Девятихвостая академия

— Я в тебя верю, — тут же сказала Шакко, наклонившись еще сильнее. — Будешь прямо как взрослая лиса! Пожалуйста! Я принесу тебе что-то вкусненькое, обещаю!

— М-м. Ну ла-а-а-адно, — расплывшись в улыбке, лисичка прислушалась, шевеля ушками из стороны в сторону, после чего вприпрыжку убежала к небольшой хижине, расположенной на краю садика — там хранился всевозможный инвентарь для возделывания. Прошло не больше пары минут — и две лисички уже спешили в комнату, поскольку Шакко боялась, что у зелий может быть ограниченное время эффективности.

— Кон-кон, кон-кон, кон-кон, — качая головой из стороны в сторону, Ки-тян повторяла одни и те же звуки в такт своим шагам, а Шакко в этот момент даже немного завидовала беззаботности маленькой девочки. На самом деле, кицунэ чувствовала себя очень странно — для нее за сегодня было слишком много нового, и от эмоций ее просто распирало. Были не только негативные, но и весьма теплые и приятные... Покраснев, Шакко отвернулась и смотрела в стену до тех пор, пока румянец слегка не сошел.

"О чем я опять только думаю... Дурочка", — похлопав себя по щекам, Шакко вошла в комнату и пригласила Ки-тян войти. Осторожно сняв гэта, маленькая лисичка осмотрелась, широко раскрытыми глазами пытаясь разглядеть всю скромную обстановку, а потом ее взгляд остановился на Лео.

— О! Братец. Тот, о котором кто-то из сестриц говорил, да? — деловито объявила Ки-тян и, сев на колени, принялась расставлять вокруг себя нагромождение небольших алхимических устройств: ступки, пестики, небольшие колбы для нагревания и прочее, о предназначении которого Шакко не имела ни малейшего понятия.

— И... Что же говорили? — постаралась максимально нейтрально уточнить девушка.

— М-м. А! Говорят, что он с тобой, сестрица, делал всякие нехорошие вещи, — строго произнесла Ки-тян. — Точно ли братец хороший человек?

— Какие же вещи? — сглотнув, Шакко даже за хвостик схватилась, пытаясь сохранить самообладание.

— Не давал ночью спать! По-моему, это не очень весело, но сестрицы хихикали, рассказывая это, — неодобрительно покачала головой маленькая лисичка, и ее ушки в такт движению качались из стороны в сторону.

— А... Это все глупости. Он хороший человек, — улыбнувшись, Шакко коснулась лба Лео, и закусила губу, ощутив неутихающий жар.

— Тогда ладно, — пожав плечами, Ки-тян принялась перетирать травы, даже язычок высунув от усердия, после чего с помощью Шакко подогрела воду и минут через двадцать закончила с приготовлением снадобья.

— Аригато! — обняв тявкнувшую от неожиданности девчушку, белая лисичка переключила все внимание на лекарство. Осторожно влив его через воронку в рот Лео, Шакко замерла, ожидая результата, а Ки-тян, собирая вещи, горестно вздохнула.

— Ладно... Завтра покажу, — печально сообщила зеленоволосая кицунэ, но Шакко лишь машинально согласилась.

"Наверное, так быстро не работает. Надо подождать еще минут двадцать", — подумала кицунэ, когда осталась наедине с парнем, после чего, осмотревшись, быстро дошла до двери и закрыла ее поплотнее, а затем открыла шкаф, где начала долго возиться. Выудив с самого дна несколько журналов, она подошла к окошку и в лунном свете глянула на обложку.

— Женская литература Древних... Что может быть лучше таинств и тысячелетнего опыта отношений прошлой цивилизации? — шелестя хвостом по татами, девушка нетерпеливо открыла первые страницы. Журналы они приобрела у Ясухиро довольно давно, но повода что-либо узнавать как-то не было, а теперь ей хотелось определиться. Почему Лео хотел спасти ее? Что за глупость... Разве может быть чья-то жизнь важнее собственной?

