— Замолчи!!!
'ЕДИНСТВЕННОЙ АЛЬТЕРНАТИВОЙ ДЛЯ ТЕБЯ ЯВЛЯЕТСЯ САМОУБИЙСТВО. И ТЫ ДУМАЕШЬ О НЕМ, ДУМАЕШЬ, НЕ ПЕРЕСТАВАЯ, ПАЦАН. НО ХВАТИТ ЛИ У ТЕБЯ ДУХУ НА СУИЦИД?'
— Ты слышишь меня, сволочь?! Я говорю, заткнись!!!
'ДУМАЙ, ПАЦАН. ДУМАЙ! У ТЕБЯ ЕЩЕ ЕСТЬ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ, ПОКА ЭТА ЯЗВА НЕ СОЖРЕТ ТВОЕ ТЕЛО'.
'И мозги', — захотелось добавить Наруто. Его мозги кьюуби уже начал поглощать.
Он стоял на тротуаре широченного проспекта с оживленным движением, перед новенькими, сияющими на солнце трамвайными рельсами. Линий в Каваго пока было только две, но власти обещали всячески развивать этот недавно появившийся на Востоке вид городского транспорта.
Из-за поворота вырулил трамвай и, грохоча и позвякивая, пополз по проспекту. Как ведь все просто... один шаг на рельсы — и не видать Лису свободы, не выбраться из лабиринта и Конохе нечего бояться. Заплачет ли по нему Сакура-чан? Что скажут Ямато-сан, Какаши-сенсей, бабка Цунаде? Будут ли скорбеть об утрате или удовлетворенно кивнут головой, мол, наконец-то избавились от этого геморроя?..
Нет, лотерея, в которую играл Девятихвостый, была беспроигрышной. Он знал, знал наверняка, что Наруто никогда не сможет наложить на себя руки. Погибнуть в бою — пожалуйста. Пожертвовать жизнью для защиты дорогих его сердцу людей — да не вопрос! Но погубить собственную жизнь — значит перечеркнуть все, что ты сделал, к чему стремился, чего добился, выбросить свою мечту стать Хокаге и любовь к Сакуре-чан в помойное ведро!
Но что же тогда делать?
'— Пойдем со мной приятель, — молвит смерть, —
Я выведу тебя из этой клетки.
Таким как ты здесь делать нечего, поверь.
Я излечу от ненавистной метки.
— Еще чего! — был белой страннице ответ,
Звучавший гордым громовым раскатом. —
Прочь! Сгинь проклятая! Твои слова — суть бред!
Медвежьей помощи и задарма не надо!
Я кое-что еще оставил здесь,
Я тут не одинок в своих стремленьях.
А твой подарок — не сочти за лесть —
Приму потом. И в том мое решенье'.
Наруто не помнил, где прочел этот отрывок, но всегда считал его своим девизом, гимном. Пускай смерть не точит на него свою косу, он не собирается подыхать раньше, чем исполнит все свои стремления. Или, по крайней мере, пока не найдет Сазке и не вышибет из него все дерьмо.
Он так считал. Раньше.
Синоби и не заметил, как очутился в районе городских трущоб. Немаленькое же он расстояние отмахал! Вокруг него сомкнулись грязные стены домов, асфальтовое покрытие под ногами сменилось сперва древней мостовой, а затем и вовсе — разбитой колеей. Публика тоже потянулась соответствующая: бедняки, на которых заплаток было больше, чем одежды; рабочие в кожанках, с усталыми, испитыми лицами; дешевые шлюхи, коих либо выгнали из публичных домов, либо вообще туда не брали. Это место вполне соответствовало тому, что творилось внутри у Наруто. Грязь. Разложение. Безысходность.
— Чее??? — донеслось до него. — Сколько? Да ты охренела!
К слову о дешевых шлюхах: на углу одна такая сейчас как раз отбивалась от двух разбойного вида типов. Юноша не слышал, сколько она запросила, но, наверное, это было не так важно, потому что воспользоваться ее услугами они явно собирались бесплатно. Наруто не стал выяснять, кто из них прав, а кто — нет, не стал он и спрашивать их имен. Ситуация так импонировала его настроению, что он даже обрадовался. Первый амбал, бритый, с серьгой в ухе, получил пендель под задницу, а когда развернулся, схлопотал в рыло той же самой ногой. Кстати, все еще перепачканной в навозе. Второй, взревев, бросился на Наруто, но отлетел под градом ударов, каждый из которых, судя по звуку, ломал по одной кости в его теле.
