|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
...В трёхстах милях от побережья Явы авианосец "Адмирал флота Советского Союза Гусев" развернулся против ветра, и с его полётной палубы начали взлетать самолёты. В пятистах милях от него то же самое происходило на втором республиканском авианосце (точнее, на тяжёлом авианесущем крейсере) — "Адмирал флота Советского Союза Горшков". ВМС начинали играть в одну из своих масштабных, захватывающих и безумно дорогих игр.
Всё это рассказал Серёжке парень в грязной красной рубашке — из палубной команды по вооружению самолётов, попутно посоветовав не вылазить из белого круга на палубе. В центре круга торчал цилиндр метров шести в диаметре, на котором Серёга и устроился. Происходившее на полётной палубе целиком захватило его.
Загруженные до предела истребители сидели на катапультах уже со струями пламени, вырывающимися из сопел двигателей. Молодые парни в ЗШ и разноцветных рубашках (каждый цвет соответствовал выполняемой ими задаче) мастерски управляли действом, которое напоминало Сергею танковый балет, — огромные, тяжело нагруженные "Яки" и "Сушки" повиновались каждому жесту этих парней, которые ещё и передвигались по площади в двадцать восемь тысяч квадратных метров, стараясь не попасть под воздухозаборники или сопла реактивных самолётов. Потрясала быстрота, с которой закрутился этот цирк-балет.
Ещё двадцать минут назад на палубе было всего несколько истребителей, "войны" ничто не предвещало... Командир "Гусева" числился оригиналом: он восстановил у себя на корабле старую морскую традицию объявлять начало событий звуками горна. В данном случае по корабельной трансляции загремели вступительные ноты "чего то патриотического" за которыми последовал обычный "Аларм". Кэп сообщил народу, что заморочки палубной авиации войсковой разведки не касаются, и когда Серёга вновь появился на поверхности, то застал полётную палубу, на которой буквально "роились" самолёты. Завывая турбинами, истребители, штурмовики, бомберы передвигались по палубе по одним им понятным траекториям, замирали на катапультах и с ужасным грохотом срывались в небо.
Напротив Серого остановился один из пробегавших мимо морпехов и что-то попытался ему сказать. Серёга понял это из жестов, слова потонули в безумной какофонии, царившей в воздухе. Не добившись результата, морпех подскочил к Серому, за шиворот, как котёнка, сдёрнул с цилиндра и без видимых усилий поволок за собой. Попытки отбрыкаться от корпуса морской пехоты успеха не имели. Морпех поставил Серёжку на палубу возле носового самолётоподъёмника и проорал (по-другому не получалось):
— Сынок, ты знаешь, на чём сидел?
— Нет! Чё хватаешься...
— Милый, это же — "УВэПэ"! Хочешь глянуть на мир с двенадцатикилометровой высоты, зацепившись за "Иголку"?
— Нет.
— Коли любуешься на этот дурдом, стой здесь. Только не свались за борт и не кидайся под самолёты. Лады?
— Ага.
Тем временем "танец палубных лебедей" взял антракт. Кроме пары истребителей на носовых катапультах и "противолодочника", медленно появлявшегося на палубе вместе с платформой самолётоподъёмника, никаких летательных аппаратов видно не было.
У стоящего на катапульте Су-37 из воздухозаборника валил дым. К "погорельцу" от "острова" уже неслась совершенно "сухопутного" вида пожарка. Дымящий истребитель оттащили электрокаром с катапульты. Другой кар стащил с площадки лифта "противолодочник" и покатил его на левый борт.
— Ваша "метла"? — старшина палубной команды обращался вроде как к Серёге. Он ткнул пальцем куда-то в линию горизонта. Серёжка глянул в указанном направлении. В двухстах метрах от правого борта "Гусева" параллельным ему курсом медленно двигался "Ирокез", более известный под прозвищем "Хьюи". Его корпус был покрашен в совершенно нетипичный для палубника болотно-зелёный цвет с разводами то ли камуфляжа, то ли грязи. — Тоже мне, разведка! Ваша, конечно! Как у нас запарка, — это "болотное чудо" — как чёрт из табакерки! — и, не дав Серёге высказаться, заорал. — Так, парни! Принимаем это чудовище на первый лифт! Головы осторожней! Всем всё ясно?!
