|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Оглавление
Глава 1. Напарник
{Лунария О-Ори}
Все, кто имел возможность, собирались на традиционную утреннюю летучку. По моим прикидкам, таких "имеющих" должно было набраться пятнадцать человек из полусотни, все остальные в рейсах. Я пришла в числе последних, благоразумно не опаздывая к назначенному сроку: потом устанешь объяснять, где тебя носило. Я, конечно, могу сказать, что просто поленилась идти и еле уговорила себя выбраться из уютной каюты или ещё более уютной сауны, но начальство такой прямоты обычно не понимает.
Поздоровавшись с товарищами, я с размаху плюхнулась в кресло, оно приятно спружинило и подстроилось под форму тела, а через пару мгновений вообще начало вибрировать и массировать мышцы возле лопаток: обнаружило излишнее напряжение.
Люблю я современную технику.
— Как прошло вчерашнее свидание? — вполголоса спросила сидящую рядом Ику. Та выразительно скривилась, махнув рукой.
— Так же, как и все предыдущие. Кончились у нас благородные мужчины, — резюмировала она угрюмо.
— А что, они когда-то начинались? — искренне удивилась я. — Читала бы ты меньше сказок, а? Если они когда-то и существовали, то вымерли вместе с мамонтами.
— Иди ты, — обиженно огрызнулась подруга, но тут же заинтересованно уточнила: — А кто такие мамонты?
— Понятия не имею, — легко ответила я. — Говорят, жили такие существа много стандартов назад на Земле. Примерно тогда же, когда твои странные мужчины.
— На Земле-е, — протянула Ику расстроенно. — Где мы, а где та Земля!
Я только насмешливо фыркнула и не стала уточнять, что имела в виду совершенно другое.
Я не знаю родителей и семью этой наивной девочки — она мне не столько подруга, сколько просто коллега, — но её странные критерии поиска идеального мужчины повергают в недоумение. Ладно внешность, но как можно найти мужика, который на первом свидании не будет мечтать окончить встречу в постели? Да, он может сдержаться и ничего от тебя не потребовать, но как он может не думать?! Зачем ещё на свидания ходить?
Конечно, Ику можно только посочувствовать: она координатор. То есть настолько эмоционально восприимчива, насколько вообще бывают восприимчивы люди, и отлично чувствует подлинное состояние собеседника. Люди её профессии очень часто несчастны и одиноки, а потому полностью помешаны на работе. Но проблема этой женщины не в профессиональной деформации, она легко сходится с людьми и умеет закрывать глаза на мелкие недостатки, а в странном отношении к жизни, как у ребёнка откуда-нибудь из дикой патриархальной глуши. При этом выросла Ику на Лооки, в большом городе, и уже не ребёнок: сорок стандартов стукнуло, должны же какие-то здравые мысли проклюнуться!
Впрочем, чего я точно не собиралась делать, так это заниматься воспитанием окружающих. Дожила же она как-то до своих лет без моих советов и несчастной не выглядит.
Пока я выясняла подробности вчерашнего выходного Ику, собрались остальные коллеги. Кто-то с интересом ожидал назначения на рейс, кто-то ждал того же лениво и с неудовольствием. Координаторы должны были отчитаться о состоянии тех, кто уже в рейсе, а трое из присутствующих, включая меня, просто создавали массовку и сидели для галочки.
Пара пилот-штурман складывается обычно во время учёбы. Здесь важно не столько уважение к профессионализму напарника и умение работать в команде, сколько личное доверие и психологическая совместимость. Во время перехода происходит не просто тесное взаимодействие, а слияние сознаний. Конечно, не полное, полное просто невозможно, но и частичный контакт с человеком, который тебе неприятен, то ещё испытание. Чисто теоретически, работать можно, вопрос — на сколько хватит ответственности обоих? Или даже не ответственности, а просто — сил?
В общем, вместо того, чтобы попусту рисковать жизнями ценных специалистов, дорогостоящей техникой, грузами и пассажирами, в основу современной геонавтики была положена установка: подбирать в пару только психологически совместимых людей, с похожим отношением к жизни и минимальной возможностью конфликта.
Пятнадцать стандартов с момента окончания училища я работала с Вадари, отличным пилотом и замечательной подругой, и получала от процесса огромное удовольствие. А недавно Вая меня бросила.
То есть я, конечно, утрирую. Не бросала она меня, просто временно оставила работу по семейным обстоятельствам: проще говоря, вышла замуж и решила завести ребёнка. Так что подруга уже полстандарта сидит дома, ожидая появления на свет сына, а я те же полстандарта скучаю на базе, потому что свободных пилотов под меня нет. Только и остаётся, что ждать прибытия на практику слушателей лётного училища и подбирать среди одарённой молодёжи. Хотя я с трудом представляю, как смогу работать с пилотом, напрочь лишённым опыта.
