«Что это? Так же не бывает!» — волосы на затылке от ужаса зашевелились.
На берегу собралось порядка двух дюжин преследователей. Двое отделились от общей массы и, неся на вытянутых руках длинную мелкоячеистую сеть, пошли к кромке воды. Широко размахнувшись, они кинули её в сторону бьющегося сержанта и потащили того к берегу. По обеим сторонам от вытаскиваемой сети, сразу же возникли аборигены с тяжёлыми дубинками наготове. Осознав безысходность ситуации, Колин перестал сопротивляться и дал вытянуть себя на берег. Но оказавшись на прибрежном песке, забился с новой силой, пытаясь скинуть сеть. Аборигены галдели и потрясали оружием, а коротышка в балахоне, прикрикнув на остальных, подошёл поближе. На Колина уставились немолодые холодные глаза.
— Кутс'о, — резко выдохнул «балахон», обрушивая на голову сержанта свой жезл.
Раздался глухой звук, словно ударили в слабо натянутый барабан, и в воздухе запахло озоном. Голова сержанта взорвалась болезненными искрами, и сознание тут же потухло...
* * *
— Брат, что произошло?! — воздух вокруг Сетт'иллиса искрился от напряжения. Светловолосый бог метался в своём чертоге взад и вперёд. — Я ведь тебя предупреждал! Я ведь говорил! Ты заигрался, брат!!!
Бог остановился и его перст с перламутровым ногтем укоризненно упёрся в сторону Харр'изиса, пребывающего в облике чёрного облака внутри которого сверкали ослепительные молнии. Облако колыхалось и постоянно меняло форму.
— Брат, я с тобой разговариваю! Прими, наконец, человеческий облик и говори со мной! Или нет смелости признать свою вину?
Из глаз светловолосого юноши выстрелил белёсый туман, который окутал собой всё чёрное облако. Он стал сжимать его, постепенно увеличиваясь в размерах, и вот уже от черноты не осталось и следа. Раздался оглушительный свист, затем хлопок и из молочного марева выпрыгнул чернобровый бог в алом плаще, покрытом пятнами белого тумана. Встав напротив брата, Харр'изис принялся отряхивать одежду от липкой дряни.
— Фуф, братец, ну и гадость же этот твой «туман жизни». Теперь несколько дней буду отмываться.
— Издеваешься, брат?! — Сетт'иллис не принял шутливого тона. — Ты хоть понимаешь, что натворил?! Все наши планы, — светлый бог с хрустом сжал кулаки, — в Бездну, будь она неладна! Что молчишь? Тебе нечего сказать?
— Сетт, мне нечего было сказать тогда, в первый раз, когда наши так тщательно выстраиваемые планы, сорвались из-за одного мага-недоучки. Помнится, ты тогда не задумываясь отдал Иглу Мрака в руки убийцы. Во второй раз мне, почему-то, пришлось перед тобой оправдываться, хотя моей вины как раз и не было. А теперь... Знаешь, брат, один раз это случайность, два — совпадение, но три... Три — это уже закономерность. Поэтому умерь свой гнев и давай думать, что делать дальше.
Сетт'иллис, нервно меряющий шагами светлый чертог вдруг резко остановился и уставился в чёрные глаза брата.
— Знаешь, Харр, я временами начинаю забывать, что ты младше меня. Порой мне кажется будто отец, всё же, породил тебя вперёд меня.
— Не стоит благодарностей, — шутливо поклонился Харр'изис. — Давай-ка сейчас сядем и всё как следует обдумаем. Сдаётся мне, что в третий раз терпим крах неспроста.
— В этот раз ты что-то заметил, брат? — юноша в тоге, отороченной золотом, опустился в стремительно метнувшийся навстречу его телу туман, который тут же обратился мягким глубоким креслом. — Садись и рассказывай.