Рядом с Сергеем, как из-под земли, появился Ромка.
— Джо, двигаем отсюда! Кэп группу собирает! — тут глаза у Рэма округлились: кар тащил по палубе свежеприлетевший САС, который на ходу складывал крылья. — Твою мать, мы что, прилетели сюда на агрегате, у которого ещё и крылья складываются?! — Лучше бы Ромка этого не видел! — Да чтобы я ещё раз...
Старшина, стоявший рядом, захохотал:
— Пацаны, шли бы вы отсюда! Мы сейчас сюда эту "кофемолку" сажать будем, — он ткнул пальцем в буро-зелёное "помело".
Серёжка потянул Рэма (того колотил мандраж) за рукав:
— Пошли, Ром, а то Кэп опять меня дневальным, а тебя дежурным поставит!
Ромка пришёл в себя:
— Пошли, а то у Кэпа в натуре опять по Уставу крыша съедет...
У Вовки с крышей, как оказалось, всё было в порядке.
— Рэм, Джо, даю пятнадцать минут времени, — превращаемся в "бойцов невидимого фронта". Серёга, на палубе был?
— Да.
— Зелёная такая "метла" — там?
— Садится.
— За нами. Ромка, ты чего бледнеешь? Барометр всего лишь шторм кажет; до урагана — ещё два деления... Не боись. У нас часов налёта больше, чем у иных авиаторов на этом плавсредстве.
Фома, утрясавший свой рюкзак, подал голос:
— Если бы ещё за это доплачивали...
* * *
Кэп прошёл вдоль строя, осматривая каждого и проверяя снаряжение. Серёге он поправил лямки жилета, Костыля заставил приподнять рюкзак... В общем, досталось всем, — Вовка убеждался в готовности группы. Когда осмотр закончился, Ромка проверил снаряжение командира, и Кэп встал перед строем.
— Попрыгали, — народ попрыгал. Тишина. Лишь глухой мягкий топот. Всё подогнано, уложено, закреплено. — Порядок, парни. Есть какие-нибудь болячки, волдыри, мозоли?
Тишина. Фома, как медик, решил высказаться:
— Вовка, всё в порядке.
— Ну что, парни, побезумствуем?
— Да! — народ был единодушен.
Оставалась последняя часть программы. Кэп прошёл вдоль строя, собирая личные жетоны. Закончив процедуру, Вовка снял свою пару жетонов, уложил "трофеи" в бумажный пакет и вручил летёхе, контролировавшему процесс. Всё.
* * *
Серёжка выпрыгнул из люка вслед за Рэмом и тут же, едва коснувшись земли, свернул направо, чтобы не попасть под лопасти хвостового пропеллера. Пробежав десяток метров, он бросился на землю: над головой с бешеной скоростью продолжал вращаться несущий ротор.
Серёга повернул голову, услышав, как рёв турбин достиг пика. Вертолёт с погашенными огнями поднимался в небо. По физиономии стеганули песчинки, но мощный воздушный поток стал ослабевать и, наконец, исчез совсем. Вертушка растворилась в ночи.
Раньше Серёжка часто пытался представить себе, что он будет чувствовать на первом боевом выходе, но ощущения сейчас оказались совсем неожиданными: Серый внезапно почувствовал тоскливое одиночество. Он был на вражеской территории. На этот раз высадка была не учебной, всё было по иному, по-настоящему. За год учёбы Серёга десятки раз вот так ночью высаживался с вертушек, он провёл сотни часов в ночных джунглях во время учебных рейдов, но всё это было иначе. Здесь были другие правила: противопехотка не звонко хлопала под ногами, окутывая тебя облаком краски, а отрывала ноги к чёртовой матери; вражеская пуля не оставляла на х/б отметку-"звёздочку" и боль ушиба, а пронизывала твоё тело, мгновенно вытворяя с ним то, что кухонная мясорубка не сотворит и за минуту; плен означал не отдых, горячую пищу, душ и койку с мелкими незлыми шутками в казарме местных ПДСС в придачу, а... Несмотря на то, что рядом были ребята, ставшие для Серёжки за год почти семьёй, ощущения уязвимости и одиночества были почти непреодолимыми. Единственный вид транспорта, на котором можно было убраться отсюда, только что скрылся вдали, став невидимым и неслышимым. Обратной дороги не было. "Да" всему этому Сергей сказал около года назад в кабинете у Романова. "Господи, ну почему хорошие и умные мысли приходят в голову так поздно?"
