Не кричите в тёмном лесу [в работе]

Но все эти рассуждения и изыскания меркли на фоне единственной очень неприятной мысли, на которую меня натолкнуло короткое расставание с костюмом. Полбеды, что без вербула я лишался связи с гавией и напарницей. Гораздо хуже, что я оставался и без переводчика. Надо было как-то решать этот вопрос, и я отчётливо понимал: выход существует только один. Поэтому по трапу амфибии я поднимался с философской мыслью, что военные секреты и подписка о неразглашении очень важны, и за то, что я собирался сделать, мне грозил трибунал. Но до трибунала надо было ещё дожить.

Напарницу я нашёл в рубке, умиротворённой и невозмутимой. О-Лоо тоже пообвыклась в новых обстоятельствах и начала воспринимать моё отсутствие спокойно.

— Лу, ты мне нужна, — с порога сообщил я.

— Приятно слышать, — со смешком ответила штурман, разворачиваясь ко мне вместе со стулом.

— Что-то случилось? — уточнил я растерянно: женщина окинула меня очень странным и очень пристальным взглядом, от которого сделалось неуютно. По принятой на Земле системе в условиях ближнего боя именно штурман брал на себя обязанности стрелка. Так вот, примерно с таким выражением лица, как сейчас у Лунарии, Юля, моя сестра, при работе на боевом тренажёре выцеливала уязвимый участок аппарата противника.

— Да как тебе сказать, — иронично проговорила она, вновь окатив меня взглядом. — Ты меня весьма впечатлил.

— В каком смысле? — окончательно опешил я.

— В прямом. Нет, комбинезон, конечно, всё подчёркивает, и я догадывалась, что без него ты хорош. Но не ожидала, что до такой степени. Буквально произведение искусства! — сообщила Лу, и выражение лица её в этот момент стало чрезвычайно хитрым и задумчиво-мечтательным.

— Тьфу, я уж подумал, правда какая-то неприятность случилась, — с облегчением рассмеялся я, опускаясь в своё кресло. Радовался не столько отсутствию дополнительных проблем, сколько тому факту, что напарница окончательно взяла себя в руки. Если уж она вновь начала шутить на знакомую тему, значит, действительно прекрасно себя чувствует.

— Ладно, мы отвлеклись. В каком качестве я тебе нужна? — игривым тоном спросила она.

— Как женщина, — спокойно ответил ей и, выдержав короткую паузу, продолжил: — Которая разбирается в электронике.

— Заинтриговал. Продолжай. — Лу поощрительно кивнула.

— Продолжу, но лучше поговорить без лишних ушей.

— Каких? — Белые брови изумлённо выгнулись.

— Любых, — расплывчато отозвался я и расслабленно откинулся в кресле, подключаясь к виртуальному интерфейсу.

Земля шла на контакт с бывшими колониями охотно, но с осторожностью, и не перестраховаться, отправляя геонавтов жить среди чужаков, моё начальство не могло. Нас не только познакомили и научили уверенно работать с техникой Лооки и пары других высокоразвитых планет, но снабдили некоторыми полезными техническими средствами. А именно сложной биоэлектронной системой, вживлённой в тело, которую шутники-разработчики окрестили ёмко — "Переплёт".

Говорят, поначалу планировали присвоить этой конструкции высшую степень секретности и встроить в неё механизм уничтожения носителя в случае разглашения информации о ней, но, подумав, решили не перегибать палку, ограничившись серьёзным внушением и честным словом.

Система эта обычно находится в спящем режиме и включается либо по команде, либо — по жизненным показателям, когда состояние носителя подходит к тому порогу, из-за которого не возвращаются. Нас настойчиво просили не злоупотреблять её возможностями: организм от её работы сильно изнашивается, расходуя собственный ресурс. Красть у самого себя годы жизни имеет смысл только в том случае, когда стоит вопрос сохранения этой самой жизни, и сейчас, похоже, был тот самый случай.

