| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А ты, ублюдок чернож...., истеричка! Ис-те-рич-ка, на истерика ты не тянешь, "Рэмбо", б..! Из тебя Рэмбо, как из дерьма — шоколад! Тебя от одного вида самолёта икота прошибает и паралич разбивает, что — не так?!
...Голос вещал, продолжая излагать факты и строить версии. Всё. Обо всех. Тщательно анализируя, выворачивая наизнанку. Всё — от самого чистого до самого грязного, от светлой памяти о родителях до детских хворей. Голос звучал всё слаще и тошнотворней, как трупный запах...
...Вовка пошевелил пальцами. С трудом, но слушаются. Толку-то. Ничего, будет толк. Он согнул ноги в коленях и оттолкнулся от бетонной стены. Какая здесь, интересно, ширина камеры?
...Конечно, сон. Кэп открыл глаза и помотал головой. Он редко помнил сны, но такой кошмар поневоле запомнится. Минут на пятнадцать-двадцать. Вполне достаточно, чтобы проанализировать увиденное... Нет, в основном — услышанное и почувствованное, — визуальных образов сон почти не содержал. Блин, вот что значит — покемарить в "шишиге"! Такое привидится — прислышится — причувствуется... Тьфу! Ну, то, что эта сволочь (интересно, кто ему приснился в образе медоточивого голоса? Лаврик?!) излагала, — ясно, откуда. В обязанности командира группы входит знание информации о подчинённых, в том числе — многое такое, чего они сами о себе не знают. Или — предпочитают не знать. А ему приходится. На сценарий сна повлияла так же неудобная поза (странно вообще, как он здесь заснуть умудрился, у Ромки научился, не иначе!) и факт провала операции. То, что Серого повязали...
А вот гораздо интереснее, что же делал он сам в этом бредовом сне? Ведь что-то он делал, как-то рыпался? — Вроде бы, отполз от стены, к которой лежал носом, и нащупал путы кого-то из ребят, — ремень, стягивающий руки за спиной... Возможно, он уже понял тогда, что это сон, и сумел подчинить его себе, потому что ему удалось распутать ремень. Да, точно, кому-то руки он развязал, а вот кому — узнать не успел, — также усилием воли вышел из сна, теперь уже начинавшего забываться. Но самое главное то, что в данном кошмаре он не сдался, и кошмар сначала подчинился ему, а потом развеялся совсем. Всё будет хорошо. Пока всё — дрянь, но закончится всё хорошо. Как этот сон. Пусть от такой "победы" ("Победа — над собственным бредом?!") и остаётся чувство гадливости — как от убийства бешеной собаки, что ли... Но всё равно, это — победа. Всё будет хорошо...
...Вовка снова тряхнул головой, приложился темечком об дверь, и все воспоминания о кошмаре слетели с него мгновенно. "Мать твою!" Правильно, нефига спать, дело делать надо. А то, если дрыхнуть, то и впрямь всех повяжут...
* * *
...— Жить будет?
— Будет. Чисто физиологически с ним ничего смертельного не сделали.
В глазах плавает бледно-зелёное пятно. Голос — смутно знакомый... Сеня-Эскулап? Место действия... кабинет кэптана Лаврентьева, однако... Время... время?..
— Господин капитан, всё — в соответствии с Вашим распоряжением: "Дитя должно быть живо и по минимуму искалечено"; живо и не искалечено...
"Да?"
-...Вопросы — все!
"Да..."
— Вижу, Царьков, вижу.
"Это — Лаврик. Значит — одиннадцать утра... Господи, что было-то?"
Сейчас события ночи вспоминались туманно. До полпятого всё было — ничего. До без чего-то восемь Серёга молчал, вроде бы, — назло Паку и Толе... Доконал ТА-57, но до девяти Серёжка просто орал. Громко и истошно, вызывая смертельную бледность Толи, не готового к подобным наворотам, и удовлетворённую ухмылку Пака, которому для полного счастья, кажется, не хватало именно этих воплей. В начале десятого "плотина рухнула", и Серёга сдался... Но закончилось всё только что, с появлением Лаврика, который и снял Серёжку с дыбы. Два часа на нём просто отыгрывались.
— Молодец, Толя! Полсуток ломать двенадцатилетнего пацана... Но, коли всё получилось, — молодец! Хвалю. Объявляю благодарность — с занесением. Иди, отдыхай. Завтра с утра начнёшь сдавать дела.
