Зверь лютый Книга 38 Ляхолетье

Висла, Висла, мать родная.

Висла русская река

Не видала ты подарка

От Ванюши-плешака.

Про пшеворскую культуру я уже...? — Со Средней Вислы. Вот отсюда какие-то мои предки когда-то и вылезли. Вполне мать. В исторической перспективе.

Так это я ещё про неандертальцев не вспомнил. Широка страна моя родная. В смысле: страна потомков эректусов и прочих гоминид.

Я ж от обезьяны произошёл. Всё от гоминид — моё, наследственное. А которые от Адама и Евы — в верховья Евфрата. Там, говорят, и был Райский сад со стоглазым херубом на КПП. Туда и кучкуйтесь.

Зубоскальство для мозгового отдыха. А всерьёз... туман войны. Куда и лезем.

Дело-то рисковое. Моё преимущество в радиосвязи слабеет. Чем ближе к месту событий — тем выигрыш меньше.

Другое. Пока мы были на краю Польши, пока передо мной был только отряд Казика — примерное численное равенство. Чем глубже я вхожу, тем больше воинов они могут собрать. А могут они много.

Нужен упреждающий удар. Куда? Какой? Непонятно.

Я знаю, что все три крестоносные армии разгромлены. Предводители... Один у меня в трюме сидит, кашлянуть боится. Остальные... неизвестно. Что делают мои союзники — неизвестно. Хотя какие они союзники? Никаких договоров у нас нет, клятв не приносили.

Что с Кастусем? Знаю, что крестился, объявлен Великим Князем. Должна быть реакция. Зарежут парня? Отравят?

Куда я лезу? Главное: зачем? Чтобы завоевать своей подстилке королевство?

Ну-ну, Ваня. Аккуратнее с терминами. Она — часть твоей души. Две части: то, что было и то, что нынче стало. Королевство для своей души? — Достойная цель.

А вот и она. Не смысле: душа, а в смысле: принцесса.

Скромное платье, тёмный платочек. Наплаканная.

— Ты откуда?

— Поминала. Ананью. Уби-и-ли-и-и...

— Ну-ну. Не плачь. Смелая оказалась девушка. Жизнью своей твою жизнь спасла. Теперь тебе... за двоих. А она... Блаженны павшие за правду. Ибо войдут они в Царствие Небесное. Принять смерть за други своя — это ли не правда? Не плачь. Ты лучше вот что скажи. Ты видела, как Казик грамотки своим слугам пишет? Как обращается, какие слова использует, какую печать привешивает?

— Зачем тебе?

— Я хочу вывезти твоих детей в безопасное место.

Мгновенный переход. От печали к раздражению. Как она привлекательно злится...

— Ты их не любишь? Своих детей?

— Не... ненавижу! Они — его дети! Они... он в меня... а потом... рожай, сучка, давай приплод. Ненавижу!

* * *

Сталкивался. Ненависть матери к своему ребёнку. Там чаще, чем здесь: ослаблен механизм изменения гормонального баланса у матери — искуственничков больше.

Ещё: давление общества. Здесь детей даёт бог — поэтому их... доброжелательное равнодушие.

Экономика. Соц.защиты нет, никто, кроме твоих детей, не будет тебя кормить. Да просто не выживешь без большой семьи! А стимулов обратного рода, вроде карьеры или дохода у женщины — нет.

Поводы бывают разные.

— Ты почему младшего гнобишь?

— Я так люблю старшего! Хотела дать ему всё! Заботу, внимание. По максимуму. А тут этот родился. Надо двоих ростить. Старшему меньше достаётся.

— Не он родился, а ты родила.

— Я понимаю! Но... старшенькому любви... хочется больше. Сил не хватает. Из-за второго.

Что вырастет из ребёнка, которого считают виноватым? Изначально, с его рождении?

