Корабли плавно подошли к холму и приземлились. Маленькие чёрные фигурки высыпали наружу как горох из пробитого мешка и тут же рассредоточились, изменив окрас своих скафов под тутошний грунт.

Алена смотрела на них, изредка хлюпая носом. Сверху зашелестело, над ней плавно пролетели несколько охотников. На карте, светящейся на экране, встроенном в шлем, продолжала пульсировать маленькая жёлтая точка. Это даже не маяк, это просто программа заданная Павлом, она установлена внутри навигатора встроенного в её скафандр. Туда следует дойти в ближайшее время. Зачем? Надо! Ей хотелось сделать это просто потому, что так попросил Павел.

Не отрывая взгляда от этих странных чёрных человечков, чем-то отдаленно похожих на двуногих бесхвостых ящеров, она медленно сползла вниз в овражек. Как она добралась до этого овражка и осталась незамеченной, Алена и сама не смогла понять. Может быть, и впрямь осторожное движение делает человека в скафандре невидимым, а скорее всего усилившийся ветер поднял тучу пыли, осложнив солдатам и без того нелёгкий поиск. Охотники заложили крутой вираж и начали медленно облетать территорию. Кажется, они спешили, поскольку вечерело, и поисковой группе это было не на руку. Солдаты разделились на два отряда и начали прочёсывать округу.

В укрытии Алена отдышалась и понемногу успокоилась. Всё-таки страх оказался сильнее горя. Придя в себя, она вывела наружу трубки наружного обзора и посмотрела на преследователей. Две непонятного вида машины вооруженные длинноствольными орудиями двигались к холму, а за ними осторожно двигались человечки. Лишь сейчас, когда способность думать вернулась к ней, Алена пригляделась. Скафандр, отреагировав на мысленный приказ, резко увеличил картинку. Пожалуй, это была единственная мысленная команда, которую она смогла выполнить. Обычно пользовалась кнопками.

Картинка увеличилась, после чего включилась программа, смягчающая дрожь изображения и перед взором Алены предстал высокий бегущий солдат, одетый в черный скафандр с броневыми вкладками Он был вооружён каким-то оружием. Не то винтовкой, не то автоматом. В оружии она не разбиралась. Но...

Она едва не привстала и лишь в последний момент опомнилась. Страх отошёл на второй план и смешался с удивлением. Она так увлеклась, что забыла пригнуться и сейчас забыв о скрытности, лежала у края оврага и молча пялилась в сторону пришельцев.

Пожалуй, такой набор смятенных чувств испытал бы житель начала двадцать первого века, увидев идущих на полном серьезе в атаку на него солдат Вермахта в своих специфических касках-черпаках, грубых неприталенных шинелях, с винтовками К98, с висящими на поясе гранатами-колотушками и под прикрытием парочки уродливых самоходок 'Штурмгешюц' украшенных жирными ярко-белыми крестами, намалеванными на серые приплюснутые корпуса...А то и Наполеоновских улан на лихих скакунах совместно с гренадёрами и егерями рука об руку, под грохот бронзовых пушек штурмующих современный аэропорт и города с небоскрёбами по всем правилам тогдашнего боя.

Даже несведущий в военных делах житель России начала двадцать первого века, сильно удивился бы, увидев в руках солдата, к примеру, винтовку Мосина вместо автомата Калашникова. Не то оружие, не то... и форма не та! Тут и спецом быть не надо. У современного оружия ствол намного короче. Проблему разгона пули изобретатели каким-то образом решили и поэтому сделали оружие более компактным. И давно! Одеты современные солдаты в специальные скафандры, снабженные двигателями на каждой конечности. Каждый солдат как маленький подвижный танк, умеющий летать, а точнее прыгать на дальние расстояния. Алена об этом что-то слышала от одноклассника, помешанного на военной истории. Помнила она и то, что раньше нынешние робовоины назывались тяжелой пехотой, и было их крайне мало. Эти же представляли собой обычную для всех старых времен легкую пехоту. То есть облачённую в обычные, хотя и бронированные скафандры и двигающуюся за счет своих мышц. Таких воинов сейчас быть не могло, как не могло в двадцать первом веке оказаться гренадеров в ярких мундирах с кремниевыми ружьями наперевес.