— Господин капитан, но я...
— Да, Толя, тебя переводят в двести сорок первый полк егерей. Ком взвода в разведроте. Это — элита, Толя, гордись. Иди, отдыхай.
— Но, Ефим Семёнович..!
— Тебе — официальный повод? Изволь. Стрельба в караулке. Как при всём честном народе ребёнок ухитрился снять наручники, а? И где он там умудрился найти заряженный автомат?! И что за вертеп там творился?!!
— Но я...
— Толь, ты был дежурным. Или я что-то путаю?
— Да, но...
— Неофициальный повод? Толь, ты полтора года работаешь у нас. Опыт, вроде, должен быть. Но ты тринадцать — тринадцать! — часов ломаешь мальчишку самыми варварскими, в смысле — примитивными, способами... Царьков, да я сейчас навскидку скажу, как это можно было сделать к полуночи! Если уж ты решил действовать неспортивно. Тебе описать, чем вы занимались? — До четырёх вы с Паком фигнёй страдали; к девяти — ты вытряс из мальчишки требуемые данные... Так? — Так. И — что? Ты поднимаешь группу ПДС? Ты звонишь мне? Да нет, вы продолжаете мурыжить пацана заради удовольствия! Толь, мне не нужны садисты и идиоты. Садистом позволительно быть Паку, на худой конец — Эскулапу. Но не офицеру, оперативнику. Иди, отдыхай, Толя, завтра у тебя тяжёлый день.
...Серёжка в процессе всех этих разборок сидел на табурете, тупо уставясь в пол. Из животрепещущих задач осталась одна — не упасть. Услышав, что Царьков попадёт-таки в пехоту, Серёга испытал разве что лёгкое злорадство. Если Толя будет лазить по Тиморским джунглям в роли ком взвода, то шансы, что справедливость восторжествует, резко увеличатся. А будет это триста четырнадцатая, шальная противопехотка, засада или какая сколопендра — без разницы. Впрочем, об этом подумалось как-то глухо и смазанно. Хотелось спать — или умереть?
...— Ефим Семёнович..!
— Что, Царьков?
— Я искуплю...
Тут Серёжка не выдержал и фыркнул. Он был полумёртв, он с трудом балансировал на табурете, в его голове не осталось ни единой мысли, оформленной в слова, но способности смеяться он, оказывается не утратил; нервное, что ли? — Но то, как Толя это произнёс! — Это было смешно...
— Вересов, ты бы помолчал, а! — это Лаврентьев. — Как, Толя?
— Господин капитан... Ефим Семёнович... Да — как угодно!!!
— Как угодно, говоришь? Ну-ну, ладно. Координаты видишь?
— Да!
— Это — последняя точка, где они были. Просто так они мальчишку не бросят. Это — спецназ, у них — свои заморочки... Короче, бери поисковую группу, его, — Лаврик кивнул на Серёгу, — и — вперёд! У тебя — три часа, чтобы всё подготовить. Понял?
— Так точно!
— Найдёшь их, — считай, что ничего не было. Нет — пойдёшь в егеря повышать квалификацию. Исполняй, — Толя исчез. Серёжка исподлобья глянул на Лаврика и опять уставился в пол. Рядом с табуреткой нарисовался Фашист. — Вот так и рождаются легенды, — Лаврентьев закурил, — Зои Космодемьянские и т.д. Попало дитя в лапы двух садистов... Которые, ко всему прочему, ещё и идиоты. Эскулап! — из-за ширмы проявился Сеня. — Сень, вколи ему что-нибудь, чтобы оклемался побыстрее. И обработай, что ли... Смотреть страшно! Мюллер, помоги ребёнку, — Фашист аккуратно снял Серёгу с табурета и унёс за ширму. — Как закончите, — в "первую" его. Пусть отходит.
Что такое Эскулап ему вколол, Серёжка не знал, но до "первой" "Ариец" попросту волок его на себе, хотя что-то Серёга ещё чувствовал и понимал. В камере он "поплыл" совсем.
— Спи. Как всё готово будет, Сеня тя ещё кольнёт, и будешь — как огурчик!
"Заботливый ты наш..." — с этой мыслью Серёжка вырубился.