По разному. Иногда такие... бойцы вырастают, хоть бы и женского рода. Но доверие к миру утрачено. Может ударить, убить. Построить бизнес. С умилением наблюдать поедание домашней змеёй скормленной белой мышки. Прекрасный товарищ, отличный снайпер, просто красавица. Не может построить счастливую семью: нет трафарета с детства, образца для подражания.

* * *

— Их вины нет.

— И что?! Они как... как плеть, которой меня пороли! Как верёвки, которыми меня привязывали! Ту нагайку мне тоже любить?! За что?!

— Не за что, а почему. Потому что от плоти твоей.

— От плоти его! От души... их, Пястов! Ненавижу!

Ну вот, распсиховалась.

— Чтобы ты ни чувствовала, должно проявлять... благопристойность.

— Вот тебе только и рассуждать о благопристойности!

Пришлось ухватить за горло. Нащупать под платочком ошейник. Чуть прижать.

— Коли воля господская пришла рассуждать о пристойности, то дело холопки восхищаться и радоваться. Словам господина своего.

Молчит. Только глаз косит.

Упрямится. Своевольничает. Злобится.

Может, ну её? Оставить с Казиком на речном островке, а сам назад? Пограбим берега и домой, во Всеволожск. Там-то дел... вспомнить страшно.

— Прости, господине, за глупое слово. Виновата я. Велишь ли плёточку принести?

Тьфу, блин.

— Не строй из себя дуру. А то правдоподобно получается. Иди, составь грамоту от Казика дворне. Чтобы детей отдали.

Вывалились из Буга в Вислу, несколько лодок пристали к западному берегу. Отсюда Миссионеру своя дорога ляжет.

— Ты, Святополк, идёшь конями до Вислицы, показываешь эту грамотку, забираешь детей. И, с превеликим поспешанием и великим же бережением, везёшь в Гнезно. А ежели меня... не будет, то во Всеволжск. Там отдать голове Дворцового приказа боярыне Агафье.

Факеншит! Не патриций я римский времён Империи! Те были большие любители сочинять завещания. Крыли там императоров в хвост и в гриву. Наслаждались. Потом Светоний из этих завещаний эпизоды собирал. Порочащие честь и достоинство цезарей. А восхваляющие эпизоды — из прижизненных текстов тех же авторов.

Завещание, задница по-русски... не, не привлекает. Но на войне... разные хохмочки случаются. И помереть вдруг можно. Так что — хоть чуть-чуть.

— Почему конями?

— По реке не пройти, Сандомир, другие города. Они уже знают о разгроме Казимира или узнают вскоре. Проводника из пленных, вроде бы толкового, нашли. Перед Вислицей прирежешь и припрячешь. Чтобы не болтал и местных на тебя не поднял.

Как всё туманно. Дорога, по враждебной территории... все представимые гадости — обязательно. И немножко — непредставимых.

— Не прижимайся ни к Висле, ни к западу. Местные, узнав о разгроме крестоносцев, будут злы, постараются всех попавшихся иноверцев хотя бы ограбить. Княгиня, расскажи. Об усадьбе, о слугах. То, что Святополку полезно.

Гридни сводили на берег коней, мимо по реке вытягивался караван, мы сидели втроём у костра. Принцесса старательно вспоминала, рисовала план замка, где чьи комнаты, называла и описывала слуг. Доверять нельзя никому, но одни могут быть полезны и послушны, другие — нет.

Среди прочих прозвучало имя Янек-карасик. Я не обратил внимание.

Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Не знал. Даже предположить не мог, какую подлянку этот, совершенно ни на что не годный пожилой бестолковый слуга, устроит мне в Гнезно.

3-го — именины, 4-го — приборка, 5-го — марш. В туман войны.

Я очень смутно представлял состояние дел в Польше. Они — принцы и принцессы, магнаты и шляхта, епископы и городская верхушка — уже знают. Что-то. О каком-то из трёх разгромов. Или о любой их комбинации. Кто, как, когда отреагирует, как будет меняться их реакция по мере роста информированности... непонятно.

Главное: у меня нет знаний о происходящим у Кестута. А предположить... от победоносного броска через Вислу до внезапной кончины.