Те, на кого она сейчас смотрела, стали историей так давно, что увидеть их можно было только в Заповеднике Человеческой Истории. В музее, то бишь... Последний раз их видели, что называется вживую и при исполнении, лет эдак семьдесят назад.

Меж тем ходячие раритеты невозмутимо прочесывали местность, под прикрытием двух броневиков и нескольких охотников (по шуму двигателей слышно, что он не один там болтается).

Можно было бы предположить, что снимают исторический фильм. Хотя вроде бы кино уже не снимают, его делают. Без костюмов, а порой и без актёров... Да и потом, Алена слишком хорошо помнила, куда их закинуло. Какое тут кино! Кто сюда пустит съёмочную группу... В голове проплыли слова Павла о кольце, воспоминания о двух штурмовиках, которые должны были уничтожать наземные цели о каких-то аномалиях... Вспомнилась и их посадка, точнее то, что было перед ней, поскольку саму посадку запомнить не смогли даже бортовые самописцы, которые как по команде все разом накрылись тазом.

От наплыва мыслей мозги скисли и попросили перерыв. Алена, наконец, сообразив, что трубки обзора могут быть замечены, сползла вниз и осторожно закрылась накидкой, благо в подсумке была ещё одна. Павел в одном из разговоров рассказал ей, что человеческих и кибернетический глаз ищет все знакомые очертания — например тело человека, а также круги квадраты и т.п.. Поэтому всё оборудование надо чем-нибудь обматывать, чтобы оно теряло правильные очертания. Деформирующий камуфляж это называется. Не панацея конечно, но подспорье... Она беспомощно осмотрелась, чем трубки обмотать?

Несколько солдат ближайшего отряда вдруг отделилась от общей группы. Они повернулись и пошли примерно в её сторону. Алена замерла от страха. Парни не спеша, шли по Пустоши, расслабленно, видимо окончательно решили, что тут никого уже нет. Кабы не их гипертрофированное чувство долга, вынуждающее исполнять приказ до мелочей, давно бы вернулись.

И тут впереди что-то произошло. Откуда-то вырвался столб пламени, послышалось сильное шипение, а затем грохнул взрыв. Серо-желтые фигурки тут же упали и вжались в землю. Всё вокруг начал застилась чёрный дым. Алена меняла резкость камеры, встроенной в шлем, но дым только усиливался. До неё не сразу дошло, что дым не там, а здесь, её укрытие заволокло дымом. Она удивленно осмотрелась, дым стоял чёрной пеленой. Появилась мысль воспользоваться этим и уползти дальше. Пока её не видят.

Впереди что-то мелькнуло. Алена дёрнулась, чтобы прижаться к земле, но тут две сильные руки схватили ее за плечи. Она вздрогнула и попыталась вырваться, но руки держали ее прочно. К шлему замершей от ужаса девчонке приблизилась голова, с чёрными растрепанными волосами, и знакомый до боли голос, приглушенный дыхательной маской, сказал:

— Тихо! Это я... Привет!

* * *

Подул сильный ветер. Подхваченные им песчинки образовали пелену укутавшую собой всё вокруг. Над головой важно ползли большие серые тучи, на фоне заходящего солнца, выделявшиеся среди пылевых облаков, как большой корабль выделяется на фоне тумана.

Они лежали в небольшом окопчике, вырытом возле края оврага, слегка присыпанные пылью и кусочками земли. Словно сама Пустошь решила спрятать их. Наружу Павел выставил трубки для обзора, прикрыв их тонкой сеткой, чтобы не бликовали. Теперь преследователей можно было видеть постоянно. Поиски шли уже почти час. Иногда кто-то довольно близко подходил к оврагу, и среди общей мути можно было разглядеть крадущиеся тени. Но, несмотря на это, Алена больше ничего не боялась. Она лежала рядом с Павлом и никак не могла поверить, что этот взъерошенный тип, лихорадочным шепотом, рассказывающий ей свою историю, жив. Жив несмотря ни на что.