* * *
...— Аллё, шпиён, подъём! — Фашист активно тряс Серёгу за плечо. Рядом — Эскулап со шприцом. Пустым. По-видимому, он уже успел что-то вколоть ("А я ничё не почувствовал!.."), так как голова была абсолютно ясная, хотя тело отчаянно сигнализировало, что всё — весьма и очень хреново. Рядом с Сеней проявился Толя в жутко милитаристском виде: камуфляж, берцы, новенькая разгрузка, бинокль, рация...
"Ну ваще, товарищи!"
— Живой?! — Царьков улыбался.
— Ну, не Вашими трудами, Анатоль, — Сеня бросил в урну пустую ампулу.
— Сень, его надолго хватит?
— Это — стимулятор. Часов шесть будет скакать как козлёнок, если на дыбу не вздёргивать.
— Да не, всё уже... Мюллер, а ты чё такой мирный?
— Эт как?
— Экипировывайся, ты — с нами.
— ?!
— За караулку! Свяжи его и дуй переодеваться!
Серёжке связали руки за спиной, и Толя потащил его по коридору.
Во дворе кипела жизнь: три БМПшки-копейки и человек тридцать народу в таком же, как и Толя, жутко военном виде... Понятненько. Солдат в поход собрался. Процессом рулил капитан Лаврентьев. Увидев Толю с Серёгой, Лаврик сделал ручкой, мол, "кам хия, май бэби".
— Толь, всё готово? — Лаврентьев обратил свой благосклонный взор на Царькова.
— Так точно! — Толя преданно пялился на капитана. "Совсем застроили бедного!"
— Патроны, радиосвязь, аккумуляторы?
— Получили, проверили, зарядили!
— Программа связи, взаимодействие, сигналы опознания?
— Всё в норме!
— Ню-ню... План поиска?
— Составил, откорректирую на месте.
— Техника?
— Исправна, проверена, закачана.
— Что ж вы в неё, бедную, закачали?
— Да всё, что нужно, господин капитан!
— Ну ладно, убедил. Иди, народ проверь. Так, теперь ты... — Лаврентьев повернулся к Серёжке, — ...помнишь, о чём говорили?
— Когда? — суть общения с Лавриком Серёга помнил уже с трудом.
— Насчёт словоохотливого свидетеля...
— Ну помню...
— Так вот, Серёжа, живым ты нужен только в этой роли. Информацию из тебя вытрясли всю; отделу пропаганды и психологической войны ты на фиг не упёрся; политического скандала не устроишь. Так что, в любом другом случае, твой удел, как говорилось ранее, — безвестная могилка. Удастся поиск — поживёшь и даже заживёшься на белом свете, нет — прости, так получилось. На войне как на войне. Думай... Понял? — Лаврик проникновенно глянул на Серёжку. — Не слышу! — клиент насупился.
— Понял, понял... — игры вроде "А больше я вам, проклятые буржуины..." Серёге сегодня встали поперёк горла.
— Ну вот и ладушки. Только, Серёжа, не ищи геройской смерти. Не бывает она, стерва, геройской, поверь мне... Горохов! — рядом проявился Мюллер в таком же, как все, милитаристско-поисковом прикиде. — Что бы ни случилось, это тело, — капитан ткнул в Серёжку пальцем, — мне нужно живым. Головой отвечаешь! — Лаврик снова многообещающе глянул на Серого. — Возникнут проблемы, — пожалеешь, что Толя тебя не угробил! — закончив свой монолог на этой жизнеутверждающей ноте, кэптан Лаврентьев двинулся к Царькову.
— Понял, "тело"? — "Ариец" простецки шмыгнул носом. Ему ответ явно не требовался.
* * *
На блоке, с которого, собственно говоря, все Серёгины злоключения и начались, к бронегруппе присоединились ещё две "бэхи"-двушки и танк с минным тралом. Теперь вся эта кавалькада выглядела особенно внушительно. Четыре кэмэ БМП проскочили быстро; танк плёлся в хвосте колонны; когда дело дошло до джунглей, диспозиция изменилась: "бэхи" прижались к левой обочине, и громыхающее гусеницами чудовище с КМТ пропылило вперёд. Колонна втянулась по просеке в лес. Башни развернулись "ёлочкой", народ на броне напряжённо пялился по сторонам.