Харр'изис дунул в кулак, и из него выплеснулось чёрное пламя. Покрутив в воздухе указательным пальцем, бог заставил пламя закружиться смерчем. Потом, разведя руки в стороны, он выждал несколько мгновений и стремительно сомкнул ладони. Смерч прогнулся под могучими руками как податливое тесто. Схватив за края получившейся «воронки», Хозяин Ночи растянул её в стороны и опустил у своих ног. Чёрное пламя застыло причудливой раковиной, в которую уселся черноволосый.
— Как же ты любишь показуху, брат, — укоризненно покачал головой Сетт'иллис.
— Кто бы говорил, Сетт, кто бы говорил, — вернул укор Харр'изис. — Но сейчас речь пойдёт не о зрелищах, а о том, кто нам мешает.
— Я не ослышался, ты сказал «кто»? — юноша со светлыми кудрями подался вперёд. — И кто же это, по-твоему?
— Ты ведь и сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, — растянул рот в улыбке черноволосый бог.
Любой смертный, увидев этот зловещий оскал, тот час схватился бы за сердце, но только не Сетт'иллис. Он придвинулся ещё ближе, вонзив взгляд золотых глаз в чернеющий провал глазниц брата, и с трепетом выдохнул:
— Отец... Неужели, правда? Ты в этом уверен?
— А разве ты не заметил тех чёрных щупалец? — вопросом на вопрос ответил Харр'изис. — Его излюбленное детище — «дыхание Бездны». Я как почувствовал, так весь аж затрясся. Помнишь, братец, как он в детстве нас им наказывал?
— Не напоминай, Харр, — и без того светлая кожа Сетт'иллиса стала ещё белее. — Тому магу крупно повезло ощутить прикосновение самой Бездны и остаться в живых. На его месте я бы точно так же драпал. Но брат, разве не из-за твоего поглотителя душ мы потеряли сильнейший из камней врат?
— Не думаю, Сетт. Мне кажется, если б не присутствие «дыхания Бездны», всё бы прошло, как задумано. Ну, ещё бы мне досталась душа сильного мага.
— Знаешь, брат, после третьего краха я всё больше убеждаюсь, что в планировании мы и в подмётки не годимся нашему отцу. Вспомни, как лихо он нас сюда заточил.
— Помню, прекрасно помню, Сетт. Но брат мой, что мы станем делать теперь?
Оба бога-брата расслабленно откинулись в своих «креслах» готовые к непринуждённой беседе как будто не было только что никаких молний, тумана и прочих вспышек гнева. Стороннему наблюдателю показалось бы, что два таких разных собеседника всего лишь ведут неторопливый диалог. Но на то они и боги — настроение, как вода полноводной реки меняется каждый миг.
— Сетт, что будем делать без камня врат, ведь Снежный Сапфир был последним из сильнейших?
— Харр'изис, братец, ты немного приуменьшаешь положение наших дел, — улыбнулся старший брат. — Он не просто был последним из сильнейших, он вообще был последним! — бог широко раскинул руки.
— Брось, ты, — отмахнулся хозяин ночи. — А тот, что в Храме?
— Это ты брось, — палец светловолосого укоризненно взметнулся в сторону носителя алого плаща. — Камней, как ты, надеюсь, помнишь, оставалось всего два. Нам с таким трудом удалось сохранить один из могущественных и всё — пропал и он. А тот, что в Храме на Каменном острове — лишь пустышка. Просто ключик, открывающий порталы, не более, и нам он не подойдёт.
— Но, может, попробуем... — попытался возразить младший брат, но старший отмахнулся, как от назойливой мухи.
— Даже не стоит.
— Бездна! — выругался черноволосый, схватив огромного шипохвоста, в которого обратилось ругательство, за острое жало на кончике хвоста. Раскрутил его посильней, шарахнул о коленку, и шипохвост мгновенно испарился мутноватым облачком.
— Нам нужен новый план, так что давай думать.
— Вот и думай, Сетт. Ты же у нас мастер планирования, — с усмешкой произнёс «алый плащ».
— Вот именно! — вскинулся юноша. — А ты лишь всё портишь!
