— Ну это вряд ли, — успокоил лаэр. — А даже если что и заподозрит, ведь я же буду просить. Не переживай. К тому же опыт описан в учебнике — так что будем считать, что это твое задание.
— А если он откажется? Знаешь ведь, как не любит, когда кто-то влезает на его территорию. У него в лазарете всегда такая стерильность. А если все провоняет дымом...
— Ладно! Ты пока не волнуйся раньше времени. Мне будет спокойнее, если ты ставить свои опыты будешь под присмотром.
— Но...
— Котенок, я тебе доверяю. Знаю, что ты у нас умный и самостоятельный. Но всякое может случиться. Алхимия это такая непредсказуемая наука... — неопределенно помахал он рукой, словно не заметив, как скривился юноша, просивший, чтобы он перестал употреблять ласковые прозвища. — А если Халар не захочет экспериментов у себя, я вам дам ключи от бывшей комендантской. Там все равно сейчас не занято, — невольно вспомнил Аслана про то, как они с Дереком и затем с присоединившимся к ним Инваром пили вино. Почему-то это воспоминание, особенно поза потерявшего бдительность сероглазого раба-воина, задремавшего на лавке, пока он ходил в погреб за добавочной порцией выпивки вызвали невольный вздох сожаления об упущенной возможности.
Хотя, судя по тому, как держался Дерек, чтобы окончательно пустить ситуацию на самотек и поддаться соблазну, потребовался бы еще не один кувшин. Да, наверное, это и к лучшему. Ведь он обещал сероглазой язве, что не тронет. А намеки и в полушутливой форме произнесенные слова только лишь держат их обоих в тонусе, придавая неуставным отношениям легкий привкус какого-то соревнования. И чем-то неуловимо напоминают об отношениях степняков, имеющих право выбирать. Наверное, поэтому до сих пор не отпускало. И даже то, что Ренальд так беспардонно и прочно завладел его разумом и душой, не помогало — проклятый упрямец со шрамом в пол лица никак не идет из головы. Хорошо хоть, как только исчезает из поля зрения, становится легче справляться со своими желаниями, а то совсем туго пришлось бы.
Как с этим бороться, варвар не представлял. И ведь понимал, что так нельзя, но все-таки думал о них обоих. Только если вдруг Великие Духи смилостивятся и Меченый согласится, но об этом нечаянно узнает Тесса, то Дерека ему точно не простит.
Аслан и сам не понимал, отчего он был в этом свято уверен. Ведь жена, хоть и скрепя сердце, предлагала ему выход из ситуации — съездить в Степь, а что касается Рени, так и вовсе всячески способствовала их сближению. Но старший из приобретенных рабов у Тессы стоял на каком-то особом месте. И где-то в подсознании слабо шевелился лучик отгадки столь трепетного отношения супруги к постороннему мужчине, но лаэр даже и помыслить не мог о предательстве близких.
И не только это обстоятельство не позволяло ему усомниться в чем-либо. Он и сам понимал, что сразу же потеряет преданность человека, которому обязан жизнью. И неважно, что они с Меченым заочно уже расквитались в тот день, когда он за бесценок выкупил обреченного сдохнуть в тесной клетке на подстилке из гнилой соломы отбракованного для продажи раба. Тогда, в ущелье, Дерек мог уйти. И успел бы покинуть страну, пока вспомнили бы о нем и догадались объявить в розыск. Вряд ли кому-то в траурной суматохе пришло в голову заботиться об этой проблеме, если бы кусок обширной пограничной территории лишился лаэра, а Правитель Энейлиса — младшего сына. Но Дерек не воспользовался такой возможностью и, с риском для собственной жизни, спас его. Несмотря на все свои тайные желания, Аслан не мог поступиться принципами чести и отплатить черной неблагодарностью этому человеку.
Из пространного плутания по невеселым воспоминаниям, его вырвал тихий голос Ренальда, начавшего собирать раскиданные по старому покрывалу записи:
— Аслан, я знаю, что тебе не слишком приятно пускать посторонних в домик твоей матери... — неуверенно произнес наложник.
