, которые заслуживают серьезного разговора гораздо больше, чем мои догадки.
Перед тем, как мы начнем говорить, я хочу пояснить две вещи. Я обращаюсь к тебе, потому что ты единственный человек в близком окружении Беллатрикс, который состоит в Ордене. И самое главное — я ничего не требую. Ты сам разберешься, как распорядиться тем, что я тебе расскажу.
Ты помнишь историю, Сириус. Король Гарольд отбил вторжение норвежцев и через три дня узнал о норманнском вторжении. Я боюсь, что мы можем оказаться в положении короля Гарольда. Ты, конечно, знаешь о профранцузском лобби в Министерстве. При Фадже эта фракция успела набрать силы. Но даже Фадж в этом смысле для нас был предпочтительнее Скримджера: сейчас эта фракция не замыкается на министре и пробует вести свою игру.
Я виделся со Скримджером в конце сентября. За пределами силовых ведомств его распоряжения проходят медленно и со скрипом. Боюсь, что самый страшный для нас сценарий начинает медленно воплощаться в жизнь. Если после войны наша экономика сильно пострадает — а она пострадает — кормовая база для Министерства сократится. И тогда все профранцузское лобби начнет торговать суверенитетом страны. Мы получим второе норманнское нашествие. Я боюсь, что это станет самой серьезной нашей проблемой после победы над Волдемортом.
Скорее всего, этого момента я уже не застану, — Дамблдор поднял левую руку, почерневшую и безжизненную. — Ты должен знать, что это такое и сколько мне остается. Может, полгода. В лучшем случае год.
Дамблдор помолчал.
— На самом деле, Сириус, сейчас, когда все уже определено, я нахожу плюс в моем уходе. Позиции французской партии сильнее всего в отделе магического транспорта и международного сотрудничества. Проект обращения к французскому министерству с просьбой о военной помощи зарублен Скримджером до слушания в Визенгамоте. Но никто не гарантирует, что к этому проекту не вернутся через некоторое время.
Ты можешь задать резонный вопрос — где все это время был я? У меня нет исполнительной власти и никогда не было. Нет и команды заместителей и чиновников. Моего авторитета хватало, чтобы не допустить некоторых решений. Я был якорем, который держал наш корабль, но никакой якорь не защитит корпус от пробоины, увы.
На наше счастье, и Кингсли, и Аластор, и твоя кузина настроены более чем серьезно. Я уверен, что и без меня вы добьетесь победы. И вот тут мы подходим к главному. Твою кузину сожрут первой.
Дамблдор замолчал. Пару секунд он протирал и без того чистые очки, давая Сириусу возможность осмыслить простую и пугающую фразу.
— У нее нет опыта политических игр, — пояснил Дамблдор, водрузив очки на нос. — Но она сейчас ведет за собой одну из двух сил, действительно способных воевать с Волдемортом. Боюсь, что после победы ее попытаются поднять на щит. И боюсь, что она не откажется. Ей придется решать множество проблем, с которыми она не в состоянии справиться. Но хуже всего то, что у нее будет право подняться на этом щите. А это значит, Сириус, что именно тебе придется озаботиться ее спасением. Не питай иллюзий, ее собственная организация объединена общим страхом, а для Ордена она была и останется временнным союзником, — Дамблдор подался вперед. — Всем понравится идея свалить свои промахи на нее. Судьба Беллатрикс Блэк и, возможно, даже ее жизнь, будет в твоих руках.
И самое главное, Сириус. Не повторите ошибку Вортигерна. Он тоже собирался победить пиктов, пригласив в Британию саксов. Этого, я думаю, достаточно. Дальше в моих воспоминаниях ты найдешь факты и встречи. Это тебе поможет.
* * *
Сириус собрал нить воспоминания во флакон, медленно положил его в карман и откинулся на спинку кресла. Ему потребовалось усилие воли, чтобы прямо сейчас, сию же секунду, не сорваться с места. Дамблдор разложил по полочкам его собственные страхи и переживания. Но главное — Сириус не знал, с чего именно начать.
Один раз он уже сорвался с места и оказался на двенадцать лет в Азкабане. Тогда все казалось еще более ясным и понятным, но дело повернулось так, что Сириус и сам сел в тюрьму, и не отомстил Петтигрю. Теперь Дамблдор предостерегает его. Но зачем именно его? Он объяснил, зачем, но это объяснение чем-то не устраивало Сириуса.
— А ведь для вас, директор, она тоже только временный союзник, — пробормотал он.
Сириус уважал Дамблдора. Доверял ему, несмотря на историю с Петтигрю. Разделял его взгляды, несмотря на все общение с кузиной. Но при этом сейчас он чувствовал, что в словах Дамблдора стоят интересы, а не просто человеколюбие.
* * *
— Поднеси его поближе, — попросила Кассиопея.
Белла взяла с собой в подвал крошечную рамку. Кассиопея могла видеть почти все, но заглянуть во вскрытый тайник у нее не получалось.
— По-моему, он сломан, — севшим голосом произнесла Беллатрикс.
Обе волшебницы — и живая, и нарисованная — уставились на крошечный, размерами с кружку, котел, испещренный рунами. На его боку проступила узкая бороздка, как будто кто-то провел по котлу ножом.
— Я не чувствую какой-то силы, — добавила Белла.
— И не должна, — Кассиопея вытянулась. — Неужели… да, он испорчен. Эссенция ушла. Если не вся, то значительная доля.
— И как это могло произойти? — резко спросила Белла.
— Дефект металла… Поднеси чуть ближе и посвети. Да, здесь видна раковина. Металл не выдержал перегрузки.
Беллатрикс просто и без слов уселась на пол, поставив котел рядом. Волшебница истерично хохотнула. Хитрый план, воспоминания, запрятанные так далеко, что даже обливиаторы не смогли их вывести, десяток нарушений закона, и все это разбилось о дефект в металлической стенке.
— Это же был артефакт! — чуть не взвизгнула Белла.
— Это было мелкосерийное производство середины века, — Кассиопея на несколько секунд замолчала. — Отнеси меня и котел в лабораторию. Посмотрим, что можно сделать.
Беллатрикс сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и медленно досчитала до десяти. Стало чуть легче. Она, не дожидаясь слов Кассиопеи, снова замотала котел в ткань и спрятала его в рукаве мантии.
Уже при ярком свете и под лупой Беллатрикс смогла рассмотреть трещину получше. Все началось с раковины в стенке. Переполнявшая сосуд магическая сила расшатала слабое место, прорвалась наружу и продолжила разьедать стенку. Как давно котел потерял все запасы эссенции, Белла сказать не могла. Но год назад он уже совершенно точно был безделушкой.
— Что с ним? — спросила Кассиопея. — Его можно починить?
— Если только холодной сваркой, — машинально отозвалась Белла. — Потом обновить рунное кольцо. Но только что толку? Он пуст. Или его можно как-то зарядить?
Кассиопея промолчала.
— Так можно или нет?! — уже резче спросила Беллатрикс.
— Белла, ты ведь уже большая девочка, — очень спокойно сказала Кассиопея. — Как можно зарядить артефакт, который набирает силу от чужих страданий?
— Маггл подойдет? — уточнила Белла, отойдя к вытяжке.
— Нужен маг, — пожала плечами Кассиопея. — Скажи, котел будет работать?
— Нестабильно и недолго, — Беллатрикс щелкнула зажигалкой. — Что бы он ни удерживал, потери энергии начнутся через час и во второй раз его уже не починить. Что в точности он должен делать? Рассказывайте, бабушка, я все-таки хочу понять, во что я впутываюсь.
— Котел страданий обеспечивал энергию для ритуалов омоложения. Насколько я могу судить, все остальные приспособления или целы, или легко приобретаются. Значит, все сводится к накоплению силы, достаточной, чтобы на время повернуть вспять процесс старения.
— И сколько лет ко мне вернется? — Беллатрикс выдохнула струйку дыма.
— Сложный вопрос, — Кассиопея задумалась. — Ответ зависит от очень многих факторов. Чем сильнее маг, чем более сильные эмоции к нему ты испытываешь, тем серьезнее эффект. По моим прижизненным оценкам, максимум — это омоложение на тридцать лет.
— И восстанавливаться будет все, — уточнила Белла.
— Начиная с репродуктивной функции организма, — уточнила Кассиопея. — Этот котел не первый. Эссенцию перекачивали несколько раз. Изначально такие эксперименты проводили в Германии, у нас был только захваченный образец…
— А можно без экскурсий? Неважно, откуда это. Важно, что с этим делать. Я правильно понимаю, что мне предлагается в течение часа запытать насмерть особо ненавистного врага, собрать все в котел и помолодеть, в первую очередь восстановив самую бесполезную часть моего организма?
— Примерно так, — печально согласилась Кассиопея.
— Я, конечно, восстановлю котел, — Беллатрикс тряхнула волосами. — Я буду иметь в виду этот риутал. Но… это не та вещь, которой я займусь, бросив все. Мне плевать на моральную сторону дела — я особо это выделю — но все-таки мне надо найти подходящую жертву.
* * *
Беллатрикс нервничала. Сириус не находил себе места. Пенелопа хорошо это видела. Ужин проходил в каком-то подавленном молчании. Казалось, что и Сириус, и Беллатрикс собираются друг другу что-то сказать, но оба не решаются начать разговор.
CXX. Дело жизни
Тени оживали. Какие-то неясные полупрозрачные сгустки тумана скользили по границе восприятия, давали себя увидеть боковым зрением и тут же исчезали, стоило лишь навести на них взгляд. Существ было только видно, но не слышно. Или они двигались беззвучно, или настолько тихо, что мерный голос Руквуда гасил все звуки. Беллатрикс поймала себя на мысли, что не может вспомнить ничего подобного. Ее знаний черной магии не хватало.
— Руквуд, — Беллатрикс приподняла ладонь, прерывая чужую речь, — Ты ничего не замечаешь?
— Нет, — маг сощурил единственный глаз. — А разве должен?
Белла помолчала. После ужина они с Руквудом встретились в гостиной с глазу на глаз. Разговор про крестражи не терпел лишних ушей. Но через считанные минуты Беллатрикс впервые увидела неясную тень за диваном.
— Я чувствую, что мы тут не одни, — очень медленно, подбирая слова, заговорила она.
— Гоменум Ревелио, — скомандовал Руквуд.
Ничего не изменилось, но Белла могла поклясться, что увидела еле заметную зыбь за спинкой кресла. Она не выдержала и поднялась. Разумеется, там ничего не было. Руквуд спокойно смотрел за ее передвижениями.
— Кажется, ничего не видно, — заметил он. — Но могу ли я узнать, что вы видели, госпожа Блэк?
