Человек с гранатомётом

— Ты не Василь. Ты — иншы. Божа, ну за што мне такое пакаранне? Василь, сыночак, дзе ж ты? Божа, вярни мне яго, кали ласка! Сыночак, вярнися! (белорусск., 'Ты не Василь. Ты — иной. Боже, ну за что мне такое наказание? Василь, сыночек, где же ты? Боже, верни мне его, будь добр! Сыночек, вернись!') — проговорила женщина как-то обречённо и горько заплакала.

Хоть и слова, произносимые женщиной, были ему не очень знакомы, но Василий понял. Отчего бы не понять, язык-то, хоть и не русский, но, кажется, вполне себе белорусский? Хотя, ну что мог сказать бедный попаданец ей в успокоение? Что он как раз и тот, неведомый ему Василь? Или как-то по-другому успокоить навзрыд плачущую женщину?

— Я прошу извинить меня. Но я тоже Василий. Мне очень жаль, что Ваш сын не вернулся. Но, к сожалению, война.

— Василь?

— Да, я тоже Василь. Так получилось, что я пришёл издалёка, и туда так далеко, что мне обратно уже никак не вернуться. И у меня здесь тоже никого нет. Вообще, никого, никого. И не будет! Я тоже остался совсем-совсем один.

Мужчина и сам не понял, что на него нашло, когда он, опять же залпом, проговорил эти слова. Хотя, чего уж удивляться, если всё правда? Он и дома фактически жил одиноко. Просто, там ему всё было привычно и знакомо. Потом, пусть и не рядом, но имелись родные брат с сестрой, и хоть какие-то родственники существовали, и созваниваться с ними порой можно было. Да ещё друзья, хоть и немного, и куча всяких знакомых — хороших и плохих, иногда и неплохие подружки, хоть и временные, появлялись. В общем, полного одиночества опасаться не приходилось.

А вот здесь Василий действительно один-одиношенек. И мир другой, и время...

Тут уже женщина сама удивлённо вскинулась на него, долго-долго пробуравила непонятным взглядом и под конец проговорила:

— Бог дав мне адзинага сына. Мужа Михася забили германцы, кали ен, сыночак, быв яшчэ маленьким. Больш у мяне никога няма. Значыць, ты кажаш, што и у цябе никога няма? Засим, засим адзин? (белорусск., 'Бог дал мне единственного сына. Мужа Михася убили немцы, когда он, сыночек, был ещё маленьким. Больше у меня никого нет. Значит, ты говоришь, что и у тебя никого нет? Совсем, совсем один?')

Что же мог сказать ей в ответ попаданец? Ведь он и на самом деле здесь и сейчас являлся круглым сиротой, и таким, что и даже представить было невозможно. Всё осталось за бездной...

— Да, у меня здесь тоже никого нет. Все умерли. Я остался один. Навсегда, навсегда! И, наверное, уже не будет!

— Ты Василь? — Недоверчиво спросила женщина, как-то задумчиво сморщив лоб. Вася просто кивнул в знак согласия. Ведь он нисколько не врал и, видимо, она это поняла.

— У цябе — зброя, ты — чырвоны и ваявав, значыць, з паляками? (белорусск., 'У тебя оружие, ты — красный и воевал, значит, с поляками?') — Кивок головы, уже в знак отрицания.

— Тады, значыць, з германцами? И яны паранили цябе? (белорусск., 'Тогда, значит, с немцами? И они поранили тебя?') — Опять кивок, уже в знак согласия. — А адкуль жа у цябе пасведчанне польскага афицэра? (белорусск., 'А откуда же у тебя удостоверение польского офицера?')

— Я выполнял особое задание командования, оттого так и получилось. Большее рассказать никак не могу. Нельзя!

— Чырвоныя побач у Камянцах. Цябе можна адвесци да их. (белорусск., 'Красные рядом в Каменцах. Тебя можно отвезти к ним.')

— К сожалению, нельзя. Мне пока никак нельзя возвращаться к своим. У меня особое задание.

— Ты саправды чырвоны? (белорусск., 'Ты действительно красный?')