Приняв крест и присягу, Кестут поступил сурово: Кто не со мной — тот против меня: отказался выдать отказникам долю в добыче.

Войско разделилось пополам. Из девяти тысяч к этому времени у Кастуся было тысячи полторы своих, самбийских. Ещё вдвое присягнули и крестились. Остальные... промолчали.

Здесь молчание — знак несогласия.

Кестут обострил ситуацию: недовольные исключением из дележа предводительствуемые вайделотами подняли мятеж.

У Кестута нет страха крови. Убивать врагов из своего племени для него нормально. Опыт времён борьбы за власть в Московской литве. Видел, как родство по крови, со-отечественность, не мешает страстному стремлению убить. Ради власти, ради веры, ради... чтобы не было.

Все вайделоты в войске и предводители мятежников были уничтожены. Почти две сотни человек. Остальных некрещёных отпустил по домам. С подарками. Не с заслуженной долей добычи. Жалование, милость — не зарплата.

Зачем?! Зачем несогласным майно давать, милость являть? — Чтобы ограничить их несогласность.

Коллеги, как-то вы сильно... утилитарно-материальные. Про культуру отдаривания — я уже... Человек принял дар? Хоть что, хоть сапоги ношенные — должник, должен отдариться. А не принял... мятежник, во рву у лагеря лежит, вороньё глазами своими кормит.

Милость — явлена, делёжка — отложена. Не отменена — нельзя, не по обычаю. Отложена до окончания похода и перенесена в Кауп.

Несколько смыслов. Типа: жадность подтолкнёт воинов к продолжению похода. Или: кто-то умрёт и выжившие получат больше. Но Кестуту важнее другое: не допустить огромного неповоротливого частного обоза. Мотивировать участников соблюдать присягу. И — придти к нему в Кауп, посмотреть на его достижения. Поднять задницу и глаза.

Кестут потерял темп: после капитуляции ляхов, принятия веры и титула, ему потребовалось ещё пять дней, чтобы разгромить недовольных, заплатить покорным и организовать согласных. Полон и обоз, несколько уменьшившийся после дембельских подарков, были отправлены на север для вывоза морем на Самбию. Войско сократилось до четырёх тысяч, но среди них была тысяча бэров из разных племён и тысяча сембов из Каупа.

6-го Кестут планировал не торопясь двинуться от Старого Камня на юго-запад, имея целью захватить огромный перевезённый на Правобережье обоз и речной флот. Предполагая, между нами, что ничего не получит: ляхи — не дураки, оставаться на Правобережье после гибели армии Болеслава — глупость. Расстояние — сорок вёрст, новости до них наверняка дошли.

То, что большая часть обоза крестоносцев осталась на Правобережье есть следствие дисциплины. Это воинское свойство, обычно весьма слабенькое в средневековых армиях, здесь оказалось избыточным. Причина: источником недисциплинированности являются рыцари разных уровней. Слуг-то они держат жёстко. Но большинство благородных погибли в войске Болеслава.

Обозники получили известие о разгроме армии у Старого Камня. И не поверили. Хуже: беглецов, привезших эти новости казнили, как паникёров, дезертиров и вражеских подсылов. В обозе имели приказ оставаться на месте, отражая возможные нападения язычников. Они и оставались. А тех немногих, кто бежал на левый берег, называли трусами и наказывали.

Кестут не может стоять на месте. Помимо очевидных проблем с продовольствием и санитарией, есть моральные: люди ненадёжны. В безделии его войско, едва начав создаваться, привыкать друг к другу, к дисциплине, к новому для себя порядку, будет разлагаться. Просто распустить тоже нельзя: люди вернутся к прежнему родо-племенному состоянию. Нужно поставить понятную общую цель и короткими переходами, вбивая навыки организации, подчинения, согласованности, устраняя буйных и ленивых, двигаться к ней. Захват обоза — подходящая задача.