Двое других моих товарищей по несчастью находятся в похожем положении. Тарр — отличный, даже почти гениальный пилот, но обладает неуживчивым тяжёлым характером. Он сменил по психологической несовместимости трёх штурманов и сейчас сидит без работы. А у Ризы такая же ситуация, как у меня: её друг и напарник недавно женился, его подруга жизни оказалась ревнивой и пришлось ему уходить из геонавтов в обычные лётчики. Это, наверное, хорошо, что жена и семья оказались для него важнее службы, хотя за Ризу обидно. Но у нас не тюрьма, и мы даже не военные, поэтому желающих уйти никто не удерживает.
Нет, мне предлагали перейти к воякам. Специалист я ценный, напарника там подберут сразу, и может даже займут чем-нибудь чрезвычайно интересным вроде поиска новых миров, но этот вариант я пока придерживала на крайний случай. Мне нашей-то дисциплины хватает за глаза, а у тех ребят всё совсем строго.
Продолжить разговор по душам нам с Ику не дали. На пороге возник взмыленный начальник группы с совершенно дикими выпученными глазами и стоящими дыбом короткими светлыми волосами. Со всех сторон посыпались вопросы, что происходит, но шеф замахал на нас руками, безадресно погрозил сразу обоими кулаками — наверное, для большей важности. Безумный взгляд обычно сдержанного Варнера пробежался по небольшой кучке присутствующих, потом запнулся об меня, и шеф начал бурно жестикулировать, попеременно тыкая пальцем в меня и себе в грудь.
Мы с Ику растерянно переглянулись, подруга пожала плечами, и я в полном недоумении уставилась на начальство:
— Что не так-то?
Варнер всплеснул руками и замахал сложенными в щепоть пальцами у себя перед грудью, вверх-вниз. Я растерянно опустила взгляд, уткнулась им в глубокое декольте своего расстёгнутого форменного комбинезона и удивлённо спросила:
— Мне застегнуться, что ли?
Потерявший дар речи шеф радостно закивал, потом дёрнулся и отскочил от двери.
Я вновь переглянулась с Ику, на этот раз — почти испуганно, приняла менее вольную позу и действительно замкнула застёжку до самого горла, краем глаза отмечая, как встревоженно зашевелились коллеги, спешно придавая себе сосредоточенный серьёзный вид.
У транспортной службы есть свой устав, своя форма и определённые дисциплинарные требования. Но у нас не армия, и на мелкие вольности и нарушения руководство смотрит сквозь пальцы. Ну в самом деле, какая разница, застёгнут у меня воротничок или нет? Начальство в основном мужского пола, ему приятно посмотреть, а мне — не жалко, зато комбинезон не душит.
Варнер — мужик эмоциональный, сам из бывших координаторов, имеет привычку перестраховываться по поводу и без. За общее дело радеет куда больше всех нас, вместе взятых, поэтому к его нервной реакции на всё подряд более-менее притерпелись, как привыкли делить на десять его прогнозы. Но одно дело — это личные переживания шефа, а совсем другое, когда он вдруг вспоминает устав до последней закорючки. Значит, что-то случилось. Последний раз на моей памяти он так паниковал чуть меньше стандарта назад, когда приехала большая внеплановая проверка из центра, причём не внутренняя, а государственная.
Пока мы переглядывались и шушукались, строя предположения, дверь вновь открылась, впуская небольшую процессию. Идущего впереди Авгара А-Апи, начальника базы, прекрасно знали все присутствующие и многие искренне любили. Он — не просто интеллигентный и умный человек, но, что называется, "свойский мужик". Под настроение может не только вызвать к себе для разноса, но и пригласить для вполне неформальной мирной беседы за чашкой чая, особенно после долгого сложного рейса. Геонавт из него не получился, но профессией этой он бредил с детства, поэтому любит послушать наши истории. В общем, его визит не мог служить поводом для паники, и всё внимание сосредоточилось на сопровождавшей его троице.
Одеты трое чужаков были одинаково безлико: явно форменные комбинезоны, только не облегающие, как у нас, а достаточно свободные, с многочисленными встроенными карманами. Отличался и цвет: тёмно-синий против нашего серебристого.
Молодая женщина с лицом типичной уроженки Лооки, странно сочетавшимся с длинными абсолютно чёрными и прямыми волосами. Приглядевшись, я обнаружила, что у неё даже глаза тёмные. То ли у неё настолько странные вкусы и это косметическая коррекция, то ли она не местная. Скорее, второе, учитывая сопровождавших её мужчин. Несмотря на похожее сложение, наружность они имели совершенно разную и при этом — одинаково чуждую. Первый, несмотря на светлые волосы, ни в коем случае не мог сойти за о-Лоо, аборигена: непривычного оттенка короткие золотистые волосы обрамляли вытянутое лицо с широко распахнутыми тёмными глазами. Второй имел похожий тип лица и близкий разрез глаз, но отличался чёрными волосами, тоже подстриженными, и коричневым цветом кожи.
Я даже предположить не могла, откуда к нам принесло такую разношёрстную компанию. А самое главное, пришельцы разглядывали нас с ответным любопытством, как равные, и совсем не походили на важных гостей откуда-то сверху.
Впрочем, как обычно невозмутимый, А-Апи быстро расставил всё по своим местам.