— Сколько раз повторять — ты для меня не посторонний! — болезненно скривился Аслан, укоризненно взглянув на парня.
— Это уже не имеет значения, — холодно оборвал неприятную тему Рени. — Так вот о домике: надо хотя бы взглянуть, как это все расположить там, если не возражаешь.
— Само собой, — кивнул мужчина. — Если хочешь, пойдем сейчас.
— Сейчас? — засомневался Ренальд, растерявшись от неожиданного предложения. — Может быть, лучше сначала добиться результата с начинкой для свечей?
— Да... наверное лучше, — со странной смесью сожаления и облегчения выдохнул лаэр. — Тебе вообще спать пора.
— Я еще не устал! — запальчиво возразил юноша и как нарочно в опровержение собственных слов едва сумел подавить зевок. Только это все равно не укрылось от ухмыльнувшегося варвара.
— Врунишка. У тебя и глаза красные. Ложись, а я пойду к Халару загляну. Все равно он тоже вестей ждет и не спит.
— Аслан, можно я с тобой? — не утерпел Рени, надеявшийся прямо сегодня разрешить вопрос о том, когда можно будет заняться опытом.
— Пойдем, — великодушно кивнул варвар, не в силах отказать Котенку в столь малой прихоти. Хотя, может, и следовало бы держаться друг от друга подальше, хотя бы первое время. — Только оденься потеплее.
— Да здесь добежать-то... — отмахнулся наложник, увлеченный идеей и поэтому слегка позабывший о том, что дал себе слово соблюдать нейтральные отношения с господином, стараясь не обращаться даже с невинными просьбами. Слишком уж серьезную рану его самолюбию и распахнутой навстречу новым отношениям душе нанесло оскорбительное и обидное объяснение. Такие вещи быстро не забываются. А так хотелось бы стереть их из памяти, чтобы не терзаться бесконечно всплывающим вопросом, за что муж Тессы так поступил с ним, сначала приручив, а затем оттолкнув?
— Рен! — решив проявить твердость характера, рыкнул Аслан и тут же пожалел о своей несдержанности, заметив полыхнувшие болью глаза парня, дернувшегося от его окрика. Но сразу не нашелся, что сказать, чтобы как-то смягчить приказ и, сердясь на самого себя, живо поднялся и пошел к двери. — Жду тебя ровно пять минут!
До лазарета дошли молча. С трудом найденное шаткое и хрупкое, как первый осенний ледок, перемирие было нарушено, и лаэр корил себя за то, что не сумел сберечь это. Просто он снова на миг испугался, что поддается чарам Тессиного Солнышка, а ведь именно этого пытался избежать, решив отказаться от непростительной слабости.
Халар не слишком обрадовался их приходу в столь поздний час. Замковый лекарь прямо в одежде дремал в приемной на деревянной скамье, дожидаясь возвращения отрядов. Неизвестно, найдут ли бойцы пропавших людей, но выйти на задание в таких погодных условиях, когда снега вокруг чуть ли не по пояс, да еще и рано стемнело, могло окончиться неприятностями.
— Ты зачем его притащил? — с порога накинулся Халар на Аслана, кивком головы указав на Ренальда. — Помощь его не потребуется, а если... — осекся он, но лаэр и сам догадался. Если парням посчастливится отыскать обмороженных или их трупы, то не слишком удачное зрелище для неокрепшей психики впечатлительного юноши, особенно на ночь глядя. Почему-то варвара в этот момент вовсе не смутило то обстоятельство, что собирался сделать из Рени настоящего бойца, и когда-нибудь его Котенку придется увидеть всю неприглядную и скорбную правду, ведь смерть может оказаться совсем рядом.
— Извини, что разбудили, — придержал Аслан наложника, дернувшегося было вернуться в дом. — Мы думали, ты не спишь. А у Рена тут такой опыт интересный намечается. Вот хотел попросить тебя поучаствовать.
— Что за опыт? Лягушек препарировать? — хмыкнул Халар. — Так это теперь до весны ждать придется. Или заспиртованную покупать в городской аптеке. Хотя не уверен...