— Какая-то зыбь, — пожала плечами Беллатрикс. — Неясная тень, не более того. Я даже не уверена, что это мне не мерещится.
— Оно видно только краем глаза? — уточнил Руквуд.
— Да.
— И если на него смотреть, оно исчезает?
— Да, — Белла развернулась всем корпусом к старому магу. — Ты что-то знаешь о подобном? Это и в самом деле не мои галлюцинации?
Руквуд прикрыл свой единственный зрячий глаз и помолчал пару секунд.
— Когда-то я видел похожее, — наконец, заговорил он, машинально поглаживая рыжие волосы. — В тот самый вечер, когда мы в Отделе Тайн лишились плодов нашей работы, и я собрался присягнуть Темному Лорду. Нет, к нему и тем более к его бледной копии это не имеет отношение. Не могу говорить точно, но мне кажется, что вы собираетесь предпринять какое-то опасное и тяжелое решение, о котором я не знаю.
— И что было потом?
— Они ушли, — бесхитростно сказал Руквуд. — Мне непонятна природа этого явления, но для меня оно прошло безвредно. Возможно, что и для вас все обойдется. Единственное, что может выглядеть правдоподобно — это отголоски нашей магии в момент эмоционального напряжения.
Беллатрикс уселась в кресло со странной, противоестественной смесью облегчения и тревоги. Их никто не подслушивал, но что это за явление?
* * *
Они проверили всю гостиную доступными им средствами. Но даже вызванный Кричер подтвердил — здесь нет ни человека, ни гоблина, ни призрака, ни домовика. Утолив свою паранойю, они договорили и отправились спать. Руквуд упорно строил модель нахождения крестража в живом носителе. Исследования шли медленно, но Руквуд уверял, что результат достижим в обозримом будущем. Если он преуспеет, то они смогут понять, что сделать с Поттером.
Очевидно, что мальчика можно просто убить, но только в самом крайнем случае. Может, Дамблдор и мог бы такое сделать, спрятав концы в воду. Но то, что можно Дамблдору, нельзя делать Беллатрикс Блэк и ее людям. «Бомбу должны взорвать мы», — так она сказала Руквуду и отказываться от этих слов не собиралась. Если они хотят не только победить, но еще и выиграть, надо стать теми, кто уничтожит фальшивого Волдеморта.
Странно, но все мороки исчезли, стоило ей выйти в коридор. Но уже в спальне, как только Белла натянула одеяло, что-то высоченное и зыбкое скользнуло через закрытую дверь.
— Люмос!
Никого. Беллатрикс снова легла, не гася свет. Но с первой же мыслью о подарке Кассиопеи она заметила какое-то шевеление. Последние сомнения рассеялись, и ведьма прошлепала в коридор.
— Найдите Кассиопею, — распорядилась она, увидев первый же портрет. — Пусть она явится в кабинет. Немедленно.
* * *
— Что случилось? — Кассиопея возникла через несколько минут и с любопытством осмотрела клубы дыма под потолком и Беллу, сидящую в одной ночной рубашке в кресле.
— Бабушка, — Беллатрикс поднялась и зашагала по кабинету, как тигр в клетке. — Я очень хочу понять, почему после контакта с котлом мне начали мерещиться тени?
— Тени? — переспросила Кассиопея.
— Тени, тени, — покивала Белла. — Такие неясные, зыбкие, почти незаметные, прячущиеся от прямого взгляда. Вам знакомо это, бабушка? До сегодняшнего вечера я их не видела.
— Знакомо, — согласилась Кассиопея.
— И? — Беллатрикс нетерпеливо дернула рукой. — И что тогда?
— Милая Белла, кажется, ты держала в руках предмет, напитанный кровью, болью и страданиями, — Кассиопея приподняла бровь. — Он поврежден, он потерял эссенцию, но часть неизбежно осталась. Слишком слабая, чтобы тебе навредить и проявиться, но и достаточная, чтобы не остаться совсем незамеченной. Но…
— Что «но»?! — взвилась Белла. — Мало мне того, что артефакт испорчен из-за раковины, так еще и невесть что приходит на меня полюбоваться? Что еще у вас не предусмотрено?!
— Сядь! — резко сказала Кассиопея.
— Ну? Я жду объяснений, — Белла даже и не подумала сесть в кресло, но заговорила чуть тише.
— Я вижу, что ты всерез восприняла мое предложение, — Кассиопея прикрыла глаза. — Подобное я видела только когда готовила весь этот проект. Меня они не сильно донимали и очень скоро утихомирятся. Думаю, что точно так же будет и с тобой.
— Только лишь думаете?
— Предполагаю со значительной долей уверенности. Для меня это прежде всего признак твоей решимости, милая внучка.
— Кажется, я ясно сказала — я буду иметь этот ритуал в виду, — Беллатрикс с шумом выдохнула воздух. — Я бы не раздумывала, когда котел был цел, но сейчас…
— …Сейчас ты уже ищешь подходящую жертву, или я ничего о тебе не знаю, — Кассиопея улыбнулась, не открывая глаз. — Ты не Сириус с его благородством. Ты не Вальбурга с ее страхами. Тебе приходилось убивать, пытать, запугивать — в моем предложении нет ничего такого, что бы тебе не приходилось делать в своей жизни. Вопрос в том, чего ты хочешь добиться этим ритуалом.
Кассиопея поднялась и исчезла, не спрашивая разрешения. Беллатрикс осталась наедине со своими страхами. Что-то опять колыхнулось на рубеже зрения, но она восприняла это куда спокойнее, чем в самом начале.
Одного не отнять — цель, ради которой Кассиопея все это затеяла, уже достигнута. Сириуса оправдали и его дети продолжат линию Блэков. Для чего ей это сейчас и чего она хочет достичь? Просто вернуть себе те потерянные годы или за этим желанием стоит нечто иное, куда большее?
Беллатрикс втянула воздух. Головная боль пришла вновь. Она запульсировала под черепом. Боль несла страх. Страх напоминал о подорванном здоровье, о слабости, о будущем угасании, которое подбиралось ближе и ближе. Черная магия сулила избавление от этого липкого страха. Но только ли избавление?
Белла опустилась в кресло и откинулась на спинку. Ее взгляд упал на бумаги и книги. Как будто все дело лишь в ее здоровье. Дом Блэк удержался на краю пропасти, фальшивый Волдеморт обескровлен, но что будет, когда она превратится в больную развалину? Проделать такую работу и видеть свое бессилие? Пустить судьбу на самотек? Даже десять лет могут быть благословлением в ее ситуации, потому что после войны настоящая работа только начинается.
«Войны», — произнесла Беллатрикс, смакуя это слово. Зверь, надежно поселившийся в ее сознании, проснулся и заворочался. Уколы боли вонзились в ее череп, как гвозди. Она почувствовала, как наяву, душный тяжелый запах. Зверь вернулся к ней еще в ту ночь, когда она выследила Петтигрю. С этим чудовищем не могла сравниться даже одержимость оборотней. Зверь питался ее яростью, ее боями, ее победами. От одной мысли, что она не сможет ничем утолить жажду этого чудовища, Белла вздрогнула. Умение сражаться было лучшим ее качеством.
Но почему? За всеми ее достижениями и успехами стояло ясное, осязаемое желание признания. С самого детства ей надо было доказать — прежде всего, самой себе — что она действительно Блэк, а не случайно нагулянный ребенок. Сейчас ей уже не хотелось, чтобы кто-то погладил ее по голове и сказал, что она молодец. Она добилась многого и многое осознала о себе. Но на смену детскому желанию признания пришел настоящий перфекционизм. Ей не хотелось чего-то необычного — ей было достаточно лучшего. Белла, наконец, смогла сформулировать, что мучило ее сильнее всего — незавершенность дела.
Да, ради дела всей жизни можно совершить многое.
* * *
На самом закате солнца в Коломенском на обзорной площадке над Москва-рекой появились двое. Еще крепкий старик и мужчина средних лет. Их длинные черные плащи в холодной осенней Москве выглядели естественно. Даже трость с собачьей головой, на которую при ходьбе опирался старик, не выбивалась из образа. Они оба встали у края и некоторое время смотрели на реку и корпуса маггловских зданий, обесцвеченные холодом и сумерками.
— Полагаю, что все идет к старту, — произнес старик. — Настоятельно рекомендую отдохнуть сейчас, Андрей. Летом расслабляться не придется. Неделя-другая еще есть, воспользуйся этим временем. Но не забудь сказать, в каком углу России тебя искать в случае чего.
Андрей Чернов пошевелился и негромко ответил:
— Как всегда, я отправлюсь на дачу в Крыму, мой лорд.
Верховцев еле заметно улыбнулся.
— Как говорил мой дед, это дело вкуса. Хотя мне сложно понять, что там делать зимой.
— Севастополь всегда казался мне южным Петербургом, Афанасий Васильевич. Его можно посетить и в зимнее время.
— Кстати, о Петербурге, — кивнул Верховцев. — Через три недели я жду тебя там. Известная тебе квартира в Приморском районе готова: работы минимум на месяц.
— Как пожелаете.
Оба замолчали и продолжили рассматривать заснеженный берег реки. Их бледные лица сами казались занесенными снегом.
— Как я вижу, договороспособность выбранной в британском конфликте стороны не вызывает вопросов, — заговорил Верховцев, и Чернов еле заметно напрягся. — Но как тебе Малфой?
— Я полагаю, что он нам не доверяет.
— Мы ему тоже. Здоровое недоверие вообще хорошая основа для совместной работы.
— Я опасаюсь, что после победы он попытается развернуть ситуацию в свою пользу или не выполнить часть обещаний.
— Через два дня Маргарита должна вернуться в Москву. Думаю, что мы подключим ее к обеспечению наших интересов в сделках в Британии. Невменяемое алчное ворье как раз ее специальность. Но, как я могу судить, ты предлагаешь вмешаться в британский конфликт более интенсивно?
— Полагаю, это было бы разумно, Афанасий Васильевич, — Чернов слегка наклонил голову.
— А я бы не был в этом уверен. Но я рассматриваю и такой вариант. Пока что издержки слишком высоки. Но ты услышал меня, Андрей? Как только твоя супруга вернется из Киева, скажи ей, что ее ждут.
— Маргарита явится, Афанасий Васильевич.
— Очень хорошо, — Верховцев отвлекся от склона и повернулся к дороге, по которой они оба пришли к обзорной площадке. — Теперь ты пока что свободен. Можешь отдыхать.
