Хроника моффской войны (Общий файл)

— Постановлением Штаба Десантных Сил вы награждаетесь Орденом за Храбрость!

— Служу Земной Конфедерации!..

...Танк так сильно тряхнуло в воздухе, что Ларсон едва не упал навзничь, но все же он умудрился устоять на ногах, вернее, на ноге. Сержант виновато улыбнулся, глядя на сидящих перед ним пассажиров.

— Осторожнее! — воскликнул какой-то клерк в серой шляпе и плаще делового коричневого цвета. — Чуть ногу мне не отдавили!

— Извините, — смутился Ларсон, чувствуя, как начинает ныть нога, — я случайно...

— Случайно? — возмутился второй сидящий пассажир. — Вы с такой силой толкнули меня, что я чуть не ударился головой о сиденье!

— Опять эти солдаты! — заявили сзади.

— Надоели уже! — добавили впереди.

Вскоре весь танк смотрел на Ларсона. Ли опустил глаза и оперся на трость, стараясь облегчить нагрузку на протез.

— Садитесь, пожалуйста!

— Что? — поднял голову Ларсон.

— Садитесь, — повторила молодая ротарианка, поднимаясь, — вам тяжело стоять, вы ранены...

— Спасибо, — Ларсон уселся на предложенное место и с облегчением вытянул покалеченную ногу, стараясь не замечать неприязненные взгляды вокруг. — Большое спасибо.

— Не за что, — родниковые глаза ротарианки внимательно разглядывали Ларсона. — Вы...вы с Ротара?

— Да.

— Воевали? — взволнованно спросила девушка.

— Немного.

— Как там...всё?

— На Ротаре? — переспросил Ларсон, внимательно приглядываясь к собеседнице. — Уже лучше.

— Меня зовут Тойя, — представилась ротарианка. — Когда моффы высадили десант, нам удалось вывезти самое ценное, чтобы враг не уничтожил наследие нашей расы. Теперь, думаю, скоро все возвратим на место.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Ларсон.

— А как вас зовут? — поинтересовалась Тойя.

— Ох, простите... Ли Ларсон, сержант в отставке.

— Очень приятно...Я здесь выхожу, — с этими словами ротарианка стала пробираться к выходу. — До свидания, Ли. Удачи вам.

— Спасибо. Всего хорошего!

Летающий танк грузно приземлился, лениво подождал, пока часть пассажиров покинет его, и снова поднялся в воздух, отчаянно скрипя и слегка покачиваясь из-за сильного ветра. Ларсон откинулся на спинку кресла. Танк мчался к центру города, где Ларсон собирался заняться поисками работы, а вечером вернуться на окраину и подыскать жилье подешевле. Пособия героя войны в лучшем случае хватило бы на оплату квартиры, на пропитание же не оставалось вовсе, поэтому работу просто необходимо найти. Ларсон вдруг представил себя побирающимся на улице и содрогнулся. Еще можно в сельскую местность податься, может какой-нибудь фермер сжалится и возьмет его на работу. Да нет, кому он нужен без ноги? Ларсон нахмурился и стал смотреть в окно. Лучше не забивать голову мрачными мыслями.

Центр поразил Ларсона шумом, блеском и гамом. Тысячи людей двигались по эскалаторам вверх и вниз, многочисленные летающие машины взмывали к самым вершинам многоэтажных безликих зданий с разноцветными сверкающими стеклами. Как будто и нет никакой войны. Подняв голову, Ларсон увидел слабое мерцание защитного энергетического экрана, защищающий Землю от нападения из космоса.. Затем взгляд сержанта обратился на снующих вокруг землян. Некая печать беспечности и деловой озабоченности лежала на их лицах. Интересно, думают ли они хоть иногда о том, что где-то идет страшная война, что тысячи и тысячи солдат рискуют жизнями ради благополучия всех землян? Ларсон покачал головой и заковылял к ближайшему эскалатору, который плавно поднимался вверх, прямо к маняще сверкающим голографическим рекламам.

— ...что можете делать? — спросил жирный начальник кадров, грызя карандаш.

— Я неплохой механик, — отвечал Ларсон, — разбираюсь в электронике...

