* * *
Свет был потушен, и Тесса слегка удивилась тому, что Ренальд так рано отправился спать. Но подойдя ближе к кровати и привыкнув к полумраку после света в гостиной, госпожа разглядела полностью завернувшегося в одеяло юношу, оставившего лишь крохотный кусочек незакрытого лица, чтобы не задохнуться. Парень сидел у самой стены, прижав колени к животу и обняв их руками. Поверх огромного одеяла было накинуто еще и покрывало. От этого зрелища у нее защемило сердце...
— Тук-тук... — постучала девушка его по его угадывающемуся под накрученным одеялом плечу. — Пусти в свой домик погреться... — ничего лучше сходу не придумывалось, хотя в комнате было не просто жарко, а скорее даже душно.
Рени судорожно вздохнул, шмыгнул носом и начал выпутываться из-под одеяла, чтобы укрыть им и любимую. Он не ожидал, что она так быстро придет. Честно говоря, после столь прохладной встречи с недавним любовником наложник вообще заставил себя оставить всякую надежду, что хозяева почтят своим присутствием его спальню этой ночью...
В голове было пугающе пусто. Непонимание душило, застряв комом в горле. Чем он провинился перед Асланом, кроме того, что саботировал обязательные тренировки, работая вполсилы, как ни старался, парень понять не мог.
Душа юноши рыдала, на сердце лежал тяжкий камень, но глаза оставались сухими. И Ренальд горько радовался тому, что, наверное, он все-таки повзрослел еще немного, — ведь мужчины не плачут, даже когда им очень плохо и больно...
— О боги! Ты что такой холоднющий? — ахнула Тесса, прильнув к любимому мальчику и почувствовав, что того буквально колотит, будто он совсем замерз. — Что с тобой, радость моя? — она обеспокоенно притянула к себе его голову, чтобы дотронуться губами до сухого прохладного лба.
— Жара нет... но ты совсем ледяной, — схватила она обеими руками его ладонь.
Рени было дернулся, чтобы не дать ей погрязнуть в привычной заботе по избавлению его от настигших проблем, но тепло тела хозяйки оказалось таким живительным, что он намертво вцепился в нее, мешая растирать потерявшие чувствительность пальцы.
— Тесс, — хрипло спросил наложник. — Аслан меня ненавидит?
— За что? — осторожно поинтересовалась девушка, чувствуя, что в этой красивой белокурой голове, как и в голове мужа, завелись новые тараканы, которых следовало немедленно изгнать.
— Я ему больше неинтересен, и он теперь не знает, как со мной поступить, — озвучил он вывод, к которому пришел за столь короткий срок после ужина.
— Золотко мое, откуда такие мрачные прогнозы? — невольно вздрогнула Тесса, мысленно умоляя Всевидящих, чтобы это были собственные размышления Рени, а не результат подслушанного разговора между ней и варваром, оставившего и на ее душе тяжелый отпечаток.
— Это не так? — хотел произнести юноша как можно безразличнее, но получилось просяще, словно попытка выклянчить у любимой немедленное разубеждение. Наложник тут же пожалел о своем вопросе. Чувствуя пронзительный холод, сковавший все его внутренности, парень горько рассмеялся, досадливо мотнув головой. И естественно, находившаяся позади его затылка стена оказалась равнодушной к его горю и добавила ко всем имеющимся неприятностям большую шишку.
— Ой-ё! — схватился он рукой за ушибленное темечко.
— Горюшко мое луковое, — умилилась Тесса, невольно припомнив слова мужа о том, чтобы их Солнышко сам себе не навредил. — Ну как же ты так неаккуратно-то? Дай подую, что ли, — притянула она парня к своей груди, не слишком удобно устроившись возле его коленей.
Но сейчас, с наслаждением вдыхая родной аромат волос и кожи своего мальчика и пытаясь поделиться с ним теплом, которого у нее было в избытке, меньше всего хозяйке Замка думалось о собственном комфорте. Неуместные страдания Аслана выбили почву из-под ног, и она оказалась не готова к такому повороту. Требовалась небольшая передышка, чтобы придумать, как все уладить. На данный момент самое главное не дать появившейся трещинке снова превратиться в непреодолимую пропасть.