— Да! Я оттуда!

— Шпиён? Ты в трызненни што-то казав пра галовнага у червоных — Сталина? Ты — ад яго? Ты выконваеш яго заданне? (белорусск., 'Шпион? Ты в бреду что-то сказал про главного у красных — Сталина? Ты от него? Ты выполняешь его задание?')

Это было бы уж слишком, чтобы попаданец явился именно от товарища Сталина! Но что-то ответить ведь всё равно надо...

— Не лично от товарища Сталина. От командования. Но — задание, можно сказать, и от него.

Кажется, женщина вполне удовлетворилась ответами Василия. Она на некоторое время замолкла и стала изучающее и как-то оценивающе разглядывать его.

— Василь, я ж таксама зусим адзин. У мяне сына Василя германцы забили пад Варшавай. Папера прыйшла. Паспела прыйсци. Будзь яны праклятыя! И паляки таксама! Жыцця ад их не было! Ирады! (белорусск., 'Василь, я же тоже совсем одна. У меня сына Василя немцы убили под Варшавой. Бумага пришла. Успела прийти. Будь они прокляты! И поляки тоже! Жизни от них не было. Ироды!')

Василию было до слёз жалко эту женщину, так похожую на свою мать. Хотя, она у него умерла в более глубоком возрасте, так, лет на пятнадцать-двадцать побольше, чем у его собеседницы. Да и нет её уже несколько лет, даже там, и то нет...

Мужчина бы сейчас, наверное, сделал для неё, для этой незнакомой и чем-то важной и даже как бы родной для него женщины, всё, что бы она сейчас не попросила. Видимо, все его чувства так явственно отразились на его лице, что хозяйка дома и сама ненадолго задумалась. А потом она глянула на него с какой-то мольбой и потаённой надеждой...

— Василь, можа, ты саправды будзеш мне замест Василя? Станеш мне як бы сынам? Ты ж так падобны на него, и сам сказав, што зусим адзин, и табе патрэбна дапамога. И у мяне сыночка няма. Я табе дапамагу усим, чым магу. А, Василь? Я усим адназначна скажу, што ты мой сын. Тут у мяне, пакуль ты знаходзився без прытомнасци, ужо пабывали суседзи, и усе яны паличыли цябе маим сынам. Василь, а, як? (белорусск., 'Василь, может, ты действительно будешь мне вместе Василя? Станешь мне как бы сыном? Ты же так похож на него, и сам сказал, что совсем один, и тебе нужна помощь. И у меня сыночка нет. Я тебе помогу всем, чем могу. А, Василь? Я всем однозначно скажу, что ты мой сын. Тут у меня, пока ты находился без сознания, уже побывали соседи, и все они признали тебя моим сыном. Василь, а, как?')

Это было так неожиданно. Тем не менее, на такое важное и душевное предложение требовалось отвечать — и лучше конкретно и сейчас. Да или нет? Хотя, на самом деле, ну что терял Василий? Да, ничего. Он же здесь однозначно совсем один! А ведь ему, как-никак, требовалось легализоваться, хотя бы на всякий случай. А ведь эта женщина, на самом деле, так похожа на его мать! И она тоже, и на самом деле, совсем одна!

— Э-э, спасибо. Знайте же, Вы тоже так похожи на мою маму, что я сначала принял Вас за неё. Хотя, она у меня умерла уже давно. Я сразу скажу. Даже думать не буду. Знайте, я согласен! Если можно, давайте, я действительно буду считаться Вашим сыном? Пусть даже Ваш Василь и вернётся! Что ж, буду ещё одним Вашим сыном? Верьте мне! Не подведу Вас никак и никогда. Мама?!

Тут уж как бы новоявленная 'мама' зарыдала ещё сильнее. Но чуть погодя её голос уже немного изменился, стал спокойнее. И лицо у неё тоже просветлело. Хотя, слёзы всё ещё лились и лились. Наверное, всё же женщина решила напоследок полностью оплакать своего сына, но она постепенно успокаивалась.