— Эй, эй! — выставил руки Харр'изис. — Ведь мы же только что выяснили, кто нам мешает, или уже забыл?
— Шучу, Харр, шучу, — откинулся в своём облаке Сетт'иллис. — Кстати, где поглотитель с душой того мага?
На чернобрового бога стало жалко смотреть. Вечный балагур, невозмутимый Харр'изис, сейчас потупился, как незамужняя девушка, при виде голого мужчины. Но уже через мгновение разозлился на себя за эту слабость, выскочил из кресла и стал мерять шагами пространство чертога.
— На месте гибели мага поглотитель душ не обнаружился. Но, быть может, его подобрал тот парень, что вывалился из портала?
— Всё возможно, — не стал возражать Сетт'иллис. — Там возникли такие возмущения, что даже я потерял его из виду. А ты? — Светловолосый напрягся, наблюдая за реакцией брата, но тот лишь небрежно взмахнул рукой.
— Брат, в этих делах я разбираюсь значительно хуже твоего. Но, есть одно соображение, — он повернулся в сторону юноши в тоге.
— Продолжай, — поторопил тот.
— Я передам магистру Эжж'и'леру, чтобы он направил своего наблюдателя на поиски чужака. Уверен, после всего перенесённого тот парень не смог бы далеко уйти. Да и сам наблюдатель меня не разочаровал — раз пережил дыхание Бездны, думаю, толк от него ещё будет.
— Тьфу ты, — сплюнул Сетт'иллс. — Я, было, решил, будто у тебя родился какой-то план. Хотя... другого варианта всё равно ведь пока нет? А терять иномирца из виду не стоит. Вдруг этот чужак сможет пролить свет на случившееся. Давай, подключай своего магистра...ГЛАВА 3
— Вальдрес! Вальдрес, сынок, где ты? — такой знакомый и родной голос матери, вырвал из сна мальчика задремавшего в тени дерева рулхх7.
Росток этого редкого дерева привёз, когда-то, из своих бесконечных странствий дед — магистр стихийной магии Аклитес. Он посадил его в семейном саду, и теперь дерево, раскинувшись выше дома, стало гордостью семьи. У деда были все шансы стать очередным Архимагом и занять место главы совета, но политика его не прельщала. Вальдрес мечтал, что когда вырастет, как и дед станет магистром, и так же будет странствовать по свету в поисках приключений. Отец не одобрял и не понимал такого стремления — уважаемый советом мастер второй ступени Деллик был искушён в политике и редко появлялся дома, почти не замечая сына.
— Вальдрес, негодник, ты опять спишь вместо того, чтобы заниматься? — мама встала над ним, уперев руки в бока. — Хочешь, чтобы наставник снова тебя выпорол?
Вальдрес открыл глаза и взглянул на мать снизу вверх. В этом красном платье, отороченном чёрной тесьмой она была просто неотразима. Это платье ей подарил отец ещё в те времена, когда он не был министром иностранных дел. Изучая историю международных отношений, он часто бывал в разъездах и в одной из таких поездок как раз и познакомился с матерью. Уроженка Сумарского Халифата, что распростёрся к юго-востоку от Небесного Хребта, она была дочерью первого советника Халифа. Будучи на светском приёме, отец без памяти влюбился в юную сумарку и долго добивался её расположения, а после, стал частенько наведываться в Сумарент по делу и без, пока девушка не ответила на предложение стать его женой. Тогда отец привёз её домой в Келир и вскоре на свет появился Вальдрес...
— Ну, и долго вы собираетесь тут лежать, молодой человек? — этот наигранный гнев был матери только к лицу. Злясь, она становилась ещё прекраснее, и Вальдрес улыбнулся, понимая, что мама сама еле сдерживает смех.
— Вы только поглядите, он ещё и улыбается! — она погрозила пальцем. — Вставай-ка, Вальдрес. Сейчас придёт мастер Вейслекс и если он увидит тебя отдыхающим вместо того, чтобы повторять вчерашний урок, будь уверен порки не избежать.