— Да нет же! — перебил его лаэр. — Это не по Зоологии, а по Алхимии.
— Да? — оживился эскулап. — Проходите. Чай поставить? Только тихо! Не разбудите мне этих разгильдяев, плотнее прикрыл он дверь, ведущую вглубь здания, где располагались койки для больных.
— Ты еще не выпустил своих пациентов?
— Нет. Пусть немного посидят на карантине. По крайней мере, заразу не разнесут по всей казарме.
— Они, небось, со скуки загибаются.
— Ничего, если совсем заскучают, я найду им занятие, — усмехнулся лекарь. — Располагайтесь. У меня всегда есть, чем заняться. Рен, а ты что такой хмурый?
— Да я не...
— Он не хмурый, а замученный, — пришел на помощь варвар. — Над учебниками сидел весь вечер.
— Ну так отпусти его, пусть спать идет, — ухватился за это замечание Халар. — А насчет того, чтобы помочь, чем смогу — так это я всегда — за! Главное, чтобы ты, мой господин, в курсе был, чем твой... — неловко запнулся мужчина, но тут же нашелся, — ...воспитанник занят.
Ренальд вспыхнул и опустил голову. Лекарь все еще вредничал из-за 'господской придури' избавить раба-наложника от лишнего волосяного покрова.
— Рени, — ободряюще толкнул плечом варвар притихшего любовника. — Халар шутит, не бери на свой счет.
— Отнюдь, — прищурился Замковый лекарь. — Я прямо вам обоим говорю: мне некоторые ваши идеи крайне не нравятся! Так что хотелось бы определенности, чтобы потом не пришлось горько жалеть о минутной прихоти.
— Ну, насчет очередной задумки можешь не переживать. Мы сейчас в двух словах объясним, а когда будет свободное время, Рен тебе подробно все растолкует...
Но даже в двух словах про намечающийся эксперимент рассказать не пришлось. Потому что в этот момент в лазарет ввалился возвратившийся с задания Юджин, предупрежденный оставленным в доме дежурным бойцом, что лаэр отправился в лазарет.
— Аслан!
— Да тише ты, оглашенный! — зашипел на него Халар, оглянувшись на прикрытую дверь, где спали болезные.
Но вымотанный поисками солдат и сам уже опомнился и подобрался, чтобы доложить о результате операции по уставной форме.
50.
К сожалению, поиски людей не увенчались успехом. Далеко за полночь вернулись последние измученные замерзшие и проголодавшиеся бойцы, дошедшие до самой границы земель лаэра. Но ни живых торговцев, ни их замерзших под ледяным дождем трупов не обнаружили. А в темноте, пусть даже и с факелами поиски практически бесполезны. Зато появилась слабая надежда, что не вернувшиеся люди проявили благоразумие и переждали непогоду на землях варваров, не слишком любивших заявившихся без приглашения гостей, которым всего-то требовался свободный транзитный путь через их земли. Но степняки все-таки соблюдали неукоснительное правило человеческих отношений и, конечно, не могли бы оставить без помощи попавших в беду.
Ренальда хотели отослать домой, едва только Аслан принял отчет от Юджина о возвращении первого отряда, но, выйдя из лазарета, юноша чуть было не оказался сбит с ног, обрадовавшегося встречей с ним пса. Ведущий на поводу захромавшего коня Орис устало улыбнулся:
— Рен, я все понять никак не могу, отчего Дик к тебе так неравнодушен?
— Так я его тоже люблю, — чуть смутился Рени, почесывая огромного дога за ухом.
— Ты его просто слишком балуешь, — фыркнул Аслан, немного ревниво наблюдавший, как ЕГО верный пес беззастенчиво льнет к парню, словно не замечая стоявшего чуть поодаль настоящего хозяина.
— Ничего я его не балую, — пробурчал Ренальд, присев на корточки и незаметно сунув в зубастую пасть маленький кусочек сахара, за что был немедленно вознагражден немедленным облизыванием шершавого языка и все-таки опрокинут на землю от полноты признательных чувств зверюги.