Чернов коротко поклонился и исчез. Верховцев остался один в сумрачном холоде. В те несколько минут, за которые Чернов успел завести машину и поехать забирать дочь из школы, старик даже не пошевелился. Лишь когда на дорожке появился силуэт в похожем плаще, Верховцев еле заметно кивнул.
— Здравствуй, Олег.
— Здравствуй, Афанасий.
— У нас есть тема для серьезного разговора.
CXXI. Треск швов
Скримджер обречен.
Беллатрикс не могла как-то иначе истолковать пришедшие утром новости. Дамблдор раскритиковал подготовленный Министерством проект нового торгового договора с Францией. «Пророк» в утреннем выпуске вылил немного грязи на Дамблдора. Лить много все-таки пока опасались. В газете лишь осторожно намекнули на то, что великий маг и директор школы может не столь хорошо разбираться в экономике.
Несколько полос были выделены под душеразирающие описания министерской коррупции. Большинство перечисленных фактов не были секретом для минимально знакомого с темой человека. «Пророк» следовало изучать с одной целью: что выносится за пределы Министерства и к чему готовят общественное мнение. И судя по тому, что все факты относились строго к времени правления Скримджера, общественное мнение готовили к новому переделу власти. Министерство могло выбирать между поражением сейчас и катастрофой позже, но, видимо, оно ухитрилось выбрать оба варианта сразу. Если раньше оставалась хоть капля надежды на то, что Скримджеру хотя бы не будут мешать, то теперь она растаяла.
— Такое чувство, что они просто не понимают масштабов опасности, — слова Беллы прозвучали почти как жалоба.
Сириус пожал плечами.
— А считают ли они все это опасностью? — сказал он. — Это для тебя он фальшивый Волдеморт. Про меня помолчим. А что меняется для какого-нибудь клерка?
— Зависит от доли маггловской крови.
— Вряд ли, Беллс, — Бродяга рассмеялся. — Твои не то что не трогали полукровок, они еще принимали их в свои ряды. Полукровки полезны. Но вот беда: ни тебе, ни мне, ни Джейми, ни твоему племяшу, ни Руквуду не надо доказывать, что мы истинные маги. Мы чистокровны, это общеизвестно. Нет смысла что-то доказывать детям магглов — с ними тоже все ясно. А вот множество полукровок, когда… если Волдеморт возьмет Министерство под контроль, кинется доказывать свою истинность. Свою верность. Им обязательно надо будет это делать. Иначе их сожрут менее принципиальные коллеги. Логично?
— Логично, даже не поспоришь.
— И даже больше, — Сириус со своей улыбочкой выглядел прямо как Поллукс Блэк. — Министерство на средних уровнях состоит из таких вот полукровок. Исполнительных и дисциплинированных…
— …И не любящих рисковать.
— Именно. И поэтому, если что, Волдеморта воевать будем только мы.
* * *
— Все это не вчера началось, — Руквуд отвлекся от книги. — Еще в моей юности стало понятно, во что может превратиться Министерство. Неудивительно, что в семидесятых полыхнуло.
— Также неудивительно, что после войны Министерство окончательно превратилось в рассадник серости. Лучших повыбили, — Сириус выплеснул капельку яда.
— Я рассказывал вам, как именно оказался в рядах Упивающихся? — мягко улыбнулся Руквуд. — Кажется, да.
— Насколько мне известно, ваш проект закрыли по распоряжению министра магии, — заметил Сириус.
— Дело не столько в том, что он был закрыт. Дело в том, как он был закрыт, мастер Блэк.
Белла щелкнула зажигалкой и прикрылась от спорщиков заслоном дыма. От Руквуда веяло злостью и затаенной болью. Сириус еле слышно постукивал пальцем по подлокотнику кресла. Конечно, тема Министерства не могла не всплыть за завтраком. Конечно, удержаться от спора о прошлом Сириус и Руквуд не смогли.
— Дело было в шестьдесят третьем. Когда я был моложе и наивнее. Верите или нет, но даже назначение Нобби Лича я воспринимал… спокойно. Тогда я думал, что маггл, дошедший до поста министра, в нашем консервативном обществе должен быть воистину выдающейся личностью. Он и оказался выдающимся, но немного не в том направлении.
Руквуд протянул руку. Кричер в тот же миг возник из воздуха и вложил в нее стакан с водой. Волшебник сделал один большой жадный глоток и продолжил.
— Тогда в работу Отдела Тайн полезли с запретами. Кто-то решил свернуть нашу работу. Все наши исследования по продлению жизни. Я говорил, что у нас были результаты? Кажется, да, говорил. Но чья-то светлая голова решила искать гриндевальдовцев там, где их не было, и настаивала на сворачивании всей программы только потому, что одна из групп экспериментировала с образцами, взятыми у немцев. Как раз ваша двоюродная бабушка, Белла, занималась этим направлением.
«Если бы ты знал еще, как занималась», — подумала Беллатрикс. Говорить или нет хоть кому-то об их тайне — Белла до сих пор не могла решить. У нее почти не было шансов все сделать тайно и в одиночку, но кто согласится ей помочь? Сириус? Руквуд? Один ужаснется от самой идеи запытать кого-то до смерти, второй взвесит риски. Белла нервно затянулась; она сама не заметила, что перестала себя убеждать. Черное колдовство стало для нее чем-то запланированным.
— …И тогда я решил напрямую написать министру, — единственный глаз Руквуда чуть ли не засиял. — Я подробно изложил суть нашей работы, достигнутые результаты и, я полагаю, что смог привести достаточно аргументов в пользу продолжения проекта. И это письмо, как я узнал позже, миновало секретарей и дошло до самого Нобби Лича.
— И что же случилось? — спросил Сириус.
— Случилась очень простая вещь, мастер Блэк, — Руквуд вытянул сигарету. — С точки зрения ученого, я приводил аргументы, которые могли быть не приняты во внимание при предыдущих обсуждениях. С точки зрения министра, я возражаю ему, отказываюсь выполнить распоряжение и подвергаю сомнению политику Министерства. Возможно, мне стоило использовать другие выражения. Возможно, что у Лича было много недоброжелателей и провести решение в жизнь в начале полномочий было для него делом принципа. Возможно, что ценой нашей работы покупалось нечто. Возможно. Но в мою лабораторию после этого, образно говоря, ворвалась волчья стая.
— Могу себе представить.
— Нет, мастер Блэк, не можете, — резко сказал Руквуд. — У вас не было такого, чтобы на ваших глазах рушили результат десятилетнего труда. Именно рушили с выносом вещей и сожжением документов.
— И тем не менее, я настаиваю, что могу представить, — очень спокойно, как в глазе бури, произнес Сириус.
— Он в самом деле может, Руквуд, — вмешалась Беллатрикс. — Ты знаешь, почему.
— Да, — Руквуд сделал еще один глоток. — Я должен принести извинения, мастер Блэк. Вас ведь осудили, наплевав на все процедуры.
— Я принимаю извинения, — кивнул Сириус. — Продолжайте, пожалуйста.
— И вот после этого я и определился со стороной. Понимаете, мастер Блэк? Я вижу, что понимаете.
— Я понимаю. Но понимаете ли вы, мастер Руквуд, что своими действиями вы просто выбили всех, кто мог повлиять на ситуацию?
— Могли бы, — согласился невыразимец. — Но дело в том, что у меня даже тогда не было уверенности в том, что система могла быть исправлена без внешнего воздействия. О нынешних временах мы умолчим. Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но вы — человек, родившийся в шестидесятых. Вы взрослели в семидесятые в условиях нарастающего противостояния. А вот ваша кузина росла в шестидесятые годы. И застала немного другое время. А я это истеричное время застал уже зрелым человеком. И поэтому мои надежды на Министерство растаяли гораздо раньше. Фактически, мы считали, что используем метод, который может погубить Британию, для решения проблемы, которая должна погубить Британию.
— Знаете, мастер Руквуд, — медленно произнес Сириус, — я за десять лет общения осознал то, что наши мнения очень разные, но моя кузина свои убеждения именно что сформировала. Как я уже говорил, я не могу их принять. Но могу понять, откуда они взялись.
— Независимо от мотивации, мы все сейчас будем делать то же самое, что Лорд творил в семидесятых, — Руквуд облизнул пересохшие губы. — Все то, что мы узнаем о Министерстве, говорит об одном: система пошла вразнос. Они вынесли свои конфликты наружу. И что самое неприятное, в нашу экономику вот-вот залезут французы. Это печально. Если торговый договор пройдет, я боюсь, мы потеряем много рабочих мест.
— И получим еще одну толпу, которая будет очень восприимчива к радикальным лозунгам, — заметила Белла. — Мерлин, час от часу не легче.
— Знаете, — грустно улыбнулся Руквуд. — Я думаю, признаком начала конца будет создание специальной антикоррупционной структуры в Министерстве. Такие вещи всегда создают для передела активов.
* * *
— Это что?
— Это тазик, мадам Блэк.
— Я вижу, что это тазик! Но почему он такой… странный?
— Потому что это пластмассовый тазик, мадам Блэк.
— Таааак, — протянула Белла. — И?
— Пластмасса — это очень легкий и прочный материал, который появился сравнительно недавно, — разъяснила Пенелопа. — Я решила, что это удобно.
— Погоди-погоди-погоди, — Беллатрикс потерла виски. — Стоп. Медленнее. Этот материал… входят ли в его состав металлы?
— Нет.
— То есть, — Белла взвесила на руке неожиданно легкую вещь. — Вот это розовое чудо можно использовать для некоторых обрядов, где запрещено использовать металл, и при этом он такой легкий?
— Да.
— А чаши из этой пластмассы делают?
Белла с интересом постучала по тазику. Такой легкий и удобный, гораздо лучше деревянных колод. Даже интересно, что еще можно найти по ту сторону Статута? А ведь она видела подобное и раньше. Но инерция мышления даже не позволила ей задуматься о применении таких вещей.
Пенелопа постоянно преподносила сюрпризы. Белла не особо плотно с ней общалась; слишком разными людьми были они обе, слишком настораживали Пенелопу старые товарищи Беллы, слишком много возможностей было не встречаться друг с другом на Гриммо. Но почти каждый раз, когда их общение выходило за рамки дежурной вежливости или работы, Пенелопа чем-то удивляла Беллатрикс. Вот как сейчас. Леди не делает работу по дому, когда есть домовик. Но она должна контролировать домовика. Вот Пенелопа и контролировала, как умела.
— Вообще делают. Могу найти. Можно даже трансфигурировать что-то. Поискать, пока у нас с мистером Ноттом нет срочных дел?
— Можно, — Белла потерла висок. — Только перекрась это в зеленый, если не трудно. Ненавижу розовый цвет… ай!