И когда хозяйка дома, наконец, успокоилась, она тут же молча взяла руки попаданца в свои и держала их там какое-то время. Может, хотела почувствовать что-то родное и, вообще, убедиться в чём-то своём сокровенном? А потом женщина наклонилась и поцеловала мужчину в лоб, чтобы чуть позже просто погладить его по голове, как, может быть, делала когда-то со своим настоящим сыном. Хотя, так делала иногда и его мама. Наверное, они все такие?

Василию, честное слово, стало так хорошо, как когда-то со своей родной мамой. Да, похоже, он и на самом деле нашёл себе вторую маму?! Да, так и есть! Хорошо-то как...

И, под конец, полился разговор, долгий и душевный...

К сожалению, новая 'мама' попаданца не очень-то владела русским языком, хотя почти всё понимала. Ведь она практически безвылазно прожила в своей деревеньке и особо никуда и не выезжала. Разве что женщина успела как-то побыть несколько раз в Брест-Литовске — уже давно, в молодости, ещё в царские времена, может, пару-тройку раз, и примерно столько же потом, уже при поляках. Зато ближайший Каменец-Литовский она навещала часто. В основном, мама Ганка выбиралась туда за покупками, и в некоторые другие места поближе, но уже реже.

То же самое было и с мужчиной. Только он и местный язык понимал малость похуже.

Но чуть погодя разговор наладился. Два человека весьма быстро нашли понимание друг с другом. Им было о чём поговорить, о чём обсудить, о чём договориться. Ведь им далее однозначно предстояло жить практически вместе, раз они об этом решили. Потом, на удивление, и случай попался слишком уж подходящим — Василий оказался практически один в один похожим на сына мамы Ганки Василя, и возраст имел тот же. Их дня рождения разделяло всего лишь несколько месяцев — он родился в апреле, а его тёзка — в августе. Жаль, но не его вина — кому-то повезло, а кому-то — нет. Хотя, впереди и его могли ждать такие испытания, что вся предыдущая жизнь просто могла показаться сказкой. С другой стороны, не зря же его сюда забросило! Или кто-то забросил...

В общем, что случилось, то и случилось. Конечно, родителей не выбирают, но, оказывается, можно и выбрать. А раз выбор сделан, то за свои слова надо отвечать и доказывать далее делом, что ты действительно достоин считаться сыном такой женщины. Как говорится, и на самом деле за себя и того парня...

Василий нисколько не сомневался, что он своё слово сдержит. Такими вещами не шутят. Да и мама Ганка действительно так была похожа на его родную маму...

* * *

Глава 14.

Товарищу Сталину — для всеобщей пользы...

Наркому внутренних дел СССР, кандидату в члены Политбюро ЦК ВКП (б), комиссару государственной безопасности первого ранга, товарищу Берия Л. П.:

Рапорт.

24 сентября 1939 года.

Докладываю, что специальным самолётом из Минска в распоряжение нашей специальной исследовательской группы НКВД доставлены 2 (два) хлопчатобумажных мешка, опечатанные печатью особого отдела 4 армии Белорусского фронта.

Внутри первого мешка находился свёрток длиной около 1 м и шириной примерно 40 см, весом до 15 кг, опечатанный печатью особого отдела 29 легкотанковой бригады. Целостность свёртка и печати не нарушены. Наружный слой первого свёртка состоял из стандартной красноармейской гимнастёрки. Под вторым слоем, состоявшим из комплекта загрязнённой неизвестными смазочными материалами военной маскировочной формы зеленовато-пятнистого вида неизвестного происхождения, было обнаружено:

— неизвестный ранее вид оружия в количестве 1 (одна) шт., с круглым, трубчатым стволом с диаметром 40 мм, длиной около 1 м, с рукояткой и прицельным устройством, с расширяющимся в конце раструбом. Согласно приложенным документам (объяснительной младшего комвзвода Васильева А. В.), данное оружие могло являться ручным противотанковым оружием;