— Давай-ка ложись уже, я только платье сниму...
— А Аслан? — невольно вырвалось то, о чем наложник предпочитал переживать втайне.
— Рени... он... очень устал, и, наверное, останется у нас в спальне, — пояснила госпожа, тщательно подбирая слова, чтобы не проболтаться о пока неутешительной действительности.
— Мне не хочется говорить тебе гадкие вещи, Тесс, но сейчас ты бессовестно соврала, правда? — не поверил юноша, слишком хорошо изучивший интонации ее голоса.
— Фу, Рени! Ты не должен уличать свою хозяйку во лжи, это невежливо, — попробовала отшутиться смутившаяся девушка.
— Прости, моя госпожа, больше не посмею, — грустно улыбнулся раб, вглядываясь в ее лицо, и вдруг в отчаянии прошептал:
— Что со мной не так, Тесс? Что?!
В тишине этот тихий шепот прозвучал оглушающим воплем, идя от самого сердца и нечаянно раненой души, жаждущих тепла.
— Чшшш, — прижала указательный палец к его губам Тесса. — С тобой все в порядке, родной мой. Даже думать не смей, что это не так! Ты — самое лучшее, о чем мы только могли мечтать! И не забывай, пожалуйста, а то я комплексовать начинаю, потому что комплименты положено получать женщине. А женщина у вас — я! Надеюсь, единственная. Неповторимая, самая лучшая и прочее, прочее...
— Конечно!— виновато опомнился парень. — А еще ты очень нежная, прекрасная, как утренняя заря, ослепительно красивая...
— Хорошо, что в комнате темно, а то ты рисковал бы повредить глаза, — рассмеялась любимая, прерывая поток красноречивой лести.
— Извини, Тесс, я — эгоист, да? — вздохнул невольно улыбнувшийся Ренальд.
— Все мы в меру эгоистичны, Солнышко. И это нормально, если не в ущерб окружающим.
— Но Аслан не придет... — вернулся наложник к наболевшему.
— Сегодня не придет, завтра придет. Не завтра, так через неделю, — уверенно перебила девушка. — Я же тебе обещала, что никуда он от нас не денется... Просто дай ему немного времени... Он сам тебе все объяснит. Поверь, Солнышко, у него действительно есть повод поразмыслить в одиночестве. Давай попробуем уважать все стороны?
— Тогда почему ты сегодня со мной, а не с ним? Жалеешь меня?
— Себя я жалею! — рассердилась Тесса на непробиваемость его самоедства. — Я с вами с ума сойду от беспокойства. Так хоть ты у меня под присмотром будешь. А Аслан уже взрослый мальчик — сам разберется что к чему! — выпалила она.
— Аслан — не мальчик — мужчина, — машинально поправил Рени.
— Тем более! Доволен?!
— Нет, — честно ответил парень.
— Что со мной не так? — передразнила она его недавние стенания.
— Тесса!!!
— Рени, просто обними, поцелуй и пожалей меня! Мне тоже иногда бывает страшно и одиноко, как вот сегодня, когда я не могу ничем помочь... и переубедить...
— Прости, Тесс... я не думал, что ты тоже принимаешь все так близко к сердцу, — крепко стиснул Ренальд свою госпожу, покрывая невесомыми поцелуями ее лицо, шею, плечи...
Девушка не возражала, на какое-то время просто отключившись от невеселой реальности и наслаждаясь нежными ласковыми прикосновениями любимых рук и губ. Она радовалась удачной попытке переключить свое Солнышко, заставив его почувствовать ответственность за нее и отвлечься от собственных надуманных проблем, не имеющих решения, пока не дозреет Аслан.
Только вот достаточно быстро нежность как-то незаметно уступила место страсти, грозившей завести их обоих. Может быть, Рени и был готов, как он уверял вчера (хотя, скорее всего, так и есть — ведь тренировкам его небольшое недомогание не мешает), но было совестно перед мужем, которого она бросила в одиночестве, предоставив разбираться самому со своими страхами и сомнениями.