Боль уколола ее внезапно и резко. Беллатрикс села на подвернувшуюся табуретку, стиснув виски. Пенелопа поддержала ее, что-то говорила; Белла не разобрала, что именно: вспышка боли не давала ей сосредоточиться. Но, когда молодая Блэк собралась идти за помощью, Белла резко схватила ее за подол платья.
— Тихо, милая. Тихо, — Беллатрикс тяжело выдохнула. — Никто не должен этого знать. Никто. Сейчас я поднимусь.
* * *
Боль ушла почти так же внезапно, как и появилась. К вечеру остался только лишь шум в ушах и тягучее противное ощущение. Беллатрикс лежала в постели и безучастно смотрела вверх. Что будет дальше? Она с утра не пила свое зелье. Совпало ли, что приступ произошел ровно в тот же день или ее здоровье окончательно пошло вразнос? Ответа на этот вопрос она не знала. Минута бессилия надавила на нее не хуже каменного мешка. Слишком много надо сделать, слишком мало сил и здоровья у нее остается. Хватит ли ей отпущенного времени, если она не использует подарок Кассиопеи? Теперь нельзя пропускать ни одного приема.
Еле заметная игра теней заставила ее поднять голову. Что-то рыхлое, бесплотное метнулось под дверь.
— Кричер! — чуть не выкрикнула Белла.
— Госпожа звала Кричера?
— Кто здесь был? — резко спросила волшебница.
— Кричер не видел никого, кроме гостей и семьи хозяйки! — эльф вздрогнул и заозирался. — Никого!
— М-мерлин… — прошипела Белла.
Руквуд говорил об эмоциональных отголосках. Беллатрикс доверяла его мнению, но на всякий случай прямо на спинке кровати начертила несколько защитных рун. Ночью ее никто не побеспокоил.
CXXII. Три веселых буквы
— А если вмешается? Нам хватает забот на Кавказе и возле Байкала.
— Не вмешается. Территория России закрыта для него.
— А его свита?
— Не представляет сопоставимой опасности. Но тем не менее, полностью сбрасывать со счетов их нельзя. И вот мы подбираемся к твоей задаче.
— Я внимательно слушаю.
— У меня есть предположения насчет того, что французы работают в том числе и с Волдемортом. Я не исключаю, что через пару недель возможна провокация в Петербурге, когда там будет работать Чернов.
— Так.
— Теперь, Олег, обрати внимание на формулировки. Это очень важно. Мы с Волдемортом заключили непреложный обет. Помимо обмена информацией, мы договорились, что он никогда не появится на территории России, а мы пообещали, что наше государство не будет вмешиваться в британский конфликт. Конечно, с такими вводными я не могу приказать своим подчиненным обеспечить нашему бизнесмену условия работы, и мне остается только надеяться, что найдутся два человека, способных наладить связи с Андреем Павловичем Черновым, который приедет через неделю в Приморский район по известному тебе адресу. Надо с ним еще связаться и обговорить все нюансы предстоящего дела.
— Но какое отношение к государству имеют несколько пенсионеров? Я готов отбыть в Ленинград. Там я свяжусь с Килингом.
— Как я уже говорил, Олег, я не могу ни приказывать, ни попросить во исполнение моего обета.
— Разумеется. А могу ли я узнать точно, — Олег Долохов выделил последнее слово, — кто из наших сейчас на пенсии?
— Килинг. Коваль. Гатауллин. Кузнецов. Остальных не трогать.
* * *
Жосслен Бомон знал город. В семидесятых среди чистокровных европейских магов появилась повальная мода посещать Советский Союз; то ли ради экзотики, то ли для того, чтобы потом выглядеть экспертом в салонном обсуждении. Европа говорила о британской войнушке, а это значит, что она говорила и о правах грязнокровок. Ехать в страну, где провозгласили отказ от статуса крови, было безопаснее, чем ехать на войну. Вот Европа и ехала. Путешествие всегда начиналось с Петербурга, и за два дня экскурсий гостям показывали больше маггловских дворцов, чем достопримечательностей волшебников.
Жосслен Бомон был небогатым полукровкой. Многим одного этого хватало, чтобы всю жизнь пытаться выглядеть большим магом, чем члены старых фамилий. Жосслен не был исключением. Как и аристократия, он считал идею, стоявшую за словами «liberte, egalite, fraternite» самым большим позором Франции по обе стороны Статута. Но к салонным обсуждениям его не пускали, да и Петербург он впервые увидел в восьмидесятых, когда мода на вояж по СССР пошла на спад. Даже в Бюро платили не самое большое жалование.
Жосслен Бомон знал свою задачу. Англичане все еще трепыхаются. Часть их промышленников сопротивляется попыткам принять торговый договор. Надо сорвать сделку, заставить «Ренни» нести убытки. Чем хуже положение предприятий, тем сговорчивее они будут.
Жосслен Бомон знал человека, которого ему надо убить. Уильям Тинзель, представитель «Ренни», остановился в гостинице в одном из волшебных кварталов. Ему предстоят переговоры с одним из местных бизнесменов. И он не должен до них дожить.
Планировку здания Бомон узнал заранее. Замок мгновенно поддался простой «Аллохоморе». Куда больше его беспокоила сама дверь; он очень медленно ее открывал, чтобы плохо смазанные петли не издали ни звука. Медленно, как осторожная тень, Бомон скользнул на лестницу. В гостинице спали. Даже странно; хотя бы в одном-двух номерах могли гулять и в третьем часу ночи. «Посреди этого упадка просто некому веселиться», — подумал француз, и двинулся дальше.
Он медленно свернул в темный коридор. Несколько десятков секунд он стоял на месте, всматриваясь в тени; свечка от руки славы давала слишком мало света, и Бомону показалось, что в коридоре кто-то есть. Будто что-то шевельнулось, зашуршало. Но время шло, а звук не повторялся. Бомон двинулся вперед, разыскивая нужную дверь. Будто боясь, что в номере его услышат, он едва коснулся круглой ручки волшебной палочкой…
…Все произошло мгновенно. Скользнула тень за его спиной, что-то острое и твердое ткнулось ему в бок, и Жосслен Бомон потерял способность двигаться, не успев даже открыть рот.
— Тяжелый, сволочь, — Олег Долохов с силой захлопнул багажник. — Старею, Саш.
— Никто не молодеет, — пожал плечами Килинг. — Поехали?
Через несколько минут черный БМВ выехал на набережную Невы и помчался на юг.
* * *
Заклинание дернуло его из багажника и опустило на землю.
— Можете поднять голову и осмотреться, — сказал на хорошем английском языке мужской голос.
Бомон поднял взгляд на стоящих перед ним людей. Один помладше, двое постарше. Все трое чем-то неуловимо похожи. Один темноволосый, двое седых. Один из седых в очках. Второй с бородой. Все трое в кожаных плащах.
— С кем связались, знаете? — спросил Молодой.
— Интересно, а вы хорошо понимаете, с кем связались? — уточнил Бомон. — Я иностранный гражданин.
Старики кисло улыбнулись.
— На нас это не производит ни малейшего впечатления, — произнес Бородатый. — Должны же вы помнить, что означают буквы Кей-Джи-Би. И сделать выводы насчет ваших перспектив. С какой целью вы появились у номера англичанина?
— Такой организации, как КГБ, уже давно нет.
— А люди остались, — терпеливо произнес Бородатый. — Вы не ответили на мой вопрос.
— Я не буду с вами разговаривать
— Идейный, — прокомментировал Бородатый. — Печально. Саша, начни, пожалуйста.
— Молодой человек, — Очкастый снял очки, протер их и водрузил на место. — Веритасерум или Круциатус?
* * *
— Дом подготовлен, — сказала Пенелопа. — В случае чего мы можем разместить полсотни человек со всеми удобствами. Я немного расширила склады.
— Славно, очень славно, — откликнулась Белла.
За прошедшую неделю они дважды аппарировали к домам Вальпургиевых рыцарей; вокруг поместий крутились стайки непонятных волшебников. Они не принимали боя, тут же исчезая. У Беллы создавалось ощущение, что кто-то прощупывает их возможности и готовность к действиям.
В любом случае, им оставалось только ждать. Если бы она только знала, где искать фальшивого Волдеморта! Тогда оставался вариант поставить все на карту и решить войну одним ударом. Но даже так — судьбу мужа она помнила очень хорошо. А даже если они и победят? Министерство никуда не денется. Оно съест их, Беллатрикс не сомневалась. Она не Дамблдор, чтобы быть непотопляемой фигурой. Но даже Дамблдору сложно сейчас удерживаться.
— Придется ждать, — произнесла она после паузы. — Еще очень долго ждать. Слишком все сложно у трех разных лагерей.
— В политике, в отличие от механики, треножник — самая неустойчивая конструкция, — сказала Пенелопа.
— Умная фраза. Опять кто-то из магглов?
— Да. Фрэнк Герберт, «Дюна». Интересная книга.
— Не откажусь почитать книгу, в которой есть годные мысли.
Беллатрикс вытянула сигарету и прикурила от палочки. Она поерзала в кресле, окинула взглядом комнату с ее роскошной мебелью и дорогими безделушками. Уют старого дома с небывалой отчетливостью показался ей насмешкой над нынешним положением дел. Нельзя ни расслабиться, ни действовать так, как она привыкла. Необходимость держала ее сильнее решетки и цепи.
С огромным запозданием в голову пришла мысль: с уничтожением фальшивого Волдеморта еще ничего не закончится. Начнется борьба за власть и попытки французов подмять под себя обессилевшую Британию. Может быть, кроме лобби в Министерстве они ставят и на фальшивого Волдеморта. Нельзя утверждать с полной уверенностью. Пока неизвестно, что скажет Малфой, что сможет сказать Яксли…
— Я заметила один странный момент, — Пенелопа раскрыла газету. — Тфайсу досталась первая полоса.
— И?
— Насколько я помню «Пророк», Тфайс попадает на первую полосу только в одном случае: если внезапно сорвалась публикация какого-то материала.
«Интересно», — подумала Белла.
— Что-то внезапно изменилось, а в наше время на первую полосу может попасть только одно.
— Фальшивый Волдеморт, — Белла затянулась каким-то невероятно свирепым вдохом. — Но что это может быть? Что такого переиграли в Министерстве?..
…Ответа на этот вопрос не последовало ни днем, ни вечером.