Возможности она давала самые широкие. В сверхчеловека не превращала, но отчасти дублировала нервную систему, заставляя её функционировать в тех случаях, когда по всем законам биологии она должна была отключиться, или заставляла работать иначе. Например, изменяла реакцию на кровопотерю, позволяя избежать шока. А ещё содержала в себе аналог вербула и, главное, помогала выводить из организма всевозможные вредные вещества. Теоретически я бы мог какое-то время прожить, например, на поверхности той планеты, где наша гавия потерпела крушение.

Именно об этой системе я хотел поговорить с напарницей, а заодно — попробовать "подружить" "Переплёт" со стандартными средствами связи. Заявлять же о ней вслух я не собирался: почти наверняка всё, происходящее внутри гавии, фиксируется какими-то следящими системами. Шансов, что эти записи попадут к руководству Лу, немного, но я предпочёл перестраховаться.

Провозились мы в конечном итоге очень долго, но решение нашли — спасибо предусмотрительности разработчиков. Потом, наскоро проверив результаты, завалились спать совершенно вымотанные, чтобы проснуться всего через пару часов от сигналов гавии, сообщавшей о сильных изменениях в окружающей среде.

Когда мы добрались до рубки, экран демонстрировал крайне занимательную картину: парящая в невесомости и вакууме амфибия медленно плыла через ангар, и движение это направляли суставчатые механические конечности, торчащие из стен и явно управляемые откуда-то извне. Движения устройств были резкими, лишёнными плавности и изящества хорошо отлаженного сложного механизма, но задачу свою эти клешни выполняли. Куда нас толкают, видно не было, но я очень сомневался, что такую ценную находку местные выкинут в открытый космос.

Через несколько минут мы преодолели шлюз и оказались в тускло освещённой тесной каморке, лишь немного превосходящей размерами саму амфибию. Там транспортник стиснули какими-то скобами, и шлюз закрылся. Похоже, исследовательский корабль на планету не садился и груз перенесли в спускаемый челнок. Атмосферы и гравитации здесь, к слову, не было.

Спуск на этом аппарате оказался делом небыстрым и занял чуть больше четырёх часов. За это время мы успели добрать сна и плотно позавтракать, фантазируя о том, как выглядит планета наших братьев по разуму, только показывать нам её не спешили. Спуск проходил жёстко, с перегрузками — благо гавия умела всё это компенсировать, — а после посадки мы ещё несколько часов находились внутри капсулы в почти полной темноте.

Впрочем, мучиться от неизвестности мы не стали и с самого начала наблюдали за происходящим с помощью инфополя. Долгое время обзор наш оставался очень ограниченным: сначала челнок долго садился, потом — долго лежал в пустынной негостеприимной местности. Пилотировали его двое шатов, они сидели в крошечной тесной кабине и почти всё это время сохраняли спокойствие профессионалов, выполняющих привычную рутинную работу. В конечном итоге за челноком прибыл атмосферный летательный аппарат, экипажу помогли выбраться и пересесть в кабину, а нас подцепили на внешний подвес.

Летели долго, ещё несколько часов, и за это время мы сумели в общем составить представление о планете, на которую попали. Складывающаяся картина настораживала.

Судя по тому, что мы сумели "увидеть", мир был сильно перенаселён. Сложно было не вспомнить слова Ашширы о трудностях с поиском пригодных для жизни планет: похоже, для местных этот вопрос стоял весьма остро. Кроме того, атмосфера этой планеты оказалась гораздо агрессивней земной. Не исключено, что такой она была с самого начала, в силу естественных причин, но мы с напарницей всё-таки склонялись к мысли, что её удручающее состояние — результат деятельности местных разумных. Как это случалось в прежние времена на Земле, как это было сейчас в мирах менее благополучных, чем Лооки.