— Знаешь что... — сделав над собой волевое усилие для отказа от продолжения, проговорила хозяйка Замка. Тяжело дыша, она оттянула голову Рени от себя, вцепившись в растрепанные ее же пальчиками шелковистые пряди. — Мне уже полегчало, Солнышко. Может быть, ты мне почитаешь что-нибудь из своих учебников?
— Что? — распалившийся наложник не сразу сообразил, что любимая и сегодня намерена проигнорировать его заявление, что с ним все в порядке.
— Ну, если не хочешь читать, давай я тебя просто погоняю по вопросам экзаменов...
— Сейчас? — приуныл парень, постаравшись мужественно принять известие и убедить восставшую плоть, что надо потерпеть, раз госпожа против.
— Угу, — рассмеялась Тесса над огорченным выражением его лица. — Все равно еще спать неохота. Потратим с пользой пару часиков?
— Хорошо...
— Ты согрелся? — удовлетворенно отметила она, перехватив его теплую ладонь.
— Чуть не перегрелся, — буркнул Ренальд, нехотя сползая с кровати.
— Не бухти, — улыбнулась молодая женщина. — Неси учебники и зажги лампы.
— Может, одной хватит? — с надеждой спросил хитрец, ожидая, что любимая передумает.
— Нет! Зажигай две и поярче! — возразила девушка, предполагая, что при интимном освещении долго не выдержит придуманную ею им обоим экзекуцию и сама же потянет его обратно в постель.
'Надо тренировать и собственную силу воли, в конце-то концов', — подбодрила себя хозяйка Замка, с наслаждением любуясь передвижением ладного гибкого юноши по комнате.
'Чего ему не хватает? — вернулась она думами к мужу. — Как он мог вообще прийти к выводу, что Рени придется беречь, как кисейную барышню? Только бы не рискнул перебить впечатления, снова ища понимания с Дереком... Никуда он от нас с тобой не денется', — снова мысленно пообещала она своему Солнышку, зло загнав воспоминания о еще одной занозе на сердце обратно на задворки сознания. Сейчас и без Меченого у нее было полно нерешенных проблем. И подставлять парня, вовлекая его в их и без того непростой треугольник запутанных чувств и желаний, рискуя уже имеющимися любимыми, она не могла.
Дерек все-таки отвоевал у кого-то из них крохотный кусочек ее сердца, в котором поселилось теплое чувство к сероглазой язве. Однако Тесса старательно и намеренно давила малейшие душевные порывы, не позволяя им разрастись во что-то осязаемое. Оно может их погубить. Поодиночке они в состоянии справиться и заменить эти ненужные эмоции чем-то менее эфемерным и более практичным, не подвергая друг друга опасности.
— Рени, подойди, — попросила госпожа, перебравшись на самый край широкой кровати наложника.
Юноша, хлопотавший у последнего светильника, обернулся. Из-за ее маневра с перемещением подол домашнего платья немного задрался, приоткрывая взору раба стройные ножки. Подхватив учебники и, положив их на край кровати, он послушно опустился на колени перед женой лаэра.
— Я тебя люблю, — озвучила девушка, взяв ладонями его лицо и заглядывая в глубокую синеву его глаз, с удовлетворением отмечая, как постепенно уходит облик другого, сероглазого, чуть было не загипнотизировавшего ее своими тайнами...
— Тесс, — сглотнул наложник, не понимая, почему она именно сейчас говорит эти слова, от которых окрыленная душа буквально рвется ввысь, рискуя разворотить грудную клетку, хоть он и слышал их из уст любимой не впервые. — Я тебя тоже очень люблю. И никогда не смогу полюбить другую, потому что ты одна такая на всем белом свете... моя госпожа, моя любимая... — обнял он колени своей богини, прижавшись к ним подбородком.
— Я тебя люблю, — повторила молодая женщина, склонившись и пытаясь коснуться губами лба парня, но тот, быстро сориентировавшись, подставил губы.
Руки раба двинулись вверх по стройным ножкам хозяйки, нечаянно 'нырнув' под платье, и неизвестно, чем закончились бы эти взаимные признания, если бы не посыпавшаяся с грохотом на пол стопка задетых ими учебников.