* * *
Верховцев возник на площадке в полном одиночестве. Нурменгард возвышался над ним, как огромный серый обелиск. Серый камень, серое закатное небо, серые скалы. Оттенки серого цвета отличались ровно настолько, чтобы человек мог увидеть границу между камнем и небом. Все тюрьмы магов кажутся бесцветными. Верховцев постоял минуту на площадке и двинулся вперед; черная тень посреди серости. У массивных ворот его остановили двое часовых. Закутанный в плащ волшебник придирчиво изучил пропуск и палочку, после чего створки распахнулись только для того, чтобы сразу закрыться за Верховцевым, как пасть голодного чудовища.
Старый маг шагал по тускло освещенному коридору. Даже спустя двадцать лет с последнего визита он помнил Нурменгард как свои пять пальцев. Еще дважды его останавливали на посту охраны. По давно заведенному порядку, тюрьму охраняли двадцать пять волшебников, сменявшихся раз в месяц. Четыре страны-победительницы приняли все меры, чтобы единственный узник никогда не покинул замок.
За долгие годы Гриндевальд ощутимо сдал; случайному человеку потребовалось бы соверщить над собой усилие, чтобы узнать великого Темного Лорда в старичке в поношенном костюме. Двое конвоиров ввели его в помещение для свиданий и остановились у входа.
— Оставьте нас, — произнес Верховцев бесцветным голосом.
Спустя пару мгновение обоих магов разделяла только решетка.
— А, Афанасий! — Гриндевальд даже радушно развел руками. — Чем обязан сим визитом? Я, увы, не могу предложить чаю или закусок — в своем замке я, увы, не хозяин.
— Кресло мне, — негромко приказал Верховцев, и тотчас же из воздуха возникло кресло, в которое маг сел, уперев в пол трость и положив руки на ее навершие. — Можете садиться, Гриндевальд.
Гриневальд еле заметно покривил губы, но сел на стул.
— Так все же, Афанасий, — продолжил он. — Зачем ты вспомнил обо мне спустя двадцать лет? Тебе опять что-то нужно знать о давних делах? Или, может, тебя наконец заела совесть за замок Кенигсберг? Или за архивы Ковена?
— Когда в моих мыслях появляется хоть намек на сожаление, я посещаю родной город. Пяти минут на Пискаревском кладбище мне достаточно, чтобы от этого намека избавиться, — карий и голубой глаза холодно уставились на Геллерта. — У меня достаточно времени. Я подожду, пока вы прекратите паясничать.
— Паясничать? — Гриндевальд вскинул подбородок. — Я развлекаюсь, Афанасий. У меня времени еще больше, а жизнь здесь порядком наскучила. Раз ты здесь, значит тебе что-то нужно. Мне даже становится интересно, что.
— Два месяца назад здесь был Дамблдор, — произнес Верховцев.
— Ну да, старая традиция. У вас же считается хорошим тоном прибывать во время дежурства своих, верно? Ну да, Дамблдор здесь был. И что с того?
— И говорили вы о перспективах Волдеморта. Полагаю, что он уже взывал к остаткам светлого, что у вас осталось.
— Не любишь Дамблдора, Афанасий? — улыбнулся Гриндевальд.
— Это не относится к теме предстоящего разговора.
— Вижу, что не любишь, — заключенный подпер руками подбородок. — Это ведь его заслуга, что я здесь. Если бы ты знал, что я тут выращивал в саду. Цветы, томаты, бобовые… питательная вещь эти бобовые, ты знаешь? А тебе дай волю — ты бы тут разнес все по кирпичикам и меня закопал. Но Дамблдор тебе не дал, и ты будешь вечно на него в обиде, верно?
— Так вот, — Верховцев будто и не услышал пассажа. — Я пришел с тем же. Если сюда придет Волдеморт, и предложит вам покинуть Нурменгард, вам не следует этого делать.
— А почему же?
— Потому что это плохо для вас кончится.
— Плохо кончится? Ты серьезно, Афанасий? Ты решил меня пугать? Угрожать? Ты бессилен, — Гриндевальд подался вперед. — Я вне твоей мести, Верховцев. Это я рассчитал антиаппарационный купол над Петербургом. Это я уморил голодом твою жену и двух дочерей. Это мои люди убили твоего сына. Я все это сделал и больше пятидесяти лет прохлаждаюсь в моем же замке, читая книжки и газеты, выращивая овощи. Дамблдор отнял у тебя месть, Верховцев! Он поставил нашу старую дружбу превыше всего, что я сделал. Поверил в мое раскаяние. Кто-то может думать про гуманизм, но я считаю, что старик Альбус, хотя и заблуждается насчет крови, хорошо знает ценность и место славянской грязи в Европе. Ты бессилен, — повторил он с широкой улыбкой. — Полвека я ждал здесь и дождался того, о чем и не смел мечтать; даже Франция и Германия смогли найти общий язык. Мое дело живо. А ты бессилен, — повторил он в третий раз, как заклинание. — Чем ты меня напугаешь? Я не боюсь смерти. Я не боюсь краха, мое дело живо. Да и в тот раз, когда мы сошлись, я выбил тебе глаз — тебе вырастили новый, но мы-то оба знаем, кто из нас кто и как маг, и как вождь. Руки у тебя коротки — угрожать мне.
Верховцев помолчал несколько секунд.
— И все же я знаю, чем вас пронять, — сказал он сухим, безжизненным голосом.
— Ну же? Мне интересно.
— Если вы, Гриндевальд, выйдете отсюда с Волдемортом ли, без него ли, — Верховцев прищурился, — мы найдем вас. Мы пленим вас. И отправим на Скалу.
— Скалу… — Гриндевальд отпрянул. Улыбка сошла с его лица. — Она существует?!
— Она действительно существует, — Верховцев вынул из кармана четки; белые деревянные бусины перемежались шариками из черного оникса. — Надо отдать вам должное: вас бессмысленно пугать смертью. Но вот привести вас к покаянию — искреннему покаянию! — в моих силах. Скала сломает любого, это лишь вопрос времени. В другое время я бы подискутировал о судьбе консерваторов и моих перспективах, но не сейчас. Главное я уже сказал — Волдеморт приведет вас к Скале.
CXXIII. Вот Крэбб, а вот и Гойл!
— Эй, Грегори, чем мы будем заниматься сегодня вечером?
— Тем же, чем и всегда, Винсент. Попробуем убить Дамблдора.
От фразы «убить Дамблдора» веяло запретным и невероятным. Старик очень давно превратился в современного Мерлина. Настолько давно, что стал казаться вечным и всезнающим. Может, именно поэтому Волдеморт поставил задачу Крэббу и Гойлу — из расчета на то, что эта парочка слишком глупа, чтобы начать бояться сразу. Но и дождаться результата от этой парочки представлялось той еще затеей. Если он вообще будет, этот результат. Никто не произнес этого вслух, но даже Крэбб и Гойл почувствовали реакцию Упивающихся на решение Темного Лорда.
К поставленной цели они шли очень медленно, со всеми доступными их воображению предосторожностями. Очевидно, им не справиться с Дамблдором в открытом бою: даже сам Темный Лорд мог с ним сразиться, но не одолеть директора. Очевидно, им не удастся поймать Дамблдора врасплох: по меньшей мере, в Хогвартсе это бессмысленно. Оставались только старые, испытанные средства — проклятие, яд и взрывчатка.
Но даже эти средства должны были преодолеть несколько кругов защиты.
* * *
— Дамблдора пытались убить, — сказал Сириус.
— Вот как? Неудивительно, — пожала плечами Беллатрикс. — Что на этот раз? Ожерелье уже было. Порошок в конверте тоже. Что на этот раз?
— Взрывчатка, Белла. Авроры во второй раз перехватили посылку.
— У меня такое чувство, что авторы этих покушений пробуют все по очереди. Судя по тому, что планы срываются на стадии доставки материала, разработка оставляет желать лучшего. Нам ли расстраиваться?
— Они использовали деактивированный рог взрывопотама.
Не говоря ни слова, Беллатрикс поднялась из кресла и подошла к окну. Она взглянула на роскошную мебель, старые вещи и безделушки — и все то, чем обрастает старое, обжитое гнездо древнего чистокровного семейства, показалось ей насмешкой над домашним уютом.
— Завтра каждая собака свяжет эту попытку убийства с выстрелом по Сивому, и ты это знаешь.
— Знаю.
— А выстрел по Сивому давно связали с нами, и ты это тоже знаешь, — добавила Белла.
— И это я тоже знаю, — согласился Сириус. — Но еще я знаю, что если бы такого повода не случилось — его бы выдумали. Общественное мнение тщательно готовят к твоей демонизации. Если это не вышло с Дамблдором, то это может выйти с тобой.
— Куда уж дальше демонизировать?...
* * *
— …На самом деле, есть куда.
Пенелопа отпила слабенький чай из небольшой чашечки и внимательно поглядела на Беллатрикс поверх фарфора. «Как поверх щита», — мысленно отметила Белла. Их разговор наедине почти сразу свернул к тому, что успел сказать утром Сириус.
— У вас очень специфическая репутация, мадам Блэк. Министерство год назад написало про вас очень и очень многое, и люди в это искренне верят. Но в том и подвох, что им нравится то, во что они верят. Британское магическое сообщество — если не все, то его значительная часть — совершенно серьезно полагает, что вы встаете утром, завтракаете, тренируетесь в боевых искусствах, изучаете очередное черное заклятие, готовите операцию по ликвидации очередного приспешника фальшивого Сами-Знаете-Кого, обедаете, собираете совет старых семей, строите планы, пьете чай, потом связываетесь с племянником, он отчитывается перед вами о подготовке Черного легиона, ужинаете, патрулируете Британию в поисках гнезда фальшивого Сами-Знаете-Кого, а потом идете спать. Вы и вся Организация просто ждете нужного момента и у вас есть некий Хитрый План. Потому что у министерства этого плана нет.
— И что тогда им еще остается сделать, если предыдущие усилия привели к такому результату?
— Если они действительно захотят разрушить вашу специфическую репутацию, они обрушатся на вашу мотивацию. Сейчас, простите мне этот пафос, вы не демон. Вы ангел смерти, лишенный моральных ограничений Дамблдора и медлительности министерства, и именно поэтому способный — по мнению большинства британских магов — одолеть фальшивого Сами-Знаете-Кого. На вас надеются. Но если вашим недоброжелателям удастся внушить народу мысль, что вы боретесь только за свое влияние, если вас смешают с целой кучей наших денежных мешков — вся легенда кончится. Можно сказать, конечно, что мнение большинства — это мнение тех, кого не спрашивают, но одобрение большинства — это то, что позволяет проводить свои решения, не нарушая приличий. Продолжая аналогии, самое неприятное, что они могут с вами сделать — это превратить черного ангела в очередного беса из преисподней.
Беллатрикс вытянула сигарету из пачки; тот самый случай, когда курение позволяет взять паузу на размышления.