Серёжку особенно "порадовало" изобретение "Арийца". Мюллер усадил Серого на борт и уютно устроился у него за спиной, положив свой АКМС Серёге на плечо, эксплуатируя последнее в качестве сошки. "Классно, блин! Сошки и бронежилет в одном флаконе! Сказка энд песня в огне и металле..." Особенно мерзко выглядело наличие на "Калашникове" подствольника, — стрельни из него "Ариец", — прощай барабанные перепонки! В общем, блеск! Спрыгнуть с коробки возможности не было никакой: конец верёвки, которой были связаны Серёгины руки, Фашист намотал на свой кулак, страхуясь от самостоятельных действий "подопечного".
В башенном люке громыхавшего впереди Т-62 торчал печальный парнишка в шлемофоне, судорожно вцепившийся в рукоятки зенитного ДШК. Понять вселенскую печаль клиента было можно: засада — первая пуля — его, мина — тоже мало не покажется... "Мне б твои проблемы..." — Серёжка тяжело вздохнул. На очередном буераке прицел подствольника хорошо заехал в ухо.
— Больно же! — зашипел Серёга.
"Ариец" лишь жизнерадостно оскалился:
— Извини, моя верная бронежилетка! — и поддёрнул верёвку, сволочь. Чудненько...
Из люка наводчика-оператора "бэхи" на свет Божий показался Толя с навигатором:
— Я — "Калибр-19", всем стоп! — сказана эта ну очень военная фраза была в ларингофон, и "бэхи" замерли, как вкопанные. Последним на команду отреагировал танк, прокатившийся вперёд ещё с десяток метров, — то ли командир глухой, то ли со связью проблемы... — Приехали, — Толя крайне подозрительно глянул на Серёжку. — До "точки" — сотня метров.
Народ, как горох сыпанувший с брони, занимал круговую оборону...
— Руки развяжите... — конкретно в этот момент жизнь казалась Серёге чуть более привлекательной вещью, чем полчаса назад: "Ариец" убрал наконец автомат с его плеча.
— Зачем? — во взгляде Царькова читалось жуткое недоверие и ещё что-то, удивительно напоминавшее страх. Боялся Толик явно не Серёжку, но обстановка вокруг слишком разительно отличалась от уютного кабинета под боком у Лаврика, лейтенант Царьков здесь чувствовал себя не в своей тарелке.
— А как я закладку вскрывать буду? Носом? — Серёга выдал это предельно злорадным тоном.
— Мюллер, развяжи его... — Толя зачем-то глянул на джунгли в бинокль.
"И чё он там увидеть хочет?!"
— Толь, ты что, его туда отправить хочешь? — рядом с БМП проявился командир местного отряда "следопытов" (это их БМПшки присоединились к бронегруппе на блоке).
..."Следопыты" были провинциальной версией "пятёрки". Более слабую подготовку эти парни компенсировали отличным знанием местности. Выглядел "следопыт", по большому счёту, гораздо более "военно", чем "милитаризованный" Царьков: замызганная афганка с густо нашитыми лохматушками, китайский разгрузник, на затёртом до белизны АКСе — американский коллиматор, — баксов, эдак, за полтораста...
...— А почему бы и нет? — Толя искренне удивился.
— Ежли там, в натуре закладка, она явно заминирована. Хороший способ для детёныша избавиться от всех проблем, — "следопыт" поковырялся в зубах зубочисткой. — А он у тя — явно не горит желанием своих сдавать, — по роже видно... Да и по организму — тоже... Толь, почто ты его так?
— В Ульяну Громову играл активно... — Толя с явной неохотой вылез из башни. — Чего расселся? — Царьков пинком отправил Серёжку на грунт. Приземление было неудачным: "Ариец" не успел отпустить конец верёвки.
"Я, в общем-то, и сам мог..."
...— Ага, а ты с ним, значится, играл в гестапо... — "следопыт" хмыкнул. — Радует меня, Толь, ваша контора безумно!
Царьков пожал плечиками, мол, работа такая, и, кряхтя, слез с БМП.
— Ну, а что ты предлагаешь?
— Да пусть расскажет, что почём, а твои либо мои парни её, родимую, вскроют. Лучше — мои: опыта больше. А спагетти вешать будет, — так клиент под рукой. Случись чё, никуда не денется. Логично?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