— Ох... все, Солнышко, давай заниматься! — облизнулась Тесса, поправляя расстегнутое платье.
— А разве мы уже не начали? — сострил Ренальд, укоризненно покосившись на валяющиеся книги, будто они были виноваты, что не удалось поддаться искушению забыть о более нужном, чем любовные утехи, деле.
— В другой раз продолжим, — многообещающе улыбнулась госпожа, любуясь румянцем на его щеках. — Напомни только, на чем остановились.
— Я не против повторить сначала....
— Отлично! — усмехнулась хозяйка. — Но теперь мы все же вернемся к вопросам для экзаменов. Что там у нас?
Наложник тяжело вздохнул, поднимаясь, и протянул ей исписанную красивым четким почерком тетрадь.
— Вопрос в кружочек обведен, — подсказал он. — А если хочешь, одни вопросы смотри — они в конце.
— Ага, — кивнула девушка, полистав страницы. — Перед ответами и номер вопроса стоит. Так удобнее... Слушай, а если здесь уже все написано, зачем ты учебники принес?
— Не знаю, ты же сказала — неси... — пожал плечами любовник, недовольно взглянув на подобранные учебники, снова сложенные стопочкой на кровати.
— Ладно, вопрос первый...
* * *
Время пролетело незаметно, и спать Тесса и Рени легли далеко за полночь, уставшие, но довольные результатом.
Молодая женщина почти сразу же отключилась, устроившись в уютных объятиях своего Солнышка, которому выпала сегодня ответственность 'жалеть ее'. Поэтому он сразу же развернулся, едва госпожа по привычке попыталась прижаться к его спине, и, поцеловав, уложил ее иначе. Сам оказался за ее спиной, придвинувшись вплотную. И постарался не ерзать, чтобы не провоцировать себя и ее на то, чем любимая не хотела его порадовать даже в утешение.
Ренальд просунул руку под локтем девушки, накрыв ладонью сразу обе ее ладошки, прикрыл глаза и только тогда ужаснулся. Тесса ведь могла не прийти, и он до сих пор тихо сходил бы с ума от невеселых раздумий, почему-то отвергнутый Асланом, замерзший от внутреннего холода выстуженной души, одинокий на огромном ложе, на котором его по-настоящему любили...
Хозяйка его сердца очень быстро уплыла в страну грез, расслабленно задышав, а он лежал, прислушиваясь к темноте ночи, и очень надеялся, что Тесса не ошибается в своих прогнозах о муже, и он действительно никуда не денется от них... И может быть, их варвару сейчас также плохо и одиноко, как было ему самому после ужина... и может быть, он придет уже сегодня?
49.
Тесса никогда не видела море, но почему-то четко понимала, что сейчас она вовсе не посреди широкой реки, у которой не видно берегов. Из-за невозможной глубины вода казалась темной. Солнечные лучи ослепляли, отражаясь от поверхности, не в силах пронзить плещущуюся за бортом водяную толщу.
Среди звуков слух различал хлопающие где-то над головой паруса, свист ветра, скрип мачт и завораживающий шепот волн. Вся эта какофония сплеталась в прощальную песню... Под ногами размеренно качалась палуба, не вызывая приступов тошноты, которыми девушка страдала в последнее время, а вгоняя в какой-то непонятный транс. А на горизонте в сиреневой дымке угадывался недостижимый чужой берег, притягательно манящий с точки зрения обретения устойчивости, но пугающий неизвестностью.
Отчего-то хозяйка Замка-крепости на границе Энейлиса видела себя со стороны. Стройная молодая женщина с непроницаемым выражением лица и заострившимися скулами, замершая у самого борта, жадно глядела вдаль. Чуть обветренные губы сжаты в тонкую линию, а в глазах, устремленных к горизонту, странный отсвет надежды. Правда, немного ссутуленные плечи, словно держащие на себе тяжкий груз непонятной вины, удручали. Да и знакомые по зеркальному отражению черты лица виделись немного чужими, слегка размытыми, не дающими сосредоточиться. Это казалось неправильным и настораживающим. Наверное, из-за чужого дорожного платья, которое угадывалось под распахнутыми полами ее собственного, подбитого мехом плаща...