— две специальные матерчатые сумки, в одной из них найден неизрасходованный длинный специальный снаряд, полностью готовый к использованию, имеющий сложную цилиндрическую форму, предположительно, являющийся штатным выстрелом к указанному вначале оружию, в количестве 1 (одна) шт.;

— короткий, предположительно, автоматический карабин калибра 7,62 мм, неизвестного ранее вида, в количестве 1 (одна) шт., с деревянным прикладом и изогнутым магазином из неизвестного материала, в котором обнаружено 23 (двадцать три) патрона промежуточного, между пистолетными и винтовочными патронами, типа;

— отдельный бумажный пакетик, внутри которого обнаружено 5 (пять) использованных гильз промежуточного типа, как раз к предъявленному автоматическому карабину.

Внутри второго мешка находился объёмный свёрток длиной около 0,5 м и шириной примерно 25 см, весом до 10 кг, опечатанный печатью особого отдела 29 легкотанковой бригады. Целостность свёртка и печати не нарушены. Наружный слой первого свёртка тоже состоял из стандартной красноармейской гимнастёрки. Под вторым слоем, аналогично первому свёртку, состоявшим из однотипного комплекта загрязнённой неизвестными смазочными материалами военной маскировочной формы зеленовато-пятнистого вида, была обнаружена большая прямоугольная сумка из тонкой и прочной ткани неизвестного вида.

Таким образом, особым отделом четвёртой армии на исследование предъявлены следующие образцы, а именно:

— 2 (два) комплекта одного вида специальной военной камуфлированной формы;

— ручное противотанковое оружие с калибром ствола 40 мм, в количестве 1 (одна) шт., в комплекте с 1 (одним) неиспользованным выстрелом и с 2 (двумя) суммами для выстрелов;

— автоматический карабин калибра 7,62 мм, в количестве 1 (одна) шт., в комплекте с магазином, снаряженным 23 (двадцатью тремя) патронами промежуточного, 41 мм, типа и 5 (пятью) использованными гильзами.

— большая прямоугольная разноцветная сумка из тонкой и прочной ткани неизвестного вида, размерами 40х50х30 см. Содержимое этой сумки требует отдельного специального изучения.

После предварительного визуального изучения предъявленных на исследование образцов можно сделать следующие выводы, имеющие, к сожалению, неполный характер:

1). Можно сразу же отметить, что на исследование были предъявлены неизвестные ранее, скорее всего, секретные образцы военной формы и оружия. По всем имеющимся данным, в настоящее время наличие именно таких видов военной формы и оружия на вооружении любой из армий мира не установлено. Также и бесспорно, что они никак не могут принадлежать и польской, как указано в сопроводительных документах, армии.

2). Предъявленный на исследование неизвестный ранее вид оружия с калибром ствола 40 мм, с расширяющимся в конце патрубком, несомненно, является полностью годным к применению образцом ручного противотанкового оружия (РПО). По всем имеющимся на данное время данным, оно по своим техническим характеристикам и принципам действия практически похоже на динамореактивные орудия Курчевского и существенно превосходит их. Оружие не чищено. Судя по многим характерным признакам, также согласно и другим предоставленным данным, из этого РПО уже было произведено несколько выстрелов.

Предъявленное на исследование РПО, возможно, являющийся ручным противотанковым гранатомётом, согласно клейму на его рукоятке, типа РПГ-7Д, снабжёно неизвестным ранее типом оптического прицела с маркировкой ПГО-7В. Снаряд с маркировкой ПГ-7В, длиной до метра, найденный в специальной матерчатой сумке на два снаряда, также является выстрелом, возможно, реактивным, именно для этого РПО.

Ввиду отсутствия соответствующих боеприпасов, выявить примерные тактико-технические характеристики предъявленного оружия пока не представляется возможным. Имеющийся реактивный выстрел целесообразно отправить на исследования для последующего производства. Согласно предоставленным данным (объяснительная младшего комвзвода Васильева А. В.), из исследуемого оружия эффективно была поражена бронированная немецкая техника на расстоянии до 300 м. По предварительным данным, данный вид РПО однозначно может быть рекомендован для принятия на вооружение РККА.