— Вы знаете, мне очень жаль, но у нас все занято!..

Эскалатор двигался неторопливо и размеренно...

— Инвалид?

— У меня протез, — признался Ларсон, кусая губы.

— Пардон, калек не берем!..

— Вы солдат?

— Да.

— Мест нет!..

— Воевали?

— На Ротаре...

— К сожалению, набор сотрудников временно приостановлен...Следующий!

Наступил вечер. Тысячи неоновых огней осветили центр города, и мегаполис стал похож на гигантский звездолет, включивший все сигнальные огни. Ларсон едва не опоздал на последний танк, отлетающий к окраине города. Сержант понуро стоял, держась за поручень, размышляя о неудачных поисках работы. Через три остановки-посадки несколько сидячих мест освободилось, и Ларсону удалось, наконец, усесться. Обрубок ноги страшно болел, и Ли, стиснув зубы, упрямо наблюдал, как за окном стремительно проносятся огни большого города.

Пособие сержанта Космодесантных Сил в отставке Ли Ларсона составляло 80 кредитов, 50 из которых пришлось уплатить за месяц вперед толстому хозяину крохотной квартирки на окраине города. Квартира находилась на четвертом этаже обшарпанного пятиэтажного здания, причем выяснилось, что толстяк-хозяин — владелец всего дома и сдавал остальные квартиры таким же бедолагам, как и Ларсон.

Осмотрев новое жилище и философски заключив, что могло быть и хуже, Ларсон до поздней ночи чистил и драил квартиру, удивляясь, как можно превращать жилое помещение в подобный свинарник. Проделав этот титанический труд и не раз помянув при этом бывших квартирантов, Ларсон принял душ в только что вычищенной ванной. Затем вытащил из вещмешка чистое белье, застелил кровать, у которой вместо одной ножки стоял кирпич, и улегся на спину, прислушиваясь к крикам и возне на улице. Да-а, райончик тот еще. Издали донесся рев полицейской сирены и выстрелы. Ларсон вздохнул. Обрубок ноги болел как обычно. Ли скосил глаза на стоящий рядом с кроватью протез и с улыбкой вспомнил, как пятнадцать минут назад с трудом влез в ванную, решив принять душ, как нормальный человек и не прыгать при этом на одной ноге. Вскоре улыбка исчезла с лица Ларсона. На самом-то деле нечему радоваться. Прожить на 30 кредитов в месяц не то чтобы трудно, а невозможно. О том, что с ним станется, если, не дай бог, что-нибудь случится с протезом, стоившем 300 кредитов, Ларсон даже думать боялся. Он так и уснул, размышляя о протезах, работе и других важных вещах, вроде завтрашнего своевременного подъема, чтобы не опоздать на первый танк...

Утром, когда Ларсон ковылял по лестнице вниз, на площадке четвертого этажа, как раз напротив его дверей послышались голоса. На втором этаже сержант решил дать ноге отдохнуть и поэтому невольно стал свидетелем следующего диалога:

— Итак, господин...— послышался вкрадчивый голос хозяина.

— Я доволен, — раздался резкий и пронзительный ответ его собеседника. — Беру эту квартиру.

Незнакомец выговаривал слова четко и отрывисто с еле уловимым характерным акцентом, и Ларсон пришел к выводу, что посетитель или ротарианин или же землянин, проведший на Ротаре несколько лет. Ротарианин здесь, в этом захудалом районе?

— Вот вам 100 кредитов за месяц вперед, — проговорил невидимый клиент с ротарианским акцентом.

— О, спасибо, господин! — счастливым голосом запричитал хозяин.

Ничего себе. 100 кредитов за такую же квартиру, что и у Ларсона да еще в этом паршивом доме? Ли покачал головой и продолжил путь вниз. А хозяин парень не промах. Сзади послышались торопливые шаги, кто-то вприпрыжку спускался по лестнице, а на четвертом этаже с грохотом захлопнулась дверь. Выйдя на улицу, Ларсон оглянулся и увидел сияющее лицо хозяина.

— Доброе утро, — поздоровался Ли.

— Здравствуйте, сержант, — широко улыбнулся хозяин. — Как спалось?