— Я топливо для в-в-взрывчат-ки р-руками доставал. А эта д-дрянь скаф проела, он в-весь в дырах. Пришлось вкатить в с-себя дозу х-химии и с-снимать его н-нафиг. А потом веревку к... к штан-нине п-привязал и спрятался. А этот д-дурак и поверил...

— Заикаешься — тихо сказала Алена.

— В детстве заик-кался — признался Павел — Вылечили. Когда вол-нуюсь начинаю зап-пинаться. Оч-чень скоро п-пройдет...

Он подмигнул Алене и выполз наверх, поправить камеру, поскольку поисковая группа сместилась в сторону.

Уходили от места поиска они по определенной системе. Сначала бежали со всех ног. Потом Павел как-то определил, что дым их больше не скрывает. Они упали на землю и начали плавно, подобно ленивцам ползти к своему теперешнему убежищу.

А их искали. Искали чтобы убить. Или доставить на базу и там убить, предварительно распилив на кусочки, для выяснения всего что они знают. Но пока поисковый отряд обнаружил только несколько кусочков не то охотника, не то землеройки, и старательно собрал их в небольшие ящики. Охотники сверху осматривали местность, для отряда они были всевидящим оком. Но им эти летающие очи больше не опасны. К тому же Павел по действиям поисковой группы определил, что им не приказывали прошерстить всё вокруг. Только беглый осмотр. Поэтому он был спокоен.

Мины, ловушки и прочая прелесть здешних краёв тут в изобилии. Шаг в сторону — и привет котятам! Поэтому двигаются убивцы медленно и осторожно. Он поправил камеру, и мысленно перенастроил, уменьшил изображение, посмотрев на весь отряд в целом, благо овражек был выше, чем место поиска. Теперь он внимательно изучал их передвижения, пытаясь определить ещё какие-нибудь детали в их поведении, незамеченные ранее.

Сюда бы пару современных мин, поставить, которые сами наводятся и стреляют с километровой дистанции. Впрочем, ещё будет такая возможность. И не раз. Павел осторожно сполз обратно, повернулся спиной к уступу и приоткрыл шлем. Лицо его было перекошено такой злобой, что Алену пробил холодок. Она вдруг поняла, что именно с таким лицом убивают.

— Павел — прошептала она, тронув его за рукав — Ты что?!

— Он отвлекся от своих мыслей и смутился. Кажется, слегка с катушек съехал... В конце концов, действительно, какой смысл их ненавидеть? Люди выполняют свою работу. Выбора им не оставили никакого. Призвали в армию, сунули в руки оружие и погнали на убой. Права Алена...

Он снова надел шлем и продолжил наблюдать. Группа уходила. Обнаружить в сумерках двух человек почти нельзя, даже если точно знаешь, что их было именно двое. Тепла не излучают из-за скафандров и почти не шевелятся, так что никто их не найдет даже если пройдет по спинам.

* * *

Наступил поздний вечер. Бурая земля стала черной. Солнце ушло за горизонт, и теперь огромные дождевые тучи, проплывавшие над головой, стали совершенно невидимы в ночной мгле. На Пустошь обрушился шквальный ветер. Всё заполнилось завыванием воздушных потоков и шуршанием пролетающих кусочков земли с песком. Ветер принес с собой холод. Температура и без того почти нулевая, резко снизилась на десять градусов и продолжала падать.

Всякий нормальный человек наверняка не порадовался бы такой погоде, поскольку она приносит с собой много бедствий. Но Павел с Аленой, попавшие в самый центр стихии, чувствовали себя превосходно. Особенно после того, как сумели добраться до берлоги.

Как Павел и предполагал, берлогу не заметили. Всё происшедшее случилось от неё почти в трёх километрах. Внешне берлога никак не выделялась среди безжизненной картины Пустоши, ее расположение хранилось в памяти навигатора, который отслеживает движение и может примерно сказать где находится человек на данный момент относительно установленной точки.