Проститутка — девушка, когда-то, пожалуй, даже бывшая красивой, в ужасе закрыла голову руками, и, что бить ее не собираются, поняла лишь спустя секунд десять. Изумленно оглядевшись по сторонам, она, решительно кивнув, схватила Наруто за рукав и куда-то поволокла. Прочь от все еще валяющихся на земле мужиков.
— Не надо, — юноша отчетливо понимал, чего ей нужно, — благодарить меня.
— Брось, красавчик. Какая мне разница? Не один — так другой. Пойдем, — голос у нее оказался подстать внешности, хриплый, надломленный.
Наруто тащился за ней, отчего-то не испытывая никакого желания вырваться и уйти куда глаза глядят. Ему было все равно. Тем более, путь занял немного времени.
Ее дом выглядел именно так, каким его и можно было представить: вонючая квартирка под крышей обветшалой трехэтажки. Поднявшись по лестнице, они остановились у потрепанной двери на четвертом этаже. Дверь как дверь, ничем не отличающаяся от других точно таких же дверей на площадке. Из-под изорванной клеенчатой обивки, ромбами стянутой стальной проволокой, торчит грязный свалявшийся утеплитель. Глазок кто-то замазал краской. За такими вот дверями обычно живут семьи с мужами-алкоголиками, измученными женами и детьми-беспризорниками. Обратная сторона Каваго.
Девушка отперла замок и провела Наруто в дальнюю комнату, но не успела прикрыть дверь, как из соседней комнаты до них донесся пропитый мужской голос:
— Маки! Чтоб тебя черти драли! Маки, слышишь меня?! Деньги взять не забудь!
— Да знаю я! Не верещи!
— Твои родители, — спросил синоби, — заставляют тебя заниматься проституцией?
— Тебе какая разница?
— Постой, я...
Она сделала все сама, Наруто совсем не проявлял инициативы. Ему было плевать, что с ним в данный момент делают, но в определенной степени он даже сумел получить удовольствие. Говорят, первый раз — нечто особенное, но он, честно говоря, не заметил никакой разницы с тем, когда он запирался в туалете с порножурналом.
Одевался он в некотором смущении, робко надеясь, что Маки не спросит с него денег, что это все будет выглядеть так, будто она благодарила его за спасение. Тогда... может быть... наверно... он не станет испытывать жгучего стыда перед Сакурой-чан.
Но она спросила. Нависла, словно коршун, когда он еще сидел на смятой постели, натягивая рубаху. Требовательно протянув руку, девушка раскрыла рот... но сказать ничего не успела, закатив глаза, начала крениться сначала вбок, потом вперед и упала прямо на руки Наруто, руки, только что обнимавшее ее обнаженное тело.
Ему в лицо брызнуло что-то теплое и липкое. Кровь. Кровь из ее проломленной одним точным ударом головы. Уже зная, кого увидит, Наруто поднял взгляд и встретился глазами с капитаном Ямато. В руке он сжимал короткую тяжелую дубинку — оружие не синоби, а бандита.
— Каккуан-ниттен-сишшу! — пинком оттолкнув труп проститутки, капитан сложил три печати, и в голове у Наруто вдруг стало пусто-пусто и как-то легко.
Из дверей появились Сакура с Саем — оба с окровавленными ножами, вероятно, добивали невольных свидетелей — семью Маки. Их лица не выражали ничего. Совсем. И Наруто оттого стало страшно.
— Это то, что вы имели ввиду, капитан? — спросила Сакура. — Это Девятихвостый? Или Наруто?
— Пока неизвестно. Сакура, Сай! Обыщите квартиру. Берите все ценное: деньги, драгоценности, хотя навряд ли в этой халупе таковые имеются. Это должно быть похоже на грабеж. Потом выбросите найденное в реку, только незаметно. Затем следуйте в обговоренную точку, я вам все объяснил. Мы с Наруто подойдем чуть позже. И не мешкайте: наш человек во дворце не станет ждать вечно.
Они подчинились, но, уходя, Сакура обернулась в дверях и устремила на Наруто взгляд — холодный, ледяной.
— Спасибо, Наруто, — произнесла она ровно, — я знала: с тобой не соскучишься. Но и вообразить не могла, что из-за тебя мне выпадет случай заняться грабежом. Спасибо тебе огромное.