Но Серёжка сейчас был уже не тот пацан, которого два мента зацапали на третьем причале Старого порта ("Дмитрич, тварь, я тя убью!"); когда тебе одиннадцать-двенадцать с хвостиком, год — это очень много. Серёга стиснул заряженный "Вал", и это, как ни странно, придало ему силы. Нет, он не один.
— Внимание! — послышался рядом с ним негромкий голос Кэпа.
Вовка был хорошим командиром и прекрасно представлял, что сейчас испытывает Серёга ("Все мы были такими, верно?"), но Кэпу было не до того: все мыслимые и немыслимые законы разведки требовали убираться с места высадки как можно быстрее и дальше.
— Попрыгали... Мешок, Джо — головной дозор, Рэм — право, Латыш — лево, Фома — хвост. Вперёд, организмы!
РГСпН-314 растворилась в ночных джунглях.
...— Как дела, Серый? — Вовка нагнал Серёжку.
— Нормально, — всё действительно было нормально: год непрерывной дрессировки даром не прошёл.
— Всё будет пучком. Мешок, что у тебя?
— Контрольный пункт "Долото"... — Костыль щёлкнул кнопкой навигатора и сунул его в карман разгрузника. — Вовка, кто придумывал эти идиотские названия? Слесарка кончилась, теперь что, попрёт столярка?
— Я, конечно. Не переживай, Галке мой вкус тоже не нравился, вот она и срулила к какому-то студенту...
— Ты его вместе с ней не грохнул часом?
— Нет. А на хрена? Сам вляпался, пусть теперь мучается, сам виноват... — Кэп зевнул.
— Правильно. Баб на свете — море. В том числе хороших. Но иногда попадаются та-акие стервы...
— Эт точно. Моя была стервой высшей пробы.
Серёга хихикнул. Галку он помнил по Новому году.
— Джо, молчать! Пристрелю на месте за разглашение! Ты подписку давал молчать десять лет! — Кэп помахал перед Серым "Валом".
— Серёга, ща этот неудачник смоется на место, ты мне, как боевому товарищу, тет-а-тет расскажешь, лады?
— Ага.
— Прибью обоих. Спишу на подлого врага! — Вовка удалился.
— Так, чё у нас дальше? — Контрольный пункт "Стамеска"... Боже, Кэп впал в столярный маразм... Пять кэмэ. Потопали?
* * *
— Кэп, эти лабухи и есть проводники? — Ян через семикратную оптику изучал сидящих на поляне людей.
В то, что это и есть представители местного движения Сопротивления, в просторечии "сопротивленцы", верилось действительно с трудом. РГСпН-314 по заданию должна была работать, как с базы, из лагеря местного "крупного партизанского отряда", входившего в НОАТ. Данными партизанами уже три года занималось КССО, и как-то не верилось, что после стольких лет общения с Командованием на поляну могло заявиться такое...