— Есть подозрение, что так просто нас домой не отпустят, — недовольно проговорила Лу, когда мы в очередной раз вынырнули в реальный мир, чтобы передохнуть. — Они не производят впечатления дружелюбных "братьев по разуму".

— Пожалуй, что так, — согласился я. — С другой стороны, и убивать нас резона нет, в первую очередь стоит вытрясти всю полезную информацию и использовать с максимальной выгодой.

— Не нравится мне, как звучит это "вытрясти", — пробормотала напарница.

— Я всё-таки надеюсь, что они предпочтут договориться миром. Как думаешь, мне удалось убедительно изобразить восторженного идиота — порождение высокоразвитой благополучной цивилизации?

— О да, — насмешливо фыркнула напарница. — В восторженного идиота поверила даже я. Какой ты, оказывается, артистичный и разносторонне одарённый! Только почему ты думаешь, что они, даже поверив, решат не связываться? Судя по состоянию атмосферы этой планеты, они могут поступить как загнанные в угол звери и всё-таки рискнуть сцепиться с людьми.

— Я очень надеюсь, что они так не поступят, — ответил честно. — Собственно, у нас другого выбора нет, кроме как надеяться на лучшее.

— Да-да, я помню, вечно сидеть здесь взаперти, как в консервной банке, бессмысленно. Давай закроем тему, а то я опять начинаю нервничать и накручивать себя. Расскажи мне... ну хотя бы о своей сестре. Как вы ладили? Как попали на один корабль вместе работать? Как ты научился от неё закрываться?

Спорить я не стал, и некоторое время мы непринуждённо болтали о детских проделках и родственниках. Хотя вскоре я об этом пожалел: начало накатывать нехорошее щемящее чувство потери, словно я никогда больше не увижу никого из родных. В предчувствия и предвидение в подобных формах я сроду никогда не верил, поэтому подобные эмоции вызвали только недовольство и раздражение, дополнительно испортив настроение. Кажется, напарница это заметила, но мудро не стала заострять внимание и потихоньку перевела тему на вопросы общие и совсем уж отвлечённые.

А потом в окружающем мире начали-таки происходить изменения, видимые нашим камерам. Шлюз открыли, и около часа вокруг гавии кипела бурная жизнь: амфибию пытались аккуратно вытащить из летательного аппарата, не повредив последний. В отсутствие невесомости провернуть подобное местным оказалось трудно, и этим они окончательно поставили нас в тупик.

Почему в космосе шаты умудрялись уверенно управлять гравитационными полями, а на поверхности планеты не могли даже незначительно ослабить воздействие? Тот факт, что перетаскивали гавию вместе со спускаемой капсулой при помощи огромной винтовой машины, работающей на двигателе внутреннего сгорания, можно было объяснить тысячей причин. Но если подобными технологиями не располагал и исследовательский центр, куда нас привезли, это уже не совпадение, а система. И я готов был поставить своё жалование за год, что дело не в технологических ограничениях вроде способности управлять только собственноручно созданными полями, не в помехах со стороны планеты и не в чём-то ещё столь же специфичном. Проблема была глубокой, принципиальной. Антигравитация вообще не вязалась с шатами на их уровне развития, и я никак не мог отделаться от ощущения, что это явление мне мерещилось. Как будто я наблюдал какой-то спецэффект, красивую картинку.

Или как будто они и сами толком не знали, как работает то устройство, которым они пользовались на корабле.

Последней мыслью я поделился с напарницей, и та в ответ искоса посмотрела на меня с очень серьёзным и задумчивым выражением лица.

— Может, ты всё-таки не пойдёшь туда? Сомневаюсь, что прежние хозяева расстались с этим прибором добровольно.

— Да ладно, может, шаты случайно нашли какой-то артефакт и отчасти разобрались в его работе? Не выяснили принципы, но сумели найти закономерности.

— А ты, оказывается, оптимист, — протянула Лу с непонятной интонацией.