И вышла.
* * *
— Ты, наверное, привык, Наруто, — как и во время их прошлой беседы на конспиративной квартире, Ямато усадил юношу в кресло напротив себя, — что каждая сотворенная тобой глупость в конце концов оборачивается на пользу делу? Так вот, на сей раз это не прокатило. Зачем ты заступился за ту шлюху?
— Ее Маки звали.
Наруто рассказал капитану все: и о прогулке по набережной, и о несостоявшемся самоубийстве, и о первом сексуальном опыте... только про язву умолчал.
— Пускай Маки. Зачем? Защитить ее хотел? Ну, защитил. И чем все закончилось? Как ты думаешь, что я подумал, не застав тебя здесь, на квартире?
— Что меня взяли...
— Ну хоть это-то ты понимаешь! Но винить я тебя не могу... На данный момент я даже не знаю, кто управляет твоими поступками: ты или кьюуби. Уверен, тебе тоже это неясно. Так? Ага. Ты понимаешь, как тебе повезло?! От тебя же тащит красной чакрой, Наруто! Тащит за километр! Я подавил ее древесной техникой, но во время твоей прогулки чакру кьюуби мог заметить любой, даже самый задрипанный ниндзя! Да и мою технику тоже! И нам троим, наплевав на задание, пришлось бы биться насмерть, биться в центре вражеской столицы, чтобы вызволить тебя. В подобной ситуации я бросил бы Сая, бросил бы Сакуру, но тебя — нет. Не потому, что мне так хочется. Лично мне вообще противна мысль оставлять своих подчиненных в лапах врага. А потому что ты — дзинчурики. А дзинчурики может погибнуть, но попасть в плен он не должен. Ладно... весь разбор полетов потом... А теперь...
Ямато встал с места, поднял со стола лежащую на нем катану и обнажил ее стремительным движением мастера клинка.
— Наруто, нам предстоит очень серьезная миссия. Скажи, ты способен контролировать себя или нет? Если нет, то я тотчас же отсеку тебе голову. Я полагаюсь на твою сознательность и силу воли. Отвечай.
— Я справлюсь, — Наруто сегодня так часто сжимал кулаки, что на ладонях остались следы от ногтей. Или когтей?
— Ну гляди, — Ямато убрал меч обратно в ножны, — а теперь раздевайся.
— Как 'раздевайся'?
— Так. Догола. Мне нужно тебя осмотреть.
Юноша покорно разделся, обнажив зияющую язву на руке. Других на теле пока не проступило, но и вида этой одной хватило, чтобы лицо Ямато (неслыханное дело!) перекосило, а с губ дзеунина сорвалось единственное, но в крайней степени емкое слово:
— П...ец!
* * *
Хатаке Какаши сидел, развалясь, за столиком на открытой террасе элитного ресторана, жевал дорогущие креветки и запивал их местным пивом. В этот ночной час терраса пустовала, и можно было не опасаться, что кто-либо увидит его без маски.
Отражаясь в темных водах Исино, взошла луна, и Каваго ожил. Ожил по-новому, по-ночному. Сначала в тусклом лунном свете проявилось море черепичных крыш, потом прямоугольные глыбы супермаркетов, занимающих каждый по целому кварталу. Заискрились, заиграли неоновым светом фасады увеселительных заведений. Где-то дал гудок ночной поезд. Стали видны шпили недавно возведенных многоэтажек — рай из стекла и бетона.
'Город городов, — подумал Хатаке, прихлебывая пиво, — жемчужина Востока и одновременно его сточная канава'.
Не напрасно он сюда приехал. Ой, не напрасно! Нисидзима Кацухико, которого он сперва как следует допросил, а после, вопреки обещанию, обезглавил, рассказал Какаши массу интересного. Дзеунин рассчитывал, что бывший прихвостень Акацки поможет ему выйти на след этой преступной организации, но, выслушав Нисидзиму, едва не пустился в пляс. Такую крупную рыбу он никак не ожидал поймать. Все от него сейчас требующееся: это немного терпения и осторожности, и он сможет так порадовать Хокаге-сама, что та во век его заслуг не забудет. Наверное.
Куранты на башне муниципалитета пробили полночь, и Какаши решил, что сегодня, пожалуй, позволительно выпить еще пару-тройку бутылочек отличного кавагийского пива.
Все-таки праздник. Момо-но сэкку.