Удрученное бесполезными поисками пропавших настроение людей, оказавшихся свидетелями этой сценки, не могло оставить их равнодушными. Особенно видя тщетные попытки мальчишки выбраться из под лап Дикого, придавивших маленького хозяина к земле, чтобы удобнее было вылизывать его лицо.
— Дик! Фу! Ну Дикий же!!! — забарахтался Рени, пытаясь отпихнуть громадную тушу или хотя бы увернуться от собачьего языка. — Истоптал всего...
— Дик, ко мне! — резко окликнул Аслан и поспешил отвернуться. Потому что с невозможной ясностью вдруг осознал, что ревнует юного любовника к своему собственному псу, который может облизывать его Котенка, а он теперь даже не смеет прикоснуться, чтобы не вызвать недовольного ледяного всполоха в невозможно синих глазах Тессиного Солнышка. И неизвестно, кого винить в том, что он потерял такое право, добровольно отказавшись от того, что их связало совместной ночью.
Ослушаться команды настоящего хозяина пес не посмел и поэтому нехотя отступил от жертвы своего обожания и, покорно подбежав к лаэру, уселся рядом с его левой ногой.
Орис протянул руку поднимающемуся с земли Ренальду:
— Повернись, отряхну от снега, — заботливо предложил старший парень.
Хорошо, что Рени, поддавшись настроению игры на публику, притворно громко покряхтывал, давая понять дружелюбно вилявшему хвостом псу, что тот его здорово помял, купая в своих, поистине телячьих нежностях. Громадный дог и в самом деле был размером с небольшого теленка. И никто не расслышал, как скрипнули зубы у стиснувшего челюсти варвара, в очередной раз позавидовавшего теперь уже своему бойцу, который старательно отряхивал спину наложника стянутыми с рук меховыми рукавицами.
— Почему ты пешком? — спохватился Ренальд, понявший по отрывкам разговора, что остальные из отряда, кроме Юджина и Ориса уже уехали в сторону конюшни, чтобы разместить и расседлать лошадей.
— Да вот, копытом в трещину угодил. Под снегом не видно, — нехотя сообщил помощник Аслана, кивнув на коня. — Чуть из седла не вылетел от неожиданности. Хорошо, успел соскочить и облегчить вес. Надеюсь, просто растяжение. Михай посмотрит, — сочувствующе похлопал он по тянущейся к его рукам лошадиной морде. — Да хорошо, что уже на обратном пути, а то не знаю, как бы добирались по таким заносам.
— Похоже, ты не слишком удачно соскочил, — заметил Аслан.
— А? Да нет, — смутился Орис, остро реагирующий на то, когда кто-то замечал его небольшую хромоту, оставшуюся после летнего ранения. Его пугала перспектива быть смещенным с должности первого помощника лаэра из-за небольшого увечья. И хотя остальным бойцовским и человеческим качествам это ничуть не мешало, но он очень переживал и старался, чтобы периодически одолевающие приступы, оставались незамеченными остальными. — Просто ноет третий день. К непогоде, наверное, — буркнул он, неосознанно выпрямляя уставшую спину, стараясь показаться более бодрым, чем себя чувствовал.
— Давай, я отведу его в конюшню, — тут же сориентировался Рени. — Иди, отдыхай.
— Чуть позже отдохнешь, — решил Аслан и обернулся к вышедшему на крыльцо Халару, — взгляни на его ногу. Может растереть чем-нибудь?
— Да что вы со мной, как с калекой! — возмутился Орис.
— Приказы лаэра не обсуждаются, — подмигнул ему Ренальд, отбирая уздечку. — Вещи я тебе занесу!
— Правильно, — строго подтвердил лекарь, хватая начавшего было упираться бойца, чтобы проводить его в лазарет. — Дисциплина прежде всего!
— Справились, — недовольно проворчал Орис, покорно топая вслед за пожилым мужчиной. Но в душе расцвело чувство глубокой признательности. Нога и впрямь беспокоила, а забота 'младшего братишки' и непосредственного командира была приятна. Другой семьи у него все равно не было.