— Повторюсь, а что нам ещё остаётся? Если бы я был пессимистом, я бы просто предложил застрелиться, — хмыкнул я в ответ. — А вот и старый знакомый... Ладно, нехорошо заставлять старого приятеля ждать.

Рабочие с горем пополам справились со своей задачей и вытащили гавию в просторный ярко освещённый ангар, и теперь её окружили шаты рангом явно повыше, включая Ашширу. Выражение лица учёного мне не понравилось — раздражённое, недовольное, даже откровенно злое — как не понравились трое типов в красно-белых нарядах, стоящих рядом с ним. Но отступать сейчас было некуда.

Когда я поднялся, Лунария тоже встала, приблизилась ко мне и крепко обняла.

— Будь осторожен, хорошо? Помни, что ты тут не один, — тихо проговорила она мне в шею, пощекотав дыханием незащищённую комбинезоном кожу, а потом вдруг осторожно коснулась губами горла.

Странный поцелуй. Лишённый всякого чувственного подтекста, какой-то совершенно детский и невероятно искренний. Особенно странный для прежнего поведения и ехидных неприкрытых намёков женщины; я ведь чувствовал её эмоциональный настрой, и ничего подобного в Лу сейчас не было.

Повинуясь порыву, неожиданной внутренней уверенности, что именно так будет правильно, я чуть отстранился, пальцами приподнял лицо женщины за подбородок и коротко коснулся её губ своими — в ответ. А потом отстранил напарницу и двинулся к шлюзу, с удивлением понимая, что всё беспокойство и страхи отступили, исчезли в неизвестном направлении.

Почему-то показалось, что всё самое сложное и страшное уже позади, а со всем остальным мы легко разберёмся. Появилась твёрдая уверенность, что всё сложится хорошо, что выход из этой ситуации непременно найдётся. Что я сумею взглянуть на Лооки не только через вербул и его виртуальный интерфейс, а своими глазами. Что, как обещал, непременно расскажу Лу о давних событиях, так сильно изменивших землян.

С этими мыслями я и спустился по трапу, разглядывая стоящих неподалёку типов в бело-алом, чьё присутствие столь явно нервировало Ашширу, показавшегося мне достаточно невозмутимым по жизни типом.

Наряды их резко отличались от откровенно рабочей одежды остальных шатов. Тёмно-красные с широким белым кантом высокие сапоги, такого же цвета — длинные, по локоть, перчатки с широкими раструбами. Белые свободные штаны из плотной ткани, не стесняющие движений, заправлены в голенища, сверху надета рубашка с глухим воротником под горло — хотя, возможно, это был комбинезон. Сверху всё это прикрывало нечто вроде приталенного жилета с широкими накладками-наплечниками, красными с жирными пятиконечными белыми звёздами. Жилет прижимал широкий белый пояс, с которого впереди вниз свисало длинное треугольное полотнище на манер древней набедренной повязки. Кроме того, откуда-то из-под наплечников — мне было не видно с такого ракурса — почти до колен спадали плащи, белые с алым же подбоем. На ремне у каждого, по бокам, висело по небольшой белой сумке сложной конфигурации — кажется, в них хранилось оружие. Всё это напоминало какую-то странную форму, но повергало в недоумение своей откровенной непрактичностью.

Держались красно-белые с таким видом... в общем, слепой бы понял, что именно они тут главные. Хотя лично мне они этой надменной холодностью, вкупе с расцветкой нарядов, до смешного напомнили обыкновенных петухов. Настолько, что мне с трудом удалось удержать улыбку в вежливых пределах. Впрочем, вскоре я вообще постарался волевым усилием отогнать неуместную весёлость. Она была предпочтительней страха, но тоже могла не довести до добра. Кто знает, что из себя представляют эти трое на самом деле? Тот факт, что их наряды кажутся мне забавными, не умаляет возможной опасности этой троицы.