Сидящих на поляне лучше всего характеризовала рекламная фраза "сладкая парочка "Твикс"". Клиентов было двое: представительный мужчина лет так тридцати пяти-сорока и парнишка ,ровесник почитай половины группы, на вид пятнадцати-шестнадцати годов от роду. Яркие товарищи. В самом прямом смысле слова. "Малолетка" — в "Натовском" камуфляже ("Маде ин Китай"), едко-красной бандане, пустынных ботинках, весь опутан ремнями и увешан подсумками; кроме мачете у него на поясе красовался огромный тесак, рукояткой напоминавший "Рэмбо-3"; вооружено "дитя" было антикварным японским пулеметом "тип 99", и всех интересовал вопрос идее дитятя берет к этой штуке родные японские патроны которые вот уже хрен знает сколько лет ни кто не выпускает. Штаны-рубашка представительного мужчины были все чёрные как смерть, но при тех же пустынных ботах; на голове — пляжного вида соломенная шляпка с рекламой зажигалок "Крикет"; в отличие от "дитяти" "Рэмбо" у дяди отсутствовал, но, непонятно зачем, наличествовало второе мачете (одно, значит, на поясе, рукоять второго торчит за левым плечом); на ремне у дяденьки уютно устроилась целая гирлянда — штук восемь-десять — гранат в ассортименте, апофеозом которого была противотанковая РКГ-3; если "японец" у "ребёнка" смотрелся весьма занимательно(особенно с примкнутым штыком), то дядькин ствол был вообще "туши свет": "родной" советский АКС-74 с полным набором прибамбасов: подствольник, глушитель, оптический прицел и два смотанных изолентой рыжих сорокапятипатронных пулемётных магазина. Офигеть можно! Но, если прикид можно было понять и простить (ребятам приходилось видеть совершенно "домашние" экземпляры "патриотов" в замызганных майках и трениках с пузырящимися коленками, вооружённых двустволкой; но те парни воевали, и воевали отменно!), то поведение " источника " было, мягко говоря, идиотским. Ребятки в своих желтых пустынных ботах , шляпках и банданах сидели посреди поляны, курили, травили анекдоты и ржали в полный голос. Слышно их было метров за сто, видно — за сорок-пятьдесят. Группу, залегшую в двадцати метрах час назад, они не видели в упор. До времени "Ч" оставалось полчаса...
— Старый, где эти козлы?! — "дитя" толкнуло мужика в бок.
— Угомонись, ещё полчаса. Остынь!
— Не, Старый, уже полтора часа сидим! Где их носит?
— За козлов перед всем стадом ответишь! — прошептал Ромка. — Кэп, давай им накостыляем! В педагогических целях!
События на полянке тем временем приняли совсем клинический оборот. "Юноша" выклянчил у Старого "Калашников" и, расставив на другом конце поляны пустые банки из-под пива ("Они чё, пиво здесь глушили?!"), стал палить по ним длинными очередями. Глушитель — глушителем, но хлопки выстрелов и звонкий лязг затвора слышно было отлично. Стрелять "дитя" не умело вовсе: при дистанции чуть более пятидесяти метров и оптике, расстреляв весь рожок, парень завалил две "мишени" из шести. Тяжёлый случай. Логика требовала немедленно вмешаться...
— Так. Педагогическо-профилактическая операция "Втык". Мешок, Фома — старого, я с Латышом — юношу. Мешок, дедушку не бить. Ромка, Серый, прикрывайте и секите за обстановкой. Вперёд, орёлики!
Операция "Втык" была безумием того же порядка, что и поведение "клиентов", но ждать, пока эти дурики своими заморочками привлекут патруль местных военных, партизанов или что еще чего... как-то не хотелось. Да и за "козлов" следовало поквитаться.
Всё прошло быстро. Победили молодость и профессионализм. Завязанный бантиком "юноша" пытался орать и хвататься за оружие, но аргумент в виде шпалера сорок пятого калибра, упёртый в лоб, произвёл впечатление, "дитятя" заткнулся, разве что тихо поскуливал. Со "старым" обошлись мягче, но не намного. Кэп оставил "юношу" на попечение Яна и двинулся пообщаться с "дедушкой". Обмен "пароль — отзыв" и контрольная сумма в таких условиях выглядел довольно комично. Ребятки действительно оказались "источником", и их отпустили. "Юноша" шепотом матерился и требовал вернуть пулемет но глядя на вроде как случайно направленный ему в пузо Ромкин "Ультимакс" вернуть свой антиквариат силой не пытался. Вовка разогнал группу по "секретам" оставив лишь Ромку сторожить "пулемётчика" а сам уединился со Старым в центре поляны. Старый тоже матерился в полголоса кряхтел, возмущенно зыркал на Костика (тот судя по всему не расслышал Вовкино "...дедушку не бить") но быстро утих и что то шепотом рассказывая Вовке тыкал в расстеленную карту. "Симпозиум" длился от силы полчаса после чего странно довольные собеседники пожали друг дружке руки и Вовка чуть ли не торжественно вручил Старому егойный АКС. Ромка демонстративно поднял в верх ствол своего пулемета после чего правильно понявший намек "юноша" мгновенно сцапал своего "японца". Все сделали друг дружке ручкой и гордо удаляясь в "чащу" Старый чуть не наступил своим "говнодавом" Мешку на руку.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