Глава 6
— Чо там? Чо там? — Йоахим Рунн крутил ручку радиоприемника так яростно, что, казалось, вот-вот ее оторвет. — Глушат наши их?
— Глушат, Рунн-сан, — лейтенант Иносунэ, командир телохранителей наследника, борясь со сном, облокотился на подоконник, но тут же снова заклевал носом.
Они сидели вдвоем в комнате для брифингов дворцовых телохранителей — помещении, увешанными планами резиденции Хикава, города Каваго и окрестностей, уставленном самурайскими доспехами и оружием. Начинало светать, но капитан, всю ночь корпевший над бумагами, не выказывал ни малейших признаков утомления, и лишь пирамидка из пустых кофейных чашек и блюдечек на столе выдавала его усталость.
Самого Иносунэ откровенно срубало.
— И хорошо. И правильно. А то эти агитаторы Огня совсем уже совесть потеряли, пускают в эфир всякую пургу, мол, правительство нашего Владыки преступно, а действия — его незаконны. Призывают народ к мятежу. Обещают поддержать восстание интервенцией.
— Сволочи, — разлепил глаза сонный дзеунин Облака, — а восстание, кстати, не такая уж и невозможная вещь. Хикава-сама не только Край Огня торговыми пошлинами обложил. Он и у себя-то в стране налоги задрал выше некуда. Того и гляди — голодные бунты начнутся.
— Начнутся — подавим, — невозмутимо заявил Рунн, оставив, наконец, в покое многострадальный приемник, — для нас главная задача — избежать беспорядков во время восхождения царевича на трон. А этот день уж не за горами — даймё сохнет на глазах... Эй! Шел бы ты спать уже! Нет сил на твою сонную рожу смотреть!
— Еще полчаса дежурства, — зевнул Иносунэ, — а потом мой заместитель заступит.
— Верно-верно. Выспись-ка к вечеру, к банкету-то. Сегодня во дворце будет полно левого народу... ну... то есть, почетных гостей. За ними нужен глаз да глаз, Иносунэ. Твоя задача — оберегать молодого господина. Везде предатели, изменники, шпионы и прочая погань, ясно? Я слежу за шагом каждого ниндзя в Краю Рек и повелеваю войсками, но заставить повиноваться купеческую гильдию и дворянство я не могу, потому что страной управляет Хикава-сама, а не Йоахим Рунн. Кстати о ниндзя... ты в курсе вчерашнего?
— О том, что в городе заметили испарения странной чакры красного цвета? В курсе.
— И? — Рунн дыхнул на печать, которую держал в руке, и с силой опустил ее на лежащий перед ним документ, отчего чашечная пирамидка задрожала, но не рассыпалась.
— Что 'и'?
— Да ничего! — Рунн поднял на Иносунэ глаза, в коих явно читалось желание пришибить лейтенанта на месте. — Знаешь, почему я тобой командую, а не ты — мною, хоть я и чужеземец? У тебя есть мозги, Иносунэ, но приложить должным образом ты их не умеешь. Как описывали коноховцев очевидцы позавчерашней драки?
— Ну... я знаю это с ваших же слов, Рунн-сан. Двое пацанов и одна девчонка... и... э... Простите, у меня сегодня уже голова не соображает.
— А когда она у тебя соображала-то? Прикинь сам: звено молодых синоби Конохи заметили в Каваго, а потом по городу потащило ненормальной красной чакрой. Это тот, про кого нам рассказывал наш с тобой общий друг! Он пришел сюда, Иносунэ! Узумаки Наруто, носитель Девятихвостого Лиса.
Лейтенант аж подскочил на месте, вмиг забыв про сон.
— Дзинчурики кьюуби... Но точно ли...
— Точно. И думать нечего. Вообще-то информации касательно дзинчурики полагается быть секретной, но этот тип успел наследить по всему вашему Востоку. Один из лучших боевиков Хокаге, амбициозный молодой ниндзя. Человек, убивший сумасшедшего Хайдо и узурпатора Доуто, победивший в бою Гаару Песчанника, Дейдару из Акацки, сражавшийся с темным богом Морё и едва не одолевший самого Орочимару. И вот он здесь, — капитан размашисто потянулся, — дела приобретают интересный оборот. Но, думается мне, это еще не все. Один из его напарников — девка. Думаю, это еще один синоби из нашего досье — Харуно Сакура, отличившаяся тем, что отправила в Нижний Мир Сасори из Акацки.