— Они, конечно, могут попробовать, но мне кажется, что есть одно мешающее им обстоятельство, — сказала она после первой затяжки.
— Какое же, мадам Блэк?
— Чтобы разбить легенду, надо поставить меня на одну доску с министерством. А на это они не пойдут. Все это время «Пророк» изображал меня чем-то вдали от общества. Я не думаю, что они смогут открыто признать мою, за неимением лучшего слова, популярность.
После разговора Беллатрикс надолго задумалась в одиночестве. Нет, вряд ли министерство рискнет пойти этим путем. Это у Дамблдора опорой прежде всего был моральный авторитет. У нее — нет. Но и времени, за которое все может измениться, еще много; да, действительно много, если все рассчитать верно. Больше всего ее угнетало вынужденное бездействие. Даже если вдруг завтра ей станет известно, где скрывается фальшивый Волдеморт, она не рискнет начать штурм. Ни одна, ни с Орденом, ни с аврорами. Слишком много еще не сделано. С того самого дня, как она вернулась в этот дом, ей приходилось ждать.
Ароматный дым вновь защекотал ее ноздри. Она закрыла глаза, и в то же мгновение ей представилось Министерство, заполненное вязким, тяжелым дымом; пока оно держится за власть, никакой победы не будет. Может, даже у Малфоя получится второй раз оказаться поблизости от власти, но именно поблизости. Ему не поменять главного — торжества серости, которая поделит и развалит все, что здесь было хорошего.
Такую цену за победу над фальшивым Волдемортом она платить была не готова.
* * *
Ей в очередной раз приснился тяжелый, не кошмарный, не пугающий, а именно тяжелый сон. Она прекрасно знала, что наблюдает не реальность, а плод своего воображения, но выбраться из этого видения, как-то повлиять на него не могла. Беспомощность давила сама по себе, без всяких декораций.
Вновь, как и несколько раз до этого, Беллатрикс покачивалась в толще теплой жидкости. Без всякого воздушного пузыря или маггловской маски она размеренно дышала этой субстанцией. Что-то постоянно шевелилось вокруг нее, и Белла чувствовала десятки уколов по всему телу, будто кто-то колол ее маленькой иголкой. Она ощущала боль, жжение, но не шевелилась, будто знала, что так и должно происходить. Она чувствовала, как что-то меняется, но не пыталась посмотреть, что именно с ней происходит.
Вновь, как и несколько раз до этого, она открыла глаза и увидела мир в бледно-розовом свете. Тяжелая полупрозрачная стена из какого-то органического материала отделяла ее от внешнего мира. «Кокон», — подумала Беллатрикс, и даже эта мысль всегда приходила к ней как часть сна. Единственное, что менялось с каждым разом — это вид за стенками кокона.
Время потеряло свой нормальный ход. Теперь оно измерялось в укусах невидимых игл, поднимавшемуся вокруг жару, ритмичных сокращениях кокона. И когда настало время освободиться, распороть полупрозрачный покров, Беллатрикс на один миг и краем глаза увидела свои пальцы — с новой, молодой кожей.
Сразу же после этого она проснулась под тяжелым и теплым одеялом. За окном начиналось утро.
* * *
— Итак, что мы сейчас знаем о системе безопасности, Винсент?
— Через авроров проходят все письма и посылки в школу, Грегори. Но они пользуются стандартными тестами на магическую взрывчатку и примитивные проклятия. От варианта с ожерельем придется отказаться.
— И вариант с управляемым снарядом тоже не годится, — Гойл снова отхлебнул из фляжки. — Я проверил. Две метлы мы не сможем синхронизировать, одну не стабилизировать. С другими носителями все еще хуже. Знать бы, как именно был устроен снаряд, которым подорвали Сивого.
— Если там вообще был снаряд, — добавил Крэбб.
— Скорее всего, был. Из комнаты Сивого выгребли кучу металлических осколков. Что еще могло их оставить? И это точно не маггловский снаряд.
— А вот это, Грегори, стоит аргументировать.
Крэбб потянулся к фляжке, висевшей на поясе друга. Напиток прокатился жарким комком по пищеводу, растекся жидким огнем по телу. Мир стал чуть насыщеннее, ярче и отчетливее. Они пошли дальше; вместо того, чтобы смешиваться с толпой, они отправились гулять возле озера. Любой, кто захотел бы их подслушать, сразу бросился бы в глаза.
— Грегори?
Крэбб еще раз огляделся. Нет, в промозглую осень никто не ходит по таким местам.
— Давай рассуждать логически, — начал Гойл. — Безусловно, у магглов есть оружие, способное на такие разрушения. Есть и такое, что его может унести один или несколько человек. Но его надо достать — это первая сложность. При этом надо не нарушить Статут — главная сложность. При этом надо уметь им пользоваться — запредельная сложность. Я не думаю, что там есть умелый оператор как его… противотанкового гранатомета. А без умения нельзя пустить издали снаряд так, чтобы он угодил точно в цель. Поэтому оружие, которым убили Сивого — строго с нашей стороны Статута. От магглов там могло быть только сырье.
— Пусть даже так. Но даже жаль, что мы не можем плюнуть на Статут.
— Увы. А воспроизвести решение у нас не получится. Не с нашим уровнем знаний. Может, что-то знают братья Уизли, но нам-то что с того?
Гойл остановился и, уперев руки в боки, уставился на Хогвартс. Вот они, окна директорского кабинета, хорошо видны издали. Был бы у них тот чудо-снаряд — задача решалась бы в два счета. «Хотя кто знает? — подумал он. — Может быть, у Дамблдора приготовлено что-то и на этот счет».
— В общем, применение бомбы упирается в способ доставки, — подытожил Крэбб. — Что нам тогда остается? Яд?
— Может быть, может быть… но, опять же, вопрос доставки. Распылить под кабинетом директора?
— Можно попробовать.
— Но только какое именно вещество мы будем готовить? Как мы будем его готовить? Все это нуждается в проработке.
— У нас хватит времени, Грегори. Нам не ставили жестких сроков. От нас вообще никто не ждал результата. И поэтому это время реального карьерного роста, друг мой! Не как у наших отцов, а реального!
Оба слизеринца стукнулись кулаками.
CXXIV. На грани
— Послушай, Белла, зачем тебе это? Я понимаю, что Малфой — скользкий тип, я понимаю, что надо что-то увидеть своими глазами, я понимаю, что тебя приглашают, но подумай хотя бы раз о собственном благе! Ты знаешь, что «Пророк» написал про Скримджера. Тебе этого не забудут. В конце концов, Белла, кто из нас двоих слизеринец? Ты или я?
— Не надо включать гриффиндорца, Сириус, — устало ответила Беллатрикс. — Тебе это сейчас не идет. Я не могу не ехать. Это не очень просто объяснить, кроме очевидных доводов есть еще предчувствие, зов, если так хочешь. Я знаю, что должна отправиться в Москву и лично увидеть нашего контрагента. Какая разница, что напишет «Пророк»? У них и так много поводов меня полоскать. А любят меня не за это. В конце концов, это от меня ожидают, Сириус. Куда еще, с точки зрения «Пророка», должна съездить настоящая злодейка? Только в Москву.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Беллс…
— Я думаю, что да.
В начале зимы сотрудники министерства уже не стеснялись открыто кусать министра магии. После саммита Конфедерации магов Скримджер в интервью «Пророку» сказал, что заглянул в глаза Верховцеву, ощутил его душу и увидел в нем достойного доверия человека. Буквально в следующем номере газеты прямо под колдографией поджавшей губы Долорес Амбридж красовался текст: «Я смотрела в те же глаза, в которых наш министр магии нашел душу, но прочла там только буквы К-Г-Б».
Что именно можно увидеть в чужих глазах, Беллатрикс почти не волновало; гораздо важнее было то, что конфликт внутри министерства уже нельзя было скрывать. Все рушилось, и какая разница, что о ней будет думать умирающая государственная машина?..
…«Да, Сириус, я знаю, что я делаю», ¬— произнесла про себя Белла.
Еще с самого начала, планируя поездку, она решила лететь маггловским транспортом. У нее был опыт полетов на самолете в самом конце шестидесятых, и она представляла себе, что такое аэропорт. В людном месте, набитом магглами, магу организовать покушение гораздо труднее, чем посреди волшебников. Во всяком случае, в аэропорту легко заметить мага, не прошедшего специальной подготовки. Беллатрикс была уверена, что в Хитроу за ней никто не следил. Позади остались зона контроля, посадка в самолет и полет. Прошел тот пугающий момент, когда многотонная машина коснулась земли и с шумом покатилась; Белле показалось, что они не остановятся на бетонной полосе и уедут куда-то в снег.
Холод, который встретил ее за пределами самолета, не имел ничего общего с безнадежной стылостью Азкабана. Он бодрил, он освежал, как в юности перед акцией, когда уже все распланировано, когда подходит рубеж, за которым ничего не отыграть. Холодок никуда не исчез в здании аэропорта; теперь он мягкими пальцами касался позвоночника. Руки чесались наколдовать несколько полезных заклинаний, но Статут прямо запрещал подобные действия. Нет, никого опасного она пока не видела. Но Белла четко знала разницу между «не видеть» и «точно знать»; она привыкла доверять своим ощущениям.
Она прошла все рутинные процедуры и вышла в зал, где ее ждал долговязый субъект в клетчатом костюме. Тяжелую куртку он держал в руке так, что ее рукава подметали пол. В ярком свете Беллатрикс отчетливо разглядела тоненькие усики, полуулыбку и пенсне.
— Мистер Коровин? — спросила Белла по-русски.
— Собственной персоной, мадам Блэк, — долговязый наклонил голову. ¬— Нужно ли понести ваш саквояж?
— Благодарю, я без багажа, — пароль совпал.
— Идемте к нашей «копейке», — Коровин быстро натянул куртку.
Они вышли в вечернюю темноту. Темно-синяя машина, стоявшая поодаль, чем-то напоминала тот самый фордик, который превратили в учебное пособие. Раритет, но ухоженный.
— Прошу, — Коровин распахнул правую заднюю дверцу.
На переднем пассажирском сиденье свернулся огромный черный кот. Зверь приоткрыл желтые глаза, когда Белла садилась в машину и еле заметно мотнул головой. «Анимаг», — отметила Белла. Животное так себя не ведет.
* * *
— Все, Марат, можно превращаться, — сказал Коровин, когда машина выехала на трассу.
Кот потянулся. В одно мгновение на месте пушистого зверя оказался молодой черноволосый человек, почти юноша. Не издавая ни единого звука, он ехал, смотря куда-то в сторону.