— А это, собственно, наша лучшая группа. Та её часть, которая пока не в рейсе. Дамы и господа, знакомьтесь: Киоко Като, пилот, — он указал на женщину, та коротко поклонилась, спрятав лёгкую улыбку в уголках губ. — Фидель Рамос, штурман, и Юрий Сорока, пилот, — начальник назвал сначала брюнета, потом блондина. — Они прибыли по программе обмена опытом с Земли, прошу отнестись к нашим гостям и будущим товарищам с пониманием. Всю группу представлять не буду, полагаю, вам особенно интересны только трое...
Собственно, как только А-Апи начал представлять пришельцев, стала ясна цель их визита: вот они, напарники для одиночек нашей группы. А потом он назвал их родину, и теперь я понятия не имела, радоваться или пора начинать паниковать.
Почти триста стандартов назад Земля вдруг объявила глухой карантин, закрыв своё пространство от гостей и решительно оборвав все торговые связи. Информационный обмен при этом продолжался, они заверяли окружающих, что ситуация под контролем, но тем не менее никого не впускали и не выпускали. Только сорок шесть стандартов назад земляне начали потихоньку выходить из самоизоляции и навёрстывать упущенное. Что именно тогда произошло, обыватели могли только гадать. Однако выяснилось, что затворничество не привело к упадку, технологии прародины не стояли на месте, этот новый контакт оказался обоюдовыгодным.
И среди прочего земляне достигли невиданного уровня в генной инженерии.
Мне всегда казалась самой правдоподобной версия о том, что именно заигрывание с основой собственного существования — эта генная инженерия — их чуть не погубило. Какой-то эксперимент вырвался из-под контроля или природа постаралась взять своё и нанесла внезапный удар в виде какой-то жуткой болезни — не знаю, но сейчас земляне генетическими экспериментами официально не занимаются и ни с кем своими знаниями не делятся. С другой стороны, и отказываться от этих знаний явно не собираются, приглашают к себе на лечение многих больных, от которых отказываются ведущие клиники самых разных миров.
Земляне сейчас уже не такая сказка, как, скажем, сотню стандартов назад, и не такая экзотика, как было тридцать стандартов назад, но всё равно представить, что мне предстоит работать с кем-то из этих загадочных людей, я не могла до сих пор. Затворничество-то кончилось, однако посвящать широкую общественность в подробности своей жизни они явно не спешили и туристов к себе не звали.
Победило в конце концов любопытство, а первый шок и беспокойство сменились предвкушением: мало того, что мне представился шанс вернуться к любимой работе, так ещё сделать это предстоит в компании совершенно легендарного существа. То есть не просто познакомиться с представителем нашей всеобщей прародины, но ещё с полным на то основанием заглянуть к нему в голову! Это же какая удача!
Жалко только, ни с кем, кроме Ику, поделиться наблюдениями не получится. Надо постоянно напоминать себе, что это не забавная зверушка, а напарник, и его стоит всячески беречь. В том числе — и от собственного длинного языка.
Но поделиться с координатором — это всё же святое. Её профессиональный долг состоит в том, чтобы отслеживать возникающие в парах конфликты и решать их как можно быстрее, лучше всего профилактически.
В общем, хорошо, что мы с ней ещё и приятельствуем.
Пока мы все шли за А-Апи к его кабинету, я окончательно успокоилась и принялась сосредоточенно разглядывать обоих пилотов. С штурманом-то всё понятно, поэтому тёмный мужчина меня интересовал в последнюю очередь, а вот с кем из этих двоих предстоит учиться работать — большой вопрос. И за время недолгого пути я так и не определилась толком, кто мне кажется более интересным.
Кабинет А-Апи мне всегда нравился. Наша станция — "Унлоа", "Радужная" — располагается на краю естественной воронки на полюсе Лооки, а начальник станции помещается почти на самом верху. Над ним — только диспетчерская вышка, куда посторонние не допускаются ни под какими предлогами, поэтому вид отсюда открывается изумительный.
Недалеко от "Унлоа" распахнут зев циклопической, больше двадцати километров в диаметре, воронки водоворота. Отсюда, с высоты, гладкий конус кажется монолитным и неподвижным, а льдины, что срываются с краёв и устремляются к жерлу — крошечными. Даже старожилам эта картина порой кажется неестественной, ненастоящей, будто нарисованной на стекле. Даже геонавтам, которые неоднократно разглядывали её изнутри и скользили среди льдов по покатому конусу, чтобы вскоре вместе с потоком провалиться на изнанку мира.
В ясную погоду летом это зрелище прекрасно — сизое море, пронзительно-синее небо и ослепительно-белые льды, — но стоит оно внимания и в другое время. Когда над "Унлоа" клубятся низкие облака, порой цепляясь за диспетчерскую вышку, водоворот навевает тоску и мысли о собственной ничтожности перед силами природы. А ночью, под отсветами полярного сияния, он... страшен. Первобытно, до дрожи в пальцах и холодной испарины, страшен просто и примитивно, как древние мифы о жизни после смерти и ожидающем грешников наказании. Прямой вход в Преисподнюю. Кто знает, может, древние люди и придумали ту страшилку, взглянув на подобный же провал на северном полюсе Земли?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