Но первая страница обернулась разочарованием — на ней были изображены два полуголых смазливых дзинко, обнимающихся в странных позах. Сморщившись, Шакко перелистнула несколько страниц и, увидев нечто ужасное, поспешно закрыла журнал и чуть не сожгла его в первую же секунду.

"Какая неуместная фантазия...", — помотав головой, будто это поможет забыть, девушка с опаской взяла второй журнал. На обложке вроде бы были нарисованы люди, девушка и парень. Облизнув губы, Шакко осторожно заглянула внутрь.

"— Юи-тян!

— Сузуки-кун!

— Юи-тян!

— Сузуки-кун!

— Юи, я люблю тебя!

— Сузуки, я тоже люблю тебя!"

Текста было не очень много, но происходило нечто занятное. Казалось, что парочка была разлучена, но стремилась друг к другу, несмотря ни на что. Жадно прочитывая страницу за страницей, Шакко от внезапности подбросила журнал в воздух, когда раздался стук в дверь.

— Хай!

— Шакко, нам надо поговорить, — голос принадлежал Бьякко, отчего девушка тут же судорожно собрала вещи и запихнула в шкаф, а затем на бегу коснулась лба Лео — все еще горячий!

"Как же так!?" — укорив себя за то, что слишком увлеклась чтением, девушка торопливо дошла до входа и увидела там обеспокоенную мать.

— Шакко? Ты выглядишь, хм, растрепанной. Чем занимаешься там? — строго произнесла Бьякко, пока Шако пыталась закрыть собой проход.

— Ничем особенным. Знаешь, я чуть не погибла сегодня, можно быть самую капельку чуть более чуткой? — бросила девушка, но Бьякко фыркнула в ответ.

— Ты преувеличиваешь. Да и все произошло по твоей вине, так что не жди от меня сочувствия и жалости. Речь о наказании.

Ушки Шакко поникли, и девушка вздохнула. Хотя и странно, что для объявления подобного решили зайти прямо к ней.

— Несмотря на то, что за убийство гася-докуро ты набрала достаточно очков, чтобы занять первое место, имеет место нарушение условий. Я не могу его засчитать. Итого у тебя пятое место, — объявила Бьякко. — Но! Ты нарушила дисциплину, уничтожила имущество...

— Понятно, — упавшим голосом пробормотала Шакко.

— Ты не получишь ни монетки, но и лишние снимать мы не будем, в связи с важностью добытой тобой информации, — добавила Бьякко.

— Ах, все-таки важная? — усмехнувшись, девушка навострила ушки и радостно замотала хвостом.

— Не ерничай. И не перебивай! — строго сказала директриса, качнув хвостом. — Инари-сама связалась со мной... Дело важнее, чем думала даже ты. В качестве награды ты можешь посетить одну из старейшин и попросить... что-то, — добавила Бьякко с трудно скрываемой завистью в голосе.

Шакко поморгала, а затем тихонько взвизгнула, закрыв рот ладошками и подпрыгнув.

— Правда?!

— Да. Хотя я уже знаю, кого ты выберешь, — вздохнув, сказала Бьякко.

— Куко-сама! — после небольшого колебания ответила Шакко, на что директриса повела бровью в удивлении.

— Не Тенко-сама? Ты ведь могла попросить себе второй хвост, хоть перестала бы меня позорить, — пробормотала Бьякко уже тише, фыркнув.

— Я что, еще и выбрать сама не могу? — огрызнулась Шакко.

— Можешь. Но если ты это сделала для того, чтобы очернить меня перед матерью... Я тебе устрою! — погрозила Бьякко и, резко отвернувшись, величаво пошла по коридору, громко постукивая гэта. — Ах да, — глянув через плечо, директриса пристально посмотрела на дочь. — Было принято решение об усилении отрядов. К тебе присоединится яко. Как и ко всем, впрочем.

— Что?! Когда? — кто-то посторонний сейчас точно был бы некстати, поэтому такая новость выбила Шакко из колеи, чуть не уничтожив всю радость от принесенной матерью новости.

— Как только закончим распределение. Впрочем, для такой, как ты, я уже определилась, — усмехнувшись, Бьякко выудила из воздуха сэнсу и отправилась дальше, лениво обмахивая свое лицо веером.