— Спасибо, отлично.

— Вот и прекрасно! Надеюсь, вы останетесь надолго.

— Постараюсь...

— У вас новый сосед, — сообщил толстяк.

— В самом деле?

— Да, а главное богатый, — подмигнул Ларсону хозяин. — Я взял с него 100 кредитов, он сразу же заплатил, не задумываясь. А важный такой, с двумя большущими чемоданами...

— Ротарианин? — спросил Ларсон.

— Что? — задумался хозяин. — Не обратил внимания, лицо у него капюшоном закрыто. Впрочем, какая разница? Обещаете не говорить ему, сколько платите?

— Обещаю, — улыбнулся Ларсон.

— И я могу на вас положиться?

— Можете.

— Я так и знал, — растрогался толстяк, пожимая Ларсону руку. — Сержант, я ни на секунду не усомнился в вашей порядочности!

Мысли о таинственном соседе не выходили у Ларсона из головы на протяжении всей дороги в центр. Другой на месте сержанта и думать бы забыл об этом, но Ларсон являлся космодесантником и умел обращать внимание на самые незначительные детали. Зачем такому человеку платить 100 кредитов за жилье в захудалом районе? Ведь на эти деньги можно снять квартиру в куда лучшем доме. Ларсон грустно усмехнулся. Какая разница? Давно уже пора свыкнуться с мыслью, что наблюдения эти давным-давно никому не нужны.

В переполненном танке никто так и не уступил места одноногому сержанту, и Ларсон прибыл в центр уже уставшим. Попытки найти работу снова ни к чему не привели, лишь добавили зудящей боли повыше протеза. Три часа спустя Ларсон сидел у фонтана и рассматривал прохожих, стараясь не думать о ноющей ноге.

— Здравствуйте, — раздался чей-то знакомый голос. — Это вы?

Ларсон поднял глаза. Перед ним стояла Тойя вместе с незнакомой девушкой, землянкой, черноглазой и черноволосой. Тойя радостно улыбалась.

— Здравствуйте! — Ларсон поднялся, опираясь на трость. — Вот мы и встретились, — зачем-то добавил он, ловя себя на том, что глупо улыбается.

— Здорово, правда? — как ребенок радовалась ротарианка. Она повернулась к спутнице. — Знакомься, Ли Ларсон, герой битвы за Ротар.

— Что вы, — запротестовал смущенный Ларсон, — какой я вам герой...

— Лера, — улыбнулась девушка, приветливо смотря на сержанта. Тот засмущался еще сильнее. — Очень приятно познакомиться. Мы с Тойей вместе работаем в музее.

— Отлично, — засмеялась Тойя, — вы, я вижу, понравились друг другу!

— Да ладно тебе, — слегка покраснела Лера. — Простите ее, Ли. Ротариане все такие.

— Прямые и честные! — заявила Тойя. — Не то, что земляне, холодные лицемеры!

— Да, — промычал Ларсон, отваживаясь взглянуть на Леру. Та опустила глаза.

— Что вы делаете в центре? — спросила Тойя.

— Я? — Ларсон неловко ударил протезом по мостовой. — Да вот, работу ищу.

— Ну и как?

— Никак.

— Да? — нахмурилась Тойя. — Из-за вашей ноги? Пойдемте с нами!

— Куда? — удивился Ларсон.

— В музей.

— В музей? — непонимающе переспросил Ларсон.

— Да пойдемте же, — Тойя схватила сержанта за руку, — объясню позже...

Ларсон повиновался, и девушки потащили его к ближайшей остановке. Тойя с Лерой заскочили в танк и заняли место для Ларсона, на которое и усадили, несмотря на все его протесты и смущение. По дороге Ларсон украдкой посматривал на Леру. Однажды девушка перехватила его взгляд, в результате Ларсон мгновенно покраснел, став похожим на помидор из рекламы томатного сока. Все эти манипуляции не остались незамеченными для Тойи, и ротарианка старательно скрывала улыбку, хотя озорные смешинки играли в ее родниковых глазах.