— Анимагия — редкий дар, — сказала Беллатрикс больше для того, чтобы заполнить чем-то молчание.
— Да, — односложно ответил Марат.
— И очень полезный. Но увы, — грустно сказал Коровин, — с котами нельзя. Ни в транспорт, ни в магазин. Ни в аэропорт.
«Вылитая свита Воланда, — подумала Беллатрикс. — не хватает только служанки и ассассина». Видимо, Коровин что-то заметил в ее взгляде.
— Мадам Блэк, — произнес он без капли шутовства. — Я думаю, вы согласитесь, что долговязый человек по фамилии Коровин, что созвучно незабвенному Коровьеву, оказавшись в свите потомка ректора Воланда, неизбежно будет… ассоциироваться. Я просто играю на опережение, только и всего… кстати.
— «Мерседес»? — спросил Марат.
— Именно, — кивнул Коровин. — За нами уже несколько минут едет «Мерседес», и, мадам Блэк, такие машины не ездят по пустой трассе со скоростью семьдесят километров в час.
— То есть за нами следят? — констатировала Белла.
— Весьма вероятно, — сказал Коровин. — Пока мы едем к Москве по единственной трассе, допускать можно все, но, мадам Блэк, скорее всего наше путешествие продлится несколько дольше, чем мы рассчитывали. Мы свернем на МКАД… кольцевую дорогу вокруг Москвы. И вот там мы или опровергнем, или подтвердим наши подозрения. Пока еще рано что-то предпринимать.
«Мерседес» свернул за ними, как только Коровин выехал на кольцевую дорогу. «Копейка» тянула свои честные семьдесят километров, но роскошная черная машина и не думала их обгонять, продолжая держаться в сотне метров позади.
— Мне кажется, рухнули последние сомнения, — произнесла Беллатрикс, рассматривая дорогу в зеркало под крышей.
— Не могу вам возразить, — кивнул Коровин. — Марат, просканируй его.
Анимаг вытянул из бардачка зеркало размером с планшет и сделал несколько пассов палочкой. Пару секунд он молчал, смотря прищуренными глазами на несколько графиков.
— Нет, — сказал Марат. — Обычная машинка, не министерского типа. Через пробку не проедет.
— Тогда будем стряхивать, — процедил Коровин. — Попробуем сами, не получится — попросим волшебный «Запорожец»… а вы, мадам Блэк, располагайтесь со всеми удобствами, нам еще около четверти часа придется скучать.
Время тянулось медленно. Они ехали по дороге, почти свободной в ночное время, черный «Мерседес» держался слева-сзади, не пересекая какой-то одному ему заметной черты. Хвост приблизился к ним на транспортной развязке и не отставал, пока они выбирались на проспект. Теперь преследователи отставали на два-три корпуса. В черте города машин стало больше. Когда они останавливались на светофорах, автомобили выстраивались в несколько шеренг; черный «Мерседес» раз за разом оказывался слева и сзади.
— А вот теперь, мадам Блэк, я рекомендую вам немедленно крепко за что-нибудь ухватиться, — сказал Коровин, когда на очередном светофоре «копейка» встала первой в ряду.
Все произошло очень быстро. Беллатрикс едва успела взяться за ручку двери, как машина взревела двигателем и рванулась с места на красный свет. «Копейка» с визгом колес и пробуксовкой повернула направо; Беллу мотнуло, ремень ощутимо надавил ей на плечо. Позади взвыл большой автомобиль — «копейка» проехала прямо под его носом. Беллатрикс мельком увидела в зеркале настоящее лицо Коровина — сосредоточенное, оскалившееся, с прищуренными глазами. Когда они нырнули на боковую улицу, Марат быстро нажал кнопку возле магнитолы. В воздухе запахло озоном. Запертый в клетке из машин «Мерседес» загудел на проспекте, что-то там позади задергалось, но «копейка» уже нырнула в переулок.
— Тролли, — сказал Коровин. — Кто еще во время слежки ездит в крайнем левом ряду? Поисковые заклинания мы только что заглушили, так что, господа, можно поплутать по переулкам и облегченно выдохнуть.
* * *
Кухня. Гостиная. Кабинет. Спальня. Коровин провел ее по всем комнатам сразу после того, как помог Белле снять пальто. Квартира, в которой они оказались, находилась где-то на границе волшебного и маггловского мира. Электрические розетки и бытовая техника сочетались со старой мебелью и минимумом новых материалов. «Интересно, — подумала Белла. — Они специально подбирали такое жилье?»
— Вот, мадам Блэк, — Коровин вышел в прихожую. — Отвечу на невысказанный вопрос: Геллы или ее аналога нет. Есть более чем достойная замена.
На кухне что-то звякнуло, зашумело. Беллатрикс машинально схватилась за болтер и отпустила рукоять только тогда, когда в коридор из кухни выглянул самый странный домовой эльф из всех, которых ей приходилось видеть. Худой, сутулый, с большими ушами, он чем-то напоминал Кричера. Или насекомое: руки он держал перед собой так, что походил на богомола. Бегающие желтые глазки и несколько проводов, которые существо носило вместо браслетов, завершали картину.
— Нафаня, — отрекомендовался эльф. — Домовой. Уход за домом. Организация быта. Служил Верховцеву. Потом в ЦОД у Андрея Чернова. Теперь служу здесь. Обязан обеспечить ваше комфортное проживание и работу.
Голос домового оказался механическим, почти лишенным интонаций.
— Рекомендую вам очень хорошего и умелого домовика, мадам Блэк, — Коровин тонко улыбнулся. — Он владеет всеми вещами, которые вы наблюдали в квартире. Очень полезно в условиях, когда избыток магии демаскирует. Позволю некоторую бестактность: расспросите его, вы не пожалеете.
Коровин откланялся. Из глубины комнаты, не подходя к окнам, Беллатрикс видела, как старая «копейка» ожила и скрылась на темной улице. Нафаня стоял в дверях совершенно неподвижно, как вышколенный дворецкий.
— И как же ты организуешь быт? — спросила Беллатрикс, опустившись в кресло в гостиной.
— Использую априорные знания. Анализирую распорядок дня хозяина. Наблюдаю привычки. Нахожу закономерности. Использую их. Подстраиваюсь под предпочтения.
— Та-ак… — Беллатрикс подалась вперед. Что-то его речь напоминала, но вот что? — И какие же у тебя априорные знания?
— Британская чистокровная волшебница. Из старой семьи. Следует традициям. Любит температуру выше среднего. Накопление информации займет около суток.
Нафаня повернулся и шагнул в коридор. По какому-то наитию Белла прошла за ним; домовик уже придирчиво мял тонкими пальцами ее пальто.
— Пальто не оптимально. Удержание тепла недостаточно. Могу изменить. Верну — будет лучше.
¬— Даже не пытайся! — резко сказала Беллатрикс.
— Как пожелаете.
Нафаня отошел от пальто и уставился на ведьму с равнодушной готовностью хорошо дрессированной овчарки. Компьютер. Маггловская думающая машина — вот на что похож этот домовик. Белла наблюдала похожий стиль речи в фильмах. Но как? Домовики эмоциональны. Если это связано с экспериментами, то, может, дело в месте работы? Белла потерла подбородок. «Ц», очевидно, означает «центр», что тогда остальное? Обработка данных?
— Что такое ЦОД? — спросила Беллатрикс. — Что ты там делал?
— Центр обработки данных, — Нафаня подтвердил догадку. — Создан несколько лет назад. Был в бригаде по обслуживанию помещения. Применил магию к компьютеру. Компьютер не был отключен. Чрезвычайное происшествие. Был снят с должности. Изменился. Стал лучше анализировать информацию. Стал оптимален как домовой.
— И в чем же проявляется твоя… оптимальность? — русло, в которое зашел разговор, становилось интересным.
— До синтеза был эмоциональным. Мнительным. Не уверен в себе. Досаждал. Сейчас лучше. Оцениваю работу по объективным критериям. Веду себя спокойнее. Не надоедаю. Работа по дому ведется эффективнее.
— Приготовь постель ко сну, — скомандовала Белла первое, что пришло ей в голову.
Существо удалилось, и Беллатрикс прошла в кабинет. Усевшись в кресло-качалку, она основательно задумалась; события этого вечера укладывались в определенную систему. Коровин может паясничать сколько угодно, все равно его поведение и образ — маска. Скорее всего, они хотят присмотреться к ней до переговоров. Пусть будет так; пока все местные странности остаются в рамках приличий.
Завтра должен появиться Андрей Чернов, он же Андрюша Военторг, он же компаньон Люциуса по старым делам. «Кстати, интересно, что хранится в его центре?» — отметила Беллатрикс. Малфой ничего не говорил про ЦОД. Или он не знал, или умолчал; как ни прискорбно, возможно и то, и другое…
— Постель подготовлена, — Нафаня возник посреди кабинета. — Вода в ванной нагрета.
Белла подняла взгляд; в конце концов, присматриваться могут не только к ней. Следовало признать: свое дело эти люди знают. С ними можно будет иметь дело, если, конечно, удастся до чего-то договориться. Главное, не оказаться Вортигерном.
Белла поднялась и отправилась в ванную.
* * *
Чернов приехал утром, когда Беллатрикс успела проснуться, привести себя в порядок и поесть. Каким бы странным ни был Нафаня, свое дело он знал очень хорошо, на уровне вышколенного домовика на службе старинной чистокровной семьи. Сон был крепким и глубоким, завтрак получился отменным, но предчувствие не унималось. Смутное беспокойство донимало ее с того самого момента, как она решила отправиться в Москву. Несколько минут она добросовестно пыталась понять, что гложет ее, скользя по самым задворкам сознания, но Нафаня возник посреди гостиной и доложил своим механическим голосом, что прибыл Андрей Павлович Чернов.
— Здравствуйте, мадам Блэк.
Увидев Чернова, Беллатрикс на секунду лишилась дара речи.
Волосы — угольно-черные с проседью. Черты лица... Очень, очень похож на постаревшего Сириуса, если бы не Азкабан… Но как? Отдел по связям с Кентаврами? Невозможно! Ему сейчас должно быть за семьдесят лет… и он разбился на своей маггловской машине. Но тела она не видела… Но точная копия, лет тридцать назад он выглядел точно так же. Неужели?
— Здравствуйте, господин Чернов, — она быстро справилась с собой.
— Они знают, — Чернов показал взглядом на дверь.
— Дядя Альфард?
— Да.
CXXV. Исповедь
— Как? — в одно слово Беллатрикс вложила множество вопросов.
Как он исчез? Как он омолодился? Что он здесь делает? Как он оказался в свите Верховцева?