* * *

35. Догэдза (яп.) — поза, в которой человек садится на колени, опускает почти до земли свою голову и произносит "пожалуйста". Смысл догэдза в том, чтобы продемонстрировать своё высшее почтение перед кем-либо.

36. Они (яп.) — в японской мифологии — большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада.

Глава 9.

В не очень большой комнате на восемь татами пахло травами и слабыми отголосками смеси эфирных масел, как цитрусовых, так и хвойных. Одна из стен помещения была полностью прозрачной, позволяя любоваться заснеженными склонами священной горы, подсвеченной обилием лисьих огоньков и просто закрытых масляных фонарей, установленных по периметру дома, из-за чего, несмотря на позднее время, вокруг было не так уж и темно. Лунный свет дополнительно добавлял загадочности окружению, заставляя кристаллики нетронутого снега переливаться манящим серебристым светом.

В контраст суровому окружению комната была на треть занята всевозможными растениями, часть из которых висела прямо в воздухе на почти невидимых нитях, а другие, более увесистые, находились в кадках по углам комнаты. По стене, противоположной прозрачной, струилась вода, вызывая умиротворяющее журчание искусственного водопада, наполняющего крошечный прудик с пестрыми карпами, иногда вздрагивающими, когда миниатюрный содзу издавал стук при ударе о камешки.

Все это было очень занятно и наверняка увлекло бы достаточно любопытных гостей, но Шакко была слишком озадачена. Хотя сказывалось и то, что она уже несколько раз здесь бывала, и вкусы бабушки ей были вполне известны. Сидя на коленях, лисичка нервно перебирала шерстку на хвосте, посматривая на Лео, лежащего на низенькой постели в паре метров от нее. Вокруг него было расставлено несколько курильниц, от которых поднимался еле заметный дымок, но ни смена обстановки, ни достаточно сильные запахи не привели парня в чувство.

В двух оставшихся стенах не было и намека на двери, поэтому Шакко даже слегка вздрогнула, когда в очередной раз увидела, как Куко проходит прямо через перекрытие, осветившись ярким серебристым светом. Хотя кицунэ-старейшина и была бабушкой, да и сама ее должность предполагала почтительный возраст, по самой обладательнице титула подобное сложно было бы сказать. Выглядя от силы лет на тридцать, женщина-лисичка являлась обладательницей привлекательной внешности, как и все остальные кицунэ. В отличие от своей дочери, Бьякко, славившейся "холодной красотой", Куко создавала образ добродушной, сердечной женщины, чему способствовала мягкая, даже немного озорная улыбка, добрые яркие глаза и длинная коса из светящихся серебристых волос. Высокие лисьи ушки при тщательном рассмотрении тоже слегка мерцали, а девять шикарных невероятно пушистых хвостов, которые Куко не считала должным скрывать, походили на волшебное облако шерсти, плавно раскачивающееся позади старейшины.

Любой мог бы сказать, что столь величественный образ божественной лисицы смазывался из-за того, что Куко была одета в простой махровый халат белого цвета с лейблом гостиницы, из которой его кто-то украл, да и тапочки, составляющие общий образ с халатом, явно были оттуда же. Но посетители тут были слишком редко, а те, кому повезло здесь оказаться, явно не посмели бы болтать попусту из уважения к могущественной кицунэ.

Прищурившись, Куко сложила руки на груди, запахнув халат перед этим получше, цокнула языком, неодобрительно покачала головой — все это время Шакко не смела даже глаз поднять, поскольку вердикт до сих пор не вынесли. Ни по поводу того, что она притащила ёриката к старейшине в подобном состоянии, ни по поводу того, насколько тяжело состояние Лео. Шакко прекрасно знала, что Куко является одной из лучших целительниц среди кицунэ, но ни о ком из мико с недугом ранее слышать не доводилось, чтобы оценить тяжесть проблемы. Хотя Шакко раньше и не пыталась задумываться о том, что вообще происходит с людьми, поэтому сейчас тихонько корила себя за это.