Путь до берлоги был долог и тяжел. Пару раз их сбивало с ног сильными порывами ветра, Алену даже чуть не укатило в какую-то яму. Павел еле успел схватить ее за руку. Впрочем, по сравнению с пережитым, всё это показалось пустяком. Едва добравшись до пещеры, повалились на свои раскладушки и уснули.

* * *

Алена спала, уютно свернувшись калачиком. Иногда переворачивалась во сне и хмурилась. Пару раз что-то сказала. Потом успокоилась и тихо посапывала. Под головой у нее лежала свернутая куртка. Павел уже давно проснулся. Спать некогда, хоть и хочется ещё подремать. Он умел мгновенно проваливаться в сон и глубоко засыпать. Поэтому те два часа, что они провалялись, вполне его освежили. Но сонливость всё равно осталась. Можно конечно и зарядку сделать, но лень. Какое-то время, отходя ото сна, он сидел на стуле и смотрел на Алену, о чём-то глубоко задумавшись. Но потом опомнился и приступил к работе. Сейчас он настраивал новый скафандр, взамен геройски погибшего.

Разложив все его части, Павел первым делом 'познакомил' компьютер скафандра с собой. Скафандр мог работать только на одного хозяина. В случае смены человека, приходилось его перестраивать. Иначе управлять им мысленно невозможно. У каждого человека своя нервная система. Размер скафандр принимал чётко под фигуру, потому с чужого плеча 'костюм' поносить не удастся.

Машина какое-то время молчала, потом дала сигнал, пока звуковой, что знакомство состоялось. Скафандр был чистый и новый. Не запускался ни разу, потому с ним пришлось повозиться. Шкура надевалась туго, поскольку обычно для этого используются специальные устройства, без которых сделать это весьма проблематично. Но всё же возможно. Даже Алена наловчилась. Приложив немало усилий, Павел одолел эту проблему. Затем натянул на себя кольчугу и прицепил 'доспехи'. Затем приказал скафандру приспосабливаться. Программное обеспечение долго и нудно изучало особенности тела и биополя. Затем форма скафандра начала меняться, прилаживаясь к телу. Павел сел, затем встал и несколько раз наклонился из стороны в сторону. Он проделал полный перечень гимнастических упражнений, необходимых, для того чтобы скафандр полностью приспособился к нему. Потом ещё раз взглянул на Алену, включил фильтры и вышел в промежуточную комнату.

Проверка всех систем. Фильтры сработали с задержкой. Есть такая особенность у скафандров этого типа. Поэтому новыми их никто на дело не надевает. Сначала разносят, как следует. Прозрачная часть шлема, по старинке называемая стеклом, приспособилась к сумеркам, и он увидел Пустошь в инфракрасном спектре. Ветер дул с утроенной яростью, где-то высоко слышалось завывание. Неподалёку виднелись какие-то сгустки. По-видимому, вихри. С небес срывались тёмные холодные пятна — снежинки. Ожидающегося дождя не будет, его заменил снег. Если верить компьютеру и датчикам, то погода будет портиться ещё несколько часов. Потом настанет пик.

Закрыв ход во внутреннюю комнату, он откинул плотную затвердевающую ткань в сторону и вышел наружу. Проверяя систему подачи воздуха, пробежал десять раз вокруг берлоги. Дышалось легко, система подачи и очистки воздуха работала исправно. Павел запустил прибор-навигатор, подключенный к скафандру. Работа его завершилась, и теперь можно было делать какие-то выводы. Из памяти загрузилась карта местности. Он запустил поиск сигналов своего несчастного лёта. Маяк молчал как рыба. Наверно корабль все-таки разрушили.

Очень не хотелось бы. Павел подошел к схрону, где валялось все то, что он сумел достать в свое время из недр корабля и, став на колени, начал откапывать схрон от слоя нанесённой пыли. Поковырявшись с полчаса, извлек два больших плоских ящика и ещё несколько поменьше размером. Открыл и быстрыми привычными действиями начал сборку.