— Это очень долгая история, племянница. По меньшей мере, заслуживающая долгого рассказа. Я присяду?
— Да, да, конечно… — Белла повела рукой в сторону кресла. — Я внимательно слушаю, дядюшка.
Сил удивляться уже не оставалось. Почему Люциус так ни о чем и не догадался за несколько лет? Или догадывался, но молчал? Человек, который сидел напротив, очень сильно напоминал Сириуса; так должен был выглядеть Бродяга в свои пятьдесят, если бы не Азкабан.
— Я думаю, что мой рассказ нуждается в некотором вступлении, — начал Альфард Блэк. Он говорил негромко, в полной уверенности, что Беллатрикс слышит каждое слово. — Чем на самом деле занимается «отдел по связям с кентаврами», ты хотя бы догадываешься. Что именно там делал я, не так важно. Важно то, что в семьдесят седьмом году я отправился в Восточную Европу. Восемь лет я работал, и достаточно неплохо, но Крауч сдал нашу агентуру от Берлина до Урала. Всю. Целиком.
Альфард поморщился, как от застарелой боли.
— Без ложной скромности скажу, что им пришлось побегать за мной пару месяцев. Но финал погони был очевиден — солнечная Якутия. Именно там в восемьдесят девятом году люди Верховцева и предложили мне сделку.
— Сделку какого рода?
— Им нужен был капиталист. Да, они употребили именно это слово. В те времена я уже неплохо разбирался в бизнесе. Мне были предложены два варианта: досиживать свой срок или руководить вновь созданным предприятием.
— Звучит как выбор без выбора.
— Так и есть, — подтвердил Альфард. — Меня никто не ждал на свободе. Для Британии я был мертв уже двенадцать лет. Для Министерства… не будем об этом. Даже как источник информации для КГБ я уже не представлял никакой ценности; наши идиоты сдали все. Верховцев умеет подбирать ключи к людям: он предложил мне выход, в котором можно жить, не совершив измены. Сохранить лицо.
Беллатрикс добросовестно попыталась представить, что бы она ответила Фаджу, если бы он предлагал ей не отречься публично от Темного лорда, а совершить что-то иное. Где была бы та граница, за которую она бы не посмела зайти? Что должен чувствовать человек, который лишился всего и предан своими?
— Сохранить лицо… — повторила Беллатрикс, щелкая зажигалкой. — Да, это многое определяет в нашей жизни. В конце концов, кто я такая, дядя Альфард, чтобы вас судить? Слишком много воды утекло за эти годы. И слишком многое я успела увидеть. Одно только не пойму. Зачем им понадобился… капиталист?
— Они разучились делать некоторые вещи, и я говорю не про технические достижения. Вещи типа карты в нашем поместье здесь и так не делали. Им оказался нужен человек, способный вести бизнес, и они обратились ко мне.
— И вы их не разочаровали.
— Пожалуй, можно и так сказать, — Альфард потер подбородок. — Я работал по две стороны Статута и достаточно успешно.
— Я поняла… — Беллатрикс помедлила, затягиваясь. — Только два вопроса, если можно. Почему вы так молоды? И что вас заставило инсценировать смерть? Ни за что не поверю, что у Аткинса не было другого варианта.
— Ответ на первый вопрос очень простой. Молодость мне вернула пряность бедняги Руквуда, последний образец, который Аткинс смог спрятать во время разрядки. Что же касается второго, — Альфард встал и прошел к окну. — Это сложно.
Волшебник несколько секунд стоял, рассматривая тусклый зимний день за окном. Беллатрикс не мешала ему собираться с мыслями.
— Все дело в семье, — наконец, сказал он. — Я не мог поддерживать сестрицу или твоего отца, но и не мог на них повлиять. Они слишком привыкли к тому, что их брат — чудак с предосудительными развлечениями, настолько, что на них не действовали мои доводы. Когда я открыто поддержал Сириуса, все возможности вести диалог закончились. Но теперь встречный вопрос: лет пять назад я ожидал бы увидеть на твоем месте Малфоя. Или кого-то из Ордена Дамблдора. Почему здесь ты? Что произошло с тобой, Беллатрикс?
— Я сгорела.
Волшебница уставилась на стол. С пронзительной четкостью она сейчас видела вещи, на которых обычно не задерживается внимание. Гладкая темная столешница, пепельница в виде акулы, стеклянная вазочка — все это отвлекало ее от лавины, стронутой одной неосторожной фразой. Сейчас ее эмоции медленно текли по капле, вместо того, чтобы хлынуть бурным потоком. Она в полной мере оценила возможность спрятать паузу за затяжкой табака.
— Я сгорела, — повторила Беллатрикс. — Будь у меня возможность вернуться в юность, я бы пошла к тем же людям и совершила все те же поступки. Но я не пойму, где и когда что-то пошло не так.
Перед ней сидел человек, который тоже в какой-то момент потерял все. Может, он был единственным, кто мог ее понять.
— А как должно было выглядеть желаемое? — очень тихо произнес Альфард. — Все то, что тебя возмущает, не могло не случиться. Разница лишь в декорациях. Волшебная Британия слишком долго шла к этому состоянию. Даже при Нобби Личе все только проявилось, но не зародилось.
— Что теперь уже поделать… — задумчиво сказала Беллатрикс. — Только жить с тем, что есть. Вы, дядюшка, в состоянии меня понять. Чего от меня хочет Верховцев?
— Итак, — Альфард резко сменил тему. — Афанасий Васильевич хочет встретиться с вами сегодня во второй половине дня. В пятнадцать часов я приеду за тобой. Готовься.
Из глубины комнаты Белла видела, как Альфард показался во дворе; человек в черном шел к черному автомобилю сквозь хлопья метели. Примерно полминуты БМВ стоял на месте и только потом, будто спохватившись, вздрогнул и двинулся прочь со двора. «Да, дядюшка, ты и в самом деле один из немногих, если не единственный, кто может меня понять», — подумала Беллатрикс, опускаясь в кресло.
Чуть позже первое удивление схлынуло, и она основательно задумалась над главным вопросом: почему для разговоров с ней прислали Альфарда? Почему ей так легко открыли этот секрет? Демонстрация искренности? Вряд ли. Попытка на нее повлиять? Рискованно.
Единственное предположение, показавшееся ей логичным, выглядело так: они хотят, чтобы до встречи с Верховцевым она думала о чем угодно, кроме самой встречи и переговоров, и пришла неготовой.
* * *
Матвеевна, вредная и склочная старуха, скучала на остановке. Автобус никак не появлялся; ждать его днем на небольшой улице можно было и двадцать, и тридцать минут. Поговорить было не с кем; кроме нее, на остановке оказалась только девушка, и та стояла поодаль и читала книгу.
То ли старшеклассница, то ли первокурсница. Худая, невысокая, в длинном пальто и большой шапке, из-под которой спускалась длинная огненно-рыжая коса. Внушительные очки. Даже с точки зрения самой склочной и предвзятой ханжи — приличная девушка.
Внимательный человек заметил бы, что снежинки ее облетают, даже не касаясь раскрытой книги. Матвеевна уже плоховато видела, и эта странность проскользнула мимо ее внимания.
Но и ее зрения вполне хватило, чтобы издали увидеть большую черную иномарку. Машина вильнула к обочине, мяукнула клаксоном, и девушка моментально уселась на переднее сиденье.
Репутация этой девушки в глазах Матвеевны улетела в бездну, но Ульяну Долохову это ни капли не волновало.
— Здравствуйте, Андрей Павлович.
— Здравствуй, Ульяна, — Альфард не отвлекался от дороги. — Что читаешь?
— «Властелин колец» на английском. Полезная языковая практика, кроме того, это интересно: посмотреть на мифы и волшебство исключительно с маггловской точки зрения. Толкин, очевидно, не знает о нашем мире.
— Да, не знает. Сколько у тебя времени?
— Глобально — индивидуальный учебный план позволяет оставаться в Москве еще неделю. Послезавтра устный доклад, мне потребуется присутствовать на работе секции. Во все остальные дни я готова.
— Очень хорошо. Твое задание на ближайшие двое суток будет таким. Десяток твоих волос и безвылазное пребывание дома. Выбраться можно только на конференцию и — особо обращаю твое внимание — только аппарацией. Знаю твою привычку, поэтому особо предупреждаю — не вздумай ехать к университету маггловским транспортом.
— Волосы могу обеспечить хоть сейчас, — Ульяна коснулась рыжей пряди; меховую шапку она сняла сразу, как села в машину. — Со вторым пунктом все ясно.
У нее не возникало ни лишних вопросов, ни заметного беспокойства.
* * *
Ровное гудение машины, несущейся по кольцевой дороге, убаюкивало Беллатрикс. Закрыв глаза, она подставила лицо потоку теплого воздуха, дувшего из дефлектора. К своему новому облику она привыкала недолго. Отпив оборотного зелья, которое принес Альфард, Белла превратилась в невысокую худощавую девушку с тонким лицом и длинными огненно-рыжими волосами. Ее внешность запоминалась, но совершенно не ассоциировалась с семейством Блэков.
— Сколько нам еще ехать? — спросила Белла.
— Около часа.
Цепь фонарных столбов при свете дня напоминала не огненную змею, а хребет чудовища, и наблюдать за зимней дорогой было интересно только первые пять минут.
— Чем же вы торговали по маггловскую сторону Статута, дядюшка? — поинтересовалась Белла.
— Много чем. От водки до оружия. Но про оружие ты должна знать, племянница. Люциус знал меня под прозвищем «Военторг». Но главное — это, конечно, вычислительная техника.
— Вы имеете в виду программируемые машины… они, если я правильно помню, называются «компьютеры»?
— Вы ведь слышали про ЦОД?
Беллатрикс приоткрыла глаз. Альфард оставался совершенно безмятежным. Этот эльф, Нафаня, упоминал центр обработки данных. Конечно, он донес хозяину. Должен донести.
— Краем уха, — она снова отпила оборотное зелье. — Мне знаком смысл аббревиатуры, но не более. Подробностей я не знаю.
— Думаю, после переговоров я смогу тебе его показать.
— Это обнадеживающая новость, — Белла улыбнулась еле заметно, одними уголками губ.
— Мне нравится твое спокойствие, племянница.
— Любопытно знать, дядюшка, какой реакции от меня еще ожидали? Взрыва негодования? Слез умиления и прыжков на шею? Просто бурных эмоций? Я уже отучилась удивляться. Потом у нас найдется время побеседовать о нас двоих и о семье, но сейчас меня волнует только предстоящая встреча.
ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ
Продолжение ищите на сайте
Напишите комментарий — порадуйте автора!
Страница произведения: https://fanfics.me/fic49471