— Ну и пусть, — мальчик потянулся. — Ты ведь меня вылечишь? — как и все сумарцы знатного рода мать имела способности к врачеванию.
— И не подумаю. Ты и сам уже умеешь исцелять мелкие раны, а если так и не научился потому, что постоянно нежишься в тени этого дерева, то порка пойдёт тебе только на пользу, — она улыбнулась, озарив мальчика небесной красотой.
— А отец ещё не освободился? — спросил Вальдрес, поднимаясь. — Так хочется, чтобы он посетил моё занятие с наставником. Я бы ему показал заклинание, которое выучил вчера, — юноша мечтательно потянулся и сладко зевнул.
— Вальдрес, ты же знаешь, что отец очень занятой человек. Через седмицу ему предстоят важные переговоры и нужно готовить для них почву. А потом Деллик обещал свозить нас на ярмарку в Торсот к вратам Небесного Хребта.
— Отцу никогда нет до меня дела, — надулся Вальдрес. — Вечно находится что-нибудь более важное, — он с грустью посмотрел на мать, но вспомнив о предстоящей поездке, тут же с радостью запрыгал на одной ноге. Как и у всех детей, его настроение менялось молниеносно.
— А можно я зайду к нему перед началом занятий?
— Не думаю, сынок, — мать поймала скачущего сына за рукав и заглянула в глаза. — Ты же знаешь, как отец сердится, когда его отвлекают. Лучше пойди, умойся и готовься к приходу наставника. Не забывай, — она строго погрозила ему пальцем, — скоро поступать в академию и ты не имеешь права провалить экзамен.
— Не беспокойся, мам, — Вальдрес прекратил скакать и заискивающе заглянул матери в лицо. — Всё будет хорошо. Ты же меня знаешь, я — вылитый дед, — подбоченясь, он гордо выпятил грудь, и мать рассмеялась.
— Да уж, знаю, — она потрепала сына за волосы. — Прекрасно знаю. Ну, всё, давай беги. Удачных занятий. Я тебя люблю, сынок.
— Я тоже тебя люблю, мама, — Вальдрес поцеловал женщину в щёку и побежал по тропинке, ведущей к дому.
На пороге мальчик остановился, толкнул дверь и замер, прислушиваясь к царящей в доме тишине. Ни звука. Оно и неудивительно — раз в год, во время празднования дня «всех благодетелей», когда народ провожал духов лета и встречал духов осени, семья Вальдреса отпускала прислугу на ночные гуляния, устраиваемые в честь праздника. Вот и сейчас в доме остался лишь мастер Деллик, перебирающий бумаги где-то в глубине своего кабинета. Отец считал, что никакое событие не должно стать помехой обучению, в том числе и праздник. Поэтому сегодня юноша, вместо того, чтобы веселиться со сверстниками, находился дома, ожидая своего наставника. Проходя мимо кабинета отца, мальчик решил из баловства подглядеть за ним через замочную скважину, но вдруг заметил, что дверь приоткрыта.
«Странно, — подумал Вальдрес. — Обычно отец во время работы запирает дверь. Может он уже освободился? Вот было бы здорово! Пойду, приглашу его на занятия. Пусть посмотрит, что я уже умею».
Радостно толкнув дверь, юноша вошёл и тут же натолкнулся на несвойственный этому месту беспорядок. Бумаги из вывернутых ящиков стола устлали пол сплошным белым ковром. Высокий канделябр был опрокинут и свечи из него разлетелись россыпью. Книги, раньше стоявшие в шкафу, горой возвышались под ним. Вальдрес обошёл резной стол и замер в ужасе, не решаясь подойти к распростёртому на ковре телу. Отец лежал лицом вверх, запрокинув голову и широко раскинув руки. На лице застыло удивлённое выражение, словно перед смертью его что-то сильно поразило. На теле не обнаружилось ни единой капли крови, и юноша, не обделённый способностями, почувствовал витающий в воздухе неуловимый обычному человеку «аромат» магии. Но потрясённый до глубины души он не придал этому никакого значения.