Музей находился в районе, лет сто назад считавшимся самым, что ни на есть престижным центром. Однако время шло, красота из моды вышла, город строился и расширялся, так что, в конце концов, район превратился в место, которое культурные люди называют загадочным термином "десять минут от центра". Впрочем, и здесь все было, как положено: шум, крики, вой летающих и ездящих машин, плюс непременный атрибут каждого уважающего себя центра мегаполиса — грязные тротуары. Располагался музей в довольно высоком здании со старомодными оконными проемами, возле которого бурлила вполне многочисленная толпа.

— Опять! — нахмурилась Тойя. — Ни одного спокойного дня.

— Кто эти люди? — поинтересовался Ларсон, с любопытством разглядывая митингующих.

— Ценители искусства, — пояснила Лера.

Приблизившись к толпе на опасное расстояние, Тойя подняла руку с зажатой в ней карточкой. Богатырского вида охранник с добрыми глазами на круглом курносом лице, кивнул и пару раз повел плечами. В результате в толпе образовался коридор, посредством которого Тойя, Лера и Ларсон проникли в музей.

— Хвыля, что происходит? — спросила у охранника Тойя. — Снова выставка изделий из гвоздей "Шлакоблочная Элегия"? Ли, знакомьтесь — Иван Хвыля, лучший охранник в нашей Галактике.

— Привет, — прогудел Хвыля, пожимая протянутую руку Ларсона. — Вам бы все шутить, мисс Тойя. Будто не знаете, что сегодня две презентации. Мое почтение, мисс Лера.

— Ах да, — засмеялась ротарианка, — действительно.

— Что за презентации? — спросила Лера. — Меня три дня не было.

— Будет представлена картина Ж.Мазюкевича "Черный треугольник" и...

— Постой-ка! — воскликнула Тойя. — Та самая картина, что оценена в 5 миллионов?

— Она самая, мисс Тойя.

— Замечательно! — хлопнула Лера в ладоши. — Между прочим, все критики без ума от этой вещи.

— Да, без ума, — как— то странно улыбнулась Тойя. — А вторая презентация?

— Новая книга.

— Что за книга?

— Одной писательницы по имени Мэрион Александрина.

— Та самая Александрина, детективами которой зачитывается вся Земля и колонии?

— Так утверждает реклама, — усмехнулся Хвыля. — Новая книга называется "Любовь на фоне смерти"

— Оригинальное название...Когда начало?

— На Мазюкевича — через пятнадцать минут, на Александрину в 11:00.

— Вот и прекрасно, — Тойя взглянула на нетерпеливые физиономии почитателей таланта Мазюкевича. — Успеем.

Девушки повели Ларсона дальше. Сержант хотел было узнать, зачем его привели сюда, но вскоре и думать забыл об этих таинственных причинах, потому что экспонаты музея надолго отбили у него охоту задавать какие-либо вопросы. Сначала перед ним предстал зал, посвященный Ротару. Бесценные книги-летописи, ротарианские хроники, оружие древних ротариан, великолепные статуи, картины, написанные на коре деревьев мона пять тысяч лет назад, ювелирные изделия и многое многое другое. Ларсон лишь восхищенно вертел головой, увлеченно слушая объяснения Тойи.

— И здесь мы подходим к центральному экспонату...— Тойя почему то понизила голос до благоговейного шепота.

В середине ротарианского зала находился огромный стенд под толстым стеклом, за которым лежали какие-то рваные одежды, сплошь покрытые темными буроватыми пятнами. Над одеждами сверкало изображение священного солнца, и горел божественный огонь в четырех ротарианских начинаниях: огонь жизни, огонь смерти, огонь света и огонь вечной тьмы и забвения. Ларсон уже видел нечто подобное на Ротаре. Но что это за одежды и почему под толстым стеклом с сигнализацией? Оглянувшись на шорох, Ларсон заметил пожилого ротарианина, незаметно подошедшего сзади.

— Папа, здравствуй! — обрадовалась Тойя и перешла на ротарианский. Пожилой ротарианин кивнул, что-то коротко ответил и продолжил на понятном для Леры и Ларсона языке: — Было бы невежливо говорить по-ротариански в вашем присутствии, — приятным голосом произнес он, — мое имя Таатон, я отец Тойи и Главный Хранитель Вечного Наследия. А Вы...