Не пойти туда — против желания соратников. У них же ручки не заняты, они не тащат на плечах или конях вьюки из барахла крестоносцев — хотят ещё. А пойти и увидеть, как хвостом помахало... Бывают в жизни разочарования. На войне — постоянно. Вот и посмотрим персонально.

Важен не результат — важно участие.

Участие воинов в движении войска князя сделает их воинами князя.

Дальше как всегда: когда человек планирует — бог смеётся.

* * *

Пётр I, обращаясь к соратникам, писал: фортуна сквозь нас бежит, которая никогда к нам так близко не бывала: блажен, иже имется [= держится] за власы ея.

У греков Фортуна нередко изображается с косами или длинными прядями, выпущенными вперед. Отчего Пётр настаивает: хватай Удачу пока она к тебе лицом. А не вдогонку.

У Фортуны спереди власы долгие, назаду же голо.

* * *

Здесь Фортуна имела вид специфический: косичку на затылке и постоянный полупьяный стихотворный рёв.

Харальд Чернозубый, заскучав в Висленском заливе, вывел свои ушкуи с заново установленными на них огнемётами в Вислу.

Вообще-то, предполагалось, что ушкуи будут конвоировать барки с полоном и хабаром на перегоне Труссо-Кауп от гипотетического нападения польских, готландских или ещё каких-нибудь пиратов. Но приказ его не застал.

Про речку Ногату, которая рукав Вислы — я уже... При всей сумасбродности Харальд не попёрся через Гданьский залив, а углядел прямой путь.

Огнемёты расстреляли боезапас в битве в протоке. Но на ушкуях есть мои ребята, которые чётко знают: в зоне боевых действий корабль должен быть комплектен. Сгоняли в Кауп лодейку, притащили ёмкости с огнемётной смесью.

И чего теперь? Ску-учно.

Сочетание сумасбродства командира и организованности команд дало неожиданный результат.

Четыре ушкуя прошли Ногатой, поднялись вёрст шестьдесят по Висле, старательно прижимаясь к польскому берегу.

На прусском берегу население взволновано. Ждут нападения. А на польском радуются стягам с корабликов Мешко над ушкуями: наши идут. Возле изгиба реки, где позднее будет городок Грудзёнз, Харальд наблюдает активное движение лодок туда-сюда через реку. И массу плав.средств, лежащих на пляже правого берега. Проходит мимо, приветственно помахивая ручкой.

С наступлением темноты ушкуи тихонько спускаются по течению и, подойдя на пару десятков шагов к урезу воды, начинают плевать из огнемётов: первый плюёт, следующие проходят дальше, и снова. Огненная карусель. Верста берега плотно заставлена барками и лодками. Середина лета, дерево сухое и просмоленное, лёгкий ветерок... Пламя выше берегового обрыва. В полчаса от речного флота Болеслава — головешки.

Спустившись ещё на десяток вёрст, Харальд снимает с мачт хоругви с крестами и приступает к пивопитию. А то в горле пересохло. А к Кестуту скачет гонец из местных.

Утром Кастусь говорит соратникам:

— Кто не успел — тот опоздал.

И все его сторонники бегом бегут к Висле.

Дальше... прелести средневековья.

Если при капитуляции армии Болеслава Кестута сдерживала клятва, а он сдерживал воинов, то тут... всё вокруг народное, всё вокруг моё. Убийства по любому поводу и без, изнасилование всего, что шевелится. Грабёж... так для того и пришли!

Часть ляхов успели перебраться через Вислу: бросались в реку, пытаясь спастись на обломках. Но барахло-то осталось!

7-е июля воинство Кестута встретило на берегу Вислы среди тысячи пленных и такого же количества шляхетских возов. Хабара — хоть заковыряйся! Отчего авторитет Кестута подскочил на заоблачную высоту.

Висла — от индоевропейского ueis— медленно течь. Название соответствует. 5 км/час. 120 км/день. Если не приставать к берегу для сбегать в кустики и сварить кашки. А если ещё и вгрёбывать сменными экипажами...