— Да уж, — наконец-то произнесла Куко, цокнув язычком, а все ее хвосты зашелестели в унисон. — Все плохо.

— Плохо? — ушки Шакко вздрогнули, и она, подняв глаза, замерла, немигающим взглядом смотря на бабушку.

— А как еще сказать? Столько лет не виделись, а ты даже не прибежала на обнимашки! Совсем забыла меня, да? — наигранно смахнув слезу, Куко начала плакать, и Шакко, сорвавшись с места, тут же обняла лисицу, стиснув ее в объятьях — выглядело для стороннего наблюдателя весьма занятно, поскольку Шакко из-за каблучков была выше своей родственницы на полголовы.

— Бабуля!

— Ара-ара, Шакко-тян, ты меня так сразу старишь, э-хе-хе, — добродушно рассмеявшись, Куко потрепала внучку по ушкам, разлохматив ее волосы до безобразного состояния. Шакко подняла взгляд, и ей пришлось убрать несколько прядок со лба, чтобы смотреть без помех.

— Куко! Прости, что смогла прийти только по такому поводу.., — растрогавшись, молоденькая лисичка потерлась щекой о приятную на ощупь ткань.

— Знаю, знаю... Дисциплина важна, а то будете, как я, — издав нарочито старческий смешок, Куко улыбнулась.

— По-моему, это не очень мотивирует на дальнейшее следование ей, — осторожно сказала Шакко и, отстранившись, посмотрела в глаза бабушке. — Куко...

— А, да. Хворь непростая, пагубная, судьба незавидная у паренька, — покачав головой, Куко достала прямо из воздуха небольшую чашечку с сакэ и пригубила, тихо заскулив от удовольствия, почти сразу слегка покраснев.

— Все... Совсем плохо? — упавшим голосом спросила Шакко, боясь даже взглянуть в сторону Лео.

— Конечно. Он попал в пару к тебе, это незавидная участь, зная твой характер, — закивала старейшина, довольно усмехнувшись, когда Шакко протестующе вскрикнула. — А что касается хвори, так дело поправимое, — высунув язычок, Куко стукнула себя кулачком по голове и шевельнула ушками, довольная проделкой.

— С таким не шутят! — обиженно заявила молоденькая кицунэ и снова села на колени.

— Со всем шутят, — отмахнулась старейшина и, обойдя лежащего парня так, чтобы оставаться лицом к Шакко, провела рукой по олимпийке, после чего расстегнула молнию. — Могуч и крепок, настоящий мужчина. Понятно, почему ты убиваешься, — ехидно заметила Куко, посматривая на внучку, и Шакко тут же залилась румянцем и отвернулась.

— Ничего подобного! Просто нехорошо, что мой ёриката в таком состоянии!

— О? Тогда ты не будешь против, если.., — поддев резинку спортивных штанов Лео, Куко медленно повела их вниз, неотрывно смотря за молоденькой лисичкой.

— Нет! Это обязательно? — торопливо спросила Шакко, все еще отвернувшись, но пытаясь украдкой смотреть боковым зрением, пока ее хвост неистово шелестел по татами.

— А что это ты занервничала? Ох, какой большой! Скольких я мужчин повидала, ни у одного такого большого не было! — восхищенно воскликнула Куко, и Шакко не выдержала:

— Пожалуйста, прекрати! Это все неправильно! — вскочив, лисичка сжала кулачки и все же решилась посмотреть, но старейшина рассматривала один из шрамов Лео.

— М-м? Похоже, нелегко ему когда-то пришлось, да и сейчас не лучше, — водя пальцем по обнаженному торсу парня, старейшина излучала серебристую энергию, и Шакко слышала, как с каждой секундой хрипы успокаиваются. — Кстати, когда ты собираешься рассказать, что он — не кицунэ-цуки? — будничным тоном спросила Куко, и лисичка обомлела, теряясь в своих смешанных эмоциях.

— Я...

— Они рано или поздно узнают, — пожав плечами, продолжила Куко. — Я слышала о твоей занятной истории, но чем она более странная, тем сильнее Бьякко будет сопротивляться, чтобы все вернуть, как прежде.